Диана 19 : другие произведения.

Крещение Руси. Омеговерсия

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Владимир Святославович Рюрикович правил Киевской Русью железным кулаком без всякой там бархатной перчатки. Он был готов на многое, если не на всё, чтобы стать полновластным правителем страны, которую уверенно, но грубо пропихивал в международное сообщество. Но даже власть над всем миром не могла бы заменить князю Владимиру радости владения одним единственным на свете человеком - своим истинным омегой.
  ========== Исторические предпосылки ==========
  
  ***:"Историю пишут победители кровью побеждённых"
  
  
  
  Владимир Святославович Рюрикович правил Киевской Русью железным кулаком без всякой там бархатной перчатки.
  
  Князь Новгородский и Киевский Владимир Красно Солнышко, как любовно прозвали его в народе, был готов на многое, если не на всё, чтобы стать полновластным правителем страны, которую он уверенно, но грубо пропихивал в международное сообщество.
  
  Этот альфа с большой буквы "А" был сыном ныне почившего князя Святослава и ключницы его матери Ольги по имени Малка, или Малуша, как все её называли. Сама красавица омега Малуша была из знатного хазарского рода, простолюдинке, а тем более рабыне - хотя тогда на земле русской рабства вообще не было - княгиня Ольга никогда бы не доверила такую значимую при замке должность как ключница. Ответственная за всё хозяйство и за все ключи в замке, Малуша становилась первым человеком при дворе, если князья куда-нибудь уезжали. Будучи омегой, Малуша воспользовалась своим единственным шансом и переспала с сыном своей благодетельницы князем Святославом, так и появился на свет будущий всесильный правитель всея Руси Владимир. Тогда его беременную мать выслала разгневанная княгиня Ольга обратно на хазарские земли в село Будутине. Вырастил и воспитал его дядя по матери воевода Добрыня. Сын ключницы и воспитанник воеводы, таким альфой и вырос будущий князь Владимир (Владимир - "владей миром"), сильным, независимым, огнём и мечом пробивавшим себе дорогу в жизни. Третий и последний законный наследник князя (в те времена дети от прислуги могли наследовать наравне с полностью законными сыновьями-альфами) после ухода Святослава на войну с Византией получил Владимир, тогда десятилетний альфа, град большой Новгород. Старший сын Ярополк получил столицу Киев, средний Олег - Древлянские земли с центром в Овруче. Город Новгород был намного крупнее Овруча, что говорило о том, как ценил Святослав своего младшего сына.
  
  Потом, через два года, после смерти венценосного родителя, маленький альфа стал правителем Новгорода. Через пять лет началась междоусобная война между его старшими братьями Олегом и Ярополком за полноправное владение всей Русью. Владимир отправился с дядей Добрыней и его дружиной "за моря" и вернулся через три года с наёмным войском. Которое и помогло ему убить победившего брата Ярополка и захватить всю огромную Киевскую Русь. Беременную жену-омегу Ярополка, бывшую греческую монахиню, Владимир взял в наложницы. По дороге к Киеву Владимир захватил перешедший на сторону Киева Полоцк, перебив семью тогдашнего правителя города князя Рогволода, причем по совету своего дяди Добрыни Владимир сначала изнасиловал его дочь-омегу Рогнеду на глазах её родителей, а затем убил её отца и двух братьев. Княжну Рогнеду, просватанную прежде за Ярополка, он насильно взял в жёны. Именно отказ Рогнеды на сватовство Владимира и вызвал его месть: княжна считала недопустимым выйти замуж за сына ключницы. Её слова "не хочу розути робичича"* ("не хочу разувать раба") (согласно славянскому обычаю жена снимала обувь своему супругу на свадьбе) сильно унизили Владимира и Добрыню, так как намекали на статус матери Владимира Малуши, сестры Добрыни.
  
  Так молодой двадцатилетний альфа стал заметной политической фигурой в мире. Поговаривали, будто было у него триста наложников-омег в Вышгороде, триста в Белгороде и двести в селе Берестове. "И был он ненасытен в блуде, приводя к себе замужних омег и растляя незамужних" - если верить древним рукописям. Но не было среди них одного, того единственного, которого ищет каждый альфа для себя - истинного омеги, что и делало всесильного князя Рюриковича неудовлетворенным жизнью. И даже власть над всем миром не могла бы заменить Владимиру Святославовичу радости владения одним единственным на свете человеком - своим истинным омегой.
  
  Киевскую Русь, отсталую страну со множеством богов, князь тогда же решил сделать передовой и культурной державой. Одним из шагов на этом не простом пути стало крещение Руси в 988 году. По свидетельству очевидцев Владимир Рюрикович вызвал к себе в Киев проповедников иудаизма, ислама, католицизма - латинского христианства. Но более всего понравилась Владимиру беседа с греческим философом и остановился он на православии. В 987 году князь на совете бояр принял решение о крещении "по закону греческому". Своих языческих жён и наложников Владимир отпустил с миром.
  
  - Если не придёт кто завтра на реку - будь то богатый или нищий - да будет мне враг! - объявил князь Владимир Святославович.
  Сам князь верхом на скакуне сильном, окружённый дружиной своей и дядей Добрыней-помощником, ехал между городами и сёлами, и участвовал в крещении народа русского самолично.
  
  Многие альфы, беты и омеги крестились добровольно по приказу князя, раз сам Владимир крестился и бабка его Ольга, омега умная и сильная, "то и нам должно!" - говорил люд простой деревенский. Но были и такие, кто супротив веры византийской вставал:
  - Веру отцов не дадим на поругание! - кричали они.
  
  Этих язычников ждала верная смерть от рук дружинников князя. Новая византийская религия утверждалась не столько проповедью, сколько мечом и огнём. По приблизительным подсчётам каждого четвёртого русского убивали за отказ от крещения. Иногда язычников убивали целыми семьями. Ни сам князь, ни Добрыня, ни, конечно, дружина потерям этим счёт не вели. И окрасились реки, где проводились крещения, в цвет крови багрово-красный, всюду крики, плач раздавалися. Но сердца исконно верующих это не трогало - умирали только язычники!
  
  В один из таких дней в неведомо каком селе с утра поставили вежи (палатки) князю и дружинникам его. Было в том селе особо много отказников, кровь лилась рекой рядом с Днепром, пачкая вельможные костюмы и дорогие латы (доспехи).
  
  - Кто рубаху для крещения у реки не снял - тот язычник! - решала дружина князя.
  
  После этого заявления воины рубили сельских налево и направо, князь Владимир скакал по берегу реки на крики и плач не глядя, как вдруг привлёк его запах невиданный. Запах не простой, а детства Владимира в землях хазарских, так у мамки Малуши дома пахло молоком топлёным да сахаром жжённым, а ещё чем - и понять не возможно, только чувство одно - родным домом. Знал Владимир, что детство позади, мамки давно в живых нету, а сам он теперь коган (предводитель) народа русского, как велит, так и будет на земле русской, а вот вновь почуял запах тот родной и стало князю великому снова пять годочков и прятался он от кравы (коровы) за передником материнским. Бросился Владимир за запахом тем особенным, скакуна своего сильного бросил и бегом между боярами да дружинниками. Хорошо, что успел: стояли у реки альфа с омегой пожилые в рубашках нарядных белых да снять их и принять закон византийский отказывалися. Зарубили их мечами дружинники, и уже хотели с ними омежку маленького, годков шестнадцать ему было на вид, рядом стоящего, сына их, видать, тоже в рубахе нарядной зарубить, как выскочил откуда ни возьмись сам князь великий и плечом одного дружинника сбил с ног, а второму поперед меча бросился и омежку на руки выхватил, и собой прикрыл. Был князь великий альфой высоким, в плечах широким, воеводой взращённый мальчик превратился в сильного смелого воина. Кровь матери принесла ему черты лица красивые, прямые, по-хазарски мужественные. Волосы у него были густые, вьющиеся каштановые пряди и борода такая же окладистая и густая, да глаза как небо голубые. Так что не забоялся князь супротив мечей своей дружины выступить. Рубаху на пареньке разорвал напополам и наземь бросил, чтобы каждый видел, что принял омега уже православие и не враг он князю. Владимир прижал того грудью к себе, пряча от глаз других альф и бет.
  
  Омега находился в состоянии шока, глаза широко открыл, дрожал и смотрел в пустоту, умереть с родителями приготовился. Когда Владимир буквально выхватил его из-под удара, омежка так и не понял, не осознал то чудо, что жив остался, да альфу своего истинного нашёл. Руки и ноги его безвольно висели вдоль тела, князю он не сопротивлялся, наоборот, даже будто и не видел его вовсе. Куда несли его не осознавал, а сам князь нарадоваться не мог - "Нашел! Нашёл истинного своего, омежечку маленькую! Самую прекрасную в мире, самую пахучую!"
  
  Приблизился Владимир к веже своей ярко-красной, между двумя воинами охраны прошёл и омежечку на руках внутрь пронес. Там посадил его на возвышение, заменяющее князю кровать и прижал к себе дорогого гостя:
  - Любимый мой мальчик, как же я рад тебя найти! Добро пожаловать в мою, нет, нашу жизнь! Ни в чем тебе никогда отказа не будет! На золоте есть и пить будешь! Любые наряды заморские да кушанья разносольные всё тебе, любимому, будет! - восторженно говорил Владимир, сидя перед омегой на коленях и поглаживая худые белые ручки.
  
  Омега сидел как рыба студёная и в одну точку поверху князя смотрел, был тут, а точно не было его. Руки да ноги висели бессильно, хорошо, что не упал наземь головой. И вдруг дрожать сильно начал, совсем как болезный. "Видать от холода" - решил Владимир и сняв с себя палий (мантия) набросил дорогую теплую ткань на омегу. Тот продолжал дрожать и закатывать глаза, только белые страшные глазные яблоки видны стали.
  
