Аннотация: Технически, как жанр, "Размышления" могут быть квалифицированны как "мемуары"
Размышления к сборнику миниатюр о творчестве
I
Начнём с того, что чтение "миниатюр" можно начинать с любого текста, которые возникали и изменялись в разное время. Порядок их выстроился самостоятельно без особого моего вмешательства, кроме добавления в принципе ненужной нумерации для обозначения первой миниатюры, заявившей о себе в мае-июне 2004 года от скучного сидения в офисе иностранных студентов университета Вирджинии. Годами позже, и совсем недавно, в ожидании новых поэтических открытий я, бездумно опережая творческое настроение, начал выкраивать из неё восьмой текст. Эта последняя миниатюра должна была стать обобщениeм моих предыдущих попыток внедрить в поэтическую форму описание лирического состояния в метафизической запредельности. Почему именно в поэтическую форму? И причём тут метафизика?
Хм... Ну наверное, что простое такое описание не имеет особого компонента, которого лишена даже самая мудрёная философия. Такое повествование возможно найдёт своего сочувствующего "товарища" и даже даст нужный простор для дальнейших философских умственных упражнений его соучаствующему уму. Но именно поэтический компонент является мостиком соединяющим при чтении мёртвую материю любого текста с захватывающим дух ощущением присутствия неведомого прекрасного... Примерно, в таком состоянии "настоящий" Иван Васильевич Грозный, обозревая однообразные московские многоэтажки, воскликнул в одноимённом фильме: "Лепота!.." С другой стороны, просто состояние является индивидуальным свойством, которое непостижимо для передачи и принятия его другим индивидуумом в какой-либо иной форме по простой причине "закрытости" наших человеческих "я" друг от друга. Поэтика же даёт такую возможность "погружения" в иной мир чужого мировоззрения и сопереживать в оном как полноправный участник комплекса эмоций и психологии чужих ситуаций, что применимо во всех формах искусства, не только в кино, которое является, может быть, самым впечатляющим примером. (Конечно, с учётом привлечения в дискуссию не только впечатлительных зрителей, а всю плеяду создателей фильма).
Итак, поэтика соединяет индивидуально несовместимые душевные состояния. Что возможно только в результате особого передвижения точки зрения читателя, внимающего текст, зрителя, поглощенного зрелищем, и т. д. Будет вернее сказать, не просто передвижения в действие, а соединения оной с точкой зрения рассказчика/автора/, и в результате помещением себя эмоционально-психологически в мир повествования. Для этого, личность зрителя/читателя во-первых, "даёт согласие" на такой участие своим "я," которым личность себя осознаёт, и в котором проявляет своё волеизъявление. Во-вторых, соучастие происходит через особую психо-эмоциональную сферу, никакими земными приборами неразличимую. Заметим, что даже самые атеистичные литературоведы, искусствоведы, музыковеды, и пр., признают существование некоего иррационального места в поэтики, - некой сферы идей, образов, ощущений, в которой участвуют даже неосознающие такого психологического единения люди, разделённые и временем и пространством. И главное в этом разделении - это принадлежность людей к обособленным индивидуальным личностям. То есть, в искусстве речь идёт не об эмоциях толпы, а нахождением личностного "я" в другой точке метафизического пространства, для чего необходимо обнаружение в себе своего другого "я" этого пространства. Читатели и авторы, слушатели и композиторы, зрители и создатели фильма, - все они являются полноправными обитателями этого поэтического мира через свои индивидуальные другие "я," то есть, они имеют свою субъективную возможность вхождения в иррациональный мир искусства. Здесь необходимо уточнить, что индивидуальная личность входит своим "я" в состояние своего другого "я" не просто как в некое продолжение своего мира. Такое возможное мнение закроет путь к очень важному заключению, а именно, установлению "общего знаменателя" ВСЕХ существующих образований, и единиц мироздания, позволяющего обозначить идеальное основание общности человечества. То, что аргументированно установил Вл. Соловьёв. И не урезать такую общность "Русской Соборностью," как это сделали ярые панславянисты, усохшие в коротких штанишках восточно-европейского советизма, и "путь" которых продолжает ныне "голый король" ново-русской расы. Обойти земное расово-этническое разделение гомо-сапиенс, осознать и закрепить себя индивидуально в середине своей личности "я" с уверенностью наличия в себе другого "я," это и есть возможность открыть "кладовую" идей, образов, форм и чувств этой идеальной субстанции метапространства, и так стать их поэтическим со-обладателем. Здесь можно упомянуть мысли советского академика Вернадского о наличии в стратосфере нашей планеты некоего "слоя," содержащего идеи и эмоции всех проживших людей... Однако ж мы говорим о метафизическом мире, или метамире, существование которого советско-эволюционная наука отрицала. И которого современный неолиберализм считает просто некой особой, сверх-"тонкой" кванто-материей.
