Аннотация: Предыстория двух армейских рассказов офицера "двухгодичника": "Честь мундира" и "Зимовка в степи". События достоверны, но истинность их в деталях верифицирована неважно.
Рейс Геленджик - Краснодар, полёт нормальный
Случилось это года за три до перестройки, будь она неладна. Я тогда только первый год отработал в должности старшего инженера группы расшифровки полётной информации в краснодарском аэропорту Пашковский. Молодой специалист с высшим специальным техническим, не абы как. За короткое время успел приобрести не только массу добрых знакомых, но и обзавестись некоторым количеством недоброжелателей-недругов. Впрочем, недруги не настолько страшны - от них знаешь, чего ожидать, а вот иные друзья... Об этих разговор особый.
Примерно через полгода моей работы в авиационно-технической базе предприятия в службе состоялось отчётно-перевыборное комсомольское собрание, и меня вдруг практически единогласно избрали комсоргом АТБ. Как говорится, не было печали. Но это ещё полбеды - к организационной работе мне не привыкать, а бумажную я сразу сбросил на молодую девочку, работающую на моём участке, - беда подкралась от почти невидимых друзей, от которых и в погребе не укрыться.
Началось всё обыденно. Стоял жаркий летний день, когда начальник участка пригласил меня в свой кабинет. Я, словно бы знал, идти не хотел. Из прохлады машинного зала с двумя работающими кондиционерами кому захочется переться в духоту тесного офиса с перегретым воздухом, бестолково гоняемым настольным вентилятором, готовым вот-вот лопнуть от натуги и визгливо жалующимся на нелёгкую долю ветродуя подшипниками с высохшей пару лет назад смазкой.
Начальник ошарашил меня буквально на подлёте козырным вопросом:
- Михалыч, ты не забыл? Я уже оба своих отгула потратил на той неделе.
- Я тебе новый от себя лично дам, но с условием...
Лишь только начальство начинает сулить небо в алмазах, но с каким-то условием, у меня нынешнего сразу же настроение опускается на высоту самого низкого плинтуса. А тогда я ещё ничего толком не знал об этой особенности бесплатного сыра. Вернее, догадывался, но свято верил в альтруизм вышестоящих, которые просто обязаны были любить меня - молодого, статного, пока не женатого.
Начальник участка продолжил:
- Условие такое: завтра в десять утра прибудешь в гостиницу "Центральная", подойдёшь к администратору и скажешь, что тебя ждут в номере люкс для разговора. Паспорт не забудь показать. Поговоришь с тем, кто пригласил, а потом свободен - гуляй, сколько душе угодно: хоть в парк с девушкой, хоть на пляж.
- Не понял, а кто меня ждать будет?
- Вот завтра и узнаешь...
- А отказаться нельзя?
- Можно, но лучше не рисковать. Я бы не советовал.
Последняя фраза шефа добила меня, и моё легкомысленное отношение к ситуации живо улетучилось. Не иначе, ребята из АБэВэГэДэйки мной заинтересовались. К чему бы? Вроде же ничего криминального и даже предосудительного не совершал. На работе всё ровно. Дочку заместителя командира лётного отряда не соблазнял, только пару раз пригласил на танец во время дискотеки. Целовались, правда, в подъезде. Но не более! По пьяному делу окон не бил, разве что обматерил разок особо надоедливую бабушку у подъезда, которая не давала спокойно пройти, не отпустив ехидного замечания о современной молодёжи. Что же ещё-то?
Думал я, думал - чуть голову не сломал. Ничего такого, что могло бы заинтересовать органы, за собой не вспомнил, но до двух часов ночи заснуть не мог. Утром даже будильник не услышал, чуть не проспал на судьбоносную встречу, как говорится. У регистратуры гостиницы "Центральная" обозначился ровно "по нулям" - весь мокрый от пота, поскольку бежал что есть сил. Показал администратору паспорт, и тот направил меня в номер люкс на последнем этаже.
Когда дверь за мной закрылась, я понял, окна занавешены плотными шторами "в пол", поскольку внутри царил густой полумрак. Из глубины обволакивающего марева раздался спокойный голос уверенного в себе человека:
- Добрый день, Алексей! Вы опоздали на минуту и сорок шесть секунд. Это невежливо по отношению ко мне...
