Челюсти сжаты, взгляд под ноги, руки в карманах плаща, кулаки стиснуты, - в ночи я шагал прочь от дома, куда еще несколько часов назад пришел в гости к друзьям.
Чего удумали! Розыгрыш они, видите ли, устроили! Как дети малые, блин. Это ж надо - заперли меня в кладовке!
Сам-то тоже хорош. Как дурак повелся: "Макс, иди сюда, смотри, что нашли!" Ага, посмотрел. Умереть не встать, как посмотрел. На всю жизнь нагляделся!
- Макс, - послышался слабый голос позади.
Я прибавил шагу. Глазами выискивал, куда бы скрыться. В нескольких метрах увидел подворотню. Свернул. Прошел двор насквозь. Эхо шагов молотком отбивало по колодцу. Затем нырнул в другую арку, прошел через третью, приметил скамейку. Сел.
Дрожащими от злости руками достал пачку сигарет, закурил.
Стал успокаиваться.
Ладно, рассудим здраво: я несправедлив.
Правда, чего распсиховался-то? Ну, заперли меня и заперли. А то, что заперли не одного - дело десятое. Придумали ребята спьяну забаву, и ладно, сам порой не хуже развлекался. Чего в истерику-то впадать, ну?
Стыдоба. А еще взрослый человек!
- Макс, - послышался голос, и тут же из тьмы арки прямо в лучи тусклого зеленого света вынырнул черный силуэт.
Настя.
По щекам сразу пробежалась жаркая колючая волна, словно укутался в теплый шерстяной шарф.
- Как же быстро ты ходишь, - сбивчиво говорила Настя. - Думала, что тебя потеряла. Я переживала.
Какая хорошая. Взрослый мужик, почти тридцать лет от роду, убежал, хлопнув дверью, а она еще и волнуется. Стыдно? Стыдно. То-то же. Вот, смотри, здоровый лоб: реакция нормального человека. Ее заперли вместе с тобой, а сцен на этой почве не закатывает.
- Ты как? - Она села рядом.
Я пожал плечами.
Медленно затягивался - не столько потому, что хотел курить, сколько пытался оправдать своё молчание. Так и сидели в густой тишине посреди безлюдного двора, пока я приканчивал сигарету за сигаретой.
- Извини, - пролепетал я неуверенно. - Что нашло, сам не знаю.
- Ничего, - Настя пожала плечами, - бывает. Все мы творим порой невесть что.
Да, по-другому и не скажешь. Есть еще парочка нецензурных вариантов, но про них лучше и не вспоминать.
- А все-таки. Чего ты разозлился-то? - бросила она с той легкостью, с какой дети обычно спрашивают, откуда они взялись, - без задних мыслей.
- Эм, как тебе сказать... - замялся я.
- Как есть, так и говори.
- Да черт его знает, - пожал плечами, - наверное, из-за собственного бессилия. Прозвучит глупо, но до одури не люблю ситуации, в которых ничего не могу сделать.
- Как в случае с кладовкой?
- Как в случае с кладовкой, - повторил я, а заодно порадовался, что иногда говоришь правду, но под одними и теми же словами ты и твой слушатель понимаете совсем разное. - Это вообще моя основная проблема по жизни.
Настя бросила на меня вопросительный взгляд. И тут Остапа понесло. Не знаю, что за наваждение на меня напало, но в эту самую секунду мой развязанный алкоголем язык дал себе волю:
- Ну, знаешь, бывает, встречаешь что-нибудь хорошее, чистое и светлое, но по какой-то дурацкой причине вдалбливаешь себе, что этого не достоин. Нет, не для тебя. Вот, постой в сторонке, полюбуйся, но не более. И вроде поделать ничего не можешь, и так тоже не устраивает. И хорошо, если все хотя бы можно попытаться решить, объявив войну собственным тараканам в голове, а что, если действительно не для тебя? Да, знаю, глупо... И не смотри на меня так! Я в курсе, что мне надо лечиться! ...а когда устаешь от метаний, начинаешь злиться. Сначала на себя, потом на ситуацию, а затем вообще на все, что попадется под руку. Мне иногда кажется, с таким же успехом я мог бы наорать на фонарный столб...
- За что? - рассмеялась Настя.
- Ничего смешного, между прочим, - сгримасничал я. - Да за то, что не дает мне пройти. Хотя, в сущности - пустяк! Возьми ты, блин, да обойди его. Но нет, наш Магомет не лыком шит, он будет биться об него головой и пуще злиться. В общем, такой вот я уникальный псих.
Стоило мне закончить тираду, как я тут же подумал, что сболтнул лишнего. И дело даже не в том, что я провел довольно нудную экскурсию по своим загонам, нет, а в том, что провел ее именно для Насти. Ну вот чем она заслужила-то такую пытку, ну? Хотя кого я обманываю, и так все ясно.
Ай, ладно, будь что будет, - решил я, а сам искоса стал поглядывать на нее.
- Хм, не сказала бы, - коротко ответила она. - Не похож ты на психа. Думаешь, я с этим не сталкивалась? Да почти каждый человек на земле борется со своими же выдумками. Просто далеко не все готовы в этом признаться. А некоторые даже самому себе. Так что зря ты так.
