Хейк Кёниг : другие произведения.

К югу от Рая

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    В самом конце 4-го тысячелетия человеческая цивилизация уверенно перешагнула порог сумеречного предела, незримую границу между бесконечным множеством параллельных вселенных. Теперь извечные людские пороки, как никогда, угрожают всему мирозданию. Дабы оградить иные миры от стороннего вмешательства Совет Архонтов Первого Мира возложил их защиту на Стражу Сумеречного Предела. Жизнь на планете Земля из вселенной В02809Е практически оправилась от последствий Великого Падения ‒ совокупности природных и техногенных катастроф, приведших к гибели земной цивилизации. Пережившие ядерную зиму люди, наконец-то могут вздохнуть свободно и наслаждаться жизнью, а не выживать. Но могут-ли? Ведь новая, чуждая человечеству, злая сила уже на одной планете с ними. Отряд сталкеров из общины Рай отправляется сквозь Мёртвый Город на юг чтобы выяснить с какой именно угрозой им предстоит столкнуться, а группе стражей из отдельного легиона єПилигрим" разобраться, кто посмел нарушить границу сумеречного предела... прода 06.09.2021 г.
  Стража сумеречного предела
  Когда ты, в поисках лучшей доли,
  выберешься из мрака прошлого на свет,
  и с надеждой посмотришь в будущее,
  не поленись оглянуться назад,
  может быть всё самое хорошее
  осталось там, за мрачной пеленою...
  От автора
  Пролог
  Смерть
  Сознание возвращалось нехотя, со скрипом, пробуждая в голове разрозненные цветные образы, выхватывая рваными кусочками обрывки воспоминаний. Чувство осязания, уколами тысячи невидимых иголочек, наполняло моё бренное тело, растекаясь по его закоулкам, от макушки до кончиков пальцев рук и ног. Слух с трудом улавливал неясные, ускользающие звуки едва уловимого, где-то там за порогом сознания, монотонного гула и мерного попискивания. Мои веки казались неподъёмными, будто налились свинцом или намертво склеились между собой. В голове зароились мысли: "Где я? Что со мной? И, чёрт побери, кто я?!"
  Память восстанавливалась, лениво собирая обрывистые лоскуты прошедших событий. Она упорно противилась построению в логическую, простую для восприятия, цепочку. В мозгу калейдоскопом вспыхивали и тут же рассыпались в прах сонмы эмоциональных переживаний и оптических образов. Но вот первые ясные обрывки воспоминаний начинают выстраиваться в более-менее понятный порядок. Мне начинает казаться, или нет? Мне не кажется... Я вспомнил... Меня зовут Егор. Да, теперь я точно помню! Я Егор Ермаков. Нахожусь в служебной командировке на Кавказе...
  Здесь идёт война, а я капитан, командир роты материального обеспечения 152-го гвардейского парашютно-десантного полка. И в данный момент мы возвращаемся с железнодорожной станции колонной машин доверху набитой запасами "горючки", боеприпасов и иного барахла. Я сижу под брезентовым тентом в кузове военного ГАЗ-66. Здесь же расположились и мои бойцы. Ребята сидят по периметру, ближе к прикрытому пологом заднему борту, а между нами, вдоль всего кузова, стоят ровно сложенные друг на друга ящики с ремонтным комплектом и мелкими автозапчастями.
  Полог тента, словно ожившее неведомое существо, свободно колыхается на апрельском ветру, а его громкое шуршание не может перекрыть даже надрывный рёв работающего двигателя. Справа от меня сидит Славка Клименко, мой старшина роты. Но это по службе, а по жизни хороший товарищ и давний друг. Он поглядывает то на меня, то в щель между пологом и тентом. Смотрит с любопытством, будто едет этим маршрутом впервые. Потом снова оглядывается на меня. Улыбается...
  ‒ Сержень-Юрт проскочили, командир! - он говорит громко, пытаясь перекричать шум мотора и шуршание полога, ‒ за ним Беной-Хутор, а там недалеко и дом!
  ‒ Не дом, Слава, а расположение воинской части! - поправляю его я, ‒ дом твой не здесь!
  ‒ Ну, это как посмотреть! ‒ отвечает он, а его улыбка становится ещё шире, ‒ я, сам-то, родом из Ставрополья!
  Далеко впереди что-то громко ухает, а в следующее мгновение раздаётся сильный взрыв где-то совсем близко, но уже позади. Машину ощутимо качает и ведёт резко вправо. От неожиданности я не успеваю сгруппироваться и грудью с силой прикладываюсь о верхний ряд ящиков. Мой организм тут же напоминает о себе, обозначая болью место ушиба.
  "ГАЗон" встаёт как вкопанный. Движок в последний раз надрывисто рыкает и глохнет, а через полог автомобильного тента пробивается шум разгорающегося снаружи боя.
  ‒ Засада, командир! - неистово кричит Славка и, словно в подтверждение его слов, в ткани брезентового борта появляется неровный ряд аккуратных дырочек, сопровождаемых глухой дробью стучащих по деревянным стенкам ящиков пуль.
  ‒ Все из машины, немедленно! - кричу я изо всех сил, - короткими перебежками, под защиту брони! Головы под пули не подставлять!
  Бойцы покидают машину организованно, без суеты, максимально пригнувшись к полу и не подставляясь под пули. Следом за ними за пологом пропадает и спина старшины, а я переваливаюсь через борт кузова уже последним. Едва коснувшись земли ногами, с силой отталкиваюсь и одним рывком преодолеваю несколько метров до обочины, где укрываюсь за первым попавшимся валуном...
  И опять провал в памяти. Снова цветные пятна вокруг, то сливающиеся, то распадающиеся на отдельные фрагменты. В пылающем сознании всплывают чьи-то лица. Одни выражают веселье, другие грусть... то радость, то гнев... знакомые лица и одновременно пугающе чужие...
  А через следующее мгновение я снова слышу дробные звуки выстрелов и резкий, режущий свист рикошета. Вижу взметнувшиеся вверх мелкие гранитные осколки от впивающихся в камни пуль менее чем в полуметре от меня. Судорожно оглядываюсь вокруг и вижу удручающую картину. Вереница машин стальной змеёй растянулась по дороге прямо посреди ущелья. Далеко впереди дымится, шедший первым в ряду, БТР-80А. Следом, аккурат в его заднюю часть, упёрся ЗиЛ-151 с деформированной от взрыва кабиной. В хвосте автоколонны, сразу за покинутым нами "ГАЗоном", чадя черным дымом, занимается алым пламенем армейский бензовоз. Бойцы роты сопровождения, рассредоточившись вдоль всей колонны, ведут бой с засевшими в камнях ущелья боевиками. Каждый из бойцов самостоятельно выбирает сектор обороны, поливая вершины скал по обе стороны дороги градом пуль. Только вот позиция у обороняющихся больно уж неудобная. Кто-то уже лежит, не подавая признаков жизни, уткнувшись лицом в придорожный гравий, а кто-то взывает о помощи криком наполненным болью и отчаянием...
  Совсем рядом, в валун, с глухим звуком ударяет несколько пуль, выбивая фонтанчики мелкой каменной крошки. Не мешкая ни секунды, я перекатываюсь в обратную сторону, подальше от опасного места и плотно прижимаюсь к валуну, словно собираюсь слиться с ним воедино и скрыться от пылающего ада вокруг ...
  В нескольких метрах от меня на боку лежит Славка Клименко. Он, укрывшись за соседним валуном, судорожно пытается отстегнуть от автомата пустой магазин и заменить его на полный. И, когда это ему всё же удаётся сделать, то он оборачивается и на секунду останавливает свой взгляд на мне. Затем вдруг переваливается на спину, перехватывает автомат в левую руку, а правой тычет в мою сторону и громко кричит. Но из-за шума боя его слов не разобрать, зато в широко раскрытых глазах ясно читается испуг.
  Над головою о камень что-то глухо "бумкает" и сверху, к моим ногам, скатывается зелёная, шипастая шишка. Она мягко утыкается в подошву моего берца, ложится на ребро и едва заметно покачивается.
  "Господи, граната! Ну вот и всё..." ‒ проносится в мозгу пугающая до коликов мысль.
  Время вдруг замедляется, растягивая секунды в часы, и я отчётливо вижу, как "шишка" мерно покачивается: раз ‒ на один бок, два - на другой. В следующее мгновение набухает, рассыпаясь фонтаном рваных, металлических брызг, а оглушительный хлопок парализует сознание звоном в ушах. Ужасающая неведомая волна подхватывает меня, грубой силой отрывая от валуна, подбрасывает вверх, словно пушинку и с размаху впечатывает в землю!
  Тишина. Абсолютная, умиротворяющая тишина..., а вокруг холодный, до мерзкого, липкий мрак и ощущение пугающей пустоты. Всё это никак не тревожит моё сознание...
  Меня не стало...
  Я умер...
  Кома
  Но, нет же! Я различаю звуки! Пусть пока и неясные, но различаю! Я чувствую своё тело! Да, не совсем явственно, но чувствую! А через кожу плотно закрытых век пробивается, расплывающийся красными кляксами, свет! В голове роятся мысли, и я могу думать... а значит я не умер!
  По телу пробегает мелкая дрожь, а к горлу подкатывает тошнотворный комочек. И снова я проваливаюсь куда-то. Всем существом своим ощущаю лёгкость и чувство свободного падения...
  Всплеск! И калейдоскоп разноцветных пятен разливается в темноте сознания...
  Вспышка! И новое видение...
  Но только теперь я не Егор... и нахожусь я не посреди ущелья, на затерявшейся в предгорьях Кавказа дороге. Я - Тим! А если быть точным, то я ‒ Тимми Карлайнен, рядовой наёмник подразделения по обеспечению безопасности при департаменте по делам колоний Международного Космического Агентства. Дорабатываю пятилетний контракт на территории колонии Дьюк, расположенной на второй по счёту от звезды Эпсилон Эридана планете Систе.
  Наша бригада, под управлением коммандера Веласкеса, благополучно сопроводила группу колонистов на пригодный для освоения и заселения участок. И в данный момент возвращается на базу кратчайшим путём, пролегающим через Сатанинское плато.
  Нас в десантном отсеке бронетранспортера двадцать человек. Все сидят в полном молчании, спокойные, собранные, с напрочь окаменелыми лицами, что мне порою кажется, будто бы рядом со мной сидят не люди, а киборги, отключенные злым гением из сети за ненадобностью. Только сидящий сбоку от меня новичок-первогодок по имени Радко проявляет кой-какую активность, нервно ёрзая пятой точкой, да теребя в руках лямку автоматической винтовки "Bushmaster М-2500". Сразу напротив сидит мой давний приятель Йохан и откровенно насмехается над молодым бойцом, но делает это как-то беззлобно и даже забавно.
  ‒ Дрейфишь, первоход?! - спрашивает он новичка, а лицо аж светится лучезарной улыбкой. ‒ Не дрейфь парень, проскочим полянку, даже памперс обмочить не успеешь!
  ‒ А правда, что это плато называют Сатанинским из-за обитающих здесь жутких тварей? - спрашивает меня Радко.
  ‒ Правда, ‒ отвечаю я честно, ‒ не только обитают, но и предпочитают охотиться только в этих местах!
  ‒ Королевские горгульи, самые опасные твари на этой, богом забытой планете, ‒ вставляет своё слово Йохан, ‒ а прозвали их так за своё далёкое сходство с мифическими земными существами.
  ‒ Королевские горгульи, до неприличия сообразительные звери, - продолжаю я рассказывать за приятеля, ‒ охотятся они стаями, а их тактика охоты всегда непредсказуема! Причём охотятся твари, в прямом смысле, на всё, что имеет природу двигаться, в том числе и на человека!
  ‒ Как же так?! - восклицает Радко, ‒ человек же... он венец природы!
  ‒ Чихать они хотели с высокой колокольни на "венца природы"! - с неизменной ухмылкой говорит Йохан.
  ‒ Не переживай! Горгульи обитают только на плато и никогда его не покидают, ‒ говорю я, стараясь подуспокоить молодого. И делаю это спокойно и даже как-то буднично, ‒ к примеру, если ты, спасаясь от них, смог добраться до края плато невредимым и сойти с него, то охота немедленно прекращается. Горгульи попросту потеряют к тебе всякий интерес. До сих пор такое поведение хищников ни один учёный-ксенозоолог так и не смог внятно объяснить!
  ‒ В общем, колонистам на Сатанинском плато находиться запрещено, ‒ констатирует очевидный факт Йохан и со смешком добавляет, ‒ говорю же: не дрейфь! Вот если мы тут встанем намертво, вот тогда и будешь паниковать!
  Истину говорят: слова материальны!
  Да и не всегда задуманное проходит по намеченному плану. Вот и на этот раз госпожа фортуна оказывается не на нашей стороне. Едва мы успеваем пересечь центр Сатанинского плато, как бронетранспортер PTR-XXVI "Pioneer" вдруг резко встряхивает. Корпус машины мелко, но ощутимо вибрирует, а силовая установка натужно завывает и плавно затихает. Пространство вокруг нас заполняется звенящей тишиной.
  ‒ Борт номер девять вышел из строя, ‒ слышу я голос "механоида" из динамика, вмурованного в переборку корпуса, аккурат над моей головой.
  ‒ Борт номер тринадцать вышел из строя, ‒ докладывается, вслед за первым, механик соседнего транспорта.
  ‒ Что за дьявол, мать вашу?! Почему оба "корыта" сразу?! - раздаётся раздраженный голос коммандера Веласкеса, - аналитикам срочно выявить причину и доложить!
  ‒ Накаркал, блин! - говорю я и осуждающе смотрю на Йохана.
  Йохан изображает на лице озадаченность и разводит руками в стороны: мол, он тут ни при чём.
  ‒ Сэр коммандер, выгорели эмиттеры. Причем у обоих бронетранспортеров сразу! - выдаёт динамик голосом одного из аналитиков.
  ‒ Это я и сам догадался, прозорливый ты мой! - выплёвывает следом слова Веласкеса всё тот же динамик, - в чём причина выяснили?
  ‒ Так точно! Неполадки вызваны сильным геомагнитным ударом, спровоцированным выбросом корональной массы звезды Эпсилон Эридана.
  ‒ Час от часу не легче! Отремонтировать в полевых условиях возможно?
  ‒ Никак нет, сэр! Не представляется возможным!
  ‒ Ну а заменить есть чем?!
  ‒ Для этого потребуется ремонтный ангар на базе. В полевых условиях столь масштабную поломку устранить не представляется возможным!!
  ‒ Понял я! Не надо мне одно и тоже дважды повторять! Лемке! ‒ это коммандер уже к связисту обращается, - свяжись с базой и передай всё о произошедшем! Да пусть поторопятся выслать к нам эвакуационные боты. Нет у меня ни малейшего желания долго находиться посреди этого грёбанного плато, в окружении разных мерзких тварей, как понял?