  Альфа положил гостя на импровизированную кровать, накрыл дорогими шкурами и выглянул наружу к дружинникам:
  - Найти немедля дядьку моего! - бросил грозно и вернулся к истинному.
  
  - Маленький мой, не бойся, мальчичек, я заботиться о тебе буду, лечить, если надо, молиться о тебе каждый день буду, глядишь, и одолеет бог наш всемогущий недуг твой страшный... - альфа нежно гладил омегу по накрытым палием рукам и плечам и тихонько улыбался. - Болезные, ничего, выдюжим, теперь мы вместе!
   Комментарий к Исторические предпосылки
   Крещение князя Владимира в Херсонесе:
  http://s13.radikal.ru/i186/1703/a6/be2474f4e7fa.jpg
  
  
  
  
  
  ========== Душа его больна ==========
  
  - Володя, случилось что? - Добрыня распахнулся полог вежи и вбежал с мечом наголо.
  
  Как влетел внутрь, так и замер, что тот идол языческий - великий князь всея Руси стоял на коленях перед маленьким омежкой, завернутым в красный боярский палий и шептал на ушко что-то нежное и любовное.
  
  - Дядя, познакомься, это мой истинный омега, - Владимир повернулся к Добрыне и лицо его озарила улыбка светлая и яркая, аки солнце утреннее.
  
  - Рад я, Володя, рад, что и ты нашёл своё "солнце красное" сердцу милое, - опустил Добрыня меч свой острый и тоже рядом с князем на колени опустился, - а что лежит омега? Не здоровится ему?
  
  - Сам видишь. Надо лекаря найти быстро, подсоби, дядько, - попросил князь, тяжело вздохнув.
  
  - Добро, - ответил Добрыня и, поднявшись с колен, быстро вышел.
  
  А Владимир тем временем пытался разговорить своего истинного омегу:
  - Звать-то тебя как, солнышко? - ласково спросил альфа.
  
  Омега по-прежнему молчал, смотрел вперед в одну точку, но дрожал уже куда меньше. Альфа подумал, что надобно бы накормить гостя милого и напоить, как полог вежи распахнулся и Добрыня пригласил сутулого низкого бету зайти внутрь:
  - Володя, лечебник сельский бета Аскольд, первый, кого смог я тут сыскать, - говорил Добрыня быстро задыхаясь и тяжело хватаясь за пазухи (рёбра), видно весь путь бежал.
  
  - Спасибо, дядя, - сказал Владимир и жестом подозвал лекаря поближе. - Что с ним? Это изврачивати можно?
  
  - Барин, прости, я посмотреть сначала должен, - поклонился бета.
  
  - Не "барин", а князь великий Всея Руси Владимир Святославович! - вскинулся Добрыня привычно и грозно закричал на бету, он племянника своего всегда поддерживал и добивался ему уважения почетного.
  
  - Тише ты, дядько, будет тебе политику разводить, не на приёме поди, - зашикал на него князь, видя, как испуганно сжался омежка на своем ложе.
  
  - Прости, княже, - зашептал бета с поклоном, - не знали мы сельские, думали, барин какой.
  
  - Ничего, лечебник, ты омегу смотри, важнее это, - сказал тот и отступил от ложа.
  
  Оказалось, что отойти от своего истинного только обретенного омеги тяжело, так и хотелось прижать к себе худенькое белое тело и не отпускать, да и дышать через раз, чтобы омеге больше воздуха осталось. Лекарь посмотрел глаза омеги, заглянул в рот, в нос, уши, потрогал висящую как плеть руку и повернулся к князю:
  - Осмотреть его надобно, княже, без полного осмотра не могу ничего сказать о хвори этой.
  
  - Смотри, - милостиво разрешил князь.
  
  - Нет, твоя милость, - Добрыня опять схватился за меч, но князь успокаивающе положил ему длань на плечо, - без чужих надобно.
  
  - Хорошо, дядька, выйди, прошу, ничем мне лечебник не угрожает, - и Добрыня вышел из вежи.
  
  Бета осторожно раскрыл палий и начал ощупывать худое тело омеги, у того тотчас заурчало в животе:
  - Покормить его надобно, - тихо сказал лекарь и продолжил осмотр, - только легкое что-нибудь, кашу там или суп.
  
  - Сейчас будет, - так же тихо ответил князь.
  
  - Ещё я должен снизу его посмотреть, не поранен ли он кем, - сказал бета и начал снимать с омеги простые серые шаровары.
  
  - Ако (если) моего омежку кто тронул - насмерть забью! - закричал князь, но заметив, как сжался от страха омега и лекарь его, тут же шепотом извинился. - Простите, не вам это.
  
  Лекарь осторожно снял портки с омежки, под ними ничего не было. Маленький, такой же белый, как и всё тело, член вяло лежал, окруженный светлыми, по-омежьи жидкими волосиками в паху, лекарь аккуратно приподнял его, помня, кто наблюдает за каждым его движением. Никаких синяков или ран под ним не оказалось. Потом лекарь осторожно, придерживая грудь больного левой рукой, правой повернул омегу на бок и осмотрел молочно-белые мягкие ягодицы, но и там никаких чужих следов не обнаружил. Тогда он спокойно раздвинул половинки и осторожно погладил крепко сдвинутые края ануса.
  
  - Это обязательно делать? - грозно, спросил князь.
  
  - Прости, княже, но да! - спокойно ответил лекарь. - Его могли снасильничать раньше и внутри могут остаться незалеченные язвы.
  
  - Делай своё дело, - тяжёло вздохнул князь и отвернулся, хотя больше всего на свете хотелось оттолкнуть наглые руки и спрятать такое желанное белое тело от чужих глаз, пусть даже и беты.
  
  Всё это время омега равнодушно смотрел вверх и не сопротивлялся осмотру, даже когда мизинец беты, смоченный только слюной проник внутрь его тела, омега только протяжно и тихо застонал, и замолк сразу же, как палец врача покинул его тело.
  
  - Хватит! - не выдержал Владимир. - Не смей его мучить!
  
  - Я уже все закончил, великий княже, и так скажу: омега полностью здоров, но душа его больна.
  
  - Как это понимать? Он умалишенный? - печально переспросил князь и растерянно опустился на край импровизированного ложа, рядом с голым омегой.
  
  - Вовсе нет, - спокойно ответил лекарь, - омега пережил сильную душевную травму, что и повлияло на его теперешнее состояние. Я, грешным делом, решил, что его снасильничали, но это не так. Телом он полностью здоров.
  
  - А душевно, выходит, нет, - сказал альфа, - можно его как-то излечить?
  
  - Можно, но прежде понять должно, что за беда с ним приключилась, так и поймём, как лечить маленького. Как звать-величать-то его? - спросил бета.
  
  - Я не знаю, он не говорит со мной, - ответил князь, одевая на омегу его шаровары и заворачивая обратно в палий.
  
  - И вообще не говорит, - подытожил лекарь.
  
  - Я спас его из-под мечей дружины, а рядом стоящих пожилых альфу с омегой - не успел, - повинился Владимир, - может, были они родными ему...
  
  - Если на его глазах зарубили родителей, - бета отвел Владимира в угол палатки и шепотом продолжил, - и он сам только чудом избежал их участи, то одно это могло привести омежку к душевной болезни.
  
  - Может быть, - согласился князь.
  
  - Володя, можно войти? - раздался голос Добрыни снаружи. - Я принес гостинцы омеге, хочу задобрить нового племянника.
  
  - Заходи, - ответил Владимир.
  
  Вместе с Добрыней зашло несколько молодых омег с ручниками, миской води и пирожками разыми сладкими и солёными.
  
  - Он не сможет это есть, лекарь сказал, что только кашу али (или) суп, - Владимир сел рядом с омегой и тихонько гладил худенькие ручки.
  
  - Покрошите ему пирожки, - посоветовал лечебник, - главное покормите, совсем исхудал мальчик. Только посадите, чтоб не подавился.
  
  - Порежьте мясо мелко, в кашу! - приказал князь.
  
  - Мясо в кашу? Так это мясо будет или каша? Ну, ты даёшь со своими указаниями, - махнул на него рукой весёлый дядька.
  
  - Кто из вас знает этого омегу? - попробовал наугад великий князь, обращаясь к молодым омегам, на шутку Добрыни внимание не обратил - не до того было.
  
  - Я знаю, - раздалось тихое.
  
  Ответивший омега выглядел одних лет с омегой князя. Такой же молодой и милый, но запах - пресные ромашки и деревенское поле, князь поморщился: "такой же и не такой, не мой омега" - подумал.
  
  - Ты его другом будешь? Как звать тебя? - спохватился альфа.
  
  - Тихомир я, великий князь, - поклонился омега в пояс, - живём мы с рядом, через дом.
  
  - Как зовут моего омегу? - спросил князь, а сам начал крошить пирожки на подносе, который поставил себе на колени.
  
  - Олель, княже, - поклонился тот.
  
  - Олель - красивое имя. А он, Олель, всегда такой: не разговаривает и смотрит в одну точку? - спросил, не поднимая головы и с ужасом ожидая подтверждения своих самых плачевных чаяний.
  
  - Нет, княже, он весёлый был, душа любой компании, - улыбнулся омега, - просто родители его, Тредеграс и Щербан, были из жреческого сословия, не хотели принять новой веры и поплатились за это. А сам Олель не виноват, ему родители не позволяли... - князь вскочил с ложа, больно схватив омегу за плечо.
  
  - Олель принял нашу святую веру! Он православный христианин! - крикнул и ногой топнул, раскрошённые пирожки полетели на пол вместе с блюдом, а оба омеги, один стоя на полу, а второй лёжа на кровати сжались от страха до невозможности.
  
  - Все вон! - прогремел Добрыня, поднимая меч наголо.
  
  - Нет, дядя, - вздохнул Владимир, - пусть этот останется, раз знаком с Олелем. Надо, чтобы ему хоть прислуживал кто-то из знакомых, и так все вокруг чужие. Он, наверное, нас боится...
  
