Лифтёр

1.Идеальный вечер.

Солнце мягко по-кошачьи пробиралось за серые уголки заводских крыш. Дым от стволов труб теплоцентрали ровными струйками бежал в верх, расчерчивая в безветренную погоду голубоватое небо. Синяя рябь горизонта медленно окрашивалась в красные тона расцветающего заката, словно неизвестный художник смешивает в палитре свои самые любимые цвета. Вместе с тем, будто в ушах у падающего в обморок человека, затихает и растворяется шум города, с его перекличками электричек, воем сирен и криками привокзальных зазывал. Металлические прутья, соединяющие между собой каждую многоэтажку в огромном мегаполисе, мирно поигрывали своей тяжелой паутиной, в которую попало несчетное количество ничего не подозревающих душ.

На свет притягательных благ цивилизации родители отправляют легких и смелых, а получают грузных и испуганных. Бесконечная гонка без победителей, но всегда с проигравшими доводит до изнеможения, толкая в пропасть собственных потаенных червоточин души. Без возможности перевести дух и оглянуться, люди бегут вперед, соревнуясь сами с собой, становясь лучшей версией того, что совсем недавно было личностью, а стало комком неврозов и панических атак. Так в это место и попал человек, стоявший в тот вечер на выступе, который, когда-то давно был балконом. Его сюда отправил отец. Работать в серьезном месте и становиться большим человеком. Место было действительно серьезное, раньше это была самая загруженная часть участка товарно-пассажирского сообщения с городом. В бесконечном количестве всевозможных звуков утопал этот транспортный узел, начиная криками машинистов, грузчиков и крановщиков заканчивая лаем непонятно как сюда попавшей, своры собак. Всю эту бурлящую жизнь еще помнил сгорбленный, обветшавший балкон, на пару со своим единственным спутником, сгорбленным и обветшавшим лифтером, которого еще мальчишкой взяли на помощь, тогда еще сильно занятому Старшему инженеру.

Задача Старшего заключалась в бесперебойной поставке товара на верхние этажи вокзала, который представлял собой торговые ряды для транзитных пассажиров и местных жителей. В самом здании вокзала перемещения оборудования и товаров для всевозможных ресторанов, магазинов одежды и кафетериев было запрещено - все для удобства граждан. Поэтому приходилось поднимать весь груз напрямую в техническую зону на собранных наспех открытых подъемных механизмах. Лифтов работало около пяти, все разной вместимости и максимальной нагрузки. Требовался порядок и учет на каждом, ведь в суматохе вороватые грузчики вечно наровят что-то положить в карман, да и сами машинисты были всегда не прочь лишек припрятать, авось пригодится. К тому же все вечно идет не плану: то упаковка порвется, то документов нет на груз, а бывало и что-то запрещенное арендаторы хотят протащить на верх. С этим на вокзале строго - все поступающие грузы, в отличие от отправляемых, должны быть обязательно просканированы в интроскопе, техническом средстве досмотра, который представляет собой черно-серый гроб со встроенным аппаратом рентгеновских лучей, оборудованный бесконечно вращающейся лентой. В такой ситуации сложно поспеть и за двумя лифтами, а за пятью и подавно. После очередного увеличения количества подъемов, Старший решил каждый день заходить к Главному, чтобы просить о помощнике. На третий месяц Главный сдался.

Старший лишь бросил взгляд на тростинку, которая стояла перед ним. В свете заходящего солнца паренек, казалось, вовсе растворяется в холодном октябрьском воздухе. Однако слабым он не выглядел, да и к тому же, как заверил Главный, может помочь с любимыми делами, практически не разговаривает и значит, вряд ли будет просить увеличить каждый месяц зарплату. Это были единственные критерии отбора для нового лифтера, и решение было принято быстро, без каких-либо проволочек. Это как нельзя лучше подходило для молодого человека, который еще со школьной скамьи не мог толком связать два слова и уж точно не смог бы себя показать с лучшей стороны при собеседовании. Одно только слово "собеседование" вызывало в нем бурю эмоций, которые, ни высказать, ни показать он не мог.

Стоя перед Старшим на балконе, обдуваемый всеми возможными ветрами, младший лифтер повернул голову в сторону заходившего солнца. С высоты города утопающего в лучах звезды он увидел картину, которая захватывала дух и поражала его воображение. На секунду у него перехватило дыхание, и, если в тот момент посмотреть в его широко раскрытые глаза, можно было бы увидеть расширенные зрачки на увлажненных слезами глазах. Сложно сказать, что именно тогда произвело на него такое впечатление. Он был рад тогда тому, что не придется расстраивать отца, потому что его не взяли на работу, и тому, что Старший смотрел на него одобрительно, хоть и с еле заметной усмешкой. Или же высота величественного здания вместе с красотой природы так повлияли на него, однако вид с высоты балкона в тот день был поразителен и запечатлелся в его разуме навсегда.

Мальчишку можно понять. Вырос Лифтер в небольшой деревушке и не видел многоэтажных домов до четырнадцати лет. Самое высокое и красивое сооружение, что он видел до этого, была старая водонапорная башня, проржавевшая от времени и похожая на макет гранаты времен второй мировой, которую он бросал на уроке физкультуры.

Неказистый и худосочный, он никогда не вписывался в игры детей, и в отличие от большинства сверстников, не имел ни малейшего желания быть на виду или привлекать к себе внимание окружающих. Родительского воспитания было мало, мать предпочитала заливать горе от потерянной работы алкоголем, а отец, работающий в администрации района то ли водителем, то ли слесарем, часто был занят или сильно уставал, не находя времени на общение с сыном. Суровый и безэмоциональный отец, редко вспоминая свое детство. Обычно он холодно говорил: - денег у меня никогда не было, а родителей я своих вообще не помню, и ничего, тебя оболтуса вырастил и человеком стал, а ты сколько будешь у меня на шее сидеть? И хотя мальчику всегда было интересно, что значит "стать человеком" и как ему спуститься с шеи, на которой он ни разу не был, вопросов никаких не задавал. Отец привез его на служебной машине в город сразу после окончания колледжа. Паренек еле окончил школу, и все как один учителя советовали не оставлять ребенка в старшие классы. В машине мальчик не задавал никаких вопросов, лишь изредка поглядывал на отводящего взгляд отца. - У меня есть одноклассник, - сказал отец на подъезде к городу. - Обещал дать тебе работу, даже какое-то жильё у них есть, пора взрослеть.

Так Лифтер попал на балкон.

От увиденного в тот миг у мальчика появилось желание остановить завораживающий момент, зафиксировать его в голове с такой точностью, чтобы можно было возвращаться к приятному ощущению, когда захочется. Сделать его своим! Это нельзя выполнить с помощью фотографии, да и не было у него никогда фотоаппарата, он верил лишь в работу руками, тяжелый труд, к которому был приучен с детства. Запомнить до мельчайших подробностей, можно только пропустив через собственные действия и наверное, как нельзя лучше это получиться, если... зарисовать.

