|
Выходной
С неба светило жаркое зеленоватое солнце.
"Ни облачка", - подумал он и удобнее устроился на откосе.
А там, внизу, блестело озеро. Такое далекое, манящее, переливающееся радужной пленкой. Лучшее из озер в округе. Его озеро...
Он провел рукой по прошлогодней траве, зачем-то пачкаясь пылью... но пыль унес ветер. Это его ветер.
Камешек прыгнул с обрыва вниз, увлекая лавину сухой глины, когда фигура поднялась.
Теплый весенний ветер принес смолянистый запах тополя и прохладную свежесть ручья. Лето. Почти... Только маленький холмик снега казался полным недоразумением на фоне солнца.
- Ну что, ублюдок, теперь наконец-то готов умереть? - Даже через черноту противогаза можно было понять, что военный смеется.
Парень не обернулся.
- Сам ты... - он не успел договорить - приклад вычищенного до блеска автомата врезался ему в висок.
- Сволочь! - Парень скорчился на самом краю обрыва, обхватив опухшее лицо.
- Щенок! Ты должен быть благодарен, что мы чистим вашу планету от такой мрази, как ты!
Хлопок автомата, казалось, утонул в теплом мареве над озером. Но потом, совершенно неожиданно, повторился вновь, отразившись от темной стены зубчатого леса на другом берегу.
Парень кричал и корчился, баюкая простреленную ногу и каждую секунду рискуя свалиться вниз.
- Ну же, падай! Там внизу уже заждались охотники. Им нужно мясо. И это не наши охотники. Это ваши охотники!!!
Не было привычного дня. Было два дня.
Один - теплый и веселый, предвещавший военному пиво и пьянку до ночи. Но, чуть позже, когда закончится смена.
Второй - темный, пыльный и душный, не предвещающий не то что свободы, но даже и самой жизни.
А потом оба дня слились в один.
Парень с трудом разжал пальцы, успевшие покрыться запекающейся кровью, и, превозмогая боль, поднялся.
Есть только один единственный день. День без толкований. И он знал это. Но знал ли это его мучитель?
Движение было мимолетным, почти мгновенным. Со стороны казалось, будто парень просто вздрогнул, потянувшись к карману...
...Мрак пробежал по лесу, отразившись мурашками на спине:
"Кто-то ходит по твоей могиле..."
Солнце погасло, превращая небо в выеденную бездну. Жуткую, как пустая глазница. Холодный ледок пробежал по траве, изменяя ее в холодные черные хрустальные пики. Лес засветился алым.
"Мысль материальна, - прошептал подросток, - я это знаю, а ты?" И он тихо засмеялся, наблюдая за ужасом в глазах военного.
- Тихим-тихим в-е-чером... - пропел мелодичный женский голос.
- Привет, Кэрри, - подросток улыбнулся.
Военный же, при этих словах вздрогнул и безвольно осел.
Небо налилось бурыми сгустками, переливаясь и сжимаясь в такт бьющемуся сердцу.
- Я буду стрелять! - мужчина неуклюже поднял автомат, но курок заело, а патроны с печальным "дзинь" полетели с откоса.
- Я, я... - он начал задыхаться, а потом упал ничком, не в силах пошевелиться. По лбу потекли маленькие бусинки крови, сочащаяся из недавней, наспех зашитой раны на голове, невидимые под бесстрастной черной маской противогаза.
Скала посреди моря, шторм. Точно в трубе, припадочно завывает и верещит ветер.
Мужчина поднимается, но сильный порыв сталкивает его вниз, в бушующую бездну.
Безвольное тело разрезает синюшную, чистейшую гладь успокоившегося моря, открытые глаза все смотрят и смотрят на круг луны, там, наверху, над водой, постепенно зарастающий льдом.
"Я выплыву!" - чувствует сердце.
Тело приподнимается на метр от дна...
"А смогу? Помнится, в детстве..." - так говорит разум.
Воспоминания вяло и неспешно давят накатывающейся пугающей волной. Паника, соленая вода режет легкие.
"Я попытаюсь!!!" - попытки никогда не удаются.
Попытки никогда не удаются...
"Боже!"
Он не ответит. Глубина, это когда...
Из темноты появились бледные тени. Они - призраки глубины, призраки самых ее темных уголков. И, вместе с тем, они - пустота.
"Нет, н-е-е-т!!!"