  Князь повернулся к задрожавшему омеге, чьё имя забыл, как не важное совсем:
  - Как звать? - опять спросил.
  
  - Тихомир, княже, - поклонился тот, дрожа, вот-вот упадет на колени перед всеми.
  
  - Будешь жить с Олелем и прислуживать ему, понял? - печально проговорил.
  
  - Да, княже, спасибо, - глаза омеги загорелись благодарностью - прислуживать самим князьям.
  
  ========== Не выдавай меня! ==========
  
  Все вышли из палатки князя, внутри остались только Тихомир и всё ещё лежащий без движения Олель.
  
  - Оля, Оляка, ты везунчик, - Тихомир крошил оставшиеся пирожки на блюде, - оказалось, ты истинный омега самого князя Руси!
  
  В ответ не прозвучало ни звука, омега лежал без движения, глядя в одну точку где-то впереди себя.
  
  - Сейчас мы покушаем, открывай ротик, - омега взял немного крошек и попытался всунуть в рот лежащему, - нет, так дело не пойдёт, Оля! Ешь давай, меня князь прибьёт, если ты не отведаешь его пирожков.
  
  Тихомир тихо засмеялся:
  - Благодарствовати тебе, так и меня взяли к князю, може чем и я пригожусь, - он по-омежьи нежно приподнял Олеля за плечи и облокотил на себя, - возьми пирожка, чуть-чуть совсем, возьми пирожка.
  
  После нескольких неловких попыток у Тихомира получилось покормить Олеля крошками, тут приоткрылся полог вежи и несколько княжих прислужников зашли внутрь.
  
  - Добрыня прислал нас покормить и напоить истинного омегу князя, - старший из них поклонился Тихомиру, - ты его прислужником будешь?
  
  - Да, я Тихомир, - тот тоже встал и низко поклонился своим новым сослуживцам.
  
  Другие омеги не представились, но бросились помогать с Олелем. Двое раздели его и обтёрли влажными тряпицами с ключевой водой, другие сразу же начали наряжать его в дорогие одежды и украшения княжеские. Старший омега налил молока в крынку и заставил сидящего Олеля немного выпить, потом туда же покрошили оставшееся от пирога, потом снова молоко, вот и обед получился знатный.
  
  Владимир в это время пошел мыться к Днепру, только разделся, доспех снял и рубаху, как кто-то из прислужников омег подскочил и попытался взять в рот крепко вставший княжий кочан (половой член).
  
  - Кыш, пошёл отсюда, - Владимир попытался грубо оттолкнуть коленопреклонённого омегу, - не просил я помощи, не хочу я тебя, кыш, приблудный!
  
  Еле-еле оттолкнул наглого омегу в песок, тот на последки пытался хотя бы полизать лакомый кусочек княжей плоти.
  
  - Что, покоя тебе не дадут, богохульники? - раздалось весёлое с берега и подошёл Добрыня.
  
  - Как им объяснить - христиане не прелюбодействуют! Или с мужем законным, или с омегой истинным! Никого более не хочу! - и князь окунулся с головой в студёные воды Днепра. - Хорошо-то как, свежо!
  
  Добрыня отвернулся, дабы не смущать Владимира, но от реки не ушёл, князя всегда защищать должно.
  
  - Володя, ты что-то долго сегодня? - дядя напряжённо повернулся через некоторое время.
  
  - Передёрнул в речке, пока омега не видел, чтобы не пугать того, - покаянно оправдался князь, выходя на берег.
  
  - Ну, завтра у рыбаков улов будет знатный, - засмеялся дядька.
  
  Вечером после встречи с боярами Владимир вернулся к себе. Олель разодетый дорого, по-княжески, с перстнями золотыми, да волосами, уложенными в высокую косу, так же безучастно сидел на ложе, смотря в одну точку. Рядом на полу присел Тихомир и ласково гладил ножки омеги. При виде великого князя, облачённого только в рубаху, Тихомир вскочил и низко в пояс поклонился.
  
  - Поел он, княже, пирожка, поел, да молока ему принесли, - говорил головы на князя не поднимая.
  
  - Ты молодец, омега, - похвалил Тихомира князь, но смотрел, глаз не отводя, только на Олеля, - иди, есть там вежа отдельная для всех омег-прислужников, покормят тебя, но с утра будь здесь.
  
  - Спасибо, княже, обязательно буду, спасибо, - омега пятясь покинул княжескую палатку.
  
  Владимир повернулся к своему омеге:
  - Ну, красава, глаз не отвести! И наряды княжеские тебе к лицу и каменья дорогие. Давай спать, милый, поздно ужо! - Владимир начал осторожно снимать с Олеля дорогой кафтан да расписные шаровары, кольца сами легко соскользнули с худых пальчиков.
  
  Омега остался в простой рубахе и исподнем, как и сам князь. Владимир задул огонь в светильниках и лег, подгребая Олеля к себе под бок, накрыл обоих покрывалом. Омега продолжал безучастно лежать.
  
  - Ну, не хочешь спать, так полежи, - и альфа поцеловал того в висок, спокойно засыпая рядом со своим истинным, сердце радостно пело - любимый мальчик дома! Только держи его крепче!
  
  Наутро Владимир проснулся с рассветом, Олель крепко спал, тихонько посапывая, положа голову альфе на плечо. Сон его казался совершенно здоровым и нормальным. Владимир аккуратно слез с ложа, чтобы не потревожить любимого омегу. Так хотелось поцеловать да приласкать, но нельзя - разбудишь - и, прихватив свою одежду, устремился наружу справить малую нужду. У полога вежи ждал сонный Тихомир.
  
  - Здрав будь, княже! - поклонился низко в пояс.
  
  - Ти...
  
  - Тихомир, княже.
  
  - Да, в общем, иди посиди с Олелем, только тихо, спит ещё маленький, - Владимир рассерженно махнул рукой в сторону, помочиться спокойно не дадут со своей "заботой".
  
  Омега как тень проскользнул в княжескую вежу и, прислонившись к ложу, сел на пол, решил подремать пока, и так старший омега поднял ни свет ни заря, всунул кружку воды да ломоть хлеба и иди на службу, князь заждался поди.
  
  Олель проснулся, когда яркий свет солнца точнёхонько залепил в глаза даже через края княжеской вежи, огляделся, вокруг всё чужое, слишком яркое, слишком богатое. Значит не привиделся ему вчерашний день: реки крови и родители, павшие оземь, аки птицы, подбитые недобрым ловчим. Вдруг увидел на полу соседского омегу:
  - Тиша? Ты как здесь? - прошептал омега, повернувшись в неудобном покрывале.
  
  - Оля, гой еси! (Ты сейчас есть и будь живым еще!) - обрадовался Тихомир и встал на ноги. - Так с тобой всё в порядке?
  
  - Папу и отца убили, я - следующий, - тихо признался печальный Олель.
  
  - Ничего подобного! Ты - истинный омега князь Владимира! Он любит тебя и заботиться будет!
  
  - Я не принял его веры византийской, - Олель низко опустил голову, присев на кровати.
  
  - Он скрывает это от всех, даже от дяди своего воеводы. Говорит, что ты причастился и рубаху твою сам порвал и выбросил, - объяснил тому Тиша.
  
  - А ты как здесь? - спросил успокоившийся немного омега.
  
  - Мы с отцами приняли новый закон, крестились и сам Владимир Красно Солнышко выбрал меня прислуживать своему омеге истинному, тебе тобишь.
  
  Пригорюнился омега сильно:
  - Как я теперь без родителей? Сиротка суздальская...
  
  - Не переживай, княжьим мужем будешь, что может быть лучше, - Тихомир погладил друга по голове.
  
  - Не мил я ему, да и приказал убить он всех староверцев, почему не просвещал да не учил, а взял всех не согласных мечом и зарубил. Изверги они! - расплакался омега горько да сильно.
  
  - Тише ты, Оля, не гневи богов, прикрывает он тебя. На себя взял! Не богохульствуй: князя не ругай, ещё кто услышит... Везде уши...
  
  - Не говори Владимиру и его боярам, что я с тобой говорю! Не выдавай меня! Я не хочу с ними размовлять! - уперся "рогом" Олель.
  
  - Оля, меня ж высекут, если узнают! Тебе что, ты - князьев омега! А меня, как пить дать, высекут али похуже чего! - взмолился Тихомир.
  
  - Если не спросят - сам не говори! Это не обман! - и кулачком белым нежным о ложе хлоп.
  
  ========== Что важней всего? ==========
  
  Когда князь Владимир, уставший и нервный, вернулся к себе омега опять сидел молча, глядя в одну точку. На вошедшего ноль внимания. Только Тихомир молча поклонился.
  
  - Как ты, мой мальчик? - ласково спросил Владимир, присаживаясь рядом с Олелем.
  
  На того было любо дорого посмотреть: румяные щёчки, красные губки, глаза яркие аки воды моря чёрного - приходил старший омега, накрасил Олеля и снова нарядили его в наряды княжеские. Все пальцы в перстнях золотых с каменьями, волосы убраны в прическу высокую, шейка белая нежная открыта для альфы знатного: кусай - не хочу. И выглядел омега весь аки сын Проматери - взгляд вдохновенный гордый смотрит поверх князя-батюшки. Залюбовался Владимир, глаз не отвести.
  
  - Любимый! - не выдержал, поцеловать захотелось, потянулся...
  
  Но омега оттолкнул князя и отвернулся, глядя в стену вежи - мол, не до тебя нынче, глупый... И это князю Всея Руси, Тихомир остолбенел...
  
  - Что ты, маленький, не дерись! Но хорошо, что ожил, характер появился - сон тебе на пользу! - обрадовался Владимир. - Сейчас лекарь придёт, из самого Киева тебе выписал, подскажет как тебе помочь, Олесь мой любимый! - и только руку к омеге протянул, как тот головой дёрнул и отвернулся в иную сторону.
  
