Это утро было солнечным. Яркие лучи проникали в комнату, пробиваясь сквозь плотные шторы. Девушка, уже проснувшись, сидела на кровати и набирала чей-то номер в телефоне.
В трубке слушались долгие гудки. Неужели она еще спит, пронеслось в ее голове. Она встала и с телефоном, прижатым плечом к уху, отправилась в ванную. Когда она стояла перед зеркалом, рассматривая свое заспанное лицо, в динамике послышался сонный голос.
― Алло, ― на другом конце провода продолжительно зевнули. - Кто это?
Она даже не удосужилась взглянуть на экран, когда отвечала на звонок.
― Джесс, это я, ― девушка открыла кран и умылась, стараясь не залить водой телефон.
― Рэй, чего так рано? - ее подруга вчера явно не старалась лечь пораньше. Наверняка, как всегда до утра пропадала в кубе с Марком.
― Не рано, ― кто-то рядом с ее подругой мужским голосом сказал, что, наоборот, очень рано. Девушка улыбнулась своей догадке. - Передавай Марку привет и выпроваживай его на работу. Я заеду к тебе около полудня.
― Окей, ― ответила Джессика и отключилась.
Рей положила мобильник на тумбу и, раздевшись, отправилась в душ.
Это было самое обычное утро. Звонок подруге, душ, завтрак одновременно с проверкой электронной почты - ничего особенного. Даже у кофе был все такой же чуть горьковатый вкус, а крошки хлеба совершенно так же, как и всегда сыпались на стол. И кот спокойно спал на балконе, не обращая внимания на хозяйку.
Ничем особенным этот день не выделялся. Перед уходом она посмотрела на себя в зеркало, одернула юбку, обулась и вышла. Дошла до первого этажа дома, привычно хлопнула себя по лбу, коря за забывчивость. Вернулась в квартиру, бросила в объемную сумку ключи от машины и документы. А потом, наконец, спустилась вниз.
На парковке уже не было машин. Понедельник. Все разъехались по делам, на работу. Одиноко на своем месте стоял ее автомобиль. Он мигнул ей фарами, когда она отключала сигнализацию. Знакомый охранник платной парковки поздоровался с ней и поинтересовался делами, она ответила дежурной фразой о том, что все отлично. Села в машину и завела мотор.
В салоне машины еще остались следы вчерашнего дня. Разбросанная по пассажирскому сидению косметика, бумаги, торчащие из незакрывающегося бардачка, туфли и платье на сиденье сзади. Воскресенье. В такие дни они с Джессикой всегда собираются на вечеринки в ее машине. Девушка навела порядок, аккуратно сложила платье в пакет и убрала в багажник, а бумаги, исписанные различными номерами телефонов и исчирканные корявыми подписями, выбросила урну, до которой прошла пять шагов, а потом вернулась обратно.
Это совершенно обычное для нее утро понедельника. Она снова завела машину и выехала с парковки. Казалось, пробки должны уже закончиться, но она знала, что, во-первых, пробки в их вечно спешащем куда-то городе никогда не прекратятся, а во-вторых, в понедельник многие попросту не могут проснуться вовремя и опаздывают на работу. Она выехала на дорогу со двора и больше не смогла продвинуться ни на метр.
Повсюду слышалось, как сигналят с других автомобилей, чуть впереди из большого красного грузовика с надписью "Coca-Cola" высунулся водитель и громко ругался. Привычная к такой обстановке пробок, она достала ноутбук, открыла документ с незаконченной статьей и принялась ее дописывать.
Пальцы бегали по клавиатуре, по памяти находя нужные буквы. Иногда она прерывалась, чтобы проехать на несколько метров вперед или чтобы подобрать правильное выражение. Статью нужно сдать к вечеру этого дня. Иначе редактор не слезет с нее живой. Для нее это уже стало обычным: понедельник - сдай работу, хотя бы отправь по почте редактору.
Когда осталось только написать заключение, она оторвалась от экрана и увидела перед собой огромный просвет. Впереди стояли машины - пробка сильно продвинулась. Сзади ей сигналили, а в соседнем ряду мужчина уже положил руки на руль, чтобы занять это место. Она быстро надавила на педаль газа, не дав ему это сделать. В зеркало заднего вида она заметила, как он от осады ударил кулаком по рулю. Это ее не сильно порадовало, но на одно деление шкалы вверх ее настроение все-таки поднялось. Хоть и ненадолго.
Наконец ряды возобновили движение, пусть и медленное. На скорости не более сорока километров в час она за полтора часа добралась до супермаркета.
Парковка встретила ее обилием свободных бесплатных мест. Платные же были и вовсе никем не заняты. На бесплатных стояли лишь большие семейные автомобили. Она припарковалась рядом с серым "Опелем", взяла сумку, проверила наличие в ней кошелька, в кошельке - кредитки. Все было на месте. Дойдя до входа с автоматически открывающимися дверями, она второй раз за день хлопнула себя по лбу, мысленно отругала за забывчивость. Быстрыми шагами вернулась немного назад и поставила свою машину на сигнализацию.
Она не ожидала ничего необычного. Ни когда проверяла, сколько денег осталось на ее карте, ни когда снимала с нее три сотни долларов. Даже тогда, когда методично по списку складывала в тележку продукты, ничего необычного с ней случиться не могло, она была уверена. Не ожидала ничего такого, когда выбирала журналы, когда искала срок годности на баночке с йогуртом, когда оставляла свою тележку в очереди в кассу, когда быстро шагала за вновь забытыми любимыми пирожными Джессики, когда стояла в очереди в кассу. Ничего необычного не происходило, пока кассир называла ей общую цену ее покупок. Ничего необычного она и не стала ожидать, когда доставала из кошелька кредитку.
Но именно в этот момент произошло что-то необычное для ее стандартных походов за покупками. Из-за ее спины раздался глухой, хриплый мужской голос:
― Девушка, одолжите пару долларов, пожалуйста.
От неожиданности она вздрогнула, потом, машинально отдав кредитку кассирше, обернулась. Перед ней стоял мужчина на две головы ее выше, со спутанными вьющимися волосами и недельной щетиной на лице. В руках он держал бутылку пива и пачку сигарет. Она оглядела его с ног до головы, все еще пытаясь избавиться от удивления. В конце концов, что такого в простой просьбе занять всего два доллара? Но ее еще никто никогда не просил занять два доллара, стоя в очереди в кассу. Любое отклонение от обычности было для нее чем-то несказанно удивительным.
― Извините, у меня нет мелочи, ―ответила она и повернулась к кассирше, которая уже сложила все ее покупки в пакеты и протягивала ей чек. Она взяла его, встряхнула головой и принялась складывать пакеты в тележку, чтобы довезти их до машины. Сзади она слышала, как мужчина своим глухим голосом просит кассиршу позволить ему принести два доллара позже и как кассирша требует у него залог. Его ответ она уже не слышала, катя загруженную доверху тележку к выходу навстречу автоматически открывающимся дверям.
Еще через пару минут, когда она загружала пакеты из тележки в багажник, этот инцидент уже совсем вылетел из ее головы. Его место заняли привычные заботы: дописать статью, отправила ли Джессика Марка на работу, связаться с издателем, удастся ли добраться до дома Джесс к обеду.
Она села в машину, но заводить мотор пока не стала. Взяла смартфон, сначала посмотрела время - 12:23, - потом набрала номер подруги. Долгие гудки. Либо гуляет с собакой, либо только забралась в душ. Она сбросила вызов, подождала некоторое время, глядя в окно, и снова набрала номер.
На этот раз, пусть и снова пришлось прилично подождать, подруга взяла трубку.
― Ты где? - бойко спросила она. - Я тебя уже заждалась.
― Я немного задержусь, ― ответила девушка. - Я тебе уже звонила, ты где была?
В ответ из трубки было слышно только молчание. Кажется, придумывает, что бы такого соврать, лишь бы не говорить, что она снова чуть не заснула за завтраком.
― Я выгуливала собаку, ― после минутного молчания ответила Джессика. - У моих соседей такой милый мопсик, они попросили меня сегодня присмотреть за ним. Ты же знаешь, это моя работа.
Про работу она сказала правду. Вот только прогулка с собакой вызывала недоверие. Но она прекрасно знала, что Джесс действительно каждый день приходится выгуливать собак.
