Демин Игорь Александрович : другие произведения.

Токарь. S-T-I-K-S

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Героями не рождаются.

  Видавшая виды подвеска грузовика натужено кряхтела, перекатываясь по колеям и выбоинам лесной грунтовки.
  
  - Стига, когда уже машины сменим? Семафорим всем мутантам вокруг, как будто специально на обед приглашаем. - водитель, подкрепляя просьбу, ударил по рулю, - За новой ехать всего сотню километров. Раз-два, и там!
  
  Сидящий на пассажирском сиденье человек недовольно скривился, и водитель понял, как сильно оплошал. Называть Стигмата сокращенным именем мог только глава группировки и узкая группа приближенных. Рядовые же бойцы за это получали по зубам, а то и вовсе надолго попадали в немилость. Не вылезать теперь Токарю из рейдов недели две, а то и месяц.
  
  - Вернемся, починишь, - отрезал безопасник, - А ответственному за гараж я вставлю по самые гланды. Не мог что-то поприличнее для такой поездки подобрать.
  
  Час от часу не легче. Теперь прилетит еще и от непосредственного начальства. Но уже хорошо, что тут же, на месте не стал душу выбивать. Видать, в хорошем настроении.
  
  - Да ладно, так-то, - попытался включить "заднюю" водитель, - Какие тут мутанты, возле внешников? Утро выдалось тяжелое, вот и вспылил, извини.
  
  - А что не так с утром?
  
  Токарь не строил иллюзий о том, что Стигмату не плевать на трудности водилы. Такая у безопасника работа - все знать. И спрашивать, если не знает. Придется отвечать, накликивая на гараж еще больше проблем.
  
  - Одно к одному, Стигмат. Бывает такое. У рефрижератора, который я подготовил, коробка, - боец попытался подобрать не матерное слово, - Сломалась, в общем. У второго что-то с холодильником. Я в них не соображаю, не имел дело никогда. Но работать он перестал. Пришлось срочно в этот грузовик перегружать. А на нем же Бидон работал раньше, а сейчас никто. Кому эта развалюха нужна? Вот и пришлось за него садится. За своим то я слежу. А этот...
  
  Концовку рассказа безопасник уже не слушал.
  
  - Это я сказал тебя за руль посадить. Разговор есть.
  
  Токарь на секунду отвернулся к окну, вроде как рассматривая что-то на обочине, чтобы не выдать подступившее волнение. Разговоры с такими людьми как Стигмат обычным бойцам без надобности, так как ничего хорошего принести не могут. Что задумал безопасник? Какую-нибудь левую схему, в которой нужно пушечное мясо для поддержки? Или, не дай бог, борьбу за власть с главой группировки? Как ни крути, а Токарю все это как собаке пятая нога. И ведь теперь - всё, не откажешь, чего бы там Стигмат не предложил, иначе на базу Токарю не вернуться, это и дураку ясно.
  
  - Хочешь стать хирургом?
  
  - Да! - едва не выкрикнул водитель и тут же стушевался. Демонстрировать столь горячую готовность, возможно, не стоило. Да как удержаться?
  
  Работа хирурга - пропуск в руководящее звено группировки. Без опыта разделки тел десятником-то стать не просто, а уж попасть в караул, личную охрану лидеров и, тем более, в сотники - и надеяться нечего.
  
  Лучше всего, конечно, в караул. Стой себе на вышке, ворон шугай. Базу атаковать никто не станет: всех особо буйных в ближайших кластерах давно вырезали. Живи-поживай, наращивай жирок.
  
  Личная охрана - тоже ничего, правда, больше ответственности, суеты и риска: выезды, встречи, тайные разборки, внутренние интриги. Жаль, что этим ребятам Токарь точно ни к чему. У него ни дара толкового, ни боевых навыков. Он скорее тюхтя, чем боец, зато исполнительный и дисциплинированный - самое то, в караул.
  
  Стигмат при виде энтузиазма водителя не сдержал ухмылку. Хотя, лучше бы сдержал. Улыбка у безопасника та еще. Тонкие бледные губы растягивались в одну линию, превращаясь с совсем уж незаметную розоватую полоску.
  
  - А ты что, давно хотел? Может ты маньяк, а? Людей там резать, кровушки попить? Да все, все, успокойся. Что-то ты сегодня нервный.
  
  - Да я...
  
  - Не перебивай. Я к тебе присматривался немного, с первого дня. Все не мог понять, как ты решился жену с детьми одним махом порешить. Тут даже не стальные яйца нужны, а титановые.
  
  Безопасник потрепал водителя по плечу, выражая одобрение и даже восхищение.
  
  - Ты мужик, Токарь, а это в нашем деле главное. Я же вижу, что ты не хочешь вечно крутить баранку, а? Чего ты хочешь от жизни?
  
  От жизни Токарь никогда ничего особенного не хотел. С детства жил как жилось, не ожидая от мира ничего хорошего.
  
  * * *
  
  Отец ушел до рождения сына. Не захотел возиться с резко располневшей женушкой, устраивавшей скандалы едва ли каждый вечер. Нашел на работе, в соседней бригаде, разбитную крутобедрую штукатурщицу с громким грудным смехом и говором сельской хабалки. Спровоцировал скандал, собрал вещи и больше не возвращался, лишь иногда напоминая о себе короткими воскресными прогулками и небольшими суммами денег к первому сентября, сверх алиментов.
  
  Мать поначалу вернулась в родительскую двушку, но скоро съехала, чувствуя, что родители готовы скорее оплатить часть аренды, чем слушать по ночам беспрерывно мучающегося от колик внука.
  
  Это было первое сохранившееся на всю жизнь воспоминание маленького Жени: незнакомые блеклые стены, странные запахи и заплаканное лицо мамы.
  
  - Спи, моя радость, усни. В доме погасли огни...
  
  Спать не хотелось, но он по привычке закрывал глаза, зная, что от этого любимый голос станет спокойнее.
  
  Потом был детский сад, с холодным неприятным полом, ненавистной манной кашей и злой воспитательницей, все время раздраженной тем, как поздно мать забирает Женю. Может быть, другим детям и доставались от нее и ласка, и внимание, но не ему.
  
  - Ну что, ты идешь? - забегала суматошная яркая нянечка из соседней группы.
  
  - Да вон, этот опять сидит. Каждый день одно и то же. И зачем рожать, если некогда воспитывать? Правильно?
  
  Нянечка подсаживалась, окутывала душистым ароматом, лезла в глаза длинными волнистыми волосами, ласково гладила по голове, и кивала, соглашаясь. Да, мол, и зачем его только рожали?
  