  ‒ Понял, сэр! - отзывается связист.
  ‒ Группе приказываю: быть наготове и максимально собранными! По прибытии ботов первыми эвакуируются люди головной машины, следом все остальные! Снаружи соблюдаем просто вселенскую осторожность, прикрываем друг другу спины, не забывайте где мы находимся! Лично я...
  ‒ Хм, сэр! - голос Лемке не даёт коммандеру закончить фразу, - связь с базой отсутствует!
  ‒ Как отсутствует?! Почему?!
  ‒ Полагаю, из-за геомагнитного удара на базе те же проблемы...
  На этот раз динамик замолкает надолго. Зато просыпаются мои сослуживцы. Обеспокоенно вертят головами и шепчутся между собой, обсуждая случившееся. А я погружаюсь в себя, предаваясь приятным воспоминаниям.
  На неделе заканчивается срок действия моего контракта, и я первом же рейсом улечу с этой чёртовой планеты на Землю. Где на берегу красивейшего озера Нясиярви, в пригороде тихого городка Тампере, стоит родительский дом, а у небольшого деревянного мостка, привязанный фалом к кнехту, меня дожидается старенький отцовский катерок...
  ‒ Внимание, сеньоры и сеньориты! ‒ прогремевший из динамика голос коммандера, вырывает меня из грёз в реальность. - Ситуация складывается донельзя паршивая! Мы в полной заднице! Поэтому до базы будем добираться пешком. До края плато всего каких-то тридцать километров с небольшим. Для нас всё равно что дорогу поперёк перейти! Итак, группе Рутгера занять круговую оборону и прикрывать отход группы Химмеля с техниками. Задача: пресекать все попытки местных тварей нами закусить! После чего отходить за нами, прикрывая тыл по пути следования...
  Я, Тим, стою у заднего колеса бронетранспортера, лицом к безлесой равнине, покрытой бескрайним зелёным морем из высокой травы. Сердце в груди бьётся бешено, разгоняя по всему телу насыщенную адреналином кровь. Нервы на пределе, а внимание сосредоточено на пространстве перед собой. Жёсткие стебли, вопреки дуновению ветра, колышутся как-то совсем неестественно. Не трудно догадаться: причина этой неестественности твари, снующие где-то рядом.
  Движутся горгульи бесшумно и лишь неясное стрекотание, источник которого невозможно определить, предупреждает всю округу об их присутствии, заставляя потенциальную жертву цепенеть от ужаса. Господи, как у них получается создавать жуткий резонанс по округе, будто всё пространство вокруг стрекочет... но это не стрекот безобидных кузнечиков, а что-то зловеще леденящее...
  Оружие у меня на изготовке. Ствол направлен в сторону бескрайнего поля, откуда в любую секунду могут выскочить самые опасные существа на этой планете. Главное не проморгать момент атаки. Горгульи, как правило, нападают в длинном и высоком прыжке, а прыгают они с места, из своих укрытий, определить которые наверняка затруднительно даже опытному следопыту-охотнику. А всё из-за резонансного стрекотания, вселяющего в будущих жертв снедающую изнутри и сбивающую с толку тревогу.
  Долго ждать не приходится. Первая тварь появляется в воздухе внезапно, как будто бы из ниоткуда. Она едва не достаёт меня своим трёхпалым заострённым копытцем. Только я реагирую на угрозу немного быстрее. Разворачиваюсь на четверть корпуса к стремительно летящей опасности, чуть поправляю ствол и плавно вдавливаю спуск. Приклад винтовки мягко вжимается в плечо, а сенсор послушно отчитывает первый блок из десяти патронов, пули которых отправляются один за другим к атакующей хищнице. Горгулья дёргается, будто наткнувшись на невидимую стену и, не издав ни звука, сваливается к моим ногам. К своей намеченной, но так и оставшейся недосягаемой, жертве.
  Твари эти выглядят впечатляюще и по-своему даже грациозно. Похожая на волчью, морда с удлиненной клыкастой пастью, мощный торс и сильными передними лапами с трехпалыми, острыми как наконечник копья, копытцами, которыми они в первую очередь и поражают свою жертву. Тонкий, изогнутый круп с задними лапами, схожими с лапами гигантского кузнечика. Да длинный, как у земного кенгуру, хвост. Эдакая совершенная биологическая машина для убийств...
  Я лишь на мгновение останавливаю свой взгляд на испустившей последний дух хищнице, но и этого с лихвой оказывается достаточно, чтобы пропустить следующую атаку. Высокие стебли травы в трёх метрах от меня расходятся в стороны, выпуская из своих объятий ещё одного хищника. Я, всем телом подаюсь в бок, но полностью развернуться к новой опасности уже не успеваю. Трёхпалое копытце вонзается чуть ниже левого плеча, разрывая углеродную ткань защитного боевого костюма как промокашку, а торс зверя с размахом впечатывается в мою грудь, разом сбивая с ног. Страшная боль мгновенно пронзает меня от макушки до пят, лишая сил к сопротивлению. Пасть горгульи с чавканьем смыкается на моём плече у самого основания шеи, а второе копытце пробивает защитную пластину на груди. Я лишь на мгновение встречаюсь взглядом со злобными глазками-бусинками хищницы, и в следующий миг тушу твари отбрасывает в сторону. Как будто кто-то неведомый мощным ударом сшибает её с меня. Правда, что именно произошло я уже понять не в силах. Я теряю сознание и снова проваливаюсь в пустоту...
  Пробуждение
  Я выныриваю из небытия и прихожу в сознание. Боль отступает, оставляя после себя подавленное состояние и слабость. Но организм, подталкиваемый неведомой силой, наполняет тело энергией, вытесняя слабость из самых тёмных своих уголков, не оставляя без внимания ни единой живой клеточки. Налившиеся свинцом веки уже не кажутся такими уж неподъёмными, и я, пусть и с трудом, но всё же открываю глаза. Блуждающим взглядом пытаюсь зацепиться за что-нибудь контрастно выбивающееся из общего однородного фона, но из этой затеи ничего не выходит. Наблюдаемый мною фон поражает своей однотонной белизной. Лишь спустя пару секунд я осознаю, что смотрю на белый потолок сквозь стекло медицинской капсулы. Восстановившаяся по кусочкам память заставляет мозг выкладываться в полную силу, выискивая логическое объяснение всему происходящему или, выражаясь точнее, не происходящему вокруг...
  Так, что я, собственно, помню? Ну конечно же! Меня атаковала жуткая тварь ‒ Горгулья... Стоило лишь на мгновение отвлечься, на миг ослабить внимание и вот печальный результат ‒ я в медицинском блоке. Ну, а где-же ещё мне находится? Очевидно, я потерял сознание или даже впал в кому. Вполне логично, что сослуживцы не бросили меня. Отбили от хищницы и доставили на базу. Тут всё очевидно и более-менее понятно. Но вот чем дольше я копаюсь в своей памяти, тем больше вопросов у меня появляется. Почему в моей голове одновременно всплывают воспоминания двух абсолютно разных людей, судя по всему живших в разное время, с разницей более чем в пол тысячелетия. И почему воспоминания не перемешиваются с друг другом в единую массу, не путаются между собой, а текут упорядоченно, как будто двумя параллельными потоками! Я не могу объяснить, как это происходит и откуда я уверен в том, что мне это не приснилось, но я знаю, всё что я помню, было со мной на самом деле! Моя память сыграла со мной злую шутку, я отчетливо осознаю, что прожил эти обе жизни, но не ощущаю раздвоения личности... да, два разных человека, две абсолютно разных судьбы, но в этом весь я! Целый и неделимый... Что же это? Сбой программы, что была заботливо спроектирована неким высшим разумом? Или реинкарнация в действии? Чушь какая-то...
  Так кто же я? Егор Ермаков или Тимми Карлайнен? А может не тот и не другой? Может я некто третий? Может воспоминание нынешней личности вытеснили первые две... или нет?
  Скорее всего, я Тимми. Лежу в медицинском блоке на родной базе. Восстанавливаюсь после ранения. А Егор... Егор ‒ это, скорее всего, прошлая жизнь, прожитая мною ранее. Меня, как Егора, убило там в ущелье... Может же быть такое? Да, вполне!
  Я глубоко вздыхаю. А ведь такое ощущение, что это всё случилось как будто вчера: Ущелье, бой, шишка зелёная, то есть граната, будь она неладна...
  Я снова оглядываюсь. На этот раз акцентируя своё внимание на деталях. Лежу я абсолютно голый, что в принципе естественно при восстановительном процессе. В медицинскую капсулу пострадавшего всегда укладывают в чём мать родила, дабы регенеративный раствор беспрепятственно проникал к повреждённым клеткам. Если бы не одно, но! Я не плаваю в вязком масляном растворе, как должно было быть по всем правилам современной медицины. Капсула, в которой я нахожусь, совершенно сухая. Да и верхняя её часть полностью прозрачная, чего попросту быть не должно. Медицинские капсулы, независимо от того, для каких целей они предназначены, либо полностью непрозрачны, либо имеют только прозрачный купол в районе головы. Может быть и есть какие-нибудь разработки, допускающие полностью прозрачный верх, о которых я никогда не слышал, но точно не на базе Дьюк. Да и потолок, который я наблюдаю сквозь стекло капсулы, не выложен ромбовидной керамической плиткой цвета морской волны, как положено в стандартной палате медицинского блока базы, а является абсолютно белым и помимо этого мерно светится рассеянным, мягким и приглушённым светом.
  Я пытаюсь осмотреть себя, насколько это позволяет пространство тесной капсулы и не вижу на своём теле ни единого прикрепленного датчика. Лишь малиновые пучки света аккуратными точками равномерно усеяли всего меня, с головы до пят. И самое поразительное, я не нахожу ни одного источника их посылающего. Начинаю отчетливо ощущать, как из самых потаённых закоулков моего сознания, медленно набирая силу, выплывает чувство крайней обеспокоенности. Со всей ясностью осознаю очевидный факт - я не на базе...
  Протягиваю руки к стеклу и касаюсь его кончиками пальцев. Прозрачная поверхность обдаёт кожу приятным теплом и... от происходящего я впадаю в ступор. Стекло, которое только что было реально и вполне осязаемо, вдруг растворилось в воздухе! Не отъехало назад или поднялось вверх, что было бы логично, а именно растворилось без остатка, оставив после себя едва уловимый запах озона.
  Впрочем, я быстро беру себя в руки и резво вскакиваю на ноги. В голове зашумело, а мир перед глазами дрогнул и поплыл. Резкая смена положения тела с горизонтального на вертикальное незамедлительно дало о себе знать. Но вестибулярный аппарат оперативно подстроился под новое положение и уже через пару секунд от головокружения не остаётся и следа.
  Окружающие меня виды однообразны до безобразия. Матово-белые стены, такого же цвета полы, полное отсутствие окон, и только пара медицинских капсул выбивается из однородного антуража, видимого мною пространства. Поворачиваю голову вправо и чисто рефлекторно принимаю боевую стойку. Голый человек в считаных метрах от меня делает то же самое. Тут же приходит осознание, что это всего лишь отражение в большом, на всю стену, зеркале. С него на меня смотрит осунувшийся, чуть бледный и немного исхудавший Егор Ермаков и Тимми Карлайнен в одном лице. Поразительно, два психологически несовместимых человека двух абсолютно разных эпох в одном теле, внешне одинаково узнаваемы! Как состоящее из огромного количества мельчайших деталей мозаичное полотно, собранное, до мистического, с поразительной точностью, безымянным гением в одно целое, и по единому образу и подобию...
  Легкий шелест впереди. Резкий поворот головой. И всё моё внимание сосредоточено в нужном направлении. На месте, где только что была глухая стена, непонятно откуда появился сквозной проём, больше напоминающий некий портал с нечёткими, слегка подёргивающимися краями. Для себя моментально подмечаю, что освещение по ту сторону образовавшегося проёма ярче, нежели в комнате, в которой нахожусь я. Ещё секунда и я в комнате уже не один. В мою сторону, резво перебирая ноги, шли двое. Первым делом обращаю внимание на их нестандартную внешность. Бросается в глаза необычно высокий рост, не меньше двух метров. Я, со своими метр восемьдесят, им едва до плеча достану. Но при этом оба заметно худощавы. Одеты гости, или скорее всего хозяева, не менее странно. На них не было стандартного белого халата с эмблемой медицинской службы колонии Дьюк. Вместо этого их неказистые фигуры были облачены в комбинезоны бледно-салатового цвета. Снова отмечаю для себя ещё одну странность: на "комбезах" нет не единого шва и не единой застёжки или молнии. Сам собою возникает вопрос: "как они, чёрт побери, в это облачаются?". Единственное что не вызывает вопросов так это медицинские шапочки-береты и гигиенические маски на пол лица. Но эти детали пришедших сюда своими не делают и поэтому я в миг подбираюсь и готовлюсь к худшему.
  Они останавливаются на расстоянии чуть более трёх метров от меня. Один из них выставляет перед собой обе руки ладонями вперёд и начинает что-то громко говорить, выделяя каждое слово, чем настораживает меня ещё больше. Я не могу разобрать ни единого его слова. Даже несмотря на то, что слова, им произнесённые, кажутся мне до боли знакомыми, но вот мозг категорически отказывался их расшифровывать. Между тем незнакомец, стараясь не делать резких движений, подходит почти вплотную ко мне и берёт меня за запястье левой руки.
  "О нет, родной! Тут ты не прав!" ‒ мелькает мысль у меня в голове.
  В следующую секунду завожу правую ногу на четверть шага назад, перенося на неё всю тяжесть тела. Молниеносно запускаю левую кисть под запястье его руки и, на автомате, как учили, провожу болевой прием, выворачивая кисть бедолаги "бабочкой". Раздаётся едва слышный хруст... и, прежде чем он успевает заорать от боли, громко шепчу ему сквозь зубы, почему-то по-русски:
  ‒ Не трогай меня су...!
  Истошный крик, наполненный неподдельным страданием, не заставляет себя ждать. Впрочем, вдоволь поорать я ему не даю. Короткий прямой удар правой в переносицу незамедлительно отправляет несчастного в нокаут.
  Бедолага ещё не успевает всей своей худощавой тушкой примоститься на ослепительно белом полу под капсулой, а я, преодолев одним прыжком расстояние в два метра, уже стою подле второго, оторопевшего от неожиданности, незнакомца. И снова отмечаю для себя ещё одну странность. Прыжок мне даётся легче чем когда-либо раньше. А это может означать только одно: я не на Систе и не на Земле, а на какой-то другой планете с более низкой гравитацией, либо на космической станции, и, скорее всего, так оно и есть.
  Провожу классический хук с фланга и второй противник, охнув от неожиданности, заваливается на спину и мешком оседает на белоснежный пол.