- Извините, а вы кто?
- Невежливо перебивать старших, тем более, тех, кто пригласил вас, молодой человек, для собеседования.
Я хотел было снова задать вопрос о теме собеседования и вообще, "какого чёрта?!", но сдержался. Вероятно, правильно сделал. Человек, контур которого, обозначился в кресле продолжил:
- Меня зовут Николай Иванович, я служу... впрочем, вы наверняка и сами всё поняли. Я курирую аэропорт от лица органов государственной безопасности. Так вот, наша организация хочет предложить вам сотрудничество. Мы изучили вашу биографию. Отец военный, мама учительница, родственников за границей нет. Институт закончили с красным дипломом, секретарь комсомольской организации самой большой службы аэропорта. Короче говоря, вы нам подходите.
- И мне нужно, мне нужно будет... - промямлил я.
- Что вы, что вы, Алексей, доносить на кого-то вам вовсе не придётся, у органов более интересные планы на вас. Пока не могу сказать ничего более подробно.
- Николай Иванович, мне б не хотелось связывать свою жизнь со службой.
- Экий вы странный, молодой человек. Отец же у вас полковник артиллерии, заслуженный человек. И вы не хотите поддержать семейную традицию?
- Но батя-то у меня военный, а не...
- Невелика разница. Все мы, люди в форме, служим Родине по мере сил и не жалуемся.
Я понял, что попался. Если органы "глубокого бурения" всерьёз взялись за человека, ему никак не уйти из этих мягких ежовых лап. Но затаённая надежда всё же оставалась, и я осмелился возразить:
- Мне очень нравится моя работа. Хотелось бы приносить пользу Родине на своём месте - именно здесь, а не где-то ещё.
- Помилуйте, Алексей. Работайте, кто же вам препятствует. Для начала мы проверим вас, вашу сообразительность и прочие качества, а потом, может быть, изредка потревожим разовыми поручениями. Вам не стоит бояться, ничего в них опасного не будет. Для серьёзных заданий у нас имеются специально обученные люди невидимого фронта - не их Джеймсам Бондам чета. Кремень, а не люди.
Николай Иванович встал и подошёл поближе. Я увидел, он картинно улыбается широченной голливудской улыбкой, будто намекает, что всё время со мной шутил. Но этой иллюзии не суждено было долго владеть моим сознанием, поскольку собеседник внезапно посерьёзнел и завершил аудиенцию небольшим напутствием:
- Ступайте уже, молодой человек. Подумайте с недельку, а потом мы снова с вами увидимся здесь же. Время встречи подскажет ваш начальник. Надеюсь, никому о нашей беседе сообщать не станете, а иначе придётся требовать с вас расписку кровью. Не бледнейте так. Шучу я, шучу.
Понятное дело, ни с кем о нашей встрече с Николаем Ивановичем, я говорить не стал. А кстати... С начальником-то участка наверняка можно, если через него мне рандеву устроили в гостинице "Центральная". Тот же должен быть в теме, верно?
Еле дождался я очередной рабочей смены и сразу к начальнику в кабинет - шмыг. Не таясь, открыл ему все подробности собеседования и совета попросил:
- Что мне делать, Михалыч, как от сотрудничества с комитетчиками откосить?
- Задачка не из лёгких, скажу сразу. Если начнёшь дурака из себя строить и говняться не по делу, могут отомстить жёстко - по работе, по очереди на жильё, да, мало ли... Но способ один верный имеется, - заверил начальник, переходя на шёпот, хотя вряд ли прослушка, если таковая и таилась в его кабинете, могла фиксировать что-то, кроме металлических стенаний контуженного вентилятора. - Главное - сентября дождаться. Обычно в сентябре призыв начинается в ряды несокрушимой и легендарной - офицеров запаса, у кого военка была в ВУЗе. У тебя же была кафедра? Ну вот. Придёшь в военкомат и скажешь, мол, желаешь отдать долг державе в качестве офицера ВВС. Двухгодичником. Возьмут за милую душу. Отсидишься в войсках пару лет, а потом вернёшься обратно в Краснодар. Рабочее место за двухгодичниками сохраняется и очередь на квартиру тоже. К тому времени Николай Иванович о тебе и думать забудет, если сам ещё на кураторском месте останется.