  Вместе со школой пришла самостоятельность. Мать задерживалась по работе, все время экономила, бегала по магазинам в поисках дешевых продуктов, а потому присутствовала в жизни сына как надежный, добрый, но не особенно близкий друг, чаще безразличный и уставший, чем любящий и ласковый.
  
  - Мама, я тебя люблю.
  
  - Я тебя тоже, сынок. Ты поел? Залезай под одеяло, не мерзни. Со мной будешь спать? Или к себе беги?
  
  Женя привык сидеть в пустой квартире, наедине с медленными ленивыми мыслями, тишиной и учебниками. Учился он хорошо. Похвалы учителей, завистливые взгляды одноклассников - все это было отдушиной, дарящей редкие минуты удовольствия и гордости за себя.
  
  Мама изредка листала дневник и прижимала сына к груди:
  
  - В кого ты хоть у меня такой умный? Не в отца же. Вырастешь, будешь маме опорой.
  
  "Конечно, буду. Обязательно", - обещал он сам себе.
  
  Мама не дождалась. Нашла ухажёра, увлеклась, уехала за ним куда-то в Сибирь, работать на вахтах, а когда Женя поступил в институт, совсем перестала приезжать, давая о себе знать только короткими телефонными звонками.
  
  Одиночество теперь разбавлялось только учебой и работой. Женщины, бывало, пытались распробовать на вкус перспективного, но молчаливого и нелюдимого парня. Полноватые безвкусно одетые однокурсницы соглашались на свидания, но им нужно было что-то говорить, удивлять, проявлять ласку, трогать за руки. Женя не умел.
  
  Бухгалтерша с работы, крепкая тесаная топором бабенка с небольшой зарплатой и трехлетним ребенком зашла дальше всех. Она дважды посещала женину квартиру, обшаривала пустой холодильник, пыталась что-то готовить из принесенных ею же продуктов. Ушла, как только разобралась в реальных возможностях бедного студента: пятикурсник гораздо больше потреблял, чем зарабатывал, вечера и ночи проводил за книгами и рефератами и никак не мог стать опорой ни для нее, ни тем более для ребенка.
  
  - В пятницу заехать за тобой?
  
  - Нет, я к маме обещала зайти.
  
  - А в субботу?
  
  - Сына купать надо. Стирка, уборка.
  
  - Воскресенье?
  
  - Спать пораньше лечь хочу. Выспаться надо. Ты знаешь, я сама позвоню.
  
  Женя тогда попробовал сравнить ее с мамой. Наверное, ей было так же тяжело и плохо. Может быть, она тоже знакомилась с мужчинами вот так, в надежде найти сыну нового отца. Терпела прикосновения, отдавалась, как могла, смеялась над плоскими шутками и разочарованно уходила, ни с чем возвращаясь в тяжелое многолетнее ярмо. Только мама была красивой, нежной и доброй, совсем не похожей на гоблина.
  
  И все же одна женщина в его квартире поселилась, причем сразу с детьми. Оксана, коренастая девка с глупыми коровьими глазами жила в соседнем доме с мужем и двумя едва переставшими ходить пешком под стол мальчишками-погодками. Обычная вырвавшаяся в город молодая сельская семья. Там он был одним из первых парней, а она едва ли не единственной, кого не перетрепали на сеновале все холостые мужики, и при этом не состояла в паре, то есть была вполне готова для соитий и незапланированной беременности.
  
  Он ее бил, из ревности. Она скрывала под одеждой синяки и убегала по ночам вместе с детьми на улицу, отсиживаться в соседних дворах. Возвращались под утро, дрожа от холода, шатаясь от усталости и недосыпа.
  
  Женя никогда не задумывался, были ли основания у этой слепой ревности. Могла ли туповатая не обласканная вниманием сельская девчонка поддаться на настойчивые ухаживания искушенного городского мужчины? Запросто. Вряд ли ее учили разборчивости. Задрал мужик юбку - не кричи особо. Глядишь, замуж возьмет. А то и залетишь, что сделает долгожданный поход в ЗАГС совсем уж близкой и неизбежной перспективой.
  
  Как-то подошел к ним, пережидающим ночной гнев отца в соседнем дворе, принес пледы для детей и гору бутербродов.
  
  - Что ты не уйдешь-то от него, дурочка?
  
  Спрашивать не стеснялся. Оксана не вызывала особенного пиетета.
  
  - А куда? Зарплата семь тыщ. А еще этих, - кивнула на уплетающих бутерброды мальчишек, - Кормить надо.
  
  - Так, к родителям.
  
  - Ага. Отец сказал, убьет, если надумаю вернуться.
  
  - С чего? Ты что, виновата?
  
  - Так муж же. Если выгнал, значит плохая жена. Значит, виновата.
  
  - Да хватит! Что же он родную дочь и внуков в дом не пустит?
  
  - Ну, да если и пустит. Этот приедет и дом сожжет.
  
  - Кто?!
  
  - Кто-кто...
  
  Когда совсем захолодало, Женя позвал Оксану с детьми к себе в дом, погреться и переждать. С утра, выслушав справедливые опасения: "Теперь же точно убьет..." - предложил остаться, а по дороге с работы купил перцовый баллончик и подобрал обрезок арматуры.
  
  Ощущения от совершенного поступка будоражили сильнее, чем алкоголь и все любимые фильмы вместе взятые.
  
  * * *
  
  - А это что еще за Робин Гуды?
  
  Дорогу перегородил ствол поваленного дерева. За ним два человека с оружием. Токарь мимолетно скосил взгляд на безопасника и начал выжимать тормоз.
  
  Стигмат дотянулся до рации, перевел ее в режим внешнего вещания и из динамиков на крыше прозвучало:
  
  - У вас ровно три минуты, чтобы убраться с дороги и оттащить ствол. Потому что через пять минут вы сдохнете.
  
  Резон в словах безопасника был. Прострелить стекло кабины можно только разве что из крупнокалиберной винтовки, да и то - не факт. Внешники никогда не делились оружием, а вот средства защиты - пожалуйста. Особенно для автомобилей, на которых для них возят столь важный товар.
  
  Грузовик, на котором ехали Токарь и Стигмат, можно было только остановить, прострелив двигатель или колеса, а вот чтобы нанести вред людям в кабине или пробить рефрижератор нужно очень серьезное вооружение.
  
