Чваков Димыч : другие произведения.

Шестнадцать тонн

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
  • Аннотация:
    Сборник из 16-ти рассказов, принимавших участие в конкурсе "Блэк Джек" в разные годы

Шестнадцать неудачников "Блэк Джека"

  
   После тринадцати лет участия в самом известном конкурсе "Самиздата" под названием "Блэк Джек" я решил разместить свои конкурсные рассказы, как говорится, за отчётный период в одном сборнике. Может быть, кому-то из молодых авторов покажется не только любопытным, но и вполне себе полезным мой опыт конкурсанта. Отрицательный результат порой полезней положительного, ибо не даёт самоуспокоиться. Тринадцатью рассказами дело не ограничилось. Добавляю каждый год ещё по одному тексту. Пока их шестнадцать, как в известной песне "Sixteen Tons".
   Рассказы буду располагать в том самом порядке, в котором они участвовали в конкурсе, то есть - с соблюдением хронологии.
  

О Г Л А В Л Е Н И Е

  
   Субвентор желаний
   Шинель на вырост
   Куда уходят клоуны?
   Идефикс
   Вурст
   Узник Пазевалька
   Временные неприятности Пети Фастова
   Дело чести
   Морок
   Наказание
   Забытая рукопись
   Сапожник
   Партитура Листа
   Водяной
   По доброй воле
   Добыча
  

БД- 2006

(в конкурсе приняло участие 339 рассказов)

Субвентор желаний

(35-ое место в группе из 113-ти, в номинации "Light" 213-ое место из 339-ти)

  

"Чем лучше узнаю я людей, тем больше мне нравятся собаки"

Академик Павлов

  
   Над яркими цветами японской айвы вились шмели-самураи, вжикая мечами крыльев с такой яростью, что вошедшему в оранжерею Академии Субвенторных Наук даже показалось, будто эти мохнатые ухари запросто смогут обрить его "под Котовского", надумай дать им команду человек, покачивающийся в кресле-качалке с видом порядком утомившегося Создателя всего сущего.
   - Таким я вас и представлял, господин профессор: с лукавым взором вервольфа и ветхим, как Завет. Понимаете, о чём я? - острый взгляд тощего мужчины в штатском буквально пронизывал.
   Профессор Гирш, именно он сидел в кресле, поёжился и попытался сглотнуть давно высохшую слюну. Со стороны это выглядело бы забавно, если не знать, что перед лауреатом всевозможных премий в области субвенторных технологий стоял никто иной, как Павел Павлович Полубог, заместитель начальника участка особенных дознаний ФСББ (федеральный совет по борьбе за безопасность), полковник, выдвиженец, умница, из воспитанников САМОГО. Что ещё? Упрям, изворотлив, молчалив, любит Кафку и южноафриканский чай ройбуш. Остальные анкетные данные закрыты тройным президентским заклятием.
   - Да не тушуйтесь вы, Ниодим Нестерович. Такой уж у нас, у тайных защитников Родины, юмор особенный. Вот-вот, чтобы содрогнулись вороги, зачуяв нашу дурь несметную (сдержанный смешок с привкусом остуженной неоткровенности), - продолжил вошедший. Потом заглянул в электронную записную книжку, удовлетворённо крякнул, наподобие матёрого селезня, и продолжил:
   - Думаете, отчего я здесь? Во дворе вашего дома происходит нечто странное. Гражданин Григорий Пашкин с трудом стоит на вашей же лоджии по причине алкогольной интоксикации и утверждает, что, мол, может спрыгнуть вниз безо всяких последствий, поскольку знает, КАК исполнить ЖЕЛАНИЕ. Не находите это странным, профессор? Вы, как известно, работаете над проектом под кодовым названием "Субвентор желаний". Секретным, между прочим. Как понимать сии абстиненции в вашей квартире?
   - Вот незадача какая... Говорил же соседке-домработнице, чтобы мужу своему Григорию ключ не давала... О происходящем известно только вам?
   - Как же! Об этом все телеканалы из студии "Каштанкино" вещают с самого утра. А во дворе вашем народу набилось, как на концерте Пола Маккартни. Собирайтесь, едем!
   Отвлекусь на минуту, чтобы пояснить кое-что.
   Субвенция - это вид денежного пособия, спускаемого вниз по властной вертикали от государственных щедрот. В последние годы с этим стало туго, вот тогда академик Дятлов и профессор Гирш разработали концепцию субвентора желаний. Финансы экономятся, а желания электората исполняются сами собой. Пять лет напряжённого труда позволили исполнять желания, но на очень короткое время. Работа в самом разгаре... А тут этот инцидент.
   И вот микрорайон Начертаново.
   Когда профессор прорвался через толпу любопытных и поговорил с соседом, сидящим на его лоджии, выяснились вопиющие обстоятельства, которые привели к совершенно поразительному результату.
   Сначала Григорий Пашкин распивал горькую со своим напарником по нелёгкому труду грузчика супермаркета "Пятый Рим". Распивали они в квартире профессора, желая скрыться от справедливого возмездия Гришкиной супруги, но именно здесь и были ей застуканы. Почти полная бутылка полетела с 7-го этажа на неприветливую спину плохо уложенного асфальта.
   Пашкин с горя выхлебал пробирку отвратительной синей жидкости, которую обнаружил в кабинете соседа, вероятно, желая отравить остатки дней не только себе, но и строптивой супруге. Вот тут он и почувствовал ЭТО.
   Гришка взалкал, чтобы упавшая бутылка оказалась целёхонькой, и вскоре убедился в исполнении заветного желания, когда собутыльник Тёткин осветил сиянием своей обширной физиономии квартиру профессора, поднявшись на лифте вместе с невредимой тарой... Работает!
   "Ага, бутылке ничего, значит, и мне можно", - подумал Пашкин, когда с прискорбием взирал на последнюю каплю спиртного, призывающую, как ему казалось, к каким-то решительным действиям.
   Потом подвыпившие грузчики принялись намеренно выкидывать ещё одну, специально купленную в кредит, бутылку в окно, всякий раз желая ей мягкой посадки. Удостоверившись в безотказности своего желания, прыгнул с лоджии и сам Пашкин. Полёт его был успешен. Затем прыгнули на брудершафт с Тёткиным и новой бутылкой. И...
   - Врагу не сдаётся наш гордый маньяк! - спел Пашкин с пьяной слезой в голосе и в очередной раз вывалился с балкона, будто многопудовый мешок с солью. Конечно же, ему хотелось совершить красивый полёт... Но подвела "тройка" по физкультуре, которая не отягощала Гринин аттестат зрелости ещё со школьной поры.
   Зацепившись левой ногой за вяленого леща, украшающего в числе других своих слегка подкопченных собратьев балкон четвёртого этажа, Григорий сделал несимметричный кульбит а'ля "спартанский мальчик, не достигший совершеннолетия" и продолжил свой полёт в центр любопытствующего оцепления. Публика, собравшаяся внизу, с трудом разбирала лозунги и здравицы всей научной диаспоре дома, квартала и Вселенной, декламируемые Гриней, поскольку аэронавт Пашкин, срикошетив от асфальтового покрытия двора (опять какие-то халтурщики ремонт делали: смотри-ка, как крошится), немедленно возносился вверх.
   Гирш снял шляпу, вытер пот застиранным холостяцким платочком и закричал Гришке, который уже гнездился в проёме его профессорской лоджии:
   - Григорий Иванович, скажите, вы что, выпили из пробирки голубую жидкость? Всю выпили? Ответьте, это важно... И больше не смейте прыгать. Это может закончиться очень печально. Я не шучу!
   - Профессор, дорогой, выпил я твою дурь-то. А что там пить? Градусов, как в пиве...
   - Так вы всё выпили?
   - Профессор, а то! Не было ещё случая, чтобы Пашкин на завтра оставлял...
   - Григорий Иванович, вы бы уже не рисковали. Действие субвентора может прекратиться в любую секунду... А вы не трезвый. Ещё упадёте, неровён час...
   - Да ты не боись, профессура! Я сам всё чую. Вот смотри...
   Гришка снова попытался изобразить ловца жемчуга, ныряющего со скалы на потеху туристам. Толпа ахнула и немного раздалась по краям, всё никак не могла привыкнуть к тому, что Пашкин вовсе не атлет фигурой и летал, как получится.
   В этот раз вообще заснул.
   Пашкин спал, самым безобразным образом игнорируя правила безопасности полётов для аппаратов тяжелее воздуха. Его упругое, будто хорошо накачанный мяч, тело ударялось об асфальт, пружинило до девятого этажа и вновь устремлялось вниз. Амплитуда колебаний этого свободного от комплекса законов гравитации организма, если и становилась меньше, то совсем незаметно для глаза среднестатистического обывателя.
   Профессор с первым ударом Пашкинской тушки об асфальт машинально включил швейцарский секундомер, с которым не расставался с тех самых пор, как получил хронометр в наследство от Нобелевского лауреата и своего коллеги, доктора субвенторных наук Бермана Грифа. Ныне Гриф находился на заслуженном отдыхе, приобретя небольшой архипелаг, не засиженный туристами и тропическими мухами, где-то близ Гран-Канариа, изредка присылая правительству телеграммы с советами, как получше субвентировать промышленность, не вкладывая в неё ни копейки.
   Между тем, народ во дворе прибывал. Людям нравилось наблюдать за скачущим и храпящим объектом. Такого даже в цирке не покажут. При всём при этом Гирш, единственный из присутствующих понимал, что, собственно, происходит, старался разбудить угрожающе удалившегося в Морфеево царство соседа по лестничной клетке. Он кричал:
   - Григорий Иванович, голубчик, извольте проснуться, дорогой! Так нельзя, опасно! Можете погибнуть!
   Полубог в штатском быстро сообразил, что может случиться нечто выходящее за рамки обычного научного хулиганства, предпринятого ненаучным элементом из чистого куражливого озорства, попытался поймать спящего Григория, и остановить процесс немотивированной субвенции. Но его усилия оказались напрасными. Летающий Гриша сначала сбил особиста с ног, а потом и вовсе заставил с позором отползти в сторонку, приложившись каблуком своих "гадов" в место, откуда обычно растёт кокарда у всех граждан мужеского пола с военной выправкой. Полубог крякнул с досады, погрозил Гришке наманикюренным перстом указательного свойства и отправился к пожарным. Вероятно, у него уже созрел какой-то новый план.
   Правда, продемонстрировать способности своего изощрённого ума Пал Палычу не довелось. В то время как пожарный расчёт, выполняя приказания особиста, принялся растягивать спасательную крупноячеистую, будто на тунца-трёхлетка, сеть, Пашкин как-то резко притормозил у земли, всхрапнул для порядку и открыл заплывшие щёлочки зрительных элементов своей пропащей сущности.
   В тот же миг перед ним явилась четвертинка запотевшей "Столичной" и увесистый огурец пупырчатой мичуринской породы, располосованный пополам и густо сдобренный йодированной солью с берегов озера Баскунчак. Что случилось дальше, думаю, никому объяснять не нужно.
   Когда Гришка уже закусывал неспешно, профессор Гирш стоял перед ним в позе просителя из кабинета какого-нибудь "его высокопревосходительства", испрашивая:
   - Скажите, Григорий... э... Иванович, а каким образом вы почувствовали, что просыпаетесь?
   - Да хрен его знает, профессор. Просто выпить захотелось. Так и вообразил себе "Столичную" ещё доперестроечного розлива...
   - Это чудесно! Уникально! Судьбоносно! Вы понимаете, Григорий, дорогой мой соседушка, что случилось?
   Пашкин с трудом приоткрыл поросячьи глазки боевого алкаша, сказал: "Ик-ик... Ик-какого чёрта вам всем от меня нужно?" и снова захрапел безмятежным посвистом умирающего Годзиллы.
   Гирш же продолжал свою бессвязную речь восторженного учёного:
   - Вы только посмотрите на него! Целёхонек! Драгоценный мой, яхонтовый! Вы не представляете, как важен ваш добровольный эксперимент! Это ... это... Переворот в науке! Прорыв тысячелетия!
   - Профессор, вы чего так надрываетесь? - в голосе секретного Пал Палыча, подоспевшего в пожарной каске, чувствовалось нескрываемое раздражение.
   - Как же, как же, голуба моя... Я открыл! Новое слово в науке! На переднем краю! Человечество...
   - Эк, вас понесло-то. Давайте уж без эмоций как-нибудь...
   - Хорошо, хорошо... Видите этот секундомер? Время действия субвентора желаний удалось в этом нечаянном эксперименте увеличить в пять с лишним раз! Понимаете? Я же бился над вопросом перманентности уже три года... А тут... Вот оно решение! Нежданно-негаданно... На поверхности лежало...
   - Какое решение, позвольте?
   - Алкоголь! Да, именно алкоголь многократно увеличил продолжительность и силу действия субвентора! Так всё просто...
   - Ик, Ик-щё бы не просто, - неожиданно трезвым голосом молвил осыпающийся осиновым листом с дерева собственного сознания Григорий Иванович Пашкин, - меня бы спросили, прежде чем три года свой мозг насиловать...
   Сказал и свалился прямо в руки подоспевшего врача неотложки, вызванной кем-то из зрителей. Видно, вся сила становая у него на последнюю фразу ушла.
   - Хм... - подхватил Пашкинскую мысль, как подхватывают полковое знамя из рук раненого товарища полковник Полубог, - у нас всегда так. Без водки даже наука не делается...
   Гирш схлопнул свои морщинистые челюсти цвета газеты "Нива" вековой выдержки, словно от зубной боли перекосился и пробормотал:
   - Ах, как же у нас всё предсказуемо... Ещё Лев Николаевич...
   Полубог перебил его, снимая пожарную робу:
   - Завидую я, профессор, Софье Андреевне, чёрт возьми. Она каждое утро могла свободно посмотреться в зеркало русской революции... А мне тут на вас с этим алконавтом любуйся, будто других дел нет!
   - Вот и поговорили...
   - Вот и не говорите-ка...
   Субвентор желаний запустили в серию через полгода. Препарат выдавали строго дозировано по рекомендации психоаналитиков. Первая партия разошлась среди депутатов ГД. С тех пор в стране стало некому писать дурацкие законы...
   Субвентор желаний заработал!
  
   [возврат в начало]
  

БД- 2007

(в конкурсе приняло участие 318 рассказов)

Шинель на вырост

(41-ое место в группе из 106-ти, в номинации "Light" 78-ое место из 318-ти)

   Доктор технико-филологических наук Сенечкин сегодня был в жутком раздражении. Мало того, что он не выспался ночью, так ещё и утром соседка по лестничной клетке, Полина Львовна Сидорук, принялась учить своего блудливого кота этикету.
   - Кто это нассял? - кричала она на самой заре. - Будешь ещё у меня по бабам шляться, негодник! Вот я тебе! Вот! Вот-вот-вот-вот-вот-о-о-т!!!
   Учёба и местечковая дрессура закончились звуками, напоминающими хлопок подкидной доски в цирке, выбрасывающей акробата под купол шапито.
   - Это она его тапком приласкала, - догадался проницательный сосед-профессор и с гневом налил себе чашку отвратительного овсяного эрзац-пойла. Настоящий имперский элит-кофе, полученный по полугодовому талону на деликатесы, закончился неделей раньше.
   Унылый таракан прусачьей боевой выучки грустно отбежал в сторонку, чтобы не угодить хозяину под горячую руку. Таракан был настолько голоден и от этого неуклюж, что по пути порвал паутину, третий день тщательно сплетаемую заезжим любителем кружев и мушиного ливера.
   Внутренности холодильника уныло отсвечивали голубым полумесяцем масла, уже потерявшего всякую надежду попасть кому-то в рот. Вот что значит отдаваться работе. Порой некогда даже перекусить.
   Сенечкин тщательно поскрёб по краям некогда жирный кусочек элитной пищи мельхиоровым ножом и бросил на раскалённую сковородку. Следом полетели три перепелиных пластик-яйца и кусочек хлеба на основе искусственной морской капусты и муки корня дикого пастушника обыкновенного, заполонившего собой сельхозугодия в годы Реконструкции.
   Вынужденная диета, чёрт возьми! С тех пор, как цены на жидкое топливо взлетели до запредельных высот из-за глубинных внутрипластовых перетрубаций в литосфере, а все солнечные батареи планеты взорвались в одночасье после неожиданно длительной солнечной активности, натуральные пищевые продукты стали доступны только очень обеспеченным людям.
   Чёрт! Чёрт, чёрт, чёрт... Жрать нечего, а тараканы не дохнут... Чем питаются-то? Непонятно. Ну, ладно там крысы. Они же грызуны. Изоляцией кормятся, теми же насекомыми, то... сё, а эти же вроде стариков беззубых из богадельни... Каши нет, а они окаменевшее дерьмо ухитряются разжевать... Нет, нужно всё-таки данного усатого клиента раздавить, пока он не скрылся в свою коммунальную щель... И можно, кстати, без особых проблем: никакой прыти у прусака.
   У-пу-стил... Жаль...
   Профессор погрузил себе в пищевод ненавистную пластиковую глазунью, дёрнул две последних затяжки из заначенного дохловатого, но натурального, "бычка" от сигареты "Прима secondo" и, спешно бросив грязную посуду во взятую коррозией раковину из, якобы, нержавейки (так утверждал хитроватый продавец скобяной лавки), спустился во двор.
   Там, на поломанной скинхедами скамейке, примостился персональный водитель Филипп, который не упустил возможности понежиться на пока ещё не очень активном утреннем солнце.
   - В институт, шеф? - голос парня не выражал никаких эмоций. И это понятно, поскольку Филипп сидел на антидепрессантах, а те, как известно, плющат мозг и расслабляют волю. Ещё немного, и пора будет увольнять водителя: слишком у него рассеивается внимание на дороге. Хоть и движение нынче не такое, какое было до момента Первого Овеществления, но засыпающему за рулём шофёру хватит и выбоины, чтобы влететь в аварию.
   Чёрная "Нива-пескаро" с защитным антибликовым и антинейтринным покрытием стремительно вылетела на пустынную улицу, вдоль которой паслись две неучтённые двухголовые козы, сбежавшие из лаборатории разделения биологических тел, да шнырял по мусорным контейнерам на обочине какой-то подозрительный мужичок в допотопной косоворотке и валяных опорках грязно-серого цвета.
   Далее по пути попалась только три автомобиля, один мотоциклист и две изголодавшихся кошки, сверкающие лысыми рёбрами на ртутном мареве разогревшегося светила. Профессор, собственно говоря, не смотрел по сторонам. Его больше интересовал факт предстоящего эксперимента с горючими энергетическими медузами из системы Тау-Лебедя. Их совсем недавно привезли с места крушения тамошнего звездолёта в окрестностях третьего транспортного кольца.
   Если эксперимент с образованием устойчивого пространственно-временного коридора с началом 19-го века удастся, связь продержится хотя бы полчаса, то...
   Многие считали опыты профессора Сенечкина пустой тратой времени. Ну, кому, скажите на милость, нужно это исправление литературно-исторических параллелей? Или нет, не так. Сенечкин предположил, что Гоголь в своё время написал чистую правду относительно украденной у Башмачкина шинели. Только писатель имел в виду себя и самое дорогое, что у него имелось на тот момент - рукописи, которые оказались утраченными вместе с шинелью. А что ещё дороже жизни богоизбранному беллетристу, как не его труды?
   И, следовательно, гипотеза, что выражение Эжена Вогюэ "все мы вышли из Гоголевской шинели", не простая метафора. И, возможно, вторая часть "Мёртвых душ" вовсе не сгорела в камине...
   Так думал Сенечкин, вспоминая утро.
   Со стены кабинета на профессора взирал лукавый портрет философа Лао-Цзы, в стиле народного китайского лубка, как бы цитирующего из собственного сборника:
   "Когда все в Поднебесной узнают, что прекрасное - это прекрасное, тогда и возникает безобразное. Когда все узнают, что добро - это добро, тогда и возникает зло".
   Вот и узнали... Вот и случилось вытеснение духовного материальным. Желающих работать физически, да и умственно, практически не осталось. Причём в планетарном масштабе. Пресловутое общество потребления стало пожирать самоё себя. Мировая экономика пришла в упадок. Но больше всего сфера духовная. Её-то и пытался возродить идеалист Сенечкин посредством своих сношений с гениальными авторами прошлого. Начали с Николая Васильевича, поскольку профессор хотел доказать просвещённому миру, что и красивая метафора имеет под собой реальную основу.
   Ещё полдня мучительных ожиданий, и Сенечкину доложили, что из Петербурга начала 19-го века прибыли исследователи. Профессор вступил на территорию святая святых, туда, где "изгибали время", как выражались его сотрудники.
   В передней висело нечто огромное, балахонистое, из прекрасного английского сукна, с золотыми двуглавыми пуговицами и богатым литературным мехом тёмно-коричневого колера. Из этого нечто росли, прорастали и начинали цвести всяческие проявления ботаническо-литературных излишеств. Во всяком случае, так показалось профессору.
   - Что это? - спросил Сенечкин, нимало не сомневаясь в том, что задал именно риторический вопрос, и никак иначе. - Это ОНО?
   - Это... Это... Не обращайте внимания, просто шинель Гоголя. Мы все из неё выросли. Помните?
   - Слышал... как-то раз, - профессор не сколько лукавил, сколько играл с ассистентом в им же придуманную игру, которую назвал "а что это у нас за козырь в рукаве?" Кому, как не Сенечкину лучше всех было известно, ЧТО можно было снять с жалкого чиновника, ой, миль пардон, великого беллетриста на ТОМ КОНЦЕ пространственно-временного континуума.
   - Знатный раритет выцепили. Прямо в галерее Гостиного двора. Ни один будочник не шелохнулся.
   - А я не такой её себе представлял. Эта роскошнее... как-то выглядит.
   - Не знаю, не знаю, профессор. Всё, как вы... по описанию в книге... как заказывали. Парень даже испугаться не успел. Мы его очень ловко раздели...
   - А взамен что-нибудь тёплое оставили? Там же зима... не то, что у нас... в парнике...
   - А как же. Не сомневайтесь даже. Не должен был объект замёрзнуть...
   - Длинноносый?
   - Объект-то? Вполне...
   - А отчего шинель камер-юнкерская?
   - А мне-то откуда известно? Главное, профессор, ваша версия целиком и полностью подтвердилась: Гоголь написал "Шинель", основываясь на собственном опыте.
   - Похоже...
   - Вне всякого!
   - А в карманах?.. - голос Сенечкина невольно дрогнул.
   - Есть!!!
   Ассистент вытащил из сейфа и с гордостью бросил на стол толстую папку с мятыми черновиками и набросками САМОГО ГОГОЛЯ! Не подвели, стервецы! Справились...
   Это была победа научной мысли!
   А тем временем один из "шинеленавтов" делился своими впечатлениями от увиденного в прошлом:
   - Тогда и котята были вкусней, чем нынешние белковые гамбургеры имени фаст-фуда. Это я про пирожки с ливером речь веду. На Сенном рынке на просроченный пропуск с фамилией Ноздрёва выменял. Это ещё до встречи с Гоголем, во время тестового заезда.

* * *

   По галерее Гостиного двора шёл гениальный писатель и размышлял о том, что неспокойно стало даже в центре столицы. Ишь ты, налетели черти в этих странных кожаных кацавейках, будто кнехты древней тевтонской поры. Чудные какие-то. Шинель сняли, а взамен полукафтан из непонятного материала под ноги бросили. Тёплый оказался. Даже на таком промозглом ветру холод не берёт.
   Надобно бы описать этот случай... Так-так... Один бедный чиновник всю жизнь собирал средства на новое пальто... из жалованья откладывал... во всём себе отказывая... А потом грабители... Да, вполне может неплохо получиться. И... да-да, именно так. Можно продолжить сей анекдот целой серией. Ой, что-то нос подмерзать начал... Нос... нос... а если отморозить нос, он отвалится? Хм, НОС покинул хозяина и пошёл по своим делам...
   А что это на карте прозрачной с невеликим портретом написано, которую на Сенном подобрал из сугроба? Ноздрёв. Презабавная фамилия. Надобно и её куда-нибудь приспособить. Впрочем, пустое. Немедленно к своему малоросскому покровителю.
   Тот как раз намедни получил аванс от издателя Свиньина для написания "Майской ночи". Продам-ка ему и сюжетец с шинелью. Правда, литератор сей со мной ещё за "Лже-инспектора" не вполне рассчитался. Вероятно, испугался, что начнут шантажировать за плагиат. Надо же, какая-то скотина в салоне у Фикельмонши принародно нашу историю и выложила... Но ничего, Васильич человек верный. Слово держит. С этаким работать премилое удовольствие... Правда, всё одно, полностью с долгами не рассчитаться. Даже если княгиню и Германна тому же Мишелю Лермону спихнуть. Нет, будет с него и историй о Печорине. Толку-то, однако ж, и вовсе немного: на шее у бабушки сидит, хоть и офицер.
   А самому-то никак не справиться со всеми фантазиями. В Болдино не наездишься особо, да и после одной такой творческой осени наступает неминуемый невроз со всеми вытекающими... Это не в Греции на апельсинах сидеть. Нет, я не Байрон, я другой... Миленько вышло. Так и быть - подарю Мишелю на день ангела...
   Жаль, столько сюжетов осталось в карманах украденной шинели, но ничего. Эти не воспользуются, ибо слишком глаз у них неживой, да говор на русский непохож. Всё какие-то "типа" да "прикинь" вместо "вылитый" и "вообразите себе, сударь".
   Мысли, мысли... Подумать было о чём, ибо камер-юнкерские долги давно превысили пределы разумного. Настолько, что даже государь Николай Александрович попридержал Александра Христофоровича (Бенкендорфа, разумеется), с его инициативой затеять интригу с "белым человеком", согласно предсказанию агента третьего отделения - А.Ф.Кирхгоф (в секретных архивах охранки - агент Зарема). Почему, почему? А долги-то гениального литератора всё равно из государственной казны гасить придётся. Так хотелось бы сначала их немного уменьшить...
   НАШЕ ВСЁ шёл по зимней галерее Гостиного двора в нелепой "аляске" на синтепоне с надписью "Gold, как сокол! Дубровский и сын, пивные традиции Нижней Саксонии", прикидывая, кому можно будет пристроить сюжеты об одном сентиментальном дворнике, боготворящем собак больше барыни, горбатом звонаре, полюбившем красавицу-цыганку и суфражистке Вере Павловне, которой снились цветные сны о счастливом будущем, где с упоением раздирали на лоскуты знаменитую Гоголевскую шинель.
  