Он кричал и бился в истерике, пытаясь освободиться, хотя уже знал, что будет.
Он знал это всегда, с детства, с первых страхов и снов, из которых, кажется, нельзя найти выход.
- Тихим-тихим в-е-чером... - пропел мелодичный женский голос. Мягкая поступь сменилась цоканьем когтей.
Он боялся ее всегда. Он знал о ней - помнил все страшные истории и легенды.
- Когда ты ляжешь спать... - пропел тот же голос.
И, что самое страшное, он уже знал свою судьбу. На шаг вперед. На вздох.
- Мне будет делать нечего...
В темноте появились призраки убитых. Развороченные лица, разбитые им судьбы...
- Я приду убивать!
Подросток сидел на краю обрыва, слушая тихие стоны. Военный бился на земле, поднимая с травы пыль. Пыль уносил ветер.
- Ты думаешь, это сделал я? - сказал он сам себе, не надеясь услышать ответ. - Нет, это сделал ты сам. Я только открыл тебе дверь в глубины твоей же души, сломал барьер. Мысль реальна, не правда ли? А мы - те страхи, что в нас есть.
Интересно, что же ты видел?
Подросток печально скривился, выбрасывая маленький шприц:
"Вот, еще один из живых узнал о смерти чуть раньше. Я тоже о ней когда-нибудь узнаю, но это будет не сегодня. Сегодня - мой день.
Под противогазом затихшего военного расползлись кровавые пятна. Парень стянул с его лица маску и увидел четыре глубоких кровоточащих сквозь швы раны - как от когтистой лапы.
"Он боялся ее всю жизнь, а она нашла его первой - его смерть - просто страх. Его убил его же страх, его же мысли, сомнения. И каждый, встретив эту темноту, может сказать "свет". Но что он увидит там, в глубине?..
С неба светило жаркое зеленоватое солнце. "Ни облачка", - подумал он и удобнее устроился на откосе.
А там, внизу, блестело озеро. Такое далекое, манящее, поблескивающее радужной пленкой. Лучшее из озер в округе. Его озеро...
Он провел рукой по прошлогодней траве, зачем-то пачкаясь пылью, стирая с ладони кровь... но пыль унес ветер. Это - его ветер. И его день. Единый. Теплый и веселый, темный, пыльный и душный, предвещающий как пиво и веселье до ночи, так и смерть. Но, оставляющий надежду и на жизнь.
Это был лучший день во всем мире - выходной - мой день!
Работа
Синее небо. Настолько же холодное и бездонное, насколько и прекрасное. Просто чистое небо.
Три часа дня - серый блестящий асфальт улиц и свежая зелень травы вокруг. Идущий человек - Алексей. Это именно его несколько недель назад пытались убить за городом. Но сейчас его не интересует ни насыщенный, даже какой-то колючий цвет неба, ни ничтожные дома, обрывающиеся на краю этой ярко-синей бездны - бездны пустоты и солнечного света. Он идет на работу.
По голой стоянке гуляет северный холодный ветер, ворвавшийся в теплый летний день. Ветер бесится и с шумом кидается на зелень деревьев, точно пытаясь сорвать с них листья, но лишь уносит лепестки яблонь, осыпая их белоснежным дождем в придорожные канавы, закручивая такими реальными, почти снежными вихрями...
Все продлится не долго: вскоре ливень смоет белые лепестки, собрав их у бордюров дороги. Там они пожелтеют, сморщившись, станут похожи на бурые хлопья ржавчины. А ржавчину примет земля, но и то не сразу. В этом городе листья и грязь больше некому убирать. Как нет уже и тех, кому бы это мешало - в городе почти не осталось людей.
Очередной порыв ветра пробежал по телу, унося тепло. На миг стало даже холодно, но жар асфальта не собирался так легко отступать, даже перед холодным гостем севера. И их битва давала ощущение блаженства, сравнимое с тем, что вызывает контрастный душ, о котором даже и не приходится мечтать. Не получится. Не то положение, не те силы в моих руках. Хотя, как посмотреть. Моя работа вообще - это тоже сила. Не каждый способен содержать себя... честным путем.
А я могу. И еще - содержу свою девушку и ее родителей. И все это - в неполные 17 лет. Они могут гордиться мной. Но как хорошо, что моим маме и папе не пришлось увидеть этого страшного мертвого города, не пришлось жить в нем. Здесь, где пытаются править дикие стаи бездомных собак, где глазницы окон черны и пусты, а с неба падает белая пыль - последние следы взрывов неведомых бомб. В городе, где даже в дорожной весенней грязи не найти следов человека.