  Про пять минут Стигмат тоже не врал. Стоит нажать кнопку тревоги и с базы поднимется пара вертолетов караула. Безопасник до сих пор этого не сделал из-за банальных понтов. Одно дело вызвать "тревожку" и уничтожить группу залетных придурков, совсем другое - заставить их убраться и убрать преграду одним только словом. Об этом будут говорить на базе еще не одну неделю, преумножая и без того немалый авторитет главы службы безопасности.
  
  Одного выстрела оказалось достаточно, чтобы нарушить планы Стигмата. Пуля, калибром никак не больше 7.62 пробила сверхбронированное стекло, оставив аккуратную дырочку и небольшую сеточку трещин вокруг. На заднюю стенку кабины энергии ей не хватило, но и пробитого лобового стекла было достаточно, чтобы люди в автомобиле поняли, кто в данную минуту на дороге папочка. Стрелявший боец, казалось, ни на секунду не сомневался в успехе и теперь призывно махал рукой, выходите, мол, есть разговор.
  
  Стигмат с интересом взглянул на отверстие в стекле, поискал срикошетившую от задней стенки пулю, но, поняв, что та закатилась глубоко под сиденья, кивнул на тревожную кнопку:
  
  - Я выхожу. Если хоть пальцем шевельну - тут же жми.
  
  - А почему не сейчас?
  
  Безопасник, как ни странно, снизошел до объяснений.
  
  - Сразу не убили, значит, хотят поговорить. Надо узнать, кто такие, и что у них на уме. Если у них в руках такое мощное оружие, дело может быть связано с внешниками. Может быть, не с этими, с другими. Надо выяснить. Сенсоры выключи. Мал еще, взрослые разговоры слушать.
  
  Водитель спешно ткнул нужный тумблер, и звуки извне перестали проникать внутрь кабины. Стигмат выбрался наружу и подошел к бойцам.
  
  Поездка Токарю нравилась все меньше и меньше. Казалось бы, что может быть проще? Завести мотор, выехать за ворота, прокатиться по заранее очищенному от мутантов маршруту, заехать на базу и встать на разгрузку. Так нет. Сначала неожиданный разговор со Стигматом. Теперь, вот эти. Кто они, интересно?
  
  Рассматривать было некогда. Безопасник сказал - чуть пальцем шевельнет - вызывать подмогу. Токарь старался выполнять приказ всеми силами, уперся взглядом только на руки Стигмата и упустил момент, когда незнакомцы осели в траву, словно им по головам ударили пудовым молотом. Ни движения, ни вскрика.
  
  Стигмат подошел к кабине и позвал:
  
  - Пошли, уберем. Этих дебилов всего двое. Сказочные идиоты. Зачем только их из больницы выпустили?
  
  Спрашивать, как безопасник вырубил противников, не стоило. Во-первых, это и так все знали. Один из даров Стигмата позволял одновременно "отключать" как минимум трех человек. Во-вторых... Вообще не стоит у кого-нибудь спрашивать про его дары. Дольше проживешь.
  
  Токарь спрыгнул со своей стороны кабины.
  
  - А кто они? Не от внешников?
  
  - Много будешь знать, скоро состаришься. Ширни их, быстренько раскрои и расфасуй по боксам. Опаздываем.
  
  Разделку тел производили, как правило, хирурги. но в их отсутствие подобный приказ обязан был выполнить любой боец. Токарю еще это делать не приходилось, чему он был, в общем-то, безмерно рад. Он, однако, не дрогнул.
  
  Связал пленникам, от греха, руки и ноги. Вернулся к грузовику, открыл холодильник, достал несколько боксов, сложил возле тел, выудил из собственных запасов шприц с парализующим препаратом.
  
  Наркотик парализовывал нервную систему иммунного, блокируя малейшие попытки мышц сократиться и помешать тонкой операции по извлечению внутренних органов. Мгновенное действие позволяло резать тело сразу же после укола.
  
  Присев над телом, Токарь засуетился, успокаивая неожиданную дрожь в руках.
  
  - Что ты дергаешься, коли.
  
  Водитель приложил ладонь к лицу и глубоко задышал.
  
  - Да, да, сейчас. Я в первый раз просто. Сейчас.
  
  Токарь придвинулся ближе к Стигмату, нацеливаясь на оголенную шею лежавшего без сознания тела.
  
  - Коли. Не тупи.
  
  - Да, я уже, - Токарь опустил шприц и покачнулся, словно потерял равновесие.
  
  Иголка вошла точно между бортиком ботинка и язычком. Единственное место, в кевларовом костюме Стигмата, которое можно было проткнуть шприцем. Токарь ойкнул, все еще продолжая играть бестолкового бойца, который случайно уколол не того, и не туда, а потому успел вдавить поршень шприца и выпустить весь наркотик в тело безопасника до того, как он воспользовался своим даром.
  
  * * *
  
  Муж не пришел на разборки ни в первый день, ни потом. Видимо, только и ждал повода вернуться к свободному холостяцкому существованию.
  
  Женя же с Оксаной семьей так и не стали, ни морально, ни физически. Продукты на разных полках. Отдельные телевизоры. Свое мыло, полотенца и шампуни. Евгений, конечно, помогал: и деньгами, и продуктами, и даже одежду мальчишкам покупал, но все же держался отстраненно.
  
  Девушка поначалу загорелась идеей соблазнить молодого бобыля налаженным бытом и собственным телом. Кормила разносолами, приходила по ночам, дарила незамысловатые ласки. Женя чувствовал, что удовольствие это ей не приносит. Был он для нее слишком робким и ласковым, гладил и целовал не там, где стоило, не мял, по-звериному, груди и ягодицы, не тискал губами губы, не кусался, не оставлял засосы, не говорил грубости и пошлости, двигался медленно, осторожно, без должного напора и страсти.
  
  - Милый, ты все?
  
  - Ага... А ты успела?
  
  - Да, конечно.
  
  - Врешь же.
  
  - Перестань, все прекрасно. В следующий раз успею. Мне с тобой очень хорошо.
  
  Ночные визиты вскоре прекратились, жизнь вернулась в прежнюю колею, и все же стала другой. Дома теперь кто-то ждал, пусть почти чужие люди, но те, кто нуждался в помощи и плече, и кому без него станет совсем уж тяжело и тошно.
  
  Женя стал меньше горбиться, с удивлением обнаружил, что если в солнечный день смотреть прямо, а не под ноги - впереди всегда, даже среди многоэтажек, виден кусочек удивительно голубого неба, слепяще яркого.
  
  - Алексей Владимирович! - Женя догнал главного менеджера по поставкам в коридоре после совещания.
  
  - Токарев?
  
