Начинающая писательница, взявшаяся за своё дебютное литературное расследование, немного волновалась. Долив молока в кофе и закончив размешивать сахар, она аккуратно отложила чайную ложку. Затем, сделав глубокий вдох, подняла глаза на мужчину, который только что подошёл и занял место в кресле напротив. Не было необходимости проверять время - никто из тех, кто уже сидел за столом, не опоздал на эту заранее назначенную встречу. Чтобы собеседник не заметил её волнения, симпатичная шатенка слегка дрожащими руками крепко сжала свою чашку, словно пытаясь укрыться за ней от посторонних глаз.
Её визави давно перевалило за семьдесят. Это был подтянутый пожилой джентльмен, облачённый в безупречно сидящий тёмно-синий костюм. В гостиной Ветеранского клуба он чувствовал себя совершенно естественно - и неудивительно, ведь он был здесь завсегдатаем. Его аккуратно подстриженные седые волосы и военная выправка выдавали в нём человека, привыкшего к порядку и дисциплине - и, скорее всего, не понаслышке знакомого с военной службой. Он не торопился приступать к разговору, удобно устроившись в кресле. Его светло-серые глаза внимательно изучали обстановку, лишь время от времени задерживаясь на молодой женщине.
Гостиная клуба в этот час была почти пуста. Время для встречи, по мнению мужчины, было выбрано не слишком удачно - поздний вечер подошёл бы гораздо лучше. Однако даже в отсутствие знакомых лиц здесь ощущалась привычная атмосфера уюта и гостеприимства. В воздухе смешались терпкие ароматы выделанной кожи, выдержанного виски, дорогих сигар и свежесваренного кофе, создавая иллюзию времени, застывшего в ожидании.
Курить мужчина давно бросил, виски решил заказать немного позже, а вот чашка крепкого кофе сейчас была бы в самый раз. Официант принял заказ и мгновенно исчез из поля зрения.
Тем временем писательница отставила опустевшую чашку в сторону и терпеливо дождалась, пока её собеседник получит свой напиток и насладится первыми глотками. Как она и предполагала, в этом клубе безупречный сервис гармонично сочетался с отменным качеством предлагаемых блюд и напитков.
Она взяла со стола блокнот, ручку, нашла чистый лист, затем сняла колпачок и сделала несколько быстрых пометок. Сконцентрировавшись, она уверенно произнесла своим приятным голосом:
- Спасибо, что согласились встретиться со мной, доктор Гаст...
Но мужчина внезапно поднял руку, прерывая её:
- Вы хотели поговорить об убийстве Роджера Эйкройда, верно? В таком случае зовите меня Шепардом. Доктором Шепардом. Так будет уместнее в контексте нашей беседы.
Интервьюирующая вытащила из сумочки видавшую виды книгу, бережно положила её на стол и согласно кивнула.
- Да, я понимаю вас, сэр. Я согласна.
Она мельком взглянула на книгу и блокнот, лежащие на столе, а затем вновь перевела взгляд на собеседника.
- Не могли бы вы, доктор Шепард, рассказать мне обо всём с самого начала?
Некоторое время мужчина сидел молча, словно взвешивая каждое слово. Придя к определённому выводу, он произнёс, понизив голос до шёпота:
- Не хочу показаться пессимистом, но, боюсь, даже несмотря на то, что многие участники тех событий давно покинули "сцену", рассказать правду во всей её полноте вам будет очень сложно. Возможно, вам стоит последовать примеру миссис Миллер: слегка завуалировать реальность, изменив имена и места... - Он задумался, прикрыв глаза, и спустя несколько мгновений продолжил: - Да, она всегда так и поступала. Это мне доподлинно известно.
Его повествование было неторопливым, поэтому вначале писательница инстинктивно потянулась за ручкой, собираясь фиксировать воспоминания очевидца, но уже первые услышанные фразы заставили её отложить всё и, полностью погрузиться в слушание, стараясь не упустить ни одного слова.
- Миссис Миллер начала интересоваться расследованиями моего бельгийского друга ещё задолго до начала Великой войны, во время своего путешествия по континенту. Он к тому времени уже оставил работу в полиции, а позже вместе с другими беженцами перебрался в Англию. Услышав об этом, у вашей сообразительной коллеги окончательно сформировалась идея сделать его главным героем своего литературного произведения.
Рассказчик на секунду замолчал, погрузившись в воспоминания. На его лице ясно читалось возмущение.
- Вы даже не представляете, как мой друг был взбешён, когда эта книга была опубликована. И дело было даже не в том, что она позволила себе вольности в изложении событий, а в том, каким он предстал в её интерпретации. Ведь она откровенно пыталась создать пародию на Шерлока Холмса!
Доктор Шепард поморщился.
- В жизни он не был особо высоким, это правда, но пять футов пять или шесть дюймов - вполне достойный рост. Я сам ровно шести футов, но никогда бы не подумал смотреть на него свысока. А она выставила его каким-то коротышкой! - Он раздражённо взмахнул рукой и тяжело вздохнул.
