События происходят в конце 2002 года. ГГ - экспедитор Михаил Уточников - на дороге видит человека, который, умирая от обширного инфаркта на руках у Михаила, просит его помочь "девушке Ирине, из общежития "Плехановки", из филиала Горного института". По словам умирающего, оказавшегося священником, Ирина "в большой опасности". Михаил приезжает в город и начинает искать Ирину. Он знакомится с двумя обитательницами общежития и узнает, что в нем живут разные девушки, а "была еще Катя - она пару дней назад съехала, потом Нина - психованная совсем, сбежала куда-то месяц назад, потом Искра - она вчера домой вернулась..." Новые знакомые упоминают и о семье Искры: "У нее еще и брат - Владлен, а мама - Нинель!"
Михаил идет в местную церковь и там узнает, что умерший у него на руках священник - "это был отец Иоанн их храма Рождества Пресвятой Богродицы".
Михаил, Даша и Нурия (так зовут его словоохотливых новых знакомых) ворошат вещи уехавших девушек. Михаил вспоминает, что по дороге, проезжая мимо необитаемых домов, видел в одном из них свет и следы на крыльце, а чуть позже - следы, ведущие к другому заброшенному дому. Он едет в тот самый дом, который светился, обнаруживает там Нину в компании феминисток и увозит ее обратно в город. Но след оказался ложным, Нина - не Ирина.
Михаил идет к комендантше, сочиняет для нее жалостливую историю, и комендантша звонит по очереди уехавшим девушкам. Выясняется, что Катя вышла замуж, у Варвары заболел отец, и она уехала к нему, а Искру с братом Владленом, по словам ее отца Кима Владимировича, отправили в пансионат. "Что-то было не так в разговоре комендантши с отцом Искры", - начинает подозревать Михаил. Ему кажется подозрительным, что обоих детей отправили в пансионат в декабре, за пару недель до начала зимней сессии, хотя девушки из общежития говорили, что родители Искры требовали от нее - и наверняка от ее брата - отличных оценок. Брат должен был знать о путевке в пансионат, однако Искре сказал, что родители просто зовут ее домой. "И зачем ее брату было делать из этого тайну?"
Михаил догадывается, что Искра и есть Ирина, помочь которой его призывал умирающий священник. Он просит брата Диму "пробить" ее адрес, является к ним домой, знакомится с отцом, видит повесившегося брата Искры Владлена. Михаил вызывает милицию и "скорую", а потом мчится в заброшенный дом, возле которого видел следы. В погребе он находит Ирину и спасает ее.
Требованиям жанра сюжет, на мой взгляд, соответствует, поскольку есть преступление (брат едва не погубил собственную сестру и покончил жизнь самоубийством) и расследование. Правда, сам ГГ ищет Ирину, лишь подозревая, что она может стать или уже стала жертвой преступления. Основной конфликт при этом - крах семьи Искры, мать которой после принятия дочерью крещения перестала есть и попала в больницу, а брат запер девушку в подвале, обрекая ее на смерть, и в ужасе от содеянного повесился.
Кажется ли мне эта история достоверной? Рискуя навлечь на себя гнев ее автора, отвечу, тем не менее, прямо: не кажется. Автор, безусловно, имеет право на свое мнение, но и рецензент имеет право на свое. Она могла бы показаться мне достоверной, если бы речь шла, наоборот, о в высшей степени религиозных родителях и брате, дочь и сестра которых вступила в комсомол, и действие происходило бы году эдак в 1922, а не в 2002. Тогда такое бывало - по крайней мере, так утверждается в некоторых книгах и фильмах. Возможно ли в наше время обратное? В жизни, конечно, случается то, что ни один писатель не в состоянии выдумать. Но эту коллизию автор именно придумал, в чем честно сознался в комментариях.
Незаконченные линии не обнаружены: обе линии спасения главным героем девушек - Нины от феминисток и Искры-Ирины из подвала - вполне себе закончены.
2. Композиция
Композиция одноплановая ("камера" ни на минуту "не переключается" с главного героя, каких-либо отступлений нет), хронология линейная. Конструкция в целом гармонична, хотя некоторые диалоги Даши и Нурии (девушек, снабжающих Михаила информацией) кажутся слегка затянутыми.
3. Язык, стиль, слог
Написано гладко, метафор немного, но они есть, преимущественно в начале - "черные силуэты домов", "змеились темные следы шин". С грамотностью порядок.