  - У нас проблемы с маслом. Последняя партия вся неоригинальная пришла.
  
  Откаты, получаемые Егоровым с поставщиков автомасел, были секретом Полишинеля. Даже для генерального директора, терпящего вороватого управленца из-за тесных родственных связей.
  
  - Я тебя понял.
  
  - Как пойдут морозы, могут начаться проблемы.
  
  - Я поговорю с ними.
  
  - У нас машины начнут вставать. В гараже еще заведутся, а если остынут на улице...
  
  Егоров ничем не выдал раздражения от излишней настойчивости гаражного техника, оценив, что проблема не была поднята прилюдно, на совещании.
  
  - Завтра съезжу к ним. Будь готов к десяти. Со мной поедешь.
  
  К концу квартала три процента с масел, почти треть общей суммы отката, легли в карман Токарева. Главному снабженцу нужна была своя команда.
  
  Дома стало сытнее, но Оксана не скрывала разочарования, постоянно намекала на возобновление ночных встреч. Женя отмалчивался.
  
  Это сработало. Оксана начала искать женское счастье за пределами квартиры. Пропадала по вечерам, приходила глубокой ночью пьяная и уставшая настолько, что едва держалась на ногах.
  
  - Тебе ж на работу завтра с утра.
  
  - Ой, не учи меня жить!
  
  - Я не учу...
  
  - Вот трахал бы ты меня сам, мне бы не пришлось...
  
  - Иди спать.
  
  Порадоваться бы за нее, но по обрывкам телефонных разговоров, списку контактов в смартфоне и нежеланию разговаривать на эту тему, было понятно, что мужчина у девушки вряд ли был один. И вряд ли два.
  
  Назвать бы Оксану шлюхой, но по коротким полуночным диалогам на кухне, по забитой пепельнице, тихим истерикам в ванной и паре разбитых телефонов, было видно, что ей и самой такие отношения в тягость. И все же, к ночи, она снова выпархивала из дома, наспех натягивая платье и подкрашивая ресницы.
  
  - Откуда синяки?
  
  - Упала.
  
  - Прямо на мужа?
  
  - Не твое дело. Это моя жизнь. И он все-таки до сих пор мой муж.
  
  - Ты можешь не курить так часто? Дети же на тебя смотрят.
  
  Устройство личной жизни, какое-то патологически неудачливое, занимало теперь у Оксаны все свободное время. Комнаты зарастали пылью, а кухня немытой посудой, и Жене после долгого перерыва пришлось заново взяться за половник и половую тряпку.
  
  Прошлое вернулось. Только теперь он сам был мамой. Уходил на работу, не зная, как там дети. Задерживался, стараясь заработать побольше, и возвращался, когда мальчишки уже ложились спать. Чужие, но так похожие на него.
  
  - Ты зачем работу бросила?
  
  - Да, чо эти семь тыщ? Я лучше тебе буду готовить и убираться. А потом, может, новую работу найду, нормальную.
  
  - И давно ты последний раз готовила?
  
  Начав встречаться с мужем, Оксана чаще по вечерам оставалась дома, но редко отлипала от телевизора, забывая иногда накормить детей ужином и вовремя уложить их спать. Много курила и все время жаловалась, не способная смириться с ощущением своей ненужности и жестокостью мужа, который с удовольствием пользовался ею и тут же выставлял на улицу, несмотря на истерики и слезы.
  
  Наверное, она любила его больше, чем себя. Или себя больше, чем всех.
  
  - Правильно отец говорит, я сама во всем виновата.
  
  - В чем виновата?
  
  - Семью разрушила. Счастье свое закопала. Надо было вернуться к отцу, пусть бы меня на самом деле убил, если я никому не нужна.
  
  - Смотри, при детях такое не ляпни.
  
  Оксана ляпала. И про свое желание умереть, и про то, что дети виноваты в расставании с отцом. Вели себя слишком громко, раздражали, мешали ему отдыхать. По всему выходило, если бы не дети - жила бы она сейчас счастливо, при муже и собственной квартире.
  
  - Я сегодня из детсада мальчишек забирал. Воспитательница говорит, ты на нее накричала.
  
  - Нечего меня учить, как детей воспитывать!
  
  - Может, тебе к психологу сходить? Я узнал, в поликлинике сейчас бесплатно принимает неплохой специалист.
  
  Кричать на Женю Оксана боялась, но он чувствовал, что она постоянно на взводе.
  
  - Что врач сказал?
  
  - А что могут сказать эти мозгоправы? Им лишь бы человека упечь.
  
  Женя одевал фартук, посылал мальчишек за букварем и под шкворчание котлет и гудение вытяжки смотрел, как они перебирают пальцами по строчкам, поправляя, когда три согласных в слоге шли подряд.
  
  Жить рядом с погруженной в депрессию женщиной, растящей внутри себя ненависть ко всем людям, становилось все сложнее, но девать мальчишек было некуда. Разрубить гордиев узел можно только кардинальным решением, как тогда, в тот день, когда он забрал их к себе домой.
  
  - Оксан, я через знакомых договорился, тебя через две недели положат на стационар.
  
  Она впервые устроила ему настоящий скандал, с истерикой, попытками бить посуду и ломать мебель, потом долго плакала, но все же согласилась. Осталось только дождаться, надеясь, что не испугается и не передумает.
  
  В день, когда город накрыла перезагрузка, небо до горизонта обложили темные низкие тучи, хлеставшие прохожих тяжелыми каплями октябрьского ливня. Еще вчера приветливые стойко цепляющиеся за последние листочки деревья вмиг осиротели, склонили посеревшие ветки под порывами ветра, съежились, в ожидании скорых морозов.
  
  Когда до прихода зеленого тумана оставалось меньше часа, Женя как раз вернулся с работы. Скинул промокшую куртку, разулся, потащил на кухню пакеты с продуктами. В квартире, несмотря на дождь, пахло затхлостью и сигаретным дымом. Пепельница на столе. Перебитая посуда. Осколки разлетелись по всей кухне, но в одном месте лежали особенно кучно, там, где, видимо, и стояла Оксана, рядом со шкафом. Методично доставала тарелки с полок, размахивалась и отправляла в короткий полет, прямо себе под ноги.
  
  Мелькнула мысль, как здорово будет выбирать новую посуду. Старая хранила память о маме, но обрыдла до потери аппетита. Пусть мальчишки выберут тарелки с рисунком по вкусу, вместо надоевших пожелтевших посудин.
  
