Динаев Дино : другие произведения.

Собака Кантерсельфа

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Город разорен. Царит криминальный и милицейский произвол. Женщин поселили в один квартал, чтобы делать с ними все что вздумается. Мужчин с 18 лет грузят на пароходы и отправляют неизвестно куда. Два пацана по 18 лет решают выжить.

Dино Dинаев

СОБАКА КАНТЕРСЕЛЬФА.

Фантастический роман.

Не ждали, дети ишака, а я пришел.

Нилутаифаг.1 век до н.э.

Обращение к жителям Алги при штурме.

1.

  
   Судебный пристав пришел 17 октября, ровно за месяц до того, как Сафе стукнуло восемнадцать. Он никогда не приходил раньше, как не приходил и позже. Ровно день в день, неотвратимо как сама смерть.
   Еще с вечера, засыпая, Сафа знал, что завтра надо ждать пристава. У его единственного дружка Кольки Москаленко днюха была 5 сентября, так пристав заявился аккурат 5 августа.
   В глубине души тлела надежда, что он не придет, про Сафу забудут. Мало ли, документы могут затеряться. Кому он нужен? Маленький никому не нужный Сафа.
   Откровенно говоря, он и сам в это не верил. Хотя Колька и болтал про парнишку, которого проигнорировали приставы:
   -Это парень с соседней улицы! Сам я его не видал, но один кент говорил конкретно. Да, да, он остался в городе: трахает баб в женском квартале и жрет водку в "Зубах". Почему мы его не видим? Так ты же не торчишь в баре целый день!
   Потом судебный пристав пришел к Кольке. В последний месяц Коляна в городе Сафа практически не видел. Тот проходил какие-то комиссии, собирал справки. Лишь как-то раз пересеклись, и Колян стал орать на всю улицу, как ему скоро станет хорошо жить, и какие он начнет заколачивать денежки. Сафа уже совсем намылился спросить, чего он тут разорался, но Колян вдруг приблизил к нему вплотную побледневшее, выцветшее, словно старое фото лицо с потрескавшимися губами и прошептал:
   -Беги, братишка. Беги пока не поздно.
   Глаза у него были загнанные, неподвижные, помертвелые. Словом от прежнего шутника Кольки Москаленко ничего не осталось, он превратился в трясущегося, озабоченного и перепуганного малька. Общаться с таким было напряг, и Сафа был рад, когда тот сгинул и объявился лишь в канун отъезда 5 сентября, когда неожиданно позвонил и пригласил на днюху.
   -Ты же уезжаешь сегодня? - удивился Сафа.
   -Успеем, эти козлы после обеда приедут.
   Уж лучше бы Сафа не ходил. Проводы больше походили на похороны. Колян жил с бабушкой, и та все время выла, не смогла даже пожрать сготовить. Ходила, сморкалась, вытирая красные глаза передником. А на фига ей передник, если она ничего не готовит. Колян, в конце концов, запер ее в ванной. Было видно, что он бодрится изо всех сил, но выходило это у него неважно. Он без толку суетился, глаза красные, не выспавшиеся. Кожа на лице словно высохла, обтягивая скулы. Он сильно похудел.
   -Скоро встретимся, - пообещал он. - В лепешку расшибусь, а тебе помогу. Надо вместе держаться, братишка. Вместе! - и он сжимал кулаки так, что хрустела кожа.
   И где они встретятся? На вахте? Чур, меня, чур! Колька зарядил на видаке Бенни Хилла и невпопад хохотал над сто раз виденными шутками, а потом вдруг спросил:
   -А ты не знаешь, как он умер?
   Комик помер сидя дома перед телевизором, но чтобы уйти от темы похорон, Сафа сказал, что не знает. Присутствие изменившегося и словно выгоревшего изнутри Коляна тяготило все сильнее, и он подумал, что скорее бы его забрали.
   Потом за ним пришел автобус. Он не сигналил, стоял с открытыми дверцами и ждал. Внутри сидели молчаливые разом повзрослевшие пацаны, сжимая рюкзачки. Почему рюкзачки? Потому что в инструкции, которую Колен показывал, так и было указано:
   -Никаких чемоданов и сумок. Только рюкзачки. И только ОДИН на человека.
   Сафа протянул руку для прощального пожатия, но Колян вдруг засуетился и руки не заметил. Он так торопился, что споткнулся на лестнице и едва не выронил свой куцый рюкзачишко, хотя и был единственным, кто входил с этой остановки.
   Именно в этот момент Сафа со всей обреченностью понял, что ровно за месяц до совершеннолетия за ним тоже придут. А все остальное про забытых - сказки.
   Сафа не слабак, но всю ночь накануне он видел кошмары. Нельзя даже было утверждать, что он спал. Его охватило полудремотное состояние, нарушаемое бормотаньем, которое неслось отовсюду - со двора, с лестничной площадки, из бачка в туалете:
   -Это совсем не страшно, Сафа. Вот если бы ты был один, тогда бы умер от страха. Ко многим до тебя приходили судебные приставы, никто не жаловался и не сказал, что это плохо.
   Он возражал:
   -Ладно мне мозги пудрить! Никто не говорил, что плохо, потому с тех пор, как их забрали, никто не вернулся!
   На что было сказано:
   -Молчание тоже нельзя истолковывать превратно. Почему у тебя только плохое на уме, как в фильме ужасов. Еще ничего не произошло, а ты сидишь и ждешь, что сейчас за углом этому парню вырежут глаза. Помнишь "Шайтана" Косселя?
   Какого рожна он смотрел эти ужастики? Может быть, соответствует истине, что человек, смотрящий ужастики, медленно, но верно сходит с ума. Он еще и не подозревает об этом, а в голове рвутся нейронные цепочки. Происходит замыкание и бац. Наш друг веселый парень, об этом знают все.
   Сафа был уверен, что так и не сомкнул глаз, однако шум машины поутру выдернул его из самого дна бесконечного кошмара и заставил вздрогнуть. Он смотрел на старые отваливающиеся обои и не мог заставить себя встать.
   Скрежетнула коробка передач. Лязгнуло колесо о края вечной ямы, которую даже Сафе не всегда получалось объехать.
   Он взял в руку специально припасенное для таких случаев зеркальце и приподнял над подоконником. В зеркале отразилась арка и крохотный пятачок раздолбанного асфальта, на котором скособочилась старенькая "Афалина" Сафы. Гремя кузовом, по соседству вполз заезженный насмерть "Спилер Докер".
   Сафа смотрел на него во все глаза. Сейчас он увидит судебного пристава. Казалось, что время остановилось, вмерзло краями в крохотную рамку дамского зеркальца.
   Потом часовщик на небе решил, что негоже совсем все уж останавливать и подзавел кое-какие пружинки. Картинка в зеркальце разморозилась, ожила. Из "СД" выбрался судебный пристав, одетый в черный китель, в руках зеленая папочка, точь-в-точь агент похоронного бюро, который приезжал, когда умер папа. Он раскрыл папочку, сверился, поискал глазами табличку над подъездом. Фиг вам, давно нет не только табличек, но и номеров над дверями. Но дядечка оказался ушлый, быстро подсчитал что-то в уме, потом решительно шагнул в подъезд. Подъезд был Сафы. Не промахнулся, гад, не рыскал. Судебные приставы никогда не ошибаются.
   Он быстро прикинул, к кому могли приезжать по казенной надобности, хотя все это были отмазки. В доме из молодняка оставался он один. В остальных квартирах жили одни старушки. Периодически кого-то выносили в гробах. Какая уж тут молодежь?
   Легкие шаги хронического подагрика прошелестели по лестнице. Один этаж, второй. Сафа жил на четвертом. До пришествия Иван Иваныча все квартиры на этаже были заселены. Каждый день раздавались голоса и хлопали двери, теперь же тихо как в могиле. Кого забрали на вахту, кто помер, бабы переехали в женский квартал. Через несколько лет, когда заберут последних, а старухи вымрут как класс, дом превратится в девятиэтажный склеп.
   Судебный пристав без остановки миновал третий этаж. И вот он уже на четвертом. Уже рядом. Но шаги подагрика вдруг прошелестели дальше. Сафа вздохнул, еще до конца не веря, с облегчением, но словно услышав опрометчивый вздох, подагрик вернулся и замер напротив квартиры. Резко тренькнул звонок. Сафа не двинулся с места. Тренькнуло повторно: заунывно и смиренно, судебный пристав был готов звонить бесконечно и столько же терпеливо ждать.
   Сафа услышал какие-то голоса в подъезде. Не сразу до него дошло, что этот идиот разговаривает сам с собой. Не будучи уверенным, что его кто-то слушает, подагрик кричал жизнерадостно и возбужденно, как будто у него только что жена родила:
   -Господин Сафин, откройте, пожалуйста. Я принес вам хорошее известие!
   Сафа соскочил с кровати, подмыкнул спортивные штаны и отпер дверь, рядом с которой терпеливо дожидался хороших гостей обрезок железной трубы. Напряжение достигло немыслимого предела, и все сделалось таким нереальным, что когда он, распахнув дверь, увидел пристава, то не поверил сам себе. Судебный пристав это было что-то далекое, как туманность Андромеды, что-то вроде жутковатой легенды про собаку Кантерсельфа, которую детишки ночью пересказывают между собой.
   Судебный пристав даже не глядел на него, занятый перебиранием бумаг в папке.
   -Александр Сергеевич Сафин? - сказал он утверждающе. - Очень приятно. Судебный пристав Пятаков. У вас когда день рождения? В следующем месяце? Вот и отлично. Вам надо сдать анализы и пройти медкомиссию. Здесь все указано, - он протянул ворох белых с розовым вкраплением листочков.
   Сердце бухнуло тяжело. Вот оно, подавлено продумал Сафа. Всю жизнь боишься чего-нибудь до пученья живота, ждешь беды каждый день, да что каждый день, каждый час, каждую минуту. Думаешь, вот отвлечешься, задумаешься и тут как тут голос за спиной:
   -Господин Сафин? Вот и пришло ваше время.
   А потом, когда оказывается, что время действительно пришло, то выясняется, что ты совершенно не готов. Это все равно, что смертельный больной оттягивает время решающего анализа, на что-то надеется, отключает телефон, чтобы ему не могли позвонить из поликлиники, а они тут как тут, внезапно перехватывают несчастного в подъезде, когда он идет выкидывать мусор:
   -Господин такой-то? А у вас рачок, милейший. Четвертой стадии, неоперабельный. Так что можете сидеть в своей конуре, не высовываясь, и дальше, все равно вам конкретный пипец!
   -С какой стати комиссия? Я не болен, - пролепетал Сафин сущую чушь, а что ему оставалось.
   Мелькнула дурацкая мысль, уйти через крышу. Но собственно никто его задерживать и не собирался. Пока.
   -А кто сказал, что вы больны? - участливо продолжал Пятаков с большой долей усталости, видно надоели ему эти отмазки, ведь он слышал их по сотне раз на дню. - Вы забыли, что вам семнадцать лет? Вы же взрослым становитесь. Совершеннолетие на носу, господин Сафин. Когда у вас день рождения? - он поискал в своих бумажульках, тоже фарс, о точности приставов ходят легенды, это единственное, что не дает сбоев в работе служб города.
   Коллегия судебных приставов для того и существует, чтобы, не дай бог, пропустить совершеннолетие какого-нибудь сопляка. А то останется неучтенным, будет пить, гулять, есть, жить, как он того захочет, делать всякие глупости, навроде того, что лазить к бабам в женский квартал в окна. Ан, нет, служба работает четко. Премии квартальные, небось, исправно получают. Грамоты, юбилеи.
   У Сафы была мыслишка переменить место жительства. Снять халупу в припортовом районе, где одни сифилитики живут. Пускай поищут. Но не стал. Во-первых, найдут. Не по месту жительства, так при заурядной проверке документов. Во-вторых, квартиру жалко. Прознав, что не жилая, взломают двери и засерут до неузнаваемости.
   Но теперь ведь точно засерут, понял вдруг Сафа. Эх, надо было в припортовый когти рвать. Кантоваться до последнего предела, пока в кандалах не привезут.
   -По городскому законодательству все взрослое мужское население города подлежит трудоустройству, - заучено талдычил Пятаков. - Исключение составляют только абитуриенты, удачно сдавшие вступительные экзамены в высшие учебные заведения и зачисленные в оные. Вы ведь не студент, господин Сафин?
   -Не студент. Как я им стану, если у нас институтов в городе давно нет, позакрывали все.
   -Ай-яй-яй, господин Сафин. Вы не стали бы студентом, если бы даже институт располагался в соседнем подъезде. Вы же не закончили школу.
   Сафа не соображал, что несет пристав. Смысл слов не доходил. Поэтому и поступил как идиот. Возможно, у него случилась истерика. Самую малость.
   -Не нужны мне ваши институты, и работа ваша не нужна! - он сделал попытку закрыть дверь, чутко пресеченную Пятаковым, всунувшим в проем ногу в остроносой с загнутым носом туфле, по размерам и по форме напоминающим гондолу.
   -Завидую вам, господин Сафин. Мы вам все на блюдечке преподносим. Не надо ни о чем беспокоиться. Обо всем уже подумали за вас. И напрасно вы говорите, что вам не нужна работа. Работа всем нужна, иначе человек становится тунеядцем, - на бледном лице Пятакова возникла глумливая ухмылка. - Странно, в городе официально безработица 100 процентов, а, сколько я не хожу по квартирам, все говорят, что им не нужна работа. Это же для вашей пользы, что ж вы за остолопы такие.
   Судебный пристав откровенно потешался над ним, словно знал нечто непотребное о его будущем. "О котором уже все подумали за него". Знал и издевался.
   А ведь я его мог обрезком трубы по балде, подумал Сафа. Нет, не мог бы, опроверг он себя. У приставов для таких случаев в кармане брелок с одной единственной кнопкой. Кнопкой вызова спецмона. Церберы Иван Иваныча как пить дать в "Спилер Докере" сигнала дожидаются, чтобы развлечься. О том, что они вытворяют с теми, кто поднял руку на приставов, лучше не вспоминать, чтобы не блевануть.
   Пятаков был огорчен отсутствием реакции с его стороны и произнес с видимым сожалением:
   -Извините, но мне велено вручить вам повестку и бланки медкарт. Комиссию вы должны пройти в любом случае. Наше предложение вас заинтересует, вот увидите.
   -Убежден, что нет, - что он говорит, какую ерунду, ведь чудесно осведомлен, что это предложение не может заинтересовать или не заинтересовать, оно из разряда тех, которые существуют как нечто незыблемое, как Баальбекская платформа.
   -Все так говорят по началу. А потом посмотрят, что им предлагают и передумывают. Зарплата от 6 тысяч. Трехразовое питание. Бесплатная доставка на место работы. Незабываемое морское путешествие. Чайки, круизный теплоход!
   -Нет, нет, спасибо! - ловким тычком Сафа отправил "гондолу" через порог и торопливо захлопнул дверь, словно убегая от чумного.
   -Комиссию вы должны пройти в любом случае! - как ни в чем не бывало, крикнул дядечка сквозь дверь.
   Сафа видел, как Пятаков во дворе перебивает бумажки из своей папочки, потом удовлетворенно машет рукой, сам себе указывая маршрут, и уезжает на своей таратайке.
   -Не пойду я ни на какую комиссию! - говорит Сафа, но это только слова.
   Почему? Потому что время его пришло.
  
   В подъезде давно нечем было дышать, а Счастливчик продолжал бубнить. Сафа подозревал, что день, когда появится судебный пристав, может оказаться не самым удачным в его жизни, но то, что он будет иметь такое нудное продолжение, он и предположить не мог.
   Выйдя на площадку, он закрывал дверь, когда боковым зрением увидел поднимающуюся по лестнице массивную фигуру. Это был мужчина лет тридцати в милицейской форме, коренастый, с бычьей шеей и пудовыми кулаками, плечи едва поместились на лестничной площадке. Форма делала его квадратным и похожим на плиту на Синтетической с надписью: "Здесь будет установлен памятник героям, освободившим порт от сумитов в 1913 году".
   Сафа сначала обкакался, приняв жирного за спецмоновца, потом, не увидев серебряных молний на обшлагах рукавов, успокоился. Это был всего лишь мент. Неизвестно каким ветром занесенный в эти места, вымирающий вид, но мент. Жирный тем временем дополз до площадки. Здоров оказался бычара. Откормленный.
   -Я ваш участковый, - представился он, впрочем, не назвав фамилии.
   Странное дело, подумал Сафа. Я коренной житель Алги, впервые в жизни вижу алгинского участкового. На груди мента напротив сердца висела толстая блямба с цифрой "7". Число счастливое у подавляющего большинства народов, исключая сумитов, считавших семерку дьявольским отродьем. Посему Сафа стал про себя называть участкового Счастливчиком.
   Рожей Счастливчик не вышел. Ну не получился. Нос с низким лбом существовали отдельно от мощного подбородка с лезвием плотно сжатых губ над ним. Глаза были бешеные. Водянистые, бело-голубые, практически бесцветные.
   -Я ведь к тебе пришел, Саша, - притворно участливо набубнивал Счастливчик.
   Участие меньше всего вязалось с его мрачным обликом. Сафа немедля почувствовал внутренний протест. Сашей его называли только родители, такая была их прерогатива, улица знала его как Сафу.
   -Вот ты и вырос, дружок, - произнес Счастливчик сиплым басом. - Скоро тебе восемнадцать. Совершеннолетие, как ни крути, от этого никуда не деться. Это накладывает определенные обязательства, но и дает определенные права.
   Я тебе не дружок, подумал Сафа. Друг у меня был только один - Колька, и то вы у меня его забрали. Один я как перст на этом свете, и то вы мне покоя не даете. Остался мне всего месяц в городе гулять, а вы уже тут как тут, псы смердячие.
   Но вслух он не проронил ни слова. Еще Колян учил:
   -К тебе будут соваться разные люди, давать советы, учить жить. Никогда ничего им не рассказывай и посылай на хер. Представь черепаху. Она жива, пока не высунула голову из панциря. А если высунет, от нее в миг останется только каска.
   Счастливчик бубнил долго, потом видно прочухав, что ему внемлют лишь стены, пробуравил его свинячими глазками и буркнул:
   -Я ведь знал твоих родителей.
   Сафа вскинулся от неожиданного удара, нарочито не замечая этого, Счастливчик неспешно достал сигареты и закурил. Некоторое время он был занят лишь созерцанием выпускаемого дыма. Словно говоря:
   -Глядите, чего я произвожу из дыма. А на то, что на меня уставился это щуренок, мне нет никакого дела.
   Паузу он держал мастерски, не зная, что Сафа тоже умеет держать паузу. Как удар. Улица дала ему ясное понимание того, что пауза это тоже метод давления. Если ты слаб и внутри тебя пустота, взятая в нужном месте, глубокомысленная пауза сломает тебя, прогнет, заставит елозить, пустить слезу в голосе и приспустить штаны. Это Сафа прочухал собственной шкурой, а что не дошло сразу, улица довела, поэтому он научился пропускать паузы мимо ушей. Пускай собеседник пыжится и надувает щеки. В конце концов, это его личное дело. Сафа в такие моменты не суетился, внушив себе, что пауза это есть то, что она есть - пустота, лакуна, пропуск в детализированном времени. Одним словом - хрень.
   Счастливчик опять почувствовал, что переигрывает. Боров оказался чувствителен как датчик Бенсона.
   -Твои родители были хорошие люди. Папа был докером в порту. Верно? Душевный человек. Мама в ЖЭКе работала, пока Иван Иваныч их не скупил.
   И не разогнал к акульей маме, добавил Сафа. Но мысленно, господа. В этом вся хитрость.
   -Они очень тебя любили, - продолжал тем временем Счастливчик задушевным басом.
   Окстись, парень, какие могут быть задушевные разговоры с ментом, одернул себя Сафа. Но вопреки мысленным окрикам он слегка подтаял. Счастливчик был первым человеком после смерти родителей, кто их вспомнил, пусть их место будет в раю.
   -Сколько себя помню, они всегда тебя берегли. Когда ты играл во дворе, окно было всегда открыто, чтобы ты был все время на виду, даже зимой. Это было так трогательно. Снег наметал целые сугробики под подоконник, - Счастливчик хрюкнул, заставив Сафу с ностальгией и даже со страстью вспомнить о заботливо припасенной в прихожке трубе. - Ты был самый чистый мальчик в детском саду, а когда пошел в школу, на тебе был всегда выглаженный с иголочки костюм.
   Да, берегли, с неожиданной обидой подумал Сафа. Когда он остался один, то сделался словно голый. Как его в первые же дни не изнасиловали и не убили - одному богу известно. Единственная причина, по которой он выжил, было то, что никто не догадывался, насколько человек может быть идиот. Он ничего не умел, думал, что горячая еда сама появляется на кухне, а постельное белье все время остается чистым, даже если его не стирать полгода. Когда он оголодал и овшивел, некоторые элементарные вещи стали доходить.
   Школу он бросил, когда понял, что пособия катастрофически не хватает на элементарные вещи. Нет, на элементарные хватало, опять возразил он себе. На дешевые батоны и соевую колбасу. Как-то не подразумевалось, что Сафа захочет развлекаться, ходить в кино и играть на компе. На его пособия полагалось трескать не слишком дорогие булки и сидеть дома. Когда он это понял, он послал школу на хер, вывел старую отцовскую тачку и стал "бомбить". При возможности приворовывая у пьяных клиентов. Житье стало вполне сносно. Если бы не ежедневное ожидание чертова судебного пристава, который приплелся, хотя он его и не просил об этом, и испортил ему настроение. Работу он предлагает, комиссию надо пройти. Да пошел он со своей работой!
   -Ты совсем меня не слушаешь, сынок? - внезапно спросил Счастливчик, Сафа аж вздрогнул, подумалось отчего-то, что этот мент удары наносит так же неожиданно, когда их совсем не ждешь. - Должен тебе признаться, Саша, я всегда тебя уважал, за твою аккуратность, но после постигшего тебя горя, зауважал еще больше. Знаешь за что? За то, что ты не опустился. Не продал квартиру, машину и не превратился в полностью опустившееся вонючее чмо. Ты остался собой. Ты сберег то, что дали тебе родители, да упокой господь их душу. Должен тебе признаться, я немного присматривал за тобой, и сердце мое обливалось кровью, когда ты бросил школу. Ты думал, что мы об этом не знаем? Наивный ты человек, органы не дремлют. И про то, что ты "бомбишь" мы тоже осведомлены. Мы сделали тебе скидку. И совсем не потому, что ты сирота и все такое. Знаешь почему? Потому что ты человек. Мы знали, что деньги нужны тебе для того, чтобы жить, а не для того, чтобы смешивать свою жизнь с дерьмом. Вот я и говорю, сынок, до сего дня ты жил достойно. С сегодняшнего дня у тебя начинается новый этап. Ты включен в списки согласно распоряжению номер семь тысяч бис, подписанного капитаном порта господином Темнохудом. Тебе необходимо пройти медкомиссию, подготовить справки.
   Вот ты зачем приплелся, боров, зло подумал Сафа. Счастливчик нахмурил брови, и пошла новая пауза.
   -Мы знаем, что тебе сейчас немного не по себе.
   Ничего себе немного, я прямо обкакаюсь сейчас, подумал Сафа.
   -Новое всегда страшит. В первый раз всегда страшно, как говорила маме дочке! - он коротко хохотнул, сделавшись еще неприятнее, видно, что ему не хочется смеяться, смех гулко бухнул в его необъятной бочке-груди. - Все будет отлично, сынок, оттуда еще жалоб не поступало, - он почувствовал, что фраза звучит двусмысленно, и поспешил поправиться. - У нас есть письма, где работники, уехавшие на вахту ранее, пишут о своих впечатлениях. Если тебе интересно, в мэрии их предоставят по первому требованию.
   Он помялся, ожидая, что он раззявит пасть и поблагодарит. Не дождался, боров.
   -Ну, в общем, это все, о чем я уполномочен с тобой поговорить, - он еще помялся и добавил. - До свидания.
   Буду молчать, Сафа сжал зубы.
   Счастливчик помялся, словно хотел попроситься сходить у него в туалет, но стеснялся.
   -Вот еще что, - решился он, наконец. - В некоторых не слишком умных головах появляется глупая и глубоко порочная мысль игнорировать распоряжение номер семь тысяч бис. Ни к чему хорошему это не приводит. Ты теперь убедился, что мы знаем все. От нас нельзя скрыться. Я тебе не угрожаю, упаси Бог. Ты умный парень, не то, что эти придурки, решившие сломя голову бежать из города. Куда? - патетически воскликнул он. - Город блокирован постами спецмона. У патрулей имеются тепловые сканеры, вещь чрезвычайно эффективная особенно ночью. Спецмон ловит беглецов, словно слепых мышей. Я тебе не должен этого говорить, но ты мне симпатичен, сынок, я тебе открою тайну: мы не всегда успеваем отбить дурашек у спецмоновцев.
   С неожиданной жадностью он изучил реакцию на его лице. Он впитывает и поедает мой страх, панически подумал Сафа. Жирный хочет разжиреть еще больше!
   -Слушай, парень, если ты захочешь, мы могли бы куда-нибудь сходить вместе, - неожиданно предложил Счастливчик.
   Трахаться хочет, удивился Сафа. Баб ему мало! Целый женский квартал. Не дают что ли жирному? Нет, в женском квартале дают всем. И еще он подумал о житье на новом месте по распоряжению номер семь тысяч бис. Бараки, наверное. Скопище мужиков без женской ласки. Приставать, наверное, будут. Надо будет нож с собой взять. А Счастливчику на всякий случай он сказал, что будет занят все ближайшие вечера. Весь месяц будет занят. А дальше понятное дело-вахта. Личное изобретение и подарок городу от Иван Иваныча.

2.

   Выругавшись, Сафа едва успел объехать огромных размеров коровью лепешку на Столичном проспекте. Он ехал в Женский квартал. Раньше скотине рога бы посшибали, вздумай она их высунуть на дорогу. По Столичному в три ряда шли машины, в кустах жили гаишники. Вдоль обочины паслись проститутки - самые дешевые в Алге. После того как Иван Иваныч прикрыл порт, коровы могли серить на шоссе совершенно безбоязненно, и ни на что не отвлекаясь.
   Женский квартал замыкал город с запада. За ним простиралось море, где раньше был неплохой пляж, в настоящее время мало пользуемый. Горожане в последнее время старались избегать моря.
   Сафа въехал во двор и ударил по тормозам. Новейшее вакуумные пластины, спертые с крутой иномарки, не подвели, "Афалина" встала, как вкопанная.
   На лавочке в одиночестве сидела местная дурочка Маня. Подростки драли ее как сидорову козу, мамаше периодически приходилось раскошеливаться на аборты, о каждом она считала своим долгом растрезвонивать всему двору.
   -Привет, Маня! - сказал он.
   Дурочка улыбалась. Она всегда улыбалась, даже когда ее насиловали. Глаза смотрели в разные стороны, она плохо ориентировалась и ходила только за руку. Сафа не надеялся на ответ, но Маня косо приоткрыла рот и выдавила:
   -Гы!
   Он остановился.
   -В этом городе дураки умнее нормальных, - заметил Сафа.
   -Гы! - повторила она.
   -Что ты хочешь сказать, я не понимаю! Ты со мной здороваешься?
   Рот Мани продолжал кривиться, и некоторое время дурочка строила ему рожицы. Она старалась что-то донести до него, и он не сразу понял, что. Он наклонился ближе, и в это время Маня расхлебенила пасть на всю ширину:
   -Гы! Ка-ла-лер!
   Он понял, что она хотела. Она смеялась. И обозвала его кавалером. Изо рта несло спермой. Сафа чуть не блеванул. Сохранить половое влечение в такой нездоровой ситуации настоящий героизм. Он опрометью поднялся на четвертый этаж. Здесь его ждал облом. Маринки не было дома. В последнее время на нее напала хандра. С жительницами Женского квартала это часто случалось, тогда они начинали, словно сомнамбулы слоняться по берегу моря, высматривая на горизонте знаменитый Черный Пароход, увезший однажды их мужей на вахту.
   Стоило Сафе подумать о Черном Пароходе, настроение его стало стремительно портиться и комкаться как бумажка, угодившая в костер. Ничего не хотелось: ни секса, ни жратвы. Выть хотелось от безысходности. Ничего, что-нибудь придумаю, храбрился Сафа. Он не из тех, кто спокойно пойдет на заклание, на их долбанную вахту, на их мрачный Черный пароход - единственный корабль, с завидным постоянством заходящий в порт.
   Сафа поменял жвачку во рту и позвонил в соседнюю квартиру. Если бы там проживала старуха, он бы позвонил в следующую. Дверь открыла женщина лет тридцати в красном фланелевом халате. Халат создавал ощущение мягкости, и женщина была сдобная, гладкая, крупная грудь, крутые бедра. Для Сафы она была чуть великовата, да и черт с ним, ведь он будет сверху.
   -Деньги у меня есть, - предупредил он, чтобы она не приняла его за подростковое отребье, терроризируемее Женский квартал, вешавшее кошек и дравшее всех подряд, кто не успеет удрать.
   Она молчала, и у Сафы возникло ощущение, что его сейчас погонят взашей. Как погнали бы еще лет пять назад. Явился тут к честной женщине. Проститутку нашел. Иди на Столичный проспект и лови свой триппер. Ощущение было не новое. Сколько раз оно посещало его, когда он глядел на незнакомых женщин, открывавших ему двери и глядевших чистыми какими то чужими взглядами.
   -Меня зовут Марина, - сказала она, и все вернулось на круги своя.
   Все вы Марины, бесстрастно подумал Сафа и попросил разрешения войти, хотя мог сделать это без приглашения, а в половину квартир его без затей затащили бы за руку. Чего с малолеткой церемониться? Кстати и деньги можно отобрать. Причем все. Наученный горьким опытом после сладкого секса, при себе Сафа носил только дежурный полтинник. Они прошли на кухню, где Марина продолжила процесс готовки. Сафу в Женском квартале всегда вели первым делом даже не в спальню, а именно на кухню. Женщины повсеместно что-то готовили и заквашивали. Понятно, если в доме дети, но процессом были заняты даже одинокие. Уже потом Сафа подумал, что таким макаром он стараются убежать от своего одиночества. Вдруг кто-то подобно ему возникнет на пороге? А лишнюю еду потом можно спустить в мусоропровод.
   -Какой вы аккуратный, а мой муж вечно ходил дома в трусах, - заметила она.
   Еще одна особенность жительниц Женского квартала, они всегда говорят о своих мужьях. Сафа не стал возражать, что в трусах за рулем он бы не смотрелся, и замялся, не зная с чего начать, не штаны же начать снимать. А если снять, то эстетично ли будет потом со штанами под мышкой и, сверкая голой задницей, в спальню идти?
   -Можете пока в комнату пройти, я сейчас освобожусь, - пришла женщина ему на помощь.
   Хорошая женщина. Участливая. Только грустная.
   Сафа зашел в зал с вышедшей из моды еще в прошлом веке многоярусной люстрой со стеклянными висюльками. На пыльном телевизоре (понятное дело, спутниковой тарелки как у Сафы нет, все остальное скупил и изничтожил на корню лучший бизнесмен года Иван Иваныч, гарпун ему в зад) висела цветастая обширная тряпка, в котором он с изумлением узнал чей-то позабытый явно дедовский трусняк.
   Марина появилась из-за спины, вернее вылетела, сдернула трусы с телика, стала комкать и мять, словно хотела замесить и поставить в духовку.
   -Они, наверное, грязные, - осторожно заметил Сафа.
   Она заговорила быстро и бестолково:
   -Вы не подумайте, это тестя. Он приходил вчера. Капустки, говорит, занесу.
   А он ничего и не подумал. Ну, зашел дедок к давно не использованной по прямому назначению молодой невестке, занес капустки, а между делом неспешно по-стариковски засадил. Наверное, деда мучил склероз, раз он трусы забыл одеть и ушел без них.
   Женщина отвернулась к окну, склонила голову к плечу и, стыдливо прикрыв глаза ладошкой, застыла. Плечи ее затряслись. Плачет, понял Сафа и решил по-тихому слинять. Если бабы начинают тосковать, то уговорить их на траханье невозможно, только попусту время тратить. Он еще на остальных этажах не смотрел.
   -Какая я дура! - она опять затряслась, и плечи ее колыхались и что особенно волнительно - бедра.
   Сафа с изумлением понял, что он прожженный уличный ас ни шиша не понимает в бабах. Она смеялась. И обернув к нему лучащееся озорной улыбкой лицо, извинилась. И в этот момент словно невидимая стена растаяла между ними. Во всяком случае, Сафа смог вести себя совершенно естественно, а не пыжиться и думать о том, чтобы сохранить эрекцию.
   -Давайте я вам телеграмму покажу, - предложила она, повернувшись, на фоне окна обрисовался чудесный абрис женской фигуры, он аж залюбовался.
   -Не надо телеграмму! - умоляюще сказал он, но она уже проскользила мимо, окатив запахом домашней женщины.
   Он еще успел подумать, что у него никогда не будет жены. Женщина открыла бар и достала свернутый прямоугольник. У крупной товаристой женщины оказалась пикантная маленькая ладошка.
   Обратный адрес на телеграмме был обозначен "вахта, п/я 367-832". Сафа прочитал текст, особо не вникая в смысл, такие телеграммы ему уже приходилось видеть.
   -Текст как текст, - небрежно бросил он.
   -Нет, вы внимательно прочитайте! - настаивала женщина, улыбнувшись.
   Сафа неуверенно глянул на нее, что-то в улыбке ее не понравилось, вздохнув, стал читать вслух:
   -"Привет, дорогая. У меня все нормально, работаю. Твой Коля". Ну и что?
   Она стояла порозовевшая, улыбающаяся. Да она сейчас заплачет, отчего-то был уверен Сафа, хотя ничего этого не предвещало.
   -Моего мужа Миша зовут, - произнесла женщина, губы ее мелко- мелко задрожали, грозя поломать весь кайф, выхватила телеграмму и отнесла обратно в бар.
   И он увидел целую стопку таких же прямоугольников, и опять женщина положила эту особенную телеграмму отдельно.
   -Зря вы так акцентируете на ней внимание, - сказал он и вдруг догадался. - Вы ее... всем своим гостям читаете? И тестю читали?
   На этот раз она отреагировала бурно. Пронеслась мимо, схватила трусы, которые успела прибрать на подоконник, с треском распахнула окно и вышвырнула их вон.
   -Сволочь! Старый облезлый козел! - крикнула она.
   Выплеснув эмоции, она успокоилась и присела рядом. Ей шло слово "присела". На уровне талии возникала вогнутость, все что ниже, волнующе оттопырилось.
   -Как вы думаете, это ведь может быть простая ошибка? - с надеждой спросила она, и он с готовностью подтвердил.
   -Конечно, ошибка. Напутали на почте вот и все. С ними часто такое бывает.
   -Правда? - женщина закивала головой часто-часто, достал платок, но слез не было.
   Глаза ее оставались красными. Да она дома всю ночь проплакала, догадался Сафа.
   -Давно ваш муж на вахте? - спросил он.
   -С тех пор, как порт закрыли.
   Сафа кивнул. После того, как Иван Иваныч закрыл порт, сто тысяч человек оказались на улице. Чтобы избежать социального взрыва, в Алге все было завязано на порт и больше не имелось сколь - нибудь крупных предприятий, была организована работа вахтовым способом. Мужчин поначалу увозили полными транспортами. Потом мужики закончились, и пришла очередь сыновей.
   -Деньги присылает? - спросил Сафа.
   -Регулярно. Правда, не очень много, но на жизнь хватает. Я думала, может, основные деньги он на месте копит, а потом привезет с собой, когда вернется.
   Кажется, она была готова опять заплакать.
   -Письма были?
   -Нет, только телеграммы. Как-то Миша написал, что деньги экономит и так дешевле.
   Хрен его разберет, вахта, решил Сафа. Все-таки это не обычная штука. Может, и бумаги негде купить. Спецмагазины как для прокаженных, где на полках только печенье и ситро. Про ситро он подумал, вспомнив детский лагерь, в который ездил, еще когда учился. Лагерь был дешевенький и ублюдочный. Там все время хотелось жрать. Магазинчик был только один, и выбор там был: печенье и ситро. После этого Сафа на всю жизнь возненавидел овсяное печенье. А потом и школу бросил на хер.
   -Все у вас будет в порядке, - безо всяких на то оснований заявил он.
   -Не в порядке! - она повторила это несколько раз, качая головой, словно китайский болванчик. - Знаете, так душевно с вами разговаривать, - признается она. - Вы совсем другой, сразу видно воспитанного человека.
   Потом она накормила его такими душистыми щами, что Сафа решил послать предыдущую Маринку куда подальше. У этой и задница больше и готовит она лучше.
   Уперев в гладкую щеку свою маленькую сдобную ладошку, она смотрела, как он ест, хоть Сафа и не понимал, что женщины находят в том, если кто-то при них жрет. Сам он никогда не испытал бы особого кайфа, если бы при нем кто-то набивал брюхо. Из секса у них в этот вечер было то, что она погладила его ладошкой по голове и спросила:
   -Такой худенький. Сколько тебе лет, мальчик?
   -Я не мальчик. Мне 17.
   -17!-она охнула, прижав руку к губам.
   -И не надо на меня так смотреть! - вскипел он. - Тоже мне жалельщица нашлась!
   -Да не жалею я вовсе. Просто вырвалось. Ты не подумай.
   Обычно на прощанье женщины спрашивает, когда он придет в следующий раз. Марина спросила:
   -Как вы думается, Миша вернется ко мне?
   Сафа заверил, что безусловно. Разговоры об уехавших мужьях начинали ему надоедать.
   Хотя всем было известно, что из уехавших ста тысяч мужиков не вернулся никто. Ни один человек.
   В баре "Белая акула", которые никто иначе не называл, как "Зубы" из-за вывески, на которой опрометчиво были изображены челюсти с жутковатыми, явно кариесными зубами, собралась теплая компания: Чемоданов, Жека Томилкин и Живолуп. Их объединяли две вещи: все они "бомбили" и все были неместными, отчего не подлежали вахтовке. Раньше Сафа как-то не обращал внимания на то, что они приезжие, теперь же явственно прочухал разницу. Им вещички не собирать, на черном пароходе не уплывать. У него в жизни существовал водораздел - дата, когда ему исполнится восемнадцать. Он перейдет за эту невидимую, но осязаемую словно гранит черту, и что-то произойдет.
   Для мира событие останется незамеченным, а он исчезнет как корабль в Бермудском треугольнике. Раньше, собственное совершеннолетие его особенно не занимало. Что значит быть взрослым? Ну, водку начнут отпускать в ресторане. Ну, разрешат гулять после 23-х. Вахта заставила воспринимать все иначе, контрастнее. Вот он до вахты - вот после. Сафа вспомнил о тех, кто ушел до него, тоже, наверное, ночи не спали, мучились, думали про после. Ему стало страшно. И еще стыдно. Словно вахта была некоей постыдной болезнью. Триппером не как положено спереди на флаге, а сзади на выхлопной трубе. Колян, когда его забирали, строго настрого запретил кому-нибудь распространяться об этом. Сафа сразу не просек, почему.
   -Потом поймешь, - пообещал Колька.
   Теперь до него дошло. Не хотелось не только говорить об этом, но даже думать, отсчитывая последние деньки до Черного Парохода. То, что было потом, не укладывалось, не хотело укладываться в голове. Сплошное слепое пятно. Черное пятно. Оно уже жило в нем. Он с ним ложился спать, с ним вставал. Если другие узнают о предстоящей ему вахте, то узнают и о черном пятне. Ни для кого не станет тайной, что оно живет в нем. Что он все время думает о нем. Будут говорить - больной. Трус. Смеяться в тихую над ним. Даже не над ним, потому что грешно смеяться над больными людьми, как сказали Шурику, будут смеяться от облегчения, что им самим не плыть на Черном Пароходе. Что это ему придется собирать вещички и справки, будь они не ладны, а потом стоять в очереди таких же бедолаг в опустевшем холодном порту. И над всей очередью будет реять одно только слово. Зараза. Они все заразные Черным Пароходом и это неизлечимо. Им уплывать, а вам еще жить. Так что не подходите к этим чумным, не то и к вам ненароком заглянет господин Пятаков и сунет оставшимся вакантным билетик. Чур, меня, чур.
   Увидев Сафу, Жека усиленно замахал руками, будто он мог пройти мимо. В "Зубах", если было человек пять, включая бармена с цыганской внешностью по имени Рома, то можно было считать толпа.
   Из всех троих Жека был специалистом по словесному поносу, раньше в жутко секретном "ящике" в Загоре работал, намолчался, теперь пробило на корпус. Чемоданов был родом из Мусорки - деревни в двадцати километрах от Алги. Надо же двадцать километров спасли человека от вахты. Всегда услужливый, даже добрый, мог заложить и подставить в один момент, не моргнув глазом, говорят, все деревенские такие.
   Кем был раньше Живолуп, никто не знает. Шнобель изломанный как у боксера, но не боксер, мускулистый, огромные кулаки, взгляд злобный. Пасть раскрывает только, чтобы попросить еще пива. Непонятно, чего он к ним прибился.
   -У меня сосед повесился! - возбужденно сообщил Жека, едва Сафа опустился на трескучий стул.
   Дурацкая манера у Томилкина рассказывать всякие страсти неоправданно радостным тоном. Он даже об авариях рассказывал, давясь от смеха, будто анекдоты травил. Может, у него в "ящике" эксперименты ставили на мозге?
   -Плохая примета в комнате жить, где человек удавился, - с видом знатока заметил Чемоданов. - Он начнет тебе везде веревки подсовывать, чтобы следом забрать.
   -Типун тебе на язык! Скажешь тоже. Он же не у меня над кроватью повесился. У меня отдельная комната.
   Жека жил в бывшем комплексном общежитии, где когда-то было не протолкнуться от загорелых докеров. Сафа бегал еще мальком к таким же малькам в семейную общагу. Он хорошо помнил то время, когда словно черт из табакерки объявился Иван Иваныч с громадьем планов. К старому порту обещался новый пристроить. Сто тысяч новых рабочих мест. Новые модели пирсового оборудования. Новейший таможенный терминал. Утверждал, что правительство их поддержит и даст миллиард кредита. Сафа помнит, с каким энтузиазмом говорил об этих наполеоновских планах отец. Как вдрызг разругался со всеми соседями. Ему нервничать было нельзя из-за больного сердца. А он орал с вытаращенными глазами, брызгая слюной. А потом когда все обрушилось в одночасье - сытая размеренная жизнь, привычная за много лет работа в порту, батя резко сник. Потом два инфаркта. Он уже еле ходил, а соседи зло потешались над ним. Докер стало ругательством типа педика. Докер пошел. Папанька даже до первой вахты не дожил, царство ему небесное.
   Насчет отдельной комнаты Жека не врал. Теперь в вымершей общаге в футбол можно было играть.
   -И чего он удавился? - поинтересовался Чемоданов.
   -Вызов ему пришел. За границу этой жизни, - хитро подмигнул Жека.
   Сафу словно током продернуло под столом. В душе возник нехороший зуд. Принявший за чистую монету слова о вызове за границу, колхозник зацокал языком.
   -Вы тут с жиру беситесь в городе. Ему вызов в загранку, а он в петлю. Его бы к нам в Мусорку.
   -Да не за границу, балда. Повестка ему пришла на вахту! Еще с месяц назад. Петров с главного корпуса выходит в общую кухню и видит, как этот Свирька рвет какие-то бумажки в мусорный бак.
   -Хрен, говорит, куда я поеду. Хрен вам, а не медкомиссия. Вечно он из себя крутого корчил. Если кто его подрезал на дороге, обязательно догонит, раскричится, форменный псих. Промолчал бы, может, и обошлось. А он всем растрезвонил, какой он герой, и класть он хотел и на Иван Иваныча и на его вахту.
   Чемоданов уверенно заявил:
   -Зря он так про начальство. Грохнули его, чтоб другим неповадно было. У нас в Мусорке один попер против председателя, его потом навозными вилами прикололи.
   Сафа был готов самого Чемоданова навозными вилами проткнуть. Дуболом деревенский, рта не дает раскрыть без своих дуболомских комментариев. Комментатор. Владимир Перетурин хренов. Надо же какое совпадение и какая нежданная удача. Именно в тот день, когда ему самой повестку принесли, Жеке вздумалось о своем соседе рассказать.
   -Что дальше то было? - поторопил Сафа.
   -Ты пиво поставь, тогда расскажу, - нагло выставил условия Жека.
   Можно было послать его подальше, никуда бы он не делся, и так все рассказал, но терпежу никакого не было, и Сафа делая по возможности равнодушное лицо, полез за деньгами.
   -Чего это ты такой щедрый стал? - Живолуп уставил на него злобный немигающий взгляд.
   Сафу аж мурашки по коже продрали. Он вдруг понял, что неосторожным жестом выдал себя и свой интерес на корню. И он совершенно не представлял, как выкрутиться. Если начнет врать, это будет только хуже, и инородцы сразу просекут, почему его так волнует эта тема.
   Сафа хорошо представлял себе, что будет потом. Он в момент станет изгоем. С ним перестанут здороваться. У него будет отдельный столик, за который никто не сядет. Вернее, его вообще перестанут пускать в "зубы". И "бомбить" не дадут. Нацарапают поперек кузова слово "вахта" и колеса проколют. Сафе сделалось горячо внутри. Только что все было более-менее нормально и вот он уже за секунду до полного краха. А он еще думал, что хуже, чем утром не бывает. На помощь, как ни странно пришел Жека.
   -Чего пристал, человек мне должен.
   Он крикнул Ромке, чтобы нес кег. Сафа тем временем лихорадочно вспоминал, действительно ли он задолжал, а если нет, на фига Жека за него вступился. Живолуп отстал, но продолжал буравить своими буркалами. Сафа сделал вид, что увлечен пивом и от страха выпил больше, чем всегда. К горлу подступила легкая тошнота. Небольшая такая, противная. Съеденные у Марины щи слегка заволновались. Они совершенно не предполагали, что их будут смешивать с недобродившим пивом. Ромка, скотина, нелицензированный продукт подсунул.
   Жека тем временем, изрядно истомив, продолжал:
   -Храбрился Свирька и рвал медкарты напрасно. На следующий день ему точно такую принесли. Только уже здоровые такие дядьки с серебряными зигзагами на рукавах. Тут он еще глупость совершил, удрать решил. Только ему, дураку, надо было по-тихому сразу рвать, а не концерты устраивать. Поймали, вернули вместе с машиной. Только машину с эвакуатора стащили, как тут же при всей общаге гусеничным "спилером" перехали, как машину мистера Бина. Чтоб другим неповадно было. Ему подписку, что может выходить из общаги только в поликлинику. Он и тут встебнулся. Пошел в комок за сигаретами. Его поймали и башкой об этот комок, потом заставили сигареты сожрать. Тут он и сдался. Анализы ходил сдавал исправно, все с баночкой, все с коробочкой. Тихий стал совсем. А потом пошел в душевую, помылся, веревочку тоже зачем-то помыл. Мужики зашли, а он голый висит, дрыгает уже ножулькой и из него из всех сопел брызжет, как будто нельзя было на голодный желудок повеситься. Людям ж мыться после него, - Жека с удовольствием добил халявное пиво.
   Сафе, стоило представить эту отвратную картину, сделалось совсем хреново.
   -Можно было комиссию обмануть. Запросто, - авторитетно заявил Чемоданов. - У нас один навозными вилами себе в ногу пырнул.
   -Это, который на председателя попер? - уточнил Жека.
   -Не, другой. По пьянке.
   -Популярные у вас инструмент - навозные вилы, - уважительно заметил Жека.
   -А то. Без навоза никуда.
   -А правда то, что у вас не в сортир серут, а под смородину, чтоб ягода слаще была?
   -Ты чего, вообще дурак? - обиделся Чемоданов. - Думаешь, раз колхозник, так совсем свинья? Я тебя самого той ягодой угощу.
   -Не обижайся. Что там тот алкаш с вилами такое вытворил?
   -Ничего не вытворил. В армию идти не хотел, вот и ткнул себе вилами в ногу. Они на навозе как на смазке легко вошли. Только не рассчитал. Осложнение началось. Навоз у нас ядреный. Нога разбухла, центнер весила. Отрезали ему. Правда зараза выше пошла, хрен ему тоже отрезали. Он его потом у врача выпросил за поросенка.
   -А на фига ему? Поросенка хоть съесть можно, - не поверил Жека. - Хотя с другой стороны. Можно съемный сделать. В армии одни мужики, чем им еще заниматься, как не друг дружку потрахивать?
   -Дурак ты!
   Жека и Чемоданов стали горячиться и орать, и под шумок Сафа тихонько приспустил пасть под стол и предоставил возмущенным суточным щам полную свободу. Эффект превзошел все ожидания. Мужики разом смолкли, словно воробьи на ветке разом увидевшие кота, потом как по команде раздвинулись и глянули под стол. Сафа не стал, он и сам хорошо представлял. Оказалось, что не все. Он как-то не подумал про белые штаны Чемоданова.
   Чемоданов поднял ор, Жека ржал как лошадь, удерживая, однако дружка, а вконец окосевший боксер вдруг вознамерился дать ему в глаз. Сафа от греха вышел в сортир. Когда упустил струю, из писсуара вылетела бабочка. Наверное, это был какой-то знак. Но какой?

3.

   Мужик в Женском квартале явление уникальное. Сафа резко выжал тормоз, увидев привидение во дворе за двенадцатиэтажкой. Белая сорочка мужчины пламенела в начинающихся сумерках. Насколько разбирался Сафа, это была очень дорогая рубашка. Ночью уже было довольно прохладно, и мужчина был одет явно не по погоде.
   -Хочешь заработать штуку? - спросил мужчина, наклонившись к приоткрытому окну.
   Улица научила Сафу многому. Самое главное - она научила чуять деньги. У этого деньжата водились, было видно без очков. Во-первых: он был не моряк. Боже упаси. Во-вторых: взгляд выхватил целую кучу дорогих цацек. На шее золотая цепь-акулу удержит. Цепь скрывалась под ворот рубашки, бугрясь неслабого телосложения гимнастом. На руке "Панафема" с циферблатом в блюдце. На поясе "Панас" - спутниковый телефон "Панасунг" в именной кобуре из буйволиной кожи.
   Выглядел незнакомец сурово. Глаза посажены глубоко и выглядывают, словно из бойниц. Взгляд настороженный, прощупывающий. Чувствовалось, что мужик тертый, привыкший ходить по самому по краю. Опасный мужик. Но с другой стороны, если б была милая задумка, такой бы миндальничать не стал, грохнул бы сразу, а не стал далеко переть, на ночь глядя.
   Сафа кивнул на сиденье рядом, но мужик скользнул назад. Кнопка блокировки была втоплена по маковку, Сафа был уверен, что навсегда, во всяком случае, вытащить ее у него не получилось даже с плоскогубцами. Однако клиента это не остановило. Когда он, открыв переднюю дверь, выволок несчастную кнопку на свет, ухватив всего двумя пальцами, раздался нутряной звук, словно он тащил больной зуб из недр старой машины. "Афалина" была возмущена.
   Заднее сиденье идеально подходит для нападения на водителя. Но, во-первых, незнакомец не стал садиться сразу за водительским креслом, где Сафа благоразумно положил под чехлы пару кнопок остриями кверху, сидеть на которых было не совсем удобно. Он устроился в противоположном углу, угрюмо уставившись в начинающиеся сумерки. Во-вторых, Сафа чудесным образом контролировал его с помощью центрального зеркала. Едва мужчина закрыл дверцу, как салон наполнился густым ароматом денег: французской туалетной воды, дезодоранта и коньяка.
   Клиент велел ехать в Старый город, и Сафа немного расслабился. Если бы незнакомец задумал худое, то попросился бы на Партизанскую, что шла рядом с лесом, упираясь в заброшенный санаторий Приморье. Идеальное место, чтобы кого-нибудь грохнуть. Доехав до Старого города, незнакомец распорядился свернуть на Портняжью. Мимо потянулись километры покосившихся деревянных некрашеных заборов, за которыми вкривь и вкось торчали убогие частные домишки. Дорога состояла из одних ухабов, район был нищий, и было несколько непонятно, что незнакомец хочет здесь обнаружить. С другой стороны он забашлял нехилые бабки, нехай катается себе. Может, у него здесь мама живет.
   Насколько безразмерная была Портняжья улица, но и она уже иссякала, и все явственнее проступало в темноте безалаберное здание бывшего портняжного училища, про которое Колян, который где только не учился, рассказывал, что был у них преподаватель политэкономии, старый пентюх с вечно грязными нестрижеными ногтями. Так этот дамский любимчик, выживший из ума по причине преклонного возраста, этим самым негигиеническим пальчиком портил будущих портних, обещая им хорошую отметку на экзамене.
   Может, его пассажир тоже из психов? В первую очередь Иван Иваныч закрыл городской дурдом. Он сказал, что в столице, откуда он приперся, дурдомов в избытке. Он часто к месту и не к месту поминал первопрестольную, ставя в пример, вознося хвалу и достигнув того, что при упоминании столицы у местных начиналась аллергия и нехорошие позывы. Несмотря на посулы, дураков никто так далеко возить не стал.
   -Остановись и жди меня здесь, - коротко бросил клиент.
   Сафа опасливо покосился на здание училища с отсветами кострищ в окнах, в которых не было ни одного стекла, и сказал, что лучше подождет на другой стороне, а то бомжи могут кинуть чем-нибудь.
   -Жди, где хочешь, но вздумаешь за мной увязаться, зашибу, - пригрозил клиент.
   -Как скажете, - пожал Сафа плечами. - Но за это придется прибавить. Пятьсот.
   -Сто. И не вздумай слинять, я твой номер срисовал. Из-под земли найду, салага.
   Сафе было не жалко, что кто-то там срисовал его номер. У него под койкой еще пара лежит. Но ждать все же придется. Клиент не заплатил еще. Мужчина скрылся за зданием пельменной, превращенной бомжами в отхожее место. Сафу свербело от желания припустить за ним. Он обожал чужие секреты, и что греха таить, иногда хорошо зарабатывал на этом. Уличный опыт говорил ему: не спеши. Он заботливо покрутил настройку старенькой магнитолы. А что крутить, станция только одна - Морское радио. По причине позднего времени диджеи все повырубались, и гнали чистую песню. Как раз выступала модная группа, в которой как утверждалось, не было ни одной гитары. Вещь балдежная, только грустная. Этакая погребальная песня. Чур меня, чур. Когда за углом пельменного сортира, противоположном тому, где скрылся клиент, сгустился мрак, Сафа даже не шевельнулся.
   Мы это знали, констатировал он. Чутье не подвело старого морского волка Хэнка. Клиент проверялся. А что если бы он обнаружил машину пустой? У Сафы вымерзла спина, когда он понял, что было бы. Говорят, бомжи с голодухи покойников едят. Тем более свежих.
   Когда клиент, удостоверившись, что имеет дело с честными людьми, у которых и в мыслях не было за ним следить, снова нырнул за угол, Сафа понял: пора. Он вышел, вручную заблокировав все двери. Мягкие штиблеты делали шаги совершенно бесшумными. Часто это пригождалось, когда надо было проследить за каким-нибудь богатым пьянчужкой. Совсем не зазорно было вытащить в темноте пару - тройку банкнот. Все равно в казино проиграет, выродок приезжий.
   Когда Сафа обогнул пельменную, клиент нарезал в доброй сотне шагов. Было видно, что ублюдок в спецназе не служил и в ночные рейды не ходил. При движении он издавал шум если не слона, то слоненка. Идя от дерева к дереву вдоль дороги, мыслил он, в общем-то, правильно. Для дилетанта - придурка. Под деревьями полно сохлой листвы, предательски выдававшей каждый шаг. Сафа ночью видел как кот, что не мудрено для человека, зрение отродясь не портящего чтением книжек и ведущего исключительно ночной образ жизни.
   Сафа огляделся и сразу нашел, что ему нужно-крепкую тропу. Теперь он мог двигаться без шума и пыли, маскируясь на фоне темного забора. Вдоль дороги иногда встречались старые колымаги с выбитыми окнами, стоящие на спущенных шинах. Мрачный район.
   Идти пришлось недолго. Клиент отворил калитку и направился по смутно белеющей в темноте дорожке к избе, возвышающейся глыбой мрака. Здесь он включил подсветку "Панаса", осветив ветхие стены с отваливающейся штукатуркой и закрытые прогнившими ставнями окна. Нашарив ключ за верхним косяком и отомкнув лязгнувший замок, вошел. Он пробыл внутри минуты три не более, затем вышел, защелкнув за собой собачку замка и быстрым шагом, будто торопясь уйти от проклятого места, выскочил на улицу, где обязан был неминуемо столкнуться с Сафой. Если бы не одно но. Сафа к тому времени уже сидел в машине как порядочный.
   Клиент открыл дверцу, обрушился в кресло и велел гнать обратно в Новый.
   -И долго нам так кататься? - не выдержал Сафа. - У меня бензин на исходе.
   -Не дрейфь, салага. Высадишь меня там, где подобрал.
   Голос будто наждаком по железу. Когда остановились, клиент небрежно бросил на сиденье тысячную купюру, побрезговал, значит, в руки давать, посчитал ниже своего достоинства.
   -А теперь, салага, исчезни. Чтобы я тебя больше не видел, - процедил он сквозь зубы и остался стоять, контролируя, как он отъедет.
   Не хочет, чтобы Сафа видел, куда он пойдет, в какую нору залезет? Чем дальше, тем интереснее. Сафа свернул за угол палисадника и вышел на ходу. Причем, не заглушив двигатель, лишь поставив скорость на нейтраль. Машина, ровно урча, зашуршала шинами дальше, постепенно сбрасывая скорость, и по идее должна была замереть окончательно метров через двадцать. Дверца не хлопнула, эта вам не проститутка - иномарка, компенсаторов нема, еще чего. Старушка "афалина" не будет за каждым двери захлопывать, сам захлопнешь, не обломишься. А если дверь осталась открытой, стало быть, так тому и надлежит быть. Стоило машине остановиться, как она окончательно заглохла. Некоторое время в ночи не раздавалось ничего более криминального, чем раздираемый стрекот насилуемых кузнечиков.
   Удостоверившись, что Сафа "уехал", клиент двинулся вдоль дома, но не зашел в подъезд, как можно было предположить. Здание было разделено на секции узкими сквозными проходами, в одном из которых и скрылся злобный выкормыш.
   Выдержав паузу, Сафа последовал за ним. В самом проходе он перемещался на корточках, что позволяло в случае опасности разглядеть силуэт соперника на фоне звездного неба.
   -Ты меня разочаровал, - подумал Сафа, когда оставил проход позади и на него никто не напал.
   Он, уже не таясь, поднялся и огляделся. Перед ним возвышался тыл внушительного здания, из-за которого доносились голоса и шум машин. Сафа знал лишь одно место, где могло быть оживленно в ночное время. Это был Повстанческий проспект. Бродвей, как его называли местные. А само приземистое здание, судя по габаритам, могло быть ничем иным, нежели казино "Мадрас".
   Теперь становилось понятным, откуда в таком месте оказался мужчина в одной рубахе. Пиджак он оставил в казино! Сафа нашарил на стене старую обитую жестью дверь. Подергал. Заперто.
   Чем дальше, тем интереснее. Хитрый жук приехал в казино, оставил свою машину, зашел будто бы играть, а сам вместо того, чтобы пить шампанское, кидать фишки и выигрывать миллионы, предпочел съездить в заброшенный аул на могилы предков.
   Сафа вернулся к машине, выехал на Повстанческий и припарковался через дорогу от "Мадраса". Раньше здесь было одностороннее движение, за задницу брали любого, кто думал иначе. Теперь можно было ездить хоть поперек. "Мадрас" был освещен, как сцена оперного театра. Стоянка перед ним была забита иномарками. Все время подъезжали такси. Сафа достал полный термос с кофе, налил себе чашечку дымящегося вонючего напитка и приготовился ждать. Терпения ему было не занимать.
   Прошло несколько часов. Пустой термос валялся на соседнем сидении. И уже столько раз Сафа увеличивал громкость радио, чтобы не заснуть, что оно орало как недорезанное. Будучи по ту сторону бытия, как недоразумение услышал человеческий голос и вернулся в реал. Оказалась, что стукнуло четыре часа, и по радио во всю ивановскую балаболит Ихтиандр. Скоро должно было по идее рассветать, и казино стали закрывать. Господа в основном уезжали по одиночке, и лишь очень серьезные люди уезжал группами, в окружении шестерок и телохранителей. Именно среди них и засветился вчерашний клиент, хотя по началу Сафа его не узнал и едва не прозевал. На нем был длинный и умопомрачительно дорогой черный кожаный плащ с бардовым шарфом вкруговую. Вместе с ним вышли человек десять бычкующих товарищей. Вся группа расселась в три иномарки. Сафа ликующе и одновременно разочарованно хлопнул себя по коленку. Его клиент сел в джип справа на заднее сиденье, как и вчера ночью, а вся шобла, ЕГО шобла расселась в пару плоских как лягушка перед прыжком спортивных "магрибов". Когда кавалькада с ревом пронеслась мимо, Сафа успел рассмотреть свирепую рожу тигра на весь джип. Сафа понял, что его вчерашний клиент оказался серьезнее, чем он предполагал, и, стало быть, подзаработать на нем вряд ли удастся.
  
   Задница отчаянно мерзла на пластмассовом стульчаке. Совершенно голый Сафа сидел в коридоре перед кабинетом педиатра.
   -Ничто так не обезоруживает мужчину, как снятие штанов, - выдал очередную бредятину сидящий рядом дохляк.
   Он тоже был голый. Но почему-то в очках. Сразу видно, прилежный маменькин сынок. И поэтому все время несет всамделишный бред.
   За Сафой пришли утром. С такой силы барабанили в дверь, что едва не высадили вместе со старыми петлями. На лестничной площадке застыли две фигуры в черном камуфляже, вместо лиц узкие полоски на вязанных масках напротив бегающих колючих глаз. На рукавах две серебряные молнии, похожие на спаралеленные буквы S. Спецмоновцы. У Сафы с такой силой поджался живот, что он едва экспромтом не сходил в туалет.
   -Собирайся на комиссию! - глухо сказал сержант через маску. - Бегом!
   Сафа стремглав кинулся в комнату. Никогда не заговаривай со спецмоновцами, учил Колян. Почему? Потому что звери человечьего языка не имут.
   О спецмоне было лишь известно, что набирают их по всей стране, весь сброд, имеющий боевой опыт, неважно с какой стороны. Работают они вахтовым методом, по месяцу, живут на шикарной турбазе "Фарт" на берегу моря и получают по штуке евриков в месяц. И работа непыльная. Отлавливать таких голопузых гавриков как Сафа и тащить прямиком в центр Рахитова.
   И как он мог забыть, что сегодня двадцатое? Сафа лихорадочно носился по комнате. Натянул один носок, застегнул брюки, пока не выяснилось, что он забыл надеть рубашку. Когда он распахнул шкаф, с верхней полки спланировала вчерашняя купюра. Он схватил банкноту, заметался куда спрятать. Окно гипнотически притягивало взгляд. Взять и спрыгнуть, подумалось вдруг. Ну и плевать, что четвертый этаж.
   -Деньги возьми с собой, - проговорил появившийся в комнате спецмоновец. - Некоторые анализы платные.
   Таких как он гавриков, родившихся семнадцатого числа, оказалось кроме него еще трое. Двое крепких парнишек с кудлатыми нестрижеными головами и бегающими глазами, дурно пахнущих, надоедливо бубнящих и глумливо ухмыляющихся. Обычная шпана. И хромой худющий пацан в очках, который тянул от силы лет на тринадцать и которые притащил с собой узелок. Думал, наверное, что сразу заберут. В регистратуре им дали бланки, где были в порядке очередности указаны все кабинеты, которые они должны были пройти за день.
   Первым делом пожилой санитар заставил раздеться до гола и запер раздевалку на ключ. После чего с чувством выполненного долга куда-то сгинул. Они вчетвером стояли в пустом и довольно длинном коридоре, переступая босыми ногами на холодном полу. Те двое сразу сделали очкарика объектом для насмешек. Они называли его дистрофан, тощий и довольно ощутимо хлопали по узкой мосластой заднице, которая очень скоро из бледной сделалась пурпурной.
   -Черт, мы же опаздываем! - хлопнул себя по лбу Сафа, с озабоченным видом перебирая бумажки. - Флюорография в десять закрывается!
   Шутники оставили дохляка в покое и галопом побежали по коридору, сжимая стручки одной рукой.
   -Спасибо, - тихо сказал очкарик. - Меня зовут, Максим, - и протянул руку.
   -С чего ты решил, что я пожму твою руку? - спросил Сафа, презрительно глянув на него. - Ты слишком возомнил о себе, когда решил, что я за тебя заступился. Просто я не люблю скандалов. И если таковой случится, нас накажут всех, разбираться никто не будет. Я хочу побыстрее пройти комиссию и закончить это муторное дело. Вот и все.
   Дохляк скомкал руку с виноватой улыбкой, чем вызвал раздражение к Сафы. Он отпихнул его, направившись вслед за придурками. Раздался какой-то шум. Оглянувшись, он увидел дохляка на полу. Тот тщился встать, и на заднице у него было темное пятно пыли.
   -Я всегда чувствую, когда поступаю не так как надо! - заявил как-то дружбан Колян. - По температуре. В груди становится по-особому горячо. А на душе так хреново. Хочется от этого скорее избавится, ты совершаешь какие-то поступки, а становится все хреновее. Жить не охота, а ты по инерции продолжаешь выкаблучивать. Вот это я называю совершать неправильные проступки.
   Что я сделал неправильного, Колян, мысленно вопросил Сафа. Откровенно говоря, стало жаль дурня. У него и так уже вся жопа красная была. Черт, те двое уродов не сбивали убогого на пол! А он сбил. Стало быть, он еще более придурок, чем эти придурки! Теперь он понял, о чем ему хотел сказать Колян!
   Он шел по коридору, боясь увидеть, что сейчас женщина попадется навстречу. Вспомнился рассказ все того же Коляна, когда он загремел по пустяковому делу в больницу. Когда у него брали пункцию, то положили голого в раскорячку на кресло наподобие гинекологического, а в член ввели катетер. И вот лежит он, терпит неудобства и вдруг отворяется дверь и входит целая группа практиканток из медучилища. Девчонки лет по пятнадцать. Коляну ж деваться некуда, не прикрыться, ничего. Лежит, терпит. И вдруг то ли катетер нерв какой задел, то ли Колян перенервничал сам, но стал хрен его ритмично подергиваться, словно высморкнуть хотел из себя ненавистный катетер. Тут уж пошли смешочки, некоторые девчонки, уже не имея мочи сдерживать смех, рванули в коридор, откуда донеслось их молодое здоровое ржание.
   А ведь Колян врал, понял Сафа. Откуда у нас в Алге медучилище? Да еще действующее?
   Рентгенологом был еще один пожилой санитар, похожий на первого как брат. Может, они действительно братья? Семейный подряд.
   -Подойдите вплотную к стене кабины! - монотонно пробубнил санитар, не глядя на соискателя.
   Сафа подошел, и член сразу уперся в холодную стенку. Неприятное ощущение. В месте соприкосновения был правдоподобно изображен чей-то разверстый зад. И чтобы не возникло иллюзий, стояла стрелка с указателем "Рентгенолог". Сафа ухмыльнулся, но, представив, сколько тут и, главное, чем касались пресловутого узкого специалиста, поспешно отодвинулся.
   -Не отодвигаться! - рявкнул санитар. - На вас пленки не напасешься! Иди, зови следующего!
   В коридоре уроды забавлялись с дохляком. Переизбытка фантазии не наблюдалось. Они расположились с двух сторон, и когда дохляк оказывался спиной к одному из них, тот остервенело бил его по пунцовой уже заднице. Сафа разглядел пыль коридорную на пятой точке, которую тот не удосужился утереть. Ну и свинья, подумал он. Но чувство вины оставалось, посему он гаркнул:
   -Следующий! Давай пошевеливайся! Рентген ждать не будет.
   Дохляк с облегчением захромал в кабинет. Сафа же почувствовал себя неуютно, когда, потеряв объект насмешек, пацаны недобро уставились на него, словно дохляк до сего момента экранировал его от самодуров своих худым тельцем с торчащими ребрами.
   -Сдается мне, что ему не по душе наши шутки, Кича, - сказал один, видно главенствующий в паре.
   -Ну, он бы тогда не молчал, Какафон, если он конечно нормальный пацан.
   Говорить про присутствующего в третьем лице тоже прерогатива уличной шпаны. Влип я, однако, понял Сафа. Однако что-то он не слышал такого прозвища. Какафон?
   -Мы Простоквашино держим. Понял? - с нажимом спросил Какафон.
   Теперь все прояснялось. Простоквашиным именовали новые районы, те которые успели построить и заселить перед самым явлением Иван Иваныча. Название было не признано остальными. Так величали себя сами жильцы, по большей части ублюдочная шантрапа и вшивота. По настоящему крутые предпочитали селиться в центральных кварталах - в восьмом, третьем, на худой конец в 11-ом на берегу моря. А в двадцатых кварталах селилась надувающая щеки злобная нищенствующая мелюзга. Повезло ему в один день с ними родиться.
   -Нас в натуре ГАИ не трогает. У нас с роторными мир, понял! - продолжал кидать понты Какафон.
   -Да плюнь ты на него, кто он? Пустое место!
   Друзья - придурки отвернулись и пошли по коридору. Кича демонстративно похлопал себя по жирной ягодице.
   Как ни странно, что-то сохранилось в Сафе от того чистого наивного мальчика, каким он оставался, пока были живы родители. Эту часть всегда возмущали физиологические аспекты, когда кто-то громко демонстративно харкал под ноги или сморкался, смачно бия соплями об асфальт. Однажды, когда играли в волейбол с пацанами с соседней улицы, один из них приспустил трусы, оказывая психологическое давление видом заскорузлых ржавого цвета волос. Сафу так всего перекосило, что он смазал удар. Очень уж хотелось влепить гаденышу в "заросли". Как ни странно, Сафа еще помнил слово "мерзость". Он, конечно, харкал в ответ и задницу, случалось, показывал, но внутри все передергивалось. Вот и сейчас, увидя наглых голых "просквашинцев", он испытал чувство отвращения. Они были чуткие как животные, почувствовали его состояние, наслаждались этим и довольно ржали.
   -Главное, ни с кем не связывайся, - вспомнилось предупреждение Коляна. - Доплыви до меня без скандала, а там я всех научу родину любить, мать вашу.
   Москаленко был настоящим уличным бойцом. Именно он научил Сафу драться. Ему не важно было, сколько соперников перед ним - один или сто. И соперники это чувствовали.
   Сафа вспомнил, как уходил уличный ас, его сгорбленные плечи и виноватый взгляд, как он оступился на осклизлых оплеванных ступенях, как дрожали его руки, когда он, забывшись, вытирал ладони о светлые брюки. И Сафа вдруг испытал унижение, как будто не Колян оступился, а он.
   -А куда сейчас идти? - раздался робкий голос появившегося дохляка.
   И Сафа взорвался. Он и сам не понял, настолько все получилось естественно.
   -Что ты ко мне пристал? - заорал он. - Я тебе справочная? Отвали от меня!
   Пацан шарахнулся от него, разве чуть башкой в стену не въехал. Сафа выругался и решительно зашагал по коридору. Дохляк поотстал, но очень скоро Сафа услышал шаги. Хотел послать его подальше, но, оглянувшись, увидел, как дохляк, изо всех сил старается не отстать от него, словно утенок от утки. Сходство усиливало то, что очкарик вдобавок к тому, что дохляк, оказался еще и хромым дохляком.
   Следующим врачом был окулист. "Простоквашинцы" как раз вывалились навстречу, они едва не сшиблись. Кича с ухмылкой сделал приглашающий жест, Какафон смотрел с невыразимой ненавистью. Если бы они встретились взглядами, то схлестнулись бы в драке. Но Сафа умел смотреть так, чтобы не встречаться ни с чьими глазами.
   Врачом был лысый старикашка в мятом халате.
   -А зачем с нас штаны сняли, если глаза проверяют? - спросил Сафа.
   У врача в руках была раздвижная указка, и он вдруг неожиданно и ловко хлестнул по гениталиям. Сафа заорал от неожиданности. До него сразу снизошло прозрение, зачем им велели обезтруситься.
   -Соблюдать тишину! - прокрякал окулист.
   И продолжал односложно командовать.
   -Сесть в кресло! Закрыть глаз! Смотреть! До какой строки видите?
   -Вообще ничего не вижу! - с вызовом сказал Сафа.
   -Шутить нет! - взвизгнул окулист. - Спецмон хочешь? Они шутить не будут! До какой строки видишь?
   Пришлось признаться.
   -Отлично, отлично, - окулист подошел и помял его глаза. - Упругие, но не жесткие. Не чешутся?
   -Почесать собрались? - бесхитростно спросил Сафа.
   -Молчать! Следующий!
   Выйдя в коридор, в котором уже никого не было, и, не закрывая дверь, Сафа гаркнул:
   -Следующий! - старикашка аж подскочил от неожиданности, выронив свою знаменитую указку.
   В коридоре было пусто и тихо, лишь раздавалось приглушенное кряхтенье из-за угла, которое сразу Сафу насторожило. Откровенно говоря, он подспудно ждал пакости от ублюдков. Коридор в этом месте образовывал аппендикс с парой кадушек засохших пальм. Очкарик отчаянно сопротивлялся, но Кича умело держал его за руки сзади. А спереди Какафон сосредоточенно, будто пример решал, с оттяжкой бил его по причинному месту сведенными пальцами. Член был уже синий и непонятно, что мешало очкарику заорать от боли. Хотя бы внимание привлек. Отродья на двух ногах очень не любят шума.
   Уроды сразу просекли появление Сафы, но старательно делали вид, что его не существует в природе как вид. Люди есть, а человека по прозвищу Сафа нет. Он напомнил о себе, потребовав:
   -Отпустите его!
   Какафон повернул к нему голову, не довернув. Глаза по блатному скошены вниз, говорит в нос:
   -Чего еще надо? Кича, убери его!
   Тот послушно отпустил очкарика, чем дохляк сразу воспользовался и прыснул в угол.
   -Ну, все, ты попал! Мы теперь тебе насуем! - пригрозил Кича.
   Он старается накачать в себя истерику, а потом начать драку. Щенок, тебе до Коляна далеко. Он обходился без прелюдий и Сафу научил.
   Сафа с ходу дал Киче в глаз. Как выразился бы оставленный в кабинете окулист, глаз был хорошей упругости. Кича завопил, закрывая лицо руками. Дурацкая привычка орать в драке. В драке надо бить. Сафа с наслаждением, хорошо примериваясь, пару раз сунул по скулам. Голова Кичи дергалась из стороны в стороны, удары пришлись как в барабан. Тут дал о себе знать Какафон. Шпаненок и дрался по шпански. Он налетел тайфуном, он визжал. И сразу стал бить в пах. Дурак. Попасть в пах очень сложно, мешает непредсказуемое положение ног, к тому же все знают, что в первую очередь бьют в пах и тщательно его защищают. Когда Сафа увернулся от визжащего клубка, Какафон вцепился в волосы. Так как сбросить руку сразу не удалось, Сафа сочно впился в нее зубами. Визгу стало еще больше. Сафа с Какафоном мотались по коридору, от стенки к стенке. Сбоку наскакивал Кича, но без особого успеха, потому что было совершенно непонятно, где кто. Драка была безобразной, но Сафа к таким и привык и чувствовал себя как рыба в воде. Какафон разбил ему губу, он умудрился расквасить противнику нос, что было гораздо болезненнее.
   Внезапно зверская боль в ухе заставила его заорать благим матом. Ухо продолжали выворачивать, словно хотели нафаршировать помидорами.
   Сафа разглядел волосатую руку, выглядывающую из белого халата. Санитар. Люди в белых халатах, ексель-моксель. Самое обидное, что справедливая кара не постигла Какафона, и он оказался как бы ни при чем. Теперь шпаненок стоял чуть в отдалении, уставив в Сафу обличающий перст:
   -Дяденька, этот драку начал. И еще тот в очках!
   Свободной рукой санитар выволок из угла вконец деморализованного Макса:
   -Вот я вас сейчас к доктору отведу! Какому доктору? Самому страшному для вас - детскому!

4.