4. Психологическая достоверность
Поскольку трагедия семьи Искры-Ирины, как я уже отмечала, не кажется мне достоверной, немотивированным, с моей точки зрения, выглядит и само преступление. Однако действия главного героя, который считает своим долгом попытаться исполнить последнюю просьбу умирающего, на мой взгляд, логичны.
5. Качество загадки и расследования
Загадка - просьба умирающего священника помочь девушке, которой угрожает опасность - интересная, хоть и не очень сложная, напряжение вокруг нее автором нагнетается умело. Михаил ищет Ирину единственно возможным, пожалуй, способом - вначале расспрашивает ее соседок по общежитию. Девушки, на его счастье, болтливы, и в ворохе вываленных на Михаила сведений обнаруживаются крупицы ценных. Потом ГГ пытается разузнать что-либо по интересующему его делу в церкви - ведь умерший у него на руках был священником! Однако сначала Михаил идет по ложному следу, отыскивая уехавшую из города с феминистками Нину. (К слову, согласно расшифровке темы нашего конкурса, в повести должно быть несколько преступлений - а здесь у нас одно преступление и одно, скажем так, происшествие...) И только во время обзвона комендантшей родителей покинувших общежитие девушек ГГ догадывается, что Ириной может оказаться Искра, которая сменила имя при крещении.
6. Игра с читателем
Первый намек автора - о том, что у Искры брат Владлен и мама Нинель - читатель может и не понять. Во время второго разговора Михаила с девушками они рассказали ему также, что:
а) "Искра не могла дружить со священником - она ж сказала, что из антирелигиозной семьи!"
б) Искра "из-за чего-то со своей семьей поругалась - потому и переехала в общагу"
в) "разговоров со священником ей бы в жизни не простили"
г) "брат за ней приехал, он сказал, что ее дома ждут, и что больше на нее никто не сердится"
То есть автор уже практически указывает читателю на Искру. Однако задуманный автором финал по причинам, о которых уже говорилось, может стать неожиданностью даже для самого проницательного читателя.
7. Общее впечатление от повести.
Не знаю, сознательно ли автор создавал в своей повести сумрачную атмосферу, или это получилось помимо его воли, но это получилось. Не покидает ощущение, что в сумраке - утреннем, дневном, вечернем - происходят все события. Собственно, ощущение основывается, если так можно выразиться, на тексте. Первая фраза - "Черные силуэты деревенских домов по обеим сторонам шоссе в утреннем сумраке..." Ниже - "Когда он проснулся, за окном опять начинали сгущаться сумерки..." Перечитывать "Последнюю просьбу" просто так, "в удовольствие", я не стала бы, слишком уж тягостно. Но это, разумеется, мое субъективное мнение.
Рецензия 2.
Детектив "Последняя просьба", судя по обилию комментариев, вызвал большие споры. Поэтому предупреждаю заранее, что рецензия вообще никак не оспаривает взгляды автора и касается исключительно восприятия текста читателем. По той же причине я не задавал уточняющих вопросов и т.п. - если я чего-то не понимаю, то я просто этого не понял, и этого достаточно.
Перед нами - более-менее классически построенный детектив, со сгущением мрака ближе к финалу. Концовка мрачная - детектив раскрыл тайну, но не смог спасти жизнь главной героини.
Пересказывать сюжет я тоже не стану - я уверен, что автор - а именно для них обычно пишут рецензии - и сам его прекрасно помнит.
В качестве места действия - глухой провинциальный райцентр и его сельские окрестности. Основной конфликт посвящён выбору веры и немного феминизму. За выбор натуралистичного места действия и необычного источника конфликта автору жирный плюс.
Тайн немного, но автор проявил к читателю любезность, на которую идут не все авторы детективов - он даёт достаточно ключей, чтобы читатель их разгадал раньше сыщика. Кое-какие повороты сюжета удавалось разгадать и мне, что доставило большое удовольствие.
Однако автор заслужил и минуса - он практически не пытается запутать историю, предложить ложные версии, в которых читатель бы бессильно блуждал. Единственный способ сокрытия тайны - это непонятные события, которые не объясняются.