― Приеду, покажешь мне, ― сказала она, сдержанно улыбнувшись. Конечно, подруга увидеть этой улыбки не могла. - Жди, если повезет, буду через час. Я не далеко, ― она хотела уже отключиться, но тут вспомнила: ― И приготовь место в холодильнике.
Она снова села в машину, снова выехала с парковки, снова попала в пробку. На этот раз поток машин двигался быстрее.
Она выехала на знакомую улицу. Дома здесь были не такие высокие, как в центре, где жила она, и стояли дальше друг от друга. Движение стало свободным, спеша к подруге, она позволила себе ускориться. Обогнав пару автомобилей, она въехала во двор и стала взглядом искать место на стоянке, которая в этом районе, в отличие от центра, совсем не охранялась.
Припарковавшись, она взглянула на часы. Путь о дома подруги занял немного. От силы полчаса. Она взяла сумку, вышла из машины, беззаботно хлопнув дверью, и прошла к багажнику. Когда она открыла его, пришло понимание того, что она одна все это не донесет. Что-то придется оставить в машине, пока она не вернется домой. Вздохнув, девушка взяла пакет с пирожными, йогуртами и прочими сладостями и отправилась в дом.
Знакомая старушка консьержка встретила ее. В ее доме давно сидел охранник в форме. Видимо, у людей в таких домах просто нечего брать, хотя вот Джессика жила отнюдь не бедно. Консьержка поинтересовалась, как ее дела, получила стандартный ответ, улыбнулась, вернулась к чтению журнала или книги, что именно это было, девушка не видела. Действия будто по заданному алгоритму.
Поднявшись на пятый этаж, она коротко позвонила в звонок. В квартире послышалась легкая веселая мелодия и быстро прервалась. Девушка двумя руками взяла пакет, не давая сумке упасть с плеча. Из-за закрытой двери квартиры было слышно, как хозяйка что-то бормочем, топает туфлями по паркету, чем-то шуршит. И не торопится открывать дверь. Девушка позвонила еще раз.
Через пару мгновений дверь наконец-то открылась. С Джессикой всегда так.
― Привет, Рэй, ― нараспев весело произнесла хозяйка квартиры, пропуская подругу внутрь. - Что это у тебя? Дай я посмотрю. Ты проходи, располагайся.
Джессика всегда много тараторила. Девушка отдала ей пакет, подруга приняла его, засунула голову внутрь. Из пакета донеслись благодарности и радостные возгласы.
― Ты купила мне пирожные! - восклицала она, складывая продукты в холодильник. - Я сварю кофе?
Гостья прошла на кухню, положила сумку на угловой диванчик, а сама села за барную стойку с ноутбуком. Подруга уже гремела банками с кофе, включала плиту. Отказываться смысла не было. Она знала, что гостей Джессика поит только кофе, угощает только сладким и развлекает разговорами, не давая вставить ни единого лишнего слова собеседнику.
― Рейчел! - возмущенно воскликнула Джесс, поставив турку на плиту и повернувшись к подруге. Та сидела с ноутбуком и увлеченно печатала. - Сколько можно писать?! Ты целыми днями строчишь и строчишь, оттого у тебя и пальцы красные! Посмотри только! О чем хоть пишешь?
Девушка и не думала отвечать, сейчас Джессика выдержит двухсекундную паузу и сама будет искать ответ на свой вопрос. А она продолжит спокойно писать заключение статьи.
― Очередное сочинение на заданную тему? Пилит редактор, ― Джессика усмехнулась. - Все мы это проходили. Я же поэтому и ушла. Что пишешь по ее приказу на этот раз? Почему пончики не делают солеными? Или: как продлить свою жизнь на две секунды? Нет, стой, точно: зачем жить, если Майкл Джексон умер!
Джессика засмеялась, пытаясь посмотреть на текст из-за спины подруги. Ей удалось прочитать пару строк, не несущих никакого смысла, потом она сказала, что все это для тупых офисных работников, которые, купив этот журнал, будут читать его в туалете.
― Кстати, ― протянула она. - Ты просила мопсика показать!
Джессика хотела было побежать за собачкой, мирно спавшей на мягкой подушке в коридоре, но вспомнила про кофе, стоящий на плите и собирающийся сбежать. Она даже подпрыгнула на месте, увидев это, и кинулась убавлять огонь и разливать кофе по чашкам. Ворча и восклицая, она налила для подруги большую чашку, всыпала туда две привычные ложки сахара и поставила перед ней, отодвигая ноутбук в сторону. Себе она долила остатки в небольшую чашечку и полезла за пирожными.
На громкие крики прибежал пес. Это действительно был очень милый темный мопсик, которого гостья поспешила погладить и позволила ему лизнуть себя в нос.
― Милашка, да? - Джессика тоже погладила мопса и мгновенно про него забыла, сосредоточившись на пирожных и разговоре с подругой.
― Да, ― кивнула девушка и потянулась к вазочке с конфетами, которые Джесс покупала для нее и Марка, сама хозяйка таки не любила. - Вы вчера еще долго в клубе были?
Джессика весело рассмеялась, словно вспомнила что-то очень веселое. Закончив хохотать, она ответила:
― Мы там до самого закрытия оставались. Я, честно, не помню вообще, сами ли мы оттуда ушли, ― она по своей привычке выдержала паузу не для того, чтобы дать подруге ответить, а для того, чтобы ее заинтриговать. - Марк познакомился с какой-то компанией. Они уже хорошо выпили, но не собирались останавливаться на достигнутом. После недолгой беседы он и меня познакомил с ними, оказалось, что они очень веселые парни. Мы поболтали, выпили. А когда Марк решил уходить, один из новых знакомых просто взял нас на слабо. Нам пришлось соревноваться, кто больше выпьет текилы. Естественно Марк выиграл, он же литрами может ее в себя заливать, да и вообще он мексиканец, ― она движением ладони показала, что слова про мексиканца были образными, и продолжила. - Я после этой небольшой попойки ненадолго вырубилась. А вот Марк с этой компанией удалился в туалет и без меня скурил с ними траву. Наутро ничего не помнили, все рассказали видео в телефоне, где они ржали и пытались меня разбудить.
Гостья закрыла лицо руками, показывая тем подруге, что она и ее парень ведут себя слишком безрассудно. Сама девушка такого себя позволить не могла, не могла и отклоняться от режима своей привычности, поэтому и уходила из клуба достаточно рано, когда Джессика и Марк только начинали веселиться.
― Джесс, а когда вы планируете завязать с этими походами по клубам?
― Мы решили, что лет до тридцати будем кутить, а потом можем завести детей и начать жить тихой семейной жизнью.
Девушка в ответ сказала, что с пьянками неплохо бы завязать уже сейчас. На что Джессика стала ей подробно и в красках рассказывать, как они в метах распланировали всю свою жизнь на ближайшие пятьдесят лет. От себя она даже добавила, как будут звать трех их дочерей и одного сына.
― Интересно, ― ответила после окончившегося рассказа гостья.
Она, казалось, пыталась думать о нескольких вещах сразу. На гладком лбу образовалась складка между бровей, а губы сжались. Невнимание подруги не укрылось от наблюдательной Джессики.
― Эй, Рейчел! - позвала она ее. - Ты вообще с нами? О чем задумалась?
Девушка отвела взгляд от окна, выходящего во двор, и вновь обратила свое внимание на подругу.
― Да так, надо в издательство съездить, ― вяло ответила она и махнула рукой, словно это было не так важно. - Тебе не звонили еще?
― Я сама звонила вчера днем, ― поделилась Джессика. - Меня просили передать тебе, чтобы ты поторопилась. Ты корпишь над главой уже полтора месяца.
― У меня творческий кризис, Джесс. Я не могу понять, о чем писать, ― девушка встала и прошла к окну посмотреть на свою машину. - Да и Милана загружает работой. Замену тебе так и не нашли, поэтому я выполняю двойной объем работы.
Джессика с наигранной усталостью закрыла лицо рукой, обреченно вздохнула, а потом резко хлопнула рукой по столу и, оживившись, вскочила с места со словами:
― А вот ты возьми и напиши про то, почему пончики не делают солеными! Сунь это Милане в руки и пошли ее подальше!
Джессика так радовалась своей идее, что, не дожидаясь, когда подруга согласится, села за ее ноутбук и принялась печатать статью по всем правилам, но с совершенно абсурдным и бредовым содержанием. Подруга тем временем отвернулась от окна и с легкой улыбкой смотрела на Джессику, у которой от возбуждения горели глаза, а пальцы с невообразимой скоростью летали по клавиатуре. Она знала, что ни за что не передаст эту статью редактору, но сохранит ее на память и будет перечитывать, когда вдруг нахлынет плохое настроение.