  Тихомир, видя такое неповиновение омеги своему альфе, а тем паче князю Всея Руси, сжался весь и сховался за княжеское ложе. Владимир сидел рядом с Олелем и любовался своим омегой: Олель гордо и неприступно смотрел в другую сторону и лицо его, такое одухотворённое, было очень, нереально красивым.
  
  Князь ласково ухаживал за своим истинным, сам его кормил. Самые лучшие куски мяса, дичи отдавал, наряды новые Олелю каждый день приносили, пальцев для колец уже не хватало - всё только самое лучшее. Омега все дары молча принимал, ни от чего не отказывался, но и не благодарил никогда, даже не улыбался. На все речи Владимира обычно молчок. На всех празднествах сидит гордо, поверх гостей смотрит и на князя ноль внимания, фунт презрения.
  
  Владимир не торопил его, задаривал, смотрел влюбленно, да ругался на любого, кто плохо отзывался о его омеге, но сам заслужить хотя бы улыбку так и не сподобился... Только ночью в тишине вежи не давал Олелю оттолкнуть себя:
  - Истинным должно спать вместе! Али храплю я сильно? - улыбался. - Со мной рядом быстрей выдюжаешь, Олесь мой любимый!
  
  Потом во сне омега прижимался к своему альфе, иногда даже залезал тому на грудь так и спал на князе, но бодрствуя альфу своего не принимал и разговаривать с ним отказывался. Точно кукла ряженая, прекрасная да не живая. А в тиши ночи, под луной спящий юноша не мешал альфе ласкать своё нежное молодое тело, целовать и гладить. Да только наутро омега ничего из этого не помнил.
  
  Полог вежи распахнулся, и дядя Владимира воевода Добрыня просунул только голову в шеломе:
  - Можно, Володя?
  
  - Заходите. Привел лекаря? - спросил Владимир, не отводя глаз от прекрасного омеги.
  
  - Да, - Добрыня зашел вместе со столичным лекарем-травником и хирургом.
  
  - Светозар, княже, - поклонился пожилой грузный бета, - я лечил и батюшку твоего, и бабку Ольгу. Дозволь врачивати и твоего омегу?
  
  - Не говорит он, смотрит в одну точку и ничем земным не интересуется: ни наряды, каменья, ни города новые - вот переезжаем всё время - его не радуют. Так телом здоров, но душа страдает...
  
  Бета кивнул на объяснение монаршее и подошел к омеге, Олель на него зло посмотрел и отвернулся. Лекарь протянул руку, открыть омеге рот для проверки, но тот только шлепнул его по руке и гордо отвернулся.
  
  - Страдает он, - печально молвил князь, Добрыня скривился, он давно считал, что Владимир даром балует омегу, а надо бы ему всыпать по первое число, чтобы неделю сидеть не мог, так и научится уважать своего истинного альфу и других дружинников.
  
  После детального описания поведения Олеля лекарь вынес свою научную отповедь:
  - Чтобы заговорил он, княже, надобно вынудить его хитростями разными, - объяснил тихо лично Владимиру в углу дальнем от сидящего омеги.
  
  - Как так? - удивился альфа и дядька его ближе подошёл, внимательно слухая.
  
  - Да вот как, просто, - лечебник привел пример, мерзко улыбаясь и строя страшные круглые глаза, - кушать не давать, пока сам не попросит - словами, так же пить и горшок на ночь. Помучается омега, помучается, аль не в маготу станет, так и скажет, что хочет, попросит по-людски!
  
  - Нет! - ответил князь как отрезал. - Я не дам его мучить! Сам не хочу так и вам не позволю! Любовью надо, теплом, хлебом да солью, глядишь, и расцветёт омега, улыбаться начнёт и молвит слово доброе по-нашему, поблагодарит авось.
  
  Потянулось время, наполненное нежностью и добротой альфы, и полным неприятием его омегой. Владимир всегда сам с любовью кормил омегу, тот не успевал глянуть на пирожок али хлебушек румяный, как его альфа уже кормил того этим кушаньем. Не проходил Владимир мимо ни одной лавки с нарядами да украшениями, чтобы не купить Олелю бусы или ещё что красивое да необычное. Так и приручился омега, когда Владимир входил на руки его смотреть да подарка нового ждать. Хочешь - не хочешь да улыбнёшься, если ты омега, прикрасе новой.
  
  Как-то раз возвращался Владимир после схода с боярами, и дядя позвал его, Владимир обернулся к Добрыне и они поговорили пару минут у полога не заходя внутрь, и тут-то князь и расслышал шепот омег в вежи:
  - Нет, Оля, это кольцо намного дороже, то только что золотое, - тихо ответил Тишка на какой-то вопрос Олеля.
  
  - Да, говорю же тебе, оно мне не по сердцу, не одену его. И что, что оно к кафтану этому подходит больше? - раздался незнакомый шепот.
  
  В первую секунду решил Владимир, что зашел к его истинному омеге чужой альфа - вот распутник - уже и меч выхватил, да понял, что голосок-то тоненький, омежий. В ответ раздалось Тишкино:
  - Не нравится - мне отдай!
  
  - Не могу я - князев дар - извини, - сказал чужой голос.
  
  "Ах, проказники, ах Тишка, покрываешь его! Забыл ты, кто твой хозяин!" - подумалось Владимиру. Но вслух он сказал другое, входя внутрь:
  - Тишка, а ну подь сюда! - омега резко повернулся на голос, побелел весь как полотно и подошел на негнущихся ногах к князю Всея Руси.
  
  - Княже, али помочь чем? - поклонился прислужник, но простой вопрос не отменял выражения перепуганного омежьего личика.
  
  Олель тоже в шоке широко раскрыл глаза и замер, с ужасом глядя на своего дружка-омегу.
  
  - Да, расскажи-ка мне, "друг мой" маленький Тишка, как ты скрывал от меня разговоры с моим истинным омегой. И почему я не знал, что он начал говорить? Да и почему не со мной? - последний вопрос адресован был уже Олелю.
  
  Но тот гордо отвернулся и продолжал молчать, вроде, как "не его шапка". Но подрагивающие плечи выдавали состояние омеги: а вдруг велят выпороть Тишу или того хуже - его самого? Поди не муж он князю, не вельможа знатный, а так вроде раба или игрушки. Раз так пока интересен, то и не обидят, а там что - только Праматери известно!
  
  Тихомир в это время на коленях подполз к Владимиру и опустив голову каялся:
  - Прости, князь-батюшка, не вели пороть али казнить, Олель просил...
  
  - Олель, а ну-ка вертайся сюда! - приказал Владимир, а сам задрал прислужнику рубаху и провёл мозолистой ладонью по нежной омежьей спине, Тихомир дрожал от страха под княжей дланью. - Если Добрыня возьмёт кнут - сам я мараться не стану - Тишке и полдюжины ударов хватит, чтобы помереть быстро, спину надвое переломит за раз.
  
  Тихомир всхлипнул, но отодвинуться не посмел, а вот Олель смотрел, не отрываясь за князем, глаза его наполнились слезами и страданьями.
  
  - Так что думай, Олель, думай, - князь не был взбешён, но продолжал мерно гладить Тишкину спину.
  
  Потом сказал:
  - Спать иди, пока я не передумал, - и омегу словно ветром сдуло из вежи.
  
  В эту ночь альфа был другим, долго нежно гладил омегу под рубашкой и шароварами, приговаривал:
  - Я не враг тебе, Олесь, я люблю тебя. И хочу сильно-сильно, но насильничать али мучить не буду. По-хорошему хочу, судьба у нас такая - вместе быть в любви да в согласии.
  
  Омега не сопротивлялся, наоборот даже, когда альфа, целуя того в лоб, гладил маленький членик, только шире расставил ножки и постанывая подавался за рукой своего альфы, пока не кончил впервые в жизни не от своей руки. Прижался потом к своему Владимиру первый раз сам и начал дремать.
  
  - Я - ты знаешь, - альфа гладил самыми кониками пальцев любимый бочок, - не убивал твоих родителей, больше того, я искренне жалею, что не успел спасти и их от дружины. А по поводу крещения: я сам крестился, княгиня Ольга - тоже, значит и всему народу русскому должно креститься, а не отказывать своему князю! Что случается с теми, кто отказывается платить налоги али подати, когда князь великий велел - то то же! А вера, она поважнее всех податей буде...
  
  ========== Первое слово ==========
  
  После этого случая Тишка, подговорённый Добрыней, не докладывал Олелю, если князь подходил к веже али подкрадывался к самому своему истинному омеге. Так и получалось князю послушать голосок милого своего. Но когда сам Олель замечал Владимира тотчас замолкал и напряжённо глядел на князя, мол, не сделает ли чего великий альфа, не обидит ли.
  
  - Видишь, - улыбаясь молвил князь при этом, - слышал я слова твои, Олесь, да голосок звонкий омежий, да и не убил тебя! И сам ты не помер, так что кончай меня бояться, малыш, не больно приятно это!
  
  Понемногу омеги стали выходить на свет божий и гулять между воинами да боярами знатными. Никто Олеля не обижал, по наряду его дорогому да кафтану бархатному признавали омегу самого Владимира Красно Солнышко. Повара-омеги гостинцев подкинут, дружинники бусы какие подарят али колечко Олелю, отказаться тот не мог - не говорил ни с кем, а Тихомир от лица истинного омеги князя только благодарил и говорил, что тот с удовольствием примет подношение.
  
  Любил Олель по берегу речки жемчужной погулять, да на солнышко яркое поглядеть, воздухом речным свежим подышать, да и разговоры разные послушать не гнушался, скучно одному да одному всё время, от Тишки только неприятности одни - Олель боялся за него очень, чтобы князь не наказал за прошлое или чего нового не углядел в преданности бывшего соседа. А сам князь любил неожиданно подкрасться к омеге, обнять, да и поцеловать плечико нежное али лобик сморщенный, дразнил так любимого:
  - Смотри, опять не съел я тебя своей любовью, обнял да поцеловал только! Не дуйся, зайчик мой! - посмеивался тихо, замечая, что омега все меньше отбивается или даже радуется нежданной ласке. "Поди про ночь вспоминает!" - думал князь.
  