Облупившийся угол старого барака, гаражи. Я свернул направо и уверенно вышел на главную улицу, разминая пальцы. До офисов и супермаркета оставалось чуть меньше километра. И высокое главное здание уже четко вырисовывалось на фоне пустоты неба - двенадцатиэтажная бетонная последовательность плит, кажущаяся монолитом с такого расстояния. Картину нарушала лишь бросающаяся в глаза асимметричность строения - верхние этажи справа почти полностью отсутствовали - следствие недавнего взрыва. На их месте зияла огромная переборчатая дыра, напоминавшая вспоротое брюхо подводной лодки.
Я нагло шел по улице, засунув руки в карманы. Красная футболка развевалась на подобие флага (она давно уже начала выцветать, но подыскать новую все не было времени). Так бывает часто, особенно, весной... кто с голоду мрет, а кто - просто худеет.
Но, размышляя над этим, я даже и не сомневаться, что вычищенные белые кроссовки и старые, серые от пыли джинсы, тоже не остались незамеченными. Все это было слишком ярким, вызывающим, чуждым... всему. Это были вещи прошедшего времени, исчезнувших людей, принадлежавшие теперь мне.
И я знал, что середина главной дороги - опаснейшее место города. И дело не в грудах разбитых машин, ямах в асфальте, старых линиях электропередач, стелящихся по земле мертвыми змеями, покосившихся железных столбах... Обилие мин и их разнообразие здесь тоже было ни при чем. Все дело в границе, все дело в людях (если их еще можно так назвать). И стоит только перейти еле заметную, почти стершуюся двойную черту разметки, как...
Вспышку из окна я увидел чуть раньше, чем заметил выбитый прямо у левой кроссовки темный кружок в асфальте, и поднимающееся оттуда облачко пыли.
Ох, надо будет намылить моему сменщику шею. Точно надо...
Я поднял левую руку вверх, демонстрируя кольцо и, заодно, средний палец, на который оно было надето.
- Ты чего творишь!!! - Неожиданный рывок в сторону чуть не сбил меня с ног, но я устоял, хотя плечо и отозвалось острой болью.
- Ничего! - в тон крикнул я. Крикнул и пожалел, ведь действительно был не прав, а глупое позерство могло стоить жизни. - Прости...
В общем, она и не сердилась, но какое-то настойчивое чувство разговора требовало паузы. Пауза требовалась и мне. Странно, даже и не замечал ранее, как тяжело дышу.
- Ты обещал взять меня с собой на дежурство, Лёш...
Ох и не нравился мне этот нарочито ласковый тон, не предвещающий, в общем-то, ничего хорошего.
- Мог бы и зайти! - добавила она, притворно обижаясь.
Я осмотрел новый Дашкин наряд и рассмеялся. Не спорю, ей очень даже шли короткие белые джинсовые шортики и полупрозрачная блузка того же цвета, но...
- Что?
Ответить я не мог и беззвучно корчился от смеха, прислонившись спиной к небольшой липе около тротуара.
- ЧТО?!! - в ее голосе звучал гордый вызов, но я отлично уловил плаксиво-обиженные нотки. Конечно же, она оделась так именно для меня. И все бы было отлично, соберись мы прогуляться по городу (или в магазин), много лет назад. А идти на боевое задание на каблуках...
- Детский сад... - только и выдавил я.
Но Даша с готовностью сняла с плеча сумку и достала оттуда пару новеньких... цветастых шлепанцев. Не знаю, было ли у этих тапочек-мутантов другое название, но даже их наличие меня немного успокоило.
- Ну, как?
- Дашуля, ты очаровательна.
Я попытался сделать серьезное лицо, но вновь заулыбался, поспешно, но демонстративно, прикрывая рот ладонями.
- Придурок... - она хмыкнула, повернулась спиной и пошла к зданию супермаркета.
Странно, но это слово достигло цели и действительно привело меня в чувства, не хуже ледяного ветра. Как-никак, а обещание с экскурсией на работу придется выполнять, раз уж дал слово. Никто ведь не тянул меня вчера за язык!