   -Откуда ты взялся на мою голову? - сказал Сафа Максу, они сидели голые на стульях у кабинета с надписью "Педиатр".
   Тот пожал плечами.
   -На свете нет ничего случайного. К тому же это не первая наша встреча.
   -Да я тебя в первый раз вижу!
   -Ты просто этого не можешь помнить.
   -Ну и где я тебя мог видеть?
   -В роддоме. Мы родились в один день. Не местных здесь нет. Значит, мы лежали на соседних кроватках. Мы и эти двое "простоквашинцев". Еще восемнадцать лет назад было заложено, что мы встретимся в этой больнице.
   -Да ты совсем больной! Надо же, я влип в историю из-за шизика!
   -Я не шизик! Я анналист. Люблю анализировать всякие ситуации, находить причины происходящих событий и выходы из положений.
   -Выходы из положений, это нам сейчас бы пригодилось. Хотя какой с тебя толк? Ты даже себе помочь не смог. Чего ты не кричал, когда они тебя били?
   Макс поправил очки и обстоятельно пояснил:
   -Если б я крикнул, ты подумал бы, что происходит событие, которое может угрожать твоему здоровью и безопасности, в результате чего, наверняка не стал бы вмешиваться, развернулся и ушел. А так тебя заинтересовало, что там за шум, и ты подошел. А когда ты подошел, то автоматически оказался в центре происходящего, и тебе пришлось вмешаться.
   - Выдумываешь всякие причины, чтобы оправдать свою трусость. Допустим, я бы ушел, но санитар на что? Он бы в любом случае на вопли явился.
   -Это я тоже могу объяснить. В настоящий момент санитар явился, но кто сказал, что это скажется на нас благотворно? Неизвестно, чего от этого детского врача ждать. И почему детский? Мы ведь уже не дети. И почему он сказал, что это самый страшный для нас врач? Тут может быть двоякое объяснение. Либо это никудышный специалист, либо злой с чисто человеческой стороны. В обоих случаях, для нас это не сулит ничего хорошего. Поэтому я и не стал звать на помощь санитара. Теперь ты понял?
   -Понял, - вздохнул Сафа.- Что ты в школе переучился.
   -Недоучился, - вздохнул Макс. - Мне еще месяц до экзаменов оставался. Так хотелось аттестат получить. Теперь я не узнаю много нового.
   -Ничего, на вахте тебе приготовлено, не представляешь, сколько всего нового, неизведанно.
   -Ты думаешь, там есть школа? - жадно спросил Макс.
   Сафа только сплюнул. Что за компания подобралась. Простоквашинцы и анналист. Ни одного нормального пацана. Была у него мыслишка вместе с Коляном попроситься. Ну и что, что на месяц раньше. А если он доброволец? И попросился бы, если бы не сомнение, что не надо на вахту раньше срока рваться. Вахта-это вам не курорт Сочи.
   Доктор появился через полчаса. Лицо одутловатое, дурацкие усики под носом, благоухает спиртом, одет в темно-зеленые рейтузы и майку словно мясник. Он останавливается над ними, долго изучающе смотрит. Они инстинктивно закрывают пах. На груди доктора болтается вкривь прикрепленный бейджик. "Зав. детским отделением".
   -Заходите, - бросает доктор и устремляется в кабинет.
   В кабинете стол, стул и кушетка, застеленная желтой клеенкой с подозрительными пятнами, на которую они садиться побрезговали.
   -Симулянты! - в сердцах восклицает педиатр. - На инвалидность захотели? С какой стати кто-то должен за вас пупки на вахте рвать? Вы чем лучше?
   Макс совсем скис, похоже, он совсем не привык, чтобы на него орали. Сафе хоть бы что, мало на него наезжали.
   -Не нужна нам ваша инвалидность, мы за драку, - вальяжно говорит он.
   Педиатр поднимает на него взгляд, в котором мелькает заинтересованность.
   -Так вы не инвалидность оформлять? Тогда извините, ребята. А то замучили, понимаешь всякие просители. Ходят, канючат. Тут болит, там болит. Ножка болит, я инвалид, муравейник закрывается, - наверное, он шутит, но улыбки на лице не читается. - Так что вам надо?
   Айболит оказался не в курсах, и у Сафы совсем созрел план, чтобы наврать что-нибудь безобидное и слинять, но тут раззявил пасть Макс, хотя его никто об этом не просил.
   -Нас санитар сюда направил.
   -Очень интересно, - сразу поскучневшим тоном произнес педиатр, перебирая бумажки на столе, вычленил одну и стал что-то быстро бисером на ней катать, написав не менее главы, поднял глаза. - Давайте знакомиться, моя фамилия Стиплер. Можете называть меня доктор Стиплер.
   Можно вас никак не называть, подумал Сафа.
   -И что же вы не поделили?
   -Он меня толкнул, я его в ответ, а потом мы помирились, - быстро сказал Сафа, пока анналист опять не встрял.
   -И инцидент был исчерпан, - поддержал Макс, хоть на это у него ума хватило, у анналиста чертова.
   -У вас, молодой человек, весь член синий. Если вы не кончите этим заниматься, волосы на ладонях у вас, конечно, не вырастут, но все-таки не злоупотребляйте этим.
   -Я этим не занимаюсь, - выдавил Макс, изрядно покраснев, и Сафа понял, что врет.
   -Это не ко мне. Это к андрологу. Что же мне с вами делать, драчуны вы этакие? - он с сомнением смотрит на кощееву фигуру Макса. - И что же, вы его толкнули? И у вас хватило наглости?
   -Я случайно.
   -Что у вас в узелке?
   -Книги.
   Доктор попросил показать. Сафа вытянул шею. Книги! Е-мое, неужели кто-то еще читает книги, когда есть диски. Книги были необычные, в темной обложке без привычных голых красоток и перекошенных рож.
   -Вениаминов? - равнодушно пожал доктор плечами. - Не читал. Какого черта мне направляют всяких? У меня дел по горло. Ладно, - он решительно хлопнул ладонью по папке, лежащей перед ним. - Скажите, Марьев, только не задумываясь. Какие ассоциации вызывает у вас слово звезда? Радость, гнев и так далее.
   -Страх, - выпалил Макс.
   -Почему страх? - в глазах доктора мелькнул неподкупный интерес.
   -Как вам сказать? Во-первых: звезда у сумитов знак дьявольский.
   Интерес в глазах Стиплера погас:
   -Так вы по книжкам судите? Ну да ладно. Идите.
   Макс не заставил себя упрашивать, торопливо повернулся согбенной фигурой к двери.
   -А мне можно идти? - в наглую спросил Сафа, за спрос денег не берут, но ведь чувствовал, что просто так не отпустят.
   Доктор словно не слышал вопроса. Покатал папку туда-сюда. Искоса посмотрел на Сафу.
   -Сафин, а вы почему за него заступились?
   -За кого? - Сафин решил сыграть дурачка.
   Педиатр неожиданно зло посмотрел на него.
   -Может сделать тебе укол? Очень хорошо проясняет память. Предупреждаю, иглы у нас только толстые остались. Знаешь, как это делается. Задница берется в щепотку, вот так, а потом наотмашь протыкается шприцем. Кстати, у медсестры еще руки трясутся.
   -Не надо укола, я все понял. Я не за Макса вступился, мне просто эти уроды...вахтовики не понравились.
   -Врешь. Почему ты боишься сознаться в хороших поступках? Почему не скажешь, что хотел заступиться за слабого? Что, благородство нынче не в цене? - спросил Стиплер с непонятной интонацией. - Говори, говори, может, еще отбрешешься от укола. А нет, мы тебе и два можем вколоть. Неделю на жопу не сядешь. А есть еще клизмы. У нас, видишь ли, подозрение, что у тебя сальмонелла. Кстати, ты на недержание кала вроде жаловался?
   -Ничего я не жаловался, - пробормотал Сафа, вот ведь не скажи что доктор, а как круто берет в оборот, как следователь.
   -Жаловался. А знаешь, как мы это лечим?
   -Зачем мне знать. Я доктором стать никогда не хотел. Я вахтовик.
   -Молчать! - педиатр трескуче хлопнул по многострадальной папке, выдавив из нее лист, и даже не обратил внимания на спикировавшую куда-то под стол бумагу. - С тобой детский врач разговаривает! Стало быть, твое дело заткнуться и слушать! А лечим мы это дело просто. Вставляем в задний проход трубку и заставляем беспрестанно ходить по коридору, тренируем мышцы сфинктера. Обычно процедура длится не больше получаса, тебя мы заставим целый день! После этого ты на очко еще месяц не сможешь ходить. Отвечай, почему ты за него заступился!
   Неизвестно, чего этот детский врач из себя мнил, какую звезду отечественной педиатрии, но он определенно Сафу достал.
   -Я разозлился.
   Он с запозданием понимает, что сказал чистую правду. Ведь он не за Макса заступался, злость накопилась в нем подспудно, на дохляка, на простоквашинцев, на себя и еще больше на вахту.
   -Отлично, отлично, - умиротворенно проговорил Стиплер. - Злость сильное здоровое чувство. У меня к тебе такой вопрос. Допустим, у тебя появились сверхъестественные способности. Непобедимость в физическом плане, сверхчеловеческая сила и неуязвимость. Что бы ты сделал? А. Использовал все свои новые данные для того, чтобы удрать от Алги подальше. Б. Стал бы терминатором, разрушил бы все здесь, отомстил бы всем. Не думать, отвечать.
   -А че тут думать? Дайте мне автомат, вы все увидите сами, - нахально заявил Сафа.
   Думал, что сказал не то, но глаза педиатра неприятно загорелись.
   -Отлично, отлично. Только, знаете ли, еще Ницше сказал: "Меч не делает нас сильнее". И последний вопрос. Вашего друга пугает слово "звезда"? А вас?
   -Он мне не друг, - буркнул Сафа, чувствуя очередной подвох, но вопрос показался ему безобидным, хотя от такого врача можно было опасаться подвоха в любом самом безобидном вопросе. - Ничего меня не пугает. А что должно?
   -Так я тебе и сказал, - холодно заметил педиатр.
   В гардеробе обнаружилась неприятная вещь. Простоквашинцев не было, но, воспользовавшись моментом, они с обильностью лошадиного стада помочились на одежду.
   -Тут полотенца есть, обернемся ими, - предложил Макс.
   -Я этих простоквашинцев урою, когда встречу. Мне через весь город топать! Черт, сюда на танке привезли под охраной, а одежду сохранить не смогли, уроды.
   -Я тут рядом живу. Пошли, мама постирает и высушит, - предложил Макс. - У нас плов на обед.
   -С каким мясом?
   -Со свининой, а что? Ты свинину не ешь?
   -Еще как ем.
   Матери Макса не было и сорока, и выглядела она очень даже прилично. Голубые джинсы обтягивали полные ровные ноги. Когда в Женский квартал переедет, можно будет ее дернуть, деловито прикинул Сафа. Потом спохватился, что его самого заметут на вахту вместе с Максом, и настроение у него испортилось.
   -Чем это пахнет? - подозрительно спросила женщина, получив неопрятные кули одежды.
   -Мама, это мы анализами облились, - соврал Макс.
   Вы еще его пипирку не видели, подумал Сафа. Есть такие вещи, которые знать не положено даже мамам. У Макса был еще младший брат Женька, крохотный, едва начавший ходить. Он подозрительно глядел исподлобья на Сафу, а потом тонюсеньким голоском отважно предупредил:
   -Не трожь Максимку, не трожь!
   -Женька у нас ничего не боится! - похвалился Макс.
   Когда уходил поздним вечером, сытый, в чистом, Макс протянул ему руку, и неожиданно для себя Сафа ее пожал.
  
   Алга издавна служила полигоном экономических и социальных экспериментов, не всегда оправданных и почти всегда провальных. Район был социально инертный, притерпелый к издевательствам сверху, к тому же удаленный от Москвы, что гарантировало, что в случае чего очередной провал удастся замять, и до столицы шумиха не дойдет. Когда благодаря стараниям Иван Иваныча даже оставшимся без дурдомов даунам стало ясно, что все, что связано с экономикой, благополучно почило в бозе, настало время реорганизации силовых структур - единственного, что осталось в городе функционирующего. Самая крупная демократическая фракция гордумы, являющаяся выдвиженцами местных криминальных группировок, решила под шумок распустить городское УВД, чтобы без хлопот разворовать остатки. Было решено ликвидировать уголовный розыск, ФСБ и экономическую полицию, оставив только ГАИ. Профессора Алгинского госуниверситета (бывшего Мясного техникума) с пеной у рта защищали диссертации, утверждая, что за ГАИ будущее в области права. Во-первых, автоинспекция была мобильна, имела обширный автопарк. Во-вторых, инспектора были круглосуточно в оперативной разработке, все время работали в контакте с электоратом, так что остальные силовики становились лишь ненужной тратой государственных средств. Так сказали профессора АТУ, самому молодому из которых было 18 лет, и он был сыном губернатора Китова.
   Глава областного УФСБ генерал Крутохвостов, как и положено при его должности, узнал о грядущей анархии загодя. Он сразу просек перспективность нового направления в юриспруденции и быстро провернул собственную реорганизацию, уже неофициальную. Дело в том, что уйти в отставку генерал не мог: некоторые дела против него прокуратора не возбуждала единственно по причине его высокого статута. К тому же, генерал понял, какие перспективы откроются перед ним, если скажем, ему повезет, и он вместо помойки будет брошен на усиление нового старого ведомства. Ему повезло. Он не только был брошен на усиление, но и заменил безвременно умершего ненасильственной смертью начальника ГАИ.
   Первым делом Крутохвостов подвел под свое ведомство мощную экономическую базу, взяв за пример хозяйственную деятельность "людей в белых халатах". Никого не удивляло, что врачи брали плату за то, за что они и так вроде бы получали зарплату: за диагностику, процедуры и непосредственно операции. С этой стороны оперативники выглядели обделенными. Они тоже тратили бензин своих машин, расходовали боеприпасы и спецсредства, но дополнительно ничего за это не имели. Генерал устранил несправедливость. Розыск угнанного авто обходился клиенту в 10 процентов его стоимости, раскрытие квартирной кражи в 15. Объявление в розыск стоило тысячу рублей.
   По существу в Алге было создано новое хорошо натасканное силовое ведомство, над которым лишь по недоразумению пульсировала неоновая вывеска "ГАИ". Чисто внешние атрибуты, как то нарядная клоунская форма и спецтранспорт с мигалками остались те же самые, но ключевые посты в Управлении заняли опытные оперативники ФСБ. Группа антитеррора "Алгинская Альфа" была переименована в "Ужас ГАИ". Сосредоточив в единых руках все карательные функции, Крутохвостов начал делать неплохие деньги. Многие нувориши, сбежавшиеся на последние слоновьи вздохи крупнейшего порта страны, предпочли перейти под "крышу" ГАИ. У кого не хватило благоразумия, отправились купаться в бетонных ластах. В диспетчерской службе, отдрессированной до совершенства, состояли опытные офицеры, сразу отсортировывающие поступающую информацию по степени получения возможных материальных благ.
   В ночь на 21 октября дежурил лейтенант Ларьков, и тревожный звонок из Москвы поступил к нему. Говорили из центрального управления ГАИ.
   -ДТП на Атлетической. Срочно вышлите экипаж ППС.
   -Так вы своим звоните. При чем тут мы и Москва?
   -ДТП в Алге, идиот! Немедленно опергруппу на выезд! Запишите фамилию пострадавшего - Перилов. Повторяю.
   -Да понял я, понял. Перилов. Так и запишем, - лейтенант осекся. - Уж не тот ли это Перилов?
   -Не тот. Тот сейчас в Австралии на подписании контракта по строительству крупнейшего завода по переработке кенгуриного молока. Это сын. Быстрее шевелись, лейтенант.
   Звонок поднял следователя Неволина в три часа ночи.
   -Срочно выезжайте на Атлетическую. Криминальный труп. Подробностей нет, но один из фигурантов сын Председателя правительства страны.
   Следователь жил в некогда запретной для проживания приморской зоне-заповеднике. Он выбрался из коттеджа, вывел машину из гаража и выехал на шоссе, не забыв соблюсти обязательный ритуал и плюнуть в сторону светящегося огнями турбазы "Фарт". Дорога, пропетляв по заповеднику, вывела его мимо заброшенной автобусной станции, где бродяги жарили на кострах кошек, прямиком на Атлетическую. Проехав мимо недостроенной покосившейся башни гостиницы, он вскоре оказался перед спуском на пляж, где был остановлен инспектором в светящейся накидке. Оставив машину на обочине и предъявив удостоверение, дальше пошел пешком.
   Было свежо. С моря, невидимого в ночи и шумно ворочавшегося, словно колоссальных размеров корова, дул пронизывающий бриз. Когда следователь закурил, дым сдуло далеко назад. Он связался по сотовому с майором Шороховым и спросил, где тот находится.
   - Что так долго? - возмутился тот. - Я уже давно приехал. Здесь есть спуск к пляжу. Я на самом верху.
   Неволин и Шорохов были напарниками. Согласно новому штатному расписанию ГАИ Неволин числился следователем, а Шорохов оперативным сотрудником. Хотя вместе они работали не первый год, но притереться друг к другу им мешала антагонистическая противоположность характеров. Майор Шорохов - красавец ростом метр девяносто, могучий как Арнольд, роскошный чуб, сводивший женщин с ума, и не только чуб, рубаха парень, весельчак, балагур и законченный оптимист. Следователь Неволин небольшого росточка, узкоплечий, говоривший тихо и едва приоткрывая рот, при ходьбе руками не размахивающий, напоминающий конторского служащего, двадцать лет проработавшего в кабинете площадью в 1 квадратный метр. Но как специалисты это были профессионалы, которые стоили друг друга. Неволин мог раскрутить первого встречного так, что он взял бы под протокол кражу семечек в далеком детстве, у Шорохова на личном счету было более десятка задержаний особо опасных преступников.
   О его силе ходили легенды. Самые отъявленные отморозки становились шелковыми при одном упоминании фамилии Шорохова.
   Вскоре по свету фонариков и вспышкам блицев Неволин увидел работавшую группу. Он бы узрел их раньше, если бы не мешал обширный кузов иномарки, стоявшей с выключенными огнями. Приблизившись, он опознал и марку автомобиля. "Бош-Грацис".
   -Роторный, - недовольно заметил Неволин.
   С другой стороны, на чем должен был ездить единственный сынок Председателя правительства, как не на роторном автомобиле стоимостью в миллион евро.
   -Машина целая, - взял на заметку Неволин.
   -Ни царапины, чего нельзя сказать о хозяине, - из-за машины показался Шорохов. - Пошли, покажу, только не запачкайся.
   Майор провел его мимо расступившихся криминалистов. Вытянувшись на асфальте, в свете софита лежал мужчина. Был он совершенно гол, если не считать сережек в обоих ушах. Собственно сразу за сережками голова его заканчивалась. Часть черепа отсутствовала, даже уши были оторваны. Прямо за сколами на асфальте чернела обширная лужа с комками мозгового вещества.
   -Из чего убили Перилова? - спросил Неволин.
   -С чего ты взял, что Перилова убили? Он жив - здоров.
   -Слава богу! - вырвалось у Неволина. - Можно обратно ехать досыпать.
   -Не торопись. Фамилия убитого Георгадзе. Перилов его кореш, они вместе катались.
   -Господи, что за невезуха. Георгадзе это министр, который по бензину.
   -Точно так. Так что мы тут надолго, отсюда никто не уедет до личного разрешения генерала Крутохвостова, а уж он такого не даст, уж поверь мне, оперу с двенадцатилетним стажем.
   Перилов - младший, одетый в линялые джинсы и в распахнутый кожаный плащ, внутри которого просматривались три надетые друг на друга майки, сидел на бордюре, далеко выставив ноги в новеньких лэнсах. На вид ему было не больше двадцати пяти, хотя обильная косметика на лице могла дать погрешность. Как и у убитого у него были две сережки в ушах. Вид обалделый.
   -Давно он так сидит? - поинтересовался следователь.
   - Как кореша увидел без головы, так и сидит. Единственно, сказал, чтобы позвонили папе. По указанному сотовому номеру ответила женщина, сказала, что хозяин в командировке. Мы ей сообщили про сынка, а уж потом пошли звонок за звонком, и все завертелось.
   Неволин потряс парня за плечо и спросил:
   -Имя. Фамилия.
   -Арик, - невнятно сказал парень. - А что с Жоржиком?
   -Башку ему отстрелили вместе с ушами. Арик - это как?
   -Аристарх. Аристарх Перилов.
   -Мы уже в курсе как ваша фамилия. Что вы тут делали в такое позднее время?
   -У нас была охота.
   Откровенно говоря, Неволин был уверен, что Перилов ответит, что они катались.
   -На кого вы охотились?
   -На сусликов.
   -Не понял. Тут море, пляж. Где они ваши суслики?
   -Ушли. Это они Жоржика завалили и на его тачке уехали.
   -Суслики? - уточнил Неволин.
   Он повернулся к Шорохову.
   -Вменяем, адекватен, - ответил тот на невысказанный вопрос. - Его врач осматривал.
   -Но что он несет? У него суслики на машинах разъезжают.
   -Это сленг. Надо его заставить все написать.
   -Напишешь? - спросил Неволин у Перилова.
   Тот кивнул. Следователь велел отвести его в оперативную машину, включить свет и дать все необходимое.
   -Марку и номер угнанной машины установили?
   -Марка такая же. "Бош Грацис". Номер 006. Букв Перилов не помнит. У него был 009, а у приятеля 006.
   -И то прогресс. Да, и анкету ему дайте, пусть заполнит. Чувствую, будет запрос из правительства.
   Перилов - младший управился быстро, не прошло и четверти часа, как принесли стандартный бланк, исписанный не желающими совпадать с графами ответами.
   -Офигеть! - только и смог сказать Шорохов, прочитав текст, и совсем другими глазами посмотрел на VIP - свидетеля.
   Для начала анкета.
   "ФИО. арик перилов.
   Возраст. скоро тридцатник.
   Семейное положение. маман и папашка.
   Образование. колеж при англиском посольстве. универ в милуоки.
   Где работаете. нигде. а что. хочу стать профессиональным автогонщиком. или в казино директором. еще не решил".
   -А почему вы после точек с маленькой буквы везде пишите? - поинтересовался Шорохов.
   -Все в Штатах так пишут, для удобства.
   -Значит, этому вас в Милуокском университете научили? Занятно.
   Шорохов продолжил познавательное чтение одаренного сына Перилова.
   "по существу дела сообщаю следующее мы с жоржиком который теперь без головы катались около ресторана морской волк познакомились с двумя сусликами они сказали что они только что из больнички и что скоро их заберут на вахту тогда мы предложили подзаработать они не дураки не отказались мы их привезли сюда где я сейчас сижу жоржик остался на верху а я спустился вниз к морю и оттуда погнал сусликов кверху жоржик должен был их встретить на своей таратайке и сыграть в автобол потом машина заглохла я услышал выстрел и вопли поехал и смотрю. (здесь стояла единственная точка во всем тексте). жоржика убили"
   -Поясните, чьи вопли вы слышали.
   -А я почем знаю?
   -У Георгадзе было оружие?
   -А как же. Серпер.
   -Не хило, - оперативники переглянулись.
   Если отпрыск Председателя не путал, речь шла об автомате-пулемете "Гарпун 2М", снабженного лазерным прицелом "Серп".
   -Здоровая пушка, ее в спецназе самому здоровому дают носить, - пояснил Шорохов. - Для сусликов больше чем достаточно.
   Неволин бросил на него уничтожающий взгляд и продолжил допрос свидетеля:
   -Вы утверждаете, что Георгадзе, вооруженный серпером, безропотно позволил вытащить себя из машины вашим новым знакомым, раздеть себя до гола и застрелить?
   -А я почем знаю? Позвоните папе.
   -Думаете, папа знает? - сказал Неволин, заводясь и еле сдерживая эмоции.
   Шорохов придержал его за локоток.
   -Так или иначе, эти вахтовики наша единственная зацепка, - продолжил Неволин, успокаиваясь. - Надо поискать списки тех, кто сегодня проходил медкомиссию в центре Рахитова. Кстати, это совсем рядом с рестораном "Морской волк". Молодой человек, третьего дня трех бомжей размазали по асфальту неподалеку отсюда. Вы не хотите ничего сообщить?
   -Это все он! - Перилов указал на укрытый труп.
   -Еще бы ты сказал иначе! - процедил сквозь зубы Неволин. - Свидетелей нашли?
   -Есть одна женщина. Но она из этих, - майор покрутил рукой у головы.
   -Час от часу нелегче. Давайте ее сюда, не может быть, чтобы она вообще ничего не соображала.
   -Длительное воздержание для женщины больший стресс, - заметил подошедший эксперт с соответствующей фамилией Кесарев. - Утверждение что мужчинам секс нужен больше, чем женщинам самое распространенное заблуждение. Женщины думают о сексе в пять раз больше и чаще, чем мужчины.
   -Спасибо за лекцию, доктор, но могу я все- таки поговорить со свидетелем?
   К Неволину подвели женщину в куртке с откинутым капюшоном. Была она в возрасте, но отчаянно молодилась: обильно закрашивала косметикой морщины, отчего те казались еще резче, и носила косу, седую и неряшливую.
   -Вы верите в любовь? - спросила она. - Меня зовут Марина.
   -Понятно, - процедил следователь. - Моя фамилия Неволин, я из отдела дознания ГАИ. Расскажите, что вы видели.
   -Я стояла там, - свидетельница указала на вершину холма рядом с дорогой. - Было полнолуние. Никогда не видела такой большой круглой как лицо луны.
   -Ближе к делу. У нас мало времени. Вы же не хотите всю ночь проторчать в участке? - Пригрозил Неволин, теряя терпение. - Вы видели, как все произошло?
   -Не все, потому что сначала я смотрела в сторону моря. Черный пароход так и не появился.
   -Он ночью не ходит. К тому же вы все равно бы его не увидели, он полностью выкрашен черной краской, - встрял Шорохов.
   -Подожди, майор. Иди лучше проследи, чтобы гильзы все собрали.
   -Время собирать гильзы, - философски изрек тот.
   Дождавшись, пока философ отошел, Неволин продолжил опрос.

5.

   Работать со свидетельницей оказалось намного муторнее, чем ожидалось, но, в конце концов, после длительного словоизвержения, не имевшего к делу даже косвенного отношения, Неволину удалось ее раскрутить на более-менее связные показания. Светлана Кобина (никакая не Марина), полных лет 54, проживает в городе Алга, Портозаводский район, 6 квартал (Женский!), рассказала следующее.
   Из дома она вышла после 24.00. Время точное, потому что она привыкла гулять сразу после начала полуночных новостей по Евроньюс. От дома гражданки Кобиной до холма, с которого она собственно все и видела, не больше получаса хода. Кладем еще полчаса, в течение которых она обозревала окрестности. Стало быть, все случилось в районе часа ночи. Плюс-минус.
   Она слышала, когда проехали роторные машины, но не оглянулась. Одна из машин спустилась к морю, другая осталась.
   -У нее горели неоновые огни под днищем, и она плыла как привидение, - сказала Кобина. - Кстати, вы верите в привидения? - Следователь сказал, что нет, и женщине ничего не оставалось, как продолжить. - Этот парень наверху сидел в машине, слушал музыку и курил. Потом вдруг стукнула дверца, и кто-то крикнул, наверное, водитель: "Ты кто такой?". И я явственно услышала в ответ: "Прыг-скок"!
   -Значит, Прыг-скок, - вздохнул Неволин.
   Если в Новоапрелевске были сгоревшие в бензине пацаны, в Саразани призрак утонувшего рыбака, а Загоре спятивший хирург-расчленитель, то в Алге - Прыг-скок.
   По малолетству Неволин, как и все дети Алги боялся Прыг-скока до смерти. Бывало, ночами не спал, прислушивался, не скребется ли под дверью ужасный зверь. Стоило ночью завыть во дворе беспородной дворняге, как сердце чуть не останавливалось. Это выл он - Прыг-скок, кошмарное создание, собака-людоед, и он пришел по его детскую душу.
   Если в городе пропадал ребенок, никто не сомневался, что Прыг-скок понес очередную жертву своему хозяину, порождению тьмы, великому и ужасному Кантерсельфу.
   Этим именем до сих пор пугали в городе детей. Кантерсельф был созданием более кошмарным, чем его собака, а эта парочка стоила друг друга.
   -Вот не будешь слушаться маму, за тобой придет Прыг-скок - собака Кантерсельфа - человека без головы!
   Именно так - без головы. Не безбашенного там, психа и маньяка, в прямом смысле у этого чудовища не было головы, черепной коробки.
   Будучи впечатлительным ребенком Неволин часто просыпался с криком, когда во сне над ним медленно склонялась черная безголовая фигура. Как просыпались с криком тысячи детей по всему городу. Даже будучи взрослым, он не до конца избавился от своих детских страхов. Стоило простудиться и заполучить температуру, как в кошмарных видениях опять доносились поскуливание за дверью и стук когтей по полу в прихожей.
   Пытаясь поставить крест на своих иррациональных страхах, он, уже став опытным следаком, использовал служебное положение, чтобы втихую выяснить, могут ли физически существовать безголовые люди.
   Могут, не утешил его Кесарев, слывший большим эрудитом по всякого рода уродствам, даже собиравший свою кунсткамеру из таких экспонатов. Только для жизнеспособности организма, необходимо, чтобы то, что раньше хранилось у него в черепной коробке, сохранилось. Например, оно могло бы занять место одного легкого. Вам плохо, Неволин?
   От эксперта Неволин направил стопы в городские архивы, и тщательно их изучил, включая и закрытые до сих пор документы. И вместо ответа опять получил жирный вопрос.
   Древние документы, писаные еще на рисовой бумаге внесли большую сумятицу в его умонастроение.
   Во-первых, Кантерсельф действительно существовал. Человек с таким именем проживал на территории древней Алги - крохотного рыбацкого поселка на берегу моря.
   Был ли он тем самым страшным уродом, что на протяжении веков являлся героем жутчайших легенд, анатомически смакующих кровавые преступления против малолетних жителей Алги?
   Не уверен. Единственно, в чем был уверен Неволин, это то, что имя Кантерсельфа было на языке горожан уже многие столетия, и он был самым старым аборигеном, когда - либо упоминающимся в летописях Алги. За какие преступления имя этого несчастного полоскали веками, что он такого ужасного совершил, так и осталось тайной. Но ведь за что-то его помнили. Никогда не запоминают просто так, от нечего делать, тем более на такие длительные сроки, а преступления запоминаются лучше всего. Это Неволин знал, как специалист.
   Прижизненного описания Кантерсельфа ему обнаружить так и не удалось, несмотря на все старания. Самым древним рисованным изображением был рисунок на бересте, созданный уже многие годы спустя смерти Кантерсельфа. На нем застыло человекоподобное существо, у которого голова существовал лишь рудиментарно. На плечах имелся небольшой нарост, безглазый, безухий, рассеченный от плеча до плеча ротовым отверстием с множеством утрированно изображенных зубов.
   И у него под ногами лежали распотрошенные тела.
   И все - таки существовал ответ, что помогает памяти людей так долго упорно хранить имя этого существа, мало того, даже имя его собаки.
   Дело в том, что собака Кантерсельфа имела обыкновение возвращаться. Испокон веков самые чудовищные ублюдки присваивали себе кличку Прыг-скока. Даже на памяти Неволина имелось, по крайней мере, несколько десятков.
   Последнее явление Прыг-скока прогремело на всю страну. Чуть меньше полгода назад,1 мая, в день всех святых, он вошел в шашлычку в 18-м квартале и открыл пальбу, убив 11 человек, после чего забаррикадировался. Спецмон от операции самоустранился, заявив, что он здесь не для этого. Но Неволин и тогда и сейчас считает, что они просто зас...ли. Это вам не мальчишек на Черный пароход загонять. Так что зачищать очередного обезумевшего Прыг-скока пришлось ГАИ.
   Было жуткое побоище, в котором довелось поучаствовать и Неволину с напарником. Он тоже куда-то палил, правда, с приличной дистанции. Кто же, в конце концов, завалил ублюдка, так и осталось неясным, скорее всего, это было коллективное творчество. Даже Неволин, в тире попадавший исключительно в молоко, мог считать себя причастным.
   В том деле осталось много неясностей, потому что труп непосредственно из шашлычки забрали спецмоновцы, заявившиеся, едва перестрелка стихла. С тех пор минуло всего несколько месяцев, и вот заявился новый Прыг-скок.
   - Откуда он здесь взялся? - продолжил Неволин допрос свидетельницы.
   -Я не видела. Я же говорю, ждала Черный пароход и смотрела исключительно на море.
   - Но потом, должно быть, вас привлекли крики, и вы оглянулись? - терпеливо подтолкнул ее в нужном направлении Неволин.
   - Естественно, должна же была я увидеть парня, носящим имя собаки самого Кантерсельфа! Я обернулась и увидела, как здоровяк вытаскивает водителя.
   -Опишите его подробнее.
   -Коренастый, похож фигурой на штангиста. Очень сильный. Он стоял на улице и, протянув руку, легко вытащил водителя наружу.
   -Вы рассмотрели его? Смогли бы опознать?
   -Я видела его только со спины. Я запомнила его толстые руки. Сильно волосатые. Там из кабины свет падал, так я очень хорошо их рассмотрела. Их покрывали густые рыжие заросли. Как у шимпанзе.
   В этом месте рассказа Неволин насторожился. Когда спецмоновцы выносили труп из шашлычки, ему удалось мельком увидеть его руки, волосатые, словно лапы орангутанга.
   -Что было дальше?
   -Он не дал водителю даже пикнуть. Держал его за шею, прижав к машине, и стал быстро раздевать. И проделывал это быстро и ловко. Я не слышала, чтобы он что-нибудь повредил или пуговица оторвалась. Эти шерстяные руки так и порхали. Да именно так. У Прыг-скока чрезвычайно сильные и ловкие ручищи, - у нее сделались мечтательные глаза.
   Она представила, как здоровяк берет ее огромными мягкими руками за голые ягодицы, шерсть щекочет нежную кожу, и он подсаживает ее к себе, на приведенный в рабочее состояние внушительный орган, и она сползает по нему, сползает...
   -Продолжайте, пожалуйста, - вернул ее к тусклой действительности голос следователя.
   -Да собственно, это почти все. Он быстро раздел водителя и побросал вещи в машину. Потом достал из бардачка такое здоровенное рогатое ружье, стрельнул в водителя да еще потом его этим ружьем стукнул.
   -Стукнул? Вы ничего не путаете? - Неволину показалось, что он ослышался.
   -Похоже, что нет, - подтвердил подошедший Кесарев. - Дело в том, что у использованного убийцей серпера два магазина, расположенных под углом в 45 градусов и если правильно ударить, предварительно выстрелив в ухо, то свод черепа отлетает как пробка с шампанского.
   После животрепещущих подробностей Неволина самую малость замутило.
   -Во время войны в Суметии такие шутки часто практиковались и с той и с другой стороны, - закончил мысль Кесарев.
   -Вы думаете, он выживший из ума ветеран? А потом что было? - обратился Неволин к свидетельнице.
   -Прыг-скок сел в машину и был таков, а те парнишки, которые прибежали снизу, наткнулись на труп, заорали и бросились наутек.
   -Как вы думаете, они могли видеть убийцу?
   -Разве что мельком, - неуверенно предположила она. - Прыг-скок как раз разворачивался, чтобы уехать.
   -Вы уверены, что они были не вместе? Пока те двое отвлекали Перилова, их подельщик застрелил Георгадзе.
   Она равнодушно пожала плечами.
   -В таком случае они бы и Перилова убили, чтобы не было свидетелей. Да и две машины лучше, чем одна, - возразил вернувшийся майор. - Что, опять Прыг-скок? Может быть, и Кантерсельф был поблизости?
   -Собака гуляла без поводка, - охладил его пыл Неволин.- Гильзу нашли?
   -Точно так. Здоровенная гильза от пулемета. Точнее эксперт скажет завтра.
   Если насчет серпера женщина не соврала, то правомерность упоминания Прыг-скока у Неволина вызывала сильные сомнения. Свидетельница могла зафантазировать то, чего не было. Расстояние с вершины холма до машины метров тридцать, вряд ли можно расслышать отдельные слова. Ночь. Всякое может в голову полезть. Тем более что крыша и так немного в перекошенном состоянии по причине длительного воздержания. Эффект свидетеля может сказаться. У некоторых легко возбудимых людей при общении с милицией часто возникает немотивированное желание приврать. Природа человека такова, что он всегда хочет казаться значимее, чем есть. А тут возможность прикоснуться к страшной легенде. Увидеть и рассказать про кровожадного Прыг-скока, собаку самого Кантерсельфа!
   -Больше ничего не желаете сообщить?
   -Битое стекло, - сказала вдруг женщина.
   Оперативники недоуменно переглянулись.
   -Спустя несколько минут после того, как они отъехали, я услышала шум бьющихся стекол и еще удары. Мне кажется, они попали в аварию. Совсем недалеко отсюда.
   -Так что же вы молчали? - негодующе воскликнул Шорохов.
   Отдав распоряжения везти труп в морг, свидетельницу в участок, а Перилова отпустить под подписку о невыезде, Неволин с майором проследовали на оперативной машине в направлении предполагаемой аварии, прихватив с собой двух сотрудников ГАИ.
   Далеко ехать не понадобилось. "Бош Грацис" с госномером 006 после угона проехал всего метров сто пятьдесят. Машина стояла, перегородив дорогу и врезавшись под углом в недействующий фонарный столб. Впрочем, погубил ее не сам удар.
   -Мать честная! - вырвалось у молодого гаишника.
   За лимузин стоимостью миллион евро теперь можно было выручить разве что на стакан семечек. Зрелище было жутковатое. Ни одного целого стекла: белое крошево устилало асфальт в радиусе нескольких десятков метров. Скаты разлетелись на куски, диски полопались. В корпусе зияли сквозные дыры, сливающиеся на водительском месте в обширную дыру.
   -В Прыг-скока целили, - заметил Шорохов. - Судя по тому, что свидетельница не слышала выстрелов, стреляли из оружия с глушителями. Профессионалы.
   В машине уцелело только заднее пассажирское сиденье. Все, что спереди было разнесено вдребезги. Руль и приборная панель перестали существовать, зато чудесно просматривался моторный отсек. Крови нет, хотя по идее от Прыг-скока должны были уцелеть разве что ботинки.
   -Успел выскочить, - рассудил майор. - Прыг-скок просек засаду, не стал тормозить, свернул на обочину, в столб, и, выскочив из машины, кинулся туда, - он махнул в сторону подступающих вплотную к дороге руин, отделяющих огни города от Атлетической.
   -Почему ты думаешь, что засада была на Прыг-скока, а не на Георгадзе?
   -Эти отпрыски членов правительства уже месяц в городе тусуются, мы проверяли. Совсем необязательно было устраивать шумное представление, зарезали бы по-тихому и труп в море. Скорее всего, Прыг-скок и машину угонял, чтобы оторваться от погони!
   -Это все домыслы, - не согласился Неволин.
   -Чтобы появились факты, надо двигать за Прыг-скоком, а не стоять здесь столбом!
   Перестрелка случилась рядом с бывшим представительством "Порш", о котором напоминали ржавые железобетонные конструкции. За "Поршем" располагался стадион с проваленной по-сифилитически трибуной, над которыми словно исполины высились городские многоэтажки.
   -Что-то тут не сходится, - засомневался Неволин.- Машина в дуршлаг, а крови нет.
   -Ну что, устроим марш-бросок? - напирал Шорохов.
   -Собаку надо с кинологом! - предложил один из приданных инспекторов.
   -Пока они приедут, у нас бороды отрастут, - Неволин с майором переглянулись и достали пистолеты.
   У инспекторов было два автоматических умхальтера. Дело дрянь. Учитывая, что роторную "торпеду" дырявили из крупнокалиберных умхальтеров, оснащенных глушаками, да и Прыг-скок был вооружен серпером.
   -Не боись, ребята, мы им со спины зайдем, - провозгласил Шорохов, первым направляясь в проем "Порша".
   У них были фонари, но они не стали их зажигать, чтобы не стать мишенью. К тому же ощущалась близость города, и хоть какое-то подобие света позволяло им не слишком часто проваливаться в кучи застарелого кала. Неволин поимел глубокую царапину по всей длине нового штиблета, молодой инспектор поставил основательный фингал о торчащую арматурину, и все вместе они перебудили всех крыс в богом забытом районе, пока словно призраки не выбрались, наконец, на Приморский бульвар. Рядом с рестораном "Флинт" мигала полицай - лампами машина ГАИ. Инспектор, писавший протокол на бампере машины, с подозрением уставился на вооруженных людей, выбравшихся из района, откуда уже не то, что ночью, днем несколько лет никто не показывался. Они представились, предъявив удостоверения, и попросили объяснить, что случилось:
   -Угон. Машина отечественная. Госномер УНО 111. Похититель был один. Он разбил окно, завел тачку и скрылся в направлении Бродвея. То есть улицы Повстанческой. Я сообщил дежурному, объявлен план-перехват.
   -Свидетели есть? Приметы угонщика установили?
   -Свидетелей полно, все говорят о волосатом коренастом мужчине.
   -Наш клиент, - кивнул Неволин. - Скажите, а угонщика никто не преследовал?
   -Странно, что вы об этом спросили. Свидетели видели желтое такси, которое якобы устремилось в погоню. С чего бы это таксисту так рисковать? Я даже в протокол это не хотел сначала включать. Мало ли на Бродвее ночью носится такси. Вы что-то знаете?
   -Может, быть, - Шорохов, испросив разрешения воспользоваться служебной рацией в машине, связался с Ларьковым и попросил прозвонить все известные номера такси по вызову. О случаях каких-либо странных происшествий, угонах, либо если кто - либо из водителей не отвечает, просил сразу ему сообщить.
   -Куда интересно вахтовики подевались? - задумался Неволин.
   -Испугались и дернули подальше. Парни тут не при чем. Их уже через месяц не будет в городе. На фика им приключения?
   - Какие никакие это свидетели. Они видели убийцу вблизи. Надо установить их личности и допросить. Пусть нарисуют фоторобот. Необходимо узнать имена всех вахтовиков, кто проходил сегодня медкомиссию в центре Рахитова, раздобыть фотографии и показать Перилову.
  
   Гремели цепи, на которых висели древние покрышки от грузовиков. Упираясь во внутренние диаметры соседних покрышек, стояли, отдыхая, Сафа и Макс. Над ними на пять метров возвышался мрачный и серый просыревший насквозь пирс. Внизу примерно на таком же расстоянии колотилась волна, верхний слой которой оставляли бычки, доски и дохлая рыба.
   Сегодня утром позвонил Макс, оказывается, у разомлевшего от еды Сафы хватило дурости оставить хромому телефон, и спросил:
   -Ты хотел бы посмотреть на Черный пароход?
   -Насмотришься еще, - буркнул Сафа.
   -Ты меня не так понял. Ты хотел бы посмотреть на него сегодня?
   Остатки сна разом слетели с Сафы.
   -Что за шутки? - разозлился он. - Если ты думаешь, что улучшил мне настроение, и я теперь буду долго смеяться, то ошибаешься.
   -А я и не шучу. Есть возможность побывать в порту и все там хорошенько разведать.
   Сердце Сафы всколыхнулось: если можно несанкционированно проникнуть в порт, то можно точно так же несанкционированно дать оттуда деру.
   Спокойно, одернул он себя.
   -Там спецмон дежурит.
   -Я тут проанализировал ситуацию, есть идея.
   Сафа обозвал его анналистом и кое-чем похуже, разнос Макс вынес стоически.
   -Так ты приедешь? Только домой не заходи, а то мама заподозрит, жди на улице.
   Сафа тщательно побрился. Одел выглаженные с вечера брюки и рубашку. Из зеркала на него посмотрел парень не промах. Попавший в трудную ситуацию? Да. Но не потерявший шансов выбраться из нее. Ему понравился его спокойный даже холодноватый взгляд. Он не мог назвать его нагловатым. Наглость во взгляде на улице не пройдет: набьют фотокарточку те, кто сильнее и кому не понравился твой взгляд. Нагловатость любят девчонки. Наверное. У Сафы не было возможности в этом убедиться. Девчонок знакомых у него никогда не было, он вообще не знал, нравится ли он девчонкам. Знакомые женщины сразу раздвигали ноги, а он платил.
   -Послушай, приятель, ты ведь еще не помер, - попенял он себе. - Мы еще поедим ананасов и побарахтаемся в чужих постелях.
   Еще издалека Сафа узнал хромого, что было немудрено. Мало того, что у того одна нога была короче другой на десять сантиметров, вдобавок ноги уродовали ортопедические ботинки, долженствующие по идее сократить разницу, но Макс их едва таскал, и зрелище было еще то.
   -Почему твоя мамаша не хочет, чтобы я заходил к вам в дом? - неприязненно спросил Сафа, едва Макс дотащился до открытой дверцы и плюхнулся рядом. - Это все из-за того, что я местный и должен через месяц отбыть на вахту? Если б был приезжим и зарабатывал хоть своей задницей, она была бы более благосклонной.
   -Просто если у человека никогда не было не то что друзей, а даже знакомых, а потом кто-то появляется, для мам это всегда подозрительно.
   -Это отмазки. Она брезгует вахтовиками, и я ее понимаю.
   Он спокойно посмотрел на него сквозь очки и сказал:
   -У меня никогда не было друзей. Кому нужен хромой?
   -Иван Иванычу ты нужен и родной вахте! - провозгласил Сафа. - Жалко нет войны. К тебе привязали бы мину и пустили под танк. Кто же станет стрелять в хромого?
   Макс улыбнулся и сказал:
   -А я рад, что я тебя встретил, Сафа.
   -А я нет. Давай рассказывай твой план.
   В бытность пришествия Иван Иваныча махровым цветом процветала гласность и прозрачность любой информации. Какие-то идиоты писали даже о первых рейсах Черных пароходов с приложением подробных цветных снимков, которые и оказались в тонких, но цепких руках Макса. Он выяснил, что порт окружен естественной баррикадой из старых контейнеров, поверх которых намотана колючая проволока. Тока там нет, то были случаи, когда люди истекали кровью уже через несколько минут, после того, как начинали через нее лезть.
   -Любопытные навроде тебя, - пояснил Сафа.
   Самый прикол заключался в том, что с моря порт никак не охранялся. Нет, по началу все было схвачено, и береговую линию в этом месте контролировал эсминец "Павиан", топивший всех без разбору. Но после роспуска силовых структур пограничников тоже сократили, а сам катер продали сумитам, хотя в Суметии отродясь не имелось речушек, которые нельзя было бы перейти вброд, скатав брюки до колен.
   Впрочем, любопытные очень скоро перестали соваться в порт со стороны моря, даже без "Павиана", потому что стали пропадать пачками бесследно и навсегда.
   -Спецмоновцы их мочили и всего делов, чтоб другим неповадно было, - сплюнул Сафа, перебарывая невольный страх.
   -Ну, так ты пойдешь или нет? - напирал Макс.
   -Или да! - зло сказал Сафа. - Я же приехал. Чего еще языком трепать!
   Он по себе знал, что лучше сразу решиться, пока не слишком страшно. И вот теперь они на пару с хромоножкой качались на резиновых баллонах над замусоренным серым морем. Макс по задумке должен был двигаться первым, перебираясь с баллона на баллон, показывая дорогу туда, где он вычитал, в пирсе была прорублена лестница для посадки на прогулочные катера. Через нее они планировали попасть на таможенный склад и затеряться среди оставшихся не у дел контейнеров. Планы полетели к черту, когда Макс надолго застрял уже на третьем баллоне, и Сафа понял, что первым идти надо было ему. Легкими непринужденными тычками и пинками ему удалось сдвинуть несчастного труса с места.
   -Я понял одну мысль, - сказал Макс, повернув бледное как у покойника лицо. - Идти на разведку необязательно было вдвоем. Должен был идти ты один.
   -Спасибо. Если б меня поймали, ты бы сильно расстроился. Нет, уж, рисковать так вместе.
   Поход затягивался. Они вышли ранним утром и когда оставили машину в кустах у дебаркадера, солнце только нехотя вставало. Теперь оно висело строго над головами и пекло как летом. Вскоре Макс выдохся и сказал, что больше никуда не пойдет.
   -Я не допрыгну до соседней покрышки, - виновато признался он, мокрый как мышь. - Это была авантюра. Давай вернемся.
   Сафа с сомнением оглянулся. Они прошли большую часть пути и уже давно находились на территории порта. Если хромой не имел сил идти вперед, то путь назад тем более не осилил бы. Наплевать на все и вернуться одному, мелькнула здравая мысль. Он подумал о тех, кто пропал и о том, как и Макс тоже пропадет. Мама его будет плакать, а он ее успокаивать, гладить по гладким плечам, приговаривая, что он, конечно же, вернется и все это враки, что он пошел в порт.
   -Слабак! - зло зашептал он. - А ну двигай вперед, урод! Подставить меня захотел? Я тебе этого не позволю! Я тебя сам утоплю!
   Они висели на двух соседних раскачивающихся покрышках, и Сафа пытался достать подельника кулаком.
   -Нам надо торопиться, придурок! Мы не можем висеть здесь вечно!
   -Пересидим до вечера, отдохнем, а потом уйдем, - с надеждой предложил несчастный трус.
   -Ну, ты и дурак! - заорал Сафа. - Да мы не можем здесь даже на минуту больше задерживаться, как до тебя это не дойдет? С моря мы видны как на ладони, не дай бог, кто появится, нам хана!
   -Да кто появится?
   Неизвестно, сколько бы продолжалось безумие, они орали все громче, и их вопли, скорее всего, засекли бы с берега, если бы что-то вокруг разительным образом не изменилось. Куда-то делись чайки, даже волна стала не разбиваться о грязный пирс, а опасливо тереться об него.
   -Ураган что ли начинается? Мне страшно, Сафа, - Макс, крупно вздрагивая, вжался в баллон.
   Низкочастотную волну неожиданно вдавило в уши. Старые покрышки противно завибрировала, кожа покрылась мурашками. Никогда они не слышали более страшного звука.
   Черный Пароход входил в порт. Борта и возвышающиеся надстройки были крашены черной как смоль краской. По бортам стояли матросы, одетые в зеленые робы. Корабль еще только входил в бухту, и матросы выглядели ядовито зелеными точками.
   Сафа разом взмок, и в следующую секунду пот сделался ледяным. Возникло острое желание двигаться, вбуриться в стену, спрыгнуть в воду и утонуть-сделать хоть что-нибудь, чтобы скрыться от Черного парохода. Никогда еще в жизни Сафе не было так страшно.
   -Они разгонятся и припечатают нас о причал! - заорал он Максу. - Двигайся, если не хочешь превратиться в лепешку!
   И даже тогда Макс не нашел в себе силы сдвинуться с места. Он был готов сдохнуть, только ничего не делать. Сафа перебрался к нему и вытолкнул прочь. Чтобы не упасть, тот был вынужден прыгнуть и уцепиться за следующий. Дело пошло, и Сафа крыл себя последними словами за то, что не додумался до этого раньше.
   Черный пароход был уже в метрах ста. Зеленые матросы сновали по палубе, готовясь к жесткой швартовке.
   -Где твоя лестница? - Сафа в бешеном темпе лихорадочно работал локтями, но увеличить темп передвижения уже не имел возможности.
   Они едва не сорвались, когда совсем худой избитый сотнями швартовок баллон порвался пополам, и они вдвоем повисли на цепях, похожие на каторжников. Подростки висели над захламленной мусором волной, бессильно глядя на вырастающий на глазах черный борт. Приближающийся пароход и не думал замедлять ход. По борту были отчетливо видны неровные вмятины, оставшиеся от предыдущих швартовок. Сафа с отчаянием оттолкнулся от Макса, они кое-как раскачались и умудрились перебраться на соседний баллон.
   Черный пароход неумолимо вырастал над причалом, закрывая небо, отрезая воздух, саму возможность жить. Ниже ватерлинии он был выкрашен красным, так что рассекаемая тупым носом вода имела кровавый оттенок.
   До лестницы они добрались, когда Сафа совсем уж решил, что все пропало, и никакой лестницы нет. В бетонной стене возникла узкая щель, забранная осклизлыми зелеными ступенями. Не успели они скрыться в ней, как свободное пространство за их спинами перестало существовать, и с нутряным скрипом Черный пароход въехал в пирс. Зазвенели рвущиеся цепи, затрещали лопающиеся покрышки. Внутри Черного парохода раздался скрежет, металлический грохот, и его откинуло метров на пять назад.
   -Бежим, здесь нельзя оставаться! - Сафа подтолкнул Макса.
   Они лезли по лестнице, Макс впереди, Сафа сзади, и им казалось, что Черный пароход на самом деле живой, он смотрит им в спину и вот-вот запустит им вслед длинные черные щупальца.
   Наверху была пустынная площадка со сломанным погрузчиком. Контейнера стояли метрах в тридцати.
   Сафа вскочил, дернув Макса за руку, и они побежали, скрываясь от матросов за погрузчиком. Казалось, что их шаги слышит весь порт. Когда скрылись в щели между контейнерами, шаги продолжали грохотать. Оказалось, что это грохочут их собственные сердца.
   -Я думал, нам хана, - выдохнул Сафа. - Давай лезь на контейнер. Будем наблюдать с первого ряда.
   На Макса было жалко смотреть. Он давно проклял свою затею, не хотел ничего наблюдать, а хотел только побыстрее смыться отсюда. Сафе он подчинялся число автоматически, как робот.
   Сафа подсадил его, сам влез следом. Черный пароход возвышался над причалом огромной монолитной глыбой. Он был даже больше, чем показалось вначале. Было в этом зрелище что-то гипнотическое, и хотя на пароходе ничего не происходило, очень трудно было оторвать от него взгляд.
   Сафе понадобилось сделать усилие, чтобы посмотреть в другую сторону. Дебаркадер, возле которого они оставили машину, оказался совсем рядом, рукой подать, а они полдня перлись. Но он сразу забыли о дебаркадере и о том, что им пришлось вынести, когда увидел КПП. Там стояла огромная толпа, в которой были не только вахтовики, но провожающие, в основном женщины, некоторые привели детей, совершенно непонятно, с какой целью. То ли дома не с кем было оставить, или они не соображали, что это зрелище слишком жутко, чтобы вот так привести запросто детей.
   -Посмотри на братишку, он сейчас уплывет на Черном Пароходике. Ту-ту.
   Люди давились в толкучке, толпа беспокоилась, роилась. До залегших проростков доносился сплошной гул голосов. Кто-то выпустил ребенка, и теперь визгливый женский голос надрывался:
   -Леня! Ленчик! А ну иди сюда, стервец!
   Спецмоновцы цепью стояли поперек толпы, в черных масках, скрывающих лица, с умхальтерами, направленными дулами в толпу.
   -Смотри, как пастухи стадо загоняют, - сдавленно произнес Сафа, но Макс не смотрел, боясь оторвать лицо от контейнера.
   Потом из будки КПП вышел человек в спецмоновской форме, но без маски, что-то гаркнул, и людей стали пропускать.
   -Никитос! Командир спецмона Никита Ребрий. Он единственный из спецмона всегда без маски.
   Спецмоновцы перестроились, организовывая узкий коридор, куда стала всасываться толпа. Бойцы отсеивали провожающих, но как-то неактивно. Многим женщинам удалось прорваться и пройти вместе с вахтовиками.
   -Что-то они сегодня добрые, - заметил Сафа, позже он понял, зачем спецмоновцы пропустили женщин.
   Толпа втянулась на пирс, но стоило им увидеть махину Черного парохода, то возникла сутолока, и движение практически застопорилось.
   Разговоры разом смолкли, наступила тишина. Передние не хотели идти к причалу, задние напирали. Спецмоновцы кончили миндальничать и пихали людей прикладами, гнали тумаками и пинками. И тут в толпе разом поднялся
   ор. Сафа почувствовал, как у него все нехорошо сжалось внутри. В глазах встали слезы, хотелось самому заорать. Не было никакой возможности переносить весь этот ужас молча. Сафе сделалось стыдно. Повезло, что Макс ничего не видел. Парню было не до этого. Ноги его тряслись как в падучей, когда он мочился в собственные штаны.
   Матросы откинули часть борта на уровне пирса и выдвинули сходни. Вахтовики держали в руках розовые командировочные документы, спецмоновцы выхватывали их из рук и запихивали людей на корабль как скот. Едва вахтовики попадали на борт, матросы пропихивали их дальше, в глубь корабля. Очень быстро палуба заполнились бурлящими толпами вахтовиков. Уже через несколько минут проводимую в бешеном темпе погрузку завершили, матросы убрали сходни, и пароход сразу стал отходить. И тогда начался ад.
   Все случилось так быстро, что вахтовики не успели толком попрощаться, сказать, как им казалось, важные слова, и теперь старались докричаться, вместо отдельных слов над воняющим йодом морем стоял сплошной крик, но провожающим сделалось не до них. Если спецмоновцы до этого стояли и ухмылялись в прорези масок, то стоило вахтовикам отчалить, как они коршунами кинулись на баб, оставшихся без потенциальных защитников.
   Выбрав помоложе, они без затей запускали им руки за вырез и жадно щупали задницы. Женщины визжали и отбивались, как могли. Затрещала рвущаяся материя, на землю посыпались пуговицы. От вседозволенности спецмоновцы вошли в раж и стали по-собачьи пристраиваться к устающим от борьбы с взрослыми мужиками женщинам, и все бы кончилось массовым насилием, если бы не вмешательство командира. Полковник Ребрий, как ни странно, в этом случае принял сторону провожающих и зычными командами, а кое-где и рукоприкладством стал отгонять своих бойцов от женщин, точно волков от овечьего стада.
   -Что там происходит? - прошептал Макс.
   -Сам посмотри.
   -Не могу. У меня глаза не открываются.
   -Спецмоновцы баб щупают.
   -Они мою маму точно также будут, - горестно прошептал Макс, и Сафа велел ему заткнуться.
   Спецмоновцы, распаленные и злые от неутоленного сексуального голода, грубо толкаясь прикладами автоматов и матерясь, согнали женщин с детьми в колонну и погнали обратно к дебаркадеру. Через пять минут пирс опустел. Черный Пароход величественно выходил из бухты в открытое море. Расстояние до него стремительно увеличивалось. Толпы на палубах слились в сплошную неподвижную массу. Казалось, там никто не суетится, не машет. Голоса перестали слышаться еще раньше. Тишину нарушал только ветер.
   Макс повернул к нему разом вытянувшееся белое лицо. Один раз Сафа угодил в серьезную передрягу с вооруженными нарками, Колька спас. Потом дал ему зеркало, в котором Сафа и углядел точно такое же перепуганное вусмерть лицо.
   -Нам не вырваться, - с отчаянием сказал Макс. - Мы не вернемся. Никто не вернется.
   Сафа перегнулся и лег на спину на нагретую солнцем крышу.
   -Не каркай, - сказал он.
   По небу плыли не по-осеннему белые легкие тучки. И Сафе казалось, что они складываются в сплошные знаки вопросов. Как спастись? Как? И еще он понимал, что для того, чтобы не оказаться менее чем через три недели на этом корабле-людоеде, ему может помочь только чудо.

6.

   Делом об убийстве Георгадзе интересовались на самом верху, и генерал Крутохвостов взял его под личный контроль. Уже на следующее утро после происшествия он вызвал к себе на доклад Шорохова, Неволина и Кесарева с предварительными данными экспертизы.
   -Нападавших на Прыг-скока было трое, - доложил эксперт. - Грунт там мягкий, четко идентифицированы следы обуви трех человек. Двое носят кроссовки 38 размера, один - 34. Судя по глубине следов, вес нападавших не превышает 55 килограммов.
   -Салаги! - презрительно произнес Крутохвостов. - Вот вам и профессионалы.
   -Не скажите. Оружие применено серьезное. У всех троих пулеметы "Умхальтер-ВХ" - в просторечии - биксы, снабженные глушителями. Вещь убойная, калибр 11,6 миллиметра, смещенный центр тяжести, стальная пуля. На слонов ходить. Найдено 283 гильзы. Нет следов от оружия, стало быть, стреляли с рук. Скорее всего, засада создавалась спонтанно, когда они услышали шум автомобиля.
   -Бикса весит около трех килограммов, стрелять с рук подросткам тяжеловато, - покачал головой Шорохов. - Что-то тут не стыкуется.
   -Взятый служебной собакой след оборвался на дороге. Предположительно объекты перемещались на такси желтого цвета, - продолжил Кесарев.
   -По данным диспетчерских, в городе находятся восемь такси желтого цвета. В указанный период в данном районе их не было, - уточнил Неволин.
   -Стало быть, такси принадлежит преступникам. Вернее, они маскируют под него свою тачку! - подытожил Шорохов.
   -Не факт! - опроверг Крутохвостов. - Таксист мог и соврать диспетчеру. Надо их всех допросить, не подвозил ли кто салаг. Ну, это я поручу патрульной службе. Они сделают это оперативнее. Что удалось установить по убийству Георгадзе?
   Отчитывался майор.
   -Георгий Георгадзе был убит выстрелом в голову на Атлетической улице примерно в 1.00. Автомат-пулемет "Гарпун 2М" принадлежал убитому. Убийца забрал одежду Георгадзе, оружие и машину "Бош-Грацисс" стоимостью в миллион евро, но уехать далеко не смог и напротив бывшего торгового комплекса "Порш" попал в засаду, как вы выразились, салаг. Нападавшие успели рассредоточиться, увеличивая сектор обстрела, но Прыг-скок увидел их и, не доезжая, съехал на обочину и затормозил.
   -Об столб, - уточнил Неволин.
   -Сбежав от преследователей, Прыг-скок выбрался на Приморский бульвар, где угнал автомобиль от бара "Флинт". Угнанный автомобиль был обнаружен позже на стоянке недействующего торгового комплекса "ВДВ". Кстати, механическую блокировку Прыг-скок свернул как голову курице. Недюжинной силы товарищ. Возможно, бывший штангист. Фигура подходит. С удовольствием померился бы с ним силой, - мечтательно сказал Шорохов.
   -Я тебе померяюсь! - погрозил генерал. - Фоторобот Прыг-скока составили? Что там с отпечатками пальцев? Все - таки две машины за полчаса угнал. Должен был наследить.
   - Отпечатков пальцев Прыг-скока мы не имеем. В первом случае ему повезло, так как автомобиль, которым пользовался преступник, "Бош-Грацисс" полностью разрушен. Там не только что отпечатков, внутри вообще ничего целого не осталось. Во втором авто отпечатков полно, но мы проверили, все они принадлежат владельцу и его подружке. Скорее всего, Прыг-скок действовал в перчатках. С фотороботом тоже проблемы. Кобина находилась слишком далеко. Вахтовиков, которые могли его рассмотреть, ищем.
   -Прыг-скок, - хмыкнул генерал. - Еще один. Откуда они берутся на нашу голову? Запросы в Загору и Москву послали?
   -Только общего характера. Не случалось ли в последнее время преступлений с использованием засветившегося у нас оружия. Без фоторобота мы ничего не можем предъявить по Прыг-скоку. Мало ли гопников с волосатыми руками.
   -Не скажи. Он не гопник, а убийца. И человека, судя по всему, не в первый раз убивает. Личность салаг установили?
   -Салаг никто не видел, ищем свидетелей.
   -Плохо ищите! Такси в розыск объявите. И не только такси, пусть проверяют все желтые машины. Ориентировку я подпишу. Что еще? Использованные салагами "биксы" нигде не засветились?
   -Проверили по картотеке, машинки "чистые".
   -Почему до сих пор не установлены личности сбежавших вахтовиков? - генерал громко хлопнул ладонью о стол.
   -Я звонил в центр Рахитова, но они сказали, что справок не дают в принципе, и что если мы хотим их все-таки получить, то должны обратиться лично к Иван Иванычу, - начал оправдываться Неволин.
   -Еще к президенту обратимся! Вот что, поезжай, Сергей, и без фотографий вахтовиков не возвращайтесь. Построже там с этими просроченными клистирами, они еще не хозяева в городе. Фотографии потом отдадите Перилову на опознание.
   Оперативники смущенно переглянулись.
   -Так он это самое, уехал.
   -Как уехал? Куда?
   -В Таиланд.
   Генерал побагровел.
   -Как же вы допустили, сыщики хреновы?
   -Личное распоряжение Председателя правительства. Еще сопровождение было выделено. Очень Председатель за свое чадо перепугался.
   -Что ж он раньше не пугался, когда тут его чадо людьми в автобол играл? Кто ж мне теперь вахтовиков опознает?
   -Выход один. Трясти всех вахтовиков, кто в этом день был в центре Рахитова. И колоть.
   -Вот-вот, Неволин поработай за дровосека. Но чтоб к завтрашнему утру вахтовики уже сидели у меня перед кабинетом с письменными показаниями. А ты майор, поработай с агентурой, стукачей активизируй, может, кто что слышал. У нас город тихий, а салаги, разгуливающие с биксами, вообще вещь диковинная. Не может быть, что никто ничего не слышал. Если ничего не найдешь, значит, ты плохой сыщик. Действуйте, носом землю ройте, но чтобы информация у меня завтра была.
  
   Неволин ехал по Южному шоссе, машин было мало, и все норовили обогнать, а то и подрезать патрульную машину. Следователь меланхолично заметил, что престиж гаишника после пришествия Иван Иваныча упал дальше некуда.
   Внезапно, сопровождаемый громким треском спортивного глушителя, сзади вплотную бампер к бамперу пристроился спортивный "спилер" - кабриолет. Неволин попробовал оторваться от идиота и набрать безопасную дистанцию, но кабриолет не дал ему этого сделать, разгоняясь вслед за ним. При этом он дергался из стороны в сторону и, вообще, вел себя довольно нервически. Терпения следователю хватило на пару километров, но и оно иссякло, когда он понял, что при малейшей попытке притормозить псих попросту въедет ему в корму.
   Он разово нажал кнопку включения сирены, позволив ей мяукнуть и, высунув руку в окно, указал пальцем поверх кабины в направлении обочины. Кабриолет не стал своевольничать и послушно взял вправо. Следователь сбавил скорость и, пропустив какого-то бешенного, который обгонял его не по той стороне, направился к обочине. Кабриолет остановился в метрах десяти впереди.
   - Не томи, покажи личико, - проговорил Неволин, предвкушая какой длины протокол выпишет нарушителю.
   В кабриолете клацнула дверца, и на дорогу как на аукцион была выставлена прелестная женская ножка, потом чудо появилось целиком. Это была, конечно, наглость, но обладательницей кабриолета оказалась малолетка. Лет 16-ти не больше. Она была потрясающе сексуальна, девушки в этом возрасте все сексуальны. Природе плевать на процессуальный кодекс, на то, что девушки в этом возрасте неприкосновенны. Неволин сам совершил противоправное действие, мгновенно возбудившись на малолетку.
   К его реакции с пониманием отнесся бы любой мужик на свете, если он не работает судьей и не на службе. У нее были черные как смоль волосы, и она имела потрясающие формы. Блузка обтягивала каждую грудь отдельно. Ткань на бриджах была столь тонка, что между ног просвечивался темный треугольник. Неволина выдуло из кабины, словно сухой лист. Девчушка протянула руку, и он с готовностью ее пожал. У него было острое желание трогать ее всю, до кончиков пальцев. Руки чаровницы были в изящных перчатках, обшитых бисером. Бисеринки слегка кололись.
   -Я так испугалась, когда увидела ваше проколотое колесо, - сказала красотка.
   Неволин снисходительно улыбнулся, человек осторожный и всегда все проверяющий, не допускающий случайностей, он лично накачал все колеса перед поездкой, к тому же считал себя опытным водителем, и уж заметил бы прокол. К тому же как-то не хотелось думать о том, что случилось бы на скорости, если бы прокол действительно имел место. Но его улыбку сдуло у него с лица, едва он обернулся. Правое переднее колесо было в ноль. Он совершенно ничего не понимал. Ехать с таким колесом он бы не смог. Что-то тут не клеилось. Красотка! Он стоит к ней спиной! Мент, как он глупо попался! Он резко обернулся, чтобы увидеть с визгом стартующий с места кабриолет. Брызнувший из-под задних колес гравий едва не долетел до следователя. Чертова девка. Но хороша.
   Неволин сунулся в машину, но не обнаружил съемной рации. Спокойно, сказал он себе. Вполне возможно, он не поставил ее с утра, когда выезжал из дома. Легкая паника охватила его, когда он понял, думает что-то не то. Ведь если он выезжал их дома, то не мог сразу выехать на патрульной машине. Ну да, сказал он себе. Он наверняка доехал на своей машине до Управления, а после доклада пересел на патрульную, позабыв проверить наличие рации. А теперь у него паранойя. А на фика он взял патрульную? Он совершенно не помнил, чем аргументировался. Он же куда то ехал. В центр Рахитова, чтобы узнать про этих долбанных вахтовиков, осенило его. И точно, машину свою решил не брать. Инфекция всякая, все - таки больница, сплошной триппер.
   Неволин, разболтовав спущенное колесо, поставил запаску. Физический труд радовал. Это было что-то настоящее, а не его треклятая мнительность. Правильно говорит Зося, его жена, надо бросать всю эту суету и идти в Алгинский Мясной Банк, начальник службы безопасности его кореш, обещал своим замом пристроить. Охрана АМБ сплошь одни гаишники.
   Когда он убирал домкрат, все вдруг поплыло у него перед глазами, а борт машины покрылся рябью, словно изображение телевизора. Неволин закрыл глаза и сосчитал до пяти. Когда открыл, головокружение прекратилось, наверное, он слишком долго сидел согнувшись. Состояние его нормализовалось, но это было обманчивое впечатление, стоило ему тронуться с места, как в надлобье вдумчиво надавили большим пальцем, он даже вскрикнул от боли.
   Через какое-то время он понял, что едет не в ту сторону. Ему надо было в город, а он ехал из него. Он включил мигалку и развернулся через две сплошные полосы. Какой ты гаишник, если пьяным не ездишь и правил не нарушаешь?
   Ведь не пил ни капли и такое преотвратное состояние. Может, переусердствовал ночью. После секса жена потребовала еще (Какого слова из трех букв мужчина боится больше всего? Еще!), пришлось еще палку ставить. Но жена у него сдобная, конечно, слов нет. Такой грех отказывать. А то, что голова покруживается, и давление играет, да и хрен бы с ним.
   Боль не думала уходить. Большой палец продолжал пальпацию многострадальной башки по периметру, и та с готовностью пульсировала в ответ. Неволин пару раз чуть не въехал то в бок, то в зад другим машинам. Потом вдруг обнаружил себя на Атлетической. Долго пытался вспомнить, куда же он, в конце концов, ехал. Вроде по делам, но не был уверен. В конце концов, он решил заехать домой и пообедать. А я и еду домой, вдруг понял он. На автопилоте, как пьяный.
   Вскоре он подъехал к воротам коттеджа. Величественные мачтовые сосны раскачивались, почти касаясь дороги. Все в лесу ходило ходуном. Коттедж тоже качался. Ну и ветрище, подумал Неволин. Он вышел, открыл ворота, которые так и норовили вырваться из рук, но с неизвестной целью, потому что заезжать не стал. Противна была сама мысль садиться вновь за руль. Он решил выпить таблетку аскофена. На звонок выскочила Зося, разрумянившаяся, над передником в разрезе обширные дебелые груди. Не то что у той красотки из кабриолета, но тоже ничего.
   -Ты чего так рано? - были первые слова жены, в них почудилось недовольство и настороженность.
   -Башка разболелась. Пожрать собери чего-нибудь. И таблетку дай. Лучше две.
   Он повесил кобуру, вернее пытался повесить на вешалку, но промахнулся, кобура упала, он даже не пытался ее поднять. Однако подумал он. Растаскивает все сильнее. Если так и дальше пойдет, скорую придется вызывать.
   -Скорую не надо. Поешь борща, дам тебе таблеточку, если захочешь, просто дам, все и пройдет.
   -Додавалась уже. Все из-за тебя, - угрюмо обвинил ее Неволин.
   Он кое - как дополз до кухни и упал на крайний стул, хотя всегда сидел на другом. Накрывая на стол, Зося сновала мимо, задевая его обширными бедрами. Когда Неволин ел щи, он всегда вспоминал слова одного сумита, расстрелянного в последствии за бандитизм, утверждавшего, что русским памятник надо поставить за то, что они щи придумали. Он навернул тарелочку душистых щей вприкуску с ветчиной из индейки, и ему заметно полегчало. Да в такой степени, что он перехватил снующую Зосю за талию и погрузил жирные губы ей в груди.
   -Отошел уже? - игриво спросила она.
   -Типун тебе на язык! Что значит отошел? Смерти моей желаешь? Молодого нашла?
   Она надулась.
   -Ну ладно, пошли в спальню, побалуемся, - смилостивился Неволин.
   И тут он явственно увидел в ответном взгляде напряжение. Прозрение молнией обожгло мозг.
   -В спальне кто-то есть? - вскричал он. - Голый в шкафу? В глаза мне смотреть!
   -Дурак! Совсем мозги своротило с твоими уголовниками! - вспылила Зося.
   -Никого нет, говоришь? А что же ты тогда в спальню не хочешь со мной идти?
   -Теперь точно не хочу!
   -Ага! Что и требовалось доказать! - торжествующе вскричал Неволин.
   Он шатающейся походкой добрел до прихожки и вынул из висящей на вешалке кобуры умхальтер. Стены плясали в ритме вальса, когда он шел в спальню. Он подошел к шкафу-купе и сразу видел, что тот подрагивает и подскакивает.
   -Поезд прибыл! Отворяй! - крикнул он и, взведя револьвер, с рокотом отодвинул дверцу в сторону.
   И сразу увидел его. Вернее его эрегированный член. Стресс, а у него стоит, удивился он. А потом он увидел лицо. Точнее свинячий пятак в пол-лица. Так и было. В шкафу стоял голый мужик с головой свиньи, полностью изготовленный для любви. Неволин закрыл глаза и потряс головой. Отфыркавшись, он открыл глаза и увидел лишь висящую на вешалках одежду.
   -Никого! Зося, никого! - радостно вскричал он.
   -Конечно, дурачок, никого! Ты у меня единственный, - жена прижалась к нему всем телом. - А теперь можно и побаловаться.
  
   Самой крупной криминальной группировкой в городе оставалась группировка, где держал цвет Илья Шерматов по кличке Шерхан. Сразу несколько человек исправно стучали на Шерхана майору Шорохову, и сравнительный анализ показывал, что гражданин Базлов неоднократно показывал наиболее полную осведомленность. Майор созвонился с ним по сотовому и назначил встречу в укромном месте за гипермаркетом ВДВ. Вскоре он разглядел согбенную фигуру стукача и коротко мигнул фарами. Тот плюхнулся рядом и попросил куда-нибудь уехать.
   -Стекла тонированные, никто тебя не увидит. Что-то ты нервный стал. Мне из-за твоих нервов бензин тратить не резон, - возразил Шорохов и никуда не поехал.
   От Базлова за километр разило тюрьмой. Серая одежда, серое лицо, все руки в татуировках. Даже на члене татуировка. По ней майор его и вычислил, когда изнасилованная женщина вспомнила в подробностях, что у него там было нарисовано. Дело об изнасиловании провалилось в бездонную глотку архива как нераскрытое, а у Шорохова появился исправный источник информации. Базлов был шестеркой, но имел хороший слух, умел разговорить кого надо и впитывал нужные сведения как губка.
   -Легко тебе говорить, начальник. Шерхан страшный человек. Про парк мертвецов слышал, небось?
   Страшилка была известная. Уже в ста метрах от берега начинаются настоящие километровые морские глубины. Ходили слухи, что Шерматов неугодных людей топит не абы как, а в одном известном узкому кругу лиц месте. Жертвам к ногам повязывается груз, и когда начинается процесс разложения, гнилостные газы раздувает людей, и они встают. Если слухи соответствуют истине, то место там зловещее. Убитых не один, и не два. Целый парк молчаливо стоящих рядами на дне утопленников.
   -Кошмары меня уже замучили. Просыпаюсь и уже вроде под водой. Задыхаюсь, ору, а эти вокруг молчат. Я уже и к попу ходил.
   -Не к попу надо. Доктору покажись, - рассеяно посоветовал Шорохов. - Про перестрелку на Атлетической слышал?
   -Эти, которые с биксами? А как же. Серьезные люди. Машину только зря испортили. Загнать можно было бы потом тысяч за десять.
   -Так это точно не ваши были?
   -Я наших всех знаю. Кто-нибудь бы да проговорился.
   -А как Шерхан к этому отнесся?
   -А что ему? Он в казино живет.
   -Нестыковочка выходит. В его малине беспредел творится, заезжие фраера с биксами свои дела решают. По понятиям надо им стрелку назначить и разобраться. А что Едавкин говорит? - подкинул вопрос майор, Едавкин был правой рукой Шерматова, командиром боевиков.
   -В последнее время непонятки между ними происходят. Едавкин закинул, что надо бы разбор учинить, так Шерхан Полкана на него спустил, наорал, что все это его мнительность, а тех гастролеров и след уже простыл и нечего на них время тратить.
   -Чего он из-за заезжих гастролеров распсиховался?
   -В последнее время наш тигр психует по любому поводу. Нервный стал. Дерганный.
   -И давно это у него?
   -С Альтагаузена все началось.
   -Немой парень в зеленом пальто?
   Альтгаузен входил в состав директоров Алгинского Мясного Банка, и был человеком Шерхана, а в АМБ отвечал за общак. Все было культурно, и деньги воровские в сейфе лежали. Что Альтгаузен - бизнесмен года, умничка, человек с двумя высшими образованиями, работает на мафию, знали все до последнего постового милиционера. Наехать на банкира было равносильно наезду на самого Шерхана и, как следствие, чревато содержательной прогулкой по саду утопленников. Как оказалось, это все-таки была не лучшая гарантия безопасности. Все убедились в этом, когда в один недобрый вечер некий молодой выскочка не подошел в наглую к столику, за которым обедали Альтгаузен и его бойфренд. Подойдя к столу, парниша без предисловий двинул педика в лицо прикладом умхальтера, сломав челюсть в двух местах, а потом выстрелил банкиру в живот, и пока тот мычал и обсирался, спокойно ушел через центральный вход.
   -Ему еще пересадку печени сделали в центре Рахитова, - вспомнил Неволин.-70 тысяч евро АМБ отвалил за операцию. Покушавшегося не нашли. Единственное, что вспомнил метрдотель, что парнишка не говорил и все показывал руками. Тот и спутался, думал, что убогий пацан к папе пришел по срочному делу, и его пустил. А он вон какой крутой оказался.
   Внезапное озарение постигло Неволина. А что если тот немой парниша был одним из салаг? И оружием покушения в тот раз тоже служила бикса! Не показатель, опроверг он себя. Оружие удобное, многие им пользуются. Кстати, почему немой не сделал контрольный выстрел? Не хотел убивать, только предупредить? Выстрелом в печень? Если бы банкира привезли к Рахитову на полчаса позже, или донорской печени там не оказалось, его тогда и похоронили бы. А не полгода спустя, когда он умер от заворота кишок в своем кабинете, роскошно обгадив залу в 70 квадратных метров. Возможно, началась реакция отторжения донорской печени. Дело быстро замяли, а Альтгаузена сожгли.
   -После Алтьгаузена много воды утекло, и дела у тигренка вроде устаканились, - сказал он. - Он хорошо приподнялся, особенно когда его конкурента Карлика грохнули на разборке. Так что, психовать у него нет никаких оснований.
   Шорохов позвонил лейтенанту Ларькову и попросил через компьютер пробить все дела с применением бикс за последний год. Чем черт не шутит.
   -Что-нибудь слышал про человека по кличке Прыг-скок? Может, видеть доводилось? Такой здоровый, похож на штангиста, руки все в волосах как у макаки.
   - Не припомню такого. Но у Шерхана много людей, мог и разминуться.
   Перезвонил Ларьков.
   -Всего четыре случая за год. Первый: Алтьгаузен.
   -Этого можешь пропустить.
   -Тогда остаются Песоцкий, Жученко и Семибратов.
   Как говорится, все в масть. Личности в городе известные, бандиты - клейма негде ставить. Каждый мог собрать под ружье до сотни боевиков.
   Шорохов вслух продублировал фамилии Базлову.
   -Очень вовремя они сдохли, царствие им небесное, - сказал он. - Были бы живы, не миновать гигантской разборки. Столько бы братвы полегло.
   -Знаешь, ты пожалуй прав, - согласился с ним майор. - Очень вовремя им лоб зеленкой намазали. И братки не пропали, к тигру нашему перешли.
   -Ну ладно начальник, ты тут кумекай, а раз я тебе больше не нужен, давай мою премию и пойду я, - засобирался Базлов.
   Майор смотрел, как согбенная фигура шаркающей походкой плетется мимо громады ВДВ. У самого угла зык оглянулся, взгляд у него был затравленный, он сразу отвернулся и голову втянул обратно как черепаха. А ведь действительно напуган до смерти. Майор был уверен, что информатор что-то не договаривает. Тигра боится? Так он у него много лет и никогда так не трясся.
   Выполняя золотое правило общения с информаторами, Неволин назначил встречу со следующим агентом на другом конце города. В профилактории "Приморье" работали левые грязевые ванны, и у входа всегда стояло несколько машин. Здесь к нему подсел бармен Рома из бара "Белая акула". Он коротко обрисовал, о чем болтают клиенты, в основном частные таксисты. Шорохов рассеяно слушал вольный пересказ о перестрелке на Атлетической, потом спросил про Прыг-скока.
   -Почему только с волосатыми руками? - переспросил Рома. - Один водила хвастал, что подвез в ночь перестрелки одного клиента, так то весь был шерстяной. Даже рожа. Говорит, что даже испугался сначала. Выскочил из темноты как черт, только хвоста не хватает. Настоящий гамадрил, если его брить, то целиком.
   - Где он его видел? - вскинулся майор. - Как фамилия таксиста?
   - Подробностей не знаю. Фамилии водителя тоже. Знаю, что зовут его Жека, он самый болтливый из таксистов и бывает в "Зубах" каждый день.
   -Тебе надо будет со мной проехаться и показать этого таксиста.
   -Он всю ночь бомбил и поехал отсыпаться. До вечера точно не покажется.
   -Хорошо, тогда встретимся вечером в баре. Покажешь мне его.
   Дождавшись ухода Ромы, Шорохов позвонил Неволину.
   -Накопал что-нибудь в центре Рахитова?
   -Завтра поеду, - вяло пообещал следователь. - Никуда вахтовики не денутся. Их только через месяц увезут. Успеем провести все следственные мероприятия.
   -Интересное кино. Чем же ты сегодня занимался? Я весь в мыле как савраска, а ты, значит, отдыхаешь?
   -Болею я. Могу я заболеть?
   -А что ж ты с утра на совещании не сказал? Взял бы бюллетень, другой бы поехал в рахитовский центр.
   -Да поехал я. Только не доехал.
   -Как это? Да говори ты, темнила!
   После паузы Неволин нейтральным тоном поинтересовался:
   -Слушай, а у тебя никогда не бывает так, что ты вдруг все забываешь, и все вокруг кажется таким необычным?
   -Бывает, - задушевным тоном признался майор. - Больше того, я могу показать тебе один дом, где таких людей полно. Это кстати, недалеко от центра Рахитова, куда ты ехал, но не доехал.
   -Кончай издеваться, я серьезно.
   -Я тоже, - сказал Шорохов, внутренне закипая. - Завтра генерал нас ждет с докладом, а у нас еще конь не валялся. Если ты еще этих долбанных вахтовиков не привезешь, нам тогда точно хана. Крутохвостов отымеет нас прямо в кабинете, и тогда действительно все вокруг покажется нам очень необычным.