Есть одна интересная классификация детективных историй, которая почему-то мало популярна в России. Согласно ей, детектив можно условно разделить на две сюжетные схемы. В одной главным героем является сыщик, и именно его приключения составляют историю. Таковы крутые и процедурные детективы, которые так любят писать американские авторы. В них нормально, что убийца известен с самого начала (как в "Прощай, любимая" Раймонда Чандлера), а то и вовсе вся история может свестись к поединку между сыщиком и преступниками за главный приз ("Мальтийский сокол"). В классическом же английском детективе (хотя тот же Сименон строил по тому же принципу) сыщик - это скорее катализатор действия, а главный герой - несомненно, преступник, именно он совершил большинство поступков, которые двинули историю вперёд. В радикальных случаях преступление совершено много лет назад и/или за много километров от места, где находится великий сыщик (что не мешает ему раскрыть преступление). Но американцы и тут постарались - можно напрямую рассказать про скатывание к преступлению, его совершение и держать саспенс за счёт тщетных попыток замести следы. Хотя, конечно, уместно вспомнить и отечественное "Преступление и наказание" (по его схеме до сих пор пишут криминальные драмы, включая каноничный "Почтальон всегда звонит дважды" и мрачнейшие "И пожрет пёс пса", "Друзья Эдди Койла" и недавно вышедшие "Savages").
Перед нами явно детектив второго типа - сыщик медленно, по кусочкам восстанавливает биографию главной героини. Такой детектив весьма сложен для написания - прежде, чем начать работу над текстом, автор должен продумать эту биографию и решить, в каком порядке их показать.
Начнём с такого важного для детективной литературы персонажа, как сам сыщик. Фамилия у него, надо сказать, выбрана очень неудачная. Уточкины уместны, скорее, в сатирической литературе.
В принципе, есть несколько весьма успешных детективных серий, где сыщик лишь набросан по контуру, и мы почти ничего не знаем о его личности и характере. И если в историях про Ниро Вульфа мы ждём не сколько разгадки, сколько очередной выходки от бегемотоподобного любителя орхидей, то, к примеру, про интеллектуала Дюпона, американского сыщика из дореволюционнх книжек Ната Пинкертона или непобедимого адвоката Перри Мейсона мы знаем удивительно мало - кроме того, что они неимоверно круты в своём деле.
Изображая сыщика, автор потерпел творческую неудачу. Мы вообще не знаем о нём ничего, кроме фамилии. Он ездит по глухим городкам, выполняет поручение, распутывает тайну - но всё равно остаётся не просто обычным, а совершенно безликим человеком. Мы не знаем ни его внешности, ни прошлого, ни рода его основных занятий. Конечно, ему не приходится пускать в ход кулаки или знание законов. Но сама ситуация вообще ничего от него не требует кроме некоторого упорства.
Мы не знаем о нём ни внешности, ни возраста, ни отношения к тому, с чем он сталкивается. У него есть автомобиль и фамилия, о делах церковных он что-то слышал. Такому человеку непросто вести серьёзное расследование - у него нет ни полномочий государственного инспектора, ни сети друзей и знакомых, которые приходят на помощь частным сыщикам и бандитам, ни бесконечных ресурсов различных суперагентов. Самозваному сыщику повезло, что преступление оказалось ему как раз.
Теперь настало время поговорить о других персонажах.
Про жертву, она же Искра, сказать практически нечего. Её характер практически не показан. Как так вышло? Сейчас разберёмся.
Как мы узнаём о том, какой характер у персонажа. В книге мы можем напрямую сказать, а, например, в драме и фильме не можем. Но это немного меняет. Если характер персонажа не подтверждается его действиями - это проблема и даже если характер расписан, описание просто забудется.
Искра за всю историю сделала только две-три вещи. Мы, можно сказать, вообще не знаем, что она за человек, если не считать семейных обстоятельств. Неясны причины, которые привели её к вере. И неясно, откуда у её семьи такой загон на советской культуре 20-х годов.
Самая её линия кажется мне социологически недостоверной. Даже человеку, взрослевшему в перестройку, сейчас уже неясна одна важная деталь, характерная для хрущёвского и отчасти брежневоского СССР. Власть отнюдь не стремилась насаждать идеалы 20-х годов, с именами вроде Коммунэра и неизбежной мировой революции.
Во время Большого Террора подобные мечтатели вешались поголовно за "троцкизм" и "левые уклон", а в послевоенном Союзе всё-таки понимали, что спецслужбы и армия куда надёжней, чем независимые активисты от сохи и станка. При Хрущёве сажать за троцкизм перестали (хотя статья 58 никуда не делась), но левые по-прежнему воспринимались властью как опасные смутьяны, которые сначала читают Маркса и Ленина, а потом начинаю партию коммунизму учить. Это немного напоминало отношение Инквизиции к современным им эзотерикам - отцы доминиканцы готовы были терпеть астрологов, алхимиков и некромантов, пока они не начинали откровенно катить бочку на Католическую церковь, но весьма тщательно работали по слишком учёным евреям и излишне набожным мирянам, которые хотели самостоятельно читать Писание - ведь если человек будет сам толковать, он неприменимо впадёт в какую-нибудь ересь, а то и вовсе увлечётся лютеранством или кальвинизмом.