А еще неожиданно вспомнился Сережка, мой бывший сменщик, погибший неделю назад под обломками, при взрыве в главном здании. (Уж он-то всегда был принципиален). И этот новый, Юрка, что пару минут назад стрелял. Нужно будет действительно оборвать ему уши за такие шутки!
Дашу я догнал минут через десять - она стояла во дворе и в нерешительности смотрела на подъездные двери, пытаясь выбрать нужную. Конечно же, я ей не говорил про пост охраны. (И о том, что дальше она бы без меня не прошла).
Не дожидаясь вопросов, я достал ключ, открыл пышущую жаром железную дверь и решительно шагнул в прохладный сумрак пустого здания.
Не знаю, но когда я только начинал работать, гулкие коридоры и лестничные пролеты, с открытыми и просто не запертыми дверями, меня очень сильно нервировали. А сейчас это прошло. Я привык, все стало казаться обычным, нормальным и "повседневным". Жаль, только, щемящая тоска при виде вещей из очередной начисто разграбленной квартиры, никуда не исчезла. Как не исчезли и сами вещи - последнее, что осталось от сотен и тысяч людей. Последнее, что еще может рассказать о них, об их жизни. И последнее, что останется после нас - это вещи - молчаливые свидетели всех людских взлетов и падений.
Рабочее место (офис и почти дом) мне заменяла небольшая однокомнатная квартирка на последнем этаже двенадцатиэтажного панельного здания. Но, в общем, можно было расположиться и на крыше или чердаке, рядом с голубями. Хотя, какие голуби! Их большую часть уже давно съели. А оставшиеся попрятались так надежно...
Когда дверь в комнату открылась, мои размышления прервал хрипловатый голос:
- Присоединяйся, Лёх! Мы тут твое назначение празднуем. Да, Ворчун?
Спорить с Сегой я не стал. Да и толку было спорить, если его само начальство, как старшего, поставило за нами приглядывать. А по его не бритой улыбчивой морде и так было видно, что он уже день так третий всех поздравляет...
К тому же, была еще одна веская причина - мрачный телохранитель Сеги - Ворчун. Не знаю, за что его так "не справедливо" прозвали (при мне он не сказал ни слова), но вот бил крепко и метко, заканчивая большинство драк одним единственным ударом.
Дежурный набор Юркиных фраз я выдержал стойко, в общем, как и колкости и пошлости по поводу пришедшей со мной девушки. А у кого ее нет? Конечно, очень хотелось немного подраться и проверить свои новые силы. Но ребята явно только того и добивались - чтобы я нарушил приказ. Так что, пришлось стерпеть.
- Леха, слазь вниз, на вахту, притащи пива! - Сега растянулся на диване, куря и потягивая нечто зеленоватое из банки.
Вместо ответа, я взял винтовку и сел в кресло, у самого края плиты. Обойдется, сам сходит. Нужно сказать, что в комнате не было одной стены, и пол, заканчивающийся вначале осколками бетонных плит, потом и вовсе обрывался рваным краем и ржавой арматурой.
- Встал и сходил!
- На посту с оружием? Не имеешь права, - я нагло улыбнулся. Ох и аукнется мне такое поведение! И еще не раз...
Юрка не понимающе уставился на меня, выпучив глаза. В "двенадцатиэтажке" он работал совсем недавно, но уже прочно усвоил, что перечить старшим - себе дороже.
- Че, крутой?
Ворчун довольно лыбился, поглядывая то на меня, то на Сегу. Видимо, предвкушал разборки. Подраться он был не дурак.
- Нет, - я проверил магазин, - работа такая.
Почему-то в тот миг мне казалось, что может произойти все что угодно, но только не это.
Серега вдруг встал, пошатываясь, протянул мне руку и сказал:
- Уважаю. Мне, вот, в свое время смелости не хватило... Да ты не обижайся, Юрка сейчас к генератору на вахту сбегает и выпить нам принесет. Правда?
Юрка поспешно закивал своей заросшей головой (с вечно сальными волосами) и исчез за дверью.
А Сега все продолжал:
- Эх, было время, у нас тут столько барахла валялось! Бензина - завались, так мы на каждой квартире по генератору ставили...
Зачем он мне все это рассказывал? Я и так все прекрасно знал и помнил. Но когда он в очередной раз пригласил меня на вечеринку (конечно, вместе с моей девушкой), я все сразу понял. Отдавать им так просто Дашку я не собирался, как не собирался и отдавать вообще, но немного потянул с ответом. Приятно знать, что ты - хозяин положения.