Когда Джессика закончила писать статью, гостья успела переделать все возможные дела. Она помыла посуду, поиграла с псом, прошла несколько уровней Angry Birds и посмотрела телевизор. На все это ушло не меньше двух часов. И настенные часы со стрелками указывали, что сейчас половина пятого. Девушка, увидев время, быстро подскочила с места и начала собираться.
― Джесс, мне пора, меня ждут в издательстве к шести, ― ее лицо сделалось задумчивым, движения замедлились. Подсчитав время, она вынесла вердикт: ― Я уже, считай, опоздала!
Джессика со смехом наблюдала за всей этой суетой. У нее все было гораздо проще, потому что с детства мать приучала ее все делать вовремя. Ее подруга же была полной ее противоположностью, забывчивая, ленивая, она постоянно опаздывала, задерживала главы книг, дважды прося у издателя дополнительное время, а статьи сдавала в самый последний момент, как бы ни пыталась на нее повлиять Милана.
Достав свои продукты из холодильника, она поспешила к выходу. У большого зеркала в прихожей быстрыми движениями поправила прическу и ушла бы, если бы из кухни ее не окликнула Джессика:
― Рейчел! - она вышла в коридор. - Сумку-то забери!
Девушка хлопнула себя по лбу, укорила мысленно за забывчивость и выхватила сумку из рук подруги. Открыв сложный замок, она вышла на лестницу и, пока стояла у лифта, слушала план на следующий день, который составляла Джессика:
― Все, как обычно. Вечером мы с Марком заедем к тебе, а днем мы с тобой пойдем в парк, там, у фонтана очень хорошо пишется. А тебе нужно сдать главу! - последнюю фразу Джессика успела прокричать, когда двери лифта закрывались перед ее носом.
Девушка, улыбаясь, вышла из лифта, весело попрощалась со старушкой-консьержкой и так быстро, насколько позволяли туфли на высоком каблуке, побежала к машине. Глядя на наручные часы и складывая продукты в багажник, она прикидывала, сколько времени ей нужно, чтобы доехать до издательства.
Ехать туда совсем не хотелось, но совесть и привычный распорядок дня говорили, что стоит повидаться с мистером Льюисом, издателем. Он относился к ней без всякого уважения, при каждой встрече старался обидеть ее, придумывал какие-то странные правила и ставил перед ней невыполнимые задачи. Так считала она и страшно его ненавидела. После каждой встречи оба достаточно долго ходили обиженные, злые и раздраженные.
Она выехала из двора на широкую автостраду и направилась в сторону делового центра города, где и было расположено большое здание издательства, выпускавшее и ее, и Джессики книги.
И снова привычная обстановка. Нескончаемый поток машин вокруг, светофоры, встречающиеся все чаще на подъезде к центру, люди, серой массой идущие по тротуару, солнце, светящее сзади, отчего весь темный салон ее автомобиля играл бликами. Где-то останавливались автобусы, куда-то отъехали две машины, ехавшие перед ней.
Она, стоя на светофоре, отстукивала пальцами по рулю ритм модной песни, играющей по радио, сосредоточенно глядела вперед, когда находилась в движении, нетерпеливо и раздраженно вздыхала, стоило только потоку автомобилей замедлиться. Только обычные для поездки на машине действия, ничего другого и не нужно.
Вскоре дома на улицах стали становиться выше. Совсем близко уже были небоскребы, рассекающие своими вершинами небо и со сверкающими от яркого солнца стенами. Она въезжала в деловой центр города. Поток машин вновь стал замеляться, люди стали поворачивать к нужным зданиям. По тротуарам ходили девушки в прямых юбках, мужчины в строгих костюмах, бегали, сновали туда-сюда курьеры, одетые в форменные рубашки-поло и с сумками через плечо. На каждой парковке, где-нибудь в уголке обязательно стоял большой грузовик службы доставки, а у обочин парковались желтые такси, высаживая пассажиров.
Девушка свернула на боковую улицу. Здесь уже изредка проезжал кто-либо. Она ехала свободно, поглядывая на часы. Время поджимало. Еще пять минут - и она опоздает. Вот впереди уже виден въезд на парковку издательства. Свободных мест пока не было видно. Все еще работают, до конца оставался час. Она въехала стоянку и, выглянув в окно, стала оглядываться. Сторож в форме поспешил ей на помощь; поздоровавшись, он указал ей свободное место, куда вполне могла вместиться ее небольшая дорогая машина.
Припарковаться удалось, но с большим трудом. Она всегда испытывала трудности с парковкой, особенно, когда с обеих сторон прижимают чужие большие автомобили, которые страшно задеть и поцарапать. Наконец собравшись с силами, она взяла сумку и вышла из машины, осторожно открывая дверь, чтобы не задеть внедорожник, стоящий по соседству. На нем ездил истеричный редактор Нил, фамилию которого она никак не могла запомнить, зато хорошо помнила его азиатскую внешность.
Коротко прозвучал сигнал на телефоне. Сообщение. Она достала телефон из сумки и мимолетом бросила взгляд на время. Она опоздала на десять минут, хотя, казалось бы, с тех пор, как у нее в запасе было еще пять, прошло всего ничего. Сообщение от оператора связи, ничего нового, очередное предложение нового тарифа. Без интереса бегло она прочла сообщение и отправила его в корзину.
В лифт с ней зашли еще пять человек. Все вышли на десятом этаже и быстро разбежались по своим делам. Еще десять этажей она проехала в гордом одиночестве. На двадцатом к ней присоединился длинный и худощавый парень-курьер. Он был до ужаса смешной и несуразный, девушка сразу обратила внимание на его непослушные кудрявые волосы, выбивающиеся из-под кепки, и едва сдерживала легкомысленный смешок. Еще через два этажа в лифт вошел тот самый истеричный редактор Нил и ехидно с ней поздоровался, она ответила ему сухим приветствие и подумала, как хорошо, что она не поцарапала ему машину. Она не любила, когда на нее злятся и вообще обращают внимание, если она провинится.
Нил бросал косые взгляды на девушку, она старалась не обращать на него внимания. Через один этаж лифт снова остановился, и вошел непривычного для офиса вида мужчина. На две головы выше девушки, со спутанными вьющимися волосами и недельной щетиной на лице, из кармана его потертых джинсов торчала пачка дешевых сигарет. Постояв молча пару секунд, он обернулся к девушке и спросил:
― Девушка, издательство находится на двадцать седьмом этаже?
Она вздрогнула и недоуменно посмотрела на него. Никогда еще никто никого не спрашивал ни о чем в лифте. Они же даже ни разу друг друга не видели, хотя его лицо казалось ей знакомым. Нил уже сказал ему, что да, издательство находится на том этаже. Мужчина не обратил на редактора никакого внимания, он смотрел на растерявшуюся девушку. Медленно выходя из ступора, она ответила:
― Да.
Мужчина в знак благодарности кивнул без слов и отвернулся от нее. И она вновь впала в ступор, силясь понять, что такое сейчас произошло. Ей было не понятно, зачем спрашивать, когда уже зашел в лифт и едешь куда-то. Вдруг ты едешь не туда? Вдруг надо вниз, а не вверх? Она была точно уверена, что никогда бы так не поступила; прежде, чем войти в лифт, она бы додумалась поинтересоваться у кого-нибудь, на каком этаже это находится.
И кто такой этот мужчина? Он не похож на человека, который часто бывает в офисах. Он вообще ни капли не похож на офисного работника. Ничем не походит на курьера. В его внешности нет ничего даже от водителя одного из тех грузовиков, что часто стоят на парковках, занимая все место. В обычном сером здании он выглядел до невозможности странно, не к месту.
Он бы еще долго не выходил у нее из головы, но тут двери лифта разъехались в стороны.
Вся компания из четырех человек вышла на двадцать седьмом этаже. Курьер бегом бросился к секретарше Диане, которая была занята разглядыванием какого-то журнала. Девушка сразу узнала обложку того журнала, в который она писала статьи. Диана спешно расписалась в бланке, и курьер убежал. Нил отправился к своему столику, где в идеальном порядке лежали две стопки бумаги, и стоял компьютер, по случайности не имеющий мышки, которую он неделю назад попросил заменить.