7.

   Шорохов ехал по Южному шоссе, слушая Морское радио. Когда работал порт, в это время по южке было не протолкнуться. Специальная программа на Морском была. "Прием пробок у населения" называлась. Нет худа без добра. Теперь можно ездить совершенно свободно. Так как машин на четырех полосном полотне было мало, все гнали как сумасшедшие. Внезапно его нагло подрезал насмерть тонированный спилер - кабриолет. Обогнав, он резко затормозил, в результате чего, майор едва не въехал ему в зад, а потом резко прибавил скорости. Шорохов опешил от такой наглости, включил сирену и погнался за ним. Некоторое время, перескакивая из полосы на полосу и выписывая сложные не поддающиеся описанию па на сплошной разметке, они гнали в паре, словно волк и заяц из известного сериала. На кабриолете движок стоял мощнее, в ином случае майор, обладавший большим опытом езды без правил, давно бы догнал нарушителя. Тот словно дразнил его, сначала подпуская ближе, затем увеличивая дистанцию. Майора охватил азарт.
   Кайф прервал сработавший виброзвонок сотового телефона. После случившейся с ним ерундовой аварии (действительно ерунда, месяц в корсете) Шорохов никогда больше не разговаривал на ходу. С огромным сожалением от прерванного удовольствия, майор, сбросив скорость, свернул на обочину. Занятый разговором, он не видел, как преследуемый им автомобиль, оставшийся без надзора и долженствующий по идее улепетывать во все лопатки, повел себя неадекватно, истерично затормозил, едва не став причиной аварии, его занесло, корму смешно мотало по всей ширине дороге, но, несмотря на все ухищрения, ему удалось остановиться только стами метрами дальше.
   Звонил Рома.
   -Он здесь. Я узнал его, - возбужденно сообщил он. - Зашел в "Зубы" с напарником парой слов перекинуться, а тот водила, который про Прыг - скока трепался, здесь.
   -Идиот! Ты же сказал, что он вечером только появится. Какого черта ты туда поперся? Не спугни его!
   -Да я хотел как лучше. Сразу после грязей и зашел, с мокрой спиной, - залепетал Рома.
   -Ты у меня с мокрой жопой пойдешь! - пригрозил Шорохов. - Жди меня, и не вздумай на водилу пялиться, придурок!
   Майор опять включил мигалку и, спугнув встречного автолоха, развернулся через две сплошные. Пятившийся задним ходом кабриолет, уже сокративший расстояние наполовину, озадаченно замер. Постояв пару минут, преследовать майора не стал, и уже в спокойной манере продолжил движение в разрешенном направлении.
  
   В "Зубах" тусовались таксисты, бомбившие в дневное время. Жека Томилкин работал исключительно ночью, бармен Семен (для клиентов Сэм) даже удивился.
   -Компанию решил поменять? - поинтересовался он у вошедшего.
   -Сегодня она будет в урезанном виде.
   Жека сделал заказ и, хотя свободных мест было много, лишь за одним столиком пристроилась пара таксистов, прошел в самый угол. Сэму пришлось даже торшер включить, там было темно. Прошло с четверть часа, когда заявился Рома.
   -Ты чего? - удивился Сэм. - День с ночью перепутал?
   -Что, я пивка не могу попить в своем баре как простой клиент?
   -Решил познать новые ощущения? Какое тебе налить?
   -Только не "Алгинское", я сам в него воду добавлял.
   -И я, - радостно подтвердил Сэм.
   Рома обернулся в зал и вдруг дернулся, резко повернув к Сэму напряженное лицо.
   -Эй, приятель, какое пиво будем пить? - пытался достучаться до него Сэм.
   Казалось, тот не понимает, о чем идет речь.
   -Так значит, Алгинское?- прикололся Сэм.
   Рома попался и торопливо кивнул:
   -Да, налей, пожалуйста.
   Сэма обуяла совесть:
   -Я тебе лучше баночное подам.
   Оставив банку на стойке, Рома сбегал в туалет, откуда позвонил Шорохову. Когда вернулся, Сэм сказал:
   -Сходил? Теперь моя очередь. Подмени, раз уж пришел. Клиентов еще пару часов не будет, так что не перетрудишься. Зуб даю.
   Зуб он давал напрасно, потому что едва скрылся в сортире, как тренькнул звонок над входной дверью. Рома поднял голову и увидел массивный силуэт. Обычно клиенты заскакивали и бегом к стойке. Появившийся посетитель входить не спешил. Несколько секунд он внимательно изучал зал, хотя, что там изучать, всего трое посетителей, и только после этого подошел к Роме.
   В облике посетителя повсеместно присутствовала дисгармония. Изящный кожаный плащ от Труссаче никак не вязался с грубым дегенеративным лицом. Оно было все покрыто волосами, даже на лбу росли редкие длинные волоски. Лоб узкий, глаза близко посаженные, взгляд дурной, мало осмысленный, как у наркомана. Короче, питекантроп, надушенный духами Павиан. Рома поинтересовался, что клиент желает.
   Прыг-скок посмотрел на него таким взглядом, что бармен невольно поежился. Животной силой и таким же интеллектом веяло от незнакомца. Парень вообще без тормозов, понял Рома. Он молча ткнул пальцем Роме за спину, где стояла батарея бутылок. Если клиент не хочет разговаривать, это его право. И Рома мстительно нацедил ему пойло подороже.
   Если до этого Рома подсчитывал, сколько слупит с клиента, то когда Прыг-скок протянул руку за бокалом, все его подсчеты вылетели из головы, а желудок так свело, что он чуть не обгадился на месте. Ладонь незнакомца густо поросла мехом, что казалось, на нее надета перчатка. Рома сразу допер, что это или чудовищное совпадение, или это и есть тот самый чел, о котором допытывался Шорохов. Пока Прыг-скок жадно утолял жажду, Рома лихорадочно соображал, как бы дать знать майору. Сэм как назло застрял в туалете.
   Жизнь в зале била ключом. Таксисты, Рома вспомнил их имена - Володька и Сашок, откуда- то из Новоапрельска, о чем- то повздорили и, с шумом раздвинув стулья, сцепились руками. Кто у кого уложит руку на стол, тот, стало быть, и прав. У Жеки законтрабасил сотовый. Он его взял, заалекал, но, похоже, собеседник был вне зоны доступа.
   Прыг-скок распахнул полы плаща, и если бы у Ромы была матка, она бы опустилась. В районе пуза клиента на кожаных помочах висел короткий толстый пулемет с двумя торчащими как у чертика рожками. Прыг-скоку достаточно было отстегнуть пряжки, и серпер сверзился ему в руки. Рома стоял ни жив, не мертв. Если бы парню вздумалось прицелиться в него, он бы даже не шевельнулся. Они не подозревал, что способен так испугаться.
   Прыг-скок взял серпер за заднюю рукоять и большим пальцем ловко отщелкнул рычажок предохранителя. После чего полуобернулся и вытянул руку с оружием. Сигаретный дым прошила алая нить лазерного прицела "Серп". Новоапрелевцы тягали руки, не обращая внимания, как над самыми головами рыскает целеуказатель.
   Жека Томилкин поднял глаза, и когда свет брызнул ему в лицо, то ничего не понял, а только закрыл ослепленные глаза ладонью. Прыг-скок плавно шевельнул курком, и скрытый глушителем, раздался довольно приятный для слуха звук, напоминающий чириканье толстых ленивых воробьев.
   Ударной силой Жеку отбросило назад, но стена не дала ему упасть. Глаза на протяжении всей очереди оставались открытыми, и он, должно быть, видел пули перед тем, как они били его в лицо.
   Убийца отпустил курок, наступила тишина, нарушаемая лишь конвульсиями трупа, после чего повел вытянутой рукой в сторону остолбеневших таксистов. Те закричали и кинулись к дверям. Убийца опять нежно тронул курок. Раздалось знакомое чириканье. Володька споткнулся и в таком положении пересек линию огня: очередь прошила тело по всей длине - от плеча до паха. Почти разрезанный пополам, таксист рухнул на пол, умерев еще стоя.
   Сашок, уже ничего не соображая от ужаса, залез под столик, и в таким положении затих, удерживая хрупкую крышу за ножки. Прыг-скок очередью перечеркнул поверхность стола крест-накрест.
   Казалось, что он промахнулся, потому что Сашок сразу поднялся на ноги. Укоризненно посмотрев на убийцу, он погрозил ему пальцем и громко хрюкнул: у него оказались пробиты связки. После чего повернулся и поплелся в сторону выхода, словно надеясь на порядочность убийцы и на то, что он не станет добивать раненого. Прыг-скок хладнокровно дал ему очередь в спину. Там, куда направлялась жертва, все окрасилось кровью, и труп упал.
   Рома понял, что в баре осталось всего двое живых, причем кроме него только убийца. И еще он с обреченностью понял, что момент, чтобы сбежать под шумок бездарно упущен, потому что он как последний идиот стоял и лицезрел, как этот подонок убивает людей, будто пришел на представление. Оцепение его прошло, и он прыснул под стойку.
   Это произошло именно в тот момент, когда убийца повернулся, чтобы убрать последнего свидетеля. Роме повезло, убийца не увидел, куда он делся, но у него было подозрение. Чтобы проверить его, Прыг-скок выставил руку над стойкой. Рома увидел медленно плывущее над головой вороненое дуло калибром 11 миллиметров. Лучик порскал по сторонам, и бутылки, вымытые бокалы, выстроенные на полках под стойкой, красиво переливались. Рома чувствовал, что сейчас лицо убийцы появится над стойкой, и он убьет его так же походя, как убил всех остальных. В принципе он мог и не выглядывать, а дать очередь наудачу, а потом уже стрелять на вопли раненого. Высокая стойка, очевидно, подтолкнула бы, в конце концов, к этой эффективной мере, если бы не Сэм (господи, этот неудачник по жизни, бедолага Сэм), как говорится, он не вовремя появился на свет, что и говорить о его внеурочном появлении из туалета.
   Вернее, он так и не успел появиться из туалета. Только дернул на себя дверь, и убийца рефлекторно среагировал на скрип дверной пружины. У него было слишком ограничено время на рекогносцировку, он не знал об еще одном объекте для зачистки, и должно быть принял Сэма за спрятавшегося Рому. Так или иначе, он дал очередь сквозь дверь.
   Сэм с недоумением увидел в выстригаемую в двери дыру стреляющего в него человека и услышал за спиной треск расколотых кафельных плиток. Надо же, как повезло, столько стреляет, а ни разу не попал, подумал он. Боли он не чувствовал, но не мог даже пошевелиться. Потолок запрокинулся, и он увидел безобразно залитую кровью стену за своей спиной. Как борова зарезали, недовольно подумал он. Убирать теперь. И умер.
   Майор Шорохов, подъехав к бару и выйдя из машины, столкнулся с мадам, только что вышедшей из салона - парикмахерской "Шинель".
   -Полегче, мужлан! - негодующе воскликнула мадам и, остановившись, зарядила безразмерную нотацию.
   На ней были туфли на каблуке не меньше десяти сантиметров. Мадам была в возрасте, и ноги были не очень. Прибарахлилась старушка, подумал Шорохов. На мадаме он потерял еще какие-то секунды, но впрочем, Сэму он вряд ли мог бы помочь. Майор зашел в бар и остановился как вкопанный, потому что в баре, в котором все нормально, могло пахнуть чем угодно: выпивкой, жратвой или только что выпущенной спермой, если день был удачным, но никак не порохом типа Е-80, используемой для набивки армейских боеприпасов. Скучающий в одиночестве у стойки клиент неспешно оглянулся. Майор увидел поросшее волосами лицо и сразу все просек.
   -Прыг-скок! - вырвалось у него, когда он полез за умхальтером в наплечную кобуру.
   У убийцы было преимущество, полностью снаряженный для стрельбы серпер находился у него в руках. Пулемет сыто зачирикал и уложил бы майора наповал, если бы тот не использовал прием, называемый боксерами "нырок". Пули со смещенным центром тяжести, предназначенный майору персонально, просвистели над ним, а так как бар находился ниже уровня тротуара, то влепились в ноги все еще выговаривающей нотации мадам чуть повыше щиколотки. Получившийся раневый канал намного превышал ширину щиколоток, и две дряблые ноги отлетели на другую сторону улицы. Раненная повалилась на заплеванный асфальт, закричав враз постаревшим старушечьим голосом.
   Майор упал на пол и, наконец, достав умхальтер, в котором по обыкновению против всяких инструкций был уже дослан патрон в патронник. Достаточно было спустить предохранитель, и он успел выстрелить три раза. Все три раза в пустоту, потому что еще до того, как покалеченная старушка коснулась асфальта, и прозвучал первый ответный выстрел гаишника, Прыг-скок скрылся в туалете. Поняв его маневр, Шорохов выстрелил пару раз вслед, разнеся остатки несчастной двери, но опять вхолостую. Потому что убийцы уже не было и там. Наступив на еще не остывший труп Сэма, Прыг-скок выбил окно и выбрался наружу.
   Шустрый сучонок, подумал Шорохов и чуть не пристрелил Рому, вздумавшего показаться из-под стойки.
   -Вызывай милицию! - крикнул он на ходу.
   -А какой номер? Я не помню, - пожаловался тот.
   -02, придурок!
   Не страдающий предрассудками майор оперся ногой на труп Сэма и выбрался вслед за преступником.
  
   Он впервые задумался, почему на вахту не берут женщин. Убогие они что ли? Мужиков же метут всех подряд. Исполнилось 18 и все вперед: и горбатых, и полуслепых, и даже гомиков. Женщин на бульваре, на который выбрался Шорохов и по которому преследовал убийцу, присутствовало изрядное количество. Было тепло, многие щеголяли голыми пуками и крутили обтянутыми тонко материей задницами. В более спокойной обстановке Шорохов лицезрел бы все это великолепие с большим аппетитом, но сейчас воспринимал все это кичащееся прелестями сообщество, как досадное препятствие между ним и преступником.
   Можно было выстрелить в воздух, заорать дурным голосом, но по опыту Шорохов знал, что это ничего не даст. Женщины, в обычной обстановке деловитые и чрезвычайно практичные, в случае опасности ведут себя неадекватно, хуже распоследнего придурка из мужиков. Им ничего не стоит залезть прямо под пули, спровоцировав собственный расстрел. Майор, скрипя зубами, лавировал среди прогуливающихся женщин, и никто не роптал, словно бег двух вооруженных мужиков друг за дружкой был явлением обыденным.
   Шорохова посетила вторая несвоевременная мысль, а именно, что вахта не сделала жизнь безопасной. Не к кому обратиться за помощью, как при ловле бандита, так и при рядовой поломке автомобиля. Никто не поможет, не подтолкнет. Если бы события происходили во времена сумитов, те завоевали бы их в два счета, а потом неделями драли бы всех баб без разбора. Вон их сколько.
   Убийца добежал до Николаевского гастронома, располагавшегося ниже уровня тротуара, и нырнул в дверь. Хреново. Майор знал это место. Торговые секции располагались в подвале, имевшем тысячу неприметных закутков и поворотов. Шорохов остановился, переводя дыхание, и позвонил в диспетчерскую, снова нарвавшись на Ларькова.
   -Группу захвата выслали?
   -А куда? Точный адрес есть? Машина ППС вышла. Как поступят более точные данные, спецназ будет.
   -Идиот, убийца с серпером спустился в Николаевский подвал. Ты знаешь, что он там может натворить? Немедленно высылай группу!
   -Я выслал ППС! Там двое обученных бойцов.
   -Он сейчас твоим ППСом жопу вытрет!
   Шорохов с сомнением посмотрел на свой умхальтер, он надеялся на спецназ, а этот придурочный лейтенант даже его не выслал. Подвал манил своим молчаливым чревом.
   Спустившись по лестнице, майор опасливо высунул голову в коридор. Он уходил в обе сторону, имел недалеко повороты, а также кучу секций, как пустующих, так и полных людьми, даже не подозревающих об угрожающей им опасности.
   Первую секцию Шорохов оглядел с особым вниманием. Среди покупателей присутствовал лишь один мужчина, и то довольно преклонного возраста. Продавщица не нервничала, вела себя естественно, и, убедившись в отсутствии черного хода, майор проследовал дальше.
   К Николаевскому тем временем подъехала машина ППС с сержантом Халютой и старшиной Шабровым.
   -Ну и где это бандюган? - недовольно спросил Шабров, вокруг текла обычная жизнь, ходили гражданки, и эта обыденность сыграла с гаишниками дурную шутку, они расслабились.
   -Ты старший, ты и выясняй, - перепихнул ему проблему Халюта, который был за рулем.
   Они были обычными гаишниками, не принадлежали к клану ушлых Крутохвостовских спецов из ФСБ, да генерал своих ребят на ППСку никогда бы и не посадил. Впрочем, на задержание убийцы необученных гаишников он тоже бы не послал, но в этот раз генерала не было, и всем заправлял Ларьков.
   Выходы из Николаевского подвала находились с обеих сторон здания, и гаишники поставили машину на углу, чтобы видеть оба подхода. Все было бы правильно, не поставь они машину чересчур близко от выхода, но им никто и не говорил, что все так серьезно и с кем им придется иметь дело. Ларьков лишь сказал, что преступник, преследуемый милицией, спрятался в Николаевском. То, что милиция присутствует в единственном числе, а бандит только что уложил четверых наповал, он счел недостойной внимания информацией. Посему гаишники были уверены, что, забившись в самую глубокую нору подвала, сидит некий пропитый забулдыга, дрожа и моля бога, чтобы его не нашли до ночи.
   Шорохов обходил секцию за секцией. Чтобы не пугать людей, он спрятал руку с умхальтером в подобранный в мусорке целлофановый пакет.
   В секции, который он уже миновал, на пол полетела сетка, и раскатисто брызнули золотистые лимоны. Продавщица громко возмущалась, покупательницы ей вторили. По доносившимся репликам выходило, что кто-то пнул сетку нарочно.
   -Чертов ублюдок! - вырвалось у майора. - В прятки решил сыграть, ну давай!
   У него не было специального плана. Можно было оставить Прыг-скока спецназу, но то, что беглец специально опрокинул корзину, его задело. Шорохов почувствовал некий дискомфорт, когда понял, что прошел мимо затаившегося убийцы, не заметив его. С другой стороны тот тоже вряд ли упустил бы шанс прищучить его. Стало быть, не смог. Шорохов в секции не заходил, осматривал снаружи, оружие держал наготове. Еще неизвестно кто кого. Умхальтер хоть и не серпер, но дырки тоже не маленькие делает.
   -А ты ведь ссышь, товарищ, - довольно сказал Шорохов.
   Вся бравада Прыг-скока от страха. Он ведь сидел там, в закутке, и не дышал, а потом зло его взяло, что какой-то майор с пукалкой в руке так его напугал, и он выместил зло на первом попавшемся под руку предмете.
   Шорохов вошел в секцию, в одной руке пистолет в пакете, в другой - удостоверение. Продавщица, продолжая верещать, указала на развороченный стеллаж. Майор рывком заглянул. На бетонном полу отпечатался крупный след мужского ботинка.
   -Куда он пошел? - крикнул Шорохов, и продавщица указала в коридор со снующими людьми.
   Среди женщин попадались и особи мужского пола, по разным причинам откосившим от вахты, и Прыг-скок легко мог прикинуться одним из них. Шорохов понял, что понадобится вся его внимательность, все оперское чутье, чтобы вычленить человека из толпы, ничем из толпы не выделяющегося.
   Он шел обратно, проверяю секцию за секцией по второму разу, пока не дошел до пандуса, используемого для спуска тележек с товарами, отделенного от улицы широкими полосами из мутного полиэтилена.
   На пятачке перед пандусом продавали арбузы, продукт редкий для этого времени года, так что стояла очередь-вещь немыслимая для современной Алги. Шорохов внимательно оглядел каждого, пока хлопнувший полиэтилен не отвлек его.
   Когда майор поднялся по пандусу, одна их подвешенных лент больно треснула его по плечу. Внезапно он почувствовал взгляд. Рефлекс сработал исправно. Майор присел, разворачиваясь и вскидывая пистолет.
   Он привык доверять своим чувствам, но что-то тут не клеилась. У Прыг-скока была достаточно времени, чтобы уйти, но он не ушел. Шорохов не мог объяснить это недостатком профессионализма, однако не мог не признать, что наряду с выдрессированностью умелого убийцы Прыг-скоку присущи самоуверенность и самомнение - вещи совершенно не совместимые с профессионализмом. Он и не думал удирать по пандусу, поставив своей целью убить и преследователя, совершенно не обязательной в данной ситуации, и только потом с чувством превосходства исчезнуть за этими колышущимися лентами, на которых возможно сейчас повиснут его, Шорохова, мозги.
   Взгляд заметался по пятачку, протыкая сетки, высвечивая неприметные закутки и все время спотыкаясь о ту самую очередь у арбузной горки. Очередь разбилась на отдельных покупателей, кто-то взвешивал, кто-то расплачивался, кто-то рыскал в куче, выбирая плод получше.
   Майор разглядел среди них знакомый плащ. Остальные устроили суету, а обладатель плаща замер неподвижно, и даже отсюда было видно, как напряжена его спина.
   Шорохов спускался по пандусу обратно, рука его корректировала положение, ни на миг не выпуская из прицела убийцу в кожаном плаще.
   Никому не было дела до затянувшейся немой дуэли, покупатели выбирали арбузы, продавец их взвешивал, согнувшись над допотопными складскими весами. Пандус кончился, и майор в каждую секунду ожидал резкого разворота и огненного зрачка "Серпа". А тогда уж кто быстрей, не обессудь парень, как бы быстр ты не был, но позиция твоя заведомо проигрышная, тебе еще надо повернуться, когда сам ты уже на прицеле.
   Он подходил все ближе, а Прыг-скок не двигался. Наконец майор сделал последние шаги и с размаху ткнул умхальтером под лопатку. Мужчина громко икнул и лишь втянул голову в плечи.
   -Я ничего не делал! Только не трогайте! - попросил он.
   Не он, молнией обожгла мысль. Плащ! Как глупо он попался! Все чувства вопили, что убийца рядом, а он его не видит.
   - Я не вор, без спросу ни за что бы не взял. Он сам мне арбуз дал и плащ, - бормотал мужчина, судя по скулежу, бомж, у него в руках действительно имел место быть надрезанный арбуз и кусок, от которого он откусывал беззубыми деснами.
   Внезапно до Шорохова дошел смысл сказанного.
   -Кто дал? - вскрикнул он, даже не вскрикнул, выдохнул, готовый крутиться, открыть огонь в любом направлении, но, уже поняв, что надурил- таки его самонадеянный неправильный убийца.
   -Вот он! - бесхитростно ткнул бомж вперед и вниз.
   И парнишка в синем халате, продавец арбузов и мастер складских весов поднял голову, и Шорохов увидел колючий прицеливающийся взгляд внутри заросшего волосами лица и неотвратимое как смерть жерло серпера.
   -Сука! - хотел крикнуть Шорохов, но из глотки рванулось только. - А-а-а!
   И повалился вбок, уходя с линии прямого выстрела. Ему повезло, что оказавшийся на линии огня несчастный бомж сбил Прыг-скоку верный прицел. Впервые майор наблюдал разрушительную силу серпера так воочию. Он буквально развалил спину несчастного надвое.
   Майор продолжал падать, и пули веером брызнули над ним, кто-то там заорал дурным голосом, поймав не причитающийся ему подарок. Шорохов выстрелил в ответ, и пакет, надетый поверх оружия, вспыхнул факелом. Он должен был попасть, но Прыг-скок с непостижимой реакцией укрылся за спинами оторопевших женщин.
   Майор выстрелил ему в ноги и на этот раз даже вроде попал, потому что Прыг-скок упал на колено, но это оказался временный успех, воспользоваться которым он не сумел, потому что убийца швырнул на него одну из женщин. Тетка весом килограммов за восемьдесят тараном врезалась в него, выбивая пистолет и заставляя сделать неприцельный выстрел в потолок. Оружие упало недалеко, но стоило ему за ним потянуться, как на него свалилась еще одна женщина. Она оказалась легче предыдущей, и майору удалось бы ее спихнуть, но тетка компенсировала хрупкость невероятной цепкостью, на него словно сбросили обезумевшую кошку, женщина вцепилась в него, визжа. Убийца прицелился в них обоих, чтобы нашпилить одной эффектной очередью. Щелкнул курок, в серпере кончились патроны.
   Майор на мгновение поймал его озверелый взгляд, и понял, что увидит его сегодня ночью в кошмарном сне. Прыг-скок отбросил бесполезное оружие, сплюнул и взбежал по пандусу, исчезнув за болтающимися лентами. Некоторое время Шорохов тупо смотрел на пулемет с торчащими рогами магазинов, в которые умещались сто двадцать патронов, но не хватило одного для майора персонально.
   Услышав выстрелы, гаишники наверху произвели ряд последовательных и глубоко ошибочных действий. Покинул машину только Шабров, Халюта же, как ни в чем не бывало, остался сидеть за рулем, вместо того, чтобы обоим как можно быстрее укрыться за корпусом машины и вызвать подкрепление. Шабров с деловым видом направился к входу в подвал с колышущимися тяжелыми лентами, полагая, что бандюгана прищучили, так как он узнал по звуку табельный умхальтер, а серпер с глушаком попросту не услышал, затерянный в остальном белом шуме.
   Он был настолько беспечен, что поначалу не обратил внимания на появившегося из-за трепещущего на сквозняке полога работника рынка в синем халате. Слишком поздно пришло прозрение, что не может человек вот так неспешно удаляться от места, где только что шмальнули из умхальтера 38 калибра.
   -Документы! - потребовал старшина, глядя на стремительно сокращающееся между ними расстояние.
   Так как Прыг-скок не думал подчиняться, Шабров сунул руку к кобуре, но было уже поздно. Убийца железной пятерней перехватил его движение, а второй рукой несколько раз со страшной силой ударил в лицо, с хрустом сминая кости. Боль была невыносимая и до того как умереть от осколков кости, разрушивших часть мозга, Шаброву пришлось ее перетерпеть. Убийца аккуратно подтолкнул в спину тело с изуродованным гримасой лицом, отправляя за трепещущий занавес, превратившийся в саван. Потом направился к патрульной машине. Сержант Халюта воспринял его появление спокойно. Сам момент скоротечного столкновения он прозевал, как фатально прозевал многое другое. Приближающийся мужчина не волновался, взгляд его паучьих глаз был спокоен, а одежда служителя рынка, а также что он не был остановлен напарником, говорило о том, что парень идет по своим делам. Как раз подъехала грузовая машина с товаром. Едва Прыг-скок миновал патрульную машину, сержант потерял к нему всякий интерес. Как раз волна Морского радио пропала, а песню передавали хорошую. Ее еще по телику пели три грудастые девицы. Радио конечно не телик, но хоть представить можно. Поэтому когда клацнула открываемая дверца, Халюта скорее возмутился наглости того, кто посмел помешать его удовольствию, чем испугался или там насторожился. Хотя нельзя говорить про мента, который пять лет возил и задерживал всякую шпану, что он мог испугаться на шум открываемой дверцы. На этот раз ему не повезло, потому что тот, кто молча заглянул в кабину, был опаснее всей той шпаны, что он возил пять лет, вместе взятой и собранной в одну убойную команду. Убийца просунул обе руки в кабину, одну под подбородок сержанту с внутренней стороны, другую чуть повыше уха с внешней, и стал давить получившийся рычаг. Раздался треск, и позвонки шеи начали расходиться. У Халюты, при захвате неловко уткнувшегося лицом в пыльный рукав халата, рот наполнился слюной вперемешку с кровью, которую он захотел сплюнуть и отвернул голову, отчего смещенный позвонок прострелил острой болью до самых пяток. Гаишник забился в кабине словно птица. Убийца перехватил голову жертвы поудобнее за затылок, отчего казалось, что он погладил его, и даванул еще раз, умело и сильно. Раздался более сильный сухой треск, и позвонки окончательно разошлись. Когда убийца вынимал Халюту из кабины, голова его болталась на одной коже.
   Шорохов, выскочив и увидев два трупа, энергично выругался. Патрульная машина с визгом повернула невдалеке. В этом месте прохожие всегда наглели, идя с покупками наперекор движению. Привыкли что пропускают. В этот раз кому-то не подфартило. Вверх полетели рулоны обоев и чья-то то ли кепка, то ли шляпа.
   Вокруг не было других машин, кроме грузовой. Майор выпихнул из него чернявого сумита, впрыгнул за руль. Ключ был в замке, завел мотор и поехал. Прыг-скок был уже далеко, но это ничего не значило. Впереди было кольцо, ему по любому придется там затормозить, а если повезет, то на кольце будут машины, и тогда он его возьмет.
   -Возьму! - мстительно пообещал Шорохов, вспоминая убитого гаишника с почти оторванной шеей.
   Грузовик был тяжелее по определению, мотор мощный, ему только догнать и там дело техники спихнуть преступника на обочину. Пусть столбы считает, урод.
   -Водитель грузовика, остановитесь! - раздался громовой голос, и в зеркале заднего вида Шорохов неожиданно увидел спецмоновский спилер.
   Откуда он взялся и где был раньше, было непонятно.
   -Остановитесь или мы будем вынуждены открыть огонь!
   Майор только сжал губы и прибавил газу. Как он и думал, убийца тормозил у кольца, и на то была причина, по кольцу двигался свадебный кортеж. Была такая дурацкая традиция из новых жениться перед отправкой на вахту. Но сейчас она пригодилась. Убийца поначалу не видел, что за ним погоня, но видно рев громкоговорителя сказал ему обо всем. А по кольцу все ехали машины - штук десять, первым в спилере - каретте невеста, в середине кортежа в такой же "каретте" жених.
   Убийца не стал ждать, пока новобрачные проедут, дал газу и протаранил "каретту" жениха, та пошла юзом, выбила колесо о бордюр и перевернулась, а Прыг-скок вместо него вклинился в кортеж.
   Шорохов увидел аварию и в последний момент вывернул руль, проскакивая мимо перевернувшейся машины и отставая от преследуемого метров на десять. Он пошел по кольцу, уже видя точку, куда ударит машину убийцы. Майор был уверен, что никто в не силах ему помешать, и ошибся в очередной раз за этот день. Он забыл про хорошую проходимость спецмоновского спилера, преследующий его вездеход не пошел по кольцу, а пошел сквозь него. Пассажиры перевернутой машины как раз выбирались из покореженной кабины и водитель спилера, увлеченный погоней, даже не увидел их, проехав по ним восемью колесами каждый весом в центнер. Невеста в первой машине еще смеялась, приговаривая подружкам:
   -Куда это мой милый отстал? Никак жениться передумал?
   И заливчато смеялась, еще не зная, что стала бы уже вдовой, если бы успела расписаться. Шорохов выворачивал по кольцу мимо центра Рахитова вслед за убийцей, когда спилер совершенно неожиданно соскочил прямо перед ним с газона и подставил свой бок, уйти от которого не было никакой возможности. Майор еще тормозил, яростно выдирал руль в сторону, уже понимая, что от удара не уйти. Единственное, что его спасло, это крепкий нос грузовика и то, что тяжелые ящики с промтоварами он растерял по
   дороге, иначе они протаранили бы кабину. А так он сломал пару ребер, башку разбил о лобовое с ерундовым сотрясением мозга. В общем, мелочь, учитывая близость больницы, после оказания первой помощи в которой, ему надели наручники и со всеми почестями подвергли аресту. В общем, ему повезло.

8.

   Лейтенант Ларьков и сержант Емелин в 12 часов ночи копали яму на футбольной площадке на самой границе леса.
   Они рыли рядом с воротами, в воротах не стали, там земля была натоптанная, да и примета дурная. Нормальный человек в твердом уме никогда не пройдет под воротами, а если пройдет, долго не протянет. Было темно, как в пещере. Даже в заброшенной автостанции бомжи перестали жечь костры, наверное, кошки закончились. В ночи звуки слышны хорошо, и когда неожиданное звяканье привлекло их внимание, они затихарились. Приглядевшись, они заметили непонятное шевеление рядом с противоположными воротами.
   -Может, бомжи пришли? - высказал предположение сержант.
   -Ага, в футбол играть. Двое надвое, - сплюнул Ларьков. - Иди, сходи на разведку. Только без шума. Нам светиться нельзя.
   -А бомжи, правда, только кошек едят? Как насчет людей?
   -У тебя же умхальтер, чудило. Применять оружие только в крайнем случае.
   Емелин до службы в ГАИ работал лесником и умел бесшумно ходить по лесу. Со всеми предосторожностями он пересек опушку и вышел к противоположным воротам, где наткнулся на свежую кучу земли. Рядом звякали лопаты, и слышалось шумное дыхание. Кладоискатели, прикинул сержант.
   Он подкрался ближе и в свете укрытой бушлатами лампы увидел двух бугаев, сноровисто углубляющих старую яму. Бушлаты были с двумя серебряными молниями, рядом стояли два автомата и станковый умхальтер для ведения огня со стационарной позиции. Емелин попятился, потом поднялся и в согбенном положении бегом вернулся к Ларькову.
   -Товарищ лейтенант, там спецмоновцы огневую точку роют! - возбужденно доложился он, но, вопреки ожиданиям, тот отнесся к сообщению спокойно.
   -Этого следовало ожидать, они тоже готовятся.
   Он позвонил капитану Марголису, ответственному за протокол, и доложил обстановку.
   -Приказано продолжать копать, - передал он полученное ЦУ.
   Они управились затемно, установили и замаскировали пулемет, но Ларьков молодому спать не разрешил.
   -Спецмоновцы подползут и зарежут, - припугнул он.
   Генералу Крутохвостову не спалось. Хоть встречу назначили на шесть утра, он встал в четыре, приготовил себя горячий завтрак, включающий гуляш и оладьи быстрого приготовления, потом помылся, побрился и одел отутюженный с иголочки парадный китель. Повод был. Он ехал на встречу с врагом.
   В 5.30 за ним пришла служебная машина. На выезде со двора к ней пристроилось еще восемь патрульных машин. На месте встречи гаишники оказались первыми.
   Открыв дверцу, генерал наслаждался утренней прохладой. Осень была теплой, средняя температура не ниже температуры июня, что обещало холодную зиму. Многие не переживут эту зиму, подумал вдруг генерал и суеверно сплюнул.
   -Что - то опаздывают, - заметил Марголис.
   -Это мы рано приехали. У них еще минута в запасе. Они люди военные, приедут точно в срок.
   И точно. Ровно в шесть на дороге, петляющей в глухом сосняке, сверкнули фары, и вот уже на открытое пространство вылетели три ревущих бронированных спилера. Бронетранспортеры против легковушек неравное соотношение, впрочем, легко уравниваемое с помощью гранатометов типа умхальтер - муха. Гранатометчики уже рассредоточились, пулеметчики вправили в умхальтер полную ленту. Заправлены в планшеты космические карты.
   Спилеры встали за бровкой футбольного поля напротив машин ГАИ с пульсирующими лампами.
   После выключенных моторов наступила тишина. Захрустели шаги. Марголис и ответственный с той стороны пошли навстречу друг другу. Поздоровались за руку.
   -Как здоровье? Ребрий приехал? - спросил Марголис.
   -Все согласно заранее утвержденному плану. Полковник здесь и будет вести переговоры лично.
   -Обговорим детали, - капитан глянул в планшетку. - Матом не ругаться. За грудки не хватать.
   -Пидарасы не кричать.
   -Согласны. Вопросов переделки сфер влияния не касаться.
   -Это как? - не понял спецмоновец.
   -Ну, в общем, не касаться других вопросов, кроме нашего неправомочно задержанного сотрудника майора Шорохова.
   -Не согласен. Ваш майор совершил ряд тяжких правонарушений, повлекших за собой гибель людей, так что задержан согласно букве закона.
   -Минутку, - Марголис дописал в протокол еще одно условие. - Не трактовать задержание майора Шорохова с точки зрения закона, а считать его за факт.
  -- А как это?
  -- Это чтобы не было драки, - пояснил капитан.
  -- Мы тоже драки не хотим.
   На этом и порешили и, пожав руки, разошлись. С разных сторон поля навстречу друг другу вышли Крутохвостов и командир спецмона полковник Никита Ребрий по прозвищу Никитос. Он был в черном комбинезон, на рукаве две спаренные золотые молнии. Сойдясь в центре, они с силой сжали руки, впрочем, каждый, убедившись в силе другого, не стал переигрывать.
   -Как наш климат? Курорт, наверное, после гор? - генерал вежливо дал понять, что осведомлен о прошлом Никитоса, о его рейдах против сумитов и о том, что он личный враг более десятка сумитских мамунов, готовых выложить любые деньги за его голову.
   -Зато вам после Афганистана в самый раз, - скрипучим голосом заметил Никитос.
   "Блефует, не может он ничего про Афган знать, свидетелей не осталось", - успокоил себя Крутохвостов.
   -Ладно, не будем понты кидать, перейдем к конкретному базару, - сказал генерал. - Твои бойцы задержали моего сотрудника майора Шорохова, ведущего дело об убийстве.
   -Бывшего майора, - лениво проговорил Никитос.
   -Ведущего дело о жестоком убийстве на Атлетической сына министра нефтяной промышленности Георгадзе, - продолжил, не моргнув глазом, генерал. - Дело взято на контроль Председателем правительства.
   -Мне это не интересно. Я приказы не из Москвы получаю и подчиняюсь лично капитану порта господину Темнохуду.
   -Думаешь, Иван Иваныч тебя прикроет в случае чего? Ошибаешься, таких как ты мауглей по России полно и заменить тебя легко.
   -Послушай, местный, - с невыразимым презрением произнес Никитос. - Я привык сам себя прикрывать, Иван Иваныч тут не при чем. Что касается твоего майора, то влип он по самые бакенбарды. Устроил стрельбу в подведомственном мне районе, игнорировал требования моих людей, чем подверг их неоправданному риску.
   -Они, конечно, рисковали, носясь по мирному городу на девяти тонной бронированной махине, но не больше тех, кишки которых намотали на колеса, - генерал стал медленно, но верно заводиться.
   -Клевета, - нагло опроверг его слова Никитос. - Люди пострадали от твоего бешеного майора, и мы его задержали. Кстати, хорошо, что ты мне напомнил об этом эпизоде, мы ему инкримируем наезд. Вкупе со стрельбой, неподчинением спецмону, думаю, это тянет на пожизненное. Кстати, ты бы о своих погонах подумал, генерал, они тоже не на клею. Не дай бог, снимут.
   -Ты за мои погоны не бойся, они не клеем скреплены, а кровью. В том числе таких недальновидных придурков как ты, полковник. Ты, конечно, позаботился о том, чтобы сразу оцепить район и ликвидировать все следы наезда спилера на гражданскитх, но не учел одного. Ты чужак. Я брошу клич и кину все ГАИ на поиск свидетелей, и они найдутся, будь уверен. А чтобы мотивировать людей, сообщу всем, что спецмоновцы раздавили свадебный кортеж. Думаешь, и после этого люди будут молчать? Должен тебе сообщить, что у нас очень не любят спецмоновцев, ты, наверное, об этом не знал. Да я целый квартал свидетелей притащу.
   -Да плевать я хотел на твоих свидетелей. У меня кровников целый полк сумитов!
   -Полк сумитов это дерьмо собачье по сравнению с разъяренным городом. Вас будут рвать на куски. Вы будете защищаться, прелестно, чем больше жертв, тем сильнее вероятность, что ты сядешь в СИЗО. А где у нас ближайший следственный изолятор для офицерского состава? Какое совпадение, в Старокрестовске, как раз на границе с сумитами. И охрана там желторотые срочники, которые тебя за пачку Беломорканала продадут.
   -Ну и что ты радуешься? Ты же офицер, а радуешься, что сумиты СИЗО вырежут. Тех же самых желторотиков.
   -Ты не на той же стороне. Ты чужак везде, где бы ты ни был. А я местный, чем горжусь. Кстати, знаешь, в чем главный прикол. Когда тебя толпа порвет или сумиты бошку отрежут, знаешь, кто будет больше всех рад? Правильно, папа твой гадский, Иван Иваныч дорогой. И знаешь почему? Потому что ты столько всего натворил и так наподставлялся, что он спит и видит, как от тебя избавиться.
   -Гнида ты, - сплюнул Никитос.
   -Фильтруй базар, сопляк. Я тебе не горный сумит, я тебя возьму за грудки, да и вобью в землю по самые...бакенбарды.
   -А ну давай, старый хрыч, проверим твой геморрой, - Никитос отстегнул портупею с умхальтером.
   Крутохвостов скинул парадный мундир и, заворачивая рукав на жилистой руке, грозно надвинулся. Никитос знал всякие приемы, но генерал имел большое непробиваемое пузо и весу на два пуда больше. Он ничего не боялся.
   Раздалось клацанье, бряканье, и из темноты опасливо надвинулись две стенки. Спецмоновцы уставили на противника умхальтеры и биксы. Гаишники имели вплоть до гранатометов типа "муха". Расстояние между стенками стремительно таяло, и скоро можно было не стрелять, а колотить теми же самыми "мухами" по головам.
   -Отставить! - закричали оба командира, почувствовав губительность любых других команд. - С ума сошли? Куда без команды?
   Противники остановились, тыкая друг в друга многочисленными стволами. Была стопроцентная вероятность того, что кто-то потрусливее сейчас спустит курок или просто палец устанет, и они все тут полягут.
   Никитос с генералом обернулись и стали отталкивать своих с криками, приводя в качестве аргументов небольшие пинки. Стенки так же опасливо сгинули обратно в темноту. Звяканье понемногу затихло. Командиры вернулись, подбирая свои вещи.
   -Хрен с ним, забирай своего майора, - смилостивился Никитос. - Я не злопамятный. Память у меня хорошая, а своих обидчиков я не забываю. Ты еще получишь сдачу крупной монетой, генерал. Не здесь, не на глазах этих сопляков.
   И он, круто развернувшись, ушел к своим.
   -Чего он сказал вам? - спросил подошедший Марголис.
   -Мстить обещал.
   -Опасный тип, к его словам надо отнестись серьезно.
   -Не успеет, сука, начинаем действовать согласно плану.
   Артемий забыл выключить домофон и поплатился за это, когда был разбужен в два часа ночи. Он не хотел вставать, но это могла быть Зинка. Нахлобучил тапки и с закрытыми глазами допер до двери, где без сил повис на ручке.
   -Кто там?
   -Это соседи из 88-й, забыли ключи, откройте, пожалуйста.
   Артемий мысленно разразился гневной тирадой, смысл которой свелся бы к паре фраз, что ему плевать, из какой они квартиры, и чтобы они катились к черту. Вслух этого говорить было нельзя: вычислят и насерут под дверь. Поколотить могут. Посему, он сказал, что у него кнопка не работает.
   -Как же нам быть?
   -Да хоть циркуляркой пилите! - вырвалось у него.
   Когда он возвращался, ему почудился внизу визг циркулярки. Надо заканчивать пить медицинский спирт, решил он.
   Второй раз его разбудил звонок в дверь. Веселая ночка выдалась. На этот раз точно Зинка приперлась, потому что ключ от домофона у нее был. Артемий опять нахлобучивает тапки, причем наоборот, дискомфорт конечно, но переобуться с закрытыми глазами миссия практически невыполнимая. Опять кое-как дошаркивает до двери и вновь повисает на ручке. Дверь неожиданно легко открывается. Артемий разлепляет глаза, перед глазами двоится и троится. У него гарантированная уверенность, что все это ему только снится.
   На площадке нет никакой Зинки, да и не стала бы она звонить, эта стерва давно хитростью выманила ключ не только от домофона, но и от квартиры. Как он мог об этом позабыть? К тому же на фига звонить, если дверь уже открыта, хоть он точно помнит, что ее закрывал. Он еще не столько выжрал спирта, чтобы окончательно растворить в нем мозги и оставить открытой дверь в самом криминальном городе побережья, рискуя проснуться не только ограбленном, но возможно и изнасилованным. При условии, что вообще проснуться.
   Перед его взором маячили, периодически то загораживая свет, то открывая, тем самым окончательно лишая Артемия хоть какого-нибудь ощущения реальности, мужские фигуры в форме и синих картузах.
   -Яблонский? - грубо окликнули его.
   Он хотел кивнуть, но успел только опустить голову, после чего ему с такой силой засветили по лбу, что он безо всякого перехода увидел плавно плывущий объект на фоне отваливающихся древних обоев на потолке, с изумлением опознав в нем собственный правый тапок, который мгновение назад был обут на левую ногу.
   Артемий отключился, чтобы включиться в довольно пикантный момент, когда на него пытались натянуть Зинкины штаны. Один из нападавших крикнул:
   -Яблонский, где камера?
   Видеокамера - атавизм прошлой творческой жизни, когда еще был жив "Алгинский патруль", была надежно спрятана в кухне под раковиной. Артемий смотрел в бугристое лицо с настолько близкого расстояния, что дышал практически одним запахом чеснока, которое это мурло ело совсем недавно. Ему сделалось сильно не по себе, и изображать несгибаемость ему враз расхотелось. Ему хотелось дышать нормальным воздухом. И он с готовностью, даже с некоторой торопливостью признался, где у него камера. И тут его стукнули во второй раз.
   В следующий раз он очнулся от чьих-то воплей.
   -Я сторож! Берите что хотите! - орал кто-то, после чего хлопнул выстрел, и орать перестали.
   Артемий изо всех сил зажмурил глаза. Как бывший специалист криминальной хроники, он как никто другой был осведомлен, как поступают со свидетелями. Он понял, что скован и довольно неудобно: нога к руке. Судя по затекшим чреслам, находится в таком положении не менее часа. Рядом никого не было, и он рискнул открыть глаза.
   Он находился на пропахшем мочой и спермой заднем сидении милицейской машины. Рядом стояла еще одна. А все вместе они находились во дворе бывшей телестудии кабельного телевидения, которая в свою очередь находилась в помещение бывшего детского сада. В так хорошо знакомой песочнице с окаменевшим песком, где он в свое время любил покурить с редактором, лежал некто в тулупе, не подающий признаков жизни.
   Несколько человек в форме инспекторов ГАИ возились с замком в подвальное помещение и судя по доносящимся бодрым выкрикам довольно успешно. Распахнув дверь, гаишники кинулись внутрь. Некоторое время изнутри доносились лишь шаги, потом грянул хор разочарованных голосов. Решив, что момент настал, Артемий отодвинулся к дальней дверце и торкнулся в нее. Тотчас в висок уперлось нечто холодное как жаба.
   -Куда, дура, зашибу! - ласково пропел мужик в форме старшины, наставив пистолет над спущенным стеклом.
   Из подвала выскочил чумной инспектор, крикнувший:
   -Гребездаев, трос давай!
   -Не балуй, милая! - предупредил старшина, упорно называя Артемия в женском роде.
   Гребездаев со вторым инспектором подцепили трос к соседней машине, и инспектор убежал обратно. Трос змеился за ним как живой.
   -Гребездаев, газуй! - донесся крик.
   Старшина сел за руль второй машины и дал газку. Трос натянулся, машина буксанула, но потом все- таки сдвинулась с места. Из подвала, облепленная подталкивающими, а при наборе хода, больше виснущими гаишниками, показался корпус редакционной машины. Когда- то белоснежный, теперь в пятнах застарелой грязи и ржавчины, но надпись "Алгинский патруль" все также стремительно перечеркивала борта. По большому счету от машины только корпус и уцелел. Внутри отсвечивал голый каркас. Колеса тоже отсутствовали, вследствие чего машина скребла днищем по асфальту.
   -Так доедем, тут недалеко, - решил старший в чине капитана.
   Инспектора погрузились в две машины, причем рядом с Артемием село еще четверо, все как назло мясистые и толстозадые. Кортеж сначала ехал по Пугачева. На повороте на Морскую "редакционку" занесло, и она снесла неработающий светофор, некоторое время волоча его за собой. Когда Морская закончилась, Артемий до звона в ушах боялся, что они свернут к морю. Ему казалось, что его хотят привязать к "редакционке" и утопить. Почему у него возник сей иррациональный испуг, он и сам бы не смог объяснить.
   Они свернули на Столичный проспект. Еще издали были видны пульсирующие лампы. На обочине стояли две машины ГАИ, пожарная и скорая. Увидев редакционную машину, пожарные бросили курить и, размотав шланги, стали ее мыть.
   -Гребездаев! Яблонский! К генералу! - раздался клич.
   Старшина выволок Артемия за шкирку и подтолкнул к машине, стоящей с открытой дверцей. Внутри, свесив ноги, сидел генерал Крутохвостов в распахнутом кителе.
   -Корреспондент! Ну-ка посмотри, что я тут сотворил? - обрадовался генерал, суя ему листки, с испугу Артемий даже не нашел в нем знакомых букв.
   -Я ничего не понимаю, я давно не журналист, я на рынке торгую, - признался он в панике, за честность был награжден пинками от старшины, причем пинался бестия хитро, сам вроде бы рядом стоял не при делах, а на самом деле ногу выворачивал и лягался как дикий осел, и лицо у него было невозмутимое как у лауреата Нобелевской премии.
   -Товарищ генерал, разрешите доложить? Привезли клиентов! - доложил лейтенант.
   Он сделал знак, и к ним подвели двух мордатых парней в спортивных костюмах, скованных правыми руками. Из-за этого все время возникали споры, парни дергали, стараясь встать правильно, а получалось так, что крутили хоровод друг за другом.
   -Нарушители скоростного режима! Гонки решили устроить. Пытались скрыться от дежурного экипажа.
   -Вы еще за простреленные шины ответите! Вы за всю жизнь на такие не заработаете! - выступил один здоровяк. - Знаете, кто я? Я вам конкретный базар устрою!
   -Заколбасить обоих и переодеть в милицейскую форму! - приказал генерал.
   Крутой застыл с открытым ртом, в который ему торопливо запихнули кляп и уволокли. Артемий похолодел. Хорошо, что я водить не умею, подумал он. Круто они, однако, взялись за нарушителей.
   -Начальника отдела кадров ко мне!
   К генералу подвели тщедушного чиновника в мешковатой форме. Ему вручили паспорта задержанных, и он тут же в машине на подставке для стаканов оформил обоих в состав ГАИ, с хеканьем проставив печати, которых у него был целый набор.
   Артемия переодели в чистое, что ассоциировалось у него с чем-то дурным.
   -Давай, милая, не подведи! - ласково попросил старшина, слюнявя грязный носовой платок и с сильным нажимом вытирая ему лицо.
   -Гребездаев! Яблонский! Где вы там? - поторопили их.
   Гаишники суетились у столба: устанавливали свет, очищали от кустарника место для камеры. У столба стояла крепко поколоченная машина ГАИ, у которой были разбито все, даже плафон внутри салона. На переднем сиденье сидело два покойника в милицейской форме, которых десять минут назад были вполне живыми и даже не подозревали, что служат в милиции. Буксир приволок машину "Алгинского патруля", отсутствие колес у которой замаскировали ветками.
   -Яблонский, идите к машине! - прозвучала команда.
   Артемий прошел на негнущихся ногах.
   -Ближе, Яблонский! Повернитесь!
   Когда он повернулся, глаза рефлекторно закрылись от направленного в упор света, и самопроизвольно потекли слезы.
   -Яблонский, откройте глаза!
   -Не могу. Сначала уберите свет.
   -Но если мы уберем свет, вас не будет видно.

9.

  
   Договорились, что будут светить чуть сбоку. Освещение оказалось кстати, когда ему передали написанные генералом листки. Артемий, стоя перед покойниками и уже ничего не соображая, громко прочитал:
   -Вы смотрите "Алгинский Патруль". Сводка происшествий за сутки! - гаишники зааплодировали. - Крупное ДТП произошло на Столичном проспекте. Спилер спецмона, на котором по нашим данным находился полковник Ребрий, сбил патрульную машину ГАИ и даже не остановился для оказания помощи раненным милиционерам.
   -Один из них шевелится, - заметил тот, что с камерой.
   -Гребездаев!
   Старшина подбежал и замахнулся подобранной с земли железякой.
   -Не, не шевелится, показалось.
   -Гребездаев, назад! Яблонский, продолжай!
   -Два молодых парня, недавно пришедших в милицию из армии, погибли на месте. Это уже далеко не первый случай, когда бойцы спецмона грубо нарушают правила. Буквально на днях произошла трагедия со свадебным кортежем. Мы вправе спросить. Доколе, полковник Ребрий будет расплачиваться нашими жизнями? Прокуратура начала официальное расследование, получена санкция на обыск в санатории "Полный Фарт" и ордер на арест командира спецмона полковника Ребрия. Пора восторжествовать справедливости, вы не находите, граждане?
   -Снято! - гаишники опять зааплодировали, потом споро убрали свет и заботливо унесли цифровую видеокамеру, якобы для проверки заводских номеров, но Артемий понял, что больше не увидит ее никогда.
   -Одежду снимать? - спросил он.
   -Не надо, она с покойников и им больше не понадобится, - успокоил старшина. - А ты молодчина. Как ты Никитоса? Доколе! Хорошо сказано. Пора навести порядок и все такое! Наведем, будь спок, милая. Переворошим все осиное гнездо. Знаешь, твоя пленка в Москву поедет, на первый канал!
  
   Окно дежурки было закрыто изнутри железной заслонкой, из-под которой пробивалась полоска света. Инспектор Вопилин постучал об железку ключом от машины. Изнутри раздался женский вскрик.
   -Тихо ты, не прикуси! - строго сказал мужской голос.
   Заслонка была с треском отдернута в сторону, и стал виден голый торс спецмоновца в берете и при оружии. На плече, бугрящемся от мускулов татуировка "Кот-Д-Ивуар.2006.ДМБ".
   -Старший лейтенант Бу-бу-бу, - Вопилин кинул руку к козырьку.
   -Чего надо? - грубо спросил боец.
   -Позови командира!
   Некоторое время спецмоновец осмысливал сказанное. Потом вытянул в окошко огромную длань размером с дачную лопату и, коснувшись лба оторопевшего инспектора, констатировал:
   -Летеха, ты совсем горячий. Перегрелся на морском песочке? Давай вали отсюда!
   -Как вы разговариваете со старшим по званию? - инспектор с негодованием отбросил руку.
   -Откуда ты знаешь, что старше? Я ведь голый, - резонно возразил спецмоновец.
   -Слушай, боец, ты хоть устав признаешь? Ты ведь вроде на службе. У тебя должен быть начальник караула. Ты понимаешь, что можешь быть наказан?
   -Это как же? - охранник деланно удивился, чем окончательно вывел инспектора из себя.
   -Рапорт на тебя напишу, будешь на губе париться и гальюн чистить! Зови начальник караула, олень!
   -Это кто олень? - боец повторно высунул свою далеко выдающуюся длань, но инспектор был готов и благоразумно отступил назад. - Подожди, никуда не уходи.
   Подняться сразу ему помешал лишний груз.
   -Отцепись ты! - крикнул он вниз.
   Из-под стола показалась довольная физиономия с размазанной по лицу губной помадой.
   -Поцелуемся, морячок? - предложила девица, вытянув перепачканные губы трубочкой.
   Инспектора самую малость замутило.
   -Стой, ты куда? - дверь будки распахнулась, и в полосе света возник смецмоновец в бугрящихся трусах.
   Инспектор, не отвечая, отступил в калитку. Босой боец, берет в одной руке, автомат в другой выскочил следом и замер. Вся дорога на видимом протяжении была заставлена машинами ГАИ с пульсирующими лампами. У спецмоновца вырвался неприличный возглас, и он кинулся обратно, однако перед самым его носом калитку заботливо прикрыл огромный гаишник по фамилии Фуфаев, выглядевший даже по сравнению с нехилым бойцом папой рядом с семиклассником.
   -Стрелять буду! - предупредил спецмоновец, нахлобучивая берет.
   Тотчас возникший сзади второй брат-близнец безо всяких усилий вынул у спемоновца автомат, и лишь ценой титанического напряжения тому удалось оставить свои пальцы при себе.
   -Да я бы и не стал в милицию стрелять, - пошел на попятную спецмоновец. - Хотите, я начальнику караула позвоню?
   -Сами позвоним, шагай в автозак!
   Бойцу вывернули руки и сковали за спиной. Когда уводили, он успел крикнуть:
   -Братцы, полундра!
   Подсуетившийся Гребездаев заботливо заткнул ему рот его же беретом:
   -Чего орешь, дура? Людей перебудишь.
   Несколько гаишников зашли за ворота и растворились в темноте, грамотно занимая круговую оборону. Старлей вошел в дежурку и перехватил пожелавшую вырваться на свободу девицу.
   -Всем оставаться на местах, - строго прикрикнул он, ища подходящее место, куда бы поместить задержанную.
   Подходящее место нашлось под столом. Офицер затолкал ее туда, она особо и не сопротивлялась, сел на стул, перед этим приспустив инспекторские галифе, чтобы не мялись.
   Из машины выбрался генерал Крутохвостов. Его замы расстелили на капоте карту санатория и стали изучать ее как перед сражением. Крестиком было указано местонахождение полковника Ребрия.
   -Товарищ генерал, генеральный прокурор санкции не дал! - из машины выбрался майор со спутниковым телефоном.
   Нисколько не стушевавшись, генерал взял трубку и сказал:
   -Ну-ка дай трубу этому сукину сыну Вершигоре! Как брать не хочет? Захочет. Скажи, Красная Рожа хочет с ним поговорить. Да так и скажи: Красная Рожа!
   На том конце почудилась некая возня. Потом в трубку протиснулся голос не выспавшийся и злой.
   -Чего вытворяешь, Спиридон? Вообще оборзел? Вообще оборзел спрашиваю? Три часа ночи! Твои люди вломились, натоптали на ковре! Персидский, пять штук баксов стоит. Если жена узнает, она тебя за волосы!
   -Не узнает, она на Кипре. Ты, между прочим, тоже не один.
   -Сейчас не те времена, Спиридон Макарыч. Я могу быть хоть с персидским котом, никого это не касается, кроме меня и персидского кота!
   -Все, остыл? Теперь к делу, Петро, ты почему санкцию на обыск не подписываешь?
   Вершигора затих, потом спросил:
   -Ты там один?
   -Естественно, - Крутохвостов оглядел свое пульсирующее полицай - лампами воинство.
   -Ты чего, охренел, Спирька, ты на кого бочку катишь? На кого ты руку посмел поднять, спрашиваю? Иван Иваныч тебя самого на вахту с рюкзачком зашлет за такие дела! И это в лучшем случае. Что ты там за революции устраиваешь, революционер хренов? Ты хоть генерал, но дурак. Да Иван Иваныч тебя на площади повесит, а ему за это ничего не будет. Орден дадут, может быть. Да что б ты в море утопился. Давай я положу трубку, и будем считать, что мне приснился кошмарный сон.
   Один из замов осторожно заметил:
   -Штурмовые группы сформированы. Выдвигать на исходную или дать отбой? Ордера ведь нет.
   -Выдвигайте, - проговорил Крутохвотов, закрыв трубку ладонью. - Мне плевать, будет ордер или нет. Все тут разнесу.
   -Что ты там разносить собрался? - зашелся на том конце прокурор. - И как это тебе плевать на ордер? Да если я скажу, сам знаешь кому, что ты сказал про государственный документ!
   -Не распаляйся, Петь, - запросто обратился Крутохвостов к прокурору республики. - Для телевидения и проституток-журналисток свой пыл побереги. Расскажи лучше про свою новую тачку "Спилер Макиавелли". У меня и номерок есть.
   -Пустое. Нет у меня такой машины. Эх, Спиридон, знаешь, сколько такая стоит? - Вершигора вздохнул. - Разве нам с тобой при таких зарплатах заработать?
   -Да? А дед твой столетний с Урала, выходит, заработал, раз она на него записана? Сколько же у них там, в деревне платят? Неужто больше, чем генеральному прокурору? Можешь не отвечать, у меня и это записано.
   -Ну и скотина ты, Спирька! Да хоть бы и на деда? Я тут не при чем. Его и судите. Ему сто лет в обед. Все одно, он раньше преставится, чем вы ему дело пришьете.
   -Его может и нет, а машину вполне могут конфисковать.
   -Вот уж дудки! Она чистая, не ворованная. Как ни кичишься своими информаторами, мои тоже не хуже. Я ее пробил по базам.
   -Хуже, Петька. Много хуже. "Спилер" действительно не ворованный, но ищут его усиленно, особенно за океаном. В ста километрах от Нью-Йорка есть мотель, в котором его и замочили.
   -Кого? - севшим голосом спросил прокурор.
   -Хозяина тачки, дурило! Он когда на заднем сиденье лежал, все кровью пропиталось. Ты, наверное, обрадовался, пень трухлявый, что тебе новый салон достался? Обивку-то то сменили, а кровь на поролоне, на коврике? Успокою, там ее немного, можешь шибко не брезговать. Так капли. Для экспертизы разве что хватит.
   -Ты все врешь!
   -Может содрать обивку, если не веришь. Но лучше машину не порть. Сообщу тебе по большому секрету, водилу по моей наводке замочили, а уж потом паленую тачку я тебе подсунул. Как видишь, я не просто так из конторы ушел, и плацдарм заблаговременно подготовил.
   -И на многих у тебя материалец имеется?
   -Да уж позаботился, Петь. Ну что подпишешь?
   -Да! - рявкнул Вешигора. - Все- таки, Спирька, это не честно пользоваться своим служебным положением. Тем более прежним. Ты ж в конторе год не работаешь, а документики выходит, с собой тягаешь. Не хорошо.
   -Болтаешь много. Подписал?
   -Да подписал. Пока тебе ордер доставят, много чего может измениться.
   -А мне и не надо доставлять. Дай трубку майору. Кузьмин, по факсу на управление ее переправь!
   Крутохвостов любовно послушал трубку, заметив:
   -Воет Петр Анисимович, - потом подобрался, оправил китель на грузном теле. - Пошли, ребятки. Покажем, кто в доме хозяин.
  
   Согласно агентурным данным, полученным от завербованных шлюх, полковник Ребрий проживал в здании санаторной сауны. Она стояла на отшибе, что позволило гаишникам ее полностью блокировать. Группа захвата стремительно ворвалась в дом. Начальник спецмона, одно имя которого наводило ужас на жителей Алги, лежал навзничь на панцирной койке в одних трусах. Несмотря на произведенный шум, глаза его оставались закрытыми. Братья Фуфаевы переглянулись:
   -Он не спит, - сказал тот, кто был старше на три минуты.
   В ту же секунду полковник вскочил, будто подброшенный артиллерийской пружиной и кинулся на братьев. Они были крепкими ребятами, весили свыше центнера каждый, но полковник одного за другим отправил их в долгие планирующие полеты.
   В драку ввязались остальные бойцы группы захвата. На одной руке полковника повисло четыре человека, на другой три. Полковник взъярено зарычал, мотанул руками в одну сторону, в другую. Дал затрещину, раздал пару пинков - и освободился. Когда хотел уйти, наткнулся на давешних братьев.
   -Добре, - сказал один, вытирая кровавые усы.
   С воплями на улицу хлынула группа захвата, вынося раненных. В доме раздавался треск, и стены ходили ходуном. Братья Фуфаевы продержались три минуты. Дверь распахнулась, и вышел слегка запыхавшийся Ребрий.
   Прямо под пулеметы стоявшего впритык к крыльцу спилера и инспекторам числом не меньше сотни.
   -Заставляете себя ждать, Никита Сергеевич, - попенял Крутохвостов. - Как старший по званию приказываю вам сдаться. Получен ордер на ваш арест, и если у вас нет намерения подчиниться, мы вынуждены будем вас пристрелить. В доме есть кто-нибудь еще?
   -Только две шлюхи.
   -Отлично. Значит, мы уже начали сотрудничать.
   -Плевать я на вас хотел. Банкуйте.
   Усталый, но довольный генерал шел впереди, заинтересовано нюхая сорванный с газона лютик.
   -У тебя, полковник, губа не дура, такие хоромы отхватил! Жил бы да жил, шлюшек своих пас. На фига ты на рожон попер? ГАИ сейчас обрело силу. Думаешь, тебя Иван Иваныч вытащит? Сомневаюсь. Вот сейчас наступит утро, и в утреннем блоке пойдешь ты у нас прямым репортажем по всем каналам. Мы уже и материалец переслали, и фотографии из личного дела. После этого тебя сам господь бог не отмажет! - говорил он, особенно ни к кому не обращаясь, но шедший в шаге сзади старшина Гребездаев усиленно кивал головой.
   Еще чуть сзади братья Фуфаевы вели под руки скованного полковника Ребрия. Вслед за братьями с легким топотом казенных ботинок шел небольшой полк ГАИ. Санаторий не спал, несмотря на позднюю ночь. В корпусе горел свет, и залихватски играла музыка на разных этажах. Обитатели санатория, по большей части сотрудники спецмона, веселились, совершенно игнорируя тот факт, что остаются без командира.
   Крутохвостов недовольно сдвинул брови и решительно шагнул к калитке, чтобы покинуть территорию санатория и раствориться в ночи вместе с пленником, к которому у него накопилось прорва вопросов, и для поддержания чистосердечной беседы имелся скополамин в нужном количестве.
   Как оказалось, на улице за время их отсутствия произошла небольшая рокировка. Машины ППС, обязанные по плану намертво блокировать проходную, были раздвинуты, и против ворот стоял несоразмерно длинный "Спилер-Кинг-Корвет", черный, тонированный, со сверкающими серебряными дисками.
   Крутохвостов побагровел и жестом подозвал Марголиса, курировавшего протокол.
   -Что здесь происходит? Откуда взялся этот хлыщ? Скажите ему, чтобы убирался или сами уберите!
   Зам повел себя неадекватно. Во-первых, он ничего не мог сказать. Надувал губы, таращил глаза. Во-вторых, он старался повернуться лицом к лимузину, отклячивая генералу огузок.
   -Что здесь происходит? Потрудитесь объяснить! - не выдержал Крутохвостов. - Вы что, приведение увидели?
   Из безразмерного нутра машины раздался слабый еле слышный стук. Марголис с поспешностью изголодавшегося мопса, вцепляющегося в сосиску, ухватился за ручку и потянул. Дверца причмокнула и открылась. Крутохвостов с негодованием потянулся, чтобы захлопнуть ее обратно, но на полпути рука вмерзла в пространство и время.
   -Не может быть, - прошептал генерал онемевшими губами.
   Многочисленное воинство замерло как на стоп кадре, и в наступившей гнетущей тишине от нечеловеческого перенапряжения кто-то пукнул. Гребездаев сделал шаг назад, и втерся в толпу коллег, умудрившись не раздвинуть сомкнутый строй.
   Внутри гробообразого лимузина на необъятном сидении в позе глубокой задумчивости сидел человек. Кожа обивки была белая, и человек был в белом. В кальсонах. Босой. Носки торчали из стоящих рядом лаковых штиблет за две тысячи долларов. Это круглое лицо с тонкой щеточкой усов Крутохвостов имел честь лицезреть каждый день на огромной перетяжке через Южное шоссе.
   -Иван Иваныч! - вырвалось у него, пока голос не сел окончательно.
   С благоговейным шорохом воинство за его спиной таяло, растворялось в ночи. Гаишники перли напролом через газоны, лезли через забор. Драп осуществлялся в полном молчании. Молчали даже те, кому в момент перелезания отдавили пальцы или наступили на голову.
   -Альфред Леонардович! Здравия желаю, господин Темнохуд! - поправился Крутохвостов.
   При виде "Иван Иваныча" он почувствовал религиозный ужас. Что-то типа экстаза, в который впал тот парень с чайником, на которого из-за заплеванного поворота в Смольном внезапно вышел застегивающий ширинку великий Ленин.
   Темнохуд поднял на него взгляд, мало имевший сходство с портретным. Глаза были полны безразличия, а голос, когда он заговорил, оказался таким слабым, что Крутохвостов вспотел он напряжения, стараясь не пропустить ни одного высочайшего слова.
   - Вы меня узнали, генерал? Как ваша фамилия, кстати?
   Крутохвостов представился.
   -Генерал Крутохвостов, говорите? Или может быть полковник? Что вы тут делаете, хотелось бы знать?
   -Абсолютно ничего, господин капитан порта!
   Крутохвостов физически почувствовал, как с погона упала первая большая звезда.
   -Кто там у вас в наручниках?
   -Никого!
   -Это я, Альфред Леонардович! - встрял Никитос, демонстративно бряцая наручниками.
   - Проводим операцию в плане борьбы с оборотнями в погонах, - пролепетал Крутохвостов.
   -Ты сам оборотень! - слабым монотонным голосом начал выговаривать Иван Иваныч. - Я тебе яйца вырву! Я тебе...
   Крутохвостов мгновенно высох от стресса. Он и не представлял, что самый богатый человек республики может так виртуозно ругаться. Обвинив его в немыслимых отношениях и соитиях со всеми ближайшими родственниками обоих полов, а также не родственниками, а вообще даже не людьми, а наоборот скотообразными, капитан порта неожиданно успокоился и сказал:
   -Ладно, некогда мне с тобой разбираться. Приказываю отпустить полковника немедленно!
   -Как отпустить?
   -Ручками, тупой ты ослина! Или ты ждешь, чтобы я министра авиации разбудил и послал на тебя в пике стратегический бомбардировщик? Или, может быть, тебя голого показать по 1-й программе на всю страну? Чего ты добиваешься, генерал? Хочешь светофоры мыть на перекрестках! Ты этого хочешь?
   -Никак нет!
   В чреве лимузина раздался бой часов. Подчиняясь ему, Темнохуд торопливо сунул таблетку в рот, запив из высокого хрустального фужера. Это потребовало некоторых усилий. Он перевел дух и продолжил уже сухим официальным тоном:
   -Выполняйте, а я позвоню в президентскую комиссию и скажу, чтобы вас включили в наградные листы к юбилею МГБ.
   -Служу президенту! - гаркнул Крутохвостов.
   Темнохуд слабо махнул рукой:
   -Трогай!
   Крутохвостов подскочил, чтобы закрыть дверцу, и лимузин едва не проехал ему по ботинкам сорок пятого размера.
   -Что Иван Иваныч сказал? - с любопытством спросил Марголис.
   -В наградные листы включил. Завтра надо 1-ю программу посмотреть, - ответил Крутохвостов.
   Когда он оглянулся, сзади неведомыми путями материализовался из воздуха старшина Гребездаев, заботливо убирая несуществующие соринки с погон.
   -Руки с погон убери! Примета плохая, - свысока заметил генерал.
   Кто его знает, может, звезду добавят? Привлекая к себе внимание, Никитос потряс браслетами.
   -Тебе повезло, полковник. Сам Иван Иваныч лично просил меня, - похвалился Крутохвостов, он распорядился, и Фуфаевы нехотя освободили арестованного.
   -Куда сейчас? - спросил Марголис.
   -На море, - махнул рукой генерал. - Хочу без трусов поплавать. Люблю, когда медузы меня трогают. Так легко на душе становится.
  
   Согласно утвержденному регламенту Альфред Леонардович Темнохуд приехал в Кремль за час до назначенного времени.
   Это была не первая встреча с президентом, посему он знал как себя вести. Вернее, как вести себя не надо. Владимир Владимирович терпеть не мог чинопочитания, но и панибратства также не переносил. Еще на слуху была история с губернатором Несмачным. В приватной беседе ему вздумалось назвать президента на "ты", о чем он очень сожалеет в должности посла на Новой Гвинее. Место конечно курортное, но вся беда в том, что столицу периодически заливают наводнения, и любимая болячка всех посольских не сифилис, как можно было бы считать, а хронический ревматизм.
   Темнохуд на плавно колышущейся "Каравелле-600", охрана на двух джипах, тоже бронированных, беспрепятственно пронесся с мигалками по Калининскому и въехал на территорию Кремля через Боровицкие ворота. К дому правительства пропустили только "Каравеллу".
   У входа его ждал элегантный секретут с листочком, прикрепленным резинкой к черной блестящей папочке. Он сверил данные и препроводил в холл. Здесь охраны не было, но это было обманчивое впечатление. На стенах со всех сторон располагались зеркала. Казалось бы, для удобства посетителей, чтобы они могли привести себя в порядок после прохода по улице, вернее после тех нескольких шагов, которые они делали от своих роскошных тачек до дверей. На самом деле почти за каждой стекляшкой сидел стрелок, причем сектора обстрела перекрывали друг друга.

10.