- Двигаемся дальше. Вместо простого, благозвучного имени, допустим Жак или Жан, она придумала это издевательское - Геркулес (Hercule). А ведь среди первоначальных вариантов, были и совсем уж нелепые - например, Аполлон, Нарцисс... Да и фамилия у него оказалась не лучше - Пуаро (Poirot). Когда я услышал её впервые, человек говорил так невнятно, что мне послышалось "parrot" (попугай), и я был в шоке.
От этого воспоминания он невольно вздрогнул.
- Думаю, в будущем это буквосочетание - "HP" - не утратит своей популярности, особенно у женщин-писательниц. - Он рассмеялся, довольный собственной остротой, но тут же вспомнил, что речь идёт о его друге, и покачал головой. Взъерошив свои пышные, белоснежные усы, доктор Шепард прокашлялся и, словно борясь со своими эмоциями, произнёс дрожащим голосом:
- Ну а вершиной её насмешек стали его чудовищные усы! Вы можете себе представить инспектора полиции хоть в одной стране мира с напомаженными усами а-ля Сальвадор Дали?
Не дожидаясь ответа, он в сердцах стукнул кулаком по столу. Заметив вопросительный взгляд официанта, старый джентльмен, воспользовавшись ситуацией, заказал себе виски.
Затем, снова обратившись к собеседнице, он продолжил:
- Обратите внимание, в её дебютном романе, где действие разворачивается в Стайлзе, она ещё не позволяла себе подобных вольностей. Тогда усы были описаны как "воинственно торчащие", и это было довольно близко к реальности!
Доктор Шепард прервал рассказ, приняв из рук официанта свой заказ, и, не разбавляя содовой, сделал несколько небольших глотков, наслаждаясь благородным напитком. Писательнице даже показалось, что в его негромком ворчании проскользнули нотки удовлетворения.
Затем рассказ продолжился:
- Но с каждой новой книгой всё становилось только хуже. Она уже не церемонилась, не заботилась о достоверности, описание действий главного героя было пропитано таким густым сарказмом, что его уровень просто зашкаливал, - доктор Шепард тяжело вздохнул и посмотрел на собеседницу испытующе, словно стремясь понять, насколько глубоко она понимает его разочарование. - В таком случае, какую участь госпожа писательница уготовила второстепенным персонажам?..
Он отпил из стакана и немного помолчал, но затем решил не обременять свою собеседницу тягостными воспоминаниями и продолжил ровным, спокойным голосом:
- Ведь вы понимаете, что помощника Великому Детективу (далее - ВД) миссис Миллер лепила по образу и подобию доктора Ватсона?
Он снова внимательно посмотрел на писательницу, застывшую в напряжённом внимании, словно оценивая её. В его следующей реплике зазвучали уважительные нотки:
- Вы ведь первая, кто понял, что я не только капитан, но и врач! - В уголках его губ возник тончайший намёк на улыбку, - но, конечно, миссис Миллер не могла оставить меня просто доктором. Доктор Ватсон, доктор Гастингс, а в последствии ещё и доктор Шепард - это уже похоже на лечебный консилиум!
Седовласый мужчина покачал головой.
- Я ведь и так появился на страницах "Таинственного происшествия в Стайлз" после ранения, с палочкой, как и доктор Ватсон в "Этюде в багровых тонах"...
Его неожиданный смех эхом прокатился по почти пустой гостиной Ветеранского клуба, и от этого стал казаться громче, чем был на самом деле. Постепенно смех угас, и в его мудрых, потухших глазах не осталось и намёка на веселье.
- Каким только идиотом меня ни выставляли! Неспособным связать даже самые очевидные факты! Конечно, всё обстояло совсем иначе. Не думаю даже спорить: львиная доля заслуг, безусловно, принадлежала моему другу. Однако и моя роль вовсе не была незначительной - ВД неизменно подчёркивал это!
С гордостью вскинув голову, доктор мысленно пробежался по воспоминаниям о былых временах, затем вновь сосредоточился на настоящем и вернулся к беседе:
- Но вас, конечно, в первую очередь интересует дело Роджера Эйкройда?
Не дав собеседнице возможности прервать его, он продолжил рассказ:
- Важно отметить, что, когда писался этот роман, отношения между миссис Миллер и её мужем, Арчибальдом, были крайне напряжёнными. А поскольку я был дружен с полковником Кристи ещё со времён службы, настало время для небольшой мести. Постоянный рассказчик, ваш покорный слуга, превратился из капитана-доктора в просто доктора. И даже более того...
Он осушил стакан одним большим глотком, жестом подозвал официанта, и вскоре перед ним возникла новая порция отменного виски. Но он не спешил. Он обхватил стакан ладонями, откинулся назад и погрузился в раздумья.
- Да, ничем иным, нежели ужасным душевным состоянием, это не объяснить. Мы ведь были хорошо знакомы. Ладно, пусть не друзья, но какие-то приличия должны же соблюдаться... Вспоминая те дни и вникая во все события и поступки, можно сказать: "Её как будто бес попутал".