   [возврат в начало]
  

БД- 2008

(в конкурсе приняло участие 364 рассказа)

Куда уходят клоуны?

(5-ое место в группе из 89-ти, в полуфинале 41-ое место из 60-ти,

в номинации "Light" 16-ое место из 364-ёх)

   Ираклий Шапиро служил в цирке-шапито шпрехшталмейстером лет тридцать пять, а до того выступал и в качестве актёра. Недолго и в детстве: его таскали за собой на гастроли старшие родственники и задействовали в номере "Фараон охотится на царя зверей" в качестве мальчика с опахалом.
   Потом была армия, попытка поступить в цирковое училище, разочарование и, наконец, появление своего очага, или по-другому - пристани, в том самом цирке, в котором вечно сопливый Ираклик превратился сначала в брюнетистого Аполлона с очаровательным баритоном...
   ...а далее - в довольно упитанного мужчину-мачо с чуть седоватыми бачками... Потом же, незаметно для себя и окружающих его цирковых женщин, метафизическим манером изменил свой образ на тот тип культурного еврея из артистической среды, каковым полны современные салоны "тусовочного" толка, то есть попросту стал престарелым бонвиваном с волнистой гривой табачно-сизой седины.
   Общество окружающих Шапиро цирковых красавиц тоже претерпело немалые изменения, после чего было немедленно отправлено в отставку: к своим благоверным, как говорится, в стойло. Но молодая, юная поросль, не знакомая с искусством циркового конферанса, старательно избегала немолодого шпрехшталмейстера, и тому стоило невероятных усилий и изрядных средств - затащить приглянувшуюся особу в своё холостяцкое логово, где горделиво высился старорежимный диван с кое-где вытертой эротичным узором чёрной кожей.
   Иногда в сферу сердечной деятельности Шапиро попадались одетые в фирменные юбки язвительные особы, которых воспитывали в мифических английских школах для стервозных леди. Они издевались над Ираклием Моисеевичем, не бросая совсем, но и не давая ему уйти самому, всякий раз, когда дело доходило до разрыва, одаривая престарелого ловеласа новыми надеждами. Что ими двигало, этими коварными "кошечками"? Скорее всего, скука и желание ущемить самолюбие бывшего сердцееда и жуира.
   Как правило, с такого рода "глянцевыми штучками" дальше скромных целований ручек со стороны Шапиро дело не заходило. И вовсе не потому, что Ираклий Моисеевич попал в полноценную революционную ситуацию, когда "верхи уже не могут", верхи-то как раз могли, но "низы" не только отказывались хотеть, но и попросту водили его за нос.
   У шпрехшталмейстера появилась масса свободного времени, которое раньше тратилось на дам. Впору было заняться самообразованием. С возрастом Шапиро вовсе не потерял интереса к получению новых знаний, как можно было предположить. В минуты меланхолии и скуки, поселившейся в пустоте гулкой души от очередной неудачной попытки обнаружить тургеневскую девушку в разнузданной особе осьмнадцати годков, он ударился в изучение мистики, восточной её разновидности. И на этой почве подружился с циничным и грубым, не меняющим исподнее по месяцу кряду, ковёрным клоуном Теодором Бардо.
   "Наверное, какой-нибудь Фёдор Краснов", - думал Ираклий Моисеевич, рассуждая об ономастической составляющей происхождения фамилии клоуна.
   Науки, связанные с мистицизмом, увлекли Шапиро в Тибетские морозные пустыни на большой высоте, где обитают лишь просветлённые буддийские монахи. Его заинтересовала так называемая "тибетская книга мёртвых", также известная как Бардо Тодол. Странное созвучие мистической книги с именем Теодора Бардо и привели однажды вечером, после представления, шпрехшталмейстера Шапиро в вагончик к ковёрному.
   Ираклий Моисеевич не успел постучать в дверь. Та сама распахнулась. Ему навстречу вылетела полуодетая дама с сигаретой где-то в районе левого глаза. Феминой будто выстрелили из пращи: так она быстро перемещалась по цирковому городку, извергая на свет божий непроизносимые в приличном обществе проклятия. Шапиро всмотрелся. Над ним нависал почти двухметровый клоун Бардо, румяный и лысый, напоминающий колёром и статью перезревший редис.
   - Я ей говорю, что, мол, иди себе. Сейчас должен приличный человек пожаловать, шпрехшталмейстер, не тебе, дуре, чета. Не понимает. Думает, что нашему брату, интеллигенту цирковому, слаще её субпродуктового набора второй категории ничего и нету. Вот и пришлось слегка шлёпнуть, - нараспев пробасил клоун.
   "Ничего себе шлёпнул!" - подумал Ираклий Моисеевич, а вслух спросил:
   - Откуда вы догадались, КТО должен прийти? Полчаса назад я ещё и сам не знал, что решусь на это.
   Теодор неопределённо показал рукой в пространство, видимо, обозначая сферу деятельности Мирового Разума, и ответил:
   - Пустяки, мой милый Шапиро. Это пустяки. А фамилия и имя мои - самые, что ни на есть, настоящие. Папа с мамой, французы по происхождению, родили меня в Шанхае, где с цирком на гастролях выступали. Мама-то, конечно, про себя тогда не могла такое сказать... относительно работы на манеже, разумеется. Не выходила она вольтижировать на проволоке по причине того, что Я УЖЕ ВЫБРАЛ себе чрево... Она просто за папой всегда следовала. Не доверяла ему вполне... Большой по молодости был гулёна, что твой кот мартовский. Но вот после моего рождения остепенился родитель, за ум взялся... Вы же о моём происхождении хотели узнать, не так ли, Ираклий Моисеевич? Вот теперь узнали...
   - Вы мысли читаете?
   - Ну, что вы, что вы. Я их не читаю. Просто могу доставить свой разум в сферу действия Законов. Оттуда всё видно хорошо...
   - Законов? Выбор чрева? Вы тоже знаете про Бардо Тодол?
   - И не только, мой славный Шапиро. Не только знаю, но и активно пользуюсь. Проходите, чего в предбаннике топтаться? Вот сюда, пожалуйста...
   Ираклий Моисеевич вошёл. Помещение вагончика представляло собой лишённую мебели комнату, застеленную циновками и обкуриваемую благовониями по углам. В самом центре этой странной площадки стоял огромный кальян с гибким шлангом, мундштуком от которого без труда можно было дотянуться в самый отдалённый уголок необычного жилища.
   Рука Бардо указывала на яркий палас рядом с тем местом, где он постоянно сидел сам, если судить по вытертости рисунка и засаленности в форме увесистых ягодиц. Шапиро опустился на подстилку, всё ещё ошарашенный неожиданными откровениями Теодора, от которого, казалось, нельзя скрыть ничего. Абсолютно.
   Ковёрный молчал. Потом втянул в рукава халата руки, извлёк оттуда две фарфоровые чашечки и бутылку экспортной "Столичной", настоящей - из старинных времён господства умозрительного над очевидным.
   Ираклий не помнил, предложил ли клоун выпить, но вот что отложилось в памяти точно - это приглашение приникнуть к кальяну. Шапиро всю жизнь не курил, но тут не смог отказать хозяину, хотя выпил граммов 100, не больше... Ну, что это за доза для опытного старого шпрехшталмейстера, если ему доводилось загружаться "каплями Менделеева" по самую ватерлинию? А тут каких-то полстакана.
   Но, тем не менее, Ираклий Моисеевич потерял всякий самоконтроль, потянулся к дразнящему его воображение мундштуку и сделал затяжку... Он успел увидеть внутри колбы кальяна пузыри взбешённого воздуха, напоминающие маневренные дирижабли, которые заполняли его сознание и уносили туда... в мир Законов, где начиналось Откровение...
   В себя Шапиро пришёл только следующим утром, голова звенела от упругих колебаний совершенно неведомых ранее знаний...
   Так состоялось их знакомство. Знакомство шпрехшталмейстера Шапиро и ковёрного клоуна Теодора Бардо.
   Дальше было странное общение, в результате которого Ираклий Моисеевич Шапиро постигал науку, занесённую из заснеженной горной системы, называемой в некоторых источниках Шамбалой. Науку, часть которой конспективно изложена в тибетской книге мёртвых. Бардо Тодол, если быть точнее.
   В моменты причудливых и довольно странных бесед шпрехшталмейстера Шапиро со своим поверенным в делах эзотерики клоуном Теодором Бардо, их физические сущности не двигались совершенно. И даже слова, которыми они изредка обменивались, жили сами по себе, расставаясь со своими хозяевами, как наивные осенние листья расстаются с умудрёнными опытом деревьями.
  
   Цирк уезжал...
   ...и только на центральной площади, в высохшем накануне Большой Перестройки фонтане лежал забытый клоун Теодор Бардо.
   В остекленевших глазах опытный иридодиагностик сумел бы различить туманный силуэт видного господина яркой иудейской наружности с сединой вьющихся волос на правильной формы черепе. Температура падала. Физическое тело гаера и шута лежало на дне мраморной чаши, внутри же его оболочки, наподобие матрёшки, просыпалось тело астральное, готовое устремиться в третью сферу, предписанную Тибетским кодексом мёртвых. Туда, где существовали законы, управляющие разумом физических сущностей.
   Клоун Теодор или, правильнее будет сказать, бывший клоун Теодор, ещё не осознал этого (рассудок сопротивлялся очевидному) и пытался купить билет в кассе железнодорожного вокзала, хотя в нирвану билетов там не бывало со дня основания железных дорог в России. Его никто не слышал и не видел, от этого Теодор Бардо ярился, вызывая беспричинную головную боль и немотивированную депрессию у случайных свидетелей незначительных колебаний биосферы в районе зала ожидания.
  
   Цирк уехал...
   ...и остывало под вечер набродившееся за долгий июльский день солнце. И распахивались окна, впускающие в тесноту душных квартир обволакивающее желе северной ночи, которая уже перестала быть "белой", но всё ещё не могла похвастаться радикальной чернотой, взбодрённой лишь зеленоватой мистической луной Архипа Куинджи. И становилось тихо и покойно... И почти никто не заметил, что цирка уже нет.
   ... цирк уехал.
   И клоуны тоже оставили город, покинув в нём счастливых на своём третьем дне беременности оптимистичных матерей-одиночек (в ближайшей перспективе) и заместителя мэра по культуре с больной от многодневного запоя головой, в которой крутилась странная фраза "...нечутко вопиющее словосмешение с присовокуплением в городской быт ценностей современной мировой культуры..."
  
   Господин шпрехшталмейстер подождал, пока пассажиры улягутся спать, вышел в тамбур, распахнул двери, соединяющие вагоны, и выбросил на рельсы стакан и табакерку с сильно действующим наркотическим порошком - к чёрту улики! Тибет мог быть спокоен: Шапиро уже не нуждался в бесконечных подтверждениях истинности странного учения о мёртвых. Оно жило в нём. И в голове продолжало пульсировать нечто диковинное, сорвавшееся на гулкое дно памяти, как мелкая монетка проваливается за подкладку пальто в прореху кармана: "...Оглядев себя и сосредоточившись на подробностях руки или ладони, мы обнаружим, что стали прозрачными, что наше новое тело - это всего лишь игра света, бликов. Стоит распознать это и не испугаться - вмиг придет Спасение. Откроется Тайная Тропа!"
   Ираклий Моисеевич ощущал странное облегчение. Это он дал возможность ковёрному клоуну Теодору войти в царство Теней и выбрать, выбрать себе новую физическую сущность. Как они уговорились дня два назад, так Шапиро и сделал. Развести смертельную дозу в пластиковом стаканчике - чего уж проще.
   Теперь... нужно немного подождать. Совсем немного. Сначала 9 дней, а потом ещё 40 (а не так, как думают православные)... Бардо сделает знак ОТТУДА, и он, шпрехшталмейстер Шапиро, добровольно отдаст ему своё физическое тело. Всё должно получиться... эксперимент, равных которому, ещё никто никогда не проводил...
  
   А на крыше вагона сидели три ангела в запотевших от ночной прохлады латах и играли в слова на арамейском языке. Они готовились забрать остывающую нематериальную сущность умершего, как говаривали в старину, от удара, Ираклия Моисеевича Шапиро. Его физическое тело лежало между вагонами, а тело астральное перемещалось в сторону своего купе, и перевозимая без справки ветеринара (за взятку) сучка породы левретка злобно щерила маленькие острые зубки в его сторону...
   Он ещё не понял... Он пока ничего не понял... В голове крутилась странная фраза про негра преклонных годов... про нечеловеческой силы любовь к вождизму, о чём-то ещё, впрочем, совсем неважном. Но вскоре всё изменится. Тибетская книга мёртвых напомнит ему содержимое своего нетленного похотливого чрева...
   Каков тогда будет... ЕГО... выбор?
  
   [возврат в начало]
  

БД- 2009

(в конкурсе приняло участие 305 рассказов)

Идефикс

(44-ое место в группе из 81-го, в номинации "Light" 95-ое место из 305-ти)

   В одной некогда могучей стране жил обычный, в общем-то, еврей. С виду ничем он от всех прочих евреев не отличался. Но это, если одетый. А приведи его, скажем, в Сандуны, тут сразу же и обнаружится нечто, что выделит парня из череды птенцов Моисеевых.
      Не обрезан был наш Мойша, в этом дело. Родителям мальчика, как раз в решительный ритуальный момент операции "брит мила" сообщили, что в визе для выезда в Землю Обетованную семейству отказано. Бесповоротно. Навсегда.
      У папы даже нож, который он стерилизовал в банке с уксусом, из рук выпал. И хватила отца кондрашка, после чего ни о каком переносе процедуры речи уже не шло. Сперва долго лечили папу от хандры и безразличия к жизни. Потом ещё дольше мама приходила в себя после исчезновения супруга с подвернувшейся красоткой из провинциального цирка.
      Следы папины стаяли на следующий день, поскольку по законам жанра наступила озорная зеленоглазая весна. Больше Миша не видел своего родителя до самой зрелости. А о его, Мойши, ортодоксальном изъяне как-то само собой забылось. Парень рос, мужал и вскоре успешно окончил общеобразовательную школу имени первого партийного вождя.
      Отдавать военный долг Родине Мише не хотелось, поэтому он, сложив вещички в фанерный чемодан, обтянутый дерматином подозрительной расцветки "тучи над Балтикой", засобирался в столичный город за знаниями.
      Поступил Мойша в университет с первой попытки по протекции маминого хорошего знакомого, был поселен в общежитие, кровавое от разборок с дикими клопами, и начал постигать премудрости дипломатической карьеры.
      Учился Михаил весело, с огоньком. Был лучшим на курсе. Никто не мог его заподозрить ни в каких тайных желаниях "сделать козу" своей стране, которая вскормила его молоком матери, слабоалкогольными напитками крымских виноградников и более калорийным нектаром разлива столичных ликёроводочных заводов.
      Меж тем, наслушавшись на ночь сказок об отце-проповеднике, отбывшем в Синай, и образ родителя с ножом в памяти запечатлев, возжелал Миша стать НАСТОЯЩИМ евреем больше даже, чем членом партии. А что для этого необходимо? Правильно, необходим острый скальпель и какой-нибудь нелегальный хирург, который согласился бы проделать известную ритуальную манипуляцию.
      Через знакомых, знакомыми со знакомыми дяди своей мамы Миша вышел на хирургического пенсионера, который "баловался" подпольными абортами и ритуальным членовредительством. Этот дедушка отечественной медицины и поныне бы оперировал в одной престижной клинике, да однажды прокололся сильно. Рассказал анекдот не в той компании, да, ещё и о "конторе".
      Вызвали профессора на партсобрание и единогласно из партии-гегемона исключили. А уже вслед за тем и на пенсию тихонечко спровадили с мизерным вспомоществованием. Но профессор тужить и не думал; переключил свой талант на подпольную медицину. Теперь и на масло доходов хватать ему стало, а не только на хлеб с водой. Красота!
      Созвонились. Договорились о сроках. И Миша появился в небольшой частном домике с палисадником и собачьей будкой у крыльца. В сенях целеустремлённого студента встретил старичок с пегими волосёнками на босой груди.
      Первым делом Миша поинтересовался у хирурга, какой наркоз тот намерен использовать в процессе медицинской экзекуции, и услышал в ответ:
      - Эка, чудило! Анестезию ему подавай. А где её взять на всех, милай? Тут у меня только для экстренных случаев. А тебе-то зачем? Всего три-четыре чика, и готово. Обойдёшься стаканом водки!
      Старичок мерзко прыснул в кулак и пошёл мыть руки тёплой водой, которую ему согрела молчаливая ассистентка с глазами доброй коровы.
      - А ты, парень, залуди дозу да на стол ложись, - сказал он удаляясь.
      Миша махом выпил стакан отвратительно тёплой водки и принялся снимать брюки. Задеревеневшие пальцы не слушались, пуговицы не хотели расстёгиваться. Но он подгонял себя мысленно: "Я же ХОЧУ ЭТОГО! Сейчас свершится. Стоит немного потерпеть, и я стану одним из сынов великого народа ..."
      Опьянение навалилось внезапно и тяжело. Было от чего: сегодня Миша ничего не ел с утра и переволновался здорово. Он не смог аккуратно повесить брюки на стул и просто бросил их на старенький продавленный диван, что стоял поодаль.
      Нестерпимо тянуло в сон, но сдерживало необузданное желание взглянуть в глаза профессору перед тем, как принять на себя страдания древнего народа, сконцентрированные на кончике скальпеля.
     
      Разбудил Мишу настойчивый окрик профессора:
      - Эй, парень? Приступаю. Придётся немного потерпеть.
      Студент с трудом приподнял веки, ему хотелось завыть и унести ноги подальше от садиста-хирурга. Миша напрягся, вскочил со стола и, схватив брюки, полетел к выходу. И только на троллейбусной остановке догадался натянуть их на себя. Во время позорной ретирады ему это просто не пришло в голову, поскольку пот струился по молодому сильному телу и не давал замёрзнуть.
      Миша пришёл в себя уже ночью, когда был разбужен шумной компанией, подогретой возлияниями в ресторане "Охотник" близ речного вокзала. Соседи по комнате освободили Мойшу из плена видавшей ещё Ломоносова койки, налили кружку ароматного номерного портвейна, после чего убежали искать приключений на второй этаж. "К девкам пошли, - решил Миша. - А мне нельзя. Я сегодня струсил... Неужели так и не стану полноценным евреем?"
      Заснул он быстро и увидел странный и очень реалистичный сон. К нему явился сам великий Бог Яхве в цветастой толстовке и седой окладистой бороде. Вседержитель присел на кровать и начал корить несостоявшегося иудея:
      - Зачем ты, Мишаня, сбежал от профессора? Почему не довёл дело до КОНЦА? Как же мне тебя в рай определять, если ты необрезанный? По блату, брат, у нас не катит. А взяток я не беру, ибо есть у меня всё, что душе угодно, вплоть до инструмента хирургического.
      Старик выпростал руки из карманов широких бермудов, и Миша разглядел в них синеватую сталь скальпеля и бутылочку с уксусом; попытался вскочить с кровати, но Яхве навалился на него всем телом, не давая двинуться.
      - Решайся, парень! - громыхало возле уха оперным басом. - Не ты первый, не ты последний! Авось, удачно всё пройдет с Божьей... пардон, моей помощью.
      Студент забился в истеричных попытках освободиться и... проснулся. Было холодно, под потолком блестел рефлектор огромной лампы. О, Господи! Операционная! Бежать, немедленно бежать! Миша вскочил со стола и, подхватив одежду с дивана, стремительно понёсся в переднюю.
      Только на трамвайной остановке Миша сообразил натянуть на себя брюки. Во время бега это просто не приходило беглецу в голову, поскольку пот подогревал молодое сильное тело, не давая замёрзнуть.
      Лишь ночью Миша пришёл в себя, когда его метания были прерваны шумной компанией, подогретой угощениями кафе "Метель" в центра города. Соседи быстро извлекли Мишкино тело из недр видавшей ещё Лавуазье кровати, налили ему кружку смрадного портвейна с гордым именем "Кавказ" на липкой этикетке, после чего убежали искать приключений на второй этаж. "Догоняться пошли, - сообразил Миша. - А я трусом оказался ... лучше умереть".
      И тут Миша умер. Узкий туннель со светом в конце стремительно надвигался на него своей неизбежностью. "Всё точно, как в литературе, описывающей состояние клинической смерти", - невозмутимо фиксировал мозг. Миша вознёсся и увидел далеко внизу своё тело, свернувшееся калачиком под тонким байковым одеялом.
      Впереди возникли белые двери с надписью "Стоп! Спецконтроль!" Миша готов был поклясться, что, кроме этих дверей, ничего вокруг не существовало. Ну, просто абсолютно. НИЧЕГО! Створки раскрылись, оттуда выглянула благообразная ангельская голова.
      - Ты чьих, сынок, будешь? - спросила голова.
      - Я Мойша... - начал было умерший студент, но гневный голос перебил его:
      - Какой же ты Мойша-иудей! Ты Мишка-нехристь необрезанный. Ступай вниз, паршивая овца! Там твоё место.
      Чудовищная сила подхватила бестелесный дух Миши и швырнула оземь.
      Он открыл глаза и принялся ловить ощущение боли, идущее снизу. Над ним склонилось миловидное лицо молчаливой ассистентки, которая, наконец, произнесла первые слова за весь вечер:
      - В себя приходит голубь наш, Яхве Борухович. Порядок.
      В поле зрения возникла лысая голова профессора:
      - Славно, брат. Теперь ты настоящий еврей.
      Спустя две недели новообращённый Мойша защитился и получил место дипломатического клерка средней руки в МИДе. Он трудился честно и добросовестно с тайной надеждой, что когда-нибудь сможет попасть на родину предков. И пробил час - нашего героя откомандировали в дипломатическое представительство в Израиле.
      Однажды, гуляя по Иерусалиму, Моисей Абрамович Штерн поймал себя на мысли, что, наконец-то, добился заветной цели. Говорят, что счастье только на пути к нему. А когда оно достигнуто, всё исчезает. Но ничего подобного - чувство невероятного удовлетворения никак не хотело покидать Мойшу...
      Внезапно его заставил замереть на месте и поманил к себе пожилой мужчина, назвав по имени. Мойша с опаской взглянул на подозрительного человека, но тот, не давая опомниться, подошёл вплотную и сказал просто:
      - Здравствуй, сынок. Я твой папа, Абрам Штерн.
      Трудно передать эмоции, овладевшие Мойшей. Здесь и обида за то, что его бросили в детстве. И тёплые сыновние чувства, дремавшие в глубине души. И тихий экстаз всепрощения. Отец с сыном обнялись, после чего Абрам спросил в лоб:
      - Надеюсь, ты стал настоящим иудеем, сынок?
      Моисей кивнул утвердительно и начал взахлёб рассказывать отцу историю своего обращения. Отец неожиданно предложил:
      - Отойдём в сторонку. Я хочу убедиться.
      - Кругом люди, папа! - опешил сын.
      - Ничего-ничего, я один укромный уголок знаю, - Абрам подхватил своё когда-то брошенное в провинции чадо под локоть и потащил в тень древней арки, где Мойше не осталось ничего иного, как приспустить штаны. Отец долго не поднимал глаза, а потом завопил:
      - Мишка необрезанный! Обманул, стервец!
      Мойша опустил взор и чуть не взвыл от удивления и ужаса. Он БЫЛ НЕ ОБРЕЗАН!

*

      Миша открыл глаза и принялся ловить ощущение боли. Оно отсутствовало. Над ним склонилось смазливое лицо молчаливой ассистентки, которая, наконец, произнесла первые слова за вечер:
      - В себя приходит голубок наш, Яхве Борухович. Дайте ему ещё стакан водки, чтоб не дёргался.
      В поле зрения возникла лысая голова хирурга. Он улыбался приветливо и говорил:
      - Ничего, сынок, не робей...
      Серп скальпеля зловеще мутил сталью прозрачность глазного хрусталика.

*

      В руке отца блеснул нож. Миша попытался вырваться, но железная хватка ледяных пальцев обездвижила плечи. Мойша дёрнулся из последних сил и побежал, придерживая брюки руками. Вслед ему кричала миловидная ассистентка:
      - Водки-то не выпил!
      Только на автобусной остановке Миша догадался застегнуть брюки. Во время быстрого бега, ему это просто не приходило в голову. Пот струился по немолодому телу и вызывал мерзкое ощущение беспомощности.
      Под навесом возился палестинский парнишка, играя пакетом. С запада подходил автобус. С востока очень шумно приближался старичок-профессор с ассистенткой. Но этого Мойша уже не видел. Мальчишка не дождался скопления народа, и взрыв расколол небо, которое не замедлило рухнуть ему на голову... ... ночью, забившись в угол, Мойша приходил в себя. И тут его переживания были прерваны соседями, подогретыми напитками в ресторане "Небеса", который когда-то располагался в подгоревшей ныне телебашне. Они быстро выдрали рыдающего Михаила из недр видавшей саму Екатерину Дашкову койки, налили ему кружку "Перцовой" с лимонной корочкой, после чего поднялись лифтом на 7-ой этаж. "К узбекам пошли, за дурью, - понял Мойша. - Но мне ни к чему. Я оказался трусом... Лучше умереть".
      Внезапно, излучая свет, в комнате возник Абрам Штерн, напоминающий Льва Толстого в период исхода из Ясной Поляны, и погрозил сыну сталью, обработанной чем-то едким...
      Моисей Абрамович Штерн поспешил закрыть глаза, чтобы снова оказаться в домике с палисадником и собачьей будкой возле крыльца... Мечта всё никак не сбывалась... А, собственно, что толку в сбывшейся мечте?
  