Она выкинула его из головы и постаралась сосредоточиться. Ей предстояло поговорить с издателем, который явно на нее зол. Зол за ее лень, за ее нежелание работать, за придумывание отмазок, в которые сложно поверить, за плохое качество того, что она пишет. Но особенно, конечно, он злился на ее лень.
Она поздоровалась с секретаршей, подождала, пока ее пригласят в кабинет, и, когда мистер Льюис освободился, вошла в светлую комнату. Издатель пребывал в прекрасном расположении духа. Что могло послужить тому причиной, она решила не гадать, это его личное дело. Он тепло поприветствовал ее, предложил чаю и пока не обмолвился ни словом о задержке главы. Пора бы девушке насторожиться, но она уже расслабилась и мило улыбалась.
В кабинете издателя она задержалась надолго. Уже даже ушла секретарша, оставив дела на завтра, а девушка все сидела в мягком кресле, прятала взгляд и пыталась придумать себе оправдание. Приветливость мистера Льюиса оказалась маской, под которой он скрывал все, что накопилось по отношению к писательнице. Он кричал на нее, это слышали все работники издательства; он стучал по столу; он грозил расторгнуть с ней контракт; он клялся изъять из тиража все до единой ее книги, коих насчитывалось не так много, но все они стоили недешево и, что самое главное, их покупали.
Огненными красками горел закат, когда она вышла из здания и отправилась искать свою машину на парковке. Основная масса уже разъехалась, остались только те, кто работает в этот день сверхурочно или просто не хочет ехать домой. Ей же наоборот хотелось поскорее добраться до дома, войти в свою уютную квартиру и обнять пушистого кота, который всегда помогал успокоиться и дарил хорошее настроение. В глубине души ей было стыдно перед издателем, но поделать с собой она ничего не могла, как ни старалась.
Она прошла мимо старого автомобиля с разбитым лобовым стеклом и помятым бампером, крашен он был в разные оттенки серого цвета. Рядом с ним, присев на капот, стоял мужчина и вертел в руках незажженную сигарету. Ей показалось, что он ей знаком, но, к сожалению, вспомнить, где видела его, она не смогла. Мужчина сунул сигарету в рот, когда она проходила мимо него, и проводил ее взглядом. Она не заметила, как, глядя ей в спину, он сначала ненадолго о чем-то задумался, а потом поспешил за ней.
Он нагнал ее, когда она уже садилась в машину и собиралась захлопнуть дверцу. Он не дал ей этого сделать, и она несколько возмущенно посмотрела на него, хотела что-то сказать. Он не дал ей начать, вынул сигарету изо рта и спросил:
― Девушка, у вас не найдется зажигалки?
В ответ она от удивления широко раскрыла глаза и посмотрела на него. Неслыханно: просить что-то у незнакомого человека. Она не могла найти слов, чтобы ответить ему. Да и зажигалки у нее не было. Ни она сама, ни Джессика, ни остальные ее знакомые. Откуда у нее возьмется зажигалка? Мужчина, кажется, этого не понимал.
― Так что? - спросил он снова.
Она еще раз удивленно посмотрела на него, убедилась, что без слов он не понимает ее, и сказала:
― Нет, мистер, извините, я не курю, ― получилось как-то тихо и грустно, словно она была чем-то расстроена. Да, так и было. Очень хороший день закончился для нее ссорой с издателем. А еще какие-то незнакомцы весь день пристают.
― У вас что-то случилось, ― скорее предположил, чем спросил мужчина. Он с сочувствием продолжал смотреть на девушку, опираясь на дверь ее автомобиля.
― С чего вы взяли? - без эмоций ответила она.
― Мне показалось, ― ответил он так, словно ему не показалось, а он точно знал, что случилось. Будто бы незримо присутствовал в кабинете, пока мистер Льюис поливал ее грязью и размахивал ее книгами у нее перед носом. Он был будто бы абсолютно уверен, что у нее что-то случилось, хотя не знал о ней ничего.
― Да, мистер, вам показалось, ― устало ответила она и взялась за ручку на дверце. - Я собираюсь уезжать, ― заметила она, и он убрал руку.
Ее серый автомобиль выехал с парковки. Мужчина побрел к своему старому фольксвагену с разноцветными дверцами, достал коробок спичек и прикурил сигарету. Девушка ехала по широкому шоссе, слушала музыку и мысленно анализировала уже почти прошедший день.
Все было бы хорошо, если бы она не последовала своей давней традиции каждый понедельник ездить в издательство. Только за это она не любила понедельники, но чтобы перенести эту поездку на другой день, нужно было перекраивать распорядок других дней недели и снова привыкать. Она не хотела менять то, к чему привыкала несколько лет.
Поток автомобилей перед ней постоянно менялся, заставляя полностью сосредотачиваться на движении, следить за светофорами и иногда сигналить движущимся слишком медленно. Автомобили разворачивались, поворачивали, двигались по прямой, обгоняли друг друга, уступали кому-то дорогу. Она давно расслабилась и рассматривала это движение в сумерках как игру: где-то проедет один, кто-то решит его обогнать, а тот передумает и повернет в сторону. Она сама не горела желанием играть в эти игры и просто ехала по своей полосе, приняв на себя роль зрителя.
Время от времени приходилось оглядываться, чтобы не пропустить нужный сворот на круговом движении или дорогу на перекрестке. Она смотрела на дома, чтобы вовремя заметить знакомые магазины и направить машину к своему дому.
Наконец она заметила ворота парка, что располагался неподалеку от ее дома. Остановилась на светофоре, который всегда почему-то встречал ее возвращение красным светом, дождалась разрешающего сигнала и поехала к домам, стоявшим небольшими группами близко друг к другу. Они стояли настолько близко, что можно было и без бинокля увидеть, что творится в квартирах совершенно незнакомых людей, живущих в соседних домах. Иногда в поисках вдохновения она этим занималась, но потом это стало даже скучно.
Она въехала на парковку и осторожно, чтобы не задеть новый автомобиль своего соседа, заняла свое место. Все еще сидя в машине, она поправила прическу с помощью зеркала заднего вида, достала из сумки мобильный телефон и посмотрела, что еще нужно сделать. "Переложить водительские права из сумки в бардачок" - про это она бы не вспомнила даже спустя несколько дней. Привычка записывать все до мельчайших подробностей выработалась у нее еще в школе, когда родители и друзья тонко намекнули ей на то, что иногда она может забыть даже свой возраст.
Она выполнила указание, которое написала сама себе, больше ничего она пока не забыла, поэтому сгребла все вещи в сумку и вышла из автомобиля. Из багажника были вынуты все продукты и поставлены на землю, чтобы она могла включить сигнализацию и достать ключи от квартиры. Пока она блокировала авто, ключи от квартиры благополучно вылетели у нее из головы. Не достав их из сумки, она отправилась к выходу с парковки.
Когда она подошла к воротам, от будки охраны отделился темный силуэт и проследовал за ней.
― Мисс Брук, ― у нее не хватило сил вздрогнуть, она только чуть развернула корпус в сторону голоса, сгибаясь от тяжести пакетов. - Извините, я лишь должен вам сообщить, что цены за парковку повысились. Возьмите, пожалуйста, счет.
Конечно, месяц кончался, пора было платить за следующий. Она и не заметила, как быстро пролетел этот август. Через несколько дней уже начнется сентябрь.
― Положите его в какой-нибудь пакет, ― попросила она. - У меня заняты руки.
Охранник аккуратно свернул листок в трубочку и просунул в один из пакетов, в котором, кажется, лежали булочки, но в этом она не была уверена. Благодарно кивнув, она поплелась к своему дому. Несколько раз ее посещало желание бросить все эти пакеты, но мысль о том, что тогда дома нечего будет есть, заставляла нести их дальше. Ей повезло: дверь в дом оказалась распахнута настежь. Иногда охранники так делали, чтобы лишний раз не выходить на улицу встречать пришедших.
На месте охраны сидел незнакомый человек в служебной форме. Новый охранник? Да, наверное. Ведь один ушел в отпуск. Девушка поставила пакеты на пол, несколько банок глухо стукнулись о бетонный пол. Она подошла к мужчине, он был небрит, развязный галстук висел на его шее. Он вопросительно посмотрел на нее, его лицо показалось ей знакомым, на глаза ей попалась пачка дешевых сигарет, которую она тоже сегодня где-то видела, возможно, в супермаркете.
― Добрый вечер, ― она достала из кошелька мелочь, которая обнаружилась совсем неожиданно. - Я живу в этом доме, мое имя Рейчел Брук. Вы не могли бы помочь мне донести покупки, ― она протянула ему десять долларов мелочью.