  
   Пол покрывала веселенькая мозаика. Причудливый рисунок у выхода на лестницу сливался в жирную рамку. Темнохуд подозревал, что это верхняя часть бронированной стены, готовой выскользнуть из пазов и замкнуть комнату в непробиваемый сейф, если какому-нибудь идиоту вздумается пробиваться с боем. А потом хоть умрите тут.
   Паренек провел Темнохуда по широкой лестнице на второй этаж. Лестница была с секретиком. В один из предыдущих приездов наверху его вежливо остановили и попросили передать на хранение авторучку-настоящий "Ма Беккер", сославшись на недопустимо длинное золотое перо.
   То, что металлоискатели, вмонтированные в лестницу, учуяли железяку, Темнохуда не удивило, но как они умудрились вдобавок измерить длину жала, это осталось за гранью понимания. В глубине души жило подозрение, что при каждой высочайшей аудиенции он получает недопустимо высокую дозу радиации.
   Многих бы удивил тот факт, что у президента в Кремле не было постоянного кабинета, и каждый раз аудиенция проходила в разных местах. На этот раз Темнохуда ввели в Розовый зал. Раньше они встречались в Георгиевском, но Альфреда Леонардовича угораздило в приватной беседе обмолвиться, что он несколько неуютен, и администрация сработала моментально, встречи перенесли. Но больше Темнохуд остерегся что-либо критиковать. Хоть он и не являлся государственным чиновником, 80 процентов его капитала так или иначе было завязано с государственными предприятиями. Особенно тесно он сотрудничал с Оборонторгом, что позволяло ему делать миллиард долларов каждые пару лет.
   Темнохуду указали на одно из двух стоящих в зале кресел. Конкретно на левое. Президент садился только в правое, это был его конек. Он и в машине ездил только справа. Была там какая-то история, в бытность президента резидентом, но в такие истории лучше не ворошить.
   Официантка в строгой темной юбке и белоснежной блузке поставила на столик поднос, предварительно предложив Темнохуду. Он выбрал шампанское, хотя предпочел бы "рубиновку". Он пробовал водку, целиком изготовленную на правительственных участках, начиная процесс с выбора семян самой сахарной свеклы в мире и кончая производством тары из экологически чистых опилок.
   Президентская водка являлась образцом абсолютно стерильной экологии, но Темнохуд счел за моветон пить перед встречей с президентом. Вместо этого он незаметно лицезрел официантку, когда она ставила поднос. Несмотря на строгость в одежде, было в ней что-то остро сексуальное. Исконно женская красота.
   Когда она ушла, Темнохуд обратил взгляд на украшающие стены гобелены. 18 век. Раритетная вещь. Только у двоих в мире есть работы этого живописца. У Президента и у него. При первом посещении Розовой комнаты ее убранство так понравилось Темнохуду, что он захотел себе точно такую.
   Строить копию в России он не стал, как и всем бизнесменам его круга ему не очень нравилась эта страна. Тогда он воздвиг вторую Розовую комнату в своем шале на Лазурном берегу. Из окон его розовой комнаты видно не шпили кремлевской стены, а самое теплое море в мире - Средиземное. Оно кажется сошедшим из легенд средних веков, которыми так богата его история. Голубое с отливом в зеленое, такое, каким моря изображает художники в картинах-фэнтези.
   Жил в 19 веке такой нынче модный художник Трентиньян Кипридис. Писал только Средиземноморье, но как писал. Божественно. Населял его русалками, подводными богами, которых сам же и выдумал. Было в его картинах что-то не от мира сего. Оно и понятно, когда у самого проблемы с головой. Когда Кипридис окончательно спятил, он сжег почти все свои картины. Чудом уцелели 18 работ. Коллекционеры гонялись за ними, несмотря на то, что стоимость каждой превышала восемьдесят миллионов долларов.
   9 картин находились в Кремле, остальные 9 Темнохуд купил и поместил в шале. С последней имел место сумасшедший торг на аукционе в Лондоне, шейху Афзалу стало плохо прямо в зале, когда он понял, что не сможет повесить картину у себя в спальне и заниматься сексом напротив куска полотна стоимостью в сто миллионов долларов.
   Темнохуда никогда не заставляли долго ждать приема, но его всегда немного напрягало, что, задумавшись, он может пропустить момент, когда появится президент. Однако за все время это не произошло ни разу.
   Словно некий импульс предшествовал появлению президента. В комнату сквозь стены сначала проникала аура, не видимая, но чувствительная. Аура абсолютной власти, подкрепленной всей мощью государственной машины. Власть над миллионами людей, над судьбами, возможность манипулировать огромной страной, менять экономический курс. Объявить войну, наконец.
   Вот и сейчас, что-то заставило Темнохуда вырваться из власти сладостных воспоминаний и поднять взгляд на дверь. Та бесшумно распахнулась, как - будто не крепилась на петлях, пусть не обычных, пусть золотых, а плавала в некоем подобие вакуумных захватов, которых не знал мир, но которыми на бытовом уровне пользовались небожители Кремля.
   Дверь открылась, и в Розовый зал вошел Владимир Владимирович Рубин. Темнохуд поднялся, разом поняв, что его напрягало все время ожидания. Впервые ему не сообщили заранее о цели встречи, и он не имел возможности подготовиться.
   Рубин подошел, причем глянул в глаза, только когда жал руку, предложил присесть. Темнохуду никогда не нравилось, как говорит президент. По его мнению, он чересчур торопился произносить слова. Темнохуда еще отец учил:
   -Говори медленно, Алик. Умные люди произносят слова медленно. Твоих слов должны ждать, этим ты сразу ставишь собеседника на место.
   Умным человеком был покойный Леонард, не смотри, что простой бухгалтер. В семье всегда водились деньги. Именно он научил сына ВЫГЛЯДЕТЬ умным. По настоящему умным он стал потом, когда сделал свой первый миллион.
   -Говорил сегодня с Филипповым, он не мог скрыть своей обеспокоенности, и я с ним полностью солидарен, - перешел тем временем президент ближе к делу.
   (Примеч. Филиппов Алексей Лазаревич - полномочный представитель президента РФ в Южноморском федеральном округе).
   -Не могли бы вы доложить, как обстоят дела в Алге? Как идет реорганизация порта?
   И он уставил на него свои бесцветные глаза. Была у него такая привычка, от которой дрожь брала тех еще зубров. Быстро говорить, обрывать речь вопросом и заглядывать в душу своим особым взглядом. Кто-то называл их глазами берсерка, кто-то ангельскими. Один из 17-ти директоров Оборонторга как-то признал, что проштрафился как-то раз, не успев продать Ирану "Миги-411" до того, как янкеры раздули шумиху, так Рубин вызвал его на ковер и так глянул на него, что он очень явственно увидел в его глазах свою смерть. Правда, его не убили, но пенсия тоже в какой-то мере смерть для человека, привыкшего принимать ванны во французском шампанском и обслуживать четыре семьи-все законные, с женами и бесчисленными детьми.
   Сам вопрос Темнохуда не удивил. Подобный задавали ему не раз, с тех пор как пять лет назад он вложил гигантский капитал в Алгу, скупив город на корню. Он приобрел в собственность жилищный фонд города, пищевую промышленность и всю торговлю. Теперь аборигены не только жили в его домах, но и ели с рук. Но самое главное, он приобрел крупнейший на побережье морской порт.
   Предыдущие владельцы порта во главе с капитаном порта разворовали все что можно и превратили порт в криминальную клоаку. Сотни стивидорных компаний, принадлежащих неизвестно кому, проворачивали грязные делишки на миллионы и миллиарды. Рейды были забиты иностранными судами, имевшими самое темное происхождение, приписанные к странам, которые с трудом отыскивались на карте, и не имели выхода к морю, разве что волоком, терминалы пропускали горы грузов неизвестного характера и происхождения. Директора складских помещений фекалировали в золотые унитазы, и, несмотря на все на это, предприятие числилось в убыточных.
   Для начала Темнохуд поставил капитаном своего человека, умницу, столичного жителя в седьмом поколении и выпускника МГУ. Уже через неделю выпускник и отличник покончил жизнь самоубийством, оставив довольно подробную записку, почему он это делает, и, выпрыгнув с двадцать четвертого этажа Управления, хотя его кабинет находился парой этажей ниже. Видно высота ему показалась недостаточной для приведения гениального плана в действие, и он поднялся выше.
   Именно тогда Темнохуд понял, что этот узел невозможно развязать, только разрубить. Темнохуд и рубил. Разогнал всю эту шелупонь, остановил порт, думал, что на полгода, оказалось, что навсегда.
   Именно эту версию и пересказал Темнохуд президенту Рубину, с подробностями о происходящих в прошлом беззакониях, но ничего не сказав о настоящем. Темнохуд считал себя интеллигентным, культурным, воспитанным человеком, но тут до него впервые до конца дошло понимание выражения "задницей чуял". Интеллигент задницей почуял, что Рубин только прошлым не обойдется. По большому счету президент никогда не интересовался прошлым (кроме конечно боевого прошлого). Житие прошлых обитателей кремля, как и деяния разогнанной Алгинской мафии его не волновали. Он зрил в корень и жил исключительно настоящим. Он его творил, и тому, кто по той или иной причине мешал ему творить, он устраивал ад на земле.
   Темнохуду уже поздно было отступать, он проклял тот день, когда вообще узнал о таком городе как Алга, и он продолжал гнать волну что-то типа, что Алга-это морские ворота страны и их негоже открывать кому попало. И тут же с ужасом понял, что президент его не слушает и не слышит. Перед ним сидел совершенно другой человек, который отлично понимал, что, то, что тут гонит господин Темнохуд, действительно, не что иное, как волна. И самое противное, до скрежета ногтями по подошвам внутри ботинок, он открыто показывал собеседнику, что раскусил его и не считал скрывать этого. Так смотрит учитель на лепечущего у доски двоечника, и патруль - на пойманного в самоволке солдата. Поняв это, Темнохуд замолчал и вытер платком взмокший лоб. Внутри все горело.
   Именно в этот момент и не секундой раньше, он и понял, зачем его вызвал президент. Он даже знал, какие тот назовет имена. Он рад бы ошибиться, потому что эти имена означали для него крутые как Джомолунгма проблемы, грозящие перевернуть всю его жизнь.
  
   На приеме в посольстве США по случаю назначения нового посла, Темнохуда отозвал в сторонку 2-й вице-консул Энди Босли и завел разговор ни о чем. Темнохуд любил с ним общаться, несмотря на то, что просматривалось невооруженным взглядом, что парень подрабатывает на американскую разведку. Босли чудесно говорил по-русски и знал кучу новых анекдотов. Одновременно в силу специфики своей тайной профессии был прекрасно осведомлен о фондовом рынке и пару раз, между прочим, толкнул Темнохуду довольно важную информацию, на чем тот неплохо заработал. В общем, это был шустрый парень. Именно поэтому Темнохуд должен был бежать от него как от огня, но не успел.
   -А вот и наш идейный борец с Гринписом, - воскликнул Босли, чрезвычайно ловко выудив из толпы снующих персон лощеного улыбчивого мужика без каких-либо следов возраста на лице.
   Он напоминал педика, ему б парик на голову, сошел бы и за женщину. Тоже без возраста.
   -Позволь представить тебе. Алекс Вега, один из членов совета директоров корпорации "Делейни". Слышал про такую? Это небольшая контора по переработке мусора, - хохотнул Энди.
   Он сильно преуменьшил масштабы конторы. Корпорация "Делейни" славилась прожорливостью на международном рынке, узурпировав экономики целых государств. Она умудрялась продавать однотипные товары на рынках самих производителей. Например, в России компании "Умхальтер" и "Спилер", являясь дочерними филиалами мегакорпорации, сумели потеснить отечественные Калашниковы и БТРы. Это была обширных размеров дойная корова, на которую работало полмира, и люди которым посчастливилось ее доить, при жизни жили в раю.
   Алекс Вега был одним из них, входил в десятку богатейших людей планеты. Члены правительств сверхдержав дорожили знакомством с ним. Он был деловым человеком, если считал за нужное с кем-то свести близкое знакомство, это было равносильно тому, что вас поцеловал бог. Все это знали, и многие бы отдали полжизни за то, чтобы оказаться на месте Темнохуда. Он поймал напряженный взгляд вице-премьера Шумейко, которого прочили на место Рубина, после окончания второго срока.
   Скажем так, напряженный. Хотя взгляд можно было охарактеризовать, как злобный. Злющий. Вредный. Так кот смотрит с пола на колбасу, которую ест хозяин, которую по справедливости принадлежит ему по факту рождения.
   -У меня к вам деловое предложение, мистер Темнохуд, - сказал Алекс Вега, с разрешения Альфреда Леонардовича, перейдя на английский.
   Для Темнохуда язык был почти что родной, он начинал свою трудовую деятельность в Нью-Йорке и успел смыться из обреченных башен всего лишь за пару недель до того, как они стали мишенями. Тогда он считал это знамением того, что ему предстоит многое совершить и горы свернуть, теперь он так не думал.
   -Вам принадлежит порт в Алге, мне нужны ворота в Россию с последующим транзитом в северную Европу. Как вы смотрите на то, чтобы стать единоличным транспортным партнером корпорации "Делейни" в странах пост советского пространства?
   Оставшийся в Темнохуде бизнесмен восторженно замер. Дело пахло баснословной прибылью, генеральный транспортный партнер автоматически становился членом совета директоров корпорации. Это совершенно другой уровень, это вам не двадцать потных английских футболистов купить. Это деньги, которые невозможно потерять ни при каких обстоятельствах и которые приходят навсегда.
   -Я понимаю ваше сомнение, - продолжил Алекс Вега, по-своему истолковав его молчание. - Мы изучили состояние дел портового хозяйства. Надо признать, что оно изрядно запущено, но нас это не останавливает. Мы просчитали финансовый риск и признали его допустимым. Порт будет реконструирован. Построены новые рейды с углубленной акваторией, годной для приема океанских судов. Погрузочно-разгрузочные работы будут полностью автоматизированы с привлечением новейших технологий компании "Макси Спилер Инк.". Также мы планируем создать пассажирский терминал международного класса с отелями, ресторанами, дансингами и казино. На все на это корпорация "Делейни" готова выделить из резервного фонда 1миллирд двести миллионов долларов.
   Темнохуд посмотрел на него как на черта, внезапно возникшего из темного угла. "Этот парень хочет меня погубить, если Живой узнает про это фантастическое предложение, мне конец", - в панике подумал он. Надо было задушить идею на корню, чтобы у Алекса Веги и мысли не возникло заикнуться о ней.
   -К сожалению, это невозможно, - заявил Темнохуд как можно более твердым и уверенным тоном. - Вы должны понимать, что Алга является стратегическим объектом. По личному распоряжению президента порт не может являться объектом купли продажи. А по секрету скажу вам, что все завязано на армию и оборону, так что ваши планы, как это ни горестно признать, неосуществимы.
   Алекс Вега по-особому внимательно посмотрел ему в глаза, заставив Темнохуда вновь запаниковать. Ему казалось, что Вега видит его насквозь, и вот сейчас ухмыльнется и скажет:
   -Врешь ты все парень. От таких предложений не отказываются. Я знаю, какую тайну ты скрываешь, - хлопнет по плечу и отбудет восвояси, заставив стоять его с поджатыми пальцами внутри ботинок.
   Вместо этого Алекс Вега сказал нечто гораздо более худшее:
   -Хорошо, - сказал он, довольно спокойно выслушав отказ, там, где нормальный человек для порядка хотя бы удивился, но Вега не был нормальным, это был человек-деньги, если он решил пробить брешь в возникшей плотине, он делал это на гребне рукотворного денежного цунами. - Я поговорю с вашим президентом.
   Сидя в кресле ручной работы Темнохуд сквозь золотую атласную обивку чуял задницей, что проклятый янкер угрозу выполнил. Неведомо какими путями он пробил аудиенцию, Рубин терпеть не мог америкашек, ненавидел их как класс, но это ему удалось. Он истерично искал в голове мотивы, по каким он должен был мотивировать свой отказ.
   -Мы имели беседу с Алексом Вегой и нам показались интересными его предложения по обустройству порта, - сказал Рубин, заставляя каждое слово похоронным звоном отзвучать в его голове.
   -Фигура предпринимателя имеет довольно одиозный характер, - промямлил Темнохуд.
   -Вы имеете в виду, что он сотрудничает с международной наркомафией? - уточнил президент.
   Здрасте, пожалуйста, он еще и на мафию работает, подумал Темнохуд.
   -Вас не должно это беспокоить. С нашей стороны ему была заявлено, что если он хочет протащить через Алгу хотя бы гайку, не указанную в контракте, мы закроем для "Делейни" рынок России навсегда, а также рынки стран СНГ. И в наши порты он не сможет попасть даже в качестве пассажира. По-моему он проникся. Мы понимаем важность контракта, так что я отдал сегодня распоряжение Огородникову, он подключит к работе центральный аналитический отдел.
   (Примеч. Огородников В.Ф.-директор ФСБ).
   Далее случилось неожиданное. Рубин наклонился к Темнохуду и положил ему руку на колено.
   -Вас что-то беспокоит, Альфред Леонардович?
   Было в его голосе настоящее участие. И чем черт не шутит, за ним стояла вся мощь государственной машины, институты власти, способные победить в настоящей войне, так что Темнохуд едва не спятил и не сморозил глупость. И именно в этот момент в кармане завибрировал мобильник.
   -Мне надо выйти, - проблеял Темнохуд.
   -Конечно, я вас подожду.
   Хоть не прозвучало более ни слова, отворилась дверь высотой в три человеческих роста и молчаливый вышколенный мужчина, не входя в комнату, сделал приглашающий жест.
   Темнохуд поднялся на негнущихся ногах и проследовал в туалет, отделанный голубым светящимся изнутри мрамором с хрустальными писюарами. Он выволок трубку, ломая ногти, раскрыл "раскладушку", поднес к уху. И началось.
   -Иван Иваныч, ты чего, придурок, вытворяешь? Забыл, что я могу с тобой сделать? - голос резкий, истерический.
   -Живой, ты? - пролепетал Темнохуд.
   -А то кто же? Не морочь мне голову, этот номер записан только у меня.
   - Я сейчас не могу говорить. Меня президент вызвал.
   -Писай в штаны! - вдруг потребовал Живой.
   -Как это? - опешил Темнохуд. - Ты что не понял, где я сейчас нахожусь? Я на приеме у самого.
   -Да мне по всем хренам, где ты находишься! Ссы в штаны! Делай, что тебе говорят! У тебя три секунды!
   Темнохуд хотел что-то сказать, привести аргументы, но все его логические построения вылетели из головы, когда в штанах возник некий дискомфорт и одновременно полная свобода, каковая возникает лишь в одном случае, а именно, когда он стоит над унитазом с высунутым сквозь расстегнутую ширинку пенисом. Темнохуд одной рукой прижимает трубку к уху, другой лихорадочно расстегивает штаны, выдирая пуговицы из слоновьей кости по восемьдесят долларов за штуку. Он едва успевает уложиться в заданный срок. Вернее не успевает, слегка подпортив лакированную стену и брюки из чистого английского твида.
   -Живой, ты спятил! - он тужится и непроизвольно с шумом портит воздух.
   -Полегче, в Кремле все-таки! - весело говорит собеседник. - Ну что дошло, что я могу с тобой сделать, Иван Иваныч?
   -Чего тебе от меня надо?
   - Иди и откажись от прожекта, гнида! Так и скажи, руки прочь от порта! Ну, все, пошел вон, не заставляй президента ждать.
   Когда Темнохуд вернулся, президент пил чай из старинного серебряного подстаканника. Поднос с фруктами и напитками заменил другой с чайным сервисом и печеньем. Любимым президентским - с начинкой из антоновки.
   -Проходите, выпейте чайку, - участливо пригласил Рубин, и едва он потянулся к чашке, остановил его вопросом. - Ну, вы обдумали предложение? Подумали и согласились? Я так и знал. Это замечательная
  
   мысль построить порт с привлечением частного капитала. Стране нужен порт. Ногою твердой встать при море!
   -Я не согласен, - тихо сказал Темнохуд.
   -Что? - президенту показалось, что он ослышался, и Темнохуд повторил, он готов был повторять это как попка, у него не было другого выхода, но чрезмерно утруждаться ему не пришлось.
   Глаза Рубина заледенели. Лицо и так бледное, выцвело как фотобумага, выставленная на свет в самый неподходящий момент.
   -Надеюсь, вы понимаете, что отказываете сейчас не Алексу Веге? Вы отказываете мне, - скрежетнувшим голосом вынес вердикт президент.
   Темнохуду сделалось невыносимо жутко. Он знал, что это конец не только его карьере, в России ему больше делать нечего.
   Президент порывисто встал и вышел. За секунду до столкновения с дверью, та бесшумно распахнулась и так же бесшумно прикрылась. Темнохуд вскочил зачем-то, засеменил следом, залопотал в седой затылок Рубина. Тот уже не слушал, он уже ушел.
   Темнохуд понял, что только что его самого ушли. Самое жуткое, что это может, был его последний шанс вырваться из-под власти Живого. Ему надо было только открыть рот. Сказать всего пару фраз, и государство в виде президента вступилось бы за него, вытащило его из той клоаки, в которой он оказался по его же вине. Конечно, его. Это ведь президент пять лет назад вызвал его и сказал, что пора навести порядок в Алге.
   -Кто если не вы? - заявил он тогда.
   И он, дурак старый, поддался на провокацию. Теперь от того вопроса осталось только утверждение:
   -Не вы!

И в этот момент Темнохуду сделалось по настоящему хреново.

11.

   Сафа попал к Корявому на следующее утро после убийства Жеки расстроенный и злой. Гаишники наводнили "зубы" словно пираньи, расстроив весь нормальный график. Корявый работал в шиномонтажке рядом с плотиной. Сафа зря сомневался, что Корявый не сможет достать все компоненты быстро, тот сработал оперативно - за одну ночь.
   Сафа предупредил его, чтобы держал язык за зубами, в ответ тот красноречиво посмотрел на него, во взгляде неожиданно обозначилось сожаление. Сафа кинул объемистый баул в багажник и поехал к Максу, недоумевая над странным поведением Корявого. Тот никогда не подводил, мог достать и наркоты и оружия, Сафа делал с ним хорошие деньги, но никогда он не смотрел на него так...соболезнующе. Сафа сплюнул. Учитывая характер заказа, Корявый мог догадаться, что он задумал, но это совсем не повод смотреть на него как на покойника. Этот город определенно переставал ему нравиться.
   Вечером того дня, когда они ходили встречать пароход, Макс позвонил ему и сказал, что есть новая идея. Откровенно говоря, Сафа и не надеялся, что у того так быстро просохнут штаны. Макс шкандыбал по улице и оглядывался как заправский психопат. Он все больше напоминал Сафе Коляна в своей худшей фазе, и он думал, не срулить ли ему от этого парня, который, судя по всему, собрался сдаваться. Не угадал. Макс словно в омут бросился, предложив бежать. Сафа усмехнулся и стал издеваться над хромым.
   -Как ты это здорово придумал! Ей богу! А я все думал, что бы такое изобрести, но до мысли о побеге ни за что бы ни додумался. Не того я полета, фантазии не хватает. Как гениально. Взять и сбежать.
   После он обрушился на Макса с площадной бранью, самым легким было обвинение, что он сын свиньи и монаха. Город взят в кольцо блокпостами, спецмон давит нарушителей скоростными спилерами без предупреждения, а этот бежать собрался. Макс весь покрылся пятнами, потел и смущался, полное ощущение, что его до этого не крыли по матери, потом полез в карман, достал распечатки с компьютера, уронил их, долго поднимал. Это был очередной план. Как человек плохо и мало читающий Сафа испытывал к бумажкам суеверное доверие.
   Это оказалась старая планировка, на которой бдительный Макс обнаружил старую дорогу, неучтенную на новых картах.
   -Строили лыжную трассу, потом забросили, о ней никто не знает, - пояснил он. - С вероятностью сто процентов постов на ней нет.
   В душе Сафы все запело. Он и сам собирался дать деру, правда, фантазия его не шла дальше проскакивания блокпоста в Желтовке на полной скорости, а там как повезет. Теперь же получив исходный толчок, ум Сафы плодотворно заработал в нужном направлении. Он сразу забыл, как секунду назад поливал грязью Макса за те же идеи и стал плодотворно их перерабатывать. В первую очередь нужны две пары очков ночного видения, чтобы передвигаться без света и материал "хамелеон" для себя и машины, не пропускающий тепло и не позволяющий засечь их тепловыми сканерами. У него имелись сильные сомнения, что Корявый в сжатые сроки сумеет достать "хамелеон", но тот его сомнения сразу развеял, сказав, что все будет тип-топ. Корявый не стал портить Сафе настроение, сообщая, что он далеко не первый делает подобный заказ, другие тоже приходили с таинственными рожами и светящимися надеждой глазами, а потом лохов уже находили забитыми насмерть, раздавленными броневиками, неопознанными и тихими, как и все покойники.
   Сафа сидел на диване в комнате Макса и веселился от души- хромой собирался. Надо взять самое необходимое, говорил он. Взял Вениаминова, долго заворачивал в шуршащие газеты. Тапочки взял. Не люблю, когда ноги потеют. Там, куда мы приедем, я же не буду все время ходить в ботинках. Зубную щетку взял - вещь поистине необходимую на недостроенной просеке. Интернетовскую карточку. Тут еще восемь рублей осталось. Листок снял со стены с распорядком дня, не дай бог что- нибудь перепутает. С сосредоточенным видом отматывал туалетную бумагу. Моя любимая. Все взятое тщательно заворачилось в оберточную бумагу, заклеивалось скотчем, поверху писалось, то там внутри. Сафа аж закатился. Опасливо заглянувший Женька на всякий случай сказал, чтобы он не трогал Максимку. На прощанье Макс обнял малыша и сказал, чтобы он передал маме, что сегодня он ночевать не придет. А завтра, простодушно спросил Женька. Макс смутился, отчего стало понятно, что он врать не умеет и в случае форс мажорных обстоятельств (проще, шухера) на него в этом аспекте можно не рассчитывать.
   На улице Макс недопустимо долго задержался у подъезда. Неизвестно когда увижу вновь, признался он. Разве что, когда Женьке стукнет восемнадцать, придется за ним вернуться. Ты герой, ухмыльнулся Сафа. У него были на героя свои планы, на которых он внимание пока не акцентировал. Не дай бог, конечно, но если их застукают и бросятся в погоню, тогда поневоле придется бросить машину и ринуться в чащу. И самое главное, сразу разделиться. Почему? Потому что в первую очередь кинутся за хромым, его легче догнать. И у Сафы появится шанс. Но это конечно крайний случай, говорил он себе и себе же не верил. Ведь лучше себя кто его знает. Ведь ставил на это, ведь был почти уверен, что до этого дойдет.
   До темноты пережидали у Сафы дома. Макс сидел как на иголках и ничего не видел вокруг. В пику ему Сафа вел себя расслаблено, как будто не впервой ему делать то, что пытались сделать многие умники, царствие им небесное. Он даже задремал, потом вскинулся, вокруг темно. Не проспали, успокоил Макс. Я слежу за часами. Он действительно держал их в руке и неотрывно гипнотизировал стрелку. Унылый гномик, пытающийся обмануть время. Сафа энергично умылся, потом стал выгонять Макса на улицу. Ты ничего не возьмешь, удивился тот, а как же необходимые вещи. Я сам себе необходимая вещь, торопливо говорил Сафа. Его трясло от возбуждения, наконец, он решился, наконец, он делал что-то стоящее. Его не будут бить линейкой по члену и не превратят в загнанную тварь, как Коляна. От дома он отъезжал, не задерживаясь, и даже не оглянувшись. Его никто не ждал, и ему не за кем было возвращаться. Этот дом всегда был проклятым. Отсюда вынесли на кладбище его отца и мать и собирались навсегда забрать и их сына. Его научили ненавидеть этот дом и город, в котором его построили.
   Они проехали по Маршальской, и пару раз им махнули пассажиры. Подзаработать что ли напоследок, усмехнулся Сафа. Ночь была ненастоящей. Казалось, что они спят. Сейчас их разбудят, они проснутся в своих кроватках, и скажут: Какой чудный сон нам приснился. Как будто мы хотели убежать. Зачем интересно? Ведь здесь так хорошо и тепло. Здесь наши дома и наши знакомые. Здесь всегда жили наши семьи. Смешной сон.
   Они объехали с тылу профилакторий "Приморье" и стали экипироваться. Со стороны бывшего троллейбусного депо доносился запах жареного мяса. В профилактории играла музыка. Заезжие сумиты развлекались. Они достали из багажника "хамелеоны", скатанные в рулоны. Первым делом укутали машину, особенно тщательно моторный отсек, нагревающийся в первую очередь. Потом достали комбинезоны. Долго их подворачивали, застегивали на многочисленные застежки. Сложнее пришлось Максу, у него одна нога короче. Когда покончили с этим, примерили очки. Сафа присвистнул. Зеленая мерцающая фигура Макса висела в воздухе, машины не было видно совсем. Фигура медленно блекла, "хамелеон", остывая, приобретал температуру окружающей среды. Для пробы Сафа снял на мгновение очки. Было темно, хоть глаз выколи. Внезапно раздались шаги. Сафа вновь накинул очки и успел увидеть как некий тип, светящийся как зеленый светофор, спотыкаясь, приблизился к ним. Сафа думал, пьяный, но потом понял, что тот ни шиша не видит, когда парень стал отливать практически на Макса. Сам он к тому времени исчез как человек невидимка, и только изумрудные капли повисали в воздухе в неподвижности, очерчивая унылую фигуру хромого. Когда парень, чертыхаясь, ушел, Сафа велел Максу стереть демаскировку.
   Они доехали до лыжной базы и свернули в лес. Это была еще не сама просека, но по проложенной лыжной трассе можно было на нее попасть. "Хамелеон" мало того, что делал машину невидимой, но и здорово приглушал шум двигателя. Они двигались словно призраки. Вокруг возвышался светящийся лес, отчетливо было видно каждую кочку. Бывшая лыжня шла по холмам, они то поднимались на вершину, то ныряли вниз. Спецмоновцев здесь быть было не должно, но за каждым перевалом они безотчетно искали взглядом застывший спилер.
   Сафа опасался, что они достигнут охраняемого периметра раньше, чем заброшенной просеки, но им повезло. В одной из неприметных низин, сверяющийся по карте и спидометру, Макс безошибочно сказал - здесь. Сафа остановился, заглушив двигатель, и прошел в чащу. Уже через десяток шагов он вышел на прорубленную в сосняке дорогу, заросшую травой по колени. Это радовало. Значит, по ней никто давно не ездил, и давно, стало быть, никого на ней не ловили. Сафа вернулся за машиной, заехал на просеку и снова вернулся, чтобы замаскировать следы заезда. Выравнивая помятые кусты, он поежился. У него возникло острое чувство, что на него смотрят. А ведь он невидим! Он скрылся в кустах и огляделся. И был почти уверен, что за секунду до того, как он посмотрел, на седловине кто-то был. Он долго и тщательно вгляделся и прислушивался, но ничего не разглядел. Лишь показалось, что воздух на вершине немного завихряется. Но это могло быль испаряемое тепло земли. Что там, спросил Макс. Показалось, процедил он.
   Дорога была хоть и не пользуемая, но довольно ровная. Лишь кое-где машина подскакивала на вылезших корнях. Уже через пять минут Макс тронул его за руку. Периметр. Уже? Сафа опять остановился и загасил движок. Дорога метров через сто делала поворот на девяносто градусов. Что за поворотом, один бог знает. Разогретый мотор начинал мерцать, "хамелеон" не справлялся. Надо остыть, решил Сафа. Велев Максу не отходить от машины, пошел на разведку.
   Дойдя до поворота, он испытал сильнейший шок и отпрянул назад со всей возможной прытью. Первой мыслью было все бросить и бежать напролом через чащу, предоставив "Афалину" и Макса их судьбе. В этом месте им надо было поворачивать направо, а слева за поворотом буквально в пяти шагах стоял спецмоновский спилер. Сафа застыл на месте, унимая сорванное дыхание и прислушиваясь, не взревет ли в ночи спилеровский тысяче сильный мотор. Капот "Афалины" остывал чересчур медленно, и его все еще было видно. Именно в эту секунду Сафа понял всю авантюрность их попытки. Он постоял в неподвижности еще немного, а так как ничего не происходило, понемногу успокоился.
   Окончательно взяв себя в руки, Сафа прополз под кустами и стал наблюдать за спилером. Если это и был приснопамятный блок - пост, которым пугают малышю, то довольно странный. Никто не переговаривался, не ходил часовой с ружьем. Через десять минут наблюдения у него сложилось твердое убеждение, что в спилере никого нет. Пьянея от собственной храбрости, он вышел из кустов и помахал руками. Спилер продолжал безмолвствовать, и дуло на башне отсутствовало. Скорее всего, списанный спилер притащили на тягаче и бросили на видном месте, чтобы пугать беглецов. Да и то, если бы Сафа увидел его во время движения, не разглядев как следует, сразу бы потерял охоту бежать и как миленький вернулся восвояси.
   Подтянувшись за поручень, он влез на броню и заглянул внутрь в отсутствующие люки. Внезапно у него вновь появилось неприятное чувство, что за ним наблюдают. Оглянувшись, он увидел качнувшиеся кусты, и, не мешкая, скользнул внутрь и затаился. Заметили или нет? Ответом был удар по броне, от которого сердце едва не выпрыгнуло через горло. Кто-то неслышными мягкими шагами прошелся по броне, неминуемо приближаясь к открытой башне. Сафа подавил в себе желание отползти из-под люка, ведь в таком случае его неминуемо бы услышали, и сжался в клубок, укрывшись "хамелеоном" с головой. Неприятное чувство чужого взгляда резануло по нервам. Потом ощущение исчезло. "Хамелеон" не подвел. Шаги прошелестели дальше к носу. Сафа поднял голову и посмотрел в дыру, оставленную на месте демонтированного пулемета. Нос спилера был пуст! Такого быть не могло, ведь он все еще слышал шаги незнакомца. По наитию Сафа приподнял очки и посмотрел невооруженным взглядом. На носу спилера, освещенный лунным светом, стоял голый мужчина с рельефно выделяющейся мускулатурой. Был он лыс, в паху волосы также отсутствовали. Сафа надел очки, и его как током ударило. Человек исчез. Хоть это было необъяснимо, но он каким-то образом не излучал тепла и имел температуру, равную температуре окружающей среды. Сафу неожиданно словно тонкой иголкой кольнули в глубине уха. Мужчина дернулся. Сигнал, понял Сафа. Голый, резко толкнувшись, сиганул в темноту. Треснула одинокая ветка и опять наступила тишина. Сафа выждал минут пять, потом осторожно выбрался из спилера, едва не ставшего ловушкой. Чего так долго, спросил Макс. Но Сафа решил ничего ему не рассказывать. Единственная мысль мучила его, кто этот незнакомец, и способен ли, как и он "снять" очки.
   До поворота Сафа доехал на малой скорости, но после поворота резко прибавил. Застывший спилер быстро удалялся, и все случившееся казалось страшным сном. Внезапно машина содрогнулась от сильного удара, потом подпрыгнула, словно переехала через крупную кочку. Не глуша мотора, Сафа остановился, и, открыв дверцу, посмотрел назад. Дорога была ровная, и препятствия не обнаружилось. Тогда он опять приподнял очки и внутренне содрогнулся. На дороге лежал человек. Машина переехала его пополам и, судя по всему, у него был сломан позвоночник. Ни за что на свете Сафа не заставил бы себя подойти к нему. Теперь ходу, сказал он себе. Только вперед, у нас нет другого пути. Что там, спросил Макс. Ничего, конечно же, ничего.
   Сафа надавил на газ, чувствуя, как иссякает отпущенное им время, теперь он был уверен, что перееханный им голый не один. А так как периметр находится в зоне ответственности спецмона, то можно было предположить связь: периметр -спецмон - голые. Вопрос времени, пока найдут труп, и покатится по периметру план- перехват. Выйдут на трассу, сбивая молодые сосны, бронированные скоростные спилеры, понесутся как гончие на дичь.
   Колесо машины с ходу ухнуло в яму, она пошла юзом, и лишь мастерство Сафы не дало им перевернуться. На этот раз это оказалась лисья нора, в которую их угораздило угодить. Тащи сучья потолще, сказал Сафа Максу. Он пробовал глубину норки палкой, когда его всего передернуло от знакомого чувства. На него опять смотрели. Хотелось немедленно все бросить и скрыться от этого мерзкого ощупывающего взгляда.
   Сафа оглянулся и едва не закричал, полностью себя выдав. У обочины возвышались пять или шесть зловещих фигур, и ничего не подозревающий Макс шел прямо на них. Часовые периметра, мелькнула мысль на задворках сознания. Макс наклонился, и едва хрустнула обламываемая им ветка, как часовые мгновенно среагировали, начав движение и медленно беря мальчишку в круг. "Он ведь не убежит, он хромой!" - подумалось вдруг Сафе. Под днище машины был примотан топор на длинной ручке, единственно настоящее его оружие, и он его вытащил. Рукоять была длинной, не менее метра, лезвие зловеще сверкнуло отраженным лунным светом.
   Сафа шел все быстрее, но, старательно выбирая места, куда ступить, он уже понял, что голые реагируют лишь на звук, а так они слепы. Существа обступили Макса со всех сторон, и когда тот поднялся с поленницей в руках, один из них протянул руку. Он и стал первым объектом для нападения. Сафа сверху вниз довольно неловко ударил его по руке.
   Второй раз за короткий промежуток времени он испытал потрясение. Рука отлетела от тела как отломанная сухая ветка, а крови не показалось ни капли.
   Но боль голый почувствовал. Он открыл пасть, и перепонка в ушах Сафы затрепетала словно бабочка. Орет, подумал он.
   Остальные четверо переглянулись. Один поднял руку, другие замерли, прислушиваясь. Похоже, он оставался на текущий момент главным.
   Сафа не смог себя заставить ударить его в голову и с размаху дал ему по ноге. Все повторилось как в кошмарном сне. Нога отлетела и упала с деревянным стуком.
   Голый запрыгал на уцелевшей ноге, потерял равновесие и свалился, выбыв из борьбы. Остальные зашипели и отпрянули. Они стояли и колыхались из стороны в сторону как кобры. Чего это ты топором размахался, наивно спросил Макс. Существа дернулись на голос, как пираньи на кровь.
   Времени на раскачку не оставалось, и Сафа кинулся на них, махая топорищем и полностью демаскируя себя. Ему удалось сбить одного с ног, но двое других вцепились в топорище. Некоторое время они тянули его в разные стороны, потом Сафа резко отпустил, и соперники повалились как кегли.
   Он оглянулся, и волосы зашевелились у него на голове. В лунном свете по просеке в их сторону бежала целая свора голых. Они уже мало напоминали людей. Хаотично дергающиеся, лысые, издающие звериный рык.
   Сафа схватил Макса за шкирку и потащил к машине. Хоть тот по-прежнему ничего не видел, но, услышав приближающийся топот, сам припустил со всех ног.
   Их спасло то, что Макс так и не бросил собранных хворостин. Сафа закинул их под застрявшее колесо, сам прыгнул за руль. Макс уже был внутри. Сафа запускал стартер, но торопился, перекачал бензин, и мотор не заводился. Голые настигли их. Сафа нажал блокировку. Плоские серые безглазые морды облепили стекла со всех сторон. Макс сорвал очки и только тут, наконец, увидел преследователей. Он даже завопить, как следует не смог, сразу потерял сознание от представшей перед ним картины преисподней.
   Мотор будто испугавшись зрелища, завелся. Сафа вырулил задним ходом и, не имея возможности развернуться, в таком положении проехал пару километров. Голые бежали следом. Некоторые опустились на четвереньки и стали еще более похожи на животных, правда, своим видом оскорбляющих божьих тварей.
   Сафа допятился до спилера, врубил сразу 3-ю скорость и рванул по старой дороге. Он чувствовал, как утекают последние секунды. Ему казалось, что голые везде, они наводнили лес словно блохи. Корявый ствол вылетел поперек дороги, Сафа не сбавляя скорости, еле увернулся. Машина так прыгала по колдобинам, что очнулся Макс и стал орать, что они разобьются. Он не реагировал и скорости не сбавил. Ему казалось, что и дышать он начал, только окончательно выбравшись из леса.
   Когда он выехал к "приморью" голые в пылу погони выбежали следом, но тут же замерли, словно наткнувшись на стену. Они тыкались друг в дружку и постепенно исчезали обратно в лесу. Вскоре на опушке не осталось ни единой фигуры. Вот тебе и старая просека, сказал Сафа, вытирая пот.
  
   Президент позвонил Филинову вечером, в час, когда активизировался треклятый блуждающий нерв, и дико разнылся больной зуб.
   -Алексей Лазаревич, вы давно были в Алге? - просил Рубин, поздоровавшись.
   Филинов признался, что давно.
   - Занят по горло сушей, не до поездок на море сейчас, - намекнул он на непростую ситуацию с загорским губернатором Китовым, которого он по наводке президента очень вежливо пытался спихнуть в отставку. Ситуация была из разряда щекотливых: Китов пережил уже трех президентов, и, судя по всему, столько наворотил в своей вотчине, что после отставки его ждала тюрьма и надолго. Прекрасно это сознавая, Китов в отставку не рвался.
   Акцентировать на своей занятости Филинов не стал, президент этого терпеть не мог. Был один такой любитель, его предшественник, обожал расписывать трудности, и как он преодолевает. Наверное, он их и преодолевает, только уже на Севере, послом в Норвегии. Нуднейшая страна, ледяной ветер в любое время года - что еще нужно бывшему любителю пляжей. Посему Филинов спросил:
   -Что случилось?
   -У меня сегодня был Темнохуд. Вы лично знакомы?
   -Встречались несколько раз, - осторожно ответил Филинов, еще четко не определив, куда ветер дует.
   -Он мне не понравился.
   Рубин никогда не употреблял такие слова перед камерой, разыгрывая перед телеобъективами крутого парня. Нравятся девочки. Но сейчас от его слов Филинов непроизвольно поежился. Он представил Рубина, сидящим на громадном слоне, даже не слоне, мамонте под именем "государство". И вот Рубин как погонщик этого многотонного чудища указывает сверху на крохотного Темнохуда и говорит: "Он мне не нравится!" И мамонт с готовностью ставит на обреченного огроменную лапу. С хрустом.
   -Он не производит впечатления человека, способного переломить ситуацию, - продолжал тем временем Рубин заупокойную, уж теперь Филинов как политик со стажем точно уловил, куда ветер дует, и кого он сдует насовсем. - Никаких конкретных предложений по повышению уровня жизни в Алге. Про порт ничего не смог толком сказать. Что у вас там происходит?
   Филинов благоразумно промолчал, потому что это был не вопрос. Вопросы, настоящие вопросы Рубин задавал совершенно другим тоном, от которого министры в тысячедолларовых сорочках от Труссаче потели и воняли как трактористы .
   -Мне так видится, что Темнохуд подзапустил положение дел и перестал держать нос по ветру. Реорганизация порта недопустимо затянулась. Мне нужен порт.
   Рубин подчеркнул "мне", и Филинов непроизвольно подумал, не планирует ли президент после очередного срока уйти на пост капитана порта, чем черт не шутит. Место хлебное. Филинов был в курсе, что уже несколько крупнейших корпораций, в том числе Оборонторг, владельцем которого государство числилось лишь номинально, и настоящим хозяином которого являлся Темнохуд, сделали ему предложение вступить в советы директоров. Не хочет ли Рубин загодя спихнуть с кресла потенциального конкурента его, Филинова руками?
   -Посетите Алгу, Алексей Лазаревич, найдите время. Надо разобраться.
   -Я вылечу сегодня, - пообещал Филинов, обещание больше напоминало рапорт военнослужащего, исполняющего приказ.
   По существу так и было. Все, что сказал президент, это не мысли вслух или там советы, это приказ к исполнению, тот, кто думает иначе, дурак или непробиваемый дурак. Одно из двух. Рубин не признает оправданий. В глоссарии, которые подготовила его администрация для служебного пользования, такого слова нет. А пост заместителя посла в Норвегии есть.
   -Я сейчас же свяжусь с Темнохудом, - добавил Филинов. - Будем разбираться.
   -У Альфреда Леонардовича сердечный приступ, так что вы уж не беспокойте его. Пока.
   Забота о людях являлась фирменной чертой Рубина. Он осуществлял ее филигранно. Никто никогда не обижался на него. Даже посол в Антарктиде, если таковой, конечно, будет назначен.
   -Картонкин осмотрел больного и предложил полное обследование в Кремлевке, но знаете, что заявил это чудак? Что он не доверяет министру здравоохранения и что в Алге у него свой лечащий врач! Альфред Леонардович практически сбежал из клиники и тоже собирается домой.
   -Отлично. Я могу лететь на его самолете.
   -Мы бы вам этого не советовали, - осторожно заметил президент, и внутри у Филинова все сжалось, хотя глупо конечно, что Рубин предполагает сбить самолет не оправдавшего надежд олигарха, а тем паче, предупреждает его об этом.
   С другой стороны, недавно во вверенном ему округе губернатор расшибся на машине, причем за неделю до совершенно случайной аварии у него была снята охрана, на авто поставлен мотор втрое мощнее предыдущего, а за руль сел списанный военный летчик. Ну и что из этого?
   -Возьмите мой самолет, - посоветовал президент. - Это придаст вам необходимый вес, а то некоторые доморощенные миллиардеры стали недопустимо зарываться. Уже мое слово им не указ.
   Указ точно будет, понял Филинов. И ему совершенно не хотелось знать какой именно.
   Открылась дверь его московского кабинета (как и большинство представителей президента "на местах", он руководил из Москвы), впуская секретаршу Катю.
   -Ладунова не могут найти. Вас может принять другой стоматолог, - сказала она, заглянув для приличия в папку.
   -Что, значит, не могут найти! - позволил себе побрюзжать Филинов.
   Однако в глубине души отпустило. Надо же, детство давно прошло, где оно далекое, пионерское еще, под его началом нехилая часть огромной страны, миллионы людей зависят от его воли, а врачей он боится по-прежнему. Он констатировал еще одну особенность, присущую только на приеме у зубных врачей. Если они заняты, то никто не ропщет.
   Никто не спешит оказаться в зубоврачебном кресле, как может, оттягивает момент, готов ждать часами, лишь бы мучили других. Говорят, точно также женщины терпеть не могут гинекологическое кресло. Хотя, что там такого? Любопытства ради Филинов напросился на прием в клинику в Алге.
   -Не понимаю, зачем это вам? - недоумевал главврач Рахитов.
   -Я хочу знать все о своем округе, - настоял Филинов.
   -Но, знаете ли, область совершенно неожиданная.
   -Это для вас она неожиданная. Поэтому вы главврач, а я полномочный представитель президента в Южноморском округе. Или вам есть, что скрывать в вашей клинике? Недобросовестные врачи и все такие? Может, направить к вам бригаду экономических полицейских проверить годовую смету?
   -Да что вы? Да ради бога! Надо значит надо! - чистосердечно поприветствовал начинание начальства Рахитов, впрочем, Филинову доводилось встречать людей, занимающих видные посты и врущих гораздо более правдоподобно.
   Проходили осмотр молоденькие студентки из медучилища. Совершенно случайно в день внеплановой проверки полномочного представителя на приеме оказалась лишь молодежь, ни одной старухи. Девки были ядреные и загорелые, выросшие на море. Они хихикали и подтрунивали друг над другом, искоса хитро посматривая на Филинова в белом халате. Словно говоря, смотри, что есть у меня. Откровенно говоря, о женщинах он думал лучше. У него жена и взрослая дочь, и его всего перекоробило, когда он представил, что они также расставив ножки, лукаво посматривают на чужих мужиков.
   -И много среди гинекологов мужчин? - поинтересовался Филинов.
   -Больше, чем принято считать. Больше половины, - серьезно заметил Рахитов. - Патология конечно, но у нас врачей это принято не замечать. Обычно мужчины хорошие специалисты, а то, что им нравится созерцать голых пациенток их личное дело. Кончено, с сексуальными домогательствами мы боремся.
   -Таких много?
   -Тоже больше, нежели принято считать. Но это также закрытая область, скандалы в которой не приняты. Делается специальная отметка в дипломе, работать терапевтом он может, а вот гинекологом уже нет. Вам я вижу, понравилось? - Рахитов указал ему на брюки. - У вас эрекция. В вашем
   возрасте это замечательно. Как мужчина мужчине. У меня в клинике чудесные сестрички. Если вам не хочется повредить брюки, то я мог бы позвать одну из них ненадолго.
   -Считайте, что я этого не слышал, - сухо отказался Филинов.
   Ну что за люди эти врачи? Хамы, для которых нет ничего святого. Неужели он думал, что он, представитель президента, будет бегать со спущенными штанами за медсестрами в подведомственной больнице. Хотя, слухи донесли, его предшественник не брезговал.
   Донесут президенту и про то, что он был на "приеме". Ну и что? Он и в шахту спускался, и на авианосце был, и в столовой базы атомных подлодок пельмени трескал и что теперь?
   -Принесите мне список официальных лиц, необходимых для оповещения в случае посещения, - попросил он Катю, и через несколько секунд список был у него, видно ей уже сообщили, и она держала документы наготове. - Почему отсутствует начальник УВД?
   -Должность начальника УВД сокращена.
   -И давно?
   Своим вопросом он поставил ее в тупик.
   -Я могу уточнить.
   -Не надо. Я сам узнаю все на месте.
   Долгое время бессменным мэром Алги служил господин Мануйлов, побеждавший на всех выборах подряд. Настоящий хозяйственник, изучивший Алгу досконально и знавший каждую бродячую кошку в лицо, он, ловкий подлец, делал деньги, смотря сквозь пальцы на то, что порт прибирают к рукам нечистоплотные дельцы. Стоило Алгу скупить олигарху Темнохуду, как Мануйлов, хитрая бестия, выборы неожиданно проиграл и укатил за границу, где у него имелся небольшой замок на лазурном берегу и судоходная компания из трех танкеров, в свое время списанных с баланса Алги как непригодные к эксплуатации. Скотина такая, укатил, а ты расхлебывай. А ведь у президента надежды были связаны с именем Мануйлова. Как он признался, что хотел использовать опыт мэра. Хотя кто знает, может оно и к лучшему, что не использовал.

12.

   В аэропорту Карнач Филинова кроме охраны встречали три человека. Олега Петровича Кривохижина он знал по предыдущему посещению. Он недоумевал, каким образом в мэры крупного портового города попал невзрачный тщедушный человек, по виду совершеннейший неудачник. Второй был в форме полковника с черным лихо заломленным беретом. По всему Никита Сергеевич Ребрий, командир спецмона.
   Третьим оказался небезызвестный главврач Рахитов, неизвестно за какие заслуги затесавшийся в компанию высших должностных лиц. Был он упитан, смазлив, напоминая актера Чарли Шина, с которым Филинов как-то фотографировался. Был он одет не в официальный костюм, а в парусиновые белые брюки и свободную сорочку на выпуск. На память пришел придурок Прусаков, зачисленный в правительство по блату и чистому недоразумению и явившийся на встречу голландцев в белых подштанниках.
   -Алексей Лазаревич, вас ждут! - напомнил стюард, на президентском самолете не было женщин.
   Филинов с деловым видом собрал записи - план действий, которые он намеревался предпринять на месте. Весь антураж носил психологический характер, весьма для Филинова приятный.
   Он любил свою должность, хотя по большому счету считал ее лишней. Бюрократическая система федерации давно расписана и расчерчена. Установлена строгая иерархия сверху до низу. Все знают, кто кому подчиняется, и кто кому чего должен делать и исполнять.
   Должность полномочного представителя подразумевает, что ему подчиняются те, кто до встречи с ним понятия не имел о его существовании. Круто. Должность давала власть, сравнимую разве что со снами, когда ты знаешь, что это сон.
   Аборигены пытались оказать нажим, показывать зубы и иголки. Как же без этого? Является какой-то конь неместный, не знающий толком, где какая улица находится и начинает командовать направо налево. Филинов обожал момент, когда он, гость и чужак, начинал ломать местные порядки и идти, словно ледокол Ленин. Был такой в советские времена. Уран размером со спичечную коробку позволял ему взломать Северный ледовитый океан по периметру.
   Он любил видеть половое бессилие губернаторов и мэров, тщательно скрываемых за лучезарными улыбками. Если бы хотел, он мог крикнуть, чтобы они подпрыгивали и подставляли задницы. Или сначала подставляли задницы, приспускали штанишки и подпрыгивали, а он бы только стоял и ждал оргазма.
   Жаль, что в "президентском" не оказалось блокнотов, пришлось писать на отдельных мелованных листах по доллару за штуку. Нет худа без добра. Каждый лист имел гербовый оттиск с грозной надписью "Администрация президента". Типа "Не влезай, убьет!"
   Так даже лучше. Деловое выражение лица, в руке кипа исписанных бисером листков. Все должно говорить о чрезмерной занятости и поставить аборигенов на причитающееся им место.
   Филинов, опираясь на свой богатый опыт сидения в московских кабинетах, был твердо убежден, что как ни крути, весь интеллектуальный потенциал сосредоточен в столице. Вся Россия умещается внутри Садового кольца. Здесь средоточие людей, которые решали, какой быть федерации. Остальная часть шла за столицей подобно коровьему стаду за пастушечьей жалейкой.
   Проходя мимо стюарда, Филинов неосторожно коснулся его, почуяв под фривольной белоснежной кофточкой неожиданно твердый предмет-пистолет в кобуре. Филинов скривился. Как человек, считавший себя интеллигентом, он терпеть не мог сотрудников секретных служб, даже если они занимались обеспечением безопасности его собственной шкуры.
   Спустившись, он пожал руку Кривохижину. Тот представил полковника, отдавшего честь, но как-то без лоска, получилось нечто вроде отмашки. Ничего, тебе это припомнится при утверждении очередного звания. Ишь, честь отдавать разучились.
   Ладошка главврача оказалась плоской и шершавой. Он хотел съязвить нечто вроде "Привыкли руки к топорам", но не успел. Рахитов в вольной манере скинул на нос темные очки, которые до этого были в центре шевелюры, и весело заметил:
   -Вам нельзя переутомляться, вы знаете об этом?
   Началось, подумал Филинов. Он нашел новое определение для своей должности. Должность полномочного представителя президента - это должность-мутант. Должность-полип. Трудности сопровождали Филинова на всем его пути на этом поприще. Его не пускали на базу подводных лодок в Саразани, ссылаясь на сверхсекретность. Он до министра обороны дошел, которого в глубине считал штатской сухопутной крысой, но своего добился. Да что там говорить, на голых баб не пускали посмотреть, режимный объект нашли, докторишки хреновы. Филинов с готовностью вступил в пикировку с Рахитовым.
   -Со здоровьем у меня все нормально, Артур Александрович. Так считает Картонкин, у которого я регулярно, как член правительства прохожу обследование. Или вы с ним не согласны?
   Здесь нужна пауза. Хотя, откровенно говоря, министр здравоохранения подставил с фамилией. Фамилия могла быть и посерьезней. Рахитов проигнорировал упоминание высокого начальства и, как ни в чем не бывало, с улыбкой продолжил:
   -У вас шейные лимфоузлы воспалены. У вас не рачок случайно?
   Как и все нормальные незакомплексованные граждане Филинов до поноса боялся рака.
   -С чего вы взяли? Что вы себе позволяете? - голос его сорвался на фальцет.
   -А может у вас зуб болит? - продолжил докторишко, словно издеваясь. - Это тоже может дать припухлость.
   Филинов вздохнул внутри себя. Как он ненавидел Рахитова, надо будет ему ревизию устроить, столичную, решил он. Он взял себя в руки и сказал:
   -Моим здоровьем займутся в Кремлевке. Тем более что действительно, это всего лишь зуб. Я тут план набросал наших дальнейших действий.
   Не успел он разжать ладонь со скомканными листками, как надо же такому случится, порывистый бриз слизнул их с руки. Некоторое время все смотрели на весело перекатывающиеся по бетонке гербовые листки.
   -Есть ли у вас план, мистер Фикс? У меня есть два плана! - съязвил Рахитов.
   -Извините, близость моря, - нашелся Кривохижин. - Никита Сергеевич, позовите охрану, пусть соберут записи!
   -У меня в спецмоне дворников нет! - огрызнулся Ребрий.
   Вот такой мэр в Алге.
   -Ерунда! - холодно ощерился Филинов. - Я все помню и так.
   Кривохижин пригласил в машину. Рахитов оказался лицом к ним, Ребрий демонстративно отсел в устрашающего вида двух башенный спилер, хоть места в роскошном "Капитал-спилере" было предостаточно.
   -Надеюсь, там не было государственных тайн, - пробубнил доктор себе под нос, и Филинов сделал вид, что не услышал обидное замечание.
   "Капитал" пересек пустынное летное поле первым, спиллер за ним. У здания терминала стоял пузатый аэробус "Размах-А320". Поначалу Филинов опасался, что они пересекают рулежку гиганта, но опасения его испарились, когда он увидел снятую половину борта. В "Размахе" был устроен склад, и какие-то люди в фуражках чем-то торговали.
   -Непорядок! Аэропорт должен использоваться по назначению! - строго сказал он, ему никто даже не подумал возражать, возникло нехорошее чувство, что его никто не слушает.
   Рахитов налил себе из бара и задумчиво постукивал бокалом о тонированное стекло. Филинова это задело.
   -Предлагаю проверить центральный клинический комплекс. Это же ваше детище, господин Рахитов? - предложил он.
   Произошла непоследовательная не оправданная психологически вещь. Ведь то, что он сказал, касалось вотчины доктора, но бумерангом ударило забитого Кривохижина. Он повернул голову к Филинову, очень медленно, словно шейные позвонки дозволяли лишь сегментарное движение, по миллиметру, не плавно, а урывками, дерганиями и толчками.
   Мэр уставил на Филинова белое незагоревшее лицо, и тому показалось, что оно светится в тонированном полусумраке кабины. Создалось полное ощущение, что Кривохижин что-то жует, лишь спустя бездну времени, в течение которого Филинов с выжиданием вглядывался в жующие губы, до него дошло, что ничего тот не жует, а это жуткий, мерзкий тик, а он как идиот сидит и вглядывается в человека, который мучается, не имея возможности нормально воспроизводить обычные слова. Как он в мэры попал, в очередной раз удивился Филинов.
   -Нет, нет, только не в клинику! - разродился Кривохижин.
   -Отчего же? Добро пожаловать! - пожал плечами Рахитов.
   -Я сказал - нет! - выкрикнул Кривохижин. - В мэрию поедем. Я собрал актив. Я хотел сказать, председателей думских фракций и деловых людей.
   -Не надо так волноваться, а то у нас уже давление подскочило, - озаботился Рахитов.
   Он попытался ненавязчиво пощупать пульс, но мэр руку вырвал.
   -Напрасно вы так. Здоровье надо беречь и делать это вовремя. Вспомните Маслянникова.
   -Это не Аркадий Осипович? - оживился Филинов. - Встречался с ним на симпозиуме в Дублине. Деловой человек. Деятельный. Мне он очень понравился. Где он кстати?
   -Где ему быть? - с готовностью ответил Рахитов. - У меня в клинике. Аневризма сосудов головного мозга. При повышении внутричерепного давления лопнул сосуд, и теперь мы имеем растение, правда, фекалирующее под себя.
   -И у вас таких много! - явно нарываясь, сказал Кривохижин.
   -Да много, - с достоинством отпарировал Рахитов. - У меня клиника между прочим, а не блядский вертеп на берегу моря под названием "Полный Фарт". Ко мне люди идут со своей бедой.
   Чувствовалось, что тема благодатная и избитая. Разговор велся на все более повышенных тонах, грозя сверзиться в глубокую протоптанную колею личных оскорблений.
   -Прекратите, господа, - поспешил осадить скандал Филинов. - Не забывайте, что я здесь по личному указанию президента.
   Мужчины и сами поняли, что перегнули палку. Рахитов по долгу службу протянул мэру пузырек с лекарствами. Тот сначала не брал, но доктор сказал:
   -Не упрямься, Петрович. У тебя же гипертония. А если удар? Ты же не хочешь стать растением. Я бы мог привести примеры, у меня и такие в клинике есть, которые доктора не слушали.
   Когда мэр брал пузырек, руки его тряслись, и попытка удалась далеко не с первого раза. Филинов думал, что от волнения, но Рахитов потом шепнул, что Кривохижина давно мучает вибрационная болезнь. У бедняги все время тряслись руки, создавая ощущение нарочитости, он словно клоуничал, потому что редко бывает так, что серьезный господин в строгом костюме имеет недуг, свойственный лишь запойным алкоголикам. Больной мэр, только этого мне не хватало, посетовал Филинов.
   Филинову был отлично знаком сорт людей, умудряющихся ничего не говорить по делу, но болтающих сутками. Именно такого сорта контингент составляло собрание деловых людей и бизнесменов, которых Кривохижин насозывал в мэрию, на время превратив ее в кунсткамеру сирых и убогих, сетующих на непреодолимые трудности и просящих денег. Если Филинов раньше только подозревал, что у мэра нет в городе серьезной финансовой поддержки, то теперь в этом убедился. Это его не расстроило, в конце концов, он приехал не за головой мэра. От президента получен точный адрес. Капитан порта должен быть устранен. Филинов невзначай наклонился к Кривохижину, пытавшемуся что-то записать в раскрытый блокнот дрожащей рукой, сам он демонстративно не притронулся к стило, и заговорщицки сказал:
   -Я устал и хотел бы отдохнуть. У вас говорят, недурственные базы отдыха на побережье? Не откажите в любезности.
   Кривохижин затрясся от возможности угодить высокому начальству. Еще, наверное, виды строит, как о нем доложат на самом верху. Филинов был более чем уверен, что вилла уже подготовлена, как и в том, что он сейчас назовет одно местечко, и мэр сделает все, чтобы он туда не попал.
   -Мне много рассказывали о санатории "Полный Фарт". Поедемте? - задушевно предложил он.
   Он поступил немилосердно. Его просьба потрясла мэра. Он даже перестал дергаться: видно проходил через нулевую точку, чтобы начать трястись с новой силой.
   -Почему именно "Фарт"? У нас "Стержневая" не хуже, - проблеял мэр. - Все уже готово, только вас ждали. А на "Фарте" спецмон отдыхает, вам будет неудобно.
   Знаем, как там отдыхают, подумал Филинов, а вслух сказал, что они заодно и посмотрят, как обстоят дела с отдыхом служивых. Мэру ничего не оставалось, как сдаться.
  
   Собрание вошло в раж, переходя в разряд бесконечных. В дверь вносили очередной макет нового порта, судя по всему, нечто монументальное, напоминающее вывернутый наизнанку паровоз.
   -Как бы нам завершить сегодняшнюю встречу? - обратился Филинов к Ребрию.
   Тот оживился и рявкнул на очередного докладчика:
   -Заканчивай балаболить! Идите на хер отсюда! Все собрание закрыто! Через три минуты у тех, кто останется в зале, взвод проверит местную регистрацию.
   В зале не осталось никого уже через минуту.
   -Что они у вас все приезжие? - деланно удивился Филинов.
   -Используем опыт всей страны. Аккумулируем лучшие силы, - промямлил мэр.
   Аккумулятор ты наш, ласково подумал Филинов. Главное в работе представителя в регионе - нарыть что-нибудь на регион. Регион это Темнохуд. И Филинов чувствовал себя благодушно потому, что успел нарыть на него. И это касалось санатория "Полный Фарт" в частности. С другой стороны именно такие частности порой стоят хозяйчикам на местах их голов.
   Что касается "Фарта", то он был Темнохудом банально украден. Сразу по приезду городская коррумпированная до последней полоски на погонах городская милиция была ликвидирована. Темнохуд привез с собой мощный отряд спецмона. С самого начала они жили в уже упомянутом санатории. Затем Темнохуд вдруг озаботился моральным аспектом проблемы. Гвардейцы вроде как жили на шее многострадального города. Тогда Темнохуд, щедрая душа, у города этот санаторий купил. Цену дал неслабую, пусть недоброжелатели удавятся. У нас открытая экономика в отличие от той мути, что была.
   Люди Филинова проверили всю проводку и выяснили, что деньги после ряда трансфертов, перевода из банка в банк, вернулись на тот же счет. То есть Темнохуд купил санаторий у себя самого. Не слабый бизнес.
   -Ищите откат! - приказал Филинов своим людям, те искали и находили.
   Филинов был реалистом и знал, что в стране деньги честным путем не сделать. Нет физической возможности. Весь аппарат создан, чтобы доить взятки из воров. У него компромат на Темнохуда рыли те, кто сами являлись спецами по сокрытию доходов и экономическому разбою, пойманные и уличенные в разное время и теперь работающие на администрацию. Что делать? Время такое. Страна оказалась не подготовлена к новым видам хозяйствования. Не та это страна, не та. Ей орут, понукают, а она как корова идет куда-то. Не в ту степь. Ну, так получите. Делать бизнес в этой стране невозможно, делать деньги можно. Никто не виноват, что Темнохуд оказался тем клопом, которого решили удавить его Филинова руками.
   Ребрия в отличие от мэра обрадовало известие о смене маршрута, хоть он наотрез отказался пересаживаться в лимузин. Рахитов не поехал, сославшись на ночное дежурство. Соврал, конечно, но Филинов был рад избавиться от доктора, который все время норовил поставить ему диагноз.
   Санаторий располагался недалеко от города, на берегу залива. Серпантин дороги уперся в грубые железные ворота с надписью:
   -Санаторий общегородского значения "Полный Фарт". Добро пожаловать. Частная собственность. При попытке несанкционированного проникновения открываем огонь на поражение.
   -Круто, - сказал Филинов. - И что были случаи?
   -Не обращайте внимания, тут сложнее не проникнуть, а совсем даже наоборот, - пожал плечами Кривохижин.
   -Чрезмерная доброжелательность значит, - констатировал Филинов, обозревая открывающего ворота спецмоновца с хмурой невыспавшейся физиономией и опасно болтающимся на без меры длинном ремне умхальтера. - Зачем им оружие, Олег Петрович? Тут же не военная база.
   -Нет специальной комнаты для хранения оружия. Они везде с ним ходят.
   -Даже на пляж? Интересно, они и плавают с автоматами?
   Полковник Ребрий сказал, что для них накрыт стол, но сам, сославшись на служебные дела, откланялся. Мэр показывал дорогу, и Филинов вслед за ним поднялся по ажурной лестнице. Места были чудесные. Он уже подумывал, не прикупить ли "Фарт" после того, как Темнохуда посадят, и в этот момент мимо него, как ни в чем не бывало, прошла совершенно голая гражданка.
   -Новый пупсик, - мурлыкнула она.
   Они с мэром встали как вкопанные и не нашли ничего лучше, как наблюдать, как девица шелестя бедрами спускается вниз.
   -Это как называется? - строгим начальственным голосом поинтересовался Филинов. - Что у вас тут съемки "Мастера и Маргариты"?
   -Это официантка. Она не местная, - промямлил мэр.
   -А что у них там штанов не носят? - продолжал разнос Филинов, хоть официантка ему понравилась. Волосы между ног у нее имели форму треугольника, как он любил, а не полоски.
   -Давайте поедим, пока горячее, - нашелся Кривохижин.
   Филинов вдоволь потешался над мэром на бытовом уровне, прося передать то одно, то другое, даже когда сам находился ближе к искомым блюдам. Незаметно стал называть мэра Петровичем, тот сделал вид, что не заметил. Пытался угодить, что при дрожащих руках оказалось довольно сложным. Стараясь не пролить, он пыхтел как ежик в тумане и наливался кровью.
   -Не суетись с солью, Петрович! - подтрунивал Филинов, водя подчиненного в еще более затруднительное положение.
   Он казался себе всемогущим и добродушным. Он думал, ничто не сможет испортить ему настроение, и оказался оптимистом. Хлопнула входная дверь:
   -А вот и мы! - довольно произнесла давешняя официантка.
   -За прошедшее время вы не соизволили одеться! - строго заметил Филинов, хотел отчитать дерзкую, но увидел нечто такое, отчего слова застряли у него в самом низу голосовых связок.
   Официантка вернулась не одна. Она вела за собой двух спецмоновцев, совершенно голых, но при беретах и умхальтерах. Причем держала их несколько своеобразно.
   -Позовите полковника! - сипло выдавил Филинов.
   -Он со мной не пойдет! - возразила девица, думая, что он обращается к ней. - Он с Люсиндой и Погореловой.
   -Бойцы, что вы себе позволяете? - возмутился Филинов.
   Он до глубины души терпеть не мог голых возбужденных мужиков. И сейчас его мутило. Съеденная еда просилась обратно, возможно, в те же тарелки.
   -Увидите солдат немедленно! - Филинов зажал рот.
   -Есть! - пьяно качнула головой девица. - Только это не солдаты, а лыжные палки. А я лыжник Максим Чудов.
   И она размашисто заработала "палками". Филинов отвернулся и испачкал стену.
   -Чудов в перьях ушел? - поинтересовался он, не оборачиваясь.
   -Да, уже давно. Вам легче? - донесся голос Кривохижина.
   -Господи, что это за вертеп? Тут разогнать всех надо! И это наша гвардия!
   -Да не расстраивайтесь так, Алексей Лазаревич. Голая женщина это не есть самое страшное, - примирительно забубнил мэр.
   -Все равно увольте ее, - тоном обиженного ребенка потребовал Филинов.
   -Если вы так настаиваете, то конечно. Только хочу вам напомнить, санаторий является частным владением. Я, конечно, могу поговорить с господином капитаном порта.
   Господи, с кем приходится работать, в сердцах вырвалось у Филинова.
  
   Темнохуд вернулся в Алгу еще ночью и, разогнав Крутохвостовских ищеек, почти не спал. Он представлял себя круглым планетарным шаром, лежащим внутри градуированной сетки. Вдали от него сетка крупноячеистая, там потенциальная напряженность поменьше. Крупные космические тела: Крутохвостов, Рахитов лежат легко и свободно, слегка продавливая линованное на квадратики поле. Где в углу притулилось ущербное тело, не планета, не астероид, кургузый отломок - мэр Кривохижин.
   Темнохуд сам в свое время продавил Петровича в администрации, уверенный, что будет лепить из него как из пластилина. В принципе угадал, только материал оказался несколько не совсем пластилин, хотя довольно похожий, но с более сильным запашком. Вся соль была в том, что далее Кривохижина команды Темнохуда не проходили, его никто не слушал. Мэр кивал, говорил "Есть!", щелкал каблуками, а потом мирно спал на заседаниях, на которых его открыто игнорировали. Какое может быть напряжение поля у такого с позволения сказать мэра. Только зона отчуждения, наподобие той, что в тюрьмах отгораживают койки нормальных зеков от педиков.
   Самого себя в системе координат Темнохуд представлял полуутопшим в глубокой гравитационной яме, со сходящимся с чудовищной плотностью искривленными линиями. Вот такой интеграл Гаусса по кривой поверхности.
   Впервые с Темнохудом случилось такое, что он не знал, как разрядить обстановку. Что бы он ни делал, давление лишь возрастало, и он все глубже оседал в придуманном самим энергетическом поле подобно "Титанику". С ним такого не было никогда. Ни когда он в открыто криминально среде сделал свой первый миллион. Ни когда он не успел договориться с генеральным прокурором, и тот перед телекамерами публично поклялся посадить его. Даже тогда он особо не переживал, надавил нужные кнопки, переоформил пару счетов со многими нулями на кого надо и генерального заменил. Он всегда знал, что делать. Всегда, но не сейчас.
   Едва дождавшись приезда полконика Ребрия из аэропорта, он направился к нему. Пройдя по лесу, остановился у здания на отшибе. Из трубы валил дым. Темнохуд постучал.
   -Не заперто! - крикнул полковник.
   Он толкнул дверь, поморщившись от выдавившегося изнутри амбре. Пахло блевотой и спиртом.
   - Шлюх нет? - брезгливо поинтересовался Темнохуд.
   - Баб я запер по отдельности, - ответил Ребрий. - Лижутся они, я этого не люблю.
   -Встретил представителя? Что ты по этому поводу думаешь? - Темнохуд присел на деревянную пахнущую сосной скамью. Рядом на столе оказалось соблазнительное соседство полной запотевшей рюмки.
   -Я солдат и никогда не жду от проверки ничего хорошего.
   -Думаешь, обычная проверка?
   -Обычная или необычная - какая теперь разница? У меня контракт еще на месяц. Отслужу и уйду.
   - Ты серьезно? Будешь жить на пенсию? На баб твоих не хватит. Со скуки сдохнешь. Ты же здесь король!
   -Нет, король ты. Был.
   -Не рано ты меня хоронишь? Ты же знаешь, я сам вылезу из любой передряги и тебя всегда вытащу.
   -Я уж сам как-нибудь о себе позабочусь, - Ребрий тяжело посмотрел на него, и Темнохуд отвел взгляд.
   Муссировался слух, что на самой заре карьеры взвод полковника, тогда еще лейтенанта, зажала в горах крупная банда сумитов. Сумы были здоровые, спецназ, бошки резали одним чиком. Они бы конечно Никитоса заколбасили, если бы один из солдат - погодков молоденького лейтенанта не сказал:
   -А ты ведь трус, летеха. Ссышь, когда страшно.
   И тогда в голове Никитоса что-то переклинило, и он пошел на сумитов с пистолетом, в котором не оставалось ни одного патрона, но в рукояти магазином был зажат 12-сантиметровый гвоздь. Дальнейшее история умалчивает, но свою звезду Ребрий из Суметии привез.
   -Признайся, Алик, кому ты дорогу перешел? - спросил Ребрий. - Только честно. Я пока не кончится контракт, не убегу, а кончится, все равно уйду, меня танковым тросом не удержишь. Так кому?
   -С чего ты так решил, что я кому-то дорогу перешел? - недовольно скривился Темнохуд.
   -Невежливо отвечать вопросом на вопрос. Хоть я и простой солдат, но даже я это знаю. Но на твой вопрос я отвечу, - полковник пальцем дотянулся до бугрящегося кармана. - Что у тебя там? Только не говори, что баксы. Там у тебя колеса. Целые упаковки таблеток и порошков. А еще я знаю, что ты принимаешь ванночки в машине. И на руке у тебя круглосуточно тонометр. С каких пор ты так обеспокоился здоровьем? Кто тебя так напугал? Ты таким не был.
   -Я постарел.
   -После Алги-17 ты стал очень мнительным. Ты сказал, что это трамплин для нас, но не предупредил, что прыгать придется в пропасть.
   Больших трудов капитану порта и олигарху стоило сохранить спокойствие.
   -Не понимаю, чего ты вспомнил былое? - проговорил он. - С Алгой-17 не получился бизнес, вот и все.
   -Похоже, очень сильно не получился, - заметил Ребрий. - У тебя остался единственный шанс сохранить наше деловое партнерство, но для этого ты должен сказать мне, кто на тебя наехал. Я же вижу, как ты мандражируешь. Кого ты так боишься, до соленых брызг? Грубо говоря, я не чувствую миллиардов за твоими плечами. Сейчас там парашютный ранец, а самого парашюта уже нет. Ты не боялся никаких историй, потому что сам делал историю. Что с тобой случилось?
   Может, хотя бы ему рассказать про Живого, подумал Темнохуд. С замиранием сердца он прислушался, не завибрирует ли в кармане мобильник. Нет, нельзя. С этим только умирать, не так болезненно.
   -Я докатился до того, что не понимаю, кем я командую, - продолжал полковник. - Где их набирают? У них странные послужные списки, и сами они в высшей степени подозрительные типы.
   -Они тебя чем-то не устраивают? - невзначай спросил капитан порта.
   -В физическом отношении у меня еще никогда не было столь подготовленных бойцов. Я для поддержания формы устраиваю спарринги с каждым новым набором. Мне все труднее справляться с ними.
   -Так чем ты недоволен?
   -Я у них не единственный командир.
   -Что за ерунда? Они что, не выполняют твоих команд?
   -Пока выполняют, но все это до поры до времени. Я словно в окружении волкодавов, они пока спокойны, но стоит настоящему хозяину указать на меня, как они кинутся кучей и разорвут в клочья. Мы схожи с тобой, капитан, - усмехнулся полковник. - За тобой нет твоих миллиардов, за мной - моего отряда. Скажи откровенно, у тебя был компаньон, которого ты кинул на миллиард?
   -Что за ерунду ты городишь? Какой компаньон? В бизнесе того уровня, которым занимаюсь я, нет ни конкурентов, ни компаньонов, каждый занимается своим сектором макроэкономики.
   - Тогда скажи, кого ты боишься, и кого должен бояться я. Мне нужно всего лишь имя. Назови его. Ты должен понять, что своим упорным молчанием ты губишь нас обоих, а надо действовать. Еще немного и будет поздно, поступит команда "фас!" и нас утопят в собственном кале.
   Темнохуд поймал себя на том, что истерически сжимает мобильник сквозь ткань пиджака. Только бы Живой не пронюхал, билась единственная мысль.
   -Я думаю, хотят взять реванш те, кого я выбросил из порта как вшивых котят, - неубедительно соврал Темнохуд.
   Ребрий с укоризной покачал головой.
   -Значит, не хочешь сказать правду старому другу? - он вскидывает головой как боевой конь, сбросивший путы. - И нехай с ним! Не хочешь говорить и не надо. Мне бы только месяц до дембеля продержаться! За это надо выпить!
   Они выпивают, на этот раз Темнохуд не выделывается.
   -Плохо пошла! - щурится, выдавливая слезу, Ребрий. - Когда водка плохо идет, тост не сбывается. Примета такая. Мне мое сердце вещует, этот месяц до дембеля мне коротким не покажется. Зря ты мне, Алик, правду не сказал.

13.