- А без армии никак нельзя?
- Полагаю, нельзя... Потерпи до конца лета, куратору не хами, а о своём решении свинтить в армию даже не намекай.
Прошло дней десять. Я уже и думать перестал о комитетчике и своём решении отправиться в военкомат, молодость - пора беззаботная, но тут иллюзии счастья пришёл конец: вызвал меня Михалыч в свой жаркий кабинет, якобы спирт на регламентные работы выдать хочет, а вместо этого - время "Ч", время новой встречи в гостинице "Центральная", сообщил. Потом сам же и напутствовал:
- Ты, Лёха, на всё вроде бы соглашайся, но не точно. Тяни резину, дескать, ещё подумать хочу. Главное, спокойно себя веди, не нервничай и старайся не раздражать комитетчика. Ну всё, давай - ни пуха!
На сей раз шторы в номере люкс оказались приоткрыты, и мне удалось разглядеть Николая Ивановича основательно. Ничего особенного - обычный мужчина лет сорока; в костюме, несмотря на жару, хорошо, правда, без галстука. Стрижка короткая, лицо кондовое, простоватое. Но глаза! Глаза, как два буравчика, казалось, сверлили мне череп и проникали в мозг, сканируя мысли. Жутковатое ощущение - будто тебя препарируют, словно лабораторную лягушку.
- Добрый день, э-э... Николай Иванович! - поздоровался я с армейским задором, где наша не пропадала.
- Здравствуйте, Алексей. А зачем громко кричать - мы же не в армии?
В этот момент мне показалось, будто комитетчик прочитал тайные мысли из моего подсознания. Эх, зачем же было орать, вот я дурак! На деле оказалось всё не так плохо. Куратор припустил с места в карьер, не давая мне прийти в себя:
- Мы тут с товарищами посовещались и решили пока не давить на вас, ни к чему это. Лучше проверить бойца в настоящем деле, чем сводить его с ума недоговорённостями и таинственными письменами, не правда ли? О каких я письменах? Так о масонских знаках, слыхали? Ой, Алексей Станиславович, я снова шучу, а вы всё напрягаетесь, словно у вашей собачки с минуты на минуту должны начаться преждевременные роды. Присаживайтесь, молодой человек, и внимательно выслушайте, что я вам скажу. Записывать ничего не нужно. Полагайтесь только на свою память.
Я присел, а Николай Иванович принялся ходить туда-сюда у меня перед глазами, наподобие маятника. При этом он методично вколачивал гвозди моего первого проверочного задания, от которого я не мог отказаться по определению.
- В следующую пятницу вас направят в командировку в Геленджик. На один день. Приказ уже издан, ваш непосредственный начальник в курсе. Он даст вам какое-то небольшое служебное задание. Но оно для отвода глаз. Главная цель - проверить положение дел на тамошней службе досмотра. Есть подозрение, что служители линейного отделения транспортной милиции вместе со службой досмотра проводят этот досмотр формально, пренебрегая профессиональным набором приёмов и помощью психолога. Наше дело выявить слабые места и устранить недостатки.
- Наше? - удивился я. - Чем же могу помочь?
- Не спешите, Алексей, дойдём и до вашей роли в процессе проверки. Вы летите утренним рейсом, быстро решаете свои командировочные вопросы. Потом отправляетесь в город по следующему адресу... Запоминайте, повторять не стану. Это частный сектор. Хозяин вас знает в лицо, ему показали фото. Но на всякий случай скажете кодовую фразу: "А нет ли у вас фаногорийского урожая прошлого года?". Хозяин отведёт вас в дом, где вручит бутылку домашнего вина с собой, но самое главное - выдаст АПС. Ваша задача - вынести его из дома незаметно и затем доставить на борт ЯК-40, вылетающего вечерним рейсом Геленджик - Краснодар.
- Постойте, а что такое АПС?
- Стыдно, молодой человек, а ещё сын военного! АПС - автоматический пистолет Стечкина, представьте себе.
- "Стечкин"? Вот это да! А с патронами?
