Признаюсь честно: в мастерскую к художнику Михаилу Бирюкову меня привел необычный повод. А если точнее - печки-буржуйки. Катя, соседка Бирюкова по мастерским, с блестящими от восторга глазами рассказывала: "Ты бы видела, какие он делает забавные буржуйки! Маленькие - сантиметров по тридцать. Трубы, как в конструкторе, складные и внутрь убираются. Их у него штук семь, он их поставит в ряд, а они словно матрешки - мал-мала-меньше!" И так уж мне захотелось посмотреть на это забавное и трогательное чудо света, что я не выдержала и напросилась в гости.
Неделимое целое
Мне не повезло. Когда я пришла, у него оставалась всего одна такая небольшая печечка - остальные он увез к себе в Жуковку, деревушку в получасе езды на электричке, где живет все свое свободное время. Но талантливый человек - талантлив во всем, и у Михаила не только золотые руки, но и творческое восприятие мира. А известность ему в художественной среде Красноярска принесли отнюдь не печки. Бирюков работает в очень сложной технике офорта, пишет акварели, занимается резьбой по дереву и наскальными рисунками. И довольно регулярно проводит выставки, посвященные, в частности, этому древнейшему виду искусства.
Свою разножанровость он объясняет просто: искусство - это неделимое целое. По большому счету нет живописцев, графиков, скульпторов - есть художники. И он - один из них.
Наскальными рисунками Михаил занялся давно - еще в начале семидесятых. В те годы он часто бывал в геологических и археологических экспедициях и вместе с учеными объехал почти весь Красноярский край, Хакасию и Туву. И практически везде, где ни был, встречал наскальные рисунки.
Первое время занимался ими, в основном, в силу своих служебных обязанностей - поскольку работал штатным художником у историков. Он делал копии и эстампажи, которые потом вместе с отчетами ученые передавали в музеи. Но копии - это документы, а Бирюков - художник. Для него рисунок на камне - не столько молчаливый свидетель минувших эпох, сколько произведение искусства, выполненное сотни лет назад чьей-то умелой и наверняка талантливой рукой. Постепенно пришло увлечение, которое осталось на всю жизнь.
- Со стороны кажется - такое искусство проще простого, очень доступно. Но когда я принялся более внимательно изучать эти рисунки, то был поражен, - говорит Михаил. - Первобытные люди были большими художниками. Каждая точка у них находится на своем месте. Изображение даже меняется - в зависимости от времени суток. Утром там работают одни точки, в обед другие, вечером третьи. На скале происходит движение. Становится другим объем, цвет, даже характер животного. Это очень сложное искусство.
В том, что это именно искусство, Бирюков не сомневается - вопреки распространенному мнению о том, что основная функция наскальных рисунков - ритуальная. Что с их помощью древние жрецы задабривали духов природы и молили ниспослать им удачную охоту. Он уверен: главная причина, по которой они появились, - желание первобытного человека нарисовать то, что он видит, передать свое восхищение природой.
От руки и до угонов
Древние люди селились, как правило, недалеко от звериных троп и имели возможность наблюдать и изучать животных. Мало кто из нас, современных людей, может понять предков - потому что мало кто из нас встречал животных в природе, в их естественной среде обитания. Согласитесь, это совсем не то, что на картинке или по телевизору.
По словам Бирюкова, у первобытного художника и у современного - задачи одни и те же. Изображение вроде бы натуралистическое, но все лишнее из него убрали, оставив движение и пластику, - а в результате получился художественный образ.
Кстати, первые наскальные рисунки - отнюдь не животные. Это изображения ладоней. Разделывая добычу, человек вымазал руки в кровь и приложил их к камню. Получился первый оттиск. Так продолжалось очень длительный период времени. Штамп руки встречается на скалах во всем мире. И в Африке, и в Европе, и в Азии - даже у нас, в верховьях Енисея - встречаются целые скалы, запечатанные руками. Потом на смену крови пришла красная охра - люди натирали ей ладони и печатали. Следующий шаг - они прикладывали руку и пробивали ее очертание.