― Конечно, ― мужчина поднялся с места, закатал рукава форменной куртки и взял пакеты. - Вам на какой этаж? - спросил он и как бы невзначай быстро добавил: ― Меня зовут Джордж Пройс.
― На четырнадцатый, ― его имя ускользнуло от ее внимания и осело где-то на задворках памяти. Теперь, чтобы вспомнить, как его зовут, нужно будет очень сильно напрячься.
В лифте они поднялись на четырнадцатый этаж. Не то, чтобы она хотела быть выше, эту квартиру подарили ей родители, поэтому выбирать не приходилось, вообще, она боялась высоты и старалась лишний раз не глядеть в окно.
У квартиры им пришлось задержаться. Она попросила его подождать и принялась рыться в сумке в поисках связки ключей. На двери был один замок, который она за пять лет от скуки поменяла десять раз, в связке ключей были собраны все старые ключи и всего один новый. Который из них новый, понять было не сложно, она подписала его, чтобы не забыть.
Справившись с дверью, она пропустила мужчину в квартиру. Он вошел, поставил пакеты и собрался уходить.
― Спасибо, ― поблагодарила девушка и собралась закрывать за ним дверь.
― Пожалуйста, ― ответил он и остановился в дверях, не желая уходить. - Вы по-прежнему уверены, что у вас ничего не случилось?
Она резко отдернула руку от стены, на которую устало опиралась, и в недоумении посмотрела ему в лицо, избегая заглядывать в глаза. На лице у нее читалось полное непонимание происходящего. Что значил этот вопрос? Неужели они уже встречались? И, кажется, встретиться с ним ей было негде. Но память услужливо подкидывала воспоминания возвращения из издательства.
Вот она вышла из высокого здания. Немного постояла на входе, стараясь успокоиться. Потом пошла к машине. По пути удивилась разноцветному старому авто, которая была там не к месту. Потом села за руль, собралась захлопнуть дверь. У нее попросили зажигалку!
Она попыталась вспомнить, как выглядел тот человек. Вспоминалась только его затертая, растянутая одежда да темные немытые волосы. Он был похож на охранника, который стоял сейчас перед ней. Перестав, наконец, непонимающе хлопать глазами, она решила проигнорировать его вопрос и спросила сама:
― Там, на парковке, это ведь были вы, да?
― Я, ― он по-доброму усмехнулся. - И в супермаркете на кассе, и лифте небоскреба - это все был я. Вы верите в судьбу?
― Если вы очередной свидетель Иеговы, то убирайтесь к черту, ― она вздохнула и собралась вытолкать из своей квартиры.
― Нет-нет, ― поспешил исправиться он. - Вы меня не так поняли, мисс Брук. Я всего лишь имел в виду то, что все случайные встречи в нашей жизни на самом деле не случайны. Они случаются по воле судьбы. Значит, и мы с вами встретились не случайно, это судьбы нас свела.
― И что? - она действительно не понимала, чего от нее хочет этот мистер... А как его зовут? Ну вот, опять забыла!
― Как что? - если мы сведены судьбой, то обязаны быть вместе, ― он говорил спокойно, разглядывая ее. - Хотя, знаете, если говорить честно, то я сам подстроил все эти встречи. Увидел вас однажды и решил, что мы будем вместе.
― Замечательно, ― ей даже на мгновение стало смешно. А потом, когда взгляд ее случайно упал на все еще стоявшие на полу пакеты, пришло совершенное безразличие к нему, а все мысли быстро захватили бытовые заботы. - А теперь извините, мне нужно разобрать покупки.
Он покорно сделал шаг назад, переступая порог квартиры в обратную сторону, и дверь перед ним от ее толчка захлопнулась.
Девушка прислонилась спиной к стене и попыталась осмыслить этот разговор. Если поразмыслить, то ей только что признались в любви. Причем сделал это совершенно незнакомый человек, которого она видела всего четыре раза в жизни. Она же ничего о нем не знает! И все равно эмоций по этому поводу никаких не было. Ей было безразлично, что совершено незнакомый мужчина только что завуалированно признался ей в любви.
К слову сказать, ее никогда особенно не интересовали отношения с мужчинами, в школе у нее был всего один парень, и то ей с ним было скучно. Отношения с девушками вообще никак ее не привлекали. Весь ее опыт ограничивался одним парнем, с которым они встречались немногим больше месяца, а потом, наскучив друг другу, расстались, спокойно, без лишних эмоций и ссор.
Она еще раз повторила про себя, что ей признались в любви. И снова не испытала никаких эмоций. Что ж, так и должно быть, решила она, отправляясь с пакетами на кухню.
За разбором покупок она обнаружила в одном из пакетов счет за парковку и, чтобы не забыть, прикрепила его магнитом к холодильнику, на дверце которого уже поселился стих Джессики, который она обещала прочитать, если верить поставленной там дате, еще месяц назад, и несколько распечатанных писем от издателя и Миланы.
Покончив с покупками, она посмотрела на часы. Шел уже одиннадцатый час вечера. Девушка быстро прошла в свою комнату, сняла с себя одежду и принялась развешивать ее в шкафу. В ее большом гардеробе каждой вещи была выделена отдельная полочка или плечики. Блузки висели в одном месте, брюки и юбки - в другом. В ящиках большой тумбы напротив шкафа она хранила нижнее белье. Когда закончила развешивать вещи, она взяла из тумбы первые попавшиеся трусики и отправилась в душ.
Стоя под горячими струями, она с облегчением думала, как хорошо, что сегодня вернулась поздно. Теперь уже пора спать, нет времени работать над главой. Это было ее особенно любимое занятие - придумывать себе причины не делать что-то. Последнее время она придумывала себе причины не писать главу. Как оказалось, ее больная фантазия способна на многое: то у нее был творческий кризис, то нет времени, то ее срочно вызвали в командировку, то заболела мама и пришлось бежать к ней в соседний штат на помощь, то ей срочно нужно было дописать совершенно другой роман, и она все время убивает на него... И еще множество совершенно нелепых оправданий для издателя, который уже устал от ее выдумок.
Она вытерлась насухо полотенцем, надела халат. Перед зеркалом расчесала волосы и смыла макияж. Без туши и подводки ее глаза казались даже ей самой слишком маленькими, а реснички ничтожно короткими, отчего взгляд был каким-то уставшим, скучным и немного злобно-ехидным. Такой взгляд совершенно не сочетался с ее характером. Она улыбнулась своему отражению. Когда она улыбалась, у нее на щеках появлялись ямочки, придавая лицу излишне милое выражение. Улыбка никогда не получалась широкой, губы ее имели форму некоего бантика.
Кончики ее волос намокли и распрямились, обычно они у нее завивались в маленькие кудряшки. От воды ее и так темные волосы становились чернее. Она заправила за ухо короткую, как и все, непослушную прядь. Сделала она это скорее по привычке. С тех пор как она начала писать, у нее появилась установка, что ничего не должно мешать, особенно волосы, которые постоянно лезут в глаза.
Она еще раз посмотрела на свое отражение и, оставшись довольной, отправилась спать.
Большая кровать плохо встретила ее. Постельное белье, когда она легла, показалось ужасно грубым и колючим. Обычно мягкое и тёплое одеяло стало каким-то тяжелым, и под ним было очень жарко; но стоило только откинуть его в сторону, как со всех сторон на нее накидывался холод. Подушка же наоборот была слишком мягкой; девушке казалось, что ее голова проваливается в эту подушку, будто бы она ест ее.
Она поворочалась. Полежала на спине. Потом решила не обращать внимания на неудобства и заснуть любой ценой. Закрыла глаза и мысленно принялась считать до ста. Когда счет дошел до тридцати семи, ей почудилось, что что-то громко стукнуло в окно. Она вздрогнула и открыла глаза, поворачивая голову в сторону источника звука. За окном ничего не было, обычный пейзаж ночного города: редкие машины, большие темные дома и множество огней. Вздохнув, она положила голову на подушку и закрыла глаза.