   [возврат в начало]
  
  

БД- 2010

(в конкурсе приняло участие 334 рассказа)

Вурст

(48-ое место в группе из 110-ти, в номинации "Light" 6-ое место из 334-ёх)

   ВУРСТ - (нем. Wurst). 1) прежде походный ящик в артиллерии; 2) род носилок, на которых военные хирурги переносят больных и медикаменты; 3) колбаса, сарделька;
  
   Иван Вурст спешил. Опаздывал. И не в офис, где все сослуживцы отсканированы до последней запятой, а на совещание к Боссу в Управление Льготами.
   Мало того, что будильника не услышал, так ещё и кофе себе на брюки вылил. Пришлось отмазываться от боли солкосерилом, а потом искать в шкафу старенькие вытертые джинсы. Босс не одобрит такой вольности, но деваться некуда - в бутик никак не поспеть.
   Возле магазина "Самовар плаза" недавно ремонтировали теплотрассу. Когда же на соседнем участке случилась авария, все рабочие были спешно туда переброшены. А вскрытые трубы загородили красной ленточкой, натянутой на обрезки забитой в землю арматуры.
   Вурст прикинул, как обойти раскопки брошенной теплотрассы. Выходило, чтобы попасть на станцию скоростного трамвая, придётся дюжину метров топать по проезжей части. И это бы ничего, но как раз у кучи песка, извлечённой накануне экскаватором с азартной рекламой презервативов на борту, приветливо урчал Уазик ДПС. Почуяли работники ГИБДД хлебное местечко и ещё с утра здесь обосновались.
   Но не бежать же за квартал в обход. "Откуплюсь", - подумал Вурст и нетвердо шагнул на дорогу. Милиционеры дружески ему улыбались, будто обещая наградить за храбрость разными, хотя и не очень ценными, призами.
   Иван напрягся и принялся разминать в кармане вспотевшую от очевидной предсказуемости купюру. Когда весёлый дэпээсник преградил ему путь раскрашенным в цвета почерневшей с горя пчелы жезлом, Вурст внутренне усмехнулся - всё случилось так, как ему и представлялось.
   - Нарушаем, гражданин!
   - Я же не за рулём...
   - Не играет значения. Вы пешеход, стало быть, несёте с полной ответственностью незнание закона...
   - Что, - включил "дурака" Вурст, - куда я чего-то там несу?
   - Типа, вы не имеете права по проезжей части передвигаться без какого-либо транспортного средства. Для пешеходов тротуар имеется, - терпеливо объяснил улыбчивый в погонах младшего лейтенанта.
   - Так я и шёл по тротуару, но здесь всё перерыто.
   - Это не повод, чтобы нарушать правила дорожного движения. Раз вы удалились со своей пешеходной территории, извольте полностью отвечать за меру содеянного..
   - И что такого я содеял?
   - Вопиющее нарушение - могли стать виновником ДТП.
   Иван понял: откосить от взятки не удастся, но всё ещё продолжал трепыхаться.
   - Хорошо, а если тротуар перекрыт?
   - Это не входит в нашу компенсацию, - мрачно вступил в беседу сержант. - Перепрыгнуть могли б.
   - Почему это я должен прыгать?.. Давайте, так: я даю вам пять сотен, и вы меня отпускаете. На работу опаздываю. Идёт?
   - Извините, гражданин, а вы думаете, что целому должностному лицу будет не обидно делить "полштуки" денег с другим совершенно целым должностным лицом?
   - Э-х-г-э-кх... - растерялся Вурст. - Что-то очень много получается.
   - Так уж и много? - изумился весёлый лейтенант. - А если мы составим протокол, что вы ремень безопасности не застегнули... Сели за руль не принадлежащей вам машины, ремень не пристёгнут... Кстати, есть у вас водительское удостоверение?
   - Шутите?
   - Ничуть. Невероятный букет нарушений. За него не меньше пяти лет светит, как считаешь, Савельич? А он нам "пятихатку" давать собрался. Наивняк! Мы всего и просим, что по пятьсот рублей за год отсидки.
   - С ума сошли! Две с половиной тысячи за то, что я прошёл десяток метров по краю проезжей части? И то не по своей воле, а из-за какой-то аварии.
   - Все так говорят, - лукаво спрятал издевательский смех в прищур красивых глаз молодой лейтенант. - Вы же на работу опаздываете. Давайте деньги, и разбежимся красиво.
   - У меня нет столько! - завопил Иван.
   - Сколько есть? - изогнулся вопросом сержант.
   - Всего тысяча, но ещё обратная дорога... и на обед.
   - До чего же, Савельич, я сегодня добрый, - ухмыльнулся лейтенант, сержант буквально светился благородством. - Гоните свою тысячу! Проездной есть? Хорошо. А без обеда раз в неделю - даже полезно.
   Иван нырнул в кошелёк за второй купюрой... и тут внезапно понял: что-то его смущает в ситуации. Нет, не наглость милицейских чинов, и не его готовность им уступить. Всё это для страны местечкового капитализма как раз вполне естественно. Дело в другом - вырытая накануне траншея начала вибрировать и шуршать вынутой со дна песчано-гравийной смесью.
   Ограждение рухнуло и было немедленно поглощено ямой, вывернутой наизнанку. На вершине инверсного дна сидело нечто, напоминающее Мойдодыра, но без мочалки и в треуголке из географической карты мира на голове.
   Нечто выглядело сгустившимся киселём из ежевики - цветовой гаммой, а формой больше напоминало надувного верблюда. Создание потянуло ноздреватым, будто сыр, носом и гневно сморкнулось чернильным облаком в сторону Уазика. Иван буквально опешил.
   Милиционеры же отчего-то даже не смотрели в сторону чуда. Они вовсе никуда не смотрели, застекленив глаза и замерев в позе попрошаек с ухабистой дороги жизни. Вурст оглянулся. Эге, так никто и в округе не шелохнётся. Ничто и никто. Даже дым, выползающий из трубы угольной котельной замер свалявшимся куском плохо выстиранной ваты.
   Кисель издал неприличный звук, а потом повернулся к Ивану.
   - Эта активная протоплазма хочет питаться тобою? - поинтересовалось существо в низкочастотном акустическом диапазоне.
   - Э-э-... вроде, нет...
   - Отвечай точно на поставленный вопрос, гуманоид!
   - А вы кто?
   - Дэд Пихто. Не тряси головой, я не галлюцинация. И говорю с тобой не телепатическим образом, боже упаси, а примитивным акустическим способом. Так что - на вопрос ответим?
   - От-ве... тим, - пролепетал Иван, растягивая слоги. - Нет, эти... эти в серой форме... съесть меня не хотели. Денег просили. Дело обычное.
   - Зачем ты лжёшь гуманоид? Серая протоплазма покусилась на самое дорогое, что в тебе есть. На здравый смысл. Она заставляет тебя думать иначе, поправ логику чьими-то амбициями. Другими словами - она питается твоим мозгом и его производными, разве не так?
   - Не знаю...
   - Я знаю. В мириадах параллельных вселенных поэтому и рушатся цивилизации. Серая протоплазма пролезает во все структуры управления, начинает портить эмоционально-мыслительный фон вокруг, перерождая гуманоидов в себе подобное вещество. Цивилизация умирает, переходя с пути нравственности на путь потребления. Понимаешь, гуманоид?
   - Да, наверное...
   - Ты во всём сомневаешься. Ты готов стать серой протоплазмой?
   - Нет, нет... что вы, уважаемый, дед...
   - Тогда начни борьбу с этим злом!
   - Но что я могу? У меня нет возможности...
   - Теперь будет. Я пожалую тебя одним даром. Только пользуйся без фанатизма. Уминать серую протоплазму следует осторожно, чтобы не разрушать природное равновесие...

*

   - Гуманоид, оставляю тебя. Получай, что обещано. Снимаю со времени порчу ареста. Катись ты... как катилось! Смуб-елбарк-елбирк!
   Тут же яма втянулась изнанкой к центру воронки, скатав ежевичного "деда" внутрь себя туристическим ковриком. Дэпээсники тотчас ожили. Сержант прихлопнул две купюры с видами города Архангельска, продолжив незавершённое ещё в прошлой сессии движение.
   - Вот и славно! - лейтенант подчёркнуто изящно козырнул. - Теперь можете следовать...
   Но Иван уже не спешил. Хотелось преподнести сюрприз министерству внутренних дел.
   - Постойте, ребята. В самом деле, каждый из вас - целый представитель закона?
   - Гражданин, вы о чём? Идите себе - раз опаздывали.
   - А всё-таки, вы ощущаете себя целыми представителями своего министерства?
   - Разумеется. Не половинками же... - хохотнул лейтенант.
   - Видите, вы - два совершенно целых представителя своего класса - берёте у меня ОДНУ тысячу рублей, чтобы поделить её по "полштуки" на брата? Не обидно? Я не смеюсь, а хочу дать вам возможность получить вдвое больше на каждого. Правда денег у меня нет больше, но ваша ставка удвоится.
   - Ты меня достал, - вскипел сержант, - сейчас получишь по почкам, козёл!
   - Икьсясам-икьсяс, йалахам-йалаха! Вот и всё ... - Вурст был не совсем уверен в успехе полученной от "деда" способности, поэтому слегка отступил в сторону и приготовился бежать. Но не понадобилось.
   В воздухе мерзко запахло контрафактными духами от дьявола, предпочитающего Прадо всем прочим законодателям мод. Патрульные потеряли отчётливые очертания и устремились навстречу друг другу - две фигуры слились вместе... Через несколько секунд всё было кончено - перед Иваном стоял красавец о многих конечностях и двух головах. Одна - с сержантским погоном на примкнувшем плече - грязно материлась, пытаясь прикрыть все обнажившиеся в результате дружественного слияния и разрывов казённой материи принадлежности. Вторая только томно закатывала глаза и причитала по-бабьи:
   - Как же так? И что теперь скажет Маша?
   Оставив сиамскую парочку в состоянии жуткой неадекватности, Вурст побежал к остановке скоростного трамвая.

*

   Секретарша Босса кокетливо стрельнула в спину Ивану наполовину раскрашенным глазом, когда Вурст просачивался в зал заседаний. Она точно знала, с этого лоха толку не будет, и стреляла не из какой-то корысти - просто, чтоб не потерять навыки свободной охоты: мало ли - каких только поворотов в жизни ни случается. Босса могли куда-нибудь задвинуть. И что тогда? Идти с протянутой трудовой книжкой по офисам?
   Когда и второй глаз оказался готов к боевым действиям, секретарша насторожилась. Из-за двери доносились крики, треск ломаемой мебели и визг "офисного планктона". Девица вскочила, поправляя провалившееся в аппетитную ложбинку легкомысленное подобие платья, едва прикрывающее невинные прелести, и пошла на звук. Перед её носом из конференц-зала вылетел неперспективный Иван Вурст. Весело насвистывая арию Папагено из "Волшебной флейты", направился к лифту. Удача птицелова была на его стороне.
   Секретарша заглянула в зал заседаний и тут же лишилась чувств. Было от чего. Поверх поваленного стола для совещаний клубилось нечто невообразимое, практически обнажённое, вспотевшее и охрипшее, отдалённо напоминающее фарш не прошедшей формовку кровяной колбасы.
   Девица находилась в обморочном состоянии около часа и не видела, как мимо неё прошествовал двуглавый милиционер с непонятными знаками различия - не то старший сержант, не то младший лейтенант - и слился в единый организм с уже присутствующим здесь рыдающим и орущим пельменем.

*

   В приёмной министра социальной справедливости и менеджмента финансовых преференций людно. Четверг сегодня, и с населением - хочешь, не хочешь - приходится работать: не на всех ещё действует прогрессивно-оболванивающая система образования по методике проф. Урсенко.
   - Милочка, заканчивай приём! Уезжаю на важную встречу с премьером! - возвестил министр по селекторной связи.
   Затем потянулся за коньяком, но в это время вновь ожил селектор, прервав движение начальственной пухлой руки с идеальным, как "Утопия" Томаса Мора, маникюром.
   - Алекс Петрович, здесь один посетитель никак не уходит. Говорит - дело очень важное, отлагательств не терпит. Что-то о серой протоплазме и катастрофе цивилизации.
   - Вызови охрану!
   - Я вызывала, Серёжа и Вадик пришли, а потом сразу выбежали... и так странно... как сиамские близнецы.
   - Чёрте что! Завтра же уволю обоих!
   Министра ещё рвало ругательствами, когда селектор понёс какую-то абракадабру:
   - Икьсясам-икьсяс, йалахам-йалаха!
   ...успел подумать: "...олухи из ФСБ пропустили в приёмную арабского террориста?!", но тут же обо всём забыл, поскольку его с невероятной силой куда-то повлекло.

*

   В здании Управления Льготами часть перегородок уже разрушилась по причине почти непрерывного прибытия новых образчиков активной протоплазмы с последующим дружественным слиянием. Формирование кровяной колбасы для императора Dead Pihto с планеты Трамвай созвездия Ашкарак шло полным ходом.
  
   [возврат в начало]
  

БД- 2011

(в конкурсе приняло участие 270 рассказов)

Узник Пазевалька

(30-ое место в группе из 93-ёх, в номинации "Light" 12-ое место из 270-ти)

   Тени почти забытых детских страхов прятались в набухших влагой кустах. Здесь не слышна канонада - Померания далеко от Западного фронта. Эдмунд Фостер нервно курил дрянную австрийскую сигарету "Regie", глядя в сумеречное окно военного госпиталя. Во дворе фельдфебель Штилике строил недавно прибывших бойцов в одну неровную шеренгу. Парней подозревали в намерении дезертировать. Но фельдфебель умел выбивать дурь из голов солдат, надумавших отсидеться в тылу, прикидываясь контуженными, отравленными газами, потерявшими адекватное восприятие мира.
   И то сказать - кайзеру ни к чему кормить огромную армию трусов, предпочитающих бежать с поля брани и оказаться в психушке, вместо того чтобы лицом к лицу встретить противника на передовой. Для того и служит система специальных госпиталей рейха, чтобы заставить бойца понять: нет ничего ужасней, чем жить в условиях, близких к строгому тюремному режиму. Лучше уж погибнуть от пули, штыка или газовой атаки неприятеля, чем терпеть бесконечные унижения со стороны мордоворотов-санитаров и боль от лечебных процедур, похожих на средневековые пытки, а не на прогрессивное достижение клинической психиатрии.
   Больше недели активной терапии с милитаристским уклоном почти никто не выдерживал, трусы, паникёры и отъявленные парии просились на фронт, целуя сапоги фельдфебелю Штилике. А те, которые оставались... с них и спрос невеликий. Эти и в самом деле оказывались психами.
   Современная немецкая медицина исходила из того, что глухота, слепота, паралич - вовсе не следствия нервной болезни, а моральная слабость. Если пациент возбужден и излишне эмоционален, то это истерия; подавлен и инертен - неврастения. Психически больных в империи запирали в сумасшедшие дома, которые мало походили на больницы.
   Особенностями военного времени было то, что тыловые госпитали стали делиться на две категории: для раненых, получивших физическое увечье, и для тех, кто, потеряв боевой дух, поддался панике, покинул позиции, ссылаясь на контузию, отравление газами. К числу последних заведений как раз и относился военный госпиталь в Пазевальке.
   Эдмунд Фостер служил здесь психиатром не больше года, но повидал такое, что не каждому практикующему врачу удаётся встретить за всю его карьеру. Сначала было жутковато смотреть на людей, заглянувших в лицо смерти и потерявших человеческий облик. Фостер даже испытывал к ним жалость, а не презрение, как рекомендовал главный врач госпиталя лично и кайзер Вильгельм II посредством секретных циркуляров. Вскоре сострадание притупилось, исчезло; так часто происходит в предписываемых государственной машиной условиях узаконенной жестокости.
   Сегодня Фостер дежурил. В его задачу входили приём и регистрация бедолаг, над которыми как раз сейчас весьма затейливо глумился фельдфебель Штилике.
   Что ж, пора...
   Эдмунд погасил сигарету в пепельнице из морской раковины и хотел уже идти в приёмный покой, когда потолок в углу ординаторской замутился сероватым кисельным сгустком, и в образовавшейся капле (размером с изрядное трюмо) стали отчётливо видны две фигуры людей в белых халатах. Кто они? В Пазевальке таких раньше не было. Инспекция? Но что это за странная капсула, и как она вдруг здесь оказалась?
   - Доктор Фостер? - спросил один из незнакомцев на очень правильном немецком, на каком обычно изъясняются иностранные студенты-лингвисты. - Мы не ошиблись?
   - Да, герр?..
   - Зовите меня Зигмундом. У нас к вам несколько необычное предложение. Начну с того, что мы из будущего. Вас это не шокирует?
   - Не понимаю, герр Зигмунд...
   - Слушайте и постарайтесь просто уловить общий смысл. Осознание придёт потом. И не пытайтесь потрогать кого-то из нас руками - перед вами всего только гологра... в общем, объёмное изображение.
   - Так сказать, трёхмерная модель в четырёхмерной точке пространственно-временного континуума, хех... - вступил в разговор второй незнакомец.
   - Вы кто?
   - Успокойтесь, доктор. Как я уже сказал, мы с коллегой - учёные из не очень далёкого будущего, - снова говорил Зигмунд. - Хотим рассказать вам кое-что и попросить помощи.
   - У меня? - нервная дрожь колотила Эдмунда, но Фостер овладел собой и спросил уже более твёрдо: - Почему? Почему вы обратились именно ко мне?
   - Сейчас объясню, в этом вся соль проблемы. Среди вновь прибывших с фронта паникёров сегодня должен оказаться один ефрейтор. Его имя Адольф Шиклгрубер; служил посыльным при штабе 16-го Баварского резервного полка.
   - Служил?
   - Именно - служил. Больше не будет, поскольку через три недели война закончится. Видите, нам даже это известно.
   - Аналитику предположить несложно...
   - Мы не предполагаем, нам известно совершенно точно. Капитуляцию немецкое командование подпишет 11 ноября. В начале шестого утра, неподалёку от Парижа - в Компьенском лесу.
   - Допустим. А что вам всё-таки нужно от меня?
   - Ничего особенного. Необходимо, чтобы вы не брались за лечение Шиклгрубера.
   - Почему? Я врач, если в моих силах помочь пациенту...
   - Знаем-знаем, клятва Гиппократа, медицинский долг. Но вполне возможно отказаться, сославшись на безнадёжную запущенность болезни...
   - А что за болезнь, разрешите полюбопыт...
   - Тут именно ваш случай. Ефрейтор ослеп. Он думает, что это результат воздействия иприта. Но весь фокус в том, что газовая атака англичан его не коснулась, глаза совершенно здоровы, а потеря зрения - результат психического расстройства, вызванного самовнушением. Усугубляет дело конъюнктивит, вызванный тем, что Адольф постоянно трет глаза. Именно по причине таких действий его и заподозрили в склонности к дезертирству, а потом направили в ваш госпиталь. Ничего удивительного в таком решении - окулисты говорят, что зрение в порядке, а пациент утверждает, будто ничего не видит, требует лечения, чтобы скорее вернуться в часть.
   - Интересный случай. И отчего, скажите, я не должен пользовать этого больного?
   - А оттого, герр Фостер, что ваше успешное лечение приведёт к крайне негативным последствиям.
   - Надеюсь, не для больного, если успешное, хех... - нервно хохотнул психиатр.
   - Зря смеётесь. Последствия будут негативными в масштабах всего человечества. А для вас лично - смертельными. После прихода к власти вашего возможного пациента в 1933-ем он от вас избавится как от свидетеля...
   - Свидетеля чего? И как это вдруг ефрейтор придёт к власти? Чудеса какие-то...
   - Всё очень просто, доктор. Вы сами всё и спровоцируете.
   - Каким образом?
   - Поняв, что слепота ефрейтора психического свойства, вы решите его вылечить методом гипнотического воздействия.
   - Хм, да, я уже давно практикую гипноз в качестве раскрепощения нервных центров...
   - Потрудитесь не перебивать, герр Фостер. Вы задали вопрос, я на него отвечаю. Так вот, при выводе пациента из депрессивного состояния вами будет проведено несколько сеансов гипнотического внушения, на которых вы убедите Адольфа Шиклгрубера, что он избранный сверхчеловек, который может излечить сам себя одним только усилием воли. Пациент в результате прозреет и сочтёт себя богоизбранным... Сами того не подозревая, вы, доктор, разбудите в обычном не очень честолюбивом человеке такие духовные силы, такую уверенность в себе, что за ним пойдут миллионы.
   - Куда?
   - На завоевание планеты.
   - И как же всё закончится?
   - Ваш пациент не сумеет достичь мирового господства, его армию разобьют союзники - нынешняя Антанта, - но главным образом, к разгрому приложит руку Россия. Однако эта борьба будет стоит человечеству десятки миллионов жизней. И все ужасы настоящей мировой войны покажутся детским лепетом перед её, войны, продолжением, войны, которая начнётся всего через пару десятков лет. Мы бы хотели...
   - А кого вы представляете?
   - Одну организацию. Вам её название ничего не скажет...
   - И всё же?
   - "Мемориальный союз Холокоста".
   - Странно, о каких огненных жертвах речь?
   - Об уничтожении целого народа...
   - Вы хотите сказать, что мой пациент... мой возможный пациент захочет уничтожить какой-то конкретный народ?
   - Да, и не один. Ему многое удастся, потому мы и хотели бы избежать многочисленных жертв...
   - С моей помощью?
   - Скорее, с помощью вашего бездействия. Решайтесь, герр Фостер.
   Видение в углу ординаторской потеряло резкость очертаний, заклубилось неясною дымкой, а потом и вовсе исчезло.
   Эдмунд ещё бы долго находился в полной прострации, но голос старшего военного фельдшера вырвал его из этого состояния:
   - Доктор Фостер, где вы?! Пора заняться приёмом новых больных. Здесь есть несколько любопытных экземпляров, которые должны вас заинтересовать.
  
   Врач Эдмунд Фостер в очередной раз внимательно изучал дела солдат, прибывших в госпиталь с Западного фронта три недели назад. А Западного фронта уже не было. Впрочем, как не было и фронта Восточного. Сегодня, 11 ноября 1918-го завершилась первая мировая война. Немецкая делегация в 5:12 утра по Гринвичу в железнодорожном вагоне маршала Фоша в Компьенском лесу подписала условия капитуляции. Так что же получается, господа и дамы? Эти странные люди-видения в каплевидном коконе оказались правы в мелочах... стало быть, верно и всё другое, что касается ефрейтора Шиклгрубера.
   Как там его можно вылечить? При помощи гипноза, внушив больному, что он избран Богом, потому - избавиться от слепоты для него дело пустяковое. И побочный эффект - желание стать вторым мессией и своею волей вершить, казалось бы, невозможное - владеть умами народов? Интересно... Но если учесть, что придётся потом пасть жертвой своего пациента... Стоит ли сомнительная известность насильственной смерти? А если всё повернуть иначе? И пациент гиппервнушаем, как нельзя кстати. В этом доктор успел уже убедиться.
  
   Над Потсдам-плац Берлина перетяжки юбилейных плакатов пузырились от лёгкого весеннего ветра, наполняющего сердца и души населения благоговейным экстазом. Двадцатипятилетие Третьего рейха праздновали с особой помпой. Накануне Великого Шествия Нации гордые янки капитулировали после семи лет локальных партизанских войн. Выдохлись. Признали Фюрера и великих ариев, отказавшись от звания титульной нации на отдельно взятом континенте.
   - Смотрите, смотрите - это сам Эдмунд Фостер - величайший теоретик славяно-арийских отношений.
   - Вы ошиблись. У него неважно со здоровьем - простудился во время поездки по Сибири.
   - Ну как же! Вот он на трибуне! Хайль Фостер! Фюрер с нами!
  
   Союз Советско-арийских социалистических республик Третьего рейха встречал новую пятилетку ударным трудом добровольцев из коммунистического союза Фостерюгенд.
   А в небольшом Померанском городке Пазевальк в камере-одиночке доживал свои дни Адольф Шиклгрубер, известный лет десять назад как Первый фюрер Третьего рейха Адольф Гитлер. Теперь о нём начали забывать. И в самом деле, какой толк от полностью ослепшего истеричного старика! Что ж, фюрер сделал своё дело, фюрера можно отправлять на почётную политическую пенсию. Главное, чтобы психиатр попался хороший. Тогда - никаких непредсказуемых действий. Всё идёт по плану!
  
   - Видишь, Зиг, я же говорил, что с этим доктором ничего не получится. Ещё одна ветвь развития пошла бесу под хвост. Придётся её прижигать на корню!
   - Да, вечно так! Учишь-учишь людей добру, а они... Эх!
   - Не сдать нам, похоже, курсач по вариативности истории. Попробовать разве что через Гинденбурга, хотя старик может напугаться до смерти.
   - Шансов немного, но Рёма и Штрассера предупреждали, а в итоге: вместо фюрера Адольфа - фюрер Эрнст. Убеждали и Клару Пёльцль избавиться от ребёнка, прости Господи. И ведь убедили...
   - А толку? Она нас обманула... О, эти дочери Евы! Теперь мастер Гавриил представления Ректору не станет волеизъявлять.
   - Нет, не переведут нас в первую триаду, а я уже и новые крылья приготовил.
  
   Ректор улыбался, наблюдая за вознёй ангелов - выпускников второй триады всевидящим оком. Ничего-ничего, пусть экспериментируют. Впереди у них Вечность.
  
