Деулин Александр Александрович : другие произведения.

Дипломат

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

  Страшная суматоха творилась в квартире, мама принесла уже четвёртую рубашку, с блеском в глазах наблюдая, как собирается сын на ответственное мероприятие. Ей тут же было велено выйти из комнаты - всё начинало дико раздражать. Петя выключил свет, лёгкий противный дождь, барабанил по металлической кромке подоконника. В его комнате был небольшой бардак от сборов впопыхах. Он проспал. Видимо, из-за того, что накануне ночью долго не смог уснуть от волнения и разного рода беспокойных мыслей. Петя с детства не любил излишнего внимания, но оно само находило его. Бывало, отправляли выступить на какой-нибудь олимпиаде в школе, поучаствовать в соревнованиях или универсиаде в студенчестве, а потом на работе нужно кому-то ответить за отдел или начальника, если он в отпуске. Отказывать Петя не люблю или не умел и приходилось постоянно бороться со стеснением и неудобством. Часто ему удавалось скрывать ужас от выступления на публике за серьёзной молчаливостью, играя скулами и тряся ногой под партой, словно свело судорогой. Однако сейчас, даже перед женщиной, воспитавшей его, было невозможно удержать раздражение из-за бессилия перед волнением грядущего события. Выйдя из квартиры, не хотелось думать ни о вечернем празднике, ни о предстоящем назначении, лишь бы побыстрее всё закончилось. Путь к так желанному им спокойствию лежал через дорогу на работу.
  Петя всегда знал, что был специалистом, прямо сказать, средним. Не было в нем ни уверенности в себе, ни гения, проталкивающего сквозь все препятствия карьерного роста, а лишь смекалка и порой, неслабое везение.
  'Надо как-нибудь посчитать, сколько чашек кофе, тортиков, бизнес-ланчей пришлось приносить изо дня в день, над сколькими шутками смеяться и сколько историй выслушать, чтобы получить эту должность' - размышлял он. Как любой порядочный менеджер, Петя хотел уволиться каждый выходной или праздник, что пришлось провести за рабочим столом. Возможно, уже потраченные усилия или надежда на светлое будущее, останавливали его. 'А может, я просто трус?' - думал он, невесело улыбаясь, выходя очередной раз из кабинета глубоким вечером. В детстве Петя был чуть ли не вундеркиндом: быстрее всех детей маминых подруг начал ходить, быстрее всех изучил таблицу умножения, быстрее всех нашёл работу, быстрее всех поседел. Но, как оказалось, освоение любого дела на первых порах ни то же самое, что овладеть им в совершенстве, лучше остальных. Здесь и притаилась фобия, что не давала ему смело заявить о себе, а может, не только здесь, сейчас уже так и не припомнишь. С возрастом детство восковой свечей медленно таяло, сгорая и растекаясь прозрачной плёнкой тусклых воспоминаний. С каждым годом всё труднее было понять, когда именно из любимчика учителей и 'самой светлой головы класса', Петя превратился в очевидную заурядность в сером костюме. Лишь изредка, отголоском юношеской начитанности, всплывали ответы на исторические или другие сложные для коллег и руководителя вопросы. Второе сделало его чуть более заметным в глазах начальства. Погрузившись в мысли, он не заметил, как дошёл до места работы. Вот и оно, серо-коричневое здание, с впалыми глазами окон. Он раньше этого не замечал - почему у всех важных муниципальных строений такой формы подоконники? 'Наверно, - задумался он на секунду перед входом на пропускную, - чтобы злодей не мог зацепиться и заглянуть через толстый стеклопакет в засекреченные данные'. Всё вокруг, естественно, обнесено решётками и ограждениями с колючей проволокой, чтобы никому даже в голову не пришло выведывать государственные тайны. Место, где работает Петя, изобилует таким количеством серых оттенков, которому позавидовала бы Э. Л. Джеймс. Стены, ручки, двери, рабочие папки, шкафы, одежда работников и даже их глаза - всё это было серым. Наверно поэтому в домах коллег, в которых ему пришлось побывать, было столько пёстрых ковров, люстр, винтажных краников, позолоченных декоративных торшеров и тому подобной нелепицы. 'Видимо, люди скучают почему-то не серому' - ухмылялся Петя.
  В его, пока ещё общем кабинете, царило странное настроение праздника. Люди, которые порой с ним не здоровались, проходя мимо, улыбались и крепко жали руку. Кто-то подмигивал и пытался шутить, кто-то приносил самый дешёвый торт к чаю из кафе на первом этаже и ставил на его стол со словами поздравления. Все прекрасно знали, что мероприятие, которое предстоит Пете сегодня, просто формальность, коих в подобной организации не счесть и скоро он, Петя, станет в бесконечной иерархической цепочке чуть выше.
  Комиссия, что предстояла Пете, как ни крути, была волнительна хотя бы тем, что к ней присоединится Александр Валерьевич. А.В, в подобных Петиной организации людей всегда называли по имени-отчеству при обращении и практически всегда сокращали за глаза, был человеком, как говорят, старой закалки. Он слышать не хотел ни про какую рабочую этику, партнёрские отношения и прочую бесполезную чепуху. Хотя новое руководство активно внедряло новомодные веяния в корпоративную культуру, А. В. оставался человеком дела. Один только его оценивающий, строгий взгляд, заставлял дёргаться колено Пети, как у сумасшедшего. Люди, входившие в состав комиссии, должно́ было приехать ближе к трём часам дня, Петя не мог вспомнить, была ли ситуация, при которой они приезжали раньше.
  - Начальство не опаздывает, оно задерживается, - пытался пошутить в курилке Петин друг или скорее знакомый-коллега, Дима. - Ты скоро точно также будешь приезжать, - слегка толкая Петю в бок локтем, начинал он вдруг как-то странно, надрывно смеяться.
  - Мне до них, как до Китая, - отнекивался Пётр, представляя себе, как приходит на работу, когда захочет, а все остальные его ждут.
  - Ну ты-то готов? - заискивающе спросил Дима. - Надеюсь, не забудешь, с кем начинал? - опять брызнув смехом спросил он.
  Про эту часть коллективной жизни Петя тоже много думал. Каждый считал своим долгом напомнить ему о том, с кем он ползал и барахтался у самых низов. Но не было случая, чтобы кто-нибудь хоть раз заменил его на время болезни или личной нужды. 'Люди, не заботясь ни о порядочности, ни об элементарных правилах приличия, смягчают незатейливыми шутками поиск очередного способа использовать ближнего' - к такому выводу приходил Петя, улыбаясь уверяя Диму в крепости его памяти и их дружбы.
  Он вошёл, постучавшись, ему указали на стул резким движением руки, не поднимая глаз.
  - Присаживайся, Петя, - удивительно любезно произнесла женщина в углу, одетая в серый брючный костюм, - мы сейчас начнём.
  Пётр узнал в ней заместителя Александра Валерьевича, Наталью. Отчества её он не знал, потому что никто к ней по нему не обращался, что крайне странно для подобного рода должности. Наталья держалась статно и уверенно, в зелёных глазах под очками поблёскивали искры остроумия.
  Все остальные члены комиссии были полными мужчинами с блестящими в свете ламп щеками, которые почти заслоняли прорези беспокойных глаз.
  У Натальи зазвонил телефон, нарушив сонную тишину, воцарившуюся в помещении. Выяснилось, что А. В. опаздывает и можно начать без него. Все тут же выдохнули.
  - Итак, Пётр, - начала Наталья, - за время работы у нас вы проявили себя, как ответственный, компетентный работник, который всегда готов помочь коллегам и нашему департаменту.
  Все остальные закачали головой.
  - Мы с коллегами уверены, что вы справитесь с любым вызовом, который может встать у вас на пути, - качание продолжилось. - Ваша энергия и самоотдача не осталась не замеченной руководством, в связи с чем, мы готовы предложить вам место ведущего эксперта в управлении делами и-и-и...от волнения у Пети неумолимо затряслось колено. Пока он пытался справиться с ненавистной вибрацией, слова, произносимые Натальей и стук капель дождя по окну начали медленно расплываться, унося мысли всё дальше от комнаты. Через секунду, а может прошло куда больше времени, картинка снова стала чёткой, а звуки вынырнули из-под толщи воды.
  - Пётр, вы согласны вступить в должность? - ударил вопрос по ушам.
  - Да, да, да, - опомнился Петя, - конечно. Это большая честь для меня! Я очень признателен за оказанное мне доверие и-и...
  - Вот и славно, - прервала его Наталья, - можем завершать. Документы на перевод вы получите у Александра Валерьевича, - продолжила она с чуть приподнятой бровью, - он пригласил вас к себе в шесть вечера. Заседание объявляю оконченным.
  Мужчины, сидевшие за столами, резко засобирались, со всех сторон начала слышаться отдышка и потрескивание стульев. Пётр, заикаясь в словах благодарности, вышел из комнаты, в которой уже никто не обращал на него внимание. Он пулей полетел в уборную, где, как он думал, его немедленно стошнит. Однако постояв над раковиной, он понял, что ровно ничего не происходит, и решил пойти к себе на рабочее место и ожидать встречи с А. В.
  Когда он открыл дверь, мимо его уха со свистом пролетело конфетти, выпущенное из хлопушки, Дима. Рядом с ним стоял весь Петин отдел, крича поздравления и громко хлопая. Пете захотелось назад в туалет. Удержавшись от первого порыва, он натянул рабочую улыбку и принялся отвечать на поздравления.
  - Ну что, покажи документики, - подсел к нему Дима, - интересно всё-таки.
  - У меня их нет, - ответил Пётр, со страхом вспомнив о визите к А. В. - мне их босс отдаст в шесть.
  - Ооо, брат, беда, тогда ты ещё не отмучился, - протянул Дима.
  'Мучение - это твои подкаты каждые пять минут последние два месяца' - подумал Петя, сказав вслух: - Ничего, просто формальность.
  - Удачи, дружище, - выкрикнул на весь кабинет Дима и хлопнув Петю по плечу, обводя взглядом коллег.
  Петя, чтобы отвлечься, принялся за самые заурядные и механически выполняемые дела.
  Дождь продолжался целый день. Мелкий и семенящий, сменялся крупным и звонким, выдёргивая Петю из сонной дымки размышления. Зачем забирать документы у Александра Валерьиевича? Разве нельзя передать через отдел кадров, всё просто и понятно. Там у Пети много знакомых девушек, с которыми годами налаживались связи через подарки на Восьмое марта, дни рождения и Новый год. Они бы уж точно не заставили его заикаться, и быстро все оформили. А. В. точно не спускается до проверки приказов лично, хотя такому бы никто не удивился. Вывод один - Дима прав, есть что-то ещё, что нужно сделать, чтобы доказать свою преданность и находчивость. Было бы здорово, просто принести ещё один кофе.
  Зазвонил телефон. Мама хотела узнать, как у сына дела и как, собственно, всё прошло.
  - Всё хорошо, мам, - чуть резко бросил Петя, - Да, да...не волновался, обычная формальность... нет, не нужно... да, поем...да, передавай привет, - Петя случайно бросил взгляд на настенные часы, они показывали 18:05. Вырвалось ругательство, и он резко метнулся к выходу, бросив трубку на рабочий стол.
  - Сынок? - послышалось из телефона.
  
  А. В. пристально смотрел в свежую газету, озадаченно морща лоб и кривя губы в лёгкой пародии усмешки. Грузный, давно отказавшийся от спорта мужчина, следы которого всё же остались в его осанке, с усилием перевёл взгляд на Петю.
  - Проходи, - бросил он с кивком в направлении стула, стоявшим перед его массивным тёмно-красным столом.
  - Ты наверно за документами пришёл? - не поднимая глаз спросил А. В.
  - Да, Александр Валерьевич, извините, что побеспокоил, - медленно подбирая слова ответил Петя.
  - Думаешь наверно, зачем это мне самому понадобилось тебе их передавать?
  Пётр был много наслышан о принципе А. В. говорить всё в лоб и сразу по делу, прямо сейчас ему представилась отличная возможность очередной раз в этом убедиться.
  - Если понадобилось, - как можно уважительнее произнёс Петя, - значит, в этом есть необходимость.
  - Всё верно. Но ответь-ка ты мне сначала на такой вопрос - Что это с тобой последнее время происходит? Гм?- А. В. выдержал паузу, - На собрании, как раз в честь тебя, не внимателен и не собран, ко мне опаздываешь, летаешь постоянно где-то в облаках, на тебя это не похоже.
  - Извините, Александр Валерьевич, больше не повториться. - с вибрирующим вовсю коленом ответил Петя.
  - Мне твои 'извините' как мёртвому припарка. Скажи, что случилось, и дело с концом. - взглянув исподлобья ответил А. В.
  - Ничего, Александр Валерьевич, волнение, - выпалил Пётр.
  - Ох... молодёжь. Всего боятся, от всего волнуются, каждый пук для вас самое большое событие в жизни, не случись которого, мир рухнет. Нужно уметь эмоции обуздать и яйца себе отрастить. Слышишь, Петя, чугунные, чтоб могли перевесить любую чепуху, наподобие волнения.
  - Согласен, Александр Валерьевич, спасибо, - не успев переварить услышанное, сказал Петя.
  - Ты за новостями следишь? - резко сменив тему продолжил А. В.
  - Да, это часть моей работы.
  - Про несчастный случай в Робском слышал?
  - Да, там крыша обвалилась в каком-то доме.
  - Всё верно. Только пока мы смогли прикрыть тот факт, что под завалами нашли тело, скорее всего, пенсионера-ветерана, последнего, между прочим, в той области. А сам дом был после 'Новой Жизни', слыхал про такое?
  - Конечно, Александр Валерьевич, мы же ведём эту программу переселения из аварийных домов.
  - Ведём...- повторил А. В. - Ну так вот, дело ещё ведётся и в преддверии годовщины победы и выборов нам эти разборки вообще не нужны, понимаешь?
  - Я позвоню кому надо, - ответил Петя, - думаю, всё можно решить.
  - Позвонить? - кинув на стол газету, начал горячиться А. В. - Вот скажи мне, тебе что больше понравится, если скорая помощь тебе позвонит или домой приедет, разбираться с аппендицитом? А? Ты им ещё письмо отправь голубем, честное слово, Пётр. Нужно участие личное и как можно скорее. Если не готов, я другого найду.
  - Готов, готов, конечно, - начал с комком в горле Петя.
  - Ну-ка давай поувереннее!
  - Да, я всё сделаю, Александр Валерьевич. - произнёс Пётр, схватив трясущееся под столом колено рукой.
  - Во! Так-то лучше. Документики на перевод пока у меня побудут. Решишь проблему быстро и чётко, я в твоей зарплате нолик дорисую, - подмигнув, уже спокойно ответил А. В. - Ну а нет, вернёшься обратно в общий кабинет, только уже навсегда. Завтра заберёшь рабочую машину из гаража и отправляйся. Местные о тебе в курсе. И те, что правоохранительные и те, что не очень. Это-то ты понимаешь? - вопросительно закончил А. В.
  Пётр прекрасно понимал, о чём говорит Александр Валерьевич. Он неоднократно слышал, что его руководитель, выходец из того слоя населения, где картинки, набитые на пальцах, значат больше, чем громкие имена, стаж работы и должности в трудовой книжке.
  - Всё сделаю, Александр Валерьевич, уверяю вас, отчитаюсь к выходным, - собравшись с силами, ответил Пётр.- Вот и хорошо, будь здоров, - указав на дверь кивком головы, ответил А. В. - И помни, у тебя в этом захолустье исключительные права, ты теперь НАС представляешь. Проблем быть не должно́.
  Выйдя из кабинета, Петя сначала хотел отправиться прямиком обратно в уборную. Однако немного погодя, решил всё-таки выйти подышать загазованным, вечерним, городским воздухом, попутно наполнив лёгкие дымом сигарет. Всё вокруг гудело, звенело, сигналило и будто бы тряслось. Ровно то же самое происходило в животе и голове Пети.
  Дело, любезно предоставленное ему А. В. пахло не лучше, чем вонь в канализации этого громадного города. 'Проблем вроде бы много быть не должно́. Но одно дело разбираться с письмами недовольных граждан, регулировать взаимодействие смежных структур с народом, и совсем другое, смерть ветерана накануне Дня Победы.' - думал Пётр, начиная по привычке просчитывать риски новой задачи. Пете уже приходилось выполнять поручения, которые писатели в его детских книгах назвали бы наверно, как минимум, проказой, а скорее всего попросту, злом.
  После того, как отца не стало, Пете нужно было становиться мужчиной в ускоренном режиме, что он и сделал. Мама всегда гордилась сыном: отличник, лучший в классе футболист, хорошо преуспел в химии и математике. Однако же счета, нещадно приходившие каждый месяц нужно было оплачивать не оценками, как и покупку новых учебников в школу, да и соседям не давать повода посплетничать про плачевное финансовое состояние семьи Терпелиных. Петя подрабатывал где мог. Разносил газеты, разгружал за копейки огромные фуры, даже умудрился устроиться, будучи несовершеннолетним, ночным охранником во время летних каникул. Потом мама по старым связям смогла устроить его после школы в организацию, где когда-то работала сама. Так, незаметно, мальчик с высоким чувством справедливости, пример всей школы стал мужчиной в сером костюме, научившимся исправлять неугодные результаты, переиначивать чьи-то слова и скрывать неудобную правду от средств массовой информации. Это удивительно, но, чтобы стать верной шестерёнкой в огромном механизме высасывания из вселенной последних светлых атомов, не нужно ни минуток ненависти, ни самовнушения по вечерам перед телевизором, а всего лишь карьерная лестница, высокая заработная плата и перспектива получить отдельный кабинет в офисе. Пришла стабильность, про которую маме было не стыдно подругам рассказать и бывшим одноклассникам Пети, всё чаще встречаемых около подъезда. За все эти незатейливые блага Петя, вместе с коллегами, вот уже много лет РЕШАЛ ВОПРОСЫ. Пора было решить ещё один. Но что-то заставляло душу Пети нервно дрожать. Каждый в отделе, на его месте, точно радовался бы всему, что с ним происходит. У него будет покровительство, вся власть и влияние. Никаких проблем. Но какая-то деталь делала его уязвимым и слабым, будто черепаху, лишённую панциря. И Петя знал, что это уверенность. Уверенность давала в подобных делах очень многое. Ты должен быть уверен на сто процентов в правильности всего, что делаешь и говоришь. Произнося речи, печатая письма, убеждая коллег и людей на собраниях, да вообще буквально всегда до́лжно держаться той мысли, что вещи, вытворяемые людьми Организации, необходимы и несут благо. На это потрачено столько сил и эмоций, так много принято бесповоротных, жёстких решений, столь далеко приходилось, порой, заходить, что без уверенности в собственной правоте никак нельзя. Ведь по-другому выходит, что жизнь свою они прожили скотскую, что нужно было мыслить самостоятельно, а не только исходя из установок начальства, что речи, которые они произносили, были ложью, и в первую очередь для самих себя. Что покорёженные судьбы, загубленные их уверенностью, имели полное право на существование, и то, что теперь с ними случилось, будет вечно лежать тяжёлым, неподъёмным грузом на плечах. Что они, взрослые и серьёзные дяди и тёти воспитали целое поколение, не учась на собственных ошибках, а полностью передав их своим детям, вместе со всеми гнусными идеалами и порочными идолами. Обрекая их на такое же мелочное и бесполезное существование. А у нас детей трогать нельзя - это святое. Вот и защищаются родители от таких мыслей, как умеют. Акулы чувствуют кровь за километры, а люди, работающие на А.В, как и он сам, чувствуют неуверенность сквозь стены, телефонные трубки и электрические провода, готовые в любую секунду найти и уничтожить её любыми способами.
  Вечер обещал быть длинным и неуклюжим. Когда Петя возвращался домой, то ещё в парадной услышал шум из двери его квартиры. Мама позвала всех родственников и подруг, до каких только смогла дотянуться. Петя остановился перед входной дверью и долго не мог решиться войти. Вдруг дверь распахнулась и в проёме появилась девушка, приблизительно Петиного возраста, волосы её были немного растрёпаны, на лице много макияжа. В руках у неё был завязанный мусорный пакет, а в глазах небольшое смятение.
  - Привет, Петь. Людмила Ивановна попросила выкинуть мусор, - как можно непринуждённее произнесла она и протянула пакет Пете.
  Это была Лера, очередная дочь очередной маминой подруги, с которой мать давно хотела познакомить сына. Про неё Петя помнил только то, что в школе она была законодателем моды и шпыняла недостаточно стильных девочек, а после двадцати пяти увлеклась астрологией.
  Он с облегчением взял мусор, ведь теперь можно было отсрочить вход в квартиру. Затем, оба замешкавшихся молодых человека обменялись невнятным любезностями. На щеках у Леры заиграл чуть заметный румянец, который Петя если и увидел, то не придал этому никакого значения. Выйдя на улицу, он ещё раз жадно насладился сигаретой, так долго выбрасывать мусор ему не хотелось ещё, наверно, никогда. Став напротив мусорного контейнера, он поднял голову вверх, туда, где должны яркими пятнышками гореть звёзды, но в луже светового загрязнения города было видно лишь тускло поблескивающий огонёк летящего низко самолёта. 'Пора уже отрастить яйца' - послышался голос А. В. у Пети в голове. 'Надо зайти и всё рассказать' - сказал он себе вполголоса. Затем резко выстрелил сигаретой в мусорный бак. Через секунду вернувшись, он достал тлевший в контейнере окурок и потушил.
  За столом уже сидели серьёзно подвыпившие гости. Никто и из них совершенно никак не бросался в глаза: однородная масса, бурлившая вокруг пищи и алкоголя, изредка прерывавшая гомон обсуждения житейских проблем с чавканьем на перекур. Застолья были отработаны до мелочей: каждый мог не глядя достать бутылку из-под стола, по звуку определить, что в стакан налито маловато, и в любую секунду встать по требованию сказать тост.
  Пока женщины то и дело меняли блюда и алкоголь на столе, мужчины ходили курить и с каждым разом их выход становился всё дольше и дольше. Петя мог так описать практически любой праздник в доме. Отличие было только в случившейся пьяной драке.
  Тост не заставил себя долго ждать:
  - Пётр, - начал свою речь уже красный, икающий мужчина, сидевший рядом с матерью, - ты всегда был мне как сын, - это был брат покойного отца, и насколько Петя мог замечать, а такое дети замечают быстро, действительно был совсем не против сделаться Петиным новым отцом. - Я тебя помню ещё вот таким, - мужчина сделал жест вытянутой ладонью, показывая рост ребёнка, - бегал ещё под стол пешком. А я ещё тогда говорил, вырастет наш Петька, настоящим мужиком. И вот, смотрю я сейчас на тебя и думаю... 'какого хрена я не помогал вам все эти годы' - подумал Петя. -...Думаю, как бы сильно сейчас гордился тобой твой отец, - все тут же закачали головой, - и точно знаю, как тобой гордится твоя мать, - он перевёл осоловелые глаза на Людмилу Ивановну, которая опустила голову и достала носовой платок, - выпьем же за Петю, нового большого начальника, - выкрикнул мужчина.
  Раздался звон удара стекла о стекло, и люди за столом синхронно опустошили бокалы.
  - Расскажи, как всё прошло? - спросила вдруг из ниоткуда взявшаяся Лера.
  Все тут же затихли, мелкие блестящие глаза пытливо всматривались в Петю. Он слегка улыбнулся, обведя глазами всех за столом, почувствовал, как колено начало потрясывать, даже несмотря на выпитый алкоголь. Его взгляд остановился на лице благоговейно смотрящей на него матери, вытиравшей уголки глаз платком. Что им сказать? Сказать, что должность он не получил? Или если он не преуспеет, то навечно останется обычным менеджером? Может ещё в красках описать свой провал на заседании? Нет! 'Надо отрастить яйца' - уже знакомый голос окликнул Петю, выведя из транса мыслей.
  - Всё прошло отлично. Меня лично поздравил Александр Валерьевич, завтра вступаю в должность. Это была обычная формальность, всё уже давно решено, - на одном дыхании проговорил Петя.
  Все одобряюще загудели и через минуту, мирно продолжили ранее начавшиеся разговоры. Петя опрокинул рюмку. Это не помогло. Колено тряслось, заставляя хозяина нервно озираться по сторонам. Пётр решил прижать его, твёрдо схватив под стол. Но в следующую секунду, вместо вибрирующей правой ноги, у него под рукой оказалась левая, причём не своя. Мягкое, бархатистое платье, чуть дрогнувшее под тяжестью ладони, было холодное и тонкое, настолько, что, казалось, будто оно вот-вот растает словно иней на окне от прикосновения тёплых пальцев рук. Петя резко отдёрнул руку и поднял глаза на Леру, собравшись извиняться. Однако девушка сидела спокойно и смотрела на него изучающим взглядом.
  Конец вечера Петя помнил плохо. Он раз за разом подливал себе в стакан всё больше горячительного. И на момент, когда, как ему показалось, Лера намекала на совместный поход в его комнату, Петя был практически полностью, беспросветно, пьян.
  
