Казанцев Геннадий Николаевич : другие произведения.

Эротические фантазии и непорочное зачатие

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Этот немудрёный рассказ можно назвать плодом шального воображения. Но как всегда в его шкодливых перипетиях плутовского повествования запрятаны десятки "пасхалок" с толстыми и тонкими намёками. И конечно же, всё повествование окрашено искрящимся светом любви. Но, может быть главное - это настоящая научная фантастика, замаскированная под сонные бредни и в то же время - диалектика, декорированная привычными для всех бытовыми мелочами. Пафос и пошлость, юмор и печаль, вечность и бренность - всё это замешано как изюм в пасхальном куличе.
  

Эротические фантазии и непорочное зачатие

  
  В тихом районе центра Москвы, в его архитектурных ложеснах XIX века между 2-й и 3-й Тверской-Ямской улицами жил простой русский парень Василий. Василий Иннокентьевич, как уважительно называли его товарищи по партии, был убеждённым сторонником учений Маркса и Ленина. Выпускник-заочник Тверского политеха, получивший диплом с отличием по специальности "Информатика и вычислительная техника" делал уверенные шаги по карьерной лестнице партийного функционера. До заветной мечты занять пост красного мэра одной из глубинок России оставался один шаг. В Администрации Президента уже шли непростые торги о судьбах города Ельца, где столкнулись интересы лидеров двух думских фракций. Шаг за шагом коммунисты брали верх. Торжествующий молодой человек мысленно уже прощался с постылой работой сисадмина в банке на Тургеневской. Он уже дважды посетил уездный городок, где приглядел на первое время "трёшку" в кирпичной пятиэтажке по правую руку от храма Елецкой Иконы Божьей матери. Всё шло как нельзя лучше пока... Пока однажды пламенный коммунист и примерный семьянин не засунул в рот презерватив и отправился в иные миры... Отправился, как оказалось, не в первый раз, при этом имея самые серьёзные намерения посетить Соединённые Штаты, где намеревался установить неформально-интимные контакты с представительницей враждебного мира.
  
  Из краткого вступления не всё понятно, да и выглядит начало несколько пугающим, особенно для неокрепших душ. Но что было - то было: слов из песни не выкинешь, впрочем, как нельзя было разжать крепко сцепленные зубы партийного активиста, затихшего на боку на окраинах широкого семейного ложа.
  
  
***
  
  "Что ты там прячешь?" - допытывалась жена, натягивая на себя одеяло. Василий мычал, страдальчески закатывал глаза и тыкал указательным пальцем с прокуренным ногтем в оттопыренную как у хомяка щёку. "Зуб болит?" Примерный семьянин радостно закивал головой, издавая нечто, напоминающее уханье филина. Однако спохватившись, супруг скорчил гримасу мученика Сцеволы, коптившего свою правую руку на потеху древним римлянам. "Капли принести?" - "У-у-х!" - "Может, коньячком прополощешь?" "У-у!". "Вот все вы такие коммунисты! - ворчливо подвела итог общения зевающая во весь рот супруга, - на трибунах, да собраниях брови супите, а как к зубному пойти - в кроликов оборачиваетесь!.. Да засунь, наконец спиртовый тампон за щёку, - мне помогает". Она ещё долго ворчала, поминая малохольных партийцев, а также трусливых заек и сусликов, но после ритуального вопроса: "А делом когда займёмся?", не дождавшись ответа, повернулась на бок и обиженно засопела. Василий, счастливо избежавший принудительных работ, повернулся в противоположную сторону, после чего в сладостных предвкушениях погрузился в сон.
  
  
***
  
  Именно сны были причиной его внезапного торможения по пути к Олимпу партийной карьеры. Раньше с ним такого не случалось. Сны вдруг стали пугающе отчётливыми, будто скопированные с какого-то параллельного мира с его особыми законами и странными причинно-следственными искажениями. Но главное - проснувшись он помнил все, словно его сновидения были самой настоящей явью. Василий, от природы наделённый пытливым умом, и так и сяк пытался объяснить свои сомнологические симптомы, но достоверных объяснений он так и не находил. Бог бы с ними, с параллельными мирами, хуже другое: во сне ему являлась женщина из совершенно враждебного ему мира. Либералка и законченный демократ, неизменный участник великосветских салонов и приторно-богемных тусовок. Ему бы гордо отвернуться от буржуазного наваждения, но нет! Его тянуло к этой женщине. Тянуло как никогда в жизни. Её образ вдребезги разбивал твёрдые ленинские устои Василия и рождал внутри его естества то, что называется животной похотью. "А может это любовь?" - мысленно с надеждой спросил себя терзаемый муками Василий и с безнадёжным отчаянием начал погружаться в сон.
  
  
***
  
  "Что принёс?" - не сдерживая женского любопытства, спросила Кристина, как только Василий появился на усыпанной лепестками цветущей вишни дорожке Центрального парка в Манхэттэне. Контровый свет весеннего утра, словно рентген, просвечивал изящную, чуть угловатую фигурку московской красавицы. "Carpe diem! (лови момент!)" - прохрипел седой негр в шортах-сафари, огибая парочку и усиленно работая палками для скандинавской ходьбы. "Фак ю!" - радостно отозвалась Кристи, увлекая опешившего кавалера вглубь сада. Василий, поправляя сбившиеся соломенные вихры, усыпанные розовыми лепестками, последовал вслед за прелестницей, тайком перекладывая раритетное "Изделие ? 2" из ротового отверстия в карман спортивных красных бридж. На изумрудной лужайке молодые сплелись в судорожных объятиях. "Правда здесь прикольно!? Ну скажи, лучше же, чем вчера на Майорке?" - отстраняясь от Василия, щебетала Кристина. "Да, конечно... - пытаясь вновь вовлечь в объятья подругу, ответил Василий - Вчера у меня трусы от пота прилипли... Жарко было... А сегодня..." "Ох уж эти твои синие трусы! И где ты только их откопал?" "С армии ещё... Всё никак не сношу, - оправдывался Василий, опуская свои сильные от природы руки с талии на её волнующие тугие холмы..."
  
  
***
  
  - Вась, а Вась! Ты что сопишь как паровоз? - послышался голос супруги. - Спать с тобой невозможно. Ты то потеешь французскими духами, то губами трусишь, как загнанный жеребец. Ты можешь наконец объяснить что с тобой происходит?
  - Кать, что это за манера будить среди ночи! Ну приснилась выдача партбилетов молодым комсомольцам. Ты же знаешь, как я переживаю в торжественные моменты!
  - И что, на той выдаче партбилетов зуб болеть перестал? Да, кстати, куда, объясни, ты дел спиртовый тампон?
  - Проглотил! Катюша, отстань же, наконец, от меня! С утра в банк на работу. Вечером - на собрание. Ты мне дашь когда-нибудь выспаться!
  
  Разбуженный супруг вскочил с кровати и, шлёпая стоптанными домашними тапками, вышел на кухню. Загрузившись из потаённой коробки из-под чая двумя таблетками "Виагры", Василий, утрамбовывая языком пакетик с таблетками у входа в гортань, вдруг явственно ощутил, как сильно он ненавидит эту светскую львицу Кристину! Ненавидит с тех пор, как увидел её впервые на экране телевизора в окружении московской богемы. Он вспомнил, как презирал её, разглядывая фотографию Кристи на страницах "Космополитэн", журнала подаренного ему управляющим банком на день сисадмина. В приступе праведного презрения он чуть не выплюнул фармацевтическое снадобье, но, осознав, что впереди ещё полночи и встречи с Кристиной не избежать, лишь сглотнул скопившуюся слюну. "В конце-концов что в этом такого! - задал он сам себе вопрос. - Это же так естественно и даже обыденно! Эротические фантазии присущи всякому, независимо от партийной принадлежности и записи акта гражданского состояния". Но Василий лукавил. В его эротических фантазиях ничего естественного не было.
  
  Встреча с Кристиной состоялась во второй половине ночи. Всё, о чём втайне мечтал молодой коммунист, случилось в лучшем из миров. Упоительный и тихий вечер на берегу океана. Мерцающее золото позднего заката. Рокот прибоя. Стоны, рвущиеся из груди любовников и долгий взгляд глаза в глаза двух антиподов, двух непримиримых врагов и борцов за переустройство этого мира.
  
  
***
  
  Утром, в своём захламлённом айтишным барахлом офисе, Василий рассеянно слушал причитания девочки из операционного отдела, которая умудрилась второй раз за неделю уронить "Винду" на своём терминале. Взяв из фирменной коробки с логотипом банка загрузочные диски, сисадмин устало поднялся и поплёлся навстречу океану офисного планктона.
  
  А в это время...
  
  
***
  
  "Вилен Моисеевич! Сколько можно терпеть унижения! - кричала вне себя от злости разъяренная фурия. - Я плачу́ вам гонорары не затем, чтобы у вас очки потели! Мне нужны ответы! Мне нужно полноценное психологическое лечение! Вы даже не понимаете, что происходит! Я пропускаю второе ночное пати! Я..., нет вы только подумайте... я хочу, хочу до безумия этого голодранца в сатиновых трусах! Вы хоть сознаёте, что это конец моей трудовой карьеры. Ещё две пропущенные тусовки - и прощай свет! А я ещё не сказала этой сучке Собчак, что я о ней думаю!"
  
  Вилен Моисеевич Фельгенгрубер, известный в Москве врач-сексолог, психотерапевт и член общества психиатров Иерусалима, сделал успокаивающий жест. "Прилягте на на кушетку... вот так... расслабьтесь, голубушка..." Внезапно пациентка, почти соприкоснувшись кудрявой головкой с мягким пуфиком лечебного ложа, напряглась как пружина и ловко соскочила на пол. Она подбежала к сумочке, брезгливо двумя пальцами достало из неё нечто бесформенное и шлёпнуло им о столешницу приёмного покоя.
  
