На пересечении Второй и Семнадцатой есть небольшой парк. Ничего особенного: каштаны, несколько скамеек рядом с детской площадкой и кольца для любителей баскетбола. Жители района любят это место, днем здесь часто бывает людно. Днем, но не вечером. В сумерках парк преображается, из уютного, с детства знакомого, места превращаясь в уголок городских джунглей. Не столько таинственный, сколько враждебный добропорядочному горожанину. Встречаются здесь свои хищники. Молодежные банды не то, чтобы очень опасны - все-таки приличный район, не трущобы - но находится мало охотников рисковать бумажником или часами.
Отец Эдвард пересекал парк торопливым шагом, укоряя себя за решение срезать дорогу. Нужно было идти освещенными улицами, где и в ночные часы полно народу. Успокаивало священника только соображение, что шпана не станет грабить служителя церкви. Что с него взять? Денег и украшений отец Эдвард никогда не носил. Пустой желудок настойчиво напоминал - чудесный мясной пирог миссис Лорри ждет, остывая с каждой минутой и тем самым теряя крупицу своего волшебства.
Священник любил покушать. Это была его слабость. Постыдная для священника, но вполне простительная для одинокого холостяка, давно перешагнувшего тридцатилетний рубеж. Нет, конечно, это не чревоугодие, нет! Просто... Иногда сложно отказать такой очаровательной женщине, как миссис Лорри...
- Эй, мистер! - Священник вздрогнул и обернулся, только сейчас сообразив, что его окликают уже не в первый раз. Отца Эдварда нагнал высокий, крепкого телосложения мужчина. Незнакомец был уже не молод, но и до степенности ему было далеко, несмотря на зарождавшееся брюшко, угадывавшееся над ремнем джинсов.
- Могу я чем-то помочь Вам, сын мой? Если деньгами - не обессудьте, я не ношу наличных.
Незнакомец усмехнулся. Потом помолчал и сказал, как показалось отцу Эдварду, с неловкостью:
-У меня к Вам важное дело... Не знаю, как Вас правильно называть: патер, святой отец?
-Можно просто Эдвард, - священник улыбнулся той мягкой ободряющей улыбкой, за которую его так любили домохозяйки, разменявшие молодость на маленькие семейные радости. - Только Вам лучше прийти завтра. Сейчас не самое подходящее время, меня ждут. Да и место...
Отец Эдвард развел руками, указывая на сумрачный парк вокруг них.
-Боюсь, что не рискну ждать до завтра, Эдвард, - в голосе незнакомца послышалась угроза, но не успел священник насторожиться, как мужчина досадливо поморщился. - Не так, извините меня... Послушайте, святой отец, я не в курсе, что принято говорить в таких случаях, но мне нужно исповедоваться. Я знаю, по вашим понятиям, Вы не можете отказать мне в исповеди.
- Не могу, если дело действительно важное и срочное. Но вы ведь, кажется, не при смерти? - священник окинул фигуру собеседника ироническим взглядом.
-Если бы, - вздохнул тот и почти рухнул на скамейку рядом. - Святой отец, дело безотлагательное. Вы мне поможете?
Священник с сожалением оглянулся в сторону Семнадцатой. Пирог успеет остыть, миссис Лорри будет недовольна.
- Ну... Раз так срочно. Вернемся в церковь, это рядом.
-Нет-нет. Не нужно никуда ходить, - незнакомец забеспокоился, скамья под ним протестующее заскрипела. - Давайте здесь.
- Здесь? В парке? - Священник только руками развел. - Но у меня с собой нет ничего необходимого!
-Разве Таинство Исповеди в лентах или целовании креста? - спросил незнакомец и под его взглядом отец Эдвард сдался. Присел не другой краешек лавочки, отвернулся от исповедуемого - раз уж конфессиала нет.
- Исповедую перед Богом Всемогущим и перед вами, братья и сестры, что я много согрешил - мыслью, словом, делом и неисполнением долга. Моя вина! - мужчина ударил себя кулаком в грудь. Звук был глухой и мощный, как у большого барабана. - Отец, мне нужно встать на колени?
-Кто это тут у нас? - прервал его насмешливый голос. Говорящий растягивал слова, как принято на улице. - Гляньте, пацаны, падре и какой-то хмырь. Вы чего удумали в нашем парке? Извращенцев мы не любим. Гоните монету, рачьи дети, пока...
- Исчезни, "мармеладка", - рявкнул новый знакомый отца Эдварда. Прибавил еще несколько слов. Странный язык, вроде не испанский и слова знакомые, а не понять, что сказал. Что-то про вафли? Шпана, впрочем, поняла все отлично, спешно ретировалась, злобно огрызаясь вполголоса. Священник даже испугаться толком не успел.
Отец Эдвард потер лоб, провел ладонями по лицу. Происходящее казалось ему неуместным фарсом, пародией на таинство. Первоначальное намерение отвернуться казалось ему глупым и детским. Священник сел лицом к незнакомцу, наблюдая, как тот неловко преклоняет оба колена и сцепляет большие кулаки в замок. На среднем пальце оказалась татуировка в виде кольца, на ладони другой руки еще наколка - круг, перечеркнутый молнией.