Рисовать он не любил. Если на уроках его просили представить что-то и показать на бумаге, то он злился и отнекивался, как только мог. Ни одна идея, никак не могла пробиться в его фантазию, будь то пейзаж или натюрморт, не важно. Но вот срисовывать, это дело другое. Копирование происходило до мельчайших подробностей, ничто не ускользало от его внимательного взгляда, и работа была выполнена идеально. Конечно, зачастую, только для окружающих, сам то он редко был доволен тем, что у него получалось. Блик солнца, тень или какая-нибудь еще несущественная для учителей деталь оказывалась не отображенной в его копии, после чего она не шла из его головы очень долго. Как правило все заканчивалось тем, что приходилось повторять проделанное еще раз, а потом еще раз, пока результат перестанет казаться ему некрасивым и неправильным.

После вида заката идея зарисовать его, как школьное задание, засела в его голове так же прочно, как шрапнель у солдата, застрявшая у самого костного мозга, можно было не вспоминать про нее какое-то, но в определенных обстоятельствах она обязательно даст о себе знать.

После этого все в жизни младшего лифтера изменилось - появилась цель.

Вначале своего пути, ему, конечно, никто бы не дал сидеть по несколько часов на балконе и следить за небом. От него требовалось быстро запоминать и делать много таких вещей, казавшихся ему поначалу невозможными: успевать смотреть за тележками с товаром, помогать Старшему считать всевозможные короба, бочки, палеты и мешки, осматривать и чинить механизмы подъема, которые при отсутствии должного контроля могли рухнуть, прямо на голову ничего не подозревающих грузчиков. Сами лифты, как оказалось, были временными и использовались при реставрации старинного здания вокзала. Однако ремонт не помог историческому строению избежать тенденции всепоглощающего стремления современного города к прибыли. Фасад с величественными колоннам и башнями не избежал наличия вывесок с рекламой мобильных тарифов, а стремление к экономии привело к превращению временных лифтов в постоянные.

Работа порой кипела целыми сутками. На торговом этаже, на который приходилось основное количество подъемов, постоянно появлялись новые магазины и отделы с продукцией, а штат работников регулярно пополняли новые лица, схожие с Лифтером по уставшим глазам. Старший, изредка поглядывая на работу уже окрепшего парня, одобрительно качал головой, не останавливая при этом записи в его папке для учета. Лишь однажды он пожурил Лифтера, кинув на него холодным взглядом, когда увидел, что тот стоит на балконе замерев, под самый конец рабочего дня, смотря куда-то вдаль и совершенно не следя за лифтом. Однако такие инциденты были крайне редкими, парень проявил себя куда более работящим, чем многие его куда более взрослые напарники. Так для Лифтера прошло много лет, напряженной, но старательной и кропотливой работы.

Все изменилось после постройки нового узла, в более развивающейся части города.

Основной объем транзита сместился на запад и количество поездов, проходящих через вокзал, сильно сократилось. Вместе с этим, как назло, район начал ремонтировать восточное направление пассажирских путей, что сократило поток в два, а то и в три раза. Пероны стали пустеть, грузов приходило все меньше, даже своры собак куда-то подевались, чуя не ладное или просто найдя более теплое место.

Начались сокращения рабочих мест, а после уменьшения и задержки зарплат, народ начал разбегаться, как муравьи от лупы. Количество сотрудников на этаже сокращалось чуть ли не каждый день. Старые работники уносили с этажа свой скарб с недовольными и печальными лицами. Каждый обязательно говорил, что отсюда надо бежать, но куда и зачем никто не уточнял.

Деньги уже повзрослевшего Лифтера мало интересовали. Ему хватало на жилье и на еду. Да еще к тому же его Старшего сделали Главным, а он сам теперь, уже без помощи и с одним рабочим лифтом, остался почти один на техническом этаже и, по сути, стал разнорабочим. Главного все по привычке называли Старший, потому что он не вел себя как предыдущий начальник. Благодаря его усилиям часть прежних сотрудников все же остались работать. Он часто приходил на этаж из своего кабинета и даже помогал с разгрузкой при необходимости, за это его уважали.

Для Лифтера же тогда настала золотая пора. Основной поток работы был утром до девяти утра. Несколько подъемов лифта, кудахтанье поварих, которым вечно что-то нужно помочь отнести, выброс мусора, беглый осмотр креплений лифта и после, гудки уходящих поездов, сопровождавшиеся криком птиц, которые говорили о том, что утренние дела были закончены. Затем быстрый прием пищи, что нужно было провести так, чтобы не лесть ни с кем на кухне в лишние разговоры. Кажется, если бы он мог глотать еду не жуя, как змея, он бы обязательно это делал.

Вечером требовалось собрать со всех отделений мешки с мусором и спустить вниз к контейнеру. Самые тяжелые всегда были из мясного отдела, в них лежали кучи уже начинающих издавать вонь останков коров, свиней и прочей живности.

Прохладное помещение было всегда пустое. У мясника работа была сдельная, он приходил всего на несколько часов утром, и после разделывания туш, уходил в другое место, кромсать дальше. В детстве Лифтер видел, как забивают этих животных, ему было все равно. Животные у него дома никогда не воспринимались, как члены семьи или близкие друзья.

- У каждого своя цель, - говорил отец. - Собака, чтобы охраняла дом или могла разбудить лаем всю округу, если кто-то собрался перелезть через забор. Лошадь для перевозки и уборки урожая, корова для молока, бык для мяса. Все просто.

Когда он ставил увесистые мешки с конечностями на платформу, механизм начинал подвывать, жалобно прося о замене деталей, которых Лифтеру не давали.

Иногда кровавые подтеки, пробираясь через тонкий слой полиэтилена с помощью отломанного бедра или крыла, пачкали его лифт. Это действительно было неприятно.

По большому счету дела на день на этом заканчивались. Сонно и тягуче проходил остаток трудового времени для Лифтера. Казалось, все вокруг замирает в ожидании заката - самого прекрасного момента дня. Ему запомнился именно этот суровый осенний ветер и заход солнца около шести. Этот закат он и пытался в точности повторить в своем измазанном маслом блокноте.

Проблема была в том, что чувство законченной работы не приходило к нему после того, как он посеревшей от трения, тыльной стороной ладони смахивал последние чешуйки, оставленные жестким карандашом. Он смотрел на получившуюся картинку на балконе, смотрел на нее дома, и не чувствовал успокоения. Зуд не проходил, тараканы продолжали перебегать из угла в угол в его седой, вытянутой черепной коробке, закручивая по спирали негодование от очередной неудачи.

- Нет, все еще не то, - говорил он себе вечером сидя на кресле, служившие ему также кроватью и единственным предметом мебели, стоявшим в углу маленькой комнатки.

- Високосный год должен все исправить, - повторял он раз за разом.

Как человек выросший в деревне, он не смог избежать отголосков той части воспитания, где все законы существования упрощались до нельзя и сопоставлялись с циклами небесных светил, а год с одним дополнительный днем в календаре, считался особенным, предвещал изменения и сулил недоброе. Лифтер же искренне верил, не без напутствий отца, в благо, которое несет этот год и ждал от него того самого заката.

Заход солнца из его комнатушки или из окна больницы, в которой он навещал на удивление быстро постаревшего отца, никогда не был таким, как с высоты его балкона. В квартире солнце уныло заходило за крыши многоэтажек, рельсы ровными и аккуратными линиями не расчерчивали горизонт, провода не играли свою загадочную песнь. Все было по-другому. Да к тому же, в палате у отца он не мог вызвать в себе то прекрасное ощущение спокойства и удовлетворения, что пронзило его тогда насквозь.

