Аннотация: "Чтоб тебе ожить на третий день после конца света". (Вот убирался на компе, откопал, протер от пыли. :)
Последний шанс или проклятье
Я пришел в себя. Боли не было. Хотя вроде по логике, если на тебя несется противник с копьем, a ты не успеваешь увернуться и потом приходишь в себя, зна-чит из седла тебя все же вышибли. И ощущения от удара копья и падения в доспехах на землю далеко не из приятных.
Я открыл глаза, хотя они упорно не хотели подчиняться.
- Где я?!
В первый момент мне показалось, что я в брюхе какого-то чудовища. Рыцари с балладах порой ухитряются, будучи проглочены огромной акулой, не пережевавшим их по глупости драконом или еще какой тварью, вспороть супостату брюхо. Вот только это чудовище было не просто мертвым, оно еще никогда и не было живым. А следова-тельно, меня оно съесть не могло.
Место, где я находился было тесным. Помещения таких размеров не бывают. Раз-ве, что клетки. Я не знал, как это назвать. Не находил слов.
Я полусидел-полулежал к каком-то странном ложе, достаточно удобном. Еще один довод, что это все же не чудище. Не слышал я, чтобы акулы, волки или хищники по-крупнее глотали мебель, дабы обеду было в желудке покомфортнее. Хотя я ощущение, что я в брюхе у хищника не покидало. Помещение было странным.
Я вернулся к созерцанию брюха. Расположенные по стенкам внутренности были точно не из кожи и мяса, как в прочем не из дерева или камня. Здесь были какие-то рычаги, небольшие выпуклости и вообще много всего непонятного. По своему уст-ройству эта штука была куда сложнее катапульты или арбалета. И все же это был плод человеческих рук.
Неужели кто-то смог создать зверя, наподобие троянского коня, да еще начи-ненного внутри разными устройствами. Кто знает, может, если дернуть за вот этот рычаг в форме неправильного месяца, тварь выстрелит десятком направленных в раз-ные стороны арбалетных болтов.
Прямо передо мной была гладкая и прозрачная на вид часть брюха. Казалось, что она из плотного стекла. Хотя кто стал бы делать переднюю часть чудовища из драгоценного стекла. Дорого и не разумно. Раз я вижу, что снаружи, значит и меня увидят. А значит, вряд ли примут эту штуку за чудовище.
С наружи созданную неизвестными мастерами тварь окружала серость. Если, ко-нечно, впечатления о прозрачности не были ошибкой, и серой не была сама поверх-ность. Что это, черт побери? И почему здесь я?
А моя одежда. Одет я был донельзя странно. Кому пришло в голову сшить штаны и камзол воедино. Я не представлял, как его можно снять, если... Если вдруг за-хочется справить нужду. Да и ткани я такой не знаю. Может быть так, по-дурацки, одеваются где-нибудь в Катае или в какой другой стране за семью морями. Хотя это вряд ли. Благодаря своему учителю, я мог отнести себя к одному из наиболее обра-зованных людей мира и кое-что знал о его устройстве, в то числе и о Катае. Вот только ученость не цениться особо ни кем, кроме таких же, как учитель, ученых умов. Он говорил про себя: "Я опережаю свое время. Мой взгляд устремлен в буду-щее". А толку? Магов не любят и боятся, а ученых и подавно.
Большое времени надо было проводить на ристалище, а не в библиотеке за тол-стыми книгами, глядишь и не проиграл бы... А ехал бы верхом под восторженными взглядами прекрасных дам. Вот только мой проигрыш в бою ни как не объясняет, что же я здесь делаю.
Может это своеобразный ад? Так вроде он должен несколько иначе выглядеть. Да нет, хоть в аду, хоть в чистилище, никто бы не стал засовывать грешника в неле-пом наряде внутрь неведомого механизма.
Ха. А вдруг все эти котлы да сковородки для крестьян и вояк, а для умников придумали муки поизощреннее. Сидеть и страдать от невозможности познать. Учитель бы уже начал все трогать, проверять, исследовать. И возмущался бы, что нет пись-менного прибора, чтобы записать эти наблюдения для потомков.
Хотя я вроде не должен был попасть в ад. Меня же прокляли. Ну и дурацкое же это было проклятие:
"Чтоб тебе ожить на третий день после конца света".