-Отец, простите мне, я согрешил...
-Прежде, чем Вы продолжите, мистер... Я не знаю Вашего имени, - священник подчеркнул этот момент - должен предупредить, что если на исповеди Вы признаетесь в преступлении против государства или человечности, мне придется сообщить об этом в полицию. Подумайте еще раз.
- Лучше в тюрьму, чем в ад, - забормотал незнакомец. Эдвард обескуражено кивнул. - Отец, на моей совести немало грехов. Всегда думал, одним больше, одним меньше - Бог и не заметит...
Мужчина замолчал.
- Продолжайте, сын мой. - подбодрил собеседника Эдвард.
-Пару дней назад к нашей...организации... обратились культисты. Вернее, я тогда не знал, что это сектанты. Они просили достать для своей вечеринки пару девочек. Не просто девиц, святой отец, ну вы понимаете? Девочек. Девственниц, то есть, - мужчина снова забормотал что-то невнятное. - Нам такой заказ не внове, это всегда в цене. Деньги посулили немалые.
Незнакомец опять помолчал, собираясь с мыслями.
-Нет-нет, отец, не подумайте, что девушки были против, - торопливо перебил мужчина священника, уже собравшегося задать вопрос. - Я же Вам объясняю - это целая индустрия. Да и не о том я! Выслушайте же... - он заозирался и продолжил сухим лихорадочным шепотом - Привезли мы девочек на место. Склад какой-то заброшенный. Или ангар. Я сразу неладное заподозрил - свечи кругом, факелы, рисунки на стенах какие-то скверные. Не знаю, как объяснить, гадостное место было. И заказчики все как один в балахонах с капюшонами. Прямо кино. Их главный предложил нам за сделку опрокинуть по стаканчику. Выпили. А потом эти сатанисты одну девочку уложили на большой камень в центре помещения. Я думал, они... Ну, Вы понимаете, отец? А их главный ее - ножом! Сразу насмерть, я в таком разбираюсь. Порезал он ее и машет подручным, чтобы вторую тащили. Бедняжка в крик... Я от ее визга словно очнулся. Отец, видит Бог, я не святой - пробы ставить негде. И много разного в жизни делал. Но чтобы людей вот так - как скот? Ни за что...
-Продолжайте, сын мой. - Эдвард удивился, как хрипло прозвучал его голос. Настроение незнакомца передалось священнику. Такой исповеди ему принимать еще никогда не доводилось.
- Простите мне, отец. Я в эту тварь с ножом выстрелил. Прямо в морду попал... Да что там попал, я в него всю обойму всадил, стрелял пока затвор не заклинило. А тот - стоит. Смеется мерзко так. Потом не помню - вырубили меня наверно. Или питье их бесовское верх взяло - все наши к тому времени уже на полу лежали. Я один на ногах оставался, когда он девчонку зарезал.
- То есть, Вы промахнулись, сын мой? - переспросил священник. Эдварду бросился в глаза безумный взгляд незнакомца, дорожки пота, бегущие по бледному лицу. А нормален ли исповедуемый?
-Вы не понимаете, отец! - вскричал незнакомец, нервно оглянулся и сбавил тон. Его пальцы, сложенные в замок, беспрестанно шевелились, казалось, что мужчине трудно удерживать руки неподвижными. - Я попал в эту тварь. Только пули его не брали. Я расскажу, Вы все поймете...
- Хорошо, - священник протянул руку, коснулся плеча мужчины, успокаивая. Тот словно не заметил, глядя куда-то сквозь отца Эдварда. - Я слушаю Вас, сын мой.
- Я очнулся не на складе, в другом месте. Небольшая такая комната, вся отделанная белым кафелем. Похоже на кабинет зубника. И - лифт, - мужчина наморщил лоб, вспоминая. - Нет, еще стол был. Все наши уже там сидели, только они какие-то вялые были. Наверно от зелья еще не отошли. Сатанист тот был, без ножа уже. Сидит, не шевелиться, рыло свое под капюшоном прячет. Я было обрадовался - думаю, издохла тварь. Простите мне, отец. В общем, сидим, ждем непонятно чего. Тихо, как в морге. И жуть какая-то. Аж пробирает всего, не двинуться, не вздохнуть как следует.
Отец Эдвард понимающе кивнул. Ему тоже было не по себе. В темном парке один на один с умалишенным. Ситуация... Хоть бы шпана вернулась, что ли. Священник попенял себе за малодушие, но молитву про себя прочел. На всякий случай.