- На бои не ходил? - выпалил вернувшийся с пивом Юрка.
Принес он почему-то только четыре бутылки. Видимо решил, что мне на дежурстве пить не стоит. Ну и правильно. Зато я с удовольствием наблюдал, как Ворчун опустошает одну за другой две "полторашки", выбрасывая пустые бутылки в окно.
Даша по-прежнему мялась у стены, не решаясь сесть на диван или на пол, где лежали матрасы. Она так и простояла бы весь день, не позови я ее и не усади к себе на колени. И чего она сегодня так нерешительна? Стеснительной я ее никогда не считал.
Причину я узнал только через пару часов, когда веселые и подвыпившие парни отправились в обнимку домой, а мы с Дашей остались наедине. Оказалось, она решила лично поздравить меня с повышением.
Особенно мне понравился праздничный обед и маленький подарок - длинный нож с резной золоченой ручкой - явно охотничий.
- А где это ты умудрилась достать и спрятать все эти продукты? Здание ведь охраняется! - я нежно поцеловал Дашу в щеку, еще жирными от курицы губами, девушка покраснела.
- Ну... у меня свои секреты. Кстати, ты ведь так и не ответил на вопрос!
- Какой? - я еще разыгрывал саму наивность, уже подозревая, о чем меня спросят.
- На вопрос Юры о боях.
- Нет, я в них не участвовал. По крайней мере, официально...
- Противный! Боишься? - она засмеялась и навалилась на меня с очередным поцелуем.
Нет, чувствую, не понять мне эту девушку. Две недели назад она мне влепила пощечину только за то, что я проходил мимо разборки двух оборотней... вот и пойми.
Холодные майские вечера нужно проводить дома у печки, чтобы в маленькой "бомжуйке" весело потрескивали дрова, а на потолке светилась электрическая лампа - призрак старого времени (или наличия дорого доставшегося бензина для генератора). Хорошо сидеть у потрескивающего живого огня и перечитывать любимую книгу, или взять новую и незнакомую, благо, не все библиотеки и книжные магазины города были разрушены, или выгорели. Но в комнатке, на работе у Алексея, умных книжек не водилось, а огонь пока разводить было негде - все старое убранство комнаты было уничтожено при взрыве, а ничего нового еще не притащили - этаж не тот, да и лень всем.
О бывшем сменщике, Сереге, напоминала только надпись на серой стене: "У нас есть все. И все, что у нас есть - это гребаная жизнь. И вещи, что о ней прошедшей напоминают".
Да, Серый был хорошим парнем (не то, что его тезка Сега), хоть и немного странным. В "той жизни" он был старостой в институте и участвовал в КВН. А в этой - собирал легенды "Мертвых Городов", писал летопись и один очень странный роман. После взрыва от всего этого осталась только одна обгоревшая тетрадь.
"А ведь и одна эта тетрадка мне жизнь спасла".
Там, за рекой, за разрушенным заводом. Не знай я одну красивую легенду наших врагов, был бы сейчас кормом... тех тварей, что звались почему-то Охотниками, но были, скорее, одичавшими людьми - оборотнями, опустившимися на самое дно. И где-то там же бродили остатки киборгов (изгнанных нами из города), ищущих съедобную плоть...
На диване завозилась спящая Даша. Ей можно дать и поспать, несмотря и на то, что времени только восемь часов. Она устала. На ночных дежурствах по кухне всегда устаешь...
Алексей даже и не заметил, что постоянно ощупывает простреленную так недавно, но уже давно зажившую ногу. Это было то самое, въевшееся глубоко в подсознание, в мозг, доказательство, что он уже не человек. Он был им когда-то. Когда-то до того, как стал обреченной пародией на военную машину. Такой же странной, такой же страшной, как и мир с зеленым солнцем.
Старая мятая тетрадка, словно повинуясь чьему-то мысленному приказу, открылась под порывом ветра. Ее листы шуршали и метались, пока не остановились на какой-то главе.
- "Апокалипсис сегодня", - прочитал Алексей.
- Да, - тихо во сне ответила Даша. И ему пришлось бороться с желанием подойти, крепко обнять ее, уснуть рядом. Но, у Алексея была работа. Да и глава рукописной книги - не худшее времяпрепровождение на посту.