   Счастливчик заявился к Сафе на следующее утро после безумной погони по просеке. На требовательный звонок в дверь вконец разбитый Сафа открыл пасть, чтобы зарычать на непрошеную раннюю пташку, но из горла наружу прорвался лишь стон.
   -Это я - ваш участковый! - жизнерадостно выкрикнул Счастливчик, в отличие от него полный энергии, бодрости и профессионального желания надоедать ближнему.
   Открыв дверь, Сафа нарвался на колючий оценивающий взгляд.
   -Что-то ты вялый сегодня. Не выспался? - спросил Счастливчик. - Ездил куда-нибудь?
   Если бы Сафа был дураком, то сказал бы, что нет. В таком случае участковый имел бы полное право поинтересоваться, почему он изменил своей всегдашней привычке шабашить по ночам.
   -Я всю ночь работал, - хмуро произнес Сафа заготовленную заранее фразу, хоть и надеялся, что его об этом не спросят, расторопно они, однако сработали.
   -Много клиентов?
   -Не сказать, чтобы народ пер дуром, но поездить пришлось.
   -В старый город заезжал?
   Вопрос на простака. На въезде в Центрально-портовый район стационарный пост ГАИ. Останавливать не останавливают, но видят и надо думать записывают на камеру всех. Так что Сафа сказал, что нет.
   -А что, случилось что-нибудь? - самое главное поменьше заинтересованности в голосе, эти гаишники чуткие к интонации.
   -Зашел узнать, как продвигаются твои дела с медкомиссией.
   Отмазка хилая. Если бы он игнорировал комиссию, за ним прислали бы спецмон. Пришлось показать ему справки, но Счастливчик на них даже не взглянул.
   -А где твоя машина?
   У Сафы все сжалось внутри. А кто сказал, что будет легко? В ментовке те еще зубры работают. Не зря они Коляна в месяц обломали. Сафа почувствовал, что внутри начинает раскачиваться маятник истерики. Спокойно, несколько раз повторил он про себя. Это рутинная проверка. Может у них и график есть. И стараясь, чтобы голос не дрожал, сказал, что машина на улице.
   -Странно, обычно ты ставил ее во двор. Не боишься, что угонят?
   Иезуитские вопросы. Наслаждается он его страхом по всегдашней привычке. Спокойно, страха нет.
   -Каждый раз, когда въезжаю во двор, прыгаю на этой чертовой яме. Так и рессоре полететь недолго, - сказал он.
   А вообще то я оставил ее на улице, чтобы соседи не видели, во сколько я вернулся. А вернулся я сразу, надо бы поноситься еще по городу, засветиться в "зубах", но просто не было физических сил притворяться. Волосы все еще стояли дыбом после ночного леса. Сколько там жутких тварей без крови в жилах? Десятки? Сотни? Кто они? Откуда взялись?
   И тогда Счастливчик нейтральным тоном произнес коронную фразу, ради чего собственно и приплелся, хотя его никто не звал:
   -Может, стоит ее посмотреть?
   Сердце прыгнуло к горлу. Счастливчик терпеливо ждал ответа, и его свинячие глазки-пуговки сверлили его, искали страх, ждали, что он не выдержит, сейчас расколется. Бухнется на колени. Дяденьки, я виноват, исправлюсь. Больше не буду пытаться убежать или спрятаться. Ни-ни. Мне семнадцать лет, и я всего лишь пацан. Куда мне против такой силищи, как Иван Иваныч, спецмон, врачи-иезуиты и клистирная трубка в заднице. Сдаюсь. Берите меня, ведите на свой Черный пароход. Я не знаю, и знать не хочу, куда он плывет, но я молча сяду на него. И рюкзак у меня будет один - четко по инструкции.
   -Не слышу ответа, - напомнил о себе Счастливчик.
   -Извините, я не думал, что это вопрос.
   -Я же спросил. Может мне стоит посмотреть твою машину, Саша?
   -Я думал, это просто мысли вслух. Было бы смешно, если бы вы советовались со мной о том, что вам делать. У вас работа такая, вы имеете право требовать, а я как законопослушный гражданин исполнять. Так что я просто ошибся и не так вас понял.
   -Заткнись! - оборвал его Счастливчик, в глазах его зажглись злые огоньки, но он быстро взял себя в руки. - А ты хитрющий тип, Саша, - он даже издал короткий смешок, но злые огоньки в глазах его продолжали гореть, и Сафа понял, что его разозлил, и зря он это сделал, ой, зря. - Идем, покажешь свою лайбу.
   На улице Счастливчик сразу полез под днище. Сафа испытал острые позывы в туалет. Ерунда, даже если там остались листья, можно было соврать, что подцепил их в городе. Листопад. Осень в городе, господа.
   -Машина недавно помыта, - констатировал Счастливчик, отряхивая прилипший мусор.
   Еще бы. На ней было столько грязи. Они с Максом извозились все, пока драили ее на пляже. Но было так темно, что они вполне могли что-то и упустить.
   -Я ее помыл после работы. А что нельзя?
   -В пять утра?
   -Я ночной зверь. Ночью работаю, ночью и мою.
   Счастливчик подошел к нему и ухватился за рубаху. Сафа хотел оттолкнуть его, с тем же успехом он мог проделать это с ковшом экскаватора.
   -Вот что, маленький ублюдок, - просипел участковый. - Сейчас ты расскажешь, где ты болтался сегодня ночью.
   -Я работал!
   -Значит, не хочешь сознаваться?
   -В чем?
   Участковый посмотрел ему в глаза, взгляд у него был нехороший, злобный, воспаленный.
   -Меня по твоей милости подняли в три часа ночи, и я был вынужден вместо теплой постели сесть в холодное сиденье дежурной машины и мотаться по городу!
   -Клянусь, я не знаю, о чем идет речь.
   -Ты даже хуже, чем я о тебе думал, - он разжал руку, освободив рубаху, потом снова сжал ее в кулак.
   Если он ударит, то убьет, подумал Сафа. В участковом происходила мучительная внутренняя борьба.
   -Отложим это на потом, - сказал он, наконец, и опустил руку.
   -Что именно?
   Следующей реакции Сафа не ожидал. Участковый рассмеялся.
   -Думаешь, переиграл меня, сопляк? Я совсем расклеился да? Сейчас потеряю терпение и начну психовать, да? Ты ведь этого хотел? Я поступлю по-другому, - он оглянулся на сверкающую в лучах осеннего восходящего солнышка лайбу.
   Сафа почувствовал неподдельную тревогу.
   -Что вы задумали?
   -Чего ты так заволновался, Саша? Мы ведь друзья? Правда? Какие могут быть недомолвки между друзьями? я тебе открою даже один секрет. Знаешь, что произошло этой ночью? Ну, правильно, откуда тебе знать. Ты же всю ночь работал, возил клиентов. Кстати не назовешь адреса, где ты их подбирал? Это должны быть людные места и тебя обязательно должен был кто-то видеть. В уголовно процессуальном кодексе это называется свидетели. Признайся, это было бы смешно, если б за всю ночь тебя не видел ни один человек. Но впрочем, это все формальности. Между нами не может быть недоверия. Так вот слушай меня внимательно, только, пожалуйста, никому не рассказывай, а то меня накажут за разглашение. Видишь, я верю тебе все сильнее? Этой ночью какие-то негодяи хотели проникнуть за дозволенный периметр. Ведь это был не ты? Можешь не отвечать. Конечно не ты. Они нашли богом забытую трассу в лесу и проехали по ней до периметра, но потом их обнаружили датчики. Помнишь, я говорил тебе про датчики? И ведь не обманул ведь! Не обманул?
   Сафа утверждающе кивнул головой, потом спохватился и крикнул:
   -Откуда я знаю?
   Участковый засмеялся счастливым смехом.
   -Вот ты себя и выдал!
   -Так в чем угодно можно обвинить!
   -Вот! - участковый поднял перст. - Человека очень легко можно оклеветать. Те подлецы были на машине, и у тебя есть машина, - он вернулся к лайбе, тронул зеркало. - Родная деталь? Ни разу не менял? Изумительно. Раритет.
   -Не надо, - тихо попросил Сафа.
   Участковый прошел вдоль борта, ведя пальцем по полировке, дошел до багажника, открыл, порывшись, распрямился с монтировкой в руке. Сафа сорвался с места, коршуном кинулся на него. Участковый свободной рукой дал ему тяжелую затрещину. В голове зазвенело, в бок больно ударил асфальт. Сафа кое-как сгруппировался, сел. Все проходящее казалось нереальным. Солнце играло на боках лайбы, вокруг которой, поигрывая железкой, ходил участковый.
   -Дохляк, куда ты лезешь со мной тягаться?
   Участковый остановил свой поход вокруг машины у задних габаритов. С ними было связано первое детское воспоминание Сафы. Он помнит их высоко над собой и свои тянущиеся тонкие ручки. Отец смеется. Он молодой, здоровый. Красавец докер, все девки вслед смотрели. Папа едет на работу в порт.
   Участковый заносит монтировку. Кранк! Изумительной красоты и изящества двухцветный фонарь разлетается вдребезги. Участковый не останавливается, с иезуитской настойчивости выковыривает остатки арматуры из ниши, где раньше был габарит. Та же участь постигает второй. Участковый шумно дышит носом, он выполняет тяжелую нужную работу.
   -Остановитесь, я все понял! - хнычет Сафа, куда там.
   Участковый берет замах пошире, монтировка скользит над багажником и со всего маху врезается в заднее стекло. Маленького Сафу всегда сажали на заднее сиденье. Он вставал на сиденье и махал всем машинам. Папа с мамой, сидевшие спереди, недоумевали, чего это все нас так приветствуют? Потом узнавали в чем дело, смеялись, молодые, казалось, они будут жить вечно. Это была не просто машина. Это была даже не просто часть его жизни. Это часть жизни принадлежала им троим: Сафе, маме и папе.
   Участковый, идя вдоль корпуса бил все окна подряд. С каждым ударом в Сафе словно что-то умирало. Частица жизни. Какие-то неуловимые вещи, но очень важные, чему лайба была свидетелем. По существу она оставалась единственным свидетелем того, что у него когда-то было. На запотевшем заднем боковом стекле он чертил пальцами чертиков. Потом когда ему исполнилось 12,он отвоевал у мамы место спереди. Это было настоящее соревнование, кто займет его первым. Они составляли целые договоры, кто в какой поездке поедет первым туда, кто - обратно.
   Когда перестали существовать стекла и фары, участковый бессистемно молотил по корпусу, со скрежетом протыкал борта, открыв дверь, долго выламывал руль и курочил панель. Уничтоженный Сафа смотрел в землю. По щекам текли крохотные слезки. Он и не помнил, сколько времени вообще не плакал. Нет помнил. Это было после смерти родителей, когда он пришел в пустую квартиру, и его взяла тоска. Тогда он выл, упав на пол, словно волчонок, он никогда не умел плакать. Теперь он похоронил родителей во второй раз.
   Участковый отошел от машины, любуясь творениями своих рук. Потом поднял лицо Сафы за подбородок. Свинячие глазки его с нескрываемым удовольствием разглядывали его. Его страдания доставляли ему несказанную радость.
   - На автобусе будешь ездить! - с неожиданной злобой произнес Счастливчик и ушел, насвистывая, с чувством выполненного долга.
   Сафа смотрел ему вслед, не имея силы даже пошевелиться. Никакая сила на свете не могла его заставить посмотреть в сторону мертвой машины. Он вдруг подумал, что же они сделали с Коляном, что обломали его. Ведь Колян был на порядок сильнее, устойчивее его по жизни. И еще он подумал, что был не прав, когда нехорошо думал, что Колян вот так просто сдался. Не сдавался он. Он и в порт, наверное, через заборы лазил и ночью через леса прорывался. А сломался он уже после, когда ничего у него не вышло, и пришел вот такой Счастливчик и сломал его. Грубо, по-хамски, со смешками и прибаутками. Сильный, подавляюще сильный, пахнущий мужским тяжелым потом, несокрушимый как скала. И еще он понял, почему эта сволочь Корявый так смотрел на него.
  
   "Из обшивки машины, принадлежащей господину Георгадзе и подвергшейся обстрелу по адресу Атлетическая,8, извлечено 158 пуль, в радиусе пятидесяти метров от машины найдено 28 срикошетивших и сильно деформированных пуль. 19 имеют микроскопический налет, позволяющих идентифицировать химический состав с материалами автомобиля. 9 такого налета не имеет".
   -Про эти девять я специально в докладе указал, - подчеркнул Кесарев.
   -Ну и что это дает? - пожал плечами Шорохов.
   -Это значит, что эти пули столкнулись в процессе полета с чем-то, не являющимся двигателем. Меня сразу насторожило, что салаги выпустили шесть магазинов и не попали ни разу, ведь следов крови нет. С убойного расстояния, с трех точек, ну должны были зацепить. Чудес не бывает, говорю тебе это как специалист по развенчиванию подобных баек, - гордо признался эксперт. - А может все-таки попали? Отсутствие крови в таком случае объяснялось бы тем, что Прыг-скок был не только в бронежилете, а в полностью бронированном скафандре, но никак не в штанах и плаще убитого Георгадзе. Кстати кевлар либо другой материал тоже должен был оставить следы на сердечнике пуль. И тогда у меня мелькнула гениальная идея, а что если материал его бронежилета был совсем не материал? Недавно я ездил в командировку на симпозиум по передовым технологиям в Загору и услышал там много познавательного, в частности такое понятие как биологический солдат. Слышал что- нибудь про это? Этот термин относится к генетическим изменеиям в человеческом организме, делающим его идеальным солдатом.
   -С чего ты решил, что Прыг-скок солдат?
   -Да я это фигурально. Но он профессионал, ты этого не можешь отрицать. Как он умело Гергадзе без башки оставил? А как классно ушел от ночной засады?
   -Он и от меня классно ушел, - угрюмо признал Шорохов.
   -Расскажи про него подробнее, - жадно попросил эксперт. - Я про него статью напишу.
   -Сначала я думал, он от меня убегал, но после всего, что ты мне сказал, мнение мое изменилось. Похоже, шансов его взять у меня не было никаких. Получается, он меня заманивал. Но я с ним еще встречусь. Предупрежден, значит вооружен.
   -Вот это не рекомендую. Помнишь, я тебе говорил про скафандр? Так вот, он всегда на нем.
   -Кожа? - не поверил Шорохов.
   -Волосы! - торжествующе воскликнул эксперт. - Я сначала тоже про кожу подумал. Нам и на симпозиуме об этом говорили. Делаются специальные инъекции в локальные области, напротив сердца, легких, кишечника, и кожа в этих местах твердеет, приобретает ороговелость и способна противостоять пистолетной пуле. А потом мне в руки попало вот это, - эксперт достал из ящика стола конверт, аккуратно вынул из него не видимый с двух шагов волосок, положив на край стола. - Только не сдуй, у меня больше нет. Чудом нашел в машине. Заметь, он не оторван, с волосяным корнем. Похоже, это линька.
   -Что же в нем необычного?
   Эксперт достал перочинный нож, передал Шорохову:
   -Режь!
   Волосок был самый обычный. Шорохов хмыкнул, подумав, что это какая-то хохма, приложил нож посредине волоска и надавил.
   -Ты мне стол испортил, медведь хренов! - заорал Кесарев, вскакивая.
   -Зато твой кевларовый волос пополам, - довольно констатировал Шорохов.
   -На фига было стол портить? Все равно у тебя ничего не вышло!
   Волосок посредине пересекала глубокая борозда, и казалось, что он перерезан пополам, но стоило эксперту потянуть за кончик, как вдавленный в разрез волосок вылез наружу целый и невредимый.
   -Дай сюда! - Шорохов азартно выхватил волос. - Железного стола у тебя нет? Жаль.
   Эксперт успел только рот открыть, чтобы предостеречь его от необдуманных поступков, но тот уже накрутил волос на указательные пальцы и дернул. И завопил.
   -Что это вы тут делаете? - в лабораторию заглянул бледный Неволин. - Мать моя, родина, что у него с руками?
   Эксперт судорожно обхватил пораненные пальцы Шорохова быстро намокающей кровью ватой.
   -Подстава! Ты мне стальную проволоку подсунул, сейчас кровь остановится, и звездюлей получишь! - пригрозил Шорохов.
   -Никакой подставы, майор. Толщина волоска микроны, это все равно, что серпом себе...по пальцам.
   Когда кровь остановили, и майор был спасен, Неволин попросил аскофена.
   -Башка раскалывается, - признался он. - А мне еще в Рахитовский центр ехать.
   Кесарев сказал, что действие аскофена краткосрочное, но таблетки дал, воды у него не было, и он предложил спирт. Следователь отказался и пошел за водой к Ларькову.
   До совещания у генерала Шорохов решил привести в порядок бумаги, но не успел: по служебному позвонил Макаров, гаишник из молодых и нагловато сказал:
   -Товарищ майор, сейчас проезжал по Промышленной, мимо пивзавода, там, в патрульной машине спит ваш напарник. Это не мое дело, но я решил вам позвонить.
   -Он плохо себя чувствовал и принял таблетку. Вы пробовали его разбудить?
   -Это не мое дело, - нагло заметил Макаров. - Но если человек спит в таком месте, значит ему наоборот хорошо.
   И не дожидаясь ответа, отключился. Шорохов позвонил Ларькову, чтобы спросить, когда Макаров вернется.
   -Зачем тебе? - удивился тот.
   -Напомни потом, чтобы я ему морду начистил.
   Через десять минут майор был на месте. Учитывая, что на машине следователя были включены проблесковые маячки, и стояла она наискосок, то проехать мимо, не заметив, было трудно.
   Следователь Неволин спал, и лицо у него было умиротворенное. Легкое потрясывание и щипки за нос результата не дали. Майор уже размахнулся, но потом, соизмерив размер своего кулака, передумал прибегать к столь радикальным мерам. Вместо этого вытащил следователя, уложил лицом на капот напротив брызгалок и включил насос омывателя. Через секунду тот взвыл:
   -Ты чего делаешь, палач! Там незамерзайка залита! Я же чуть без глаз не остался!
   Майор высказал, что он обо всем этом думает.
   -В другое время ты у меня под офицерский суд пошел бы за это! - пригрозил следователь.
   -Ты можешь сказать, что с тобой происходит? - возмутился майор. - Ведь если ты продолжишь в том же ключе, тебя уволят и путь тебе после этого только один. На Черный пароход как безработному.
   Неволин старательно вытер покрасневшее лицо и сказал:
   -Я тебе все расскажу, только не перебивай.
   И он рассказал про вчерашний случай. Про то, как ездил кругами, но в центр не попал, про женщину в кабриолете.
   -Сегодня начинается та же бодяга, - пожаловался он. - Думаешь, я сюда ехал? Центр в другой стороне!
   -Похоже на действие галлюцигена, может, аскофен левый, - предположил Шорохов. - Но точнее покажет вскрытие.
   -Ну вот, я же серьезно, - обиделся Неволин.
   -Ладно, остынь. Кровь тебе надо сдать Кесареву на анализ. Он тебя по всему спектру разложит, тогда получим ясность.
   -А сейчас мне что делать?
   -В центр надо ехать. Через час доклад у Крутохвостова. Шкуру спустит твою галлюцигенную.
   Неволин с мольбой посмотрел на майора:
   -Слушай, никогда о таком не просил. Съезди со мной, а то я опять куда-нибудь не туда заеду.
   -Да ты что с ума сошел? У меня дел полно, только тебя сопровождать не хватало.
   -С меня бутылка! - соблазнял Неволин.
   -Две! - быстро схватил тему Шорохов. - Алгинского коньяка!
   -Пей мою кровь, - согласился Неволин, но было видно, что он безумно рад.
   Он, пока майор не передумал, протянул ему ключи, но тот отвертелся, сказал, что для чистоты эксперимента тот должен вести сам. Неволин начал было громко комментировать все свои действия, по каким улицам он едет, но майор велел ему заткнуться.
   Они ехали по Южному шоссе, когда ди-джей Ихтиандр с морского радио сказал:
   -А сейчас наша регулярная передача. Прием пробок у населения.
   -Охренел парень, какие у нас могут быть пробки? - не выдержали гаишники.
   -Я пошутил, и, наверное, меня выгонят с работы, - поправился диджей.
   Внезапно следователя напрягся.
   -Это она! - воскликнул он. - Видишь красный кабриолет?
   -Не дергайся, веди себя обычно, - порекомендовал майор, прячась на сиденье.
   -Мы могли бы ее прижать к обочине!
   -На ней мотор втрое сильнее нашего. Что она делает?
   Неволин посмотрел в зеркало заднего вида. Красный затонированный спилер-кабриолет быстро нагнал его и пристроился бампер к бамперу.
   -Теперь ты мне веришь?
   Тот сказал, что нисколько не сомневался, на самом деле жутко хотелось привстать и посмотреть, на самом ли деле за ними кто-то вообще едет, или имел место быть очередной глюк.
   -Она мне сейчас в зад въедет! - запаниковал Неволин.
   Майор велел ему не дергаться и попробовать остановить наглеца. Следователь включил сирену и указал рукой на обочину. Руку его трясло от волнения, словно на улице штормило. Майор услышал, как мимо борта прошелестели колеса. Значит, что-то все-таки ехало, решил он, осторожно выглядывая в проем между сидениями.
   В пяти метрах впереди стоял ярко-красный кабриолет.
   Открылась дверца и была выставлена стройная ножка в туфлях на острых каблучках, которые с прошлого раза подросли на пару сантиметров, превратившись в настоящие небоскребы. Майор шепнул Неволину, чтобы он меньше пялился на ножки, вышел из машины и проверил у нее документы. Малолетка тем временем показалась из машины полностью, оказавшись еще более раздетой, чем в прошлую встречу, хотя по всем законам физики это было решительно невозможно. На ней все было такое прозрачное, даже призрачное, что ее можно было сношать, не раздевая и уже тем более не ожидая, когда ей исполнится 18.
   Подозрительный шорох привлек внимание майора и он, увидя в заднем стекле чью-то макушку, резко распахнул дверцу на всю ширину. Она встретила преграду, и парнишка в спортивном костюме получивший неожиданный удар, опрокинулся на спину. В руке у него было шило. Майор выскочил из машины и ногой выдавил у него оружие из руки.
   -Держи мадам! - крикнул он, обернувшись.
   Это стало ошибкой. Парень резко выдернул руку, а второй саданул под колено. От резкой боли майор едва не повалился, но сохранил равновесие. Парень был уже на ногах. Он был совсем мальчишка, но в глазах горел недетский волчий огонек.
   -Твоя мама знает, что ты прогуливаешь уроки? - спросил майор, не потрудившись достать оружие, что ему сделает какой-то пацан.
   Пацан оказался прыгучим как чертик из табакерки, и, подскочив, ударил его в грудь коленом. Наложенный на поломанные в аварии ребра легкий корсет треснул. Майор, вскрикнув от резкой боли, был вынужден отступить. Пацан и не думал убегать, воспользовавшись моментом. Девчонку не хочет бросать, понял майор, отклоняясь влево от следующего выпада противника, быстрого, словно удар кобры.
   Парнишка мгновенно отскочил и встал в стойку, оттопырив локти. Борьба была довольно странной и майору не знакомой, и двигался парнишка как бешеный, так что Шорохов понял, что просто так взять его не получается, и надо бы достать табельное оружие, но едва он сунул руку, пацан свечой взмыл над ним и ткнул локтем в голову.
   Боль была такой, словно он проткнул ему череп. Рассвирепев, Шорохов попытался ухватить соперника, но тот легко увернулся, и он схватил только воздух.
   Они посмотрели друг на друга. Майор вытер рукавом под ухом, выпачкавшись в крови. Если бы не неимоверная сила, данная ему природой и папой, которого в деревне называли не иначе как медведь, оперативник должен был упасть замертво.
   Противник продолжал свои наскоки и сунул ему ногу в живот. Майор еще удивился, как ему легко удалось схватить его. Это оказалось ловушкой. Подросток не стал вырывать ногу, продолжил развертку и ударил его второй ногой. Он попал в район ключицы, и опять боль была жуткой. По существу парнишка весь состоял из боли, он словно был соткан из острых углов, одно прикосновение к которым уже заставляло вопить.
   -Ну, ты сам нарвался! - заявил майор и кинулся в самую неподготовленную и опрометчивую атаку в своей жизни.
   Он понял, что в организованной схватке ему эту малолетнюю кобру не переиграть, и пока гаденыш действительно ему чего-либо серьезно не повредил, надо валить его любыми способом, включая самый варварский.
   Шорохов наступал на него словно слон, размашисто и безостановочно молотя воздух. Парнишка еще пару раз больно ужалил его, но он перетерпел, только стиснул зубы, а атаку не прервал. Наконец, ему удалось, допускаю, что чисто случайно, все-таки подцепить противника. Или мальчонка оступился. Во всяком случае, он свалился на землю, но тотчас заелозил, быстро поднимаясь.
   Дудки, майор не для того его валил, подставляя свою совсем не дубленую шкуру. Шорохов свалился ему на голову как двухстворчатый шкаф, как бронированный сейф. Если бы мальчонка был обычным пацаном, то он выдавил бы из него все дерьмо, но тот не был обычным.
   Парнишка только крякнул, ужом заюлил под ним, и, наверное, выполз бы, если бы майор мстительно не передавил ему грудину всей массой. Напрасно парнишка пытался вздохнуть, лицо его быстро посинело. Наконец глаза его закатились, и тело резко ослабло, будто стержень вынули.
   -Сильный, но легкий! - констатировал Шорохов.
   Он поднялся, упершись в поверженного соперника руками, и снова вытирая кровь из уха, похоже, оно было повреждено, а ведь он после первой травмы еще до конца не излечился, не мудрено, если к двум сломанным ребрам, еще столько же добавилось.
   Желая убедиться, что Неволин выполнил его команду, он оглянулся и осекся. Малолетка, уперев просвечивающую задницу в капот, курила, и следователь очень мило с ней беседовал, сидя рядом.
   -Я же сказал задержать! - рявкнул Шорохов.
   -Я не собираюсь никуда убегать, - пожала она плечами. - Давайте познакомимся. Меня зовут Марж. А вас?
   -Майор Шорохов!
   -Ну и навели вы шороху, майор. Не заставляйте даму держать руку! Ну же.
   -Тоже мне нашлась дама! - он все-таки пожал нетерпеливо подергивающуюся ручку.
   -Вот и отлично, - промурлыкала Маржа, спрыгивая с капота.
   Потерявший опору Неволин сполз и улегся на землю. Майор зарычал и вывернул ручку малолетке. Та была в перчатке, вышитой бисеринками. И среди бисеринок торчала иголка с каплей майоровой крови на хищно блеснувшем кончике.
   -Ах ты тварь, - проговорил майор, еле ворочая тяжелеющим языком.
   Все закрутилось у него перед глазами, и он улегся рядом с напарником.

14.

   Жители села Волосатовка Алексей и Клавдия Кучумы возвращались вечером из города домой. Они были по-крестьянски прижимистыми людьми и хоть после торговли мясом на базаре имели неплохой навар, никогда не упускали случая подзаработать. Поэтому когда на повороте обводной дороги увидели махнувшую рукой приземистую фигуру, почти сразу остановились. Супруг еще сомневался, стоит ли, на ночь глядя, брать неизвестного попутчика, времена ныне лихие, но Клавдия уже встряла бойким языком:
   -Останавливай, чего рот раззявил. Лишняя копейка в доме, хоть бензин оправдаем.
   Бензин был ворованный, но супруг промолчал. Если Клавдия откроет рот, то может трындеть хоть до утра. А так дома ждало свежее сало, соленые огурчики и водка Морская крепостью 50 градусов. Правда на секс рассчитывать не приходилось, баба у него была ленивая, а после базара ее вообще невозможно было заставить раздвинуть ноги.
   Алексей затормозил, и на заднее сиденье без спросу полез бородатый мужик.
   -Осторожней там с ногами! - предупредил хозяин. - Не видишь, обивка совсем новая? Мы до Волосатовки только. Тридцать рублей.
   -Пятьдесят, - встряла Клавдия.
   -Ладушки, - сипло сказал Прыг-скок.
   В дороге он сидел смирно, только пару раз вырвал волосы из носа, которые ему сильно досаждали. Не доезжая до деревни пары километров, попросил остановиться.
   -Вот еще, потерпишь, немного осталось, - стервозным тоном пресекла попытку Клавдия.
   Прыг-скок наклонился вперед и сдавил хозяину горло рукой, черной от обилия волос. Тот попытался ее стряхнуть, куда там, пятерня была стальной. Клавдия закричала и ударила его ридикюлем, попав впрочем, мужу по уху. Сумка раскрылась, на пол просыпались наторгованные деньги. Прыг-скок отмахнулся от женщины как от надоедливой мухи. Этого хватило, чтобы Клавдия отлетела к лобовому и затихла там.
   Теперь ничего не мешало Прыг-скоку вплотную заняться водителем, и он помял ему железными пальцами горло. Алексей, уже ничего не соображая, посиневший и задыхающийся, мечтающий только о глотке воздуха, нажал на тормоз. Машину занесло и едва не перевернуло. Она сумела остановиться только на обочине. Прыг-скок велел сворачивать на развилку.
   -Ой, что делается то? - запричитала Клавдия. - Убивают!
   Прыг-скок отвесил ей затрещину, а потом войдя в раж, еще несколько. Женщина была мягкая, и бить ее было приятно. Воспользовавшись заминкой, Алексей вырвался и нырнул головой в дверь. Не тут то было. Прыг-скок ухватил его за шкирку и вернул обратно в кресло.
   -Сворачивай на развилку! - повторил он приказ. - Еще раз дернешься, убью ее, а потом тебя!
   Тому ничего не оставалось, как подчиниться. Сразу за развилкой располагалась лесополоса.
   -Беги, Клавдея! - крикнул Кучум, едва остановившись.
   -Ты мне больше не нужен, - заявил Прыг-скок и со всей чудовищной силой скомкал горло жертвы.
   Раздался неприятный на слух треск и хруст. Жертва несколько раз конвульсивно дернулась, словно птица, которой отрезали голову. Клавдия не могла пошевелиться от ужаса, до конца не веря, что ее крепкий здоровый муж так безропотно умер. Прыг-скок вышел и вытащил покойника из машины. Невдалеке в дереве располагалось крохотное дупло, и убийца энергичными движениями затолкал туда труп, изрядно поломав кости.
   Прыг-скок неспешно вернулся, открыл дверцу со стороны Клавдии, внимательно оглядел, потом жадно запустил ей руки за вырез. Жесткие волосы на руках кололи ей груди, но она не издала ни звука.
   -Не убивайте! Я сделаю все, что вы захотите! - заискивающе глядя на него снизу вверх, она расстегнула ему штаны, трусов под ними не было, черные волосы на животе сливались с волосами на ногах, и она с трудом нашла в паху утолщение с жесткой кистью на конце и попыталась очистить его от волос, впрочем, безуспешно, пришлось брать в рот так.
   -О-как! - хмыкнул Прыг-скок.
   Кончив, он всхрапнул как старая лошадь, и это были все проявленные им эмоции.
   -Ты живешь в Волосатовке? - спросил он, голос у него был надтреснутый и говорил он неуклюже, словно недавно научился. - Кто еще с тобой живет?
   Супруги были бездетные.
   -Ты меня не убьешь? - с надеждой спросила женщина.
   -Нет, ты мне нужна. Знаешь, где находится дом Шерматова?
   Личность была известная. Недавно он построил в деревне трехэтажный коттедж из красного кирпича, больше похожий на крепость и со стороны дороги окон не имевший. Прыг-скок велел показать.
   -Только он там не живет. Приезжает на выходные.
   -Я знаю, - просипел Прыг-скок.
   Дом окружала двухметровая кирпичная стена с железными воротами, над которыми висела телекамера. Дома находились четверо: убирающая женщина из местных и трое охранников в комнате с мониторами, на которые транслировались изображения с телекамер, разбросанных по периметру забора. Двое из охранного агентства "Пантера" по фамилиям Шуст и Ващук. Присматривал за охраной и в целом за домом племянник Едавкина по кличке Зуб. Подошедшую к воротам женщину первым увидел Шуст.
   -Баба голая! - воскликнул он.
   Платье Клавдии было разорвано и приспущено до пояса. Груди пятого размера свисали тяжеловато, но выглядели действительно потрясающе.
   -Иди, впусти ее! - пуская слюни от похоти, сказал Зуб.
   -По инструкции не положено! - возразил Ващук.
   -Поговори мне еще, я тут главный! Будете выкобениваться, завтра вылетите с работы! - Зуб был личностью никчемной, трус и истерик, но обожавший баб, впрочем, у него часто были проблемы по части эрекции.
   Открывать пошел Ващук. Стоило ему отомкнуть щеколду, как калитка была вырвана у него из рук, и он оказался лицом к лицу с Прыг-скоком. Тот со страшной силой ударил его в лицо. При этом раздался такой громкий стук, что Клавдия вздрогнула, оценив всю нечеловеческую мощь пришельца. Нос охранника разорвался пополам, а половина скулы оказалась вдавлена вовнутрь. Взрослый мужик завыл как ребенок, прижимая руки к покалеченному лицу. Прыг-скок зажал ему рот, приказав Клавдии заходить и закрыть ворота.
   Та зашла, с ужасом глядя на окровавленного охранника, который словно пойманная птица слабо бился в могучих руках убийцы.
   -Где остальные? - спросил Прыг-скок.
   Тому ничего не оставалось, как ответить, и зрелище человека, говорящего со сломанной челюстью было тошнотворным. Со словами "Ты мне больше не нужен" Прыг-скок дернул Ващука за волосы. Голова словно тряпичная упала лицом на грудь. Женщину, стоящую рядом в ступоре и наблюдавшую всю картину, громко вырвало.
   Когда Ващук не вышел на связь, как было условлено, Зуб и Шуст поняли, что происходит нечто из ряда вон выходящее, хотя Прыг-скок умудрился не засветиться на мониторе, а во дворе вообще не было камеры.
   -Иди, посмотри что там! - взвизгнул Зуб. - За что тебе деньги платят?
   -По инструкции я должен сообщить в ЧОП! - возразил Шуст. - Звони боссу!
   -Твой босс я! - шипел Зуб, брызгая слюной.
   Он попытался выпихнуть Шуста, но тут хлопнула входная дверь.
   -Ващук, ты? - громко спросил Шуст.
   Ему никто не ответил, хотя было ясно, что кто-то вошел.
   -Ващук, кончай Ваньку валять! - Шуст жестами показал горе-начальнику, чтобы он отошел в дальний угол комнаты, а сам привел в боевое положение помповое ружье. Глядя на него, Зуб достал пистолет, который ходуном заходил в трясущихся руках. Шуст с досады сплюнул, поняв, что на помощь с этой стороны ему рассчитывать не приходится.
   -Он в зале! - предупредил Шуст, услышав тихий шорох совсем близко, и прижал приклад к плечу, полностью изготовившись к стрельбе. Неожиданно, вброшенная со всей силы, в комнату влетела полуобнаженная женщина.
   -Не стрелять! - успел крикнуть Шуст, поняв, что это ловушка.
   Куда там. Бьющийся словно в падучей и ничего не соображающий Зуб расстрелял всю обойму в считанные секунды. Две пули угодили несчастной женщине под груди, остальные пять недоумок засадил в белый свет.
   Он продолжал давить курок и после. Услышав щелчки, в комнату нырнул Прыг-скок. Шуст спустил курок, предвкушая прямое попадание, он был неплохим стрелком, да и расстояние всего в несколько шагов позволяло попасть даже плохому стрелку, но неуловимым, звериным прыжком Прыг-скок ушел с линии огня, и заряд картечи вместо того, чтобы снести ему полчерепа, угодил в штукатурку. Для передергивания затвора Шусту хватило бы и долей секунды, но у него их не было. Все перемещения Прыг-скока в комнате свелись к двум прыжкам. Первым он ушел от прямого выстрела, вторым подскочил к Шусту. Они оба схватились за одно оружие. Прыг-скок выворачивал его кверху, Шуст наоборот тянул книзу. Охранник был не слабым парнем, но Прыг-скок сломил его сопротивление, и поднял дуло к самому лицу. Пальцы его лежали поверх сломанных пальцев охранника.
   -Кто из вас Зубов? - задал он вопрос.
   Зуб с готовностью назвался, на всякий случай отбросив пистолет, хоть у него в кармане лежала заспанная обойма, и он вполне мог успеть перезарядить. Тогда с неизменной своей прибауткой, Прыг-скок вдвинул дуло охраннику в рот и, с силой передернув затвор, выстрелил. На месте исчезнувшей головы Зуб увидел окровавленный ствол, и ноги перестали его держать.
   Прыг-скок спросил у Зуба, есть ли кто еще в доме и, получив ответ, что только женщина на кухне, уточнил, где кухня и, велев оставаться на месте, вышел. В кухне, забившись под раковину, сидела перепуганная насмерть женщина. От постоянной работы и нужды ее лицо было серым и некрасивым. Она автоматически вытирала тарелку застиранным до дыр передником.
   -Не убивайте. У меня трое детей мал мала меньше! Кому они нужны сиротинушки? - запричитала она при виде убийцы.
   Прыг-скок молча прошел к раковине, с шумом замыл пятна на одежде. Женщина перестала причитать, и Прыг-скок резко уставил ей ствол помпового ружья в голову. Шепча слова молитвы помертвелыми губами, женщина накрыла голову передником, словно это могло служить надежной защитой. Прыг-скок выстрелил, и маленькое сухое тело со стуком повалилось, а убийца, как ни в чем не бывало, стал замывать новые пятна.
   Прыг-скок вернулся и тяжело посмотрел на Зуба.
   -Если хочешь жить, сделаешь все, как я скажу.
   Зуб был готов на все и только мотал головой. Прыг-скок обыскал его, сунул сотовый в руки.
   -Звони своим, скажи, что всех убили, а ты уцелел. Помощи не надо, скажи, сам сейчас приедешь.
   Зубов сделал все, как ему велели, после чего Прыг-скок разбил его телефон об стену. Намереваясь задобрить убийцу, Зубов предложил ему выпивку, указав на накрытый стол. Предложение вызвало немотивированную ярость Прыг-скока, и он пинком опрокинул стол вместе со всей снедью.
   Зубов за свою беспутную жизнь видел много всевозможных придурков, но такого идиота еще не приходилось. Прыг-скок был законченным сумасшедшим, поведение которого нельзя было предугадать.
   -Тебе Шерхана заказали? Знай, он даст тебе гораздо больше денег, чем тебе за него обещали, - предложил Зуб.
   Прыг-скок затих, осмысливая сказанное, потом заржал словно жеребец. Зуб был сам не рад, что высунулся. Он с надеждой посмотрел на улицу. До города всего семнадцать километров, братва должна подъехать.
   -Поехали! - сказал Прыг-скок, перехватив его взгляд.
  
   У него не было денег и не было машины, чтобы их заработать. Сафа пешком пришел в "Зубы" и предложил Роме купить у него что-нибудь, например, аккумулятор.
   -Не понимаю, почему ты с этим обращаешься именно ко мне? - недоумевал Рома. - Не нужен мне твой аккумулятор.
   -Может, тебе полотер нужен? Или посудомойка?
   -Самого бы кто взял. А ты что бомбить решил бросить?
   Сафа только рукой махнул. Чемоданов и Живолуп были уже в зале, но Сафа лишь кивнул им. Без балагура Жеки их кампания потеряла для него всякую ценность. Зал после перестрелки оскоблили хлоркой, да и туалет отремонтировали, но что-то притаилось здесь нехорошее. Сафе до сих пор мерещился запах пороха и крови.
   -Слушай, Томилкина при тебе ведь убили? - спросил он.
   -А что? - Рома напрягся.
   -Не понимаю, кому он помешал?
   -А Сэм кому помешал? А новоапрелевцы? Знаешь, смерть не спрашивает разрешения, - раздраженно выпалил Рома.
   -И что ж он вот так без всякого повода и без единого слова вдруг начал палить и четверых уложил?
   И тут Рома по настоящему взорвался.
   -Чего ты тут все вынюхиваешь? Может, ты на ментовку работаешь? Что материал нужен? Может, тебя и машина с операми ждет в неприметном месте?
   На них стали оглядываться.
   -Ты за базаром то следи, - подобрался Сафа.
   -А то что? - зло сощурился Рома.
   -В глаз дам, - просто сказал Сафа.
   -Ах ты, щенок! А ну вали отсюда!
   Рома схватил со стойки бокал, и некоторое время Сафа сомневался, запустит он его или нет. Бармен посуду пожалел, вместо этого налил пива и залпом осушил.
   -Успокоился? - примиряюще спросил Сафа.
   -Успокоишься тут. Ехал бы по-хорошему.
   -Мне не на чем ехать, я свою ласточку вдребезги разбил.
   -Да ну! И как же ты теперь жить будешь?
   Сафа пожал плечами, Рома подумал и налил ему пива.
   -Бесплатно!
   -Ну, для тебя это подвиг.
   -Все оскорбить норовишь?
   -Кто бы говорил? Сам меня стукачом обозвал.
   Они помолчали.
   -Ему кто-то позвонил, - сказал вдруг Рома, и Сафа сразу и не понял о ком идет речь. - Жеке кто-то позвонил перед тем, как его убили.
   -Кто ему мог позвонить? У него и знакомых больше в Алге не было. Он сотовый держал только для работы. Там номера наши только были: мой, Чемоданова и Живолупа. Мы сведениями обменивались о клиентах, чтобы не пересекаться.
   -А я говорю, позвонил! - опять начал горячиться Рома. - Только раздался звонок, а тот упырь, что на твоем месте сидел, достал пушку и давай шмалять.
   -Кто позвонил, не слышал? Может, он его как-то называл?
   -Никак не называл. Потому что тот, который звонил, не дозвонился. Жека еще говорит "Алле! Алле!", а ему, судя по всему, никто не ответил, потому что он трубу на стол потом швырнул. Я думаю, может, этот живодер укуренный был, и ему только повод нужен был. Ведь он стал всех подряд мочить.
   Сафа сомневался насчет последнего утверждения, но высказать сомнение не успел, подошедший Живолуп сказал, что надо поговорить и указал на дверь туалета. Перед разговором бывший боксер всех оттуда выгнал. Сафа, глядя на мощную спину Живолупа, подумал с надеждой, что если у него есть такие друзья, то, стало быть, не все еще потеряно.
   Живолуп сотворил невозможную вещь, он улыбнулся.
   -Что ты там у Ромы выспрашивал? - поинтересовался он.
   -Ничего особенного. Про Жеку,- беспечно махнул Сафа рукой и в следующую секунду был прижат к стене.
   Он дернулся, но это не Рома, легче было бульдозер оттолкнуть.
   -Повторяю, что ты там вынюхивал, легавый?
   -Ты что с ума сошел? Пусти!
   В глаза плеснули чем-то ослепительно белым, лишь потом Сафа услышал шум пощечины. Подросток был прижат к стене мощным соперником так, что практически не мог пошевелиться, но, изловчившись, ткнул коленом в могучее бедро. Там находилась болевая точка, но Живолуп только ощерился, даже не став защищаться.
   -Не дергайся, волчонок! Удавлю! - пригрозил верзила, поднеся к лицу подростка огромный просоленный кулак.
   Ощутив бесполезность сопротивления, Сафа перестал елозить и сказал:
   -Ты хоть после уборной его моешь? Он у тебя мочой пахнет.
   -Борзый волчонок! Хочешь, я заставлю тебя его облизать?
   -Не боишься, что я тебе пальцы отгрызу?
   В глаза опять полыхнуло белым. Сквозь звон в ушах запоздало пробился шум второй пощечины.
   -Ну что наелся? - поинтересовался Живолуп. - Я могу еще.
   -Я шепну пару слов своим друзьям, и тебя не станет, - попытался Сафа блефовать.
   -Не бери на понт, легавый. Какие у тебя могут быть друзья? Все твои друзья на вахте гниют.
   -Так ты знал? - изумился Сафа.
   -Это ты только всех за дураков считаешь. Мы тоже кое-что можем. Так что тебе от Ромы надо было? Кто тебя подослал?
   -Никто меня не подсылал. Я хотел узнать, как убили Жеку, только и всего.
   -Ну и что Рома тебе сказал? Давай выкладывай.
   -Сам можешь спросить, - брякнул Сафа, но, видя демонстративно отводимую для удара руку, поправился. - Сказал, что звонили ему. Непосредственно перед стрельбой. Ошиблись, наверное, потому что когда Жека трубку взял, ему не ответили. А что это тебя так интересует?
   Не рад был, что спросил. Глаза Живолупа сузились в две щелки.
   -Сделаем так, урюк алгинский, - угрожающе произнес он. - Ты забудешь все то, что тут услышал. И вообще забудешь про Жеку и нас с Чемодановым, что были такие. Чтобы я тебя больше в "Зубах" не видел. Иначе.
   Он сунул кулачище над головой Сафы, вдребезги разбивая чудом уцелевшую плитку.
   В один момент Сафа остался без работы, друзей и даже бара, где ему могли налить бесплатную кружечку. Впервые он подумал о вахте, как о единственно возможном выходе, и его взял злость.
   -Врете, думали, сломали? - вскричал он. - Не буду как Колька! Не буду, не сдамся!
   Ему чудилось, что кто-то подглядывает за ним, орущим на пустынной улице, подспудно прикидывая, что бы такое еще выкинуть, чтобы сломать его до конца.

15.

   Костя Зубов сидел за рулем шикарного "Джипа-спилера", одетый в тысячедолларовый костюм от Труссаче и ботинки из кожи южноафриканского маймула за две тысячи, и остро переживал свою никчемность. Братва его не признавала, и посылала его подальше. Если бы не дядя Едавкин, Зуб давно бы шестерил на самом нижайшем уровне.
   Тот же дядя вставил ему по первое число, когда он вернулся из Волосатовки. Как он орал на него, а качки Чегодаев и Остудин сидели и ухмылялись. Дело происходило в одном из кабинетов в "Мадрасе", и сытые рожи качков лоснились от удовольствия. Еще немного и оба кончили бы прямо в кабинете. Падлы. Им бы постоять под дулом Прыг - скока. Да и не под дулом, просто посмотреть в его немигающие заросшие волосами глаза. Чтоб он им в кошмарном сне приснился.
   Так нет же, этот кошмарный сон достался персонально ему, невезучему, никчемному, не признанному. Вдоволь наоравшись, уже наедине, Едавкин спросил спокойным тоном:
   -Точно не ты их завалил? - услышав клятвенные заверения, вздохнул с облегчением. - Знаешь, Костя, я ведь сразу на тебя подумал. И знаешь почему? Потому что ты, Константин, редкостный и пакостный козел. Я проклинаю тот день, когда послушал свою полоумную сестру и рекомендовал тебя Шерхану. С тобой одни проблемы, вернее, ты сам одна большая проблема. Если б ты не был мне родным племянником, я бы привязал тебе к ногам бетонный блок и утопил в море как котенка, честное слово.
   После проникновенной речи Зубов долго напивался в баре.
   -Что такой грустный? У тебя же верная жена сегодня приезжает? - подмигнул подошедший Чегодаев.
   - Ты что-то сказал про мою жену, или мне послышалось? - Зубов старался произнести это грубо и по-мужски поставить качка на место, вышло пьяно и сопливо.
   - Я всего лишь сказал, верная жена, ты что обиделся? Брось, Зуб, мы же в одной команде, - Чегодаев покровительственно похлопал его по плечу.
   Зубов дернул плечом, куда там, лапа у мерзавца была тяжелая и вязкая, и у него случилась форменная истерика.
   -Пусти, падла! Все Едавкину скажу, он тебя уроет! - орал он.
   Чегодаев с подчеркнутым уважением поднял руки, но, уходя, сказал в самое ухо с таким жаром, что оно потом долго болело:
   -Еще раз назовешь меня падлой, сделаю тебя девочкой.
   Зубову казалось, что все смотрят на него с презрением, даже бармен, на которого он поспешил наорать и указать ему место. Про жену Зуба болтали всякое. Она действительно была красавица, статная, каштановые волосы до плеч. В свое время занималась гимнастикой, фигура у нее божественная. Зуб ее из модельного бизнеса увел. Детей у них не было, и Инна обожала отдыхать одна в жарких странах, что вызывало пересмешки у знакомых Зуба. Дядя как-то предложил нанять детектива для слежки, но Зубов отказался, после этого даже дядя стал над ним посмеиваться.
   Зубов с дуру привез Прыг - скока к себе в шести комнатную квартиру в некогда престижном районе на берегу моря. Теперь во всем районе заселенным оставался один дом. Совпадение, что там всегда по жизни жили лишь очень зажиточные люди. Мутная волна последних потрясений вымыла из квартала всю шелупонь, а богатенькие остались. Даже вахте, метущей всех без разбору, они не подлежали. Слабы здоровьем оказались, на что имели кучу справок, за обновление которых Рахитов каждый год драл бешеные бабки.
   -Чего тебе от меня надо? - хныкал Зубов. - Я сделал все, что ты просил.
   -Я ищу одного человека, - пояснил Прыг - скок. - Девку, - он недовольно фыркнул, уж очень ему было противно это произносить. - Она у Шерхана. Узнай, где он ее прячет.
   -Что за девка? Шлюха?
   -На вид ей лет 17. Зовут Сека. Она не шлюха, она убийца!
   А ты тогда кто, подумал Зубов.
   - Вооружена биксой. Ночью у моря была заварушка, она должна была быть там. С оружия и начни. На все у тебя три дня, - продолжал Прыг-скок. - Знаешь, что будет после? Не знаешь. Я тебя сожру. Начну жрать с ног, они у тебя как у бабы, - слово баба он произнес с вожделением, истекая слюной, и Зубов сразу подумал об Инне.
   -Тебе нельзя здесь оставаться. Скоро вернется моя жена. Она не должна тебя видеть.
   Прыг-скок в ответ так посмотрел на него, что Костю передернуло. Всем нутром он осознал, что находится наедине с убийцей без тормозов. Прыг-скок расстегнул рубашку и смачно почесался. Тело было черным от шерсти, и он напоминал мерзкое животное, лишь по недоразумению усевшееся на чистую постель. Костя безоговорочно поверил, что тот действительно способен его сожрать.
   Едва покинув квартиру, ставшую ему враждебной, он пытался тщетно дозвониться до Инны. Автоответчик грубым мужским голосом утверждал, что дозвон не возможен, хотя Инна находилась уже в Европе, а труба брала без проблем даже по ту сторону океана.
   Чертов Париж, там в отелях сношаются прямо в общих холлах. Костя скрипнул зубами от ревности. Он всегда бешено ревновал жену во время ее довольно частых отлучек. Инна не любила сидеть дома. Побыв недельку с Зубовым, она уже оформляла новый тур. Обычно это вызвало приступ бешенства у Зуба, но Инне он не показывал своего недовольства, предпочитая вымещать раздражение на безвинных проститутках. Теперь же он впервые был не рад, что жена возвращается.
   Во второй половине дня он назначил встречу со Скатом. Парень приторговывал оружием, и лучше него про биксу вряд ли кто мог рассказать. Они встретились под предлогом покупки нового умхальтера.
   Встреча происходила у гипермаркета "ВДВ". Так получилось, что здесь встречались не только менты с осведомителями, но и бандиты. Место было удачное. Неухоженный парк разросся, и при необходимости можно было бросить машину и удрать в любую сторону.
   -Про стрельбу на Атлетической слыхал? - спросил Зуб, делая вид, что рассматривает привезенный умхальтер.
   -Что- то многих интересует эта разборка.
   -Кто-то еще интересовался?
   -Да это я херню спорол, - сдал назад Скат, на самом деле про это спрашивал Базлов - информатор Шорохова.
   Зуб узнал стоимость пистолета и безропотно передал ему пятьсот евро.
   -Так что ты слышал? Расскажи, мне просто интересно услышать про крутых парней.
   -Чего тут крутого? Засадить из бикс с трех сторон по одной репе.
   -А вот скажи, если б я надумал биксу купить, как скоро ты смог бы ее достать?
   -Пулеметы редко кто заказывает, - осторожно заметил Скат. - Достать и главное довезти, когда кругом посты, тяжело.
   -Ну, для тебя нет ведь ничего невозможного.
   -Чего это ты, Зуб, темнишь? - подозрительно произнес Скат. - Не цветной ли ты? Зачем тебе это?
   -Успокойся, на ментовку я не работаю, иначе ты давно бы уже под спецмон залетел.
   -Это почему?
   -Потому что я знаю, кому ты биксы продал? - выпалил Зуб. - Шерхану!
   -А ты откуда знаешь? - Скат опасливо оглянулся.
   -Я сам не последний у Шерхана человек.
   -Сам бы у него и спросил.
   -Не буду из-за такой ерунды к боссу лезть. Кстати, сколько я за умхальтер должен? - Зуб передал еще одну пятихатку.
   -Много даешь, - процедил Скат.
   Словно не слыша, Зуб поинтересовался:
   -Шерхан сам у тебя биксу брал? Всю жизнь Едавкин ему оружие покупал.
   -Я тебе ничего не говорил!
   -Договорились. Кстати, на тебе за умхальтер, - третья пятихатка исчезла в жадных руках торгаша.
   -Хозяин заказывал биксы два раза. Где-то с полгода назад взял четыре штуки. Второй раз-неделю назад. И опять четыре, - уточнил Скат.
   -Ты ничего не путаешь?
   -Путают путаны. Из рук в руки ему передал. А сейчас отвали, дела у меня.
   Зуб подытожил, что ему удалось узнать. Картина вырисовывалась интересная. То, что было полгода назад, его интересовало мало. Но то, что хозяин взял четыре биксы за несколько дней до грандиозной разборки, его заинтриговало.
   Получалось, что в тайне от своих людей, даже от такого проверенного человека как Едавкин, он сколотил банду головорезов, которую лично вооружил и использует. Для чего? Почему он все скрывает?
   Зуба стало трясти, когда он понял, в какую запретную область заставляет его вторгаться волосатая скотина.
   С другой стороны, ему совершенно не обязательно далеко совать свой длинный нос. Сведения, что Шерхан скрывает Секу, косвенно подтвердились. Биксу он покупал, секретную банду киллеров имеет. Прыг-скок назвал Секу убийцей, стало быть, там ей и место.
   С цифрами получилась неувязка. На Атлетической стреляли с трех бикс. Если одна принадлежала Секе, то кто двое других, и почему Прыг-скока они не интересуют? И почему Шерхан покупал четыре пулемета, если стреляли с трех? В запас брал? Два раза? И самое главное, почему он все скрыл?
   Костя встретил Инну в аэропорту Карнач и сделал неуклюжую попытку не везти ее домой, сказав, что там ремонт.
   -Там у тебя бляди, я знаю это наверняка! - безапелляционно заявила Инна, она приехала загоревшая, и весь аэропорт пялился на ее ноги под короткой мини-юбкой.
   -Ты такая аппетитная, пухленькая, как оладушек, поехали на дачу!
   -Я устала после перелета, мне надо отдохнуть, так что извини, дорогой, мне не до глупостей.
   Они действительно редко занимались сексом. Причем даже во время соития Инна могла сказать "Хватит на сегодня! Я устала", и Зубов безропотно подчинялся независимо от того, успел ли он кончить. Проблемы с эрекцией у него начались именно после этого. Впрочем, он не выказывал своего неудовольствия, боясь, что она его бросит.
   Открывая дверь в квартиру, Костя молил бога, чтобы Прыг-скока там не оказалось, а еще лучше, он бесследно исчез бы с лица земли. Бог словно уступил его мольбам. В прихожке никого не было.
   -Чем это у нас пахнет? - Инна капризно нахмурила чудный носик.
   Самую малость припахивало псиной. Инна приняла душ и вышла порозовевшая. Она немного поправилась, по-женски похорошела, и Костя почувствовал тиснение в низу живота, но она опять повторила, что ей не до глупостей, причем, гораздо в более грубой форме, и эрекция сразу отпала.
   Он готовил на кухне ужин, когда из спальни раздался визг. С мгновенно заколотившимся сердцем Зубов бросился на выручку. В голове билось "Грязное животное". Однако вопреки ужасающим ожиданиям он застал идиллическую картину. Прыг-скок скромно сидел на постели и молча смотрел на женщину, пытавшуюся закрыться от него чемоданом.
   -Костя, кто это? - стуча зубами, спросила Инна.
   -Это мой школьный товарищ.
   Школьный товарищ, точнее, орангутанг, пытавшийся носить рубашку и брюки, с любопытством лицезрел семейную сцену. Костя удивился, что ступни Прыг-скока оказались безволосыми и белыми как у женщины.
   Инна с недоверием смотрела на внезапно приехавшего видно из зоопарка одноклассника и, вызвав Костю в коридор, отчитала по полной программе.
   -Чужой мужик в самом святом месте - в нашей спальне! Он осквернил супружескую постель! - патетически восклицала она.
   -Ну не на улицу же выгонять. Он скоро уедет. Он из Африки приехал, - врал Костя напропалую.
   -Из Африки? - заинтересовалась Инна. - Спроси, сможет он мне маймулловую шубу достать.
   -Конечно, о чем вопрос! - с облегчением воскликнул Зубов, прикидывая, во сколько ему обойдется новый наряд, маймул был запрещен к ввозу, и это делало его вещью редкой и чрезвычайно дорогой.
   Они пили чай, и Прыг-скок вел себя на удивление скромно, отказавшись от еды. Может, и обойдется, впервые подумал Костя.
   -А вы откуда сами? - спросила Инна.
   -С побережья, - пробасил Прыг-скок, не сводя с нее глаз.
   -А Костик сказал, что вы из Африки приехали. Я сама люблю путешествовать. Новые места, непознанные ощущения, - глаза женщины заискрились.
   Когда со мной разговаривает, никогда так глаза не горят, зло подумал Костя. Вот погоди, Прыг-скок уедет.
   -Извините, но моя жена устала с дороги и хотела бы отдохнуть, - напомнил он о себе.
   -Совсем нет, - энергично возразила она. - Давайте включим музыку и немного потанцуем.
   Танцы выразились в том, что Зубов, сидя в кресле, наблюдал, как Прыг-скок неловко переступает на месте, держа руки над плечами женщины, когда он нечаянно до нее дотрагивался, то дергался как от удара током. Это вызывало искрящийся смех женщины.
   -Вы такой лапочка! - приговаривала она, потом вдруг резко замолчала.
   -Позвольте разбить вашу парочку, - решил вмешаться Зубов, раздвигая танцующих, правда, сдвинуть удалось только женщину, Прыг-скок оказался тяжел как каменный идол.
   "Как она с такой колодой танцевала?"- недоумевал Костя, но все его мысли разом вылетели у него из головы от негодования, когда с усилием отодвинув от Прыг-скока жену, он наткнулся взглядом на могучую эрекцию, тянувшуюся сквозь бриджи танцора к женщине. Размеры члена поражали, даже на самый скромный взгляд, в нем было не менее тридцати сантиметров. Тварь, она об ЭТО терлась? Мысль была истерической. Зубов почувствовал, что теряет контроль над ситуацией.
   -Костик, сходи, купи сигарет, - проворковала Инна, она была словно пьяной, хотя не пила.
   -Ты же не куришь!
   -Я курю! - хрипло сказал Прыг-скок, и дико полыхнул взглядом, впору самому закурить.
   Лифт приехать не спешил, вызванный на самый верх каким-то козлом. Зубов побежал по лестнице, с неясной целью засекая время, прошедшее с того момента, как он покинул квартиру. Ближайший комок оказался заперт. Там работала чрезвычайно ленивая продавщица, лоботрясничающая при первом удобном случае. Обернуться по быстрому не получалось, прошло уже семь минут, и Зубов направился через улицу в минимаркет. В кассу стояла очередь.
   -Пустите, падлы! - прикрикнул Зуб.
   -Это кто падлы? - в очереди оказалась пара недобитых вахтовиков.
   -Знаете, кто у меня крыша, сам Шерхан!
   -Нам плевать, мы через неделю отплываем!
   Убегая от них и огибая квартал, Зубов потратил полчаса. В груди у него все оборвалось, он почему-то очертил для себя именно этот срок. Ворвавшись домой, он услышал голоса на кухне и испытал ни с чем не сравнимое облегчение. Инна улыбалась ему, и он улыбнулся в ответ, но улыбка сползла с его губ, когда он посмотрел на бриджи Прыг-скока, а он первым делом устремил свой взгляд именно туда. Гость сидел, вальяжно расставив ноги, огромный член тяжело провис почти до колена, тяжело оттопыривая штанину, усталый и насытившийся, словно только что проглотивший кролика удав.
   -Тебя только за смертью посылать, - пробасил Прыг-скок, он выглядел чрезвычайно довольным, от него едко разило свежим потом, а в уголке рта застыла тягучая слюна.
  
   Начальник отдела внутренних расследований носил фамилию Менгель и имел чин капитана. Высохшей фигурой он напоминал Кощея, за глаза его никто иначе и не называл. Он всерьез взялся за персональные дела майора Шорохова и следователя Неволина, для начала заставив долго просидеть их в приемной. На просьбу принять их вместе и побыстрее покончить с этой бодягой он отвечал презрительным взглядом. Первым в кабинет попал Шорохов, в два счета написавший рапорт, пока Неволин по всегдашней привычке тщательно обдумывал и мусолил каждую фразу.
   Менгель читал рапорт долго, так что Шорохов уже начал сомневаться, один ли лист он написал. Капитан оторвался от чтения, кривя губы в иезуитской ухмылке.
   -Значит, не хотим правду писать? Меня не интересует, с кем вы там подрались, и кто вам поставил синяк под глаз. Я спрашиваю, как вы докатились до жизни такой? Как вы, офицер, опозорили честь мундира? - и неожиданно спросил. - Вы как принимаете наркотики - вечером или с утра?
   -Да я их вообще не принимаю! - возмутился Шорохов. - И что это за тон, капитан? Я все-таки старше вас по званию.
   -Под высоким званием может скрываться неприглядная личина, - менторским тоном добавил капитан. - К тому же звания не присваиваются навечно. Если не посмертно. Вы сказали, что не принимаете наркотики. Врете! Вот результаты судмедэскпертизы. В крови у вас обнаружены следы триклоизрябкиттима. Ноль - три промилле. Чем вы это объясните?
   -Я написал в рапорте, что это меня уколола женщина из красного кабриолета!
   -Как ее зовут? Номер машины!
   -Откуда я знаю? Я сразу отключился.
   -Не помните, даже с кем кололись! Вы катитесь по наклонной, майор. Это у вас не первый серьезный проступок, если не сказать большее. В первый раз вы устроили недопустимые гонки в центре города. Тогда кстати вас не удосужились проверить на наркотики, возможно, у вас хобби такое - гонять под кайфом. Я буду вынужден поставить вопрос о вашем служебном несоответствии.
   Капитан с негодованием отодвинул рапорт и велел подождать в соседней комнате, лично проследив, чтобы напарники не встретились и не смогли перемолвиться словом. Прочитав подробнейшее описание на восьми листах, Менгель откинулся на спинку кресла и хитро глянул на стоявшего с обреченным видом Неволина.
   -Самого главного не написали! С какого возраста принимаете наркотики?
   -Ни с какого, - терпеливо ответил Неволин, даже не удивившись вопросу.
   -Врете! - это было его любимое слово. - Эксперты обнаружили в вашей крови ноль шесть промилле триклоизрябкиттима - в два раза больше, чем у вашего напарника! Что, меньшая доза не пробирает?
   -Дело в том, что я подвергся нападению девицы с красного кабриолета дважды - вчера и сегодня.
   -Для наркоманов у вас подозрительно одинаковые видения. Договорились уже? Красный кабриолет видите ли. И где прикажете его искать - в ваших угарных снах? К тому же период распада триклоизрябкиттима восемь часов, и вы никак не можете все списать на вчерашнее. Упрямые факты говорят о том, что вы наркоман со стажем. И дружка своего подсадили. Какой позор! Напарники, сотрудники ГАИ, ловили приход в служебной машине, что и зафиксировано в протоколе.
   -Мы потеряли сознание на улице. Нас действительно нашли в машине? Я бы хотел узнать, кто нас обнаружил. Если в машину нас сажали злоумышленники, могли остаться следы. Чем черт не шутит, отпечатки пальцев могли сохраниться. Вы проверили машину?
   -Мы все проверим! - зловеще пообещал капитан. - И выведем вас на чистую воду. Молитесь богу, что у вас чистый послужной список и это первое нарушение. Может вам удастся остаться в органах, только конечно не следователем, патрульным на перекресток.
   Напарники встретились на стоянке для служебных машин перед зданием УВД.
   -Как ты? - спросил Шорохов.
   -Обещал регулировщиком на перекресток, - махнул рукой Неволин.- Знал, что это дело ничем хорошим не кончится. Вообще-то ты во всем виноват. Если б не твоя кипучая деятельность, нас бы не тронули. На фига ты вообще в драку полез?
   -Я значит, виноват? - возмутился Шорохов. - Сам просил помочь, вместе съездить, а потом обвиняешь. Регулировщиком его на дорогу, видишь ли, выставят. Мне вообще билет на Черный пароход обещают.
   -Иди ты, - не поверил Неволин. - И что ты теперь будешь делать?
   -Мальчишник устрою. Займи денег.
   -Так ты ведь уплывешь.
   -Вот как заговорил. Как с ворами драться так это товарищ майор, как денег занять другу в последний путь, так это другие.
   -Чего городишь? Какой последний путь, типун тебе на язык.
   С шумом вышедшие из УВД Ларьков и Емелин демонстративно молча прошли мимо них.
   -Не здороваются, как с прокаженным, - сплюнул Шорохов.
   Несколько человек смотрели из окон, но быстро отвернулись, когда их заметили. Неволин почувствовал некий дискомфорт, словно тень от опального друга упала на него.
   -Я пойду, пожалуй, меня Зося ждет, - сказал он.
   -И ты Брутт, - вздохнул Шорохов.
   Неволин проговорил стандартные слова сочувствия "Все образуется" и все такое, и пошел к машине, с трудом сдерживая шаги, чтобы не побежать. Он сел в машину, смотрясь в зеркало, поправил безупречный пробор и увидел, что Шорохов все еще стоит перед УВД, и ему придется проехать мимо него. Он вспомнил, как в школе все смеялись над его фамилией, говорили, что век ему в тюрьме сидеть, а поговорка "От тюрьмы, да от сумы не уйдешь" была самой ненавистной на свете. Может, он и ментом назло стал.
   Шорохов смотрел, как неволинская машина, протаранив бордюр, скакнула на полосу встречного движения и унеслась в объезд здания. Криво ухмыльнувшись, он хотел закурить, но настроения не было никакого, он кинул так и не прикуренную в мусорный ящик. Не попал, наклонился, чтобы поднять, и тут с угла здания вывернула машина с довольно сильно помятым колпаком.
   -Садись, подвезу! - предложил Неволин.
   -Тебя же Зося ждет, - поддел майор.
   -Подождет.
   -Ну и что ты думаешь делать? - спросил Неволин, когда майор сел в машину.
   -Продолжить начатое, поеду в Рахитовский центр, узнаю фамилии вахтовиков, которых Перилов с Георгадзе подцепили.
   Неволин посмотрел на него с уважением.
   -А я думал, горькую пойдешь глушить.
   -С чего бы это? Я в отставке только тогда, когда мне сам Крутохвостов прикажет, а не Кощей. Где кстати капитан, я бы ему, - Шорохов потер крупный кулак.
   -Подожди ты со своим капитаном. Есть дела более неотложные, требующие немедленного анализа. А капитану в репу успеешь дать перед тем, как на пристань ехать.
   -Утешил. А какие неотложные дела ты имел в виду?
   -Меня все время мучает один вопрос. Почему у меня оказалась двойная доза триклана? Я что здоровее тебя, что баба двойную вколола? Она стерва однозначно, но на дуру мало похожа.
   -Ну, ошиблась, стервы тоже ошибаются.
   -В том то и дело, что ошибиться сложно. Это же не инъекция, триклан проникает в кровь через порез, через царапину. Какая уж тут двойная доза? Я тут кое-что прикинул.
   -Прикинул хрен к носу. Говори конкретно.
   -Перехожу к конкретике. Двойную дозу я получил, потому что дозу мне дали дважды.
   -Железная логика. Наверное, я зря к тебе сел. Конечно, два раза, не три же!
   -Дело, видите ли, в том, уважаемый, что первую дозу я получил не от той мадамы, а раньше, еще утром. Помнится, мне было хреново, я еще заснул в машине. Потом уже стервоза мне вторую вкатила, она не знала о первой. Кесарев сказал, что я в любом случае далеко бы не уехал, вырубился бы за рулем, да еще бы и в столб въехал.
   -Я был на грани провала. Я у тебя в машине сидел!
   -Это я был на грани. Если бы патруль наткнулся на нас на полчаса позже, уже не откачали бы.
   -Кто по твоему мог подсунуть тебе первую дозу?
   -Зося? Может, у нее кто есть?
   -Я даже знаю кто. Эта стерва в красном. У них розовая любовь и они решили травануть самца. Не болтай ерунду! Как ты можешь подозревать женщину, на которой женат не первый год?
   -Женишься, поймешь. Что бы со мной не случилось, первым делом я всегда на нее грешу.
   -А ты не греши. Невооруженным взглядом видно, что нас обоих хотели вывести из игры, едва мы в Рахитовский центр собрались.
   -Об этом знали только в управлении. Ты полагаешь, что и траванули меня у нас же? Невозможно, - они посмотрели друг на друга и одновременно воскликнули. - Кесарев!
   -Похоже, он тебе от головы не совсем аскофен тогда дал. Причем так здорово помогло, что ты чуть без нее и не остался.
   -Но что связывает Кесарева и Рахитовский центр? Что там может быть такого ужасного, куда мы не должны совать нос? Центр даже не частный, полностью принадлежит государству.
   -Кесареву могли хорошо заплатить. С другой стороны Кесарев тоже врач, может, у него сокурсники в центре. Попросили об услуге.
   -Я как-то вел дело о врачах, которые органы воровали для трансплантации, должен тебе признаться, врачи будут покруче уголовников, из них практически невозможно выбить информацию, и против коллег они никогда не идут.
   -Врачебная мафия, час от часу не легче, - констатировал Шорохов.

16.

   Сафа подставил лицо под лучи жарящему по - летнему солнцу. Он сидел на иссохшейся деревянной лавке с облупившейся краской и растирал ноги, не привыкшие к долгой ходьбе пешкодралом. Единственное утешение, что до Марины оставалось не более километра. Жрать хотелось немилосердно. От воспоминаний от Маринкиных щей сводило живот.
   Сафа неоднократно ловил на себе пристальный взгляд, но, оборачиваясь, никого не видел. Возможно, у него начиналась паранойя-явление обыденное для вахтовиков, с тоской ожидающих гудка автобуса под своими окнами.
   Лишь достигнув женского квартала, он перевел дух. Из всего города здесь в единственном районе соблюдался порядок, за которым блюли гаишники и спецмон. Дело понятное, сами мужики, в квартале, где большее время проводишь со спущенными штанами, должны соблюдаться хоть видимые приличия.
   Проходя мимо заброшенного детского сада с выбитыми окнами, он опять почувствовал чей-то враждебный взгляд и поспешил миновать это место. Тяжкий груз упал с души Сафы, когда он увидел пятиэтажку Марины с сидящей на лавочке у знакомого подъезда Маней. Дурочка выглядела нарядно. На ней было светлое платьишко и белые гольфы. Она узнала его, улыбнулась, отчего ее пухлое лицо стало круглым как каравай и слово "кавалер" произнесла, почти не коверкая. Марины дома не оказалось. Когда он спросил у Мани, куда она пошла, та опять заухмылялась и показала глазами, но так как глаза смотрели в разные стороны, ясного ответа на свой вопрос он так и не получил.
   Он сходил к магазину, Марины не было и там, а когда вернулся, Мани у подъезда не было. Он позвал ее, потом Марину, но из окон никто даже не выглянул, здесь жили добропорядочные женщины, занимающиеся сексом лишь по физиологической необходимости, и им не нужны были чужие секреты.
   Он вышел на непривычно пустынный Столичный проспект, на котором на видимом обозрении не наблюдалось даже проституток. Когда он вновь оказался у Марининого подъезда, Маня сидела на месте. Дурочка отсутствовала максимум четверть часа, но за этот промежуток времени с ней произошли жуткие перемены. В порванном на груди платье виднелась вся в синяках и царапинах грудь, безобразно расставленные ноги пересекали подсыхающие струйки. В багровых пятнах гольфы болтались на щиколотках.
   -Кавалер, - просительно произнесла Маня.
   -Узнал бы, кто это сделал, убил бы! - Сафа сжал кулаки.
   -Так в чем же дело? - раздвинув кусты, показался, поигрывая кастетом, Какафон.
   -Не дергайся! - подкравшийся сзади Кича приставил к спине ужаливший холодом нож.
   Какафон обыскал, но ничего ценного не нашел.
   -Что-то ты совсем обнищал, вахта! Бабу захотел? Здесь бесплатно дает только она! - он указал на Маню, та испуганно захныкала, он с ходу влепил ей затрещину. - Мы ей попользовались немного, ты теперь не захочешь, ты ведь у нас гордый. Я мы не гордые. Так к кому ты шел?
   -Баб что ли мало в женском квартале? - соврал Сафа, желая произнести фразу как можно более равнодушным тоном, но с ножом у спины это получилось плохо, к тому же крысята были чуткие, привыкшие сами обманывать, таких провести было практически невозможно.
   -Баб полно, но ты почему-то присох к этому подъезду. Никак зазноба здесь у тебя?  подозрительно произнес Какафон.
   Сафа напрягся, но Кича сразу среагировал, чуть притопив нож, резанула боль, в этом месте повлажнело.
   -Мы у Мани спросим. Маня у нас хорошая девочка, и дает, и берет, и на вопросы отвечает, когда ее просят. Так ведь Маня? - та с готовностью закивала головой и никак не могла остановиться.
   Молчи, Маня, мысленно умолял Сафа, но с тех пор как пришел судебный пристав, бог отвернулся от него и мольбы не услышал.
   -В какую квартиру он шел, Маня? Напряги свои куриные мозги, дебилка, не то мы тебя опять сзади отдерем. Помнишь, как тебе было больно?
   -В восемнадцатую, - жалобно протянула дурочка.
   Можно было попытаться вырваться в момент, когда бы его завели в подъезд. Крысята должны были разделиться, трое в дверь не прошли бы. Но шпанята секли все его мысли наперед. Перед тем как зайти Какафон без предупреждения дал ему кастетом в живот. Сафа согнулся от жгучей боли, и в таком в скрюченном состоянии его доставили на нужный этаж.
   Сафа молил бога теперь об одном, чтобы Марины не оказалось дома. Впрочем, это подростков не остановило. После того как Кича позвонил, и ему никто не открыл, он без проблем вскрыл замок с помощью толстой проволоки, чувствовался большой опыт.
   Сафу заволокли на кухню и бросили на дальний стул между столом и окном. Боль отступила, видно урки ничего не отбили, но Сафа притворился, что не может разогнуться. В чужой кухне простоквашинцы чувствовали себя как хозяева. По-детски непосредственный Какафон руками с черной каймой грязи под ногтями выуживал из кастрюли мясо. Кича бесцельно резал ножом поверхность стола. От урок не укрылось, что он приходит в себя, жизнь в хулиганском квартале приучила их быть по-звериному осторожными. Со словами "Обновить" Какафон еще раз сунул ему в поддых кастетом, и Сафа потерял сознание. Когда очнулся, руки оказались крепко связаны за спиной.
   -Аккуратная баба здесь живет, - заметил Какафон. - У нее чистая постель, я на нее помочился.
   -Для этого есть туалет! - возмутился Сафа.
   -Смотри, Кича, его это задело, - осклабился Какафон. - Он к ней неравнодушен. Возможно это любовь. Не знаю, как ты, но я прямо таки жажду посмотреть на эту кралю и проверить, достойна ли она такой любви.
   -Я тоже это...жажду, - еле вспомнил трудное слово Кича.
   -Слушайте, ребята, вас из какого зоопарка выпустили? - издевательски поинтересовался Сафа, и неминуемо бы нарвался на грубость, Какафон вновь напялил кастет, но его остановил звук вставляемого в замок ключа.
   Сафа хотел предупредить об опасности, но простоквашинские звереныши продолжали просекать ситуацию на шаг вперед и, надо признать, ни разу не прокололись. Какафон заткнул ему рот и взглядом скомандовал Киче идти встречать. Когда ничего не подозревающая женщина вошла, Кича грубо схватил ее за волосы, отогнув голову назад. Она забилась, словно пойманная птица, хотела кричать, но подросток приставил нож к горлу. Она затихла, только глаза бегали вокруг, тщась ухватиться хоть за какую-нибудь ниточку спасения.
   -Ты хорошая, - пробормотал Кича, наливаясь похотью, воровато залезая рукой в декольте и беря в руку груди по очереди.
   -Ты чего там застрял? - крикнул Какафон. - Взял ее?
   -Взял, - признался Кича, продолжая ощупывать женщину. - Чего разорался?
   С сожалением прекратив исследования, он втолкнул женщину в кухню.
   -А вот и наша Мариночка! - дурашливо вскричал Какафон. - Надеюсь, ты ее не напугал?
   Подростки в открытую рассматривали женщину. Та, увидев Сафу, не сразу разобралась и приняла за пособника бандитов.
   -В гости, значит, пожаловал, - горестно просила она.
   -Не по своей воле, - Сафа насколько возможно показал ей связанные руки.
   Какафон поспешил в третий раз применить кастет, но сознание Сафа на этот раз не потерял. Вместе с болью вспыхнул гнев, и он повел связанными руками, но вязали его умело. Ловкие падлы оказались.
   -Не троньте его. Я все сделаю, - сказала Марина, Сафа лишь скрипнул зубами.
   Он был слишком опытен, чтобы верить этим придуркам, но предупредить Марину не мог, рискуя вновь нарваться на удар, впрочем, это бы ее не остановило.
   -Умная девочка! - прошептал Какафон, притираясь к женщине и шаря руками по грудям и бедрам, она стояла, опустив руки, словно неживая.
   Гнусный спектакль продолжался. Простоквашинцы заставили ее готовить еду, а сами, отталкивая друг дружку, продолжали щупать женщине самые интимные места. Когда она повернулась к плите, Какафон задрал ей платье, приспустил трусы и стал тереться. Подергавшись без особого успеха, махнул рукой и уселся на стул, приговаривая:
   - Зря мы дурочку отодрали, теперь придется ждать, но мы ведь не торопимся.
   Сафа сидел с безучастным видом, на самом деле лихорадочно искал пути выхода. Помогла случайность. Подогрев суп, Марина налила полную тарелку и понесла Какафону. Выждав паузу и дождавшись, чтобы женщина подошла к обидчику поближе, Сафа врезал по тарелке ногой, не вставая со стула. Кипяток хлынул Какафону на лицо. Тот заорал, ошпаренное лицо стало пунцовым. На несколько секунд он ослеп, Сафе хватило и одной.
   Какафон на ощупь пытался схватить обидчицу, для чего наклонился вперед, и Сафа, вскочив, на встречном движении ударил его коленом в лицо.
   В уличной драке все приемы хороши, учил незабвенный Колян, и Сафа пинался всегда хорошо. Удар получился. Мало того, что Какафон был ошпарен, теперь у него вдобавок оказался сломан нос. Завыв, он истерически сжимал руками лицо, куда там, кран пробило насквозь.
   Атаку Кичи Сафа встретил хоть и на ногах, но не совсем подготовленным. С диким криком "Зарежу!" Кича кинулся на него с ножом, и увернуться в тесной кухне не предоставлялось никакой возможности. На середине кухоньки они встретились. Сафе сильно повезло, что Кича не проткнул его сразу, но в дальнейшем он собрался, потому что улица научила его максимально использовать любую самую мизерную возможность, чтобы выжить. Инстинктивно убрав бок и приподняв все еще связанную руку, на сколько возможно, он пропустил удар Кичи под мышку, после чего вернул руку на место и прижал изо всех сил. Рука с ножом застыла намертво, Кича лягался и пинался, но Сафа стоически переносил все удары, таская противника по кухне. По пути они снесли стол вместе с все еще воющим Какафоном и пытавшуюся вмешаться Марину. Женщине здесь было не место, мужчины решали свой извечный спор.
   Потеряв равновесие, они рухнули и катались по полу, наконец, Сафа изловчился и поймал противника на излом. За секунду до неизбежного Кича еще грозился "Урыть падлу", но Сафа своего не упустил. Хоть и весил он немного, но даже шестьдесят кило давления на сустав в нужном направлении, противоположном тому, что заложено в природе, сделали свое дело. Единственный мужской поступок, на который оказался способен Кича после расстыковки, это мощно по - лошадиному обмочиться.
   Сафе с трудом удалось сгруппироваться и встать, оперевшись на подвывающего противника. Ногой подцепив табурет, он уселся и сказал Марине:
   -Так и будешь стоять?
   Лишь после этого женщина пришла в себя и кинулась его развязывать. Сафа размял затекшие руки, потом подошел к все еще скулящему Какафону, и, забрав у него приснопамятный кастет и подчеркнув, что это не месть, ровно три раза двинул ему по животу. Какафон пробовал вопить как недорезанный, потом громко икнул и впал в отключку. Оглядев место побоища, Сафа спросил у Марины, не сохранилось ли чего пожрать, и в это время позвонили в дверь.
   -Это их дружки! - вскрикнула женщина.
   -Откуда у таких придурков могут взяться дружки? - резонно засомневался Сафа.
   -Откройте, милиция! - властно крикнули с той стороны.
   Сафа велел открывать, сам заботливо вернул кастет владельцу. Едва женщина открыла, как, отодвинув ее в сторону, в квартиру ввалились люди в черных комбинезонах с серебряными молниями на рукавах.
   -Всем оставаться на месте! Работает спецмон!
   Сафу сшибли на пол, под дула умхальтеров, после чего в кухню умудрился втиснуться главный, чей голос сразу показался Сафе подозрительно знакомым.
   -Мы кажется вовремя? Форменная поножовщина!
   -Немного припоздали, - вякнул вымотанный Сафа, за что поплатился ударом ботинка под ребра.
   -Не бейте его, это на нас напали эти двое! - вступилась Марина, и главный окинул женщину откровенно оценивающим взглядом с головы до ног, заставив покраснеть и прикрыться.
   -Разберемся! Кто вы такие? Документы!
   Женщина принесла паспорт, у Сафы оказались права, на которые правда особо и не взглянули.
   -Этих двоих в обезьянник! - распорядился главный, после чего уставился на женщину. - А вам, милочка, придется проехать со мной. После проверки прописки вас отпустят.
   -Не имеете права! - опять встрял Сафа, но, зная чего ждать, ему удалось защититься от повторного удара.
   -Сказано же, сразу же отпустим!
   Ребята работали оперативно. Четверо в момент вынесли вырубленных простоквашинцев, главарь вывел даму под ручку, любезно разрешив прикрыть ветровкой пострадавшее платье. Когда Сафе удалось собрать ушибленный организм в кучу и выскочить на улицу, спецмоновский спилер с ревом выкатывал в арку, и наступила тишина. На этот раз он остался совершенно один, и именно в этот момент он вспомнил, где раньше слышал голос командира спецмоновцев. Он принадлежал Счастливчику!
  