  Бегло осматриваюсь. Поблизости опасности не наблюдаю. Теперь всё моё внимание сосредоточено на дверном проёме. Тот находится там же, где и был, а пространство за ним всё также светится ярким, ровным светом. Выхода у меня нет, только туда, только вперёд! Возможно, за этой дверью кроются все ответы на мои вопросы, появившиеся в одночасье с моим пробуждением. И возможно, именно там лежит путь к свободе. Наверняка непростой, трудный и жутко тернистый, но выбирать не приходится... как и сказал: только вперёд!
  Я делаю шаг... но моё тело вдруг как будто прошивают мириады острых игл, в миг заполняя всё пространство внутри меня нестерпимой адской болью. Мышцы напрочь сводит судорогой, и я, как в раз подкошенный, столбиком опрокидываюсь на спину, в аккурат между двух бессознательных тел, распластавшихся под медицинской капсулой, ещё совсем недавно служившей мне своеобразной колыбелью. Только и успеваю громко выругаться и, в который раз, теряю сознание...
  Осознание
  Класс: Вселенная Сходного Типа
  Группа: Альфа А
  Номер в группе: 00001 "Первый Мир"
  Галактика Млечный Путь
  Пояс Ориона
  Звезда спектрального класса G2V α Центавра А
  Точка Лагранжа L2 α Центавра А - планета Хирон
  Стационарный космический остров "Геликон"
  Научно-исследовательский центр "Эйнштейн"
  Март 3979 года по стандартному времени "Первого Мира"
  Пациент закрытого отделения медицинского сектора "Вита", известный ограниченному числу персонала под кодовым именем Предок, лежал посреди кабинета корпорентной регенерации , будучи парализованным на расстоянии дистанционным волновым электрошокером. Тут же, бок о бок с ним, приходили в себя санитары. Один сидел на полу, время от времени тряся головой и что-то бормоча себе под нос. Второй, в положении полулежа упершись на правый локоть, удивлённо разглядывал свою левую ладонь, монотонно размазывая пальцами по коже натекшую из разбитого носа кровь. Его правая ладонь, неестественно выгнутая на сгибе тыльной стороной вверх, наливалась тёмно-лиловым цветом, заметно увеличившись в размерах.
  Тем временем, в кабинет вошли ещё двое. Вошедший первым, тучный пожилой человек с залысинами на поседевшей голове, являлся главным врачом медицинского сектора "Вита". Профессор Карл Дрепак, а именно так звали главного врача, сжимал в руках тот самый дистанционный волновой электрошокер, больше смахивающий на мобильное огнестрельное оружие времен начала космической эры, которым ему пришлось на время нейтрализовать не в меру спесивого пациента. Следом за ним вошёл мужчина неопределённого возраста с белокурыми, аккуратно зачёсанными назад волосами и высоким, открытым лбом. Мужчина был начисто выбрит и облачён в форменный костюм цвета маренго, официального цвета стражей сумеречного предела. На правом рукаве, чуть ниже плеча, красовалась нашивка легата надгосударственной службы безопасности, а на левом ‒ большая эмблема сумеречной стражи.
  ‒ Я дико извиняюсь за моё, столь неуместное, любопытство, но всё же, кому из вас, интернов недоделанных, принадлежит столь гениальная идея, ворваться без разрешения в палату с ограниченным доступом! На минуточку! К пациенту, ещё раз на минуточку, со степенью допуска "зеро"?! ‒ спросил главный врач незадачливых санитаров, разбавив тон изрядной порцией ехидства.
  Санитары, завидев профессора, с небывалой для их плачевного состояния прытью, вскочили на ноги и встали перед ним эдакими болванчиками, слегка покачиваясь из стороны в сторону.
  ‒ Мы всего лишь хотели, как лучше... ‒ заметно кривясь от боли, начал было оправдываться тот, что с разбитым носом, но Дрепак перебил его.
  ‒ Вижу, что хотели, как лучше! Видимо, опять же на минутку, вы позабыли с какого рода пациентом мы тут имеем дело? - сказал он и, указывая на опухающее запястье, спросил, ‒ вижу без перелома не обошлось?
  ‒ Я его хотел всего лишь успокоить! Чтобы он излишне не нервничал! А он меня это... он ко мне насилие применил! - эмоционально высказался "разбитый нос" и, бросив взгляд на поникшего напарника, поправил себя, ‒ к нам обоим применил насилие!
  ‒ Значит вы его хотели успокоить, а в итоге: он успокоил вас! Ну ничего страшного, послужит уроком. Потом сто раз подумаете, прежде чем нарушить штатные инструкции. А теперь отправляйтесь с глаз моих долой на свои места и приведите себя в порядок! К травматологу зайти не забудьте!
  Санитары не пытались спорить с профессором. В ответ они лишь понурили головы и неуверенной походкой направились к выходу, не без опаски, исподтишка поглядывая на приходящего в себя пациента.
  Проводив взглядом непутевых санитаров до коридора, главный врач дал мысленную команду искусственному интеллекту медицинского сектора закрыть за ними дверной проём в палату. Стена за считанные мгновения материализовалась, в буквальном смысле, из ничего, идеально вписавшись в однообразный интерьер кабинета.
  ‒ Поразительно, как он быстро восстановился! ‒ восхищенно сказал профессор, кивая головой в сторону Предка.
  ‒ Ничего поразительного, дорогой Карл, ‒ подал голос, стоявший за ним человек в форме легата стражи, ‒ он порождение первой половины третьего тысячелетия и уже только это говорит о многом! Мы, жители Первого Мира, благодаря нашему техническому и интеллектуальному развитию совершенны во многом. Но всё же есть то, в чём мы уступаем им, нашим потенциальным предкам! Они физически и психологически выносливее нас! При этом у них кардинально иной склад ума. Отчасти поэтому основная часть боевого ядра моего легиона состоит из таких вот "предков", как и он. Но меня сейчас больше интересует другое! Скажите Карл, он смог справиться со своими сущностями или же наблюдаем двуличное нечто?
  ‒ Хм... эка вы выразились: "сущностями"! ‒ выдержав секундную паузу, повторил за легатом профессор. ‒ Хотя, в принципе можно сказать и так. Мой ответ: да! Однозначно, да! Перед нами индивид с двумя независимыми потоками личностных воспоминаний, но при этом он одно целое. Единое "Я". Причём он ясно осознаёт своё новое состояние и заметьте, без ущерба психике! И это просто потрясающе! Ведь нить индивидуального сознания, связывающая в параллельных мирах биологические составляющие субъекта с таким внушительным временным интервалом, большая редкость даже по меркам бесконечной мультивселенной! Можно сказать, перед нами уникальный случай.
  ‒ Так уж и уникальный?
  ‒ Дорогой мой друг Август, вам и без меня хорошо известно, что в процессе эволюционного развития вселенные, в соответствии своему определённому классу, движутся согласно выработанного природой общего сценария. Только разность индекса в скорости времени их как-то разделяет и отчасти влияет, как на течение онтогенеза, так и на исторические процессы, а биологические субъекты, связанные в разных мирах единой личностной струной, структурно одинаковы и активны в ограниченном, в рамках существования одного человеческого поколения, временном промежутке. А случаи подобные этому настолько редки, что будет правильным квалифицировать их, как нечто уникальное!
  ‒ Для меня, Карл, он уникален во многом, ‒ сказал легат стражи, которого профессор назвал Августом, ‒ да и мои аналитики свой хлеб кушают не зря! Они штудируют огромную прорву данных, сканируют не одну сотню закрытых миров в день. Порою работают целыми сутками, не покидая станционного дата-центра. И всё ради того, чтобы найти уникумов подобных ему...
  ‒ Ну о том, что вы создаёте особый легион, укомплектованный, по большей степени, представителями миров из закрытого списка, я знаю прекрасно. Но, признаться, так и не понял до конца зачем?
  ‒ На самом деле это не легион даже, а скорее команда, вернее, небольшой мобильный отряд для ведения свободного поиска за порогом сумеречного предела.
  ‒ Звучит не совсем понятно, Август, ‒ посетовал Карл Дрепак и развёл руки в стороны, пожимая плечами, ‒ свободного поиска чего?
  ‒ Не чего, а кого, ‒ поправил профессора легат. ‒ В первую очередь будем искать браконьеров . Сами знаете сколько бед может сотворить подобный контингент в закрытых мирах. Да и пиромахи из радикального крыла "Ордена Правых", нам расслабиться не дают. То и дело, что-нибудь да выкинут.
  ‒ Но, если я правильно понимаю, то вы, выдёргивая, скажем так, предков, из их привычного мира, дабы пополнить свой легион, сами нарушаете закон о запрете вмешательства в естественный ход развития миров закрытой группы.
  ‒ Вы неправильно понимаете, дорогой Карл! Во-первых, мы действуем только с прямого разрешения Совета Архонтов . А во-вторых, прежде чем выдернуть, к примеру: вот его, ‒ Август кивнул в сторону почти оклемавшегося пациента, ‒ мои люди проанализировали огромное количество вариантов всевозможных последствий, изучая альтернативные параллельные миры того же класса. Так что, если бы мы не выдернули этого бедолагу с того самого плато, он неизбежно погиб бы и бесследно сгинул по кусочкам в жутких пастях вечно голодных тварей. Что, впрочем, и случилось с ним в истории Первого Мира. Для своей вселенной он и так в числе пропавших без вести. Будьте спокойны, профессор, мы призваны защищать границу сумеречного предела и требовать соблюдения закона о запрете вмешательства от других, а не...
  Августу пришлось оборвать свой диалог, так как человек, которого они только что обсуждали, окончательно пришел в себя и принял положение сидя. Он, шумно дыша, медленно и монотонно растирал ладонями мышцы ног и поясницы. Казалось, стоящие неподалёку люди, его самого не интересуют ни капли.
  ‒ Пациент окончательно пришёл в себя, ‒ констатировал очевидное Карл Дрепак, ‒ позвольте поинтересоваться, дорогой Август, на каком языке вы собираетесь с ним вести переговоры? Ни одного современного языка он знать не знает, а нейросети у него и в помине нет.
  ‒ В середине третьего тысячелетия, язык интерлингве, широко использовался как язык международного общения, наряду с английским, ‒ ответил легат, - я имею ввиду вариант интерлингве, который распространён и сейчас в приграничье 4-го галактического пояса. Благо, за полторы тысячи лет он почти не изменился. Думаю, наш друг его неплохо знает!
  Август подошел к пациенту ближе. Осторожно присел на корточки рядом. Упёрся ладонями в колени и на "интере" спросил:
  ‒ Как вы себя чувствуете?
  Человек поднял голову и посмотрел на него затуманенным взором. В глазах ясно читалось: он прекрасно понял смысл сказанного.
  ‒ Спасибо, стабильно плохо, ‒ ответил пациент, скривив уголки рта в болезненной ухмылке.
  ‒ Почему вы так грубо обошлись с нашими санитарами? Они ведь вам помочь хотели, а вы их бить, да ещё и по лицу.
  ‒ А они мне не представились, впрочем, как и вы!
  Август не смог сдержал усмешки.
  ‒ Командир отдельного легиона стражей "Пилигрим", легат Август Герехт, ‒ представился он и тут же спросил, ‒ а как к вам обращаться прикажете? Егор Ермаков или Тимми Карлайнен?
  Человек заметно дёрнулся и вперил пристальный взгляд в странного собеседника. В его глазах, на мгновение, промелькнула тень удивления, но он быстро взял себя в руки и спросил:
  ‒ Откуда вы знаете?!
  ‒ Как же мне не знать! Ведь это моя группа выдернула тебя в коматозном состоянии из вашего мира, с того самого злосчастного Сатанинского плато.
  ‒ Ну то, что я не на том свете, мне стало понятно сразу... А Егор - это тоже я? И я умер? Так?
  ‒ Как капитан Егор Ермаков ты, к великому сожалению, умер... ‒ сказал Август, незаметно для себя перейдя на "ты", ‒ погиб в том ущелье, от взрыва гранаты... Позже был отмечен командованием медалью посмертно и похоронен на территории Южного кладбища в Санкт-Петербурге.
  ‒ Забавно! Значит реинкарнация существует? ‒ спросил пациент после непродолжительного замешательства.
  ‒ Реинкарнации не существует! По крайней мере той, какую ты её себе представляешь!
  ‒ Но я же прожил эти жизни?!
  ‒ Да прожил! Только вот одновременно в разных мирах!
  ‒ Как жил одновременно?! Я не понимаю!
  ‒ Долго объяснять. Да и место неподходящее. Я тебе обязательно всё растолкую, но не здесь и не сейчас, ‒ Август говорил подчёркнуто мягко, с доброжелательной улыбкой на лице, как будто он разговаривал с маленьким ребёнком, а не со взрослым человеком. ‒ И всё же, как к тебе можно обращаться? Егор или Тимми?
  ‒ Меня зовут Тим! Обращайтесь ко мне, как к Тимми Карлайнену. Всё же, мне кажется, эта личность для меня ближе. Я же, как Тим, не умер на том плато... Ведь, правда?
  ‒ Нет не умерли, а впали в коматозное состояние в результате полученного травматического шока, ‒ ответил за Августа Карл Дрепак.
   ‒ Но должен был умереть по пути с плато, если бы аналитики "Пилигрима" тебя вовремя не выдернули бы оттуда! По крайней мере так было в нашей истории, ‒ сказал Август. ‒ Ну что же, друг мой, Тимми Карлайнен, добро пожаловать в Первый Мир! ‒ добавил он и протянул свою ладонь для рукопожатия.
  Глава первая: Чужаки
  3983 год по общепринятому времени "Первого Мира"
  Класс: Вселенная Сходного Типа
  Группа: Альфа В
  Номер в группе: 02809Е
  Галактика Млечный Путь
  Пояс Ориона
  Звезда спектрального класса G2V Солнечная
  Планета Земля
  Евразийский континент, территория Восточная Карелия
  Западное побережье Ладожского озера
  Община Ладога
  Апрель 2048 года по стандартному времени Вселенной 02809Е
  ‒ Послушай меня, принцесса, мне нужно будет отлучиться. Совсем ненадолго, правда..., а ты побудешь пока с дедом Митричем, - Костя стоял перед дочерью, преклонив одно колено к дощатому тротуару и бережно сжимая её хрупкие детские плечики в своих широких заскорузлых ладонях, ‒ пообещай, милая моя красавица, пока я не вернусь, слушаться во всём дедушку, хорошо?
  ‒ Хорошо, папочка! - ответил ребёнок и часто закивал головой, ‒ только ты не долго будь и скорее возвращайся, ладно?
  ‒ Ладно, мой малыш! - сказал Костя, улыбнулся и, задорно прищурившись, подмигнул дочке, ‒ непременно вернусь!
  Он лёгким движением руки взъерошил непослушную копну дочкиных волос, нежно прикоснулся губами к бледной коже её высокого детского лба и бодро поднялся с колен, потянув следом за собой ремень лежавшего на земле старенького, но надёжного автомата АКС-74.