  - Что это?!" - вскричала в запальчивости девица.
  - Не могу знать, моя красавица... постойте, дайте-ка я это пинцетиком... тааак... Позвольте... но это же кондом, сударыня! Советский кондом. Узнаю по характерной тусклой поверхности с характерным кракелюром на отворотах. Фу! Это ваш?!
  - В некотором роде... Так сказать, привет из СССР!... Из меня выпал, когда утром в туалет пошла...
  - Ночной коитус?
  - Какой коитус, Вилен Моисеевич. Я уже две недели, как Божья Матерь, девственность суровыми нитками штопаю!
  - Но откуда?!
  - Оттуда! - вскричала светская львица, указывая в потолок перстом с наманикюренным под хохлому ногтем.
  - Впору креститься... - озадаченно произнёс доктор психологических наук.
  - Не вам, дорогой профессор, не вам перстом себя осенять, вам думать надо! Думать, что нам с вами делать, когда я понесу от него личинку!
  - Простите?!
  - Забеременею!
  - Господь с вами! - в ужасе отпрянул от пациентки Вилен Миосеевич.
  
  
***
  
  "Что за бестолочи обитают в этом офисном планктоне, - раздражённо думал Василий, вернувшись из операционного отдела. - Словить "Trojan.Winloc"! Это ж надо умудриться! "Ой, Василий Николаевич! Он ещё требовал уплатить на счёт какого-то "Америкэн экстпресс" двести гривен (!) за разблокировку..." - вслух произнёс сисадмин нелепые оправдания операционистки Наташи, известной в соцсетях по кличке "Пуся". - Подумать только, подцепить незалежный архаичный вирус, который выуживает у этих дур, подумать только, не рубли или биткоины, а презренные гривны! Даже моя Кристина не такая дура, как эта дафния из банка". Василий осёкся. "Моя Кристина" - это уже перебор! Попробовал вслух произнести "Моя Катерина". Повторил дважды, но каждый раз так фальшиво, как это было на последнем партсобрании, когда он выступил в поддержку независимой Ливии.
  
  
***
  
  Жена Катерина досталась Василию как переходящий приз. Дочь бывшего советского партийного руководителя, обитавшего в особняке на улице Грановского под Клязьмой, была умна, начитанна и владела двумя иностранными языками. Её сватовской анабазис по внукам советской элиты закончился бурным романом с кем-то из Брежневых, осложнённых двумя абортами и пожизненным бесплодием. Прогрессирующая полнота Катерины ещё не заслоняла её девичьей привлекательности, когда она на банкете по случаю очередной годовщины Октябрьской революции познакомилась с Василием. Статный русоволосый викинг вдруг приглянулся несостоявшейся советской принцессе. Разговор о величии бессмертного учения сопровождался частым звоном фужеров и завершился в розовом алькове Катерины. Василий, лишь месяц назад расставшийся со студенческой любовью, отдавшей ему всю себя накануне отъезда на свадьбу в Лондон, разумно посчитал случившееся добрым знаком и вскоре переехал к новой избраннице. Грянула партийно-комсомольская свадьба, сменившаяся штилем пошлого семейного прозябания.
  
  Нет, молодая пара не замкнулась. Они исправно посещали партийные мероприятия. Василий вечерами торчал на патриотических форумах, писал статьи в "Хабрахабр", вызывая в айтишном логове немалый оживляж. Катерина осыпала бранчливыми комментариями психически-неустойчивых обитателей Живого Журнала. А ещё, пользуясь морганатическими привилегиями, сношалась в письменной форме с внуками и правнуками советского ареопага, в подавляющем большинстве осевшими на загнивающем Западе. Особенно тёплые отношения поддерживала с двумя внуками несгибаемого идеолога СССР Михаила Суслова, проживающими в Австрии. Другая подружка, правнучка Хрущёва, Нина, настойчиво приглашала её послушать авторские лекции в университете "New School" в Нью-Йорке. Таня Андропова - посетить уроки танцев в Майами, внучка Иосифа Сталина, Крис, зазывала в свой шикарный антикварный магазин в Портленде.
  
  Василий тихо злился и выходил из себя, когда его супруга, раскинув телеса в мягком кресле, чатилась с "забытыми тенями красной империи".
  
  - Как ты можешь дружить с предателями? - взрывался он, судорожно сжимая кулаки - Это же ренегаты, отщепенцы и перерожденцы!
  - Не кипятись, - спокойно отвечала супруга, - ты же вчера точил лясы с красным мэром из Нижнего, а у него жёнушка с выводком парят задницы на вилле на Лазурном берегу. Теперь все они кто в Ниццах, кто в Австралии. Детишки и внучата нынешних пламенных, как один, чихать хотели на сраную Рашку!
  - Не смей произносить это слово!
  - А то что? Ударишь? Ты же малохольный программёр! Если бы гантели со штангой не тягал, вообще в глиста превратился. Научись сперва супружеский долг справлять, а уж потом в защитники Рассеи записываясь. То я не видела, как ты на кухне от картинок в "Пентхаузе" заряжался как розовый зайка от "Дюрасела". Заведёшься - и пулей в кровать летишь, чтоб как всегда закончить коротким замыканием. То же мне герой-любовник!
  
  Василий замкнулся и помрачнел, затем включал "We are the champions" из любимых "Квинов", и терпеливо ожидал, когда его кумир Фредди Меркьюри выведет уязвлённую душу из каталептического состояния. И было за что терпеть. В ЦК прозрачно намекнули, мол при должной активности в партийной жизни и примерном поведении уже через месяц его ждёт мягкое кресло в красном городе Ельце. Для укрепления имиджа праведника он даже согласился завести приёмного ребёнка, но когда Катерина показала вожделенное фото очаровательного негритёнка, вежливо отказался, сославшись на аллергию на шоколад.
  
  Сидя за терминалом в банке, Василий пытался анализировать свои странные ночные путешествия. Молодой человек никогда не страдал отсутствием сна. Обычно он проходил все его быстрые и медленные стадии без пробуждения, поэтому не был обременён сновидениями. Изредка его посещали кошмары, но и те были столь же пресные, как и вся его семейная жизнь. Кошмары случались по красным дням календаря в дебюте абстинентного синдрома, когда фигура его жены, выходящая из туалета приводила не в привычный панический ужас, а в вожделенный трепет. В такие дни ему снилась "учебка", где он под клёкот гордых сынов Кавказа чистил зубной щёткой их берцы, снились железнодорожные сны в которых он вечно опаздывал на поезд или отставал от него, случались сны позорных проигрышей в дебатах с либерал-демократами Жириновского. Но те упоительно сладостные сны, что из ночи в ночь случались с ним в последнее время, были совсем иного рода. И они не поддавались никакому рациональному объяснению.
  
  
***
  
  В очередную волшебную ночь Василия посетил какой-то нереально сюрреалистический сон. Морфей отказал двум грешникам в сладострастных утехах. Вместо до деталей реалистичных прогулок на лужайке перед Белым Домом они оказались в каком-то казённом доме, пропитанным запахом вымытых с хлоркой полов. Василий и Кристина в поисках уединения, взявшись за руки, бесцельно слонялись по запутанным коридорам и золочёным залам с застывшими в арочных проходах оловянными солдатиками с плюмажами на голубых киверах. Было гулко от их шагов и зловеще тихо, когда они останавливались перевести дух. Из живых им встретился лишь странного вида пучеглазый человек с аккуратно подстриженными пегими усиками и такими же пегими волосами, высоко разделёнными на пробор. "На скачки или на приём? - равнодушно спросил сухощавый человек с рыбьими глазами и, не дождавшись ответа, добавил, - направо к лифту, седьмой кабинет налево". С этими словами он подхватил невесть откуда появившуюся женщину в лёгком головном уборе в сеточку с тиснёными рыбками на золотистой проволочке сверху, после чего оба торопливо удалились.
  
  - "Приз Дерби" - прокомментировала Кристина. - Эх, опять пропущу! Ты бы видел тот бред, что красуется на голове у газпромовской леди!
  - Не понял. Ты о чём? - переспросил Василий.
  - Кремлёвские на ипподром косяком потянулись. Новые аристократы! Все как один патриоты и государственники. Может, пойдём с ними?
  
  Василий, слегка оробев, всё же решил подчиниться указанию странного патриота с пегими усами.
  
  - Но этот же сказал идти направо! - робко оправдывался Василий, увлекая спутницу в просторный коридор.
  - Мало что "этот" говорит, - парировала Кристина. - Верить всему что он скажет - совсем идиоткой станешь!
  - Державно! - не выдержал Василий, провожая глазами золочёные таблички на дверях с мудрёными нерусскими именами.
  - Видел бы ты этих державников на крепостных концертах, да светских раундах!
  - И такое бывает? - сглотнул слюну оробевший любовник.
  - А то! Всех баб державно перещупают, когда вискарём заправятся. Элита!
  - И тебя?
  - Что?
  - Щупали.
  - Я же сказала - всех!
  - Нам сюда, - линяя с неприятной для себя темы, радостно сообщил Василий, отсчитав седьмой кабинет.
  
  Зачарованный молодой человек постучал в дверь. Никто не отозвался. Он постучал во второй раз. "Да!" - отозвалось где-то в глубине властных чертогов. Парочка вошла. За большим столом сидел тип, удивительно похожий на свои карикатуры. Персонаж из туалетных граффити смотрел телевизор, отрываясь от него лишь затем, чтобы сделать очередной ход в компьютерной игре "Эротический дурак". "Присаживайтесь", промолвил человек, не сводя взгляд с экрана, затем привычным движением перевернул текстом вниз единственный лист на столе. "Секретно!" - пояснил он свой жест. "Реальные пацаны" по ТНТ смотрите? - задал вопрос человек-карикатура. - Шестьдесят вторая серия. Смешно!" Василий подобострастно захихикал, но тут же ойкнул, ощутив проникающий удар шпилькой по ступне.
  