  А вот ночью всё между ними хорошо было и приятно омеге, привык он к наслаждениям князевым, сам подставлялся под ласкающую руку и только стонал сладко, когда кончал. Последнее время так и на ложе уже совершенно голым ложился, чтобы не тратил время Владимир на раздевание.
  
  А тот всё приговаривал тихонько, в ушко:
  - Чую скоро течка будет, Олесь, не заставлю тебя просить, сам возьму. Хорошо тебе и приятно станет, так что забудешь прегрешения мои прошлые, как сам я позабыл. Новым примешь меня, любимым и верным.
  
  Приём послов Византии проходил уже в столице в Киеве. Князь Владимир выслушал вступительное слово и принял грузные ящики подарков. Всё шло именно так, как и предвидел альфа, кроме того, что в конце речи старший посол задал больной вопрос, когда Владимир планирует сыграть свадьбу со своей нареченной невестой.
  
  - Крещение народа русского ещё не закончено, надобно закончить, - ответил князь и продолжил вставая, - и свадьбу потом сыграем, когда на хрестьянской свадьбе весь мой народ гулять сможет.
  
  Олеля давно перестали брать на торжественные встречи с заморскими гостями, когда даже князь всея Руси Владимир Красно Солнышко здоровается с послами, а омега его от них нос воротит.
  
  - Хорошо, что Олель не прознал про Анну Византийскую, - сказал князь Добрыне, когда послы удалились, - и так ни словца не молвил мне, а прознает... что будет вообще не ведаю.
  
  - Володя, я давно хотел сказать тебе, - воевода осторожно почесал нос огромной лапищей, привыкшей только к мечу аль щиту, - наш бог знает, что твой омега его не принял. Может поэтому и не излечил его от страданий душевных.
  
  - Он сам допустил эту болезнь, - альфа махнул рукой вверх в потолок зала, - так пусть сначала вылечит, а потом уж крестить будем. Я сам с ним буду, обновим крещение вместе!
  
  - Хорошо придумал, так никто ничего не заподозрит.
  
  - А ежели заподозрит, так и голова с плеч подозрительного! - строго заключил беседу Владимир.
  
  Единственное чего точно не мог знать князь Владимир, так это то, что Олель весь этот разговор слышал.
  
  - Тишка, всё, бросает меня Володя! - а в голосе слёзы горькие не по-детски.
  
  - С чего бы ему? Он тебя обожает, даже меня простил заради тебя, - спокойно ответил тот, прикусывая персик сладкий заморский, коих Олелю немерено подносили, как и других яств редких.
  
  - У него какой-то Анна Византийский появился или появится! - поведал Олель, присаживаясь рядом и слизывая сок персиковый со своего пальца, которым провел у Тишки по щеке.
  
  - А это женщина. Анна Византийская - омега, сестра императоров, чью веру перенял наш великий князь. Тогда же он и обещал женится на их омеге. Старшой омега говорил в нашей спальне вчера вечером, а я слышал, засыпая. Женщины... кому нужны, когда есть истинные омеги-парни! С настоящими членами, во! - Тишка спокойно взял со стола ещё горсть виноградных ягод и одну самую маленькую зелёную отправил себе в рот. - Фу, кислятина! Что великому князю сегодня носють, стыд-позор, да и только!
  
  Олель может внешне и успокоился, но не забыл, что он теперь не один будет омегой у Владимира великого. Придётся своего благодетеля, любящего делить непонятно с кем, да ещё и знатным, законным мужем, али женой... "Новенький, тьфу ты, новенькая, точно меня терпеть не захочет подле супружника и что делать? Выгонит небось... А я и слова не смогу сказать поперёк..."
  
  Вечером укладываясь спать, альфа попытался снять с надутого омеги рубашку, он и в замке не позволял омеге спать отдельно в другой комнате. Появление истинного омеги самого князя Владимира удивило многих бояр, пытавшихся правдами и не правдами просунуть на ложе князя свои сыновей-омег. Но раз о свадьбе ничего не говорилось, то и знакомиться с Олелем официально не стали. Он получил богато украшенные комнаты рядом с самим князем. Тишка был неотлучно рядом, а прислужники замка появлялись в комнатах истинного омеги князя только за какой-нибудь особой надобностью. Гостей Олелю принимать запретил сам Владимир, мало ли ещё кто пожаловать надумает, альфа какой краснолепный али вообще враг заморский.
  
  - Дай хоть обнять себя, точно дитятко малое нерадивое, а будет течка, что сделаешь? Просить станешь? - надутый омега отвернулся, но дал стянуть с белого холеного тела одёжку. - Какой ты красивый, вот поправился, сиськи выросли...
  
  Владимир гладил такого желанного омегу и наслаждался тем, что омега его не отталкивал. Только буркнул:
  - Сиськи, - фыркнул, а сам подставлялся под грубые мозолистые руки воина, что так нежно гладили да ласкали.
  
  Владимир сделал вид, что не услышал слово, чтобы не пугать Олеля. Но сам князь нарадоваться не мог первому обращенному лично к нему слову истинного. И решил не тратить времени даром, и поглаживающая длань спустилась в широкие шаровары, там, где маленький нежный бутон, а не кочан как у взрослого альфы, начал разворачиваться в поглаживающей руке.
  
  - Ах, - застонал омега и только шире расставил ноги.
  
  - Я поцелую, - зашептал альфа и потянулся вниз губами.
  
  - Не, не, - заволновался паренёк и попытался вернуть руку альфы на прежнее место, - так!
  
  Владимир прижал Олеля к себе боком одной рукой, другой гладил в штанах, а сам целовал вздрагивающие от прилива крови щечки:
  - Давай, милый мой Олесь, стреляй, не бойся. Напрягись и... вот так.
  
  Омега, молодой да не опытный, кончил в считанные минуты и расслабился.
  
  - Молодец, мальчик, не бойся, всё хорошо, - князь принялся вытирать того тряпицей, а когда закончил омега почти спал. И Владимир отправился в купальню замковую, помочь уже себе.
  
  "Странно, - думал князь, - сегодня сам не захотел раздеваться, а вот же сказал мне слово первый раз! Не абы какое выступление, но первое слово!" Владимир радовался как ребенок первой игрушке, сам себе улыбался, направляясь в княжескую купальню и искренне надеясь, что первое слово действительно будет первым в череде их спокойного общения и многих-многих бесед наедине.
  
  ========== Разговор в купальне ==========
  
  - Воевода, дозволь слово молвить, не вели казнить, вели миловать, - так с поклоном в пояс обратился Тихомир к дяде князя на следующий день.
  
  К самому Владимиру боязно было, поди велит выпороть, ещё и старое припомнит.
  
  - Ты, Тишка? С Олелем что приключилось? - заволновался Добрыня.
  
  - Нет, с Олелем, все хорошо. Но это с Олелем тоже, - прислужник сам запутался в чаще (дебрях?) своего рассказа.
  
  - Говори, Тишка, не томи, - с высоты своего богатырского роста омежка-прислужник выглядел Добрыне ребёнком, но очень важным ребёнком.
  
  Хотелось приласкать его или, наоборот, чтобы он приласкал уставший в боях и тяготах жизни качан немолодого уже воеводы.
  
  - Олель прознал про Анну Византийскую, вчерась плакал, - испуганно ответил тот.
  
  - Ты ему рассказал? - строго полюбопытствовал воевода.
  
  - Нет, богом клянусь, - заплакал испугавшийся паренёк и бухнулся на колени перед альфой.
  
  - Ладно, верю, - воевода начал стягивать доспех с одного заинтересовавшегося коленопреклонённым прислужником места, - тебя он про неё спрашивал?
  
  - Да, - омега в шоке замолчал, широко раскрыв глаза - перед его носом показался толстый налитой член воеводы, - я только сказал, что парень-омега лучше девки, потому как с членом...
  
  Этот самый предмет разговора как раз покачивался перед его лицом, сияя на солнышке каплей влаги, свисающей с бурой, крупной даже по сравнению с самим стволом, головки.
  
  - Владимир сам расскажет Олесю про невесту, твоё дело его по парку гулять, да прислуживать знатно! Понял? А теперь приласкай меня своим язычком! - приказал воевода суровым, как на поле брани голосом.
  
  - Я не умею, простите, - Тихомир испуганно кивал, примериваясь к огромному копью воеводы, не зная, что ему сейчас сделают за отказ.
  
  - Нечего тут уметь, ротик открой, - Добрыня сильными ладонями удивительно нежно нажал на щеки омеге, - оближи головку, так, молодец, поцелуй, - воевода направлял омегу, а сам аж глаза закатывал от удовольствия: молодой девственный омега с чистым запахом и такой испуганный, дрожит весь. И эта дрожь проходит волной по всему альфьему качану.
  
  Когда воевода кончил, Тихомир оказался весь залит теплый пряным семенем. Он пытался было проглотить то, что заполнило рот, но было до тошноты противно.
  
  - Пойди помойся, Тишка, и Олелю ни слова. Не надо пугать его и так нежную ранимую натуру, - потом сжалился над несчастным омегой и добавил, - да и кончай плакать, ничего я тебе не сделал! Даже на попку твою девственную не покушался. Течка начнётся, так и быть помогу тебе. Иди уже, Тишка, не стой столбом посреди коридора, увидит кто.
  
  Вечером Владимир утащил слабо сопротивляющегося омегу в купальни:
  - Ну и что, что тебя уже мыли, я тоже хочу... - там альфа быстро стащил со своего Олеся только мешающие шаровары и рубашку и ну целовать, приговаривая: - Сладкий, сахарный мой, а коли съем тебя, кому жаловаться побежишь? Или опять Тишке? Дружок-то твой понравился дядьке, вот и у него защитник буде.
  
  - Тихомир его истинный омега? - удивленный Олель даже прекратил отбрыкиваться от вездесущих дланей князя.
  