Счет начался заново. Один, два, три, четыре... Интересно, а как отреагируют читатели, если вампир укусит парня Лары, перекрывая счет, пронеслось у нее в голове. Девушка быстро отбросила эти мысли и вернулась к цифрам. Пять, шесть, семь, восемь, девять, десять, одиннадцать... А правда, почему пончики не делают солеными? Совершенно ниоткуда вспомнилась статья Джессики. Надо будет прочитать, сделала она себе заметку. Двенадцать тринадцать, четырнадцать, пятнадцать... Что я хотела прочитать, неожиданно подумала она. Вспомнить не удалось. То ли она такая забывчивая, то ли сильно устала. Шестнадцать... А главу она завтра допишет. Обязательно. Ведь пообещала же редактору. Семнадцать, восемнадцать, девятнадцать, двадцать... А ведь парень Лары и так вампир, зачем другому вампиру его кусать? Избавиться от мыслей не удавалось. Двадцать один...
Нет, так больше продолжаться не может! Она резко села на кровати и раздраженно огляделась по сторонам. Светильник на тумбе в темноте напоминал кролика, а узкий и высокий книжный шкаф со своей тенью - человека. Встав с кровати, она прошлась по комнате, убедилась, что лампа не кролик, шкаф не человек, посмотрела в окно. Подумала о сне и поняла: спать ей не хочется. Вообще не хочется. Ей вспомнилось правило, которое знала еще с детства, когда впервые прочитала "Хроники Нарнии": если не получается уснуть, надо оставить все попытки это сделать.
Так девушка и решила поступить. Она обула домашние туфли, стоявшие у кровати, и отправилась на кухню. Часы показывали половину первого. До утра еще спать и спать, подумала она. Но только не спится что-то.
Первым делом она покопалась в аптечке и не обнаружила там снотворного. Не было там и успокоительного. Только одиноко лежали упаковка обезболивающих таблеток и леденцы от кашля. Она захлопнула крышку и вернула коробку в шкаф, где лежали кастрюли, в которых девушка редко что-то готовила.
Она включила чайник и присела за небольшой столик у стены. В локоть вонзились мелкие, острые крошки хлеба, оставшиеся на столе после завтрака. Она зашипела от боли и поспешила убрать руку со стола, отряхнув. Чайник громко шумел, закипая.
Девушка встала со стула и отправилась в гостиную. Там она нашла свою сумку, лежащую, на кресле и извлекла оттуда небольшой ноутбук. В нем уже хранилась статья, написанная Джессикой, и статья для Миланы. А так же в отдельной папке, защищенной паролем, она держала документы, разделенные на главы. Последний файл еще не приобрел точного названия, поэтому и носил имя "Глава седьмая".
Раскрыв ноутбук и оставив его на столе, она отправилась заваривать чай. На экране виднелись одинокие две строчки. Притом, как ни странно, она хорошо знала свою идею, знала, о чем нужно написать. Вот только все времени не находилось. Дела, дела... А потом мысли не хотели обличаться в слова, оставаясь картинками в воображении. Иногда она, конечно, открывала этот документ, даже клала пальцы на клавиатуру, собираясь печатать, но как только кончики пальцев касались кнопок, все мысли улетучивались.
К столу она вернулась с большой чашкой, наполненной дымящимся чаем, и плиткой горького шоколада, завернутого в фольгу. Она поставила чашку на стол и распечатала шоколад, положив его рядом с ноутбуком. Потом огляделась вокруг. Свет она и не потрудилась включить. В любой другой день ее замучил бы страх темноты, но сейчас свет от экрана компьютера показался ей достаточным освещением для работы.
Делая глоток чая, она постаралась максимально сосредоточиться и понять, что должно быть в этой главе. Ставя чашку на стол, она уже точно знала с каких слов нужно начать. Мысль полностью сформировалась у нее в голове. Отправив кучек шоколада в рот, ее пальцы легли на клавиатуру и, как пальцы музыканта начинают играть первые ноты, начали записывать букву за буквой, формируя их в слова. Казалось, она и не задумывается над тем, что пишет, пальцы делают все сами. Отчасти так оно и было. Она то печатала долго и непрерывно, то останавливалась ненадолго, мысленно формулируя фразу, а потом еще быстрее принималась писать.
Она написала пять страниц и остановилась, поняв, что слова закончились. Ей казалось, что ночь уже должна закончиться. Но, взглянув в окно, она поняла, как ошибалась. На улице по-прежнему было темно, словно бы не пришло ни минуты, о течении времени свидетельствовала лишь туча, закрывшая еще недавно освещавший улицы желтый месяц.
Девушка сохранила файл и прикрыла крышку ноутбука. Если верить часам над столом, то прошло всего полтора часа. До утра еще можно было бы спать и спать. Чай рядом с ней совсем остыл, на вкус он теперь напоминал горькую воду, а шоколад подтаял и теперь при каждом прикосновении к нему марал пальцы коричневой массой. Девушка облизала кончик указательного пальца и поспешила убрать шоколад в холодильник. Чай без всякого сожаления был вылит в раковину и, завернувшись воронкой, стек в слив.
Она медленно вышла из кухни и отправилась в гостиную на поиски кота. На диване, в кресле, за телевизором и на полках книжного шкафа домашнего животного не обнаружилось. До сих пор спит на балконе, догадалась она и пошла на просторный балкон, где стоял низкий журнальный столик с пепельницей и два плетеных кресла. На одном из кресел действительно спал кот. Девушка села напротив него и принялась разглядывать стеклянную пепельницу в виде ракушки. Сама она, конечно, не курила. Пепельница стояла здесь для Марка, парня Джессики, и случайных гостей.
Небо было беззвездное. То ли их закрыли тучи, то ли в городе всегда такое небо. Она никогда не задумывалось, какое небо обычно ночью. С этой стороны светила яркая луна. На ней были видны какие-то узоры. Девушка задумалась, откуда взялись эти узоры и что они могут означать. Воображение подкидывало идеи, одна абсурднее другой. В конце концов, пришлось бросить это занятие, удовлетворившись мыслью, что так и надо. Все равно она не была любителем пофилософствовать.
Внизу, во дворе прогуливался охранник и курил сигарету: синеватый дым поднимался наверх, становясь хорошо различимым в темноте. Она ударилась в воспоминание о прошедшем дне. Вспомнила их первую встречу в супермаркете. Если она не ошибается, он попросил у нее мелочи. Девушка постаралась вспомнить свое первое впечатление об этом мужчине. Это было очень для нее странным, когда она вспомнила две других встречи: во все эти встречи у нее складывалось "первое впечатление". Все эти "первые впечатления" оказались разными. В супермаркете она приняла его за парня, живущего на пособие по безработице и попрошайничающего в очередях. Да и выглядел он неприятно. В лифте она подумала, что он посетитель или родственник кого-нибудь из издательства, он не вызвал у нее никаких чувств, кроме полного безразличия. А вот на парковке она возненавидела его с первого взгляда: он не давал ей уехать, приставал с дурацкими просьбами и пытался влезть в ее жизнь. Тогда так и хотелось послать его подальше - воспитание, данное пуританскими родителями, не позволило.
Сейчас же она считала его настоящим дураком. Она считала дураком любого, кому она нравилась. Ей это было не понятно, как можно полюбить ее, как она может вызвать симпатию: ведь она даже не старалась выглядеть привлекательно. Просто как-то не нужно ей это все. А может, так выглядеть у нее получается само собой? Ответа на этот вопрос она дать не могла.
Девушка вышла с балкона, не став закрывать дверь. Прошла в спальню и встала перед зеркалом. Долго она не могла понять, почему не видно отражение, потом включила свет и хорошенько рассмотрела себя в пижаме со всех сторон. Пришла к выводу, что лучше надеть домашнее платье и длинный легкий плащ. Осуществив свой замысел, она отправилась к холодильнику и вынула оттуда две небольшие банки пива. Коротать ночь в одиночестве не хотелось.
Остановившись у входной двери, она убедила себя, что на этот раз не забыла ничего. Ключи лежали в кармане плаща, мобильник там же, две банки пива она держала в руках. Удостоверившись окончательно, спустилась на первый этаж и направилась к комнатке охраны. Помещение с доисторическим компьютером на угловом столе, небольшим диванчиком и двумя жесткими стульями оказалось пусто. С пивом в руках, кутаясь в плащ, она вышла на улицу.
Охранник прохаживался по нижней ступеньке лестницы. Он не замечал ее. Девушка хотела было его окликнуть, но тут неожиданно появился вопрос: как его зовут? Джон? Джеймс? Удалось вспомнить лишь фамилию.
― Мистер Пройс, ― тихо окликнула она мужчину, словно чего-то испугалась. Ей вдруг показалась вся эта затея дурацкой и бессмысленной. Чего ради он станет пить с ней, даже просто разговаривать, развлекать ее?