  - Коммунисты, говорите, - продолжил хозяин кабинета.
  - Не понял, - отозвался опешивший Василий.
  - Коммунисты пожаловали, говорю?
  - Они самые! - ответил гость, сжав кисть спутницы уже сворачивающий "фак" своими изящными пальцами.
  - Верной дорогой идёте товарищи, - отозвалась фигура за столом. - Заждались, понимаю. Но ваш черёд наступает!
  - Какой черёд? - переспросил Василий, ошалевший от царственного благолепия, окружавшего его.
  - Порулить.
  - Чем порулить?
  - Рулём!
  
  Василий стоял окончательно раздавленный непонятками. Он с надеждой повернулся к спутнице, всем своим видом демонстрируя потребность в разъяснениях.
  
  - Дурень! Государством рулить будете! - рубанула с плеча светская львица.
  - Но как же... - залепетал Василий, - Ничто не предвещало и тут раз и...
  - А Запад! - эхом отозвался Всея кабинета.
  - Что Запад?
  - Запад ждёт вашего триумфального возвращения во власть!
  - Не может быть! - парировал гость.
  - Может. Весь запад во власти левых и коммунистов. Почитайте французскую "Юманите". Через два-три объявления об однополых браках и гей-парадах призывы помочь русским коммунистам!
  - Разрешите доложить моим товарищам?
  - Они в курсе. Так что, слегка порулите, а потом передадите штурвал царственным особам. - Юрьич, я правильно излагаю?
  
  В эту секунду Василий заметил по левую руку от хозяина кабинета чернявого субъекта с характерной родинкой на щеке. Розовощёкий субъект с широкими скулами очаровательно улыбался, пуская дымы дамской сигареллой. Ошалевший гость снова перевёл взгляд на хозяина кабинета. Хозяин склонился к монитору с "Эротичкским дураком", едва не задевая его тяжёлой короной, опушённой соболями ("И когда только эта корона у него появилась? - Мелькнуло в голове Василия. - Была плешь, - и вдруг корона!"). "Дамой бубён кройте, ваше высокопревосходительство!" - подал раболепный совет чернявый, стуча от нетерпения копытом".
  
  Нет, это не был его привычный фантастический сон, внутренне сознавал Василий. Это какая-то злая пародия со зловещими героями и переодеваниями на ходу. Жертва летаргии ещё раз взглянул на обитателей кабинета. Человек, похожий на свои карикатуры, уже сидел во всём облачении российского императора, а его чернявый слуга, избавившись от одежд, щеголял переливающимся мехом натурального чёрта с розовым пятачком и волосатым хвостом с кисточкой и родинка... родинка дымилась!
  
  "Васька, Бежим! - что есть мочи завопила светская львица, вскакивая со стула и, не дожидаясь, пока столбняк отпустит тело её спутника, силой поволокла его вон из кабинета! - Лучше я постираю твои сатиновые трусы, чем ещё раз посещу этот вертеп!" "Они стираны", - оправдывался Василий, безвольно волочащийся за своей разъяренной фурией.
  
  
***
  
  - Что ты орёшь среди ночи! - трясла своего супруга разбуженная Катерина. - С кем ты про свои трусы разговаривал?" "Ни с кем, - буркнул раздосадованный Василий, заворачиваясь с головой в одеяло".
  
  Вся эта чертовщина, что рвала в душу коммуниста эскападами ночных безумств, настоятельно требовала немедленного объяснения с материалистических позиций. Именно материалистических! Свято веря в непорочность Великого Учения, Василий обратился к товарищам по партии. Брахиозавры советской науки, рассеянными стадами, перемещавшиеся по унылым партийным ландшафтам и лениво поедавшие редкую зелень государственных и частных грантов. В ответ на его нелепые вопросы Брахиозавры лишь раздражённо трясли пергаментом побитых молью шкур, как трясёт крупом лошадь, отбиваясь от надоедливого слепня.
  
  "О чём вы батенька?.. Бред сивой кобылы!.. Вредные суеверия, замешенные на ночных поллюциях..." "Какой бред, какие поллюции! - негодовал Василий. - А перенос вещества в органических полостях, а необычные ночные запахи?" "Поживите с моё, молодой человек, и вы удивитесь букету непрерывно исторгаемых ночных запахов!.." "Но..." "Никаких но! Наука - не сонник и толкованием любовных фантазий не занимается, хотя... Вот что, милостивый государь, а не пообщаться ли вам с нашим нобелевским лауреатом. На прошлой неделе он как раз вернулся с малой родины, где знакомый мальфар с Прикарпатья выправил ему грыжу и унял старческий энурез".
  
  - Говорите, жена вас будит, а у вас изо рта именной кулон с золотой цепочкой висит... - перебил депутат и нобелевский лауреат причитания молодого однопартийца.
  - Да. Мы в ту ночь в музейном алькове королевы Виктории... скажем так, гобелены изучали, а она, то есть моя партнёрша, в шутку вытащила из черепаховой шкатулки семейный кулон ганноверской династии и мне в рот запихала. При этом так начала смеяться, что я проснулся.
  - И?
  - Что и?.. Супруга спросонья сказала, чтобы я выплюнул эту гадость.
  - А вы?
  - Переложил гадость в другую полость.
  - В какую?
  - Ну, сами понимаете, у меня их не так много...
  - Зачем же переложили?
  - Чтоб на место вернуть. Я же коммунист, а не мелкий музейный воришка. К тому же это был не какой-нибудь мемориал в Горках, а Британский музей в Лондоне.
  - Мда-с... Вернули?
  - Нет. Спустил в унитаз.
  - Где?
  - В Германии. Вторую часть ночи мы провели в личных апартаментах Канцлера Германии, а кулон оказался фальшивым.
  - Фрау Меркель видели?
  - Не до неё было, да и фрау к Обаме в Вашингтон улетела.
  - Как узнали, к кому она поехала?
  - Что там узнавать! Портрет Барака на стене был весь заплёван, левый глаз выколот, а на разворот по диагонали губной помадой написано "Fuck You, monkey!"
  
  Кабинет нобелевского лауреата погрузился в молчание. Василий нервно теребил под столом амулет племени Навахо, удесятеряющий мужскую силу. Его ему подарил вождь племени, когда они с Кристи курили марихуану у вигвама главного шамана племени. "Подарить, что ли? - думал гость. - Пускай потешит себя на старости лет, хотя постой! Не дам. Вон, Анатолий Собчак, помнится, тешил-тешил себя афродизиаками, пока инфаркт в гостиничном номере не схлопотал. И без того редеют наши ряды, а этот старичок - средь наших - бриллиант!"
  
  - Знаете что, Василий, - нарушил паузу хозяин думского кабинета. - Есть тут у меня один приятель. Я его тайком из бюджета РАН подкармливаю.
  - Почему тайком?
  - Ересью занимается. Любому учёному репутацию испортит, но талантлив, бродяга! Такие, и Богом и Чёртом отмечены, и в естественных условиях не выживают. Дайка я ему записочку черкану... Держи, Василий. Только это между нами. Генеральному - ни гу-гу!
  - Слово коммуниста!
  - Да, ещё... Кланяйся от меня. Скажи, мол, приватный грант задерживается, сам понимаешь, громят отечественную науку, ну да ладно, ты языкастый, найдёшь что сказать.
  
  
***
  
  Василий ходил между стендов с циклопическими дисками, бронированными многослойными боксами, светящимися ретортами и стеллажами с измерительными приборами.
  
  - Вот здесь мы золотишко из железной окалины добываем, - радушно комментировал лжеучёный средних лет с седеющей академической бородкой, - а здесь холодным ядерным синтезом балуемся. Видишь, кварцевый реактор раскалён докрасна, то-то! И найди хоть один проводок к нему. Зимой у него греться будем, да кофей заваривать.
  - Забавно... - только и мог промолвить Василий.
  - Забавно?.. Не то слово! Конгениально, а теперь, господа, туш! - с этими словами хозяин лаборатории нажал красную кнопку и покоящийся недалеко диск с керамическими втулками с характерным воем начал набирать обороты.
  - Не рванёт? - отстраняясь вбок спросил экскурсант.
  - Не бойся! Три диска уже разлетелись, кота нашего одним убило, царство ему небесное. Этот должен выдержать.
  
  Внезапно Василий ощутил холод и чувство, будто у него взбунтовались все внутренности. "На термометр смотри, на термометр!" - уже кричал учёный. - Минус двадцать! Ощущаешь?" Но молодой человек не смел даже повернуть голову в сторону термометра. На его глазах огромный воющий диск, слегка покачиваясь, восставал над массивной станиной. "Это Сёрл! - прокомментировал взлёт НЛО весёлый учёный. - Правда забавно?! У Сёрла диск крышу пробил, а мы ему режим подобрали - выше филёнки на стене взлететь не может. Я первый диск ещё пионером собрал. Кружок у нас был. Запускали в Саду юных ленинцев, где сейчас церковь Покрова стоит. Уже через час чекисты тот сад окружили. Нас, сопляков, разогнали, а всю публику, что постарше, до вечера шмонали". "Нашли? - поинтересовался Василий. "А как же! Не весь, конечно, а лишь труху, что от диска осталась. Потом два дня газеты город успокаивали, писали как милиция разгоняла фанатов Фантомаса, которые сожгли танцплощадку".
  
  "Ну-с, с чем пожаловали? - задал вопрос радушный хозяин лаборатории, разливая кофе по турецки. - Как там наш незабвенный? Скрипит ещё? Ох и бедовый в молодости был! Ни одну лаборантку не упускал. Всякую приголубит и обязательно облапает. Настоящий был учёный!" "Я почти с той же темой пришёл", - начал свой рассказ путешественник в сонные миры. Он долго, но бойко рассказывал о всех перипетиях последних месяцев, не забыв упомянуть, что эти сны постепенно превращают его в совершенно другого человека. "Жена стала бояться, - для убедительности добавил рассказчик, да и с Кристи что-то не то происходит... Из пошлой твари, как из куколки нечто иное проклёвывается". "Понимаю-понимаю, - механически повторял учёный, пожёвывая бородку и теребя нательный крестик". "Так вот для чего они бородки отращивают", - мелькнула мысль у Василия.
  