   [возврат в начало]
  

БД- 2012

(в конкурсе приняло участие 273 рассказа)

Временные неприятности Пети Фастова

(11-ое место в группе из 91-го, в полуфинале 38-ое место из 45-ти,

в номинации "Light" 36-ое место из 273-ёх)

   Петя Фастов решил открыть автомастерскую. Для начала взял кредит в банке "Внёс-инвест". Проценты немалые, зато организация солидная, практически государственная. В такой не обманут.
   Раскрутился Фастов - через три года надумал рассчитаться досрочно. И рассчитался. А спустя два месяца его настойчиво пригласили посетить офис "Внёс-инвеста".
   - Вы не погасили кредит! - огорошил Фастова аккуратный, как кубинская сигара, господин.
   - Как же! Погасил. Документы имеются... Даже переплатил, поскольку у кассира мелочи не нашлось.
   - А вы читали пункт 6.6.6 договора? - Петя мило улыбался, не ожидая подвоха, а клерк продолжал: - Здесь сказано, что любое неточное погашение кредита считается некорректным, заёмщик подвергается одноразовому штрафу в размере трёх МРОТ* и продолжает выплаты. При этом неважно, кто и кому должен.
   - Откуда вдруг? Когда подписывались бумаги, такого не было - я внимательно читал.
   - Верно, этот пункт проявляется в люминесцентных лучах, а договор мы всегда заключаем при естественном освещении, обратили внимание?
   - Беззаконие!
   - Что вы, всё по букве закона. В Указе президента о регулировании финансовой сферы деятельности так и сказано: "...при заключении договоров с гражданами банки имеют право один из второстепенных пунктов скрыть от клиента голограммой, печатью, штампом или иным доступным способом с целью защиты своих интересов..." Вам понятно? Подпись видите?
   - Но тому президенту уже год как объявлен импичмент! Его нет в Кремле.
   - Что с того? Президент другой, а Указ остался. Раз не отменён, то действует.
   - А если я не стану платить штраф?
   - Тогда на него начнёт накручиваться пеня, долг вырастет. Потом придут к вам судебные исполнители, хех...
   - Позвольте, - завопил Пётр, - а каким образом я смогу погасить отрицательный долг?!
   - Теоретически вопрос решается просто - банк сам перечислил бы вам известную сумму. Но это невозможно, поскольку наша концепция - не давать деньги нерадивым клиентам, чтобы те не решали свои проблемы за чужой счёт.
   - И как быть? - Петя совсем растерялся и даже не пытался возразить.
   Клерк доверительно зашептал:
   - Прекрасно понимаю ваши чувства, Пётр, мне и самому не нравится бессовестный обман, а приходится терпеть. Но - к делу. Снимите с кредитки немного денег, и погасите в тот же день этот долг за минусом переплаты. Всё и образуется.
   Петя покорно кивнул.

*

   Аккуратно погасив вычисленную сумму, Фастов успокоился. Спал он в ту ночь безмятежно, как младенец. Но утро Петю разочаровало. Проверив состояние кредитного счёта, Пётр понял - что-то не так, поскольку за ним числился незначительный долг.
   - Чёрт! Пока я возился с терминалом, набежали проценты! - догадался Петя.
   Невозмутимый клерк с глазами голодной неясыти внимательно выслушал возбуждённого клиента и предложил радикальный способ: не просто погасить кредит, а закрыть счёт, чтоб уж наверняка. На том и порешили.

*

   Телефонный "выстрел" застал Петю врасплох.
   - Добрый день, это звонок из банка "Внёс-инвест". Пётр Фастов, верно?
   - Верно!
   - Вы не погасили долг вовремя! У вас просроченная задолженность в размере семи копеек. Если не решите проблему до вторника, мы вынуждены будем направить к вам судебного исполнителя - описать имущество.
   - Вы там охренели, что ли?! - не сдержался Петя.
   - Обращайтесь к менеджеру потребительского кредитования, - сообщил робот в трубке и отбился.

*

   Банк смердел упоительным ароматом наживы, а старший менеджер оказался тем самым "человеком-сигарой", с которым Петя уже встречался.
   - Здравствуйте, возникла какая-то проблема с погашением кредита?
   - Да. Мне не удалось рассчитаться с точностью до копейки, как предусмотрено в договоре...
   - Не удивительно, ведь наша цель - привлечение к пожизненному пользованию кредитами большого числа клиентов помимо их воли.
   - Позвольте, что-то я не понял о пожизненном пользовании... Это как?
   - Сейчас поясню. Думаете, вы один не можете закрыть кредитный счёт? У всех без исключения та же проблема, понимаете?..
   - Какой-то подвох?
   - Разумеется, именно, всенепременно! Как же без подвоха? Без этого банк - не банк, а богадельня. И подвох-то - вот он, на самом виду: все лицезреть изволят, а никто внимания не обращает. Меж тем, всё на законах физики основано. Читайте пункт 7.1.4!
   - "Договор по кредитованию считается закрытым, как только средства поступают на счёт заёмщика и точно покрывают задолженность и сумму начисленных процентов на момент фиксации зачисления по мировому времени..." Этот?
   - Именно!
   - И что?
   - Вспомните, чему вас в школе учили. Идентифицировать время в любой точке пространства возможно лишь с определённой точностью.   Данное явление называется t-зазором. Кроме того, существует принцип неопределенности, по которому нельзя зафиксировать значение и истинный момент времени измерения. Понятно?
   - Хотите сказать: невозможно погасить задолженность по процентам, раз нельзя синхронизировать время зачисления средств и время начисления процентов? Что обязательно окажется либо мизерный долг, либо переплата?
   - Браво, вы точно всё сформулировали!
   - Так ведь это обман! За такое сажать!.. - взорвался Петя.
   - Хм, кого сажать? Правительство? Ведь именно ему идёт процент с ваших платежей, Пётр...
   - Хорошо, - пролепетал убитый новым знанием Петя, - а есть ли выход?
   - Да. Вы просто всё время должны снимать деньги со счёта, а погашать долг с процентами. Так и возникает постоянно действующий кредит с пролонгацией - что-то вроде публичной бессрочной оферты.
   - Выходит, я навсегда попал в кабалу, и чтобы не платить штрафы, буду вынужден ещё и ещё брать деньги под проценты?
   - Это не кабала, а взаимовыгодное сотрудничество. Схему кредитования придумали и согласовали на самом верху.
   - А как же вы заткнёте рот клиентам, чтобы они не раскрыли весь механизм... афёр... оферты вашей... своим знакомым?
   - Вы и сами будете молчать, когда я сообщу радостное известие. Если никому не станете ничего рассказывать, мы заключим с вами дополнительное соглашение, по которому процент за кредит будет снижен... Скажу больше, если вы приведёте к нам нового клиента, мы снова снизим кредитную ставку.
   - И никто не пробовал вас остановить?
   - Может быть, рискнёте? - прозвучало как вызов.

*

   Из банка Петя выходил будто оплёванный - он, разумеется, подписал дополнительное соглашение, а куда деваться. Фастов завернул в ближайший бар и излился желчью в коньячный бокал. Опьянев, вспомнил, что у него есть одноклассник, который непременно поможет. Мефодий Соблаков, так звали ныне секретного физика, а раньше сотоварища Петеньки по школьным проказам, в свои неполные сорок лет получил две государственные премии и стоял в очередь за "нобелевкой", но присуждение упиралось в традиционализм и старорежимность комитета по вручению мирового гранта.
   Соблаков был одним из учредителей Института "Хронос", там же и работал ведущим хронадмином Первого Круга. Для простого человека название ничего не скажет, но Петенька прекрасно представлял, что в закрытом учреждении занимаются "хранением времени". По крайней мере, так ему сообщил Мефодий, когда они месяц назад просидели за раз половину Петиной месячной прибыли в ресторанчике "Охотно - в ряд!"
   Конкретных подробностей Фастов уже не помнил, но знал твёрдо одно - время можно остановить... нет, не навсегда, помилуй бог, а на какое-то мгновение. Так говорил нетрезвый друг пьяному Пете.

*

   Соблаков приехал на удивление быстро - словно какой-то фатум тянул его на свидание к школьному приятелю.

*

   - Понимаешь, Мефодий, перестану себя уважать, если наглецам банковским козью морду не сделаю. Остановить бы время на минуту - оплату произвести с учётом зафиксированной на этот момент суммы процентов.
   - А ты готов к тому, что может случиться? - увещевал Петю Мефодий, хотя по его глазам было видно, что ему так и хочется "жахнуть" вопреки клятве, которую дают хронадмины, получая допуск к самостоятельной работе.
   - А что может случиться, если на сотню секунд всего-то?
   - Хм... Представь себе, летит время в пространственном континууме, будто поезд. Допустим, время остановится... и события примутся из прошлого наезжать в настоящее, как вагоны. Часть событий с рельсов сойдёт, часть уедет обходным неведомым манером... часть затеряется в континууме, будто иголка в стоге сена. Но это в теории. Что случится на самом деле, неизвестно никому.
   - Помоги, в долгу не останусь... Всё, что хочешь, для тебя...
   - Меня же с работы попрут после таких экспериментов!
   - А я тебе компенсирую... материально.
   - Да пались оно огнём - мне всё по бурелому. Не дали, гады, "нобелевку" - пусть расхлёбывают!

*

   Фастов быстро расписался на официальном бланке.
   И ничего... не случилось... Что со временем? Соблаков струсил в последний момент?
   Взгляд на электронный хронометр в банковском холле. Нет, так ничего не понять - наверное, вместе с часами оста...
   Уныло запахло жжёной резиной. Воздух завибрировал, резкость пропала, в интерьере банка фрагментарно возникло присутственное место начала прошлого века с покосившимся портретом государя на стене. Наложение декораций выглядело не слишком органично: на заднике ещё видны были банковские менеджеры, когда вблизи Фастова вызрел ледяной революционный патруль дюжины равноапостольных палачей. Главарь с мессианским видом обосновался во главе огромного стола со столешницей морёного дуба. За плечом у него лыбился дюжий матрос, а остальные десять из "товарищей", упакованные в серые солдатские шинели, ничем себя не проявляли.
   - Сомнения трактуем против контрика!.. - визжал мессия.
   - Это я - контрик?! - изумился Петя.
   - А кто ещё-то! Среди юнкеров тёрся, натурально - контра!
   - Ни с какими юнкерами я не тёрся.
   - Сейчас раздавлю гниду! - вступил нервным тенорком матрос.
   - Погоди, Саввушка, мы же не анархисты, у нас всё по закону... Спрячь маузер! Вот ведь повадки-то, будто у товарища Железнякова - тому тоже не терпелось...
   Комиссар договорить не успел. В воздухе вновь запахло жареными калошами, дрожание усилилось, и внутри присутствия времён заката Российской империи появилась утроба подъячей избы навозных расцветок увядшей репы.
   Комиссара скрючило и парализовало в позе "футы нуты", его же апостолы дружно окаменели групповой статуей Командора.
   - Стащить с энтого порты да крапивою драть! - противный голос привёл Фастова в чувство.
   Петя упал на колени - так учили вести себя в подобных исторических реалиях мастера Голливуда - и обратился к невидимому обладателю мерзко скрипящего баритона:
   - Вашество, не велите казнить! Не ведаю, в чём грешен, токмо... токмо...
   - Хе-хе, эк затомкал! - ухмыльнулся неведомо откуда взявшийся стрелец и влепил Пете мощную затрещину.
   - Ты того, Савва, обожди чутка. Сперва допрос супостату вчиню, а после уж на правёж ево отправим. Не способно ж понять покуда, холоп он али благородных кровей. Пачпорта ить при ём не было? - голос казался Пете скрипучим как петли несмазанной двери.
   - Ну, эт-та, есть грамота, на бесовский знак похожа! - тот, кого назвали Саввой, протянул кредитную карточку, надрезанную, как и полагалось при расторжении договора, но ещё не утилизованную. - Эвон, какая цихирь на ей золочёна, быдта купола православны. Искушают, демоны!..
   И тут воздушные массы закружило с новою силой, превратив в движимое всё недвижимое вокруг. "Вагоны... друг на друга... ка-та-стро-... ффф..." - успел подумать Петя Фастов, прежде чем взлетел следом за разрезанной кредитной карточкой в... ра... та...
  
   * МРОТ - квант штрафных санкций;
  
   [возврат в начало]
  

БД- 2013

(в конкурсе приняло участие 256 рассказов)

Дело чести

(6-ое место в группе из 87-ми, в полуфинале 32-ое место из 44-ёх,

в номинации "Light" 7-ое место из 256-ти)

  
   Спираль мироздания закручивалась всё туже. Незаметно подступил апофеоз демократических ценностей. В специализированных славянских школах строго рекомендовалось изучать английскую и китайскую классику, а также таджикский эпос "Шахнаме" и "Драхти Асурик"  - в подлиннике. Один только Урал всё ещё вставал преградой на пути прогресса. Однако, судя по всему, сопротивление региональных воротил нефтяного и газового бизнеса ослабевало в связи с активной разработкой новых источников энергии.
  
   Ранним февральским утром 2037-го года дежурный комиссар Санкт-Петербургского отделения Европейского департамента полиции Эжен Сваровски был разбужен диким воем зуммера служебной связи. Вызывал старший патруля доверительного участия Питерс Пеновс, из латышей, кажется.
   - Месье комиссар, у нас здесь что-то странное происходит. Похоже на нарушение восьмого пункта уголовного уложения Евросоюза. Вам придётся приехать...
   - Какого чёрта, Питерс?! Вы будите меня в такую рань, чтобы блеять что-то невнятное. Давайте по существу, и молите своего античного Бафорета*, чтобы вопрос оказался стоящим... Иначе не посмотрю на ваши неформальные связи в Европарламенте и нарушу обет толерантности - у меня осталось ещё три возможности в этом году - и лишу вас спец-пайка натуральных продуктов до конца квартала.
   - Хорошо-хорошо, не кричите так! Сейчас объясню суть дела. Мы приехали в назначенное место, где должно было осуществиться исполнение оплаченной смерти... Да-да, но тут такое... Наш заказчик был убит ещё до реализации своей заявки. Нет, не случайно... Тоже по оплаченному требованию. Того клиента обслуживал другой патруль.
   - Так они заплатили за убийство друг друга?
   - Так точно, оба внесли всю сумму полностью, мы проверили. Только один успел осуществить задуманное, а заявка второго осталась невостребованной.
   - У того, кто убил, было назначено более раннее время, Питерс?
   - В том-то и дело, месье, что более позднее. Но тут и другие странности есть. Например, убитый также стрелял раньше назначенного в разрешении на акцию.
   - В самом деле?!
   - Да, господин комиссар. Приезжайте!
  
   Сколько Эжен Сваровски служил в департаменте, ни разу не случалось подобного. С тех пор, как Европарламент, подогреваемый публичными выступлениями и финансами партии "Полная свобода индивидуальности", разрешил заявленные и оплаченные убийства благонадёжным гражданам, но не чаще одного раза в пять лет, всё обходилось вполне штатно. Патрули доверительного участия, выезжающие к месту заявленного убийства, обычно фиксировали смерть, ставили на бланке заказчика печать, которая свидетельствовала о законности произведённого действия. Реже приходилось констатировать отказ заявителя от совершения акта гражданской свободы то ли по причине его малодушной трусости, то ли по иным - чаще всего форс-мажорным - обстоятельствам. Но вот то, что произошло сегодня, выглядело крайне нестандартно и оттого заставляло нервничать. Никому ещё не приходило в голову совершать оплаченное по закону убийство раньше положенного, поскольку тогда оно превращалось в вопиющее уголовное деяние. В самом деле, никакой патруль не станет свидетельствовать правильность совершения подобного гражданского акта сертификатом соответствия.
   Необходимо было разобраться, в чём же дело. Комиссар протёр лицо салфеткой "утренний гигиенический уход государственного служащего, N4" и поспешил в кабинку скоростного служебного транспорта департамента подвесной доставки. Хоть и не любил Сваровски высотной болтанки, но это лучше, чем застрять в дорожной пробке.
  
   Изучение обстоятельств на месте происшествия систематизировало картину раннего утреннего события. В половине шестого по среднеевропейскому времени патруль доверительного участия под командованием Питерса Пеновса прибыл в точку, означенную в рабочем планшете, чтобы засвидетельствовать факт заранее заявленного и оплаченного бароном Жоржем Лотером убийства.
   Пеновсу показалось странным, что с противоположной стороны парковой аллеи одновременно с ним появился мнемомобиль с государственным проблесковым маяком министерства внутреннего порядка Евросоюза. Откуда он там? Неужели одно и то же задание поручено двум разным патрулям? Чёрте что такое! Надо будет связаться с диспетчерской и уточнить, в чём дело. Благо - до самого объявленного события убийства оставалось не менее получаса.
   Едва подключив широкополосную 3D-оптику, чтобы разглядеть и зафиксировать ожидаемое событие во всех подробностях, агенты услышали один выстрел, затем второй - с разрывом в секунду-полторы - и бросились к месту события. Навстречу им неслись не менее ошарашенные патрульные из второго мнемомобиля. На месте происшествия полулежал некий благообразный господин, сжимающий в руке странное дымящееся оружие, отдалённо похожее на однозарядный пистолет, каким, наверное, пользовались очень и очень давно.
   Господин, глупо улыбаясь, протягивал патрульным папку - по-видимому, с документами. При ближайшем рассмотрении было установлено, что из предплечья человека обильно текла кровь - он оказался ранен навылет. В папке же обнаружилась заявка на убийство барона Жоржа Лотера в Приморском парке - 8 февраля 2037-го года в 6:12 утра. В десяти шагах от раненого - в экологически-чистом месиве настоящего европейского снега - Пеновс отыскал своего подопечного - того самого барона, в заявке которого значилось убийство Сергея Ланского в 6:00 утра 8 февраля 2037-го года.
   При уточнении, отчего заказчик произвёл выстрел значительно раньше обозначенного в договоре времени, тот показал ручной хронометр, который спешил на тридцать две минуты. Вполне исчерпывающее объяснение.
   Всё бы на этом и закончилось. Патрульным не пришло бы в голову будить дежурного комиссара перед концом смены, но дотошность Пеновса вывела дело на новый уровень. Осматривая тело жертвы (потенциального исполнителя незадавшегося заказа), он обратил внимание, что часы барона также спешили - спешили на двадцать минут.
   По всему получалось - между двумя лицами, затеявшими стрельбу в Приморском парке, существовал какой-то сговор.
  
   Сваровски чертыхнулся - не такое простое оказалось дело, каким виделось поначалу. Впрочем, формальности с возвратом денег родственникам убитого барона, так и не успевшего реализовать оплаченную заявку на убийство, достаточно легко улаживались. Процедура была прописана, хотя в ход пускалась редко. Относилась она к пункту, озаглавленному "...в случае внезапной смерти заказчика до наступления факта исполнения оплаченного убийства".
   Это ладно, зато целый ряд вопросов вырисовывался перед Эженом и понуждал к активным действиям.
  
   По восьмому пункту уголовного уложения Евросоюза в процессе заявленного убийства была запрещена массовая перестрелка группы лиц, получивших право на такое убийство. Это действо приравнивалось по степени социальной опасности к несанкционированному митингу и каралось пожизненной изоляцией от общества. Все органы, выдающие разрешения на убийство, были строго-настрого предупреждены о наступлении уголовной ответственности за нарушение означенного пункта - в части предоставления законного права на убийство одновременно нескольким лицам, вздумавшим затеять перестрелку с целью удовлетворения интересов какой-то группы лиц.
   Да, собственно, невозможно было обойти запрет, поскольку база, хранящая сведения о выданных разрешениях, едина по всему Евросоюзу.
   А тут странное что-то. На "перестрелку группы лиц" похоже мало, но выстрелов было два. И к тому же - оба прозвучали значительно раньше положенного.
   Так неужели простое совпадение, как говорит этот странный человек, бывший профессор... языковед... как там его? Правильно, Ланской. Не верится что-то в совпадение, когда часы спешат у обоих - и у убийцы, и у жертвы. Стало быть, они не желали вмешательства представителей службы доверительного участия, потому и затеяли стрельбу, пока те не успели выяснить, отчего в одной точке пространственно-временного континуума появилось сразу два патруля. Думается, стоит поглубже копнуть в прошлом... Сам Ланской точно ничего не скажет, если что-то нечисто.
  
   Пришла пора решающего допроса.
   - Вы знали, что барон заказал ваше убийство? - спросил Эжен.
   - Догадывался, но надеялся его опередить.
   - А чем объясните, что вы оба начали стрельбу одновременно и раньше указанного в разрешении на убийство времени?
   - Часы подвели. И вообще - это совпадение.
   - Совпадение? Не верю! Не бывает таких совпадений, чтобы часы у двух лиц спешили так удачно, что показывали подходящее время.
   - Подходящее?
   - Подходящее для одновременного... стойте-стойте - убийства. Тогда получается. Получается - наши патрули доверительного участия послужили вам в качестве секундантов? - догадался Сваровски.
   - Можете считать и так, комиссар. Что это меняет?
   - Очень многое, очень... Например, теперь вы из добропорядочного европейца превращаетесь в государственного преступника, поскольку втянули представителей муниципальной службы поддержания общественного порядка в преступную акцию в качестве соучастников.
   - Соучастников чего. Позвольте узнать?
   - Вашей... э-э-э... как там её... дуэли.
   - Причём здесь дуэль, комиссар? К чему вы откопали это давно забытое слово? Просто мы с убитым относились друг к другу с неприязнью, вот и оплатили убийство друг друга. Но ему повезло меньше...
   - Думаю, меньше повезло всё-таки вам, поскольку за дело взялся комиссар Сваровски!
  
   Комиссар Эжен Сваровски воспользовался связями, чтобы получить свидание с Сергеем Ланским. Успел буквально на флажке, как говорят шахматисты.
   Эжен хотел понять движущие мотивы, которыми руководствовался Ланской, осуществляя преступные намерения, и потому пытался вызвать его на откровенный разговор. Тщетно. Говорил один только комиссар, сидя напротив равнодушного заключённого, заботливо привязанного к кровати мягкими ремнями.
   - Думали, меня можно легко обмануть? Видите, я сумел откопать, что вы по профессии, кстати, нежелательной ещё с 2030-го, литературовед. Мало того - пушкинист. Вы оказывали активное сопротивление властям во время плановой зачистки в Михайловском. А потом избежали ответственности, удалив чип государственного доверия с помощью хирургического вмешательства, уничтожив тем самым важные сведения о своей противоправной деятельности. Вы так и не признались - у вас была дуэль с бароном?
   - Хорошо, комиссар. Не стану более отрицать очевидное. Это была именно дуэль. И я убил на ней не просто сына Шарля Мари Лотера, короля отходов, а прямого и единственного потомка Жоржа-Шарля Дантеса.
   - Вы мстили за Пушкина, профессор? Да вы просто псих... И это сейчас, когда европейская культура наконец-то торжествует над психологией угнетённого славянского раба.
   - Дело чести, - почти прошептал Сергей Ланской и отвернулся к стене. - Двести лет прошло...
  
   Гуманные законы Евросоюза запрещали не только смертную казнь, но также и не давали возможности личности, получившей высшую меру наказания, страдать в изоляции до конца дней, находясь в разуме. Завтра временно лишённому права гражданина сделают инъекцию, и он перестанет испытывать неудобства и муки, вызванные изоляцией от общества. Комнатному растению безразличны интересы людей.
   "Как всё-таки далеко ушло человечество в своём благородном желании угодить отдельно взятой личности, - подумал Эжен, опасаясь, что где-то рядом работают мыслеуловители. - Бедный Ланской", - это уже для себя после того, как была выставлена защита второго энергетического уровня.
   Покидая здание Нелинейной Сопричастности, комиссар вновь вспомнил глаза осуждённого - столько в них было какого-то непонятного превосходства, что это не давало Сваровски успокоиться. "Надо будет найти книги Александра Пушкина, - решил он для себя. - Не зря же всё его творчество категорически не рекомендовано для чтения..."
  
   * - Бафорет - андрогенное древнее божество, которое иногда считается покровителем гомосексуализма.
  