-... мелкий такой, юркий. Сразу видно - гнида. Я таких за милю чую. - продолжал тем временем мужчина. - Он из лифта вышел и сразу к нам. Лифтер двери открытыми оставил и тоже стоит не шевельнется, даже не дышит. Что тот мелкий говорил, я не помню - как в тумане все. Амбарную книгу пододвинул, чтобы мы напротив своих фамилий расписались. Кровью!- голос мужчины дал петуха - Он ребятам палец прокалывал, а те свои автографы ставили. И я тоже подписал. И Вы бы подписали, отец! Я как увидел, что культист кровью отмечается, совсем душа в пятки ушла. У этой твари в лице дырки - пол-ладони засунуть можно, а он на меня смотрит и ухмыляется. Я чуть рассудка не лишился. Как все подписались, мелкий тот начал нас по одному к лифту подводить и вниз отправлять. Меня последним. Только меня на протокол не возьмешь! Как двери закрылись, я лифтеру шепчу: "Жми наверх, удавлю". Молчит, проклятый, даже головы не повернет. Я его схватил за грудки, тряхнуть хотел, а он как каменная статуя тяжелый. Да и толку было его трясти? Если уж культиста пули не берут, что его хозяевам от пощечины сделается? Простите мне, отец, я знаю уныние грех, но так мне паскудно на душе сделалось... Отчаялся я совсем, взмолился: "Наверх давай, небо хочу увидеть".
В темноте тихо треснула под чьей-то ногой ветка. Отец Эдвард заметил в кустах за спиной собеседника неясное движение. Слава Богу, он больше не один! Священник посмотрел на умалишенного гораздо увереннее.
- "Плати", - говорит, - незнакомец и не думал обернуться на шорох позади. - Голос у лифтера был скрипучий, как... не знаю что. Хуже, чем иглой по стеклу, у меня все кости от того голоса заломило. Отец, я всегда на цепочке старинную золотую монету ношу. Носил... Навроде талисмана семейного, он мне еще от деда достался - на удачу. Монетой и расплатился. Отец, я понимаю, мой рассказ звучит дико, но... Отпустите мне грехи! Я подумал, если мне простят, я буду защищен от... не знаю, что за зло это было, но я буду защищен.
- А как же подпись кровью? - усомнился священник. Нужно потянуть время. Тени в кустах за спиной исповедуемого сложились в несколько человеческих фигур, одна из которых делала священнику знаки не смотреть в их сторону.
-Я думал об этом, святой отец. Думал. Мне недавно делали переливание - после аварии. Может, это помогло? Простите, мне отец - мужчина вдруг схватил священника за руку. Хватка у него была железная. - Простите мне, отец!
-Не волнуйтесь так, сын мой! - воскликнул священник, но мужчина и не подумал ослабить давление, впился безумным взглядом в лицо Эдварда. - Ну, хорошо, хорошо же! Отпустите мою руку и склоните голову.
Люди позади исповедуемого продолжали осторожно подкрадываться к нему. Теперь священник отчетливо видел, что они одеты в белые халаты. Один держал наготове развернутую смирительную рубашку.
-Сын мой, я отпускаю тебе грехи твои во имя... - незнакомец поднял голову, его лицо осветилось неистовым ликованием. В этот момент санитары набросились на мужчину. Прижали его к земле, скрутили руки. Незнакомец рычал нечто нечленораздельное и отчаянно вырывался. Двоим дюжим медбратьям насилу удавалось держать безумца. Третий, одетый в цивильный костюм, быстро подбежал и ловко ткнул сопротивляющегося бандита зажатым в руке предметом. Послышался треск, в воздухе ощутимо запахло паленой шерстью и мужчина обмяк в руках санитаров.
-Спасибо Вам, святой отец, - Человек в костюме убрал электрошок в футляр и, щироко улыбаясь протянул Эдварду руку. - Доктор Нихиль, клинический психиатр. Без Вашей помощи мы бы так легко не справились.
- Отец Эдвард, - Священник автоматически пожал протянутую ладонь и вскрикнул от тягучей боли. Пальцы сразу покраснели.
- Статическое электричество, - извиняющимся тоном пояснил психиатр. И тоже потряс рукой. - Как ловко вы, святой отец, отвлекали нашего клиента. Впрочем, что удивляться? Мы ведь с Вами коллеги. В некотором смысле, в некотором смысле. - Нихиль хохотнул - Вы спасаете души и я занимаюсь тем же. Разнятся только методы, согласитесь?
-Что с ним будет? - священник пропустил пассаж психиатра мимо ушей.
-Вернем в клинику. Боюсь, он там пожизненно. У парня МДП, но ведь каков хитрец, а? Подкупил охранника на входе, сбежал. Двое суток искали.
Санитары уже взвалили неподвижное тело на плечи и потащили к выходу из парка.
-Ну ладно, рад знакомству, святой отец. Еще раз спасибо за помощь, - Психиатр протянул руку, рассмеялся и, отдернув ее обратно, быстро зашагал вслед своим сотрудникам. Отец Эдвард обратил внимание, что доктор почти на голову ниже его.
Священник опустил глаза на дорожку и оторопел.
- Во имя Отца и Сына, и Святого духа, - закончил Эдвард разрешение, когда санитары уже подтащили пойманного к выходу из парка. - Te absolvo!
В каменной плитке у ног священника даже в полумраке явственно были видны глубокие отпечатки козлиных копыт. Незнакомец извернулся, вырвался из державших его рук и огромными прыжками понесся вниз по улице, через несколько мгновений скрывшись из виду. Куда делись его преследователи, священник не видел.
Утро отец Эдвард встретил на скамейке в парке. В тот же день он написал прошение перевести его на миссионерскую работу.