Вы только подумайте, что она придумала! Сделать из меня, человека, известного своим беспристрастным изложением событий, шантажиста и преступника? Более того - убийцу! Живи мы в другое время и будь она мужчиной, можете не сомневаться, я бы вызвал её на дуэль, - он презрительно усмехнулся.
- По совести сказать, я, в общем-то, почти не практиковал как врач, - капитан говорил о себе легко, не копался в памяти, просто делясь мыслями, приходящими на ум. - Сразу после войны я недолго работал в маленьком городке вместе с сослуживцем. Тот потерял отца и унаследовал его практику, а я помогал, пока не убедился, что он вполне справляется сам. Я подумывал о переезде в Лондон, но всё ещё сомневался. И тут, как раз кстати, меня пригласила к себе пожить двоюродная сестра. Забавно, не знаю, повлияла ли тут роль женская солидарность, но Каролина у миссис Миллер получилась точной копией настоящей. Всегда всё знала, а если не знала - догадывалась.
Промочив горло, рассказчик продолжил неторопливо, словно вновь переживая давние события:
- Мой друг, ВД, приехал вместе со мной и поселился в отдельном флигеле рядом с домом сестры. А вскоре случилось то самое происшествие...
Он немного помолчал, прежде чем заговорить вновь:
- Незадолго до случившегося, обо мне как о коллеге, узнал единственный врач в До... впрочем, пусть останется книжное название - Кингз-Эббот. Мы общались с ним в течение некоторого времени. Он даже интересовался моим мнением по нескольким сложным случаям. По всей видимости, он остался доволен уровнем моей подготовки, потому что, когда ему внезапно потребовалось срочно уехать в Лондон из-за каких-то семейных обстоятельств на неопределённый срок, он без колебаний предложил мне временно занять его место, причём на очень выгодных условиях.
Пожилой джентльмен кивнул, словно соглашаясь с самим собой, и произнёс:
- Именно так. Меня пригласили к миссис Феррар в пятницу утром. За время моего пребывания в Кингз-Эбботе я уже имел возможность однажды посетить её дом. Это была милая и доброжелательная женщина, хотя и казалась несколько взволнованной. В записях, оставленных моим коллегой, напротив её фамилии значились три лекарственных препарата: от головной боли, от простуды и от бессонницы. Именно последнее из них я и выписал после нашей беседы. Ничто в тот момент не предвещало трагедии.
Он на секунду задумался, мысленно воссоздавая события тех дней, затем продолжил:
- На следующее утро меня срочно вызвали. Констатировав смерть от передозировки снотворным, я тут же попросил служанку сообщить в полицию. В ожидании их приезда, я не мог оторвать глаз от пакетика веронала, лежавшего на полу. Недавно выписанная упаковка оказалась пустой и покоилась на журнальном столике рядом с горкой использованных обёрток. Я машинально прикинул: в упаковке было двадцать порошков, один случайно уронили, несколько, возможно, она выпила раньше, но в итоге приняла не меньше пятнадцати - а это доза, значительно превышающая смертельную.
Доктор прикрыл глаза, погружаясь в воспоминания. По его лицу промелькнула целая гамма эмоций, прежде чем он слегка улыбнулся:
- Кроме выписанного мной лекарства, в памяти остался лишь образ приятной женщины лет сорока, удобно расположившейся в глубине дивана. Спокойное, утомлённое лицо, тонкая рука, безжизненно свисающая с подлокотника, - всё это создавало впечатление, будто в ней не осталось ни сил, ни желания продолжать жить... А ещё граммофон у изголовья. Я даже успел взглянуть на название композиции, но, увы, не вспомню. Нет-нет, не "Лебединая песня"! Кажется, что-то из классики.
Он едва заметно покачал головой.
- Я предоставил полиции записи, оставленные коллегой, касающиеся миссис Феррар, и вопросов ко мне не возникло. Да и не могло возникнуть. Я ведь просто исполнял свой долг. Вскоре аптекарь подтвердил, что последние полгода-год она регулярно покупала у него веронал. Прощального письма найдено не было, и причина её самоубийства осталась неизвестной.
Джентльмен пригубил виски и с глухим стуком поставил стакан на стол.
- Поэтому домыслы миссис Миллер, которая вздумала представить моего персонажа в роли шантажиста, не имели ни малейших оснований. Достаточно упомянуть, что с мужем миссис Феррар я знаком не был, а в момент его смерти находился со своим другом, ВД, в Шотландии, помогая расследовать одно скучное дело о кражах в домах двух состоятельных семейств.
Он постучал пальцем по столу, подчёркивая сказанное:
- Как я уже говорил ранее, это было не более чем попыткой свести со мной счёты.
Молодая писательница внимательно наблюдала за своим собеседником. Она привыкла думать о нём, как о книжном герое, но сейчас перед ней сидел человек из плоти и крови, с силой сжавший кулаки - и эти кулаки были вовсе не бумажными. Постепенно успокоившись, рассказчик продолжил:
- Настоящее дело об убийстве завершилось совсем не так, как эта вымышленная история миссис Миллер. Конечно, как беспристрастный свидетель, я могу подтвердить, что основные вехи повествования совпадают с реальностью. Но детали... Ах, все знают, что дьявол кроется именно в них! Смотрите сами:
1. Меня пригласили на ужин к мистеру Эйкройду, хотя мы с ним раньше не встречались.