Замечу, что мои стихи затрагивают такие вопросы общей теории творчества, какой я лично эту теорию себе представляю. Вернее будет сказать, что стихи, и пояснения к ним, являются ответами на мои пробы и изыскания обозначить определённые направления разговора о творчестве и как части философии, и как целостного мировоззрения, и которые исходят из определённой позиции в полемике возникновения мира вообще. То есть, если всё видимое нами пространство, а значит, мир/вселенная, есть результат творческого акта трансцендентального Творца, а люди есть носители Его образа и подобия, - то в этом случае они также должны иметь некоторую способность творения в той или иной форме. Значит, объективно нам можно "сыграть обратно" и вообразить картину если не царства божьего -- что было-бы привлечением религии в научно-философский разговор, -- то метамира, включая описание и состояния в нём, и демонстрацию вхождения, или погружения в эту сублимарную "кладовую" образов и чувств всеми участниками поэтического мира. Такой психологический "сдвиг" происходит по особым закономерностям; назовём это "поэтической справедливостью" как это было предложено однажды авторами одноимённой песни "Poet Justice" группы "Uriah Heеp." (которую я иногда пою, когда соседи на работе). Я приведу одну строчку из этой лирики:"И Закон Поэтики ведёт меня к моей цели."
Заканчивая упомянутый порядок стихов, замечу, что смысла в организации текстов в некой последовательности, либо в какую-либо систему я не нахожу, ибо на тот момент ни смысл, ни систему в своём поиске я не видел. Смысл появился позже, и его производный вариант найдёт читатель, который затем и станет его полноправным со-обладателем. Однако ж, продолжим наше бессистемное повествование описательной частью.
II
Стихи/миниатюры написаны в процессе осмысления наследия последнего иудео-христианского философа Владимира Соловьёва (1853 - 1899). Обдумывая и продолжая аргументы Соловьёва, "погружаясь" в литературный мир текстов Ф. Достоевского и Вл. Набокова - главных применителей его эстетики, я заинтересовался "таинственным" взимоотношением поэтической мысли и её фактическим завершением в физической форме размера, ритма, и особенно таким набором рифм, которые неожиданно предлагали мне свои собственные темы и откровения. Замечу, что ни сам Соловьёв - учитывая его серьёзное отношение к своей метафизике, - ни Достоевский и Набоков никакой такой "таинственности" в моём применении их литературно-философских позиций не усмотрели бы. Это было частью их литературного мировоззрения. Ну а я неожиданно был вовлечён в процесс наблюдения как отдельные части моего стихотворения после своего рождения "просились" своего собственного продолжения своей жизни, и определенно "саморазвивались" в новые тематические сущности. И так однажды таким "текстом-существом" мне был "предложен" ответ на самый главный вопрос нашего бытия - но что именно я надеюсь не пройдёт незамеченным тобой, читателем этих миниатюр. Тот же из вас, кто знаком с Соловьёвским и Набоковским подходом к поэтике как соединительному пространству этого и иного мира также не должен быть этим удивлён. Метафизика Всеединства Соловьёва дополнительно объясняет как части текста могут естественно продолжать жизнь в новых произведениях, и как иногда целое и, казалось бы, законченное произведение закономерно "размножается" для жизни в продолжении новых индивидуальных тем/характерах в других существах/текстах. Такое наблюдение за воздействием текста над своей мыслью я обозначаю иногда поэтоведением. Этот термин кроме "знания" имеет понятие "вести," что намекает на процесс отдачи себя на волю стихам, которые "ведут" поэта к неведомой ему цели. Кстати, интересным примером этому может быть политико-юмористическая поэзия Алексея Звезера из Российской секции Самиздата "Заграница," который, на мой взгляд, "отдавая" себя на волю ритма и рифм, производит над собой словотворческое само-"растерзание."