Тема конфликта между православной неофиткой и роднёй-атеистами передана слабо. Дело в том, что обе стороны показаны слишком похожими. Если бы конфликт был между дочерью-атеисткой и православной роднёй - он мог бы развиваться очень похоже. Автор, к сожалению, не смог показать, чем принципиально отличается верующий от атеиста. Про это много и интересно писали Лесков и Честертон, и я надеюсь, со временем появятся и увлекательные истории про веру в нашем мире. Пока даже православные попытки писать детскую литературу получаются не очень - сказывается дурное влияние долгой жизни в подполье. Несвятых святых нам недостаточно, хочется снова увидеть боевого диакона Ахиллу и патера Брауна.
Аналогично не раскрыта тема феминизма. Уйти от мира можно и в монастырь (опять же, феминизм). И мне сложно поверить, что три малопьющие женщины ничего не смогут сделать с заброшенным хозяйством. Всё-таки есть интернет, пособия по ведению хозяйства и т.п. Будет утомительно, но чисто и выжить вполне можно.
Что же касается брежневских времён, то к тому времени марксистов повывели. Остались абстрактные гуманисты-диссиденты, которых удавалось сплавить за границу, и кухонные западники, славянофилы, космисты, эзотерики, сионисты и проч. Поэтому можно осторожно предположить, что семья Искры вполне может быть, например, ссыльными. Что в свою очередь очень странно.
Сам по себе ход следствия выстроен тоже слабо. Как и было сказано, у сыщика нет никаких собственных фишек, которые сделали бы именно его лучшим кандидатом на раскрытие загадочного преступления. Более того, нет никакого роста ставок. Чем рискует детектив, если забьёт на расследование? Сообщение от одного мёртвого человека не будет доставлено другому (который тоже оказался мёртв)? Негусто как-то. Никакой триллерной смертельной угрозы в истории так и не появилось, а героям угрожает лишь остаться наедине со своей глупостью.
Язык истории тусклый, неинтересный, забит ненужными наречиями. Если заменить "Но незнакомец внезапно оторвал руку от груди и с неожиданной силой схватил его за запястье." на "Но незнакомец оторвал руку и с силой схватил за запястье." хуже не будет. Другое дело, что конечно, что язык, если он ярок, вполне может быть неуклюжим. Наверное, в каждой литературе найдётся написанный деревянным языком шедевр, который намного легче читается в переводе - хоть "Преступление и наказание" в русской, хоть "Американская трагедия" в американской.
Аналогично реплики персонажей. Они говорят законченными, ненатуральными фразами. Реплики не запоминаются. Разговоры в духе - Привет? - Как дела? тормозят действие. Все персонажи говорят очень похоже и одинаково непохоже на живых людей. Примерно так диалоги писал Лавкрафт. Другое дело, что Лавкрафт понимал, что в этом не силён, и поэтому диалогов писал мало.
Выбор места действия радует. Обычно СИ-шных авторов не заносит в глухие провинциальные городки. Не очень ясно, настоящий городок или выдуманный, но это как раз и не очень важно - в мире художественного произведения даже Петербург заведомо ненастоящий. Но так как автор не указал, в какой области происходит действие, то многие детали просто не находят привязок. Далеко от этих провинциальных городков до Питера или близко?
Сами локация райцентра, за исключением чуть-чуть описанного общежития, тоже описаны никак. В крутом детективе обычны сжатые описания, но тут их даже нет. Весьма жёсткие книги того же Микки Спиллейн удивительно точно описывает грязные нью-йокрские задворки - и они у него удивительно чистые.
Аналогичная проблема и с большим миром. Какой бы год не стоял на дворе - 1917, 2002, 2012, его события проникают и влияют. Сравните хотя бы с "Омерзительной восьмёркой" - практически все события произошли в одной комнате затерянного среди метели постоялого двора в Вайоминге, но там находится место и борьбе чернокожих за свои права, и эху прошедшей Гражданской войны, и зловещим планам Дэйзи Шесть Лошадей. Каждый из восьми человек, которых занесло в заметённую снегом хижину, не просто туда попал и даже не просто Ковбой или Вешатель - у них есть биографии и то, что их привело туда, а со временем выясняется, что между ими есть зловещие связи.
