- Сделайте что-нибудь! Она задушит его! - орала номер Четыре. Тембр паники дрелью высверливал мозг, и я утроил усилия. Тщетно. Хищный зев бумажной орхидеи все глубже заглатывал стебель, захлестнувший горло Второго номера. Минута, максимум две и чемпион первого тура уйдет в никуда с шарфом-орхидеей цвета разливного шампанского.
- Вы делаете только хуже! - визг Четвертой мелом проскрипел по стеклу моих нервов, и они не выдержали.
- Где этот Чертов фрик! Мухой за ним!!!- заорал я так страшно, что номер два на миг перестал хрипеть. Гостей сорвало с места. Дощатый настил палубы дробно прогрохотал туда и обратно. Уже через полминуты номер Один разъединил дьявольское творение и снял орхидею.
- Убью! - прохрипел освобожденный, но ему никто не поверил.
Я отыскал в баре фляжку доброго скотча и плеснул в стаканчик универсальной микстуры.
Пока номер Два откашливался угощением, я с орхидеей в руках отправился на нос яхты. Мне хотелось повнимательнее рассмотреть незнакомое доселе орудие убийства. Оно было удивительным и прекрасным одновременно. Длинный чешуйчатый стебель плавно переходил в зубастый бутон, геометрия сгибов поражала воображение, как-то сразу не верилось, что человеческие руки способны сотворить такое с бумажным листом. Я ещё раз попробовал оригами на разрыв - с тем же успехом.
- Это "Васи", японская бумага из волокон древесной коры, - нарушила мое одиночество номер Четыре, кошкой проскользнувшая следом. Миниатюрная, с точеными чертами лица брюнетка, изгоняла недавнюю свою экспрессию пузырьками шампанского.
- Ее трудно разорвать руками, - продолжила номер Четыре, клубком сворачиваясь на ближайшем шезлонге. - Даже таким лбам, что рвут телефонные справочники. Вы ведь сможете разорвать справочник?
Обернувшись в мою сторону, девчонка бесцеремонно оценила бугрящийся мышцами торс.
- Так я и думала, - нахально прищурилась пигалица. - Максимум одного и минимум другого.
- О чем это вы? - насупился я. Обожаю эту игру.
- Этой компьютеризированной яхте если и нужен капитан, то лишь такой кто сумеет развлечь гостей, разорвав телефонный справочник.
- У нас на борту нет телефонных справочников, - обиженно буркнул я, внутренне потирая лапки. - Яхту ведет автопилот, я же отвечаю за швартовку, комфорт гостей, уборку помещений...
- Я вас услышала...
От натурального льда в ее голосе бокал едва не покрылся свежей изморозью.
- Ну, а вы? - приподнял я самый краешек бубнового туза. - Вы сами, какими судьбами здесь?
- Не поняла, где? - с ногами обернулась ко мне номер Четыре.
- На беспилотной яхте в окружение фриков от оригами. Неужели не скучно среди фантиков?
- Вы ничего не понимаете! - с жаром выскочила она из шезлонга, вытянувшись так, что почти достала макушкой до моего плеча. - Оригами это никакие вам не фантики! Это математические алгоритмы! Уникальные приемы шифрования данных! Вы понимаете, что это может значить для математика??? Вы вообще, что-нибудь понимаете?
Скажите на милость, куда ее занесло. Пора переходить к водным процедурам. Палец нажимает кнопку брелока радиоуправления. Днище моего дредноута тут же расходится широкими створками кингстонов, палуба стремительно падает вниз и замирает в нескольких дюймах от моря.
Тонкие пальчики судорожно цепляются за разрывателя телефонных справочников.
- Что это? - шепчут похолодевшие губы.
- Я..., я не знаю, - отвечаю максимально отчаянным шепотом. - Вы разбираетесь в компьютерном управлении???
Она заходится в немом вскрике, истерика готовится к выходу, но я успеваю первым.
Предельно мягко держа ее за руки, улыбаюсь во все тридцать два зуба.
- Ради Бога, простите меня! Но вы настолько желали видеть во мне уборщика помещений, что я не сдержался...
Вынимаю брелок, включаю громкую связь.
- Дамы и Господа! Говорит Капитан. Прошу извинить за аттракцион с погружением! Сейчас мы проходим рядом с уникальной коралловой отмелью, и яхта погрузилась с тем, чтобы предоставить гостям возможность полюбоваться редчайшим зрелищем из панорамного зала. Вы можете проследовать к нему по светящимся указателям. К вашим услугам бар с прохладительными напитками.
Ее взгляд полон отчаяния. Только что происходило нечто, способное пробудить жизнь, как снова обыденность стучится в двери. Такой она мне и нужна. На грани отчаяния. Проще всего добывать информацию на грани.