Но продолжим описание метамира поэзии. Для проникновения в эту несуществующую на земле и в небе вневселенскую категорию, нам потребуется логика метафизики. Как один из разделов философии этот метод доказательств не должен противоречить выводам двум другим её разделам, а именно, гносеологии и эстетики, которые также имеют метафизику своим предметом. По такому критерию, настоящие философы, размышляющие обо всём во всех трёх направлениях, начинают и заканчивают каждое следующим признанием: "мы ничего определённого не знаем, но вот наша модель." Feci quod potui, faciant meliora potentes - я сделал что мог, пусть другие сделают лучше!
Итак, изначальное объяснение всему вышесказанному мне предложила сизигия, наиважнейшее нововведение философии Вл. Соловьёва. Сизигия в моей интерпретации может быть определена как особое психическое состояние авторского отрешения творца от окружающего мира в процессе созидания чего-то неожиданно нового и замечательного. Здесь нам поможет наглядный пример отрешения. Представим себе музыканта, в самозабвенном трансе воодушевлённо исполняющего фугу Баха ре-минор. Давайте попробуем описать его внутреннее, как говорят, душевное состояние. Какой здесь набор эмоций: это радость, переходящая в возвышенный пафос, и восторженное упоение, даже экстаз, ну и самозабвенное наслаждение всем этим. Так вот, сизигия включает всё перечисленное и больше, а именно соединение с идеальным миром, в котором всё уже существует по воле, знанию и любви Всемирного Художника. Согласно философии Соловьёва, каждый настоящий артист/автор имеет в себе способность найти своё другое "я," и в этом двойственном трансе он "погружается" в состояние сизигии, без которой истинный творческий процесс не только невозможен, но даже не имеет смысла. И здесь эстетика Соловьёва находит своё логическое обоснование в разработанной им метафизике невидимо-живущей прекрасной, доброй, и справедливой личности Творца во Своём Мире Всеединства, имеющего в Себе жизнь, и воспроизводящего в Себе всё что мы видим, слышим, трогаем, то есть, чувственно воспринимаем; и всё, что мы можем себе представить. Однако, и это важно, - наши "идеальные" представления не просто вторичны, а есть параллельные отражения первопричин создания. Наш видимый физический мир есть, по сути, мёртвая материя, временно имеющая в нашем сознании формы жизни, исходящие от невидимо-живого, несущественного для физического мира - но субстанционального для мира вечно живущего, хотя и невидимого нами,-- от мира иного трансцендентального существования.
Всеединство есть множество/общность всего в одном/частном, и личностное единство общего. Всеединство есть личность со Своим Я, размножающего множество Своих точек зрения, которые есть Его другие я, условно начинающиеся с Я ВОЛИ ума и чувства, Я УМА воли и чувства, и Я ЧУВСТВА воли и ума Красоты ВсеСущего бытия жизни. Эти точки зрения есть живые существа, которых Соловьёв назвал монадами. Они есть наимельчайшие живые существа иного мира со своим центром личности - я. Сказать "наимельчайшие" в принципе неверно. Во всеедином мире нет размерного пространства и безостановочного времени, которое там состоит из актов разделения, вернее "расстроения" каждого из множеств я на другие я в продолжении самоотверженного процесса жизни Всеединого Я... Но вернёмся же к нашему примеру.