Зимой подтаявший серый снег, прерывисто размазанный по пирону, засасывал всю красоту заката в свои хлюпающие объятия. В городе снег будто забитый грязный щенок, вечно убегал от гулких улиц и шоссе в поля, где становился величавым, пышным и бархатистым. Поэтому, зимний закат в городе был совсем не таким, как было ему нужно.

Летом закат, как трудный подросток, гулял допоздна и не встречался с Лифтером в рабочие часы, для него было слишком рано.

Весной же солнце боролось с остатками снега со всей силой, и видимо поэтому на красивый заката у него не оставалось сил. Лифтер просто не мог понять, по каким тогда еще причинам закат весной не мог сравниться с осенним.

Вот и получалось, что был всего небольшой участок времени в году, когда он мог пробовать зафиксировать картину, которая не выходила у него из головы.

Кто-то мог ждать отпуска всей семьей, некоторые на работе ждали премий на новый год или дня рождения. Он же ждал поздней осени, для того чтобы снова приступить к своим попыткам.

Каждый день в этот период ему казался идеальным, каждый вечер особенным и тем самым. С дрожащей рукой он приступал к своей очередной работе и раз за разом заканчивая не был до конца доволен. Но вот он настал, високосный год.

На этот раз то уж точно должно получиться - думал он, не спуская глаз с горизонта.

- Все не то... да что ж такое... - бубнил он себе под нос.

Совсем скоро солнце и вовсе пропадет, растворяясь за тонкой полоской удаляющегося горизонта. Времени оставалось все меньше...

Дыша иногда, на становящимися от холода не послушными руки, лифтер не услышал, как сзади открылась дверь, и кто-то бесцеремонно вошел на его балкон.

2.Это был мужчина.

Невысокий, в потертой старой робе, которую давно уже следовало постирать, с неуклюже завязанным шарфом на горле, в растоптанных, старых ботинках. Он производил впечатление уставшего от изнурительной работы строителя, однако это было ни так. Шарф нужен был на тот случай, если что-то было не сделано из его обязанностей, так можно ссылаться на недомогание из-за болезни горла, а спецовка была не стирана, потому что сменную он выменял на старый радиоприёмник, работоспособность которого вызывала вопросы. Узкий и напыщенный лоб, был испещрен морщинками, выдавая в их хозяине вечное удивление от происходящего. При любом поручении от Старшего, он выражал яростное изумление, всем видом стараясь показать, что такой работы никогда не выполнял и совершенно не понимает, для чего это, собственно, надо. Даже если речь шла об уборке рабочего места или инвентаризации подконтрольных ему же хозяйственных средств.

Лифтеру Вовчик не нравился. И хоть люди у него никогда не вызывали практически никакого интереса, проблема была не в этом. Вовчик, как все звали кладовщика Антошкина Владимира, нашел в Лифтере прекрасного для себя собеседника, который может молча кивать столь же долго, сколько новостей накапливалось у него за выходные. У Владимира были комментарии практически по всем важным геополитическим, социальным и прочим насущным вопросам. На памяти Лифтера, Вовчик никогда не понимал, как эти бараны на верху не могут разобраться разом со всеми ворами, террористами и прочими пиявками общества. Ведь вопрос был простой до нельзя, и решался, по мнению Владимира, чуть ли не за секунду. А в какое-то гробальное потепление, что вечно обсуждают по телевизору, Вовчик просто на просто не верил, приводя безоговорочные факты о том, что помидоры на его даче замерзли в мае месяце, чего не было, по его словам, никогда. Лифтер сколько не пытался, никак не мог взять в толк, о чем постоянно говорит Вовчик. И уж точно не мог связать, чем может помочь ядерная ракета в борьбе с голодающими в Африке.

Он с непроницаемо-спокойным лицом качал головой в такт интонации рассказчика. Этому он научился, еще когда отец отчитывал его за низкие оценки в школе и хотел добиться от сына понимания важности наставлений. От одной только требовательной интонации Вовчика, у Лифтера опускались глаза в пол и потели ладони. И пока Владимир убеждался в собственной правоте, пусть и за счет этого странного долговязого мужика, каким он считал своего коллегу, думал Лифтер только о том, когда же он снова сможет продолжить работу.

Из глухой и вязкой тишины засыпающего вокзала вырвались слова Вовчика.

- Сидишь горгулья? Смотри, свалишься когда-нибудь отсюда, перекрытия то старые. Представляешь, видел сегодня по телевизору, - резко переключился тот, - крыша обвалилась в детском саду в моем родном городе, ну и дела? Говорят, здание реставрировали всего полгода назад, а что толку, все равно рухнуло. Точно тебе говорю, наворовали при строительстве. Мне вот брат рассказывал, пока строили школу у нас в области, прораб себе дачу успел отгрохать, а главный инженер - машину купить. Брат там охранником работал. Грузовики, говорит, вечером приедут, ни наряда, ни разрешения. Мужики туда блоки, цемент, арматуру погрузят, и все, уехала машинка. А братишке в окошко его будки то тыщенка, а то и две залетало, вот он и открывал им ворота и в журнал ничего не записывал. А теперь представь, на сколько тоньше стенки и перекрытия получаются?! Одно жулье, по пересажать их надо всех, нет на них управы никакой.

Лифтер в спешке убирая свой блокнот, уже начал по привычке качать головой, уже не понимая, кого собрался пересаживать Вовчик, собственного брата или какого-то инженера.

- Разворовали страну, - продолжал Владимир не унимаясь. - Никакой управы не найдешь. А сейчас того и гляди на нас нападут и тогда чего? Ответа не поступило. - Да капут нам всем, только и останется, чтобы они там на верху ядерной шибанули, чтоб не повадно было. Медленно поднимая указательный палец вверх, а затем вниз, Вовчик показал Лифтеру, как именно будет лететь ракета, выпушенная во врага.

- Зато будут знать, что с нами шутки плохи, не надо связываться. Фашистов перебили и их перебьем. Кто такие Они, Лифтер не мог выяснить уже очень давно, и поэтому в те минуты, когда деваться от рассказов было совершенно некуда, он представлял Их жуткими монстрами, которые хотят отнять у него закат, тянуться своими щупальцами к солнцу, закрывая всю линию горизонта. Тогда на его лице выступала искренняя тревога, и Владимир, заметив ее, довольный своим выступлением, покачивал головой, приговаривая: - страшно, а? Да так и должно быть!

Вовчик всегда умел найти поводы для переживаний и хотел, чтобы окружающие переживали вместе с ним.

- Ведь не может же у человека все быть хорошо, когда такое творится вокруг, - говорил он. Это чувство постоянной тревоги было очень важным, оно объединяло, оправдывало неудачи, поощряло бездействие, а когда надо, перекладывало решение на других. И что не мало важно, никогда не давало радоваться за чьи бы то не было успехи. В этой формуле было удобно все, так что Владимир никогда от нее не отходил.