  В следующий раз Петя осознал себя едущим в машине по какой-то из федеральных трасс.
  Мимо него проносились нескончаемые стройные линии берёз, клёнов и непонятно откуда взявшихся, каштанов - так полвека назад, уже исчезнувшая страна, боролась с выветриванием полей. Петя сла́бо помнил, как проснулся с головной болью, как выпил заботливо оставленные на прикроватной тумбе таблетки и отправился на работу. Там всё уже было готово. Распоряжения от А. В. выполнялись незамедлительно, в отличие от принятых законов и прошения граждан. Машина стояла в рабочем гараже только после мойки, необходимые документы лежали в бардачке, их Петя попросил подготовить отдельно, так как знал о возможных осложнениях. Отдельные инструкции у него были насчёт дипломата, лежавшего под передним пассажирским сиденьем. Он погрузился в приятно пахнущий салон, настроил кресло и зеркала под себя, и отправился в путь. Ехать было приятно. Антуража поездов он никогда не понимал, самолёты в такую глушь, в которую предстояло добраться, не летают, а значит, машина была идеальным решением. Тем более, зная жажду руководства демонстрировать статусность организации дороговизной авто, Петя знал, что ехать будет с комфортом.
  'Не хватает только личного шофера' - подумал Пётр ухмыльнувшись.
  Ехал он в тишине. Ему ни часто в последнее время удавалось побыть наедине с собой. Он пытался вспомнить, когда в последний раз по-настоящему отдыхал, и не мог. Хотя что значило это 'по-настоящему', тоже вопрос: редкие поездки на дачу, походы в ближайший к работе бар, полёты на местные курорты, всё это не давало ощущения отдыха. Мешали коллеги, родственники, мелкая возня с роем проблем, жужжащих в телефоне и, в конце концов, он сам, не дающий мыслям плыть в свободном плавании. Ему показалось, сейчас идеальный момент. Голова была слегка вздутой после вчерашнего застолья, что давало странное ощущение отстранённости от происходящего. Картинка за окном неслась плавно покачиваясь, на пока ещё гладкой дороге. Вдруг, мягкий, незатейливый лесопосадочный пейзаж начал сменяться редкими деревушками. Ехать быстро было нельзя, в памяти были свежи истории про сбитых его коллегой детей на переходе - эту проблему было решить очень тяжело. Пётр невольно начал осматриваться по сторонам и взгляд его то и дело цеплял чьё-то хмурое лицо. Хоть он и находился сейчас в самом центре необъятной, но центр этот был географическим, а не экономическим, поэтому картина везде была одна и та же на протяжении многих километров - серые тучки людей, грузно кучкующиеся под какими-то навесами в ожидании маршрутного автобуса. Петю не покидало ощущение, что стоят они зря, ведь он не обгонял ни одного.
  При взгляде на этих людей, у Пети в голове всплывали слова Димы, в разгар новогоднего корпоратива, он тогда рассказывал что-то про то, как решал проблему с социальными опросами:
  - Ты сам посуди, - говорил он. У нас же как народ про свою страну скажет, если кто попросит её описать? Наш человек сначала недобро так улыбнётся, посмотрит исподлобья, а потом, может расскажет честно: про то, что тут в деревне мужиков, не спивающихся, по пальцам можно пересчитать, что уехали все, кто мог уехать, что на заводе копейки платят, да и заводов-то и не осталось почти. Может расскажет, если выпить нальют, что детей вырастил, а теперь и не знает, зачем живёт, и упади ему сейчас на голову камень, не сильно-то он и расстроиться. И в связи с вышеупомянутым, на то, что делается вокруг, ему глубоко плевать.
  И сравни с иностранцем каким-нибудь, даже вон такого попроси рассказать, у которого бюджет страны, как один счёт у А.В. Так, он он тебе сразу и про историю их великую зачешет и про достижения, и кухню, и женщин, и про гордость за родину, и людей в ней живущих.
  Но самое интересное, что будет, если наш человек сначала такие истории от иностранца услышит, а потом ты его попросишь про свою жизнь рассказать. Совсем по-другому запоёт. Здесь он тебе и про бани, и про охоту, и про щедрую душу, и победы сразу вспомнит до первобытных времён, в общем-то сразу у вас другой диалог пойдёт, я тебе прямо гарантировать могу. А это нам о чём всё говорит? Правильно - зависть! Зависть - наше главное качество. Оно главенствует и толкает, оно рубит сплеча и тянет в болото. Как бы плохо ни было, хуже, чем у других, быть не может никогда, - после этих слов Дима икнул и опорожнил желудок прямо на новые туфли бухгалтерши, так что теорию его обсудить никому не удалось, хоть она и показалась Пете занимательной.
  От воспоминаний Петю отвлекла вывеска, прямо под дорожными указателями - 'Новая жизнь для ваших старых домов'. Так Петя понял, что он совсем близко к точке назначения. Холмистая местность выравнивалась на глазах. Единственное за что можно было уцепиться глазу, это исполинские опоры линий электропередач, холодными звёздами воткнутые прямо посреди серо-бурой степи, убегающих вдаль к лесу, который расступался перед металлическими гигантами, словно море, оголившее дно. На фоне покосившихся заборов и вздутых крыш деревянных сараев, эти громадины выглядели инородными, будто дело рук инопланетян. Петя снова невесело улыбнулся от мысли, что порядок здесь может навести только цивилизация с другой планеты.
  Нужно было заправиться. Расстояние здесь такие, что по три-четыре раза нужно бак заливать доверху. Машина расходует на прямой немного, но все же километры берут своё. Вывеска с нужным знаком не попадалась довольно долго, Петя начинал поневоле нервничать. Не хватало только где-нибудь здесь застрять. Наконец справа, сквозь прорехи покосившихся деревьев, он увидел очертание вывески - 'Гостиница. Хостел. Кухня.' и в конце три заветные буквы - АЗС. Пришлось чуть съехать с федеральной трассы, ближе к народу. Подъехав к заправочной станции, Петя заметил, что металлическая вывеска практически вся в пятнах коричневого цвета, со вздутыми пузырями отваливающейся краски, что легко могла рухнуть прямо на машину. Ни одного-другого авто у колонок с топливом не стояло. Въезд был выложен бетонными плитами, которые давно проиграли битву молодой траве и теперь полузаросшие были еле видны из машины. Петя остановился, прикинул, каковы риски остаться с пустым баком или заправиться здесь. 'Хорошо, что машина казённая, свою бы ни в жизнь в таком месте заправлять не стал' - заключил он. Он подошёл к маленькому окошку в пристроенной к основному зданию кибитке, там никого. Окликнул. Ему ответило эхо. Решил зайти внутрь. Вдалеке слышалось чьё-то бормотание с редким звоном посуды. Петя подошёл к стойке и поздоровался с дверью, ведущей в подсобное помещение. Дверь не ответила. Потом Петя услышал тяжёлый вздох и в проёме появилась фигура, отдалённо напоминающая женскую, Петя невольно провёл аналогию с медведем. Медведица осмотрела Петю снизу вверх, уставила левую руку вбок: - Чего вам? - тоном, исключающим всякое дружелюбие, начала она диалог.
   - Мне бы заправиться, - улыбнувшись, ответил Петя.
   - Так заправляйтесь, - вскинув правую руку в сторону колонки, буркнула женщина, - потом деньги приносите, кассир подойдёт позже. Здесь этих ваших швейцаров не бегает и помощников нет, а если сами не сможете с пистолетом разобраться, так тут я вам не помогу, я кухарка, - с этими словами она ткнула пальцем на замасленный фартук, который сначала был совершенно незаметен, так как сливался с длинной юбкой, волочащейся по полу.
  Петя подумал, что следующие несколько дней, будет общаться исключительно с такими людьми и было бы неплохо завести себе переводчик с вежливого на ихний.
   - Я всё понял, - опять изобразив улыбку, ответил Петя.
   - И это, - продолжила женщина, - карточкой оплачивать нельзя, не работает терминал.
  С этими словами она развернулась и скрылась обратно в своей пещере.
  Петя подошёл к машине, кое-как справился с заедающим пистолетом, нацепленным на потёртый, перекрученный шланг, и заправился до полного бака. Оглянулся, в поисках неожиданно притаившейся камеры наблюдения и, не найдя таковой, сел в машину и уехал.
  Такой ему и представлялась жизнь здесь. Грубые люди, совершенно не следующие правилам приличия или этики, ржавые вывески, разбитые дороги. Он старался избегать здешних мест всеми силами и ни за что бы ни поехал сюда по собственной воле, но судьба распорядилась по-другому, а точнее, Алекандр Валерьевич.
  Головная боль понемногу проходила. Петя начинал думать над проблемой, что ему предстояло решить. Зазвонил телефон. Стационарный, находившийся прямо на приборной панели. А. В. не доверял мобильным, аппараты в авто проверялись на предмет прослушивающих устройств два раза в день, поэтому эта линия считалась наиболее безопасной для всех.
   - Здравствуй, Пётр, - начал А.В. - как дела? Ты должен уже подъезжать.
   - Да, Александр Валерьевич, почти на месте.
   - Ну, значит смотри какой у нас расклад: под сидением переднего пассажирского ты найдёшь кейс, в этом кейсе всё, что нужно для решения вопроса. Как приедешь, сразу отправляйся к нашим в местное управление, там про тебя знают, помогут всем, чем надо. Всё понятно? - голос А. В. был резким и не терпящим возражений.
   - Да, - быстро ответил Петя, - Александр Валерьевич, всё понятно.
   - Хорошо-о-о... - протянул А. В. будто вспоминая что-то, - и ещё, Петь, давай сделай всё красиво, как ты умеешь, а то головы полетят.
   - Понял, Александр Валерьевич, всё сделаем.
  После этого трубка оборвалась. Петя так и не понял, удовлетворён ли А. В. ходом дел или нет. А понимать это для него было важно, от этого зависело многое. В голове начинали судорожно бегать, сталкиваясь лбами, неуклюжие вопросы. Сможет ли он разобраться с вопросом? Сколько ресурсов он может задействовать? Чего от него ждёт А. В: быстрого и жёсткого решения или аккуратного и тихого? Если сделать всё быстро, то можно упустить важную деталь. А не важнее ли в этом случае скорость? Какие фокусы могут выкинуть начальники на местах? Колено тряслось, как поршень двигателя внутреннего сгорания. Можно было бы, конечно, развеять эти тревоги, задав несколько вопросов, но Пете казалось, что беспокоить А. В. подобным не стоит, неудобно. Ведь Пётр был человек крайне удобный для руководства: в споры не вступал, соглашался практически на всё и редко высказывал своё мнение, а если и высказывал, то почти никогда вразрез с текущими течениями Организации. Происходящее с ним постоянно подтверждало правильность выбранного направления. Вокруг, то и дело незаметные, серые люди занимали такие посты, что можно было больше не думать о деньгах никогда в жизни. Эти люди буквально ничем никогда не выделялись, кроме удобства для А.В или других начальников.
   - Человек, удобный у нас, цениться чуть ли не больше всего - говорила ему мать, - при любом режиме и с любым руководителем. Сильно умные никому по правде не нужны. Умничать дома будешь, на кухне, а здесь будь добр, сделай, что сказали. Приказы и задачи падают сверху, нам их остаётся только выполнять. Чем больше ты там себе надумал или нафантазировал, тем менее точно будет выполнена задача. Ты представь, через сколько рук обычно спускаются указания? - она начала загибать пальцы: - Главный, совет руководителей, начальник департамента, заместитель начальника департамента, управляющий отделом, заместитель управляющего отделом, старший смены, и потом только ты. Если все они ещё и думать будут и что-то изменять, то с места сдвинуться просто невозможно.
   - Но мам, - отвечал ей тогда ещё Петя-бунтарь, с длинными до плеч волосами и в футболке с изображением рок-музыканта, - а если, эта задача неправильная? Если её нельзя выполнять?
   - Что неправильно, правильно, решать не тебе, - резко отдёрнула мать, - разглагольствования эти ничем тебе не помогут, - сверкнув на Петю глазами, она добавила, - весь в отца!
  Петина мама работала в том же отделе, что и он сейчас, но была она секретарём, передававшим нужные бумаги нужным людям на подпись. Про поручения, которые выполняет её сын, она могла только догадываться. Должностью своей она очень гордилась и считала, что люди, которым она приносит кофе, очень важные и незаменимые. Несмотря на кажущуюся простоту работы, маленький Петя часто видел маму уставшей, когда она возвращалась домой поздно вечером. Он отчётливо помнил, как мать молча гладила его по голове, сидя в прихожей на стуле, рассеянно глядя куда-то сквозь. Петя брал сумки из её рук, относил на кухню, аккуратно раскладывал продукты в нужные полки холодильника. Он старался делать всё хорошо, но мама всё равно часто злилась на него, раздражённо перекладывая овощи с места на место, приговаривая: 'Ну что же ты, сынок, вот придёт папа, как ему найти свою любимую морковь? Он будет злиться! Мы же не хотим, чтобы он злился?'. Петя яростно махал головой, хотя ни разу не помнил, чтобы отец ругался с ним из-за морковки. А потом папа умер. Мама много плакала, когда они с сыном ходили к его родственникам или бывшим коллегам. Дома мама плакала меньше и много разговаривала с кем-то по телефону в дальней комнате.
  Ещё мама могла ответить Пете чуть ли не на любые вопросы, возникающие у него в начале карьеры. Петя с облегчением следил за её ходом мысли, потому что чувствовал, как проходят сомнения и появляется уверенность, ведь даже самые нелицеприятные факты, в устах матери становились необходимым злом или ответом на ещё большее. Как только она, немного подумав, начинала свою речь с 'ну а что, сынок...' Петя сразу понимал, что мама сейчас протянет линию защиты позиции Организации. Эти линии часто переплетались в узлы, превращаясь в толстый и сложный клубок хитросплетений фактов, причин, закономерностей. Порой эти факты противоречили друг другу, а связано это было всегда с изменением направления мысли 'этих больших людей'. В детстве Петя совсем не придавал значения странным метаморфозом в речи взрослых. Принимал, как само собой разумеющееся. Не замечал, как отрицательными персонажами в сказках становились лисы вместо зайцев, злодеи вместо героев, как менялось то, что казалось, меняться не должно́ и становилось справедливым то, что совсем недавно было самой очевидной ложью. С годами Петя будто бы тоже научился этим не замысловатым адаптациям, но вот беда: такой стройной линии, как у мамы, у него никогда не выходило. Стоило окружающим немного усомниться в его правоте, как Петя начинал теряться и путаться в словах. На работе приходилось перекрывать этот недостаток услужливостью и полным повиновением. В жизни всё было сложнее. И всё, наверно, могло быть по-другому, верь Петя в честность своих слов также сильно, как его мать, и не сравнивай она Петю так часто с отцом, в минуты его сомнений, потому что получалось, только-только тогда он был на него хоть чуточку похож.
  