- Ага, вам всё сразу - дай дерьмо, дай и ложку! Обойдётесь. И ведите себя серьёзней, Алексей Станиславович. Не до шуток. Вам будет необходимо не угодить в милицию со стволом - ни в городе, ни в аэровокзале. В случае чего мы придём на помощь, только никаких показаний давать нельзя, иначе мы можем от вас отказаться. Что "хи-хи"? Дело не слишком простое - вести себя естественно, когда у тебя пистолет за пазухой. Многие начинают нервничать и попадаются на полной ерунде. Но это даже не само дело, а так цветочки-пестики. Основное - пройти спецконтроль перед рейсом. В случае неудачи вводные те же - молчание и ещё раз молчание. Не исключено, вам придётся посидеть двое-трое суток в предварительном заключении, но на работе ваши прогулы не отразятся.
- А как мне прикажете пронести пистолет через "рамку" металлоискателя? Это просто невозможно!
- Ваше дело, молодой человек, как вы будете действовать. Помните, мы рассчитываем на ваш молодой гибкий ум.
- Хорошо, допустим, я сумею пронести пистолет в самолёт, обозначьте мои дальнейшие действия?
- На последнем рейсе в Краснодар будет наш человек, он проявится сам. Отдадите ему АПС в аэропорту прибытия и можете отправляться домой.
- А если я выброшу пистолет в Геленджике?
- Предупреждаю - очень плохой вариант. На этом АПС "висит" убийство. Может получиться так, что найдутся свидетели, которые "видели ствол у вас в руках". Милиция наша очень любит раскрывать "глухари", падающие прямо с неба. Понимаете, о чём я? Не вздумайте отнестись к моим словам легкомысленно - ибо жизнь пустить под откос недолго, только много ли в том смысла! А у вас, Алексей, столько впереди интересного - меня даже зависть берёт. Не ломайте себе судьбу. Да, кстати, как я уже сказал при передаче пистолета, вы получите ещё и бутылку вина для конспирации. Несите её в руке на виду. А вот АПС спрячьте, например - в дипломат или плотный непрозрачный пакет, чтобы зеваки ничего не заподозрили. Вино будет настоящим - наш человек им приторговывает...
- Неужели для конспирации? - съязвил я, делано хохотнув, хотя было не то что невесело, а крайне тревожно и некомфортно.
- Вижу, вы прониклись глубиной проблемы. - Казалось глаза-буравчики Николая Ивановича жили самостоятельной жизнью, они наблюдали мой страх без каких-либо признаков презрения, жалости или иных чувств. Комитетчик просто созерцал метаморфозы, происходящие со мной в процессе разговора, не давая воли эмоциям. - Настоятельно рекомендую спиртного не пить: ни полученного вместе АПВ вина, ни иного напитка, купленного в городе. Считайте, это приказ. Всё понятно?
- Понятно, - выдавил я из себя и выкатился на улицу покуда не съеденным колобком. А там гуляли красивые мамы с кукольными детьми. Дородные кубанские тётки торговали мороженым и квасом. Летняя жизнь шла своим чередом, только меня снедала грусть-тоска, и я уже мысленно шёл по Геленджику с припрятанным в пакете "Олимпиада-80" "стечкиным", а вся местная милиция устраивала на меня засады за каждым углом.
- А нет ли у вас фаногорийского урожая прошлого года? - спросил я хозяина небольшого участка с садом и огородом в частном секторе. Тот улыбнулся и пригласил в дом, широко распахнув входную дверь. Первое, что мне удалось разглядеть внутри - накрытый к ланчу стол. Здесь явно ждали гостей, уж не меня ли? В пузатой кастрюле дымились пельмени, в фарфоровой миске, глубиной с Марианскую впадину пускал слезу салат из свежих овощей с кубанским нефильтрованным маслом, на большой суповой тарелке лежала крупно порубленная половинка чёрного, из открытой консервной банки "прибалтийского общежития" выглядывали любопытные зенки не то кильки, не то частика. А гвоздём программы была, разумеется, чистая, будто слеза Аристотеля, дважды пропущенная через угольный фильтр чача, вероятно, из недр старенького холодильника ЗИЛ с разбитой стеклянной вставкой на ручке.