Между прочим, люди рисуют на камне на всем протяжении своей истории - вплоть до 21-го века, так что Бирюков в своем творчестве не одинок. В своих многочисленных экспедициях по Саянам он встречал свежие наскальные рисунки, выполненные пастухами Тувы и Хакасии. Есть позапрошлого столетия, есть прошлого, а некоторым не больше нескольких лет... Впрочем, точно определить время, когда было сделано то или иное изображение, наука не в состоянии. Не придуман еще такой метод. Плюс-минус 500 лет. Например, когда во Франции открыли одну пещеру, стены которой были испещрены наскальными рисунками, потребовалось целых восемь лет, чтобы доказать, что это - не новодел, а действительно первобытное искусство.
На помощь ученым приходит искусство, поскольку у каждой эпохи, у каждой культуры - своя техника, своя пластика и стиль. И свои сюжеты.
Любопытный факт. В долине Енисея, в тувинских и хакасских степях, один из основных сюжетов не только охота, но и угон скота. Что, конечно же, неудивительно. Если, допустим, в Древнем Египте самой большой ценностью было зерно, то у сибирских кочевников - скот. Веками его пасли, охраняли - и воровали. И веками художники запечатлевали в камне сцены угона.
К древним художникам Бирюков относится с величайшим уважением. И считает, что мы недооцениваем предков. Поскольку на скалах есть изображения не только животных или воинов, но и целые карты звездного неба. Точность которых такова, что по ним при желании можно ориентироваться до сих пор.
Естественно, только копиями уже готовых рисунков ограничиваться Бирюков не стал - у него есть целая серия работ, выполненных в камне. Причем не только в условиях мастерской, но и "на плэнере" - то есть на скалах. Каждый такой рисунок художник маркирует - чтобы его случайно не приняли за древний.
- Часто меня спрашивают - зачем я рисую на скалах? - говорит Бирюков. - На этот вопрос у меня уже давно готов ответ. Есть материалы, которыми пользуется художник. Холст, бумага, дерево, металл... Никто не может ограничивать его в выборе материала. А чем камень принципиально хуже холста?
Связь времен
Конец 60-х - начало 70-х годов - это особое время в истории страны. Рисовать его только черно-белыми красками нельзя. Внешние ограничения свободы люди творческие компенсировали свободой внутренней - не случайно же тогда так много было романтиков, к числу которых принадлежит и Бирюков. Он обошел весь край, Алтай и Саяны, побывал во многих пещерах, сплавлялся на лодках, раскапывал с историками курганы и могильники.
Ездил в Саяны Михаил постоянно - только последние лет восемь не может себе позволить туда выбраться. Все стало очень дорого - вертолеты, транспорт, заброска... Раньше экспедиции хорошо финансировались, сейчас же государству не до науки.
Мистического трепета перед захоронениями древних Бирюков не испытывал, было другое чувство - любопытство. С полным основанием он проводил параллели между собой и теми, кто населял эти края сотни и тысячи лет назад. Не только потому, что тоже художник - он такой же кочевник, как и далекие предки.
- Время в степи воспринимается очень своеобразно, - признается Михаил. - Стоишь и умом понимаешь - кочевники здесь мчались за много веков до тебя... Но такое чувство, будто произошло это всего лишь мгновение назад, только-только пыль улеглась. Будто смещение во времени происходит, и эти люди становятся для меня реальны.
"Я ходил по земле, смотрел на звезды, восходы и закаты". На сплавах и зимовьях, в пещерах и долгих переходах накапливал он впечатления от природы - чтобы потом все это запечатлеть ...нет, не только в камне, а в акварельных этюдах.
...Но вернемся на минутку к буржуйкам. Годы, проведенные в бесконечных экспедициях, Бирюков вспоминает очень тепло - несмотря на то, что померзнуть ему тогда пришлось немало. Как-то с геологами даже в Саянах зимовал, морозы стояли - под минус шестьдесят! Вот тогда-то впервые и пришла к нему мысль самому смастерить для себя печку. У геологов были большие палатки, которые они грели большими буржуйками, а у Бирюкова - маленькая палаточка, для которой в самый раз оказалась маленькая печечка.