  Кстати, где они, и почему так тихо? Неужели увела к мужу? Сама вернуть не сумела и решила подключить детей? Вдруг так там и останутся жить? Будет жалко. Но может быть даже лучше.
  
  Из спальни раздался скрип, тихий, одинокий, как будто кто-то долго сидел на кровати в неподвижности, боясь себя выдать, но не выдержал, шевельнулся. Успокоив всколыхнувшееся было от неожиданности сердце, Женя прошел сквозь зал и застыл в дверном проеме, оглохнув от зашумевшей в ушах крови.
  
  Старший, вихрастый крепыш, раскинулся на краю кровати, с примятой подушкой на лице, в неловкой позе человека, у которого не осталось силы сопротивляться. Младший уткнулся носом в матрас, посреди огромного успевшего подсохнуть темного пятна на простыне. Со спины не было видно ни одной раны, а значит они там, на животе и груди, глубокие и широкие, как нож в руках сидящей рядом Оксаны.
  
  Она как раз допиливала себе горло, старательно углубляя разрез, хотя уже плевалась кровью, скользила пальцами по залитой красной тягучей жидкостью рукоятке.
  
  * * *
  
  Сознание вернулось к Токарю минуть через пятнадцать, если верить часам. Неплохо. Стигмату валяться еще полдня минимум. Не стоит давать ему очнуться.
  
  Оттащил все три тела в лес, выстрелил безопаснику в голову, а оставшихся двоих прикрутил к дереву, подальше от дороги. Кто они вообще такие?
  
  Надо ехать дальше. Груз должен быть доставлен заказчикам. Незачем их разочаровывать.
  
  Перед последним холмом остановил машину. Связался с КПП внешников, с удовольствием услышал голос знакомого караульного и отчитался:
  
  - Токарь. Везу вам груз.
  
  - Видим тебя на радаре. Ты один?
  
  - Один.
  
  - А где Стигмат? В пропуске вас двое.
  
  - Что-то там случилось, уже как ворота проехали, с ним связались по рации, он выскочил и вернулся на базу.
  
  - Ну, меньше не больше. Проезжай.
  
  Внешники проверять не будут. Слишком высокомерные. И в глубине души все поголовно презирают муров не меньше, чем иммунные. Что ж, это только на руку. Токарь открыл капот и перерезал тормозной шланг. Теперь главное, чтобы бойцы на КПП не решили перестраховаться.
  
  На холме остановился, давая возможность себя рассмотреть. Протокол безопасности этого не требовал, но так делали всегда - от греха подальше. Выждал традиционных пару минут, поддал газу, набрав скорость, связался с караульными.
  
  - Товарищ прапорщик, - водитель смело использовал земные звания, так как автоматический переводчик самостоятельно адаптировал их под субординацию внешников, - У меня проблема. Тормоза пропали.
  
  - Что?
  
  - Тормоза, говорю, перестали работать! У вас за воротами ничего не стоит?
  
  - Какие тормоза? Где стоит?
  
  То ли переводчик не мог подобрать нужное слово, то ли караульный не вовремя впал в ступор.
  
  - Тормозов, говорю, нет! Я не могу остановиться. Откройте ворота, я там, внутри аккуратно впишусь куда-нибудь вдоль стены и остановлюсь.
  
  - Без сканирования мы тебя на территорию не допустим.
  
  - Так сканируй на ходу! У вас же сканеры дальнобойные!
  
  - Так не положено.
  
  Токарь громко и насколько мог откровенно выругался, надеясь, что переводчик настроен и на нецензурную лексику.
  
  - Я же вам и ворота нахрен разнесу. И груз сожгу! Три тонны! Я то сразу сгорю, а вот тебе жопу еще долго будут рвать в самых извращенных позах.
  
  Рация смолкла, и водитель уже настроился прыгать, когда створки ворот начали расползаться.
  
  - Сканирование выполнено. За воротами пусто. Тормози о казарму.
  
  За себя Токарь не беспокоился. Удар будет сильный, но если подготовиться, для организма иммунного это мелочь. Главное, чтобы машина таки остановилась, а груз не слишком пострадал. И тот, который ждут внешники, и другой, ночью спрятанный Токарем возле холодильной установки. Сканер внешников без проблем распознал бы большое количество взрывчатки, а вот несколько гранат - уже нет. Как и небольшую, литров на десять, емкость, которой в рефрижераторе, по сути, быть не должно.
  
  * * *
  
  С коридора потянуло зеленоватым дымом. Гарью не пахло, скорее чем-то горько-кислым. Может быть горел на улице пластик или синтетическая ткань? Но не может же сквозь закрытые окна затянуть столько дыма?
  
  Женя забежал на кухню, проверил газ, метнулся в коридор, открыл дверь в подъезд, хотел было крикнуть кого-то, постучать соседям, но зеленая дымка заполнила все помещения до колена и стремительно поднималась, грозя удушьем и смертью.
  
  Невозможно было оставить детей в горящем доме, пусть они и мертвы и их не спасти. Вернулся в спальню, поднял на руки старшего, понес в зал и уже тут понял, что не успеет. Опустил тело на диван, бросился к младшему, чтобы вытаскивать их вместе, благо, небольшие тела не весили слишком много.
  
  Руки соскальзывали с залитой подсохшей кровью одежды. Тело выворачивалось, падало на простыню, как будто сын не хотел, чтобы его уносили от матери. Женя сгреб мальчишку в охапку, вынес в зал, попытался поднять второе тело и, запыхавшись, вдохнул полные легкие кислого дыма, закашлялся, крутанулся всем телом и упал, понимая, что уже не встанет.
  
  Сознание вернулось рывком, как будто к носу поднесли нашатырь. Вокруг ни дыма, ни следов пожара. Все можно было принять за сон, если бы не тела мальчишек на диване, и не топот десятка людей в подъезде, кричащих, отдающих команды друг другу и жильцам, бесцеремонно выбивающих двери в квартиры, стреляющих в кого-то или во что-то.
  
  "Выстрелы?! В кого они стреляют?"
  
  Смерть мальчишек, самоубийство Оксаны, странный дым и беспамятство, а теперь еще и то ли бой, то ли беспорядочные расстрелы прямо в подъезде. Сейчас бы стоило думать о том, не решат ли в полиции, что именно Женя убил надоевших постояльцев, и как объяснить, что это не так. Вспомнить об алиби, детально воспроизвести в памяти: как вошел, где стоял, что трогал, не хватался ли за нож? Все это крутилось в глубине бьющегося в панике подсознания. А Женя сидел, тупо глядя куда-то в угол и стараясь по звуку определить, кто, что и зачем делает в подъезде.
  