2. После ужина мы беседовали с мистером Эйкройдом в его кабинете о кончине миссис Феррар. Я лишь подтвердил известные факты, не выходя за рамки врачебной этики.
3. Перед беседой, по просьбе хозяина и в его присутствии, я проверил, что французское окно заперто, после чего аккуратно задернул занавески.
4. Наша беседа, уже плавно перешедшая на другие житейские темы, была прервана появлением дворецкого Паркера, который принёс вечернюю почту - примерно без четверти девять. Заметив письмо в голубом конверте, подписанное женской рукой и с пометкой "личное", мистер Эйкройд не сдержался и воскликнул: "Неужели это и вправду был шантаж!" Дворецкий вздрогнул. Однако, как выяснилось позже, неожиданное замешательство Паркера никоим образом не было связано с последующим убийством.
Желая предоставить хозяину дома возможность побыть в одиночестве, я попрощался с мистером Эйкройдом, вышел из кабинета вслед за дворецким и около без десяти девять отправился к себе домой. На тот момент письмо так и оставалось запечатанным и непрочитанным.
5. Я не встретил никакого незнакомого молодого человека, хотя, возможно, кто-то из родственников и имел в тот день разговор в беседке с мисс Рассел. Кажется, я слышал об этом, возможно от Каролины, но точно не помню. Когда я был на пути домой, меня застал звон часов на деревенской церкви.
6. Голос мистера Эйкройда на самом деле слышали минут через десять-пятнадцать после моего ухода.
7. Жертва была заколота тунисским кинжалом. Орудие убийства было похищено из стеклянной витрины тем же вечером. Точное время кражи установить не удалось.
Пропажа денег, встречи в беседке, показания племянницы убитого, её матери, дворецкого, секретаря и майора - всё это совпадало с версией, изложенной в книге.
Так что же в итоге осталось? Точнее, чего на самом деле не было, не происходило, не существовало?
1. Вечером доктору никто не звонил. Как следствие, никто - ни дворецкий, ни кто-либо ещё - не пытался попасть в кабинет вечером или ночью. Утром Паркер не смог достучаться до хозяина, после чего вместе с майором и секретарём взломал дверь. В кабинете обнаружили убитого мистера Эйкройда, а при осмотре выяснилось, что французское окно оказалось незапертым.
2. Вся мебель, включая оба кресла, оставалась на своих местах. Что неудивительно - вещи, как правило, остаются там, где их оставили, если только миссис Миллер не захочет добавить загадочности.
3. После того, как обнаружили тело убитого мистера Эйкройда, Паркер почему-то решил позвонить именно мне. Приехал я уже после констебля, в кабинет меня так и не пустили, и погибшего увидеть не удалось. Я лишь потерял уйму времени ожидая беседы с инспектором Дейвисом. Спасибо мисс Рассел - она позаботилась о том, чтобы я позавтракал. Было уже за полдень, когда я наконец смог дать показания инспектору о событиях предыдущего вечера. Тот не проявил большого интереса к моему рассказу - возможно, Паркер уже сообщил ему обо всём, и разногласий не возникло. Единственное, что привлекло внимание инспектора, - это слово "шантаж" и реакция на него дворецкого.
4. Полиция обнаружила следы, ведущие в кабинет через окно. Однако они были настолько смазанными и нечеткими, что определить, какая именно обувь их оставила, было совершенно невозможно. Более того, даже установить, принадлежат ли они мужчине или женщине, оказалось чрезвычайно затруднительно.
В этот момент на лице рассказчика заиграла улыбка:
- После того как я ушёл из усадьбы, мне пришлось с опозданием заняться своими пациентами. А когда я наконец вернулся домой, меня ждал сюрприз. У нас в гостях вместе с моим другом ВД, были главный констебль графства и мой утренний собеседник - инспектор Дейвис ведущий дело. Позже, когда настало время вечернего чаепития, Каролина была на вершине блаженства - а её фирменное печенье к чаю стало первым шагом к далеко идущим последствиям.
Задержав взгляд на стоявшем на столе стакане с остатками виски, рассказчик продолжил:
- Мой друг браться за дело не хотел. Нет, никого не пришлось предупреждать о "движении до конца"... Просто ему всё понятно было с самого начала. И, потратив чуть больше суток на то, чтобы разобраться с мелкими деталями, в понедельник он позвал на встречу тех же людей, что были и на субботнем ужине у нас. ВД сказал, что они с инспектором уже в воскресенье "умыли руки". Ожидали лишь уточнения нескольких мелочей и возвращения главного констебля.
Все нити указывали на Ральфа Пэйтона. За время, прошедшее после убийства, не нашлось ни одной зацепки, ни одного свидетельства, которое могло бы оправдать пасынка убитого. Но не нашлось и ничего, что позволило бы передать дело в суд и надеяться на обвинительный приговор.