  В размышлениях Петя чуть не пропусти указатель с направлением к нужному съезду. Город, в который он должен был въехать с минуты на минуту, был совсем не большим. Население едва ли насчитывало пятьдесят тысяч человек. Однако за неимением других крупных поселений, место считалось центром района. Абсолютно все подобные 'центры', в которых бывал Пётр в командировках, были именно такими, иногда с незначительными отклонениями. Здесь был когда-то градообразующий завод, который, естественно, больше не действовал, огромный процветающий и разрастающийся храм, центральная площадь, служившая местом под запуск салютов и одновременно районным мемориалом. Там же находился центральный универмаг, ценность которого была крайне сомнительна, особенно на фоне расширяющихся сетевых магазинов, однако люди туда по привычке ходили. Но главное, что было на центральной площади - местная администрация и суд, туда Пете и нужно было отправиться.
  Встречали эти города тоже примерно одинаково: железнодорожные пути, разрубавшие без того разбитую дорогу; захудалый ларёк, скорее всего пивной; бледные крыши, половина из которых с печными трубами; впалые окна, заклеенные длинными, белыми полосами бумаги перед приходом холодов. Чуть глубже появятся узкие улицы, утыканные синими колышками водозаборных колонок, от которых мелкие струйки бегут под покосившиеся ворота. А потом многоэтажные дома, в которые хотят переехать при первой же возможности, даже если спать придётся стоя на балконе.
  Через некоторое время с обеих сторон пошли стройные ряды хвойных деревьев вдоль тротуара, Петя увидел высокий памятник вождю мирового пролетариата в самом центре широкой площади, помимо него на ней красовался стенд с фотографиями, из которого сквозь защитные стёкла взирали народные избранники на проходящих мимо слуг. Над ними аркой сияла надпись - 'гордость района'. Всё это были явные признаки приближения к зданиям администрации.
  'Где-то здесь обязательно должен быть Вечный огонь' - подумал Петя. И, проехав ещё триста метров, увидел флаги стран содружества независимых государств, а под ними голубоватые всполохи из металлического отверстия в асфальте. Всё сложилось.
  Пётр быстро свернул в сторону высокого, красивого здания, украшенного колоннами, в основании которых виднелись искусно вырезанные мачты, паруса, раздуваемые на ветру в окружении многочисленных чаек. Несложно предположить, что градообразующее предприятие было кораблестроительным, и что у города когда-то был бюджет на эти убранства. Петя заглушил мотор. 'За что люблю эти городки, так это за свободные парковки' - подумал он, затем достал из-под сиденья решающий вопросы дипломат, выдохнул и открыл дверь автомобиля. На пороге здания из ниоткуда, появился высокий, смуглый человек.
  Встречающий Петю мужчина выглядел так, как в его собственном представлении должен выглядеть занятой, занимающийся важными вопросами не то бизнесмен, не то политик, мнение которого имеет самый большой вес в городе. На нём были широкие, немного спадающие на пол классические прямые брюки, рубашка, молочно-серого цвета, чуть выпущенная на поясе и закатанная на рукавах. Ремень оттягивал тяжёлый телефон в чёрном чехле. Когда аппарат зазвонил, мужчина ловким движением вынул его, вытянул антенну для приёма сигнала и разложил крышку, перекрывающую кнопки клавиатуры. Всё это произошло одновременно и со скоростью опытного военного, перезаряжающего пистолет. Глядя на такую процедуру, Петя подумал, что всё это похоже на какой-то дикий запад, и от скорости вынимания из кобуры этого оружия зависит жизнь дуэлянта или чья-то ещё. Пете представилось, как А. В. в одиночку убивает целый гарнизон противников, одним точным звонком. Мужчины поздоровались.
  Петя сразу же попросил отвести его к местному главе района. Он прекрасно знал, что без него здесь ничего не решается, и человек, встретивший его на лестнице, ни больше, чем секретарь.
  Офисом Главы был весь верхний этаж старинного здания администрации, что было совершенно непонятно, на фоне полного отсутствия какого-либо движения на нём. Когда Петя и его провожатый шли по длинному коридору, гробовую тишину нарушал лишь резкий звон от ударов каблуков мужских туфель о деревянный пол да звонкие голоса детей, доносившиеся от площади через распахнутые окна. Шли быстро и молча. Сопровождающий Петю человек пока не знал, как отреагирует на визит его начальник, и вёл себя сдержанно, хотя лицо выдавало желание разузнать как можно больше информации.
  
  То, что увидел Пётр, открыв массивные металлические двери, не сильно отличалось от любого другого кабинета его руководителей. Хоть и отличалось. Может дерево, из которого изготовлен широченных размеров стол был подешевле, а может, портретов на стенах чуть больше, Петя углубляться не стал, но что-то явно было не так.
  - Добрый день, - начал Пётр, - Меня зовут Терпелин Пётр, я работаю на Александра Валерьевича Когтева. Мне поручено в кратчайшие сроки решить вопрос, связанный с обвалом здания на улице Ленина д.8 и гибелью Дворникова Владимира Сергеевича. Обо мне должны были сообщить. И ещё, - Петя положил кейс на стол, - Александр Валерьевич просил меня передать вам инструмент, для решения проблем с судопроизводством и средствами массовой информации.
  На секунду в помещении повисла тишина. Затем мужчина до этого внимательно слушающий Петю, перевалившись в огромном кожаном кресле с правого на левый бок и, положив руку на кейс, ответил, растянувшись в улыбке:
  - Сразу по делу, во видно, человек Александра Валерьевича. Меня зовут Олег Игоревич, думаю, кто я такой вы в курсе, - Петя кивнул, - всегда рад помочь столичным коллегам, так сказать, - усмехнувшись. Глава перевёл взгляд на мужчину, стоявшего чуть позади Пети, - Витя, принеси нам, что ли, выпить, за встречу, ну, - манера речи и мимика выдавали в нынешнем главе района человека, с трудом окончившего среднюю школу. Он сильно тянул гласные, сглатывал окончания и постоянно приподнимал правую часть верхней губы. Петю слегка покоробило.
  - Нет, Олег Игоревич, не стоит, - отрезал Пётр. У нас много дел, и к тому же я с дороги и за рулём.
  - Ой, да руль не руль, ничего страшного, кто остановит - сразу спрашивай фамилию и звони мне. Витя, дашь мой номер, - повелительно вскинул руку мужчина.
  - Всё же не стоит, - ответил Петя тоном, близким к А. В.
  - Ну-у-у, на нет и суда нет. Про деньги не беспокойтесь, - Олег Игоревич аккуратно стянул чемодан со стола, - Мы их куда надо направим, кому надо передадим. Что касается нашей 'ситуации', она, конечно, того, довольно щепетильна. Дедок этот, не то чтобы был популярен сильно, но всё-таки был последний в области, кто не просто войну застал, а фашистов бил на фронте. Слово 'фашисты' Глава произнёс с особым смаком, - рекламировали мы, значит, переселение по программе этой по телевизору, в аккурат через этого деда, которого этим же домом и похоронило. Интересно получилось, а? - глава чуть подпрыгнул на стуле от смешка, - чрез это и пошла молва, мол 'ветерана прибили и хотят замять'. Прислали из областного города журналистку какую-то даже, она вроде особо пока никуда не лезла, мы её не трогаем.
  - Вот и не надо, - перебил Главу Петя, - только в крайней ситуации.
  - Да поняли мы, - махнул мужчина, - не переживай Петр... как по батюшке?
  - Александрович.
  - Сынок что ль? - подняв бровь удивился Глава.
  - Нет, совпадение, - привыкший к такой реакции ответил Петя.
  - Собственно, всё дошло до разбирательств, но до суда дойти не сможет, не будет состава или как там они пишут? Тебе Витя всё расскажет подробней. С жильём и кушаньем все решили, милости, как говорится, просим.
  Слушание на конец недели назначили, но с таким аргументом, - Олег Игоревич кинул взгляд под стол, где стоял кейс, - всё сильно ускориться.
  - Я очень на это надеюсь, - ответил Пётр, - Мы все заинтересованы в скорейшем решении вопроса.
  - Да это и ежу понятно, - согласился Глава, - есть ли ещё пожелания от Александра Валерьевича?
  - Нет, хочу только заметить, что он полностью доверяет моему решению и мои слова - это его слова, - Петя заметил, как выражение лица мужчины изменилось.
  - Ну-с, тогда более не задерживаю, - уже без весёлой ухмылки ответил Глава, - Вить, задержись-ка. Нам бы минутку, перетереть, так сказать, - обратился О. И. к Пете.
  Петя кивнул и направился к выходу. Мужчины в кабинете молча провожали его взглядом.
  - Чтоб глаз с него не спускал, - резко бросил Глава в сторону Вити, как только шаги удалились.
  - Понял, Олег Игоревич, мы его чуть обработаем, всё будет как надо. Как говорится - рождённый летать у нас поползёт, - с услужливой насмешкой продекларировал Витя.
  Глава одобряюще качнул головой и махнул в сторону двери. Виталий пулей вылетел из кабинета.
  - Вы простите за накладочку, - суетливо извинялся Витя, - я этого управдома на кол посажу.
  - Никого сажать не надо, - отвечал Петя, смотря в окно машины с водительского сиденья, - и доехать я и сам мог бы.
  Виталий, настоял, чтобы машину Петра Александровича привёз его человек, а он, Пётр, пусть едет с Виталием и тот покажет ему город и место, где можно отдохнуть с дороги, переночевать, выпить, если будет такая охота. Но, когда они приехали к единственному местному, сколько-то звёздочному отелю, оказалось, что этаж, где должен был проживать Пётр Александрович, затопило прорвавшейся канализацией, и что теперь запах там стоит такой, что не то что отдохнуть или переночевать, приближаться на пятьсот метров не захочешь. Поэтому Виталий в срочном порядке искал новое место проживания для столичного гостя и извинялся чуть ли не каждую секунду за такой негостеприимный приём. Пётр же приехал не за отдыхом, и точно не собирался проводить время в гостиничном баре, поэтому ему было решительно всё равно, хотя из вежливости любые извинения Вити он принимал и жаждал лишь уже где-нибудь остановиться. Нужно отдать должное, Виталий с точки зрения встреч важных гостей был мастак и делал это, видимо, регулярно и со сноровкой. В одно мгновение был найден дом, у которого хозяйка была 'свой человек', домик у неё уютный и чистый, а самогон гонит такой, что никакого бара не надо.
  Место, в которое привезли Петю, было действительно уютное. Вдалеке от центральных площадей, но не настолько, чтобы отсутствовали газ и регулярная подача электричества, настоящий подарок после длительной дороги. В этой части города улицы шли под уклон и упирались в неширокую, но вполне полноводную речку, со звучным названием 'Заря'. Ближе к берегу угол был вполне приличный, навскидку градусов пятнадцать. Дом был деревянным и стоял на возвышенности, с которой можно было видеть уходящие вниз ровные полосы ухоженных участков земли с теплицами, торчащими там и тут вилами, собранными в кучу листьями и перевёрнутыми вверх колёсами тележками. Здание было длинное, на вид скорее старое, чем старинное, но всё ещё ладное, без покосившихся столбов и обвалившейся штукатурки. Для размещения постояльцев, а помещалось их здесь от трёх, если люди солидные и привыкли к тишине, до того неприличного количества, которое позволяет площадь пола, дом был разделён на равные части, прегражденные между собой забором из металлической проволоки. Перед участками, позади дома, для гостей были размещены кресла и разные принадлежности для отдыха широкой русской души. Виталий заверил Петю, что гулянок без разрешения не будет и его никто не побеспокоит, так как постояльцев почти нет, а у хозяйки гостит только какой-то дальний родственник, которому сто лет в обед.
  Когда шумный провожатый, наконец, удалился, Петя стал посреди большой, чуть отдающей сыростью и мазью для спины комнате, выдохнул и закрыл глаза. Он хотел так стоять целую вечность. В этом доме царило удивительное спокойствие и умиротворённость. Никаких шумов канализации, воя сирен или криков на улице, только застывшая, среди толстых стен тишина, обволакивающая с ног до головы.
  - Этот дом ещё мой отец строил, - вдруг эхом прозвучало из дверного проёма, - когда пришёл с войны. Ну и много же у него тогда работки было, страшно представить. Мужиков-то вернулось всего несколько, а здесь всё в руинах и бабы да старики в помощники. Да вот построили так, что стоит до сих пор, чуть кое-где подмажешь, покрасишь и всё, стоит целёхонький. И что получается, а? Щас значит войны нет, а мужиков снова пара на всю улицу, да дома в руинах.
  Петя такие диалоги страсть как не любил, но что-то в интонации женщины, стоявшей возле дверного косяка и вытирающей руки о фартук, располагало к беседе. Он знал, что отвечает при такой постановке вопроса постоянно невпопад, либо люди не понимают его ответов, либо чем-то вечно норовят оскорбиться. Раньше он часто робел, думая, что ответил что-то не то, но с возрастом начал принимать мамино 'он у нас не от мира сего' за комплимент.
  - А она уже закончилась, - неожиданно для себя произнёс Пётр, - мы её просто проиграли.
  Петя осёкся, он решил, что вступил сейчас в полемику, которая крайне бесполезна, и сказал это сейчас совершенно зря. Однако женщина, слегка улыбнувшись и прищурив глаза, ответила лишь: - ужин готов, проголодались, наверно, с дороги?
  Пётр снова хотел было отнекиваться по привычке, но хозяйка не собиралась навязчиво настаивать, лишь жестом повлекла его за собой, и он послушно пошёл.
  На кухне вкусно пахло недавно приготовленным супом с домашними котлетами. Все нехитрые блюда уже стояли на столе, вместе со столовыми приборами, гранёным стаканом и графином с прозрачной жидкости, расположенным прямо в центре. Женщина, будто почувствовав неловкость Пети, пожелав приятной трапезы, удалилась. Пётр, наконец осознав, насколько он хочет есть, набросился на еду, как медведь после спячки. К стакану он не притронулся, лишь приоткрыл крышку графина, сразу почуял жгучий, бьющий с разбега в нос запах, который не перепутаешь ни с чем, и моментально её закрыл. Петя знал, что это могут расценить как неуважение, но пересилить себя не мог, да и не особо старался. После утоления голода он вышел во двор, в котором видел колонку с водой. Он приложился к ручке насоса, и струя с гулом вылетела под ноги, утекая куда-то вниз по склону, судя по всему, намеревавшись объединиться с рекой. Вода была удивительно вкусной, хотя шла из ржавого отверстия, и, скорее всего, по ржавым трубам.
  - Красиво здесь, - снова из ниоткуда появился уже другой голос, похожий по спокойствию и интонации на тот, что звучал в дверях Петиной комнаты, - сколько лет живу, а не могу наглядеться.
  Петя, повернув голову, увидел дряхлого, седого старика, сидевшего по другую сторону решётки в кресле-качалке, которое словно сошло из кадров вестерна. Тело его было накрыто каким-то пледом или тонким одеялом, а может, и тем и другим. На седых волосах развалилась фуражка, словно кошка, свернувшаяся в клубок, была она на вид старше Пети. 'Ему бы сигару или трубку' - подумал Пётр, -'жаль, в собесе их не выдают'.
  Вид открывался действительно красивый. Петя, перевёл взгляд в сторону горизонта и увидел заходящее солнце, окрасившее в багровые тона полупрозрачные облака. Вдалеке виднелся сосновый лес, запах которого, казалось, доносился за многие километры. Внизу река петляла вокруг возвышенностей и от стеклянной поверхности мирного течения бликами разлетались последние лучи уходящего дня. Ветер застыл и не мешал своими промозглыми, осенними порывами, наслаждаться пейзажем, что по-настоящему не ценится в стране, где родился Петя. Он есть на страницах многочисленного количества книг, есть на баннерах при въезде в город, есть в стихах, есть по телевизору. Но это бесконечное раздолье, этот кружащий голову масштаб никому, остаётся никем не замечен. Люди смотрят на него каждый день год за годом, но им некогда им любоваться. Вместо этого они стоят, скрючившись на своих участках, таскают в подвалы заготовки на зиму и безразлично проводя глазами по горизонту. Потом они соберут в ведро очистки от овощей, спустятся к реке и с силой вытолкнут содержимое на берег.
  - Красивый закат, - ответил Петя, оставив мысли при себе.
  - Зарево какое, - продолжил старик, - видать, заморозки будут. Вы в наши края надолго?
  Петя слегка удивился быстроте перевода темы, и будь этот вопрос задан кем-то иным, он бы быстро пресёк это выуживание информации, однако деду просто не с кем было поговорить.
  - Сложно сказать, это не полностью зависит от меня.
  - Значит, по делу? Ну, а как ещё? Сюда или дальних родственников хоронить или какую проблему решать только ездят.
  - Отчасти оба варианта верны, - с грустью ответил Петя.
  - Умер кто? - прищурился из-под фуражки старик.
  - Можно и так сказать.
  - Беда-а-а, - протянул дедушка, не переставая щуриться, - никак хороший был человек, у нас сейчас всё больше хороших убивают, а плохие живут.
  - Не знаю, я вообще про него практически ничего не знаю, - задумавшись ответил Петя.
  - Может я слышал чего? Я давно здесь живу, - старик тяжело вздохнул, и достал-таки портсигар времён второй мировой.
  'И снова всё сложилось' - подумал Пётр. Но дальше углубляться было нельзя, как бы безобидно дед ни выглядел, лишние сплетни ему были не нужны.
  - Нет, это вряд ли, - отмахнулся он и развернулся уходить назад в комнату.
  - Жаль, если кто умер, большинство стариков здесь крепко между собой общаются, потому как больше не с кем. Дети разъехались, а те, что остались, - старик крепко затянулся, - погань какая-то, ей-богу. Так что здесь вариантов немного, надо вместе держаться. А то так и замёрзнешь насмерть в своей конуре, не заметит никто.
  Петя оглянулся через плечо. Солнце почти село, дед всё так же сидел в своём кресле, докуривая сигарету. Дымок мелкой струйкой убегал вверх, не тронутый ни одним дуновением ветра. Стояла полная тишина. Пётр на секунду задумался о стоя́щем на столе самогоне, затем быстро отогнал эти мысли и пошёл спать.
  Сон настиг его сразу, как только он положил голову на огромную перьевую подушку. Перед тем как уснуть, он подумал о забавном, буквальном названии этого предмета - под-ушка. Засыпа́л Петя с глупой улыбкой. Однако сон его был неспокойным. Всё вокруг было в серых тонах, напоминало старые военные фильмы. Он видел собравшихся в круг стариков, они курили по очереди самокрутку, передавая её от одному к другому весело что-то обсуждая. Петя осознал, что смотрит на них откуда-то с потолка, и на спину ему облокочена огромная балка, которая держит свод здания. Петя держит её изо всех сил, но не может удержать. Старики поднимают глаза наверх, сигаретный дым режет глаза. Петя, в почти бессознательном состоянии, просит их убежать, но они не слышат его. Он чувствует, знает, что сейчас произойдет что-то плохое, чувствует приближающуюся опасность, но сделать ничего не может, у него нет сил. Потом он видит себя стоя́щем босым на эшафоте, а на шее его висит верёвка, под ногами стоит дряхлый пень, который вот-вот выскользнет из-под ступней. На помост поднимается А. В и зачитывает приговор. Петю признаю́т в убийстве нескольких ветеранов, которых завалило крышей здания, которую он должен был держать и не удержал. Петя пытается оправдаться, просит не делать этого, рассказывает о своей беспомощности. Затем, повернув голову, он видит поднявшуюся с другой стороны помоста мать. Она становится рядом с Петей и начинает говорить.
  - Ну а что, сынок... здесь уже ничего не поделаешь. Я тебя предупреждала много раз, теперь вот как вышло. Надо было слушать меня и Александра Валерьевича и...
  Голос её удалялся, ноги всё сильнее скользили по пню, и вот Петя уже не может больше держать равновесие и соскальзывает, повиснув в петле. Ноги его судорожно болтаются, воздуха всё меньше, он чувствует, как глаза его наливаются кровью. Звонит телефон.
  Петя с трудом осознает, где он находится. Он водит взглядом по комнате и не понимает, что он здесь делает, почему он до сих пор жив и откуда чёрт побери в чёрно-белом кино мобильный телефон? Постепенно сон удаляется, словно проходящий мимо поезд и Петя видит трезвонящий предмет на прикроватной тумбе.
  Голос на том конце провода был громкий, речь нечёткая и рваная.
  - Пётр... Пётр Александрович, - начал Витя, - у нас здесь, ну это, форс-мажор намечается.
  - Если форс-мажор 'намечается', то это уже не форс-мажор, - буркнул в телефон Пётр.
  - А? что? Не Понял.
  - Ничего. Говорите, что случилось? - Петя, терпеть не мог панибратства, присущего большинству его сопровождающих в командировках. Он старался сохранять отношения деловые, объективные, поэтому всегда обращался на 'Вы'. Это обычно никому не было нужно, ведь 'Петьку' легко умаслить, а вот Петра Александровича - нет. Многие начинали нервничать, а кто-то и вовсе выходи́ть из себя. Виталий был человеком первого варианта.
  - Да говорю вот, - чуть сбавив громкость ответил Витя, - сидит у нас в отделении, значит один парнишка, вроде как внучок ветеранский, того самого...
  - Дальше.
  - Вот он значит здесь какие-то документы насобирал, хочет заявление начеркать и до суда дело довести. Мол узнал он, что за фирма занималась переселением, и нарушения всякие были при строительстве, все дела. Мы его сначала сразу хотели отвести куда-нибудь из города и приласкать, - Виталий слегка хихикнул, - но сказано, без вас ничего не предпоминать, тьфу, предпро...
  - Предпринимать, - закончил Петя, - всё правильно, парня не трогать, я приеду и переговорю с ним сам.
  - Поняли, Пётр Александрович, только он это, шумный сильно. Вы поспешите, пока деваха та из области не прикатила.
  - Уже еду.
  С этими словами Петя положил трубку, собрался, нашёл ключи от машины и пулей вылетел из дома. Проходя мимо кухни, он краем глаза заметил сидящего там старика с хозяйкой квартиры. Женщина двинулась было в сторону Пети, с очевидным намерением пригласить на завтрак, но Пётр практически бежал, давая понять, что есть дела поважнее. Старик проводил его спокойным, заинтересованным взглядом.
  Место, куда прибыл Пётр, еще на подъезде скапливало вокруг себя серость, грязь, уныние и опустошение. Чем дальше двигался Петр, тем сильнее было ощущение, будто-то кто-то медленно выкручивал шкалу градиента в сторону края, приближаясь к повторяющимся цифрам восемьдесят. Вдоль разбитого тротуара с раскрошенными плитками и треснутым бетонным перилам, здесь и сям плелись, недавно весёлые и задорные, но уже помятые и осунувшиеся, люди из вытрезвителя. Переваливаясь на рытвинах, словно раскормленная корова, вдалеке ехал белый УАЗ с выцветшими синими полосами по бокам. Из окна задней дверцы, через решётку на Петю смотрел мужчина, лицо его было усталым и беспокойным. Встретившись с Петей взглядом, мужик вдруг состроил мерзкую гримасу, оголив окровавленные дёсны и нестройные ряды жёлтых зубов. УАЗ свернул за угол, указывая направления движения для Пети.
  Как только он вошёл в двухэтажное обшарпанное здание, к нему быстро подскочил Виталий, с рапортом по ситуации. Он заверил Петра Александровича, что журналюги не было, мужик тот в целости и сохранности, в чём Пётр Александрович может убедиться прямо сейчас, и что он, Виталий, готов оказать любую помощь. Петя же, поблагодарив Виталия за информацию, отказался от содействия, спросив лишь номер кабинета, в котором находится мужчина.
  - Мы хотели его сначала в СИЗО закрыть, ну... по привычке. А потом подумали, может оно лучше в удобстве, если мирно решать собираемся, - проговорил Виталий, с довольным видом человека, добросовестно выполнившим задачу.
  - Всё правильно, - холодно ответил Пётр. На лице Вити появилась хитрая улыбка.
  Петя, конечно, знал о внуке покойного ветерана. Это было его небольшой домашней работой, которую он сделал кропотливо, с прилежностью отличника. Папка, с нужными документами всю дорогу лежала рядом с кейсом, переданным Главе, и её содержание Петя знал назубок.
  Он, не без оснований, считал, всё, что касается переговоров, у него получается хорошо.
  'У каждого человека просто обязан быть талант в каком-то деле. Не может быть так, что все средненько и с натяжкой. Самая большая проблема в жизни - найти это дело. После этого уже ничего не страшно. Нужное дело даст тебе силы преодолеть любые неудачи, словно броня, защитит от нападок начальства или коллег, ведь ты будешь знать - я чего-то да стою и могу делать то, что другие не могут', - думал он.
  С собеседниками он встречался по большей части агрессивными, ведь они пытались отстоять свои права, деньги или даже свободу. Но врождённая спокойная манера речи, сочувствующее выражение лица, отсутствие какой-либо враждебности в позе или мимике, постоянно обезоруживало оппонента, который не успел понять, что был для Пети угрозой или препятствием. Выдохнув и прогнав в голове возможные варианты развития событий, Петя вошёл в кабинет.
   Там его ждал высокий, худой мужчина, лет не больше тридцати, с длинными волосами и в одежде из нездешнего магазина. Как и говорил Виталий, парень был цел, по крайней мере, без следов побоев, но с болезненным цветом лица. Синяки под глазами, впалые щёки, нервный сухой взгляд, были всего лишь последствиями легкомысленного образа жизни, но ни как ни работой Вити и его ребят.
  - Ну наконец-то, - воскликнул, подорвавшись со стула Патлатый парень, - а я всё думаю, чего они все здесь ждут? Без сиськи и шагу не могут ступить. Деревенщина совсем без мозгов.
  - Вы бы поаккуратнее с формулировками, - подходя к столу, за которым сидел парень, ответил Петя. - По моему опыту, жители глубинок очень не любят такого отношения.
  - Да мне плевать. Есть закон! - нарочито громко в сторону двери ответил Патлатый.
  - Полностью согласен, - подтвердил Пётр, -Давайте всё же познакомимся - меня зовут Терпелин Пётр Александрович...
  - Да мне плевать, - оборвал его Патлатый, - удостоверение есть?
  - Я не сотрудник органов, - ответил Петя, положив перед собой папку.
  - Тогда нам не о чем разговаривать. Хочу пода́ть заявление и прямо сейчас, потому что меня и так уже заставили долго ждать, - чувствуя всё большую уверенность выкрикивал Патлатый.
  - И всё же хочу поговорить с вами прежде, чем вы сделаете необдуманный поступок.
  - А-а-а, - протянул парень, усмехнувшись, - ты переговорщик. Ну так лучше бы ты сразу с адвокатом пришёл, защитничек.
  - Как я могу к вам обращаться? - не замечая нападок продолжал Петя.
  - Женя, меня зовут, Женя.
  - Евгений, - выдохнув продолжил Пётр, - могли бы вы изложить ваш вопрос?
  - Вопрос? Вопрос б..? - вырвалось ругательство, на которое Петя лишь покачал отрицательно головой, - вы, ты и вся ваша гоп-компания, убили деда моего. Строительство прошло с нарушениями, да и не было его толком. Я...я всё про вас знаю, ясно? Я любил деда, он меня с пелёнок воспитывал, а вы убили его!
  Патлатый бросил полупрозрачную папку на стол перед Петей: - Здесь всё есть.
  - Не сто́ит сыпать впустую обвинения в стенах органов правопорядка, - спокойно ответил Петр.
  Он прекрасно знал, какое действие оказывает спокойный тон и официальные формулировки на такого рода людей, - если вы дадите мне сказать, я поясню причину своего прихода сюда.
  - Да не нужна мне причина твоя, - немного добавив красного цвета к бледному лицу, не сдавался Патлатый.
  - Очень зря, а ведь я пришел вам помочь, и даже очень, - начал постепенно переводить диалог в нужное ему русло, Петя, - и я бы даже сказал, что я единственный, кто может это сделать на взаимовыгодных условиях.
  - Мои будут условия, понятно?
  - Я так не думаю, - заключил Петя и решил, что надо бы со всем этим кончать, так как трясущееся под столом колено раздражало его всё сильней, и он начал проигрывать в голове вариант, где выходит за дверь, зовёт в кабинет Виталия, и просит научить наглеца приличному поведению. Но несмотря на то что человек перед ним в высшей степени поганый, часть его слов были правдивы, поэтому, собравшись с мыслями, он продолжил.
  - Вам компроматик то, кто собирал? - Петя ткнул пальцам в сторону документов на столе, - Олег Васильевич, полагаю, - Патлатый заглох на полуслове.
  - Да, по глазам вижу, что он. Ну так он больше так не будет. Его понять можно, столько дочек..., дочерних компаний, - пояснил для резко замолчавшего Евгения, Пётр, - столько имён, столько названий. Понимаю, что какую-то мог и не узнать. Знал бы он, под кого копает, делать такую глупость не стал. Мотивы ваши, я, конечно, понимаю. Такой долг... у-ух, - протянул Петя, - Но, Евгений Анатольевич, азартные игры до добра никого не доводят, вы же понимаете? Понимаете, - утвердительно произнёс Петя, - а остановиться не можете.
  - О...откуда вы..., - заикаясь пробубнил паренёк.
  - Знаю, - закончил за него Петя, - о, да я всё о вас знаю. Например, что по всем долгам вы должны порядка одного миллиона двухсот восьмидесяти тысяч, или что Андрей Викторович Белов, по кличке Уголь, начисляет вам ежемесячно проценты за просрочку, и сейчас, Андрей Викторович, ищет вас в столице, надеясь либо забрать долг, либо доходчиво объяснить, что нужно выплачивать вовремя, понимаете? - Патлатый безропотно качнул головой, - Но ищет он ни там. Ведь ему и в голову не могло прийти, что вы, Евгений Анатольевич, соберётесь нажиться на смерти собственного деда, которого, к слову, не навещали никогда, после отъезда из этого города двадцать пять лет назад. И будь он вам действительно так дорог, вы бы наверняка приехали чуть раньше, а не после того, как разузнали про возможную компенсацию от Олега Васильевича. Как вы считаете, Евгений Анатольевич? - Петя бросил взгляд на скукожившегося, ставшего полупрозрачным, человека напротив, - Андрею Викторовичу, сто́ит узнать прямо сейчас, где вас искать? - с этими словами Петя достал телефон и открыл его, для набора номера.
  - Нет, нет, нет, - засеменил к выходу Патлатый, - всё понял, всё понял, я поехал, куда-нибудь подальше, вы меня больше не увидите.
  - Очень на это надеюсь, - устало качнул головой Петя, - звонок я пока отложу. И ещё, Евгений Анатольевич, - тенеобразный замер в проходе, - никаких репортёров!
  Патлатый коротко кивнул и полетел по проходу, словно приведение.
  Петя ещё раз выдохнул, достал сигарету и закурил в окно, наблюдая, как из дверей центрального выхода, спотыкаясь, выпала его очередная решённая проблема. У перехода Патлатого попробовала перехватить какая-то девушка, но он отмахнулся от неё, словно от прокажённой, и побежал в сторону припаркованной машины. Девушка подняла глаза в сторону окна и, стараясь разглядеть фигуру, сильно прищурилась и вопросительно подняла руку в сторону Патлатого. Петя, пустив струю дыма, непонимающе пожал плечами вверх.
  