Но охранник повернулся на голос и, увидев, кто его звал, отправился к ней.
― Вы что-то хотели, Рейчел? - ей стало стыдно, он запомнил ее имя с первого раза. Это чувство стыда было ей хорошо знакомо, каждый раз, когда она знакомилась с новым человеком, приходилось его испытывать, переспрашивая имя нового знакомого через пару минут после знакомства.
― Может быть, мы могли бы провести эту ночь вместе? - она неловко протянула ему банку с пивом и, спохватившись, добавила: ― Я имею в виду, что мы могли бы занять эту ночь разговором?
Он взял у нее из рук пиво и улыбнулся
― Да уж, ― с наигранной задумчивостью произнес он. - Ради такого предложения придется забыть о том, что пить на работе не положено. Надеюсь, разговор с вами того стоит? - мужчина пытливо посмотрел на нее.
― Я не знаю, ― честно ответила она, но потом подумала и сказала: ― Попробуйте сами найти ответ на этот вопрос.
Охранник засмеялся и открыл банку, щелкнув колечком. Девушка повторила его действия и сделала глоток. На улице было прохладно, близилась осень, пришлось посильнее закутаться в плащ и завязать пояс. Мужчина посмотрел, что она делает, и предложил:
― Давайте зайдем в дом.
Она согласилась и первой взбежала по ступенькам в подъезд. Следом вошел он и, положив руку ей на плечо, направил в свой кабинет, если это помещение можно было так назвать. Девушка вошла и присела на жесткий диван, охранник сел за свой стол, поставив банку рядом с компьютером.
― Не могли бы вы напомнить мне свое имя, ― переборов себя, спросила девушка. Ей сразу стало жарко, она мимолетно коснулась своих щек, подумав, что покраснела, но лицо ее сохраняло нормальный цвет.
― Джордж, ― вздохнул он, пряча улыбку. - Вы действительно все забываете?
Она хотела было засмеяться, а потом резко смутилась и только смогла выдавить из себя:
― Да.
На этот раз щеки действительно горели. Чувство стыда полностью захватило ее полностью, и она не знала, как его побороть. Хотелось спрятаться куда-нибудь от него, уйти, убежать, лишь бы не видеть этих насмешливо смотрящих глаз.
― Может быть, стоит потренировать память?
― Хм, ― безразлично отозвалась она. - Да я пробовала. Не особенно хорошо выходит.
Как-то быстро сменилось состояние. Тренировка памяти - привычная тема. Еще в школьном возрасте девушка пробовала различные способы для улучшения памяти, но все попытки проваливались. Чтобы что-то действительно хорошо запомнить, ей нужно было повторять это целый день и еще примерно неделю. Это слишком долго. С тех пор она больше и не пробовала, решив избрать другой способ - записывать.
Джордж ничего не ответил, уставившись в монитор компьютера, куда транслировалась картинка с камер у входа. Девушка сидела на диване, думая о своем, и иногда отпивала несколько глотков из банки. По мере того, как кончалось пиво, он все больше расслаблялась и с каждым глотком чувствовала себя все более комфортно, как будто бывала здесь каждый день. На самом же деле в комнате сторожа она бывала ровно три раза, и то это было давно.
―Рейчел... Можно на "ты"? - получив в ответ утвердительный кивок, он продолжил. - А чем ты занимаешься?
― В каком смысле? - не поняла она и, удивленно распахнув глаза, посмотрела на него.
― Ну, кем ты работаешь? Каково твое призвание?
Она всегда любила этот вопрос. На него всегда можно ответить с гордостью, что работаешь писателем. Девушка уже построила в мыслях длинную речь по описанию своей профессии, всех ее плюсов, но потом вспомнила, как сегодня с ней разговаривал издатель, потеряла все вдохновение и смутилась.
―Мое призвание - писатель, но пока из меня получился только ленивый автор, ― вздохнула она. - Сегодня мы виделись в издательстве, оно выпускает мои книги. А еще я пишу статьи в журнал "Bomb!".
Мужчина немного удивленно посмотрел на нее. Не ожидал такого.
― Моя знакомая подписана на этот журнал, ― проговорил он. - Я часто его листаю, но ни разу еще не видел там твоей фамилии.
― Главный редактор выдает их за свои или за статьи своих любимчиков, я только получаю за это деньги, ― она пожала плечами, глядя на него.
― Неужели ты не хочешь, чтобы все было справедливо? - лицо Джорджа выражало удивление, а в глазах читалось непонимание. Казалось, он не мог понять, как такое возможно, чтобы кто-то добровольно отказывался от своих мыслей ради денег. Статьи были для него именно мыслями другого человека. Мысли не подаются.
― В каком смысле? - девушка недоуменно похлопала глазами. - Все честно, я отдаю статьи и получаю за них деньги. Единственное, что меня в этом не устраивает так это то, что главный редактор частенько недоплачивает.
― Почему бы не найти другую работу? - снова ничего не понял Джордж.
― Не люблю перемены. Не думаю, что это будет так просто. Вдруг, меня никуда не примут, а с той уже уволюсь. Что делать тогда? Денег за книжки, которые я написала, мне будет мало. Они популярные, но совсем дешевые.
― Мне кажется, что раз за твои статьи платят деньги, чтобы выдать их за свои, то ты явно хорошо пишешь. И если твои книги популярны, то их цена не важна. В любом журнале, как мне кажется, только и ждут действительно хорошего журналиста. Надо только найти такой, где не только ждут, но и готовы платить ему.
― На такую работу нужно будет ходить каждый день и просиживать там практически безвылазно часов пять. Это мне не нравится. Я люблю свободу, люблю писать тогда, когда захочется писать, а не тогда, когда указывает руководство.
― Неужели ты не можешь писать хорошо в любое время?
― Нет. Писать хорошо у меня получается только тогда, когда я не заставляю себя это делать, когда мне просто этого хочется. Это называется вдохновением.
― Я всегда считал, что вдохновение - это пустая отговорка писателей для того, чтобы не писать и оправдать свою лень.
― Глупости! - воскликнула девушка от возмущения. Таким образом в лени ее никто не обвинял. - Вдохновение даже самого не образованного человека способно заставить сотворить гениальную вещь. Вдохновение - это такое состояние, описать которое словами невозможно, его можно только ощутить. Но когда ты понимаешь, что к тебе пришло вдохновение, ни о чем другом думать не можешь, только бы написать то, о чем действительно хочется написать.
― Вдохновение - это лишь желание творить. Потребность. Ты же не всегда ложишься спать именно тогда, когда тебе хочется, бывает такое, что и раньше приходится лечь. И ты, не обращая внимания на отсутствие потребности во сне, ложишься и заставляешь себя заснуть. И в итоге ты засыпаешь. Так и с вдохновением, ― он поднялся из-за стола и встал напротив нее. - Ты можешь сесть за работу без желания писать, заставляешь себя напечатать пару слов, предложений. А потом слова рождаются сами, потому что вдруг ты словила нужный тон, атмосферу. Появляется желание писать дальше.
― А ты сам когда-нибудь пробовал писать? - неожиданно спросила она. Почему-то ей показалось, словно он тоже когда-то, пусть даже всего раз, но садился за написание произведения. Она во всех подробностях представила мужчину за столом, перед ним лежал чистый лист бумаги, она была уверена, что он стал бы писать именно на бумаге, а не печатать на клавиатуре. В его руках ручка, которую он вертит в пальцах, прикрывает глаза, стараясь что-то представить. Несколько минут сидит неподвижно, а потом быстро начинает писать именно так, как говорил: несколько слов, за ними появилось несколько предложений, абзац. Он писал медленно, но с каждым написанным словом его ручка скользила по бумаге все быстрее.
― Это было давно, ― он улыбнулся и поднял глаза к потолку, припоминая. - Еще в школе, лет в пятнадцать. Баловство, ― он махнул рукой, показывая, что для него это никакого особенного значения не имело. ― Писал-то даже не прозу, а стихи с хромым ритмом и глупой рифмой. И один раз пробовал написать короткий рассказ на конкурс, помню, учителю он понравился, а мне нисколько.
― Интересно, ― девушка улыбнулась сама себе и порадовалась, что угадала. - И ты писал именно так, как описал мне?
― Да.