- Угощайся, паря! - Хозяин сделал гостеприимный жест в сторону стола и спросил: - Как тебя звать-величать, дорогой мой друг-товарищ по несчастью? Моё же имя запомнить просто Серафим... в отличие от брата младшего Херувима.
- Алексеем зовусь я для друзей, а иные-прочие Алексеем Станиславовичем кличут, - в тон хозяину ответил я. - А какое несчастье имеете в виду, брат Серафим?
- Дык антихристов этих с комитета в виду имею. Спымали меня на хищении в особо тяжких, отмазали сперва, а теперь на всяко непотребство пользуют. Срамота одна. - Говорил хозяин, смешно коверкая некоторые слова, не то по неграмотности, не то нарочно, чтобы вызвать меня на откровенность, дескать, чего стесняться этакого лапотника. Знаем мы эти штучки-дрючки. Лучше держать с ним ухо востро, дабы лишку не сболтнуть.
- А не боитесь, Серафим, что заложу? - спросил я.
- А мне уж бояться неча - шестьдесят восьмый годик, считай, землицу топчу. Поздно бояться. Раньше дурак был - пужался всего, а теперь вот гуляю, как исхочу. Да и не со стукачей ты, то сразу видать - ишь глаз какой сверкливый. Добрый ты, раб божий Ляксей. Не по своей воле за пистолей пришёл - чать заставили.
- Верно говорите, Серафим. Заставили, - сказал и подумал про себя: "Передаст Николаю Ивановичу мои слова, да и хрен с ним. Тот и сам знает, что не по доброй воле".
- Дык нету правды в ногах-то, Лёшенька. Сидай, где угнездисся, выпьем-закусим чередом, а потом уж за дело.
И я угнездился на старом почерневшем от времени стуле. После чего мы хорошенько закусили с Серфимом, и я, потеряв над собой контроль, рассказал ему с пьяных слёз всю свою историю.
- Вот скажи мне, Серафим, - перешёл я на "ты", - как мне долбанную железяку в самолёт пронести, а?
АПС лежал на столе, заляпанный пельменным бульоном и орошённый подсолнечным маслом из салата. Этому определённо безобразию способствовала нетвёрдая рука моего нового компаньона, когда он тянулся за закуской в общей посуде.
- Дык ты яво в тряпицу какую не то заверни, на само дно портфели брось, а сверху одёжкой завали. Авось не станут поклажку-то чепушить.
- Хоть станут, хоть нет - всё едино. "Рамка" на просвет металл покажет.
- Ишь ты, хитро! А може кто из знайомцев с ирапорту тебе пистолю к самолёту пронесе, а потом отдаст? Ещё чрез дыру в заборе способно железку передать, а то и вовсе чрез яво перекинуть.
- Не годится, Серафим, нет у меня никого в знакомых в Геленджике, кроме тебя теперь. А ты мне в деле моём плохой помощник.
- Никак нет, Ляксей, никак нет... Серафим завсегда помочь сумеет. Значица, передать не выходит? Стало быть, самому тащить пистолю надобно...
- Да, и чтоб "рамку" притом обмануть.
- А рамка твоя железу насквозь просвечиват?
- Насквозь? Нет, не думаю.
- Стал быть, тебе, Лёха, чемодан железный нужон!
- Ага, ещё чего скажи. Где взять-то его? Да и на досмотре сразу поймут, раз поклажа из металла, дело нечисто. Подозрительно очень.
- А вёдры-то рази ж подозрительны, Ляксей? Ведро бери, в нём и пронесёшь.
- А сверху чего, чтоб не заметили? Земли, что ли набросать? Так ведь сообразят - дело нечисто: мужик ведро с песком тащит, ага... Да и тяжесть какая.
- Не, паря... Зачем песок. Вишней ведро набей, быдто тёще подарок везёшь от давнего друга. У меня в саду той вишней три древа беременны. Забирай, хуч всю ягоду, мне всё одно ни к чему. Никто с твоих проверяльщиков не захочет руки пачкать и в ведро их всовывать, да к тому же ни один мужик подарок тёще не осмелится портить. Стезя така.
- Ты хочешь сказать, менталитет, мужское братство? Серафим, да ты гений! - не удержался я.