- Старший, говорят, огромный телевизор себе купил, - горячился Вовчик, - дорогая штука, а откуда деньги? У нас же с тобой и своровал! А кстати, - переключился он, - на неделе поможешь мне спустить шкаф, я его купил... кое где.

Лифтер уже не раз помогал кладовщику спускать различную утварь с технического этажа. Дело в том, что после уменьшение пассажиропотока многие съемщики съезжали и оставляли за собой различные вещи. Иногда за ненадобностью, а иногда просто забыв. На склад к Вовчику возвращали в последний день арендуемое оборудование, заодно оставляя ключи от помещений. Вовчик же, хоть и должен был сразу отнести их на пост охраны, сначала занимался осмотром комнат на предмет каких-либо ценностей. Порой бывшие владельцы объявлялись, с явным намерением вернуть оставленное, однако встречали удивленное лицо кладовщика, который заверял их в том, что все давно выкинули или демонтировали.

- А я чего пришел, - вдруг осенило Вовчика. - Тебя Старший вызывает на ковер. Вовчик совершенно не знал ничего о предмете разговора, но по привычке нагонял жути.

- Наверно хочет выяснить, чем ты тут весь день занимаешься? - продолжил он. Лифтер, хоть и выполнял всю необходимую от него работу, после этой фразы почему-то невольно начал переживать и переминаться с ноги на ногу.

- Ну я пойду тогда, - процедил он обеспокоенно.

Владимир с довольным лицом проводил коллегу взглядом до дверей, затем обернувшись посмотрел с балкона вдаль и смачно плюнул, наблюдая как слюна летит вниз на пустой пирон.

3. Комната, где сидел Сергей Семенович, была серая и мрачная. Он не любил ни роскошных кресел, ни огромных напольных часов, ни портретов руководства на стенах. Все убранства или подарки на юбилеи и другие праздники, коих в наших календарях столько, что можно и почти что не работать месяцы на пролет, пылились в шкафу, никак не привлекая к себе внимания. Он практически всегда сидел с удручённым видом, только слегка приподнимая глаза, когда кто-то к нему заходил.

Старший с теплотой вспоминал те дни, когда мог спокойно выполнять работу, тогда еще не заменимого, инженера. Держа в узде распоясавшихся грузчиков, он легко находил общий язык с рабочими, руководителями отделов на техническом этаже и склочными поварихами. Он бы работал так и дальше, но дома постоянно заходили разговоры:

- Почему так мало денег за такую сложную работу, да и с возрастом пора задумываться о повышение, не все же сидеть на балконах и туда-сюда лифты гонять, - говорила ему жена за ужином, не давая сосредоточиться на неразгаданном кроссворде. Приходилось идти к руководству с новым требованием повышения заработной платы или новой должностью. Когда спрашивали, за какие собственно заслуги, он начинал перечислять несчетное количество дел и забот, выполняемых им ежедневно до тех пор, пока у начальника не начинала болеть голова. Однако после очередных попыток, решение было принято другое - нанять самую дешевую рабочую силу, что только возможно, и тем самым заткнуть недовольного работника. Старший же, получивший хоть какую-то помощь и понимая, что большего не дождется, просто скинул столько задач, сколько мог, на совсем еще юного паренька. Тот же никогда не жаловался и не ныл. Хоть быстрым в обучение его не назовешь, но зато раз что-то запоминал, делал это регулярно и без напоминаний.

Так они и работали. Основная работа хоть и осталась на Старшем Лифтере, все же стало полегче. Хотя, как не пытался объяснить жене, почему денег он больше приносить домой не будет, выходило все жалко и неубедительно.

После постройки нового транспортного узла работа начала сокращаться с каждым днем. Задержка зарплат и сокращения, стали из страшных слов в телевизоре грозной реальностью. Старший Лифтер терпел, как мог. После того, как сократили грузчиков и уборщиц, пришлось разгружать все лифты одному, да еще и собирать мусор со всего этажа. Этого он терпеть не мог.

Когда оказалось, что и управляющий не собирался разбираться в сложившейся ситуации и решил тоже покинуть это "богом забытое место", встал вопрос, а кого же можно поставить на его должность.

Так Старший Лифтер получил повышение, которому был совершенно не рад. Вместо дружеских разговоров с работниками, приходилось говорить с ними как с подчинёнными, которые в свою очередь были крайне озабочены положением дел.

Раз за разом рвались многолетние теплые отношения, после очередных объяснений позиции руководства.

Единственный, кто безропотно продолжал выполнять работу - этот странный паренек, который остался один отвечать за подъемы. Малой вымахал с годами в такую шпалу, что фонари на улице заслонить может, - шутил кладовщик Вовчик, когда Старший приходил посмотреть, как работает технический этаж. Однако таких работничков, как Вовчик, Старший не любил. Этот не ушел ни при задержках заработной платы, ни при сокращениях, умудрился как-то договориться с прежним руководством, а сейчас, как будто и вовсе радовался отсутствию работы на этаже.

Старший прекрасно понимал - радоваться нечему. Уменьшение количества подъемов грузов, делает необходимыми изменения и оптимизации - тоже слова из телевизора, за которыми не стоит ничего хорошего. Однако в глубине души он чувствовал, что Вовчика и они, по-видимому, никак не тронут.

Сейчас же, сидя за столом, он снова начал чувствовать груз тяжелых решений, который повис на нем с тех пор, когда он только стал руководителем. Он всегда прекрасно понимал, что нужно сделать и как, но каждый раз очень уж долго крутился в кровати перед сном и когда становилось совсем невмоготу, шел заканчивать кроссворд при тусклом свете кухонной лампы.

Лифтер протиснулся в дверь после легкого постукивания. Одет он был всегда в одно и тоже - огромных размеров плащ, висящий на его тонких плечах, как на вешалке, под которым виднелась потертая от времени, но опрятная спецовка. Сделанные под кожу коричневые ботинки, в которых казалось, его видели с первого дня работы, наверняка купленные отцом на вырост. Голову его прикрывала натянутая на глаза фуражка. Сам Лифтер видел, чтоб так носил Старший, когда принимал его на работу, а значит надо было ему соответствовать. Поэтому, когда он увидел одну из таких фуражек на полке магазинчика, на верхнем этаже вокзала, желание купить ее появилось в ту же секунду, хотя покупки он не любил и заходить в помещение долго не решался.

При входе в офис Лифтер и вправду заслонял собой свет. Главный, сначала слегка покосившийся в улыбке, через секунду резко поменялся в лице и стал снова не проницаемо холодным.

- Садись, чего стал? - обратился он к лифтеру, зная заранее, что тот будет стоять пока не скажешь, - дело есть к тебе.

Лифтер, сел на стул, упершись коленками в крышку стола.

- Завтра к нам приедет проверяющий от руководства, посмотреть этаж и твой лифт, - сказал непривычно низким тоном Старший.

- Посмотреть? - вопросительно произнес Лифтер, пока, не понимая, чего от него хотят.

- Да, посмотреть, оценить риски, проанализировать конструкция, дать рекомендации.

Старший практически не смотрел на Лифтера, шаря глазами по офису, словно в поисках потерянной ручки, пальцы его нервно перебирали первые попавшие в них вещи, будто он решил провести экстренную ревизию канцелярских принадлежностей. Лифтер никогда не видел Старшего таким.

