Я часто и много говорил бы, если бы был человеком. У меня высокий голос, и много мыслей. Я бы мог быть президентом или хотя бы каким-то руководителем, это я умею, могу вас уверить в этом. Вот был бы я кем-то таким, и ух как бы мы все зажили. Но это только мечты. А сегодня, кстати вышло солнце. И впервые за несколько дней стало тепло. Теперь можно и на улицу выходить, может поискать себе поесть. А может и хозяина найти. Лишь бы снова не началось. Лишь бы снова не слышать этих оглушающих взрывов. Мне ведь абсолютно все равно кто придет красные или зеленые, мне бы хозяина найти, да поесть немного. А он уж много дней не показывался. В последний раз я слышал его крики, слышал, как говорил, что если упадет еще одна бомба, то им придется бежать. А куда бежать то, а как же я? Обо мне они подумали?! Я то не побегу. Но это я так тогда думал. А когда стрелять в нашу будку начали, я и сам побежал. Быстро побежал. Лишь бы не слышать и не видеть. А теперь что? Теперь я здесь, ищу своего хозяина. До этого много ходил по улицам, но никого кроме лежащих неподвижно людей, не смог найти. В некоторых домах, нашел кое-что из еды. И так прожил практически всю зиму. Иногда здесь все еще раздавались взрывы, иногда, можно было услышать как, кто-то звал на помощь. А в основном все было тихо. Война окончилась, люди ушли. Мне часто было холодно, и я хотел вернуться в те времена, когда, я был еще совсем щенком, и хозяин брал меня на руки. Он гладил меня, кормил, что-то рассказывал. А я ведь и не понимал вовсе ничего. Помню, только, что было приятно, и что засыпал у него на коленях. А больше и ничего. Эх, и память уже никакая. Видимо и смерть моя скоро придет. Хотя нет, может и не скоро, если только хозяина найду. Я вот сейчас лежу в каком-то полу разрушенном здании, и вижу солнце. А ведь если оно светит, значит все будет хорошо, ведь так? Я не могу долго рассуждать, глаза закрываются, хочется спасть. Но надо выходить, так как если не поем, будет тяжко потом подняться. Вышел кое-как на улицу. Трудно, смотреть, на все это. Вот тот дом, возле которого я так любил гулять. Помню, как будучи еще совсем щенком мы с хозяином проходили мимо него. Там жила большая огромная собака, а я всегда гордился, что у меня хозяин лучше. А она еще больше ненавидела меня, когда мы мимо проходила. А еще там была очень злая хозяйка, которая всегда кричала, когда мы проходили. И дети у нее были такие же. Теперь в этом доме выбиты окна, и больше не светит свет. Не слышно громких криков, не видно собаки. Остались стены, и крыша. А вот показался и следующий дом. Тут остались только стены. Здесь жила одна немолодая пара. Но они в отличии от тех других были очень добры, и всегда давали мне что-то вкусное. Мой хозяин часто разговаривал с ними, что-то горячо обсуждал. Но вот и от него остались только стены. Я подошел поближе, присмотрелся, в стенах были следы от выстрелов. Дом был пуст. Я побрел дальше. Описывать пустой город нет смысла, я видел много чего, но в конечном итоге все было схоже. Пустой дом, где нет никаких признаков жизни. В один из них я решился зайти. Там было точно также сыро и пусто. Но немного пахло чем-то вкусным. И я отдавшись своему вечному инстинкту, пошел по запаху. Вскоре я вышел, в маленькую комнату. Она была пуста. Но внезапно послышался шорох. Кто-то шевелился в дальнем углу. Я прошел немного в ту сторону и заметил мальчика лет 10. Он сидел укутавшись в теплое одеяло и со страхом смотрел мне в глаза. У него был в руке небольшой засохший сухарик. Он держал его возле рта, и видимо уже не первый день питался только ним. Я подошел поближе, и обнюхал незнакомца. По правде это был первый человек за все три месяца, после начала и окончания войны. Он весь дрожал, и плакал. И я обрадовшись встрече лизнул его в морду. Он достал свою замерзшую руку и провел по моей шерсти. Эх, как же давно я не имел вот такого простого собачьего счастья. Я положил ему голову на колени, он отломал мне кусок сухарика. Потом он заснул, и я свернувшись рядом охранял его сон. Пока сам не закрыл глаза. И снился мне город, большой город, снился мне мой хозяин, как мы гуляли по улице. И на улице было тепло. А рядом стоял наш дом, моя будка, и все было как и прежде.