  Люди ворвались в квартиру, что-то командовали, тыкали стволами автоматов в лицо, даже, кажется, кто-то ударил сапогом под ребра. Женя перестал верить, что это не сон.
  
  - Вали его, похоже, мутант.
  
  - Мутант бы уже тела грыз, а он сидит, глазами лупает.
  
  - Хреновый мутант, значит, тупой. Вали, не возиться же с ним теперь.
  
  - Отставить! - в комнату вошел еще кто-то, - Глаза разуйте. Он детей успел убить и женушку, вон, в спальне. Часто вы такое видели? Еще бы ему сейчас не тупить, всю семью перебить пришлось. Тащите с собой. Если в течение часа очухается, возьмете к себе во взвод. После всех проверок, конечно.
  
  Бойцы недовольно заворчали, но открыто возразить не посмели. Подхватили Женю под руки, вытащили на улицу, посадили на землю возле тентованого грузовика, крикнули кому-то:
  
  - Стигмат сказал его оставить, кандидатом в штат.
  
  - Ого, с чего это?
  
  - Семью замочил, двух пацанов и жену.
  
  - Ого, крышка то у него, не того? На месте? Вялый какой-то.
  
  - Вот ты и посмотри. А мы дальше работать.
  
  На базе Женю долго расспрашивали в здании, которое называли штабом, объясняли что-то о "новом мире" и "куклах", которые были копиями настоящих людей, созданных для донорства органов. "Кукол" надо было брать "тепленькими", сразу после каких-то "перезагрузок", пока они не очухались, не возомнили себя людьми и не объединились против собирающей их "для переработки" группировки. Группировка называла себя "Санитарами Улья" и имела на шевронах изображение волка.
  
  - Мы тебя вытащили, не дали стать "куклой", не оставили на съедение монстрами. Цени и веди себя соответственно.
  
  Через неделю тренировок и психологических обработок, Жене, незамысловато, по фамилии, прозванному Токарем, дали автомат и посадили рулить грузовиками во время рейдов.
  
  Несмотря на идеологию общности, рядовой состав делился на "бывалых" и "свежих". "Бывалые" пришли наниматься сами, из мира за забором базы, а "свежими" называли тех, кого вытащили из перегрузившегося кластера, как Токаря. И те, и другие, несмотря на видимую безопасность службы, имели довольно небольшой срок жизни в Улье. Человек, живший тут год или два уже считался старожилом.
  
  Хотя, казалось бы, с чего здесь гибнуть? Внешники уничтожают всех крупных мутантов в округе. Вражеские группировки давно разбиты. И все же смерть преследовала Санитаров по пятам, принимая самые изощренные формы.
  
  Длинноного Палку убил обычный мужик, из тех "кукол", что собирали по городскому кластеру на разделку. Молотком прямо в темя, так, что боек вошел по рукоятку. Весельчака Сойку задрали, горой скопившиеся у дверей зала кинотеатра. Сойка потянул за ручку - и груда тел похоронила его под собой, оставив на месте человека только окровавленную одежду и кости. Меньше всего повезло парнишке по прозвищу Синий. Он бросил гранату в забитый зараженными магазин, и тут откуда-то выскочила собака, приняла происходящее за игру, схватила гранату и притащила назад, к Синему.
  
  Гибли не только поодиночке. Целый взвод попался на пути большой группы развитых зараженных и угодил под ракетный обстрел внешников. Одну из колонн расстреляли из засады непонятно откуда нарисовавшихся враги. Их потом догнали на вертолетах, уничтожили почти всех, но при этом в бою потеряли вертолет, в котором находились еще трое.
  
  Группировка без особых проблем восполняла потерю личного состава. В свежих кластерах находили новых иммунных, накачивали идеологией, обучали, снаряжали и бросали на передовую, особенно не запоминая имен. Протянет человек полгода: не погибнет, не сойдет с ума, не взбунтуется - и можно будет присмотреться внимательнее, подтянуть по служебной лестнице, подкормить горохом или даже жемчугом.
  
  Токарь умудрялся не умирать, благо, в рейдах торчал в основном у грузовика, а вот за свою психику не раз испытывал серьезные опасения. Взять и уйти он не мог, как и большинство из числа "свежих". Ни знаний мира, ни навыков выживания - даже свой запас "живчика" рядовому составу иметь запрещалось, дабы не было соблазна уйти в побег. Но и жить, понимая, что единственный смысл существования - распилить на органы побольше "кукол" - становилось с каждым днем все невыносимее. Тут поговорить было не с кем. Каждый, кто не скрывал своих сомнений в правильности действий Санитаров быстро оказывался в кабинете Стигмата и далеко не всем удавалось выйти оттуда живыми.
  
  Правда, свободного времени на грустные размышления особенно не было. "Чем бы солдат ни занимался, главное, чтобы задолбался". Токарь из-за неприятного хронического заболевания в армии не служил, но эту вечную формулу знал прекрасно. Между налетами на густонаселенные кластеры бойцам всегда было чем заняться. Обслуживание техники, благоустройство территории, строительство оборонительных сооружений и рейды в места, где группировка затаривалась необходимыми продуктами, одеждой, оборудованием и оружием.
  
  Жизнь в мире, наполненном монстрами, диктовала особое отношение к ресурсам. Боезапас палился без счета, техника бросалась в бою вместе с людьми, минные заграждения ставились даже за пределами стабов, просто потому, что обновление запасов ничего не стоило, кроме человеческого труда.
  
  - А это что за склад? Раньше его тут не было.
  
  Рейд в крупную военную часть был одним из самых дальних, но приезжали сюда каждую перезагрузку, вне зависимости от обстоятельств. Бойцы привычно выламывали ворота, ручейками растекались вдоль металлических ангаров, заводили погрузчики, осматривали стоявшую в гараже технику.
  
  - Токарь! Сдавай задом к тому строению. Там, у нового склада.
  
  "Как будто я знаю, какой из этих складов новый", - буркнул себе под нос, но все же поехал в сторону, куда показывал кричавший.
  
  Встав на погрузку, вылез из кабины размять ноги. Приоткрытая дверь склада, который назвали новым, дразнила любопытство. Ящики в грузовик таскали не из него, а потому можно исследовать необычное место в одиночестве. Судя по размаху, в этой военной части могло оказаться что угодно, от новейшего вооружения, до инопланетной летающей тарелки.
  