  Через секунду после того, как Петя сполз с карниза, в комнату залетел Виталий.
  - Что здесь у вас произошло? - непонимающее крикнул он, - этот бедолага словно мертвеца увидал. А так орал вначале, я уж думал заглянуть сюда, напомнить ему про то, где он находится и с кем разговаривает. Здесь ещё эта девка.
  - Все вопросы урегулированы, проблема решена, - спокойно ответил Петя, складывая документы в портфель, - молодой человек понял свою ошибку.
  - Ещё бы, ну как быстро-то? Обычно дольше брыкаются, когда наживу чуют.
  - Не в этот раз, - ответил Пётр и быстрым шагом направился к выходу.
  - Вас может подвести? - услышал он вслед.
  - Нет, Виталий, спасибо, я как-нибудь сам.
  - Ага, как знаете, Пётр Александрович.
  Как только Пётр пропал за поворотом этажа, Витя быстрым движением выхватил свой телефон и принялся с кем-то беседовать. Сначала с довольно волнительным выражением лица, но вскоре поза его стала более непринуждённой, лицо просветлело, как от неожиданно пришедшей гениальной мысли.
  Петя хотел как можно быстрее покинуть этот неприятный ему район. В голове его крутилась мысль 'как здорово было бы щёлкнуть пальцами и переключить жизнь на тот момент, где А. В. поздравляет меня с успешно выполненной задачей, а единственные заботы впереди - это как расставить в новом кабинете мебель. Как же прекрасно перейти сразу к части, где этот город вспоминается с усмешкой, а мужчина, смотрящий ему вслед, всплывает лишь далёким и несуразным образом, имя которого всё крутится на языке. Однако, жизнь торопиться не спешит, она вообще дама неспешная. Такое ощущение, что наслаждаться трудностями и невзгодами ей нравится куда больше, чем счастьем и спокойствием. Никому ещё не удавалось сильно зажмуриться, представить желаемое и чудесным образом в этом желаемом очутиться. По каким-то непонятным для нас правилам, нужно обязательно пройти напряжённые диалоги, нервные ситуации, неприятные знакомства и ещё много-много всего. Может без них и никак, но обязательно ли всё должно быть именно так?'
  Петя кинул взгляд вперёд к машине, и тот факт, что перед ней стояла та самая девушка, которая пыталась остановить Патлатого, его мгновенно вернул из абстракций в нашу реальность. Вот что-что, а спорить сейчас с очередным мнимым борцом за справедливость, он точно не хотел.
  Придумывать аргументы, кидаться неоспоримыми фактами - всё это он, конечно, умел, но так сильно не хотел этого делать, что подумал на секунду о том, чтобы развернуться и предложить всё же Виталию себя подвести.
  Обдумывая пути отступления, он не заметил, как слева взвизгнули колёса огромного чёрного тонированного автомобиля, который с шумом остановился прямо перед ногами Пети.
  Из тачки вылетели два молодца, которые быстрыми профессиональными движениями скрутили Пете руки и закинули в салон. Петя даже немного вздохнул с облегчением. 'Покушение, отлично!' - подумал он.
  Петя бывал уже в таких ситуациях, и многое что сейчас случится, ему было понятно. Он знал, хотели бы убить - убили, поэтому за жизнь пугаться пока не нужно. Сопротивляться и кидаться именами сейчас тоже не стоит, потому что ребятки выполнят свой заказ так или иначе. Есть резон говорить только с тем, к кому его привезут, так что просто едем и неважно куда. Через окно он успел посмотреть на стоя́щую рядом с его машиной девушку, её, проехав слишком быстро по луже, машина похитителей обдала грязью и дождевой водой. Петя ухмыльнулся - день был мерзким не только у него.
  Ехали далеко. Город проскочили незаметно: автомобиль не замечал ни перекрёстков, ни светофоров, ни даже пешеходов. А вот разухабистую сельскую местность так быстро не проедешь. У Пети мелькнула мысль, что плохие дороги были и остаются главным регулировщиком скоростного режима в стране. Машина хоть и была выбрана под стать подобным путешествиям, не могла перепрыгнуть через двухметровые рытвины, заполненные к тому же болотистой, скверно пахнущей, застоялой водой. В салоне молчали, видно, что задача дело делалось не в первый раз. Мужчины были лысые, у двоих виднелись на шее и пальцах наколки, те, что сидели по бокам от Пети, смотрели исключительно вперёд, а те, что спереди, изредка посматривали на спокойное, даже слегка довольное лицо Пети, в зеркало заднего вида.
  Наконец, замаячил конец пути. Признаки приближающейся резиденции были снова налицо, как и в случае с центром города: резко лес стал редеть, дорога сменилась с грунтовой на довольно добротно уложенную гравийную, завиднелся высоченный забор со шпилями и автоматическими резными воротами. Въехали быстро, на посту охраны дежурили ещё несколько похожих по внешнему виду мужчин, но уже с автоматами через плечо. Петя насчитал всего лишь четыре камеры наружного наблюдения, что говорить, глубинка. Несмотря на то что волноваться особо было не о чем, всё же Петю беспокоил настрой человека, который фактически управлял районом, а может быть и всей областью. Лишние конфликты или недопонимания были не к чему. Первое могло, так или иначе, закончиться для него печально, второе, привести к ещё одной командировке в здешние края. Ни то ни другое его не устраивало.
  По приезде мужчины, похитившие Петю прямо от отдела милиции, стали чуть более расслабленными, приняли свободные позы и перекинулись парой фраз между друг другом. Дверь Пете открыли все же молча, сказали идти следом. Короткий осенний день стремительно преодолевал свою середину, забирая с собой так недолго радовавшее промёрзшую землю солнце, нагоняя ещё большую тоску и желание закончить дела как можно скорей. Но Петя заранее знал, что быстро не получится.
  Его провели вглубь участка. Шли через загоны с животными, в основном дикими, вероятно, редкими, слева от них на огромном дереве висели над землёй клетки с птицами. Чуть дальше виднелись мишени тира и тёмно-зелёное массивное сооружение, в котором, по всей видимости, хранилось оружие. Где-то вдали был слышен топот копыт и ржанье лошадей.
  Приближаясь к задней части двора, Петя всё отчётливее слышал гул разговоров мужчин, выкрики, смех, звон рюмок и остальные прелести, сопутствующие застолью.
  Задний двор был отгорожен частоколом, на манер построек времён древней Руси, в центре были ещё одни ворота, отделявшие пиршество от остальной части коттеджа.
  Распахивались они шумно, так что все сидящие за длинным, деревянным столом, обернулись и на секунду замолчали. Но затем человек, сидящий в центре, подал знак, и все быстро вернулись к своим обсуждениям. Петю усадили напротив, сразу поставили рюмку, налили мутноватую жидкость. Он сделал жест рукой, отказавшись пить. С минуту мужчина напротив внимательно разглядывал его, не произнося ни слова.
  - Ну, здравствуй, Пётр Александрович, - раздался тяжёлый бас с хрипотцой. - Ты не серчай, что мы тебя так сюда привезли, знаешь - если увидят, что представитель Организации, да с таким вот контингентом якшается, могут быть разговоры неважные, не нужные, - Пётр коротко качнул головой, - а так всё шито крыто, можешь потом даже заявления на нас для приличия написать, - сказав это, мужчина ухмыльнулся и выпил залпом рюмку.
  - Меня зовут Виктор Валентинович, я здесь вроде как руковожу.
  - Здравствуйте. Я знаю это, Виктор Валентинович.
  - Хорошо, - протянул В. В. - А знаешь, зачем я тебя сюда привёз?
  - Думаю, что тоже знаю, - отвечал Петя спокойно. Он не волновался в подобных ситуациях. Колено под столом оставалось спокойным. Порой Петя сам удивлялся, почему он не тушуется перед действительно опасными людьми и заикается во время заседаний на работе.
  Виктор Валентинович посмотрел на Петю изучающее:
  - Ага, поведай-ка мне.
  - Очевиден интерес в текущем деле о смерти ветерана от обрушенной крыши, которую возводила компания, имеющая отношения к вашему легальному бизнесу, официальные доходы от которого, идут на финансирования следующих, а также фигурировали в предыдущих выборах. Отследить цепочку нетрудно, и если вину призна́ют, придётся не только думать о новом чистом источнике доходов, но и оправдывать уже существующий союз.
  - М-да, мелкая муторная возня, - продолжая смотреть в упор на Петю, процедил мужчина, -надеюсь, скоро от неё избавимся.
  - Также вы наверняка хотели бы убедиться лично, что Александр Валерьевич прислал человека компетентного и заинтересованного в тихом и быстром урегулировании вопроса. Ну и привет передать, - решил разрядить претенциозный монолог Петя.
  Какое-то время Виктор Валентинович просидел молча, смотря одновременно на Петю и сквозь него. Лицо его было расслабленным, немного уставшим.
  - Проницательный ты человек, Петр Александрович, но я тебя слегка поправлю. Я прекрасно знаю, какого специалиста прислал мне Александр Валерьевич, знаю, как быстро, ловко и без лишней пыли он решает конфликты. Про приветы то, их передать, конечно, надо, здесь не поспоришь, но затея моя основная не в этом. Мне хотелось, - и здесь мужчина немного наклонился к столу, - поговорить.
  Петя слегка опешил. Были у него странные ситуации с управляющими на местах: то целый автобус женщин привезут, то гору наркотиков предложат, бывало даже, что привозили смотреть, как кого-то заживо закапывать собираются за кражу денег из общака, которую он обнаружил, но чтоб поговорить, это что-то новенькое.
  - Да, поговорить хотел с человеком, который, так сказать, с большой земли. Мне одно только интересно. Не то, что сейчас обсуждается там, наверху, некуда колесо катится, эти сплетни мне не нужны. Понимаешь? Ты выпей что ли.
  - Боюсь, я откажу.
  - А ты не бойся. Я же тебя тайны корпоративные разглашать не прошу. Мне интересно просто, как это у А. В. всё так устроено, что он из этаких вот посиделок, - мужчина обвёл рукой гудящую толпу, - состряпал настоящую, взаправдашнюю, легальную Организацию. Масштабы же колоссальные. Вы же там, как брокеры какие-то, деловые, в пиджаках с галстуком, всё как надо. Занимаемся вроде бы одними делами, меня общество осуждает, а в вас будущее видит, покровительство, защиту. Как это всё так получается?
  От такого сравнения у Пети слегка закружилась голова. В первые секунды мысль, что этот мужик, сравнивает свою и Петину работу, серьёзно разозлила его. Всё равно что сравнить работу наёмного убийцы и патологоанатома. Оба, так или иначе, режут людей, только один из них имеет дело с результатом работы другого, и препарирует он уже мёртвых. Но вот только Петя сегодня был в шаге, чтобы зарезать живого человека всего лишь одним телефонным звонком, он не блефовал. Граница здорово размывается, если подумать. Петя опрокинул рюмку.
  - Во-о-о, протянул Виктор Валентинович, - другое дело. Ну как, расскажешь, какие у тебя по этому поводу мысли? Я вот думаю, всё дело в обыкновенном человеческом страхе. А? Разве нет? Да не в том страхе, не смерти, нет, в другом. Смерти то они как раз не фига не боятся. В страхе облапошиться, жизнь свою за зря прожить, подвести семью, быть не понятым, быть никак все. Вроде как у человека сколько возможностей? Миллион. Хочешь, врачом будешь, хочешь - журналистом, хочешь учи языки да заграницу вали. Но всё это риск. Оправданный? Да чёрт его знает. Получится у тебя что-то? Да может не сгодишься ты там никому. Вот они и боятся - что люди скажут, когда приползёшь домой к бабке, поджав хвост? А скажут только одно - нечего было выкобениваться, умней всех себя возомнил, вот ещё. И это самое страшное для них. Представляешь? Поэтому идут тропой протоптанной, проверенной. Туда, где взглядов косых поменьше и жопа в тепле. И тогда скажут - ну, спился Петька в сорок лет, ну ничего, зато работал честно, как все, Наш человек. Вы в вашей Организации эти ориентиры, так сказать, даёте, а лишние отсекаете. Грамотная структура, ничего не скажешь, - В. В. внимательно следил щёлками глаз из-под пышных бровей, как Петя выпивает ещё один стакан, после его слов. Лицо его было сходным с бегемотом, склонившемся у водопоя: обвисшие щёки, близко посаженные глаза, даже голос его, с раскатистым басом был каким-то животным. Многие считают бегемотов довольно неуклюжими и безобидными. На самом деле они одни из самых опасных хищников.
  - Настойка хороша, правда? Только от неё бывает, из-за стола не можешь выйти - ноги не слушаются. Кто-то из моих её назвал 'Неваляшка'. Мол на месте качаешься, а дальше идти тяжело, - продолжил бегемот, издав смешок, похожий на эхо в колодце.
  После недолгого молчания, икнувший Петя поднял глаза на В. В.
  - Вы, Виктор Валентинович, хорошо страхи людские расписали, доходчиво, - ответил он, - но я не совсем с вами согласен. Во-первых, возможности эти они не видят в упор, они их чураются. Во-вторых, ка-а-аждый, - Петя почувствовал, как понемногу перестаёт слушаться язык, но продолжил, - я уверен, абсолютно любой так называемый наш человек в любую секунду готов плюнуть на всех этих 'своих', развернуться к ним спиной, и делать то, что ему велят, покажи ему хоть небольшой намёк на хорошую жизнь. В чём эта хорошая жизнь заключается? Вот это вопрос. Ведь мы за полвека и воспитанными идеалами социалистами были и жили хорошо, бунтарями свободными были, и вроде тоже хорошо, потом бандитами и ворами стало модно быть, и это тоже была 'Хорошая жизнь', о ней мечтали и в песнях воспевали. О как. Теперь вот мы бизнесмены, не удивлюсь, если спираль закрутится снова. И что им всем надо? Страх это? Может быть, Виктор Валентинович, может быть. Но я чувствую, будто бы должно быть что-то ещё. Вот вы как с этим страхом поборолись? - В. В. задумчиво отвёл взгляд, что было ему совсем несвойственно - а я вам и так скажу. Судя по тому, что вы про людей говорите, про близких, какой они крест на человека накладывают. Думаю, вы из детдома. Вам привязанность эта далека, вы её за слабость и страх принимаете. Разве нет? - Петя на какой момент подумал, что переборщил с гостеприимством, когда лицо В. В. резко почернело, стало ещё больше став похожим на нечеловеческое, звериное. В последний момент В. В. улыбнулся странной скривившейся улыбкой, будто выдернув себя из грозных дум.
  - Мд-а-а, - нараспев протянул он, - Хороши кадры Александра Валерьевича, ничего не скажешь. Вы там в центре вопросы решаете другие и по-другому, сразу видно. Спасибо, что выслушал Пётр Александрович, и спасибо за честный ответ. Я б ещё с тобой обязательно посидел так, да дела, сам понимаешь. Давай-ка с тобой на посошок опрокинем, да я, пожалуй, отпускать тебя буду.
  - Спасибо, Виктор Валентинович, очень было приятно.
  Мужчины обменялись рукопожатиями и опорожнили стаканы.
  - А, чуть не забыл, - В.В. резко шлёпнул рукой по лбу. А 'привет'. Без презента не отпущу, - В. В. подозвал к себе присвистом одного из людей за ближним столом. Человек во всём черном наклонился к хозяину, тот что-то прошептал ему на ухо и машинально показал рукой направление движения. Подчиненный удалился, вернувшись через минуту с футляром в руках.
  - Это, - начал Виктор Валентинович, открывая коробку, - настоящее произведение искусства немецких оружейников.
  Петя увидел в открытом сером футляре со стёртой гравировкой натёртый до блеска пистолет.
  - Прекрасное, рабочее оружие. Я тебе в него даже пару патронов вставил, чтоб ты оценить смог.
  - Я оружие не использую, - попытался отпереться Пётр.
  - Да хорош тебе, это же классика, пистолет Люгера. Лучшее оружие второй мировой. Мы нашли его в каких-то раскопках полей сражений, здесь у нас, в степях. В музее спец сказал, что из него чуть ли не разу не стреляли, а подарен он, судя по надписи на коробке, которую мы стёрли, чтобы не смущать А. В, самим Гитлером.
  Петя знал, что отпираться смысла мало, проще как можно скорее довести дело до благодарностей за приём.
  - Спасибо за оказанную честь, Виктор Валентинович, - уже заплетающимся языком произнёс Петя, - я думаю, Александр Валерьевич будет очень рад такому презенту. Насколько я знаю, он очень любит охоту и стрелковое оружие.
  Виктор Валентинович посмотрел на Петю пронизывающим взглядом, мол 'не выкинешь ли ты мой подарок прямо за забором'.
  - Вы уж, Пётр Александрович, сделайте милость, довезите презентик. Понимаю, что А. В. уже ничем не удивить, но вещь действительно редкая, коллекционная.
  - В обязательном порядке, Виктор... Валентинович, - икнув сказал Петя, кладя оружие в портфель, который всё это время стоял на скамейке рядом.
  - Ну хорошо, пойдёмте, что ли.
  Петя был несказанно рад окончанию посиделок, хоть и водка в его крови требовала продолжения мероприятия. Хозяин места решил проводить Петю к авто самолично и пока они шли, рассказывал о своём хозяйстве.
  - Здесь у меня значится небольшое сафари, - с гордостью говорил он, - тигр у меня имеется и рысь, девочка. Есть тир со складом оружия, мы же сейчас всё меньше стреляем, надо чтобы руки помнили, сам понимаешь. Петя зачем-то кивнул, - иногда для поддержания тонуса, можно и по живым пошмалять или по уткам - глянув на недоумевающее лицо Пети, Виктор Валентинович хихикнул, - шучу я, зачем мне утки, - раздался смех со стороны свиты, - ну А. В. передайте, что балаган мы здесь не разводим, если только не особые обстоятельства. Кстати, о них, есть у меня псарня небольшая, - мужчина показал направление в сторону здания, представлявшее собой крытый железом ангар, из которого резко раздался лай собак, по звуку, огромных размеров, - пойдём-ка посмотрим, чего они там.
  Они подошли к зданию, из которого доносились странные звуки. Вечерело, улицу уже обволакивало мягкой дымкой осеннего холода. Где-то рядом точно была река, поэтому можно было увидеть, как стелется морозный покров на зелено-жёлтую траву. Резко зажглись фонари по всему участку. Место приобрело невероятно таинственный вид. Подсветка была даже у окон и вдоль каждой дорожки, которые прямыми ровными линиями расчерчивали весь участок. Петя зашёл сразу после В. В. оглядываясь по сторонам и щурясь от резкого света. Когда он повернул голову в сторону правого дальнего угла, он резко начал трезветь от увиденного.
  - Какого чёрта? - выкрикнул Петя, - Виктор Валентинович, мы же обсуждали этот вопрос.
  На стуле, в окружении клеток с животными, которые больше напоминали волкодавов, чем обычных собак, сидела привязанная к стулу девушка. Волосы её были растрёпаны, рот заклеен, а руки и ноги связаны накрепко бечёвкой, которая впилась в уже слегка посиневшую кожу. Петя резко повернулся и вышел из ангара.
  - Когда это мы обсуждали? Не помню такого, - выйдя вслед за Петей, сказал В. В.
  - Но ведь Виталию я говорил, что журналистку мы трогать не будем, чтобы не поднимать шумихи. Чёрт, да она, наверное, моё лицо видела.
  - Ты меня с шавками административными не сравнивай, они по своим правилам играют, мы по своим. Лицо она может твоё спокойно видеть, всё равно никому не скажет.
  - Да какие ещё правила, есть указания от Александра Валерьевича, сделать всё быстро и без шума.
  - Лично таких указааний не получал, - ответил В. В, - сдались мне эти у-ка-за-ни-я, - В. В. произнёс по слогам это слово, будто бы передразнивая Петю, - относились именно к тебе Пётр Александрович.
  - Нет, они относятся ко всем нам. Неужели вы не понимаете всю серьёзность положения? Её будут искать, приедут другие, начнут спрашивать больше, вы что весь журналистский отдел решили убить?
  - Нет, только эту шибко пытливую мадам. Знаешь ли ты, Пётр Александрович, что она таки нашла подход к внучку старика? Знаешь, что этот идиот передал ей весь компромат, собранный, кстати, у вас в столице под носом?
  - В этом нет ничего страшного, послезавтра заседание, у неё не было никаких шансов успеть приобщить что-то к делу. Так, - попытался сделать приказной тон Петя, - вы её сейчас же отпускаете, и я, по доброте своей, ничего не расскажу А. В. о вашей выходке.
  - Послушай, сынок, - сбросив доброжелательное выражение лица спокойно продолжил атакующий бегемот, - это земля моя, понял? Сколько себя помню, все свои проблемы я решал сам. Твои деятели пришли в наш бизнес только чтобы бабло грести, да за жопы свои трястись, а на нас им срать. Я обходился без приказов А. В. тридцать лет, вот ещё столько же собираюсь обойтись. Виктор Валентинович развернулся и зашёл обратно.
  Петя остался стоять, как вкопанный, пытаясь на пьяную голову придумать, что сейчас он может предпринять. Он и раньше чувствовал себя словно контролёр, проверяющий билетики - может действовать только, если кто-то нарушает регламенты или приказы, в противном случае его руки связаны. Но нарушает ли сейчас правила В. В. или действует в общих интересах и нужен ли ему вообще билет? Если бы Петя сидел, колено обязательно бы начало трястись. Он минуту покружился на месте, потом быстро направился обратно в ангар.
  Внутри вокруг стула собрались несколько охранников В. В. Тот сам присел на корточки напротив девушки.
  - Ты не переживай, мучить мы тебя не будем, издеваться тоже, у них - В. В. махнул головой в сторону мужчин, - своих шлюх хватает. Хотя ты ничего, жалко даже немного.
  Девушка замычала и начала дёргаться, пытаясь выбраться из сковавших её пут.
  - Бойкая, - сказал В. В. подняв голову в сторону охраны, те в ответ рассмеялись.
  - Послушайте! - остановившись сзади В. В. сказал Петя, - Вы совершаете ошибку. Эта журналистка куплена Александром Валерьевичем уже очень давно. Она не собиралась принести нам вреда, она лишь должна была выяснить, что есть сейчас у внука деда, и насколько информирован Олег Васильевич Шакалин, бывший сотрудник нашего отдела, который этот компромат собрал. Наши дороги пересеклись случайно, в основном из-за срочности проводимых меропри...ятий, - Петя слегка икнул, - теперь вы понимаете? Одно дело убить рядовую журналистку, другое - человека Александра Валерьевича, который к тому же обладает нужной для него информацией.
  Виктор Валентинович встал, посмотрев сначала на Петю, потом резко повернул голову и обратился к девушке.
  - Это правда? - наморщим широкий лоб, спросил В. В. Девушка судорожно закивала головой.
  - Сдаётся мне, что вы, молодой человек, придумали это только что, дабы спасти особу, - В. В. начал говорить специально в духе диалогов из фильмов про мушкетёров, так показывая наивность поступка, - я так думаю, чтобы не тянул вас вниз тяжкий груз вины или, - здесь тон В. В. резко изменился, - потому что яйца ещё не отрасли принимать серьёзные решения, а?
  - Это правда, а теперь отпустите её.
  - Боюсь, что меня не так уж просто надуть, Пётр Александрович. Мне нужны подтверждения вашим словам. И причём от самого́ босса.
  - Это невозможно, вы знаете. Александр Валерьевич не носит мобильных телефонов. А если и носит, номеров никто не знает.
  - Что ты хочешь мне сказать, что вы никак не поддерживаете связь? Бред!
  - Способ есть, - подумав ответил Петя, - в моей машине есть канал связи для экстренных ситуаций. Я могу позвонить А. В. но вам надо отвести меня.
  - Хорошо, валяй, - подав знак рукой охране, ответил В.В.
  - Девушка поедет со мной, - подойдя ближе сказал Петя, - у вас здесь толпа мужиков пьяных, и собаки размером со слона. Она поедет со мной.
  - Ещё чего. Я сказал, мы издеваться не собираемся, или тебе моего слова мало?
  - Ваше слово не исключает случайно открывшейся клетки. Да, и, Виктор Валентинович, если информация не подтвердится, куда мы денемся из вашего города?
  Капля лести или выпитая настойка расслабила бдительность В. В. Он ещё раз посмотрел на журналистку: у девушки от слёз и пота промокла блузка, оголив часть груди, её трясло, в растрёпанных волосах торчали сухие листки берёзы. Один из охранников, смотря сверху, довольно наблюдал за картиной.
  - Ладно, хрен с тобой, езжайте, развяжи её, - бросил В. В. в сторону подручных, затем подозвал одного к себе. Они перекинулись парой фраз, которых было неслышно за лаем прыгавших на решётки клеток собак, снова активизировавшихся из-за начавшейся непонятной для них суеты.
  Подойдя к машине, Петя открыл заднюю дверь джипа, пропуская девушку вперёд и подав руку, чтобы помочь взобраться на высокую ступень. Она взобралась сама, намеренно проигнорировав предложение помощи. Петя был для неё таким же преступником, как все остальные здесь присутствовавшие. От его попытки спасти ей жизнь ничего не поменялось. Петя, качнувшись, полез за ней в салон. На передние сидения сели те же мужчины в чёрном, что и привезли Петю сюда.
  Машина петляла по разбитым просёлочным дорогам с бешеной скоростью, салон то раскачиваясь, как лодка, то трясясь, словно отбойный молоток, выжимал из изрядно выпившего Пети последние крупицы трезвого мышления. В какой-то момент он почувствовал спазм где-то под грудь, потом картинка стала мутной, а звуки расплылись, как масляные круги на воде.
  - Да что с тобой такое, - прошептала девушка, - не смей вырубаться, что же ты за мужик такой? Совсем пить не умеешь.
  Петя посмотрел на неё пустыми глазами, и его тело содрогнулось от рвотного позыва.
  - Остановите! Ему плохо! - выкрикнула журналистка, - вы что, оглохли?!
  Машина встала на опушке леса. Петя вывалился из салона, как мешок картошки, отползая к ближайшим кустам. Он мельком услышал, как девушка обращается с какими-то вопросами к охранникам, а потом идёт к нему. Она наклонилась над ним и дала тряпку, пахнущую машинным маслом. Петя схватил её и резко нагнулся обратно.
  - Да за что мне всё это? Помогите, эй! - крикнула журналистка в сторону сидевших в авто мужчин. Они не среагировали. - Прекрасно! - воскликнула девушка, - всё должна делать сама.
  Она подняла Петю, который опёрся на её плечо всем весом, хорошо, что вес этот был совсем не большой. Держа грязную тряпку у рта, он промямлил слова благодарности. Из машины протянули воду.
  Петя взял бутылку, сделал пару глотков, остальное полил себе на лицо.
  - Простите, меня часто укачивает, - буркнул он.
  - Да плевать, главное - дальше что-то придумай, - заталкивая его в машину, прошептала девушка.
  Дальше ситуация с доро́гой сильно не улучшалась. На одном из поворотов Петю качнуло, и он с силой опрокинулся направо, упав на что-то мягкое, и уснул.
  Она растолкала его, как расталкивает спящего на посту солдата офицер, требовательно и жёстко. Петя ни сразу пришёл в себя, и осознав, что последние несколько часов были не сном, скривил гримасу смертельного разочарования.
  - Вот ваше авто, - начал один из охранников, - звоните.
  Петя, не в состоянии пререкаться, молча открыл машину, повозившись как можно дольше в карманах ища ключи. Сел на переднее сидение, поднял трубку и начал набирать номер, который он вспомнит в любом состоянии.
  После гудков из телефона послышалось вполне доброжелательное:
  - Да, Петь, что такое? У меня мало времени.
  - Алекс... Александр Валерич, у меня тут накладка произошла с местным управляющими, нужно ваше вмешательство.
  - Какая ещё накладка? - резко сменившимся тонов спросил А. В.
  - Меня, то есть нас... Вы помните Шакалина?
  - Конечно, помню.
  - Так вот, со мной сейчас человек, который обладает информацией..., - Пётр уже привычно содрогнулся, - об источниках этого человека.
  - Что? Пётр, ты в своём уме? Ты чем там вообще занимаешься? Ты что, пьян?
  - Мне пришлось выпить, Александр Валерич, совсем немного, дело не в этом. Есть определённые обстоятельства, собственно...
  Мужчины в чёрном начали переглядываться. Один из них повернувшись достал телефон.
  В следующий момент, открыв дверь машины, на колени к Пете упала журналистка, выхватив телефон из его рук. Непонятно, находилась ли она рядом всё это время или поняла плачевность положения на расстоянии.
  - Здравствуйте, - резко изменив голос на более высокий и какой-то бестолковый, начала она, - вы нам не поможете? На нас с Петечкой какие-то бугаи наехали. Представляете? Мы просто отдыхали, никого не трогали, ну если только Петечка им сказал что-то. Они нам тут угрожают, убить даже хотят. Что нам делать? Петя сказал, вы все решите.
  - Так, - послышалось из телефона, - ну кобелина, загулял! Мадам, передайте трубочку этим вашим 'бугаям', а 'Петечку' отправьте сейчас же спать.
  - Непременно, - ответила девушка и протянула трубку второму оставшемуся охраннику.
  Тот её не взял и подозвал другого, который всё это время говорил в стороне. Второй быстро ответил. Стоял молча. Из трубки слышался спокойный и уверенный голос Александра Валерьевича. В конце громко прозвучало 'Всё понятно?'.
  - Держите, - охранник передал телефон, затем оба мужчины быстро пошли к своей машине.
  Петя дёрнулся было с оправданиями к аппарату, но там уже слышались короткие гудки.
  Когда машина уехала, на улице осталась лишь непреступная тишина глухих улиц окраины захудалого городка. Без светящих ближним светом фар машины, наступила кромешная темнота. Ни одного фонаря или проблеска света на километры во все стороны до конца горизонта. Петя поднял голову вверх и выпустил короткую струйку пара изо рта. Он быстро трезвел.
  Сверху на него уставились раскалённые иголки звёзд, они пронзали спокойствием и тоской. Петя и забыл, как много бывает на небе это холодного, безразличного света. Захотелось курить.
  - Зря вы меня спасли, - вдруг из неоткуда, раздался голос журналистки.
  - Да уж, зря. Вы меня, кажется, работы лишили.
  - Я ведь действительно 'обладаю информацией', - продолжила девушка.
  - Может быть, и так, но это ничего не изменит, - ответил Пётр, шаря по карманам.
  - Нет, изменит. Всё когда-то изменится. И всё тайное станет явным.
  - А вот это чистейшая правда, - обрадовавшись последней сигарете в пачке, произнёс Петя, - всё действительно когда-то измениться. Но вот в какую сторону? В лучшую? Сильно сомневаюсь. Да и лучшая это сторона для кого? Тоже неясно.
  - Для всех!
  - Бред. Для всех не бывает. Вы социалистка? - серьёзно спросил Петя, выводя из себя девушку этим еще больше.
  - Для вас то уж точно лучше не станет. Люди все узна́ют, и все поймут.
  Петя повернулся в сторону голоса. Он слышал в нём пережитый в последние часы страх, видел, как плечи дрожат на промозглом осеннем ветре. Девушка сильно потрясена и сейчас просто хотела задеть обидчика любыми способами.
  - И это совершенная правда. Люди постоянно все узнаю́т и понимают. А потом принимают. Эта страна - чемпион мира по прохождению стадий принятия. Иногда, мне кажется, можно прямо на федеральном канале рассказать всё, что мы творим каждый день, и ничего ровным счётом не поменяется. Через какое-то время раскаты праведного гнева сменятся торгом и растворятся в болоте бесконечных государственных праздников.
  - Вы психопат. Почему вы меня спасли? Зачем?
  - Это неважно. Можете считать, что у меня обострённое чувство справедливости.
  - Справедливости? - у журналистки вырвался нервный смешок, - да вы занимаетесь самым беспринципным и гнусным делом в мире: постоянно прикрываете ложь чиновников, подкупаете ответственных лиц, нарушаете закон, да ещё бог весть что делаете, наверное, даже убиваете непокорных.
  - Так, ну раз вы тоже меня спасли, я всё-таки отвечу, дабы расставить точки. Кстати, странно, что меня пришлось спасать, я ведь полностью пришёл в себя. Почему я так тушуюсь перед Александром Валерьевичем? Может он и правда... Ладно, я отвлёкся, - девушка смотрела на Петю, как на ненормального, вырвавшегося из психиатрической, но безобидного, небуйного.
  - По поводу всех нелицеприятных слов в мою сторону. Вас, я, конечно, переубеждать не собираюсь, но позицию свою обозначу. Предположим, что все те вещи, что вы назвали, я делаю. Кроме убийств. Но позвольте заметить, если ваше 'ответственное' лицо берёт взятки, то какое же оно ответственное? Чиновники же врут в основном тогда, когда по глупости не знают, какую часть правды можно сказать, им это нужно разжёвывать. А вот по поводу закона, вы не правы на все сто, и скоро сможете убедиться в этом. Закон, какой бы податливый бесполезный костлявый он ни был, будет соблюдён. По большому счёту, я посредник в решение проблем, и я нужен этим людям. Без меня они начинают творить несусветную глупость. Моя обезличенная натура помогает урегулировать вопрос без эмоций, с минимумом крови, конфликтов и порой, настоящих междоусобных войн. Я дипломат.
  - Вы мерзость! - ответила девушка, подняв бровь в удивлении от услышанного.
  - Ну, как скажете. Зайти не хотите? - Петя жестом показал вход во двор, - на улице холодно.
  Девушка, не удостоив ответом, развернулась и пошла в направлении центральных улиц.
  - Я бы на вашем месте не ходил по этим тропинкам в одиночестве. А ещё лучше, уехал бы прямо сейчас и никогда больше не возвращался.
  - Вы никогда не будете на моём месте, - послышалось из темноты.
  Петя, не найдя больше слов, качнул головой и зашёл во двор. Там царило спокойствие размеренной деревенской жизни. Все проблемы в таких местах казались решаемыми, заботы пустыми, вчерашними. Безопасный островок в океане страстей и безумия.
  - Хорошая девушка, - из тёмного угла послышался скрипучий голос старика.
  - Дедуль, у меня вот сил болтать сейчас совсем нет, а подслушивать нехорошо.
  - Если ты сидишь на одном и том же месте весь день, а потом кто-то приходит и начинает орать на весь город, ты подслушиваешь?
  - Ну ладно, не хотел обидеть вас, простите.
  - Да ничего. Чего нам старикам ещё делать, если не лесть в дела молодых? То, что ты про страну эту сказал, мне понравилось, про стадии. Только я не понимаю, зачем ты помогаешь им? Они же тебе безразличны?
  Петя много чего ожидал услышать от деда, кроме таких странных вопросов. И подивившись прозорливости старого ума, решил ответить: - твоя правда, дедуль. На людей, какими я вижу их сейчас, мне плевать. Каждый день смотрю я на всю эту гордыню, злость, небрежность и думаю, на кой чёрт они вообще существуют? А потом понимаю, что думать так это и есть проявление гордыни, что я ничем не лучше любого из них, потому что не сделал ещё ничего, чтобы как-то исправить порядок вещей. Поэтому и остаюсь здесь, под железным занавесом или свинцовым куполом, чтобы понять и, возможно, найти ответ.
  Из темноты раздался усталый вздох и поскрипывание старого кресла.
  -Что же, сынок, нелёгкую ты себе задачку задал, может и не решишь никогда. А девушку правильно сделал, что спас, теперь спать полегче будет. Выпить не хочешь?
  - Нет, спасибо, с меня на сегодня хватит.
  Петя устало поковылял в свою часть дома, его потрясывало. Ночь полностью вступила в свои права и вместе с ней окреп и щетинистый северо-западный ветер.
  Эту ночь он спал действительно крепко. Не было никаких снов, посторонних шумов или шорохов. Лишь изредка по окну скрежетали ветки высокого кустарника да вдалеке ухал не то филин, не то тягач на реке.
  