Такими же безликими как детектив и жертва выступают и другие персонажи. Их можно бы было назвать функциями, если бы они выполняли в сюжети какую-то функцию. Но они просто NPC (Выражаясь терминологией компьютерных игр). То есть персонажи, которые расставлены по миру истории, чтобы давать справки. Про брата главной героини мы знаем, что он есть, что он её убил и что он повесился. Про город мы знаем, что там две церкви, общежитие Горного института и что вокруг него - покинутые деревни. Про священника мы не знаем вообще ничего. Как он стал священником? Это кто-то из перестроечного призыва, или он служит с 70-х, когда за это гнобили? Надо сказать, что среди священников немало ещё более интересных людей, чем шоумен Охлобыстин - например, я знало одного бывшего капитана ракетных войск, который начинал тюремным священником. Как по мне, ракетный батюшка - это очень весело и наверняка привлечёт в церковь всех, кому небезразличен ядерный щит нашей Родине.
В дореволюционной журнально-проблемной литературе, и унаследованной от него советской считалось достаточным изобразить героя и выслушать, что он говорит. То, что результат получался скорее публицистической или даже экономической статьёй, пересказанной в лицах (кому интересно, могут взять для примера "В сухом тумане" Вересаева и попытаться не уснуть до конца), никого не волновало. Но в наше время это не просто никому не интересно - достаточно посмотреть сборники социологических конференций, где приводится интереснейшая статистика. Они выходят тиражами, которых еле хватает, чтобы раздать участникам конференции.
Более того, в начале века общество было весьма жёстко стратифицировано. Было достаточно узнать род занятий человека или даже увидеть как он одет - и тебе почти всё про него становилось ясно. Чтобы опознать в толпе мясника или кучера, не надо было быть Шерлоком Холмсом. Если внимательно читать классиков викторианской эпохи. то понимаешь, что кастовым в те годы было не только индийское - но и британское общество.
Но теперь мы живём в другом обществе. И одёжка очень мало говорит о человеке. Даже род занятий далеко не исчерпывает человека. Про Виктора Цоя недостаточно сказать, что он "кочегар". Даже то, что он кочегар, который увлекается постпанком.
А вот про персонажей "Последней просьбы" сказать такое можно. Вся история состоит из кочегаров, которые даже меньше, чем кочегары, потому что сами кочегарки никакого участия в повествовании не принимают.
Также проблема детектива в том, что он абсолютно не развлекает. Угрюмый реализм сыграл с автором злую шутку - такие истории когда-то интересовали критиков, но не читателей. Поэтому и не получается отнести детектив к какому-то поджанру. Скорее, попытка писать реалистический детектив в духе может быть Марининой, может быть "Печального детектива" Астафьева. К сожалению, мне не нравится ни Маринина, ни Астафьев, поэтому сравнить не могу.
Нет ни саспенса, ни яркого повествования, ни картин быта, ни даже эротики. Унылая, депрессивная асексуальность царит в мире этой истории. Нет даже конфликта между жизнью верующего праведника и грешника, который бунтует против мира. Читать неинтересно, потому что не цепляет и потому что неинтересно.
Жёсткость и увлекательность - не помеха глубокой идее, а яркие краски для того, чтобы сделать её несомненной. Фильмы Тарантино, несмотря на репутацию отвязно жестоких, как раз крайне моралистичны. Опытный сценарист, он не гонится за неудобными баснями и моралью для бунтующих подростков. Он воочию показывает почти азбучные истины - губительность преступного пути ("Бешеные псы"), что жизнь, несмотря на досадные мелочи и смертельную опасность всё же стоит того, чтобы жить ("Криминальное чтиво"), что счастье одного человека бесконечно важнее хитрых игр за влияние и наживу ("Джеки Браун"), что человек, ставший супергероем, сможет стать по-человечески счастлив только когда откажется от своего титанического могущества ("Убить Билла"), а иначе за ним рано или поздно придёт более удачливый супергерой ("Бесславные ублюдки"), что свобода драгоценна сама по себе ("Джанго освобождённый"), и что люди, которые служат правосудию, более уважаемые чем бандиты не потому, что менее жестоки или хуже стреляют - а потому что служат не себе, а обществу ("Омерзительная восьмёрка"). Даже финальный эпизод из "Четырёх комнат" вполне несёт урок - дурные приколы заканчиваются плохо.
С другой стороны, есть авторы, которые честно признаются, что просто ничему не учат, а просто пересказывают истории, которые их по какой-то внутренней причине зацепили. Стивен Кинг и вовсе советовал всем, кто хочет, чтобы книга чему-то учила, идти в школу.