Обратимся к началу предлагаемого и нами рассматриваемого творческого акта. Прежде всего, у нас "в наличии" личность, а именно исполнитель, с его волей, что есть с желанием и намерением получить удовлетворение как от результата, так и от самого творческого процесса. Сюда надо примкнуть компетентность, знание своего дела, откуда следует авторство, а значит, и правомочность деятеля. Далее необходимо следует его любовь как к своей деятельности, так и к производимой ею объекту. Ну и наличие, в данном случае, материала для исполнения. Итак, после изучения изображения конкретной фуги в нотах музыкант переходит к воспроизведению их мелодий непосредственными исполнителями, а именно пальцами его рук. Пианист должен сначала "ознакомить" пальцы левой и правой рук к определенным передвижениям по клавиатуре. На этой стадии он осуществляет общее руководство над игрой каждой руки, "ответственную" за свою собственную мелодию. Каждая теперь должна достичь такого физического совершенства исполнения своей темы, когда музыкант может отстранить от них своё участие, "внимая" теперь общему результату слияния тем в одну мелодию, оставаясь, тем не менее, активным участником этого коллективно возникающего творческого созидания. Теперь его внимание не фиксируется на каждой теме, исполняемой индивидуально каждой рукой. Темы сливаются в одну мелодию, озвучиваемую каждым "исполнителем," отрешённо/отстранённо наблюдаемую автором/исполнителем как бы в своём другом "я." Отрешённость, или взгляд со стороны, то есть, остранение, которое не теряет "я" автора, но "находит" ему его другое я из множества точек зрения Всеединства, соединяя через этот портал авторское "я" во всём комплексе его чувств в совместном творческом сизигийном пребывании в мире творческом. Вернее, делая это "я" доступным всем я Всеединства, "черпая" через них, благодаря сизигии, даруемые Всеединством нужные для творчества, в данном случае, для игры движения и сопутствующие чувства. Так, устраняясь сначала от игры, затем от контроля за её исполнением, музыкант возвышает своё участие, обогащая роль главного исполнителя в единении со своим иным равноправным участником созидательного творчества. Нужно сказать, что полного забвения артист не достигает. Для полного удовлетворения своим произведением он должен "осознавать" и "чувствовать" свое участие индивидуально в своём "я." Но обязательно в соучастии, как часть иного целого в единении своей части своего "я" с другими я мирового вселенско-творческого процесса - представителями Я единого Творца в ЕГО собственном само-отрешённом процессе, которые есть его живые точки зрения.
Конечно же, мы не знаем, что именно Бах испытывал во время своего исполнения своих произведений. Однако ж, заметим два важных момента. Возвышение его "я" к творческому Я всемирного Художника, во-первых, параллельно процессу самоотвержения музыканта что делает его соучастником главного принципа жизни в ином измерении: самоотверженное, жертвенное предание монадами, единицами жизни Всеединства, своих я. И так, через подчинение своей воли этому принципу, они таким образом подтверждают его! "Через смерть своего "я" к жизни я всех!"
Во-вторых, приведенный пример лишен своего главного назначения. Если наш музыкант нашёл в сизигии воодушевление для блестящего исполнения произведения Баха, и вовлёк в подобное этому восхищение своих слушателей, то сам Бах не имел ни нот, ни первоначальных слушателей! Физическое мастерство композитора важно, но недостаточно для изобретения мелодий, которых Всеединство дарит своим со-обладателям!
III
Закончим замечанием, что значение мысли Вл. Соловьёва вообще, и в приведённом примере демонстрирует особую важность в удивительной гармонии всех частей его наследия, начиная с трёх необходимых разделов философии. Благодаря ему, эстетика, гносеология, и метафизика отвлечённо от науки и религии впервые предоставили законченную картину происхождения мира и ответили на вопросы сущности всего живого. К сожалению, и именно благодаря этой значимости, Вл. Соловьёв стал последним настоящим философом. Философия сегодня не следует необходимых принципов, выработанных теми мыслителями, которые не избегали вопросов бытия, но в отсутствии достижений нынешней науки -- и благодаря этому, -- предлагали ответы в своих теориях, построенных на законах логики. К сожалению, на смену философам пришли кванта-физики, вытеснившие метафизику иного существования как материи, так и мысли такими теоретическими построениями, в которых метафизическая сущность есть не что иное как "иные" частички мёртвого по своей сути физического мира. От атомов Маркса, который украл идею у древних греков, которые украли её у индусов, человечеству предлагают выдуманные нано-частички и другие квантовые элементы всё той же мёртвой материи. Которые в какой-то миг миллионно-векового толкания друг о дружку произвели некую аминокислотную молекулу, которая спустя других долгих миллионов лет произвела и жизнь, и мысль!..