  Утром Петя встал с лёгким похмельем и твёрдым решением поехать на место, где произошло 'ЧП', как это назвали в местных новостях.
  Он не до конца понимал, зачем ему это нужно и что ему даст, но съездить надо, он чувствовал кожей.
  Дом располагался на другом краю города. Дорога там уходила резко вверх, перепад высот как раз назвали одной из основных причин обрушения здания, однако полностью все нюансы связать с рельефом местности не удалось, собственно, из-за этого Петя сейчас торчал в этом богом забытом месте. По задумке, районы для переселяющихся социально защищённых слоёв граждан, должны были быть построены с нуля в центральной части города. Именно эта информация красовалась на всех билбордах, телевизионных каналах и даже радио. Однако, в последний момент местной администрацией было решено изменить место переселения и более того, вместо новых квартир, старикам и детям-сиротам были предложены дома после 'капитального ремонта и реставрации'. Потрясающая наглость. И при этом, уже и так солидно сэкономивший глава района, распределивший куда нужно остальной фонд, выделенный по федеральной программе, провёл лишь 'косметический ремонт' в домах постройки сорокалетней давности.
  Часть одного из таких строений обрушилась на последнего ветерана в области.
  Петя, подъезжая, много думал о человеческой алчности. Ему казалось, что это явление исключительно социальное. Если бы каждый человек воспринимал себя, как отдельную независимую личность, и одиночество для него было так же естественно, как семейная жизнь или прогулки с друзьями в парке, то нужды в бесконечном накапливании и бахвальстве перед близкими бы не было. Здесь он отчасти соглашался с В. В. Есть только я, а остальное пустота - вот девиз утопичного, честного мира. Не эгоизм, не социопатия, лишь изоляция, которая позволяет твёрдо мыслить и не заставляет искать постоянного одобрения. Вот взять самого Петю: у него нет ни близких друзей, ни братьев или сестёр, даже одноклассники, живущие в одном подъезде его мало интересуют. Мало кто засоряет его мысли завистью к чужим успехам и азартом достичь большего. Он живёт своей головой, своими мечтами и планами, некому критиковать и осуждать их. Появляется сладкое чувство свободы и самостоятельности, которое должен испытать каждый. Барьер от внешнего воздействия и мнения сильно помогает оставаться человеком порядочным, а не сгустком чужих желаний. К примеру: Петя не вспомнил ни одного асоциального животного, которое бы убивало добычу без нужды или при запасе корма на всю жизнь, экономило бы на постройке жилья для стариков и детей.
  Петя припарковал машину и выглянул в окно. Правая часть двухэтажного дома существовала так, будто бы вообще ничего не произошло. Был обыкновенный будний день в среднестатистическом жилом районе: на замызганных лавочках сидели с одной стороны гордые родители, разговаривая на взрослом и наблюдая за шалостями детей на площадке, с другой - старики с газетами и клетчатыми сумками. Где-то вдалеке мужчины, собравшись на небольшое совещание вокруг капота старой 'Нивы' пытались разобраться в проблеме отсутствия каких-либо признаков жизни в двигателе внутреннего сгорания. Картина перед глазами Пети была бы крайне тривиальной, если бы не тот факт, что верхний левый угол здания был похож на порванную и смятую газету.
  Огромная куча побелки и мелкого мусора громоздилась сверху, там и тут виднелись куски железобетонных плит с торчащей арматурой, обнажила бедро треснувшая лестница. Не пропадало ощущение, что в дом попал снаряд или прошёл адским смерчем ураган. При этом соседняя квартира, расположенная на том, что осталось от лестничной клетки, почти не пострадала. Насколько Пётр знал, туда ещё даже не успели никого заселить. На первом же этаже обрушившегося строения продолжали жить люди, скорее всего, приезжие рабочие из стран Азии.
  Петя пошёл вдоль дома, стараясь не привлекать к себе никакого внимания. Пока он ехал, в его голове так и не смогла сформироваться мысль о цели поездки. Когда он поравнялся с первым подъездом дома, двери его раскрылись, и ему навстречу вышла девушка, в сером плаще и огромном бежевом шарфе. Взгляды их неизбежно встретились.
  Пете не в досуг было разглядывать её связанную, сидящую на стуле в ангаре у В. В. С учётом его лёгкого алкогольного отравления, он вообще сла́бо помнил вторую половину вечера. Сейчас же, в глаза его отчётливо бросался выдающийся острый, с небольшой горбинкой нос, который, Петя готов ставить что угодного, является её главным комплексом, над которым по обеим сторонам располагались невероятно выразительные, тонкие брови.
  -Ну ничего себе! - воскликнула журналистка, - какие люди к нам пожаловали. Дипломат! Вы с охраной? - девушка нарочито поднялась на цыпочки, взглянув за плечо Пети.
  -Нет, я один, - спокойно ответил Петя, смутно вспоминая жалкие попытки объяснить свой взгляд на осуществляемую им деятельность.
  - Это как же вы, к простым людям низошли, да еще в одиночку, вы прям герой!
  - Достаточно, - попытался прекратить бессмысленное глумление Петр.
  - Действительно, 'достаточно'. 'Достаточно' вам красть, обманывать и подставлять, вот чего должно быть 'достаточно'.
  Петя развернулся в направлении машины.
  - И сразу бежать, что же такое. Стойте! - девушка схватила Петю за рукав. - Это я сейчас уйду, мне с вами тут находится, всё равно что в отхожей яме ванну принимать. Идите и посмотрите, к чему приводит произвол ваших посаженных на места негодяев.
  Она быстро обогнала Петю, направившись в сторону парковки. Пётр недолго проводил её взглядом, развернулся и пошёл дальше к разрушенной части дома.
  Чтобы попасть поближе к месту происшествия, ему нужно было войти, будто бы в обычную дверь обычного подъезда, повернуть налево и идти по лестнице ведущей в никуда. Поднявшись по тонким ступеням, Петя почувствовал дыхание осени с лёгким привкусом дробленного бетона на зубах. Вблизи картина не сильно отличалась от той, что он рассмотрел из салона автомобиля, так что смысл поездки ускользал всё быстрее. Над ним, словно голгофа нависла плита, служившей крышей бывшему хозяину квартиры. Петя с минуты постоял, огляделся. Внимание его привлёк ещё тлеющий окурок от самокрутки и, стоя́щая на разбитой, без внутренних полочек тумбе, рюмка. Петя взял её и нюхнул. Запах самогона отчётливо ударил в нос. Кто-то приходил к покойному. Кто-то, кто курит сигареты, от которых сворачиваются лёгкие и пьёт жижу, способную к воспламенению прямо в желудке. Это вряд ли был внучок, который наверняка уже находился так далеко отсюда, как только мог, но других родственников в городе, да и вообще, у старика не было. Петя покрутился вокруг себя ещё в поисках подсказки, попытался вспомнить детали дела. Тело было найдено под грудой камней, со следами сильных повреждений. Обрушение повлекло за собой взрыв газового баллона, который начисто лишил возможности опознать труп. Однако по остаткам было очевидно, что тело было мужским, старым и скорее всего, являлось Владимиром Сергеевичем Дворниковым.
  Петя решил закурить. Внизу под собой он услышал гам и нарастающий гул спорящих людей. Когда он спустился по разрушенной лестнице на первый этаж и вышел из дверей, путь его перегородили скопившиеся у входа в подъезд жильцы дома. Было их навскидку человек десять - пятнадцать. При появлении Пети они зашумели с новой силой:
  - Молодой человек, молодой человек, - выкрикивали из толпы, - вы к нам приехали помочь?
  - Я, я... что? - Петя в растерянности водил глазами по заинтересованным лицам.
  - Вы уж там разберитесь с ними, что же это делается? Говорят, остальное здание безопасно. Да как это так? - со всех сторон доносились неодобрительные возгласы, - мы и спать ложимся в страхе, вдруг чего на голову упадёт. И детей оставлять боимся, - послышалось с другой стороны. - А как на работу ходить? Жить же надо на что-то, - там и тут раздались звуки согласия, где-то заплакал ребёнок.
  - Послушайте, состояние здания было проверено, отклонений не обнаружено, - попытался ответить Петя, боком двигаясь в сторону машины.
  - Да не проверяли они ничего, - послышался возглас из задних рядов, народ быстро подхватил негодование, - да, правда, приехали, плиты в мусоровоз погрузили и всё.
  - С этим вопросом разбирается администрация, - продолжил отпираться Пётр.
  -Понятно, - махнул рукой мужчина рядом, - а сказали вы помогать приехали, расследование провести. Что же это делается? Вы же из Москвы? Ну, сделайте что-нибудь! Где же это видано, чтоб люди в развалинах жили!
  Продолжая протискиваться к краю дома и на ходу отвечая на все брошенные ему вопросы, Петин взгляд зацепился за заднюю часть толпы. Там стояла ехидно улыбающаяся журналистка, подняв свои, словно вылепленные из пластилина, брови. Петя было подумал позвонить Виталию, пока ситуация не стала накаляться, однако интерес людей пропал, и они, как один, повернувшись к нему спиной, отправились занимать свои прежние места. От кого-то помоложе слева Петя услышал: 'ну и урод, не от кого помощи не дождёшься'.
  Петя быстро пошагал к автомобилю. Подойдя вплотную, он увидел, что все четыре колеса у него спущены. Звонить Виталию всё же придётся.
  А чё это за сходка была? - прервал молчание Виталий. - Неужто на вас чего бузили? Вы только скажите, мы их быстро научим родину любить.
  Не нужно никого учить, - глядя в окно машины, ответил Петя, - свой урок они получили, только вряд ли чему-то научились.
  Ну как скажете, Пётр Александрович, а я бы разъяснительную беседу провёл.
  Петя молчал. У него не было слов и желания, чтобы поделиться своими мыслями. Он опять ничего не сделал, поэтому должен принимать все как есть.
  Подъезжая к дому, Петя увидел кучи жёлтых листьев, которые собрала хозяйка дома вместе с проживающим у неё стариком. Он подумал, что куда продуктивнее бы провёл время, помогая этим людям. Скоро вдоль участка зажгутся костры, обдавая всё вокруг запахом угаснувшего лета.
  Петя поблагодарил Виталия и пошёл в сторону дома. Спиной он чувствовал пристальный взгляд своего провожатого. Грабли и метёлки лежали рядом с грудами листьев, однако самих убиравшихся не было видно во дворе. Петя решил ещё раз насладиться видом с высоты холма на мирно текущую внизу реку. Уходящий вдаль лес был салатом из елей, берёз, небольших кустарников и прочей мелкой поросли. На фоне размашистых вечнозелёных лап сосновых, плешивые верхушки белоствольных смотрелись смешно и грустно. Стояла сухая, прохладная погода. Эталон осеннего настроения. Мысли об окурке и стакане с самогоном крутились в голове. Местные могли оставить такие скромные следы памяти, но как-то уж слишком простенько. И что там делала его 'подруга'? Вопрос кажется уже решён, времени для проверки и вынюхивания не осталось. Петя нащупал в кармане пачку сигарет.
  - Папироску? - очередной раз подобравшись, словно кошка на охоте, произнёс скрипучий голос из-за спины.
  Петя повернулся и увидел перед собой старика, протянувшего ему портсигар. В окно занимаясь, видимо, готовкой, посматривала на них в окно хозяйка дома.
  - Нет, спасибо, у меня свои, - неловко улыбнувшись произнёс Петя.
  - Понимаю, сейчас таких не курят, о здоровье беспокоятся, - слегка усмехнувшись сказал дед, - я постою здесь с тобой, сынок?
  - Да, пожалуйста, - ответил Петя, подвинувшись вдоль забора и освободив место рядом с собой.
  - Тебя как зовут-то? - ласково спросил старик.
  - Петя... Пётр Александрович, - старик опять слегка ухмыльнулся.
  - А вас?
  - Можешь звать меня Сан Саныч, меня все так зовут.
  - Хорошо.
  - А что, Пётр Александрович, разобрался ты со своим делом?
  - Да кажется, что и да, а может, и не совсем.
  - Сомнения. Сомнения, признак умного человека, - будто не своим голосом сказал Сан Саныч, - но их нужно развеивать время от времени.
  - Боюсь, я не успел, - затем подумав, Петя добавил, - да это и не входило в мою задачу.
  - Задача - вещь особенно сложная, если не все условия знать.
  - Ваша правда, - согласился Петя, поражаясь от каждого слова старика.
  - Ну да бог с ним. Скажи, дети, жена есть у тебя?
  - Нет, всё никак.
  - Есть любимая?
  - Нет. Любимой нет, не любимые только.
  Сан Саныч хмуро посмотрел на Петю.
  - Не хочешь? Или не встретил?
  - Не встретил ту, с которой захочу.
  - Э-э-эх, молодёжь, - изменился в лице старик, - думаете, что время на вашей стороне, а оно всегда ваш главный соперник, всегда. Больше свободы - меньше времени. А у меня вот как было, - продолжил он, смотря вдаль серыми глазами, - раньше в деревнях никто молодых особо не спрашивал, любишь-не-любишь, волосы где надо выросли, вперёд, женись. Находилась самая выгодная невеста, смотря, конечно, какого достатка твоя родня, и шли значиться свататься, даже без тебя по первой. Потом, если переговоры прошли хорошо и отцы выпили по литру каждый, то уже и свадьба планируется.
  Вот там-то лицом к лицу с невестой и встречаешься. Может ты её, конечно, и видел, где до этого, но внимания-то особо не обращал, тебе может вообще, вот та, что рыженькая, всегда нравилась, - в мутноватой серости проскочили искорки подросткового озорства, - ну вот встретились вы, смотрите друг на друга, а в глазах страха... ух, будто прям сейчас в колодец нырять.
  - А потом? - заинтересовавшись спросил Пётр.
  - А что потом? Потом дитё, ругань из-за каждой пылинки, да игривый взгляд в сторону Алёнки, акушерки местной. Как с вой...- старик осёкся, - а как калекой стал, вот тогда настоящая любовь и потребовалась. Только где же её взять? С преданным не передали, - струйка дыма с терпким, густым запахом пробравшись через седые усы, поднялась и быстро расстаяла.
  - Так вы остались совсем один? - задумавшись произнёс Пётр.
  - Так и остался.
  - А Алёнка? - старик подавился то ли от крепкой затяжки, то ли от пробудившейся памяти.
  - Алёнка... а не стало её, молодой совсем умерла.
  - Грустно, - единственное, что нашел ответить Петя на этот неожиданный рассказ.
  - Ты, сынок, не грусти, лучше вокруг себя посмотри хорошенько, да опомнись - жизнь проходит.
  