Тут случилось хуже - автор поставил учительскую проблему, но никакого урока не получилась. Получилось что-то угрюмое, из криминальной хроники на предпоследней страницы
Авторам детективам следует поучиться у Тарантино и умению делать главным персонажа, который не всегда в кадре. Он часто делает главного героя почти незаметным, показывает его намного меньше, чем остальных и даже отодвигая его во второстепенные персонажи в некоторых новеллах. Главные герои "Бешеных псов" (мистер Оранжевый), "Криминального чтива" (Винсент Вега), "Омерзительной восьмёрки" (Охотник за головами) двигают сюжет, почти загороженные другими персонажами - но именно их образ показан в фильмах от и до. Думаю, авторам детективов следует взять этот приём на заметку. Преступник - это второй главный герой, который уравновешивает сыщика и именно его следует показать полностью: и как он дошёл до преступления, и как он его совершил, как он преодолел препятствия, как заметал следы и как, в конце концов, попался. Но мы обычно не можем показать это прямым текстом, приходится скрывать. Так вот, скрывать надо учиться.
Не интересность начинается с экспозиции. Она слишком длинная. Человек едет и размышляет. Завязка начинается на третьей-четвёртой странице, и неясно, почему детектив берётся за это дело. Ему просто нравится помогать? Непонятно.
Наконец, завязка завязалось, но адресат не обнаружен. Главный герой обходит церкви, что-то в них узнаёт. Вся информация - на уровне разговоров, воспринимать её тяжело. Нет ни историй, ни предметов (улик), которые можно бы было припоминать. Собственно, именно это развитие с одной ложной развилкой и занимает большую часть текста повести. Читать его было не интересно ещё и потому, что (как я уже сказал) никто из персонажей не преследует своих целей. Ну пропала Искра, и пропала - её проблемы. Умер священник, ну и пускай - в городке есть ещё одна церковь. Если священник настолько серьёзно относится к своей пастве, то он как минимум отрабатывает духовником, а не просто крестил-венчал-отпевал. Где же его паства? Духовник - это больше, чем психоаналитик, тем более, что психоаналитиков раньше не было.
Голливудские пособия советуют автору учитывать ещё и власть имущих - кому принадлежат все полномочия в городе и т.п. Автор не стал этого трогать и для этой истории такое вполне допустимо. Хотя пара анекдотов про отношение к государству семьи Искры, особенности захвата домов и как епископ относился к отцу Иоанну.
Особого осложнения тоже нет. Детектив вынужден спешить на выручку просто потому, что разгадал тайну слишком поздно. Но и всё равно ничего бы не успел сделать.
Финал - ощущение грязной тупиковой комнаты. Возможно, так и задумывалось.
Говорить об авторских приёмах сложно, потому что их нет. Нет ни смещений по времени, ни каких-то поэтических приёмов в прозе, ни нарочитого отказа от описаний с сообщением обстановки по ходу дела (из современных авторов мастер такой манеры - Кристов Мори, его серия про Матье Идальфа). Нет "тарантиновского монтажа" с описанием одной и той же ситуации с разных точек зрения и даже с разными предысториями (я его люблю, поэтому тоже включил в этот список). Персонажи типичны, но это типичность не живого человека, а человека с серой газетной фотографии. Эпизод, когда сыщик понял разгадку, но читателю не сказал, к приёмам не относится, потому что как раз характерен для детективов как жанра.
Разумеется, если история сама по себе интересна, то есть шанс, что даже простой пересказ будет интересен. Есть авторы детективов (Жорж Сименон и Лоуренс Блок первыми приходят на ум), которые и вовсе утверждают, что никаких приёмов не используют, а просто долбят по клавишам и иногда в начале даже не знают, кто убийца. Однако если внимательно проанализировать их работы (попробуйте, не пожалеете), то выясняется, что как раз приёмы у них есть, они просто малозаметны и впитаны авторами через кожу, за тысячи и тысячи написанных и прочитанных страниц. Например, Сименон тщательно изгоняет всю литературщину и все авторские отступления, почти не показывает мыслей персонажа (хотя ему далеко до Дэшиела Хэммета, которых их вообще не показывал, так что его романы читаются с непривычки как киносценарии), но при этом настолько превосходно наблюдателен в области быта, социальной жизни, манер поведения и речи, что его истории поражают просто фотографической точностью. А ещё он обожает кинематографическое увеличение и показ сцены одной картиной, как на фотографией - и иногда вставляет его даже в монолог персонажа, что кажется неестественным, но удивительно удачно срабатывает (см. финал его "Красного сигнала").