  Внутри оказались невысокие стеллажи, заставленные баллонами, объемом, на глазок, около десяти литров. Какие-то яркие значки, предупреждения об опасности, крупная маркировка "А-232" и несколько цифр за точкой после. Расслабленно прогуливающийся между полок Токарь застыл, будто наткнулся на стену. Внутри, где-то под сердцем, засвербело.
  
  Перечитал предупреждения, раскачал один из баллонов и осторожно, стараясь не шкрябать по бетонному полу, потащил его на улицу.
  
  - Токарь, ты что там делаешь?
  
  - Хочу баллон себе под воду взять, для автомойки. Сейчас бы не стоял, как дурак, а кузов помыл.
  
  - Ты дебил? Не видишь значки? Откуда ты его вытащил?
  
  - Да он пустой!
  
  Стоило поторопиться.
  
  Токарь примотал связку гранат к вентилю, выдернул чеку, пинком откатил баллон подальше во двор и спрятался за двери склада. Инстинкт самосохранения не позволил стоять рядом, хотя шансы выжить и были нулевыми.
  
  По воротам шарахнул шквал осколков. Отовсюду послышались тревожные крики, большая часть из которых приближалась. И это было прекрасно. Не спасется никто, и все же, Токарь перед смертью хотел посмотреть на результат. Это снова был поступок, ради которого стоило не только жить, но и умереть. Сколько тут сейчас кровожадных упырей, с которыми он вот уже несколько месяцев считается единым целым? Не меньше пятидесяти человек. Сдохнут все. В жестоких мучениях.
  
  Густое облако газа из взорванного баллона поднялось над крышей, всколыхнулось от ветра и начало медленно осаживаться, накрывая всю территорию военной части и дальше - на километры вокруг. Люди пытались спастись, разбегались, но доли грамма А-232 хватало, чтобы вызвать нестерпимые боли, повалить человека на землю и убить, превратив последние минуты жизни в такой калейдоскоп мучений, перед которыми меркнут все девять кругов ада.
  
  Токарь с наслаждением наблюдал, как Санитары падали и орали, как будто в каждого втыкали штыки сразу несколько озлобленных врагов, выдирали клинки из сочащегося кровью мяса и втыкали снова, выбирая такие места, от ранения в которых человек не умрет сразу. И все было прекрасно, кроме одного. Сам Токарь, вдыхая газ в самом эпицентре, испытывал только легкую тошноту и головокружение, и дикую головную боль. Смерть снова откладывалась "на потом".
  
  - Это у него дар такой, - объяснил знахарь Санитаров, когда единственному выжившему после взрыва рейдеру удалось вернуться на базу, - Его хоть цианистым калием корми, даже не чихнет.
  
  Стигмат, изрядно напрягшийся после того, как Токарь вернулся из рейда в одиночестве, после этой новости расслабился. В Стиксе бывало и не такое. Допрос с участием ментата, правда, все равно пришлось пройти, но узнав о даре, безопасник особо с вопросами не извращался:
  
  - От чего погиб рейд? Было ли это нападение других иммунных? Работаешь ли ты на вражескую группировку?
  
  Он даже не спрашивал, хотел ли Токарь убить своих сослуживцев. Этого на базе хотел каждый третий. Только один вопрос выделялся коварностью. Его выживший не ожидал.
  
  - С какой целью ты вернулся сюда?
  
  Ответ был честный.
  
  - Там я ничего не знаю, а здесь у меня есть свое место, и есть дело.
  
  Дело действительно было, а точнее, целый план, начавший рождаться еще у военных складов.
  
  План не был прост или сложен. Токарь не знал, с чем сравнивать. Герои-шпионы из остросюжетных боевиков проворачивали и не такое. План просто был, существуя в голове в виде набора не сложных шагов.
  
  Во время очередного рейда в военную часть закинуть в кузов баллон, засунуть его в мешок и потом спрятать в гараже, в небольшом личном боксе.
  
  Дождаться, когда штатный ментат вместе с главой группировки отбудет куда-то на переговоры, и во время недалекого перегона в две машины убить Бидона, водителя самого старого и раздолбанного рефрижератора. Эта колымага давно никому не нужна, а потому еще долго будет ждать своего часа в глубине гаража.
  
  Токарь не боялся почти ничего. Личные боксы никогда не обыскивали, а как-то по-другому вызнать о его планах не мог даже ментат на еженедельном опросе на предмет лояльности:
  
  - Есть ли у тебя планы нанести вред группировке?
  
  Конечно же нет! Какой смысл вредить Санитарам? На их место тут же придут новые охотники за человеческими органами. Нужно было уничтожить спрос, прячущийся за неприступными стенами базы внешников.
  
  * * *
  
  - Ты кто такой?! Что здесь устроил?!
  
  Сразу несколько офицеров-внешников бежали к врезавшемуся в здание одного из складов грузовику. Прояви водитель признаки агрессии - расстреляли бы сразу. Но раз не было выстрелов со стороны ворот, значит на базу не проник враг. И все же кричали, трясли пистолетами, сбрасывая на виновника происшествия остатки стресса и страха.
  
  Токарь вывалился из покореженной кабины, отер с разбитой скулы кровь, замахал руками, припадая на покалеченную ногу.
  
  - Тормоза! Тормоза отказали! Выгружайте скорее, наверняка холодильнику кранты.
  
  Он распахнул рефрижератор, заняв прибежавших вопросами выгрузки, а сам, вроде как по делу, полез в холодильный отсек. Достал баллон и активировал взрыватель.
  
  Фильтры внешников прекрасно защищали от вируса, который заражал всех людей в Стиксе. Может быть, они спасли бы и от боевого газа, но для А-232 достаточно найти малейший доступ к коже.
  
  Стоявшие вблизи упали сразу, не успев среагировать, а остальные хоть и протянули дольше, но не знали, кто виновник происшествия и в кого стрелять.
  
  Токарь дождался, когда на базе стихнет любое движение, убедился, что газ проник в каждое здание, и выживших нет, собрал с тел десяток гранат и вошел в помещение управления порталом.
  
  Поначалу было желание свезти сюда как можно больше взрывчатки, сложить ее на погрузчик вместе с баллонами, наполненными обычным воздухом Стикса, активировать портал, поставить взрыватель на таймер и вытолкать погрузчик в тот, чужой мир, обрекая его на уничтожение.
  
  Там скорее всего множество степеней защиты от проникновения вируса, но все стекла и стены будут снесены взрывом, который вирус из Стикса перенесет без особых проблем. Не имея преград, он вырвется наружу и начнет победоносное шествие по новой планете, превращая ее в обиталище монстров и редких выживших.
  
