Аннотация: часть романа об охоте на ведьм (Германия, 1621 г.)
По дороге в Брамберг я посетил семь городов и, тщательно осмотрев их, нашел, что они достаточно заурядны. Эти города: Комббург, Ренвайс, Прев, Тренненгрос, Феррат, Загхафтсќберг и Вурфель. Три из них одновременно являются главными резиденциями епископов. Все трое понесли ответ за свои злодеяния.
Берениуса Комббургского я застал в его саду, где он прогуливался со своим псом. В первое мгновение моего появления епископ удивленно наблюдал за тем, как этот пес со всех ног удаляется прочь с диким визгом. И только потом он заметил мое присутствие.
- Кто ты? И как здесь оказался? - взвизгнул Берениус.
- Разве ты не узнаешь меня? Разве ты не обязан с первого взгляда узнавать того, с кем боролся всю жизнь? Разве иначе не грошь цена всей твоей жизни?
Берениус попытался вглядеться в меня, но сделал это излишне пристально и ощутил резкую боль в глазах.
- Для этого ты слишком слаб, несчастный.
- Что тебе от меня надо?
От него даже физически исходил невыносимый для смертного ужас встречи со мной (конечно, если того хочу).
- Я вот подумал, сколько вы отправили на тот свет моих прислужниц, которых вы называете ведьмами? Разве не должен кто-то за это ответить? Почему бы этого не сделать тебе? Сколько ведьм ты лично отправил на костер?
Берениус вздрогнул и попытался перекрестить меня, но я ударил его наотмашь рукой. Тот упал навзничь.
- Брось ты эту вашу клоунаду. Послушай лучше меня. Разве сейчас ты боишься смерти? Разве ты не считаешь, что пострадать от самого дьявола - это героизм для тебя? Разве ты не мечтал стать героем?
Берениус кое-как уползал от меня, все время повторяя как в бреду:
- Прочь, прочь от меня, сатана!
- Что ты все повторяешь одно и то же? Я теперь от тебя никогда не отстану.
Наконец, епископ схватился за сердце и в тот же момент безвольно расплостался на земле.
К Сексту из Феррата, второму несчастному, я влез прямо на ходу в карету. Пока епископ спал, я тоже задремал рядышком.
- Кто здесь? - разбудил меня возглас попутчика.
Я что-то пробормотал невразумительное, сделав вид, что с трудом отхожу от сна. Но Секст попытался было высунуться в окно и крикнуть охрану. Поэтому я дернул его назад.
- Как, ты забыл, что я - твой попутчик? - усмехнулся я.
Секст в ужасе отпрянул.
- Я узнал тебя, ты - сатана.
Он начал осенять себя крестом.
- Конечно, ведь никому другому не под силу на ходу влезть в твою карету, вокруг которой скачет дюжина, увы, не слишком богобоязненных верзил. И тебе, божьему человеку, не стыдно полагаться на их помощь?
- Чего тебе от меня надо?
Я поморщился.
- Ты повторяешь то же самое, что и твой друг.
- Так это ты его убил?
- Ну а кто же? Конечно, я.
Секст покрылся леденящей испариной.
- Ты снова правильно догадался. Слушай, а ты довольно умен для епископа, как говорят во Фландрии. Я и тебя решил прибить. А чему здесь удивляться? Сколько вы уничтожили моих верных слуг? Тысячи. Разве такой ужасный и могущественный враг церкви, как я, может оставаться в стороне? Разве он может никак не отостить за чад своих? Почему бы не ответить за злодеяния церкви тебе, именно тебе? Собственно говоря, ты должен гордиться своей участью.
Поток слез брызнул из глаз епископа.
- Почему й-я? Почему й-я? - повторял безумец.
- Видно, я ошибся. Ты не так уж умен. Не почему. Просто так. А почему вчера сожгли именно ту ведьму, а не другую? Вот так и с тобой обстоят дела. Просто ты попался мне по дороге. Случайно. Ты назывешься Секст, а я хочу, чтобы ты был вторым.