По какой-то причине, очень часто русскоязычный автор обожает Pulp fiction (и кино, и книги), но совершенно не желает их писать и травит развлекательные по своей сути истории то моралью, то неуместной претензией на "правду жизни". А детектив должен ещё и развлекать и радовать проникновением в маленькую красоту обыденной жизни - как радуют до сих истории Диккенса, Агаты Кристи, Рекса Стаута.
Что же касается достоверности изображённых характеров, тот тут я ничего сказать не могу. Они плоские, это да. Насколько похожи на реальных людей? Я таких не встречал, но возможно, это просто моё восприятие. Человек потому и не ангел, что ведёт себя противоречиво и способен поступить в экстремальной ситуации почти любым вероятным или даже невероятным образом.
Рецензия 3.
Да простит меня Автор, но данный обзор будет немного перекошен в сторону одной-единственной проблемы рассказа, на остальном остановлюсь вскользь. Причиной такого решения стал "холивар" в комментариях, за который я немного чувствую свою вину, так как мой комментарий был именно той капелькой, которая его спровоцировала.
Но для начала, вкратце об обязательных элементах обзора:
Язык и стилистика: язык повествования качественный, ошибок - ни грамматических, ни стилистических - не наблюдается, по крайней мере, таких, о которых стоит упоминать. В целом, написано профессионально, но на мой субъективный вкус, слегка суховато и сдержанно. В целом, складывается впечатление легкой "отстраненности" и схематичности, что ли... Как будто автор боится "размахнуться". Эта проблема присуща и другим произведениям конкурса, и я списываю это на устоявшуюся привычку авторов к жестким рамкам короткого рассказа, когда каждая буква на счету. Кажется, что никто не может поверить, что наконец-то есть где развернуться.
Детективность: формально - да. Фактически - на небольшой рассказ (как и количество событий, свалившееся на героя). Но две ключевые претензии: отсутствие ложных следов и подозреваемых, а также большая трата времени на странные и не имеющие отношения к делу телодвижения и пустые разговоры в начале расследования. Второе легко поправимо, если бы более важным моментам в расследовании и главному конфликту рассказа было уделено больше времени.
А это подводит к главному, о чем хочется подискутировать: отношении к антирелигиозным фанатикам и феминисткам. То, что вижу здесь я - это предоставляемая сюжетом рассказа возможность показать две резко отрицательные вещи, связанные с любым фанатизмом/экстремизмом: 1) резкое неприятие чужих взглядов, вплоть до раскола семьи; и 2) "отказ системы" здравого смысла и критического мышления, часто наблюдаемый у людей подобного рода. Первое - на примере семьи Искры, второе - в лице горе-феминисток.
Опять же, на мой взгляд, обе эти вещи автору "Последней просьбы" не удались. Конфликт в семье Ирины-Искры показан поверхностно, как бы считается само собой разумеющимся, даже не знаю, как это точнее сформулировать... Он намечен как пункт в синопсисе, плане рассказа, но не раскрыт. К тому же, меня еще немного запутало то, что из рассказа кажется, будто конфликт был раньше, а в церковь девушка подалась в поисках утешения, психологической помощи, так сказать. А потом оказывается, что все наоборот: это и стало причиной конфликта. Опять же, семья Искры, обозначена как эдакий листочек-стикер с подписью "атеисты-фанатики". До самого момента повешения брата нет четких указаний для читателей на это через их поступки. Этот момент стоит доработать и усилить, и тогда он может "заиграть", и стать убедительным. "Ее семья чего-то там не одобряла" - недостаточно убедительно. Тут надрыв нужен.
Если с религиозно-антирелигиозным конфликтом четко намечено, но недоработано, то с феминистками получилась откровенная лажа, из разряда "потому что гладиолус", к тому же, не играющая на руку детективу.
Первое: для целей создания ложного следа, скорее подошли бы как раз религиозные фанатики, какая-нибудь секта из разряда готовых обвинять тех, кто не так поклоны бьет, в ереси. Причем, околохристианская. Как правило, разногласия представителей одной и той же религии, основанные на том, как правильно поклоняться - самые непримиримые. Это придало бы веса ложному следу. Потому как, ни феминистки, ни "зеленые", ни борцы за расовое равноправие, ни любые другие агрессивные движения, отстаивающие права определенной социальной группы, с религией не пересекаются и конфликта мировоззрений не имеют. А ведь пропала прихожанка церкви, и нам недвусмысленно говорят, что очень вероятной причиной являются именно ее религиозные убеждения. В данном случае, связь получилась примерно, как в анекдоте про двух летящих крокодилов, из которых "один зеленый, второй тоже в Африку".