Знакомые строки, но новый смысл. Раньше Алексей не обращал на этот текст особого внимания, но сейчас...
...Сейчас бы он точно не хотел забыть всю свою жизнь, как главный герой. И не хотел бы потом сидеть с сумасшедшим видом, писать несуществующему другу сумасшедшее письмо, надеясь все вспомнить...
Сейчас он только пытался вспомнить знакомые строки...
Авторы и книги (Серега)
"- Пришла весна, пора любви. Кого поймал, того...
Он дико засмеялся, скомкал листок и бросил в огонь. Зря. Бумага - ценная вещь, особенно комканая. С ней в туалет удобнее ходить. (Не то, что с деньгами!) Он опять усмехнулся, вытащил из кармана старый кошелек, достал пару зеленых банкнот и бережно положил в огонь: "На счастье!"
Огонь жадно охватил деньги пламенем, пуская в темноту потолка струйки цветного дыма, но уже вскоре продолжил нормально гореть в своей бочке.
"Она уже на звездное небо от ржавчины похожа. Как бы не развалилась", - подумал я.
- Дядя Ваня, вы есть будете? Тут тушенка на решетке закипела...
- Нет, сынок, спасибо, - слепой повернулся на своем матрасе в углу, кутаясь в старое шерстяное одеяло. Теперь я видел только его широкую спину, освещенную костром.
- Точно не будете?
Даже странно.
- Ну, я оставлю... потом поедите.
- Благодарю, только лучше ты детям оставь.
Я скривился.
Не знаю, как старик мог почувствовать мое выражение лица, только он продолжил, сменив тон:
- Или Кэрри придет, тоже есть захочет.
- Без разницы... еда так и так мелким достанется. Она опять кого-нибудь притащит.
- Вот видишь... да и мир не без добрых людей.
Я только хмыкнул. Как-то не верилось мне, что она - человек. Впрочем, с таким же успехом и другие не верили мне.
Ел молча и быстро, как обычно, поеживаясь от гуляющего сквозняка. С прошлой недели, когда я с ярусов Верхней земли свалился, переломав все лесенки, проход так и не заварили. А вон там, под шахтой, так и остались следы ног на потрескавшемся бетоне.
- Ваня, ты когда с электричеством сможешь разобраться? А то на всем первом уровне тьма непролазная!
- А вот как т-только новый рубильник найдете.
- Дык, мы и старый найдем, танк же вихрем всего на пару сотен метров бросило... О! Я золотую монетку выиграл! Представь, прямо в банке лежит.
Я полез доставать ее пальцами, но только порезался. Внутрь рука не проходила.
И я тихонько ругался:
"Чё, открывалки нет?! Обязательно надо было ножом банку ковырять?!! И все эта тупая привычка Злого. Его работа. Придурок. Видите ли, он против мародерства!!! Магазины грабить не разрешает. А жрать-то мы что должны?"
Сплюнул в пыль, обтер руки о джинсы и достал пачку из нагрудного кармана. Закурил. Ну и лажа! "Лунный табак" у них, видите ли! Та же "Прима" из музея, только цена была в двести раз выше. Подбросил еще связку банкнот в огонь, туда же отправил бы и сигареты, но вспомнил про Темного и его слова о "мародерстве". Вместо этого опять взял бумагу и карандаш (подумывал писать ручкой, но раздобыл только засохшие стержни). Писать хотелось, только в тусклом свете этого подземелья, видимо, в голову ничего не лезло.
"Дорогой друг!"
Подумал немного и зачеркнул строку. Это излишне. Нас так мало, что в любом случае приходится дружить...
"Доброжелатель!"
Это уже лучше. Поднял старое дно от бочки и пристроил его на колене вместо столика (сам же столик сейчас мирно потрескивал в огне).
"Твое письмо еще не смотрел, но отвечаю заранее. Потом, может, дополню, когда будет время. Жаль, денег на Интернет нет..."
Я снова засмеялся. Денег то навалом, да самого Интернета уже много лет как нет. Да и был бы, кому нужны эти мои бумажки!?
"С Кэрри все в полном порядке. Как обычно, людей спасает, Рыжа бестия. Мужика бы ей, чтобы прижал к ногтю. Так и пропадет когда-нибудь, шастая по городу. Не безопасные времена наступили. Хотя, лучше бы уж нас сразу всех, как тараканов, ядерным оружием траванули. Спокойней бы было".