  Токарь очень этого хотел. Отомстить за всех разрезанных на части и проданных в виде органов людей. Не стал. Передумал. Быть палачом целого мира слишком, даже для человека, освоившего науку совершать поступки.
  
  После взрыва портала бывший мур добрел до ближайшего ручья, разделся, долго лежал в потоке, надеясь, что остатки газа полностью смоются, протерся захваченным на складе обеззараживающим раствором и оделся в заранее запакованную в герметичный пакет одежду.
  
  Осталось только выяснить, кто те двое, что остановили их со Стигматом на дороге, расспросить их, как люди выживают в этом мире и... Что делать дальше, он пока не знал.
  
  * * *
  
  С холма, куда Токарь выволок пленников, безжизненная теперь база внешников просматривалась как на ладони. Наверняка, этот пейзаж поможет ему в переговорах.
  
  Освобожденные от тряпичных кляпов бойцы переглянулись и почти одновременно выдохнули:
  
  - Идиот, - констатировал огромный, как двустворчатый шкаф, первый.
  
  - Идиот, - разочарованно согласился второй.
  
  - Чего это я идиот? - единодушие пленников искренне задело Токаря.
  
  - Круглый, - продолжил здоровяк, даже не оборачиваясь.
  
  - Сферический. В вакууме, - подтвердил второй.
  
  - Идиот - это оценочное суждение, и он не может быть в вакууме, - неожиданно для себя принял подачу Токарь, - Рядом должны быть другие идиоты, которые бы это оценочное суждение высказали. Например, такие, кто пытается угрожать Стигмату вдвоем, не имея отряда поддержки.
  
  - Парень умеет в логику, - никак не отреагировав на ответное оскорбление, здоровяк добавил в голос немного уважения.
  
  - А если такой умный, зачем нас сюда притащил? - уже напрямую обратился второй, - Нас же внешники срисовали и даже бежать уже смысла нет.
  
  Токарь бессознательно приосанился.
  
  - Некому срисовывать. Я их всех уничтожил.
  
  Бойцы в ответ успели бросить что-то матерное, отражающее их глубочайшее недоверие словам собеседника и его сексуальной ориентации, но уже впились глазами в базу, выискивая движение.
  
  - Что-то ты гонишь, друг, - выразил их общие сомнения здоровяк.
  
  - После уничтожения гарнизона база самоуничтожается. Это правило всех внешников, без исключения, - более точно сформулировал второй.
  
  В его словах сквозила такая убежденность, что Токарь сам с сомнением посмотрел вниз. Неужели кто-то выжил?
  
  Память услужливо подкинула образ съежившегося у оружейной пирамиды командира гарнизона. Он так и не умер?
  
  Холм содрогнулся, сбивая с ног, заходил ходуном, задрожал мелким вибрирующим ознобом. По ушам врезала взрывная волна, а небо осыпало поляну мелкой пылью пополам с тлеющими пластиковыми обломками.
  
  Размазав по щеке плеснувшую из носа кровь, Токарь выбрался из кустов, мазнул взглядом по ворочавшимся с бока на бок пленникам и взглянул в сторону оседавшего облака. Ни строений, ни забора, ни техники. Взрыв превратил место, где стояла база, в ровную серую от пепла поверхность, попутно уничтожив широкое кольцо леса вокруг. Вздумай победитель инопланетных злодеев полюбоваться на плоды своей деятельности с чуть более близкой дистанции - уже планировал бы в воздухе невесомым грязно-серым пеплом.
  
  - Теперь верю, - прохрипел здоровяк, отплевываясь заполнившей рот пылью, повернулся спиной и выставил, насколько мог, соединенные хомутами запястья, - Развязывай.
  
  Токарь достал нож и наклонился, разрезать путы.
  
  - Не надо!
  
  Второй пленник буквально выкрикнул эту просьбу. Или отдал приказ? Токарь удивленно поднял взгляд.
  
  - Не надо его развязывать! - прозвучало уже тише, но столь уже настойчиво.
  
  - Кумник, ты что, с дуба рухнул? - недоумения здоровяка хватило бы на десятерых.
  
  - Иди в задницу, Скала, со своими приколами, - выругался второй пленник и снова обратился к Токарю, - Он тебя убьет.
  
  Бывший мур едва ли не отпрыгнул от здоровяка, которого, как оказалось, звали Скалой, оступился, завалился, хватаясь руками за воздух, шваркнулся об землю всем телом и почувствовал, как над ним с гулом пронеслось огромное тело здоровяка.
  
  Думмммм!!! Донеслось сбоку, и боец, названный Кумником закатился от смеха. Скала, за долю секунды пролетевший расстояние не меньше пятнадцати метров, врезался в толстый ствол вековой ели и распластался на нем выброшенной на камни медузой. Будь елка тоньше, снес бы ее и не заметил, как планировал сбить Токаря. Выбить сознание, прижать к земле, затоптать, а то и вгрызться в горло, как принято в этом мире.
  
  Скала сполз по стволу, развернулся, приподнялся для нового рывка.
  
  - Прекрати! - в голосе Кумника звенела сталь, - Это приказ!
  
  Здоровяк оскалился, сгорбился, но подчинился.
  
  - Ничего личного, парень, - второй пленник не вложил в голос ни малейшего оттенка извинения за нападение со стороны товарища, - Он очень не любит муров. Но, в целом, человек адекватный. Давай, ты расскажешь нам свою историю, а потом мы подумаем, что делать и с тобой, и с ним.
  
  Кумник внимательно слушал, задавал вопросы, вставлял по ходу свои мысли и советы на будущее, делал краткие экскурсы в неизвестные еще Токарю нюансы все еще нового для него мира, и в конце, вопреки ожиданиям откровенно гордого собой бывшего мура, неодобрительно покачал головой:
  
  - Ты думаешь, сделал большое дело?
  
  Токарь от удивления даже не переспросил: "А что, нет?!".
  
  - Внешники, конечно, зло. Но в масштабах Улья - едва ли не самое мелкое. Они ютятся вдоль кромок черноты, боятся залезь хоть немного вглубь обжитого мира и во всем надеются только на муров. Мрази они, конечно, но даже если извести их всех, легче в Стиксе жить не станет.
  
  - И что делать? - поинтересовался Токарь, абсолютно уверенный в том, что вовсе не стремится изображать из себя спасителя целого мира, но все же спросил, потому что чувствовалась в словах этого человека вера в себя и свою правоту.
   - Точный ответ я дать не могу, но расскажу, как найти правильный путь.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"