  - Послушайте, профессор, - вдруг встрепенулся гость, - а зачем вам крестик? Ведь вы же учёный!
  - Повторяемость экспериментов улучшается. Помолишься с утра на иконку и всякий опыт как по нотам разыгрывается. Забудешь - всё через пень-колоду.
  - Но это же противоречит всем законам физики!
  - Всё противоречит физике, когда с физическим вакуумом работаешь. Про эфир что-нибудь слышали? - задал вопрос лжеучёный и, не дожидаясь ответа, продолжил. - В этих исследованиях успех наполовину от оператора зависит. Это как в гомеопатии, чем выше потенцирование, тем строже к себе относиться надо. Поругался с тёщей - отставь работу, не гневи Бога, а то ненароком слабенького пациента к праотцам отправить можно.
  - Но почему православный крестик?
  - Что ж мне, русскому, звезду Давида на шею вешать! Каждому свои символы. Символы кровь правят. Что наденешь, тем и станешь.
  - Мудрёно как-то, - в задумчивости ответил Василий. Но может вернёмся к мой проблеме?
  
  Внезапно собеседник вскочил - "Секундочку!" - и скрылся за дверями. Вскоре он появился, неся на перевес какую-то хреновину, похожую на миноискатель с крупными буквами ИГА-1 на металлической бирке.
  
  - Сечас проверим... Так, есть... Шнур в порядке, но что это?
  - Что? - переспросил гость.
  - Он должен заканчиваться у потолка, а ваш тянется к прибору для трансмутации.
  - Кто тянется?
  - Шнур... серебряный... Да в общем-то он цвета не имеет, как, впрочем, и запаха и даже размера. Серебряный или астральный шнур... Связь с Космосом... У вас же по земле волочится, как кишка на скотобойне...
  - Это опасно?
  - Очень! Вы замкнуты на что-то другое!
  - Кристина?
  - Возможно, кстати, где она живёт?
  - На Юго-Западе, улица Удальцова...
  - Всё верно! Шнур туда и волочится. В реале с ней встречались?
  - Ни разу.
  - И не надо! Что произойдёт, если сблизитесь, я даже не представляю! Но кто вас мог так накрепко связать?
  - Понятия не имею.
  - Цыганки не приставали?
  - Нет.
  - Где были в последнее время.
  - Да нигде. Только на работе, в Думе, а ещё по партийным делам бегал, будь они неладны! Хотя постойте... Вспомнил! В августе с делегацией выезжал в Молдову на семидесятую годовщину освобождения от фашистских...
  - Я так и знал! - хлопнул себя по лбу возбуждённый учёный. - Это же колдовская Мекка Советского Союза. Там после войны оседали чуть ли не все военные пенсионеры, цыганки и благородные евреи. Гремучая смесь древних верований Трансильвании и эзотерики великой Торы! Что вы там делали, с кем встречались.
  - Да так, с коммунистами... Круглый стол проводили, ходили в музей, в пионеры принимали...
  - Пили?
  - Что?
  - Вино, коньяк.
  - Ну, если немножко... - покрываясь краской, сознался верный ленинец, вспоминая как молдаване-интернационалисты волокли его бездыханное тело в гостиницу.
  - Вот-вот-вот! Теперь о всех возлияниях подробно.
  - Так на это мне и полчаса не хватит!
  - Только характерное и необычное.
  - Да, было что-то... Митинговали на центральной площади у памятника "Штефана чел Маре". Было нас с полсотни, может и меньше, а поодаль кривлялись местные креаклы. Их толпа немалая была. Флажки радужные, в дудки дудели, хотя вида почтенного были. Среди них сучку одну заметил - издалека не разглядел. Сидела та тварь на плечах у двух клоунов и орала в мегафон: "Украина понад усе!... Рашка-какашка!" Путина помянула, ну вы текст знаете, где там припев такой: ла-ла-ла. Мне Путина жалко стало. Зачем же так старика...
  
  - И что дальше?
  
  - Бабка с корзинкой проходила. Такая простенькая с виду. Косынка двумя заячьими ушками надо лбом повязана. Вынула из корзинки тёмную такую бутыль без этикетки, сургучом укупоренную, там ещё по латински буквы выдавлены были, то ли Багет, то ли Бафомет. Сказала, в Криково в семейном погребе столетние запасы потревожила. Ласково так добавили, мол, видит, что добрые люди собрались, вот и угостить хотела. Сама сургуч разбила и мне в пластмассовый стаканчик налила. Пей, говорит, касатик. Я ж тогда на взводе был. Разом махнул, хотя креплёного не люблю. Другие потянулись на дармовщину, да только та тётка вдруг сорвалась, бутыль спрятала и засеменила к этим визжащим уродцам.
  - Всё, дальше не продолжай! Бабка та тебя и повенчала!
  - С кем повенчала?
  - С той, что с мегафоном! Твоя Кристина тоже из коммунистов? - язвительно спросил лжеучёный.
  
  Василий густо покраснел и ничего не ответил.
  
  - И не надо отвечать! Сию минуту мы ту пуповину и разорвём. Дело плёвое. Шестьдесят три гигагерца ни одна порча не выдержит.
  - Постой-постой! - вдруг закричал Василий. - Постой, дружище... Может мы с тобой эксперимент вместе продолжим?.. Ну, понимаешь, чем только не поступишься ради науки. Я тебе потом отчёт помогу написать. В журнале Экспериментальной и теоретической физики статейку опубликуем за двумя подписями. Так шаг за шагом до нобелевки доберёмся.
  
  Добрый и весёлый учёный пару минут заливисто смеялся, хлопая себя по ляжкам и вытирая запотевшие очки. "В лапы Комиссии по лженауки хочешь попасть? - утирая слёзы спросил он. - Гестапо по сравнению с ними - дворовые хулиганы". Василий, поддавшись настроению своего нового товарища, вдруг тоже звонко рассмеялся. Смеялся он совсем на по поводу грозной комиссии, а по совсем простой причине: ему чертовски не хотелось прерывать эксперимент.
  
  "Дорогой вы мой, - в мажорном настроении закончил встречу счастливый Василий, - держите от меня подарок". С этими словами гость торжественно возложил в раскрытую ладонь учёного реликтовый амулет племени Навахо. "Зачем?" - только и спросил учёный. "Вечером узнаете!"
  
  
***
  
  К вершине Кайласа взбирались автостопом. Кристина, засучив рукава ватника, выставляла худенький кулачок с оттопыренным большим пальцем, когда рядом, громыхая обитыми железом ободьями проплывала по серпантину предгорий очередная деревянная двуколка паломников. Наконец поодаль остановилось одно из этих убогих транспортных средств. Молчаливый абориген, не проронив ни слово терпеливо ждал, пока парочка неуклюже закидывала ноги, обутые в кирзовые сапоги, на тростниковые маты высоко поднятой платформы двухколёсной повозки. Возничий несколько секунд таращился на диковинные оранжевые жилеты с трафаретной надписью "Донстрой", после чего также молча дёрнул поводьями и возобновил движение по горному серпантину. Справа и слева проплывали скорбные фигуры оборванных тибетцев, ярких расцветок туристов и рослых китайцев с военной выправкой. Влюблённых донимал голод, подстёгиваемый послевкусием свежих устриц. Словно угадав желание пассажиров, возничий, откинувшись назад, развязал брезентовую торбу с кожаными заплечными ремнями.
  
  Кристина аппетитно жевала лепёшку из чумизы, макая её в топлёное масло и запивая солёным чаем с молоком из китайского термоса. Василий угрюмо взирал на снедь, обиженно поджав губы.
  
  - Кто тебя учил стрелять из гранатомёта? - не выдержав молчания, спросил Василий.
  - Никто. А что там сложного. Это не "Сесну" из пике выводить.
  - Ты и самолёт водишь? - с чувством оскорблённого достоинства вновь спросил влюблённый.
  - Не только! На ралли в Дакаре...
  - Хватит уже! Наслышан... Ты ему это заливала, когда он вокруг тебя кобелём вертелся?
  - Кто?
  - Гиви твой!
  - Гиви не мой, а твой! Это ты своими охами и ахами по ватникам и колорадам нам пикник у Белого дома испортил.
  
  В глубочайшем оскорблении Василий отвернулся от спутницы и принялся пялиться на снеговую вершину священной горы. "А как всё хорошо начиналось! - мучительно и сладострастно вспоминал молодой коммунист. - Карибы, Акапулько, острова на Кайманах, а потом всё начало сбоить и рушиться. И этот позорный арест у Белого дома!.."
  
  
***
  
  Позавчера ночью они сидели на грядках с латуком и прямо с земли срезали сбитые в кочаны аппетитные листья салата, заворачивали в них ломкие пластики козьего сыра, солили и с хрустом поглощали, запивая красным вином. Солнце ласково светило, отражаясь в изумрудах подстриженных газонов вокруг грядок с предупреждающими банерами "Private. Michelle Obama's garden". Косоворотка Василия постепенно полнилась винными пятнами от капель "Шато де Сюд", стекавших с его пышных пшеничных усов. Волшебным образом появившаяся растительность под носом придавала бравый вид коммунисту, распивавшему спиртное с падшей женщиной московского бомонда.
  