   На следующий день Костя Зубов встретился с личным водителем Шерхана по кличке Прицеп, который оказался законченным козлом. На осторожные расспросы о Секе он далеко послал его и обещал заложить хозяину. Выйдя из гаража, Зубов позвонил Прыг-скоку, сообщив, что все пропало, и как он погорел. Говоря все это, он скрипел зубами, представляя, как Прыг-скок сейчас развлекается с его женой, но он зря расстраивался.
   Прыг-скок давно покинул его квартиру и лично наблюдал за гаражом, где происходил неудачный разговор Зуба с Прицепом. Он сидел на студеной железной лавке, не чуя этого, мех на заду позволял ему сидеть даже на снегу и даже без штанов.
   -Ладушки, езжай к дяде, и пусть тебя видят как можно больше людей, - передал Прыг-скок.
   От его слов Зубу сделалось нехорошо, но он поспешил выполнить его рекомендации. Едва джип Зуба отъехал, как за ним в хвост пристроился черный затонированный спилер, похожий на гроб.
   -О-как! - воскликнул Прыг-скок, запоминая на всякий случай номер.
   На него самого тоже обратили внимание. Вернее, внимание привлек дорогой сотовый телефон. Молодой спортивный гопник, привыкший ломать кости ударом ног, специально обутых в крепкие ботинки с железными набойками, подошел вплотную к Прыг-скоку, не давая возможности ему даже привстать для отпора.
   -Зачем старому мобильный телефон? - спросил грабитель, быстро оглядевшись. - Отдашь его? И денежки. Не все, на проезд можешь оставить.
   -А-то! - согласился с такой постановкой вопроса Прыг-скок и, даже не сделав попытки встать, дал грабителю пинка в гениталии.
   И хотя обут он был в кроссовки безо всяких там ухищрений, гопник почувствовал себя так, словно со всего маху сел яйцами на кусок гранитной скалы. В следующую секунду несостоявшийся грабитель уже ничего не чувствовал. Подкинутый чудовищной силой, он врезался головой в потолок павильона.
   В гаражном комплексе освещалась только мойка, где каждое утро драили бронированный спилер Шерхана. Прыг-скок никем не замеченный
   прошел по темному коридору до конторки, где Прицеп ждал окончания процедуры, сидя на кожаном диванчике. Он успел дать кассиру в глаз, тот был новенький и не знал, с кого не желательно требовать плату. Захватив с барной стойки пойло подороже, опять таки на халяву, Прицеп чувствовал себя все равно скверно. Он по жизни себя всегда так чувствовал.
   -Кто там еще? Занято! - рявкнул он на шум открываемой двери.
   Однако посетителя это не остановило.
   -Что в глаз захотел? Вали отсюда! - заорал Прицеп.
   Прыг-скок посмотрел на фингал кассира и поинтересовался:
   -Это он тебя так?
   -Хоть бы и так, тебе то что? - продолжал надрываться Прицеп, уже понявший, чего он хочет - хорошей драки, вернее избиения, весу в нем было 105 полновесных кило, в тюрьме его научили драться, вернее, опять-таки избивать, набрасываясь кодлой на лохов, так что ему предстояло неплохое развлечение.
   Прыг-скок на вид никогда не выглядел чересчур здоровым, и то, что в шкуре беспородной собаки скрывается волкодав, многие его соперники узнавали слишком поздно.
   -Я буду бить тебя долго, - пообещал Прицеп.
   -Будем поглядеть, - согласился Прыг-скок и, чтобы активизировать процесс, взял со столика недобитую банку и вылил на соперника.
   Прицеп, обезумев от ярости, откинул столик и как спущенный с поводка питбультерьер ринулся в лобовую атаку, которая должна была по идее раз и навсегда смять наглого хама. Поначалу все шло по задуманному. Уперев бритую башку в пузо противнику и подхватив руками под ляжки, Прицеп оторвал его от земли и впечатал в стену с такой силой, что едва не посыпались стекла, за которыми ничего не подозревающие сумиты скоблили поролоном машину. По идее после такого удара человек должен был превратиться в безвольную тряпичную куклу.
   Прицеп почувствовал некоторый дискомфорт, когда вместо мягкой тряпичной куклы плечо угодило в каменные мышцы. Едва ноги Прыг-скока опять оказались на земле, он ухватил здоровяка за талию, оторвал от пола и обрушил на журнальный столик. Это только разозлило бандита, и, вскочив на ноги, он вновь кинулся на Прыг-скока.
   Бандит в исступлении молотил руками, нанося страшной силы удары, от которых Прыг-скок практически не закрывался, да и сам не бил в ответ. Лишь когда Прицеп, решивший, что с наглеца хватит, попытался обхватить его, опрокинуть и додавить уже на полу, шерстяной так боднул бандита в голову, что там что-то ощутимо хрустнуло. Отлетая, Прицеп успел удивиться, откуда на волосах на морде противника резко взялось такое количество крови, не сразу догадавшись, что это кровь его собственная.
   После неожиданного прозрения, Прицеп с рычанием бросился совсем уж не в подготовленную атаку, чем Прыг-скок не преминул воспользоваться. Ухватив бандита за волосы, шерстяной сноровисто насадил его лицом на выставленное колено. Прицеп еще смог выпрямиться, с многочисленными переломами челюстей и лобных костей, и вразлет разфокусированными глазами.
   Легким толчком руки Прыг-скок уронил его на пол, затем, перевернув на живот, ловко спеленал ему руки его же ремнем. "Руки как бабочки порхают", - подумал еще кассир.
   Словно услышав его мысли, Прыг-скок обернулся и увидел глазок видеокамеры, бесстрастно фиксирующей все происходящее.
   -Выключи камеру и вытащи пленку! - приказал он кассиру.
   Рывком усадив Прицепа на диван, он тяжелыми пощечинами привел его в себя, едва не оторвав голову.
   -Ты покойник! Тебе не жить, понял! - невнятно проговорил Прицеп, едва очнувшись и не совсем понимая, что правила игры изменились.
   -Где Шерхан прячет Секу?
   -Пошел ты! - с ненавистью выдохнул Прицеп сквозь кровь.
   Прыг-скок, вместо того, чтобы пойти по указанному адресу, одолжил у Прицепа сигарету и зажигалку. Прикурив, сам курить не стал, а сунул бандиту. Раскаленным докрасна кончиком в глаз. Зашипело, и Прицеп окривел. Прыг-скок предусмотрительно сжал ему рот. Переждав позывы к воплям, он раскурил сигаретку взамен погашенной в зрачке, и поводил перед уцелевшим глазом.
   -Будешь говорить или тебе собаку-поводыря купить?
   Прицеп быстро закивал головой.
   -Повторяю вопрос: где Шерхан прячет Секу?
   -Какого Секу? Не знаю такого!
   -Эта девчонка! Она киллер, ты должен про нее знать! - Прыг-скок провел раскаленной сигаретой по ресницам единственного целого глаза Прицепа, и те с треском сгорели.
   -Я, правда, никогда не слышал о Секе! - в панике закричал Прицеп. - Но я знаю, где Шерхан каких-то малолеток держит. Они в коттедже в Старом городе. Адреса точно не знаю, но я туда заезжал. Это на Морской, рядом со зданием милиции.
   -Сколько их?
   -Трое. Два парня и девка. Имен не знаю, клянусь. Может, и Сека.
   -Биксы Шерхан для них брал? - торопливый кивок, в глазу бандита только ужас. - Почему четыре штуки? Ведь их трое, говоришь? Или может быть четверо?
   -Трое. Клянусь! Я сам их туда завез. Этот адрес никто не знает, только я и Шерхан.
   -Охрана есть?
   -Шестеро посменно дежурят. Не наши: чоповцы.
   -Оружие?
   -Помповые ружья были, но Шерхан им автоматы оставил на всякий случай.
   Узнав все, что было нужно, Прыг-скок навалился на Прицепа и коротким рывком сломал шею. Молоденький кассир остолбенел, глядя на жирные ляжки, трясущиеся в агонии словно студень.
   -Пленку давай, - подошел к нему Прыг-скок. - Не в обиде? Я ведь за тебя отомстил.
   После чего поднял умхальтер и с двух метров всадил ему пулю в лоб.
  
   На шерхановской тачке Прыг-скок доехал до "Мадраса", но бармен сказал, что Зуб не появлялся.
   -Кому принадлежит номер...- шерстяной назвал номер машины, которая следила за Зубом.
   -Чего ты тут выпытываешь? - подозрительно спросил бармен, и излишняя бдительность обошлась ему в сломанный мизинец.
   Прыг-скок не отпускал пострадавший палец все время разговора, периодически расшатывая в корне, что не давало бармену позвать на помощь. И под таким прессом он признал, что это машина шерхановская, и на ней ездят Чегодаев и Остудин.
   -Сегодня они заходили сюда? - бармен сказал, что да, были с утра, но сразу ушли. - Одни?
   -С ними была Пианистка.
   -Кто такая?
   -Элитная проститутка.
   -Где ее можно найти?
   -Она девочка по вызову, но работать предпочитает дома, на Газгольдерной,10.
   Время было дневное, воры еще не собрались, так что в баре околачивался всякий сброд, желавший выпить, никто толком потом и не мог внятно объяснить, кто и зачем заколол бармена вилкой в сердце.
   Прыг-скоку по большому счету было наплевать на Зуба, полезной информации тот приносил мало, но ему нравилось при нем развлекаться с его женой, и ради этого стоило дать ему пожить. Он подошел к дремлющему таксисту и велел ехать на Газгольдерную.
   Чегодаев и Остудин свою жертву убивать сразу не стали. До поры до времени побитый и окровавленный, Зубов сидел на полу, прикованный наручниками к унитазу. Периодически мучители заходили и мочились ему на лицо. Пару раз появилась хихикающая пьяная Пианистка. Ее безбожно драли в перерывах между алкогольными вливаниями, и от нее пахло. Она единственная относилась к нему по - человечески. Делая свои дела, она гладила его по голове, а он хныкал как ребенок.
   -Не плачь, милый. Пацаны тебя не больно убьют.
   -На мокрое дело подписываешься? Зачем тебе это? Позвони дяде или в ментовку. От всего отмажу и денег дам, - уговаривал Костя.
   -Жить захотел? - она неожиданно взяла его под подбородок острыми как бритва и выкрашенными в кровавый цвет коготками. - А помнишь, как ты макрель жрал, когда я тебе минет делала? Ненавижу вас, самцов, хрены ходячие. Да я тебя сама сейчас маникюрными ножницами кастрировала, чтоб ты тут кровью изошел, - оскалилась она.
   -Пианистка, ты уже пятнадцать минут отдыхаешь! - крикнул Остудин.
   -Иду, милый! - безо всякого перехода она резко поменяла выражение лица и тон.
   Проститутку сменил Чегодаев. Каждый раз, входя, он со словами "Это тебе за падлу" давал ему пинка, а потом, поливая пленника, делился пьяными откровениями:
   -Кругом одни блатные. Артисты плачутся, врачи плачут, менты стонут, только на деле все тянут своих детенышей в артисты, врачи и в юристы. У бандитов такая же хренотень. Чем ты лучше меня? Ты что больше меня людей замочил? Но у тебя дядя!
   Круговерть начиналась по новой. Костю били, поливали мочой, царапали острыми ярко накрашенными коготками. И все время учили жить. У него даже голова заболела. Хотя нет, голова заболела, когда его Остудин чугунным кулаком по башке двинул. Еще смеялся "Хочу из тебя дурака сделать". А он и так дурак. Какого рожна к дяде поперся? Работал ведь в фирме, спилеры бэушные продавал, зарплату получал. Костя совсем уж распрощался с жизнью, когда в дверь позвонили.
   -Сиди тихо, умрешь нестрашно, - предупредил заглянувший Остудин.
   Вдвоем с подельником они встали по обе стороны от двери, и Пианистка открыла. За дверью стоял кипящий праведным гневом сосед в очках.
   -Екатерина Львовна, доколе будет продолжаться это безобразие? Я буду жаловаться!
   -Вы самый нудный сосед из всех и вы мне надоели, - фыркнула Пианистка.
   - Как надоел? Да я на вас в суд подам! - взвился сосед.
   Остудин спрятал умхальтер и, выйдя на площадку, дал ему в центр лица. Белые разводы трещинок инеем покрыли обе линзы, и сосед рухнул подрезанным снопом.
   Едва дверь за Остудиным закрылась, как остановившийся лифт с шипеньем распахнул створы. Прыг-скок закончил задумчиво прочищать поросшую мехом носовую пазуху и перешагнул через распростертое тело.
   -Помогите! - попросил пострадавший.
   Прыг-скок помог, освободив его от часов, сотового и другой мелочи. Потом позвонил, закрыв пальцем дверной глазок.
   -Кто? - спросил Остудин.
   -Догадайся с трех раз, - жизнерадостно ответил Прыг-скок.
   Похоже, это придурок вернулся, продолжения требует, решил бандит и распахнул дверь. Он не успел оценить масштабов своей ошибки, как Прыг-скок пинком в живот забил его в прихожую. По пути бандит снес вешалку и трюмо, из которого не замедлили посыпаться презервативы. Он выхватил пистолет, но запоздал, и Прыг-скок наступил ему на руку. Прикрыв готовый заорать рот, спросил:
   -Где Зуб? - после чего приоткрыл ладошку, чтобы пропустить сдавленное "в туалете".
   Услышав шум, Чегодаев изготовил пистолет и добежал до прихожки. Подельник лежал с открытыми глазами, но, похоже, со зрением у него были значительные проблемы, так как зрачки не реагировали на свет, а шея имела на один кадык больше, чем следовало. Бандит отвлекся всего на мгновение, но оно стало для него роковым.
   Прыг-скок за руку вдернул его в прихожку. Бандит споткнулся о тело подельника и врезался в стену. Он попытался выстрелить, но Прыг-скок всунул в спусковую скобу толстый палец, блокировав курок. У Чегодаева возникло ложное чувство, что они борются на равных, стараясь вырвать друг у друга оружие. На самом деле, Прыг-скок мощно дал ему несколько раз свободной рукой, с каждым разом беря все большую амплитуду для замаха. Наконец Прыг-скок так двинул, что пистолет полетел в одну сторону, а Чегодаев в другую.
   -Чего тебе надо было от Зуба? Кто тебя послал? - спросил Прыг-скок и по-звериному оглянулся на приближающиеся шаги, но это была Пианистка.
   -Ребятки, можете выяснять свои отношения в моей квартире, только выпустите меня. Я здесь совершенно не при чем, - она подарила шерстяному одну из своих самых очаровательных улыбок, на самом деле он сразу возненавидела этого могучего волосатого самца, возникшего на пороге ее жилья.
   Едва Прыг-скок со словами "Пошла ты!" вернулся к поверженному противнику, Пианистка споро подобрала умхальтер. Предохранитель был снят, и ей осталось только выбрать точку прицеливания и спустить курок. Она сладострастно метила то в широкий круп Прыг-скока, то в его волосатый калган, все не могла выбрать. Наконец остановилась на затылке и со словами:
   -Ненавижу вас, мужиков, твари! - спустила курок.
   оглушительно треснул выстрел. Промахнуться в тесноте прихожки, едва ли не вплотную приставив ствол к голове противника, было невозможно. Пуля 38 калибра угодила Прыг-скоку точно в складку кожи, возникшую на границе собственно черепа и шеи. Во все стороны брызнули искры. Раскаленный стальной сердечник, которому решительно некуда было деться, расплющился, отскочил от головы и расплавленной раскаленной каплей прожег обои. Запахло жженой бумагой и волосами. Прыг-скок с мгновенной реакцией ответил на угрозу, выстрелив в ответ. Ударной силой пули женщину выбросило на кухню, сорванные с ноги шпильки догнали ее уже там.
   Прыг-скок остервенело расчесал место попадания, а потом поменял Зуба и Чегодаева местами. Тот первым делом помочился.
   -Я думал, что для этого существует унитаз, - хмыкнул Прыг-скок.
   -Где эта чертова пианистка? Она заманила меня в ловушку.
   -Там, где и место женщинам, на кухне, - ухмыльнулся Прыг-скок, и Костя его почти полюбил.
   Потом он попросил умхальтер и приставил к голове поверженного противника со словами:
   -Так кто, говоришь, больше людей убил?

17.

   Шорохов и Неволин ехали по Южному шоссе, и оба чувствовали себя неуютно.
   -Вот именно! - ответил на невысказанный вопрос Неволин, столкнувшись взглядами с напарником.
   Шорохов попросил у него мобильный и позвонил.
   -Центр Рахитова? Дайте номер регистратуры, пожалуйста! Кто я такой? Больной, кто же еще. У вас номер регистратуры не секретный случайно? Как же вы врача на дом вызываете? Никак? Очень интересно. Дело в том, что у меня нет обеих ног до пояса, а инвалидная коляска сломалась. У меня приступ, газовая горелка включена, и если я сейчас умру, полквартала разнесет. Так то лучше, - он набрал продиктованный номер. - Регистратура? Из милиции с вами говорят. Мы тут никак не могли к вам добраться, но сейчас проблемы устранены, скоро будем. Приготовьте, пожалуйста, медкарты на вахтовиков, которые проходили у вас комиссию 3 ноября.
   -Зря ты нарываешься, - укорил Неволин, забирая телефон. - Не можешь без эффектов. И почему ты интересно с моего телефона звонил?
   -На моем батарейка сдохла. А ты чего подумал? Мнительный ты человек, Неволин. Устал я от тебя, лучше вздремну, пока не началось.
   -Похоже, уже началось, - Неволин бросал быстрые взгляды в зеркало заднего вида.
   Сзади стремительно приближался знакомый ярко - красный кабриолет.
   -Откуда он взялся? Так быстро? - удивился Шорохов.
   -Он не взялся. Он все время сзади ехал, только дистанцию соблюдал.
   -Ты газку надбавь, не лови ворон.
   -А я что, по-твоему, делаю? Тут особенно не разгонишься. Впереди кольцо скоро будет.
   -Надбавь, говорю! - рявкнул майор, глядя на стремительно увеличивающийся в размерах кабриолет, который, судя по всему, собрался их таранить. - По кольцу прямо можно проскочить!
   -Не положено!
   Последняя реплика стала последней каплей, переполнившей чашу терпения майора.
   -Давай местами поменяемся! Я поведу! - и, не дожидаясь ответа, полез на водительское кресло.
   Неволин только пискнул, так получилось, что они оказались в одном кресле одновременно. Немалый вес майора расплющивал его, и чтобы не превратиться окончательно в блин, он был вынужден отлезть на соседнее кресло. Он разразился гневной тирадой, но слова застряли у него в горле: кабриолет шел крыло к крылу. Боковое стекло бесшумно приспустилось, открыв вид на Марж, бросившую на напарников неожиданно хищный взгляд. За рулем сидел парнишка, в коварстве которого Шорохов имел возможность убедиться в прошлый раз.
   -Привет, Марж! - как можно шире осклабился майор. - Что-то вы нас стали забывать.
   -Здорово, Шорохов! Разве я могла забыть о таком парне? - выкрикнула девица и, выставив над стеклом дуло умхальтера, дала очередь.
   Майор нажал на тормоз, и кабриолет пролетел вперед, а предназначенная оперативникам очередь вспорола асфальт.
   -Добро! - удовлетворенно констатировал Шорохов и, поддав газку, въехал кабриолету в зад.
   Тот смялся, роняя алые брызги эмали, но кабриолет прибавил и резво оторвался.
   -Чего же ты? - не выдержал Неволин.
   -У него двигатель втрое! - крикнул тот. - Сам попробуй!
   Едва кабриолет выровнял движение, как над спущенным окном возникла изящная ручка с красными коготками, сжимающую не губную помадку, а равнодушно отсвечивающий металлом умхальтер.
   -Мы это знали! - майор мстительно увел машину под левый водительский бок.
   Марж проводила его очередью, правда, безрезультатной, последние пули даже продырявили собственный багажник.
   -Жопу прострелила себе, - хохотнул майор.
   -Чего ты все ржешь и ржешь? - вспылили Неволин. - Тормози и вызывай "Ужас ГАИ"!
   -Они тебя же и повяжут! Ты забыл, что сам находишься под следствием и от дела временно отстранен.
   -Тем более отваливаем!
   -Сейчас возьму их, тогда и отвалим! Я эту мадаму Кощею на блюдечке доставлю.
   -Между прочим мадемуазель. Она с другого бока вылезла!
   Марж, переползя по заднему сиденью, высунула руку из левого окна и сразу стала стрелять. Изначально это стало ошибкой. Как ни старался майор, но пару прицельных выстрелов она успела бы дать, а на такой скорости этого вполне бы хватило, а так пули лишь ослепительно чиркнули перед самым носом патрульной машины, и Шорохов повторил свой противопульный маневр, уйдя на противоположную сторону.
   -А что им мешает напрямую пальнуть? - не успел Неволин выдвинуть это предположение, как оно воплотилось в реальность. - Ложись! - заорал следователь, они пригнулись, и заднее стекло кабриолета и лобовое патрульной машины разлетелись одновременно.
   -Тварь через стекла садит! - прокричал Неволин.
   -Почему тварь? Очень даже ничего девушка, - майор вдавил газ.
   Чтобы дать Марж прицелиться, водила притормозил, что позволило патрульной машине нагнать их и основательно тюкнуть по корме. Марж свалилась в узкий промежуток между передними и задними креслами и на пару секунд застряла. Неволин стрелял хуже майора, но тот был за рулем, так что стрелять пришлось ему. Не долго думая, он с ходу высадил всю обойму. Водила среагировал, упав вбок на сиденье. Стекло перед ним расцветилось концентрическими трещинами, но устояло.
   Парень был хорош, но удержать машину в таком положении не смог бы и Шумахер. Кабриолет повело, он треснулся колесом о бордюр, его крутануло и окончательно потерявшую управление машину выбросило на обочину.
   Патрульная машина смогла окончательно остановиться только спустя метров пятьдесят. Шорохов сразу сдал назад. Водила и Марж, открыв дверцы, бросились из машины в разные стороны.
   -Я за девкой, а ты вызывай подмогу! - в азарте крикнул Шорохов. - Попробуй подстрелить водилу, но в драку не суйся, он тебе поломает!
   Марж бежал по обочине. На ходу она скинула шпильки, что позволило ей прибавить скорости. Красное платье развевалось словно крылья.
   -Стой, стрелять буду! - пригрозил Шорохов.
   В ответ она развернулась и пальнула одиночным. Майор бросился на землю, пропустив пулю над собой. Марж бессильно щелкнула курком.
   -Что, патроны кончились? - понимающе сказал майор. - Бывает.
   Он встал, не спеша, отряхнулся. Его насторожило, что девица не делает попытки убежать. Стояла и выжидающе смотрела на него. На всякий случай он показал ей пистолет.
   -Вот и правильно, деточка! Иди-ка сюда, только медленно.
   Она усмехнулась, что не понравилось ему еще сильнее.
   -Кто ты такая? Почему ты нам все время мешаешь? - спросил майор, и сам выдвинул ряд предположений. - У тебя в регистратуре родственник работает, и вы подделываете больничные листы? Поликлиника - запретная зона для гаишников?
   Он понял, что она идет слишком быстро.
   -Я сказал медленно! - она не послушалась, тогда он вскинул умхальтер.
   Она не останавливаясь, рубанула ногой по пистолету. Ожидая нечто подобное, он убрал руку назад, но не учел, что женские ноги длиннее мужских, и Марж достала. Пистолет красиво взмыл в воздух.
   Майор проводил его взглядом, надеясь перехватить в конечной точке, и это едва не стало фатальной ошибкой. Марж напрыгнула на него словно дикая кошка. Шорохов успел среагировать лишь в последний момент, отшагнув в сторону, но девица пару раз больно саданула по ногам. Синяки будут, подумалось.
   Они замерли друг напротив друга.
   -Справился с девушкой, Виктор Шорохов? - патетически вопросила она.
   -Сдавайся, Марж, не порть макияж! - посоветовал майор.
   Его слова разбудили гидру. Девица крикливо накинулась на него и буквально погребла градом ударов. Кисти не были сжаты в кулаки, и острыми когтями она пыталась ослепить соперника, а когда майор закрылся, она полоснула коготками, вспарывая ткань вперемежку с кожей. Вообще озверела!
   Он, особо не разбирая, оттолкнул ее от себя, и она, не удержавшись на ногах, неэстетично упала на четвереньки.
   -Тварь! - сказала она, задыхаясь. - Справился с девушкой, бугай!
   -Витя! - раздался сдавленный вопль от патрульной машины.
   Майор оглянулся всего на мгновение, чем Марж тотчас воспользовалась: вскочив на ноги и оттолкнув в сторону, кинулась бежать. Когда она улепетывала во все лопатки, зрелище было еще то, потому что платье было разорвано до подмышек, а больше под ним ничего не было.
   Шорохов бы ее без проблем догнал, но, судя по отчаянным стенаниям Неволина, тому приходилось совсем худо.
   Следователь, как уже говорилось, не отличался выдающимися физическими способностями, и у него и в мыслях не было догонять убежавшего правонарушителя, а тем более вступать с ним в единоборства. Неволин предпочитал, чтобы каждый занимался своим делом. "Ужас ГАИ" гонял бандюганов по кустам, а он следователь раскалывал их до трусов в тихих кабинетах УВД.
   Посему он не побежал за скрывшимся бандитом, а вызывал Ларькова по рации, когда случилось непредвиденное: бандит вернулся сам.
   Дверца резко распахнулась, и негодяй, вцепившись следователю в волосы, начал выволакивать его наружу. Неволин вцепился в радиостанцию и с корнем вывернул ее.
   Парнишка был совсем зеленый, но дрался как зверь. Притиснув следователя к борту машины, он наносил удар за ударом, и лишь излишняя торопливость помешала ему нанести серьезные увечья. В первые же секунды Неволин был ослеплен и оглушен.
   Каким-то чудом, наверное, ему очень хотелось жить, Неволину удалось оттолкнуть драчуна и сунуть куда-то коленом. По существу удар был никакой, но мальчонка перестраховался и ослабил хватку, чем Неволин умело воспользовался и героически заполз под колеса.
   Когда он, проползя под патрульной машиной, хотел выбраться наружу, то увидел продолжение кошмара. Подросток стал выволакивать его за шкирку одной рукой, в другой у него был зажат нож. Неволин сопротивлялся, как мог, тогда пацан стал тыкать ножом, который неприятно царапал днище машины.
   Не достигнув желаемого результата, подросток придумал новую пакость и столкнул машину вперед. Неволин хотел схватиться за мост, но руки соскользнули. Пацан подскочил к нему и замахнулся. Дико блиставший нож летел ему точно в центр лба. Следователь стал закрываться, но руки его двигались словно внутри застывшего студня: медленно и с громадным сопротивлением. К тому же до них было далеко-целые километры, а нож вот он, почти у него в мозгах. Треснул выстрел и, забыв о своих намерениях, подросток шарахнулся в сторону.
   Треснуло еще пару раз, и парнишка не стал искушать судьбу, спрыгнул с обочины в кусты.
   -Херово стреляешь, ты в него не попал! - попенял Неволин подоспевшему майору.
   - Я в воздух стрелял! Боялся тебя зацепить! - обиделся Шорохов.
   - А где Марж? Постой, уж не хочешь ли ты сказать, что и девицу упустил? И как с тобой после этого прикажешь работать?
   - Чего ж ты тогда орал, если такой герой?
   -Я орал? Не помню такого, - смутился Неволин.
   -И это вместо благодарности? - возмутился Шорохов. - Что за накат? Ты ищешь повод, чтобы дать задний ход. Не хочешь мне помогать, так и скажи!
   -Да, я не хочу тебе помогать!
   -Ну и прекрасно!
   -Но ты ведь такой бестолковый, что без меня все дело рассыплется.
   -Кто бестолковый? Я бестолковый?
   -Ну а кто же? Из двух свидетелей ни одного не взял, шляпа! Так что я это дело беру под контроль. Кстати, насчет этого случая ты потом в более спокойной остановке напишешь рапорт. Ты теперь у меня по каждому случаю будешь писать рапорты. Ты их целый том напишешь. Правильно Кощей говорит, с тех пор, как ты стал принимать наркотики, ты стал другим.
   -Ага, совсем другим. Встать сможешь?
   -Смогу. Если ты руку мне дашь.
  
   На восьмом километре у Сафы свело ноги, хотя после первых семи он перестал их чувствовать. Казалось, что всю жизнь пешком ходил, но это оказалось ложное чувство. Сафа сидел на обочине и разминал икры. Он находился на полпути между Старым и Новым городом и не мог даже вернуться. В кармане лежал последний стольник, но, пожалуй, не стоило тратить его на такси, если в доме нечего было жрать. Сафа не представлял, что он будет есть завтра, и впервые покорно подумал о грядущей вахте, до которой оставалось 13 дней, и до которой существовала реальная опасность не дожить, загнувшись с банальной голодухи.
   Утро он потратил на бесплодное шныряние по нежилым квартирам подъезда и понял, что если он хотел поживиться, то надо было это проделать раньше. В брошенных квартирах оставался лишь старый хлам, все ценное давно было растащено жильцами и пришлыми ворами.
   Изрядно надышавшись пыли, Сафа подумал, какого морского дьявола он тут ищет, если у него есть адресок, где действительно можно неплохо поживиться. Непритязательный домик в богом забытом квартале, который крутой чел превратил в свой собственный кошелек. О том, что у культурного дяди, раскатывающего на джипе - спилере могут быть большие зубы, как-то не думалось. Нептун сказал: "Делиться надо!" От него не убудет, если он возьмет себе какую-нибудь мелочевку.
   Какую мелочевку парень, завопил внутренний голос. Этот чувырло в рубашке от Труссаче и мордой законченного негодяя не мог там прятать мелочевку. Не способен. На самом деле старый домишко скрывает в себе страшную тайну, по сравнению с которой Черный круизный теплоход покажется тебе райским местечком, к которому ты стремился всю жизнь.
   Выйди на ладонь, велел Сафа внутреннему голосу, и когда тот опрометчиво послушал, удавил его.
   О том, зачем большому человеку понадобилось прятать в бесхозном доме нечто, что он мог без шума и пыли укрыть в своем особняке, Сафа рассуждал уже на ходу, плетясь в указанном направлении походкой старого подагрика. Все хорошее когда-нибудь кончается, и прошла бездна времени, пока он добрался до места. Таксисткая привычка позволила ему сразу найти нужный дом, но он, пройдя чуть дальше, перешел на противоположную сторону и некоторое время потратил на внимательное изучение объекта при дневном свете.
   Объект был белен известкой и имел давно не пользуемый въезд во двор. От него за версту несло опасностью, и если бы не маячивший на горизонте Черный пароход, Сафа ни за что бы в это змеиное логово не полез.
   Решимость Сафы истаивала на глазах, и он усиленно подкачивал ее ничем не подтвержденными домыслами, что богатый ночной клиент приспособил сие неприметное гнездышко под хранение своего сейфа. Ну, просто не мог себе найти более надежного хранилища. От жены скрывал и от тещи. Иди и возьми его, велел он себе.
   Сафа не привык долго колебаться. Это будет странно, если кент долго сновавший вокруг да около, вдруг полезет внутрь. Нет, он зашел как хозяин, который возвращается домой. Он и сам не знал, откуда в такие моменты берется в нем наглость.
   Увидев за калиткой не потревоженную листву, он еще более успокоился. По меньшей мере, с прошлого раза в дом никто не входил и тем более не въезжал. Ключ нашелся в узком неприметном пазу рядом с оконцем на веранду. Тоже хороший знак.
   Отомкнув замок, Сафа поставил его на защелку, на случай, если придется экстренно линять, и прикрыл хорошую дубовую дверь. Он стоял в основательной капитально отделанной прихожей, в которую выходило две распахнутые настежь двери. Сафа громко спросил:
   -Есть кто?
   Типа ждет ответа, но если бы тот последовал, то ретировался бы с такой скоростью, что уже через несколько минут оказался в Новом городе. Голос прозвучал не мужественно, а совсем даже наоборот, будто петушок неокрепший прокукарекал, ему ответила недобрая тишина. Сквозь застекленную веранду падал сноп света, в котором медленно кружилась потревоженная Сафой пыль. Он принюхался, уловив некий неприятный запах. Пахло явно не амброзией.
   Одна дверь вела на кухню, где имела место давно не функционирующая печь и холодильник повыше Сафы ростом. Гут.
   Другая дверь оказалась дверью зала, в котором стоял стол с выдвинутыми вразнобой стульями и мумифицированным окурком в застарелой плевательнице. Чувствовалось, что хозяин не задерживался здесь. Неровно отдернутая занавеска. Словно хозяину надо было что-то по быстрому рассмотреть. Вон даже петелька слетела.
   Зал оказался проходным, сразу за ним располагалась спальня с обширной постелью, на которой, судя по пролежням и грязным следам на уровне ног, кто-то валялся, не снимая обуви. У стены стоял шкаф, зияющий пустыми полками.
   Сафа простукивал вынутые из шкафа ящика, недоумевая, какого рожна он делает в этом склепе, в котором даже нечего украсть, когда в могильной тишине, присущей любому склепу и нарушаемой лишь его сбитым дыханием, внезапно раздался тихий человеческий голос:
   -Пить!
   Голос даже не прозвучал, он скорее прошелестел, он больше казался, чем был. Сафа резко присел за койку. Мелькнула истошная мысль - влип! Некоторое время он напряженно прислушивался, но больше не донеслось ни звука. Он даже подумал, не почудилось ли ему это. Но нет. В тишине склепа что-то осторожно звякнуло.
   Сафа опустился на четвереньки и, укрываясь за кроватью, начал движение к двери. Мыслей не было, он превратился в ходячий рефлекс, и целью его жизни сделалась входная дверь.
   Больших трудов ему стоило сразу не рвануться сломя голову. Он медленно и бесшумно, как ему казалось, продвигался к выходу.
   Несколько минут назад он спокойно прошел через веранду, теперь она таила в себе неизвестную опасность и сама стала препятствием. Он высунул туда голову и насколько возможно внимательно огляделся, одновременно настороженно прислушиваясь. От напряжения заломило шею.
   На веранде никого не было. Неизвестный на кухне! Мысль была истошная, и Сафа с трудом подавил в себе панику. Всего три метра, успокаивал он себя. Тебе достаточно пройти три метра до двери и все! Ты свободен как ветер и навсегда забудешь про эту нехорошую квартиру. Исходная мысль была неправильной. Нечего было ему сюда соваться. Тот дядька на джипе был нехороший, следовательно, и прятать здесь ничего хорошего он не мог.
   Когда Сафа дал себе команду, три шага слились в один, но стоило ему влипнуть в дверь и вцепиться в ручку, как в свою последнюю надежду, ему в спину раздалось:
   -Стой!
   Он так резво развернулся, что поскользнулся и со всего маху сел на задницу. Взгляд его беспорядочно заметался по веранде, не имея возможности за что-то зацепиться, поскольку та так и оставалась пустой.
   И вдруг вешалка шевельнулась. Глаза Сафы округлились от ужаса. Упало одно из крайних пальто, открывая то, что доселе скрывалось за ним. Пристегнутый наручником к вешалке, среди вороха одежды висел человек и пристально смотрел на Сафу.
   -Т-ты к-кричала? - от страха Сафа стал заикаться.
   Судя по цветастому платьицу, это была девушка. Не отвечая, она во все глаза смотрела на него. В глазах ее не было страха, или там мольбы о помощи, они были спокойны, и одновременно смотрели жадно, словно стараясь впитать увиденное, ничего не пропустить и запомнить. Сафа даже почувствовал себя неуютно, хотя куда уж больше. Застигнут в чужом доме пленником, прикованным к вешалке.
   Но она не была прикована. Руки ее были скованы наручниками, а сами наручники прикручены к вешалке брючным ремнем. Тонкие ножки девушки не доставали до пола.
   На вид ей было лет семнадцать-восемнадцать. Фигура мальчишеская, узкобедрая, безгрудая. Сходство с мальчиком усиливала короткая стрижка. Лицо с тонкими чертами, сияет внутренней чистотой. И этот взгляд. Она так и не отвела от него глаз. Влюбилась что ли с первого взгляда?
   -Чего смотришь? - пробормотал Сафа.
   -Пить! - повторила - простонала пленница.
   Первым желанием Сафы было нормальное желание слинять. Меньше всего ему хотелось иметь дело с этаким сокровищем. С другой стороны, как он представил, что она провисела тут одна без глотка воды, без еды несколько суток, у него аж руки заломило, словно он сам оказался на ее месте. Чур, меня, чур.
   С некоторой опаской он прикоснулся к девчушке, словно она могла оказаться призраком и исчезнуть. От толчка она закачалась и застонала. Поддерживая ее за талию, он снял ее с вешалки, вот забавное словосочетание. Девушка, казалось, ничего не весила. Он легко ходил по дому, ища, куда ее положить, совершенно не ощущая веса. Пристроив худышку на постели, он сходил на кухню за водой. Самостоятельно шевелиться она не могла, ему пришлось держать голову
   Она пила как воробушек, потом вдруг подавилась. Вроде, подумаешь, какая ерунда, но она здорово напугала Сафу, когда при вздохе ребра неожиданно широко растопырились внутри платьица, словно внеурочно раскрытый зонтик. Почудилась, что сейчас они прорвут истончившуюся кожу вместе с платьишком, и девчонка сделает громкое "бум!" и исчезнет, как прохудившийся воздушный шарик у Пятачка.
   Попив, она опять уставилась на него своими бусинки, на этот раз в них проскользнуло лукавство, и произнесла довольно уверенным тоном:
   -Ну, здорово, братишка!
   -Я тебе не братишка! Не называй меня так! - раздраженно проговорил Сафа, на самом деле, так его называл Колян.
   -Извини, не буду. Сними, пожалуйста, наручники, - примирительно попросила девица. - Ключ в ящике стола.
   -Ты кто? - поинтересовался он, освободив от оков.
   -Сека.
   -За что тебя так?
   -С Шерханом не сработалась.
   Сафа застыл.
   -Тот тип в рубашке от Труссаче это сам Шерхан? Знаменитый криминальный авторитет? Ну, я и влип!
   -Испугался, малыш?
   -Я тебе не малыш! И я в ваши разборки влезать не намерен! Эй, погоди!
   Сека сделала неосторожное движение и тут же завалилась назад как неваляшка. Он пытался ее усадить, но она выскальзывала из рук как намыленная.
   - Совсем забылся, ты ведь кушать, наверное, хочешь! - хлопнул себя по лбу Сафа.- Подожди минутку, там, на кухне я видел недурственный холодильник. Сейчас я тебя накормлю.
   Она что-то силилась сказать, но он уже сорвался с места.
   Однако в холодильнике его ждал облом. Причем, там он оказался из продуктов в единственном числе. Сиротливая лампочка осветила девственно чистые полки. Сафа сунул руку в морозилку. Ожегший руку холод развеял всякие сомнения о том, что агрегат исправен.
   -Я тебя зря обнадежил, в холодильнике ничего нет, - сообщил он, вернувшись к девушке.
   -Мне нельзя есть, - заявила она. - Еда для меня яд.
   Девчонка с голодухи тронулась, понял Сафа. Чертов ублюдок Шерхан!
   -Подожди, я во дворе чего-нибудь гляну. Может, найду чего-нибудь пожевать, - сказал Сафа.
   Выйдя на улицу, он зашел за дом, чтобы через секунду выскочить обратно, за каким-то фигом зажимая рот и блюя сквозь пальцы. Он долго
   успокаивал дыхание. Это оказалось сложно, потому что дышать глубоко он не мог из-за смрада, доносившегося с заднего двора.
   Какая ерунда, запах, вонизм, духан или кумар, а как может вывести человека из себя, удивился Сафа. За домом обнаружилась еда. Вся еда, которую Шерхан вынес из дома. Мало того, вынес, а затем с непонятными целями и завидным упорством привел все в абсолютную негодность. Консервные банки были вскрыты с животной яростью и с такой же аккуратностью, топорщась звездами рваного металла. Сыр и хлеб топтали ногами. И чтобы окончательно отвратить от посягательств даже последнего бомжа, продукты были собраны в кучу, а сверху наложена еще одна куча из фекалий, заботливо натасканных из расположенной поодаль уборной. Из натеков образовалась народная тропа, рядом с которой валялась изгаженная лопата, которой, судя по всему, уже никто никогда не рискнет воспользоваться по назначению.
   Вакханалия происходила давно. Продукты успели протухнуть и омерзительно провонять. В них кишели опарыши и крупные членисто- блестящие личинки богомола. Все это стадо издавало утробный стрекот, от которого расхотелось жить.
   Сафа был на полпути к калитке, когда в доме стукнула входная дверь, нечто легкое проволокли через веранду и, наконец, на пороге возникла в полулежащем положении обессиленная фигурка Секи. Она тянула к нему руки и молила лишь об одном:
   -Не бросай меня, и я помогу тебе.
   И тогда Сафа стал хохотать.

18.

   Двухэтажный коттедж, расположенный на Морской улице под номером 13 через дорогу от здания районного отдаления милиции, не имел окон, выходящих на проезжую часть. Те же окна, что выходили на приусадебный участок, круглосуточно зашторивались. Штор не было только на кухне, но салаги на ней никогда не появлялись. Деревья на участке подростки вырубили в первую же ночь, как поселились.
   Марж сидела в нижнем зале с бокалом вина. Она развлекалась, напропалую кокетничая с дежурившим у входной двери охранником. Это повторялось каждый день, и сотрудник ЧОПа терпеть ее не мог.
   -У тебя такой мужественный вид, Коша. Ты, наверное, настоящий герой?
   Того звали Николай, но наглой девице это не нравилось. Она упорно называла его Кошей, тогда Николай в отместку перестал разговаривать. В контракт не входил пункт, что он должен отвечать на глупые вопросы.
   -Хочешь, я угадаю твое звание? - неожиданно спросила Марж. - Лейтенант!
   Николай внутренне напрягся.
   -Не любишь эту тему? - Марж была чертовски проницательна, вернее, чертовски умела досаждать, в чем Николай имел несчастье неоднократно убедиться.
   -Интересная, наверное, у тебя была специальность, - продолжала Марж. - Хотя я не понимаю, как можно учить убивать людей. По-моему с этим надо родиться, - она хохотнула, отпила вина. - А сколько людей убил ты, Коша? Ничего не говори, я угадаю, - Николай только хмыкнул, он и не собирался отчитываться перед этой стервой.
   Откровенно говоря, он принимал участие только в перестрелках на дальних дистанциях, так что не смог бы ответить, даже если бы сильно захотел. Зато одного солдата сумитский снайпер подстрелил прямо при нем. Тот шел, отхлебывая кашу из только что наполненного котелка. Прилетевшая, как потом установили, с расстояния более километра крупнокалиберная пуля вынесла ему челюсть, и каша пролилась в дыру. Николай так устал от войны, что, отслужив положенный после училищным контрактом срок, сразу уволился в отставку. Мира захотелось, туда, где не стреляют, и ничто не напоминает об увиденных им кошмарах. И вот теперь эта сучка с ярко накрашенными коготками ковыряет в его ране. Попортить бы ей макияж, но нельзя, выгодный клиент.
   Взять бы пример с бригадира Володи Старикова, презиравшим все женское сословие и называвшим всех женщин "письками с ушами", уверенным, что ума у них хватает только на то, чтобы не носить трусиков под платьем. В его поведении это читалось, и Марж его терпеть не могла, а остальных уже просто достала.
   Но Володя Стариков особенный человек. Участвуя в боях без правил, получил тяжелейшую травму, месяц пролежал в коме и вышел из нее с головой, полной тараканов, а часто вообще вел себя как настоящий идиот.
   Из своей комнаты появился Голован, носивший свое прозвище по двум причинам: из-за своей крупной продолговатой головы, а так же за то, что был мозговым центром своей небольшой группы.
   -Иди, проверь охрану на воротах! - велел он Николаю, тот не сдвинулся с места.
   -В мои обязанности это не входит.
   Снаружи дежурили двое охранников плюс Володя Стариков. Внутри на обоих этажах находились по охраннику, на чердаке наблюдатель. Всего шестеро.
   -Так свяжись со своими по рации! - процедил Голован, он никогда не повышал голоса, но от его голоса становилось не по себе, и Николай подчинился.
   Пока он включал пищалку, Голован наклонился к Марж и сказал:
   -Сваливать надо, мы и так задержались. Сека самая умная оказалась.
   -Не напоминай мне про эту предательницу! К тому же она дура!
   -Она была лучшая из нас.
   -Ну и где она сейчас? Тигренок расплатится, тогда мы будем на коне.
   -Все в порядке! - бодро отрапортовал Николай, но осекся, увидев на лестнице Немого, за все время его службы это был первый случай, когда все трое охраняемых объекта собрались вместе.
   -Ты чего? - обеспокоено спросил Голован.
   Немой провел ладонью параллельно полу.
   -Машина, - понял Голован. - Ну и что тут странного?
   Немой показал два пальца.
   -Два раза проехала одна и та же машина? - Голован повернулся к Николаю. - Охране боевая тревога!
   А вот и не буду, мстительно подумал Николай.
   -А у нас такой команды нет! - развязно заявил он, даже не стронувшись с места.
   -Отставить! - Голован остановил фурией вскочившую с дивана Марж.
   -Зря вы остановили девушку, может, ей в туалет срочно понадобилось, - продолжал паясничать охранник.
   -Не обращай внимания, они уже покойники, - обыденным тоном, каким сообщают об уже свершившемся факте, проговорил Голован.
   Николай, опешив от такой наглости, разразился гневной тирадой, которую салаги не стали слушать. Для того чтобы собраться, им понадобилось всего несколько минут. Как оказалось, это оказался чересчур большой срок.
   Коттедж был окружен кирпичным забором с колючкой поверху, с железными воротами и калиткой. Охранник, в обязанности которого вменялось следить за главным входом, по существу часовой, грыз семечки и недовольно поморщился, когда в калитку постучали и отвлекли от столь важного занятия. На самом деле он расслабился. В ЧОПе работал третий год, троих придурков охранял уже несколько месяцев. Придурки, надо отдать им должное, не доставляли много хлопот. Сидели по своим конурам, изредка куда-то отъезжали со своими баулами. Вот и сейчас услышав стук в калитку, охранник не пошевелился.
   -Нам ничего не надо! - крикнул он, приняв непрошеного гостя за одного из бесчисленных продавцов, которых частенько приходилось выпроваживать.
   -Не бойтесь, откройте! - издевательски произнес голос с той стороны.
   По идее это не был повод идти открывать, но чтобы кто-то вздумал говорить охраннику, что он боится! Он ничего не боялся. И совершил два открытия. Первое, он откинул засов калитки. Второе, он понял, чем непрошеный визитер стучит в кованое железо, не пальцами же. Как оказалось, он был прав. В последний раз в своей жизни. Прыг-скок стучал рукояткой пистолета.
   -Е-мое! - охранник судорожно полез за помповым ружьем, болтающемуся у него за плечами.
   Прыг-скок, не медля, саданул его рукоятью по лбу. Охранник сел на задницу, кровь залила ему лицо. Прыг-скок зашел и быстро зашагал к крыльцу. Охранник прочистил, наконец, глаза и потянул с плеч оружие. Прыг-скок не оборачиваясь, отвел руку назад и выстрелил два раза, ни разу не промахнувшись.
   Второго охранника выстрелы застали на заднем дворе. Он был обстрелянным бойцом, поэтому, услышав выстрелы, не растерялся и, изготовив ружье к стрельбе, побежал к фасаду, по дуге забирая в сторону и увеличивая сектор обстрела. Они с Прыг-скоком увидели друг друга одновременно и одновременно же начали стрелять. Охранник был неплохим стрелком. Он успел сделать пять оглушительных выстрелов, по крайней мере, два из которых явно попали в цель. Тем не менее, подстрелили его самого. Сильный удар в грудь снес с ног. Бегло осмотрев рану, он прикинул, что легкое не задето, так что есть шанс выжить. Подняв голову, он столкнулся с откровенно ненавидящим взглядом Прыг-скока, возвышающимся над ним как демон смерти.
   -Ты сделал мне больно! - процедил он и поднял пистолет.
   Охранник закрылся руками, и Прыг-скок выстрелил сквозь них четыре раза, и последние выстрелы тот уже не услышал.
   Старший группы Владимир Стариков видел, как убивали обоих его подчиненных. Он мог пристрелить нападавшего, но у него случился приступ, который начинался всякий раз, когда он лицезрел кровь.
   Он видел, как Прыг-скок всаживает пулю за пулей в человеческую плоть, дырявит людей, и почувствовал, что не может пристрелить этого парня просто так, просто рука не поднимется. Он должен его победить!
   Неожиданно подкравшись к Прыг-скоку, он выбил у него оружие.
   -О-как! - делано удивился тот.
   -Шеф, я могу его снять! - крикнул с чердака Чугункин, у него был автомат.
   -Не надо, я его сделаю! - остановил его Стариков.
   Весил он больше ста килограммов и был выше противника, по крайней мере, на голову, к тому же являлся чемпионом Алги по бою без правил, пока здоровяк из порта не пробил ему башку. Прыг-скок стоял и смотрел на него. Он всегда подобным образом оценивал ситуацию, замирая на несколько секунд словно изваяние.
   -Иди сюда, девочка моя! - позвал его Стариков, и Прыг-скок его послушал.
   Стариков поубавил ему ход, ударив ногой под колено. Прыг-скок оступился, что было успехом, но у Старикова после удара появилось нехорошее чувство, словно он ударил по наждачному кругу. Решив развить успех, он ударил с ноги в голову. И опять попал. Прыг-скок оступился в другую сторону. Вроде бы успех, но Старикова насторожило, что тот даже не закрывается, а продолжает наступать. Стариков тоже отступать не собирался. Два грузных соперника столкнулись. Стариков схватил его за ворот одной рукой, другой стал бить. Прыг-скок ударил несколько раз снизу. У Старикова и во время боев был обширный живот, теперь же после того как он оставил спорт, он стал вообще необъятным. И он всегда считал, что с это стороны пробить его невозможно, он ошибся. Кулаки Прыг-скока, словно сделанные из стали, месили живую плоть, и Стариков почувствовал, как у него деформируются внутренние органы.
   Он торопливо взял противника в клинч и стал возить по кругу, желая бросить и придавить сверху центнером живого веса. Именно в этот момент он понял, что Прыг-скок вряд ли легче его, а может и тяжелее. В этот момент приступ его отпустил, и он остро понял, что смотреть, как умирают другие легче, чем загибаться самому. Он попробовал вырвать руку, но вдруг понял, что руки попали в мертвый захват. Чтобы не потерять инициативу, он сблизился с противников, боднул его головой, уперся предплечьем и рванул руки из захвата. Прыг-скок в свою очередь тянул в обратную сторону.
   -Стреляй, Чугункин! - в панике закричал Стариков, почувствовав, как расходятся суставы.
   -Куда стрелять-то? Вы мне его совсем закрыли!
   Раздался треск и суставы вышли из плечевых сумок. Прыг-скок дернул его и уронил вперед. После чего взял уже безопасного соперника за шею и поднял до того момента, пока не превысил запас прочности шейных позвонков, после чего, походя, сбросил труп. В огромной теле Старикова продолжали жить только пальцы ног, тихо царапающие туфли изнутри.
   Прыг-скок распахнул дверь и нарвался на выстрел в упор, произведенный Николаем. Прыг-скок с мгновенной реакцией ушел вбок, несколько дробинок все же задели его, опалив шерсть на пузе. Второй выстрел Прыг-скок сделать не дал, одной рукой вывернул ружье вверх, второй вырвал охраннику горло.
   Николай выпустил оружие и вцепился в горло, словно хотел склеить его обратно и не дать утечь в дыру своей жизни. Прыг-скок брезгливо за волосы выкинул его наружу, умирать.
   Охранник со второго этажа, также вооруженный автоматом, открыл огонь с деревянной террасы. Прыг-скок поднырнул под террасу и разрядил захваченное у Николая ружье сквозь нее. Картечь пробивала препятствие легко и свободно. Когда он закончил, с потолка лил горячий кровавый душ.
   Он поднялся и забрал у убитого автомат с почти полным боекомплектом и штык-нож в ножнах.
   -Чугункин! Ты где? Стреляй! - дурачась, крикнул Прыг-скок.
   В чердачном люке показалась дрожащая рука с автоматом и, нажав на курок, Чугункин стал поливать все без разбора, даже не глядя. Когда патроны закончились, автомат выдрали у него из рук. Парень, наплевав на все, полез в чердачное окно.
   -Куда, дура, разобьешься! - Прыг-скок за шкирку, словно щенка затащил обратно.
   Некоторое время Чугункин не понимающими глазами смотрел, чем тот занимается. Тот прилаживал штык к автомату. Тогда Чугункин с воем кинулся мимо Прыг-скока в дверь, тот перехватил его, отшвырнул обратно и без замаха мягко ввел ему штык в живот.
   -Где девчонка? - спросил Прыг-скок, глядя в глаза умирающему.
   -Здесь!  послышалось из чердачного отверстия.
   Едва Прыг-скок высунул голову, за нее тотчас дернули и вытянули его целиком. С глухим ударом он соприкоснулся с землей, но передышки салаги не получили.
   Он тотчас поднялся и по второму разу ворвался в дом. Под ноги метнулся Голован, а Немой мощнейшим ударом обеих ног отправил его через всю комнату. Прыг-скок выбрался из сломанной мебели и погрозил ему пальцем.
   -Где Сека? - спросил он.
   -Здесь! - крикнула Марж.
   -Ты умрешь! - крикнул Прыг-скок.
   Он кинулся на девицу. Она стояла до последнего, потому вдруг поднырнула вниз, и он увидел за ней неприметную дверь, за которой оказался крутой спуск в подвал. Прыг-скок попытался остановиться, но сзади опять налетели Голован и Немой, и яростными совместными усилиями столкнули его на лестницу. Оступившись, он скатывался вниз, когда в спину ему угодил квадратный обмылок. Он поднял его и понюхал, шашка сильно воняла толом, и детонатор был активирован.
   Спасатели МЧС чрезвычайно удивились, когда на месте обрушившегося дома вдруг зашевелился бетонный блок, из-под которого, сопя, полезло нечто волосатое, подгорелое, пыльное. Сбросив оцепенение, они бросились помогать.
   -Уйдите на хер, и без вас тошно! - сказал Прыг-скок.
  
   "3 ноября я, следователь ГАИ Неволин С.П. вместе с отстраненным от оперативной работы моим напарником майором Шороховым В.Т., ехали по Южному шоссе на патрульной машине госномер... Не доезжая Восточного кольца, у майора Шорохова произошел конфликт с не установленными лицами на машине спилер-кабриолет красного цвета. Шорохов попытался познакомиться с девушкой и навязать ей свою компанию".
   -Если быть точным, он с ней и познакомился. Она сказала, что ее зовут Марж, - уточнил Неволин.
   Подняв взгляд от рапорта, он почти столкнулся со стоящим вплотную капитаном Менгелем. Его монументально склонившуюся фигуру можно было считать синонимом слова "выжидание". Если б он не весил 50 килограммов, то даже "давление". Крючковатый нос завис над самой макушкой Неволина, готовый клюнуть. На бильярдно гладкой плеши янтарем горят капли пота. В кабинете службы внутренней безопасности с умыслом не поставлено кондиционера, а окна забиты насмерть. Задержанный должен чувствовать на собственном поте, что здесь знают обо всех его грешках и ощущать свою никчемность.
   Ширинка оказалась на уровне носа Неволина, и он почувствовал тонкий аромат застарелой мочевины. Еще он подумал, что достаточно еще полушага и Кощей упрется в него членом, а он очень не любил, когда кто-то, даже пускай из отдела внутренней безопасности, терся бы об него своим концом.
   -Читай дальше, коллега, - благожелательно произнес капитан.
   "Когда девушка отказалась ответить на его притязания, Шорохов погнался за ней. В результате безответственных действий произошло столкновение кабриолета и патрульной машины. Кабриолет через разделительный бордюр вылетел на обочину. Когда мы остановились, у Шорохова произошел конфликт со знакомым девушки. Майор достал табельный умхальтер и спровоцировал непроизвольный выстрел. Девушка и ее знакомый испугались и убежали".
   -Подписывай! - Кощей нетерпеливо подсовывал перо.
   -Не буду, - сказал Неволин.
   Кощей переменился в лице.
   -Почему? Мы ведь обо всем договорились! Видишь, мы же написали, что выстрел был непроизвольный.
   -Но это не так. Выстрел не был непроизвольным, тем более он был не один.
   -Ай-яй-яй! Как вы товарища готовы подставить! Вы же не хотите инкримировать напарнику покушение на убийство? Если вы так напишите, ему точно десять лет дадут. Хоть он и бывший напарник и сидит уже в КПЗ, но право, это не порядочно.
   Капитан убирается, наконец, на свою сторону стола, перекладывает бумажки.
   -Чувствуете, как уходит время, когда вы еще можете подписать рапорт? - спросил он.
   -Вот сейчас почувствовал.
   -Не смешно. Я потратил на вас битый час, все вроде объяснил, вы согласились, а теперь не хотите подписывать. Я так понял, вы не хотите сотрудничать по наведению порядка в рядах ГАИ? Отлично, - Менгель позвонил вниз в диспетчерскую. - Ларьков? Кто там с тобой? Емелин? Мухой сюда.
   Не дожидаясь, пока вызванные прибудут, он, старательно высунув язык от усердия, пририсовал внизу рапорта: " Следователь Неволин от подписи отказался. Свидетели..."
   Когда пришел Ларьков с плутоватым взглядом и с ним несуразный расхристанный Емелин, капитан велел им расписаться.
   -А что это?
   -Тебе не все равно?
   Те, пожав плечами, расписались, и капитан их отослал.
   -Вот и все. Ты думал такой незаменимый? Обошлись и без твоей подписи.
   -Я могу идти?
   -Свободны! Пока, - капитан остановил его уже в дверях, довольно помахивая бумажкой, хотя чернила, если они и были, давно уже высохли. - Такая маленькая пометка и такое большое пятно на вашей биографии. Вы представляете масштабы влияния на вашу карьеру отказа от сотрудничества со службой внутренней безопасности. Мы не звери. И мы не злопамятные. Но зло мы не забываем, и память у нас хорошая.
   В коридоре Неволин неожиданно столкнулся с сидящим на стуле Шороховым, горестный вид которого ему не понравился.
   -Задерживать меня не стали. Знаешь, что этот придурок Ларьков сказал? Что он вахтовиков в СИЗО не держит. Ты как хочешь, а я ничего не понимаю! Что вообще происходит? - воскликнул Шорохов.
   Неволин вдруг ни слова не говоря, встал и пошел.
   - Ты куда? - опешил Шорохов.
   -Хочу прояснить кое-что.
   Кесарев сразу предложил спирт, они, переглянувшись, отказались.
   -Анатолий, ты все знаешь. Скажи, есть ли у тебя ориентировка по несовершеннолетним подросткам, конкретно, парню и девушке, которые раскатывают на красном кабриолете и промышляют разбоем? Хоть что-нибудь, - спросил Неволин.
   Эксперт сказал, что ничего такого не слышал.
   -Подростки шалят, но откуда у них машина, да еще кабриолет? Чтобы легче вычислить?
   -А 17-ти летняя девчонка может на равных с мужчиной драться? Со мной, например? - влез Шорохов.
   Кесарев с сомнением посмотрел на его медвежью фигуру и ответил утвердительно:
   -Может, если напьешься до беспамятства, - после чего подозрительно поинтересовался. - Вы точно не наркоманы?
   После эксперта они зашли в техотдел. На месте оказался сам завлаб Егоров, подозрительно глянувший на них поверх очков.
   -Вы это откуда?
   -Я из отдела внутренних расследований,- признался Неволин.
   -А меня в СИЗО не взяли, - опять встрял Шорохов.
   -Понятно. Вы должны понимать, уважаемые коллеги, что я не имею права давать вам какую-либо информацию.
   -Вам тоже сообщили?
   -Об этом не надо сообщать. Об этом вся управа гудит, - вздохнул Егоров.- Вы теперь знаменитости, и вы теперь изгои навроде компьютерного вируса. Не смотрите на меня такими зверскими взглядами. Вам и обижаться то не за что. То что, кабриолет куплен санитаром центра Рахитова Степаном Политыко и буквально сегодня заявлен им в розыск как угнанный, разве ж это настолько важная информация, чтоб за нее обижаться?
   -Спасибо, Михалыч.
   -Я ж вам ничего не сказал.
   -А мы ничего и не слышали.
   На крыльцо УВД курил Макаров и, пуская дым, косился на них.
   -Это ты меня тогда в промзоне нашел, когда я в машине отключился? - поинтересовался Неволин.
   -Да, а что? - насторожился тот.
   -Теперь уже ничего, - вздохнул Неволин, но тот поспешно ретировался. - Заметил, как он на нас посмотрел, как на прокаженных?
   Напарники никак не решались сойти с крыльца, словно это что-то могло значить. Их присутствие затормозило нормальный процесс, крыльцо оставалось непользуемым, так как остальные сотрудники терпели, не решаясь выйти покурить. К Егорову зашел Кесарев и сказал:
   -Когда же они уйдут, в конце концов! Все настроение испортили! Гады, честное слово!
   -Змеиное гнездо! - вторил ему, сам не зная этого, Шорохов. - Столько лет проработали, я тут с каждым вторым коньяк пил, хоть бы одна сволочь вышла.
   -Пауки в банке! - согласился с ним Неволин. - Не зря в прессе ругают милицию. Все друг друга готовы сожрать.
   -Мужики, вы чего ждете? - спросил Кесарев, открыв окно.
   -Тебя не спросили, - в запальчивости прикрикнул Неволин.
   -Автобус! - прошептал Шорохов. - А вот и он.
   -Накликал! - внутренне подобрался Неволин.
   С кольца на внутренний проезд, ведущий к УВД, свернул бронированный спилер с надписью "спецмон".
   -Господи, как быстро, - прошептал Неволин.
   -Не дрейфь, следователь, - сказал Шорохов, распрямляя плечи. - Всегда хотелось рожу спемоновцу начистить. Хотя бы одному.
   Подъехать к крыльцу помешали припаркованные служебные машины, спилер, скрипя рессорами, остановился в отдалении. С треском захлопнулось окно, и Кесарев исчез. Здание словно обезлюдело.
   -Мне даже не страшно, мне противно, - сказал Неволин. - Так и знайте. Вас сейчас только что всех опустили.
   -А мне и не страшно и не противно, - почти весело сказал Шорохов. - И кому ты там все говоришь? В Управе давно никого нет, они с той стороны в окна повыпрыгивали.
   Из люка в корме спилера выбрались пятеро шкафоподобных спецмоновцев, только один из которых не носил маски. На груди его была блямба с цифрой 6. Счастливчик потянулся, словно кот и поманил их рукой.
   -Идите сюда, не ссыте, - усмехнулся он, знал ведь, что при своих, хоть и бывших, они не побегут.
   -Мы не спецмоновцы, чтобы ссать, - грозно сказал Шорохов, и Неволин понял, что их конечно заколбасят, но майор точно кого-нибудь тоже зашибет.
   -Не надо, Витя!
   Однако русского человека, да еще и оскорбленного в лучших чувствах было не остановить. Шорохов легко и свободно сбежал с крыльца. В последний раз, с безотчетной паникой подумал Неволин, присоединяясь к нему.
   -Ты куда, дубина, уроют тебя и фамилию не спросят, - проговорил Шорохов, не глядя на него, он уже выбирал, куда нанесет первый удар
   Счастливчику, а второй он чувствовал, стукнуть уже не дадут, так что вкладываться необходимо было в первый.
   -Должок свой отрабатываю. Ты ж меня один раз выручил.
   -Выручальщик нашелся! А теперь отойди, не путайся под ногами.
   Когда до спецмоновцев оставалось шагов двадцать, они разошлись, беря гаишников в полукольцо. Будут выключать, профессионально отметил Шорохов.
   -Прости, если что было не так, Серега, - сказал он.
   -Как ты на Зосю пялился, это я тебе простить не могу, - выпалил Неволин.- Смотри, у Шестого что-то в руке.
   Счастливчик ждал их с улыбочкой, старательно скрывая одну руку за спиной. Он поднял свободную руку, чтобы дать отмашку. Спецмоновцы даже начали движение, разбегаясь веером в боевой порядок, как вдруг командир замер с поднятой рукой, а уже начавшие движение нелепо тормозили, словно натолкнувшись на невидимое препятствие. Двери УВД с грохотом распахнулись, выпуская разношерстную толпу гаишников. Впереди бежал молодой и юркий Макаров. За ним топали, переваливаясь, братья Фуфаевы. Причем, один не успел обуться и бежал босой. Их периодически обгонял Кесарев, потом притормаживал, чтобы не оказалось, что он влез в драку впереди братьев. Вся дежурная смена была тут. От кольца с сиреной летела патрульная машина, и гаишники в ней кровожадно засучивали рукава. Издали доносился рев еще нескольких сирен, оповещенные гаишники съезжались со всего города. И спецмоновцы не выдержали, кинулись к машине. Перед тем как исчезнуть в бронированном нутре, Счастливчик отбросил ставший ненужным обрезок металлической трубы.
   Спилер фыркнул вонючими газами и рванул прочь. Гаишники в запале устремились за ним и остановились, шумно дыша, только у самого опустевшего кольца.

19.

   -Как ты мне поможешь? В чем? Ты хоть знаешь, что мне надо? Или будешь обещать все подряд, лишь бы выбраться?- с издевкой спросил Сафа.
   Не по делу издевался. Что взять с убогой?
   Следующие слова оглушили его словно обухом.
   -Я помогу тебе выбраться из города!
   -Чего? - ему показалось, что он ослышался.
   -Ты ведь этого хочешь? - требовательно спросила она.
   -Хочу то, хочу. Но как? - пробормотал Сафа.
   -Сказала, помогу, значит помогу. Я знаю дорогу, о которой никто не знает.
   -Если ты насчет старой просеки, то это дохлый номер, - махнул рукой Сафа.
   -Нет, не насчет просеки. Лес полностью контролируется, днем спецмоном на спилерах, ночью на посты выходят холодные.
   -Так ты про них знаешь? - пораженно воскликнул Сафа. - Как ты их назвала? Холодные? Кто они такие? Откуда взялись? Почему без глаз?
   -Это от жадности. Так ты согласен? Думай быстрее, а то мы торчим тут как три тополя на Плющихе, не дай бог, Шерхан вернется,- она внимательно огляделась.
   Девчонка действительно не простая, согласился Сафа. Шерхан не стал бы со всякой шавкой дела иметь. И прятала он ее по взрослому, и жрать не давал. Не простая это птичка, ох не простая. Но с другой стороны, в его положении ему только такая и может помочь. Во всяком случае, не до жиру и надо использовать любой шанс. И он решился.
   -Я отвезу тебя к себе домой.
   -Слава богу, я думала, что никогда не дождусь от тебя ничего путного.
   Они договорились, что он сходит, поймает машину, и Сафа пересадил девушку вглубь веранды, чтобы можно было закрыть дверь. Он снова удивился невесомости и хрупкости Секи.
   -А почему ты сказала, что холодные без глаз остались от своей жадности? - поинтересовался он.
   -Я так не говорила. Это не от их жадности, а от жадности тех, кто их сотворил. Они решили, что ночью глаза не нужны и продали их. Да иди ты скорее! К пельменной не ходи, там гопники орудуют. Поймай машину на Южном шоссе.
   Выйдя на улицу, Сафа остановился в раздумье. До Южки было топать в два раза больше, чем до бывшей пельменной. Южка в это время пустовала, зато мимо пельменной то и дело пролетали машины. Сафа поймал себя на том, что ищет аргументы, чтобы идти к пельменной. С чего Сека решила, что там орудуют гопники? Девчонка хоть и знает много, но не все, к тому же она долго провисела на вешалке. Не лох же он последний, чтобы не отличить гопника от нормального водилы.
   Сафа направился к пельменной, где раньше румяные повара подавали блестящие тарелочки с горками аппетитно парящих свежих пельменей, и где их место заняли горы засохшего кала. От мыслей о еде, хоть и бывшей, он сглотнул слюну, так как утром ничего не ел. И вечером тоже. Пожалуй, он на верном пути, если желает догнать Секу.
   Остановившись у ароматизированной пельменной, он собрался ждать, но ему повезло, и почти сразу он поймал такси. Невдалеке остановилась чисто помытая машина, и, выбравшийся из кабины парнишка в длинном черном пальто неспешно расплатился, вынув из кармана пальто внушительный лопатник. После чего, не оглядываясь, с достоинством ушел в направлении частных домов.
   Сафа пригляделся к водителю, молодому рыжему парню, пока тот пересчитывал деньги. Обычный водила. Сафа решил провести последний тест на вшивость и сделал вид, что такси его совершенно не интересует. Если у водилы появятся нехорошие мысли, он сам навяжет свои услуги. Однако рыжий, как ни в чем не бывало, пересчитал деньги и начал отъезжать. И только когда он уже почти миновал Сафу, тот поднял руку.
   -Тебе куда, пацан? - спросил рыжий, притормозив и приспустив стекло.
   На лице у него были конопушки, и он производил впечатление незлобивого парня.
   -В Новый город. Только тут надо забрать кое-что.
   -Стольник, - сказал водила, не торгуясь.
   Такса была божеской, учитывая, что ехать надо было не сразу, а заезжать в еще один адрес. Сам Сафа срубил бы больше раза в три.
   Он сел к водиле, и через минуту они были у нужного дома. Сафа велел ему обождать и зашел за Секой.
   -Ты так быстро обернулся, - удивилась она. - До Южки топать и топать. Или ты не ходил?
   В глазах ее сквозило подозрение, и он поторопился его развеять. Конечно, на Южке, где же еще.
   -Надеюсь, ты взял не первую машину? - уставилась она на него.
   Конечно же, нет, паранойя ходячая.
   Он поднял ее на руки и понес, когда она неожиданно ухватила его за ворот твердой, будто деревянной ладошкой.
   -Чего еще? - недовольно спросил он, уткнувшись словно в препятствие во взгляд ее темных бусинок.
   -Водилы нет в кабине! - тревожно сообщила она.
   Они как раз проходили мимо окна, и как она углядела. Водительское место на самом деле пустовало.
   -Мало ли куда он делся? Отлить отошел! - пробормотал Сафа, пряча глаза.
   Она повернула его лицо к себе.
   -Признайся, где ты поймал машину? - потребовала она.
   -Ты что следователь! - вскипел Сафа.
   И она сразу все поняла.
   -Эх, Сафа, я же тебя предупреждала. Тут район богом забытый. У пельменной день и ночь грабят и режут. Ты что совсем дурачок или прикидываешься? - она закрыла ему рот ладошкой. - Тихо, он за дверью.
   Дверь приоткрылась, за ней стоял рыжий, оказавшийся неожиданно длинным, руки с огромными натруженными кистями и красными костяшками. Влип, подумал Сафа и крикнул:
   -Мы уже выходим!
   Однако тот все равно вошел, оставив дверь широко открытой. И, наверное, только в этот момент до Сафы дошло, как он конкретно влип. Жила еще слабая надежда, что это всего лишь любопытный болван из приезжих, привыкший совать, куда попало свой длинный нос. Но он мало походил на болвана. А на кого тогда? На крепкого пацана, привыкшего добывать пропитание своими кулаками, чмо, завопил внутренний голос, которому Сафа всегда доверял. Уж лучше бы он Секе доверился. Выкрутимся, всегда буду ее слушать, поклялся он.
   Выкрутится, но как? Рыжий крепче, у него руки свободны, в то время как Сафа продолжал держать Секу. Можно было конечно избавиться от нее, швырнув на пол. Но не было никакой уверенности, что она останется живой после такого падения. И рыжий закрыл собой дверь. Все козыри у него на руках. Но Сафа привык вышибать чужие козыри. По карточке, по шестерочке.
   -Помоги, тяжелая! - прокряхтел он.
   Это Сека то! Он придвинулся к рыжему вплотную, но тот даже не пошевелился. Глаза его стали колючими и подозрительными. Понятное дело, разбой требует сноровки. Лохов, которых пугал один вид ножа, в городе не осталось. Вот кстати и нож. Когда рыжий слегка отклонился, чтобы он не уперся девушкой ему в грудь, то за брючным ремнем обозначилась прямоугольная твердая полоска. Сантиметров 15,не меньше, как раз чтобы достать до сердца.
   -Я в грузчики не нанимался, - проговорил рыжий.
   -Ну, так посторонись! - Сафа шагнул прямо на него.
   -Не толкайся! - хмуро бросил тот, взгляд его сновал по сторонам, уже понял, гад, что они дома одни.
   Определив диспозицию, он сунул руку к ножу, и Сафа определив для себя момент как исходный, начал действовать. С воплем "На, держи!" он сунул Секу рыжему. Тот, конечно, никого держать не собирался, Сафа и не рассчитывал, ему надо было лишь освободить руки, но помощь пришла, откуда не ждали.
   Сека схватилась за рубаху рыжего, повиснув на нем, он бросился отдирать ее слабые ручонки, господи, прутики какие-то, и сразу оторвал, причем в одной руке у самого уже был нож. Но секунду Сека Сафе подарила, чем он с благодарностью воспользовался.
   Попасть по яйцам тяжело, но не в том случае, если соперник стоит и дышит тебе в лицо. Получив коленом между ног, рыжий дернулся вперед, и висящая на нем Сека, не отпустила таки козла, придала ему дополнительное неудобство. Сафе оставалось только рвануть его за волосы и втащить внутрь.
   Теряя равновесие, незваный гость вошел, и на втором шаге задел ногой ушибленные яйца и присел от боли. Путь оказался открытым. Сафа одним махом подхватил Секу и ринулся на волю.
   Хотел ринуться. Даже уже будучи без сознания, ему казалось, что он мчит по улице. Ага, умчался совсем. Стоило ему наклониться, как затылок словно взорвался, и вместо того чтобы выпрямиться, он мешком упал на пол.
   Он очнулся в углу веранды, Сека лежала навзничь чуть дальше. Он с ужасом вгляделся, но платье было цело и даже не задрано, следовательно, ее не изнасиловали, но это было слабой отмазкой. На самом деле он капитально ее подставил и сам подставился.
   Рыжий стоял посреди веранды, поигрывая ножом.
   -Кто это меня? - спросил Сафа, нащупывая огроменную шишку на затылке.
   -Я! - подельником шофера оказался тип в габардиновом пальто. Как лоха провели! - Смотри сюда! - парень распахнул добротное габардиновое пальто, под которым оказался голым, если не считать растоптанных ботинок с торчащими сильно растянутыми серыми носками.
   -Сначала дело, Гриша, - остановил эксгибициониста шофер. - Надо разобраться, что они тут делали, в районе, где давно никто не живет.
   -Голова ты, Фома, - уважительно сказал Гриша. - С кого начнем?
   -С лоха,- решил Фома. - Тебя не обижает, что я тебя лохом назвал?
   -Лох и есть, - пожал плечами Сафа.
   -Нет, ты не лох, - возразил Фома.- Зрение у тебя плохое. Когда стольник, которым со мной Гриша расплатился, по пятому разу пересчитывал, я уж и не чаял, что ты клюнешь.
   -Клюнул же! - угрюмо буркнул Сафа.
   -Он мне определенно нравится! - недобро хохотнул Фома. - Так что давайте все деньги и можете мотать на все четыре стороны!
   -Нет у нас денег, только сто рублей, но вы их, наверное, уже забрали и так.
   Лицо Фомы исказила злобная гримаса. С криком "Врешь!" он подскочил и саданул Сафу в бок. С превеликим трудом, с силой прогнувшись, ему удалось сохранить ребра в целости. Он опять поблагодарил Коляна, научившему его защите в партере.
   Ты слабый, тебя частенько будут валить на землю и пинать, говаривал он. Но я научу тебя выживать и на земле. Спасибо тебе, Колян, где бы ты ни был сейчас!
   Сафа познал всю горечь бессилия: Сека, тонко пища, пыталась доползти до него, на это было больно смотреть. Фома подошел, перевернул девчонку на живот и по-хозяйски ощупал ей зад.
   -Будешь такую? - поинтересовался он.
   -А куда ж деваться? - пожал плечами Гриша.
   -А ну вставай! - Фома брезгливо тронул Секу ногой, та только колыхнулась от толчка, но не пошевелилась.
   -Она больная, не трожьте ее, пожалуйста! - заступился Сафа, лихорадочно ищущий способы вырваться и не находящий. Он недоумевал, как его до сих пор не прирезали, чтобы позабавиться с девчонкой и тоже потом прирезать. Мало ли неопознанных трупов.
   Фома ногой перевернул Секу обратно на спину.
   -Дайте хлебца! - простонала девушка.
   -Что, жрать хочешь? Не кормил этот плохой дядя? - издевался Фома.
   Сека закатила глаза и затихла. Фома наклонился к ней, прислушался.
   -Не дышит! - с криком он дал ей несколько пощечин, и Сека застонала.
   Фома брезгливо отряхнул руки и встал, после чего спросил у Гриши:
   - Похоже, это от недоедания. У тебя нет ничего пожрать, а то девка действительно копыта откинет?
   Гриша полез в карман своей единственной одежды, Сафа решил, что лучшего момента не будет, и рванулся мимо него к двери. Не угадал. Гриша среагировал мгновенно, заграбастал его, подмяв под себя, согнув в три погибели, до искр в глазах, и уселся сверху, окончательно придавив до самого пола голой немытой задницей. Был он тяжел словно колода, и как он ему спину не сломал?
   Сидя вместо стула на живом еще человеке, Гриша извлек из кармана бурый комок с налипшим мусором, в котором можно было опознать хлеб лишь по второстепенным признакам, бросил его Секе словно собаке. Девушка дернулась и судорожно поползла. Сафа скрипнул зубами.
   -Дура, не унижайся, они нас все равно убьют! - прохрипел он под непомерной ношей.
   Он мог двигать только руками, вернее поднять он их не мог, чтобы хотя бы дотянуться до соперника, мог лишь шарить внизу. Руки ощупывали рассохшийся порог, нашли гвоздь, торчавший больше других, и стали его расшатывать. Сека тем временем доползла до еды, схватил кусок, но не стала есть целиком, а отщипнула кусок и, сунув за натянувшуюся щеку, торопливо зажевала. Налетчики зареготали до икоты, не видели до этого в жизни лучшей шутки. Сафа выдернул гвоздь и, не медля, воткнул Грише в мошонку.
   Тот громко икнул и подпрыгнул. Сафа был свободен всего несколько секунд, за которые успел подняться на ноги, но тотчас к нему подскочил Фома и, ухватив своими загребущими руками за ворот, вбросил обратно в угол. Ну, так не честно, мысленно возопил Сафа. Я не могу воевать с ними один!
   Сафа просчитался, уверовав, что он надолго вывел Гришу из строя. В действительности он вывел его из себя. Распахнув полы пальто, Гриша легко вытянул залитый кровью гвоздь и крепко сжал его в руке. В глазах его было бешенство.
   -Ну, держись, сопляк!
   Следующие несколько секунд превратились для Сафы в вечность. Он несколько раз увернулся от разящих ударов, падая на пол и проскальзывая мимо рассвирепевшего противника, но долго это продолжаться не могло. Веранда была слишком тесна для подобных финтов. Гриша зажал Сафу в углу перед дверью и замахнулся.
   Внезапно перед толстяком возникла тонкая девичья фигура.
   -Стой, если хочешь жить! - твердо сказала Сека.
   -Не мешайся, тварь! - Гриша отмахнулся от нее как от назойливой мухи рукой, в которой был зажат гвоздь.
   По существу, он должен был ее в прямом смысле пригвоздить.
   Сека коротким тычком скорректировала выпад, и вместо ее головы гвоздь вонзился в дверь. Когда он хотел вырвать его обратно для нового выпада, она ухватила его за запястье и насадила ладонь на гвоздь. Кожа на тыльной стороне ладони натянулась и порвалась, выпуская орошенную кровью шляпку, и рука толстяка оказалась пришпилена к двери навроде бабочки в гербарии.
   Сафа никогда не слышал, чтобы человек так орал. Впрочем, не долго. Обездвижив соперника, девушка ударила его снизу вверх невесть откуда взявшимся у нее ножом.
   Вопль как обрезало. Острие пробило бандиту горло и язык, показавшись изо рта. Выпучив глаза, Гриша рухнул на пол.
   Сафа лихорадочно оглядел веранду, ища второго налетчика, и нашел его по странным журчащим звукам. Фома, издавая нечленораздельные звуки и бульканья, одновременно зажимая шею обеими руками, полз полу, оставляя за собой широкую влажную полосу, словно от поломоечной машины.
   Сафу вырвало, после чего полегчало, и он смог соображать, но тут плохо стало Секе, и она упала ему в объятия.
   -Скорее воды. Лучше с марганцовкой! - подбитой птицей прокричала она. - Мне надо очистить желудок, иначе все, конец!
   Секу трясло. Она на глазах стала белой, и Сафа сразу ей поверил. Еще больше он ей поверил, когда начался приступ.
  