   [возврат в начало]
  

БД- 2014

(в конкурсе приняло участие 199 рассказов)

Морок

(13-ое место в группе из 70-ти, в полуфинале 32-ое место из 44-ёх,

в номинации "Light" 16-ое место из 199-ти)

   Начало зимы; помню, снег уже лёг основательно. Поехал я стога проверять. Ну, ты же знаешь, у меня дюжина овец да корова. Без кормов зимовать никак. Все-то заготовки на сенники не уместились. Пришлось оставить высушенные травы прямо в поле, в стога смётанными. Так и предки наши поступали спокон веку. К Рождеству-то я как раз планировал два таких стожка трактором до дому притащить. Вот и решил посмотреть, как там подъехать к кормам поспособней, да в сохранности ли всё, на месте ли. На выходные поездку подгадал.
   Уже смеркаться начало, когда, объехав свои угодья, я к дому мотоцикл повернул. Он у меня ещё в советское время в леспромхозовском магазине куплен. Хоть и старенький "Урал" с коляской, но справный. Умели раньше делать. Рычит не хуже твоего волкодава, которого долго натаскивали, потом на охоту взяли, а тот зверя учуял и оттого в приподнятое состояние духа пришёл.
   Путь мимо дома Кольки Мезина лежал - он на отшибе живёт. Мы с Колькой когда-то вместе в армии служили; хоть и давно, а иногда припоминается с теплом ностальгическим. Вдвоём - оно, конечно, способней вспоминать, а если ещё и под "беленькую", то и совсем здорово. А тут такая оказия - мимо еду. Грех не воспользоваться. Оставил мотоцикл у дороги в кустах, а сам - по тропинке к дому. А что - стоит "Урал" на обочине, никому не мешает: ездят тут очень редко, дорога же лесовозная, а нынче выходной.
   Колька встретил с радостью. Жена его стол накрыла, сели вечерять, только я сначала своей благоверной по телефону брякнул, мол, "задержусь маненько" - заехал обогреться да чаю попить у Мезиных.
   Моя сразу в крик, дескать, знаю, какие чаи распивать удумали, а тебе ещё ехать обратно - хоть и дорога пуста, а вот неровён час...
   - Тихо, Даша, - говорю. - Мы без фанатизма. Поллитровку усидим и всё.
   А моя не слушает, орёт так, будто у неё молоко убежало:
   - Ни стыда, ни совести у тебя, Костя! Я тут - сиди, волнуйся, а тебе наплевать. А вдруг случится чего.
   Не сложился у нас с женою консенсус. Осадок такой, что мама, не горюй. Рюмочку под холодец опрокинул, а на душе скверно. Ещё одну выпил вдогонку и всё. Больше не могу, не хочется Дашку обижать. Попрощался с хозяевами, извинился, спешу очень домой, дескать. Долго по сугробам путь торил. На ощупь шёл, ибо не видно ни зги, как на грех. А возле мотоцикла - будто человек стоит, на ветру покачивается тёмным сгустком. С опаской берусь за руль, а незнакомец вдруг ко мне поворачивается... Сердце моё бьётся, чуть из груди не выскакивает, а этот... неизвестный ближе подходит. И замечаю я, на нём что-то вроде шкуры звериной, а вместо головы серое пятно с багровой сердцевиной - словно длинный язык вывален, как у собаки. Страшно сделалось, жутко. Но взял себя в руки - быстро мотоцикл на дорогу выкатил. А неизвестный по целине за мной топает и орёт, будто старший менеджер банка после дефолта:
   - Ты чего, паскуда, у мотоцикла делаешь?!. Куда покатил, гадина?! Стой! Стой, говорю!
   Я молчу, двигатель запустить стараюсь. А преследователь по бездорожью прёт, кричит истошно простуженным басом:
   - Костя! Где Костя?! Что ты с ним сделал?!
   - Я - Костя, я... - дрожащим голосом шепчу во тьму, а сам ножкой по стартеру сучу, как дрессированный медведь в цирке. Но рычаг каким-то совсем непослушным сделался - ни в какую! И всё же мотор запустился - я сразу в себя пришёл: успокоился, на сиденье водительском угнездившись, голову включил. Вот же - Костю незнакомец ищет, а не меня ли? "Ага, - думаю, - сейчас узнаю точно". А сам кричу наперекор поднявшейся вьюге:
   - Коля, ты что ли?!
   - А вот хрен тебе, меня Эльдаром зовут!
   Я не стал дожидаться приближения Эльдара, поддал газку и помчался по следу позёмки, чтобы успеть домой, пока дорогу не замело совсем. А вслед мне неслись отчаянные крики незнакомца, причитающего в голос, что у его дружбана Кости какая-то сволочь украла мотоцикл, а самого убила и спрятала в лесу.
   Как только добрался я до родных ворот, покатил "зверя" в гараж - здесь обычно мой "Урал" коротал дни и ночи. Но что за чёрт?! Мотоцикл... представь себе - не "Урал"! "Днепр"! Вот это номер! Холодок по спине - не верю глазам своим. Схожу с ума? Впрочем, стоп, жена на крыльцо вышла. Смотрит на меня с укоризной. Спрашиваю:
   - Даш, глянь на технику. Мой это мотоцикл, ёлки-двадцать?
   - Сколько лет на нём ездишь, а тут не признал! - Подошла Дашка, платок пуховый на голове кокетливо поправила и говорит:
   - Да твой, конечно. "Днiпро". Трезвый совсем, а ерунду спрашиваешь.
   - Постой-постой, Даша, ты меня не путай! Я же в леспромхозе мотоцикл приобретал, а там - никакого выбора - два "Урала", причём одного цвета - "встревоженный тушканчик". И всё.
   - Совсем из ума выжил! Тебя что - у Кольки чем-то по голове огрели? Лучше б уж напился, - хмыкнула супруга и - шмыг в дом.
   А я остался стоять в недоумении. Чушь какая-то. Нужно поспать, утром разберусь. Зашёл в сенцы, тогда только и почувствовал, как продрог. Целый день на морозе, не мудрено. Колотило меня, будто язык в колоколе во время благовеста. Разделся, собрал постель и на печь полез. Здесь хорошо и тепло. Распарился, будто квашня к праздничным пирогам и заснул быстро, не обременяя разум сомнениями. Пробудился оттого, что кто-то разговаривает тем приглушённым шёпотом, от которого и мёртвый проснётся и поспешит скрыться где-нибудь за околицей, вспугивая юные парочки, самообучающиеся искусству любви в духмяной траве.
   Даша с кем-то говорила по телефону.
   - Дома он. Сам приехал. Уже часа четыре как. Не избитый, нормальный. Странный немного - это да. Что вы, он нетрезвым за руль никогда не садился. Честное слово. Что? Не нужно приезжать - всё у нас в порядке. Да, да. Спокойной ночи.
   Снова в сон провалился. Но ненадолго, как мне показалось. Разбудило меня шушуканье, теперь уже на два голоса. В женском угадывались интонации моей законной супруги. А второй - до жути знакомый, но не помню чей - принадлежал мужчине.
   - Дай мне на него посмотреть, - настаивал он.
   - Ни к чему. Пусть отдыхает, Эля. Весь на нервах приехал. Чем ты так его напугал-то?
   - Знаешь, Дашка, не пугал я. Сам перебздел, что какая-то сволочь грохнула Костю. За злодея его самого и принял.
   "Эля? Кто это - Эля? - подумал я. - Боже, неужели? Наверное, Эльдар. Тот самый. Который... который меня преследовал у дома Мезина. Что он здесь делает?! Откуда Дашу знает? А она его - откуда, ёлки-эвкалипты? Икар у Дедала оттяпал гитару, Дедал у Икара икру доедал. Хрень какая".
   Решил я посмотреть, как выглядит незнакомец, стал потихоньку занавеску отодвигать. И вдруг она сама распахнулась и на меня выстеклилась страшная рожа. Именно - рожа, а не лицо: жёлтые щёки, изъеденные оспинами, кривой нос, редкие кустики усов под ним, хищные глаза, седовато-пегие волосы. Я отпрянул назад, ударился головой о притолоку и потерял сознание.
   Пробуждение было странным. Попытался нащупать шишку - результат нашей с Эльдаром нечаянной встречи - её не оказалось. Привиделось? Приснится же такое, ёлки-сосенки!
   Посмотрел на часы. Половина первого. А казалось, дело к утру идёт, если судить по насыщенности событий в эту ночь. Что же меня разбудило? Вроде бы ещё не выспался. Тихо кругом, только ходики пытаются догнать время своей неуклюжей металлической ногой - "вот так", "тик-так".
   И тут чую - шум во дворе. На веранде загорелся свет. Послышались мужские голоса и Дашкин - грудной. Вошли в дом: двое полицейских, чуть припорошенных снегом, и моя благоверная. Один из представителей правопорядка в форме лейтенанта обратился к хозяйке:
   - Вы утверждаете, Дарья Сергеевна, ничего странного с супругом не случилось накануне?
   - Ничего. Зря вы приехали. Костя спит. Не будите его, хорошо?
   "Чёрт, - подумал я, - почему она не поправляет, у неё же отчество Ивановна, а не Сергеевна?"
   Лейтенант между тем продолжал:
   - А по телефону, Дарья Сергеевна, вы говорили, будто супруг вернулся не в себе. В чём его странность заключалась?
   - Ничего особенного. Ерунда.
   - И всё же? Ну-ну, смелее...
   - В общем, просто перепутал что-то. Говорил, мотоцикл ему подменили... Бывает, переутомился просто.
   - Бывает? И часто?
   - Нечасто. Вернее, никогда.
   - Хорошо. А скажите нам, Дарья Сергеевна, какой у вашего мужа мотоцикл?
   - Да "Днепр" с коляской.
   - Ага, и муж вам вчера говорил... что именно говорил?
   - А Костя сказал, что по-ку-пал "У-рал", - протянула Даша, медленно растягивая слова, и вдруг запричитала в голос: - Ой, мамочки! Как я сразу-то не поняла! Он с ума сошёл, да?
   Лейтенант отмахнулся от супруги, сказав ей что-то вроде: "Уймитесь, барышня! Не до вас". После чего обратился к напарнику:
   - Пробей по базе - мотоциклы "Днепр" и "Урал". Да, госномер один и тот же. Вот этот. Куплен в 1989-ом году. Верно, Дарья Сергеевна? Владелец - Константин Иванович... или же Константин Владимирович Синицын... Родился тогда-то и там-то на улице Тридцатилетия... Родители...
   Офицер ещё что-то продолжал говорить, а я запаниковал: "Константин Иванович Синицын - это я. А кто такой Константин Владимирович, ёлки-осинки? И Даша... не Ивановна, а Сергеевна... Чертовщина, муть, морок! Ничего не понимаю! А-а-а..." Никогда не считал себя религиозным, а тут - веришь, нет? -перекрестился.
   - Смотрите, здесь явное наложение параметров. Требуется вмешательство демиурга, - сказал ранее молчавший представитель закона, рассматривая что-то на экране плоского гаджета.
   - Понятно, - лейтенант скептически цокнул языком.
   "Нет, это не полиция. И лейтенант - вовсе не лейтенант! Боже, я сейчас с ума сойду!" Всё увиденное через чуть прикрытую занавеску было настолько нелогичным, будто во сне!
   - Вы расскажете мне, в чём дело, наконец?! - истерила Дашка.
   Она бы и мёртвого разбудили таким криком. А меня - тем паче. Приподнялся, открыл глаза и огляделся. Я по-прежнему лежал на печи. Было светло. Мычала в хлеву тёлка Манька, блеяли нестройным хором пожарной массовки овцы, под окном рычал молодой кобелёк Анчар.
   Я слез с печи. Дарьи в доме не было, значит, во дворе чем-то занята. На кухне - чайник, прикрытый куклой-грелкой, чтоб не простывал. Завтрак хорошо, но теперь не до него. Надо бы кое-что проверить. Иду в гараж - на мотоцикл глянуть. Так и есть - мой "Урал", а никакой не "Днепр". Почесал затылок - неужели всё привиделось? И тут дверь скрипнула. Оглянулся, а в проёме жена стоит, спрашивает:
   - Вчерашний день потерял?
   - Вот смотрел... мотоцикл... мой или нет.
   Дашка улыбается, а я твержу:
   - Я же тебя накануне спрашивал...
   - Ничего ты не спрашивал. Как приехал, сразу на печь полез, мол, намотался за день, промёрз. Не помнишь?
   - Всё помню. Только, Даш, у меня с мотоциклом какая-то ерунда получилась. Вроде бы не мой оказался. Да я тебя уже говорил: на чужой технике приехал вчера.
   - Фантазёр ты, Костян! Видно, так тебя твой Мезин напугал, что ты всё попутал.
   - А что Колька-то?
   - Так ведь это он тебя ввечеру за злодея принял, который "Урал" украл. Потому Мезин и в полицию позвонил, дескать, ограбили друга, а самого, в лесу закопали. К нам по тому звонку и патрульная машина приезжала. Или не слышал ничего?
   - Да-да... припоминаю. Просыпался от шума, ёлки-баобабы.
   Ночные события начали приобретать мистическую логику, представлялись наваждением, вызванным природной аномалией. Решил задать контрольный вопрос... но нужно бы его как-то шуткой представить, чтобы супруга не решила, что её муженёк "тронулся".
   - Даш, а Даш, - говорю, будто дурачась, - а какое у тебя отчество - Ивановна или Сергеевна?
   Тут у моей вся весёлость исчезла.
   - Всю жизнь Михайловной была, Костя, зачем так со мной? Ещё и месяца не прошло, как папы не стало.
   - Ты это... прости, Дашуня. А точно Михаилом батю звали?
   - Ты бы ещё паспорт спросил! - будто отрезала жена и, взмахнув крыльями, взлетела на сеновал - кормить птенцов.
  
   [возврат в начало]

БД- 2015

(в конкурсе приняло участие 244 рассказа)

Наказание

(45-ое место в группе из 84-ёх, в номинации "Light" 50-ое место из 244-ёх)

"Да прольётся горячая кровь лепестками разбрызганных маков"

Андрей Белый

  
   Упоительно заливались цикады. Алекс Тент брёл к ближайшей станции мнимокулёра. Оглядывался опасливо на привязавшегося бомжа. Осторожность вошла в привычку с момента оглашения приговора в столичном маргинальном суде. Двенадцать лет ожидания смертной казни - таков суровый вердикт. И неизвестно, что лучше - двухгодичная "отсрочка", которая светила в итоге, или гуманная вероятность прожить несколько лет в вечном страхе "быть исполненным" в любой момент.
   С недавних пор единственным уголовным наказанием стала отложенная - в соответствии с экспекторной (от латинского expectare - ожидаю) таблицей Триджона - казнь. Кто этот Триджон, и существует ли сей господин в реальности, никто определённо не знал. Алекс слышал как-то раз, будто Триджон - три разных человека, которым приписывают огромное влияние в Еврокитайском союзе "Ечин". Но разве можно верить слухам?

*

   После оглашения приговора к Тенту подбежал некто - с ноздрями, будто у простуженного сурка, и огромной верхней челюстью. Некто предложил Алексу проследовать за собой - в офис корпорации "Gold billion Ltd". Тент подчинился, поскольку успел выхватить из невнятного бормотанья незнакомца ключевую фразу "пролью свет на детали".
   О "смерти в рассрочку" представление имели все - средства массовой информации только и твердили о новой гуманной системе наказаний преступников. Но всё это без конкретики. Вот, скажем, "двенадцать лет ожидания казни" - что означает? Осуждённому отводится пассивная роль жертвы, или он имеет право оказывать сопротивление экзекуторам? А если удастся остаться в живых после окончания срока, установленного судом?
   "...в любом случае, всегда стоит учесть всё, что касается тебя лично, а не жить в неведении, будто слепец", - рассуждал Тент, следуя за Соплюном, как он назвал анонимного представителя Фемиды.
   - Я уполномочен довести до вашего сведения, гражданин Тент А. И., все тонкости и нюансы пребывания в статусе экспекторного смертника, согласно... - начал сопливый свою занудную речь, шмыгая носом.
   - У меня вопрос...
   - Сначала изложу ваши права и обязательства, а потом зададите вопросы, буде таковые появятся, - перебил Алекса Соплюн, сморкаясь в клетчатый платок, размерами с парашют гнома-десантника.
   Тент замолчал, а клерк, удовлетворённо хрюкнув, продолжил:
   - Приговор "двенадцать лет ожидания смертной казни" пересмотру не подлежит. Точка. Весь срок приговорённый имеет право жить в обществе, руководствуясь уголовным и гражданским правом. Точка. Повторное преступление в экспекторный период автоматически увеличивает вероятность наступления смерти приговорённого. Точка. Без суда и сопут...
   - Но если моя вина не будет доказана, почему усилится суровость приговора?
   - Основание - второе правило Триджона: оступившийся раз имеет неосознанное стремление к рецидиву. Точка. Смертная казнь может прийти внезапно - в любой промежуток времени на усмотрение органов Экзекуции. Точка. Смертная казнь передаётся по наследству в случае преждевременной кончины. Точка. Данные секретные. Вы дадите подписку о неразглашении. Точка.
   - А если не дам?
   - Тогда придётся весь срок приговора проваляться недвижимым, но в сознании. И только потом получить "укол милосердия". Не очень весело, верно?
   Соплюн встал с кресла и принялся мерить ковролин суетливым шагом будто бы хитиновых ног, затянутых в кожаные бриджи модного оттенка "рассвет над Потомак-рекой". Было видно: момент невольного единения с жертвой "списка Триджона" юристу нравился более всего.
   - Дорогой Алекс, двенадцать лет под страхом смертной казни пройдут для вас непринуждённо, если вы научитесь отключать сознание от тревожащих предчувствий и домыслов. Рекомендую вам посещение спецкурсов по умению уходить от реальности и страхов, с нею связанных. Стоит обучение недёшево, но зато - в этот период служба Экзекуции не станет проявлять к вашей персоне интереса. Точка.
   Далее - вы вступаете в "зону приговора", отыграв у смерти изрядный срок и имея первичные навыки борьбы со службой Экзекуторов в правовом поле. Точка
   - Понятно. А если срок закончится, и я останусь...
   - Вот уж эти damnatus1! Нетерпеливые, будто мухи. Как раз подхожу к освещению вопроса.
   Клерк снова высморкался и вдруг засуетился, засучил тонкими, будто рояльные струны, руками, зарываясь в носовой платок и причитая: "Опять напортачили гады!" Потом смолк, поднял голову и обратил на Тента странный взгляд внезапно остекленевших глаз с фасеточной подложкой. "Стильные линзы", - подумал Тент. Алексу показалось, что у его визави съехал и ещё больше распух нос, но не стал он акцентировать на этом внимание, а Соплюн продолжал знакомить с особенностями приговора.
   - ...если осуждённому удастся остаться живым после окончания срока, судимость с него снимается, и он - снова рядовой член общества. Точка.
  
   Полгода Алекс посещал курсы "выживания". А потом начался ужас, длящийся изо дня в день целых восемь лет. Тент замкнулся; несмотря на полученные уроки расслабления сознания, ему всюду чудились представители службы Экзекуции.
   Изощрённость наказания "отложенной казнью" была невероятной. Если б не учёба, Тент бы непременно свихнулся в первый же месяц. Особенно угнетала "пытка" сбывающимися приметами.
   Раньше Алекс не обращал на них внимания, а тут... Подумаешь, перебежал дорогу чёрный кот - что здесь такого? Но через четверть часа рядом с плечом Тента просвистел цветочный горшок, упавший с высоты. Полметра в сторону - верная смерть. Алекс даже испугаться не успел.
   А потом появилась дородная тётка с пустым ведром, попавшаяся навстречу. И он тут же угодил под электромобиль. Хорошо ещё - увернуться сумел и отделался сломанными рёбрами и лёгким сотрясением мозга. Когда вылечился и в себя пришёл, снова ту же тётку с ведром увидел. Шла она навстречу кому-то незнакомому. И этого прохожего немедленно избили, полоснув ножом, два прыщавых юнца. Не сумел уйти от хулиганов и Тент: хотя бежал быстро, но был сбит с ног запущенным вслед булыжником.
  
   Тент очнулся от пения цикад. Густо пахло сеном. Алекс лежал на столе, похожем на операционный. Он ещё жив?
   Тут же в голове будто сам собой прозвучал ответ:
   - Ты не выполнил своего предназначения, оттого и не умер по приговору.
   - Вы кто? Бог? - удивился Алекс.
   - Возможно... Я тот, кто создал вас. Вы - мои дети.
   - Детей не наказывают так сурово!
   - Любимых наказывают. Я и тебя люблю, малыш. Но ты слишком не похож на нас. Твоим наказанием была сама жизнь среди людей - этих жалких ничтожеств...
   И тут Тента озарило, и он почти закричал:
   - Вы и есть тот самый Триджон, кому мы обязаны системой отложенных наказаний?
   - Ты догадлив, Алекс. Ещё раз убеждаюсь в твоём уме. Да и с нервами - всё чудесно. Другой бы давно истерить начал. Не хочешь ли поработать с нами?
   - Но у меня до конца срока три года. В любой момент могу "кони двинуть" за милую душу, знаете же.
   - Всё в наших руках: Триджон наказал, Триджон же и простил.
   - А в чём будет заключаться работа?
   - Работа с людьми. Они - твари изворотливые, никогда не знаешь, что у них на уме. Уже и вживлённые чипы не помогают. В случае опасности злоумышленник память так аккуратно чистит, что даже гипнотическое внушение не позволяет что-то обнаружить. Клиент ничего не помнит, ничего не знает... и глаза честные, как у... богомола.
   - Богомол - это верующий?
   - Не важно. Твоей задачей будет понять принцип действия блокировки управления: как включается-отключается, как удаётся обнулить память до начала её сканирования.

*

   Алекс Тент шёл к станции мнимокулёра, который стал теперь единственным доступным видом общественного транспорта. Раньше было проще - функционировало метро. Но лет семь назад закрыли последнюю станцию подземки, а входы в неё замуровали. Власти объяснили свои действия соображениями безопасности. Будто бы из недр земли на поверхность выходит смертельный удушающий газ - поступление его необходимо перекрыть.
  
   Бомж схватил Алекса за руку и потащил в неприметный лаз, за которым оказался подвал и дверь с надписью "Арбатская".
   - Стойте, что вы творите?! Я же не сказал "нет"! - завопил Алекс, стараясь вырваться.
   - Знаю. Они многим предлагают "стучать". Мы отслеживаем кандидатов - тебя ещё не купили.
   - Кто они-то?
   - Да кузнечики, юзаный случай, чтоб их чёрт разорвал!
   - Кузнечики?
   - Ну да. Весь мир захватили - твари! Они умело маскируются под людей. А ещё эта невероятная сила внушения!
   - У них ненастоящие лица?!
   - Рожи со жвалами, а не лица!
   - Со жва-ла-ми... - протянул Алекс, вспоминая, как нервно сморкался Соплюн. - А кто они?
   - Хрен их знает. Говорят, будто инопланетяне. Но я полагаю - мутанты из Фукусимы. Помнишь же, как там второй раз рвануло?
   - И что мне теперь делать?
   - Не знаю, тебе решать. Меня, кстати, Буфо Виридисом2 - укротителем мух зовут.
   - Скажите, Буфо, где мы? Это метро, я не ошибся? Оно же, вроде, накрылось медным гаджетом?
   - Нет, не ошибся. Здесь вход на одну из станций бывшей подземки. Его откопали наши люди.
   - А газ?
   - Нет никакого газа! Просто под землёй насекомые твари не могут жить: они крыс боятся. И ещё: здесь мы можем говорить, не опасаясь, что нас подслушают, понимаешь?
   Прошло какое-то время, прежде чем Алекс пришёл в себя.
   - Буфо, если ты и тебе подобные знают, что нас захватили "кузнечики", что они крыс боятся, почему бы грызунов не использовать для уничтожения пришельцев?
   - Пробовали, но места обитания грызунов контролируются специальными генераторами. Не может крыса избежать воздействия - погибает. Эти твари все входы-выходы заделали и защитную полосу обустроили. Не прошибёшь!
   - А если уничтожить генераторы?
   - Не получится. Их не так просто обнаружить, а главное - мы постоянно "под колпаком" у служб наблюдения.
  
   Разговор с бомжом заставил Тента иначе взглянуть на природу происходящего. И природа эта ему определённо не нравилась. Но как положить конец захватчикам? На стороне мутантов мощная государственная машина с карающим уголовным кодексом Триджона. Поднять инертный народ на борьбу с "кузнечиками" будет крайне сложно.
   А нельзя ли самому ввязаться в бой? Для этого нужно сперва принять предложение - стать сексотом, докладывая заказчикам, что творится в кругах оппозиции.
   И всё же, отчего "кузнечики" так боятся крыс? Ну не потому же, что умирают от их укусов. Наверное, всё дело в каком-то заболевании, распространяемом грызунами.
  
   И заболевание обнаружилось - риккетсиоз. Человек заболевает им крайне редко и вылечивается без осложнений в течение недели-двух. У "кузнечиков" же болезнь быстро прогрессирует и приводит к спазму сосудов.
   Прошло всего три месяца, а план Тента уже начал работать. СМИ с утра до ночи твердили о массовых смертях в среде функционеров власти, погибших от кровоизлияния в мозг.
   Мысли уносили Тента далеко, выстраиваясь в складную картину грядущего мироустройства:
   "...штамм осповидного риккетсиоза уже выделен и распространён по всем ареалам обитания "кузнечиков". С данного момента именно ты становишься вивисектором, экзекутором, lanius-ом3 для тварей, ворвавшихся в твой мир и убивающих его гармонию. Гармонию цикад. Точка. Межвидовая борьба мутантов беспощадна - первый закон Триджона справедлив для всех гибридных насекомых.
   А крысам, которые спасли цивилизацию, сами того не подозревая, непременно следует воздвигнуть памятник. Посмертно! Точка!"
   Алекс Тент вытянул трёхчленистый хоботок4 ротовой части навстречу солнцу и запел оду "К радости"5.
   1 - damnatus (лат.) - приговорённый, осуждённый;
   2 - bufo viridis (лат.) - зелёная жаба;
   3 - lanius (лат.) - палач;
   4 - в отличие от кузнечиков, у которых на передней стороне головы находятся жвалы, цикады имеют иначе устроенную ротовую часть;
   5 - ода "К радости" (нем. An die Freude) - ода, написанная в 1785-ом году Фридрихом Шиллером для дрезденской масонской ложи по просьбе его друга - масона Христиана Готфрида Кёрнера. Ода была изменена в 1793-м году и была не раз положена на музыку разными композиторами. Наиболее известна музыка, сочинённая к этой оде в 1823-ем году Бетховеном и вошедшая в состав знаменитой 9-й симфонии.
  
   [возврат в начало]
  

БД- 2016

(в конкурсе приняло участие 209 рассказов)

Забытая рукопись

(11-ое место в группе из 69-ти, в полуфинале 25-ое место из 45-ти,

в номинации "Light" 24-ое место из 209-ти)

     
     Невидимкою луна. Мчатся тучи.
   Лошади сыты, летят по накату столбовой дороги что есть сил. Заиндевевшие колокольцы-бубенчики под дугой откликаются весёлым звоном на каждое движение ямщика. Ранняя зима опустилась на города и веси империи. Сон сморил незаметно...
   "Мчатся тучи, вьются тучи, невидимкою луна... Будто бес крутит. Хороша строка, надобно записать. Дымок над рощей показался - скоро ям почтовый. Там лошадей новых дадут, возницу сменят и - снова в путь. До самого Петербурга без остановок. Вьются тучи, невидимкою... Никакой луны за ними не рассмотреть... А ведь полнолуние нынче. К утру до заставы домчим. А там уже прямиком к Плетнёву, Петру Александровичу, благодетелю, а с ним - к издателю отправятся. Обещал Петенька - "Северные Цветы" Дельвиговские пятую главу "Онегина" сразу в набор отправят. Хорошо бы".
   Вот и станция. Пушкин потянулся и выскользнул из-под тёплой хламиды. Теперь бы не озябнуть, пока до двора постоялого домчишься.

*

   Александр Сергеевич закусывал в романтичной рассеянности суточными щами, когда в сенях раздался шум. Обмахнув с себя снег метёлкой-голиком, с поклоном вошёл возница:
   - Пора, барин, лошади накормлены, распаренные стоят. Как бы не застудить.
   В спешке Пушкин не успел записать ни словечка из того, что намеревался, прибыв на станцию. А если попробовать прямо во время езды? Чернила дыханьем отогреть можно. Что ж, вполне резонно. Хоть волноваться не придётся, что забудутся строки. Так-так, где-то здесь была бумага...
   Подождите, а рукопись? Куда девалась рукопись "Онегина"? Нет нигде! Оставил. Вот тетеря - просматривал черновики за едой... потом позвали во двор, мол, дилижанс в путь-дорожку снаряжён... Хотел бумаги в саквояж убрать, а тут почтмейстер явился некстати с документами прогонными. На крыльцо вышли, а "Онегин" на столе остался.