  Чуть поодаль стоял дед Митрич. Старик в задумчивости хмурил брови, отчего лицо казалось ещё более морщинистым и старым. За его спиной прятался худощавый, бледнолицый, с длинными спутанными светло-русыми волосами, паренёк, на вид лет пятнадцати. Совсем недавно он с небольшой группой беженцев, прибился к общине, спасаясь бегством из Суходольского поселения, разорённого чужаками, пришедшими с юга.
  Костя бросил на подростка полный решимости взгляд, на секунду закрыл глаза и поднял на уровень своей груди ладонь, крепко зажатую в кулак, выражая таким образом пареньку свою всецелую поддержку.
  ‒ Не дрейфь, пацан! Всё будет "зер гуд"! - весело сказал юноше Костя и обратился к старику, ‒ Митрич, давай-ка отойдём, потрещим по-взрослому.
  ‒ Давай потрещим, коли есть о чём, ‒ согласно кивнул Митрич.
  Они вышли за калитку и, отмерив по проселочной дороге изрядное количество шагов, остановились.
  ‒ Слушай, Митрич, прошу тебя, что бы ни случилось, присмотри за дочерью, ‒ сказал Костя, поглядывая на юг, где на расстоянии всего в пару километров от посёлка, в абсолютной тишине, опускающейся на пролесок серой ночи за редкими стволами деревьев всё ярче разгоралось странное желтоватое свечение.
  ‒ Присмотрю, отчего ж не присмотреть, ‒ сказал Митрич, хлопнул себя по бедру, выбивая застарелую пыль из полы потёртого ватника и с уверенностью добавил, ‒ да ты не переживай за дочку, всё хорошо будет! Главное сам не подставляйся! Пуля ведь дура, как молва говорит...
  ‒ Непонятно чего ждать от этих чужаков, ‒ Костя в эмоциональном порыве развёл руки в стороны. ‒ Глава не оставляет надежды попытаться договориться с ними. А по мне, так прежде надо разобраться кто они вообще такие. А главное, как без ущерба для себя, пересекают "Полосу отчуждения"? Мы за все годы после Великого Падения, вдоль всей его границы, от мыса Марьин нос и вплоть до Ласкового пляжа проходили туда и обратно не единожды. Всё до миллиметра прощупали! Нет там проходов! Везде фон такой - мама не горюй. Знающие люди говорят: ширина полосы до 60-ти километров на юг уходит, а где и более!
  ‒ С недобрыми они намерениями тут, ‒ с грустью в голосе сказал Митрич и покачал головой, ‒ слышал ведь, что беженцы из Суходолья рассказывают..., чужаки людей силой угоняли, а кто противился сверх меры, убивали на месте! Боюсь, с ними договориться не получится!
  ‒ Посмотрим, чем чёрт не шутит, пока Бог спит! Не получится, так по зубам настучим, чай и мы не из соломы сделаны! Ты вот что, Митрич, если вдруг жарко станет, дочь мою, Милену, в охапку и в погребе схоронись! А лучше в лес, к озеру уходите! Там, дай Бог, на Коневец переправитесь, к духовникам. Правда, на озере лёд уже хлипковат, но для пешего хода он ещё крепок.
  ‒ Не переживай Константин, дочь твою в обиду не дам! Иди с Богом и постарайся себя сберечь!
  ‒ Ну и ладушки!
  Они пожали друг другу руки и Костя, закинув автомат за спину, поспешно зашагал к пролеску. Митрич ещё немного постоял на просёлочной дороге, провожая взглядом уходящего к пролеску человека, и вернулся обратно к своему дому. Он устало плюхнулся на приталенную у покосившегося забора скамейку и прикрыл глаза.
  ‒ Зачем они все туда идут? - взволнованный голос юноши заставил старика вздрогнуть от неожиданности, ‒ там же чужие! Людям не надо туда идти! Всем нам надо уходить отсюда! Бежать, скорее!
  ‒ Успокойся! ‒ прикрикнул на него Митрич и потянул паренька за рукав, ‒ успокойся и присядь! Напомни старому, как тебя зовут-то?
  ‒ Миша... ‒ ответил тот, и осторожно, с видимой опаской, присел рядом.
  ‒ Послушай старика, Миша! Наши мужики не лыком шиты, и вооружены отнюдь не палками. Да и наш глава общины ‒ чай не дурак! Понимает, как нужно поступать в данной ситуации! Поэтому, отставить панику! Лучше посиди спокойно, дух переведи.
  На скамейку с правой стороны от Митрича, по-детски неуклюже перебирая ручками и ножками, взобралась Милена и удобно примостившись под боком, прижалась щёчкою к прохладной ткани рукава стариковского ватника.
  Они сидели в полном молчании, всматриваясь в южный пролесок на противоположной окраине посёлка, где за обширной линией лишённых листвы деревьев, разгорался ярким и одновременно мягким, пульсирующим свечением желтоватый свет. На общину надвигалось нечто большое и бесформенное, с подсвеченными, неясными очертаниями, при этом не издавая ни единого звука. Лишь сумеречный шорох стылого весеннего леса, да гомон, собравшихся вдоль оград собственных домов, жителей, нарушал эту странную тишину.
  Свет за пролеском вдруг замер, перестав разгораться и испускать жёлтые блики. Только беспокойно колыхающиеся ветви черных деревьев заставляли неохотно отзываться расплескивающимся мерцанием это странное и чужое свечение. Время потекло медленно и размеренно. Митричу даже на миг показалось, что всё навеянное тревожным ожиданием позади, и худому уже не суждено случиться, как вдруг тишина взорвалась яростными звуками разгорающегося боя.
  Миша испуганно вскочил на ноги. На его лице явственно отобразилась маска неистового страха. Он глубоко и часто задышал, ошалело озираясь по сторонам, а в следующую секунду резко сорвался с места и стремглав бросился в противоположную от пролеска сторону.
  ‒ Стой же, полоумный! Куда ты?! - закричал дед Митрич и бросился было за ним вдогонку, но вовремя остановился, осознавая, что прежде выдохнется, чем догонит его.
  Парень пробежал метров сто, остановился, резко развернулся к старику и неистово замахал руками.
  ‒ Бегите прочь, дедушка! Бегите! Не то они и вас заберут, чтобы убить! Потом! - последнее слово он прокричал со всхлипом. Взмахнул руками в последний раз и, развернувшись, понёсся в прежнем направлении, к ближайшей кромке леса, под защиту голых крон деревьев.
  ‒ Деда, а чего это он? - раздался за спиной старика удивлённый детский голос.
  ‒ Выстрелов испугался, малахольный! - ответил он и, обернувшись к ребёнку, спросил, как можно мягче, ‒ а ты, внучка, не испугалась часом?
  Милена отрицательно замотала головой и обхватила своими маленькими ладошками большую морщинистую пятерню Митрича.
  ‒ Ой, деда, а что это там? - удивлённо вскрикнула девочка, вытягивая свой остренький детский подбородок куда-то вверх.
  Старик проследил за взглядом девочки и на мгновение впал в ступор от увиденного.
  Со стороны пролеска по небу неспешно летела тройка летательных аппаратов невиданной доселе конструкции, имеющих форму неправильного треугольника и отдалённо напоминающих истребители, как будто сошедшие прямиком с экранов фантастических сериалов о пришельцах. Со времени Великого Падения, увидеть в небе даже птиц считалось редкой удачей, не говоря уже о объектах искусственного происхождения.
  ‒ Что за чёрт..., ‒ оторопело произнёс Митрич, но тут же поспешил успокоить ребёнка, ‒ ничего не бойся, внучка! Дедушка Митрич рядом с тобой, он тебя не бросит...
  Между тем, странная тройка неспешно барражировала над поселком. Освещая территорию под собой прожекторным светом, они выхватывали из полумрака разрозненные группы людей, которых в одночасье охватила паника. Кто-то бросался в сторону дома, под спасительный свод крыши. Кто-то падал на землю, прикрывая голову руками, а кто-то просто застывал на месте, не в силах оторваться от развернувшегося перед ними зрелища.
  Бой стих так же неожиданно, как и разгорелся. Над округой разом повисло недолгое затишье. Но уже в следующую минуту из пролеска на поляну стали выбираться фигуры, ничем не походившие на защитников Ладоги. Облаченные в громоздкие на вид костюмы, чем-то одновременно напоминающие бронежилеты и средневековые латы, в обтекаемых продолговатых шлемах с наглухо закрытыми тонированными забралами, они выходили на единственную просёлочную дорогу и, словно по чьей-то невидимой указке, занимали строго определённое место в выгнутой полумесяцем цепи. Каждый держал в руках внушительных размеров оружие, со стороны походившее на большой серебристый брусок с выемками для рук.
  Часть чужаков на ходу сбивалась в небольшие группы, которые без промедления рассыпались по поселковым проулкам, врываясь в окрестные дома.
  Жилище Митрича стояло особняком на небольшой возвышенности у северной окраины поселения. И сейчас он был невольным свидетелем разворачивавшейся перед его взором вакханалии. Округа в раз наполнилась душераздирающими криками, громким детским плачем и отборной бранью. Чужаки пинками и ударами прикладов сгоняли людей в единую толпу. Спрятавшихся по домам жителей, бесцеремонно выволакивали наружу, и ухватив за что придётся, без особого усилия, словно у них в руках не живой человек, а большая тряпичная кукла, тащили по земле к общему месту сбора, если это можно было так назвать. Наступающая полумесяцем цепь, то распадалась на непродолжительное время, разбегаясь по дворам, то снова выстраивалась в том же порядке и продолжала своё шествие.
  Вдруг одна из женщин, кто именно, Митричу, в сгущающихся сумерках было уже не разобрать, вырвалась из цепких рук чужака и бросилась бежать в сторону общинных хозяйственных построек, занимавших обширную площадь в восточной части посёлка. Чужак какое-то время стоял неподвижно и ничего не предпринимал, казалось, будто он озадачен и попросту не знает, как ему поступать в данной ситуации. Но так только лишь казалось. Когда женщина пробежала с полсотни метров и была уже готова укрыться за одним из ближайших строений, чужак резво вскинул свой серебристый брусок, направив точно в её сторону. Раздался короткий, приглушённый, шипящий звук и женщину в мгновение прошило синей молнией. Она нелепо взмахнула руками и, сделав по инерции пару шагов вперёд, упала наземь. Происходящее вокруг всё больше походило на дикий сюрреализм, заметно размывая границы реальности.
  Поражённый происходящим Митрич не сразу обратил внимание на идущего далеко впереди цепи чужаков пожилого человека, облачённого в военную полевую форму. Незнакомец шёл по просёлочной дороге в его сторону, широко разведя поднятые над головой руки. Освещённый с неба прожекторным лучом одного из летательных аппаратов или истребителей, как про себя их прозвал Митрич, он напоминал некого мессию, взывавшего паству к милосердию и покаянию.
  ‒ Люди услышьте глас вопрошающий и прощены будете! - громко возвещал незнакомец, сотрясая в воздухе ладонями с растопыренными пальцами, ‒ не противьтесь доле своей! А покоритесь силе великой, силе могучей, во имя Большого Дроона, ибо только его неисчерпаемый дух способен дать вам свободу от скудной бренности бытия и лучшее место в эдемском саду!
  ‒ Дедушка, а почему у них нету плеч?! - слова ребёнка вывели старика из ступора.
  Она всё также стояла рядом, обхватив его руку маленькими ладошками.
  ‒ У кого нету плеч? - спросил он, растерянно уставившись на Милену.
  ‒ Ну у них, у чужаков! Почему у них, ниже головы, сразу руки?!
  ‒ Почему сразу руки? - снова спросил старик, осознавая, как глупо он сейчас выглядит.
  Но, оторвав взгляд от ребёнка, он внимательно вгляделся в прикрытых полумраком бесчинствующих в поселке чужих. Одного лишь пристального взгляда хватило, чтобы понять, о чём говорила Милена. И вправду, плечи закованных в бронекостюмы бойцов были сильно опущены вниз и создавалось впечатление их полного отсутствия. Впрочем, это можно было списать на особенности конструкции индивидуальной броневой защиты А вот поведение их в общении между собой выглядело как-то странно. Некоторые из них, время от времени, перекидывались с друг другом невнятными фразами, что в принципе не удивительно. Расслышать что-либо на таком большом расстоянии не представлялось возможным. При этом они живо жестикулировали руками и... пританцовывали. Иного определения их странным телодвижениям Митрич подобрать не мог. Правда заострять своё внимание на подобных странностях он не стал. На данный момент его волновал незнакомец, подходивший к ним всё ближе и ближе, который всё так же громогласно призывал "заблудших" покориться неизбежному.
  ‒ Могущество Большого Дроона простилается на всю бесконечную вселенную, затмевая блеском своим даже самые яркие звёзды! - орал он во всю глотку, продолжая трясти руками над головой, ‒ ваши жизни только лишь в его власти!
  Не дойдя до Митрича, крепко прижимающего к себе ребёнка, шагов пятнадцать ‒ двадцать, незнакомец вдруг замолчал и остановился. Он смотрел на них пристально, ничего не выражающим, немигающим взглядом. Затем медленно опустил руки и зачем-то обернулся назад, уставившись на надвигающуюся живую цепь чужаков, до которой оставалось не больше ста метров. Незнакомец снова повернулся к старику и... почти беззвучно зашептал, едва заметно шевеля губами:
  ‒ Глупцы, пока ещё не поздно, бегите! Бегите же, если хотите жить!
  И несмотря на то, что слов было не разобрать, Митрич прекрасно всё понял и незамедлительно принял сказанное к действию.
  ‒ Внучка, нам пора отсюда уходить! - бросил он Милене и, увлекая ребёнка за собой, быстро зашагал к лесу, в котором совсем недавно укрылся паренёк Миша.
  ‒ Дедушка, подожди! А как же папа! - закричала девочка, безуспешно пытаясь вырвать свою маленькую ладошку из зажавшей её ладони Митрича, ‒ там же папа остался! Папа остался! Отпусти меня к папе!..
  Но у старика уже не было времени растолковывать маленькому ребёнку простые истины. И он по-стариковски "крякнув", подхватил девочку на руки и не обращая внимания на её крики, что было сил побежал. Он бежал сгорбившись, широко переставляя ноги. Задыхаясь на бегу, жадно хватал губами воздух. Чувствуя, как бешено колотится сердце, готовое в любую секунду выскочить из груди или вовсе остановиться. Но он бежал, не сбавляя темпа и не думая останавливаться. Каждую секунду ожидая удара в спину той самой синей молнией, которая совсем недавно, прямо на его глазах, уже оборвала чью-то жизнь...
  Глава вторая: Переполох в Раю
  Планета Земля
  Евразийский континент, Южная Карелия
  Озеро Сайма, остров Митинсаари
  Община Рай
  Июнь 2048 года по стандартному времени Вселенной 02809Е
  В этом году лето пришло непривычно рано. Такого лета здешние края не видели почти два десятилетия. Ласковое солнышко обильно освещало золотистыми лучами серые крыши домов, придомовые участки и окрестные просёлки. За многие годы, измученная ядерной зимой земля наконец-то окончательно оттаяла и покрылась редкой порослью из лесных трав.