- И это случалось постоянно, не только с этим делом. Я думаю, что почти половина всех раскрытых моим другом преступлений, в отличие от того, что описывают в книгах, так и не были рассмотрены в суде. Шансов на обвинительный приговор практически не было. Вечно не хватало улик, показаний, уверенных опознаний, что позволяло этим болтливым адвокатам зарабатывать свои гонорары и укреплять свою репутацию.
Он усмехнулся:
- А на самом деле, если отбросить всю эту литературную шелуху, дело-то было проще простого.
Ральфа видели накануне убийства в обществе миссис Феррар, которая, по словам очевидцев, явно чувствовала себя не в своей тарелке - вероятно, её что-то сильно тревожило. Уверенность покойного мистера Эйкройда в том, что её шантажировали, получила косвенное подтверждение: на счёт Ральфа несколько раз поступали крупные суммы денег. Однако доказательством это служить не могло, поскольку переводы осуществлялись не напрямую, а обходными путями и суммы не совпадали. Инспектор предполагал, что за перевод денег нелегальный банкир берёт свой процент.
В день убийства отчима молодой человек находился в гостинице "Три кабана", однако вечером его никто не видел. Обнаруженный фрагмент накрахмаленной ткани навёл ВД на мысль, что Ральф, вероятно, встречался со своей женой - и, скорее всего, не один раз. Проникнув в усадьбу незамеченным до без четверти девять, он побеседовал с Урсулой, разузнав о событиях в доме и пришедшей почте. К тому же, перед выходом из дома она вполне могла незаметно взять кинжал из витрины и передать его мужу. Хотя, возможно, в этом не было необходимости - у Ральфа был ключ, а он знал, что все, кроме прислуги, находились на ужине. Это позволяло ему без помех раздобыть орудие убийства самостоятельно.
Завершив встречу с женой, он направился к кабинету отчима. ВД считал, что Ральф дожидался моего ухода из кабинета, прячась у окна. Затем, не дав мистеру Эйкройду возможности прочесть письмо, он постучал и попросил о разговоре, касающемся его женитьбы, о которой отчим узнал только утром в тот же день, что и стало причиной увольнения Урсулы Борн с должности горничной.
Мистер Эйкройд, основываясь на туманных намёках миссис Феррар, почти наверняка подозревал, что шантажирует её кто-то из его домашних, хотя до конца не знал, кто именно.
Поскольку он планировал изменить завещание, ему казалось справедливым дать пасынку возможность объясниться. Поэтому он пригласил его в свой кабинет.
Сколько длился их разговор - неизвестно, но это и не имело особого значения. Ральфу было достаточно дождаться, когда отчим, сидя в кресле, утратит бдительность. Затем последовал стремительный, безошибочный удар кинжалом. Дверь в кабинет была заперта изнутри, и убийца хладнокровно уничтожил улики: протёр орудие убийства, приложил к нему руку погибшего, сжёг письмо в камине... и обратил внимание на диктофон... Да-да, именно этот недавно купленный прибор сыграл важную роль.
Рассказчик снова рассмеялся:
- Вы помните, что события происходили во второй половине двадцатых годов, а не в наши дни? Вам следовало бы поинтересоваться у миссис Миллер, существовали ли в те времена портативные диктофоны? Лично я впервые увидел что-то подобное, размером меньше книги in octavo, только спустя лет двадцать после того убийства в Кингз-Эбботе.
Диктофон, который я заметил на столе у мистера Эйкройда, был весьма громоздким: длиной около семнадцати-восемнадцати дюймов, шириной одиннадцать и весом не менее двенадцати фунтов. Так что, даже если бы я захотел, он бы не поместился в саквояж врача (а там, если верить Агате Мэри Клариссе, ещё и ботинки лежали!). И это я ещё молчу про рупор, который был почти такой же длины, как трость для ходьбы.
Что касается "приспособления - вроде часового механизма", или, как называл его в книге сам изобретатель, "хитроумного устройства, построенного по принципу будильника"... Механическое приспособление, способное запускать электрический прибор? В то время такие устройства были большой редкостью: их применяли в лабораториях (где молодая миссис Миллер, возможно, могла видеть их лично), но для широкой публики они ещё оставались недоступными. Простой кухонный таймер появился как раз в те годы, но его функции были изначально ограниченны. Поэтому, изобретатель недорогого реле, запускающего по часам сложную технику, наверняка поспешил бы его запатентовать и это изобретение принесло бы ему много денег, избавив от необходимости прибегать к преступным действиям. К слову, аналогичные механизмы появились в стиральных машинах лишь два десятилетия спустя - и стоили они весьма недёшево.
Но убийце часовой механизм был не нужен. Завершив уничтожение улик, Ральф просто подготовил диктофон к работе и незаметно покинул кабинет, а также и усадьбу. Вероятно, в гостинице он переобулся, а после без промедления избавился от обуви... Его жене оставалось лишь включить устройство.
Ральф ещё раз посетил беседку где-то между двадцатью и двадцатью пятью минутами девятого. Там он попрощался с Урсулой и со всех ног поспешил прочь из Кингз-Эббота. Вскоре после его ухода, миссис Пэйтон проникла в кабинет мистера Эйкройда и в оговоренное время включила диктофон, воспроизводящий записанный голос.