Музыка цвета и загадки ночи
Понятно, для того, чтобы делать такие печки, необходимы соответствующие инструменты, несколько отличающиеся от палитры, кисти и мольберта. Мастерская у Михаила больше напоминает не обитель муз, а слесарную или столярную. На стенах на гвоздиках аккуратно развешаны ножовки, молотки, пассатижи. В углу стоят самодельные широкие лыжи, чтобы ходить по рыхлому снегу, на небольшой кухоньке - самодельные же нарты.
Сейчас у Бирюкова, по его собственным словам, период акварелей. Именно они в данный момент - властительницы его сердца и дум. И лыжи, и нарты, и буржуйки - вещи, необходимые не столько в повседневной жизни, сколько для работы на пленэре. То есть в Жуковке и ее окрестностях. На каждой акварели - природа. Восходы, закаты, деревенские пейзажи, первые цветы, появившиеся из-под снега...
Деревенька Жуковка для Михаила - неисчерпаемый источник вдохновения. Каждый день он смотрит на звезды, на снег, слушает, как журчит родник. Белый снег, черная вода, зеленые ели - и вот под рукой художника появляется еще один неповторимый пейзаж.
Михаил - очень искренний человек, который любит жизнь и радуется ей. Впрочем, если судить по акварелям, может показаться, что настроение у него часто бывает грустным. Хотя это не так. Пишет Бирюков в основном утром и вечером - когда нет резких теней, все яркое, ничего не выбелено солнцем. Или после дождя - тогда вся природа бывает наполнена влагой, и каждая капля отражает свет.
Сейчас я выдам маленький секрет - все свои акварельки художник пишет буквально за пять минут. Каждая из них - как вспышка. В природе все очень быстро меняется - и надо успеть остановить это прекрасное мгновенье, запечатлеть его на бумаге. Бирюков называет свои акварели так: "настроения". Главное - чтобы освещение и настроение, которое есть в природе совпало с тем, что у него в душе. Итогом многочисленных пленэров в Жуковке стала целая коллекция "настроений".
Считается, что акварель - это что-то детское, да и в художественном институте ее проходят на первых курсах. Но акварель - не масло, ее не подправишь, не перерисуешь. К тому же она - очень тяжелый и капризный материал, который не только не терпит исправлений, но и очень требователен к температурному режиму. Уже при плюс 8 по Цельсию начинает густеть, а работать ею можно только при температурах около 20 градусов (чуть ниже - и краска просто-напросто не ляжет на бумагу).
Для Бирюкова, который предпочитает работать на натуре, эта проблема - чисто техническая. И. можно сказать, решенная. Сейчас он проводит очередной эксперимент - по отработке технологии, как работать зимой акварелью. Суть ее в том, что надо все греть - бумагу, краску. Разжигается костер, сзади него натягивается брезентовый экран, от которого, как от зеркала, отражается тепло.
Да уж, Бирюков никогда легких путей в жизни не искал. Все техники, в которых он в основном работает, очень сложны. И это не только акварель или наскальные рисунки, но еще и офорт - к сожалению, так редко встречающийся в последнее время. Листы для офортов надо резать в металле, потом травить кислотой. И здесь тоже нет права на ошибку и тоже нужная точная рука. Когда у Михаила заканчивается период наполненных "музыкой цвета" акварелей, начинается черно-белый офортов.
В том, что Бирюков, восхищающийся цветом, предпочитает работать в столь сложной графической технике, ничего удивительного нет. Наша планета не всегда освещена солнцем. В ночи - в черно-белом - есть тайна. Загадка, которая будоражит. Цветной мир - это мир, в котором мы живем, а черно-белый, уверен художник, - это мир параллельный. Графичный, очень конкретный, который пришел к нам из древности - вместе с наскальными рисунками.
Для того, чтобы его хоть раз почувствовать, наверное, лучше всего выйти в степь. И тогда каждый сможет увидеть уносящиеся вдаль орды кочевников, вздымающие пыль из-под копыт...