  Вилле Крайви уже успел подзабыть то буйство красок лета, каким оно было в его далёком детстве, сгинувшем вместе со старым миром. За долгие годы он привык к поздней и холодной весне, мало чем отличающейся от предшествующей зимы. Он привык и к лету, аномально короткому, промозглому и унылому. С бесконечными дождями вперемежку с мокрым снегом, за которым снова наступала студёная, окрашенная в серые цвета, бесконечно долгая зима. Сейчас же все иначе. Вилле казалось будто нынешнее лето в точности такое же, как и до Великого Падения.
  А последнее лето старого мира он, хоть и смутно, но всё же помнил, как и то самое утро, вписавшее первую, заглавную букву в историю конца привычного мира.
  То воспоминание из детства преследовало его постоянно. Оно приходило к нему даже во снах, в самых ярких красках и вплоть до мельчайших подробностей. Хотя, по сути, для маленького мальчика ничего такого экстраординарного тогда и не произошло. Но именно это самое утро разделило жизнь Вилле едва заметной, призрачной линией, на светлое "до" и мрачное "после".
  Сколько ему тогда было? Лет восемь, не больше. Ведь это случилось осенью 2029 года. Кажется, в самый первый выходной день октября.
  В то утро он проснулся сам. Против обыкновения, мама не будила его, что было событием из ряда вон выходящим. Вилле нехотя поднялся, натянул на себя халат и, минуя ванную, прошлёпал в столовую, откуда доносились приглушенные голоса родителей и звук работающего телевизора.
  В памяти вырисовывалась довольно четкая картинка: небольшая, но вместительная столовая. У окна за продолговатым столом со стеклянной овальной столешницей сидит отец. Он осторожно, едва касаясь губами края чашки, потягивает горячий крепкий кофе. Рядом, спиной к дверному проёму, сидит мама, поэтому вошедшего Вилле она не видит. В руках она держит кружку с её любимым ароматным шоколадом. Слева от стола, над холодильником, висит телевизор. Звук его динамиков заполняет пространство небольшого помещения фоном строгого мужского тембра, вещающего последние новости.
  ‒ ...Исходя из выше изложенного, ‒ сообщал голос диктора, ‒ напрашивается только один верный вывод: специалисты из Йеллоустоунской вулканической обсерватории откровенно проспали начало извержения, а система гражданской обороны США оказалась совершенно не готова к такому, без преувеличения масштабному катаклизму...
  ‒ Видишь, Эмилия! Извержение супервулкана несёт катастрофические последствия! - вторит отец хриплым басом, в след словам тележурналиста, ‒ ужас, что у Ами творится!
  А тем временем на экране разворачивались совершенно непонятные для маленького Вилле события: разноголосый людской поток вперемешку с гудящим невпопад автотранспортом, живой рекою течёт по автобану в никуда, а на заднем плане весь горизонт затягивает пепельно-чёрным дымом. Выше горизонта, в лучах заходящего солнца, унылое серое небо переливается зловещими багровыми оттенками.
  ‒ Что же теперь будет, Арво?! - причитает мама, качая головой. Она поглядывает то на отца, то на экран телевизора, так и не замечая Вилле. ‒ Ведь это же мировая катастрофа!
  ‒ Какая ещё мировая катастрофа?! - не соглашается с нею отец, ‒ Эмилия, о чём ты говоришь?! Вот у них там, в Америках ‒ катастрофа! А нас, дай Бог, не коснётся! Мы-то с противоположной стороны земного шарика живём!
  Как же сильно он тогда ошибался. Именно тем самым утром события, в последствии названные оставшимися в живых "Великим Падением" начнут свой неспешный трёхлетний путь, планомерно набирая обороты и перемалывая мировую человеческую цивилизацию в пыль. А для восьмилетнего мальчишки, оно станет отправной точкой из безоблачного детства в суровые реалии взрослой жизни. И этот тяжкий путь взросления ему пришлось пройти гораздо быстрее чем требовалось.
  За природной катастрофой, в разной степени, отразившейся на всей планете, катализатором которой выступила 70-ти километровая Йеллоустоунская кальдера, последовал жесточайший экономический кризис, охвативший весь цивилизованный мир. Как следствие: многочисленные вооружённые противостояния, от локальных и до крупных, быстро переросли в конфликты, по своей разрушительности и беспощадности, затмившие все мировые войны прошлого, в которых сильные мира сего без особых угрызений совести применяли ядерное оружие, уничтожая территории ненавистных врагов целыми областями.
  Не осталась в стороне и Финляндия. Уже в следующем году на землю Суоми пришло первое неурожайное лето, щедрое на кислотные дожди и минусовые температуры, повсеместно породившее продовольственный дефицит. Введённая в связи с этим жёсткая карточная система помогла мало. И уже вслед за вторым неурожайным летом, больше схожим на затянувшуюся позднюю осень, в страну пришел голод. Ситуация стремительно выходила из-под контроля, и ослабевающая с каждым днём власть более не могла гарантировать безопасность и благосостояние собственным гражданам. Армия же, впрочем, как и полиция рассыпалась на глазах. Люди были больше озабочены собственным выживанием, нежели служением некогда благополучному государству.
  Последние, самые мрачные дни времён Великого Падения в памяти Вилле, тогда уже одиннадцатилетнего, стремительно повзрослевшего паренька, отпечатались особенно ярко.
  В конце лета 2032 года (если же конечно, то промозглое, стылое межсезонье можно назвать летом) отец вывез его с мамой в более-менее безопасное место, коим считался остров Митинсаари, в прошлом славившийся своими базами отдыха. А тогда он стал пристанищем для жителей окрестных поселений, бежавших на остров от творившегося вокруг безумия. Впоследствии именно здесь в союзе с прибывшими с правого берега реки Вуоксы веняляйнен , будет построена крупная и полностью самодостаточная община, позже вполне заслуженно получившая название - Райский остров, или по-простому - Община Рай.
  Сам отец снова уехал в столицу, пообещав вернуться сразу же, как закончит все дела. Вот только возвратиться ему уже было не суждено... Меньше чем через неделю планета на 12 часов погрузится в третью по счёту и последнюю мировую войну, окончательно поставившую водородно-ядерным пером жирную точку в существовании прежнего мира. И хотя Хельсинки не подвергся удару со стороны, но сильного радиационного заражения городу избежать не удалось. Огромное радиоактивное облако накрыло своим смертоносным ядерным покрывалом обширную территорию от берегов Ботанического залива до берегов Ладожского озера и дальше, очертив северную границу зоны отчуждения всего лишь в сорока километрах южнее острова Митинсаари.
  Вилле тряхнул головой, отгоняя мрачные воспоминания, и взглянул на часы. Короткая стрелка едва перевалила за цифру девять, а воздух уже достаточно прогрелся, с каждой минутой всё ощутимее наваливаясь на плечи. Ему же, за долгие годы напрочь отвыкшему от теплой поры, даже не приходила в голову простая и, казалось бы, банальная мысль: снять с себя тёплую флисовую куртку и наслаждаться лучами ласкового утреннего солнца, а не париться в ней, стоически перенося жару.
  Вилле стоял на краю пристани Второй Восточной Заставы, откуда обычно уходили в рейды группы сталкеров общины, и внимательно всматривался через окуляры армейского бинокля в неширокий участок пролива между островами Мастеэнсаари и Кангассаари. Именно там должен был появиться долгожданный паром с группой сталкеров Ильи Салтанова, возвращающихся из очередного рейда на большую землю. К слову, из которого они порядком задержались, что не слабо так заставило понервничать как комиссара по безопасности Артёма Владиславовича Свечина, так и главу общины Рай бывшего профессора Академии Финляндии Рейма Хейккелю. А им, как, впрочем, и всей общине в целом, было за что переживать.
  Более двух недель назад группа Султана (в миру Илья Салтанов) в очередной раз взялась сопроводить общинный обоз, загруженный всевозможным товаром, на ежегодную Светогорскую ярмарку, куда из близлежащих общин стекался весь торговый люд. Именно тут на протяжении всего короткого постядерного лета кипела самая настоящая ярморочная жизнь, а Светогорская община на полтора месяца превращалась в переполненный народом бурлящий котёл.
  Но вот только не в этот раз!
  В нынешний сезон загруженный под завязку обоз общинников из Рая Светогорск встретил унылым запустением. В посёлке не наблюдалось ни единой живой души. Причём создавалось впечатление, будто жители покидали дома спешно, не прихватив с собой в дорогу ровным счётом ничего. Весь нехитрый скарб, вплоть до мелких личных вещей, находился на своих местах нетронутым...
  В итоге обоз прибыл обратно в общину с нереализованным товаром, а группа Султана ушла в рейд к Ладоге с намерением разобраться во всей этой мутной истории. С тех пор от группы не было никаких вестей. За это время переполошилась вся община. От полного отсутствия информации, проясняющей тайну исчезновения жителей близлежащих поселений, у людей в голове немыслимыми искорками рождались всевозможные домыслы, порою один другого невероятнее. Были в экстренном порядке усилены заставы расположенные вдоль всего побережья острова, а также выставлены дополнительные наблюдательные пункты.
  Да и сам Вилле беспокоился не меньше, а возможно даже и больше остальных, ведь Султан являлся его отчимом. Так уж сложилось, что Эмилия Лайне Крайви, окончательно смирившись с потерей мужа, связала свою жизнь с бывшим офицером Российской Армии, а ныне предводителем одной из самых успешных сталкерских групп общины, Ильёй Салтановым. Их новая ячейка общества сложилась на фоне всеобщего хаоса и поэтому как-то незаметно для окружающих, и лишь для Вилле сей факт оказался значимым событием. Он восхищался Салтановым, сильным, волевым и целеустремлённым человеком, и мечтал быть на него похожим, если не во всём то, по крайней мере, во многом. Поэтому довольно легко принял Илью в качестве нового отца. А менее чем через год у Вилле появилась сестра Эрика.
  У них была общая мать, но разные отцы и приличная разница в возрасте. Отличались они и характерами. Рано повзрослевший Вилле был спокойным и рассудительным парнем, при этом немногословным и отчасти закрытым для посторонних, в отличии от непоседливой, открытой и в тоже время подкупающей всех своей непосредственной наивностью Эрики ‒ настоящей пацанки. Скучные игры с подружками в дочки-матери её совсем не привлекали. Вместо этого Эрика предпочитала проводить время в компании соседских мальчишек, участвуя наравне с ними во всевозможных дворовых играх, которые безопасными были-то не всегда. А поздними вечерами, забираясь на высокую кровать, она пряталась под одеяло со стареньким фонариком в руках и всецело отдавалась главной своей страсти: чтению увлекательных романов о постапокалиптических мирах. К счастью недостатка в художественной литературе на острове не было, более того, даже имелась своя общая библиотека. Да и сам Илья Салтанов, нет-нет, да принесет любимой дочери из очередного рейда на Большую Землю, потрепанную книженцию про сталкеров, ведущих нескончаемую битву со злобными мутантами в заброшенных тоннелях безымянного метро.
  В общем, несмотря на полярность в характерах и более чем двенадцатилетнюю разницу в возрасте, Вилле безумно обожал сестру, а Эрика была сильно привязана к брату.
  Вот и сейчас она стояла рядом с ним и, тыкая его кулаком в бок, канючила:
  ‒ Вилле, дай бинокль, я посмотреть хочу!
  ‒ На, держи! - сказал Вилле и нехотя протянул сестре оптику. ‒ Всё равно там нет никого.
  ‒ Это сейчас нет. Но они придут сегодня, совсем скоро, я знаю! ‒ проговорила Эрика, забирая бинокль у брата.
  ‒ И откуда, позволь поинтересоваться, ты это знаешь?
  ‒ Я женщина! У меня интуиция!
  ‒ Ух ты, прямо-таки женщина?! Да ещё и с интуицией, видите-ли! Ванга ты наша доморощенная!
  ‒ Вот на следующий год мне исполнится 16 лет, я стану совершеннолетней и совсем самостоятельной! - вдруг заявила Эрика с вызовом.
  ‒ Ну и что это тебе даёт? - спросил Вилле, не совсем улавливая суть её слов. Спросил так, больше для проформы, чем с интересом.
  ‒ Я смогу сама за себя решать, что мне нравится и чем мне заниматься!
  ‒ А сейчас ты, типа, не решаешь? Делаешь всё что на ум придёт, и тебе всё прощают!
  ‒ Вот и не правда! ‒ возразила Эрика, - с острова никуда не выпускают! А я в рейд хочу! На Большую Землю!
  ‒ А тебе-то зачем на Большую Землю? - спросил Вилле, но тут же понял к чему ведет его сестра, - подожди, ничего не говори! Я кажется догадался! В мёртвый город намылилась, чтобы в метро спуститься?! Так?!
  ‒ Может и так! Тебе-то что?!
  ‒ И не надейся, Султан тебя не отпустит, даже если тебе трижды по 16 лет исполнится! Да и глупости всё это! Нету в том метро никого! Он тебе об этом не раз уже говорил! Забыла?!
  ‒ А папа откуда знать может?! Он же в метро не спускался ни разу!
  ‒ Откуда ты знаешь? - Вилле забавляло упорство сестры, ‒ может и спускался?!
  ‒ Знаю! Он сам говорил!
  ‒ Мало ли что он говорил...
  Эрика насупилась и ненадолго замолчала. Потом тихо пробормотала себе под нос:
  ‒ А я всё равно докажу вам всем!
  ‒ Глупышка, не ищи тайны там, где её и отродясь не было, ‒ сказал Вилле и улыбнулся.
  ‒ Ты не понимаешь! ‒ вдруг вспыхнула на эмоциях сестра, ‒ в мёртвом городе глубокое метро! Туда не проникает ни радиация, ни холод! Там есть автономное...
  Вдруг "ожившая" голосом Султана радиостанция прервала пламенный монолог Эрики:
  ‒ Путник запрашивает Приют! Приют, ответь Путнику!
  Вилле вздрогнул от неожиданности, но моментально взял себя в руки, резким движением сорвал радиостанцию с пояса, нажал тангенту, и на одном выдохе выдал:
  ‒ Путник, Приют на связи! Как принял?!
  ‒ Принял вас, Приют! - раздалось в ответ, - входим в пролив, скоро будем на месте! Готовьте тёплую встречу!
  ‒ К встрече готовы! Ждём вас, Путник!
  ‒ Я вижу их! - завизжала от радости Эрика и запрыгала на месте размахивая зажатым, в правой ладони армейским биноклем, ‒ Эге-гей, мы тут!
  Ответом ей был далёкий приветственный собачий лай.
  ‒ Барс, тебя учуял! ‒ сказал Вилле Эрике, указывая на выплывающий из-за северного выступа острова Мастеэнсаари паром.