Соловьёв предоставил кардинально иное объяснение происхождения жизни. Однако, Соловьёвскому Всеединству в современном атеизме места не нашлось. Применяя недопустимую логике философии иронию, заметим, что его Всеединство современным шаманам-учёным "слишком" напоминает "религиозного" бога, который для них, в их убогой реальности, не существует, по той простой причине, что эти учёные метафизический мир не видят в своих приборах (микроскопах и телескопах, и пр. и пр.)!
Ну меж тем, вопросы бытия продолжают заявлять о себе. Хотя бы тем, что наследие Вл. Соловьёва и никто не опроверг, и опровергать не берётся, и что-либо новое, достаточно достоверное, взамен не представил. Теорию живых монад я, которые дают единственное объяснение происхождение ЖИЗНИ тоже никто не опровергал. Их тоже никто не видел. Но дело в том, что философия имеет особый способ доказывания, для которого "видеть" необязательно! Но научные изыскатели начинают замечать своё собственное противоречие, а именно, что украденная ими у того же Соловьёва идея Великого Взрыва -- и это особый разговор, -- вызывает недоумение даже у доверчивой публики своим парадоксом: "Взрыв" из ЧЕГО, то есть, откуда и куда? Ведь каким-то чудесным образом, уже в первые доли секунды взрыва ГРАВИТАЦИЯ, как учёные утверждают, уже существовала!? Которая сегодня представляется как следствие некой Тёмной Материи, которая якобы удерживает разбегающиеся галактики, и именно так она балансирует действие ещё "более" (наша ирония) Тёмной Энергии, которая вдруг найдена, (или придумана) теми же дотошными учёными!?
А меж тем, в поисках некой "частички Бога" учёные по всему миру настроили кучу триллионно-долларовых ускорителей ядерных частиц! И открыто заявляют, что никто не знает что именно произойдёт при их запуске!? Некий глобальный представитель ЦЕРНа обреченно заявил: "Мы не можем предсказать какие-именно последствия для земной цивилизации могут сказаться после начала этого ВАЖНОГО для человечества эксперимента?!" Глобалисты верят в то, что не видят, и делают то, что не знают! Их вера похлеще веры библейской! И нет на них Ивана-Дурака, которого некий царь посылал туда куда сам не знал, найти то, чего царь тоже не знал... По-крайней мере, Иван-Дурак смог преобратить дурацкие чаяния царя в реальность!..Как там один из "неуловимых" из одноимённого фильма сказал:"Ой, дурют!" Так, кажется, герой Крамарова сказал?
Закончим же наше предисловие к моим поэтическим наглядностям Всеединства и описание вхождения в метасферу, философия которого, по нашей теории, идентична трансцендентальному миру поэтики, то есть процессу, в который мы помещаем себя всегда когда берём в руки любимую книгу. Итак, Сизигия выражается в самоотрешении авторского (и читательского) "я," в котором писатель, художник, музыкант и т. д. находит упоённо-творческое соединение с извечной красотой метафизической идеальности сущности личностного Всеединства. Именно Сизигия, как особое психологическое состояние, является необходимым элементом творческого процесса, открывающая доступ в поэтически-идеальную сферу размножающихся живых точек зрения Я Всеединства. Повторим, что их также можно представить себе как Ячею ощутимых в состоянии Сизигии нематериальных носителей я Воли, я Ума, и я Чувства Красоты ВсеСущего бытия жизни. Пребывающему в Сизигии человеку даруются образы в угадываемых его другим, сизигийным "я," формах. И ещё. Сизигия может быть рассмотрена только в движении от "я" как личностно-неделимой части, определяющей эту личность как индивидуальность, к тому своему я, которое определяет его как общность с вечным "потусветным" миром. Но что же тогда есть физическая материя? Очень кратко ответим: это те я, которые по закону воли "предпочли" остаться в своих "я" и не следовать принципу идеального мира, основанного на самопожертвовании... Достоевский в своих "Бесах" описал терзания своего героя, который неправильно понял Соловьёва, и покончил жизнь самоубийством... Какое извращение мысли Соловьёва !
На этом мы закончим предисловие, которое может служить в качестве такого всему разделу, и в котором иные усмотрят элементы религии, которая, впрочем, ничего общего с философией Творения не имеет, кроме личной веры, что тоже есть психическое настроение в отношении невидимого мира, а именно, "уверенность в том, что не видим!"