Пояснить смысл своих слов мудрец не смог, захлебнулся кровью. Будь заклятие другим я, наверное, испугался бы. Ведь все его проклятия сбывались. Но это. Раз-ве рыцарь-христианин, да и еще и маг, поверит, что возможен третий день после конца света. Колдун совсем свихнулся перед смертью, и еще указывать всем пытал-ся. От его проклятья мне хуже не стало. Жил себе как раньше. Учился мудрости, воевал, участвовал в турнирах. Что же таки произошло на последнем турнире?
А если проклятье сбылось? Я вспомнил боль от удара копьем. А потом...
- НЕТ!!!!!!!!!!!!
Это вовсе не изобретение какой-то далекой страны. Это сделано людьми будуще-го. Мы умели делать катапульты, а они что посложнее. Неужели это, правда? Вот только, что я делаю здесь?
Я попытался максимально сосредоточиться и вспомнить слова заклятия. Заклятия Истинного знания. Учитель заставил меня его выучить. Он боялся, что оно умрет вместе с ним. Он учил меня многому, после того как спас из горящего замка отца, захваченного Фонтейном. Моя жизнь принадлежала ему. А учитель хотел передать свои знания следующему поколению, вот только своих детей у него не было.
Этому заклятью он уделял особое внимание. Но использовать его с пользой мне так ни разу и не удалось. Оно не помогло ни определить расположение вражеской засады, ни выяснить, кто же из жителей деревушки волколак, ни как получить со-гласие от отца Марты, который говорил, что не отдаст дочь ученику чернокнижника, хоть и рыцарю.
- Ты задаешь совсем не те и слишком конкретные вопросы, - говорил по этому поводу учитель.
Теперь оно должно сработать.
Я нараспев произносил слова заклятия, отстранившись от всего окружающего. Не обращал внимания даже на то, как странно и незнакомо звучал мой голос. Когда я закончил, то я уже знал ответ.
Шел третий день с конца света. А я ожил, только не в своем теле, которое уже много столетий покоиться в склепе. Это тело тоже было мертво, но совсем недавно ожило под силой проклятия. Как если бы его окропили сперва мертвой водой, а по-том живой. Вот только толи вода оказалось не той концентрации, толи ни из того источника. Старый мудрец вовсе не желал мне добра. У меня были только сутки, чтобы найти живого и захотеть стать им, глядя прямо в глаза. Тогда я смогу жить и дальше. Попытаться выжить насколько это возможно после конца света.
А если нет, тело вернется в свое естественное состояние. Буду ли я и дальше наблюдать, как оно разлагается, как мертвая плоть начинает гнить, как обнажаются кости... Мне стало жутко. Нет, надеюсь, я просто умру. Хотя кто знает этого муд-реца, с его изощренной местью.
Я внимательно оглядел себя. Никакого оружия на мне не было. Зато я нашел карман на груди, сверху прикрытый кусочком такой же ткани, что и весь костюм. Там я нашел что-то вроде очень маленькой книжки, состоящей из обложки и одного листика внутри. Я открыл ее. Видно переплетчик плохо поработал. Листочек сразу выпал. Я поднял его. Это была миниатюра, изображающая красивую улыбающуюся де-вушку. Художник, нарисовавший портрет был гением, не смог разглядеть мазков кис-ти. А кареглазая блондинка была как живая. Портретик, видно для сохранности, был покрыт каким-то незнакомым мне лаком. Оторвавшись от созерцания девушки, я еще раз открыл книжицу. Там была еще одна миниатюра поменьше, изображавшая молодого парня и что-то очень мелко написано. Как я не старался, я не мог разобрать эти письмена. Хотя и знал три языка и каллиграфию.
В кармане был и еще один очень твердый листок, весь покрытый прозрачным ла-ком. Там была точно такая миниатюра как в книжке и текст. Два слова по начерта-нию совпадали. Зачем ему было носить два одинаковых портрета этого парня, пони-маю девушки. Совершать подвиги в честь такой красавицы... в надежде на взаимность. Вручить ей корону королевы турнира...
Я убрал все обратно в карман.
Надо было решать, как отсюда выбраться, Так как найти что-то живое внутри мне не светило. Я попытался разбить стекло, но бесполезно. На гладкой серой по-верхности, не появилось даже трещины. Такого прочного стекла не бывает. Стекло ли это? Но если нет, тогда что?
Следующей мыслью было попробовать понажимать на все, подергать рычажки, вы-пуклости, найти устройства, открывающего эту штуку изнутри. Ибо расположено оно так, что я могу дотронутся почти до всего, не вставая с этого ложа. Я бы стал делать так, только если бы предполагал, что буду управлять этой штукой изнутри.