  Из философских мыслей, вызванных диалогом с дедом, Петю вырвал резкий гул телефонного звонка. На синем экране появилась надпись 'мама'. Пете захотелось запихать аппарат под матрас. Однако, поколебавшись, он всё-таки решил поступить по-взрослому.
  - Ало, сынок, ало, - раздалось с той стороны.
  - Привет, мам, - сделав голос как можно бодрее сказал Пётр.
  -Ты куда пропал? Не звонишь, - мать очередной раз игнорировала всякую загруженность сына.
  -Я работаю, - прокрутив в голове уйму возможностей найти время на звонок, ответил Пётр.
  - Понятно, хорошо. Как здоровье? Горло не простудил?
  -Нет, я здоров.
  Повисал небольшая пауза, в которой мать прощупывала настрой сына на разговор.
  - Ко мне здесь Лера заходила... спрашивала про тебя. Петя, почему ты ей не звонишь, не пишешь?
  - А почему я должен?
  - Никто не говорит, что должен. Но ты же мужчина, - как большинство женщин, растивших мальчика без отца, Людмила Ивановна воспитывала в сыне очень сильное чувство уважения к женскому полу, порой гипертрофированное, находящееся на грани поклонения или страха обидеть в любой форме. Отголоски этого воспитания каждый раз всплывали между Петей и нравящейся ему девушкой.
  - А ещё я сотрудник, член партии и ответственный гражданин, - со злобной иронией ответил Пётр. Это прозвучало чересчур резко и на редкость неуместно. Когда-то давно мама бы смогла отстоять свою позицию и отправить Петю прямо сейчас звонить Лере, но по прошествии лет, оставаясь одна в старой квартире, Людмила Ивановна потеряла свой вес в спорах и принимаемых решениях.
  - Так ты не будешь ей звонить? - быстро смерившись с ситуацией ответила она.
  - Не знаю, сейчас не до неё, мне надо разобраться с работой.
  - Я вот тоже вечно работой занималась, - раздался напутствующий голос, - впахивала в любые свободные смены, в выходные, и любые отношения казались всегда не вовремя, не сейчас. Отмахивалась, находила поводы, только бы не с кем не встречаться. Но жизнь прошла очень быстро, вокруг меня сейчас все семейные или просто противные мне люди. Я упустила всё, не повторяй моих ошибок.
  - Хорошо, мам, я не залечу, - вырвалось у Пети.
  Трубка обиженно замолкла. Матери очень хорошо умеют пристыдить тишиной, давая повариться в собственной луже самобичевания и раскаяния.
  - Что-то случилось, сынок? - ответила Людмила Ивановна, дав сыну подумать над своим поведением.
  - Нет, - понизив голос и опустив голову, ответил Петя, - просто слегка запутался. Мам, скажи, как умер отец?
  - Я же тебе рассказывала, когда тебе исполнилось восемнадцать.
  - Да, только с тех пор прошло двенадцать лет.
  - Его сбила машина. Он переходил дорогу в неположенном месте, из-за поворота выскочила милицейская машина и сбила его, насмерть.
  - Мам...Как думаешь, а если бы это был пешеходный переход, делу бы дали ход?
  - Не знаю, сейчас то уж что говорить. Здесь с какой стороны посмотреть. Ну а что, сынок...
  - Ладно, мам, я понял, - перебил ее Петя.
  - Ляг отдохни, - интонацией, которой говорят с больным, несущим бред в агонии, проговорила мать.
  - Хорошо, - охотно согласился Петя и положил трубку. Откуда-то далеко донеслось 'я тебя люблю'.
  Петя лёг и быстро уснул.
  