Про кого это я там? А, да, про Рыжую...
"Говорят, у Кэрри был когда-то мужчина. Так я от пьяных девчонок как-то слышал. Но с тех пор она к себе никого не подпускает. Любила, вроде, а он потом оборотнем оказался... Темная история. Еще слышал, что проклятье на нем висело: Либо он помрет, либо мы все. Дак, она его и шлепнула... говорят..."
Где-то наверху опять бабахнуло. Что-то взрывается постоянно, но в этот раз затряслась земля и мерзко зашелестела арматура.
"...и кажется мне, что я скорее сдохну в этой дыре, чем разберусь со своим прошлым и настоящим..."
Опять заскрежетало, и через верх в зал ворвался Охотник - паукообразный робот с красным светящимся глазом и "жабрами" охлаждения. До боли знакомая картина. Такие погрузчики когда-то работали на меня на... Где??? Не помню... А теперь это - охотники.
Пробрался робот именно там, где я недавно падал, ломая лесенки, - через проход на верхние этажи. Вслед за Охотником, прямо на его спину свалилось нечто желтое, огромных размеров. В разные стороны полетели куски железа. Паук завертелся и упал в механической агонии. Я успел достать оружие, но странное существо, похожее на кошку, скрылось.
"Что за?.."
Проснулся Дядя Ваня. И мне пришлось его успокаивать.
"Несмотря на смутные обрывки воспоминаний о прошлом, прихожу к выводу, что я меняюсь. Меняется мой взгляд на мир. Как? Я не знаю... Меня больше поразил тот факт, что меняется и сам Мир, оставаясь неизменно серым круговоротом дней. Мир меняется... Это даже немного странно. Вот недавно, сидел на одном из уроков по выживанию, который проводила Кэрри. Скучал, в разговоры не лез и не вмешивался, да и общих тем с ребятами найти не мог. (Они все о своем... о прошлом. А его у меня нет!) Потом захотелось расслабиться и забыться. А пива, как назло, не оказалось. И представил, как иду летом с девушкой по пляжу. Потом мы присели на пушистую зеленую траву и долго смотрели на море".
Я не стал писать, что при этом почувствовал, а просто продолжил:
"Остаток дня провел великолепно. Откуда-то появилось хорошее настроение. И за весь день не произошло ни одной ссоры. Нашелся тот долгожданный общий язык. Только, к ночи я чувствовал себя счастливым, но выжатым лимоном. А, ложась спать, Рыжая одобрительно подмигнула мне.
В общем, я так и не совсем и понял, что изменилось: "Ложка согнулась под меня" или мир "Как ложка" согнулся".
Вернулась Кэрри с детьми и подругами. Конечно, дети были не ее родными, но это не портило картины. Я даже улыбнулся. Еще бы, она очень походила на многодетную маму с целым выводком грязнуль.
- Где на этот раз нашла? - это опять подал голос наш слепой.
- В трамвайном парке. Они там еще с прошлой недели. Но тогда всех забрать не удалось - смерчи разгулялись.
- Ну, прям, мать-героиня! - высказал я мысль вслух. - А родители кто?
- Героин... - она помрачнела, но слабо улыбнулась.
- Серьезно?
- Не знаю, все без взрослых были. До этого дня в Гипермаге кормились.
- Их куда, тоже в лагерь?
- На стоянку, - поправила она.
Боясь, что заставят сюсюкаться с малолетними, я продолжил писать:
"Меняется вся эта ерунда, стоит только подумать. Но становится только гаже. Пусто на душе. Прихожу к выводу, что я один. Да и ладно, что девушки нет, это пережить можно. (Может, есть, да я не помню). Больше расстраивает отсутствие общих интересов с большинством меня окружающих людей. Они какие-то... ограниченные. Рыжая опять не в счет, но ее поступки меня убивают своей добротой. Это излишне".
Послышался шум. Весь выводок Кэрри привела с реки. Уже отмытых, но холодных и голодных. Пришлось уступить место - сел на свою койку.
- Эй, Злой, харэ шляться по городу! Запряги Стерву, пусть растяжку поставит на шахту, а то у нас скоро тут от металлолома не протолкнуться будет.
Злой пообещал выбить мне остатки зубов (явно не понял шутки), но загнал-таки Стерву на лесенку. Нечего ей отсиживаться! Дядя Ваня, тем временем, разобрал останки Охотника на куски. Меня всегда удивляло, КАК он может работать с электричеством, не имея зрения?!