Но я потом передумал. Кто знает, а вдруг эта штука содержит ловушки для не-посвященных. Это стоит делать в последнюю очередь. Сначала надо попытаться акти-визировать память тела. Я ведь не думаю, как идти, как пить и есть. Я даже сра-жаюсь порой бездумно в пылу битвы, конечно, когда не задумываю какую-то хит-рость. Он, наверное, не раз выходил и входил сюда. Сразу бы ему такое сложное устройство не доверили. Учитель показывал, как внушать что-то другим.
Я же начал внушать себе желание выйти, найти потайную дверь и открыть. Я по-грузился в себя и пытался оживить навыки этого тела. У меня заболела голова, мне стало душно. Какой-то грохот. Удар. Я хотел выйти. Я открыл дверь и глотнул чис-того воздуха.
И закашлялся. Не был он чистым.
Теперь я мог выйти, вернее выбраться. Что я и сделал со всей возможной осто-рожностью.
Земля подо мной не была землей в привычном смысле этого слова. Она была се-рой и твердой. Кое-где в трещинах. Снаружи мое чудище напоминало жирного голова-стика на колесиках. С чем-то непонятным на голове. Видно, это было сделано для устрашения. Головастик был из металла, но похоже за ним не ухаживали. Это была даже не ржавчина, такое впечатление, что металл основательно погрызли какие-то жучки или на него попала кислота.
Небо было серым, а воздух неприятным. Стоял туман. Я не видел ничего дальше, чем на несколько шагов.
Не знаю, как наступил конец света, но похоже это было ужасно. На земле валя-лись трупы, искореженное железо. Неподалеку я обнаружил развалины. Судя по их размерам, это был небольшой замок.
Трупы, металл, камень. Какие-то другие непонятные мне вещества.
Нет!
Я чуть не упал. Земля резко обрывалась вниз в пустоту. Хотя там дальше и темнели силуэты чего-то крупного.
Через час, а может больше, здесь сложно судить о времени, я нашел в развали-нах лестницу.
Размеры помещения, куда я спустился, поразили мое воображение. Я ходил по многочисленным коридорам, но все двери были заперты. Потом вновь нашел лестницу. Она вела все ниже и ниже. Так я скоро дойду до шахт мифических гномов, а то и вовсе до ада или мировой черепахи. Я устал идти. Наконец, лестница кончилась. Живых я пока не нашел. Только трупы в разных позах. В большом помещении была прозрачная дверь, за которой виднелось серость. Выход? Я дернул за ручку. Закры-то. Я дернул со всей силы. Ручка легко ушла вниз, а дверь открылась.
Зачем строить замки так близко друг другу? Что это, светлая мечта идиота, чтоб каждый мог жить в замке. Так неужто места на земле мало, ставили бы их на приличном расстоянии. А окна. Зачем столько окон? Кажется, сегодня я разучился удивляться и устал искать названия новым непонятным находкам.
Я шел по странному мертвому городу, который словно полили дождем из очень сильной кислоты. Камень и металл был основательно изъедены, особенно снаружи. Некоторые замки лежали в руинах. Во многих местах на улицах застыли навеки ме-таллические жуки, с трупами людей в них.
Неужели я так и буду бродить в этом жутком тумане. Один. Живой труп среди мертвых.
Где-то протяжно завыла собака. На душе отлегло. Еще есть что-то живое. Я по-шел на звук. Но вой затих. Я хотел выбраться из этого дьявольского города мерт-вых, где было так мало деревьев, и те с пожухлыми листьями. Я хотел умереть в лесу. И тут я нашел место, где деревьев было много. Туда вела узкая дорожка, вы-ложенная брусчаткой. Из глубины слышался плеск воды.
Парк. Видно здесь была лучше, чем в самом городе. Я шел на шум воды.
Рядом с фонтаном виднелся силуэт мальчишки. Чтобы завладеть его телом, я должен подойти ближе и увидеть глаза. Такая хрупкая фигурка, и тоже в брюках сшитых с камзолом. Светлые волосы. Он смотрел на воду.
Я коснулся его плеча. Мальчишка вздрогнул и обернулся. Лицо. Лицо с миниатю-ры, только усталое и заплаканное. Девушка, но почему она оделась, как мальчик? Я видел ее глаза. Но не мог стать ею. Раз она жива, то могут быть и другие живые. А может, я просто не хотел быть девушкой?