-Объясните, почему никто из знатоков оригами, не смог распутать гордиев узел и спасти чемпиона? - вернул я пигалицу на грешную палубу. - Никто, кроме номера Раз.
Взгляд предельно жесткий, требовательный, властный. На моем корабле едва не произошло убийство, имею полное право быть властным.
Номер Четыре смущенно моргает длинными ресницами. Строгие черты ее лица слегка разглаживаются. Ну вот, другое дело, почти человек.
- И почему намокнув, орхидея начала заглатывать собственный стебель? - продолжил я.
Она молчит. Я терпеливо жду. Где-то под нами в панорамном зале гудят восхищенные участники турнира. Прекраснейшее зрелище эта коралловая отмель. Никого не оставляет равнодушным. Даже повернутых на оригами фриков. Нет, в полном смысле фриками назвать их нельзя. Обыкновенные великовозрастные парни с девчонками, арендовавшие мою посудину для проведения закрытого конкурса по оригами.
Мы с моей яхтой созданы для приватных мероприятий. На ее борту глушится любая радио-цифро-мобильно-спутниково-акустико-лазерная связь и сканирование. А меня почти невозможно расколоть, арестовать, привлечь, оказать давление на близких. Знаете, почему? С одной стороны, очень, ну просто очень серьезные покровители, а с другой - отсутствие близких. Хотите организовать закрытый конкурс мастеров оригами? Никаких проблем. Вот визитка. Пишите письма. Списались. Договорились о маршруте. Заключили контракт на пятидневный круиз. Никакого оружия, сотовых, любого рода электроники. Профессиональный досмотр. Погрузились. Отплыли. Тихие милые дяди и тети с чрезмерно нервными пальцами. Недельный запас салфеток ушел за первый обед. В награду получил несколько десятков прекрасных слоников, хомячков, носорогов и пару сотен цветов бонусом.
Никогда прежде не был на состязаниях по оригами. Скучно, невыразительно, буднично. Никаких имен. Одни номера. Игроки с Первого по Четвертый и Судьи с Пятого по Седьмой.
Первый тур проходил так. Судья номер Семь открыл книжечку полную засушенных насекомых, выдернул на свет Божий каких-то чешуйчатокрылых крокодилов, игроки внимательно их рассмотрели, поднялись и ушли в каюты. Через день вышли каждый со своим крокодилом и представили Судьям. Те оценили. Победил номер Два. За ним - Один. А потом Третья с Четвертой. У Четвертой какой-то неудачный крокодил получился. Господи, какая скукота! Лучше бы я на мель сразу сел. Или двигатель запорол. Или пираты встретились. В жизни ничего отстойнее конкурса оригамистов не видел. С тоской вспоминал времена, когда на борту собирались карточные короли. Напряжение зашкаливает. Суммы на кону астрономические, едва до ядерной войны не хватает. Куражу, эмоций... а здесь, что? Показали, разошлись, вернулись с крокодилами. И все.
Зря расстраивался, как выяснилось. Три бокала шампанского и чемпион уже лежит поперек стола, душимый бумажной орхидеей. Поспорили с номером Раз. Кто кого мятой бумагой переплюнет. Номер Два Первому какую-то кракозябру изобразил, тот подумал немного и свернул точно такую же. Затем вытащил орхидею, обвил ею горло Второго, "хвост" в зев вставил и заявил, что тот не снимет ее до конца вечера. И ушел. Второго тотчас же окружили морем советов, а судья номер Пять - явно тремя бокалами не ограничился, случайно облил орхидею шампанским. И вот тут началось. Десяти минут не прошло, как чертово оригами принялось душить чемпиона. На смерть. И поскольку еда у меня микроволновая, читай - порционно-замороженная, и из режущего на борту лишь тупая нержавейка столовых ножей, то пришлось звать игрока номер Раз. Спрашивается: "Почему никто другой головоломку решить не смог"?
- Знаете, мир оригами слишком многообразен и таинственен. Некоторые секреты и вовсе передаются по наследству, - она немного помолчала и добавила, - например те, которые победитель турнира прочитает, когда получит приз.
- Приз? Вот как? - невинно прищурился я. - Эти секреты, стало быть, прямо на кубке выгравированы?
- Рехнулись? - возмутилась Четвертая и пригвоздила меня дуплетом вспыхнувших глаз. - Какой еще кубок?
- Но, вы же сами сказали, что секреты написаны на призе? - испуганно спросил я.
Оказывается, призом был набор фигурок Акиры Йошизавы*, которыми тот украшал больничные койки Гонконгского военного госпиталя, где работал в годы Второй Мировой Войны. Самой важной в коллекции, считалась хризантема, изготовленная 9 августа 1945 года, в которой, по легенде, заключено некое тайное послание.