  Старенькое, когда-то выкрашенное в жёлтый цвет, судно, а ныне с уже облупившейся по борту краской, разгоняя тупым носом не успевшие до конца стаять мелкие рыхлые льдинки, благополучно вошло в неширокий пролив между двумя небольшими островками и взяло курс на пристань Второй Восточной Заставы.
  Пару лет назад, когда озеро Сайма, пусть и на непродолжительное время, впервые за много лет после Великого Падения, полностью освободилось ото льда, возникла необходимость в организации регулярной летней переправы. Тогда-то и вспомнили о разбитом канатном пароме "Bear Salmen", до катастрофы курсировавшим между островами Матери и Митинсаари через узкий Медвежий пролив. Его полностью восстановили, переделали в самоходное судно и переправили на восточную оконечность острова. Откуда и наладили переправу напрямую к берегу заброшенного людьми небольшого города Иматра. Правда о какой-либо манёвренности плоскодонного плавсредства говорить не приходилось, да этого и не требовалось, так как задача его состояла только, в доставке людей и грузов на противоположный берег и обратно.
  Вилле забрал у Эрики бинокль и приник к окулярам, рассматривая паром. Он без труда разглядел людей, столпившихся за аппарелью перед двумя припаркованными внедорожниками. Ближе всех стоял Султан. Точнее он сидел на корточках и одной рукой трепал за холку навострившего уши здоровенного чёрного пса, с нетипичной для собаки кличкой - Барс. Тот же радостно поскуливал, предвкушая скорую встречу с молодой хозяйкой, продолжавшей задорно прыгать на пристани. За спиной Султана столпилась его команда. Вилле с радостью отметил про себя, что сталкеры в очередной раз возвращаются без потерь, полным составом. Более того, людей было даже больше. Помимо сталкеров на пароме находились еще три незнакомых человека: пожилой мужчина, подросток и маленькая девочка. Они стояли в стороне, обособленно от всех, рядом с Султановским внедорожником "УАЗ-Pickup" и с интересом рассматривали приближающийся остров.
  ‒ Эрика, сбегай за начальником заставы, - попросил Вилле сестру, не отрываясь от окуляров бинокля ни на секунду, ‒ он, возможно, не слышал радиообмена.
  ‒ А почему сразу я? ‒ заартачилась сестра, ‒ если тебе надо, ты и иди, а я папу и сама встречу!
  Но, к счастью, идти никому не пришлось. Начальник заставы, швед Ян-Улоф Линд, не имел привычки отключать радиостанцию, даже когда в ней не было необходимости. Он спешно взошёл на пристань и без лишних слов забрал у Вилле бинокль:
  ‒ Ну, слава богу, все живы! - сказал он, разглядывая сталкеров через оптику, ‒ Да ещё и с гостями на борту!
  Вскоре паром причалил и первым на деревянный настил пристани выскочил чёрный пёс. Он огромными прыжками преодолел расстояние от парома до Эрики и, встав на задние лапы, закинул передние на плечи предусмотрительно присевшей девушки и, вывалив из своей чёрной пасти большой алый язык, принялся облизывать щёки своей хозяйки.
  ‒ Барс, фу! ‒ притворно скорчив недовольную гримасу Эрика отстранила от себя пса, но тут же обхватила его за лохматую шею и с нежностью прижала к себе. Барс в ответ шумно дышал и поскуливал от избытка собачьих чувств.
  Пёс принадлежал породе немецких овчарок, при этом имел редкий, абсолютно чёрный окрас. Своей жизнью, как и нетипичной кличкой, он был полностью обязан Эрике.
  Лет шесть назад, Султан из очередного рейда принёс домой исхудалую, измождённую и едва живую псину. Он нашел её в здании заброшенной пятиэтажки в одном из пригородов мёртвого города. Как она там очутилась и откуда туда пришла, одному богу известно. Но дома неожиданно выяснилось, что собака на сносях, а уже через пару дней животина ощенилась и, не выдержав перенесённого стресса, издохла, оставив после себя четырёх щенят.
  Щенки изначально были очень слабые, да и сразу встал острый вопрос: как их выхаживать? Ведь молока не то чтобы не было вообще, оно было в дефиците. На острове имелось своё стадо коров, появившееся здесь ещё во времена становления общины, но из-за ограниченной кормовой базы, в виде переработанных в силос сорняков и ботвы из многочисленных теплиц, стадо было не слишком большое, и в полной мере обеспечить молоком более чем три тысячи человек общины Рай, физически не могло. Поэтому оно, фактически всё, уходило на изготовление масла, сыра и творога, которые в первую очередь распределялись среди семей с маленькими детьми. Правда Султану удалось уговорить старшего фермы сделать исключение и выделить для щенков немного обезжиренного молока, но этого оказалось недостаточно, и малышей с каждым днём становилось всё меньше. А когда в живых остался всего лишь один донельзя ослабленный щенок, Султан махнул рукой и хотел было избавиться и от него, не желая тратить своё время на заведомо нежизнеспособного зверя, но Эрика уговорила отца отдать пёсика ей, а тот, рассудив, что хуже всё равно уже не будет, согласился. И настырная девятилетняя девочка таки смогла выходить животное, вскормив его на обезжиренном молоке вперемежку с украденным с кухни топлённым маслом, что в мизерном количестве, по распределению общиной выделяли семье Салтанова именно для её.
  Когда стало окончательно ясно, что щенок издыхать не собирается, Султан решил дать ему кличку и предложил назвать пса Угольком. Но с этим вдруг не согласилась Эрика. Она сбегала за щенком на веранду, где для него оборудовали временную конуру, занесла в дом, усадила пёсика посреди комнаты и заявила всем присутствующим:
  ‒ Знакомьтесь, отныне его зовут Барс!
  ‒ Почему Барс? - спросил дочь озадаченный Султан.
  ‒ Потому что он черный! - гордо ответила Эрика.
  ‒ Но снежные барсы не чёрные, а скорее наоборот! - не согласился с ней отец, ‒ вот пума как раз-таки черная!
  ‒ Пума девочка, а Барс мальчик! - выдала свой железный аргумент Эрика.
  ‒ Вообще-то барс, как и пума, совсем не собака, а большая дикая кошка!
  ‒ Папа, вот тебя как зовут?
  ‒ Илья!
  ‒ А вот если с этой минуты тебя переназвали бы в Уголька, тебе бы понравилось?
  ‒ Ну, я предпочел бы остаться Ильёй.
  ‒ Вот и Барсу не понравиться если его переназовут в какого-то там Уголька или Тузика! Его зовут Барс! И всё тут!
  После таких слов Султану только и осталось, что согласиться с дочерью. Барс же оказался умной собакой и, казалось, чувствовал, кому обязан жизнью. Молодую хозяйку он любил и по-своему оберегал, стараясь находиться всегда рядом с ней и оставлял её только тогда, когда уходил с группой Салтанова в очередной рейд на большую землю.
  Следом за псом на пристань сошел Султан. Он пожал руку Линду и обнял пасынка с дочерью.
  ‒ Ну, чего хорошего расскажешь? - не размениваясь долго на приветствия, спросил Ян-Улоф Линд по-фински.
  ‒ Хорошего?! Да, ровным счетом, ничего! - ответил Илья по-русски, - чем дальше в лес, тем непролазнее дебри!
  ‒ Не говори загадками!
  ‒ А без загадок не получается, Ян! - Салтанов развёл руки в стороны, показывая не меньшую озадаченность, - нет людей! Общины, вплоть до Ладоги, пустые стоят! Лишь святая община на острове Коневец полна жизни!
  ‒ Но, а жители с Коневца хоть что-нибудь проясняют-то?
  ‒ Да ничего они не проясняют! Спрятались за монастырскими стенами и дальше своего носа ничего видеть не желают! - высказался Илья очень даже эмоционально, - правда, к ним прибились люди из общин Ладоги и Суходолья. Они-то кое-что прояснить могли бы. Вот только, после беседы с ними, у меня вопросов стало больше чем ответов...
  ‒ Ну а конкретно, что эти люди говорят?
  ‒ Ян, неугомонная ты душа! Всё тебе нужно знать и непременно с порога! ‒ беззлобно поддел шведа Илья и добавил, ‒ потерпи, они сами всё расскажут. Я их с собой привёз. ‒ и он указал на старика, уже сошедшего вместе с подростком и маленькой девочкой с парома на пристань, ‒ не захотели они на святой земле Ладожской оставаться, вот и пришлось их с собою забирать!
  ‒ Живые свидетели, это конечно хорошо, а сам-то что думаешь? ‒ не унимался Ян-Улоф Линд.
  ‒ Есть у меня одна мысль! Только с главой общины надо бы всё обсудить. Вот что Ян, давай-ка тоже собирайся! Навестим дедушку Реймо.
  Глава третья: Совет
  Планета Земля
  Евразийский континент, Южная Карелия
  Озеро Сайма, остров Митинсаари
  Община Рай
  Июнь 2048 года по стандартному времени Вселенной 02809Е
  ‒ Так что-же всё-таки происходит на Большой Земле, Илья Андреевич? ‒ с ходу, без официальных вступлений, спросил глава общины Рейм Хейккеля, или дедушка Реймо, как между собой называли его жители Рая. ‒ И каких непредвиденных событий нам ждать в будущем? Мы с нетерпением ждём от вас хоть какой-нибудь информации!
  О возращении группы сталкеров Салтанова его оповестили чуть ли ни сразу же, как аппарели парома "Bear Salmen" коснулись пристани Второй Восточной Заставы. В связи с чем было принято решение незамедлительно провести неплановое совещание Совета Общины. Глава в спешном порядке вызвал к себе комиссаров всех ведомств, старост поселений, а также начальников всех двенадцати застав острова. И вот теперь все прибывшие сидели за большим столом в просторном совещательном зале, на первом этаже бывшего элитного клуба, ныне служившего резиденцией главы общины и сосредоточием официальной власти на острове, с интересом ожидая разъяснений от лучшего и, пожалуй, самого удачливого сталкера общины.
  Но Салтанов с ответом не спешил. Вместо этого он вытащил из внутреннего кармана видавший виды и местами потёртый смартфон, служивший ему мобильным органайзером, положил на стол и подключил к стоявшему тут же старенькому видеопроектору. Пощёлкал кнопкой адаптера на удлинителе, лишний раз убедившись в наличии электричества. Благо с электроэнергией на острове проблем не было. Всё благодаря своевременно сооружённой небольшой теплоэлектростанции, работающей исключительно на торфе (которого в окрестных болотистых местах было с избытком), и снабжающей электричеством практически весь остров. Султан какое-то время "поколдовал" над гаджетом, пока на растянутом на противоположной стене белом полотне не отобразилось статическое изображение с множеством иконок и с фоном накатывающей на берег морской волны. Затем встал со стула и, опершись ладонями о столешницу, обвёл всех присутствующих многозначительным взглядом.
  ‒ Информации хоть отбавляй, ‒ начал он буднично, спокойным тоном, ‒ но вот обрадовать мне вас абсолютно нечем! Каждый с трудом полученный ответ добавляет ворох новых вопросов!
  ‒ Так начните рассказывать всё по порядку, а ответы искать вместе будем, ‒ сказал дедушка Реймо и жестом руки предложил Салтанову сесть.
  Некогда именитый профессор Академии Финляндии Рейм Хейккеля, а ныне глава самой сильной общины на территории от Ботанического залива и до Ладоги, говорил исключительно по-фински, переходя на русский язык лишь при крайней необходимости, и не потому, что не знал или не хотел разговаривать на "великом и могучем", а просто потому, что он так привык. Впрочем, как и подавляющее большинство финского населения острова, предпочитавшее говорить на родном языке не только между собой, но и с живущими бок о бок с ними Веняляйнен. В свою очередь русская часть населения говорила исключительно по-русски. За всё время существования общины люди настолько к этому привыкли, что попросту не обращали на языковое различие абсолютно никакого внимания, каким-то непостижимым образом прекрасно друг друга понимая.
   ‒ Пожалуй, так и поступлю, ‒ согласился Илья и добавил, ‒ с вашего согласия, Рейм, я буду говорить стоя.
  ‒ Да, конечно, Илья Андреевич, как скажете, ‒ согласился дедушка Реймо.
  ‒ Начну по порядку. По берегам реки Вуоксы, вплоть до Ладоги, общин больше нет! Точнее, поселения никуда не делись. Только там нет ни единой живой души. И вот тут вам первая странность, вызывающая вопросы! Всё личное имущество оставлено людьми на местах нетронутым! ‒ рассказывал Султан, движением пальца методично перелистывая снимки на экране смартфона.
  На белом полотне, служившем экраном, один за другим сменялись изображения пустующих улиц, придомовых участков, серых, унылых домов, их тёмных комнат, заставленных различной мебелью и отдельных вещей с домашней утварью.
  ‒ Наблюдая всю эту картину воочию, меня ни на секунду не покидало ощущение, что люди попросту ненадолго куда-то отошли, ‒ продолжал рассказывать Салтанов. ‒ Местами, правда, присутствует беспорядок, даже заметны следы борьбы...
  ‒ То есть общины могли подвергнуться нападению со стороны? - не дослушав Илью до конца, влез с вопросом начальник Первой Северной Заставы, пожилой эстонец Урмас Сакс. ‒ Я вас правильно понял?
  ‒ Вы меня поняли правильно, господин Сакс! Более того, по всему видно, что жители крупной общины Ладога, смогли, или по крайней мере попытались оказать организованное сопротивление незваным гостям. Причём вооружены они были очень даже серьёзно, чему нам остаётся только лишь позавидовать! Более полусотни бойцов, вооружённые "калашами", причём сплошь АК-74М, и чуть ли не каждый второй с подствольным гранатомётом типа: "Костёр", а также три расчета с пулемётами "Печенег" и два - с ручными револьверными гранатомётами РГ-6.
  ‒ Так что-же, получается они отбили нападение? - в этот раз прервал Султана комиссар по безопасности Владислав Свечин.
  ‒ Нет, не отбили! - Султан ответил резко, как отрезал.
  ‒ Так откуда у вас такая информация?! И тем более то, как они были вооружены?!
  ‒ А это ещё одна из множества странностей, вызывающая массу вопросов. На месте предполагаемого боя мы не обнаружили трупов! Хотя кое-где на кирпичной кладке оборонительной линии присутствуют засохшие и порядком потемневшие пятна крови. А вот оружие лежало на своих позициях, включая гранаты с вкрученными и готовыми к применению запалами. Причём поверхностного осмотра хватило чтобы понять, что оружие это очень интенсивно стреляло! По какой-то непонятной мне причине оно никак не заинтересовало нападавших. Даже такие редкие образцы, как гранатометы РГ-6. Всё оружие мы собрали и привезли с собой. Считаю: оно нам нужнее! И вот ещё...