  - Нет, погиб истинный омега Добрыни. Звали его Алёша Попович. Не сумели его защитить, Алёша тоже в дружине нашей был, единственный омега нежный да сильный. Много зим с того дня прошло, а дядька всё тосковал, не хотел взять себе другого омегу. И тут на тебе - Тишка сподобился, - Владимир сидел в неглубокой купальне и знай себе наглаживал сидящего на его коленях Олеся по груди, животу да маленькому светлому бутончику. Проворные пальчики омеги тоже гладили волосатую грудь альфы, запутываясь в темной поросли. Думал Олель: "Когда ещё выпадет ласкаться с Володей, вдруг выгонит скоро?"
  
  - Я поговорить хотел про Анну Византийскую, - только молвил имя это ненавистное омеге как Олель сразу же начал отбиваться и мычать да фыркать, только бы не сказать ни слова по-человечески, - подожди, глупышик, не фыркай, твоё место в моём сердце никто не отнимет, - улыбнулся, - ты мой истинный омега - не смогу без тебя.
  
  Олель обиженно замычал, перестал отбиваться, только прижался ухом к груди альфы, показывая, что готов слушать сердце своего мужчины. И Владимир продолжил:
  - Анна ни в чем не виновата, видел я её один только раз в Византии у братьев её императоров. Приглянулась она мне, не знал я тогда, что ждёт меня где-то в деревне Трёх Погостов омега маленький, беленький, нежный да желанный аки молоко парное в холодный час, - альфа прижал к себе любимого мальчишку и продолжил, - за всю Русь матушку радею, не должно мне жениться на ком я сам хочу. Нужны нам крепкие военные союзы, чтобы непобедимой Русь наша стала да что б боялись её другие народы и уважали!
  
  - Я знал, что ты на мне никогда не женишься, - вздохнул Олесь куда-то в правый сосок альфы.
  
  - А знал, что все равно любить буду пуще прежнего? - засмеялся тот и пощекотал пяточки нежные омежьи. - Прошу тебя, Олесь, дай Анне шанс. Если окажется она омегой подлой да лютой - не люби, не признавай! А как вдруг Анна - есть человечек хороший и милый...
  
  Олелю было больно, очень больно где-то там глубоко внутри, в сердце. Но когда Володя его сказал, что Анна может оказаться хорошей и милой, стало в разы больнее. Тогда уж точно выгонит его князь, а куда идти и что делать он совсем не разумел. Раньше всё родители решали и командовали единственным сыном вдоль да поперёк, вот теперича князь, а потом самому как? Как жить после того, что тебя любили пуще жизни, да вдруг выбросили, как такое пережить, да и зачем? Закручинился омега сильно, вздохнул, из глаз слёзы потекли, а князь даже и не заметил, решил, что разговор важный позади и теперь можно к ласкам да удовольствиям плотским перейти. А вот Олель не мог так сразу перестроиться из беды сильной да в радость буйную... Опять начал отталкивать руки наглые и рыдать в голос. Володя не на шутку испугался, решил може больно ненароком сделал или просто нервы омежьи взыграли.
  
  - Ты чего, Олесь? - удивился альфа, придерживая беснующиеся омежьи руки. - Опять у тебя началось? Снова-здорово? Поговорили же...
  
  - О-о-отведи меня-я-я обратно, я-я-я в све-е-тёлку свою хочу-у-у! - сначала заикался, а потом уже орал дерганный, что тот бешеный пес омега.
  
  - Ладно, ладно, пойдем, - Владимир завернул омегу в один только плащ и понёс в комнаты, выделенные истинному...
  
  Олель прилег поспать после обеда, а то ж наелся икры заморской кабачковой и живот вспучило. Потом попустило, и омежка днём пошёл из сада к себе отдохнуть. А проснулся от рокота гуслей, бубенцов и барабанков - приехала невеста князя Анна Византийская. "Как же быстро так прошли эти три месяца с разговора в купальне?" - сам себе удивлялся омега. "А всё потому, что рядом с Володей ненаглядным были: то рыбалка, то охота, то так, гулянья в саду" - Олель не мог надышаться своим альфой, хотел быть рядом каждую секунду, всё делать вместе с любимым. Давно были отброшены все сомнения - самым любимым альфой на всём белом свете.
  
  А сейчас в украшенном цветами саду перед замком взметнулись стяги, и нарядная дружина князя окружила въехавшую первой Анну Византийскую, которая появилась верхом на огромном белоснежном скакуне - "Как только не боится?" - удивился Олель, в окружении своих воинов и множества повозок. С ней прибыли повара, служанки, швеи, всего полсотни человек и это,не считая маленького войска охраны. "А меня Володя голого да босого принес на руках, я даже ходить тогда не мог... Всё что я имею - князево... А у Анны, наверное, коробы приданого, мирные союзы да военная помощь Киевской Руси и почто я князю такой никчёмный?" - подумал и заплакал у окна. Благо хоть Тишки не было, опять к Добрыне подался, поди сейчас и медком не заманишь вдаль от милого".
  
  ========== Знакомство ==========
  
  Знакомство с будущей законной супружницей князя Всея Руси состоялось в центральной зале княжеского терема, коя была украшена полотнищами красными и золотыми да светильниками яркими. Дорогие ковры на полу прославляли русских умелиц, а узоры резные на каменных стенах - умельцев со всей страны. Богатое великолепие княжеского зала произвело приятное впечатление даже на такую избалованную роскошью омегу, как сестра византийских императоров.
  К Анне на поклон подходили самые знатные бояре со всей великой Руси, столы ломились от дорогих подарков молодым, вокруг вовсю лилось вино и слышались поздравления и пожелания многочисленного потомства. Сама гостья вела себя как королева и полноправная хозяйка торжества - любо дорого поглядеть.
  
  - Жаль только, что милого Олеля нельзя привести сюда, - вздохнул печальный князь, - ему бы очень понравилось, да и подарков ему никто не дарил...
  
  - Володя, нельзя его сюда, - Добрыня одёрнул князя, шикнув на ухо, - это и ему будет обидно, и будущую княжну разозлит! Ишь, гордая какая, прям уже великая княжна Всея Руси!
  
  Хотя невооружённым глазом было видно, как сильно устала девушка в дороге, она продолжала принимать проявления почтения со стороны бояр её будущей страны. С князем Владимиром вела себя скромно, почтительно опуская глаза перед всемогущим альфой, с боярами - уважительно, а вот со слугами - то совсем уж ласково.
  
  - Принеси, милый, воды, - Анна погладила мальчишку-прислужника по плечу, и он стремглав бросился выполнять порученное.
  
  А Олель в тот же час решил не выходить больше из своих комнат, чтобы не ровен час не столкнуться с будущей княгиней в коридорах замка. Поплакал-поплакал, да и успокоился - уснул на скамеечке у окна светлицы, головушку тяжёлую от дум мрачных положил на скрещенные под нежной розовой щечкой руки. Позже ночью Владимир перенес спящего в кровать, приговаривая:
  - Ну, чего разнюнился? Я всё равно люблю только тебя! - раздел омежку, сопевшего текущим носом, и сам прилёг рядом. - Спать буду по-прежнему у тебя и с тобой! - сам рассмеялся своему каламбуру, но на душе кошки скребли размером с доброго тигра: как-то будет, подружатся ли омеги али поубивают друг дружку и князя примешають.
  
  Быстро сыскались "доброхоты", наболтавшие Анне про "любовника" великого князя, мол, "Совсем стыд потеряли, что вытворяют, что вытворяют и то ж поди под самым носом у законной супруги!" Но умная девушка быстро разобралась, что речь идет об истинном Владимира, а супротив истинности не попрёшь! Редкая омега княжеского рода могла позволить себе законный брак со своим истинным альфой... Вот и Анне пришлось повторить судьбу многих и связать свою жизнь по политическим, а не любовным соображениям. Альфам в данном случае везло больше - они брали своих истинных полюбовниками. Византийская княжна понимала, что истинный омега Владимира - крупная политическая фигура, сильно влияющая на поведение и мнение великого князя всея Руси. И с этим придётся считаться, более того, князь скорее с ним будет считаться, чем с навязанной мирными договорами да торговыми уступками супругой.
  
  Поэтому Анна тоже очень мало и осторожно покидала свои покои - не столкнуться бы лицом к лицу с всемогущим Олелем - только что и ходила в центральную залу и маленький внутренний дворик с розовым садом, ведь центральный парк оккупировал, по рассказам бояр, для своих игрищ истинный омега повелителя.
  Владимир видел, что оба омеги страдают, но не знал, как им помочь - щекотливая получалась ситуация.
  
  
  - Возьми их обоих разом на ложе, - в шутку посоветовал Добрыня, - вот и подружатся поди, когда и если тебя поделють.
  
  - Что ты, дядька, совсем умом тронулся? - засмеялся Владимир. - Я тут не знаю, как каждого из них уложить в кровать, а ты обоих сразу...
  
  - Да рано тебе этим морочится, женись сначала, - воевода встал и похлопал пригорюнившегося альфу по плечу.
  
  Через несколько дней мытарств между светлицами своих омег князь решил всё-таки рискнуть и познакомить Анну Византийскую и Олеля. Каждому из них по отдельности велел прийти в княжьи покои одному для сурьёзного разговора.
  
  Олель в душе уже прощался не только с любимым, но и с Тишкой - не бросит тот своего милого, да и покровительство влиятельного вельможи - с комнатами своими и даже с сытой нормальной жизнью, и чего станет делать теперича - не понятно. Анна же боялась, что Олель начнет унижать и оскорблять её, а всемогущий князь не захочет пойти супротив своего истинного. Вернуться домой она не могла - братьям тоже необходим был и этот брак, и союзничество с такой огромной державой. Девушка голову сломала, придумывая как задобрить омегу князя: може подарочек какой подороже, но поди разбери, что любит невидимый ещё ни разу истинный омега.
  