-Кстати сказать, - продолжила Четвертая, - Акира Йошизава был одним из первых, кто применил технику, так называемого, мокрого оригами. Это когда бумага смачивалась водой для структурного изменения поверхности. Он же привел в мир оригами обработку специальными лаками, наделяющими фигурки эффектом памяти. Если изделие смочить водой, то она примет именно ту форму, в которой была покрыта лаком.
- То есть зацепы этой удушливой орхидеи изначально располагались так, чтобы... чтобы придушить свою жертву? - перебил я рассказчицу.
- Думаю, да.
Отправив гостью любоваться коралловой отмелью, я решил прибраться в салоне. Минуя служебный коридор, мимоходом захлопнул дверцу распределительного щитка. Та попыталась дать сдачи, прилетев обратно. Заглянув в царство рубильников, обнаружил торчащий пакет нейлоновых стяжек. У моего электрика явные признаки раннего Альцгеймера. Заперев щиток с пакетом на ключ, добрался в салон и первым же делом проинспектировал бар. Я всегда начинаю с бара. Напитки на борту бесплатны, но капитализм, это учет! Инспекция дала удручающие результаты. Судя по количеству выпитого, ребятки оттягивались по-взрослому. Больше всего досталось шестидесятиградусной Граппе. Канистра пахла граппой, но не более того. Пять литров высокооктанового зелья на семь человек за двое суток, не считая шампанского! Однако...
Уборка салона заняла десять минут. Сплошной пластик, винил и хром. На борту невозможно что-нибудь разбить или безнадежно испачкать. Дешево, сердито, практично. К тому же красоты наших морей только выигрывают на фоне невзрачного интерьера.
В чем я не преминул убедиться, спустившись к гостям в панорамный зал. Так и есть - взволнованной кучкой застыли у огромного, едва не в половину борта иллюминатора. Овальный, вмонтированный над ватерлинией в борт, он обошелся дороже куска плавучего дока, послужившего корпусом моей яхте. Отягощенная водоналивными цистернами, ушедшая по самую палубу в глубину, она канонерской лодкой скользила вдоль коралловой отмели. Мощные прожектора выхватывали из темноты ночную забортную жизнь. Посмотреть было на что. Кораллы поражали воображение фантастической расцветкой и формами, не уступал им и подводный народ. Яркие рыбы-клоуны весело скользили в лучах прожекторного солнца, императорская рыба-ангел величественно переливалась дивным муаром, мурена зубасто выглядывала из норы. Разнообразие живности заставляла разбегаться глаза. Кого здесь только не было! Рыбы-собаки, рыбы-бабочки, рыбы-единороги.
Обычно клиенты упиваются зрелищем подводного мира, но сегодня здесь собрались мастера оригами. Им было фиолетово на красоту. Одна лишь номер Четыре созерцала потустороннюю живность. Остальные вели спор на предмет повторения геометрии в природе. Бабочка Гретта Отто и рабы-попугай. Найдите десять отличий! Ха-ха-ха! Великовозрастные балбесы крутили фантики, запечатлевая в целлюлозе ускользающего пескаря! Толстомясый хряк номер Один, высохшая анорексичка номер Три, рыжеволосый клетчатый пиджак номер Пять в упоении шинковали окружающий мир прямыми и обратными сгибами, а номер Семь потрясал над картиной мироздания склепом засушенных насекомых.
Неожиданно до меня дошло, что в зал спустилась даже не вся группа! Не хватало Второго с Шестым номеров. Хотя это вполне ожидаемо. Второй - ярко выраженный сноб, которому претит общество низших существ, наверняка бродит по верхней палубе, а шестой - побитый годами и молью старик, завалился на боковую еще до веселья с задушенным чемпионом.
От вечных раздумий на тему "Куда катится мир?", меня отвлекла едва уловимая вибрация. Улыбнувшись затылкам, я поспешил к ближайшему терминалу. Повинуясь команде моего брелока, единственного радиоустройства, работающего на яхте, из-под вмонтированного в переборку дисплея выехала клавиатура. Ввод пароля сменил интерактивную картинку гостевого терминала на строчки древнего MS-DOS. Вторичный пароль - и я в системе корабельного управления. Удивляться здесь нечему - хакеров способных взломать однозадачную систему больше не делают, ибо мало у кого достанет терпения подбирать ключи к столь медленно соображающему динозавру. Что до управления кораблем, то на Луну и Венеру успешно отправляли зонды с куда меньшим объемом электронных извилин. Окинув взглядом стройные ряды цифр, я вздрогнул, заметив изменение литража водоналивных цистерн. Теперь понятно, откуда вибрация. Это компьютер запустил насос, перекачивая балласт из носовых танков в кормовые. С чего бы это? Нет, конечно же, автоматика следит по гироскопу за креном, особенно когда иллюминатор панорамного зала уходит под воду, перевернуться в таком состоянии легче легкого, но при чем здесь тангаж? Судя по перекаченным литрам, мы носом зарылись в воду. Пусть совсем немного, пусть на несколько долей градуса, но все же? У нас пробоина? Часть кормы оторвало? Я еще раз уточнил цифры. Почти две тонны воды... две тонны... примерно столько весит спасательный шлюп. Дурацкая мысль пинком отправила на верхнюю палубу. Конечно же, я опоздал. Приглушенное чихание подвесного мотора быстро стихало в ночи. "Пять литров граппы", бубнил я под нос, грохоча палубой на пути в рубку. Шлюпка не входил в бесплатное меню, и я намеревался вернуть имущество.