   С этими словами Султан раскрыл боковой карман висящего на спинке стула рюкзака, достал оттуда осколок кирпича размером с кулак и выложил на стол перед собравшимися.
  ‒ Что это? - с озадаченным видом спросил дедушка Реймо.
  ‒ Кирпич, ‒ с оттенком простодушия в голосе ответил Илья, но сразу же пояснил, ‒ если посмотреть повнимательнее, то на кирпиче можно разглядеть оплавленные участки. Такое происходит, когда на него воздействуют температуры свыше 1200 градусов по Цельсию и его поверхность превращается в стекло. Осколок я взял с места боя, а там на кирпичной кладке таких оплавленных мест хватает.
  Сидевший ближе всех к Султану комиссар по безопасности взял кирпич, положил на раскрытую ладонь и принялся внимательно осматривать его со всех сторон.
  ‒ Что же получается, бой был настолько жарким, что плавился кирпич?! Или нападавшие могли использовать огнеметы? - спросил он озадаченно.
  ‒ Возможно и так, хотя и тут есть вопросы. Слишком уж не типичны площади плавления, то есть проплавленные участки довольно узкие и вытянутые, как будто раскалённым до неимоверных температур прутом прижигали, нежели если на них воздействовала бы горючая смесь из огнемёта. Можете сами взглянуть. Я сделал несколько снимков кирпичных стен, подвергшихся плавлению, ‒ Султан снова ткнул указательным пальцем в смартфон и по стене калейдоскопом "побежали" кадры участков кирпичных стен со следами плавления.
  ‒ Странно всё это, ‒ отвлекшись от экрана произнёс дедушка Реймо, ‒ не инопланетяне же это, на самом деле? - он также взял кирпич, с озадаченным видом повертел его в руках и обращаясь непосредственно к Салтанову, спросил, ‒ а сами что по этому поводу думаете?
  ‒ А что тут думать?! Тут проверка требуется! ‒ ответил Султан и добавил, ‒ но это далеко не всё, самое интересное впереди. Когда мы только вышли из поселения Ладога, то примерно в пяти километрах от побережья самого озера повстречали Коневецких послушников. Те приплыли с острова и, ведомые любопытством, пришли в посёлок, как и мы, собственно. Но, как я уже говорил, их там ожидала картина полного запустения. Словом, разговорились мы со слугами божьими и узнали от них много интересного. А поведали они нам о том, что звук боя у поселения Ладога был слышан даже у них в обители. А это, без малого, километров пятнадцать расстояния! А случилось это во второй половине апреля. Более того, кое-кому из жителей разорённых поселений всё же удалось уцелеть и добраться до острова, под защиту стен монастыря. А ещё поведали они о видении, что святым людям являлось не единожды! А именно неизвестные летающие объекты, двигавшиеся по горизонту с юга на север и обратно!
  Новость о летающих объектах произвела должное впечатление на собравшихся. Все заметно оживились и принялись в пол голоса обсуждать между собой услышанное. Виданное ли дело? Никто со времён Великого Падения не видел в небе ни одного воздушного судна, ни большого, ни малого.
  ‒ Какой ещё летающий объект?! - Владислав Свечин даже поднялся со своего места от внезапно нахлынувшего возбуждения. ‒ Вертолёт?.. Самолёт?!
  Султан взглянул на него, но лишь на мгновение задержал взгляд на вытянувшимся от удивления лице комиссара, и проигнорировав прозвучавший вопрос, продолжил:
   ‒ Они пригласили нас на Коневец, и мы охотно приняли их приглашение. Там-то мы и встретились с беженцами с Ладоги. Ими оказалась группа рыбаков, старик с ребёнком и подросток из Суходолья. И, если рыбаки, покинувшие общину незадолго до случившегося, и ничего, кроме тех же летающих объектов, не видели, то вот парень и дед с девчушкой смогли-таки поведать кое-что интересное.
  ‒ Подождите пока! - дедушка Реймо поднял руку в останавливающем жесте, ‒ вы сказали, что рыбаки также наблюдали эти самые летающие объекты?
  ‒ Да, но, как следует с их слов, объекты они наблюдали с озера, непосредственно во время рыбалки! И описывают они увиденное, не как обычные самолёты, а нечто похожее на неправильный треугольник, развивающее огромную скорость.
  ‒ Неправильные треугольники?! Что это может быть? - спросил глава общины, ни к кому конкретно не обращаясь.
  ‒ Может "Стелсы"? ‒ предположил, молчавший до этого Ян-Улоф Линд.
  ‒ А ведь точно! Могут быть и "Стелсы"! ‒ вдруг оживился Свечин.
  Взгляды присутствующих остановились сперва на Линде, затем переместились на комиссара по безопасности. Тот даже на секунду стушевался от такого внимания, но всё же продолжил развивать свою мысль:
  ‒ У американцев по всей Европе базы стояли. Там запросто могли находится сколько-то единиц истребителей-невидимок! Возможно такое? Да, вполне возможно!
  ‒ Сразу после начала извержения в Йеллоустоунском парке, американцы принялись в срочном порядке выводить свои войска отовсюду откуда только можно, ‒ напомнил кто-то из присутствующих.
  ‒ Не спорю, выводили! Но вы сами сказали: "в срочном порядке..."! ‒ не унимался Свечин. ‒ Могли их попросту бросить! Вспомните какой хаос тогда творился в США! Им тогда было не до истребителей!
  ‒ Но ведь ядерные удары во время двенадцатичасовой войны приходились в первую очередь по военным объектам! ‒ не соглашался кто-то.
  ‒ Да, но часть ударов могли быть и отбиты!
  ‒ Так, подождите! ‒ громко сказал глава общины, картинно хлопнув ладонями по столешнице, ‒ к этой теме мы ещё вернёмся! А сейчас давайте дослушаем господина Салтанова! Илья Андреевич, вы сказали, что остальные беженцы всё же смогли поведать нечто интересное. А что именно они рассказали?
  ‒ А об этом они могут поведать и сами, ‒ сказал Султан. ‒ Я их взял с собою в Рай.
  ‒ Как же забавно звучит: "взял с собою в Рай!", ‒ произнёс дедушка Реймо и улыбнулся. ‒ И где же они сейчас?
  ‒ Так где им быть-то? Тут за дверью ждут. Я могу их пригласить!
  Глава общины многозначительно окинул всех присутствующих взглядом.
  ‒ У кого-нибудь есть возражения? ‒ спросил он.
  Возражений не последовало.
  ‒ Я попрошу вас, Илья Андреевич, сделайте милость, ‒ сказал Глава общины и согласно кивнул.
  Султан повернулся к двери, рядом с которой на скамье, тихо как мышки сидели Вилле и Эрика, а у их ног вальяжно развалился Барс, упёршись мордой в собственные передние лапы, скрещенные на полу. Они оказались в зале непосредственно перед самым началом совещания и, несмотря на то, что им было предписано находиться в коридоре, уселись тут же у выхода. Благо, присутствующие не обратили на них ни малейшего внимания.
  ‒ Вилле, раз уж ты здесь, то будь любезен, пригласи сюда, пожалуйста, парня по имени Миша, ‒ попросил пасынка Илья.
  Вилле согласно кивнул и вышел в коридор. Через минуту он вернулся в сопровождении худенького, бледнолицего паренька, с длинными, почти до плеч, светло-русыми волосами.
  Салтанов жестом пригласил юношу подойти к столу и занять пустующий стул, на котором изначально должен был сидеть он сам.
  ‒ Не против ли ты ответить на несколько вопросов, которые задам тебе я и, возможно, кто-нибудь из присутствующих? ‒ спросил паренька Султан, после того, как тот уселся за стол.
  ‒ Нет, я не против, спрашивайте, пожалуйста, ‒ раздался робкий, почти мальчишеский голос.
  ‒ Хорошо. Да ты не волнуйся так!
  ‒ Я и не волнуюсь!
  ‒ Вот и ладушки! Вопросы могут звучать не только на русском языке, но я переведу.
  ‒ Спасибо, не стоит, я знаю суомен киели .
  ‒ Даже так! ‒ удивлённо произнёс Султан. ‒ Тогда преставься, пожалуйста, и расскажи всё по порядку. И далее поподробнее!
  ‒ Я... ‒ секундная заминка, ‒ то есть, меня зовут Миша! Миша Дехтярёв. Мне пятнадцать лет...
  Затянувшуюся, было, паузу прервал Салтанов:
  ‒ Ну, а дальше?!
  ‒ А что дальше? ‒ раздался недоумевающий голос подростка.
  ‒ Тебе пятнадцать лет, и ты из Суходолья, так?
  ‒ Нет не так. Я не из Суходолья.
  ‒ Вот те на! А откуда же ты?
  ‒ Я не знаю!
  Сказать, что Салтанов был ошарашен, значит ничего не сказать. Он закатил глаза под потолок и на какое-то время замолчал, что-то обдумывая. Потом спросил:
  ‒ Так, хорошо! А как ты в Суходолье попал?
  ‒ Меня подобрал Дамир и привёл в общину.
  ‒ Дамир был старшим у сталкеров в Суходолье, ‒ пояснил присутствующим Султан. ‒ А где именно он тебя подобрал?
  ‒ В одном из многоэтажных домов, на месте... ‒ парень замолк и на его лице отобразилась болезненная гримаса, он опустил голову вниз и пробормотал себе под нос, ‒ Парголово, кажется... ‒ потом бросил взгляд на Султана и скороговоркой заговорил, ‒ не спрашивайте, как я там очутился, я правда не знаю! Ничего не помню!
  ‒ Но это невозможно! ‒ сказал Свечин, ‒ Парголово находится уже на заражённой территории!
  ‒ Там чисто, правда! ‒ парень по имени Миша сказал это громко и уверенно твёрдо, ‒ я слышал разговор Дамира с одним из своих людей! Он тоже был удивлён отсутствием радиации в этом районе и собирался вернуться, но позже!
  ‒ Почему же не вернулся? ‒ задал ему вопрос Султан.
  ‒ На Суходолье напали чужие... ‒ ответил Миша.
  ‒ Что стало с жителями общины? Куда все подевались?
  ‒ Так угнали их! Чужие люди в шлемах! Куда-то на юг угнали!
  ‒ А поточнее рассказать можешь? Что за люди? Откуда? В каких шлемах?
  ‒ Откуда я могу знать кто они такие! В шлемах с забралами на лице, как у моцоцик...моцотыклис... ‒ голос парня, после второй попытки произнести неудобоваримое слово, задрожал и сбился на фальцет, ‒ блин!
  ‒ Как у мотоциклистов?!
  ‒ Ага! Мото-цик-листов! ‒ парень радостно закивал головой.
  ‒ Проще тогда, было сказать: как у байкеров! ‒ вставил своё слово Ян-Улоф Линд.
  ‒ Или так, ‒ голос подростка прозвучал смущенно. ‒ Как точно выглядели, не разглядел, темно было.
  ‒ А поподробнее можешь?! Что слышал? Может они о чём говорили? А, главное, тебя почему не забрали-то?
  ‒ Что говорили не слышал... да и как тут услышишь, когда все кричат ором! А меня тётка какая-то спрятала! Там на веранде шкаф встроенный есть! Мы на шум выбежали! Сначала тётка эта, а потом я. Дом на пригорке, хорошо всё видать. А тут такое! Людей из домов выволакивают и в общую кучу сгоняют... так тётка и затолкала меня в шкаф: "Сиди там и молчи как мышка!" ‒ только и сказала... Я и молчал пока всё не стихло... а выбрался к утру только.
  ‒ А почему именно на юг?
  ‒ Не знаю!
  ‒ О, господи! - простонал Султан, ‒ почему ты решил, что их угнали на юг?! Ты же в шкафу сидел!
  ‒ Так видел! Пока мы на крыльце стояли! Я же говорю: дом на возвышенности. Улицы хорошо видать! Хоть и темно, но разглядеть можно! После, уже утром, я в Ладогу ушёл. Как оказалось, я не один остался! Те, кто на окраине жил. Они в лесу смогли попрятаться. Я с ними в Ладогу и ушёл.
  ‒ А на Ладогу кто совершил нападение? - спросил Илья и тут же озвучил предположение, ‒ те же что и на Суходолье?
  ‒ Наверное... ‒ сказал Миша и пожал плечами, ‒ когда бой начался я в лес убежал, ‒ голос подростка задрожал и он виновато продолжил, ‒ не знаю почему так поступил..., наверное, испугался очень.
  ‒ А ранее, ещё до первого нападения, что-нибудь странное не наблюдал?!
  ‒ Так эти! Самолёты! За два дня до этого прилетали истребители, такие, на треугольник похожи! А на следующий день снова прилетали.
  ‒ С чего ты взял что это истребители?
  ‒ Так летали они быстро! А что ещё то надо?!
  ‒ Ты самолеты, когда-нибудь видел?
  ‒ Вживую нет. Только на картинках...
  ‒ А откуда истребители эти прилетали? С юга?!
  ‒ Да, именно с юга! Покружат, покружат, да улетают! Тогда ещё Дамир говорил, что это добром не кончится...
  ‒ Понятно! Миша, спасибо тебе за помощь! Мы тебе признательны за твою откровенность, ‒ поблагодарил паренька дедушка Реймо. ‒ Сейчас можешь идти и отдыхать. Позже я дам распоряжение, чтобы тебе выделили свободную комнату для дальнейшего проживания.
  Миша согласно мотнул головой, встал из-за стола и направился к двери.
  ‒ Что скажете? ‒ спросил присутствующих дедушка Реймо, когда за пареньком закрылась дверь.
  ‒ Нужно послушать, что скажет старик, ‒ ответил за всех Свечин и спросил уже у Султана, ‒ кстати, как его зовут?
  ‒ Он назвался Митричем, а полного имени не сказал.
  ‒ Так давайте пригласим Митрича! ‒ твёрдо сказал глава общины, ‒ Вилле, мальчик, пригласи пожилого человека с ребёнком к нам.
  Совсем недавно он пережил семьдесят третий день своего рождения. Он уже стар, но ещё довольно крепок, да и на здоровье никогда не жаловался. Что ни говори, а двадцатипятилетняя служба в подразделениях специального назначения для него не прошла даром. И бег по пересеченной местности с семилетним ребёнком на руках этому отличное подтверждение. Не сказать конечно, что такая пробежка далась Митричу легко, всё же возраст давал о себе знать. Но тогда, в апреле, именно его армейская закалка спасла жизнь ему и малышке Милене. Вот только почему он испытывает чувство вины перед ней? Вернуть отца он ребёнку не обещал. Наоборот, он дал слово Константину защитить его дочь, и он выполнил его в полной мере. По крайней мере он в праве так считать. Так почему же чувство вины за погибшего отца так его гложет? А может Костя и не погиб вовсе? Вот и старший сталкеров из Рая... (как его? Султан, кажется) говорил, что трупов на поле боя не было. А значит рано ещё Константина хоронить.