Между тридцатью и сорока минутами десятого двое свидетелей независимо друг от друга слышали голос мистера Эйкройда. А уже в без десяти десять Ральф едва не ввязался в драку в пабе на окраине Кранчестера, и это было более чем в миле от усадьбы - там его запомнили очень хорошо. Сообщнице убийцы оставалось лишь дождаться окончания воспроизведения и заменить восковый цилиндр с записью на чистый. Затем она выключила свет, плотно прикрыла окно за собой, и комната оставалась непотревоженной до утра.
Вероятнее всего, Ральф проник в усадьбу незамеченным в ту же ночь, встретился с миссис Пэйтон и уничтожил последние улики (обувь жены и носитель записи).
Вы помните, как следствие ломало голову, пытаясь понять, кому принадлежали следы в кабинете - мужчине или женщине? Теперь-то вам понятно, в чём тут дело? Они оба там наследили!
Доктор, не сводя глаз с собеседницы, не упускал из виду и окружающую обстановку, отмечая редких посетителей клуба. То, что их разговор до сих пор никто не потревожил, к его удивлению, лишь доказывало, что время для этой встречи было выбрано как нельзя лучше.
- Поскольку тело было обнаружено только утром, судебный врач определил время смерти в промежутке от чуть раньше девяти до немного позже десяти вечера.
Голос мистера Эйкройда, прозвучавший в половине десятого, казалось бы, давал убийце алиби. Однако следствие, в лице инспектора и ВД, не было уверено, что это так. Они подозревали, что жертва уже была мертва в тот момент, когда запись включили. Доказать использование диктофона без самой записи было почти невозможно, но они продолжали придерживаться именно этой версии.
Все эти детали обсуждались долгие часы у меня в кабинете. Главный констебль, близкий друг мистера Эйкройда, для которого случившееся стало настоящим ударом, настойчиво требовал немедленного задержания виновного. С каждым новым неутешительным ответом на его вопросы его мрачное настроение только усиливалось, и он всё глубже погружался в уныние.
За несколько минут до того, как Каролина пригласила всех к обеденному столу, ВД подвёл итог:
"Убийство раскрыто. Мы знаем все подробности: кто, как, когда и зачем это сделал. Но мы совершенно бессильны: у нас нет ни единой улики, которая могла бы указать на преступника. Даже косвенной. У следствия, конечно, есть шанс попытаться сбить с толку подозреваемых, но я, честно говоря, в это не верю".
Забегая вперёд, скажу, что мой друг снова оказался прав. Как только инспектор попытался выяснить у Ральфа его перемещения в вечер убийства, тот замкнулся и отказался отвечать на вопросы без присутствия адвоката. На следующий день то же самое потребовала и его жена. На дальнейших допросах обвиняемые держались безупречно и не допустили ни единой оплошности. Зацепиться оказалось не за что.
Дворецкий Паркер действительно запятнал свою репутацию шантажом своего предыдущего хозяина. Однако убить мистера Эйкройда он бы не смог. Тот ни за что бы не открыл дворецкому французское окно. И мне бы тоже не открыл - только кому-нибудь из своих близких...
Доктор Шепард, нахмурившись, провёл рукой по подбородку и, с явной неохотой, заключил:
- Таким образом, дело постепенно переместилось в категорию нераскрытых.
Закончив рассказ, седой мужчина с задумчивым видом посмотрел на опустевший стакан, но так и не произнёс ни слова и не сделал никаких движений. Он лишь поднял глаза и внимательно наблюдал за молодой писательницей, которая явно была в полном замешательстве. Интервьюирующая не ожидала услышать рассказ, который столь сильно противоречил общепринятой версии событий, и почувствовала себя крайне неловко. Она как-то незаметно для себя начала играть с ручкой: то снимала колпачок, то надевала его обратно, то крутила его в руке, совсем не замечая, что делает.
Рассказчик выдержал паузу и, заметив, что писательница успокоилась и готова слушать дальше, спросил:
- Вам, наверное, интересно, что было дальше? Моя кузина Каролина вышла замуж за того самого инспектора Дейвиса, который расследовал это убийство, чуть больше, чем через год. Он был чрезвычайно впечатлён её замечательным печеньем, да и другими кулинарными талантами. Вот вам и пример того, как кратчайший путь к сердцу мужчины работает на практике! Они живут вместе и счастливы: у них двое детей и трое внуков.
Брак Ральфа назвать счастливым, однако, никак нельзя. Деньги буквально утекли сквозь его пальцы уже в первые два года. Урсула, не дожидаясь полного краха, подала на развод и, получив небольшую компенсацию, с тех пор живёт в качестве компаньонки у одной из своих тётушек. Так получилось, что во время первого брака Ральф потерял деньги, во время второго - земельные владения, а во время третьего - и усадьбу. Совсем опустившись и начав злоупотреблять алкоголем, несколько лет назад он серьёзно пострадал в одной из драк и вскоре скончался в госпитале.
Мой друг, ВД, исколесил весь земной шар, и я даже представить себе не могу, где его сейчас носит.