Однако быстрый расчет показал, что времени, необходимого насосам на опорожнение цистерн, и пяти литров граппы моторчику вполне хватит, чтобы дотащить шлюпку до береговой линии.
Личность похитителя я установил в момент. Зайцев на борту не было, народ самозабвенно изготовляет барабулек и пескарей, старика-судью в расчет можно не принимать. Остается душитель. Игрок номер Два. Убедился, что я спустился к гостям, перелил граппу в бачок подвесного моторчика, залез в шлюп, спокойно отцепил троса и тихо уплыл. Все предусмотрел и рассчитал. Дождался, пока троса, удерживающие шлюп над кормой не обвиснут, когда яхта не осела по самую палубу. Струной натянутые тросы по-другому не отцепить. И ходовой двигатель спасательного средства без доступа к управлению яхтой не завести. Изобретательного человека, как выяснилось, пустым бачком подвесной моторчика смутить невозможно. Я в жизни его не заправлял, рассчитывая закинуть канистру в шлюп, если возникнет необходимость эвакуации. С моего судна по определению невозможно было сбежать до истечения контракта. Иначе, какая же это приватность, если клиенты станут прерывать круиз по своему усмотрению? Ключевое слово "было". В системе безопасности выявилась огромная. Запишем в минус. Тот самый минус, что ставит жирный крест на бизнесе. Слух о том, что "Лунная соната" дала течь, мгновенно снизит интерес к сохранению тайн у нее на борту. Ко всему придется менять внешность и сматывать удочки в сторону бананового рая. В подобном бизнесе выражение "меньше знаешь, дольше живешь" не прокатывает. Покровители тут же отвернуться в другую сторону, а бывший клиент не станет разбираться, насколько много знает ушедший на покой единственный свидетель приватных бесед. Не станет. Даже твердо зная, что на борту нет прослушивающей аппаратуры. Пришьют не задумываясь, на всякий случай.
Жизнь сразу сделалась интересной. Появились неотложные дела. Например, для начала, мне придется вытрясти душу из своих гостей. Мир оригами может быть и таинственный, но не настолько, чтобы игроки не знали друг друга. Уж хоть одно имя, да получу.
- Минутку внимания, Дамы и Господа! - обратился я к группе. - У нас на борту чрезвычайное происшествие.
- Что случилось? - взволновалась игрок номер Три.
- Ничего страшного, не волнуйтесь, пожалуйста!
Я выждал театральную паузу, и сбросил на них атомную бомбу.
- Один из вашей группы только что угнал мой спасательный шлюп!
Бомба рванула. И началось!
Целых пять минут с непокрытой головой я стоял под градом проклятий, упреков, обещаниями засудить, четвертовать и повесить. Дав гостям вволю проштудировать словари табуированной лексики, я попросил их переместиться в гостиную.
- Мы никуда не пойдем! - щетиня загривок, уперся номер Один.
Ласково улыбнувшись, я отвесил ему легонькую затрещину. Хряка смело на пол и толпа разом притихла.
- Кажется, никто из вас умников не понял, - прорычал я в оторопелые лица. - Только что один из вас медным тазом накрыл мое предприятие! И я намереваюсь узнать, как его зовут!
- А теперь марш в гостиную, сучьи дети! - заорал я.
В гостевом салоне номер Четыре сразу же поинтересовалась личностью угонщика. Действительно, поддержали ее остальные, если страдать за чей-то поступок, то хорошо бы знать именинника.
- Как вы видите, среди нас не хватает двоих, - не стал возражать я. - Игрока номер Два и судьи номер Шесть. Последний спит в своей каюте.
- А откуда вы знаете, что он в каюте? - живо поинтересовалась Третья.
- Оттуда, что на двери табличка "Не беспокоить", - я указал на выходящие в салон двери и осекся. Очередная догадка поразила воображение. Я прыгнул к двери с табличкой и ударил в нее своим телом. Замки были подобраны так, чтобы тяжелого удара хватало выломать их. Не раз и не два, получив срочный вызов на радио брелок, мне доводилось врываться в каюты для предотвращения коллизий между гостями. Косяк ожидаемо треснул, и дверь ухнула внутрь. И я замер. И все мы замерли.