Второе: высмеять чрезмерный энтузиазм в борьбе за мнимоущемляемые права - это не грех, я тоже такое полюбляю. Но высмеивать нужно именно эту черту, присущую чересчур увлекающимся "борцам". Тогда это будет смешно, в точку и заставит задуматься. А построение типа "дуры в быту, потому что феминистки" вызывает только раздражение в силу отсутствия очевидной логической связи между этими двумя понятиями...
Что подвело? По-моему, непонимание, что читатель не считает данные мысли аксиомами, для читателя их следует раскрывать путем построения логической связи между поступками и мировоззрением героев. Вполне подходящая и посильная задача для повести. Но не для рассказа, каковым, к сожалению, вышла "Последняя просьба".
Рецензия 4.
Хорошее начало. Зима, дорога, заброшенные деревни. Все образно, живописно и вполне литературно. Смерть священника, главный герой пытается помочь, последняя невнятная просьба. Детективная история начинается интригующе. Задача перед героем стоит непростая - нет ни сведений о девушке, ни информации какого рода опасность ей грозит - но решить ее он считает своим долгом и приступает к ее решению вполне разумно. Начинает опрашивать девушек в студенческом общежитии, ища Ирину. Дальше идет череда довольно скучных расспросов. Хотя могу допустить, что на определенном возрастном этапе подобные расспросы могут восприниматься по-другому, когда придумывают несуществующего друга с несуществующей девушкой, несуществующих родственников. Автор описывает девушек со снисходительным высокомерием, особенно их разговоры о религии. Кто как носит крестик - правильно или неправильно - кто когда читает молитвы, а уж если какая-то считает, что любая религия угнетает женщин - с ней все ясно - психованная. Но до полемики в комментариях меня это не насторожило. Неприятно резанула меня старушка в церкви, которая приветливо улыбнулась герою, когда он в церкви снял шапку. Эти добровольные надсмотрщицы отвадили от церквей больше людей, чем антирелигиозная пропаганда. Они считают себя вправе осуждающе смотреть, а то и шикать на пришедших в храм людей, одетых и ведущих себя не в соответствии с их представлениями о прекрасном. Так и хочется использовать терминологию автора из комментариев и воскликнуть - Они не христианки! Но не буду, потому, что подозреваю, что бабули хотят, как лучше, пусть священники сами с ними разбираются.
Герой на пути решения своей задачи попутно освобождает ту самую заблудшую девушку, которая несла бред о притеснении женщин со стороны религий, от разбушевавшихся феминисток. Тему феминизма в этой повести не обойти. Тут полезно вспомнить древнюю притчу о слепых мудрецах, обследующих слона, кто хобот, кто ногу, впечатления были самые разные. Так и тут. Автор явно потянул за хвост, его феминистки злобные, ленивые тиранки, взявшие в полон одурманенную их пропагандой девушку. Феминизму от точки зрения автора ни холодно, ни жарко. Это глобальный исторический процесс, мир освобождается от оков. То, что сегодня женщина может голосовать, водить машину, руководить - это заслуга феминизма. Кто-то хорошо сказал - Если бы все наши предки блюли традиции - мы бы еще бегали в звериных шкурах.
И, наконец, основной конфликт! Я ведь действительно его не сразу поняла, думала - ошибка автора, что-то не договорил или перепутал. 2002 год! Уже десять лет нет СССР, государство оставило церковь в покое, Патриарх Алексий П пользуется возрастающим авторитетом, мирится с зарубежной церковью. Отношения общества и Церкви заметно улучшаются, люди крестят детей, начинают ходить на службы... Нас тогда еще не морочили православными скрепами. И вдруг, такой дикий случай. В благополучной вполне семье, двое детей учатся. Мне кажется, нужны дополнительные пояснения, как родители дошли до такого состояния - психологическая травма в детстве, репрессии со стороны государства за коммунистические убеждения? Так не было никаких преследований, коммунисты - а это были, как правило, люди активные и деятельные - сдали партбилеты и пошли делать карьеры и устраивать бизнес. А что же произошло в семье Искры?
Заканчивается повесть относительно хорошо, Искру, по крайней мере, удалось спасти, выполнить предсмертную просьбы священника, но осадок от повести, благодаря агрессивной полемике в комментариях, тяжелый.