  Сон был неспокойной. Петя вертелся, как на иголках, вспоминая, то горящий окурок, то пьяного В. В, то мокрую блузку журналистки. В чёрно-белом мутном сне сменялись картинки, но не менялись ощущения. Это была жгучая смесь раскаяния, но вместе с бессилием и отчаянием. Повсюду мелькали звуки, похожие крики чаек над тонущей лодкой, они сменялись мужским басом, раздававшимся откуда-то из-за стены: 'Он, да что он может, Люда, плевать мне на него'.
  Разбудило Петю лёгкое покачивание плеча и спокойный мягкий голос хозяйки дома. 'Извините, извините...' повторяла она, наклонив голову, и как будто что-то рассматривая лицо Пети.
  Петя открыл глаза и почувствовал облегчение оттого, что не нужно досматривать этот вязкий, неприятный сон до конца.
  - Что случилось? - по привычке ожидания неприятностей с работы спросил он.
  - К вам пришли, - только и ответила женщина и быстро ушла из комнаты.
  Петя пошёл к дверям ворот, так как на входе в комнату никого не было.
  Открыв дверь, Петя увидел спокойное лицо журналистки, немного переминавшейся с ноги на ногу.
  - Что вам здесь нужно? - спросил Петя, - Вам давно пора было уехать из города. Вы что не понимаете, в какой вы опасности?
  - Нет, вполне понимаю, - ответила девушка, - и, кстати, здравствуйте.
  - Здравствуйте, - машинально ответил Пётр.
  - Я знаю, что нахожусь в опасности, но что-то мне подсказывает, что у меня теперь есть покровитель, ни так ли?
  - Мы еле спаслись в прошлый раз, вряд ли фокус получится провернуть дважды. Тем более Алекс..., - Петя осёкся, - нашему спасителю звонить второй раз я не буду.
  - Понимаю, - все также спокойно ответила журналистка, - но вот только то был исключительный случай, и довольно показательный. Никто не пойдёт против вашего 'спасителя'.
  - Нашего, - поправил девушку Петя.
  - Ах да, точно. Но это не особо важно. Я думаю, всё же, что дело не только в 'спасителе', Пётр Александрович.
  - Вы знаете, как меня зовут, пора бы и вам представиться, - заметил Пётр.
  - Меня зовут Паршина Юлия Сергеевна.
  - Это настоящее имя или под которым вы пишите?
  - Самое что ни на есть, настоящее. Я говорю вам его, потому что уверена, конкретно Вы не нанесёте мне вреда.
  - Ну наконец-то, - подняв глаза к небу, произнёс Петя, - дошло, а то всё мерзость, мерзость.
  - Обратного я пока тоже не утверждала, - качнув головой ответила Юлия, её брови активно комментировали все эмоции хозяйки - лишь сказала, что вы не нанесёте вреда. Вы уже много раз могли поступить по-другому: спасли меня, не стали отдавать в руки живодёров внука ветерана, не разогнали мини-митинг, который я устроила для вас. Эти действия кое о чём говорят.
  - И о чём же?
  - Я не верю в исправление таких как вы, - продолжила девушка, игнорируя сарказм в интонации Пети, - скорее всего, вы поступили так, а не иначе потому, что не уполномочены этого делать или это просто не входит в вашу зону ответственности, из чего следует вывод, что цель сводится к максимальной секретности и незаметности проделываемых вами и местной, с позволения сказать, администрацией, телодвижений.
  - Послушайте, - начал Петя
  - Нет! Это вы послушайте, - прервала его Юлия, - я могу допустить, что вы не совсем пропащий человек, и что в вас ещё есть толика здравого смысла. Поэтому я скажу вам следующее - пересмотрите решение по этому делу, позвоните 'спасителю', примите непопулярное решение хоть раз. Спустить всё на тормозах не получится, пока люди напуганы, пока боятся за свою жизнь и жизнь своих детей. Пока не умер кто-то ещё.
  Петя немного поменялся в лице. Сонная расслабленность испарилась, брови сдвинулись, а губы искривились в нервной улыбке.
  - Я что-то не понял, ответил он, - это шантаж? Если так, то вы гораздо глупее, чем я думал, и совсем не дорожите своим счастливым спасением.
  - Нет, это обычное предупреждение с надеждой на вашу человечность.
  - Уезжайте из города, Паршина Юлия Сергеевна, и никогда сюда не возвращайтесь.
  С этими словами Петя закрыл дверь перед лицом журналистки и быстро пошёл в свою комнату.
  'Вот настырная' - думал Петя сев на кровать, - 'Ну неужели людям так жизнь недорога. Сна теперь ни в одном глазу. Пойти, что ли, самогонки попросить? Это будет долгая ночь'.
  
  Утро всё же настало. Его Петя прождал, смотря в потолок и пересчитывая овец. Голова была подозрительно лёгкой, казалось, в какую-то секунду батарейка сядет, и он выключится прямо за рулём, но этого не случилось. Ехал он не спеша, так как выехал в местное управление сильно заранее. Утром на кухне он не увидел ни хозяйку, ни деда, видимо, отправились куда-то по своим старческим делам. Место, в котором было назначено подобие заседания, было выбрано не случайно. Оно было удалено от центра города, при этом могло служить в качестве площадки для разбирательств такого рода. Минимум охраны и посторонних глаз. На входе стояла лишь грузная женщина-охранник, в синей без рукавов рубашке и чёрными лычками на плечах.
  Еле заметная дверь, на фоне серо-зелёной стены помещения, со скрипом открылась. С трудом выполняющие свои обязанности петли глухо взвыли и обдали пустую комнату эхом, побеспокоив залежавшееся правосудие. В комнату вошли всего пять человек человека: Пётр, местный прокурор - Прохоров Антон Степанович, судья - Смирнова Нина Васильевна, протоколист - все называют её 'Зиночка', и непонятно откуда взявшийся Виталий, который по совместительству был ещё и юристом. Всё началось плавно и не спеша, торопиться было некуда.
  Судья зачитала для формальности, непонятно для кого, нудный вступительный акт по происшествию, прокурор подтвердил все факты с места события и отказался что-либо ещё приобщать к делу, затем Виталий, коротко поглядывая на Петю, дабы не махнуть чего лишнего доложил о предлагаемом со стороны управы района, решении. Все закивали головой, глядя каждый в свои листки.
  Протоколист звучно щёлкала по клавиатуре старого компьютера, который притащил Витя, сторона обвинения наклонившись к уху судьи что-то быстро объясняла, параллельно жестикулируя для убедительности левой рукой. Дело было давно обговорено, поэтому никто не удивился, что перерыва на вынесение решения не будет, и суд прямо сейчас готов огласить решение.
  Началось объявление: 'После рассмотрения всех обстоятельств крушения несущих конструкций крыши дома, расположенного по адресу...' - очередная нудятина, которую Петя слушал безучастно и с некоторым отвращением.
  - 'В связи с отсутствием в составе... да что там такое?' - речь судьи прервалась на крайнем этапе, отчего всех передёрнуло, хотелось уже кончать.
  - Что за шум там? - судья жестом показала прокурору в сторону входа, тот привстал было проверить, но здесь дверь распахнулась сама.
  Петя, как и все сидящие в зале люди слегка прищурились от пролившегося в сырое, тёмное помещение, яркого дневного света. Когда через секунду глаза привыкли к новому освещению, все разом увидели в проходе несколько человек, кто-то из них явно был с камерой, часть лиц Петя точно видел у подъезда разрушенного здания. Впереди всех стоял Сан Саныч, опираясь на старую, похожую на человеческую кость, тросточку. Сзади виднелось лицо журналистки. Через секунду, пытаясь растолкать всех, появилась женщина в рубашке: - я им говорила, Нина Васильевна, говорила, а они прут, прут, ужас какой-то, - тараторила она.
  Сан Саныч заковылял к стойке судьи, под мышкой у него виднелась знакомая папка. Петя в этот момент проклял себя миллион раз: за то, что был так уверен в испуге внука, что не изъял документы, за то, что не стал до конца разбираться, кто приходит к рухнувшей квартире, за то, что не принял мер по устранению угрозы со стороны журналистки, и за, что теперь по его вине без крови точно не обойдётся.
  - Что, сынки, никак похоронить меня сегодня решили? - даже с немного добродушной ухмылкой сказал старик, - так рановато, я ещё тут, живой.
  - Кто вы такой? - резко спросила судья.
  - Я-то, - продолжая подбираться к центру комнаты, ответил Сан Саныч, - меня зовут Дворников Владимир Сергеевич, - Петя опустил голову, протоколист удивлённо подняла глаза на судью с немым вопросом, та в ответ отрицательно повела подбородком. Виталий, со скоростью мангуста, достал телефон, а старик продолжал, - Герой Советского Союза, награждённый медалью за отвагу, медалью за мужество, переживший плен солдат, а ныне, скорбящий друг - переминаясь с ноги на ногу, говорил ветеран, с холодом в голосе, без тени смятения на лице, - а кто вы такие?
  - Что здесь вообще происходит, Виталий? - ошарашенно крутя головой произнес прокурор и начал собирать документы со стола в портфель.
  - Сейчас всё порешаем, Антон Степанович, не беспокойтесь. Эй, там! А ну, быстро убрали свои камеры.
  Тем временем старик дошёл до пьедестала, на котором сидела судья, и бросил на стол перед ней сначала выцветший, похожий на осенний листок, паспорт, а затем папку.
  - Прошу Вас, уважаемый суд, пересмотреть дело с учётом этих бумаг и того факта, что моя новая, с позволения сказать, квартира, была сдана мне в проживание с нарушением всех возможных постановлений и законов по переселению граждан, а я буду главным свидетелем каждой написанной там строчки, - с этими словами старик ткнул пальцем в лежащие перед судьёй документы и слегка покачнулся.
  Судья перевела взгляд на Петю, который всё это время смотрел на ветерана, как заворожённый.
  На улице вдалеке свистнули колёса машины, Виталий пулей устремился в сторону дверей. Петя очнулся и быстро пошагал к ветерану. Схватив одной рукой паспорт с документами, а другой локоть Владимира Сергеевича, Петя с силой потащил старика к выходу.
  - Сынок, ты чего? - запротестовал дед.
  Пётр, бурча себе под нос самые грязные ругательства, и не обращая на протесты старика, шёл дальше. В коридоре были слышны выкрики. Судя по возне, началась потасовка. Когда Петя, с сопротивлявшимся ветераном, появились в проходе, дорогу им перегородила журналистка.
  - Уйди, - быстро сказал Петя, - не видишь, я ему жизнь спасаю?!
  Несколько человек в чёрном, до этого стоявших в углу, ринулись к Пете. На их пути встали мужчины с камерой. Послышался треск пластмассы и глухой удар по чьему-то лицу. Журналистку оттолкнуло падающее навзничь тело, Петя продолжил путь.
  Выскочив на улицу, он обрадовался увидеть так близко стоя́щий служебный авто. Здорово, конечно, когда нет проблем с парковками. Запихав деда в машину, Петя ударил по педали газа. В зеркало заднего вида он увидел выбежавшего из зданий запыхавшегося Витю.
  