Автоматически вспыхнувший свет во всех подробностях осветил труп номера Шесть. Тот лежал на кровати, крючковато вцепившись в удавку нейлоновой стяжки.
- О, Господи! - вскрикнули сзади, и в ту же секунду в каюту ворвался судья номер Пять.
- Быстрее, сделайте что-нибудь! - взмолился судья, припадая ухом к груди старика. - Он еще дышит!
Решив для себя задушить электрика, если судья номер Шесть откинет коньки на борту моей яхты, я склонился над стяжкой. Горло под ней вспухло, и порвать нейлон голыми руками не было никакой возможности.
- Иглу! - потребовал я у Седьмого.
Тот пронзил меня сумасшедшим взглядом профессионального психиатра.
- Иглу! - повторил я, протягивая руку к моргу замученных насекомых. Судья раскрыл папку, не без трепета отсоединил махаона и протянул мне булавку, испачканную в засохших махаоновых внутренностях.
Всадив острие под язычок замка, я осторожно ослабил нейлоновую стяжку и снял ее с шеи. В центре красной полосы на коже остался след точечного кровоизлияния.
Резюме, чтобы можно было сказать: "Я сделал все, что мог" - нужна искусственная вентиляция легких. Рот в рот. Достаточно мерзкая процедура, если с другой стороны не губы роскошной блондинки, но у меня не было выбора. Могучий выдох мехов тренированных легких заставил старика вспучиться.
-Аааа! - заорал бывший усопший, вскакивая на ноги с легкостью молодой серны.
- Слава тебе, Господи! Живой! - с чувством оттер я губы.
- Итак, - обвел я притихшее собрание нехорошим взглядом, - есть желающие разъяснить, какого черта происходит на борту моей яхты?
Собрание молча переваривало мой взгляд. Из путаных объяснений пришедшего в себя старика я уже выяснил, что Йоширо, так звали игрока-душителя, ворвался к нему в каюту и, не давая опомниться, набросил и затянул на шее стяжку. Следующим образом в судейской памяти была страшная боль, разорвавшая легкие. На вопрос, не знает ли он причину попытки смертоубийства, ответила группа. Йоширо был помешан на творчестве Йошизавы и всенепременно желал получить коллекцию в собственность. Что и подтвердилось в ту же минуту, как номер Три указала на распахнутую дверцу сейфа в каюте судьи. Сейф был выметен в ноль, и его содержимое, в этом больше не оставалось сомнений, уже вплотную приблизилось к береговой линии. Пострадавший судья принялся выпрыгивать из кимоно с требованием сию же секунду всплывать и пускаться в погоню, его не останавливали ни логика моих расчетов, ни вообще какая-то логика. Мы должны держать курс на берег, связаться с представителями власти, объявить международный розыск и так далее. Старик елозил коленками по полу, собирая листы мятой бумаги, служившей упаковкой бесценной коллекции, и заливался воем. Я пригрозил запереть его в трюме, если он не перестанет докучать своими воплями, но и это не помогло. Старик вдруг отбросил бумаги и заявил, что на последней фигурке Акиры Йошизавы написан код доступа к номеру счета в швейцарском банке, куда один из пациентов Гонконгского госпиталя перевел средства за день до атомной бомбардировки Хиросимы. После чего хризантема была пересложена так, что надпись превратилась в набор бессмысленных чёрточек.
Бомба судьи номер Шесть убила меня наповал. Вот, значит, почему он выпрыгивал из штанов.
- А кто из вас ещё был в курсе относительно гипотетического номера счета? - поинтересовался я, заметив, что челюсть отвисла у меня одного. Народ потупился взором, и я понял смысл приватности конкурса.
- Никогда не верил в чистую любовь в искусстве, - кивнул я. - Полагаю, Йошира был единственным, кто мог бы сложить хризантему. Странно, что вы присудили победу номеру Два.
- Мы предлагали Йошире разделить деньги поровну, но этот сукин сын заявил, что мы не достойны наследия Акиры Йошизавы. - насупился номер Два.
- Все ясно. Вы повели нечестную игру, у парня не было другого выхода кроме, как умыкнуть приз и свалить на моем шлюпе, - заключил я. - Напомните, о какой сумме шла речь?
- Примерно тринадцать миллионов долларов США, - ответил судья номер Пять.
- И какого ананаса судьбу миллионов доверили мятой бумаге? - изумился я.
- Вы ничего не смыслите в оригами, - брызнула слюной анорексичка номер Три. - Древние мастера именно таким образом передавали секретные послания. Не зная техники построения фигуры расшифровать послание невозможно.