Но, хотя он и испытывал трепет перед своим начальником и бывшим наставником, все же встрепенулся, при мысли, что кто-то будет смотреть его лифт.

- Чего там анализировать? Лифт старый, я сам могу рассказать, что и где нужно поменять и отремонтировать, чтобы он проходил еще столько же, - произнес Лифтер с неожиданным для Старшего рвение. Да и кроме обслуживающих техников в грузовой лифт никому нельзя, - продолжил он заученной фразой, которой отгонял ленивых грузчиков, что вечно намеривались подняться вместе с товаром на лифте, а не по лестнице.

- Слушай, мы тут не обсуждать собрались, - резко произнёс Старший.

Помедлив, он решил смягчить: - Решение уже принято, это требуется в целях улучшение текущей обстановки. Старший говорил выверенные, уже ставшими обыденными фразы, постукивая пальцами по факсу, присланному ему сегодня утром, с четкими указаниями к действию. - Тебе надо оказать всяческое содействие в работе инженера и ответить на все его вопросы, все понятно? - Старший ускорился, желая по скорее закончить диалог.

- Понятно, - отозвался сдавшийся Лифтер.

Тревога стала пробираться из глубины живота наверх, начиная крутиться в голове, словно юла. Не остановить её, ни сопротивляться ей он не мог. Он резко изменился, как будто его плечи и шея практически скрылись, в казавшейся бездонной темноте его необъятного плаща, а глаза резко опустились вниз, устремившись к носкам ботинок. Вот уже многие годы он мирно выполнял свою работу, старался никак не привлекать к себе внимания, не участвовать в диалогах и ничего не просить. Он стоял на балконе рядом с пультом управления в любую погоду, из-за чего у него практически всегда был заложен нос, работал в выходные и праздники, грузил и убирал, все что скажут. Никто никогда не жаловался и даже до времени не вспоминал про него. Единственным чего он хотел, это дождаться осени и начать свои попытки снова, до тех пор, пока не получиться как надо. А сейчас все по-другому, он чувствует это. Голос Старшего, шутки Вовчика, все это что-то означает, но понять он ничего не мог. Как во время шума из-за стены его детской комнаты, который всегда перерастал в хлопанье дверями, он не мог разобраться, что ему делать и как быть.

- Нужно сменить натяжители в блоках, - только и смог он выдавить из себя выходя из офиса, - а то может шандарахнуть.

- Обязательно, - отозвался из глубины комнаты Старший, который уже сидел в привычной позе, но на этот раз не поднимая головы.

Немного шатаясь, словно тень, он проскочил на свой балкон, надеясь закончить прерванную Вовчиком работу. На небе грозно неслись серые тучи, закрывая своей бесконечной вереницей всяческий вид заходящего солнца.

4.На следующий день приехал мужчина. Вид у него был строгий, черты лица вытянутые, лоб высокий. В коричневато-зеленых глазах блестели искорки бдительности и хитрой усмешки. Одет он был в классический костюм, будто бы не из этого века, прямого кроя пальто с поднятым воротником и туфли с носами, смотрящими вверх. В левой руке у него устало покачивался портфель, старый и потертый, но все же сохранивший деловой вид. На голове, немного съехавшая от ветра, ютилась черная шляпа, прямоугольной формы с прямыми полями. Все вместе выглядело опрятно и официально, именно так, как и нужно было человеку его профессии.

Смотрел мужчина, как казалось сначала, всегда к себе под ноги, хотя на самом деле это было ни так. Его пытливый взгляд бегал по всему до чего дотягивался, а губы шевелились без звука, как будто их хозяин детектив, постоянно записывающий на пленку все происходящее вокруг.

Он поздоровался сначала с Главным, потом с понуро стоявшим Лифтером.

- И так господа, давайте приступим, - властно и утвердительно произнес Проверяющий, даже не собираясь обмениваться любезностями с этими двумя мужчинами, с крайне недоброжелательной наружностью.

- Кто будет показывать? - задал он первый из многочисленных вопросов.

- Мой помощник, - представил Главный Лифтера, качнув головой в его сторону.

- Отлично, тогда можем начинать, - ответил Проверяющий и вопросительно посмотрел, ожидая от провожатого направления пути.

- Пойдемте, - выдавил из себя Лифтер, словно собрался не по привычному для него пути по этажу, а прямиком на плаху.

- Вы можете заниматься своими делами, - также уверенно и еще более утвердительно произнес мужчина, обратившись к Главному.

- Как-нибудь уж сам разберусь, - буркнул себе под нос Сергей Семенович и зашагал в сторону кабинета.

Шли молча. Лифтера не покидало чувство, что его спутник упьявился в его спину и не отрывается от нее ни на секунду, однако каждый раз, когда он поворачивался, Инженер смотрел себе под ноги и не поднимал головы.

- Сначала осмотрим подъемный механизм, затем закладные и узел оператора, - уже ставшим привычным приказным тоном произнес Инженер.

- А вы будьте так добры расскажите, какие сейчас основные проблемы в работе лифта, продолжил он.

- Нет никаких проблем, - сухо ответил Лифтер, подводя инженера к входу на свой балкон.

- Я так и думал, - усмешка в глазах Инженера блеснула чуть сильнее, и он, расстегнув портфель, достал из него черный блокнот, с откидными листами, размером в два раза большим, чем блокнот Лифтера.

Дальше следовали обыденные для Проверяющего и странные для Лифтера вопросы: как давно лифт в эксплуатации? Когда последний раз производили плановый осмотр всех механизмов? Какая скорость подъема? Какой максимальный вес груза? И словом все характеристики, которые можно было узнать и сидя у себя в конторе, - думал Лифтер, механически передавая нужную информацию.

- Да здесь и балкона то нет, - задумчиво произнес мужчина, выходя на плиту, на которой обычно сидит оператор.

- Значит вы оператор и техник, и грузчик, и уборщик, так? - задавал очередной вопрос Инженер, иногда поднимая взгляд на сгорбившегося человека.

- Выходит, что так, - ответил Лифтер.

- Покажите мне пульт и кратко опишите один рядовой подъем, - быстро произнес мужчина, на этот раз совсем не отрываясь от блокнота.

- Я опускаю платформу этой кнопкой, - Лифтер указал на большую черную панель рядом с балконом, затем спускаюсь....

- По лестнице? - перебил Проверяющий, слегка подняв бровь.

- Конечно, спускаться на платформе людям категорически запрещено, - отчеканил Лифтер.

- Затем складываю груз, фиксирую упоры, они же двери лифта и поднимаюсь обратно.

- Почему не вывести кнопку подъема вниз? - спросил Инженер.

- Раньше были грузчики, чтобы грузить, помощники, чтобы фиксировать груз, лифтер только контролировал все наверху, переоборудовать дорого, - старался произнести пояснения Лифтер, как можно быстрее и уверенней.

- Да и лифт нужно на верху вовремя остановить, иначе лебедка может потянуть дальше.

- А вы здесь про ограничители хода вообще слышали? - устало-вопросительным голосом сказал Проверяющий, не ожидая никакого ответа.

- Нет.

- Ну хорошо, - вздохнув произнес мужчина, я не видел практически ничего из системы безопасности. Уловители, стопорные элементы, все это отсутствует, верно?