  - Ну зачем, ну зачем? - повторял Петя, пролетая на красные сигналы светофора, - остался чудом жив, доживай себе, если повезло, - он ударил по рулю и ,повернув голову, поймав строгий взгляд старика.
  - Зря ты, сынок, рискуешь, - спокойно ответил ветеран.
  - Да у меня теперь, видать, привычка такая, - с нервным смешком ответил Петя, - себя не жалко, а девчонку молодую, что? Тоже?
  - Она внучка Ваньки, до конца готова была идти, отговорить невозможно, - опустив глаза ответил старик, потирая рукоятку трости.
  - Какого ещё Ваньки? - с наивным недоумением, ещё неспособный трезво мыслить, спросил Петя.
  - Иван Васильевич Архипов, отличник, сын водителя из белгородской области. Мы с ним почти всю войну прошли, - ветеран устремил взгляд вдаль, замолк на секунду, затем продолжил.
  - Ванька ко мне пришёл совсем юнцом, чёрт знает как на фронт попал, документы подделал, наверно. Я тогда уже отрядом командовал, точнее тем, что от него осталось. Он мне очень брата напоминал, поэтому я его постоянно хотел куда-нибудь спрятать, подальше от боя, а он ни в какую, в гущу бросается и всё здесь. Ранение получил, я его к медсёстрам, мол попридержите орла, а то недолго пробегает, а он через пару дней уже в строю торчит, с красным бинтом на голове. Ну что ты будешь делать? - рот старика расплылся в улыбке, а уголки глаз засверкали. - А один раз, ты представляешь, шли мы, уже победным маршем считай по городу, где-то в Польше, так из окна какого-то подвала граната прям под ноги мне упала. Я даже моргнуть не успел, как Ванька ко мне метнулся, 'прячсь Вовка' крикнул, и как плюхнется пузом прям на ямку, в которую граната закатилась. Понятное дело, по привычке за укрытие кувыркнулся, мои бойцы всё тоже кто куда. С секунду мы буквально так посидели, а потом я слышу - смех. Сначала ушам своим не поверил, я же взрыва ждал. Смотрю, лежит этот чертёнок уже на спине и что-то в руке подбрасывает да хохочет, как ненормальный, пригляделся я, а это картошка, чёрная, только из костра. Вот такой наш Ванька был. Только вместо товарища, не задумываясь, жизнь решил отдать, а через секунду, уже лыбясь, картошку грызёт, - на последних словах голос ветерана сорвался и провалился внутрь, вернувшись обратно ужасным кашлем.
  -Так, значит, он там под обломками был? - подхватил Петя.
  - Да. Я писал ему в письме, мол так-то так-то, переезжаю, в моей старой халупе совсем уж неуютно, думаю, как приедет посмотреть, где командир живёт, стыдно будет. А тут вона что, 'Новая жизнь'. Ну написал, приезжай мол, обмоем, поворчим. Не надеялся ни на что, куда ехать-то, годы не те, больше в шутку. А он раз, и приедет, Ванька такой был, возраст этот ему хоть бы что, - старик согнулся и тяжело задышал, однако говорил дальше.
  - Рассказывал мне, что внучка должна приехать, заберёт как раз к родным, а пока мол можем и поворчать, былое вспомнить. Писать-то я писал, чтоб он приезжал, но не думал, что жильё моё новое ни черта не новое будет, а чуть ли не хуже прежнего. Нам то, кто в окопах побывал, много не надо, но чересчур уж странно это всё было, - старик вздохнул.
  - Уже и не помню, чего меня Надька попросила приехать, мелочь какая-то. Она баба настойчивая, я и поехал, Ванька дома остался, не здоровилось ему. Ну пока я Наде помогал, по телевизору передали, что обвал дома случился, что мол из-за землетрясения и каких-то ещё сказок квартирка моя, в которой я без году неделю прожил, обвалилась, да прям мне на голову. Землетрясение, - ветеран подавился смешком, - ещё б инопланетян приплели, - потом внучка Ваньки приехала, разузнала всё, мне сказала отсидеться у Нади, а она придумает, как эту мутную историю на свет вывести.
  Петя слушал рассказ в полном недоумении. Он не мог понять ни что он делает, ни что сделала, ни что делать дальше.
  - Хм, - поперхнулся ветеран, - интересно всё же таки получается, а? У нас что ни долг перед страной, то священный, а как ей надобно платить, так вона оно, как выходит, - ударил кашель.
  - Никого этим не удивишь, Сан... - Петя запнулся, - Владимир Сергеевич. Я так думаю, что отговаривать вас эти вот доказательства убрать куда подальше, смысла нет?
  - Ох, сынок, ты лучше отвези меня обратно, - разочарованно махнул головой старик.
  Пете стало стыдно, как никогда. Щёки его покраснели, на лбу выступил холодный пот. К тому же он ждал, как через секунду сзади загорятся нервным блеском мигания дальнего света фар. Что вскоре и произошло.
  Чёрный монстр на колёсах упрямо и безжалостно нагонял автомобиль. Петя старался выжимать всё возможное из ревущего двигателя и пока ещё держался на почтительном расстоянии от преследователей. Однако было очевидно, что долго так продолжаться не может.
  На очередном крутом повороте Петя замедлился, чуть не слетев на обочину, после чего расстояние между ним и неминуемой гибелью критически сократилось. В момент, когда бампера машин должны были вот-вот соприкоснуться, и Петя вполне резонно ожидал резкого толчка сзади, а затем, полную потерю управления, раздался звонок с рабочего аппарата под приборной панелью.
  Снова захотелось зажмуриться, пропустить этот ужасающий момент и перейти к той части, где эта погоня вспоминается, как страшный сон. На этот раз он решил так и поступить. Он сильно сжал веки и представил себя сидящим в тишине на кресле у спуска к реке, курящим самокрутку деда. Однако материальный Мир существует не только в разуме человека и никуда не девается, когда мы спим или закрываем глаза, доказательством того был несмолкающий звук телефона в ушах и крик старика, - машина! Петя ловко увернулся от встречки, выдохнул и поднял трубку. Как по волшебству, преследователи перестали прижимать вплотную и слегка отдалились.
  - Алло, - нервно прозвучало в трубке, - Алло, Пётр. - раздался голос А. В. - ты что творишь?
  - Ничего, Александр Валерьевич, просто следую вашему совету, - справившийся с тряской колена отвечал Петя.
  - Так, понятно, ты там загулял совсем, надо вам поменьше командировочных выписывать, - с наигранной весёлостью ответил А. В. - девица опять с тобой? Впечатление производишь?
  - Нет, девицы нет.
  - Тогда какого чёрта ты ещё не остановился и не разобрался с проблемой на месте? - вспыхнул А. В.
  - Александр Валерьевич, ну разве так улаживают конфликты на рабочем месте? Где структура диалога? Где личное отношение к проблеме?
  - Ты что мне здесь, шутить вздумал? - резко сменившимся тоном проговорил А. В. - ты представляешь вообще себе последствия твоего поступка?
  - Прекрасно представляю, Александр Валерьевич, - спокойно ответил Петя, - но по-другому было нельзя.
  - Чёрт бы тебя побрал, Пётр, ты же в шаге был от успеха в своём деле. Что матери скажешь? А? Она же меня... - А. В. запнулся на полуслове, чего до этого никогда не случалось.
  - Мама. Да, о ней первым делом подумал, эта мысль меня заставила стоять на заседании, как вкопанному, пока Виталик бойцов по связи вызывал. Только уже всё, нет пути назад, и мне придётся придумать очередную отговорку, интересно даже, как она справится с таким заданием, - грустно улыбнулся Пётр.
  - Петя, - вдруг как-то даже ласково произнесли в ответ, - Петя, останови машину, мы во всём разберёмся. Ты устал, так много работал ради повышения. Перегорел, ничего, бывает, знаешь сколько я раз за год так себя чувствую...
  - Уже лучше, - прервал его Пётр, - но, вы ни разу не чувствовали себя так. Вы убеждены, что эти люди и не люди вовсе, что они инструмент, единицы в отчётах.
  - Послушай, Петя, - смирившимся голосом произнёс А. В. - я вижу, тебя на философию потянуло, что же и такое тоже бывает. Вот тебе моя философия - ты в детстве играл с воздушным змеем?
  - Конечно.
  - Так вот, что дети, что взрослые, любят наблюдать, как он плавно и красиво летит над головами, деревьями, любыми преградами, как мирно покачиваются его крылья и кажется, что ничего с ним никогда ничего не произойдёт. Вся эта картина ассоциируется с комфортом - ребёнок, родители, воздушный змей на прогулке, безопасность.
  - Возможно.
  - Так ты подумай вот о чём, воздушный змей, так красив и безмятежен, только покуда его ведёт на ниточке чья-то крепкая рука. Стоит его отпустить, как он тут же либо упадёт на землю, обломав свои крылья, либо резкий порыв ветра унесёт его на высоковольтные провода, где разорвёт в конечном счёте в клочья. Вот так и с людьми, Петя, им нужна эта рука.
  - Отличная метафора, Александр Валерьевич, вы поэт, - произнёс Петя, - только я не понимаю, почему эта рука постоянно должна затягивать петлю на шее змея и тянуть его за собой против ветра. Я в детстве часто его отпускал, наблюдая, как высоко он может взлететь.
  Наступила секундная пауза.
  - А вообще знаете, - бодро начал Петя, - у меня к Вам остался один вопрос.
  - Какой? - сухо спросил А.В. безучастным голосом.
  - Хотел узнать вашу версию. Почему мы все такие? Что же всё-таки нами движет? Дима говорил, что зависть, я раньше думал - уверенность, Виктор Валентинович вот думает, что страх. А вы что думаете?
  - Трёп это всё, Петя, пустое, - проскрипело в трубке.
  - Сегодня я подумал, что всё дело в людях. В самих людях. Что толку от вас или любого 'авторитета', выходящего под дождём к своей машине в одиночку? - Петя, будто в горячке, жадно кидался словами, - всё же мимо пройдут, даже не обратив внимания, даже глаза не подняв, может и плечом зацепят. И никакой вы, когда один, неважный, и столько гадостей натворить не можете, и вообще, ведёте себя довольно прилично и скромно. Извиняетесь, просите с 'пожалуйста', паркуетесь аккуратно. А вот когда возле вашей машины стоит охранник, здоровый такой кабан, держа для вас зонт, а сам смиренно получает дождём по макушке, всё меняется. Тогда-то вы и становитесь важной наглой шишкой. Каждый понаблюдает за этой картиной из окна, какая-нибудь бабушка перекрестится, кто-то даже на другую сторону дороги перейдёт, лишь бы не мешать. И никому в голову не приходит, ни охраннику этому, ни человеку, переходящему улицу, который наверняка тоже какому-то 'авторитету' дверь держит, что без них, без этих самых людей, этот 'авторитет' обычный человек, и зонт он может держать себе сам. И вы, Александр Валерьевич, обычный, и я вас больше не боюсь.
  - Петя, последний шанс, остановись, отдай старика, он же тебе никто.
  Петя повесил трубку. Посмотрев на Сан Саныча, он увидел уважение в его глазах и бесконечную скорбь.
  - Останови, сынок, - сказал ветеран, - нечего из-за меня жизнью рисковать.
  - Это моя жизнь, Владимир Сергеевич, и я вправе ей рисковать. Хоть это право у меня должно остаться.
  Старик молчал, он смотрел вдаль и вдруг сказал: - эх, жалко покурить не успею спокойно, последний раз.
  В следующий момент машину что-то сильно толкнуло вперёд. Капот завилял, перед Петей резко вздыбилась земля, потом мелькнуло дерево и всё погасло.
  
  - Так, а с этим что? - через треск в ушах и жуткую головную боль услышал Пётр, - сказано, только деда кончить, с хлыщом сами разберутся, - послышался второй голос.
  - Не ну это, конечно, не нам решать, но суеты он навёл тоже дай бог. Чего оттягивать? - запротестовал первый.
  - Не твоё дело. Тащи давай! - обрубил второй.
  - Нам его далеко везти?
  - Куда уж дальше? Мы и так чуть в чужую область не уехали, ещё бы немного и не наши земли пошли.
  - Ну тогда где-нибудь здесь и закопаем. Он живой что ль ещё?
  - Ага, дрыгается. Во даёт дедуля! После такого удара, в его то возрасте.
  - Ладно, чего делать?
  - Шуметь не стоит. Придушим.
  Пете понадобилось некоторое время, чтобы понять, что произошло. Нос машины торчал, как неудавшаяся ракета, чуть под углом вверх, коробка передач въехала в бок почти всей рукоятью, во рту был чёткий металлический привкус, нос не дышал. Потом мозг будто перезагрузили. На секунду Петя замешкался, не находя ответы на вопросы. Сколько времени прошло с момента столкновения? Жив ли ветеран? И если нет, то стоит ли что-то предпринимать? Затем он услышал знакомый кашель. Петя начал перебирать варианты. К сожалению, вариант, где бы ему ни пришлось всю жизнь мучиться от груза нестерпимой вины, в голову не приходил. Стараясь как можно меньше двигаться и не скрипеть ремнём, на котором он повис, Петя протиснулся между сдувшейся подушкой безопасности и пассажирским сидением. Трясущимися пальцами он нащупал холодный металл старинной, вероятно подаренной самому Гитлеру, раритетной шкатулки. Замок беззвучно щёлкнул, и Петя в последнюю секунду успел схватить ускользающую вниз под сидение рукоятку пистолета.
  - Не, ну это полный беспредел, - решил выплеснуть наболевшее один из преследователей, - почему Валентиныч слушается этого 'столичного'? У нас, бойцов что ль меньше? Или денег?
  - Тём, ты достал, хорош разглагольствовать. Заканчивай!
  - Да всё, почти докопал, - ответил, вытерев пот со лба здоровый детина, стоя́щий почти по грудь в яме, затем, наклонился копнуть ещё пару раз, - а ты заканчивай со старым. Слышь, Вован, ты чё молчишь-то?
  Артём Васильевич Воронов по кличке 'Цапля', кинул совковую лопату в сторону от выкопанной им могилы, любезно приготовленной для ветерана. Отряхнул руки и, взвалившись всем телом на край подтянул колено, чтобы вылезти, но остановился, замерев в висячем положении. Его напарник Вовка-жёлудь шёл, подняв руки к краю ямы со стороны машины. Перед ним стоял, с совершенно очумелыми глазами, разбитым вдрызг носом и нижней губой, московский хлыщ. Одна его трясущаяся рука держала подаренный А. В. от Виктора Валентиновича ствол, другая прижимала указательный палец к окровавленной губе. Цапля опустился обратно в яму. Он услышал лишь: - мужик, ну ты чего? Мы же свои! В. В. тебя не тронет, а деда надо кончать, ты же понимаешь? Ситуация сейчас сложная, нужно было предпринять... - затем хлопо́к.
  Артём Васильевич, на дне собственноручно выкопанной могилы засуетился, пытался понять, куда он мог деть свой пистолет, потом вспомнил, что оставил его в бардачке после того, как проиграл в камень-ножницы-бумагу Вовану, когда они решали, кто будет копать. Потом он услышал треск сухих листьев под ногами приближающейся смерти. Почему-то Цапля подумал, что так красноречиво говорить, как Вован, он никогда не умел, а значит, не стоит и начинать. В последнюю секунду он поднял голову к небу. Раздался второй хлопо́к.
  
  Петя стоял над ямой с двумя трупами, безучастно наблюдая за намокающей от крови землёй. Руки больше не дрожали, минуту назад он даже начал чувствовать пульсирующую, тупую боль где-то в районе переносицы. Шок проходил. Почему-то наступило полное безразличие ко всему происходящему. Он представлял себе ужас от убийства по-другому.
  - Я когда первый раз убил, - раздался голос старика, - совсем молодым был, моложе тебя даже. Помню первая мысль была 'ну вот я жив, а он нет, и чего дальше-то делать?'. А сейчас делать ничего и не надо, настоящие последствия они потом, со временем придут. Всегда приходят.
  Новенький Джип плавно шёл по волнистой федеральной трассе. Петя вёл машину вцепившись в руль продумывая, через сколько они с ветераном должны будут выехать из границ владений В. В. Владимир Сергеевич смотрел в окно машины, будто бы что-то шепча про себя.
  - Сан...Владимир Сергеевич, - вдруг произнёс Петя, - вы же покурить хотели, так, пожалуйста, самое время. Да, дайте и мне что ли одну, - старик протянул ему портсигар.
  Закурив чистейший табак, Петя закашлялся так, что чуть не съехал с дороги. Владимир Сергеевич засмеялся.
  - Та-а-ак, - протянул Петя, - музыку что ли послушать? - он не понимал, что с ним происходит. Какая к дьяволу музыка? Что он несёт? Ураган чувств, который должен был его разорвать на куски, прятался где-то за горой психологического барьера, в любой момент готовый обрушиться истерикой или потерей сознания.
  Он включил первую попавшуюся местную радиостанцию. Оттуда женский голос произнёс: 'мы прерываем вещание, для передачи экстренных новостей. Сегодня, примерно в одиннадцать тридцать, в Благовещенском лесу, на тридцать пятом километре южного съезда, были обнаружены тела двух сотрудников местного отделения милиции. По предварительным данным, убийство совершил тридцатилетний, Терпелин Пётр Александрович. Просьба всех, кто облада...'- Петя выключил приёмник, издав нервный смешок.
  Опустив окно, он жадно затянулся самокруткой. Редеющий лес начал сменяться грязно-жёлтыми пятнами неубранных полей. Они выезжали за границу области. На лобовое стекло упало несколько снежинок, где-то вдали крякнули две пары красно-синих маячков. Петя, выкинув бычок, нажал на газ. Взревевшая машина наклонилась, и как стрела, выпущенная из лука, устремилась прочь, под хриплые завывания осеннего ветра.
  
  Конец
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"