*

   - Поворачивай обратно, любезный!
   - Что случилось, барин? - Лицо возницы выражало растерянное удивление. - Как это ворочаЄться? У меня ж два мешка с письмами. Первостатейной срочности, по иноземному департаменту. Нельзя-с.
   - Ничего, брат. Вернёмся на станцию, бумаги найдём и - снова в путь. К обеду до заставы Петербургской поспеем. Я вот тебе и пятиалтынный дам. Поворачивай скорей, а то уже волки в поле показались. Нельзя нам стоять.
   - То не волки, барин. Люди сказывают, появился в наших краях антихрист с телом человека и головой волчьей, конец света предрекал вскорости.
   - Вот я и говорю - поехали живо! Два мешка писем у тебя. Какой может быть конец света, когда Петербург без корреспонденции останется!
   - Это - да. Письма надобно в срок! Н-но, мёртвые! Чего встали?!
   И получаса не прошло, как Пушкин взлетел на порог станции, чуть не сбив офицера фельдъегерской службы при полном форменном облачении: мундир с малиновым нагрудником, на каске роскошный султан, похожий на волчий хвост, на боку сабля. Что-то в облике военного показалось поэту тревожным, но желание побыстрей найти рукопись отвлекло.
   *
   Искали все. Почтовый начальник бестолково суетился и визгливо подгонял челядь.
   - Вернёте, бумаги, черти, прощу, не стану на конюшне драть. Мало того - барин полтину дать обещался.
   - Отец родной, не погубите-с! Не видали мы ничего, истинный крест православный!
   - Кто со стола убирал? Позвать немедля!
   Прибежала неопрятная баба в кацавейке, обильно линяющей кроликом.
   - Отвечай их благородию, не видала ль бумаг?
   - Ой, Святые угодники, были тута какие-то записи. Только я решила пакет в контору снесть, как их офицерское превосходительство ко мне подошли. Говорят, мол, давай, старая, немедля все бумаги, забытые путником. Вдруг в них крамола таится, и возражать не смей, дура чухонская!
   У Пушкина всё внутри опустилось - эх, чёрт, не судьба! Где теперь того офицера искать? Его и след давно простыл, пока на станции обыск чинили всем миром.
   - Всё образуется, сударь мой, - успокаивал почтмейстер. - Офицер - не иголка. А пока отдохните, сделайте милость - на вас лица нет! Куда вам в ночь-то ехать, всё одно - не догоните!
   "А и верно. Останусь, - решил Пушкин. - Утро вечера, как говорится. Главное - не терять надежду".
   - Дайте мне комнату, - вымолвил поэт, - да чаю с вареньем малиновым, ситного хлеба, да свечей поболе. Чтоб до утра хватило - не люблю в темноте средь ночи просыпаться.
   Поднявшись наверх, в гостевой номер, Александр Сергеевич не находил себе места - потеря удручала!
   - Эй, человек, коньяку мне! Живо!
   Пушкин остался один, зажёг свечи, скинул верхнюю одежду и начал вечерять. Вдруг отчётливо пахнуло диким зверем, и мир провалился куда-то под ноги.

*

   Ему снилось...
   ...что-то из 5-ой главы "Онегина", где сам Пушкин, а не Татьяна, бежал, спасаясь от медведя по мосткам через ручей, чуть не упав в него. И вот - избушка. За столом сидели существа, похожие на нечисть. Были среди них настолько жуткие экземпляры, что не в сказке сказать: пёсьи рыла с кабаньими пятаками, бородатые старухи с ужасающим оскалом жёлтых клыков, бесхвостый кот-кугуар с человеческой головой на тонкой гусиной шее. Пушкин притаился за дверью, боясь пошевелиться.
   Нечисть играла в карты... Господи, да на кону же кости. Настоящие! Человеческие! Вой и ор стоял такой, что ушам было больно. Верещали и лезли в драку по каждому малому поводу.
   И вот по избе пробежал шёпот:
   - Он пришёл.
   Поэт ощутил чьё-то горячее дыхание в затылок. Зловонное. Страшное. Пушкин в ужасе оглянулся и увидел давешнего фельдъегеря. Только вместо лица - маска волка.
   Гость заорал:
   - Как ты смел прийти сюда, самозванец?!
   Чудища в комнате зарычали, зашипели, завыли, засопели, зачавкали, заскрипели, заблажили и ринулись к поэту. Тот потянулся к маске офицера и сорвал её. Тяжёлые веки и пустые глазницы под ними - вот что он успел увидеть, прежде чем его растерзала смердящая бесовская толпа.

*

   Пушкин проснулся, поднял голову и обнаружил себя лежащим в кровати. Огляделся - он на почтовой станции. Свечи уже прогорели. Но полная луна освободилась из плена кисельных туч, осветила окрестности. Пушкин выглянул в окно и обнаружил, что во дворе сидит злая взлохмаченная собака чёрного окраса - о, Боже мой! - в подряснике и скуфейке. Или волк? Де-мон? Волколак! Демон Вассаго! Откуда он знает это имя? ПоЄлно, Саша... Это всего только видение. ПоЄлно? Полно... луние! Вот в чём дело! Где-то в вышине сверкнула молния, и послышался отдалённый раскат грома. И это среди зимы!
   Сделалось жутко и тревожно. Пушкин позвонил в колокольчик, вызывая прислугу.
   - Хватит шуметь, Александр Сергеевич, домового напугаете! - Незнакомец материализовался из лунного света.
   - Вы кто?
   - Зовут меня Вассаргин Нил Орестович, действительный статский советник.
   Александру Сергеевичу показалось, что видел он недавно эти насмешливые лукавые глаза-щёлочки, очень похожие на звериные. Постойте, уж не того ли офицера, с которым в дверях судьба столкнула?
   - И да, и нет, Александр Сергеевич, - будто угадав мысли Пушкина, заговорил человек, устраиваясь на табурете. Я - это он, хотя и не совсем. Это всего лишь фантом, которым могу управлять, меняя форму и содержание. Так уж повелось издревле, хе-хе.
   - Вы бес?
   - Если угодно. Только представления сии о мироустройстве безнадёжно устарели.
   - И всё-таки - кто вы? Ответьте прямо: демон, бес, ангел, посланник Господа?
   - Кто я, да кто я... Неважно. Скажу одно: я тот, кто помогал сыграть Николо Паганини на одной струне, кто палил костры с еретиками в Толедо, кто знакомил Казанову с дамами, воздействуя на них телепатическими средствами. Зачастую мир умозрительного влияет на реальность больше самой реальности... - произнёс ночной гость жутким голосом. Даже тараканы перестали шуршать за комодом.
   - Сударь, верните рукопись немедленно! Это же вы её похитили?
   Вдруг нечистый резко сменил тон на деловой.
   - Разумеется. Но хотелось бы равноценного обмена. Скажите, любезный Александр Сергеевич, готовы вы заплатить самой своею жизнью за эту рукопись? Только подумайте хорошо.
   - Да... если буду уверен, что допишу роман и стану первым поэтом России.
   - Хм, смело! Бьёт вас, мой милый, жизнь, да не учит. Надеюсь, понимаете, с кем имеете дело? Я обладаю очень большими возможностями. Мне дозволено то, что разрешено немногим.
   - Понимаю. Только душу продать не могу.
   - Не нужна мне ваша бессмертная душа. Но тогда и вам вместо письменного автографа лишь сам текст. А что у нас бонусом? Болдинская осень 1830-го года. За минусом комиссионных...
   Далее Вассаргин завёл что-то непонятное: о дуэли на Чёрной речке, пистолетах от Лепажа, проникающем ранении в брюшную полость...
   - Итак, поступим следующим образом... Слухи ходят, Александр Сергеевич, о редкой памяти братца вашего. Пусть он рукопись по памяти и восстановит. Неплохая идея?
   - Да как же возможно, позвольте? Лев всего один раз и слышал-то, а в рукописи почти шестьсот строк. Как тут запомнить?
   - Не унывайте, техническую сторону вопроса беру на себя. Где там братец ваш нынче? На Кавказе? Не мешкайте, письмо ему пишите. На обстоятельства посетуйте, которые не позволили рукопись в Петербург довезти. Глядишь, всё и сладится.
  
   "Демон, на волка похожий, видать, приснился. Но совет неплохой дал", - подумал Пушкин с утра и сел за письмо.

*

   Юнкер Нижегородского драгунского полка, принимающего участие в войне с Персией за влияние в регионе, Лев Пушкин привечал в доме гостя, назвавшегося Вассаргиным. Тот сразу изложил суть визита. Рассказал о письме, которое должно прийти от Александра, и что именно нужно будет на него ответить.
   Нил Орестович чувствовал себя вольно, говорил игриво. Но сменил тон на официальный, едва заметив, что поиск Львом Сергеевичем письменных принадлежностей увенчался успехом.
   - К делу! Приступим.
   А дальше началось испытание. До самого утра юнкер записывал пятую главу романа "Евгений Онегин", диктуемую гостем с какой-то книжицы.
   Ночной посетитель тщательно скрывал от Льва Сергеевича обложку, но один раз неловко дёрнул затёкшей кистью, и Пушкину удалось прочитать. Что-то вроде "Хрестоматия для 9-ых клас...". Там было ещё что-то написано, но юнкер уже ничего не видел, поскольку Вассаргин пригрозил:
   - Вот ведь как-с, милостивый государь, я к вам со всей душой, а вы подсматривать - будто мизерабль какой! Придётся хорошенечко вас поучить, батенька мой.
  
   С третьими петухами исчезает лишь литературная нечисть, а действительные тайные советники, пусть и подложные - никогда. Нил Орестович покрутил головой, временами напоминающей волчью, и спросил:
   - Что, Лёвушка, притомились? Но ведь справились! Давайте поглядим, что у нас получилось. Прелестно, право слово, прелестно! И, что характерно, неточности имеются. Оригинальный автограф гения, отличный от первого издания, дорогого стоит. Ах, это бессмертное творчество! Так вы, Лев Сергеевич, как раз о бессмертии со мной потолковать желаете? Так и я не против. Нетленная душа за автограф гения, плюс бессмертие тела - выгодный обмен, не находите?

*

   "Главной сенсацией торгов аукциона Сотбис стало появление в числе лотов автографа рукописной версии пятой главы романа в стихах "Евгений Онегин", ранее считавшегося безвозвратно утраченным поздней осенью 1827-го года на одной из почтовых станций между Москвой и Санкт-Петербургом. Оригинальный текст был позднее восстановлен по памяти братом поэта Львом Сергеевичем Пушкиным.
   Владелец лота виконт Leon-Serge Cannon, по слухам - пролежавший длительное время в летаргическом сне, в результате торгов попал в первую сотню богатейших людей королевства, как пишет журнал "Forbes". Блогеры обращают внимание на портретное сходство нувориша с младшим братом классика мировой поэзии".
  
   [возврат в начало]
  

БД- 2017

(в конкурсе приняло участие 189 рассказов)

Сапожник

(29-ое место в группе из 62-ух,  в номинации "Light" 11-ое место из 189-ти)

моим дорогим и близким посвящается

  
   Иван исчез под утро - с первыми петухами. Растворился в оконном проёме, взлетев со своей любимой печной приступочки. Поля только глаза на секунду прикрыла, сморгнув набежавшую не ко времени слезу, а его уж и след простыл.
   Всю ночь он просидел не шелохнувшись. Смотрел на жену характерным прищуром с едва заметной улыбкой, из-за которой местные девчата готовы были на очень многое. Девчат-то красивых немало, а достался Ванечка ей. И вроде, ста?тью Поля особой не вышла, а, глядишь ты, завидный жених выбрал: и на балалайке виртуоз, и в своём деле первостатейный дока, лучший мастер индпошива сапожной артели "Свободный труд".
   Десять счастливых лет пролетели стремительным стрижом. Народилось в их браке трое деток. Старший Коленька начальную школу окончил, Тоня, средняя, папина любимица, осенью готовилась в первый класс пойти, а младшая Валя только-только ползать начала, когда сказал как-то воскресным днём товарищ Молотов по радио, что коварный враг "без предъявления каких-либо претензий к Советскому Союзу, без объявления войны..." И в конце обнадёживающее - "Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами".
  
   Тёмная подложка неба с вытканными по нему звёздами кажется настоящей, хотя это всего лишь коврик на стене. На него сейчас смотрит Тоня зарёванными глазами. Иногда густая синева становится похожей на металлическую пластину и отталкивает от себя уличным холодом. И Тоне представляется, будто на стене не коврик, а настоящая небесная твердь, как говорит батюшка Никодим во время воскресной службы. Нет, Тоня в церковь не ходит. Лишь иногда заглядывает, чтобы забрать оттуда маму. С тех пор, как от папы не приходят письма, та всё чаще посещает храм, чтобы помолиться "за здравие раба божия Ивана". До смерти жаль маму, которая каждую ночь садится у окна и ждёт. И как ей помочь, Тоня не знает.
   А тёмная подложка неба на стене и в самом деле звенит в мороз... и даже иногда потрескивает фольгой луны. Во всяком случае, так хочется думать. И ещё очень хочется верить, что папа непременно вернётся домой живой и невредимый. И мама сразу сделается весёлой, и всё станет как раньше - до войны.
  
   Утро медленно истекало холодным влажным туманом. Поля вышла на двор, задала курам. Потом завернула в хлев и посмотрела, жива ли коровёнка. Хорошую-то да ладную тёлочку в начале войны заготконтора забрала, заплатив символические деньги - мол, всё для фронта, всё для победы. А корову-ветеранку угонять не решились, оставили для обеспечения многодетной семьи бойца Красной армии.
   Старая меланхолично жевала сено, но, завидев хозяйку, подошла, подставляя большую лобастую голову под тёплую Полину руку. Молока корова почти не давала, но хоть что-то. Да много ли им нужно - главное, Валю выходить. Раньше, когда Поля заболела и у неё пропало молоко, приходилось делить на двоих. Тогда маленького Алёшеньку Тоня поила кипячёным коровьим из бутылочки с соской.
   А потом он умер от воспаления лёгких. Просто и буднично: кашлянул два раза и закрыл глаза. Поля думала, сын крепко уснул, но к утру мальчик посинел и стал холодным. Пришедший фельдшер, за которым сбегал Николаша, только и сделал, что оформил факт смерти, как полагается - бюрократическим порядком.
  
   Первое время, когда Ваня уехал в Ярославль на сборный учебный пункт, Поля не верила, что разлука будет долгой. Ей казалось, что муж просто в командировке по делам артели - прикупить кожи, набоек, дратвы - нитки сапожной. Всё ждала - вот-вот вернётся.
   А потом весточка прилетела, мол, через неделю везут их на фронт специально сформированным эшелоном. Не по почте письмо пришло, а доставлено было одноруким ветераном Гражданской, ныне директором средней школы. Его Полин муж на счастье встретил в коротком увольнении.
   Главное в той весточке - будет стоять эшелон на полустанке Н* почти сутки, ожидая, когда к составу ещё несколько вагонов из соседней области прицепят.
   Сердце у Поли кольнуло, будто кто острой стекляшкой по нему резанул. Никогда она из своего маленького городка не выезжала, а тут решилась без тени сомнений. Добиралась до станции на перекладных, почти двое суток ехала, насилу успела. Командир взвода, их с Ваней земляк, разрешил супругам встретиться, покуда эшелон не сформирован. Только где же, если кроме будки путевого обходчика никаких строений в округе нет? А весна поздняя да холодная. Но на счастье в полях оставались прошлогодние стога. Перепрелое влажное сено нехорошо пахло плесенью, но разве подобная мелочь могла остановить любящих друг друга людей?
   Когда расставались, Иван сказал:
   - Поля, ты никого не слушай. Я живым вернусь. И сошью тебе ботиночки красивые на шнуровке, как в модном журнале, помнишь? Николаше - сапоги яловые, у меня и кожа припасена. Тоне - туфельки, как у Золушки, на каблучке, а Вале - сандалики на ремешке.
  
   После той встречи с мужем у Поли родился мальчик. Назвала Алёшенькой. Только к тому времени письма от Вани приходить перестали, и не знала Полина, известно ли мужу о пополнении семейства.
  
   Ещё с начала лета почтальон обходил их дом стороной. "Ничего-ничего, - говорила соседка, - бывает. Нет возможности писать, поскольку секретность блюдут. Мой-то вон тоже месяца четыре молчал, а потом взял, да и объявился из госпиталя. Отпуск по ранению, значит. Да не плачь ты, дурёха, похоронку-то не принесли. Даст Бог, живой придёт, а то, что пораненный, так то ж беда небольшая, главное - при уме да с понятием. Ты верь, Поля!"
   И Поля верила, ждала.
  
   Но вот уже больше полутора лет минуло с той встречи на безымянном полустанке. Поля, похоронив младенца, отрешилась от всего мирского. Только посещение церкви имело для неё какой-то смысл. А то все сидела у окна и высматривала, не идёт ли Ванечка. Хозяйство пришлось брать на себя Тоне, которой ещё и девяти не исполнилось.
  
   Однажды поздним осенним вечером, когда уже стемнело, во дворе хлопнула калитка, и на пороге возник красноармеец в прожжённой в нескольких местах шинели без погон. Выглядел он весьма странно, напоминая не то погорельца, не то беженца.
   - Аполлинария Ивановна здесь проживает? - спросил.
   - Это я, - встрепенулась Поля, выходя навстречу гостю. - Что-то с Ваней?!
   - Сейчас... это, расскажу, только покормите. С утра и маковой росинки...
   Тоня с Полей быстро накрыли стол - три картофелины, пара ржаных сухарей и даже стакан молока.
   Мужчина ел с жадностью и очень неопрятно. Со стороны представлялось, что он хочет побыстрей со всем покончить и уйти.
   Поев, незнакомец заговорил - сбивчиво, отрывисто, будто жаловался. По его словам, выходило, что служил он с Иваном в одном взводе стрелкового полка. Отступали. К Дону. И тут подразделению поставили задачу - прикрывать отход основных сил, закрепившись на левом берегу близ брода. До наступления темноты, отбивая атаки превосходящих сил противника, понесли большие потери, а на следующий день получили приказ от командира на отход. Оказалось, слишком поздно - попали под огонь орудий подтянувшейся немецкой батареи. Выжили только вдвоём - Иван и ночной гость.
   Полторы недели скитались по лесопосадкам в немецком тылу, - причитал гость, обращаясь то к хозяйке, то к девочке.
   - Ну, и что папка? Где он? - перебила причитания Тоня.
   - Иван-то? Это... Заболел Ваня... крепко заболел... значит. Заработал воспаление... это... лёгких. Провалился в болото. Полдня почитай из трясины, того... Выбирался. Едва не утоп тогда.
   - А вы? - Тоня пытливо прищурила глаза.
   - А что я? Иван наказал часы жене передать... это... карманные... и прогнал, значит.
   - И вы оставили?.. Умирать?! - В глазах отразились недоверие, ужас и презрение одновременно.
   Поля молчала, ожидая конца истории, а Тоня спросила:
   - И где они, папины часы?
   - Пришлось продать хронометр, чтоб, значит, до вас добраться, - сказал ночной гость, отводя глаза. - Дозвольте переночевать, хозяйка, а то мне и идти-то некуда.
   Сколько потом Поля ни пыталась, глотая свежую горечь утраты, расспросить незнакомца о муже, тот ничего больше не добавил, а потом заснул за столом, то и дело тревожно всхрапывая, как конь в стойле.
  
   Лежит Тоня лицом к стене, глаза на мокром месте. Думает. Пришёл чужой дядька, от которого пахнет махоркой, псиной и сырой землёй, да всё и разрушил. Не оставил надежды. Не вернётся отец, не обнимет, не подкинет к потолку любимую дочь, не скажет ласкового словечка "Тонечке-душе", не протянет леденец, не сыграет на балалайке "комаринского". И будет теперь мама до самой старости у окна сидеть - по мужу любимому да сыночку, так и не пожившему, печалиться.
   А между тем, густая синь неба с коврика зазвенела, затрещала фольгой луны, и увидела Тоня диво-дивное: слетела на пол "твердь небесная", и возник из сияния лунного отец. Живой и невредимый. Хотела закричать от радости, да не вышло - горло перехватило. Взял Иван любимицу на руки, подбросил до потолка и засмеялся весело, как до войны:
   - Вот ты какая вымахала!
  
   Поля в ту ночь снова не спала. Всё ждала, когда к ней милый Ванечка пожалует. Не то сон, не то явь - разве разберёшь. А батюшка Никодим увещевает, видно, ангел к Поле стал являться в образе супруга, чтобы поддержать и направить.
   Родной силуэт возник, как обычно, на печной приступочке, где муж раньше часто любил сиживать. Ванина тихая улыбка успокоила Полю. Но хотелось, чтоб любимый сказал ей что-нибудь ласковое. Нестерпимо хотелось. И тот заговорил.
   - Здравствуй, Полюшка, голубка моя! Вот и пришёл я с тобой попрощаться.
   - Нет, не хочу! Ты каждую ночь приходи. Я глаз не сомкну, буду дожидаться, Ванечка.
   - Не в моей власти, Поля. Не от меня зависит. Да и тебе пора жить начинать по-новому. Дети у тебя. Теперь для них живи.
   - А правду тот солдат сказал о твоей смерти, Ванечка?
   - Нет, милая. Всё не так было. Стояли мы насмерть. Все полегли, а фашиста на сутки задержали. А этот, что приходил к тебе, бомбёжкой воспользовался и сбежал сразу с поля боя. Потом мародёрствовал - всё ценное со своих да немцев погибших собрал, пока их похоронная команда не подъехала.
   - И часы твои взял?
   - Взял. И туфли для Тони, и сапожки Коленьке, и тебе ботинки. Я их по ночам тачал. Валюшке только сандалики не успел закончить - второго ремешка не нашлось. Думал, почтой или оказией какой вам потом послать. А этот взял, не побрезговал.
   - Но не совсем же он пропащий, Ваня... Раз сам пришёл и за часы повинился. Только вот духу всю правду сказать не хватило. Прости его.
   - Я ему не судья, Поля. Бог рассудит. Ты не печалься, я новую обувку вам сошью, мои милые.
   - А как же ты сошьёшь, Ваня, без примерки? - удивилась Поля не то во сне, не то в каком-то волшебном дурмане. - Ноги-то у детей выросли с тех пор, как ты уехал.
   - Не беспокойся, Поля! Я сошью. И за Алёшеньку себя не кори. Не потянуть, видно, было четверых-то. А за остальных ты в ответе. И не передо мной...
   - Перед Богом!
   - Не совсем. Но это неважно. Ты, главное, верь во всё хорошее и людей люби. В себе не замыкайся...
  
   Полина открыла глаза. Оказывается, она прикорнула за столом: как сидела, так и заснула. За окном уже проклюнулся поздний осенний рассвет, больше похожий на серую линялую занавеску с прожилками солнечных бликов в протёршихся от долгого употребления местах. Пора будить старших. Им ещё предстоит поработать на огороде, вскапывая картошку, экономно высаженную по весне глазками. А потом - в школу.
   Но дети уже поднялись. Раньше неё.
   Поля чуть не потеряла дар речи: перед ней стояли все трое. И все трое в новой обуви. Валя в сандаликах, Тоня в туфлях, как у Золушки - на небольшом изящном каблучке. Николай в яловых сапогах выглядел настоящим мужичком. Лица детей были крайне серьёзны.
   - Откуда? - только и нашлась, что спросить, Поля, показывая на обновки.
   - Это нам папа сшил. Как обещал, - ответила Тоня очень по-взрослому. - Он прощаться приходил. Велел дружно жить.
   - И вас, мама, отец тоже помнит. - Николай говорил рассудительно и нараспев, будто счетовод в конторе льнозавода, где Поле случалось подрабатывать, чтобы свести концы с концами.
   И тут она увидела в руках сына те самые зимние ботиночки со шнуровкой, о которых давно мечтала в прошлой мирной жизни, а Ване всё не хватало времени их пошить. Поля посмотрела на ноги младшей. Нет, показалось - ремешков на сандаликах было два. Нашёл второй, получается.
  
   [возврат в начало]
  

БД- 2018

(в конкурсе приняло участие 193 рассказа)

Партитура Листа

(15-ое место в группе из 65-ти, в полуфинале 43-ое место из 45-ти,

в номинации "Light" 93-ее место из 193-ёх)

  
   В нашем заштатном городке отродясь не бывало гипермаркетов - и в старую пору румяных диктатур, и в нынешнее время до обморока бледных демократий. Жили мы себе в мелкопоместном логове для провинциалов - в собственном соку варились. Захолустье есть захолустье, дело обычное. А в таких населённых пунктах, как наш, городские новости узнают без газет. Вот и в тот раз...
   ...говорили, мол, у одной известной богемной Музы поселился Кант. Его, собственно, и называли Музыкантом, но с прописной буквы, чтобы не путать с многочисленным молодым выводком, ублажающим слух граждан, гражданок и господ с сударынями в подземных переходах, на рынках и вокзалах. Эти, что со строчной буквы, только на то и способны были, что просить милостыню за своё невнятное исполнение маршей и вальсов, да пропивать потом полученные гроши в кругу лиц неопределённой половой и производственной ориентации.
   А наш герой не таков. Он тебе и "Мурку", и полонез Огинского с полькой Шуберта, и что-нибудь из "Dire straits" запросто на пианино "Красный Октябрь" задвинет. Болтают, однажды сам маэстро Верделет услыхал игру Музыканта и не преминул заметить - якобы при трёх свидетелях... некоего Иеговы:
   - Этому парню я бы руки под рояльную крышку не положил!
   И пошла о Музыканте слава чудовищная, не вмещающаяся ни в какие ворота, ни в один интерфейс не вбиваемая. И возрадовался он поначалу. А потом, очнулся, перестал веселиться да своё самолюбие слухами тешить. Тут бы и сказочке конец, да молодцов, кто её слушал, больно уж много оказалось - не в пример гуще, нежели свидетелей уже помянутого господина Иеговы. И я в их число попал - тех, кто, отбросив гарнитуры, предпочитает слушать музыку через хорошую акустику класса Hi-end.
   Примерно в одно время с появлением Музыканта узнал я историю о партитуре композитора Листа. Легенду эту поведал мой Покровитель. По его словам, выходило, будто обладатель партитуры автоматически становился великим лабухом, которому везёт, невзирая на его таланты или оных отсутствие. Дескать, если сыграть на ночь глядя сонату, заглядывая в анналы маэстро, наутро сразу попрёт на всех фронтах.
   Многие легенду знают, да только я один решил партитуру отыскать. Чтоб воспользоваться её силой? Пожалуй. Стать успешным не по рождению, а вопреки ему жаждет любой маломальский лузер. И я в том числе.
   Оглядел я мысленным взором всех музыкантов современности, их деяния проанализировал и остановился на Музыканте. Не иначе - именно он, пианист этот, сумел завладеть заветной партитурой. В самом деле, играет он, мягко говоря, неважнецки, а народ его слушает - тухлятиной забрасывает, но слушает. Неспроста всё! Да и живёт у шикарной девы Музы, о которой всякий мечтой дотянуться горазд, а на деле - пшик. И контракты у Музыканта крайне выгодные, ни у кого таких нет. Даже за тапёрство в баре "на карман имеет" - сколько иному мастеровитому пианисту за гастрольный тур не поднять. Вот и получается - партитура Листа у нашего лабуха припрятана. Как говорится, она настроить и жить помогает, да "брюссельской капусты нашинковать" не на одну кроличью ферму. Увидеть Музыканта следует непременно, тем более что сам Покровитель мне встречу назначил там, где шпильман себе на хлеб с маслом да икрой зарабатывает.