Лифтер, слабея от груза каждого вопроса уже просто молча качал головой. Так он делал практически всегда, когда учитель в школе или отец начинали давить на него, пытаясь вытянуть информацию, кто изрисовал парту в кабинете или куда делись деньги из кошелька. Взрослые, как будто заранее зная ответы на все вопросы, хотели добиться подтверждения своим словам в качающейся голове мальчика, которому было проще согласиться, чем сформулировать ответы, которые скорее всего им бы не понравились. Ведь парты любил разрисовывать сын классной руководительницы, а деньги из кошелька брала мать, чтобы сходить за добавкой в местный магазин.

- Включите лифт, - скомандовал Проверяющий.

Нажав огромную черную кнопку, расположенную справа от входа, Лифтер приготовился услышать привычное завывание лебедки и натужное вздрагивание металлических тросов. Однако этого не произошло и электродвигатель, издав невнятное мычание заглох, так и не начав вращать шестерни.

- Ну, все понятно, - очередной раз что-то подчеркнув в своем блокноте и перевернув лист, фыркнул Проверяющий, завершая таким образом осмотр первой части задуманного.

- Я сейчас все починю, - вырвалось у Лифтера, и он суетливо бросился к уходящему по проводам вниз от панели управления, блоку питания, надеясь быстро устранить поломку.

- В этом нет необходимости, - одернул его спутник, слегка потянувшись к плечу Лифтера рукой, но затем убрал ее.

Лифтер же, не обращая внимание на слова Проверяющего, быстро открыл крышку предохранителей, щелкнул парой тумблеров и быстро разобравшись, в чем тут дело, хотел уже перезапустить лифт. Однако сначала взгляд его попал на перевернутый лист блокнота, на котором помимо мелких размашистых строчек было написано крупными буквами и подчеркнуто - "В дальнейшем ремонте и эксплуатации не нуждается" и затем "ДЕМОНТАЖ".

Лифтер так и оставшийся сидеть у блока питания, провожал взглядом уходящего Проверяющего, который вскоре повернулся и снова вопросительно посмотрел на него.

- Где у вас подсобные помещения? - спросил он.

Лифтер на ходу переваривая происходящие, поплелся по длинному коридору, соединяющий лифт со всем техническим этажом.

- Удивительно, как это все еще не рухнуло, - качнул головой в сторону двери лифта мужчина, - тебе то самому не страшно туда выходить?

- Не страшно.

- Да, работягам всегда плевать на безопасность, - качнув головой произнес проверяющий.

- Добрался бы я сюда раньше, давно уже снес это непонятное строение.

- Снёс? - удивленно произнес Лифтер, словно сонный.

- Ну конечно, кому сейчас такие конструкции вообще нужны? Да и его рентабельность почти нулевая, а скорее отрицательная.

- Так его снесут? - в глазах Лифтера промелькнуло окончательное осмысление всего происходящего.

- Могу это практически гарантировать, - ответил мужчина.

-Я уж точно буду ратовать за то, чтобы под ноль выдернуть эту нелепую постройку. Думаю, завтра утром я направлю отчет в департамент и порекомендую, как можно скорее начать снос. Эх, знал бы ты, сколько в своей жизни мне пришлось повидать подобных мест. После перестройки мало кто задумывался над эффективностью, тратами, оптимизацией и всякими модными сейчас вещами. Каждому бы карманы набить побыстрее да потуже. А когда заводы закончились, иностранные компании на рынок пришли, тут то наши горе-бизнесмены и призадумались, может что-то нужно менять? Вот и появились, такие как я, кто должен трезво посмотреть на развалину советскую и сказать - развалина. У нас же как народ думает, если тридцать лет стояло, значит так и должно быть, по-другому никак. А выходит - может.

- Как завтра? -не обращая внимания на монолог Проверяющего, и чувствуя, как с каждой секундой юла все сильнее закручивается в его голове, произнес Лифтер.

- А как же закат? - продолжил он.

- Какой к черту закат? - раздраженно произнес Проверяющий, - Теперь я понимаю, мне дали провожатым полного идиота специально, чтобы напоследок я помучился, это мой последний осмотр перед пенсией, неужели не могли подобрать кого-нибудь по сообразительней. Я столько впахивал в конторе, чтобы меня вот так провожали?

- Я не идиот! - последовал ответ, который Проверяющий пропустил мимо ушей.

Старый инспектор не заметил, как предаваясь воспоминаниям, он обогнал резко остановившегося Лифтера и завернул в первое попавшееся помещение, где было сыро и холодно. Это было место, куда из мясного отдела, в тяжелых черных пакетах сносили все остатки не нужных никому рогов, копыт и протухшего мяса.

- А вот это зря, - задумчиво сказал мужчина, смотря на кучу вывалившихся из пакета коровьих кишок, - это же отличные струны для ракеток.

С этими словами он, повернувшись увидел перед собой тяжело дышащего Лифтера, с глазами полными безумия и решимости, держащего в левой руке мусорный пакет.

В следующую секунду пакет оказался у Проверяющего на голове. Резким движением Лифтер поднял его в воздух, словно невесомого, и опрокинул на бетонный пол. От удара у мужчины ослабли руки и он, выронив блокнот, размяк, перестав сопротивляться и оставив последние попытки вздохнуть.

- Я не идиот, - послышалось в последнюю секунду отдаляющемся эхом у него в ушах.

С той секунды, когда он прочитал подчеркнутую фразу, прошла, казалось, целая вечность. Лифтер шел впереди своего обидчика старательно пытаясь сообразить, что же будет дальше. Если лифт снесут, уберут за ненадобностью, то, где же ему найти еще один такой закат? Может из окон технического этажа? А зачем он здесь будет нужен? Он же лифтер, отвечает за подъем груза, а без лифта он кто? Убирать мусор может хоть Вовчик. Старший ни раз уже пытался его заставить, да тот все скидывал на послушного Лифтера. А грузить и складывать товар будут сами работники магазинов. Еще Старший так странно разговаривал. Все это, никак не могло до конца сложиться в его голове. И все начнется уже завтра? Нет, не может быть. Он шел и думал, и пока думал все больше раздражался.

- Глупый, - сказал он себе. - Ничего не можешь сообразить. Когда родители ругались и кричали друг на друга ты тоже не мог понять, из-за чего они расстроены и ничего не смог сделать. Когда отец сказал собирать вещи, ты начал задавать глупые, раздражающие вопросы. Вот и сейчас ты продолжаешь их задавать, теперь уже этому человеку.

Вдруг Лифтер понял, что говорит внутри себя не своим голосом.

- Я ведь хотел просто вернуть все как было, - сказал он в ответ.

- И что из этого вышло? - спросили в ответ.

Голос в голове старательно раскручивал юлу, накручивая на ось все новые воспоминания. Вдруг в его памяти резкой болью всплыло, как мама, повернувшись сказал отцу прямо перед уходом какие-то слова. Волна детской, давно заглушенной обиды вздымалась в сознании с каждой секундой все сильней. Образ, резко представший перед ним удивительно четко, только протяни руку и дотронешься, снова хотел его обидеть. Слова, исходившие от образа, становились все громче. В последний миг, он понял, что это голос его собственной матери.