  Стряхнув крошки с шаровар, заправленных в сапоги в гармошку, Василий отбросил в сторону балалайку, на которой он только что нарезал бутерброды и принялся разглагольствовать о нерушимой дружбе народов России и Украины. Из его сбивчивой тирады было ясно, что братская любовь дала трещину усилиями ястребов с Капитолийского холма. Кристина, машинально теребя роскошную русую косу, с каким-то удивлением смотрела на захмелевшего друга. Наконец она поправила съехавший на бок кокошник и ослабив понёву, жестом прервала пресный поток политинформации. "Вот если бы ты, Васька, был в речах хотя бы наполовину искусен как искусен бываешь в любви, я бы тебя, поверь, силком под венец поволокла! Всем ты пригож, да нет в тебе чертовщины!" На секунду протрезвев, любовник с пафосом ответил: "Не время Чёрта поминать, не время скоморошничать! Война на пороге. И я не лицедей, чтобы слова к речам подбирать!"
  
  В наступившей паузе Василий подобрал с земли балалайку и принялся неуверенно тренькать и вполголоса мурлыкать, пытаясь подобрать аккорды к "Интернационалу". Закончить припев он так и не успел. Чудовищный удар обрушился на голову барда. В считанные секунды лужайка с грядками была наводнена спецназом и людьми в штатском. Щёлкали затворы, выли сирены. Вокруг влюблённых разрывая колёсами дёрн, в изящном дрифтинге крутилась полицейская машина - белый верх, чёрный низ. Скованные наручниками, влюблённые стояли плечо к плечу в окружении журналистов, ослепляющими задержанных вспышками импульсных софитов. "Russian occupants!" - орали невесть откуда набежавшие зеваки. "Наци!" - скандировал отряд скаутов. С головы Василия стекала кровь, капая на прижатую к груди балалайку и заливая винные пятна на косоворотке. Упругая грудь Кристины вызывающе торчала из разорванной домотканой рубахи, словно повторяя ракурс героической картины Делакруа "Свобода на баррикадах". "И что это за напасть такая, - молнией мелькнула шальная мысль у Василия, - ни одна даже захудалая революция не обходится без сисек! Стоит народу политически созреть, как бабы тут же начинают раздеваться!"
  
  Пришедшая в себя Кристина, вдруг откинула косу и принялась скандировать кричалки в стиле "Оккупай уолл стрит". "Jobs for all at Union Wages!" - исступлённо орала она. Когда её голос уже начал хрипеть, люди на лужайке притихли и по одному, а секундами позже - массово начали доставать и напяливать на головы белые маски улыбающегося человечка с закрученными на концах чёрными усиками. В считанные минуты недавнее воинство защитников Белого дома обратилось в движение "Анонимус". Кристина сомкнутыми наручниками руками сорвала с груди амулет с рунической свастикой и подняла его над головой. Толпа оглушительно заревела. "Вот откуда все беды, все перевороты и революции - вырываясь из сонного морока, шептал Василий. - Во всём виноваты бабы, - и вспомнив, что им в эту колдовскую ночь так и не удалось слиться в любовном порыве, печально добавил, - Неудовлетворённые бабы, недолюбленные женщины, обиженные любовницы - вот огниво и хворост всякой революции!"
  
  
***
  
  "Что, опять пионерам-тимуровцам конфеты "Рошен" в коробках дарил? - спросила супруга, стоящая в проходе спальной комнаты со скрещенными руками, - Ну-ну, доведут тебя юные ленинцы до палаты в Кащенко... Бабы, говоришь, виноваты? А ночник с тумбочки тоже они на пол смахнули?" С некоторых пор Катерина перебралась в гостиную на диван, опасаясь ночных буйствований своего мужа. "Когда ты на ночь журналы для мужчин листал, - человек человеком был, да и мне от твоих щедрот перепадало. А сейчас - посмотри в кого превратился. Неврастеник! Иди хоть голову замой! И обо что ты её сегодня расколотил!" С этими словами Катерина, мотыляя роскошным телом, покинула некогда уютную спальню.
  
  Василий молча выслушал супругу, проводил её взглядом и, на всякий случай оглянувшись по сторонам, вытащил из-под матраса картонку с образом заступницы Пресвятой Богородицы. Запутавшись в происходивших с ним хитросплетениях ночных полётов, он посчитал не лишним купить её в ближайшей церковной лавке за двести рублей. Держа икону на вытянутой руке, второй рукой он неуклюже осенил себя крестным знамением, потом для верности перекрестился ещё раз. "Господи, - шептал он, - даруй мне ночь спокойную, не дай бесам утащить во вражьи кущи, избавь от морока дьявольского". Потом, подумав немного, добавил: "Мне бы куда-нибудь на русскую равнину, чтоб с холмиками, колочками берёзовыми, ручейками чистыми..."
  
  Осенив себя в очередной раз крестом, Василий, поднял с пола прикроватную лампу, засунул образа под подушку и смиренно приготовился ожидать воссоединение с русской природой. Ждать пришлось не долго.
  
  
***
  
  Василий и Кристина, одетые в вечерние наряды, неспешно бродили средь берёз и редкого сосняка, вдыхали свежий морозный воздух, ступая по хрусткому ковру заиндевелых трав и опавших листьев. Солнце только вставало. Согретые её первыми лучами остатки зелёного убранства оживали, ощущая себя неуютно в окружении сплошного багрянца осенней природы. Невдалеке пела запоздалая птаха. "Как нам всего этого не хватало!" - воскликнул Василий, вдыхая всей грудью и придерживая свою подругу под руку. "Да! - эхом отозвалась Кристина, приподнимая подол платья для коктейлей, чтобы переступить через опавшее дерево. - С тобой я как в детство окунулась. Вот также мы с папой бродили по лесу. Он у меня тоже коммунистом был, ветеран Вьетнама и Сирии. Любил меня больше всего на свете. Еще в Афганистане на вертолёте летал. Сбивали, ранен..., а я... а я..." Кристина вдруг стала шмыгать носом, а из её глаз выкатились две слезинки. Смахнув их, она продолжила: "Коммунисты в моём детстве были совсем другими. Наивными, но сильными. Без особых знаний, но мудрыми. Вам бы так!" Василий молчал и думал, как права эта женщина, залетевшая в его сны из вертепов московских салонов. Откуда у неё это? Он нежно взял её за руку, посмотрел в её широко раскрытые глаза и...
  
  Обрывая томление духа, пропел петух. В запястьях Василия что-то завибрировало. "Ещё и восьми нет, - сообщил он, разглядывая на руке диковинные часы "Chopard" в платиновой оправе. На другой неслышно тикали не менее дорогие "Audemars Piguet". "Зачем мне эти излишества и побрякушки? - подумал он. - Лет десять как не ношу - телефона хватает. Ещё было слышно хлопанье крыльев сорной птицы, когда скрежет невидимого болида перекинул мост от горизонта до горизонта. Громыхнул взрыв, и лишь потом долетел звук породившего его орудия.
  
  - Где мы? - вскричала встревоженная Кристина.
  - Не знаю. Я у него просил чтоб где-то рядом, типа в лесочке, где русские живут, а он...
  - Кто он?
  - Понимаешь, как бы это сказать... Ну вот я тут для баловства иконку прикупил... а вечером так, ради прикола, дай думаю попрошу...
  - У Бога?
  - У него, - стыдливо пряча глаза, ответил Василий.
  - И я...
  - Что я, точнее - что ты?
  - Тоже купила...
  
  В это время очередь прошила зачарованный лес, подстегнув листопад и срезав несколько веток. "Бежим!" - крикнули оба и, не разбирая дороги, бросились прочь от створа убийственной дуэли. Теперь уже грохотало повсеместно. Внезапно, словно из-под земли вырос советский солдат, в такой знакомой по кинофильмам униформе. "Стой, кто бежит?!" - закричал он, вскидывая автомат Калашникова. "Свои! Свои!" - радостно откликнулись беглецы. Из кустов выскочили ещё несколько бойцов, ощерившись стволами. "Мы русские, мы советские!" - орали молодые люди, держа руки над головой. "А це шо таке?" - спросил грузный бугай, выступая вперёд. "Часики наручные", - перехватив его взгляд, ответил Василий. Бугай под один щелчок раскрыл браслет и привычным движением забросил часы в свой карман.
  
  - А ну, роздягайся, сепар! - гаркнул бугай.
  - Слава Украине! - вдруг звонко крикнула догадливая Кристина. - Москаляку - на гiлляку! Хто не скаче, той москаль! - и принялась прыгать как дурочка.
  
  Василий, во все глаза глядевший на подругу, вдруг, не отдавая себе отчёт, отвесил Кристине звонкую пощёчину. Молодая женщина, мгновенно осеклась и с глубокой грустью взглянула на своего возлюбленного. "Дурачок!" - прошептала она.
  
  "Так, этого в разделочную, - отдал команду молодой лейтенант, последним подошедший к задержанным сепаратистам, - а девку - в штаб к Семенченко. Пусть потешится покудова..." Наконец до Василия дошёл весь трагизм положения. Кристину уже волокли в сторону, когда Василий нанёс удар в пах держащего его бугаю. Вырвав у него автомат, он нанёс прикладом мощный удар по лысому черепу щирого хохла. Ещё не подняв ствол, он нажал на спусковой крючок, но выстрела не последовало, патрон заклинило. "Бракоделы самостийные!" - промолвил русский витязь в костюме от Версаче, но был сражён ударом приклада.
  
  Приходя в сознание, он увидел склонившуюся над ним Кристину, вытиравшую батистовым платочком кровь с его лба. "Милый, милый..." - повторяла плачущая женщина под нескончаемый стрекот автоматных очередей. "Живы? - спросил наклонившийся над ними черноглазый боец в щегольском комуфляже. - Повезло вам. Если бы не наш дозор, твой кавалер уже бы лежал вон на той разделочной тележке, - сообщил спаситель, обращаясь к Кристине. Василий глянул по направлению, куда указывал военный и сквозь пелену в глазах различил никелированный медицинский стол на колёсах, а вокруг разбросанные контейнеры с дымящимся сухим льдом. "Валим, валим отсюда! - крикнул чернявый, забрасывая руку раненого за плечо.
  