Все же до чего она хорошая. Сколько лет знаю, не перестаю удивляться. По уму сейчас бы встать, расцеловать ее, схватить в охапку и закружить, потом пойти раздобыть какой-нибудь букет, допустим, той же мать-и-мачехи, а то и вовсе ограбить клумбу, а еще лучше разжиться бумажными фонариками да отправиться на набережную и запускать их до самого утра. И так, чтоб много-много, чтобы все небо пестрело желтыми огоньками. И потом...
Эх...
Ну вот, опять ударился в мечты. Будем честны, проводить ее до дома и пожелать приятных снов - и то большая удача.
- О, гляди, мать-и-мачеха, - внезапно воскликнула Настя и указала на клумбу.
Она резко вскочила на ноги и, чуть ли не одним прыжком, долетела до нее, села на корточки и принялась разглядывать свое маленькое персональное чудо. В некотором роде оно было чудом и для меня. Только ведь думал. Надо же.
- Тысячу лет их не видела. - На лице светилась улыбка.
Склонив голову набок в умилении, она аккуратно погладила цветок двумя пальцами, затем улыбнулась еще ярче.
- Ну что? Пойдем? - спросила Настя, вставая.
Я кивнул.
Мы двинулись к выходу.
Я глядел по сторонам и только сейчас заметил, что двор оказался весьма необычным. На клумбах росли достаточно редкие цветы. Вдоль домов цвела сирень, а рядом в причудливом соседстве вишня. Фонари поголовно излучали мягкий зеленый свет, отчего двор напоминал скорее картинку из какого-нибудь фантастического фильма, чем реальное место. И что самое удивительное - все три двора были неотличимы друг от друга. Но так я думал, пока мы не прошли четвертую арку, затем пятую, шестую...
- По-моему, мы заблудились, - нахмурился я.
- Ничего не понимаю, - растерялась Настя.
Мы решили развернуться и пойти обратно. Однако в какую бы сторону мы ни шли, все время оказывались там же, откуда начали.
- Мистика какая-то... чертовы дворы Петроградки, - я начинал злиться.
Вернее, подумал, что неплохо бы рассердиться, но не вышло. Вместо этого во мне росла бестолковая уверенность, что все так, как и должно быть, словно по-другому и не бывает. Да и Настю, казалось, происходящее скорее радовало, чем пугало.
- А по-моему, забавно. Как в сказке прямо.
- Да уж.
- Гляди! - Настя указала рукой вверх.
Я поднял голову и не поверил своим глазам. Небо окрасилось желтым. Несметное количество бумажных фонариков почти полностью заслонило его. Лишь где-то в стороне на черном фоне виднелась полная луна и мелкой россыпью звезды.
Я посмотрел на Настю. Завороженным взглядом она смотрела вверх и улыбалась так нежно и радостно, словно всегда знала, что чудеса случаются, что в любой момент может произойти что угодно. Будь то бесконечный двор или мириады бумажных фонариков в небе.
Глядя на неё, я и сам улыбался. В иное время или в другом месте, вероятно, я бы испугался или хотя бы озадачился, но тогда всё это было неважно. Происходит что-то прекрасное и хорошо. Даже более того - без неё всё это было бы лишним и пустым.
К своему удивлению, я пришел к одной-единственной мысли: "только здесь и сейчас". Не завтра, не послезавтра, не когда-нибудь через год, а сейчас. Страх и сомнения исчезли. Если уж чудо происходит прямо перед глазами, это ли не знак?
- Насть, слушай, - начал я.
- Что? - обернулась она и нежно улыбнулась.
- Я хочу тебе кое-что сказать.
***
Они сидели в кафе.
- Что? Вы просто поговорили? - удивилась Таня. - Вас так долго не было, и вы только говорили?
- Ну да - Настя неуверенно помешивала трубочкой молочный коктейль.
Про события вчерашней ночи она решила умолчать. Сама толком не разобралась, да и чего доброго за полоумную сочтут.
- А что такого-то?
- Ох, - вздохнула Таня, схватившись за голову, - сколько же еще вы будете ходить вокруг да около. Когда же это закончится?
- Скоро, - загадочно улыбнулась Настя, и слова ее были правдой.
Действительно скоро. Точнее - вчера.
***
- Вот, говорил же тебе, - нахмурился Петр, - не надо людей пугать. Не любят они этого.
- Но все же обошлось, - зодчий Семен развел руками, а затем добавил: - И раньше обходилось.
- В этот раз все было на грани, - продолжал напирать Петр. - А что, если бы он струхнул или она бы его отшила? Такую пару бы загубил. Благо, сообразительные попались. Смекнули. В конце концов, и забрели-то они сюда по собственной воле. Не хотели, и не пришли бы в этот двор. Все только по желанию.
- Ну так! Я же проектировал.
- Да уж, много ты напроектировал. Да вот улицы можно было и пошире сделать. Говорил же тебе, что не всегда люди будут пешком ходить да на каретах кататься. А ты: да ладно, до этого еще лет сто-пятьсот пройдет. Ага. Триста! Триста лет! Вот, теперь мучайся, дыши выхлопами. Никогда меня не слушаешь. И с двором не лучше вышло!
- Ну, а как еще ты себе представляешь двор признаний?
Петр задумался.
- Ладно, Бог с ним, - махнул он рукой, - обошлось и хорошо.