  Митрич осторожно положил ладонь на плечо сидевшей рядом с ним на коридорной скамейке девочки. Ребёнок едва заметно повёл плечом, ухватился детскою ручкою за рукав дедовской рубашки, всем телом прижавшись к старику поплотнее. В эту секунду дверь, ведущая в зал совещаний, отворилась и в коридор вышел парень. Тот самый, который встречал их накануне утром у пристани. Кажется, его зовут Вилли. Он что-то негромко сказал по-фински, явно обращаясь к Митричу и повернулся было обратно к двери, но Митрич, отрицательно покачав в ответ головой, громче чем следовало произнёс:
  ‒ Извиняй великодушно, но вот не понял я тебя ни капли!
  Парень в ответ виновато улыбнулся и сказал уже по-русски:
   ‒ Простите пожалуйста, я совсем не учёл, что вы наши гости и можете меня не понимать. Вас обоих ждут в зале совещаний. Прошу пройти за мной.
  ‒ Ну если ждут, то давайте пройдём, ‒ с лёгким сарказмом сказал Митрич, ‒ отчего же не пройти-то.
   Он деланно, по-стариковски покряхтел, неспешно поднялся со скамейки, взял Милену за руку и последовал за Вилли.
  ‒ Здравствуйте ещё раз! ‒ поздоровался с ними Султан, как только они вошли, и жестом указывая на своё место продолжил, ‒ прошу вас, проходите и садитесь вот сюда, пожалуйста. Девочку можете посадить себе на колени.
  ‒ С вашего позволения мы постоим, ‒ отказался Митрич. ‒ Мы и в коридоре достаточно насиделись.
  ‒ Ну что же, дело ваше, ‒ сказал Султан. ‒ Как говорится: моё дело предложить... вы не против, если мы вам зададим несколько вопросов?
  ‒ Задавайте. На что смогу, на то и отвечу.
  ‒ Вы знаете финский язык?
  ‒ Нет.
  ‒ Так спросил, на всякий случай, ‒ Султан чуть заметно пожал плечами. ‒ А то тут вдруг выяснилось, что Миша финский неплохо понимает. А во время нашей первой беседы он почему-то об этом не упомянул.
  ‒ Наверное потому, что вы его не спрашивали?
  ‒ Наверное... а вы знали об этом?
  ‒ Я только что узнал от вас!
  ‒ Хорошо! Если можно, представьтесь...
  ‒ Меня Митричем зовут, думаю этого достаточно. Протокол вы не ведёте и фамилию называть необязательно!
  ‒ В общем вы правы, ‒ согласился с Митричем Султан, но всё же добавил, ‒ только обращаться к вам лишь по отчеству как-то не солидно.
  ‒ Вячеслав Дмитриевич я! Этого достаточно?
  ‒ Достаточно, а тебя как зовут, юное создание?
  ‒ Милена, ‒ неуверенным детским голосом ответила девочка.
  ‒ Милена, всё хорошо? ‒ спросил дедушка Реймо по-русски как можно доброжелательнее.
  ‒ Сейчас, да! - после короткого раздумья ответила Милена.
  ‒ Сколько тебе лет?
  ‒ Совсем скоро будет семь лет...
  ‒ Не спрашивайте её о родителях, не стоит, - оборвал их диалог Митрич, ‒ давайте перейдём лучше к сути.
  ‒ Хорошо, скажите, что произошло с жителями Ладоги? И от кого оборонялись бойцы общины?
  ‒ Их забрали чужаки! - вдруг выпалила Милена. Голос ребёнка прозвучал как-то не по-детски твёрдо и уверенно.
  ‒ Община подверглась нападению со стороны большой группы неизвестных лиц, ‒ заговорил Митрич, ‒ мужское население, все, кто мог держать в руках оружие, дали отпор нападающим. К встрече готовились заранее...
  ‒ Откуда жители Ладоги могли знать об этом заранее?!
  ‒ Так самолёты прилетали, с истребителями схожие! Их жители Суходолья не один раз наблюдали! Самих же Суходольцев неизвестные угнали за несколько дней до нападения на нашу общину!
  ‒ Откуда вам стало известно, что жителей Суходольской общины именно угнали?
  ‒ Так уцелевшие и рассказали! Их поначалу достаточно было, да только вот парнишка этот и остался...
  ‒ Вы имеете ввиду Мишу?
  ‒ Именно его! - подтвердил Митрич, ‒ к встрече непрошенных гостей наши заранее готовились. И подошли к этому делу со всей серьёзностью. Но нападение всё равно произошло внезапно. Поздним вечером всё произошло... Как супостаты незаметно к поселению подошли, одному богу известно. Может караульные проспали, может ещё что... только бой скоротечным был. Люди и попрятаться то не успели, как нападающие уже в посёлке бесчинствовали.
  ‒ Как они выглядели? Что говорили? Может слышали?
  ‒ Ну как выглядели... бойцы как бойцы... при полной амуниции, с оружием. Всё почти ночью происходило, толком не разберёшь. Оружие у них мне странным показалось... ни на что не похоже! Больше на брусок какой-то смахивает, что ли...и короткими молниями бьёт, как разрядом. Да и одеты тоже как-то не так... не могу объяснить... слов не подобрать.
  ‒ Говорю же: чужаки они! ‒ перебил старика голос девочки.
  ‒ Почему именно чужаки?! - спросил Султан Милену.
  ‒ Не наши потому что! Стало быть, чужаки они и есть! - сделала умозаключение Милена и, следом, выпалила, ‒ а ещё у них нету плеч! Шея и сразу руки! Вот!
  ‒ Хм, ‒ замычал Салтанов, не зная, как реагировать на высказывание девочки, ‒ как это?!
  ‒ Милена, хватит глупости говорить! - приструнил девочку старик и продолжил, ‒ Был среди них один... одет обычно, как грибник или охотник. Руками всё махал и кричал что-то о лучшей доле и служению... этому, как его, ‒ Митрич замялся и замычал себе под нос, явно пытаясь что-то вспомнить, ‒ сквозь общий гвалт разобрать было трудно, да и расстояние не малое. Мы-то с внучкой, с безопасного места наблюдали.
  ‒ А молодой он или старый?
  ‒ Чудак ты, мил-человек! в сумерках-то особо не разглядишь! Одно ясно, что не зверь какой-нибудь! И кричал он о служении "Большому дракону" или что-то в этом роде!
  ‒ Большому дракону, говорите? Неужели китайцы до наших краёв добрались?! ‒воскликнул кто-то из присутствующих.
  ‒ Вот это уж точно из разряда фантастики! ‒ сказал дедушка Реймо. ‒ В самом конце Великого Падения, перед последним глобальным ядерным ударом, Китай фактически лежал в руинах, впрочем, как и все страны-участники большого юго-азиатского конфликта.
  ‒ Всё же, почему девочка решила, что у нападавших отсутствовали плечи? ‒ спросил Митрича озадаченный Султан.
  Старик в ответ пожал плечами и после непродолжительного раздумья сказал:
  ‒ Может дело всё в особенности их амуниции, которая более массивна как раз в районе плеч, из-за чего и создаётся ложное впечатление, будто бы они отсутствуют...
  ‒ А человек призывающий к служению "Большому Дракону", что он мог иметь ввиду под этими словами?
   ‒ Это вы меня спрашиваете?! ‒ с деланным удивлением спросил Митрич. ‒ Откуда я могу это знать?! ‒ он с секунду помолчал и продолжил, ‒ правда, этот человек подошёл ко мне достаточно близко, чтобы иметь возможность предупредить о грозящей нам опасности. Когда он подошёл на довольно близкое расстояние, то сказал примерно следующее: "вы глупцы и вам надо бежать, если хотите жить!". Он даже не говорил это голосом. Я понял его по движению губ.
   ‒ И что вы предприняли? ‒ вопрос Султана был явно лишним.
   ‒ Знамо, что! ‒ ухмыльнулся в ответ Митрич, ‒ ребёнка в охапку и бежать куда подальше! И если я это не сделал бы, то сейчас с вами не разговаривал!
  ‒ Думаю, расспросов на сегодня вполне достаточно, ‒ сказал дедушка Реймо. ‒ Вячеслав Дмитриевич, спасибо вам за откровенность. Вы можете быть свободны.
  ‒ Если вдруг они придут сюда! А они придут обязательно! ‒ Митрич посчитал своим долгом заострить особое внимание на обсуждаемой теме, ‒ то не пытайтесь с ними договариваться! Дохлый номер...
  Шквал вопросов не заставил себя ждать. Они посыпались со всех сторон, как на Митрича, так и на Главу Общины с Комиссаром по безопасности и Султаном вместе взятыми: "Почему вы вдруг решили, что они сюда придут? О чём мы с ними будем договариваться? Почему с ними нельзя договориться? Что за странное оружие, стреляющее разрядом?! С чем нам предстоит столкнуться?!"
  ‒ Не думаете ли вы, что до вас это не пытались сделать? ‒ стараясь перекрыть множественные голоса, ответил на вопросы вопросом Митрич. ‒ Откуда знаю, что придут? Неужели не поняли? Они всегда приходят! Это лишь вопрос времени!
  ‒ Прошу тишины! ‒ прокричал дедушка Реймо и в зале в одночасье воцарилась тишина.
   Люди, как бездушные статуи, сидели неподвижно, переваривая всё только что услышанное.
  ‒ Если вы не против, мы с внучкой поприсутствуем тут? ‒ спросил Митрич и указывая на место, где находились Вилли и Эрика, продолжил, ‒ посидим тут в уголочке, рядом с молодыми людьми.
  ‒ Если никто из присутствующих не возражает, то можете остаться, ‒ сказал Глава Общины.
  Возражающих не оказалось.
  ‒ М-да, ‒ задумчиво продолжил дедушка Реймо, ‒ и вправду, одни вопросы и ни одного ответа...
  ‒ И что вы предлагаете? ‒ спросил Свечин Султана.
  ‒ Я предлагаю совершить разведывательный рейд через мёртвый город на юг, ‒ сказал Салтанов. ‒ А там, непосредственно на месте, разобраться что к чему.
  ‒ Это неприемлемо! ‒ сказал, как отрезал, Комиссар по безопасности. ‒ Да и невозможно в принципе! По крайней мере по двум причинам: во-первых, в свете новых открывшихся обстоятельств разведывательный рейд просто невозможен, так как подобное мероприятие негативно скажется на обороноспособности общины. Ведь как следует из свидетельств очевидцев, чужаки являются очень серьезными противниками и сознательное уменьшение численности отряда в обороне может привести к плачевной ситуации. Вы что, собираетесь оголить общину и оставить её без защиты, когда тут такое происходит?! И во-вторых: идти придётся через Мёртвый город, территория которого подвержена радиоактивному заражению вглубь на 60 километров и более! Пройти через неё без губительных последствий для организма практически невозможно!
  ‒ Но чужие её как-то прошли! ‒ не согласился со Свечиным Султан. ‒ Вот и парень Миша утверждает, что по словам Дамира, возможно есть территория свободная от радиации, или с довольно низким фоном! И не проверить это было бы непростительной глупостью. Тем более, что для подобной разведки большой отряд не нужен. Мне понадобится отряд из пяти или шести человек, не более.
  ‒ Вы доверяете словам незнакомого мальчишки?!
  ‒ Я не наивный человек чтобы безоглядно доверять всем подряд! Но и не верить не имею права! ‒ Султан дал волю эмоциям. Он произносил слова с изрядной долей злости, вперившись в комиссара жёстким немигающим взглядом. ‒ Это всё же лучше, чем просто сидеть на попе ровно и ждать непонятно чего, надеясь, что авось пронесёт!
  ‒ В словах Ильи Андреевича есть разумное зерно, ‒ тут же постарался разрядить начинавшую было накаливаться обстановку дедушка Реймо. ‒ Если проход существует, то было бы не лишним продвинуться по нему на юг, за Мёртвый город, и провести детальную разведку, чтобы понять, с кем мы имеем дело и что нам ожидать от этой угрозы.
  Глава Общины поднялся со своего места, уперся ладонями в столешницу и, окинув пристальным взглядом всех присутствующих, подытожил:
  ‒ Итак, предположительно мы имеем дело с агрессивно-настроенной религиозной общиной. Возможно даже и с неким государственным образованием. Для удобства будем называть их чужаками. Так вот, эти чужаки скорее всего обитают на юге, за Мёртвым городом. С какой-то понятной только для них целью они раз за разом пересекают южную границу запретной зоны, проходят сквозь весь Петербург и делают набеги на поселения за северной границей этой же запретной зоны! Захватывают мирных жителей и угоняют с собой. Причём угоняют всех, до кого только могут дотянутся! При этом их совсем не интересуют ни вещи поселенцев, ни их оружие. Что, согласитесь, очень странно. Также есть основание полагать, что у чужаков имеется в арсенале более продвинутое оружие чем у нас. У них точно есть своя авиация и я также не исключаю наличие у них танков и бронетранспортёров. А самым паршивым является то, что мы не знаем их целей и мотиваций! Вопрос: что мы можем предпринять в данной ситуации? ‒ дедушка Реймо выдержал минутную паузу, вероятно ожидая от присутствующих дельных предложений, но, не получив ни одного ответа, продолжил, ‒ Я думаю, нам стоит принять предложение господина Салтанова и организовать разведывательный рейд за запретную зону. Илья Андреевич, если я вас правильно понял, то сформированную группу вы собираетесь вести лично?
  ‒ Вы правильно меня поняли, Глава! ‒ сказал Султан.
  ‒ И кого вы планируете с собой взять?
  ‒ В первую очередь Семёна Дрозденко. Он является хорошим дозиметристом, а без него в рейде никак. Также возьму и Паули Мякеля, непревзойденного снайпера и следопыта. Ну и ещё пару человек из своей группы. Думаю, этого будет достаточно.
  ‒ Я пойду с тобой, ‒ раздался голос Яна-Улофа Линда, ‒ что-то засиделся я здесь!
  ‒ Но как же застава? ‒ попытался возразить Султан.
  ‒ Управлять заставой может кто-нибудь другой. Не велико умение. А вот в группе я могу быть полезен. Какой-никакой, а военный опыт и у меня имеется!
  ‒ Ну что же, так тому и быть! ‒ сказал Глава Общины и, обращаясь к Владиславу Свечину, продолжил, ‒ Комиссару по безопасности оказать всякое содействие в обеспечении группы всем необходимым...
  ‒ Разрешите! ‒ вдруг раздался громкий голос со стороны.
  Все присутствующие разом обернулись и уставились на стоявшего у парадных дверей, султановского пасынка, Вилле Крайви. Молодой мужчина даже немного смутился.
  ‒ Я тоже пойду с вами, отец! ‒ сказал он, делая акцент на последнее слово. До этого дня Вилле никогда так Султана не называл. И поэтому сейчас он с неподдельным интересом наблюдал, как у спокойного и всегда собранного отчима вытягивается лицо от удивления.
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"