- Есть маненько, - не без гордости, но очень спокойно ответил мне хозяин вишнёвого сада. Ты, раз умный, сосчитай, скока должно то ведро весить, шоб не оплошать в случай чяво.
Я прикинул - десятилитровое ведро, полное вишни, должно потянуть примерно на 8,5 килограммов - классика итальянского неореализма. Полкилограмма - вес ведра, остальное - вишня. Минус вес пистолета - килограмм. С учётом объёма АПС получалось, что следует набрать семь килограммов вишни, а недостающий объём в ведре заполнить чем-нибудь лёгким.
- А хорошее у вас фаногорийское вино, дядя Серафим, сказал я для конспирации, прощаясь и выходя со двора.
- Глядико-сь, Михрютка, не пей больше! - благословил меня хозяин дома, помогая дотащить ведро вишни с металлической начинкой к мотоциклу с коляской, в котором меня с почестями следовало доставить до аэровокзального комплекса, что располагался на Тонком мысе Геленджикской бухты. Отвёз меня туда совершенным образом непьющий Серафимов брат Херувим, живущий в соседнем квартале.
Приехали в аэропорт за полчаса до начала регистрации, и я стоял, глазея на потенциальных пассажиров, пытаясь угадать, кто здесь представитель от Николая Ивановича. Так и не угадал.
Регистрацию и спецконтроль прошёл на удивление легко и быстро. Стоило только сказать, что везу дешёвую вишню тёще в подарок, как я сразу заслужил широченную улыбку представителя транспортной милиции и дружеское напутствие:
- Пусть варенье без косточек варит, а то после долгого хранения отравиться можно. Если с косточками.
"Славный парень, - подумал я, - а ведь потом его сделают крайним. Чёрт, как хреново чувствовать себя подлецом!"
Но стоило мне залезть в самолёт, тут же угрызения совести исчезли, поскольку я обнаружил в салоне очаровательную бортпроводницу с густой русой косой - аж, сердце защемило. Пользуясь правом служебного пассажира, подкатил к красавице и уселся рядом с ней в последнем ряду, а ведро запихнул под кресло. В руках остался дипломат с документами и - сюрприз! - Серафим нацедил "чебурашку" из-под новороссийского "пепси" тем самым фаногорийским урожая прошлого года, наказав перед прощанием выпить вино перед сном. Но наказ наказом, а тут козырная девушка внезапно нарисовалась - грех не угостить.
Полёту-то - всего ничего: минут сорок вместе со взлётом, посадкой и рулением. Но для "съёма" с дальним прицелом. поднебесной красавицы вполне достаточно. Девушка оказалась общительной, легко пошла на контакт, и вскоре я уже достал заветную бутылочку фанагорийского. Бортпроводница, разумеется, от выпивки отказалась - она же на работе, но наше дело предложить, как говорится. Я сам сделал большой глоток и тут меня понесло на старые-то дрожжи. Отдохнуть у Серафима толком не вышло, поскольку сначала было застолье, потом сбор вишни, и только потом часовой сон-тренаж, а его оказалось мало.
Так или иначе, захотелось мне прихвастнуть, что в моём ведре настоящий пистолет припрятан. О последствиях тогда не думалось совершенно.
- А знаете, Наташа, кто я такой? Как по вашему? - спросил у ничего не подозревающей бортпроводницы.
- Знаю, вы инженер из группы расшифровки.
- Все так думают. А кто я на самом деле не догадываетесь?
- Неужели клоун? - рассмеялась девушка, вероятно обратив внимание на мои окосевшие с устатку глаза.
- Нет! Нет, нет и нет. Я террорист, диссидент и угонщик самолётов.
- А мне не нравятся угонщики, инженеры мне больше по душе, - кокетливо решила подыграть девушка.
Мне б остановиться, попридержать коней, но ретивое уже взыграло во мне, и такой в душе карамболь нарисовался, что я вас умоляю! Вытащил ведро, засунул в него руку, извлёк на свет божий пропитанную вишнёвым соком тряпицу, с которой этот самый сок стекал. Развернул я ветошку, достал "стечкина" и резко к Наташе обернулся. И ещё пошутить решил, дурак:
- Это захват! Летим в Турцию, немедленно сообщи командиру!