  Василий начал приходить в себя. Он с благодарностью смотрел на своего спасителя, стесняясь снять руку с надёжного плеча. "Какие они смелые, какие благородные", - всплывали в голове банальности в духе рыцаря Айвенго. Благородные разбойники в лохмотьях камуфляжа передвигались перебежками, хищно сканируя стволами родные до боли перелески и плохо выбритое жнивьё. "Это что у тебя? - опрокинул его лирическое настроение чернявый. - Часы?" Не успел раненый ответить утвердительно, как элитные часы перекочевали в карман атамана. "Что русские, что хохлы - одним миром мазаны, - огорчённо подумал Василий, но для укрепления доверия добавил, - Вторые там остались..." "Где, там? - встрепенулся спаситель, сбрасывая его руку с плеча. - И что ты молчал, фраер малохольный!" Он говорил отрывисто и невнятно, выплёвывая слова, будто пригоревшую кашу. Где, спрашиваю, оставил?" - "В кармане у бугая..." "Пёс ты скажений, считай танк украм подарил!" "Какой танк?! Это ж часики наручные!" "Часики-классики, - передразнил командир ватажки, - Да я бы укропов за эти котлы заморские на два БТРа раскрутил!" - сверкая чёрными угольками глаз, выговаривал спаситель, слегка картавя. - Мыкола, а ну брось чужую жинку тискать, - мухой сюды!.. Этого малохольного на мушку, бабу деду Панасу сдай, да кликни Скайвокера. Зараз слетаем танк у свидомых взад отобъём". "Я-то чем хуже Скайвокера, Гиви?" - заныл Мыкола. "Цыц, бисова душа, сполняй, кому гутарю!"
  
  Охотники за танками возвращались втроём. Впереди, подгоняемый двумя автоматами семенил Бугай, глупо улыбаясь и с надеждой взирая на конвоиров. "Жена, детишки мал-мала, скотина без надзору... - ласково ворковал громила, стараясь подбирать русские слова, - Старшему обновку справил, как мобилизовали... жил чинно-благородно, и таракана за печкой не трогал, а тут сунули ружьишко в руки и всё, давай-давай! А куды давай, зачем давай - так и не розтулмачували". Завидев Василия, пленный бросился к нему с распростёртыми объятиями: "Добрый чоловик, не дай православной душе сгинуть, я ж тебя от ворогов заслонил!.." Василий посторонился и очередной спаситель, причитая и пуская носом пузыри, прошествовал в сторону удаляющегося дозора. Замыкающий группу Гиви, скаля зубы, одной рукой жонглировал трофейными часами.
  
  Вскоре сзади ударили пулемёты. Группа ускорилась. Оглянувшись, Василий увидел, как сминая подлесок, в поле выползают две боевые машины десанта. Дозор опрометью бросился к спасительным развалинам свинофермы. Рявкнула семидесятитрёхмиллиметровая пушка "Гром", обрушив бетонную ферму. В считанные секунды обветшалые проёмы сельхозстроения ощетинились конусами гранатомётов. Свидомые БМДэшки, обдавая гарью бегущую сзади пехоту, рванули вперёд. "Огонь!" - что есть мочи заорал Гиви. Первые ракеты ушли "в молоко". И наконец - "Есть! Попали!" - радостно крикнул командир, оборачиваясь в поисках автора удачного выстрела. Искал недолго. В пяти шагах прыгала от радости Кристина, непрерывно целуя деревянное цивьё РПГ-7. "Хто не скаче, той хохол!" - вопила она, заголяя стройные ноги в модных колготах с имитацией чулков на штрипках. Вторую машину добил пленный Бугай, после чего с пасхальным выражением на лице завёл старую пластинку: "Жил чинно-благородно, жинку холил-лелеял..."
  
  Удачную вылазку отмечали в ресторане. Василий и Кристина сидели во главе стола, а вокруг шумело и гудело воинство. "Горько! - орали ополченцы, - Горько, бисовы дети!" Назвавшись женихом и невестой, парочка, словно школьники на перемене, сливались в целомудренных поцелуях. "Как здорово! Никогда бы не подумала, что поцелуй может быть таким сладким", - шептала невеста. "Я - тоже", вторил жених, ощущая, как душа, словно птица бьётся в тисках его вздымающейся груди.
  
  Волоокий Гиви уже третий раз подкатывал к Василию чтобы запечатать его горящий от кавказских разносолов рот влажным брудершафтом. "Пей, залётный! Однова живём! Сегодня - жених, а завтра боец! Ко мне пойдёшь, или к Моторолле?", - стреляя легким косоглазием на невесту, подзуживал чернявый атаман. "Мне без разницы, лишь бы во́рогов крошить", - хорохорился избранник. "Вот и молодца! - радостно скалился командир, - Новобранцу до краёв - пускай причастится!... А что это ты не по форме одет?.. Скайвокер, одна нога здесь, другая - там, живо в каптёрку, подбери там что с гуманитаркой пришло. Оденем будущих разведчиков по форме". Пока Скайвокер распечатывал короба с надписью "Героическим защитникам Донбасса - от высотников "Донстроя", пока рылся в диковинных подарочных ватниках, в ресторане кружили танцы. Гиви скакал козлом вокруг раскрасневшейся невесты, отбивающей ирландскую морзянку высокими каблуками. Василий с тоской взирал на танцевальную вакханалию, кляня себя в том, что в детстве не пошёл на бальные танцы, а три года дурак-дураком колдовал над кордовыми авиамоделями в клубе "Умелые руки".
  
  К скучающему жениху подсел насупленный коренастый субъект с бородкой. "Что, тоже не одобряешь?" Василий неопределённо повёл плечами. "То-то! Им, гусарам, что в бой - что в танцы! Никакой идейности..." При слове "идейность" молодой человек скривил мину, вспоминая идейных товарищей по партии. "Пресытился, не хочу сидеть на постных собраниях, жизни хочу, хочу быть гусаром и стрелять из автомата".
  
  - Верно мыслишь, - превратно истолковав его кислую мину, произнёс коренастый, сверкнув генеральскими погонами. - Идём к нам! Новую Россию отстраивать будем. Не по западным, - по своим лекалам...
  
  - Нет, спасибочки, я - в Москву! Там буду ваш опыт в жизнь претворять! Хочу, чтоб как у вас, танки, партизаны..." - Василий окончательно запутался в своих хотелках.
  
  - Не дури, - оборвал его субъект, - Накаркаешь ещё, хотя, если подумать, всё к тому идёт. Да, ещё, любезный, ты с этими глупостями только Стрелкову на глаза не попадайся, - мигом в расход пустит. Он за скрепы державные любому глотку перегрызёт. - А эти, - добавил он, окинув взглядом буйствующую ватагу, - уже не жильцы. Помяни моё слово, - не жильцы...
  
  - Всё равно, воевать хочу. Вернусь, на стрельбище запишусь! - хорохорился Василий.
  
  - Чудак ты, неотёсанный. Меньше стреляй - больше думай!.. Да, кстати, Алексеем меня звать. Тебя-то как по батюшке? - Василий назвался. - Давай за знакомство! - поднял фужер генерал, - Пей шустрей, пока они до коронного номера не добрались.
  
  И действительно, не успел Василий вернуть пустой стакан на стол, как шум борделя перекрыл возглас: "Устрицы!" Это кричал чернявый, не снимая руки с талии Кристины. "Шеф, я кому сказал - устриц! - сверля угольями глаз подбежавшего хозяина заведения, повторил он. - Что значит не хватает... держи, гнида!" - с этими словами атаман сунул в раболепно протянутую ладонь трофейные часы. "Тварь продажная! - заорал с трудом встающий со стула Василий. - Какого хрена танк на устриц меняешь?!" Он шёл набычившись, будто намереваясь забодать гусара. "Не дрейфь, жених, - с улыбкой парировал Гиви, - "военторг" откроется - любой гаджет на гусеничном ходу по дешёвке прикупим... А вот и обновы! - возвестил он, меняя тему". В дверях стоял Скайвокер с перетянутыми бечевой комплектами обмундирования.
  
  Василий, поминутно заваливаясь на бок, натягивал ватные штаны и фуфайку с оранжевой накидкой. Кристина, не снимая наряд для коктейлей, живо облачилась в простроченный скафандр для монтажных работ. Зал одобрительно гудел! "Любо!" - орали захмелевшие казаки, заглянувшие на огонёк. В конец осоловевший жених, превозмогая скованность дарёных обнов, поднял гранёный стакан с водкой и срываясь на фальцет, провозгласил - "За победу!" Грянуло "Ура!", потом "Гип-гип ура!", потом троекратное... Василий глупо улыбался, озирал публику и пытался незаметно съехать вниз по стене. "Мальчики, мальчики, - селфи!" - звонким голосом закричала Кристина, вынимая из ватника розовый "Айфон". "Получилось! - пискнула она, когда вспышка осветила участников донецкого карнавала. - Повторим для верности!.. Опять получилось! Но где же мой Вася?.." Василий, в счастливом блаженстве, раскинув руки, лежал на полу, вызывающе демонстрируя трафаретную надпись "Донстрой" на своём новом оранжевом жилете.
  
  
***
  
  "Опять с кровати упал", - констатировала Катерина, войдя в мужнины покои. Василий мычал, упершись руками о пол, и раскачивал голову как телёнок с отёла. - "Понятно, - молвила Катерина, принимаясь за обыск в их некогда общей спальной. - И где этот гад выпивку прячет?!.. Васька, тебе говорю - куда пустые бутылки дел скотина? Снова в форточку выбросил?" Пьяный муж отчаянно закивал головой лишь бы завершить эти муки изматывающей яви. "Как ты завтра на семинар по марксистской эстетике пойдёшь, свинья ты этакая!" "Не пппойду, - превозмогая взбесившуюся артикуляцию, вымолвил супруг... - Вообще никуда не ппойду... Завтра же уууеду... Выучусь на танкиста... Накрошу укропу..."
  