*

   Фитнес-бар "Внезапный заяц" открывался рано. И я отправился туда завтракать по причине выходного дня. Обычно воскресную утреннюю трапезу предпочитаю сдобрить Абрау урожая 1957-го года, мне сказали - это модно. Разумеется - брют! Но не тот, который Цезаря кокнул, а наоборот - сухое до самой последней капли игристое. Однако сегодня не тот случай, чтоб тешить себя винцом на голодный желудок. Особенный день сегодня - я должен увидеться с Музыкантом, чтобы разузнать у него тайну утраченной партитуры Листа, Ференц ему в подмышку.
   Одет я по парижской моде вековой давности - в бархатные штаны до колен, жилетку асимметричного кроя и берет а'ля "художники вырождения", на ногах штиблеты с широкими носами и подбитым каблучком для исполнения степа, если оказия подвернётся.
   В баре немноголюдно и почти не накурено. Одинокий, как инженер Эйфель в башенной ипостаси, пианист лабал что-то из "Ласкового мая". Клавишник этот и есть Кант от Музы. Он-то мне и нужен! Выдвинулся я было к роялю, но тут моё движение прервала странная особа, торгующая с лотка дохлой рыбой. Откуда взялась сия маркитантка - можно только гадать, но телефонный номер знакомой цыганки недавно стёрла ревнивая любовница, принявшая запись "гаджет аза" за шифрованный крипт неизвестной соперницы.
   Чтобы отбиться от навязчивой лотошницы, пришлось вступить с нею в диалог.
   - А рыбка у вас свежая? - поинтересовался я вполне миролюбиво, хотя мог оглушить тётю сбивающей с ног версией вопроса - что-нибудь вроде: "How much is the fish?"
   - Да-да, свежая.
   - А откуда знаете? Принимали участие в её вылове? Она умерла у вас на руках?
   - Ну-у... что вы, просто... к слову пришлось. Будете брать мой товар или просто от нечего делать спрашивали?
   - The chase, is better than the catch2... - прервал я её стенания расхожей рэп-скороговоркой из Эйч Пи Бакстера.
   - Ишь, сопля недозрелая! - вызверилась торговка. - От Торжка два торчка и сбоку бантик, а туда же...
   Я хотел приструнить охальницу, но тут вмешался Музыкант.
   - А ну, кыш, гопота! - прикрикнул он вслед ретировавшейся торговке. А потом продолжил, снимая парик и марлевые - не по сезону - перчатки: - Вот ты и откликнулся на моё приглашение, малыш Нестень.
   Слова были обращены в мою сторону. Откуда он меня знает? И тут я увидел то, что ранее скрывала накладная шевелюра, наклеенные усы и бакенбарды. Передо мной на вертящемся стуле в плену монаршего рояльного пространства сидел Покровитель и задумчиво щурил глубоко посаженные глаза.
   - Так это вы? - от неожиданности я не сумел избежать банальной реплики.
   - Я, - усмехнулся бывший Музыкант. - А чего ты удивляешься? Я просто решил преподать тебе, мой юный друг, небольшой урок...
   - Для чего, мессир?
   - Ещё один глупый вопрос, мальчишка! Чтобы ты приобрёл жизненный опыт, получив щелчок по пятаку.
   - А торговка рыбой... её появление тоже имеет отношение к вашей задумке?
   - Разумеется. Но чтобы понять значение её присутствия в баре, необходимо дойти до самой сути, о познании которой ты покуда не озаботился, мой маленький Нестень. Извини - у меня заказ срочный.
   И Покровитель мой принялся наигрывать "Оду к радости" к радости собравшихся.
   Я терпеливо ждал финального апофеоза. Наконец-то торжественные звуки неофициального гимна Европы растворились в полумраке заведения. Вот теперь-то самое время узнать о том важном, за каким бесом я притащился в бар "Внезапный заяц" этим воскресным утром.

*

   Когда пианист замер, разрываемый эмоциями, свистом восторга и воплями проклятий, я уже был готов со своим вопросом и потому задал его самым равнодушным тоном, на который оказался способен.
   - А где вы храните партитуру Листа, мессир? - спросил я с почтением. - Она ведь у вас, верно?
   - Пар-ти-ту-ру? - удивился Покровитель. - Я не состою ни в одной партии, ты, видимо, перепутал, малыш.
   Глаз пианиста блеснул зелёно-жёлтой молнией.
   - Вы шутите? Я же знаю - партитура у вас.
   - Какая партитура?
   - Та самая - Ференца Листа, великого музыканта и пророка XIX-го века. Вы же не станете отрицать, что вам чертовски везёт, хотя исполнитель-то вы... не выдающийся?
   - Нимало! Сам удивляюсь, отчего так. Это всё он - Создатель. Помогает мне сводить концы с концами. - В лице лабуха промелькнуло нечто неуловимо змеиное. Насмешка? Похоже, нет.
   - Слушай, Нестень, скажу тебе вот что: нет ничего загадочного в той партитуре, которую ты возомнил чем-то судьбоносным.
   - Вы же сами нам говорили, мессир. На лекции по истории теологии и сатанизма.
   - Говорил, верно. Но я подчеркнул, рассказанное - всего лишь легенда. Разве не так?
   - Ваши слова, мессир... они для нас... э-э... нечто сокровенное.
   - Вот тебе и урок, Нестень. Вот тебе и удар по заранее выстроенным шаблонам. Что, ошарашен, мой юный друг?
   Когда ты говорил с торговкой рыбой, я понял - мои уроки не прошли даром. Аллюзия с Эйч Пи Бакстером сработала. А вот теперь задачка посложнее - сможешь ли понять, откуда тянется основная тема песни? Ты вспоминаешь раннее средневековье? Хорошая слуховая память, Нестень. Достойно. На что я намекаю?
   Я не намекаю, а настаиваю на плагиате... Первоисточник - старинная кельтская песня XII-го века. Сначала её возродили в Ирландии, избрав гимном IRA, а потом уже мотив использовал в своей композиции лидер "Скутера". Впрочем, плагиат - понятие относительное... как и чудеса, которые то и дело случаются в отдельных умах благодаря выдуманными и навязанными кем-то реликвиям. Помнишь пословицу, малыш - "Не путай бугель с Гегелем"? Так и с легендой и фактом. Не стоит их смешивать.
   Глаза Канта казались ещё более зловещими и бездонными, чем его мысли, а речь напоминала выступление Каттона Старшего в Римском сенате накануне каких-то очередных ид очередного же года по тамошнему древнеримскому летосчислению.
   - Выходит, вы не знаете, где партитуре Листа, мессир?
   - Уймись, малыш! Вся твоя басня относительно партитуры выдоенного яйца не стоит.
   И тут он начинает камлать. Воронка, образованная взглядом Покровителя, затягивает меня в водоворот мистификаций. Похоже, ещё один урок. Брыкаюсь, брешу - аж до Брехта! Такой кураж поймал, что без мамаши тут не обойтись - ну да, той самой матери.
   Смотрю я на Мамашу Кураж и диву даюсь: ведёт по рокаде холодной войны всё своё семейство... Или не ведёт, а ведётся?
   - Заходи в гости, дорогая Кураж, угостись файвоклоком марки ройбуш из пузатого фарфорового чайника барбезонского литья и сними с сорочьего хвоста все застрявшие там новости.
   - Даже лимона к чаю не предложил, каналья! - Мамаша впадает в состояние, близкое к биржевому истерическому максимуму. Синие фишки зашкаливают выросшей волатильностью в тренде, а игра на понижение трейдирует их котировки в зелёной зоне.
   - Угощу, угощу, не помилую! - умиротворяюще растягивает слова бармен за стойкой и досыпает мешок еловых шишек в самовар-паровоз "по самый кадык".
   - Вот и шлавно, - смешно шепелявит Кураж, изображая шипение плавящейся в котле ароматной смолы-живицы.
   Самовар закипает, самовар, растопленный не лучиной, а записью нот рукой маэстро Листа. - так распорядился бесценным даром кабацкий лабух, пользующийся успехом толпы. Нет никакой волшебной партитуры - приходится признать очевидное. Уже очевидное... после анализа слов Покровителя. Есть лишь отдельно висящие и затем исчезающие флюиды в акустическом диапазоне частот. Чудес не бывает, а всё похожее на них - игра воображения. А истинно лишь то, что закладывал в нас Покровитель с младой ороговевшей ткани. Именно он способен, не прибегая к помощи козырных артефактов и колдовских манипуляций, иметь успех у людей - особенно у прекрасного пола. Ещё со времён Эдема.
   И то, что Музыкант-Покровитель пользовался настолько неправдоподобной взаимностью Фортуны, происходило вовсе не по мановению партитуры Листа, а исключительно от невежества человеческого рода, утратившего вкус и осмелившегося возвести пошлость да глупость в ранг первостатейных добродетелей. С этими людьми всегда так: стоит их повести за собой - вперёд к прогрессу, они твои действия мракобесием назовут, а коли уж сами в коровью лепёшку вляпаются - сразу теорию подводят, почему в дерьме сидеть хорошо в связи с вновь открывшимися исследованиями какого-нибудь якобы учёного.

*

   Я иду по извивам консерваторских коридоров, изредка оставляя пахучие метки по углам. Исключительно, чтоб не потеряться, а вовсе не от врождённого скотства. Хвост мой облезлый волочится в двух шагах сзади бельевой верёвкой, копыта, освобождённые от обуви, бьют по паркету что-то из Баха, а сам я предаюсь грусти да печали, поскольку "партитура Листа" оказалась всего лишь легендой для наивных упырей, вурдалаков и малообразованных вервольфов. Искренне жаль.
  
  
   1 - доджер - от английского dodger - увертливый человек; хитрец, ловкач, плут, продувная бестия;
   2 - "The chase, is better than the catch..." (англ.) - "Процесс важней, чем результат..." - первая строчка знаменитой композиции немецкой группы "Scooter" "How much is the fish?";
   - Верделет -- церемониймейстера ада;
   - Нестень - бес ротозейства, потерь.
  
   [возврат в начало]
  

БД- 2019

(в конкурсе приняло участие 150 рассказов)

Водяной

(24-ое место в группе из 46-ти,

в номинации "Light" 34-ое место из 150-ти)

  

Водяной

  
   Россефорп Киртеп служил водяным у герцога Альбы, а потому неотлучно проживал в замке сюзерена, доминирующем над центром столицы герцогства Альбения, будто водяной затвор на кран-буксе.
   Сегодня - чуть свет, а Россефорп уже под стенами замка. Не спится. Хорошо бы обдумать, как представить Альбе изобретение, внедрение коего в неспешную жизнь герцогства сулило небывалые барыши, невиданные перспективы и неслыханные преференции. Можно было информировать правителя во время еженедельного доклада. Но захочет ли тот знать, что не относится к служебным обязанностям водяного? Тут нужно действовать наверняка.
   А что если...
   Герцогство Альбения славилось своими музыкантами. Самым известным из их числа слыл Dr. Альба, сводный брат герцога по линии сексуальных излишеств папаши Альбы старшего, ныне покойного. Поговаривали, что Dr. Альба не любил заниматься концертной деятельностью за границами герцогства, потому постоянно обретался в замке его светлости, совершая по утрам променад в парке.
   Если попробовать через него выйти на герцога? Мысль вполне себе удачная. Одно плохо, Dr. Альба увлекается поисками несъедобных грибов с тем, чтобы сделать их съедобными. По этой причине говорить с ним не всегда просто. Но ради будущего Альбении можно и потерпеть.
  
   Размышления прервал шум шагов. Киртеп обернулся и потерял дар речи. Помяни чёрта, он тут как тут... Перед Киртепом стоял Dr. Альба собственной экзальтированной персоной, о нём водяной только что размышлял вслух, намереваясь добиться благосклонности герцога в вопросах продвижения своего изобретения. Ошибки быть не могло - Dr. Альба выглядел точно так же, как и на скандально известной в герцогстве афише - на разогреве у "Ю tu". И... Россефорп вдруг понял, Dr. Альба невероятно внешне походит на своего венценосного родственника, но смотрится довольно странно в облачении шотландского стрелка: кожаные доспехи и клетчатый килт немаркой серо-зелёной расцветки.
   - А я тебя узнал - водяной моего братца, верно? Я здесь с утра за вдохновением охочусь. А тут ты со своим нытьём о каком-то агрегате. И меня поминал всуе. Хочешь, чтоб помог?
   Мысли Киртепа обрели наконец форму, взлетели потревоженными сквозняком листками отрывного календаря и следом рассыпались по самым дальним заулкам души.
   - Я не специально...
   - Ладно тебе, Киртеп! Не стесняйся, давай на "ты" перейдём. Проси; что в моих силах, исполню. И можешь меня называть запросто - Доком.
   Пока Россефорп обдумывал, как бы изложить свою просьбу, собеседник с криком "ой, грибок!" бросился в кусты, а потом вышел оттуда с набитым ртом.
   - Не желаешь расслабиться? - Незаконнорожденного герцогского брата, похоже, крепко вштырило, и он, в чём был, в том и полез в воду.
   - Поосторожнее - дно в пруду ненадёжное, засосать может, - предостерёг Киртеп.
   - На дне я уже давно, ниже падать некуда. Богема!
   "Чёрт, до чего же он всё-таки на герцога похож!" - подумал Киртеп, немного нервничая от странных слов купальщика.
   Через минуту-другую славный соловей герцогского рода Альба вылез из воды и спросил:
   - Слушай, Киртеп, ты будешь что-то просить, в конце концов? Я же могу передумать.
   - Хорошо, Док. Мне нужно попасть к герцогу на приём в неформальной обстановке по делу государственной важности.
   - Ты герцога и сам знаешь. Зачем тебе я?
   - Тут нельзя в лоб... Вопрос деликатный. Мне бы угодить под благостное настроение венценосца...
   - Понимаю. Тебя позовут к герцогу, жди.
   Россефорп Киртеп открыл рот для благодарности, но произнёс не то, что намеревался:
   - Скажи, Док, а тебе никто не говорил, будто бы ты похож на...
   - Тс-с-с, не нужно ничего вслух. Может быть, я и есть герцог, а? - Dr. Альба подмигнул и скрылся в кустах.
  
   Башенные часы замка пробили двенадцать раз.
   Сидели в трапезной. Полдничали. Обстановка почти интимная, как того и хотел водяной. Только герцог и он.
   - Ваша светлость, изобрёл я устройство для очистки вод всяческих: болотно-стоячих, а также сточных и прочих.
   Герцог откровенно скучал - на сиятельном лице Альбы отчётливо отпечатался анонсированный послеобеденный сон, а всё иное было ни к чему. Он многозначительно зевнул.
   - Так что там с прибором? Жидкости сможешь очищать? Любые?
   - Любые, не извольте беспокоиться!
   - А их потом пить можно будет после очистки?
   - Разумеется.
   - И что же потребуется для изготовления твоих агрегатов?
   - Здесь всё изложено, - водяной раскатал пергамент из воловьей шкуры с чертежами и расчётами.
   - Ну, иди пока, Киртеп. Подумаю. О моём решении тебя известят, - герцог приподнял подбородок чуть влево и вверх, как бы давая понять водяному - аудиенция закончена.
  
   Через день служба "Duke's mail" известила Россефорпа - он приглашён на приём к герцогу для проведения презентации изобретения лучшим умам Альбении. А уже назавтра Киртеп демонстрировал опытный образец аппарата по очищению жидкостей. Заливал в воронку болотную жижу, закачивал позавчерашний компот, даже скисшим вином агрегат заправлял - на выходе неизменно текла ключевая водица с лёгким запахом торфа.
   - Это мой нанофильтр так устроен, - суетливо твердил водяной, но его пояснения никто не слушал. Гораздо увлекательней было поглощать герцогское угощенье из мидий и устриц Фискальского залива, запивая деликатесы столетним манжурским.
   Ничего-ничего, придёт и на улицу Роффесорпа праздник в бархатных нарядных подштанниках из кожи лемуровидной белочки. Только бы средства на массовое производство аппаратов от Альбы получить.
  
   - Вах, ты хочэш этат манжуйский вино пробыват? Зачэм? На тибе вино ыз мой родословный падвал... Ты его попробывай, а того нэ пей. Раншэ все иго лубили пит, патом я свой вино прывёз. Э, панимаишь? - старательно составлял слова из непослушных звуков какой-то незнакомый господин в костюме лягушки, нарядившейся Арлекином. На голове его красовалась маска не то жабы, не то зелёного бегемота.
   - Я бы предпочёл, чтобы вы взглянули на моё изобретение...
   - Зави мэня Док!
   - То есть, как это - Док? Вы же не хотите сказать, будто вы сводный брат герцога?
   - Слюшай, я тибе замечу вот такой: никто ни знаит, кто чэй брат-кузэн-музэн, паймы.
   - Так вы посмотрите агрегат?
   - Агрегат-шмагрегат, э... Зачэм празднык портыш? Будит врема, придот такой, сам к тибе навэщус, - незнакомец повёл подбородком чуть влево и вверх, потом будто прыснул смехом - под маской не разобрать - и удалился в танцевальную половину. Водяной бросился следом, но "арлекина" и след простыл.
  
   Прототип агрегата для очистки водяной собрал в одиночку своими руками - вот он во всей красе стоит, накрытый тонкой перкалью, а средств на внедрение никаких. Государственная поддержка исключена. Сколько Киртеп Альбу ни убеждал, тот не говорил ни "да", ни "нет", ссылаясь на занятость. А потом и вовсе перестал отвечать Россефорпу посредством службы "Duke's mail".
  
   Оставалось одно - открыть производство самому без державного финансирования. Но где взять деньги? Разве что - обратиться в преступные структуры? Киртеп где-то слышал, те могут посодействовать, если перспектива сулит хорошие барыши.
   Сказано - сделано: водяной попросил знакомого журналиста свести его с кем-нибудь из блатных. Не прошло и суток, как перед Киртепом материализовался некто Хиджаб, известный криминальный авторитет. Само по себе его появление не могло означать ничего хорошего, но при сложившихся обстоятельствах выбирать не приходилось.
   Водяной никогда ранее не общался с подобными господами, но видел фото Хиджаба на предвыборном плакате "Защити герцогство, мать, полюби Отечество - производителя!". Видел, потому и узнал.
   - Вы, собственно, по какому делу? - осведомился Россефорп, срывая дыхание о густой поток мускусных благовоний.
   - Важнээ дэла толко бэспредел! - Хиджаб хищно улыбнулся.
   - Вы о чём?
   - О том, дюша мой, - беру на сэбя производство тваих агрегатов, раз герцог отказного сыграл. Частным парадком? Рэализацый тожэ будит. Половина прибыли - примерна восэмдэсят прасентаф - мине. Другая - твой! Забилис?
   - Вы точно берётесь за... за это дело? - голос Киртепа дрожал. Он уже отчаялся встретить понимание и потому сейчас не мог думать о финансовой стороне вопроса. - Вам понадобятся чертежи...
   - Какие чертежи-шмертежи? Ми давно ых имеэм, дарагой! Бызинэс - терпет многа врэмя нилзя!
   - Так вы тот... что подходил ко мне в костюме Арлекина на приёме у герцога?
   - Ха-ха-ха! Ти умный - я знал.
   "И этот, чёрт, непонятно почему, напоминает мне герцога!" Неужели своим поворотом головы - влево и вверх?
  
   Перед огромным ангаром выстроилась очередь желающих попасть на открытие конвейерной линии "аппаратов Киртепа" с демонстрацией их возможности. Внутри же располагался прекрасный чистый цех, где за прозрачными перегородками торжественно поблёскивало множество агрегатов; в них водяной не без чувства гордости узнавал своё детище.
   Вокруг цеха нависали наспех собранные трибуны. Они ломились от зевак, дышали, гудели, ухали, посмеивались. В празднично украшенной ложе расположился Хиджаб и приветливо манил Киртепа присесть рядом с собой:
   - Тибя аднаго ждали, дарагой! Давай уже начинаим - люди хатят пробывать працэс.
   Он взмахнул рукой, и тотчас началось всеобщее движение в цехе. Собравшаяся публика одобрительно гудела, а люди поблизости с агрегатами принялись заливать в них экспериментальную дурно пахнущую жидкость.
   Тем временем на импровизированную сцену выбежали танцовщицы нескромного. По трибунам побежали дрожащие волны похоти и вожделения. "Эк как народ разошёлся!" - подумал Киртеп, стыдливо прикрывая нежданную эрекцию театральным биноклем.
   За танцами время пролетело незаметно, вскоре обнажённые по самые паслёновые девицы исчезли из поля зрения, а по рядам пошли люди с подносами.
   - Несут! Несут! - проносилось по трибунам.
   Ноздри Россефорпа Киртепа ощутили странный запах... Явно не вода. Неужели?..
   - Господин Хиджаб, как вы посмели использовать моё изобретение в... своих... в скотских целях?!
   - Э, дарагой, нэ нада так громка! Всо харашо...
   - Как это - хорошо, если вместо чистейшей воды на моих аппаратах получают...
   - ...атличный алкагол, вах! Чиго нэ нравица? Твой апарат - скаска: нычиго нэ нада - ни сахар, ни дрожи, адын вада гразный - палючим атличны алкагол. Дэнэг многа будит, чэм плоха?
   - Вы заменили алгоритм! Я же хотел принести пользу человечеству! Не-на-ви-жу!
   Россефорп бросился вниз, но был остановлен и возвращён в ложу для почётных гостей. На месте водяного уже сидел Dr. Альба и улыбался:
   - Ничего не поделать, родная душа - народу хочется веселья, а вовсе не чистой воды!
   - Я пойду к герцогу, я объясню...
   - Бедный Киртеп! Ты так ничего и не понял. Нет герцога Альбы. Нет и его брата...
   - А как же ты? И герцога я видел...
   - Наивный, слышал что-нибудь об андроидах?
   - Андроиды? С одинаковым дефектом...
   - Ну да, андроиды - очень похожие на живых людей куклы. А сам герцог со всей семьёй переехал на Бали.
   - А кто теперь?..
   - Он передал все свои полномочия мировому правительству, которое зачищает территорию. Но делается всё вполне гуманно - генно-модифицированные продукты, алкоголь, праздники с излишествами...
   - Они тебя наняли за деньги?!
   - Меня нельзя нанять, я просто выполняю заданную программу.
   У водяного перед глазами поплыли круги, и он бросился на рабочую площадку, желая остановить процесс.
   Киртеп кричал, требовал, умолял. Над ним смеялись, его не слушали. Каждый занимался своим делом: кто-то подтаскивал бадью с "брагой", кто-то заливал первичный продукт в аппарат, кто-то регулировал температурный режим, остальные наслаждались дегустацией.
   В углу разливочного цеха валялся свёрнутый в трубочку истоптанный плакат "Передовому герцогству - чистую питьевую воду!" Вся эта инсталляция будто говорила - зачем державе чистое питьё, если в ней не останется трезвых?!
  
   Между тем, герцогство Альбению ждали лучшие времена. Регулярное и повсеместное употребление первач-продукта населением сделало отмену крепостного права безболезненной. Следом за этим были отменены и все иные права граждан, приблизив всеобщие демократические веянья на расстояние протянутых ног.
  
   В центре же столицы сам Рабатели Зуце воздвиг монумент Киртепу, который жители украшают цветами и рюмками, а вороны и галки - свежим гуано. Надпись на пьедестале гласит: "Тому, кто очистил нашу жизнь". Скромно и со вкусом. Сквер возле памятника служит местом паломничества "френдов Киртепа" со всего мира.
  
   Цивилизация влетала в очередной виток спирали мироздания, в котором уже вызревала новая разновидность людей - homo ethanolus с ярко выраженным бугром в виде огромного плода авокадо на правом боку и прекрасно-алым носом на фоне чудесного землистого лица. 
  
   [возврат в начало]
  

БД- 2020

(в конкурсе приняло участие 175 рассказов)

По доброй воле

(40-ое место в группе из 59-ти,

в номинации "Light" 7-9 -ое место из 169-ти)

  

По доброй воле

  
   Движение - свет! Движение к свету - это моё метро.
   "...и пламень бьётся тонкою струёю разбитого о бампер светлячка..." Подземный поезд несёт меня стремительно в страну грёз, и я не успеваю узнать, не расшибся ли кто-то ещё в только что придуманной строке стихотворения, поскольку засыпаю мгновенно.

