Аннотация: Двенадцатая часть первого рассказа о человеке в черном. Нарушив договор со своим молчаливым надзирателем, Сибил покинула Дом на Порубежье - и туман над тропой оживает...
Если б в Доме на Порубежье кто-нибудь выглянул в окно, то увидел бы белоснежную бурю. Волны тумана раз за разом бились о невидимую черту и отступали, чтобы через мгновение снова броситься на приступ. Что-то нарушилось. Граница начала стираться. Туман это будто чувствовал, и призрачный прибой снова и снова накатывал на невидимый берег... С каждым его ударом невидимая линия сдвигалась к Дому все ближе и ближе.
Но в Доме на Порубежье было тихо - ни гостей, ни жильцов никогда не интересовало, что творится за окном. Тонкое стекло надежней прочнейшей стены ограждало их и от мира живых, и от мира ушедших. Даже взор мистера Торвальдсона, облокотившегося о подоконник, обращен был не наружу, а внутрь.
Если б в Доме на Порубежье кто-нибудь вышел на задний двор и прислушался, то услышал бы тихие шаги. По тропе кто-то шел, и шел не на север. Не только туман почуял, что границы больше нет; не в силах больше слышать мольбы о возвращении, некоторые из ушедших решили повернуть назад... А что время и расстояние значат для тех, кто когда-то ступил на тропу?
Но в Доме на Порубежье на заднем дворе не задерживались. Все, кто туда выходил, оглядывались в последний раз, зная, что не увидят ничего, кроме самого Дома, говорили какие-нибудь слова, которые в тот миг значили не больше, чем журчание ручья или завывания ветра... А потом уходили. Иногда одни, но чаще в компании бледного человека в черном костюме.
Если б в Доме на Порубежье кто-нибудь вышел из своей комнаты и спустился на первый этаж, то увидел бы тени - тени ушедших на север...