  В ту ночь Василий так и не уснул. Он сидел, обняв унитаз и, сгорая от ревности, думал о невесте, оставшейся в лапах лихого гусара. Вернувшись с работы, он зашторил окна, разделся и прыгнул в кровать навёрстывать упущенное.
  
  
***
  
  Часа два он ехал на скрипучей повозке в одиночестве. Со свежей головы легко разговорил возничего, который долго и нудно рассказывал о трудной жизни простого тибетца и бесчинства китайских оккупантов. Василий не столько слушал этого иссушенного солнцем аборигена, сколько с весёлой ухмылкой наблюдал за движением его губ. Они перемещались вверх и вниз как в скверно дублированном фильме. Тибетец глубокомысленно делал паузу, а в уши лились сетования и кряхтения старого человека. Он быстро шамкал беззубым ртом, а в воздухе стояла тишина. "Чудно́ устроен этот сонный мир", - удовлетворённо подумал путешественник, когда рядом с ним на циновку плюхнулась Кристина, справившая малую нужду у китайского патрульного джипа. "Привет! Ну что, едем дальше?"
  
  Последние четыре километра до вершины Кайласа были самыми лёгкими, но прежде путешественники успели рассориться и перед тем как окончательно спешиться, сидели насупившись, ощущая как от изматывающей тряски ветхой арбы их внутренности превращаются в непотребный ливер. Вспышки ревности, терзавшие Василия угасали. Оскорблённая Кристина ещё размазывала рукавом телогрейки засыхающую влагу слёз, когда впереди показалась широкая терраса, заполненная паломниками.
  
  Несколько высохших дерев, являющихся сомнительным украшением унылого предгорья, были густо обрамлены линялыми тряпичными лоскутами. Отовсюду поднимали кизячные дымы походных костров. Вековую тишину предгорий разнообразил нудный гомон молящихся и приглушённо-застенчевый перезвон сотен тибетских колокольчиков. "Это за вами?" - спросил возничий, когда утомлённые путники, преодолевая скованность в членах, на полусогнутых сползали с повозки. И действительно, к вновь прибывшим направлялись четверо монахов в свекольного цвета накидках, опоясанных грязно-жёлтыми кушаками. Приблизившись, они склонились и жестами указали следовать за ними. Шли не долго. Миновав узкий каменный мост над глубоким ущельем, охраняемый сурового вида тибетцами в униформах времён колониального владычества Великобритании, посланцы "Донстроя" взошли на небольшую площадку.
  
  
***
  
  По полупериметру выступа у основания отполированного природой циклопического каменного зеркала, слегка вогнутого на восток, стояли монахи с непомерно длинными трубами, загнутые раструбы которых покоились на скальной платформе. Растерянных пилигримов подвели к центру, окружённому воронками труб. "Растёгивайте одежды!" - повелительно указал старший из монахов, обременённый тысячелетиями реинкарнаций. Василий по мужской привычки кинулся освобождаться от штанов, а Кристина начала торопливо расстёгивать ватник. "Не студи муладхара чакру, блудник, - прервал сановный реинкарнант суету Василия у своего гульфика, - С царицы пример бери, открой сперва вишудху!" Уязвлённый нелестным эпитетом, Василий бросил взгляд на царицу, добравшуюся до пуговицы у манипуры.
  
  Вскоре молодые люди стояли в распахнутых одеждах перед нацеленными на них древними музыкальными орудиями. "Оом-м-м!" - взревел жрец и... Под нестерпимый вибрирующий вой, издаваемый трубами, молодые люди, охваченные ужасом, стали отрываться от каменного стола и, медленно ускоряясь, поплыли ввысь. Их полёт напоминал бейсджампинг, но только наоборот: стремительный прыжок вверх с управлением аэродинамикой с помощью вингсьютов, роль которых выполняли распахнутые ватники "Донстроя". "У-у-у!" - вопила обезумевшая от счастья Кристина, ловко уходя в сторону от набегающего каменного утёса. Василий летел молча, всецело поглощённый пилотированием, лишь изредка украдкой провожая взглядом вихри снега, поднятые его ватными крылами. Звук труб уже не был слышен, когда скорость падения в небесную бездну замедлилась, небеса распахнулись, сменив бледную голубизну подножий на высокий ультрамарин высокогорья. Наконец спортсмены с ловкостью летучих мышей мягко приземлились на площадке у самой вершины. Их встречали...
  
  
***
  
  По спрессованному насту босиком бежал суетливый человечек неопределённого возраста в грязной тунике из грубого холста. Низ его одежд обрамляли синие армейские трусы, из которых торчали покрытые гусиной кожей и редкой щетиной худые ноги. "Скорее и избу!" - скомандовал небесный фрик, поравнявшись с гостями. "Смотри, такой же рачительный как и ты, - съехидничала Кристина, - трусов с переподготовки, поди, не меняет". "Уймись!" - обиженно буркнул начинающий замерзать любовник, поспешая за хозяином горы. "Шире шаг! - бодрился тролль, - Плод не застудите!" "Какой ещё плод?" - переспросил на бегу Василий, на всякий случай, запахивая низ телогрейки. Но готовый сорваться с уст ответ опередил встречный возглас Кристины: "Дедушка, ты бы помолчал минутку, пока до тепла доберёмся!" "И то верно, благая весть суеты не любит", - ответил фрик, отворяя тяжёлые врата в горные хоромы.
  
  Картина, открывшаяся перед опешившими туристами, напоминала кадры из фильма Ридли Скотта "Прометей". В обширных лабиринтах горных пустот покоились, стояли, лежали и даже летали диковинные механизмы, испускающие тусклый свет и обдающие жаром ошалевших пришельцев. "В горницу, в горницу, прошу!" - засуетился смотрящий горного мира. Молодые люди последовали за ним и вскоре оказались в уютной деревенской избе из струганых брёвен, с вощёным грубой отделки полом. "Кто это всё сделал?" - в полной прострации спросил Васлий. "Кто-кто... Гагарин ваш. Он мне всё это хозяйство передал перед реинкарнацией. Поговаривают, будто опять до полковника дослужился по какому-то секретному ведомству. Может и брешут... И пока он этим всем заведовал, всё сокрушался, дескать, друзья его на Красной площади дожидаются, а он тут баклуши бьёт". "Ничего себе баклуши! - восхитилась Кристина. - Настоящий домик в деревне. Я у бабушки в таком каждый год до школы гостила". "Вот-вот, по брёвнышку и собирал. - Подтвердил горный тролль, - Говорил, хочу, мол, чтоб как у меня под Киржачом было, чтоб с банькой. Да, кстати вон там, за сенцами она и есть, банька та, полюбопытствуйте, если попариться приспичит". "Послушай, старый, - перебил его озабоченный Василий, - что ты там про какой-то плод бормотал?" И вновь, перебивая ответ хозяина, в разговор вмешалась Кристина.
  
  - Смотри на меня, Васька. Я ответ должна держать, а не хозяин горницы. - ровным голосом начала его подруга. - Беременна, я, Васенька. От тебя, непутёвого, но если хочешь...
  - Постой-постой! - глотая ртом воздух, прервал её любовник. - Мы же предохранялись!
  - Ты бы ещё салфеткой предохранялся... - огрызнулась начинающая свирепеть женщина. - Ну так что, праведник ты наш, будем как жизнью предписано, или поскребут-поскребут, да очистят от нежданного подарка?
  
  Метаморфозы на лице Василия напоминали цветовые эволюции хамелеона, подкрадывающегося к навозной мухе. Наконец его физиономия отобразила высшее проявление восторга:
  
  - Да, да! Криска, да! Я даже не догадывался, что всю жизнь хочу именно этого! И спасибо резиновому изделию номер два, что сохранила в холодильнике моя матушка!
  - Го́спода славь, дуралей, а не совковую резинку, - осадил восторженного участника извечных таинств старый тролль.
  - Бога нет и я атеист! - с вызовом ответил будущий отец.
  - Ну-ну, книжки надо читать, молодой человек!
  - Побольше вашего прочёл: от Гегеля до Бабеля.
  - Шелуха это всё!
  - Что, и Маркс - шелуха?
  - Может век назад и был чтивом, да нынче не важней Апулея будет. Мозги пылью порошит, да ум остужает.
  - Что ж читать прикажете?
  - Пролистай Сведенборга, у Гримуаров картинки хотя бы посмотри. Не лишне будет по "Герметическим сводам" пробежаться. Зороастрийцы неплохо мозги правят, та же Каббала - первые главы...
  - Мистика и вредные суеверия! - вскричал законченный материалист.
  - Как же, как же! Миром правит дух, речённый пророками, а не пустопорожние талмуды. Вера - оружие истории, а не заумные теории... Да, Васенька, ты что дверь-то в горницу не прикрыл, - спохватился старый тролль. - Смотри мух сколько напустил.
  
  Гости мух не увидели, но их внимание привлекли бледные прозрачные образования, плавающие вокруг них. "Плазмоиды!" - догадался Василий, плотно закрывая дверь и брезгливо отгоняя рукой назойливую сущность у своего лица. Тролль снял со стены хлопушку для насекомых и, поминутно покрикивая "Кыш отсюдова", принялся методично изводить лопающихся под его ударами бестелесные создания.
  