*

   Разбудила меня вибрация смартфона, заелозившего во внутреннем кармане пиджака.
   Звонил сам глава издательского холдинга. Ого! До моего уровня наш Антон Саввич обычно не опускается. Видать, приспичило.
   - Добрый день, Влад! Это Бердник. Не отвлекаю?
   - Не-е-ет... - мычу, пытаясь сломать тонкую слюду цветного божественного сна.
   - Ты у нас ведёшь серию статей о масонстве "Бильярдные яйца большой политики"? - Привычкой разговаривать на "вы" с подчинёнными босс никогда не отличался.
   - Да, я. Ещё два выпуска осталось.
   - Босх, как говорится, в помощь! - Большой шутник наш генеральный. - У меня к тебе будет специальное задание. Не в ущерб серии, разумеется.
   - Угу...
   - В общем, так: на рынке виртуальной реальности крутится одна компания - "Bene placito1". У неё, похоже, проблемы с Фемидой. Мне тут слили инфу, что этим ФСБ занимается - жалоб от граждан много: дескать, платят оные граждане аванс, а потом ждут выполнения обещанного. Ничего не происходит. Заказчикам возвращают задаток с пояснением - не удалось, мол, создать для вас реальность в рамках заданных параметров. И всё на том кончается. Вроде бы, ничего противозаконного. Никаких поборов за не оказанные услуги, никаких дополнительных взносов. Судя по всему, с таким подходом фирма должна бы давно разориться - ан нет! Есть там некий подвох. Хотелось бы прощупать, чем ребята на самом деле занимаются, пока их федералы за задницу не прихватили, потом засекретят всё - ничего не узнаешь. А тема-то вкусная.
   - В чём моя задача?
   - Прийти в контору под видом обычного заказчика, заключить договор и понюхать, какова реальная суть деятельности фирмы.
   - Так ведь аванс придётся платить. Судя по всему, совсем не копеечный.
   - Не беспокойся. Бухгалтерия тебе на карту уже скинула приличную сумму. Можешь пользоваться. Трать куда пожелаешь, но выведи мне на чистую воду эту "добрую волю".
   - Постараюсь.
   - Одного старания мало, Влад. Ты соображалку подключи.
   И я подключил: материализовался в компании BP по предварительному звонку, предъявив не журналистское удостоверение, а свой старый студенческий с подчищенной датой. Такого лоха-очкарика, как на фото, просто грех не кинуть. Правда, не совсем понятно, в чём может заключаться этот кидок.
  
   Специалист по работе с клиентами порхал вокруг меня, заглядывал в рот, чуть пылинки не сдувал. Сама любезность, в общем.
   - Здравствуйте, меня зовут Максим, я ваш персональный менеджер. Какое приключение желаете получить: остросюжетное, эротическое, познавательное?
   - Остросюжетное.
   - А тематика?
   - На ваш вкус. Только без извращений, насилия и крови.
   - Прекрасно. Сейчас вы подпишете пакет документов, заплатите аванс и сдадите анализы.
   - Анализы?
   - Разумеется. Мы должны быть совершенно уверены, что виртуальное приключение не навредит вашему здоровью. Не беспокойтесь, у наших специалистов имеются сертификаты на медицинское обслуживание населения.
   После соблюдения всех формальностей дюжий секьюрити вывел меня за порог и захлопнул массивную металлическую дверь. Проникнуть внутрь отдельно стоящего здания как-то иначе, чем через неё, не представлялось возможным. Оставалось ждать.
  
   Через неделю со мной связались из "Доброй воли" и вернули аванс с объяснениями, что у меня проблемы с левой долей мозга, посему "уважаемому клиенту" противопоказано виртуальное приключение. Больше ничего узнать не удалось. Жаль. Придётся тащиться к шефу и оправдываться за проваленное поручение.
  
   Секретарша пропустила меня к Берднику без вопросов - видимо, получила указание. Я ощутил, как мерзко сосёт под ложечкой, когда входил в кабинет, ожидая разноса и унижения, но вместо этого Антон Саввич предложил сесть, улыбнулся и сказал мягко в седые усы:
   - Не удалось ничего нарыть, Влад? Не страшно. Можешь считать - задание выполнено. Хочешь выпить? Не смущайся. Виски, коньяк, текила?
   Когда Бердник откинул крышку бара во встроенном шкафу и плеснул коньяк в пузатый бокал на низкой ножке, я заметил, как он сыпанул туда белый порошок из маленького флакона. Антон Саввич стоял ко мне спиной и закрывал ею обзор, но ему почему-то не пришло в голову, что в зеркальных стенках бара отражались все его манипуляции; они были прекрасно видны практически из любого места офиса. Дикий зверь внезапно проснулся во мне и заставил повалить шефа на пол, невзирая на разделяющую нас социальную пропасть. И не просто повалить, но и пересчитать рёбра. Думаю, справедливо, ведь он покушался на мою жизнь. Или я не прав?
  
   Связанный шеф лежал, будто поверженный Гераклом лев, и тихонько скулил:
   - Не разглашай, Влад. Не говори никому. Эта фирма "Bene placito" проводит специальные операции по пересадке разума в другие тела. Стоит очень дорого. Кроме того, у них ещё одно условие - нужно самому найти донора и подготовить его к будущей операции. Я тебя послал туда, чтобы сделать анализы под благовидным предлогом. Твой организм мне подошёл. Извини, ничего личного. Просто очень хочется пожить - мне, брат, не больше года осталось.
   - Ага, получается - все, кто приходит в фирму в поисках виртуальных приключений, такие же... приговорённые, вроде меня? Но вы указали на якобы махинации "добровольцев" - зачем? Чтобы у меня возникло желание отыскать компромат?
   - Не только. Главное - не дать тебе усомниться в моей непричастности, отвести глаза.
   - Понятно, а дальше? Каким образом вы планировали сохранить свои финансы? Здоровье здоровьем, а остаться без состояния...
   - Здесь всё просто. После пересадки разума мой организм медикаментозно умертвят. Будто от внезапного инфаркта. А всё моё движимое и недвижимое на тебя завещанием было оформлено, как только стали известны результаты анализов; ты сирота - ни с кем делиться не придётся. Слушай, Влад, не разглашай - тебе же никто не поверит. А я могу подкинуть деньжат - до конца жизни хватит.
   - Ага, а вы найдёте другую жертву!
   Я не стал больше слушать вопли шефа и запер его в шкафу, лишив возможности вызвать поддержку. А с утра решил организовать пресс-конференцию. У меня же на центральном канале однокурсник Пашка работает - за такую сенсацию сразу уцепится.
   Сказав секретарше, дескать, Бердник отпускает её домой, а сам ещё поработает, я спустился на первый этаж. В здании никого, кроме охраны уже не оставалось. Вот и прекрасно - никто мне теперь шефа не потревожит.
  
   Не прошло и пары часов с того момента, как я вернулся в свою холостяцкую нору, а ко мне домой припёрлись господа - бывшие "товарищи" - в штатском, которое сидело не хуже форменного. Двое.
   - Где ордер, - спрашиваю, - по какому поводу припожаловали, отцы родные?
   - Нам ордер не нужен, - отвечает старший, - мы просто побеседовать к вам, точки соприкосновения поискать.
   - А уточнить можно? - говорю, пытаясь сообразить, чем вызван интерес органов невидимого фронта к моей персоне.
   - Отчего ж нельзя-то, сейчас по полочкам разложим. Дайте время, дайте срок... Или вам пожизненное ближе? Не трепыхайтесь, родной вы наш, это всего лишь шутка.
   - Если что-то конкретное, то говорите. А шутить несмешно - занятие глупое. Пожалейте своё и моё время.
   - Хорошо, не стану ходить вокруг да около. Вы сегодня получали ответ на свою заявку из фирмы "Bene placito"?
   - Да, а откуда вам известно?
   Старший вместо ответа отвернулся и пояснил подельнику:
   - Теперь ясно. Завалил старый пердун простецкое дело, потому и не отзвонился.
   - И что дальше? - спросил напарник.
   - Заберём самого' и все его бумаги. Разумеется, он теперь не нужен. За косяки следует платить по-взрослому. Не справился, получи "маслину" на десерт!
   - А этого допрашивать будем?
   - Не вижу ни смысла, ни необходимости.
   И тут я понял совершенно отчётливо - сейчас меня повезут зачищать, вместе с Бердником. Тот должен был известить кого-то из "добровольцев", что клиент усыплён, но не сообщил в назначенное время. Сам же, будучи запертым в шкафу, на телефонные звонки не отвечал. Мобильный аппарат шефа выброшен мной ещё по дороге домой, но, наверное, звонили и в офис - на стационарный.
   Ситуация с точки зрения организаторов выглядела какой-то мутной. Потому "двое из ларца" припёрлись в мою квартиру, где и обнаружили - пациент жив, активен и даже не думает готовиться к пересадке мозга. Получается, теперь не только меня, но и самого заказчика логично будет ликвидировать как потенциального, но нежелательного свидетеля.
   У меня оставались призрачные шансы выжить. Шансы мизерные, но выбирать не приходилось. Воспользовавшись тем, что незваные ночные гости не ожидали от "ботана в очках" решительных действий, я вытащил из-под кровати городошную биту - городками увлекаюсь с детства. Ключевой удар пришёлся старшему по затылку. Тот повалился напарнику в ноги и позволил мне беспрепятственно выбить и вторую фигуру с первого предъявления. Не скоро теперь очухаются пацаны.
   Теперь быстрее в офис Бердника. Хорошо, года два назад мне пришло в голову сделать запасные ключи от чёрного хода, чтобы можно было попасть в редакцию в любое время, минуя турникет. Пригодилось.
  
   Босс оказался на месте. Его, судя по всему, пока не искали. Здесь мне повезло. Разумеется, Бердник никуда не делся, но за время моего отсутствия сильно изменился: глаза ввалились, кожа позеленела, между пальцев появились морщинистые перепонки.
   - Удивился, Влад? Обманул я тебя, нет во мне ничего человеческого. Нас на Земле несколько сотен. Мы прибыли для подготовки экспансии планеты. Но наша оболочка слишком отличается от вашей, вот и приходится раз в десять лет менять донора, чтоб занять его тело. Думаешь, зачем я открылся тебе? Просто теперь уже всё равно - нам с тобой подписан смертный приговор.
   - Знаю. Впрочем, время ещё есть. Сейчас сюда приедут телевизионщики, я успел позвонить другу. Вы готовы рассказать всё на камеру?
   - А разве существует выбор?
  
   Пресс-конференция взорвала общество. Чужие, притаившиеся в телах землян, вынуждены были раскрыть свою сущность под страхом физического уничтожения. Благо вычислить их не составило труда, отследив людей, обращавшихся когда-либо в фирму "Bene placito" в поисках приключений. Архивы её полиция изъяла ещё до начала пресс-конференции - Пашка по моей просьбе расстарался.

*

   Открываю глаза. Кабинет Бердника. Я лежу на диване. Голова не своя. Надо мной кто-то нависает, похоже, сам глава медиа-холдинга.
   - Что это было, Антон Саввич?
   - Всего лишь твоё приключение, Влад. Не отличить от реальности, верно?
   - Но вы послали меня не за этим?
   - Зачем послал? Просто хотел, чтоб ты отдохнул. - Надо же какая забота! - Влад, я хочу сделать тебя компаньоном.
   Бердник приближается, вижу шприц в его руке. Хочу вскочить, но не в силах пошевелиться.
   - Не бойся, пока не тебе - просто у меня инсулиновая зависимость, диабет второго типа.
   - Вы инопланетянин?
   - Нет, всё проще Влад! Мне осталось жить от силы полгода. Но теперь твоё тело послужит мне. Я умру, а дела перейдут компаньону... то есть мне же, но в твоей оболочке.
   Бердник хохочет так, что потолок начинает съезжать на пол, а стены складываются по принципу домино. Но сознание пока не спешить оставить меня одного.
   Я вижу: в офисе возникает военизированный карнавал "маски-шоу", и человек в форме полковника, защёлкивая наручники на моём бывшем шефе, говорит что-то о подставной фирме МВД, занимающейся подбором доноров для дряхлеющих тел богатых стариков, созданной, чтоб накрыть криминальную сеть, организованную "врачами-убийцами" и "оборотнями в погонах".
  
   Рассудок медленно угасает. Из подсознания же вырастают знакомые образы: размазанный о бампер светлячок, движение к свету, фирма "Bene placito"...
   - Осторожно, двери закрываются. Следующая станция "Планерская".
   Еле продираю глаза и вижу склонившегося надо мной полицейского. Он говорит:
   - Эй, парень, не спи! Тебе нельзя...
   Потом он отходит и обращается к кому-то невидимому:
   - Похоже, и этому конец! Восьмой за вечер. Н-да, после виртуальной "матрёшки" - либо сразу покойник, либо "крыша" съезжает наглухо. Говорят, тех, кто не успел сбежать, потом используют для создания биороботов.
   - Врут поди, - отвечает собеседник. - Их, быстрее всего, на органы пилят.
  
   Больше я ничего не слышу. Только светлячок указывает дорогу в чистилище. Метро ли это?
  
   1 - Bene placito (лат.) - по доброй воле.
  
  
   [возврат в начало]

БД- 2021

(в конкурсе приняло участие 153 рассказа)

Добыча

(11-ое место в группе из 54-ёх, в полуфинале 33-е место из 42-ух,

в номинации "Light" 5-ое место из 153-ёх)

   Пламя костерка сходило на нет, расползаясь по подвяленному жаром мху. Это вам не в тесной печурке биться. Закопчённый по самое "не могу" рыбацкий чайник совсем простыл, да и оставалось в нём чифиря суточной выдержки не более трёх напёрстков. Самое время возвращаться в избушку и ждать там вертолёта в трудах праведных - затариванием рыбы в ещё пустующие пластиковые бочки. Часа на три работы. А потом появится время предаться блаженному отдыху, когда игра в карты в счёт грядущего аванса позволит не скучать, покуда экипажу Ми-8 дадут задание на работу в нашем районе. Ждать оставалось сутки, может быть, двое.
   Избушка стояла на сухом островке посреди довольно зыбкого, но не топкого болота. Если не знать места, никогда к нему не выйти. Тропинку мы с Коляном и Пашкой помнили наизусть, но это обжившись в таёжном озёрном краю на водоразделе трёх горных рек Приполярного Урала. А прилетев сюда впервые за сезон, приходилось поначалу восстанавливать забытые за зиму навыки следопытов.
   Что уж говорить о чужих. Никогда их здесь летом не бывало. Пешком обычному путешественнику не преодолеть без спецсредств серию верховых болот и обрывистых скал-сыпунов. Единственная дорога - по воздуху. Оттого и кумжи тут всегда навалом, и никто не мешает её добывать - ни турист-любитель, ни рыбинспектор-профессионал. Лишь раз в два-три года егерь из национального парка проскочит мимо той самой избы по весне на снегоходе, её не заметив. На том и кончается цивилизация, если не считать наших с парнями экспедиций "по рыбу".
   Избу мы обнаружили с воздуха, когда наш экипаж доставлял в горы геологическую партию несколько лет назад. Солнечный зайчик, отражённый от стекла в единственном окне, ослепил моего второго пилота Пашку. Это мгновение и следует считать тем самым, с которого мы втроём каждый сезон выбираемся на крутую рыбалку в заповедные края. Найти домик на земле оказалось делом не очень простым, но мы справились, используя подробную штурманскую карту, сделав на ней пометки в том самом знаковом полёте. Проблуждав целый день по болотистой местности и падая с ног от усталости, упёрлись в бревенчатый сруб под надоедливый зуммер таёжного гнуса.
   Изба оказалась в очень хорошем состоянии, но без следов пребывания в ней человека. Как обычно бывает в тайге: любой рыбак или охотник всегда оставляет в лесном жилище на видном месте соль, сахар, сухари, консервы и особо укрытые от влаги сухую бересту и спички, а то и огниво - для растопки печи. Так вот, в нашей избе ничего подобного обнаружить не удалось. Мало того, за последующие шесть лет следов чьего-то пребывания в наше здесь отсутствие также выявить не получилось. Кто, когда и с какой целью поставил избу, если сам ею не пользовался, оставалось загадкой.

*

   Притащили за три ходки ночной улов, принялись шкерить и солить кумжу. Выходило рыбы ровно столько, сколько взяли с собой бочкотары.
   - Глаз-алмаз! - похвалился Пашка закатывая последний пластик с добычей и отправляя его в небольшой овражек, где с теневой стороны в июле до сих пор лежал снег - Приполярный Урал, знаете ли, это вам не Каракумы.
   И тут чёрт меня дёрнул наклониться за выскользнувшей из этой бочки кумжи! Движение моё оказалось настолько неловким, что я немедленно услышал хруст 'выпавшего из гнезда' позвонка. Перед глазами побежали цветные круги, резкая боль лишила сознания на несколько мгновений, а потом я просто застыл в позе переломленного для заряда и внезапно намертво заржавевшего охотничьего ружья.
   - Эй, чего замер-то, старик Сантьяго? - спросил Пашка весело. Но даже сил послать его или просто выматериться в атмосферу не оказалось - Колян, ты глянь, как этот крендельсон изогнулся, будто карла цирковой. Придуряется, что ли?
   - Слушай, похоже, у него что-то со спиной, - догадался бортмеханик, подходя поближе. - Не видишь разве, у командира слёзы на глазах - ни вздохнуть, ни пёрнуть. Где болит-то?
   Я неопределённо покрутил рукой в районе поясницы, застыв в статичном положении.
   Прошло не больше минуты, как меня прихватило, а на небе внезапно разверзлись хляби. Только что палило солнце, и вот - на тебе - экий пердимонокль. А чего, собственно, удивляться - на Урале всегда так: не успеешь глазом моргнуть, погода меняется кардинально.
   И накрыло меня ливнем в той самой удивительной позе "зю", в которой застал приступ люмбаго, или - как там его называют медики. Покуда ребята меня в избу транспортировали, стараясь "не побить хрусталь", всех троих окатило с небес "с нашим почтением" - сухого местечка на теле не осталось.
   Необходимо было разжечь печурку, чтоб не простудиться. Дров, словно нарочно, в избе не оказалось - сожгли накануне. Пришлось парням тащить мокрые с улицы. Но это не беда - сухой бересты навалом в надёжном тайнике - там за лавкой.
   - Сань, ты огонь разведёшь? - спросил Пашка уверенным тоном. Будто и не спросил вовсе, а констатировал факт.
   - Конечно, только вы меня поближе к печке посадите, пока спина не гнётся.
   Коляня полез в схрон от грызунов за разжигой и вдруг вскрикнул:
   - Ёхайды, спичек-то охотничьих нет, а я их сам прятал. Да тут к тому же какая-то хрень вместе с берестой лежит! Не ваша шутка, пацаны? - Бортмеханик продемонстрировал нам странное приспособление, напоминающее зажигалку. Мы с Пашкой синхронно замотали головами - дескать, впервые видим.
   - Наверное, просто не разглядели, когда жилище первый раз осматривали. Кажись, вещица того, кто срубил избу. На запальничек похожа... - предположил второй пилот.
   - Ну-ка, давай его сюда. Посмотрим, в рабочем ли состоянии, - сказал я и взял довольно тяжёлую зажигалку в руку. Выглядела она вещью добротной и древней - явно не из нашего века. Я надавил на рычажок, похожий на кремниевое колёсико-огниво, поднося гаджет к берестяному свитку и...

*

   Садок с добычей вращался на геостационарной орбите. Оставалось только дождаться звездолёта с родной Бетельгейзе, дабы осуществить эвакуацию, как здесь говорят, по "кротовым норам". Двух молодых подвижных особей сдам в галактический Биопарк Крабовидной туманности. За них заплатят не меньше полусотни гигакапсул вандейских гиней. За каждого. А третьего придётся оставить в месте прикорма - слишком уж у него много конструктивных и генетических дефектов, Отцам Основателям Парка это не понравится. Я немного поправил ему строение скелета, затратив на процедуру почти четверть запаса резервной энергии. Соплеменники меня вряд ли поймут, но такой уж я уродился - не могу брать добычу, не оставив какой-то малости взамен. Так учили меня обе мамы, папа и третий - назначенный Советом по Демографии - оплодотворитель нашего рода.
   Когда несколько циклов назад я получил в наследство от безвременно почившего в схватке с клапендрами из созвездия Гончих Псов второго оплодотворителя рода эту старую ловушку на homo erectus, то даже не думал, что сумею воспользоваться ею по назначению. Почему? Да просто уже очень много времени она бездействовала, поскольку поставили её в пустынном месте мало обитаемой планеты, замаскировав под местное жилище. И даже потом, когда интересующие Биопарк Крабовидной туманности особи стали появляться здесь по два раза за период обращения планеты вокруг своей звезды, они никак не приводили в действие активатор системы эвакуации, спрятанный от диких зверей. А я не мог их заставить, памятуя, что гласит Имперский Закон о Браконьерстве: "...категорически возбраняется воздействовать на разумную субстанцию силою телепатического внушения..." Единственное легальное действие, которое мог себе позволить в рамках закона - вызвать локальное климатическое изменение на планете с ловушкой. Причём делать это полагалось исключительно с помощью энергетического потенциала ловца; кредитование за счёт потенциального заказчика запрещалось по кодексу Большой Охоты.
   Я решился и потратил свою энергию, рискуя остаться без поддержки Биопарка, могущего отказать мне в эвакуации в случае отсутствия добычи. Потратил её на невероятный для здешних мест тропический ливень, чтоб стимулировать поиск огневого обтюратора.

*

   Я сидел на мокрой кочке и с восторгом и ужасом наблюдал за избушкой, уходящей в синеву небес расцветки индиго, оставляя за собой четыре ярко-рыжих столба света по углам. За пару мгновений до этого рвануло так, словно бы сработала катапульта, и меня выплюнуло в окно, будто пробку. Причём я нимало не пострадал. Более того, чувствовал себя великолепно - никакого остеохондроза близко не стояло.
   Тем временем мои второй пилот и бортмеханик - Пашка и Колян - уносились в верхние слои атмосферы. А я вот остался на земле. Посреди Приполярного Урала. С большим уловом кумжи. Впору взвыть от случившегося. Но безысходностью и не пахнет, психологическое состояние в норме. И к тому же - за мной должен прилететь вертолёт... не позднее оговоренного времени. Только не совсем понятно, как потом объяснять следственным органам, куда исчезли двое моих коллег. Не сочтут ли меня не совсем нормальным, не спишут ли с лётной работы?
   Но прежде всего нужно просто дождаться вертолёта.

*

   Вот и заживу, когда двух молодых подвижных особей пристрою в галактический Биопарк Крабовидной туманности. Куплю сертификат резервного оплодотворителя рода, лицензию на право владение двумя жёнами, сойдусь с тремя потенциальными отцами, своевременно добьюсь назначения на должность персонального оплодотворителя, заведу детей.
   Но прежде всего нужно просто дождаться звездолёта с родной Бетельгейзе.

*

   Сдать в Музей Низших Приматов сразу два вида особей из разных уголков Галактики - вот предел мечтаний всякого антрополога с ню-протектором на выпадающей рейсшине думателя. Как же мне несказанно повезло, что я отправился в сей забытый уголок Вселенной! Теперь осталось только дождаться, чтобы сошлись траектории комет... для удобства телепортации добычи с орбиты обитаемой планеты. И это случится раньше, чем прибудет корабль-зверинец, следующий в направлении Крабовидной туманности. А пока можно утолить голод консервами в пластиковых бочках, которые закатывали самые примитивные из разумных, попавшихся в мои сети. Чужая добыча - мой трофей, стало быть, и принадлежит мне по праву.

*

   Но прежде всего нужно просто дождаться вертолёта. Хорошо, жду. Не волнуюсь, не переживаю. Смотрю на случившееся взглядом стороннего наблюдателя. Оп-па, а что это за ерунда? Приземистая тварь, похожая на росомаху грызёт наши бочки с кумжей! Мы с ребятами добывали, а она на готовое... Вот гадина. Росомаха - животное редкое... краснокнижное. Но свидетелей-то нет. Отчего-то вспомнилось излюбленное выражение командира лётного отряда: 'чтите уголовный кодекс, мать его, будто мать свою!' Самое время быть законником, ага. Или? Или - взять в руки непромокаемую сигнальную ракетницу - она у меня всегда за поясом. Вот тебе, зверюга, получай! Жаль, правда, шкурку испорчу.

*

   О, как же больно! Подлый абориген, оказывается, не знаком с правилами свободной охоты: "...можно вести отлов разумных существ только более низкого уровня развития..." А он... он не знал. Невероятно глупая смерть: энергетический источник реабилитации остался на орбите... Я гибну.

*

   Убитый мной зверь валялся в сырой траве. Ливень уже кончился, и на небе сияло северное нежаркое солнце. Я опустился перед росомахой на колени и только тут понял - это не зверь... это, это... такой осмысленный последний взгляд. И вдруг в голове что-то зателепало - словно кто-то настойчиво пытался со мной соединиться по радиосвязи, но на более интимном уровне.
   "Помогите мне, помогите, - шелестел в голове неизвестный. - Я попал в ловушку вместе с вашими сородичами. Растратил почти всю энергию, пока боролся со скредлем..."
   - Скредль? Тот, которого я убил?
   "Да-да, именно он. Я хотел сдать ваших соплеменников в Биопарк Крабовидной туманности, чтобы на вырученные вандейские гинеи начать семейную жизнь. Но скредль выкрал и мою добычу, и меня самого. Теперь моего запаса энергии хватит только чтобы вернуться с орбиты на вашу планету. Я был неправ. Раскаиваюсь в содеянном и готов вернуть ваших друзей, если вы гарантируете мне жизнь. Это же именно я выправил дефекты вашего скелета в первом приближении..."
   - Вот чёрт! Наваждение какое-то! Когда вернёшь экипаж в исходную точку, тогда поверю и гарантирую, и даже обещаю помочь с браком, хотя и не сваха. У нас на Земле это бесплатно. Даже для инопланетян.
   "Увы, сие невозможно - здесь нет подходящих оплодотворителей..."
   - А-ну, покажись, чудо-юдо! Заценю твои перспективы. О! Да ты... Найдём мы тебе оплодотворителей, сколько пожелаешь - у нас тут почти триста гендеров на сегодняшний день. Главное - дождаться вертолёта.
  
   [возврат в начало]
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"