- И забери уже отсюда скорее этого идиота...

Затем тугая пелена закрыла его глаза, тело стало тяжелым и не послушным, а в голове крутились одни и те же слова:

- Я не идиот!

5. Очнувшись, он увидел перед собой тело, что когда то было Проверяющем в контрольно-исполнительном органе ООО "Гарант"- Быковым Анатолием Вячеславовичем, который точно не мог себе представить, выпивая утром чашку растворимого кофе, что не сможет дожить до пенсии один день.

Вид мертвого человека никак не заботил Лифтера, он даже смотрел, как будто сквозь него, куда-то в глубины первого этажа и подвала. Думал он лишь об одном, что теперь уж точно никто не даст ему спокойно рисовать закат на балконе ни этой осенью, ни какой-либо еще. Он напряженно пытался представить себе, что же будет с ним дальше и как ему еще разок успеть зарисовать заход солнца. Наверняка сегодня будет именно тот самый вечер: безветренный и спокойный, долгий, и ясный. Внезапно у Лифтера появилось точное представление, как именно он может оставить все как есть и завершить свою работу в этом году. Очевидно, что мясник, расправившись с очередной грудой мяса, уже ушел. Мешки стояли полные, от некоторых шел еле заметный пар. Сейчас разделанные куски лежат на прилавке и сюда не за чем что-то таскать. Иногда, приходя на работу раньше обычного, а он всегда приходил на работу раньше всех, Лифтер заходил к мяснику, чтобы забрать мешки и успевал понаблюдать за его работай. Он запомнил, какой нож для чего нужен, и что лучше всего для разделывания подходит длинный и широкий топор-тесак. Словно тень, он протиснулся в холодильную камеру, нашел там нужные инструменты и, убедившись, что мясника точно нет на месте, затащил труп проверяющего.

Лифтер поразился, насколько ловко и просто ему далось разделывать на куски человеческую плоть. Было несколько огрехов, когда он не предусмотрительно рубанул где-то в паху Проверяющего и фонтанчик алой крови взметнулся на добрых тридцать сантиметров вверх. Хорошо, что он позаботился о том, чтобы найти огромный рабочий фартук Мясника, который хоть и был ему коротковат, все же защитил от большей части брызг крови. С бережностью, которая присуща ему в любой работе, Лифтер разложил окровавленные части трупа по пакетам и собрался уже выносить их к общей куче, оставленной утром мясников, как вдруг, услышал возню в подсобном помещение на этаже. Он вдруг, как-то даже слишком быстро для себя самого осознал, что пускать сюда никого нельзя, тело еще было теплым, все вокруг было в крови и Лифтер понял, что его обязательно сразу же раскроют. Резкими движениями он начал трамбовать последний пакет, при этом, не заметно для себя, испачкав лицо кровью. Завязав пакет потуже, он вышел в комнату, где обычно оставляют отходы. Там он увидел копающегося в пакетах с остатками мяса Вовчика, который резко дернувшись посмотрел испуганным взглядом на Лифтера.

- Тьфу, это ты тут, - выдохнув произнес тот. - Каланча, ты ж меня здорово напугал. Ты что тут, опять за мясником убираешься?

- Ага, - механически махнул головой Лифтер.

- Вечно они все используют тебя, - поучительно начал Вовчик, - ты бы уже хоть раз им сказал, что это не твоя работа, ты ж обычный лифтер, должен груз поднимать и за состоянием лифта следить, ты что, нанимался грузчиком - нет, - ответил сам себе кладовщик.

- А где этот твой, Проверяющий? - вдруг совсем ни к месту вспомнил Вовчик.

- Уехал уже, - сухо буркнул Лифтер.

- Странно, Старший говорил, что и ко мне зайдет. Мол оценит мою высокую организацию складских пространств. Кстати, ты ж понимаешь, что проверяющие к нам ни разу просто так не приезжали, а? И теперь вот до твоего лифта добрались. Беда браток, ну ничего, найдешь еще что-нибудь, ты парень здоровый, - собираясь хлопнуть по плечу Лифтера, Вовчик остановился на полуслове.

Потом, смотря куда-то вдаль, задумчиво протянул:

- Вот только не могу понять, чего это Проверяющий уехал, не зайдя ко мне. У нас с ним вроде как договор.

- Он заболел, простуда везде сейчас, - произнес лифтер и достал руки из карманов своего плаща. Лицо его в полумраке не издавало абсолютно никаких эмоций, от него как от гробовой плиты, веяло холодом и мраком, который ощущается где-то в поджилках и обволакивает с ног до головы. Вовчик, взглянув на него и вдруг резко остановившись, засеменил к выходу и не оглядываясь бросил:

- Ладно браток, свидимся, - пошагал по этажу.

Лифтер стоял, удивляясь, как быстро и ловко он отшил Вовчика, который обычно хуже банного листа. Он не пошел затем к Старшему и не продолжил историю про заболевшего Проверяющего. Не посмотрел, куда пошел Вовчик, сразу после странного разговора в комнате. Кроме Лифтера мусором больше никто не занимался, особенно тем, с которого может течь кровь, поэтому поставив мешки с расчлененным телом в общую кучу, он пошел на свой балкон и начал жадно всматриваться в предзакатное небо.

6. Очнулся Лифтер сидя на своем балконе. У него было странное чувство, будто после долгих часов свободного падения он наконец-то упал на землю. Из подсобных комнат технического этажа послышался шелест мешков с отходами, бряканье бутылок, скрипели и пищали о напольную плитку коробки с нарезанными и сложенными упаковочными пленками.

Все это были сигналы для Лифтера, что пора отрываться от заката и заниматься работой. Сначала он заберет удобные коробки, для того чтобы поставить в основание лифта, обычно такие есть у строительных магазинов, затем проверит у магазинов мебели и сантехники. Последними будут пакеты из кафе и кондитерских, в последнюю очередь он решил зайти в мясной отдел. Лифтер занимался этим с приятным автоматизмом. Ничего не изменилось, жизнь этажа текла своим чередом и ему, кажется, удалось наконец закончить свой пейзаж. Привычным шагом он направился с последней тележкой к лифту. Она ехала медленно и напряженно, скрипя от непривычного веса. Сегодня на редкость было много отходов на всем этаже и Лифтер прекрасно знал, что максимальный рабочий вес лифта сильно сократился из-за длительного отсутствия ремонта. На приеме внизу никого не должно быть, машина приезжает раз в день рано утром и одним махом переворачивает контейнер, в который Лифтер и собирался закинуть все отходы вместе с телом проверяющего.

Он привычными движениями укомплектовал лифт так, чтобы каждый мешок или короб встали, подпирая друг друга и не могли упасть или соскользнуть. На верху этой искусно сложенной пирамиды громоздились мешки из мясного. Платформа напряженно кряхтела каждый раз, когда Лифтер докладывал какой-либо из грузов. - Ну все, можно опускать, - сказал себе Лифтер и нажал на кнопку спуска. Все сработало привычным образом. Лифт с натужным возгласом старой навьюченной лошади отправился вниз. Инородный скрип резко контрастировал с затихающей тишиной уставшего города. Встрепенувшись, взлетела стая птиц, что до этого мирно покачивалась на проводах, ожидая улова у желтого резервуара с отходами. Здание вокзала грустно наблюдало за происходящим сквозь черные ребра решеток безопасности, вколоченных поверх витражей окон. Солнца уже не было, последний луч давно блеснул где-то вдали, отдавая власть морозному сумраку осени.