  На пороге горницы дрожал аки лист осины на ветру мальчишка и уже третий раз поднимал руку постучать, но так и не решался. Анна его понимала - тоже боялась вельможного альфу.
  
  - Ты заходи, а я - так потом, - сказала отроку, отвернулась и начала глубоко дышать, пытаясь привести себя к спокойствию и равновесию душевному.
  
  - Не, я боюсь, я не пойду, - задрожал пуще прежнего Олель - красивая молодая девушка-омега, видимо, сама Анна Византийская.
  
  - Да, и я боюсь. А вдруг он там со своим всемогущим истинным омегой?
  
  - Это с кем? - удивился Олель.
  
  - С Олелем, так его зовут, - ответила девушка.
  
  - А ты, поди ж, сама Анна Византийская? - спросил успокоившийся парень - вот те на, она тоже боится. - А где же сотня прислужников и войско дружины?
  
  - А ты вообще кто сам будешь? - теперь уж и девушка насторожилась.
  
  - Я и есть Олель, совсем и не "всемогущий", - буркнул и постучал в заветную дверь, а Анна быстро развернулась и бросилась бежать по коридору к себе в горницу.
  
  - Олесь, заходи, - на пороге стоял улыбающийся Владимир, - слышал вы с Анной познакомились.
  
  - Она убежала, - омега пожал расстроенно плечом, - я не виноват, я ничего её не сделал.
  
  - Я знаю, любимый, я стоял тут и слышал ваш разговор, - подхватил удивленного омегу под коленями и на руках отнёс на заправленной лоскутным одеялом ложе, - видишь, ничего страшного не произошло! Ты даже вышел победителем!
  
  - Она сказала "всемогущий Олель"... - засмеялся и покраснел щёчками паренёк.
  
  - Конечно, ты всемогущий: скажешь ползти к тебе на коленях - и я поползу. Прикажешь вылезать тебе пяточки - тот же час начну с мизинчика, - засмеялся Владимир, страх первого из омег победил, теперь девушка осталась.
  
  Разговор с Анной прошел много позже вечером ещё легче:
  - Анна, тебе нечего бояться моего Олеся - ему самому боязно.
  
  - Меня боится? - удивилась омега, сидя у себя в палатах в окружении вязальщиц-болтушек. - Я ничего ему не сделала и не собираюсь делать!
  
  - Так и он тебе, - улыбнулся князь, - я не могу просить вас стать друзьями, только умоляю не враждуйте!
  
  Анна царственно качнула головой и продолжила вышивать тканное полотно яркими узорами, так за весь разговор глаз и не подняла. "Один говорить боится, другая - смотреть. И где они такие труслики взялись на мою голову!"
  
  - Я его люблю, постараюсь и тебя не обидеть. У каждого из вас будут и светлицы свои, и подарки дорогие - никого не обижу. Не могу я без него, понимаешь, глубоко в душу пролез мне Олесь милый, - Владимир Красно Солнышко сурьёзно опасался, что при "омежьих войнах" придётся выбирать чью-то сторону, а этого ах как не хотелось.
  
  Анна только голову ниже склонила...
  
  ========== Первый раз ==========
  
  Встречаясь теперь в коридорах замка Анна и Олель важно кланялись друг другу, но ни слова так и не молвили. Сестра византийских императоров начала собирать у себя знатных бояр-омег с детьми, но Олеля приглашать боязно было. Олель же вовсе замкнулся и кроме Тишки общался только с Владимиром - по парку погуляют, в купальне поласкаются, но дальше этого князь не заходил - течку ждал. В это время вход в омежье тело становился податливым и нежным, бархатные стеночки обещали обоюдное удовольствие без боли для принимающей стороны, или самое большое - с минимальным неудобством.
  Время до свадьбы промчалось быстро, аки на арабском жеребце. Вот уже замок и двор украшены пуще прежнего, процессия шла в часовню, а несчастный Олель наблюдал за праздником через окошко. Тишка давно убежал, составить пару воеводе - Олель и не ожидал, что того пригласят как омегу Добрыни, но, видимо, их отношения помаленьку переросли в обоюдно важные. С юным симпатичным омегой немолодой уже Добрыня смотрелся аки молодец, вызывая уважение и почтение бояр - так и до свадьбы не далече...
  
  Олелю было плохо, очень плохо: он дрожал как в лихорадке, живот скрутило сильной болью и омега бросился к горшку, но из желудка так ничего и не вышло. Любимый Владимир женится раз и навсегда, теперь другая омега будет с ним спать, утром целовать и нежиться в купальнях под теплыми струями воды. Другой будет его альфа разминать затекшие косточки и щекотать между пальчиками ног. Анне, хоть она и Византийская принцесса, перед такими ухаживаниями ни в раз не устоять, вот и будет тащить к себе Володю каждый божий вечер... "Моя жизнь кончилась" - причитал сам себе под нос омежка, голова его закружилась, и пол оказался на удивление ближе обычного - Олель упал и задел плечом острый гвоздь сундука для вещей. Из разорванной кожи потекла ярко-алая кровь, от вида которой омега впал полубессознательное состояние, позвать кого-нибудь на помощь не мог, и уже, кажется, и не хотел. Свадьба Великого Князя Всея Руси - прекрасный день, чтобы умереть! Послать прислужников за Володей Олель и не думал, не отвлекать же жениха на собственной свадьбе таким пустяком, как смерть его истинного...
  
  А гулянья были в самом разгаре, молодые соединили руки вышитым рушником и дали обеты вечной любви и согласия в замковой часовне. Вино рекой текло, столы ломились от яств заморских, пожалованных дорогими послами со всего мира, прибывшими поздравить молодых и обсудить такой важный политический союз России и Византийской империи. Впервые Владимир и думать забыл об Олеле, ещё утром посылал мальчишку справиться о делах истинного омеги, а сейчас напрочь вылетело из головы - на повестке дня стояла первая брачная ночь с заморской невестой. Девушки-омеги у Владимира были, но таких голубых кровей - первый раз. В этот раз никто не собирался дожидаться течки - Анна тоже знала на что идёт...
  
  У женщин-омег было сразу несколько входов в молодое нежное тело, Владимир начал спереди, потом продолжил сзади. Анна охотно отвечала и очень старалась принести мужу удовольствие в постели, но куда ей было до единства душ истинных. Владимир оценил порыв и дал себе слово поменьше мучить молодую жену, но и про потомство тоже нельзя было забывать. Чтобы уважить законную супругу Владимир остался с ней на ложе до самого утра, омега прижималась и ластилась, довольная любовью, или просто ожидала намного худшего от первого раза.
  
  В комнату влетел без стука кто-то огромный и безумный, сверкая глазами, даже капли уважения к новобрачным не оказав:
  - Олеля нашли на полу, всего в крови, може убить себя хотел, Володя бегом туда, - увещевал Добрыня не обращая никакого внимания на притаившуюся под одеялом обнаженную Великую княжну всея Руси, та слушала затаив дыхание в шоке от ужаса.
  
  Владимир вскочил с ложа, не обращая внимания на собственную наготу и некоторые бояре, вставшие спозаранку, имели честь лицезреть своего верховного правителя голым, несшимся по замку с кочаном наперевес. За ним в шоке гнался воевода и куча челяди с княжескими костюмами в руках. В светлице Олеля уже было несколько прислужников, но перенести главного омегу державы с пола на кровать они побаивались. Ворвавшийся в горницу альфа увидел своими выпученными глазами Олеля на полу в луже крови, или немного крови у головы истинного омеги показалась Владимиру огромным морем.
  
  - Что же ты наделал, мальчик мой? Зачем? - князь осторожно поднял тело и сразу же обратил внимание, что любимый - не остывший труп - наоборот омега горел огнем: высоченная температура. Тут уж нос альфы и уловил запах течки, но тогда откуда кровь? - Лекаря мне быстро!
  
  Добрыня, ворвавшийся следом за Владимиром, только головой качнул, как несколько дружинников смыло ветром в направлении комнат врачевателя. А тут и сам Владимир увидел рану от гвоздя на плече. Он начал сцеловывать засохшие слёзы с закрытых глаз истинного:
  - Ничего, маленький, потерпи, лекарь уже идёт сюда, - альфа, не обращая внимания на посторонних в палатах, гладил и целовал любимого, - сейчас я и с течкой тебе помогу... Почему же ты не послал за мной? Зачем всю ночь страдал в одиночестве? Где, дьявол, Тишка? - последний вопрос адресовался воеводе.
  
  - Спит ещё! Сильно я его заездил вчера вечером... - смутился как молодой Добрыня.
  
  Прибывший лекарь споро зашил порез на плече и обработал рану, пока омега не пришел в сознание и не начал кричать от боли. Посторонние покинули опочивальню течного омеги и Владимир наконец-то начал раздевать своего любимого.
  
  - Олесь, мальчик мой, я здесь рядом, я помогу тебе, - омега ещё не пришел в себя, но дыхание его участилось, что и подсказало Владимиру - Олель вот-вот очнется.
  
  Альфа целовал сухие потрескавшиеся от плача губы, гладил горячее покрасневшее тело и наслаждался подтёками из мягкой бархатной дырочки. Когда язык Володи начал ласкать вход в омежье тело, Олель застонал.
  
  - Любимый, очнулся, ну как ты?
  
  - Володя, ты пришёл? Прости меня, я не хотел портить тебе свадьбу... Прости! - слезы раскаянья хлынули из только что открывшихся глаз, новые потоки соединялись с уже засохшими, пачкая милое личико.
  
  - Ты и не испортил. Мне только сейчас, утром доложили, что у тебя началась течка и я бросился к тебе. Вернее, - альфа прервал ласки и печально взглянул на слабого от переживаний и плачущего омегу, - мне доложили, что ты хотел себя убить. Это правда?
  
  - Нет, Володя, честное слово, я ничего... - Олель замахал руками и вскрикнул от боли в только что зашитом плече.
  