- Вы совершенно правы, я ничего не смыслю в оригами, - признал я превосходство номера Три, - Но кроме меня, здесь еще как минимум двое ничего в нем не смыслят. Номер Семь и номер Четыре. Энтомолог и Математик. Присутствие данного балласта вполне объяснимо. Первый заваливает игрока в области своего авторитета, а вторая прибегает к математическому анализу и расшифровывает выигранный приз. Ничего не упустил?
- Ну, раз вы все знаете, может быть, отвезете нас в порт? - нарушил общее молчание номер Два. - Нам жаль, что у вас угнали шлюпку, но не пора ли завершить этот круиз?
- Нет, не пора, совсем даже не пора, - бесцветно возразил я. - По вашей милости мне придется до конца дней прозябать на краю света и, в связи с такой перспективой, хотелось бы уточнить некоторые аспекты. Например, интерес вызывает мотив, заставивший доверить миллионное состояние бумажной фигурке.
- Нам достоверно известно, что пациентом был некий японской чиновник, по воле случая осведомлённый о предстоящей атомной бомбардировке Хиросимы, - ответил судья номер Шесть. - Заблаговременный вывод денег из префектуры в такой момент - шанс, который случается раз в тысячу лет. Никто и никогда не узнает о похищение средств из банка, смешанного с землёй утром следующего дня. Чиновник предусмотрел все, но его подвёл собственный желчный пузырь. Не рискуя полагаться на память, готовясь к операции, пациент записал номера на цветке хризантемы, что смастерил Акира Йошизава, после чего развернул бумагу, полагая, что позже попросит мастера сложить, как было. Однако тот, заподозрив неладное, сложил фигурку иначе, лишив чиновника состояния. После выписки, тот в буквальном смысле скупил все оригами сделанные Акирой в госпитале, надеясь с их помощью разгадать секрет мастера, но в этом не преуспел. По смерти чиновника коллекция попала на аукцион, где была выкуплена клубом памяти Акиры Йошизавы. Члены клуба решили, что владеть ею может лишь достойный искусства старого мастера. Во многих странах проходили конкурсы, где отбирались лучшие, и наш был финальным.
Длинная тирада утомила старика, и тот замолчал.
- Очень интересно, - задумался я над словами. - И, что игрок номер Четыре тоже была лучшей?
- По условиям конкурса судьи могли пригласить любого независимого наблюдателя, - впервые за весь банкет улыбнулась брюнетка.
- С этим понятно. - кивнул я. - Ну, а кто из вас потомок того самого чиновника?
- Как догадались? - спросил судья номер Шесть. - Да, я его внук. На этом все? Мы можем всплыть?
- Кто-то из вас должен был знать о номере, записанном на хризантеме, - лениво ответил я. - И кто-то был в сговоре с номером Раз.
- Вы обвиняете..., - гневно затрепетали ноздри Пятого номера.
- Кто-то вернул канистру в бар, после того, как ее содержимое перекочевало в бак подвесного мотора, - остановил я его. - Я в жизни не поверю, что это дело рук самого Йоширы. Он уже в шлюпе, бачок почти полон, какой смысл рисковать, возвращая канистру?
- Мне не интересны насилие и прочие смертоубийства, - продолжил я. - Поэтому ничего стреляющего, режущего, бьющегося вы не найдете на борту моей яхты. Окружённые тайной клиенты порой не выдерживают стресса и пытаються друг друга убить. И чтобы наутро не обнаружить искромсанных розочкой тел, спиртные напитки хранятся в пластике. Темном, не отражающем сути. Вот только я всегда проверяю бар. Бесплатные напитки требуют строжайшего учета. Знаете, для чего канистру вернули на место? Для того, чтобы я, сломав голову, рассуждая, где похититель достал топливо, проверил компьютер на взлом. Весь корабль управляется автоматикой, и чтобы добраться до хранилища топлива, вам придется взломать компьютер. Вы знаете, как происходит проверка компьютеров на беспилотных яхтах? Только при полной эвакуации. Сообщник уплывает с гостями на втором шлюпе, а я остаюсь наедине с проблемой.
- И пока я не выясню, кто из вас угробил мой бизнес, вы почетные гости в пределах данного помещения.
Не слушая воплей, я вышел и запер за собою дверь. Все двери.