   Голован в "Мадрас" Марж одну не пустил.
   -Можно подумать у тебя есть выбор? - усмехнулась она.
   После взрыва на Морской салаги остались без документов и денег. Из двух машин: желтого такси и красного кабриолета, удалось спасти только кабриолет, на котором они прикатили к клубу. Номер Шерхана сгинул вместе с телефоном, и теперь они думали, как связаться с главарем. Решили действовать через бармена.
   -Они все на тигра работают, - беспечно махнула рукой Марж. - Его вроде Серый зовут. Или Коля. Впрочем, это не важно.
   Голован скривился как от зубной боли.
   -Ты только не нарывайся, сиди и молчи, за умную сойдешь, - попросил он девушку, как приличную попросил.
   Охранник на входе покосился на них.
   -Вам есть 18, ребята?
   -А то! - Марж кокетливо вручила ему ключи от кабриолета.
   Пока он не успел ничего вякнуть, они прошмыгнули в зал. Охранник решил не упорствовать. Время дневное, клиентов мало, лишние чаевые не помешают.
   В зале было лишь несколько подвыпивших мужчин, к которым безуспешно клеились в два раза больше проституток.
   -Видишь, какая умная! Ведь сюда нас пропустили исключительно благодаря мне! - похвалилась Марж, усевшись у стойки.
   Она бахвалилась так громко, не опасаясь, что ее услышат, и на них обратили внимание. Проститутки ревниво следили за потенциальной соперницей. Малолеток в клуб не пускали, и они были в цене. Почувствовав внимание, Марж закинула одну ногу за другую, разрез при этом обнажился почти до талии.
   Шлюхи решили, что это наглость и отрядили к выскочке Ксюху. Это была настоящая выдерга, длинная, тощая, любительница подраться. Кривляя узким задом, затянутым в кожаную юбку, Ксюха подсела к салагам, оттеснив Марж.
   -Чем занимаемся, мальчики? Не хотим отдохнуть? - после чего скосила голову к Марж и прошипела. - Вали отсюда, соска, здесь не твое место!
   -А то что? - вызывающе поинтересовалась та.
   -Сейчас скажу своему кобелю, и он тебя отправит в реанимацию.
   -А я ничего никому говорить не буду, - пообещала Марж. - Я тебя сама отп...у!
   -Марж, не надо! - только и успел сказать Голован до того, как Марж за косы стащила Ксюху со стула.
   Та визжала до тех пор, пока Марж не сбила ей дыхалку ударом под тощие груди. После этого отвесила еще пару пощечин сразу сделавшейся вялой шлюхе и вдобавок дала пинка на дорожку.
   Мужчины, бывшие в баре, приободрились, они обожали, когда шлюхи дрались и ждали продолжения. Все испортил Косой, снявший Ксюху на этот вечер. И какого он полез?
   -Ты осмелилась тронуть мою подружку!- оскалился Косой, он относился к нижней когорте группировки, к "пехоте", но поднаторел в драках. Здесь были все свои, и никто бы на него не полез.
   -Отвали, свинья! - просто сказала Марж.
   Косой ощерился и полез за пазуху.
   -У него ствол, - пробормотал Голован, даже не обернувшись, казалось, он видел затылком. - Приготовься, Немой!
   Немой едва заметно кивнул.
   Марж, узнав об оружии, резко поменяла тактику.
   -Ты что обиделся? - и обезоруживающе улыбнулась. - Хочешь, я попрошу у тебя прощения.
   Обманувшись на просительную интонацию, Косой расслабился и отпустил рукоять пистолета.
   -Отсоси! - осклабился он.
   Не переставая обворожительно улыбаться, Марж схватила его за волосы и приложила лицом о край стойки. Раздался звонкий удар по дереву. Косой выпрямился с причудливо отпечатавшимся орнаментом, пересекающим наискосок все лицо, уронил на пол несколько выщербленных зубов и откинулся на спину.
   В зале зашумели отодвигаемые стулья и встали пятеро мужчин, посчитавших, что задета их честь. Это были крепкие мужчины возрастом от 25 до 40 лет. Вес некоторых зашкаливал за центнер. Первым делом они отрезали их от двери.
   Салаги тоже поднялись, выглядя детьми по сравнению с соперником.
   -Братва, мы не хотим неприятностей! - сказал Голован.
   -Ты их уже получил, головастик! - ощерился Кабан.
   -Этот мой! - сказал Голован.
   В ответ Немой поднял три пальца.
   -Мне только одного оставили? - надулась Марж.
   Увидя, как мальцы распределяют их между собой, мужчины захохотали.
   -Да они совсем придурочные! - завопил Ушастик, исподтишка готовя заточку.
   Так получилось, что немой оказался впереди всей троицы. Он выглядел особенно беззащитным, слабым, узкоплечим да еще и убогим. То, что Ушастик особенно любил. Подскочив к убогому, он ударил его кулаком, из которого торчал лишь кончик заточки, который бы должен разорвать тому кожу на лице.
   Он был уверен, что ударил первый, но Немой ударил встречно, страшно, сокрушительно, зубодробяще. Заточка воткнулась в потолок, сам Ушастик долетел почти до того самого столика, откуда начал движение.
   Драка началась, и салаги сразу проредили противника. Голован переломал естественно головой все лицо Кабану. Немой выдернул из толпы бегущих крупного бандюгана по прозвищу Кутузик и подправил его башкой в гипсовую колонну. Тот пробил ее, но не до конца и застрял.
   Двое оставшихся на ногах постудили свой пыл и потянули из карманов оружие, но Марж их опередила. Завладев пистолетом Косого, он для острастки пальнула в потолок, потом направила в лица бандитам. Те не стали нарываться и показали пустые руки.
   -Вы чего, маслята, с дуба рухнули? Вас же сейчас на куски здесь нашинкуют! - пригрозил один. - Вы знаете, куда пришли? Лучше сами застрелитесь.
   Шерхан, Едавкин и Крауш, один из директоров Алгинского мясного банка, в верхнем зале играли в тысячу. На столе лежали сто тысяч долларов разнокалиберными купюрами. Им прислуживала официантка в очень короткой юбке без трусов.
   Шерхану дуром шла карта, но, взглянув на цепочку мониторов под потолком, он впал в ступорозное состояние.
   -Это что за хрень?
   На одном из мониторов просматривался нижний зал, посетители которого вели себя несколько скованно из-за трех шустрых фигур, держащих их под прицелами.
   -Это что за маугли? - возопил Едавкин.
   -Останови! Останови их немедленно! - завопил Шерхан, швырнув карты в экран.- И веди салаг сюда! Никакой пальбы! Это свои!
   Едавкин стремглав бросился из комнаты, на ходу доставая мобильный. Уже через секунду он возник на экране и стал разводить стороны, готовые перестрелять друг друга.
   Вскоре вместе с салагами он вернулся к Шерхану. Подростки вели себя спокойно, будто ничего и не случилось. И Шерхан в очередной раз подивился их хладнокровию.
   Марж взяла с подноса официантки бокал и, отпивая, провела рукою по ножке девушки все выше, пока не забралась под юбку. Ее ладонь с ходу проскочила промежность, делая вид, что ее это место совсем не интересует, на самом деле, она решила оставить вкусное на десерт. Ощупав пухлые ягодицы, Марж вернула руку женщине между ног и провела пальцами по складкам.
   На некоторое время все мужчины, находящиеся в комнате, замерли, зачарованно наблюдая за происходящим, и вообще позабыли, где находятся.
   Раздвинув складки, Марж ввела палец на всю длину, слегка пошевелила, вызвав сладострастный стон женщины. Лишь после этого освободила ее, слегка оттолкнув в сторону, и обмакнула палец в бокал.
   -Все вон! - рявкнул опомнившийся Шерхан.
   -А я? - растерянно спросил директор АМБ.
   -И ты тоже! Едавкин проводи!
   Марж расхохоталась и упала в глубокое кожаное кресло.
   -Что ты ржешь? - зло спросил Шерхан. - Вас же могли запросто перестрелять? Почему сразу не позвонили?
   -Телефон во взорванном доме остался, - пояснил Голован.
   - Про вас никто не должен был знать.
   -Никто не должен был, а Прыг-скок узнал, - задумчиво сказал Голован, рассеяно перебирая раскиданные деньги на сукне.
   Шерхан поспешил скинуть наличность в выдвижной ящик и столкнулся с ожидающими взглядами салаг. Почувствовал себя неуютно. Зря он Едавкина отпустил. Впрочем, Шерхан не обольщался. Эти салаги не обычные, крови на них побольше, чем на ином закоренелом убийце. Они могли, не моргнув глазом, положить всех, кто окажется в комнате, даже быстрее, чем он убрал деньги.
   -Зуб даю, я про вас никому не говорил! Как он узнал, ума не приложу.
   -Прыг-скок вернулся.
   -Ну и что, в первый раз разве? Вы же его один раз завалили, завалите и сейчас.
   -Кантерсельф не отступит и будет присылать Прыг-скока до тех пор, пока нас не прищучит. Нам надо уехать. Отдай нам наши деньги, - сказал Голован.
   -Базара нет. Свое бабло вы получите. Как отработаете. Договор дороже денег. Как мы договаривались? Вы помогаете мне устранить всех конкурентов, и получаете лимон баксов.
   -Свою работу мы выполнили.
   -Да? - прищурился Шерхан.- А Прыг-скок? Вы что решили его мне оставить, чтоб не скучно было? Он ваша проблема. Убейте Прыг-скока, и я плачу.
   -Это невозможно, - возразил Голован.
   -Почему?
   -Потому что собаку Кантерсельфа убить нельзя! - улыбнулась Маржа широко открытым ртом.
   Это вывело Шерхана из себя.
   -Бросьте свои шутки! Речь идет об очень больших бабках. Свяжитесь с Живым, пусть он подключается. В конце забейте мне стрелу с Живым, я хочу иметь с ним дело напрямую.
   -Живой ни с кем никогда не встречается, ты же знаешь. Он сказал, что не имеет к Прыг-скоку никакого отношения.
   -Тогда почему он вас преследует? - возопил Шерхан.
   -Ему нужна Сека, он думает, что она по-прежнему с нами.
   -Ненавижу эту стерву! Все наши беды из-за Секи! - Марж отшвырнула бокал.- И ни фига она не лучше меня! Она испугалась и сбежала!
   -Она не захотела убивать,- возразил Голован.- Она никогда не любила насилие. Она не такая как мы. Кстати, от нее по-прежнему нет известий? Ее не нашли?
   -С тех пор, как она ушла от вас, я ее не видел, - голос Шерхана звучал твердо. - Мои люди ищут и нашли кое-какие следы. Она была в Загоре, а потом улетела за границу. Денег у нее мало. Работает, наверное, проституткой или вообще посудомойкой. Вы тоже хотите так закончить? Можете катиться на все четыре стороны, но предупреждаю, далеко вам не уйти. Без денег, без документов, федералы прихлопнут вас, как только вы выберетесь из Алги.
   -А как же Сека выбралась?
   -С ней мы расстались по-доброму. Когда она не согласилась со мной работать, я дал ей немного денег и выправил документы. Я честный пацан, я свое слово держу. И она теперь далеко. Вы же захотели денег, так отрабатывайте их. Надо было сразу отказываться. Так настоящие пацаны не поступают, вы крышевали меня пока не было настоящей опасности, а как объявился Прыг-скок, так сразу коленки задрожали. Вы же настоящие пацаны, не фуфло!
   Салаги переглянулись. Шерхан знал, на что надавить. Подростки тешили свое самолюбие и изо всех сил старались быть, как как-то выразился Голован - настоящими.
   -Мы не фуфло! - выкрикнула Марж.
   Голован бросил взгляд на Немого, тот смежил веки.
   -Мы остаемся.
   Шерхан вздохнул с облегчением, на самом деле, он до последнего не был ни в чем уверен, и достал мобильный.
   -Сейчас вас отвезут на новую хату.
   -Чтобы справиться с Прыг-скоком, нам понадобится новое оружие и спецоборудование.
   -Вот это деловой разговор! Напишите список, вам все привезут.
   -И еще, - Голован оглядел друзей, Немой опять смежил веки, а Маржа раздраженно отвернулась, но противоречить не стала, салаги понимали друг друга без слов. - Найдите нам Секу, она одна из нас, мы будем говорить с ней.
   -Зуб даю!
   Шерхан вызвал Едавкина и сказал адрес, куда отвезти салаг. Выпроводив теплую компанию, Шерхан с раздражением швырнул в дверь бокал.
   -Псы поганые!
   Подождав пока Едавкин отъедет, он выскочил следом в одной рубашке, выкинул из джипа своего водителя и как сумасшедший гнал на Портняжью. Перед тем как войти, он навертел на умхальтер глушитель и от двери всадил в направлении вешалки всю обойму, приговаривая каждый раз:
   -Тварь! Тварь! Все из-за тебя!
   Но, зайдя, обнаружил лишь дырявую стену, хотя с трупами был явный перебор, два неопознанных вместо одного Секи. Усевшись на порог, он неодобрительно констатировал:
   -Накормили, значит!

20.

   -Здорово, Кыш!
   Рука генерала Крутохвостова, сжимающая сотовый, побелела, а сама трубка жалобно закряхтела. Лет тридцать генерала так никто не называл, его старый позывной знал лишь один человек, Микола Диденко по прозвищу Сморчок. Он долгое время служил в Москве, а недавно верный знакомый принес весть, что у Миколы неоперабельный рак 4 стадии, тот совсем плох и лежит в хосписе.
   -Кто говорит?
   -Мое имя тебе ничего не скажет, поэтому и я его тебе не скажу.
   -Чего тебе надо?
   -Не спеши. Мне тут кое-что известно про тебя.
   -Это шантаж? А ты знаешь, с кем говоришь? Представляешь масштабы? Сейчас конечно беспредел, но угрожать генералу ФСБ, это может быть чревато непредсказуемыми последствиями. Впрочем, я могу тебе их предсказать. Я начну с того, что узнаю, кто дал тебе мой номер, подключу аналитический отдел, доверенных лиц не так уж мало, и я тебя вычислю. Не расхотелось звонить?
   -Во-первых, ты давно уже не в ФСБ. Ты же ГАИ. И что ты мне можешь сделать? Лишить прав? - собеседник глумливо хихикнул.
   -Говоришь, лишить прав? Значит, ты в Алге. Круг поиска сужается.
   -Прекрати, свои штучки! - взвизгнул голос.
   -Уже не хочется смеяться? Дальше будет еще хуже, это я тебе обещаю.
   -Хуже для тебя! Ты знаешь, генерал, что в Америке преступления иностранцев против ее граждан не имеют срока давности? Кто из вас стрелял в СиСи?
   -Какого СиСи? - голос Крутохвостова разом осип.
   -Кори Керундоло, идиот, ты думаешь, мы не знаем?
   Генералу с трудом удалось взять себя в руки. Как много глупости мы совершаем по молодости. Сейчас, с учетом приобретенного жизненного опыта, он ни за что не стал бы убивать янкера. Что он зверь? Достаточно было ногу прострелить. Не убийство? Нет. Тогда ему нечего было бы предъявить спустя много лет. А янкер с простреленной ногой при той жаре сам бы долго не протянул.
   А парнишка был веселый. Генерал вдруг явственно почувствовал песок на зубах, глиняные дувалы Аккан-Калы, повешенный на арче дервиш. Зачем Сморчок радировал тогда в центр про этого чертова белозубого янкера?
   -Ну и чего тебе надо? - спросил Крутохвостов.
   -Это деловой разговор. Не надо твоим людям в центр Рахитова ездить. Зачем отвлекать медперсонал?
   -Этого требуют следственные мероприятия по делу убийства Георгадзе. Нам нужны всего лишь списки вахтовиков, проходивших комиссию в день убийства 17 октября.
   -Как много ненужных подробностей, но, похоже, мы уже начали сотрудничать, - съерничал неизвестный шантажист. - Что вам дался этот грузин? У нас с Грузией прерваны все сообщения, вы не знали?
   -Это гражданин федерации, к тому же сын министра нефтяной промышленности.
   -Странно, нефть российская, а продают ее грузины. Ну да не суть важно. Прикиньте картину: на одной чаше весов грузин, на другой - янкер. Чей мертвец перетянет? - и голос, перестав соблюдать меры приличия, заорал. - Чтоб ноги никого из твоих ищеек не было в центре Рахитова! Понял, генерал недоделанный? - и связь оборвалась.
   Крутохвостов вызвал начальника аналитического отдела, отдал ему трубу на экспертизу, потом велел найти Шорохова и Неволина, людей которым нечего было терять, и которые способны были исполнить зародившийся у него план.
  
   Доктор Стиплер занимался сексом.
   Медсестра Василиса была поставлена в позицию номер два - локти уперты в банную полку, круто оттопыренная попка для удобства задрана кверху и подана непосредственно к рабочему агрегату старшего начальства.
   Стиплер дергал задницей с все возрастающей амплитудой, на выходе вынимая член практически полностью, затем до отказа вдвигая его. Бешеный темп свидетельствовал о том, что он близок к финишу. Ягодицы его хаотически подергивались, и вторая медсестра, Ольга, сидящая рядом на полке, успокоительно поглаживала их. Ротик ее, находящийся на одной линии с пульсирующий попкой Вассы, был волнующе приоткрыт и готов принять в себя продукты активной жизнедеятельности доктора Стиплера, производство которых тот вымучивал вот уже пятнадцать минут.
   Наконец Стиплер торопливо вынул парящий агрегат, но сестричка с визгом вдруг прыснула в сторону.
   -Куда ты, дуреха? - завопил Стиплер, с огромадным трудом сдерживаясь и поведя вслед за глупой своим изготовленным к стрельбе орудием, но ему не дали даже сдвинуться с места.
   Руки доктора оторвали от их покрасневших следов на крутых боках Василисы и, заведя за спину, защелкнули наручники, раскаленные в бане до ста градусов. Доктор оглянулся и весь его мужской цвет мгновенно увял. За спиной стояли двое мужчин в набедренных повязках, наспех сооруженных из роскошного банного полотенца доктора.
   -Снимите кандалы, они же жгутся! - взвился Стиплер.
   Его толчком усадили на полку.
   -Ты готов говорить? - спросил Шорохов, бросая жадные взгляды на женщин, которые чувствовали себя настолько привычно, что даже не прикрывались.
   -Что вам нужно?
   -Нам нужны списки вахтовиков, проходивших комиссию 17 октября.
   -Вахтовиков? Из-за этого вы сюда приперлись? - удивился доктор. - Обращайтесь в регистратуру.
   -А нам в ваш центр нельзя, а сюда, в баню, можно, нам так сказали, - скромно пояснил Неволин.
   -Я то тут при чем? Думаете, я все на память помню?
   -А вы позвоните!
   -Регистратура по телефону справок не дает, даже мне! - гордо заявил Стиплер.
   -Что-то пар спадает, - озаботился вдруг Шорохов. - Плесни-ка на каменку.
   Неволин вальнул целый ковш, породив настоящий гейзер, парилку заволокло туманом. Стиплер завопил, дергая руками внутри раскаленных колец.
   -Что там положено при ожоге второй степени? - поинтересовался Шорохов.
   -Мазь "Спасатель", - автоматически ответил доктор.
   -А при третьей? - усугубил майор.
   -Дайте мне трубку! - заорал Стиплер.
   Его вывели в предбанник и, наконец, сняли наручники, от которых остались пузыри на коже.
   -Доктор, вы, когда белый халат будете надевать, рукава не закатывайте, чтоб людей не пугать, - посоветовал Шорохов.
   Стиплер позвонил в регистратуру, назвался и попросил требуемые данные. И его постиг ожидаемый облом.
   -Такие справки не даем. Если нужно, приходите сами.
   -Нина, ты чего городишь? Ты соображаешь, что сейчас отказываешь зав отделением?
   -Да хоть самому Рахитову. Я свои должностные инструкции знаю.
   -Хреново у вас с должностной иерархией, - сделал вывод Неволин.- Ее Нина зовут? Дети есть?
   -Сын у нее в школе, но это ничего не даст, она малость с отклонениями, если упрется, ничем не возьмешь, - буркнул Стиплер.
   -Предоставьте это мне, - уверенно возразил Неволин, забирая трубку.
   -Спорим, доктор, он расколет ее за минуту! - сказал Шорохов.
   -Ниночка, дорогая моя, знаешь, что будет, если ты не выполнишь прямое указание зав отделением? - спросил Неволин, стараясь придать голосу участливые нотки.
   -Знаю, возьмут объяснительную, потом приказ напишут, выговор объявят, - ответил ему вредный голос регистраторши.
   -Не угадала. Тебя пригласят в баню. Знаешь, куда важные добрые доктора Айболиты ходят после смен и спасения людей?
   -Зачем в баню? Знаю, чем они там занимаются!
   -Тем же самым они будут заниматься с тобой.
   -Ишь размечтался! - голос у карги оказался сварливым и противным.
   -Она страшная как смерть, да и старая, - подтвердил Стиплер.
   -А куда ты денешься? В противном случае доктор, которого ты сейчас разозлила до белого каления, припишет твоему сынку пару лет и ту-ту. Когда у нас ближайший Черный пароход?
   -Не имеете права, ироды! - взвизгнула Нина.
   -Конечно, нет, но имеем возможность. Никуда не денешься, придется тебе прийти, раздеться перед посторонними людьми, они попросят тебя встать поудобнее и... - Неволин обратился к поникшему Стиплеру. - Кого она ненавидит больше всех?
   -Она со всеми в контрах, но санитара Егорыча вообще терпеть не может.
   -Первым будет санитар Егорыч! - торжествующе закончил Неволин.
   -58 секунд! - восторженно произнес Шорохов, когда фамилии вахтовиков были у них. - А я Айболита уже забить до смерти хотел.
   Стиплер вжал голову в плечи.
   -Кстати, может, присоединимся? - майор кивнул на парилку, где с шумом хлестались вениками пришедшие в себя сестрички.
   Неволин представил распарившихся сдобных румяных голых женщин и с огромным трудом стряхнул наваждение.
   -Мне нельзя. У меня Зося.
   -А он так не думает, - Шорохов указал ему на предательски набухшую набедренную повязку.
  
   -Надо встретиться, - сказал Сафа.
   -Я не могу, я занят, - Макс с тоской посмотрел на стопку книг с закладками. Столько всего надо было прочитать, а осталось всего три дня.
   -Сейчас я скажу тебе нечто такое, что ты забудешь обо всех своих делах.
   -Новый план? Знаешь, Саня, я уже смирился. Карма у нас такая, вахта неизбежна.
   -Я так не думаю. Помнишь, доктор тесты через нас прогонял, вопросы всякие дурацкие задавал?
   -Помню, - почему-то тихо ответил Макс, на душе стало муторно, будто напомнили о неизлечимой болезни.
   -Помнишь, он спрашивал, что бы мы делали, если бы обладали сверхъестественными способностями?
   -К чему ты клонишь? Это был всего лишь дурацкий тест, которыми все справочники по психиатрии забиты.
   -А если я скажу, что это реальность? Это наш шанс! Приезжай срочно, бросай все!
   -Я устал, - сказал Макс и положил трубку.
   Тотчас раздался звонок в дверь. Макс представил себе, что Сафа действительно достиг всемогущества и теперь, положив трубку, в один миг домчался до него, и слабо улыбнулся. Он уже не верил, что можно что-то изменить. Надежда исчезла, уступив место легкой грусти. Которая становилась все безутешнее.
   -Я сама открою, ты отдыхай, - из кухни появилась мама, вытирающая руки передником.
   Они все время что-то готовят, вспомнились некстати слова Сафы. Мать в последние дни буквально не выходила из дома, не расставаясь с Максом, словно он опять стал малышом.
   -Откройте, милиция! - донеслось сквозь дверь.
   Она, ломая ногти, открыла, сразу постаревшая, с посеревшим лицом.
   -Не имеете права! Еще три дня осталось! Вы не можете забрать у меня моего мальчика.
   Шорохов и Неволин почувствовали себя преступниками. Вдобавок появившийся крохотный Женька выкрикнул:
   -Не трожь Максимку!
   -А мы не будем, - миролюбиво согласился Неволин. - Мы зададим несколько вопросов.
   -Спрашивайте при мне! - непреклонно заявила женщина.
   Они зашли в комнату. В глаза сразу бросился полусобранный рюкзак, глаженный носки и трусы на стуле. Худой мальчик в очках испуганно поднял голову.
   -Мы собственно только узнать, где вы были вечером 17 октября?
   -Дома.
   -Подтверждаю, - опять непреклонно вставила мать.
   Напарники переглянулись, мать сейчас подтвердила бы все, даже что сын был на Луне.
   -Кто это еще может подтвердить?
   -Сафа. Сафин Александр. Вы вместе комиссию проходили, а потом к нам домой пришли.
   Напарники опять переглянулись. Сафин был в списках. Там имелись еще двое, но по предварительным данным они временно находились на турбазе "Фарт", то ли работали там, то ли содержались под стражей. Тех двоих напарники оставили на потом.
   -Поехали к Сафину. Переговорим с ним и если все подтвердиться, то привезем обратно, - Неволин увидел яростно округлившиеся глаза женщины и понял, что сказал что-то не то.
   -Что значит - если подтвердиться! Мой мальчик никогда не врет! Ему через три дня на Черный пароход, а вы тут свои дела проворачиваете! Допросы, очные ставки всякие. Вы чего к пацанам пристали? Последние деньки хотите отравить? Вы, наверное, по-другому бы заговорили, если бы вас самих за шкирятник да на вахту?
   -Мама, прекрати, ты никогда так не разговаривала, - не выдержал Максим, и женщина разом сникла.
   -Извините ради бога, - опомнилась она и засуетилась.- Заходите, чаю попьем, что же это я? А Сафе можно и по телефону позвонить.
   Откровенно говоря, напарники и Максима брали собой, чтобы он не успел дружка предупредить. Они отказались и все- таки настояли, чтобы Максим поехал с ними. Чтобы успокоить мать они написали расписку, когда привезут его обратно. И даже тогда в глазах матери было не беспокойство, а настоящее горе, будто они забирали его навсегда. Когда садились в машину, Неволин поинтересовался у напарника, между прочим:
   -Ты кстати свой рюкзак успел собрать?
   Шорохов красноречиво постучал пальцем по голове.
   Чем ближе они подъезжали к дому Сафы, тем сильнее Макс проявлял беспокойство. Он вспомнил содержание последнего разговора и понял, как будет выглядеть, если прямо сейчас привезет к Сафе ментов. Он даже взмок, тщетно стараясь придумать выход из ситуации. Менты ни на миг не выпускали его из поля зрения, а убежать при его хромоте было нереально. Напряженно думая, он даже вспотел.
   -Тебе, наверное, трудно идти, ты весь взмок? - обратил на него внимание Неволин.
   Чуткий, гад, как градусник, подумал Макс, а вслух признал, что действительно трудно, когда одна нога короче другой на пять сантиметров. На самом деле он соврал, всего на два. Они были уже в подъезде, и он старался орать погромче, чтобы хотя бы так дать знать о своем приближении.
   -А у вас в милиции вакансии есть? - прокричал он в ухо Неволину.
   Тот отскочил и, засунув палец в оглохшее ухо, с ожесточением потряс.
   -Нет, вакансий нет. А ты чего так орешь?
   -Я еще и глухой.
   -И глухого и хромого всех гребут, сволочи, - возмутился Шорохов.
   Когда шли по лестнице, Макс отдыхал на каждой площадке и подспудно ждал, как хлопнет знакомая дверь, и Сафа по-тихому смоется. Но дверь не хлопала, в подъезде было слышно, как летает шальная муха. У самой двери оперативники оттеснили его широкими спинами, и руки Макса безвольно опустились. Он чувствовал себя Иудой.
   Шорохом встал сбоку, Неволин позвонил. Забухали торопливые шаги. Раздался голос Сафы:
   -Макс, ты?
   Максиму показалось, что он орет, на самом деле пасть его беззвучно раззевалась, точно у снулой рыбы.
   -Открывай, милиция! - крикнул Неволин.
   -Милиция? - дверь щелкнула, в щели показалось растерянное лицо.
   -Если разрешишь, мы посмотрим!
   Шорохов решительно распахнул дверь и, потеснив Сафу, вошел.
   -Чего это вы? - лицо того выражало полное непонимание.
   -Где вы были 17 октября, в тот день, когда проходили комиссию?
   -Да у Макса же и был, скажи им Макс!
   В комнате что-то грохнуло, раздался смачный удар, потом возглас Шорохова:
   -Вот зараза!
   В руках Неволина возник умхальтер. Макс столкнулся с взглядом Сафы и втянул голову в плечи:
   -Я не хотел. Я не виноват.
   -О чем ты? - не понимающе спросил Сафа.
   Из комнаты появился майор.
   -Моль убил! - заявил он торжествующе. - Ну, ты парень и развел их тут, целые стаи. Ты хоть проветриваешь иногда?
   -А зачем? - пожал тот плечами. - Зимой все равно заделывать. А сейчас это вообще не актуально. Уезжаем мы. Вы, наверное, неизвестно что про нас подумали, что мы болтаемся по улицам и бог весть чем занимаемся? Так вот, нигде мы не болтаемся, мы взрослые люди, у меня, например машина есть. Хотите посмотреть?
   Говорил он с непонятным надрывом, никак не соответствующим обстановке,и Неволин предпочел отказаться.
   -Вы еще не знаете, от чего отказываетесь! - с пылом возразил Сафа. - Пойдемте, я вас прокачу, и вы увидите, что мы не жулики какие-нибудь. Честно на хлеб зарабатываем.
   -Успокойся, парень, не нужна нам твоя машина! - поморщился Неволин.
   -Я настаиваю! Нам нечего скрывать!
   Он почти за руки увлек их вниз по лестнице.
   -Такая замечательная машина, сами увидите. Заводится с пол-оборота. Многие детали родные! На ней еще мой папа ездил, когда был жив, царствие ему небесное.
   -Пойдем, глянем, если парень так просит, - поддержал Сафу Шорохов.
   -Ну, если ты настаиваешь, то пошли! - раздраженно согласился Неволин. - Совершенно не понимаю, почему мы должны тратить свое драгоценное время.
   Когда они спустились во двор, Сафа продолжал расхваливать машину на все лады.
   -Уж не хочешь ли ты продать нам свою красавицу? - усмехнулся Неволин.
   -А что? Берите! Я не дорого возьму. Мне бы еды на дорогу купить да подарок Коляну, моему корешу, который месяц назад уехал!
   -Что-то ты не дорого просишь?
   -Я не жлоб.
   Когда под ногами захрустело битое стекло, напарники остолбенели при виде искореженного, издырявленного ломом автомобильного остова, стоящего на пробитых скатах. Сафа с подчеркнуто невозмутимым видом взялся натирать бока тряпкой, но в углу его глаза застыла крохотная злая слезка. Одна единственная.
   -Кто же это сделал? - тихо спросил Шорохов.
   -А то вы не знаете? Вы же и сделали. Спецмоновцы!
   -Мы не из спецмона! - возмутился Шорохов.
   -Какая разница? Милиция. Органы.
   Майор выругался и пошел прочь. Неволин догнал его уже в патрульной машине, но и там Шорохов продолжал крыть вандалов почем зря.
   -Иди, узнай их имена или хотя бы нагрудные номера, я их урою!
   -Разбежался, - сказал Неволин. - Только убийства нам не хватало!
   Когда гаишники уехали, Макс подсел к сидящему на бордюре Сафе.
   -Извини, я действительно не мог предупредить. Но ты ничего, держался молодцом, как будто знал.
   -А я знал, - признал Сафа. - Мне твоя мать позвонила. Сказала, что мусора едут.
   -Да она таких слов не знает!
   -Мы совсем не знаем наших матерей, - заметил Сафа и, посмотрев вслед уехавшим гаишникам, вдруг спросил. - Помнишь, доктор Стиплер спрашивал нас, что бы мы сделали, если бы вдруг приобрели возможности суперкиллеров?
   -Вообще то он спрашивал у тебя. И речь не шла о суперкиллерах, а всего лишь о сверхвозможностях.
   -Какая разница! Главное, что у меня такая возможность появилась. Я даже знаю, кто станет первым в списке, - он недобро сощурился вслед уехавшим.- Вот эти двое мусоров и станут.
   -Они тут при чем? - удивился Макс.
   -Я сказал - станут! - сказал Сафа, как сваркой отрезал.

21.

   Костя Зубов погиб.
   Погиб во второй раз в жизни. В первый, это было еще в престижном колледже, когда Костик встал на общем собрании и заявил, что мама носит куратору виски и дорогой шоколад. После чего вместо ожидаемых оваций, преподаватели устроили ему обструкцию, а ученики зачморили. Доучивался он уже в другом районе.
   Во второй раз его погубил Прыг-скок. Возвратясь вечером после концерта очередных московских педиков, куда его затащила Инна, они нашли Прыг-скока, сидящего в темноте в самом дальнем углу платяного шкафа. Он был голый, и Костя поразился, насколько тот волосат. Курчавые иссиня черные волосы покрывали все тело, включая заметное брюшко. Прыг-скок мелко дрожал и поскуливал, помаргивая блестящими мокрыми глазками.
   -Ты чего, дурашка? - Инна присела перед ним в вечернем платье, в голосе отчетливо проявились нежные бархатные тона, и Костю пробило на ревность.
   Прыг-скок перестал дрожать, уставился на нее и пожаловался:
   -Кантерсельф меня накажет.
   -Не станет он тебя наказывать! - она погладила его по жесткой шерсти на макушке, издавшей при этом неприятный жестяной шорох.
   Костя удивлялся, насколько скоты все-таки эти бабы. На волосатого уродца и смотреть без содрогания нельзя, а ей чем хуже, тем лучше.
   -Вставай, родненький, сейчас примем ванну, выпьешь текилы, - продолжала ворковать Инна, и Костя готов был ее убить.
   Женщина протянула руки, и Прыг-скок, некультурно шмыгнув носом, вложил в них свои грабли. Когда она помогла ему подняться, Прыг-скок с немалым трудом оторвал от пола задницу. В неопрятной успевшей засохнуть луже остались торчать волоски. Костя поспешил прикрыть нос, а он еще думал, что ему показалось. Не могло в его доме существовать таких запахов.
   Инна лично проследила за приготовлением ванны, добавив туда полбанки пены. Пока Прыг-скок отмокал, женщина присела на краешек ванны и не уходила.
   -Инна, выйди, ты должна понять, что это неприлично! - выразил свое возмущение Костя.
   -Что ты городишь? - она обернула к нему вмиг озлобившееся лицо. - Ему плохо.
   -Что-то по нему не видно.
   Прыг-скок порозовел, насколько просматривалось сквозь шерсть, на морде в волосах просвечивал ярко красный поросячий пятак. Свинья отмокала целый час, и целый час Костя ходил немытый. Когда Инна, наконец, увела обгадившегося гостя на кухню, Костя так и не решился залезть в ту же ванну. В ней было полно волос. Встав на краешек, он торопливо принял душ. Сегодня Инна осталась довольна концертом и даже намекнула ему, что вечером может быть секс. Поэтому ему надо было тщательно помыться, побриться, включая и подмышки, обработать интимные места дезодорантом. Инна очень привередничала, когда дело касалось запахов. Поэтом и не позволяла Косте никогда повторно заниматься сексом, хорошие запахи улетучивались, а это было для нее недопустимо.
   Одетый в чистую хрустящую пижаму, благоухающий лосьонами и дезодорантами, полностью изготовленный к сеансу любви, он вошел в свою спальню и был ошарашен обнаруженным в нем свиным рылом. Укутанный одеялом по самый пятак, в постели мумией притулился Прыг-скок.
   -Ты осквернила супружескую постель! Да что же с тобой творится? - в отчаянии вскричал Костя.
   -Ты бесчувственный идиот! Видишь, ему плохо! - фурией набросилась на него супруга. - К тому же он лежит на моей стороне! Полежит немного и уйдет, - она, повернувшись, проворковал. - Лежи, милый, ничего он тебе не сделает. Выздоравливай.
   Знала бы она про него, злорадно подумал Костя. Город гудел о бойне на Морской. Не такой уж ты и крутой, продолжал накручивать себя Костя. Накручивалось плохо. Решив получить свою законную порцию нежности, он сунулся было к Инне.
   -Отвали! - окрысилась та, и вопрос со своей порцией нежности оказался исчерпан.
   Костя обиделся насмерть и, улегшись на свою сторону, отвернулся к окну. Попросишь ты у меня еще прощения, мстительно подумал он. Я уж тебя помучаю. Возможно, что ты даже согласишься на два сеанса подряд. Когда это было в последний раз? Он даже и не помнил. Возможно, что никогда не было.
   Инна сначала просидела на постели, Костя видел отражение ее ночнушки в окне, потом прилегла с краешку. Вот, дура, нет, чтобы кабана согнать, да и лечь нормально. Да и сексом поторопилась бы заняться, если хотела, чтобы у него получилось. Так как у него была напряженка, то он всегда вызывал эрекцию заблаговременно, и ее стоило немалого труда сберечь.
   -Он еще не спит! - услышал он жаркий шепот и насторожился, чего бы это могло значить.
   За спиной послушалось слабое шевеление, кто-то куда-то полз, кто-то менял дислокацию. Вот я вас сейчас прищучу, довольно подумал Костя. Стараясь ничем не выдать себя, он выворачивал глаза, тщась разобрать в размытых тенях в окне какие-либо подробности.
   -Ну что же ты дурашка, - хихикнула Инна сквозь шорох одежды, с которой что-то вытворяли ловкие руки.
   Я вам сейчас покажу дурашку, накачивал себя Костя. Уж ты у меня на коленях прощения просить будешь! Он затаился. Что-то бабочкой спланировало через него. Он пригляделся и ярость застила ему глаза, когда он узнал в них ажурные женины трусы. В окне одна тень налазила на другую, и на постели медленно вздулся горб. Ну, все, решил Костя и решительно повернул голову. Тотчас в рот ему полезли покрытые стоящей дыбом шерстью пальцы. Прыг-скок схватил его за нижнюю челюсть и отворотил лицо обратно к окну. Ничего не соображающий от отчаяния, Костя хотел укусить агрессора, и едва не остался еще и без зубов, потому что руки обидчика оказались словно каменные.
   Потом каменные пальцы сложились в каменный же кулак и недвусмысленно погрозили Косте. От кулака исходил тяжелый звериный запах, и незадачливый муж сдался.
   Он тупо уставился на отражение в окне, в котором горб пришел в поступательное движение и вдвинулся в нечто, отчего Инна сладко застонала. Глаза Кости едва не вылезли из орбит.
   Постель тихо покачивалась и поскрипывала только по началу. По мере того, как любовники входили в раж, они перестали что-либо замечать. Прыг-скок был близок к финишу, потому что кровать уже ходила ходуном, одеяло улетело к черту, и в голую спину дуло. Костю наоборот бросило в жар.
   -Не в меня! - простонал голос Инны, с нутряным стоном Прыг-скок вышел из нее, и тотчас Косте в спину ударил почти кипяток.
   Не имея возможности даже заорать, Костя стал свидетелем, как без всякой паузы постель опять стала поскрипывать и ходить ходуном.
   -Вы, животные! - хотел он все же напомнить о себе, но его бормотание затерялось в стонах любовников.
   -Продолжай! Не останавливайся! - попросила женщина.
   Дальнейшее слилось для Кости в сплошной непрекращающийся кошмар. Поначалу он считал соития, но на 18-м разе сбился со счету. Он так и заснул среди сплошных сладострастных стонов и нескончаемых поскрипываний кровати.
  
   -Как убили первого Прыг-скока? - вопрос Неволина вызвал неожиданные затруднения у Шорохова.
   Как и все гаишники, он внес посильную лепту в ликвидацию ублюдка, но, как оказалось, подробностей не знал никаких. В памяти всплывала заваленная гильзами площадь, разбегающиеся веером фигуры, накрытые целлофаном покойники, и поверх всего этого широкая перекошенная физиономия генерала Крутохвостова.
   Спецмон явился, когда по большому счету все было закончено. Раненный и, скорее всего, смертельно, Прыг-скок заполз в овощной отдел и подыхал там, среди развороченной разрывными пулями квашеной капусты.
   -Слушай, а кто стрелял разрывными? - спросил майор.
   -Вот, - Неволин поднял палец. - Нашего братишку убили разрывной пулей. Вопрос, откуда она была выпущена.
   -У спецмона на спилерах стоят пулеметы.
   -Они приехали только за трупом, когда того под завязку свинцом нафаршировали, - отмахнулся следователь.
   -Не исключен вариант, что он сам застрелился.
   -Исключен. Кесарев божился, что насчитал более десятка характерных сквозных пробоин. Тогда кто остается? Остаются наши салаги.
   -Вывод, притянутый за уши.
   -Его легко проверить. Надо позвонить начальнику аналитического отдела, взять допуск в архив и посмотреть, какие гильзы изъяли с места происшествия. Если гильзы от биксы, все подтвердится.
   -Ты позвонишь, а тебя пошлют подальше. Ты же никто, отстранен от ведения каких-либо дел личным приказом Кощея.
   -Об этом я как-то не подумал, - Неволин почесал кончик носа. - С другой стороны, мы можем попросить кого-нибудь пошуршать в архиве, не акцентируя особо внимание, что нас интересует.
   - К Кесареву можно подъехать! - предложил Шорохов.
   -Ты что, с ума сошел? Он же тебя и сдаст!
   -Но это наши предположения. Кстати, можно будет тогда и удостовериться, что именно он крысятничает.
   -Ты еще сомневаешься? - гневно глянул Неволин.- Когда он меня этим порошком как таракана потравил.
   -Да не отчаивайся ты так, - майор одобрительно хлопнул напарника по спине, на время лишив дыхания. - Прорвемся. А людям надо верить и проверять их время от времени.
   -Верить и проверять вещи несовместимые!
   -Кто это сказал? Карл Маркс?
   Неволин сплюнул:
   -Ладно, шут с тобой. Но в случае чего знай, я был против.
   -Да все будет тип-топ. Подробности он все равно знать не будет, так что даже если и заложит, то по мелочи. Урона никакого, зуб даю, в натуре.
   Кесарева вызвонили в кафе рядом с УВД, где тот не преминул плотно отобедать за их счет. Откушав литр пива, тот заявил:
   -Дело трудное. Зачем вам понадобились показания свидетелей, что там говорил этот Прыг-скок? Что он мог такого наговорить? "Руки верх!" да "Убью!" вот и весь его разговор.
   Напарники быстро переглянулись. Все шло по плану. Показания свидетелей их не интересовали, а шли для отвода глаз. Их интересовал только протокол осмотра, но про него Кесарев даже не спросил.
   -Могут быть зацепки, - солидно пояснил Шорохов. - Случайно оброненное слово может о многом сказать.
   Кесарев удовлетворился ответом, подкрепленным еще литром, и уже спустя пятнадцать минут вернулся. Они даже разочаровались, что ничего не вышло, но он предъявил им скрученные рулоном принтерные листы.
   -Как тебе удалось?
   -В архиве дверь сняли для ремонта уже второй месяц. Вы что не знали? - простодушно спросил Кесарев.
   Напарники взвыли, представив напрасно потраченные деньги.
   -Я сам бы все сделал! - сказал Шорохов, когда Кесарев ушел.
   -С архивом надо чаще работать! - сделал замечание Неволин.
   Шорохову он отдал свидетельские показания, сам взялся за протоколы осмотров. Выяснилось, что в Прыг-скока было выпущено порядка тысячи пуль, но всего с четырех точек стреляли с бикс. Неволин было, насторожился, почему с четырех, когда салаг трое, но потом, проанализировав ситуацию, обнаружил, что груда гильз калибра 11 мм была навалена посреди площади, будто корова наложила. Но в таком раскладе выходило, что салагу, если бы это стрелял он, должны были видеть десятки людей. Потом до него дошло, что садили из бандуры из какого-либо транспортного средства, подогнанного на прямую наводку. Картина сразу ассоциировалась с спецмоновским спилером. Оказывается, придурки тоже успели поиграть в войнушку. Только поздно. Прыг-скок к тому времени был безнадежно мертв. Убили его тоже из бикс, только из других. Стрелявшие на этот раз проявили максимум осторожности и сделали все, чтобы их никто не увидел, но при этом умудрились подобраться так близко, что огонь велся действительно на поражение.
   Основная огневая точка располагалась между землей и небом, то бишь на пожарной лестнице. Этот салага бил наверняка, так как ему не мешал прилавок, за которым скрывался Прыг-скок. Огонь остальных двух салаг тоже нельзя считать отвлекающим.
   Куча гильз была обнаружена в канализационном люке. Даже, несмотря на ограниченный обзор нельзя было считать огонь стрелка совсем уж бестолковым. Стальные пули пробивали не только мешающую стену и прилавки, но даже и противоположную стену, в результате чего был ранен зевака аж на соседней улице.
   Гильзы третьего нашли в самом здании. Нашему молодцу удалось проникнуть через тройное оцепление, добить Прыг-скока, завершив начатое первыми двумя салагами, а потом выбраться обратно. Неволин почесал репу, соображая как это можно было сделать, но потом его осенило. Этому салаге совсем необязательно было переть обратно, рискуя нарваться на пулю бойцов, осуществляющих зачистку. В здании находилось 9 трупов, и существовала отличная возможность прикинуться убитым. Пострадавших сначала складывали на носилки, так этот гад, скорее всего, и биксу умудрился под собой заховать.
   -Приплыл! - отвлек его от мыслей возглас майора.
   -Кто приплыл?
   -Да, этот, Прыг-скок все время твердил "Приплыл! Приплыл!"
   -Вообще-то говоря "приплыли!" - автоматически поправил Неволин, и его осенило. - Ну-ка, дай-ка.
   Он споро разобрал листы.
   -В каком смысле - приплыл?
   -В том смысле - амба! - авторитетно заявил Шорохов.
   -А если в прямом смысле?
   -Тогда трындец! - усугубил майор.
   -Нет, в самом прямом. Я еще думал, откуда брат евонный ночью взялся на пляже? Мы его следы на суше ищем, такси опрашиваем, а он...
   -С чего ты взял, что он его брат?
   -Ну, тезка! Не суть важно. А что если и тот и другой...
   -Приплыли! - стукнул себя по лбу майор.
   -Вот именно. Оба они, судя по всему, приплыли. Где второй выбрался на берег, мы знаем. Надо искать лодки!
  
   Счастливчик сотоварищи обедал. Четверо спецмоновцев устроились в уютной кухне "Фарта". Прислуживала Марина, из одежды на которой была только короткая блузка, из-под которой торчали округлые полушария ягодиц. Когда она, убрав тарелки, нагнулась к холодильнику за компотом, один из спецмоновцев вскочил, пристроился к ней сзади и стал быстро по - кроличьи сношать. Марина послушно застыла в неудобной позе, пережидая очередную напасть.
   -Кончай скорее, компоту хочется! - скривился Счастливчик. - Что не надоело еще? Сколько можно? Всем уже надоело.
   -Сейчас, сейчас, - спецмоновец задергался еще лихорадочнее, на финише он почти бил несчастную женщину низом живота по ягодицам, потом мощный квадратный зад его задергался в судорогах, спецмоновец захрипел и финишировал.
   -Наконец-то, могу я теперь получить свой компот? - издевательски протянул Счастливчик.
   Посмаковать напиток помешал звонок.
   -Майор с дружком уехали на Атлетическую, а до этого читали материалы по убитому Прыг-скоку, - сообщил осведомитель.
   -Не паникуй. Что они могли там вычитать?
   -Не знаю. Они особо интересовались показаниями свидетелей. Каждое слово Прыг-скока.
   -Что там мог сказать этот пес смердячий?
   -Наверное, они хотели узнать, что он за птица и откуда? Диалект хотели уточнить?
   -Диалект говоришь? - Счастливчик весь подобрался. - Куда они поехали?
   -На Атлетическую. Туда, где сына министра прищучили.
   -Полундра.
   -Это опасно?
   -Не твое дело, - Счастливчик выключил сотовый и сказал, обращаясь к сотрапезникам. - Заводи спилер. Надо майора с дружком в бывшие майоры перевести.
  
   Когда Сафа попросил Секу угнать машину, она сделала это легко. Но когда он сказал, что надо убить, она уперлась, тогда уперся и он.
   -Если ты не замочишь этих ментов поганых, я не хочу иметь с тобой никаких дел. Ты и так убийца, чего ты упрямишься!
   -Я не хочу больше убивать,- заявила она, по обыкновению уставив в него бусинки глаз.
   -Эти двое представляют для нас реальную угрозу. Они что-то пронюхали. Зачем они приходили к нам? Если бы не мать Макса, они взяли тебя прямо у меня на квартире.
   -Будь у нас было больше времени, я доказала бы тебе, что это рутинная проверка. Эти люди не опасны. Опасно находится в этом городе. Надо уходить отсюда, пока капкан не захлопнулся.
   -Чего ты мандражируешь? Ты же крутая и ничего не боишься. Ты сказала, что можешь решить все проблемы. Врала, значит? Подстава!
   Глаза Секи полыхнули.
   -Я не вру! Я тебе помогу!
   -Ну, так помогай! Или твое слово ничего не стоит?
   И Сека сдалась. Сафа переставил на ворованную машину свои номера, упрятал Секу на заднее сиденье, и они поехали к УВД.
   -Мы самые безбашенные угонщики на свете!- заявил Сафа.- Сами в милицию едем!
   Пока ждали приговоренных Сафой гаишников, он решился разузнать больше о самой Секе.
   -Слушай, я тебя как-то не спрашивал, - он помялся. - Кто ты? Откуда? У тебя такое странное имя - Сека.
   Ему показалось, что она покраснела.
   -Извини, я, наверное, не должен был спрашивать. На самом деле мне совершенно безразлично, кто ты и откуда. Помоги мне, и я помогу тебе.
   Но она ответила.
   -Ты убедился, как я могу убивать, но знай так же и то, что насилие убивает меня саму. Оно мне противопоказано. Я попала в беду. Я была полумертвая и ничего не помнила. Я должна была умереть, но один человек меня спас. Злого гения звали Живой.
   -Почему злого?
   -Воспользовавшись тем, что я ничего не соображала, но здорово умела лишать других жизни, Живой использовал меня в своих целях и заставил убивать. Вместе с еще несколькими ребятами он подсунул меня Шерхану. Но потом амнезия прошла, и я отказалась.
   -Потом я знаю, что было, - задумчиво протянул Сафа.
   -Они вышли! - прервала его Сека. - Нет, не из управления, из кафе напротив!
   Ничего не подозревающие Неволин и Шорохов проехали мимо, и на некотором удалении Сафа последовал за ними. Оперативники съехали к пляжу и дальше пошли пешком. Сафа остановился чуть поодаль и только тут обратил внимание на поникшую Секу.
   -Тебе плохо? - он поспешно приоткрыл дверцу.
   Бледная Сека приоткрыла глаза.
   -Море.
   Такси стояло на пирсе, обдуваемое пронзительным бризом.
   -Вообще-то это всего-навсего грязная лужа. Ты бы видела его, когда работал порт, и акваторию регулярно чистили.
   -Как я соскучилась по морю!
   -Ты можешь идти? - Сафа смутился. - Они там, на пассажирском пирсе. Там раньше катера швартовались, и есть каменная лестница прямо к воде. Они что-то ищут.
  
   Неволин и Шорохов искали транспорт Прыг-скока. Тщетно.
   -Может, волосатый в плавь добрался? Видишь, какой он здоровый? - резонно заметил майор.
   -Может вплавь. Может, он сам крыса водяная. Ищи, давай.
   Они осматривали у пирсов, но берег тянулся на километры, и мест, чтобы спрятать лодку, имелась уйма. Удалившись порядочно от оставленной машины, они дошли до плавучей гостиницы. В свое время тут был знатный бордель, потом гостиница во всех смыслах села на мель. Покосившийся трехпалубный ржавый красавец, перечеркнутый рекламной растяжкой "Александр Люфтвангер-герой Общей России", лежал на мели чуть покосившись.
   -Есть кто? - крикнул Неволин, и когда ему никто не ответил, удивился. - Странно. Хоть тут и редко сейчас веселые компании собираются, но даже в таком случае, дедок тут один за порядком следит. Ему за это приплачивают, - и позвал. - Ефим! Отзовись. Это я, Сергей.
   -Откуда он тебя знает? - поддел Шорохов. - Ты что, жене изменяешь?
   -Зосе нельзя изменять, она мышьяком отравит сразу, - серьезно ответил напарник. - Свидетелем он как-то проходил, а я его от содержания притона отмазал.
   -Ты бандитов должен в тюрьму запирать, а ты их отмазываешь. Доиграешься когда-нибудь.
   По шатким мосткам они перешли на "Люфтвангер", где даже вдвоем не смогли приоткрыть люк, ведущий в надстройку. В приоткрытую щель была видна гора мусора, наваленная изнутри.
   -Попробуем с верхней палубы, - предложил майор.
   -Что тут искать? Что, Прыг-скок лодку внутрь затащил?
   -Надо осмотреть, что-то меня тут настораживает. Слишком тихо для вертепа. И Ефим твой не отзывается.
   Следователь подчинился, но напоследок от души лягнул в не пожелавшую открыться дверь. Он не оглянулся и не увидел, как в осыпавшуюся гору мусора безвольно выпала рука с неестественно вывернутыми белыми пальцами.
   Поднявшись по трапу, они перепробовали все двери на ярусе, но не поддалась ни одна.
   -Не нравится мне все это, - повторил Шорохов.- Попробуем зайти сверху, со смотровой площадки.
   -Если мы залезем на самый верх, а потом спустимся в трюм, то достаточно перекрыть люк на одном из ярусов, и мы окажемся в ловушке,- возразил Неволин.
   -Раньше, я не замечал, чтобы ты так отчаянно трусил.
   -Конечно, тебе ведь терять нечего. Ты и так, без пяти минут пассажир Черного парохода, а я еще нужен обществу! У меня Зося, в конце концов!
   -Я бы на твоем месте подумал, что будет с ней, если и тебя загребут на Черный пароход.
   -Во-первых, меня не загребут. Во-вторых, даже несчастные вахтовики охраняются законом!
   -Считай принятым себя на охрану, - Шорохов достал пистолет.
   -Это еще неизвестно, кто кого охраняет, - Неволин достал свой умхальтер, малопользуемый, но очень внушительный.

22.

   На нормальном пароходе, который ходил в море, номера люкс располагались на верхних палубах, на "Александре-Люфтвангере - герое Общей России" номера люкс либо просто нумера располагались в самом низу. В одном из них парочка занималась сексом.
   -Ишь как наяривает! - неодобрительно заметил Шорохов, с видимым неудовольствием обозревая ходящий ходуном и сотрясающий шконку широченный зад, с боков которого ритмично выплескивались женские ножки. Толстый мычал от удовольствия.
   -Чего уставился? - обратился майор уже к Неволину. - Иди в соседнюю каюту, туда, где написано "Казино". Картежники народ тихий, покажи им пушку, и они сами себя в наручники закуют. А я пока этого борова упакую.
   По красной ковровой дорожке Неволин дошел до каюты, реклама над которой обещала рай на земле, изготовил пистолет, зачем-то прокашлялся, потом резко распахнул дверь с позолотой и с громким возгласом "Всем оставаться на местах! Попрошу не двигаться!" вошел.
   Никто и не думал двигаться. Как и предупреждал майор, картежники оказались людьми тихими. За карточным столом их сидело четверо, трое были застрелены, а четвертому, который не повезло оказаться спиной к двери, проломили черепушку рукоятью того же умхальтера, которым положили остальных.
   В жизни бывают такие моменты, когда время словно останавливается, вернее, оно, конечно, идет себе своим чередом, но ты как бы из него выпадаешь, остаешься стоять с раззявленным ртом, и больше всего тебе хочется проснуться дома в уютной постели и лучше не одному и гораздо меньше оказаться милиционером в каюте, где только что укокошили четверых.
   Желая предупредить напарника, Неволин стал оборачиваться, но не получилось. Во-первых, в той каюте, где остался майор, и так грянул выстрел. Во- вторых, следователя смел с места внезапный, но очень сильный удар. Он так и не понял, чем его двинули. Стулом? Табуретом с железным седалищем. Меньше всего это походило на кулак.
   Потеряв равновесие, следователь полетел вглубь комнаты, сбил пару покойников, вымазался в крови и потерял пистолет.
   Когда спецмоновцы делили меж собой гаишников, гасить следователя вызвался Леший. Студень, тот, что насиловал на "Фарте" Марину, сразу заперся в кубрике с захваченной проституткой, сказал, что будет использовать ее как заложника, чтобы захватить майора живым, но все поняли, что все это отмазки. Во-первых, на хрена сдался этот майор живой. Счастливчик (Сафа бы очень сильно удивился, что они называют негласного командира спецмона одинаково) сказал, гасить обоих. Во- вторых, Студень был маньяк, все его существование было посвящено поиску отверстия.
   Пока Леший с Хряком долбили картежников, Студень долбил курву. Потом Леший остался в казино, я Хряк занял позиция в конце палубы, откуда хорошо просматривался весь коридор. Он должен был добить гаишников, если бы те смогли вырваться из кают, что впрочем, было маловероятно.
   Леший любил помучить, и выбрал себе тощего гаишника. Первый раз двинув Неволина, он даже дал ему подняться, для смеха. Тот уставился на громадного спецмоновца как на привидение.
   -Я следователь ГАИ! - выкрикнул Неволин.
   -Очень рад. Если хорошо сделаешь минет, я тебя может и отпущу.
   -Ах ты козел! - Неволин запустил в него подхваченным со стола бокалом.
   Леший даже не стал уворачиваться, разбив летящий бокал в воздухе кулаком.
   -Ловко, когда выйдешь из тюрьмы, в цирке сможешь поработать! - предложил Неволин.
   -Шутим, значит, - констатировал Леший. - Ну, теперь я начну шутить.
   Он подступил к Неволину, тот на удачу ударил его, целя кулаком в область лица. Спецмоновец был здоров как вепрь и мордаст, и Неволин находил свои потуги смехотворными, но ему ничего не оставалось. Детина снова не стал уклоняться, он играл с щуплым следователем как кот с мышью, и, выждав момент удара, поймал кулак, после чего сжал так, что Неволин света белого невзвидел и невольно застонал.
   -Чего же ты не шутишь? - издевательски спросил Леший, глядя гаишнику в глаза.
   -На! - Неволин полоснул его по лицу подхваченной опять-таки со стола новенькой картой, полезные оказались эти азартные игры.
   Глаза Леший спас. Все-таки в спецмоне не держали профанов. Даже если это и были выродки, но выродки хорошо обученные. Острые края карты лишь оставили царапину на щеке.
   Леший отер лицо рукой и, увидев на ней немного крови, осерчал по настоящему. Он наотмашь врезал тощему, и гаишник полетел через стол, сшибая трупы. То, что он сразу свалился, его и спасло. Ведь если бы часть энергии могучего удара не перешла в чисто кинетическое перемещение, то он бы не выжил. Но потрясло его знатно. Когда Неволин поднялся, его шатало.
   Спасение просматривалось только в бегстве, и он опрометью кинулся в дверь. До двери ему добраться удалось, но стоило лишь высунуться в коридор, как доселе скучавший Хряк тотчас ожил и пустил длинную очередь. Пули веером накрыли коридор. Хряк захохотал. Неволин шарахнулся назад, почти столкнувшись с подступавшим Лешим. Подхватив освободившийся от безголового стул, Неволин насадил его сверху на бандита. Тот только плечами повел, и стул разошелся по ободам.
   Обозлившийся Леший ударил по новой, и Неволин вновь оказался на полу. Это походило на драку школьного очкарика с дворовым авторитетом, точнее, на избиение. Перед глазами Неволина вовсю двоилось и троилось, а беспощадный враг с шумом надвигался, чтобы продолжить экзекуцию. Следователь понял, что еще пара таких ударов, и он даже если и останется жив, то только инвалидом 1 группы. Надо же, первая серьезная драка в жизни и так нарваться.
   Скрываясь от рассвирепевшего борова, Неволин на карачках заполз под карточный стол. Что-то я много ползаю в последнее время, недоумевал он. Леший не стал ловить его, хватать его за ноги, поступил мудрее. Залез на стол и стал прыгать словно бешеный, грозя обрушить его на замученного гаишника.
   Опять-таки судьба благоволила к Неволину. Это был не настоящий карточный стол, а настоящий бильярдный, спертый по случаю. Он не рухнул сразу, а какое-то время еще держался, хоть и опасно покосился.
   На Неволина посыпались щепки, и он воочию увидел, как полезли из осей удерживающие шплинты. Гаишник понял, что следующим прыжком Леший его попросту раздавит, и стал протискивать тело в ставшее невозможно узким пространство.
   И увидел пистолет. Пистолет был приклеен скотчем под поверхностью стола в лучшим традициях бандитских боевиков. Видно кто-то из картежников был круче яиц и решил таким образом обезопасить себя от проигрыша.
   Два события слились в одно. Последним рывком Неволин преодолел расстояние до пистолета, и в тот же миг Леший подпрыгнул еще раз и обрушил пудовый стол на пол. Сопя от тяжелой работы, он еще помесил стол сверху, додавливая тощего.
   -Я хочу увидеть твои кишки! - загоготал он.
   Неволину было по-настоящему хреново. Единственной причиной, по которой он не умер сразу, оказались остатки ножек, которые не давали его окончательно расплющить. Стол елозил по нему, придавливая лишь временами, в такие моменты Неволин чувствовал его настоящий вес и ужом уползал на свободное пространство. Долго это везение в игре с асфальтовым катком продолжаться не могло, надо было стрелять, но стрелять следователь не мог, хоть пистолет давно был у него в руке. Во-первых, он был вынужден непрерывно двигаться, и не имел времени, чтобы прицелиться. Во- вторых, катастрофически не хватало пространства, чтобы задрать дуло в направлении громилы. Единственное, что успел сделать следователь до обрушения стола, это снять оружие с предохранителя и теперь терзался тревогой, что случится раньше - его раздавит спецмоновец, или он сам себя непроизвольно застрелит.
   Ножки хрустели под живым весом и на глазах становились все короче. Настал тот момент, когда Неволин был больно прищемлен и не смог больше двигаться. Леший издал кровожадный рев, судя по которому Неволину пришел трындец. Спецмоновец тяжело прошел по столу и остановился прямо над поверженным противником.
   -Ну, все тощий, буду из тебя ливер давить! - радостно сообщил он. - Прыгаю на счет три!
   На счет два Неволину удалось неимоверной ловкостью рук (наверное, очень хотелось жить) поставить пистолет на пол на рукоять и нажать большим пальцем спусковую скобу. Треснул выстрел, пуля навылет прошила стол и вдарила в потолок. В такой ситуации было бы чересчур нагло требовать у судьбы, чтобы он еще и попал, но свое дело выстрел сделал, противника спугнул.
   Леший с проклятиями соскочил со стола, и в микроскопически узкой щели между столом и полом Неволин увидел спецмоновский ботинок. На этот раз дуло задирать кверху не было никакой необходимости, он уложил пистолет на пол, направил на ботинок и спустил курок.
   Опять треснул выстрел. В добротной вещи, в которой можно было месяц гулять по джунглям, но совершенно не приспособленной, чтобы в нее палили стальными наконечниками 38 калибра с начальной скоростью в 300 метров в секунду, возникла неопрятная дыра, в которую выглянул частично уцелевший, но раздробленный до кости палец.
   Ударной силой пули из-под спецмоновца выбило опору, и он с маху приложился фейсом об упавший тейбл. Неволину было не до этих тонкостей, он почувствовал падение спецмоновца как свое собственное, ведь стол практически лежал на нем. Теперь в узкую щель были видны две толстые ляжки спецмоновца. Неволин выстрелил пару раз. Одна пуля ушла по касательной, зато с другой повезло больше. Она вошла над коленкой, прошла под коленной чашечкой, превращая в чачу коленный сустав, и застряла в ступне.
   Спецмоновец взвыл и прянул со стола. Неволин торопливо выбрался из ловушки. Лешего он нашел сидящим у стены за диваном. Мертвым. Неволин решил, что тот умер от болевого шока. Напротив сердца у парнишки был гигантский шов, что указывало о проблемах с сердцем. Тут была нестыковка. Ведь если у парня проблемы со здоровьем, то становилось непонятно, как его в спецмон взяли. С другой стороны он дрался как здоровый, пока не получил свинцовую пилюлю. Размышления его прервала зверская пальба.
  
   Самый первый выстрел, с чего началась вся заваруха, как ни странно сделал не майор. Он не стал ждать, пока Студень захрюкает и кончит, а взял его за загривок и стащил с бедной женщины. В руке волочимого Студня оказался пистолет, похоже, он его не выпускал во время секса, и спецмоновец выстрелил. Но не в майора, как можно было предполагать, а в женщину.
   -Ты чего делаешь? За что бабу? - опешил майор, чем противник не преминул воспользоваться и удар рукой, отяжеленный оружием, смел майора.
   Спецмоновец выстрелил несколько раз, но майор, не останавливаясь, закатился за прикрученный по морской традиции шкаф. Здесь он смог выстрелить в ответ, но спецмоновец прыснул к противоположной стене, уронив койку и скрываясь за ней.
   Несколько секунд они остервенело палили друг в друга, даже одеяло на койке загорелось и комнату, и так затянутую пороховыми дымами, вообще заволокло. Перезаряжая штуцер, майор недоумевал, как это ему до сих пор не удалось прищучить парня. Койка затрудняла обзор, но никак не могла служить надежным препятствиям.
   Вставив новую обойму, майор расстрелял ее всю, изобразив на койке, за которой скрывался противник, причудливую восьмерку. И достал-таки спецмоновца, который, наконец, заорал.
   -То-то же, - удовлетворенно констатировал майор, отщелкивая пустую обойму.
   Как оказалось, спецмоновец только этого и ждал, отшвырнул пинком койку и кинулся на майора. Сначала он пустил в ход свои по - лошадиному толстые ноги. Майору удалось увернуться от копыта, но тут спецмоновец двинул кулаком ему в глаз, чем сильно разозлил. Когда он хотел добавить и слегка наклонился к лежащему майору, тот согнул ногу и резко ее разогнул. Получив совмещенный с толчком удар в лоб, Студень отлетел к противоположной стене, где опять загремел через горящую кровать. Майор подскочил и сунул ему под нос горящую рваклю.
   На этот раз рассвирепел Студень. Возможно, у него внутри был какой-то мотор, но он с таким остервенением обрушился на майора, что тот оказался погребенным под сонмом ударов, многие из которых просто не успел разглядеть.
   Он лежал в нокдауне, когда спецмоновец вознамерился его добить. Получившему небольшое мозготрясение, майору казалось, что Студень возвышается над ним метров на десять. Он опять повторил процедуру, согнул ногу в колене и выпихнул навстречу врагу. Финт не удался. Майор ослаб. Студень за грудки поднял его вместе с упертой в лицо ногой и стал носить по кубрику, тыкая башкой во всякие разные предметы.
   Он пытался засунуть его в рукомойник, одновременно нанося удар широким спецмоновским ножом, по сути, настоящим мачете. Майор удар перехватил. От прилившего адреналина в голове у него прояснилось, он изловчился и перебросил спецмоновца через себя. Тот с грохотом упал на спину, следом сверзился майор и, привлекая силу инерции, выбил и завладел ножом, чтобы в следующую секунду незаметным неброским движение полоснуть врага по горлу. Когда надо, он тоже умел становиться невидимым. Встав над поверженным врагом, он обратил внимание на пересекающую брюшину Студня старый безобразный шрам.
   Кое-как найдя под грудой хлама пистолет, он вышел в коридор, и по существу здесь его жизненный путь и должен был завершиться, если бы застоявшийся и остающийся в неведении о сути происходящего Хряк не поторопился. Вместо того чтобы сделать из майора решето, он взял слишком низко и лишь зацепил его. Изрыгая проклятия, майор рухнул обратно, тщетно пытаясь зажать фонтан из ноги. Хоть ранение произошло по касательной, пуля умудрилась задеть крупный сосуд.
   -Неволин, ты живой? - крикнул майор, когда, наконец, установилась тишина.
   -Не надейся! - крикнул следователь в ответ. - А ты?
   -Зацепило, но тоже ерунда. Что будем делать?
   -Решай сам. Силовая часть операции на твоей ответственности. Тем более ты меня сюда затащил.
   -Тихо! Что это? - предостерегающе крикнул майор, но слегка запоздал, потому что вокруг них без всякого на то повода разверзся ад.
  
   Счастливчику всегда везло, потому что он никогда не лез на рожон. Послав подчиненных разбираться с гаишниками, сам он остался сидеть в спилере руководить операцией. Осуществлять, так сказать, общее руководство. Самое общее. Очень скоро он понял, что что-то не срослось. Это случилось тогда, когда Леший и Студень не вышли на связь. Откликнулся только Хряк, но его Счастливчик слышал и без рации.
   -Не лупи длинными очередями, дубина! - одернул он бестолкового. - Что там у тебя?
   -Гаишники заперты в каютах, я не даю им носа высунуть, - самодовольно заявил Хряк.
   -Идиот, обойти тебя и шлепнуть всего лишь вопрос времени!
   -Что же мне делать? - обеспокоился спецмоновец.
   -Корректируй огонь, придурок.
   Счастливчик завел двигатель, и, ломая кусты, спилер выкатился на берег, на прямую наводку. Занывшие погребальными голосами серводвигатели довернули стоящий на башне вертолетный кассетный пулемет "Гидра -1000" в простонародье прозванным "гидрантом" или просто "шлангом" за бешеную скорострельность.
   -Не заденьте меня, шеф. Я тут в 29-м номере.
   -Да хоть в 30-м. Я же не вижу номеров, идиот! - Счастливчик произвел разовый выстрел. - Куда я попал?
   -Аккурат в соседний с ментами! - возликовал Хряк. - Цель в следующий!
   -Что это было? - воскликнул майор, рядом с ним словно кувалдой стукнули, и стало намного светлее, потому что вертолетная кумулятивная пуля прошила "Александра Люфтвангера - героя общей России" насквозь.
   -Следующий справа или слева? - уточнил Счастливчик. - А все равно.
   И он не экономя патроны, выдал длиннющую очередь. Выглянув в коридор, Неволин увидел, как в стороне напарника корежатся борта, и как корабельная жесть рвется с бумажным треском. Казалось, что там ничего не может уцелеть, там хозяйничал смерч, торнадо, тайфун абсолютного уничтожения.
   -Шеф, второй высунулся! - кровожадно выкрикнул Хряк.- Возьми чуть в сторону!
   В первые мгновения Неволин ничего не понял, ему просто нечем стало дышать. Воздух стал горячим от пронзивших его, раскаленных до красна крупнокалиберных пуль. В стенах с огромной частотой стали возникать все новые дыры. Во все стороны летели расплавленные осколки. А молот все продолжал молотить по невидимой наковальне. Подрезанная стена просела. Поползла вниз часть потолка, и посыпалось то, что раньше составляло убранство верхней палубы. Вонь сгоревшего металла заполнила кубрик.
  
   -Что там происходит? Война? - Сафа опасливо пригнулся к лицевой панели автомобиля.
   Ему повезло, что он не стал подъезжать ближе к "Александру Люфтвангеру", а остановился в метрах ста, замаскировавшись в разросшихся неухоженных кустах.
   Сначала на пароходе палили одиночными, а потом вдруг из засады выкатился броневика и начал расстреливать пароход. Из парохода шел дым, и если бы он не сидел на мели, то давно пошел бы на дно.
   -Спецмоновцы!- надрывно крикнула Сека.
   Сафа, и сам уже разглядев спаренные молнии на борту, лихорадочно заводил мотор, чтобы убраться по добру поздорову, пока спилер их не заметил и не накрыл из "гидранта". Его отвлекла захлопнувшаяся дверца. Заднее сиденье опустело.
   - Сека, назад! - крикнул он в отчаянии.
   Девушка нырнула в заросли, чтобы вынырнуть уже у самого броневика. Глаза Сафы едва не вылезли из орбит.
   -Вот, идиотка!
   Когда Сека, не задерживаясь, влезла на борт спилера, в руке у нее был зажат обрезок арматуры, ее единственное оружие. Именно в этот момент Сафа остро понял, что имеет дело с психопаткой, не имевшей никакого представления о реальности. С куском железа на броневик?
   Он уже поддал газку, чтобы смыться и оставить весь этот дурдом, но разворачивающее на его глазах завораживающее действо заставило повременить.
   Он чувствовал себя так, словно оказался на съемках крутого фантастического боевика. Картинка была ирреальной, слепленной компьютерной графикой.
   Для начала Сека остервенело и одновременно расчетливо лупила по передней части броневика. Сафа и не подозревал, что в стальной махине может что-то так жалобно звенеть. На самом деле это летели разбиваемые триплексы.
   -А, шайтан! - Счастливчик инстинктивно отшатнулся, когда показалось, что ему засветили прямо в глаз.
   Полностью он не ослеп. Арматура не пуля, некоторые триплексы были упрятаны надежно. Но обзор чертов незнакомец сократил изрядно.
   Счастливчик так и не понял, кто это был. Он знал лишь, что наглец с дубиной запрыгнул ему на броню. Он включил поворот турели на самую высокую скорость, одновременно нажимая педаль открытия огня, и непременно бы достал и снес нахала, но Сека среагировала мгновенно. Оставила в покое триплексы и сунула арматурину в механизм поворота, намертво заклинив.
   -Ах ты, сука!- Счастливчик в бешенстве оставил рычаги и полез в люк, предварительно достав умхальтер.
   Его атака должная была стать полной неожиданностью для дилетанта (кто ж еще сунется с дубиной на броневик кроме дилетанта), но отчего то не стала.
   Едва рука с умхальтером появилась из люка, Сека выбила его, а потом, ухватившись за руку, стала выволакивать и самого счастливчика.
   -Чертова баба!- вырвалось у счастливчика, когда он, наконец, разглядел, с кем имеет дело.
   Он рванулся назад, Сека продолжала цепляться за рукав, и тот не выдержал, оторвался. Счастливчик упал обратно за рычаги и, решив сбросить девчонку, дал полный газ, одновременно выворачивая штурвал. Спилер пошел юзом, ударившись боковиной гусеницы о пень и едва не перевернувшись. Сека повисла на одной руке, ухватившись за кронштейн.
   От удара арматура выскочила, освобождая турель, и тут уж Счастливчик оторвался. Дергая пулеметом, он открыл шквальный пулеметный огонь, рассчитывая, что шальная пуля собьет наездницу. В прицелах то и дело мелькала кудлатая голова, когда она подныривала под дульный срез, изрыгающий огонь. В азарте он совсем забыл про подчиненного, который все еще находился на корабле и теперь сам оказался под совсем не дружеским огнем.
   -Шеф, что вы делаете? Вы стреляете по мне! - завопил напоследок Хряк, получая свинцовой струей из "гидранта", которая отсекла нижнюю половину туловища, зажившей самостоятельной жизнью, правда недолгой, но очень активной.
   После этого в эфире наступила тишина, и Счастливчика охватила паника, когда он понял, что остался наедине с несколькими соперниками сразу. Он истерично вдавил педаль газа, спилер вбурился в заросли, и, сшибая мелкие деревца, понесся прочь. И мчался так до самого города.
   Огромный сук в самом начале снес Секу с брони. Сафа нашел девушку, совершенно обессиленную и сильно исцарапанную ветками. Вернув Секу в машину, он дал газу и направился в противоположную сторону от той, куда направился броневик.
   -Чего ты кинулась? - выговаривал Сафа на ходу.
   -Ненавижу, - односложно ответила она и разжала кулачок.
   В нем был оторванный шеврон с двумя спецмоновскими молниями.