  - Тогда откуда у тебя рана?
  
  - Не знаю, я плакал, плакал у окна и, наверное, упал... Я что, выпал из окна? - ужаснулся сам себе Олель, привстал на ложе, потрясённо рассматривая своё тело и щупая ноги-руки. Кроме перевязанного плеча ничего не было найдено и тот вздохнул с облегчением. - Только руку поранил, да?
  
  - Тебя нашли здесь на полу. Хвала богам, наружу ты не выпал, - на нервной почве Владимир забыл, что теперь преклоняет колени перед одним-единственным богом.
  
  Что было дальше: словами не передать, столько нежности обрушил альфа на своего живого и здорового истинного омегу. Когда Владимиру показалось, что Олель потерян для него навсегда, тьма встала перед глазами и заполонила все вокруг, даже сердце. А теперь приходилось одёргивать себя каждый раз, как хотелось затискать-зацеловать милого до хруста в костях и впитать его целиком себе под кожу.
  
  Нежная розовая дырочка блестела смазкой, непрерывно текущей из омеги, запах желания застилал глаза, он не пах, а вдыхался весь без остатка прямо в душу. Пальцы растягивали и без того эластичные мышцы. Губы вылизывали покорный рот, а истекающий болью качан альфы терся о розовое тело.
  
  - Всё любимый, не могу больше терпеть, можно? - сбивчиво вещал Владимир, и куда делись искусные речи политика и правителя огромной державы.
  
  - Да, да, да, - выстанывал Олесь на одной протяжной ноте.
  
  Они соединялись раз за разом, отдыхали в сцепке, ели в лохани с чистой водой во время купания и бесконечно наслаждались друг другом и любовью. Весь мир для них сузился до одной этой светлицы, здесь и сейчас.
  
  ========== Эпилог и крещение Олеля ==========
  
  Через седьмицу после течки Великая Княжна пригласила к себе Олеля и Тихомира на чаепитие. Олель боялся показаться среди её гостей, других богатых и знаменитых омег княжеского двора. Даже после течки и полного соединения с Владимиром Красно Солнышко омега чувствовал себя неуютно - полюбовником, а не законным омегой. Только нахождение рядом Тишки на таких же условиях - любовника Добрыни - примиряло Олеля с собой.
  
  А Добрыня в это же время просил позволения князя на законный брак:
  - Он аки солнце ясное осветил мою жизнь. Тишенька мой маленький, он только даёт, никогда ничего себе не просит, если рот и открывает, так только для Олеля твоего что надобно. Думал я, уже не будет своего омеги, молодому да красивому зачем старик, а других я и сам не желал, - тяжело винился воевода перед племянником, - были ещё сыновья бояр знатных, что пытались хитростями разными совратить меня для выгоды своих семей, да только обман я чую за версту, не хуже коровьей лепёшки. Дар у меня такой.
  
  - Нет, дядя! - тяжело вздохнул хмурый князь, своим родным и любимым всегда трудно отказывать, а уж тем паче в том, что им по праву рождения положено. - Я не могу разрешить такой союз. Тишка и так Олеся совсем забросил, а то и перейдет жить к тебе в горницу, потом детки... Ты, поди не юнец зелёный, чтобы о младенце мечтать. А Тишку мы взяли для Олеся, пусть так и останется, хотите миловаться - я не стану мешать, а вот законный брак разрешить не могу. Как ты мыслишь, будет моему Олесю приятно, если и Тишка женится? Все вокруг супруги законные, только он полюбовник! - как и положено альфе истинному, по-первому думал Владимир только об Олеле.
  
  
  Тихомир уже и наряды барские надевать стал, то Добрыня подарит, а то и сам князь великий за помощь Олелю милому повелит купить. Да и приглашать его везде стали и на праздники, и на гулянья вельможные. Везде с Добрыней за ручку. Омега молодой, красивый да пахучий с важным и громадным защитником - красивая пара.
  
  Олель и Тихомир осторожно вошли в светлицу великой княжны. Прекрасно украшенная горница была пуста, окромя них других гостей не было. Сама Анна скромно стояла у окна одна-одинёшенька, не было ни юрких прислужников, ни славной дружины.
  
  - Доброго здравия, Олель, Тихомир! - Анна качнула головой, и указала рукой на маленький накрытый для чаепития столик. - Как чувствуете себя?
  
  - Благодарю, государыня, уже лучше, - Олель показал перевязку на руке, а смущённый Тишка, всё ещё не привыкший к своему новому положению - омеги воеводы - молча поклонился.
  
  - Я хотела только сказать, что отношусь с уважением к твоему положению - для Владимира нет ничего важнее истинного омеги.
  
  - Благодарю государыня, - опять повторил Олель, не зная что ещё можно сказать. Владимир просил его принять вежливое приглашение супруги и по возможности наладить с ней отношения. Омеги молча сели за стол.
  
  - Угощайтесь, это пирог с моей родины, называется василопита*, - Анна указала рукой на дорогое блюдо.
  
  Византийское кушанье более всего напомнило Олелю буханку деревенского хлеба, он улыбнулся ничего не говоря и взял протянутую краюшку. На зубах звякнула монетка, удивлённый омега посмотрел на княжну: невже посмеялась да обидеть хотела.
  
  - Денюжка это, она счастье должна принести да богатство в ваш дом, - Анна смутилась, они все жили вместе в замке Владимира, - так повелось, кому достанется монетка.
  
  - Спасибо, - улыбнувшийся омега осторожно двумя пальцами вынул монету изо рта, - я... мы тоже принесли тебе свой дар. Володя сказал, что ты вышивать любишь, - омега достал из принесённого мешка дорогую ткань.
  
  - Ой, какая красивая расцветка! - омега с удовольствием взяла протянутый свёрток. - Большое спасибо!
  
  - Мы рады, что пришлась по сердцу, - улыбнулся Олель. - Здесь можно и крестиком просто вышивать, а можно и сложные узоры, - ткань достали по приказу князя, но именно Олель объяснил Владимиру какую ткань надо для хороших вышивальщиц.
  
  - Я тоже вышиваю, - смущённо сообщил Олель, осторожно откусывая от пирога, как бы там не оказалась вся российская казна, запечённая для дорогих гостей.
  
  - Мы могли бы как-нибудь вместе вышить редкий узор или картину на ткани, - робко предложила Анна, более всего боясь испортить неосторожным словом или жестом хрупкое перемирие с истинным омегой своего мужа.
  
  - Да, - согласился Олель, пока Тишка только молча уплетал пироги заморские, - что-нибудь для Володи.
  
  Анна кивнула. Прожив всю свою жизнь подле братьев-императоров, уразумела Анна, что нет правды большей, чем любовь великого вождя. А князь Всея Руси любит именно что своего Олеся милого, а не её. Так что была княжне одна дорога - не мешать Владимиру с Олелем миловаться, а иначе со свету сживёт её сам альфа, а не этот маленький и скромный юноша. Или принять его надобно, или уйти самой.
  
  Потом она узнает, что Олель выпытывал о ней у прислужников, выбирая достойный подарок, так чтобы он ей понравился. И сам Олель удивится узнав, что щедрая княжна повелела положить по монетке в каждый кусок пирога, чтобы и Олелю, и Тихомиру обязательно досталась денюжка. А с ней и счастье, и радость в дом. Потом они и вышивать будут вместе, и гулять по парку, оба неуклюжие и сильно беременные, и навещать друг дружку в дни плохого самочувствия. Но всё это будет ещё ой как не скоро. А пока что робкие омежки пытались перемолчать друг дружку и пересмущаться самому. Поэтому подслушивающий под дверью великий князь Всея Руси ничего так и не услышал.
  
  - Хоть не погрызлись там, и то хлеб, - шепотом сообщил Добрыня своему переживающему племяшу.
  
  Эпилог.
  
  Крещение наследников Владимира Красно солнышко назначили на ближайшее воскресение - святой день. Оба младенчика-альфы были здоровенькими и крепенькими, только сын Олеля, родившийся на седьмицу раньше, был светлым блондинчик с голубыми глазками, а сын Анны - точной копией своего могущественного отца: смуглый от хазарской крови с черными как ночь глазами. Владимир не мог нарадоваться своим деткам.
  
  - При крещении старшего нареку Мстиславом, а младшего - Остромиром, - поделился он с Добрыней.
  
  - Олель с ними тоже будет креститься? - осторожно поинтересовался воевода, в прошлый раз в ответ на этот вопрос Владимир страх как разозлился.
  
  - Да, конечно, - улыбнулся добродушно, - просил, чтобы Анна стала его крёстной матерью.
  
  - Они сейчас друзья не разлей вода, - пошутил Добрыня, - ближе, чем с моим Тишинькой.
  
  - Ну, тут ты, дядька, сам виноват, - засмеялся князь, - чуть что - утаскиваешь того к себе в горницу и нет его седьмицу... Вот мой Олесь малость и подружился с княжной.
  
  Младенцев только полили теплой водичкой и прочитали молитву. А когда пришла очередь Олеля окунаться в огромную лохань святой воды в церкви княжеского замка, он вошел туда голым и открытым навстречу своему новому богу, тому самому, что подарил ему любовь истинного альфы, здорового и крепкого сына, и добрых, щедрых друзей-омег. Поэтому единственное, что он почувствовал, как счастье и радость распирают его сердце, делая его бесконечно огромным.
   Комментарий к Эпилог и крещение Олеля
   *Василопита (греч. Βασιλόπιτα - пирог Святого Василия) - пирог, который традиционно выпекается греками 1 января - День святого Василия по византийскому календарю и по совпадению в первый день нового года. Пирог обязательно запекается с монеткой. Тот, кто получит кусочек с монетой, будет счастлив весь год. Монетку обычно кладут в кошелек, чтобы деньги в нём никогда не заканчивались. Отсутствие кого-либо из членов семьи при разрезании василопиты не лишает его шанса на успех. Его кусок замораживают и хранят до встречи.
  Википедия.
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"