Пожилой джентльмен, закончив свой рассказ и посчитав, что он сдержал своё слово, попытался расслабиться, откинувшись на спинку кресла. Однако его собеседница уже взяла себя в руки и, судя по её виду, явно оставалась недовольна тем, что услышала. Приподняв брови, она отложила ручку, наклонилась вперёд и сказала:
- Доктор, благодарю за увлекательный рассказ, но, на мой взгляд, ваши личные переживания не должны влиять на вашу оценку данного произведения. В конце концов, это один из самых известных детективных романов всех времён.
Мужчина едва заметно улыбнулся уголками губ. Не спеша вступать в спор, он, словно невзначай, смахнул с рукава пиджака несуществующую пылинку, затем на мгновение задержал взгляд на обеспокоенном лице писательницы и спокойно пояснил:
- Жаль, если из моего повествования вам запомнились лишь личные обиды. Однако это вовсе не главная причина, определяющая моё отношение к этому произведению.
Он вновь наклонился вперёд, сократив расстояние между ними, и негромко, но отчётливо продолжил:
- Несмотря на всемирное признание, я лично считаю эту книгу довольно слабой...
Заметив, как расширились зрачки симпатичных голубых глаз его собеседницы, он добавил:
- Посудите сами: я даже не говорю о том, что автор намеренно вводила читателя в заблуждение, за что ей не раз приходилось приносить извинения перед поклонниками детективов и коллегами-писателями. Вы ведь видели тот список глав с уликами, который она опубликовала в ответ на обвинения в "нарушении канонов жанра"?
Небольшой кивок молодой писательницы дал понять, что он может продолжать.
- В своей оценке книги я имею в виду её детективную составляющую.
Мужчина развернул ладони вверх, словно предлагая взвесить все аргументы:
- Давайте представим, что доктор Шепард из романа миссис Миллер - этот шантажист и хладнокровный убийца - не просто слабоумный дилетант, а человек с логикой и здравым смыслом. Мы начнём рассматривать события после ухода дворецкого Паркера.
Доктор-капитан продолжил свой рассказ, с лёгким сарказмом подчёркивая отношение к литературным персонажам:
1. "Доктор Шепард" убивает мистера Эйкройда, уничтожает письмо, оставляет незапертой французское окно и, перекинувшись парой слов с дворецким, выходит из дома. В его сумке лежат ботинки Ральфа Пэйтона, а диктофон всё ещё в кабинете. Его звёздный час наступит позже, и для этого не потребуется ни "таинственный звонок", ни какой-либо сложный механизм для отсроченного запуска.
2. Он ненадолго заходит в беседку, где переобувается, затем, идя к дому, намеренно пачкает подошвы ботинок в грязи, проникает в кабинет через окно, оставляет следы, запирает внутреннюю дверь изнутри и подготавливает запись.
3. Неважно, в какой момент он включает запись голоса мистера Эйкройда, сразу или через несколько минут. Может быть, он при этом приоткрывает окно или ставит диктофон ближе к двери - не суть. Главное, чтобы голос было слышно. Кстати, я бы, будучи этим "картонным доктором", позвонил в дверь, сославшись на забытую мелочь (трубку, мундштук, блокнот - неважно что), а пока звучала запись, специально обратил бы внимание окружающих на этот факт. Затем вежливо извинился, пожелал спокойной ночи, пообещал бы зайти завтра утром и спокойно удалился.
4. Обойдя дом, "доктор" выключает диктофон, заменяет восковый цилиндр на неиспользованный, убеждается, что вся мебель стоит на своих местах и покидает усадьбу.
Мужчина покачал головой, заканчивая рассказ о том, как всё могло быть:
- Остаётся уничтожить запись, разобраться с обувью, заручиться поддержкой любящей сестры, обеспечив себе алиби (рассказав ей правду или же придумав правдоподобное объяснение своего отсутствия в течение двадцати минут), а затем, просто сидеть и ждать, пока подозрение не падёт на Ральфа и его не арестуют. Либо же главный наследник сумеет избежать подозрений и ареста, ведь, кроме мотива и этих нелепых следов на полу (настолько нарочитых, словно они кричат о подлоге - чёткие идентифицируемые отпечатки, которые можно оставить, лишь пройдя по единственной луже в окрестностях), у следствия нет никаких оснований его подозревать.
Да, и более того, ни у кого нет ни единого шанса привлечь нашего "доктора" к ответственности. Даже если бы кто-то его и заподозрил.
Заметив недоумение на лице женщины, рассказчик решил поделиться своими мыслями.