Ведомая автопилотом, яхта шла вокруг коралловой отмели на малом ходу. С бокалом охлаждённого шабли я устроился в панорамном зале, наблюдая проплывающую мимо жизнь. Затуманенные алкоголем синапсы лениво шевелили коралловыми отростками. Спешить было некуда. Мне следовало найти сообщника, через него добраться до Четвертого и вытрясти душу вместе с деньгами. И лучше всего в этом помогут жажда, голод, отчаяние. Нет, я не монстр, если через два дня сообщник не объявится, придется возобновить подачу воды в бачок унитаза, что стоит в крошечном туалете салона. Мимо проплывали кораллы, цепкими ветвями по кусочку отламывая мою злость. Злость на самого себя за то, что не предусмотрел такого исхода. "Если меня убьют, то так мне и надо", терзал я себя. Мимо проплывали кораллы. На их фоне весело резвились рыбки. Особенно много их суетилось возле утопленника, мелькнувшего в овале иллюминатора с якорной цепью в ногах.
Шабли полетел в один угол зала, сломанный стул в другой, а я в тот, где был выход.
"Очень интересно", отметил я про себя, пятью минутами позже разглядывая тело похитителя шлюпок. Удивительно распухший, с удивительно целой кожей, в лучах восходящего солнца, он лежал на тиковых досках палубы.
Я допускаю, что сорвавшийся якорь шлюпа мог утащить за собой запутавшегося в цепи Йоширу, но тело последнего выглядело возмутительно неподобающе. Во-первых, оно не имело права настолько распухнуть за столь малое время, а во-вторых, им уже должны были лакомиться обитатели коралловой отмели. Содержимое карманов куртки лежало здесь же. Полиэтиленовый пакет с фигурками старого мастера, паспорт, билет на внутренний авиарейс. Я ещё раз осмотрел тело покойного, и моя внимательность была вознаграждена.
Следующие полчаса я провел в библиотеке. Небольшой, но тщательно подобранной и отлично каталогизированной. Настоящий информационный оазис в отсутствии Интернета.
А ещё через десять минут, с пучком нейлоновых стяжек, турнирным призом и упаковкой минеральной воды я уже открывал двери салона.
- Дело оказалось сложнее, чем ожидалось, - приступил я, когда мои подопечные утолили первую жажду. - Оригами, приз, атомная бомбардировка... Но главным, конечно, были деньги. Они всегда главные.
Я кивнул на судей. Шестого и Седьмого притянутых стяжками к подлокотникам стульев.
- Перед вами убийцы моего бизнеса и Йоширо Садзуки.
Я ожег парочку взглядом.
- Номер Семь, вы такой же энтомолог, как я балерина. Вы насаживали на булавки живых насекомых. Ни один уважающий себя энтомолог не станет так делать. Именно поэтому ваши иглы в следах внутренностей. Однако всему есть объяснение. Я только что прочитал статью о бабочках Гретта Отто. Эти полупрозрачные существа питаются нектаром ядовитых цветов, их животы отличный склад концентрированных токсинов. Знаете, что я обнаружил на шее несчастного Йоширы? След укола булавки.
Я шагнул к судье номер Шесть и оттянул ворот его кимоно.
- Точно такой же булавки, что отправила старичка в страну грез, - пояснил я, указывая на пятнышко кровоподтёка.
- Хотите, расскажу, как было дело? - спросил я аудиторию. - Судьи не было на вечеринке, помните? Сославшись на усталость, он якобы отправился спать. То время, пока мы переживали за душимого чемпиона судья номер Шесть использовал для того, чтобы залить граппу в бак и вернуть канистру на место. После погружения яхты Судья под каким-то предлогом вызвал Йоширу на корму где, обездвижив уколом, отправил за борт с пакетом фигурок в кармане и якорной цепью в ногах. Через пару суток токсины вымылись бы из организма, сделав тело съедобным для рыб, никакая экспертиза не обнаружила бы следов укола. Какая экспертиза, спросите вы? Такая, которую назначил бы следователь. Вы ведь не думаете, что шлюп, будучи пустым, не привлечет внимание органов, когда Йоширо будет объявлен в розыск? Вот он - болезный, с украденной коллекций, запутался в цепи, угоняя баркас. Вы все предусмотрели, судья. Вот только я нашел тело раньше.
- Что было дальше? - продолжил я. - Дальше Судья номер Шесть дожидается, пока я спущусь к ведрам и тряпкам. Он отцепляет тросы и запускает шлюпку в сторону берега. Придя в каюту, ложится в постель, затягивает на шее нейлоновую стяжку, найденную в щитке ротозея электрика, и вкалывает под нее булавку с ядовитым приветом от бабочки Гретта Отто. С одной стороны, стяжка маскирует след укола, припухлое от токсинов горло выглядит, как "Йоширо пытался меня задушить". Яд же, обеспечивает временный паралич. Рискованно, согласен, но не за тринадцать миллионов долларов. Итак, вас кинули дамы и господа. Пошло, банально, кинули.
- Но, где та самая оригами? - удивилась номер Четыре. - Не намеревался же убийца доставать свои миллионы со дна?