Вдруг Лифтер услышал из-за угла этажа несколько голосов, два из них были ему знакомы, а два нет. Через секунду показались четверо мужчин. Чуть замедлившись, увидя лифтера, но затем ускорив шаг, они двинулись к нему. Впереди шел Вовчик, на ходу что-то яростно объясняя, потом Старший, который слушал кладовщика внимательно, но смотрел на него взглядом, будто к нему прилипла пиявка. Когда все подошли к Лифтеру, говорить начал Старший.

- Саша, - обратился чуть ли не в первый раз по имени к лифтеру Старший.

- Скажи, где сейчас Проверяющий?

-Уехал домой, - опустив взгляд вниз на свои ботинки, ответил Лифтер.

- Нет его там, - из-за спины Старшего послышался голос Вовчика.

- Его действительно там нет, - подтвердил Старший.

- Он должен был зайти ко мне после осмотра для предоставления заключения, который был чистой формальностью, но все же. К тому же семья ждала его после работы дома еще в пятницу, чтобы вместе отпраздновать уход на пенсию, но так и не дождалась.

- В пятницу? - вопросительно произнес Лифтер.

- Да в пятницу, два дня назад. И Саша, что ты делал в мясницкой? - спросил Старший, немного разгорячившись.

- Помогал убраться мяснику, - ответил подсказкой от Вовчика, Лифтер.

- Его давно там не было, те мешки были с протухшим мясом, в отделе перегорел один из холодильников, ты разве не чувствовал вонь? - пытаясь заглянуть в глаза Лифтеру спросил Старший. - Все работы приостановлены уже как несколько дней.

- Несколько дней? - потупившись и сгорбившись окончательно, буркнул Лифтер.

Он отчаянно начал осознавать, что потерял счет времени с момента приезда Проверяющего. Он понятия не имел, сколько времени простоял над телом, сколько времени у него ушло на расчленение трупа и самое главное, сколько он просидел на балконе, смотря на горизонт.

- Да я видел все, - пропищал сзади Вовчик. - Кровь у него на щеке была и вся разделочная в кровище, хотя мясник сказал, что все вымыл в последний день.

- Говорю вам, не потерпел наш шизик, что его лифт... того, - продолжил он.

- Проверяющий должен был объявить о сносе лифта, а затем всего этого крыла, здесь будет построен какой-то бассейн, - резко произнес Старший в сторону двух мужчин, стоявших рядом. - Он сказал тебе? Ответь уже хоть что-нибудь, - обратившись к Лифтеру, вспылил Старший. - Это же все полная ахинея какая-то! Какой труп, какая шляпа в углу?

- Я все это видел, - выкрикнул Вовчик, немного приподнимаясь на носочки. - И глазищи у него были, как у упыря, бешенные! Говорю вам, он его убил! - снова тыкая пальцем в Лифтера продолжал Вовчик, переходя порой на фальцет.

- Сейчас мы не можем никого обвинять, - сказал высокий мужчина в плаще, пристально смотря на Лифтера. - Однако обстоятельства исчезновения Анатолия Вячеславовича требуют глубокой проверки. - Расскажите, когда вы в последний раз его видели?

- Да, расскажи нам, - вмешался Вовчик.

- Ну ка не мешай здесь, - приструнил его Старший.

- А почему вы вечно его защищаете? - взъерепенился кладовщик.

- Не твое дело.

Старший посмотрел на Лифтера, тот стоял на том же месте, как и в свой первый день много лет назад. Такой же высокий и сгорбленный, полупрозрачный в вечернем сумраке.

- Саша, - обратился он к своему бывшему ученику, - Расскажи нам, где Проверяющий?

В эту секунду сверху раздался скрежет металла и звон, как от гигантской гитарной струны, рвущихся тросов. Катушка, чувствуя облегчение, начала крутиться с огромной скоростью сбрасывая с себя весь ей не нужный груз. Платформа лифта пронеслась вниз в одно мгновение и, ударившись об стыковочную площадку, отлетела к металлическому контейнеру. Мужчину переглянувшись посмотрели вниз. Перед их глазами открылась картина, к которой они были не готовы и вспоминать которую они будут еще много лет, даже в глубокой старости. Из черных полиэтиленовых мешков вылетели части человеческого тела, забрызгав все вокруг черной и ало-бурой кровью. Дальше всего укатилась голова трупа с выпученными, кровавыми глазами. Остальные же части тела лежали вокруг, вперемешку с остатками тухлой говядины и свинины. Над кучей останков холодный осенний ветер разносил клочки бумаги и картона. В далеке, мирно спускаясь на ветру, летали предметы одежды Проверяющего.

Мужчина в плаще очнулся от увиденного быстрее остальных. Кинувшись в Лифтеру, который не пошевелившись, продолжал смотреть себе под ноги, быстро уложил его на землю. Второй достал табельное оружие.

- В этом нет необходимости, - встрепенулся Старший, однако посмотрев на вопросительные лица милиционеров, замолчал.

7. В последствии все работники этажа в один голос твердили, что Лифтер всегда был странным. Молча таскал их мусор, молча помогал в подсобках, молча делал свою работу. Кто-то, вероятнее всего Вовчик, утверждал, что давно подозревал Лифтера в нечистых делах, и что мол стояло бы его проверить на всякие кражи из помещений и другие преступления. Старший воздерживался от комментариев, лишь сухо отвечая на вопросы милиции и грозно посматривая на Вовчика, когда тот начинал нести уж совсем небывалую чушь. При обыске дома Лифтера было найдено огромное количество валявшихся по всюду листков с одним и тем же рисунком. Кто-то из осматривающих даже подумал, что это копии, сделанные на печатном аппарате, но при близком рассмотрение, они не без удивления заметили, что это ни так.

После "инцидента с лифтом", как его назвали в руководстве, процесс сноса был приостановлен на неопределенный срок. Часть людей, конечно, уволилась, из-за опасений, нет ли среди работников еще убийц, но в остальном, работа технического этажа продолжилась в прежнем русле. В следующем году вокзал присоединили к большому городскому транспортному кольцу, который обещал повысить проходимость на сорок процентов. Лифт вскоре было решено установить внутренний, который будет сообщаться со всеми техническими помещениями и работать автоматически.

Семья пострадавшего для Лифтера требовала от суда максимально возможное заключения. Убитый проверяющий оказался бывшим милиционером, ушедшим со службы с почестями, поэтому при предъявлении обвинения, прокурор старался удовлетворил все просьбы родственников. Однако в последствии приговор был смягчен, "в связи с особым состоянием обвиняемого".

Лифтер, хоть и смотрел постоянно под ноги и лишь иногда по просьбе судьи поднимал голову, кажется, успел увидеть родителей, находившихся на самых дальних скамьях зала суда. Мать и отец сидели вместе. Мама, упираясь головой в плечо отца, плакала. Отец помогал себе вставать тростью, стараясь не смотреть на сына. От дачи показаний он отказался.

Конец.