- Мы должны помнить, что идеальных преступлений не существует и каждый преступник совершает ошибки. По множеству различных причин: из-за спешки и невнимательности, неаккуратности и забывчивости, а чаще всего - из-за чрезмерной самоуверенности и излишнего нагромождения лжи. Именно это и позволяет детективу, используя свои серые клеточки, раскрывать самые сложные преступления. Но иногда автор явно перегибает палку и выставляет преступника каким-то недалёким, хотя это совершенно не вяжется с тем, каким он показан в других главах этой же книги. Взять хотя бы нашего "доктора". В своей рукописи убийца тщательно продумывает каждую деталь, умалчивая о значимых событиях, и проявляет такую скрытность, что даже всевидящая и всезнающая Каролина не заподозрила его. И вдруг - совершенно неожиданное преображение! По неясным причинам он сам указывает точное время своего ухода из дома мистера Эйкройда - без десяти девять, а затем подробно описывает встречу с незнакомым молодым человеком ровно в девять у выхода из усадьбы. Но зачем? Если хочешь сохранить детали в тайне, держи их при себе. Задумал свалить всё на Ральфа Пэйтона - не втягивай в это ещё и Чарльза Кента. Невозможно на протяжении всей книги быть таким целеустремлённым и дотошным до мелочей (например, заранее унеся ботинки Ральфа из гостиницы), а затем внезапно, по прихоти автора, стать непоследовательным болтуном. Да просто не вспоминай ты об этой встрече с незнакомцем - и никаких проблем. Не будет никакого лишнего свидетеля, и не возникнет никаких вопросов по поводу нестыковки во времени.
Рассказчик поднял руку, словно желая подчеркнуть важность своих слов:
- Другое дело, если полиция, опираясь на улику, обнаруженную в беседке и правильно истолкованную ВД, сумеет разыскать того самого молодого человека и с его помощью, сверяясь с боем часов, точно установит время его встречи с "доктором"... А затем ВД, в очередной раз блеснув своей гениальностью, осознает, какое значение имеют те десять минут, которые так ловко "выпали" из рассказа этого "честного" свидетеля... О! Тогда я сниму шляпу и буду аплодировать - "доктор Шепард" потерпел поражение. Он сделал всё возможное, но...
Доктор-капитан пожал плечами.
- Увы, когда я читал эту книгу, моя реакция была куда менее восторженной. Скорее, прозаичной: "Ну и тупица этот "доктор"!"
Рассказчик улыбнулся и продолжил:
Мне кажется, стремление возложить всю вину на подозреваемого, в котором автор, закрыв глаза, усматривала вашего покорного слугу - сыграло с ней злую шутку. Обычно не оставляющая преступнику ни малейшего шанса, королева детектива в этот раз явно схалтурила. Обнаружив нестыковки, а порой и просто дыры в повествовании, она попыталась их кое-как замаскировать. И если не с помощью безупречной логики, то хотя бы при помощи карнавальной мишуры и ярких, броских фраз. Так я называю изобилие отвлекающих деталей: загадочный телефонный звонок, передвинутое кресло и хитрое устройство для запуска диктофона. А ещё, ввод в сюжет персонажей, которые пытаются запутывать и отвлекать. Например, ВД, который разбрасывается тыквами, или рассказчик, скрывающей часть правды. В то же время всё настолько искусно переплетено, что автор может с полным правом гордиться собой: перед нами настоящий "бриллиант детективного жанра".
Ошеломлённая молодая женщина долго молчала, обдумывая слова рассказчика. В конце концов, не найдя явных нестыковок, она прошептала:
- Мне такое даже в голову не приходило...
Немного помедлив, она подняла взгляд на собеседника, который не возражал продолжить беседу, и, собравшись с духом, робко спросила:
- Вы ведь потом встречались с...
- О, да, конечно же. К тому моменту миссис Миллер уже рассталась с моим приятелем Арчи и, вернувшись из своего путешествия на "Восточном экспрессе" по Ближнему Востоку, была просто в отличном расположении духа. Увидев меня в театре, она сама подошла и принесла извинения за гротескный образ доктора Шепарда, а также за камень в огород капитана Гастингса. Вы, наверное, помните: "...У меня был друг - друг, который многие годы никогда не покидал меня. Изредка он проявлял слабоумие. Других это пугало, а мне он был очень дорог. Можете себе представить, мне сейчас не хватает даже его глупости. Его наивности, его честного взгляда на мир, удовольствия обрадовать и удивить его каким-нибудь своим открытием..."
Его глаза странно заблестели.
- Конечно же, я принял её извинения. И осмелюсь предположить, что именно эта встреча вдохновила её вновь вернуть полюбившегося всем капитана Гастингса на страницы своих книг.
Усмехнувшись, мужчина спросил:
- Вы заметили? "...его честного взгляда на мир..." - это то, к чему я всегда стремился, и она это ценила.
Но внезапно его осенила какая-то мысль, и тон голоса мгновенно переменился - в нём появилась неожиданная серьёзность, заставившая собеседницу прислушаться.
- А вот личность доктора Шепарда, к моему глубочайшему сожалению, несмотря на попытки отдельных авторов восстановить его репутацию, так и осталась запятнанной.
В глазах доктора-капитана, обращённых к писательнице, затеплилась надежда:
- Очень рассчитываю, что вам удастся это исправить. Я счастлив, что смог поделиться с вами некоторыми фактами, которые до сего дня оставались в тени. Уверен, что вы отнесётесь к ним с должным вниманием и уважением.
В голосе этого человека, который стал прототипом двух самых известных и в то же время таких разных помощников Великого Детектива, отчётливо слышались нотки гордости.