Аннотация: Среди прочего - рассуждение о символике.
II. Три цвета
Замок Уорвик служит нам резиденцией со дня нашей свадьбы и, надеюсь, останется таковой, потому как ехать в Лондон, или Йорк, или ещё куда-либо, где есть возможность встретить родственников, не имею ни малейшего желания.
Слишком заняты они рассуждениями о выгодах моего брака. И слишком ясно невестка дала понять, что родниться с немецкими герцогами ниже её достоинства. Эдвард же совершенно лишён воли.
Грету вынудили сменить имя, якобы второй Маргариты народ не стерпит. Неважно, что она похожа на вдову Генриха не более, чем гвоздь на панихиду. Гретхен снесла унижение с ясным взглядом и бодрой улыбкой и обратилась ко мне с вопросом, как бы мне было приятно её называть. Я не нашёлся что ответить, и она выбрала имя, созвучное имени её матери - Иоганны. Отныне она - Анна.
Удивляюсь её выдержке. Я не дал себе воли единственно благодаря Эдварду, который взял на себя труд смягчать наши споры. Кстати, он единственный, кроме Марго, кому понравились наши новые родственники. Два года назад, оказавшись в изгнании, мы бежали именно в Саарбрюккен, хотя многие наши спутники отсеялись ещё во Франции и Бургундии. Нас приняли там так же, как и в первый раз, после Ладлоу.
Жаль только, брату не посчастливилось познакомиться с Иоганной и Ульрихом. Герцог почил на следующий же день после той нашей беседы; Иоганна скончалась прямо у его одра, не пережив потери. Мы нашли их обоих, вернувшись с охоты: Иоганн собирался на кабана, что жил в лесу на люксембургской границе. Помню, Ульрих и сам уговаривал меня попытать удачи.
Удача мне улыбнулась - в единоборстве, когда охотник-всадник недостойно покидает седло. С вепрем иначе нельзя. Он приемлет лишь бой на равных. А если нуждаешься в помощи - значит охота не про тебя.
Я заколол его. Но он распорол мне клыком своим руку, и рана до сих пор даёт о себе знать - болями в межсезонье и повреждённым сухожилием.
Мы с Иоганном разделили вепря: тушу - на стол, шкуру и голову - мне. Я украсил ими стену зала в Уорвике. Вепрь действительно был совсем белый - как снег, не достигший земли, как пена морская, как меловые скалы.
Я начертал его на своём знамени.
Говорят, победитель заимствует качества побеждённого. Говорят, я с того дня изменился. Возможно. Но разве не естественно для человека меняться, как и для всего живого? И разве можно назвать мысли правильными или дурными, если обвиняемый и обвинитель следуют разным канонам? В Южном Уэльсе, где я время от времени бываю по долгу старшего судьи, можно ещё видеть странные круглые дома, напоминающие то ли каменные шатры, то ли сырные головы. Попробуйте объяснить валлийцам, строившим так испокон веков, что они строят неправильно. Так же и с человеком. Не лезьте в мою душу - я не полезу в вашу. Пусть каждый останется при своём.
Но иногда я думаю: что было бы, не подойди я к герцогу десять лет назад, увернись я от его рук, брось я ту странную книгу и убеги. На миг мне показалось, что меня позвал отец. Точнее, будь мой отец на его месте, разве я не подошёл бы, не приласкался к этому измождённому человеку? Возможно, я прожил бы эти годы самым обыкновенным образом и не пожалел бы. Но он рассказал мне что-то. Что-то, о чём я тоже не сожалею. Что-то, что помогло мне побеждать в Нортумбрии и при Тьюксбери. Что-то, благодаря чему мне удалось понять значение наших эмблем. Две розы - алая и белая. Две ветви рода. Две сестры. Огнегривая и огнеокая - среди сечи, танцующая под звон оружия. И бледная, безмолвная - поодаль, призывающая усталых воинов. Две единокровные сестры, повязанные одной жилой, только одна - вся в крови, а вторая - ничем не запятнана. Я видел обеих.
Моя роза - белая. Цвет ли это? Или бесцветье, бесплодие, чистый, холодный свет? Которого ничто не касается, к которому ничто не пристанет, потому как он невидим для всех. Этот цветок под силу рвать лишь мёртвой рукой - по ту сторону яви - там он играет всеми красками, пуще радуги. Здесь - это чистый холст.
У белого - есть брат-близнец, то же отсутствие красок, только без света. В кромешной тьме не различить их - белый или чёрный. Всепоглощающий, всепожирающий - как белая сестра. Он всегда стоит напротив - и отражается в её глазах. Он отражается в глазах каждого - ибо мрак повсюду. Мрак во всех нас. В тебе и во мне.
Две сестры и брат - красный, белый и чёрный. Всегда неразлучны. День, ночь и заря. Красная мантия и белый с чёрным горностай. Алая кожица яблока, белая мякоть и чёрные семена. Алые маки среди верещатника, что топчут вороная кобылица и белый вепрь. Чёрное солнце, белая луна, пурпурный венец затмения. Свадьба небесных светил.