  - Грехи наши в стаи сбиваются, - прокомментировал он загадочные эволюции сущностей. - Ты ж Васенька, как марксист, диалектику не отрицаешь, так скажи, любезный что может быть диалектической парой к нашему тварному миру?
  - Нет у него пары! - отрезал Василий, - Это есть материя, вечная и неистребимая.
  - Ох и дремуч ты! Всякой тварной сущности соотносится сущность мира тонкого. И одно без другого существовать не может.
  - Как же мне надоели ваши бредни! - не выдержала Кристина. - Я что, здесь единственная, кто мозги уберёг. Я женщина и требую внимания.
  - Имеешь право, - подтвердил хозяин. - Мужики - материал расходный, а вы - ворота в вечность, потому-то и капризны, потому и стервы, что важность свою задним умом сознаёте. Баба без стервозности, - что крестьянин без лошади. Бабу, припавшую к мужу, муж любить долго не станет. Меж ними искра всегда должна гореть, да так чтоб жгла до печёнок. Любовь пирожками не накормишь. А вот все ваши капризы мужиков цепями вяжут. Правильно я говорю, Васенька?
  
  Василий долго не мог найти что сказать. Потом стал плести нечто пресное о супружеском долге, равенстве полов, женщинах, строителях нового общества. Слушатели то улыбались, то кривились. "Ты бы, голубушка, баньку приняла, а то скоро светать будет, - предложил тролль, - а мы пока с твоим суженным покалякаем". Кристина легко поднялась и скрылась в темноте деревенских сеней. "Ладная она у тебя" - заметил хозяин. "Ладная-то ладная, да жизнью порченая", - ответил Василий.
  
  - А ты что хотел! Не познав греха - в святые не выйдешь!
  - Но вдруг её опять потянет?..
  - Ты ж на что? Вы теперь один организм. Вот и справляйся. Опустил вожжи - натяни. Опустил - натяни. Так и она тобой править будет. Буйный нрав её не губи. Ты смиренный. Такому лишь баба с придурью - пара. Коли не справишься - к Катерине вернёшься.
  - Никогда!
  - Никогда не говори Никогда!
  - Послушай дедушка, а ты сам-то кем будешь? Откуда в горе этой взялся? Где мудрости набирался? Кем был в миру?
  - Разные люди горой этой правили. Всех не упомнить. Там, в зале, подле аннигилятора книга дежурств покоится. Только не все письмена в ней понятны, да и вредно иные знаки читать. Руны, они такие, раз глянул - судьбу твою веригами отяготят. Есть там и по-русски. Последним был ваш заполошный из Тартарии. Мулдашевым представился. Объявился аккурат накануне великой сигизии.
  - Тогда из Башкирии, а не Татарии...
  - Всё одно, басурманин. Закинули его по оплошности. В ту сигизию крепы в мозгах разжижались.
  - Что ты мне мудрёными словами мозги конопатишь, старик?
  - Ничего мудрёного: сигизия, это когда три небесных тела оказываются на одной прямой линии, тогда-то крышак у всех и сносит... Ты лучше слушай, я покамест продолжу. О чём я там говорил? Ах, да... Значит так, они, то есть ваш Мулдашев и наш сменщик в гостинице гуляли, пока трубачей под гору собирали. Нажрались по самое небалуй! Сменщик-то лицом в тарелку с жареными опарышами упал, а ваш покрепче оказался. Пообещал день подежурить, пока сменщик в себя придёт. Поначалу смирно себя вёл, а как дурь сивушная в голову ударила, давай по кельям ходить и хулительные надписи на стенах учинять. Всех йогов распугал, тех что каменными статуями в кельях сидели. Оставшийся при них молодой помощник смотрителя не успевал им горшки подносить. Что смотришь?.. Не веришь? Любого йога, если водой с содой попоить, пронесёт и после десяти лет кишечной крепости. Ваш Гагарин со скуки и не такое с ними вытворял... Самадхи, говоришь... Да, впадают они в неё, но жить-то хочется. Раз в год тарелку супа попросят, раз в два года - горшок. Неделями тужатся... Такая у них жизнь непутёвая. А этот ваш с Тартарии с одним решил в картишки перекинуться. Тряс, тряс его...
  - Ну и что, сыграли?
  - Нет. Помер тот йог. Да и бес с ними обоими. По утру ваш Эрнст оклемался и домой запросился. Еле спустили. У йогов же судьба незавидная. Скучно живут, как в Раю.
  - Что, и в Раю скучно?
  - А то! Летаешь по тому Раю как неприкаянный, на лютне струны рвёшь. Выпить хочется - не положено! Женщину возжелаешь - так они в другом загоне. Ни свиданий, ни любовных записок. Так что наслаждайся этой жизнью. Там, - тролль указал наверх, - ни потусоваться, ни косячок засмолить... В общем увидишь сам... не скоро, слава Богу. Кстати, ты травки с собой не прихватил?
  - Нет. Я ж не наркоман какой-то. Да и хватит, старик, в сторону увиливать. Богом-то кто у вас работает.
  - Все мы боги, вернее пыль его. Ты же, поди, читал у Макса Планка, того что квантовую физику на ноги поднял: "Природой правит разумная, преследующая определенную цель воля". То-то! Матерьялист ты наш. Почитай барона Бартини, слыхал про такого? "Красный Барон" его про себя в шарашке звали... Вспомнил?.. Да, именно! Ваш знаменитый авиаконструктор. Все, кто Богом целован, знают о нём не по наслышке. Тесла, который на две головы выше Эйнштейна был, откуда идеи черпал? То-то и оно...
  - Дедушка, а ты сам-то откуда? Второй раз спрашиваю! - перебил его монолог Василий.
  - Про хиппи слыхал? А наш девиз: "секс, наркотики и рок-н-ролл"? Бас-гитаристом был. Женщины гирляндами вешались. Это по выходным, когда мы против нашей войны во Вьетнаме бузили. Джоном тогда я был. По будням занимался субподрядом в Пентагоне. Там ваши меня и повязали.
  - Кто, наши?
  - Разведка посольская. Упоили в хлам! Потом ещё три раза. Травки подкинули на месяц вперёд. Я и повёлся. Потом у вас лечился от наркоты, дурных и душевных болезней. Прослушал курс разведывательных наук. Вернулся домой с заданием. Снова запил, через неделю нахватал старых болезней. Примкнул к паломникам на Тибет. Меня там приметили, в послушники определили, имя дали - Дордже. Видимо, смышлёным показался благочестивым гуру. Определили в смотрители. Сменил Саид-Бабу, который неделю буйствовал, требовал вернуть слонов и хотя бы женскую часть паствы... Ладно, заболтались... Слышу, красавица твоя идёт.
  
  Действительно, скрипнула дверь и в горницу вошла румяная светловолосая женщина. Казалось, она сошла с полотен Венецианова: чуть припухлые губы, взгляд ворожеи. Василий вскочил. Это была его женщина. Женщина мечты, какую он и не смог бы себе представить прежде. Дордже любовался обоими. "Время, время, дети мои!.. - стучал по пустому волосатому запястью добрый тролль. - Всё что надо в этой жизни, - свершилось! Воссоединились начала начал: лёд и пламень, пошлость и возвышенность, порок и святость, грех прозябания и высокого служения..." Что говорил это странный человек в синих сатиновых трусах, Василий уже не слышал. Сердце его часто билось, словно хотело разлететься на тысячи осколков. Он пробуждался. Последним судорожным движением он прикоснулся губами к её губам и, ощутив комочек во рту, полетел навстречу яви.
  
  
***
  
  За окном брезжил унылый московский рассвет. Дома никого не было. Супруга, написав заявление в партком и, на всякий случай, - Генеральному, откочевала от греха подальше к родителям на дачу. Василия лихорадило. Он знал, что сегодня день принятия решения. В руках лежал клочок пригласительного билета в ресторан "ПушкинЪ". За узорами гильоша угадывались цифры. Василий схватил свой старый "Эриксон" и набрал номер. "Васька, это ты?! - послышался счастливый женский голос... - Встречаемся!.. Да, я буду в белой куртке, а ты?.. Поняла... Трусы синие не забудь, - смеялся голос в телефоне.
  
  Двое шли, окутанные хороводом первого московского снега. Аннигиляции не случилось. Случилась обычная любовь. Обычная любовь при необычных обстоятельствах. Говорили о сущих глупостях. Смеялись. Переплетались ладонями рук. Молчали и опять говорили.
  
  - Криска, я, наверное поеду к Гиви, или нет, - лучше к Алексею. Помнишь с которым пил прежде чем упал... Говоришь, смешно выглядел. Нет, - глупо... Ты - настоящая женщина, а я ещё пытаюсь стать мужчиной, дай мне шанс.
  - Езжай! Скоро всё будет меняться. Мужай, пока время есть, пока... пока разовьётся личинка...
  - Криска! Фу, как гадко!
  - Зато доходчиво!.. Только... Вась, знаешь о чём я сейчас подумала.
  - О чём?
  - Но прежде скажи, как ты относишься к Марии Магдалине?
  - Нормально...
  - А то что она блудницей как я была?
  - Грязные наветы. Я как раз до этого рассказа из Нового Завета дошёл. О блуднице в предыдущей главе было. Вот все и путают. А Марию бесы одолели. Крышак вроде как поехал.
  - Жалко. Не удалось в святые записаться, а так хотелось!
  - Ты о чём?
  - Зачатие-то моё НЕПОРОЧНОЕ!
  
  Василий осёкся. Такое ему и в голову не приходило.
  
  - Постой-постой, выходит, я как бы дух святой?
  - До святости тебе как до Луны. Ты ещё и нагрешить толком не успел, а уже в праведники записываешься. Но факт налицо.
  - Выходит, наш с тобой...
  - Мальчик...
  - И есть... Я, как отец, конечно, не претендую но...
  - Ты про Второе Пришествие...
  - Не кощунствуй, Крис!
  - Что значит, не кощунствуй? Ты раскинь мозгами! Кто из нас двоих материалист, я или ты?
  - Кристи, я не хочу, чтобы меня малевали на иконах.
  - И я!.. Но судьбу уже не исправить.
  - Выходит, Второе Пришествие началось? Господи, как чу́дно жить в твоём мире.
   Через неделю Василий был зачислен снайпером в бригаду "Призрак".
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"