Дитя. Любопытства в ее голосе больше чем негодования.
- Почему со дна? - улыбнулся я. - То самое оригами никогда и не покидала этого судна.
Я вынес из каюты судьи измятые листки упаковки.
- Вот оно, - провозгласил я, раскладывая листки на столе. Четвертая посмотрела на меня, как на чокнутого.
- Туфта, - пробасил номер Два. - Это обычная упаковочная бумага того времени.
- Может и обычная, а может и покрытая специальным лаком, наделяющим бумагу эффектом памяти, - улыбнулся я напряжённым лицам. - Мама всегда утверждала, что цветы нуждаются в хорошем поливе. У нас в свое время был чудесный садик.
С этими словами я щедро залил стол минералкой.
Общий вздох удивления наполнил салон, когда один из листов, словно по волшебству свернулся в бутон хризантемы.
Он лежал между мной и Четвертой. Огромный бутон с тонкой линией цифр по экватору...
А в следующий миг в мое предплечье вонзилась игла. Болван. С чего решил, что в сговоре только двое?
"Если умру, то так мне и надо", подумал я, заваливаясь на бок и раздавливая пальцами нежную электронику брелока. Оставлять врагу управление яхтой не входило в мои намерения.
- Очнитесь! Очнитесь, мы сгорим! - визжали мне прямо в мозг. Я послушался и сразу вскочил. Удушливый запах спирта едва не вернул меня на пол. Рядом, привязанная стяжками к стулу билась в истерике номер Четыре. А чуть поодаль, по другую сторону стеклянной двери в алкогольной луже быстро догорал свечной огарок. Моя одежда состояла из коньяка, пахла коньяком и выглядела как коньяк. Блузка и юбка Четвертого номера выглядели так же. В глазах владелицы плескался смертельный ужас.
Все понятно, нас решили фламбировать. Вместе с "Лунной сонатой" и математикой, ставшей лишний в тот самый момент, когда бумага свернулась в бутон.
- Да сделайте же, что-нибудь! - противно визжали Четвертая. Я подошёл к стулу и двумя пальцами разорвал нейлон на тонких запястьях.
- Господи, чем от тебя так разит? - изумился я, поднимая орущую математику на руки. - Тебе просто необходим хороший душ!
Я не услышал ответа. Рухнувшая стена воды буквально размыла нас по полу. Вы же не думали, что при таком запасе спиртного я позволю клиентам устраивать друг другу "фламбе"? Система пожаротушения у меня самая передовая и мощная.
Мне слабо улыбнулись, в ответ на спасение. Улыбка придала бодрости, и моя нога вышибла дверь.
- Быстрее, у нас очень мало времени, - скороговоркой выпалил я, закидывая Четвертую на плечо и устремляясь в ангар.
Да, да - яхта сделана из маленького плавучего дока. Пассажирам доступны обе секции, но середины, отведенной под ангар со скоростным катером, для них не существует.
Я знал, что день моего бегства, лишь дело времени и готовился к этому дню. Шестнадцатизначный код на панели открыл ангар и запустил процедуру самоуничтожения "Лунной сонаты".
- Надеюсь, в твоей каюте нет багажа, ради которого стоило бы рискнуть жизнью? - спросил я Четвертую, перекидывая стройную фигурку в кокпит.
- Нет! - твердо ответили мне, приземлившись на мягкое.
Спустя пять минут, горизонт осветило пламенем вспыхнувших топливных баков. Процедура самоуничтожения отработана. Я отсалютовал уходящей на дно "Сонате" и вернулся в каюту, где за ноутбуком устроилась номер Четыре. С мокрой челкой волос, она испуганной канарейкой щебетала из недр моего халата.
- Загрузился, он загрузился! Быстрее вводи!
- Куда нам спешить? Пока они доберутся до берега, пока найдут компьютерный терминал, пока разберутся между собой с долями, счёт уже будет пуст.
Спросите, откуда на катере интернет? Ну, по условиям договора, ничего радиопередающего не должно быть на борту яхты, а катер это уже совсем другой борт.
Я неторопливо ввел свою порцию цифр. И нажал Ввод.
Когда долго работаешь с MS-DOS, или твоя специализация математика, приучаешься запоминать цифры. Нет ничего удивительного в том, что мы с Ниной, так звали Четвертую, запомнили каждый свою сторону хризантемы.
- Вот и все, - вздохнула Нина, когда тринадцать миллионов долларов поровну легли на наши счета. На нее было жалко смотреть. Приключение окончилось, впереди наполненная скукой богатая жизнь.
- Что значит "все"? - возмутился я. - Ты была когда-нибудь на Бали?
- Нет, - оживилась Четвертая.
И мы пошли на Бали.
* Акиро Йошизава (1911-2005)- мировая известность среди оригамистов.