― Тогда все понятно, почему тебе самому не понравился твой рассказ, ― она теперь тоже встала и подошла к нему, стоящему у стены. - Ты ведь писал без изначального желания писать хорошо. Ты заставил себя. Дай угадаю, предложения казались сухими, а слова как будто бы выжатыми насильно?
― Да, такое было, ― немного недоуменно ответил он, а потом продолжил, разговаривая наполовину сам с собой: ― Но ведь не понравился рассказ только мне самому. Все остальные остались довольны и слогом и сюжетом.
― Что ты хочешь этим сказать? - она, конечно, сразу поняла, куда он клонит, но не хотела в это верить.
― Что вдохновение нужно только нам, ― он повернулся к ней и заглянул в ее глаза, девушка сразу отвела взгляд. - Когда человек хочет творить для себя, он ждет вдохновения. А когда есть желание творить для того, чтобы оценили другие люди, то писать можно и без вдохновения, просто писать.
―Это бред! - воскликнула Рейчел и вернулась на диван, который скрипнул, когда она присела на край. Поигрывать всегда обидно. И признавать свой проигрыш тяжело. Она никогда не умела проигрывать, не умела признавать себе, что проиграла и уж тем более не умела признавать это перед остальными. Казалось, в любом споре она может найти аргумент в свою пользу и выиграть, но не сейчас.
― Это не бред, ― спокойно ответил Джордж, взял в руки банку с пивом и сделал глоток. - Просто, мне кажется, ты пишешь для себя, а не для читателей. Ты поступаешь эгоистично. Всегда?
― Я не эгоистка, ― она залпом допила оставшиеся два глотка и ушла, бросив банку на диване.
Стоя в лифте, она обиженно думала, зачем он затеял этот разговор. И зачем она решила пойти к нему? Сидела бы дома, не тратила бы нервы. Может быть, и не расстроилась так сильно, если бы сидела сейчас дома.
Рейчел вышла из лифта на четырнадцатом этаже и раздраженно полезла в карман за ключами. Нервными движениями достала их и открыла дверь, закрыв за собой ее пинком. С балкона вышел кот, встретив ее ленивым "Мяу!". Она отодвинула его с пути ногой, бросила плащ на диван и отправилась на кухню, где стоял ноутбук с прикрытой крышкой.
Стрелки на часах показывали семь часов утра. Долго же она просидела у Джорджа.
Сев за стол и раскрыв ноутбук, она прочитала, что написала этой ночью. Абзац выглядел незаконченным. Девушка положила пальцы на клавиатуру, понимая, что писать сейчас совсем не хочется. Наоборот хочется ломать все, что окружает, бить посуду и рвать бумагу на клочки. Но она вновь посмотрела на текст, представила, что мог бы сделать герой дальше, и положила пальцы на клавиатуру. Нет, желание творить не появилось. Что там говорил Джордж? Кажется, полный бред.
Она села ровнее, расправила плечи и постаралась сосредоточиться. Что может герой сделать дальше? Идея маячила где-то, вот, вроде бы, и совсем близко, но поймать ее никак не удавалось. Ничего другого не оставалось, как попробовать метод, предложенный новым знакомым.
Преодолев свою гордость и постаравшись забыть об обиде, Рейчел нашла нужные буквы на клавиатуре подушечками пальцев и с некоторой неловкостью, будто за ней пристально наблюдают, напечатала несколько незначащих слов. Посмотрела на них и попробовала закончить начатое предложение. Получалось странно и непривычно, но отступать она не хотела, поэтому попробовала сделать так еще раз. Несколько слов для начала предложения, так чтобы были связаны с предыдущим, после - закончить начатое. Не сложно. Получилось два средних предложения.
Постепенно она разошлась. Сами собой приходили в голову слова, которые нужно написать, пальцы печатали так, словно не она ими управляла. Ее глаза только и успевали следить за появлением текста на экране. Абзац за абзацем складывались в текст с интересным сюжетом. Ее саму захватывало происходящее. Она как будто видела однажды то, что сейчас описывала. В мельчайших подробностях она рассказала о каждой детали, обо всех действиях персонажей.
Когда она напечатала последнее предложение и закончила главу, показалось, что не прошло и часа. Но на самом деле пролетело много времени. Был уже день, стрелки часов неумолимо приближались к полудню. Столь сильного прилива вдохновения у нее еще никогда не случалось. И было ли это вдохновением? Может, она просто вошла во вкус?
Отодвинув ноутбук в другой конец стола, Рейчел поставила кофе вариться и села резать хлеб для бутербродов с маслом. В любое утро, которое девушка считала хорошим, она ела бутерброды, густо намазанные маслом, и запивала их кофе. Каким-то неведомым образом это поднимало ей настроение.
Надо будет объясниться с Джорджем, подумала она. Все-таки он был прав, говоря про вдохновение. И про ее эгоистичность. Вообще во всем был прав. Она поняла это только сейчас. Что-то произошло с ней после того разговора, когда она писала. Будто бы с завершением главы выдуманной ею жизни завершилась и глава ее настоящей жизни, и началась совершенно новая. В которой она ни о чем не забывала, не думала об одной только себе и умела писать без вдохновения. Осталось только научиться легко относиться к переменам и наконец избавиться от работы, где ее просто используют. Ведь Джессика ведь смогла. Сможет и Рейчел.
Съев поздний завтрак, она вернула ноутбук на место, взяла в руки кружку с недопитым кофе и начала читать написанную недавно главу. Она разительно отличалась от всего, девушка писала раньше. Даже стиль стал другим. Зато сюжет развивался увлекательно и, самое главное, что ей не всегда раньше удавалось, логично. Каждое действие героев поддавалось объяснению, как и места в которые они попадали. Короткие, однотипные предложения хоть и выглядели неинтересно, читались гораздо легче и делали текст в целом понятнее. Она старалась оценить текст с позиции читателя, затем с позиции автора или редактора. Получалось хорошо, с какой стороны ни посмотри.
Она со вздохом медленно прикрыла ноутбук и отправилась в спальню переодеваться. Оставалось надеяться, что Джорджа еще не сменили.
Она хотела выглядеть красиво, но не вызывающе. Скромно, но заметно. Все эти противоречия заставляли ее отбрасывать в сторону одну вещь за другой. Все брюки были сразу отодвинуты с видного места, чтобы не мозолили глаза, надевать их сегодня у нее в планах не было. Два платья она, едва померив, отбросила на кровать и твердо решила, что надевать их не нужно. Все юбки казались то слишком короткими, то слишком длинными. У всех блузок, как выяснилось, глубокое, нескромное декольте. Напрашивался вопрос, кто покупал ей все эти вещи. В итоге она остановилась на легком трикотажном платье, повязала поясок на талии и отправилась в ванную накладывать макияж. Подвела глаза, подкрасила губы и осталась довольна. Даже короткие волосы, обычно не поддающиеся укладке, лежали ровно, и можно было, наконец, понять, что подстрижены они не абы как, а ровным каре.
Обувшись и накинув на плечи плащ, она пошла вниз. Лифт был занят, да и ехать четырнадцать этажей в узком пространстве желания не было. Она пошла пешком, беспечно считая ступеньки. Цокот каблуков гулко отдавался в пустоте лестничных площадок и жители, сидя в своих квартирах, удивлялись, кому вздумалось спускаться своим ходом, когда работает лифт.
На первом этаже из комнатки сторожей доносились два мужских голоса. Разговаривали Джордж и его сменщик. Смеялись и о чем-то шутили. Рейчел не решилась их прерывать, остановилась у выхода так, чтобы из сторожки ее не было видно, и принялась ждать, изредка вслушиваясь, о чем мужчины там разговаривают. Джордж ни словом не обмолвился о ночном разговоре: то ли уже рассказал, то ли и не собирался рассказывать.
Спустя некоторое время, он вышел из комнаты в обычной одежде - джинсах, футболке и куртке. Забрал со стола свой мобильник, сунул его в задний карман и пошел к выходу, не замечая девушку.
― Джордж... ― окликнула она его, когда он преодолел пять ступенек, ведущих с крыльца.
Он обернулся и удивленно посмотрел на ее счастливую улыбку. Рейчел не спеша отошла от стены и спустилась к нему. Он молча будто спрашивал у нее, что она хотела.
― Спасибо за то, что ты меня научил, ― сказала девушка, глядя ему в глаза. Теперь она не боялась ловить чужой взгляд. Весело рассмеявшись от его недоуменного взгляда, она не стала ничего объяснять, развернулась и пошла к парковке. Хотелось покататься где-нибудь за городом.