- Мартин. Ты нашел меня. Я думала, ты умер. Все умерли.
Она бросилась мне на шею и зарыдала. Я гладил ее по волосам и вдруг понял, что хочу, чтобы она жила. Хочу защитить ее. Стать ее рыцарем. Я...
- Ты живой. Ты живой. И мы снова вместе. Только я потеряла его.
Она плакала.
- Что случилось, малышка?
- Не знаю. Меня положили в биокамеру, чтобы обследовать малыша и усыпили. А потом. Я очнулась, камера уже не работала. Я открыла крышку и... Там был жуткий воздух и ничего не видно. И мертвые кругом. Мне было сложно дышать. И... Я поте-ряла его. У меня был выкидыш. Но ведь мы живы. Ты и я. Мартин, у нас еще будут дети, правда?
Сказать ей правду? Нет, нельзя. Это тело вряд сможет иметь детей. Еще немно-го и оно умрет полностью. Вот так совпадение. Это была его девушка, возможно, даже жена.
- Да, милая.
- Туман обязательно рассеется. Его все меньше, - она пыталась дать мне, а за одно и себе надежду, - Я тогда сидела и ревела. А потом. Я искала кого-нибудь живого. И... Я убила человека. Он схватил меня, он... Это был преступник из замо-роженных. У меня был виброскальпель из больницы. Я...
Она опять заплакала. А потом утерла рукой слезы и сказала:
- Ты, наверное, голодный. Я была в магазине. Продукты в вакуумной упаковке совсем не испортились. У меня в сумке есть копченая курица, хлеб и несколько ба-тончиков, твоих любимых, и сок.
- Тебе надо поесть.
Мы перекусили. Курица была не плохой. Хотя в "Цыпленке матушки Фро" готовили лучше. А вот батончики. Я никогда не ел ничего подобно. Мне понравился их вкус.
- Надо выбираться отсюда. Ты сможешь найти выход из города?
- Да. Только придется пешком, машины, вся техника не работает. Тот, которого я убила, сказал, что это все туман. Я как выжил ты?
- Не знаю. Я очнулся только сегодня и ничего не помню.
Похоже, девушка неплохо знала город, раз ориентировалась даже в тумане. Я так и не решился спросить ее имени. Задержались мы лишь, чтобы пополнить запас продуктов, а так же еще каких-то вещей, которые собирала в лабиринте магазина моя любимая.
Жить мне оставалось совсем не долго, мог я хотя бы полюбить.
Теперь у нас обоих были рюкзаки, такие большие приспособления для ношения вещей за спиной. Я посоветовал найти какое-нибудь оружие. Без оружия я чувство-вал себя голым. Да и как я смогу защитить ее голыми руками. Она выбрала кухонные органические виброножи.
Мы шли. Серость вокруг становилась все темнее.
- Мартин, сегодня нам не выйти из города пешком. Давай лучше переночуем в парке.
В этом гигантском городе даже парк был не один. Разводить костер с помощью походных спичек, оказалось очень просто. Это вам не кремень. Мы расстелили спальники. Я узнал много новых слов. Хорошо хоть, благодаря заклятью истинного знания, родной язык Мартина, был мне как родной. А то за века, разделяющие нас, он здорово изменился.
Мы сидели, обнявшись, у костра. Я услышал шум. А потом в свете огня мы уви-дели высокого мужчину в какой-то слизи с большим тесаком из изъеденного, но все еще опасного металла, его глаза горели. Он кинулся вперед.
В следующий миг его здоровое крепкое тело было моим. А тело Мартина упало.
Я опустил тесак.
Девушка обхватила руками любимого.
- Мартин, что с тобой.
Она обнимала труп трехдневной давности, уже окоченевший. Девушка закричала. Похоже, разницу заметил не только я.
- Милая, - раздался мой такой незнакомый голос, - я с тобой. Это было просто тело. Это я... Мартин.
Надо было ее как-то убедить.
Она вскочила, закричала:
- Пришелец! Это вы погубили Землю, вы убили Мартина. А-аа-аа!!!
И схватив нож, бросилась на меня. Я перехватил ее руку так, что она выронила оружие. А затем прижал ее к себе.
- Успокойся, прошу тебя, - шептал я.
Она ударила в самое уязвимое у мужчин место. И когда я согнулся от боли, по-бежала прочь. Я за ней.
Какая сложная штука жизнь. Но я должен догнать ее. Догнать и защитить от всего окружающего нас кошмара. Это последний шанс, мой и ее.