"Что-то слишком часто сижу один. Поддерживаю связи со многими, но они все меня не интересуют. Может, это и люди, но у большинства фантазии как у дерь..."
Я зачеркал последнее слово.
"...фантазии как у... тех же охотников. Но еще все над своей какой-то мифической выгодой трясутся. Бывает, есть не могут, а жрать пытаются. Пусть даже и стошнит потом. Есть даже такие, кто деньги собирают. Интересно, зачем? Может, им это занятие удовольствие приносит? Но мучаются ведь. Бывает, ночью замерзают почти насмерть, а печку затопить этими бумажками жалко".
Нечто сильное рвануло совсем близко. Да так, что я зажал уши. Через пару секунд на бетон посыпались железки. Видимо, сработала одна из сенсорных растяжек. Стерва заверещала и убежала куда-то прятаться, а Злой достал автомат. И не он один. Но все, что мы успели сделать - отвести чуть дальше детей.
Взрыв. Один, другой, третий. Дядя Ваня затаился где-то у себя в мастерской.
- Вот они! Огонь!!! - Злой картинно махнул рукой, и голос его потонул в грохоте.
Оружие приятно дрогнуло под пальцами, разнося железных пауков в клочья. Не представляю, откуда их бралось столько?!! Валили просто десятками, выбираясь из всевозможных щелей и проходов. То, что нас оказалось трое, положение не спасало. Охотники с легкостью нападали отовсюду, со стуком валясь с потолка.
- Да где этих ублюдков делают в таких количествах? - я вставил новый магазин и переключился на автоматический огонь. Бесполезно. Подкрепление к ним все прибывало и прибывало.
- Мама, я тебя люблю!!!
Это кричала Стерва (как мы ее прозвали), сжимая гранатомет.
- Даже не... - Кэрри не успела закончить фразу. Жахнула струя огня и дыма, а ракета ушла вверх, в потолок, в стальные конструкции над головой. Но, по счастливой случайности, попала в ведущую наверх шахту, разнеся остатки лесенок.
Кругом все окутало дымом. Оглушенный, я поднялся с пола, пытаясь разобраться... Но тут же пришлось открыть огонь - пауков меньше не стало. В полумраке, в поднявшейся пыли, я плохо видел, но через провал наверху их валило, казалось, даже больше... Злой лежал на земле, на его виске алела кровавая полоса. Не было времени проверять, жив он. Настю я не видел, но вот Кэрри по-прежнему сражалась рядом со мной, плечом к плечу.
Щелк! Последняя пуля высекла искру из блестящего, похожего на череп, тела паука.
"Никто второй раз не воскресает, такое бывает только в кино..."
- Извини, - сказала Кэрри, сунув мне в руки свой автомат.
А еще через секунду я понял, что слухи про нее - правда. Я понял, что она - одна из них. Но сердце не хотело верить: "Слишком добра".
Желтая молния метнулась вперед. "Львица"! - как завороженный подумал я. И надо же, ей удалось ЭТО скрыть. Зная оборотней...
Волной нахлынули воспоминания...
Щелк!
Я бросил автомат и схватился за голову.
"Как можно пролететь несколько этажей, сломав железную лестницу, но остаться невредимым? Как можно ногами пробить бетон?"
Все очень просто.
Серая тень метнулась в противоположную Кэрри сторону. Вместе они двигались по кругу, почти соприкасаясь хвостами. Ни один Охотник даже близко не подошел к охраняемой черте. А в центре лежал Злой и три пустых автомата.
Бой закончился через пятнадцать минут. Груда лома и запах горелого машинного масла в воздухе.
ОН повернулся и посмотрел через центр круга, туда, где лежал его друг. С противоположной стороны на него смотрела ОНА. Два оборотня встретились взглядами, тяжело дыша. Теперь он знал, что она вспоминает в бою. Она вспоминала о своем счастье. Кэрри всмотрелась в ЕГО глаза. И за серой волчьей фигурой она увидела прошлое человека, чья сила равна бесконечной тоске и злобе... И ей стало страшно. Впервые.
С флангов приближались люди с оружием и фонарями. Рассеявшаяся пыль и побелевшая темнота не могли более скрывать их испуганные лица. Это были свои. Им тоже тяжело досталось. И они безумно боялись.
|