Девица моя моментально в аут ушла, то есть сознание потеряла от неожиданности. А кто бы из женщин в нём остался, когда молодой человек с тобой заигрывает, на свидание приглашает, а потом вдруг выхватывает пистолет и требует повернуть самолёт в сторону заграницы. И при этом с рук парня стекает бордовая венозная кровь, напоминающая вишнёвый сок. Зрелище не для слабонервных.
И я теперь думаю, хорошо, что девчонка сразу в обморок откинулась, не стала кричать и панику среди пассажиров разводить. Хорошо также и то, что на последнем рейсе оказалось не слишком много народу. Перед нами два ряда были совершенно свободны, следовательно, никто толком не расслышал тему разговора, послужившего катализатором драматических событий.
Я бросил пистолет в ведро, расстегнул на Наташе блузку, намереваясь приступить к процедуре искусственного дыхания, но она неожиданно пришла в себя и, залепив весьма болезненную оплеуху, снова лишилась чувств.
- Врач! На борту есть врач? - закричал я, не зная, что делать.
Из середины салона прибежал спортивного вида женщина в брючном костюме, отодвинула меня от бортпроводницы, дала той понюхать нашатыря и предложила таблетку. Наверное, успокоительное. Потом она повернулась ко мне и жёстко потребовала:
- Дай сюда пистолет!
- Что-что? - не понял я.
- Пистолет верни, болван!
- Какой пистолет? Нет никакого пистолета! - продолжал я придерживаться линии отрицания, предложенной мне Николаем Ивановичем.
- А нет ли у вас фаногорийского урожая прошлого года? - догадалась женщина в брючном костюме произнести ключевую фразу.
Но и это тоже не помогло. Я взял початую бутылку из-под "пепси" и предложил настойчивой даме. В результате та рассвирепела и обезоружила меня трагическим шёпотом:
- Гони "стечкина", идиот! И моли бога, чтобы никто на тебя не нажаловался. Иначе - прощай работа.
И тут до меня дошло. Она - тот самый человек Николая Ивановича, который должен был, но не совсем контролировал мои действия в Геленджике и позднее - в салоне ЯК-40. Пассажиры вечернего рейса недоуменно оглядывались, пытаясь понять, что происходит, но комитетская фурия быстро всех успокоила - насчёт психологии в комитете доки. Мало того, она сумела убедить стюардессу не писать на меня заяву, предъявив своё удостоверение и рассказывая Наташе комитетские байки до самой посадки. Вероятно, вещала о сложной международной обстановке и секретных агентах, иногда срывающихся с катушек от психологического напряжения. Понятное дело, ей это тоже было нужно отмазаться, поскольку сама чуть не упустила ситуацию из-под контроля. Неплохая тётка. Я иногда, думаю, что мы бы смогли работать напарниками, если б вдруг не наступила осень, и мне пришла пора бежать в военкомат, откуда меня на два года отправили служить в действующий авиационный полк, дислоцирующийся в Сальских степях.
Вернувшись из добровольной офицерской ссылки, я сразу решил найти напуганную мною бортпроводницу с русой косой, полагая, что она меня простила за давностью лет, но результаты поисков оказались неутешительными. Девушка уволилась вскоре после злополучного полёта и уехала из Краснодара в неизвестном науке направлении.
Николай Иванович тоже исчез из поля зрения. Может, на повышение пошёл, а может - наоборот. У этих комитетчиков всё настолько запутано.
Моего приморского ангела Серафима я больше не встречал. В его доме в Геленджике обитали незнакомые люди, так и не сумевшие толком рассказать о судьбе человека, который жил здесь до них. Жилища Херувима и вовсе не оказалось на месте - только следы пожарища и проржавевший остов сгоревшего мотоцикла.
Единственный, кого из участников истории удалось встретить, тот самый улыбчивый милиционер из службы досмотра, который давал совет, как лучше приготовить вишнёвое варенье. К моему удивлению, его не уволили за потерю бдительности, а даже повысили в звании. И это обстоятельство освободило мою совесть от давнего груза и позволило считать историю с моей вербовкой окончательно завершённой.