После этих слов я открыл дверь и подтолкнул епископа. Тот вылетел из кареты как мешок с отходами и, вероятно, его судьбе было угодно, чтобы он попал прямо под копыта одного из коней, сопровождавших карету. Нечего и говорить, что тело покойного было слегка изуродовано и потрепано. Но я этого уже не видел.
Третий, Антонин Превский, оказался, пожалуй, самым интересным из этой троицы. Когда я появился в его келье (да, да, не удивляйтесь, сам епископ обитал в келье подобно простому монаху), он даже не взглянув в мою сторону, сказал:
- Вот и ты. Я ждал тебя. Я знал, что буду третьим.
- Откуда?
Антонин бросил в мою сторону красноречивый взгляд.
- Понятно, - сказал я. - Значит, в отличие от тех двух, ты примешь смерть от рук своего врага с честью, подобающей святому человеку?
- Я верую, что Господь не покинет меня. Исход борьбы еще не предрешен. Впрочем, если ты победишь, я сделаю вывод, что чем-то прогневил Господа.
- Зря, зря ты так, святой человек! Дело в том, что Господь правит на небесах. Здесь же правит не он. И даже не я, потому что у каждого из вас есть, есть-таки свобода воли. Конечно, часто эта воля оказывается слишком слаба, чтобы противостоять мне. Он вмешивается только в свмых крайних случаях, да и то не всегда. Ради таких, как ты, он и пальцем не пошевельнет. Тем более что умереть от моих рук для таких как ты - это великая честь. Противостоять злу и умереть в неравной борьбе. Разве может быть участь прекраснее для тебя, святой ты человек? Разве не к этому вы стремитесь всю жизнь? Так вот сейчас наступил именно тот самый дивный миг твоей жизни.
Я немного помолчал, наблюдая за Антонином.
- Впрочем, отчасти ты прав, - продолжил я. - Если ты по-настоящему святой человек, то в борьбе со мной у тебя есть шансы на победу. Не тщи себя надеждой, что за тобой стоит Бог, но все же у тебя достаточно сильная воля, которая способна потягаться с моей. Сейчас нам и предстоит выяснить, чья воля сильнее.
И тут Антонин сделал первый шаг. Он вскочил со своей лежанки и раздался громоподобный возглас:
- Сгори, сатана!
Я театральным жестом развел руки в стороны и выдыхнул кольцо дыма.
- Ну что, попробуешь еще?
- Господь, помоги мне! - обратился Антонин к небесам.
- Да, в отличие от твоих собратьев, ты хотя бы хотел стать святым. Но, увы, хотеть не значит мочь. Когда ты был простым монахом, у тебя было больше духовной силы. Власть сгубила душу и не таких, как ты. Поэтому слушай мой приговор. Ты был один из тех, кто прямо или косвенно погубил многих моих при-служниц. Так вышло, что я выбрал тебя для мести. Я думаю, ты должен принять такую же мученическую смерть, как и они. К тому же ты желал мне подобной участи. Почему, то, что дозволено вам, не дозволено нам? Сгори же заживо, слабый ты чело-век, в отомщение многих тысяч заживо сгоревших моих прислужниц.
Я махнул рукой в его сторону и его одежда тотчас заполыхала. Увы, недолго его естество сопротивлялось невыносимым мукам. Через какую-то минуту он возопил совсем не как святой человек, а как простое животное.
В келью стала ломиться его охрана. Я забыл упомянуть как о чем-то несущественном о том факте, что и в самой келье все это время находились двое. После первых убийств начальством были приняты меры. Но всяких мер всегда оказывается недостаточно против меня. Я просто напустил на них сон, дабы не лишать и их жизни, а против тех, что были снаружи, хватило дубового засова.
Я устал смотреть на перерождение этого все же не худшего из смертных и удалился из его бывшей кельи навсегда, продолжив свой путь теперь уже непосредственно к Брамбергу.