23.

   Полковнику Никите Ребрию наглым образом помешали обедать, и он застыл с вилкой, поднесенной ко рту, с которой не замедлил сверзиться маринованный груздь.
   Столовая "Фарта" была пуста. Никитос обедал в одно и тоже время, бойцы, зная это, старались столоваться в другое время. Это случилось после того, как он не позволил бойцам вести себя по свински, как то орать, хватать официанток и громко рыгать.
   Вот опять. Со стороны входа на кухню послышался ритмический звон, живо напомнивший Ребрию позвякивание спецмоновского ремня в расстегнутом состоянии, перемежаемый шлепками. Заинтригованный Никитос промокнул губы салфеткой и встал.
   Скрежетнув коваными ботинками по кафелю, вошел на кухню, заставленную блестящими металлическими разделочными столами. Из персонала присутствовала Марина, официантка из новеньких, и боец Шкот. Низкорослый, страшно шепелявый, он в отряде всегда был на последних ролях. Частенько его заставляли стирать чужие трусы. Никитос вполне допускал, что погоняло у него было Скот, но шепелявость и здесь сыграла свою роль.
   В настоящий момент Шкот сосредоточенно имел Марину сзади, отчего та испытывала дискомфорт, периодически вырываясь и влепляя ему пощечину. Но Шкот упрямо разворачивал женщину обратно, вставлял свой агрегат и продолжал быстро по-собачьи дергаться. До тех пор, пока женщина опять не вырвалась, и все повторялось.
   -Отставить! - рявкнул Ребрий.
   -Уйди, полковник! Честью прошу! - пробубнил Шкот.
   Полковник продублировал приказ, дернув за шкирку и дав в глаз. Шкот с противным звуком, сопровождающим трение голой задницы о метал, проехал по раздаточному столику и загремел с другой стороны. Он долго чертыхался, изрядно запутавшись в спущенных штанах. Однако когда поднялся, был полон решимости отомстить. Зло оглядываясь, скрылся в дверях.
   -За подмогой побежал, - сказала Марина. - Вам ничего не будет за это?
   Он посмотрел на нее чересчур внимательно. Женщина была хороша, и формами удалась. По идее такого возраста и, надо полагать, комплекции должна была быть его жена.
   Марина смутилась и нервно затеребила воротник служебной блузки.
   -Вам что-нибудь нужно? - тихо спросила она, вышло двусмысленно, и непонятно, то ли специально, то ли неумышленно получилось, этих баб никогда не поймешь.
   -Компот, - буркнул Никитос.
   Он вернулся в зал, но появившаяся следом Марина со стаканом компота в руке застыла на месте, глядя в направлении резко распахнувшейся двери. Опять противно скрежетнул кафель, на этот раз под чужими казенными каблуками, и в зал вошло трое, кроме Шкота шестерки Счастливчика Жиртрест и Мормышка. Парни были здоровые, не чета Шкоту, особенно Мормышка, он и в дверь боком входил.
   -Чего надо? - процедил Ребрий, не вставая.
   -Мы к девушке, - осклабился Жиртрест.
   -Девушка на работе, - напомнил полковник.
   -Мы в курсах, но у нас серьезные намерения.
   -У всех троих? - поднял бровь Никитос.
   Неожиданно вмешалась Марина:
   -Не надо, Никита Сергеевич. Будет только хуже.
   -Если в подразделении становится только хуже, то командира такого подразделения надо гнать в шею, - заметил Ребрий.
   -Истинная правда! - гыгыкнул Шкот, но Жиртрест быстро ткнул его локтем в диафрагму.
   Тот громко икнул, некоторое время не имея возможности вздохнуть.
   -Зачем товарища бьешь? - сделал замечание Ребрий.
   -Он мне не товарищ.
   -Если ты хочешь оставаться в спецмоне, должен считать своих коллег по отряду товарищами, а иначе... - и Ребрий, игнорируя присутствие женского пола, с удовольствием и очень выразительно послал его по материнской линии и про отца кое-что сказал.
   Ругательство про мать Жиртрест проигнорировал, зато упоминание отца вызвало у него бурный протест.
   -Зачем вы так про отца? Это вы зря! Я так считаю.
   -А мне плевать, что ты там считаешь, - продолжал напирать Ребрий, правда, чувствовал, что перегибает, с Жиртрестом он бы еще справился, но Мормышка настоящий гигант, если на кого наступит, мокрое пятно останется.
   -Да я за отца!- и боец решительно двинулся к нему.
   Что Жиртрест там хотел сотворить за отца, так и осталось неясным, потому что когда до него оставалось пара шагов, Ребрий метнул стулом ему в лицо. Тот среагировал на редкость проворно и поймал его в воздухе, правда, обеими руками, что позволило Никитосу от души влепить ему в печень. Его самого один раз так насадили, и он знал как это нестерпимо больно. Жиртрест завопил и поклонился. Так как волос не было, все бойцы спецмона были лысы как на подбор, Никитос взял его за затылок, позиционируя морду лица с коленом. Если лицо Жиртреста и до этого было все заплывшее жиром, то когда он приподнялся, то глаза исчезли по факту за быстро наливающимся соком фингалом.
   Никитос дал ему раза, снося с ног, попутно слегка пнул кряхтящего и растирающего ушибленные ребра Шкота, подкинув в воздух где-то на метр, потом так получилось, что они оказались лицом к лицу с Мормышкой. Ни один мускул не дернул на лице гиганта, было видно, что печальная судьба коллег совершенно не затронула струн его утонченной натуры. Никиитос чувствовал всеми фибрами, что не надо бы его сегодня трогать.
   -Ты тоже считаешь, что твой папа лучше других? - сказал он, и ему удалось завести гиганта с пол-оборота.
   Глаза Мормышки странно заблестели, и он сделал характерное движение, разминаясь. Главное было не пропустить сам удар, потому что при такой комплекции на этом собственно все могло и закончиться.
   -Перестаньте, давайте уйдем! - кинувшаяся Марина дернула его локоть, он обернулся, чтобы высвободиться, и в этот момент словно остальные три этажа пансионата рухнули ему на голову.
   От пропущенного удара он не просто упал, что было бы не так обидно, он аж перекувыркнулся. Правда, сразу поднялся. Хотя мучительно хотелось полежать, и для здоровья было бы полезнее. Зал столовой слегка штормило. Так херово ему не было даже тогда, когда он дрался с братьями Фуфаевыми.
   Сбоку выплыло обеспокоенное лицо Марины.
   -Вам плохо?
   Он повел рукой, заставляя лицо уплыть с горизонта. Гигант стоял в правосторонней стойке. Он еще и боксер. Пудовый кулак мандражирует у квадратной скулы, ищет куда укусить. Хоть Ребрий и здоров, но не настолько чтобы выдержать второй удар. Да и никто бы не выдержал. Разве что африканский белый слон.
   В глазах боксера Никитос явственно прочел усмешку, и это его взбесило. Еще бы секунда и он сам кинулся бы в атаку, рвать и метать и делать трупы, как говаривал один из его старых знакомых, ветеранов сумитской войны.
   Это не война! Эта мысль остановила возможную бойню. Вместо этого Никитос решил схитрить и сделать вид, что никак не может оправиться от первого удара.
   Слегка разфокусировав глаза, он переступает ногами, как будто ему тяжело сохранять равновесие. Зрачки гиганта стремительно сократились, и он ринулся в атаку. Прямо на зверский удар в квадратную скулу. Ногой. Мы не боксеры, мы руки бережем.
   Возможно, во время своей атаки боксер слегка подпрыгнул, была в этом дурацком виде спорта такая манера, двигаться вприпрыжку. После удара Мормышка взмыл над полом на добрых полметра. Возможно, Никитос не рассчитал силу удара. Или разозлился.
   Продолжая инерционное движение, Ребрий с треском поставил ногу на раздавленный кафель, одновременно разворачиваясь на 180 градусов и просунув вторую ногу противнику в живот. Боксер "захлопнулся" в воздухе и в таком положении врезался в стену.
   После такого дуплета он должен был отключиться, но что-то там не срослось, скорее всего, боксера очень долго били на ринге и приучили получать, так что поднялся он на удивление быстро.
   -А ты не прост полковник, - ощерил он разбитый рот и быстрым движением вынул из ножен зазубренную "пиранью".
   -Остановись, боец! - приказал Ребрий.
   -Что, полковник, зас...л? - ухмыльнулся гигант.
   -Остановись, убью! - предупредил Никитос.
   Боковым зрением он углядел быстрое движение у себя за спиной, но среагировать не успел. Оклемавшийся Жиртрест схватил сзади за шею и почти одновременно Мормышка резанул ножом наискосок. Неимоверным усилием Никитос развернулся, закрываясь Жиртрестом от удара. Жиртрест заорал, но Мормышка умудрился его не убить, проявив профессиональную реакцию и ослабив удар. Нож полоснул по куртке, рассекая ее по всей длине. Никитос пихнул Жиртреста на Мормышку и тем самым выиграл несколько секунд. На богатырских грудях толстяка зловеще бугрился широкий вертикальный шрам.
   -Тебя уже раз препарировали, лягушка! - усмехнулся Никитос.
   Не вовремя. Спецмоновцы переглянулись и достали пистолеты.
   Тяжелое дыхание перечеркнуло звонкое неодобрительное цоканье языком. На театре боевых действий возникло новое лицо. Лицо Счастливчика.
   -Что вы тут вытворяете, дети морской коровы? - рявкнул прапорщик.
   Пистолеты исчезли в кобурах. Жиртрест истерично запахивал куртку.
   -Я все объясню, - сказал боксер, и Счастливчик влепил ему пощечину.
   Никитой был уверен, что гигант его зашибет. Ничего не произошло. Мормышка отшагнул, потупя глаз.
   -Валите отсюда, чтобы я вас больше не видел и не слышал! Вообще утопитесь лучше! - зашелся в крике Счастливчик.
   Даже команды самого полковника так быстро не исполняли. Счастливчик подошел, заботливо отряхнул китель Ребрия, на котором было все, вплоть до компота.
   -Это больше не повторится! Я лично прослежу! - клятвенно пообещал Счастливчик, он имел сокрушенный вид, и он врал.
   -Пусть Марину оставят в покое! - приказал Никитос.
   -Само собой! Кто ее обидит, будет иметь дело со мной лично.
   Никитос кивнул Счастливчику, хотел что-то сказать Марине, но он совершенно не умел заговаривать зубы женщинам, поэтому ей тоже кивнул и ушел к себе в сауну.
   Счастливчик выждал для приличия пару минут и последовал за ним. Едва он вошел в предбанник, как в висок был уставлен умхальтер 38 калибра.
   -Не люблю, когда входят без вызова, - доверительно сообщил Никита Ребрий.
   -Искренне вас понимаю, - проговорил Счастливчик. - У нас много общего.
   -В нас нет ничего общего, товарищ прапорщик.
   -Так точно товарищ полковник! - Счастливчик вытянулся во фрунт, то ли издеваясь, то ли всерьез, Никитос так и не разобрал.
   Он никогда не понимал своего заместителя и давно бы его уволил, если бы не особое отношение к нему отряда, что доказал сегодняшний случай. Спецмоновцы глядели Счастливчику в рот и выполняли его распоряжения бегом. Так повторялось с каждым новым набором, причем Никитос не слышал ни о разборках, тем более о рукоприкладстве, но дисциплина в отряде всегда была железная.
   Счастливчик внезапно исчез с линии огня. Никитос так и не понял, как он это сделал. Просто исчез с одного места и возник на другом.
   -Извините, товарищ полковник, не хотелось бы, чтобы вы пострадали из-за случайного выстрела, - осклабился Счастливчик.
   Никитос почувствовал раздражение.
   -Чего ты разулыбался тут? И чего это я должен пострадать? Это ты пострадаешь!
   -Не впервой, - улыбка исчезала лица Счастливчика. - Надо поговорить.
   Никитос не любил, когда выражения лиц меняются с частотой пять раз в минуту. Весь его фронтовой опыт разведчика говорило, что в таком случае речь идет о неискренности, а также, что его хотят надуть, и прапорщик хочет выжать максимальные дивиденды из своего сегодняшнего подвига.
   -Если есть разговор - говори.
   Счастливчик без приглашения присел на слабо охнувший под бегемотским весом стул.
   - Напрасно вы так с ребятами. Мы чужие здесь и должны держаться заодно. Они конечно, скоты порядочные, и грубо обошлись с женщиной, но зачем же вы так? В городе произошли некоторые события, и вам надо решить, с кем вы, товарищ полковник, - с напором произнес Счастливчик.
   -Я с российским народом! - сказал Никитос, приголубив стаканчик, пусть видит, что он пьет, это ничего не значит, выпить он мог бочку, совершенно не пьянея. - Что, значит, произошли события? Это у барышень происходят события, так что извольте правильно выражаться, товарищ прапорщик. Так и скажите, пардон, господа, я в очередной раз обос...ся!
   Счастливчик ожег его злым взглядом. Никитос доброжелательно посмотрел ему прямо в глаза, бездонно голубые, он словно смотрелся в пропасть.
   -Чего уставился, прапор? Я что-то непонятно сказал?
   -Вы не поняли, полковник. Я пришел предложить вам сотрудничество.
   -А я думал, что я командую отрядом, - ухмыльнулся Никитос.
   Счастливчик помрачнел.
   -Не надо так со мной разговаривать, товарищ полковник.
   -Вот именно, полковник. И как разговаривать с прапорщиками буду решать я. Во всяком случае, при существующем табеле о рангах. Возможно, когда-нибудь, прапорщик будет считаться главнее полковника.
   -Сволочь! - процедил Счастливчик.
   Никитос весь подобрался, когда он весь подбирался, следующим действием становился улар в челюсть оппонента.
   -Это ты кому? - без интонаций поинтересовался он.
   Несколько мгновений он не сомневался, что Счастливчик кинется первым. Весил он не меньше Никитоса, дрался вряд ли хуже, потому что был моложе, лучше держал удар, и реакция его была отменная. Никитосу всегда с трудом удавалось удерживать его в своем темпе восприятия. Так что если дело дойдет до драки, еще неизвестно кто - кого и, скорее всего дело кончится убийством одного и инвалидностью другого.
   Потом Счастливчик опять мимикрировал. Агрессия ушла как вода в песок, проступила рассудительность, туповатость, в общем, он играл лоха. Никитос и не подозревал, что у него в отряде служат такие артисты.
   -Про своих охломонов, - пояснил Счастливчик. - У нас ЧП. Отряд делал зачистку на пароходе "Александр Люфтвангер", где притон, бандиты оказали сопротивление, троих наших положили.
   -А вы что же? - поиграл желваками Никитос.
   -Ну и мы шестерых, включая одну бабу.
   -Она тоже оказала сопротивление?
   -Я мог бы сказать, что да, но врать не буду, она сама под пулю выскочила.
   -Что вы все мямлите? Сама выскочила. Идите и, как положено, оформите рапорт. При любом раскладе ГАИ начнет расследование. Крутохвостов, наверное, руки потирает, что спецмон так красиво подставился. Наверняка он и мэру позвонил и генеральному прокурору. Сейчас здесь такое начнется.
   -Начнется и очень скоро. Поэтому вы должны решить, с кем вы, товарищ полковник. С придурками из мэрии или со своими боевыми братьями.
   Никитос подозрительно посмотрел на Счастливчика.
   -Что-то ты о братстве заговорил. Уж не ты ли сам это ЧП и замесил?
   -А если бы и так? - Счастливчик опять мимикрировал, представ в образе наглеца.
   -А если так, пойдешь под суд, и я сам лично надену на тебя наручники, - торжественно пообещал Никитос.
   -Вы ничего не поняли. Ничего.
   Терпение Никитоса иссякло, он хотел как можно громче встать, чтобы посмотреть на наглеца сверху вниз, как и положено по уставу, но Счастливчик оказался на ногах едва ли не раньше его.
   -Что дальше? - поинтересовался Никитос.
   -Все зависит от вас. Не порите горячку, и отряд вас поддержит.
   -Это что бунт? В таком случае, я сейчас выкину тебя в окно.
   -Там люди стоят.
   Действительно, в окне маячили Мормышка и Жиртрест.
   -Не делайте глупостей, полковник. Я сейчас уйду, а вы спокойно подумайте и сами решите, что лучше, быть с отрядом, чем вообще не быть.
   Он знает про Иван Иваныча, понял Никитос. Он вообще много знает.
   Счастливчик сделал жест, и шестерки испарились. Когда Счастливчик вышел, Никитос разбил о дверь стакан, предварительно выпив из него водку.
  
   Полномочному представителю в Южноморском округе Филинову Алексею Лазаревичу было о чем докладывать Президенту, но он не представлял, в какую форму можно облечь весь этот бред. Как официальное лицо, имеющее доступ к маломальской достоверной информации, он был осведомлен, что в стране царит крупного масштаба бардак. Но чтобы до такой степени!
   Что крупнейшему порту на побережье пришел кобздец, он знал и до этого. В последнее время он был консолидарен с общим мнением в правительстве, что с таким народом нечего и думать о подъеме. Надо было привлекать свежие незакоксованные умы запада, а дешевую рабсилу завозить из Турции. Тогда еще можно было на что-то надеяться.
   Филинов был реалистом и не верил своим соотечественникам ни на грош. Он не верил никому. Все его коллеги из правительства негласно сотрудничали с крупнейшими транснациональными корпорациями. Все знали, кто на какую, и в зависимости от этого надували щеки. Лишь про Рубина никто толком ничего не знал. Когда ему предложили после окончания президентского срока занять кресло в правление "ГазДаром", он лишь загадочно улыбнулся и отказался, сославшись, что уже приглядел себе местечко. Тогда и прошел слух, что ему предложен аналогичный пост в мега корпорации "Делейни".
   В Алге самым странным из происшествий было то, что не было никаких происшествий. Город словно умер, и спецмон караулил покойника. Мэрия занималась лишь организацией вахты. Сколько Филинов не добивался, так ему никто и не сказал куда.
   В стране не было крупных строек. Куда направляли восемнадцатилетних пацанов, даже не имеющих специальности? И почему баб не брали? Что за дискриминация?
   На все вопросы Кривохижин лишь смущенно щурил глаза. Филинов всерьез заподозрил наличие теневой власти. Но опять-таки над чем? На фига нужна теневая власть, если и реальная на хер никому не нужна?
   Он стал ругаться в своих мыслях. Это был моветон. В ранней запредельной юности он кончил училище, в простонародье каблуху, там его пару раз екнуло током, и он научился заправски материться. Отдыхая на австрийском высокогорье, он даже ностальгировал по тому времени, когда у него имелась единственная пара носков и для работы и для того, чтобы пойти в кино с девушкой. Нет, трусы для свиданий у него имелись запасные.
   Город производил впечатление зоопарка, где на него, на власть, никто не обращал никакого внимания. Кривохижин поскуливал, Рахитов в открытую потешался, на любой вопрос пускался в пространные объяснения с кучей тошнотворных медицинских подробностей, так что Филинова выворачивало наизнанку. В "Фарте" он старался только спать. Спецмоновцы трахались как кролики и все время меняли баб. Кстати, на вид довольно добропорядочных и даже симпатичных женщин.
   Ценой неимоверных усилий и только после того, как Александр Лазаревич обратился лично к Счастливчику, спецмоновцы перестали сексировать прямо у него под дверями. Этаж, где остановился Филинов, был объявлен мертвой зоной, что не помешало бойцам с невинными лицами драть шлюх прямо у него под окнами.
   Потом приехал Темнохуд. Это был номер. Впервые в профессиональной карьере ему стало жаль того, кого он должен был схомячить. Капитан порта произвел впечатление глубоко нездорового человека. Филинов потом поинтересовался у Рахитова, но тот божился, что рака у Иван Иваныча нет, и скорбит он по своей натуре. То есть скорбит он не по своей натуре, а по натуре своей глубоко скорбящий человек.
   Филинов бы поверил докторишке, если бы сам не видел Темнохуда пару лет назад во время загула в Париже. Тогда парень не производил впечатление скорбного, а драл шлюх в одних пажиках и бегал голым на спор по улице.
   Вспомнив про голых, Филинов почувствовал нечто вроде зубной боли. Ночью он проснулся от воя. Невероятно романтично слушать волчий вой ночью в незнакомом месте, практически в лесу. Смело открыв окно (4 этаж!), он дышал полной грудью и всматривался во вставшей опасной и даже враждебной чащу.
   Ситуация превратилась в омерзительную, когда на свет выскочил абсолютно голый тип, синий и лысый. Задрав голову в сторону высунувшегося Александра Лазаревича, он издал такой противный надтреснутый звук, что Филинов явно почуял в ухе почти физический дискомфорт. Его охватило беспричинное беспокойство, и высота в 4 этажа уже не казалась такой непреодолимой для синего протухшего маугли.
   Последней каплей стало неясное мельтешение в окружающих пансионат кустах, напоминающих кишение опарышей в перееханной автомобилем кошке. Филинов поспешно закрыл окно, и остаток ночи практически не спал. Ему хотелось укрыться с головой, и, скинув простынь, очутиться в Париже, подальше от этой земли, по сути его Родины, но сделавшейся вдруг такой непонятной и неудобоваримой.
   Наутро он сказал о голых Счастливчику.
   -Наверное, показалась, - беззаботно махнул он рукой. - Собак вокруг много, они на пляже ночуют. Может, какой псих к ним прибился. Даунтаун от нас в Москву перенесли. Так что вы бы не гуляли по ночам и окно лучше не открывали, продует.
   Милейший человек этот Счастливчик. У Филинова возникла мысли сделать рокировку и поменять их местами с Ребрием, которого он считал тупой солдафонской скотиной.
   Когда он хотел позвонить в Москву, у него обнаружились проблемы со связью. Трубка все время играла монотонную музыку, будто там кого-то исподволь хоронили.
   -Ваша телефонная компания разорилась, - пояснил Счастливчик.
   -Что за ерунду вы несете? Это английский "Конвент Астрал"!
   -Разорился, говорю я вам! - побожился Счастливчик. - А самый главный у них в окно выпрыгнул в Лондоне.
   -Если вы о директоре, то он вообще китаец!
   -Вот-вот. Много всего произошло. Мы провинция. Живем себе, в стороне от суеты. Отдыхайте, ни о чем не беспокойтесь.
   -Нет, уж. Мне пора в столицу. Дела государственные, знаете ли.
   -Оставайтесь, мы организуем чудесную морскую прогулку, - физиономия Счастливчика погрязла в прилипчивом радушии.
   -Нет, я уже решил! - хлопнул по столу Филинов. - Организуйте отлет и побыстрее.
   -Как скажете, - покладисто согласился Счастливчик.
   Филинову даже сделалось стыдно, что он так грубо с ним разговаривал. Парень был единственный приличный человек за все время, что он пребывал в Алге.
   Счастливчик позвонил в аэропорт из холла пансионата. О чем-то переговорил, обеспокоился, лицо его сделалось виноватым.
   -Черт!
   - Что случилось? Что - нибудь с моим самолетом? Мне за него президент голову оторвет!
   -С самолетом все нормально, - успокоил Счастливчик. - Экипаж заболел.
   -Что весь?
   -Оба пилота, штурман и стюарды.
   -Не может быть! Грипп что ли?
   -СПИД.
   -Вы с ума сошли?
   -Можете с Рахитовым поговорить. Они все оказались гомиками и перезаражали друг друга. Наши медики были вынуждены их подлечить.
   -Как подлечить? Спид ведь не лечится! - опешил Филинов.
   -СПИД нет, а гомосексуализм лечится посредством кастрации. Вот они вашим летчикам - вжик сделали! - выдал Счастливчик. - Они пока что не только летать, ходить не могут. Придется ждать, пока замену из столицы пришлют.
   И Филинов остался.

24.

   Элитная квартира Кости Зубова все больше походила на зверинец. Она пропахла конским потом, а шлифованный паркет чудесно сохранял следы от когтей. Костя каждый раз с тяжелым сердцем возвращался сюда. У него было предчувствие, что его тут убьют.
   Прыг-скок сидел на постели, на половине Инны и грустил.
   -Она ушла в театр, а мне запретила, - пояснил он.
   Только гамадрилов в театре не хватало, подумал Костя, а вслух выразил сомнение:
   -Как же! В театр она пошла. В ночном баре тусуется. Там Маугли приехал, стриптизер из Москвы, билет по сто евро.
   -А что такое стриптиз?
   -Это когда мужики скидывают трусы и трясут ими над дамами, а дамы в это время кушают коктейль и визжат.
   Прыг-скок оправдывая свое самоназвание, подскочил к Косте и уставил на него специально отращенный коготь на мизинце.
   -Никогда не говори об этой женщине плохо!
   Костя с опаской глянул на желтый, многослойный ноготь, застывший в непосредственной близости от глаз и согласился с ультиматумом, хотя его так и подмывало спросить: почему. В последнее время с ним происходили странные вещи. Его охватывала то излишняя веселость, тогда он напропалую заигрывал с официантками в "Мадрасе", то он внезапно проваливался в пучину неестественно всеобъемлющей депрессии. В такие моменты он словно не жил. Единственно, что у него не случалось в последнее время, это спокойных умиротворенных минут. Среднего не дано. Или веселье, обильно сдобренное вином и травкой, или безысходные дебри внутреннего самокопания.
   -Где Сека? Ты узнал? - вернул его к действительности голос Прыг-скока.
   Он стоял вплотную, изо рта его несло гнилью как из выгребной ямы. Как Инна с ним целуется?
   Костя рассказал, что удалось узнать, а удалось немного. Про саму Секу ничего, но какие-то подростки, тоже по виду киллеры, потому что Костя едва не обверзался, когда они стали в баре умхальтерами всем грозить, так вот подростки-киллеры были. Их провели к Шерхану, а потом увезли.
   Рассказывая все это, Костя внезапно поймал себя на мерзком ощущении. Прыг-скок прижался к нему, и он почувствовал сквозь ткань брюк огромный напрягшийся член.
   -Ты что делаешь? - возмущенно вскричал он. - Что ты об меня трешься?
   Прыг-скок с невинным видом отлип от него.
   -Тебе же нравится. Дома никого, никто не узнает. Тебе же всегда хотелось попробовать. В детстве, небось, лежал на столе перед зеркалом голым?
   -Может, кто и лежал перед зеркалом голым, только не я, - горячился Костя. - Как такое могло тебе в голову прийти. Ты извращенец!
   -Сколько было салаг? - рявкнул Прыг-скок ему в лицо, заставив вздрогнуть.
   -Трое!
   - В засаде тоже трое было! Куда их повезли?
   -Не знаю!
   -А кто знает?
   -Дядя знает! - выпалил Костя и осекся. - Нет, дядю не надо трогать.
   Прыг-скок провел когтем у него над бровью.
   -Хороший мальчик. Вызванивай сюда дядю!
   Когда Костя отрицательно мотнул головой, Прыг-скок помог ему и встряхнул так, что она у него едва не оторвалась. Черты лица Прыг-скока заострились, в них отчетливо проступило нечто звериное. Резко запахло мускусом.
   -Знаешь, что я сделаю? - медленно проговорил Прыг-скок. - Когда твоя милая женушка вернется из театра, я отрежу ей голову, а тебя заставлю ее трахать и пить кровь. Не станешь? - Прыг-скок ощерился, приставил коготь ему под ключицу и без предупреждения погрузил через рубашку в тело.
   Костя забился, но его движения напоминали трепыхания пташки в зубах у кошки.
   -Ну, успокойся, я думаю, до этого не дойдет, - Прыг-скок с причмокивающим звуком вынул ноготь и заботливо придавил фонтанчик большим пальцем, от пальца исходила ледяная прохлада, у Зубова все захолодело в груди, и он перестал чувствовать боль.
   -Кто ты? - с невыразимым ужасом спросил Зубов.
   -Я гость, - дурашливо протянул Прыг-скок.
   -Если и гость то незваный, я тебя не приглашал.
   -Я не твой гость. Я вообще гость. Мне плевать, как вы тут живете и с кем трахаетесь. Я пришел за Секой.
   -Зачем тебе нужна эта девчонка?
   -Она сбежала оттуда, откуда не должна была сбежать. Кантерсельф приказал ее вернуть.
   -Кантерсельфа не существует. Это все сказки.
   Тогда он приблизил вплотную свое заросшее волосами лицо и заглянул ему куда-то вглубь своими бездонными глазами без зрачков.
   -Я тоже сказка?
   Зуб чувствовал себя так, словно стоял рядом с ледяной глыбой. Его затрясло.
   -Рука не болит? - неожиданно мягко поинтересовался Прыг-скок
   Зубов покрутил рукой, она слегка онемела, но это все было терпимо.
   -Тогда значит, ты можешь вызванивать дядю! - Прыг-скок зло ткнул ему трубкой.
   -Господи, это мой дядя. Родной брат моего отца, - пробормотал Зубов, оттягивая момент.
   -Не скули. Знавал я парня, который родного брата кокнул. Тоже жаловался, что не хотел. У тебя нет большого целлофана?
   -Посмотри на балконе. А зачем?
   Прыг-скок не счел нужным отвечать, ушел и долго гремел на балконе, что-то ему помешало, он скинул вниз. Снизу донеслись возмущенные крики. Прыг-скок высунул волосатую морду и сделал вид, что гавкает. Получилось прилично. Крики прекратились.
   -Позвонил? - первым делом поинтересовался Прыг-скок, вернувшись с огромным рулоном под мышкой.
   Зубов поймал себя на том, что смотрит только на рулон и совершенно не помнит, чем занимался все это время. Память не сохранила ничего. Может быть, это была особая команда мозга, который подобным образом защищал остальной организм, находящийся в шоковом состоянии.
   Прыг-скок взял у него трубку, глянул и удовлетворенно кивнул головой:
   -Вот и отлично.
   Зубов замотал головой, он хотел сказать, что не звонил, здесь какая-то ошибка, но из горла вырвался только хрип. Пусть думает, что позвонил, решил он. И врать не придется. И дядя будет цел. Ведь он, в сущности, неплохой человек. Когда Зубов проиграл в игральных автоматах пару дорогих иномарок из салона, ему не принадлежащих, и когда его уже собирались резать на ремни, никто не пришел к нему на помощь, только Едавкин. Отмазал от счетчика, пристроил на денежное место, а он все прос...л. Нет, дядю он не сдаст!
   -Нет, в прихожке стелить не будем, - деловито решил Прыг-скок, прикинув целлофан и так и эдак. - Из двери будет видно. На кухню. И вода там есть. Очень удобно.
   -За-чем вода? - Зубов не просто заикался, он стал непроизвольно стучать зубами.
   - Руки мыть, дурило.
   Зубов, двигаясь как сомнамбула, помог Прыг-скоку отнести целлофан на кухню и расстелить. Некоторое время они были заняты, поэтому, когда тренькнул звонок, Зубов подскочил на месте.
   -Кто бы это мог быть?
   -Конечно, дядя, чудило! - ухмыльнулся Прыг-скок. - Иди, открывай, только скажи, чтобы телков своих домой послал. Мол, разговор у вас будет. Семейный.
   -А ты его не тронешь? - задал Зубов дурацкий вопрос, но он показался ему спасительным.
   Вместо ответа Прыг-скок поднял его за шкирку и так пихнул в прихожку, что он воткнулся в дверь лбом. Кое-как нашарил глазом глазок.
   -Чего ты пялишься там на меня? - рявкнул Едавкин с лестничной площадки.
   Непослушными руками Зубов откинул цепочку. Едавкин пинком распахнул дверь, опять приложив племянника по лбу, и вошел.
   -Ты...один? - пролепетал Зубов.
   -Нет, с бригадой! - издевательски произнес Едавкин. - Чем у тебя так воняет? Собаку что ли завели?
   Он по привычке бегло комнаты, везде заглянул, и только после это закрыл входную дверь. Потом шумно двинулся на кухню. Зубов зажмурился.
   -Где у тебя водка? - крикнул Едавкин, заставив его вздрогнуть. - На хера тут целлофан застелили. Потолок красишь?
   Зубов вошел следом и увидел, что на кухне никого кроме дяди нет. Галлюцинация! Пришла на ум спасительная мысль. Он просто сошел с ума. Сбрендил! Никакого Прыг-скока нет! Все ему привиделось! Травки надо меньше жрать!
   Едавкин, велев ему сесть напротив, налил водки, заставил выпить, вздохнул.
   -Костя, не получится из тебя путного бандюгана! - сказал он. - Давай, наверное, завязывай и мотай из города. Я тебе денег дам, откроешь комок, будешь сигаретами торговать. Только в казино больше не ходи. Если Инка пожалуется, что все сызнова начинается, приеду и заварю тебя в игровой автомат сваркой.
   Зубов был счастлив. Он был на седьмом небе. Ну и что, что галлюцинации были. Подлечится и все. Надо же такое привидится, будто при нем жену трахали. Он слишком увлекался порно.
   Он посмотрел в окно, и волосы зашевелились у него на голове. На подоконнике были две когтистые лапы. Лапы напряглись, и над краем окна появилась волосатая макушка. Зубов начал открывать пасть, но Прыг-скок буквально прижег его взглядом.
   Подоконник был узкий, буквально 10 сантиметров, но Прыг-скок уселся на нем на корточках спокойно, как будто не находился на высоте 7-ми этажей. Потом он медленно и бесшумно приоткрыл окно.
   -Сквозняк у тебя, - дядя обернулся и замолчал.
   Не видит! Торжествовал Зубов. Он действительно сумасшедший! Это счастье.
   -А это что за макака? - грозно спросил дядя.
   И от его слов в голове Зубова что-то разбилось. Хотя вероятнее всего он услышал шум разбитого окна, когда Прыг-скок прыгнул на дядю.
   Они с рычанием катались по полу, по шуршащему целлофану. Зубов вжался в стену, в руке у него был стакан с не выпитой водкой, и с этого момента он стал воспринимать все фрагментарно. Наверное, он периодически терял сознание, но почему-то не падал. Тело продолжало стоять с выпученными глазами, но сам он в нем отсутствовал.
   Вот Прыг-скок заклеивает дяде рот. Руки и ноги его уже связаны. Когда? Непонятно.
   Потом следует дикий ор. Прыг-скок бьется в диких конвульсиях. У него оргазм, дядя со спущенными штанами только дико ворочает глазами. Они налиты кровью, он с невыразимой ненавистью уставился прямо в глаза Зубову.
   -Еще разок! - слышится деловитый голос Прыг-скока.
   После очередного провала дядя оказывается без одного глаза. В этом месте Зубова очень сильно тошнит.
   Избиения и изнасилования шли одно за другим. За окном уже глубокая ночь.
   -Сдох, - констатирует Прыг-скок.
   В углу лежит завернутый в целлофан труп.
   -Он сказал? - спросил Зубов.
   -Давно уже. В самом начале. Твой дядя совсем не герой оказался.
   -Так зачем же ты его мучил? - Зубову кажется, что он кричит, на самом деле он шепчет.
   -Люблю я вас людей, вот почему!
  
   Генерал Крутохвостов давно не делал очень многих вещей. Не жил по подложным документам, не шпионил, ни за кем не следил. Неизвестного, позвонившего ему и назвавшего его секретный позывной, вычисляло очень много людей. Во-первых, это были люди из техотдела ГАИ. На самом же деле конечно из ФСБ, но кто об этом знает? Во-вторых, пришлось изрядно потрясти несколько телефонных компаний. Вытрясли много дерьма в виде кучи телефонных мошенников. Вычислили группу сумитских террористов и передушили втихаря. Психов много нашли - фанатов НЛО, призраков умерших людей. Но самое главное, установили звонившего. Сначала номер его телефона, затем по звуковым модуляциям и самого абонента. Им оказался доктор Стиплер- заведующий детским отделением медицинского центра Рахитова.
   Известие о том, что детский врач занимается шантажом действующего генерала, не удивила. Для этого Крутохвостов слишком много знал. В рахитовском центре давно уже резали-пилили не по закону, а по своим понятиям. Там крутились бешеные деньги и сомнительные деятели. Хирургов набирали с судимостями, которым на пушечный выстрел было запрещено подходить к операционным столу.
   Крутохвостов поднял досье и очень скоро знал о докторе все, даже какие предпочитает трусы, и где живут его четыре любовницы. Но все эти данные не позволяли узнать, откуда этот гад узнал его старый афганский позывной.
   Тогда он переоделся, взял из служебного автопарка неприметную ржавую машину и сел доктору на хвост. Лично.
   Почти сразу он его потерял. Или стал слишком старый, или доктор попался ушлый. Во всяком случае, об арке в безразмерной "китайской стене" по улице Командарма он и знать не знал. Пока объезжал, доктора и след простыл. Он остановился и от расстройства закурил. Он выкурил половину "портогаса", пока не разглядел машину Стиплера, стоящую чуть дальше на тротуаре и мигающую аварийными огнями.
   Он заподозрил неладное, в подобных случаях генерал сразу лез за пистолетом, но Стиплер огни пригасил и спокойно поехал дальше.
   Второй раз он потерял доктора на светофоре, когда тот рванул на красный. Когда генерал хотел молодецки проскочить следом, то едва не был раздавлен КАМАЗом, и еле спасся от разъяренного водителя с монтировкой.
   Миновав перекресток, он увидел машину доктора, стоящую на обочине, и ему ничего не оставалось, как проехать мимо. Судя по всему, слежка на сегодня была сорвана. Однако когда он проезжал мимо, Стиплер коротко дуднул.
   Это наглость! Заметив слежку, нормальный никому не нужный врач обязан был испугаться или хотя бы насторожиться, а этот лезет на рожон. Генерал остановился и, сунув снятый с предохранителя пистолет за пояс, вышел.
   Стиплер смотрел на него через стекло и нервно постукивал пальцами по рулю. Генерал демонстративно закурил.
   -У нас в поликлинике есть заспиртованное легкое заядлого курильщика, похожее на изношенную автомобильную покрышку, - сообщил Стиплер, он не нервничал, он издевался, и по рулю постукивал в радостном ожидании.
   -Давно вы меня заметили?
   -Давно. Вам понадобилось слишком много времени, чтобы меня вычислить. А вы ведь меня не послушали, подослав ко мне этих придурков, они обломали мне весь кайф. Вы знаете, что трудности с потенцией легко приобрести, но восстановить все в исходной форме практически невозможно?
   -Купите виагру.
   -Я могу объяснить принцип действия этого суррогата, и вас вырвет прямо на асфальт.
   -Трудно разговаривать с докторами.
   -Это совершенно не обязательно. Вам ведь не я нужен. Держите адресок, - Стиплер протянул визитку над спущенным окном. - Только поторопитесь.
   -Опять угрожаете?
   -Просто он долго не протянет.
   Генерал произнес "кто" уже в выхлопные газы тронувшейся машины. Сначала он хотел вызвать "Ужас ГАИ", но адрес был в центре города, и не походил на ловушку. Если бы хотели грохнуть или украсть, наверняка постарались бы вытащить на окраину.
   Он решил ехать. Нужный дом оказался пятиэтажкой. Во дворе подозрительных типов не просматривалось, но впрочем, они могли снайпера на крышу посадить. Он усмехнулся. Снайпера тебе, ты слишком о себе мнишь. Кирпичом по башке, литр водки в глотку, пьяная драка, неопознанный труп.
   В подъезде стояла несусветная вонь. Он поднялся до чердака, проверил чердачный люк, он был заперт и давно не пользуем, потом спустился на нужный этаж. От вони некуда было деться, дверь указанной в визитке квартиры была приоткрыта. Он толкнул ее дулом умхальтера, в него шибануло таким мерзким запахом, которому трудно было подобрать название. Может, его хотели газом отравить?
   -Есть кто? - крикнул он в глубину квартиры.
   -Проходи! - донеслось в ответ, и голос он узнал.
   -Микола, ты?
   -Дверь закрой, сквозняк, мне нельзя простужаться.
   Генерал прикрыл дверь и, стараясь дышать через раз, вошел. Диденко находился в комнате. Замотанный в простынь как в саван, он лежал под капельницей на медицинской кровати с кучей блестящих трубочек, штанг и пружин. От прежнего Миколы остался только голос. На кровати лежал лысый беззубый старик с потухшими белесыми глазами.
   -Как я тебе? - поинтересовался старик. - В Москве сказали, месяц не протяну, а я уже почти три на этом свете кантуюсь. И все благодаря Живому. Он сказал, что еще пара месяцев, и я встану на ноги.
   -Что-то не слышал о таком докторе, - осторожно заметил Крутохвостов, ища, куда бы сесть и, не находя.
   В комнате было полно жирных блестящих мух. Они ползали и по черепу Диденко, но как-то нехотя. Что-то их не устраивало, и они старались улетать.
   -За тобой кто-нибудь смотрит? Медсестра там? Может, чем помочь?
   -Ничего не надо. У меня тут целый компьютер.
   -А готовит тебе кто?
   -Я же говорю, компьютер за все отвечает. Тупой ты, Кыш, и всегда был тупым.
   -А ты острый. Зачем меня докторам сдал?
   -Ничего я тебя не сдавал. Они сами берут, что хотят. Разве не так? Я переживаю, что в доктора в свое время не пошел. Ведь был выбор, хоть в юридический, хоть в медицинский институт. Все бесплатно. Помнишь? Вот стану на ноги, пойдем в сауну, пива возьмем, баб, а то у меня уже коняка застоялся, - он указал глазами на низ живота. - Повспоминаем былое. Знаешь, меня мучает один вопрос. Перед смертью Керундоло рассказал анекдот, ну очень смешной, ты его не помнишь случайно? Вот и я нет. Два месяца тут лежу и никак не вспомню. Я ведь совсем не сплю.
   -Чего они от тебя хотят?
   -Ничего, - удивился Диденко. - Живой добрейший души человек. Он не доктор, он Бог. Вылечусь, пойду в церковь и буду молиться на него как на Бога.
   -Ты же атеист.
   -Живой обещал окрестить меня.
   -Я бы хотел с ним встретиться.
   -Зачем? Живой сказал, что люди хотят причинить ему зло, и никто не должен про него знать.
   -Нельзя говорить про всех людей скопом. Тем более живому доктору.
   -Не поминай имени Живого всуе! Он научился защищаться. Он напустит на тебя порчу. Сам к нему приползешь и в ножки поклонишься.
   -Вот я и хочу его увидеть.
   -Действительно, тупой, - Диденко хотел усмехнуться, но сморщился от боли, гримаса потянула кожу из-под простыни, темно синюю, с фиолетовыми разводами. - Его нельзя видеть, кто его увидит, долго не живет. Он очень слабый, и это его форма защиты. Его слишком долго обижали.
   -Его настоящая фамилия Стиплер? - в лоб спросил Крутохвостов.
   -Кто это? - спокойно переспросил больной.
   В принципе он мог и не знать его настоящей фамилии.
   -Поправь руку, ту, что под капельницей, затекла что-то, - попросил Диденко.
   Крутохвостов наклонился, но едва дотронулся до свисающей руки, отдернулся. Эта рука не могла затечь, потому что была пластмассовой. Он осторожно потянул простынь, и ему стало плохо. Настоящий Диденко
   заканчивался сразу за неровно обрезанной шеей, остальное был пластмассовый муляж.
   К отрубленной голове вели трубки с питательной жидкости, баллончик с которой лежал под простынею. И все.
   -Закрой меня, я мерзну! - потребовал Диденко, то ли не видящий, то ли не желающий видеть своего состояния.
   -Доберусь я до Живого!
   -Заткнись!
   Не обращая внимания на беснующуюся голову, Крутохвостов обыскивал комнату. Уже в первом же шкафу он обнаружил безголовое тело в активной фазе распада. На этом обыск закончился. Физически нормальный человек больше в этой комнате находиться не мог. Когда он обернулся, в руке у него появился пистолет.
   -Ты чего делаешь? - вскричала голова. - Все никак не можешь мне простить, что я в Москву сообщил, что ты янкера кончил? А как же иначе? Ведь в противном случае, ты бы в Москву вместо меня поехал. Как ты не поймешь, ты ведь тупой для такого масштаба работы! Каждый должен быть на своем месте.
   -Каждый должен быть на своем месте, - согласился генерал. - Кому жить, кому умирать.
   -Я еще встану на ноги!
   -Твои ноги в шкафу, - возразил генерал и выстрелил.

Через появившееся отверстие прибор выдул всю жидкость, кончил слабой струйкой и угомонился.

25.

   Сафа не хотел знакомить Секу с Максом. Он вообще не хотел делить этакое чудо ни с кем. Но получилось так, что на вопрос Секи, есть ли у него друзья, он обмолвился, есть, мол, один такой. Не то чтобы очень.
   -Он с нами или нет? - в лоб спросила Сека, уставив в него ясные голубые глазки.
   -Он тоже вахтовик, должен со мной ехать послезавтра.
   -Я не про то. Возьмем его с собой или нет?
   Сафа об этом не думал. Потому что думал в первую очередь о себе.
   -Он тебе друг или нет? - приставала Сека.
   -Ну не то чтобы друг, скорее товарищ по несчастью.
   -Какой он?
   -Недоделанный. Книжный червь. Еще и хромой.
   -Понятно, - протянула Сека.
   -Ничего тебе не понятно! - взорвался Сафа. - Задаешь тут дурацкие вопросы, а жрать хочется. Тебе конечно еда до лампочки, и сладкого чая хватило, но я ведь не терминатор. Могла бы магазин ограбить.
   -Могу, - с готовностью согласилась девушка. - Убивать там никого не придется. Пара-тройка охранников для меня не преграда.
   Сафа с сомнением посмотрел на девушку. То, что он видел, не составляло никаких сомнений, что Сека свое обещание выполнить способна. Перед глазами воочию стояло, как Сека стоит на башне взбесившегося танка, и как она с хрустом люк вывернула, а потом какое-то чмо из кабины тащила. Когда она рукав оторвала, Сафа чуть в обморок не упал, был уверен, что руку.
   Другое его беспокоило. То, что Сека войдет в магазин и за пять секунд положит пару мордоворотов хлебалом в кафельную плитку, а потом возьмет мешок еды, сразу обеспокоит кого надо. Откуда здесь терминатор в юбке, вернее в джинсиках? Отродясь у нас терминаторов в Алге не было, исключая капитана порта господина Темнохуда. Но Иван Иваныч пардон мужчинка, а тут стройная девчушка с небесно голубыми глазками и с крохотным воробьиным задом входит и кладет всех за продуктовую пайку.
   Что-то тут нечисто, господа. А не та ли эта Сека, которую все ищут, а особливо бандит Шерхан? А на чем она уехала? На подозрительной тачке. Давайте проверим все подозрительные тачки в городе. А еще лучше, все тачки, их не так уж много. Почему транспортное средство с фальшивыми номерами находится во дворе доме, где проживает товарищ Сафа? Не проверить ли нам его самого? Замечательно, подайте глубокоуважаемый товарищ Сафа свой тощий зад сюда на сковородку.
   -Грабить никого не будем, - рубанул Сафа. - Пойдем у Макса пожрем. У него мать клево готовит борщ.
   На звонок открыл сам Макс.
   -Здорово, хромой! - воскликнула Сека и, энергично тряхнув руку, прошла мимо оторопевшего пацана.
   -Ты чего дура? - прошипел Сафа, догнав ее в коридоре. - Ты лучше молчи, если ничего не соображаешь!
   Мама Макса сильно изменилась с последней встречи. На побледневшем лице выделялись глаза.
   -Это твоя девушка, Саша? - спросила она. - Как тебя зовут?
   Сека плотно сжала губки.
   -Имя свое можешь сказать, - поспешил прийти на помощь Сафа.
   -Сека! - звонко сказала она.
   -Красивое имя. Проходите, сейчас будем чай пить.
   -Сафе нужен борщ!
   -Молчи! - пискнул Сафа.
   Хозяйка удивленно посмотрела на них обоих:
   -Если нужен борщ, значит, так тому и быть.
   Когда они сидели на кухне, к девушке опасливо приблизился Женька:
   -Ты не тронешь Максимку?
   Сека покачала головой.
   -А я ничего не боюсь.
   -Ты прямо как я! - она погладила его по головке, Сафа немного опасливо присматривал за ее жестом. Такие нежные женские ручки.
   -А вы всегда говорите, только когда вам Саша разрешает? - спросила вдруг хозяйка.
   -Ну да! - выкрикнула Сека.
   -А вы из какого квартала? Вы местная?
   Девушка в поисках ответа посмотрела на Сафу, но он не успели пасть раскрыть, как она сказала:
   -Я скоро уеду!
   Ее слова вызвали неожиданную реакцию.
   -И мой сыночек тоже скоро. Послезавтра, - и прижав передник к глазам, безутешная мать выбежала их кухни.
   -Что ты всякую хрень несешь? - возмутился Сафа.
   -Ты сам сказал, говори!
   -И что ты все время орешь? Нормально говорить не можешь? Молчи лучше.
   -Я, конечно, приучена выполнять команды, но не такие противоречивые. То говори, то молчи. К тому же я не понимаю, чего она так расстроилась. Мы же заберем Макса с собой. И уходить надо не позднее, чем завтра.
   Сека быстрым неуловимым движение обернулась. В дверях стояла мать Максима и с настороженным вниманием вслушивалась в ее слова.
   -Не слушайте ее, она несет ерунду, - поспешил сказать Сафа.
   Его не услышали. Его слова пролетели мимо обострившегося слуха женщины и утопли в километровых глубинах моря. Она слышала только то, что ее сына спасут.
   -Вы, правда, его заберете с собой?
   -Правда, - спокойно сказала Сека, как будто речь шла о само собой разумеющихся вещах, типа поедания борща.
   И женщина сразу успокоилась. Она засуетилась, стала выставлять разносолы из холодильника, быстро заставив весь стол, что-то второпях разбила, тут и борщ поспел.
   Как у нее все просто, размышлял Сафа. Город в полной блокаде. Хоть бы один вырвался. Люди в общагах вешаются от безысходности. А тут всего пара слов, беспочвенное обещание и женщина спокойна. Долбанутые все бабы.
   -Берите хлеб, ешьте! - передоложила оттаявшая мать Секе.
   -Нет, ей только чаек, - предупредительно выставил руку Сафа.
   После сытного обеда Сафа стал добрым. Словно уевший банку сметаны кот, он возлежал в ботинках на постели Макса, когда тот вдруг спросил:
   -Это и есть твой сверхчеловек?
   Сафу катапультой выкинуло из постели, он вцепился в ворот хромого и с жаром пропыхтел:
   -Конечно же, нет!
   -Я так и понял, - заявил Макс.
   -Чего ты понял? Ты ничего не понял, а что понял, понял неправильно!
   Ища поддержки, он оглянулся на Секу. Мочить придется, подумалось отчего то.
   Сека беззаботно махнула рукой:
   -Оставь его, он и так все знает. К тому же его все равно брать с собой.
   -Откуда ты знаешь? - опешил Сафа, с опаской отпуская хромого, сейчас как кинется к окну, как заорет.
   Против ожидания, тот бежать не кинулся, совсем наоборот, уселся на старенький диван, где, наверное, по обыкновению читал свои пахнущие гнилой бумагой книги. С интересом уставился на Секу, та даже стушевалась, скромно опустив глазки:
   -Откуда я знаю? - переспросил Макс. - Из книг конечно. У Вениаминова есть роман под названием "Циклон движется ночью". Не читала? - он обращался исключительно к девушке, и Сафа почувствовал себя уязвлено.
   -Почему у меня не спрашиваешь?
   -Извини, но ты отродясь книг в руки не брал, разве чтобы вырвать из них страницу.
   -У меня для этих целей пипифакс есть, я, что, совсем дикий, - даже обиделся Сафа, Макс стал первым человеком за десять лет, на которого он обиделся, удивительное необычное чувство для человека, выросшего на улице и по законам улицы.
   -Извини, я тоже в книгах не очень. После операции я почти ничего не помню, - виновато развела руками Сека.
   -Понятно, дело, катастрофа, - важно кивнул Макс.
   -Какая катастрофа? - встрепенулся Сафа.
   -Ясно, какая. Катастрофа космического корабля. Сека единственный пилот, кто остался в живых. Даже не пилот, она боец спецназа. Может, даже офицер спецназа.
   Сафа с Секой переглянулись.
   -Что за бредятина? Какой спецназ? Она похожа на спецназ? - выступил Сафа.
   -А сейчас проверим, - сказал Макс и, Сафа не успел разродиться гневной тирадой, как он вскинул руку с прижатым большим пальцем и оттопыренными четырьмя. - Что это означает?
   -Действуем на счет четыре! - автоматически ответила Сека.
   -А так! - Макс пальцы оставил, но руку развернул ладонью к девушке.
   -Со мной четверо!
   Сафа поймал себя на том, что сидит с открытым ртом.
   -Откуда ты это знаешь? - спросил он.
   -Не знаю, - равнодушно пожала она плечами.
   Еще бы ты сказала по-другому, подумал Сафа. Он был уверен, что скромная девушка врет наглым образом.
   -Это ничего не значит, - заступился он за Секу, чтобы не слышать, как она врет дальше. - Ты ведь тоже эти знаки знаешь. Ты, стало быть, тоже спецназовец. Или даже офицер.
   Сека прыснула. Макс покраснел и вышел из комнаты.
   -Чего это он? - не поняла она.
   -Думает, что ты над смеешься. У него же одна нога на 10 сантиметров короче другой, не обращай внимания, - махнул рукой Сафа.
   -Как это не обращай внимания. Я так не могу. А ты черствый человек.
   Впервые за десять лет Сафа обиделся второй раз подряд.
   -Это я черствый? - вскричал он. - Как ты можешь нас судить? Много ты про нас знаешь. Явилась тут цаца с космического корабля. Изучает, видишь, ли нас. А обзывать зачем? Ты знаешь, что я, когда один остался, целый год блинов не ел. Сам готовить не умел, а взять негде было.
   -Каких блинов? - не поняла она.
   -Проехали, - махнул он рукой. - Пойду хромого искать.
   Макса он нашел на кухне у окна.
   -Скоро пойдет снег, а мы его не увидим, - сказал он, обернувшись на шаги.
   -Еще один псих, - констатировал Сафа. - В этом городе двое нормальных. Я и памятник первому капитану порта. К тому же я говорю, снег мы увидим. И даже в снежки поиграем.
   -В снежки? Правда? - Макс улыбнулся, и лицо его сделалось на удивление детским, именно в этот момент в голову Сафе пришла странная мысль, что Максу в этой истории не выжить, его убьют.
   -Что ты думаешь про эту красотку?
   Макс пожал плечами и осторожно спросил:
   -А ты ее ничего не понуждал делать такого?
   -Упаси бог, у меня на нее и не встанет.
   -Да я не про то. Ты что-то говорил про тех двоих гаишников, которые к нам приходили. Ты еще хотел их, как это, заказать.
   -А, ты в этом смысле. Успокойся, совесть твоя чиста, заказ остался невыполненным. Там засада спецмоновская была, потом Сека у них танк чуть не подбила и ихнему командиру едва руку не оторвала, так что ничего не получилось.
   Он увидел, что говорит это бледнеющему на глазах Максу.
   -Так это была не шутка? - спросил он почему-то шепотом.
   -Нет, я специально нанял эту тощую представление перед тобой разыгрывать. На самом деле ее второй день как выписали из вендиспансера. А ты что подумал?
   -Я думал, это тебя мама подговорила меня морально поддержать. Она сама третьи сутки не спит, все плачет.
   Сафа хотел ответить погрубее, как он это мог, но Макс отвернулся, прижал разгоряченный лоб к стеклу и, закрыв глаза, прошептал:
   -Неужели этот кошмар закончится? Я возьму с собой свои любимые книги.
   -Еды лучше возьми и побольше, девушка знаешь, сколько лопает, - присоветовал более практичный Сафа.
  
   -Я заметил одно странное совпадение. У напавших на нас бандитов были шрамы, похожие на следы хирургических операций, - задумчиво сказал Неволин.
   -Дело врачей, - поддержал Шорохов. - Тут действует целая банда. Никогда не доверял докторишкам.
   -В этом я могу с тобой согласиться. У врачей отсутствует психологический барьер перед ценностью человеческой жизни.
   -Обычному человеку, чтобы кого-то замочить, надо сделать над собой усилие, а будущих врачей насколько я знаю, сразу ведут в морг. У них от этого и крыша едет.
   -Руки можете опустить! - милостиво разрешил капитан Менгель.
   Напарники, стоящие на палубе "Александра Люфтвангера" под прицелом спецназовцев из "Ужаса ГАИ", выполнили команду и потерли затекшие руки.
   -Что здесь произошло? - вкрадчиво поинтересовался Менгель.
   -Не знаем. Мы здесь не при чем, - ответили напарники вразнобой.
   -Еще бы вы ответили по-другому, - Кощей с сомнением оглядел свежих покойников. - Вы хоть не станете утверждать, что ничего не слышали?
   -Не станем, - взял на себя инициативу Неволин. - Но когда все это началось, мы забились под самую нижнюю полку и затихарились.
   -Почему у майора ранение?
   -Полки не бронированные, - буркнул Шорохов. - Не мешало бы первую помощь оказать, кстати. У меня еще с прошлого раза ребра не зажили.
   -Меньше будете триклозан жрать! - авторитетно заявил Кощей. - Я уж постараюсь, чтобы вас оградить от пагубного влияния свободы. Лет думаю на десять.
   -А меня на вахту хотели забрать! - нагло заявил Шорохов.
   -Тоже неплохо, - удовлетворенно смежил веки Кощей.
   -А почему у вас такое предубеждение к вахтовому способу работы, предложенному и организованному действующим капитаном порта господином Темнохудом? Вы что-то знаете больше, чем остальные? - невинно поинтересовался Шорохов.
   -Молчи! - толкнул его Неволин. - А то вообще помощи не дождешься. Правдоискатель нашелся.
   Шорохов, которому тычок пришелся в больные ребра, слегка помычал.
   -Он сейчас истечет кровью и, не дай бог, помрет, - предупредил Неволин. - На нас еще приказа не было, стало быть, мы состоим в органах. По инструкции с нас положено объяснительные записки взять. Вы ведь знаете инструкцию, капитан? Вы действительно служите в отделе внутренней безопасности, или, пардон, я ошибся?
   -Ошибаешься, приказ на вас уже есть. Сегодняшним числом вы уволены из ГАИ.
   -Можешь помирать! - сказал Неволин, обратившись к Шорохову.
   -Только после вас, - прошипел тот.
   -Падай, говорю!
   -А, ты в этом смысле! - Майор запрокинулся на Неволина, и тот с немалым трудом его удержал.
   -Что так и будете стоять? Помогите мне!
   -Ладно, наденьте на них наручники и обоих в канарейку! - махнул рукой Кощей. - В управлении разберемся.
   Сам Менгель ехал в автобусе вместе с "Ужасом ГАИ" и давал инструктаж:
   -Эти ребята чересчур шустрые и наглые. Они уже наверняка захватили сопровождавших в заложники. При любой остановке, если они попытаются выйти, стрелять на поражение.
   Однако до Управления уазик нигде не остановился, и спецназовцы едва не застрелили вышедшего первым Ларькова.
   -Ничего не понимаю, - удивился Кощей. - Почему вы не пытались бежать, ведь у вас же были все условия. Вы ведь представляете, куда вас отсюда повезут?
   -Я когда поступал в милицию, уже знал, куда меня, в конце концов, повезут, - сказал Неволин.
   -А я верю в торжество справедливости, - заявил Шорохов.
   -Вы оба дураки, - сделал вывод Менгель и распорядился: - Арестованных содержать отдельно. И по одному ко мне на допрос.
   Кайф обломал появившийся дежурный:
   -Обоих к Крутохвотову немедленно! Приказ генерала!
   В приемной с напарников сняли наручники и ввели в кабинет.
   -Рассказывайте, - не по форме махнул им рукой Крутохвостов.
   -Был сущий ад!
   -Перестаньте паясничать! Мы тут не девочки собрались, пороху все понюхали. Так что докладывайте по существу.
   -Заложили нас! На пароходе была засада.
   -Кто?
   -Кесарев, - уверенно указал Шорохов.
   -Мы так предполагаем, - уточнил Неволин.
   -Кесарев это, больше некому! Триклозан он мне дал, и про то, что мы на пляж едем, тоже только он знал! - горячился Неволин.
   -Хватит! - Крутохвостов хлопнул по столу широкой ладонью. - Кесарева я возьму на себя. Что удалось обнаружить?
   -У двоих спецмоновцев, которых мы успели осмотреть, следы обширных хирургических операций. Надо бы спецмону медосмотр устроить. Я думаю, много чего интересного обнаружится, - предложил Неволин.
   -Осмотреть спецмон, ишь чего удумал, - усмехнулся генерал. - Неплохо бы. А то и мне на глаза следы одной операции попались, - он поежился, вспомнив безголового в шкафу. - До спецмона нам пока не дотянуться, но я буду над этим думать. Кесарев тоже не ваша забота. Обнаружен, значит, не опасен. Дело в том, что мы нашли лодку Прыг-скока.
   -Откуда вы узнали про лодку? - вскричали напарники в голос.
   -Об этом позже. Главное то, что я подключил взвод ГАИ на прочесывание, и они лодку нашли.
   Генерал не прост и ведет свою игру, взглядом сказал Шорохов Неволину. Поэтому он и генерал, так же мысленно ответил Неволин.
   -Лодку обнаружили совсем не в той стороне, где вы попали в засаду, - продолжал Крутохвостов. - Почему вы именно вправо от развилки двинули? Влево надо было идти. Там буквально в пятидесяти метрах расположен старый пирс. Лодка была привязана к нему.
   -Точно! - хлопнул себя по лбу Неволин. - Не стал бы Прыг-скок лодку далеко оставлять. Где он пришвартовался, там он кратчайшей дорогой к городу и вышел, где ему Георгадзе на свою беду подвернулся.
   -Умный человек задним умом крепок, - загадочно изрек генерал. - Но больше не перебивай меня сынок, я все же старше по званию. А то у меня склероз, забуду, на чем остановился. Лодку мы нашли. По типу легкий двухвесельный ялик. И в нем еще кое-что, - он выложил на стол кинжально острый оперенный предмет.
   -Стрела! - ахнули напарники.
   -Бери выше, арбалетный болт. В борту застрял. Палили в нашего Прыг-скока. Я запросил погранцов, нарушений водного пространства крупного судами не было. Стало быть, наш дружок приплыл с нашего берега. Но с какого?
   -Это не установить, - вздохнул Неволин. - Разве что по маркировке на ялике, но на нем что угодно можно написать.
   -Мы это установили.
   -!!!
   -По грязи. На носу ялика следы свежезасохшего грунта, не типичного для морского дна или прибрежной полосы. Эксперты установили следы талой воды и частицы хвои нашли. Где у нас снег круглый год не тает? Вопрос для первоклассника.
   -Алга-17!-воскликнул Неволин.
   -Гиблое место, - подтвердил Шорохов. - Высокие грунтовые воды, теневая сторона, гниль сплошная. Насколько мне известно, хотели инфраструктуру развивать, но город так и не развился.
   -Я скажу больше. Города такого вообще не существует. Во всяком случае, документально. Связи с ним также нет. Энергосбыт давно Алгу-17 от питающих сетей отрезал. Отключены соответственно канализация и водоснабжение.
   -Как же они там живут? Об этом надо сообщить в Москву! - решительно заявил Неволин.
   -О чем? - делано удивился Крутохвостов. - О городе, которого нет? И что сообщать? Про нашего мохнатого друга, которого не поймали? О лодке, в которую стрелой стрельнули? Кто? Индейцы?
   -Есть мысль! - сказал Шорохов, Неволин слишком поздно понял, чего он хочет ляпнуть, и не успел вовремя лягнуть его под столом. - Надо людей послать городок этот разведать.
   -А как? - прикинулся простодушным генерал, ох не зря ему большие звезды дали. - Патрульные машины не пошлешь. Блокпосты кругом. Расстреляют к чертовой матери. Имеют право. У них приказ. По морю катер тоже не пройдет. Погранцы утопят. У них аналогичный приказ. Наш город экспериментальный, ети ю мать. Правда, есть еще один путь, - генерал ждал.
   Неволин сжал челюсти, ничего не скажу, но Шорохов опять высунулся.
   -А если на той же лодке. Ночью, тихим сапом. Сколько до Алги-17,если морем?
   -13 километров. Если в полночь выйти, то пока не рассветет, успеете добраться!
   -Мы? - сипло произнес Шорохов.
   Господи, ну и дурак, послал мысленный вопль Неволин и призвал на подмогу все свои познания в демагогии.
   -С чего вы решили, что на этой лодке приплыл именно Прыг-скок? - начал он.
   -Следы шерсти повсюду, а она у него такая, что не спутаешь ни с чем.
   Понятное дело, они всю лодку с лупой обползали, понял Неволин и все же предпринял последнюю попытку отлынить от поездки.
   -Откуда вы все-таки узнали про лодку? И что вы узнали?
   -Вот, с этого и начнем, - посумрачнел генерал.- Меня сильно заинтересовали все эти Прыг-скоки. Так сильно, что я решил проверить, нет ли связи между тем, первым Прыг-скоком, устроившим бойню в кафе, и этим, вновь появившимся. Я исходил из того, что трупа первого нам спецмон не выдал, и навел кое-какие справочки через свою агентуру на базе дислокации спецмона "Фарт". Хотел установить, где его могила и эксгумировать труп. И вот что удалось узнать.
   -Могилы нет! - сказал Неволин.
   -Точно! - Крутохвостов ткнул пальцем в стол.- Мало того, по всей видимости, раненого Прыг-скока сразу вывезли с территории базы. Куда?
   -В больницу? - опять встрял Неволин. - Ему же нужна была срочная операция, судя по количеству выпущенных в него салагами пуль.
   -В больницу, - согласился генерал. - Но в какую? В город нельзя, пока ажиотаж не стих. Но и ждать нельзя, помрет. Значит, нужна больница не в Алге!
   -Это легко сделать, на блокпосту ведь спецмон, своих не обидит. Хоть в Загору вези! - предположил Неволин.
   -Вот тут я с тобой не соглашусь, - покачал головой генерал.- Хотя все больницы в округе я все же проверил тоже. Но и спецмоновцы о грядущей неизбежной проверке тоже могли предполагать, поэтому они и не повезли раненого в областной центр.
   -А куда же они его повезли? - спросил Неволин.- Неужели в заброшенный город, где никто не живет?
   -Я не говорил, что там никто не живет. Я сказал, что у нас нет о нем никаких сведений, а это большая разница. В свое время в Алге-17 располагался экспериментальный медицинский центр с новейшим оборудованием. Туда они Прыг-скока и повезли! - хлопнул генерал ладонью по столу, ставя точку в разговоре.- Там его быстро поставили на ноги, и он оттуда смотался. А сейчас извините, ребята, я вынужден вас задержать. Для вашей же пользы!
   Направив задержанных в камеру, Крутохвостов вызвал Кесарева. Эксперт прибыл через пять минут, запыхавшийся и встревоженный. Предательская рожа, подумал генерал и спросил:
   -Василий Афанасьевич, сколько мы с тобой вместе служим?
   -Больше 15-ти лет.
   -Выходит, это я тебя на работу брал?
   -Нет, Семенюк. Вы тогда в замах ходили.
   -Могу я тебе доверять? - спросил генерал и опять подумал: "Предательская рожа".
   -Конечно. Я вас никогда не подводил.
   Смотрит честно в глаза. Спокоен, солиден, высшее образование, опыт работы. Готов служить иллюстрацией в учебник под названием "Человеческий фактор". Потому что все врет. Потому что всех уже заложил ни за грош. За евро. Потому что гад. Человеческое существо по натуре гадливое существо. Говорит одно, делает другое, поступает непонятно, закладывает всех. Не все закладывают? Это, смотря, что ему в косяк защемить.
   -Я тут Шорохова и Неволина в камеру определил.
   -За что? - вырвалось у Кесарева почти искренне.
   -Вот и я говорю, что не за что, - подыграл Крутохвостов, он тоже умел искренне врать, даром что генерал. - КПЗ у нас одно название. Сто лет не пользовался. Я дам тебе ключ, будешь уходить, отомкнешь ребят. Ларькова я на вход уберу.
   -Как это "отомкнешь"? - растерялся эксперт.
   -Я же говорю, ключ тебе дам. Или ты тоже считаешь, что ребят действительно надо судить за то, что они со спецмоном не сработались? Постой, может, тебе спецмон чем-то импонирует, и ты ему доверяешь больше, чем своему генералу? - спросил Крутохвостов, подумав, не перегнул ли он палку, и не ответит ли предатель утвердительно.
   -Я сделаю все, что вы скажете, - собрался эксперт, хороший артист.
   -Вот и чудесно, - генерал пододвинул ему ключ. - Только об этом никто не должен знать. Ни одна живая душа. Если спросят, зачем вызывали, скажешь, результатами экспертизы интересовались по сегодняшним трупам на пляже.
   -Так они еще не готовы.
   -Скажешь, что руководство лично просило ускорить.
   В конце дня Крутохвостов в служебной машине занял исходную позицию на прямой видимости от КПП. В 17.00 задние УВД стало пустеть. Одно за другим гасли окна. Погасли окна и в лаборатории. Что сейчас делает эксперт? Моет руки, снимает халат и кладет умхальтер с глушителем в карман пиджака? Потому что выпускать арестованных ему не резон. Не
   имеет Кесарев права их выпускать, если он действительно тот, за кого его принимают.
   Сейчас он идет по коридору, мягко ступая хорошими туфлями на настоящей кожаной подошве. Поднимает пистолет. Тихие хлопки, похожие на открываемые бутылки шампанского.
   Зарешеченное окно КПЗ оглушительно лопнуло, выстрелив ослепительно белым факелом. Веером брызнули выломанные прутья решетки.
   -Твою мать! - Крутохвостов выпал из машины и кинулся к зданию.
   КПЗ горело хорошо, выбрасывая клубы жирной копоти, удачно ложившейся на побелку фасада до пятого этажа. Генерал хотел пробраться к КПЗ, но коридор уже занялся огнем, клубы пламени закручивались словно живые.
   Пожарные прибыли через семь минут. Еще через пятнадцать пожар был ликвидирован. Очаг возгорания обнаружился, как и ожидалось, в КПЗ.
   Эксперт кинул коктейль Молотова через решетку. Изготовление горючей смеси для него не проблема. Все реактивы под рукой.
   Еще через пятнадцать минут приехали спецмоновцы и забрали трупы своих, убитых на "Александре".
   -У вас бардак в управлении, - нагло заявил явившийся сержант. - Даже трупы сохранить не в состоянии. Что мне докладывать полковнику?
   Генерал послал его подальше, генерал сержанту не товарищ. Еще через пятнадцать минут позвонил Стиплер:
   -А вы меня не послушали! - уличил он. - Вы специально их выпустили!
   -Завтра с утра я лично во главе "Ужаса ГАИ" приеду к вам в гости, только вы не обрадуетесь.
   -Руки у вас коротки. С сегодняшнего дня я буду жить в медцентре, взятом под охрану спецмоном. У нас карантин. Есть еда, сауна и женщины без ограничения. Все в соблазнительных белых халатиках. Это так возбуждает.
   -Меня нет.
   -Потому что вы старый. Но это исправимо. Хотите, мы вам головку от годовалого бычка пришьем?
   -Себе ее пришей. На лоб.

26.

   Костя Зубов катался по полу своей квартиры, схватившись за ушибленную (ему казалось, за оторванную) голень. Рядом валялся разделочный молоток. Над всем над этим возвышался Прыг-скок, с завидным интересом наблюдающий происходящий процесс.
   -Ты хотел меня убить? Почему? - спросил он.
   -Ненавижу тебя! - выкрикнул Костя, но с опаской, готовый заползти в угол при малейшей угрозе со стороны Прыг-скока.
   -Почему? - искренне не понимал тот. - Я столько сделал для тебя. Я тебя спас от неминуемой смерти. На тебя ссали и били и точно бы убили, если бы не я. Я сам столько раз мог тебя убить, но не убил.
   -Спасибо, - саркастически поблагодарил Костя.
   -Это на самом деле значит многое.
   -Что ты сделал с моей женой сволочь?
   -Эту потаскуху драли все кому не лень, ты должен быть мне благодарен, что она изменилась. Мы ведь с тобой друзья? Тебе что для друга жалко того, что все и так берут. Кстати, твой дядя признался, что сам сунул ей пару раз, при чем знаешь, у него такая смешная манера. Он голову ей засовывал под стол и зажимал дверцей, оставляя наружи только задницу, которую и драл безбожно.
   -Ты все врешь! И ты мне не друг!
   Прыг-скок недоуменно поднял одну бровь:
   -А у тебя разве когда-нибудь были друзья? Исключая конечно Петьку Листунова.
   У Кости вспыхнуло лицо, и он от стыда отвел глаза.
   -Откуда ты знаешь про Листунова?
   -Листунов - дристунов! - идиотски напел Прыг-скок.
   -Прекрати! - не выдержал Костя, с удивлением обнаружив на лице слезы.
   -А что ты так расстроился? - делано удивился Прыг-скок. - Он тебе сунул то всего раз. Приятно было?
   -Ничего он мне не сунул! Я не пидарас!
   -Один раз не пидорас! - Прыг-скок опустился на корточки, заботливо подтер слезы, шерсть на руках была как наждак. - Эх, Костя, я тебя совсем не понимаю. Ты же всегда жил в свое удовольствие. Тебе понравилось трахаться с мужиком?
   -Я не трахался!
   -А ведь всегда хотел. Помнишь, как ты подглядывал за голым соседом в ванне?
   -Не было этого!
   -Мне то зачем врешь? - даже обиделся Прыг-скок. - Знаешь ведь, что было.
   Костя посмотрел ему прямо в глаза.
   -Кто ты такой? Откуда ты все знаешь? Зачем ты мне все это говоришь? Хочешь окончательно поломать меня? Я и так делаю все, что ты захочешь. Хочешь мою жену? Пожалуйста. Дядю предать? Нет вопросов. Что тебе еще надо?
   Прыг-скок глянул ему в глаза. У самого него глаз не было, только бездонные черные космические ямы.
   -А ты не понял?
   Общению помешал звонок рано вернувшейся Инны.
   Когда ложились спать, Костя демонстративно взял свое одеяло и пошел в зал, но был остановлен Прыг-скоком.
   -Ты куда?
   -Не буду вам мешать.
   -А если ты сбежишь? К тому же ты нам не мешаешь! Правда, женщина?
   Инна не возражала. Свиньи, подумал Костя. Он чувствовал нездоровый огонь в голове. Как бы чего не перегорело, подумал он, и сам испугался своей мысли.
   На Костю летели брызги тяжелого пота и горячего семени, осыпалась шерсть, напоминающую сосновую хвою. Он безучастно перенес все. Дернулся лишь один раз, когда Прыг-скок оставил в покое бьющуюся в судорогах оргазма Инну и вдруг подлез к нему, жаркий, с мокрой шерстью. Костя почувствовал, как сильные ловкие руки скатывают с него трусы, как кабан пристраивается сзади, как под все усиливающимся напором раздвигаются ягодицы, и уткнул лицо в подушку. А Прыг-скок сказал ему и только ему глубоко в ухо, в самый мозг.
   -Я твоя совесть. Я твое истинное я. Я твои сбывшиеся желания. Теперь ты понял?
   И в этот момент в голове Кости Зубова что-то замкнуло. Во всяком случае, он остро прочувствовал момент, когда окончательно спятил.
  
   -А где Илья Сергеич?
   Марж повернула голову к дородной тетке, сверлящей ее откровенно подозрительным взглядом.
   -Он позже приедет.
   -А вы ему, наверное, дочь?
   -Любовница! - мяукнула Марж.
   -Ваня! Иди немедленно в дом!
   Парень четырнадцати лет с прической а-ля Бима Дилан, нехотя положил шланг и прикрутил вентиль. Почему мама вечно обламывает ему кайф. Впервые за все время повезло с соседкой по даче. Вечно приезжают какие-то небритые мужики, жрут шашлыки и моются в бане. Что у них в городе ванных нет? А сегодня вечером за забором вдруг появилось это небесное создание.
   -А как вас зовут? - торопливо спросил Ваня.
   -Марж, - промурлыкала она, когда надо она умела придавать своему голосу неуловимые кошачьи нотки, от которых даже у взрослых дядек мгновенно вскакивала шишка.
   -Завтра встретимся? Погуляем? - с надеждой спросил Ваня.
   Она протянула ручку над забором, дотронулась до его щеки, которая еще не знала бритвы, проворковала.
   -Никогда не говори завтра, мальчик.
   -Ваня! - зашлась в истеричном крике тетка. - Иди немедленно, а то я отберу у тебя телефон и компьютер выключу!
   -Иди, Ваня! - слегка оттолкнула его Марж.
   Женщина дождалась сына и пошла за ним следом, читая не имеющую пространственно-временных границ нотацию:
   -Сколько раз тебе говорила, Ваня. Держись от таких прошмандовок подальше. Они все наркоманки, у них полно венерических болезней, спид у всех поголовно.
   -Женщина! - позвала Марж, и когда та обернулась, подняла подол платья, под которым по обыкновению не было трусиков.
   Та охнула:
   -Срамота! Она твоей матери мокрощелку свою показывает!
   -Где? - Ваня вскинулся всем телом.
   -Иди! Иди! Кобель нашелся! - она толкает его взашей под заливистый смех Марж.
   -Чего заливаешься? - в дверях коттеджа курит Голован.
   -Сегодня можно, - упрямо тряхнула она челкой.
   -Можно, ночью он не сунется, - соглашается Голован.
   -А почему он, кстати, ночью не нападает?
   -Не всегда. На берег он ведь ночью выполз.
   -Ты же знаешь, днем оттуда не сбежишь. А я знаю, почему он ночью не сунется, - Марж подходит с хитрым видом.
   -Почему?
   -Потому что он ужас, летящий на крыльях ночи! - она зачерпывает из бочки набранную воду и поливает Голована.
   Тот воду не любит и с громкими воплями кидается за девушкой. Они носятся вокруг бочки, поливая друг друга водой до тех пор, пока оба не промокают до нитки.
   Из дома появляется белый как лунь Немой. В недоумении смотрит на них.
   -Поседел наш Немой, - подчеркнуто серьезно говорит Марж.
   -Вообще-то это цементная пыль, - уточняет Голован.
   -Вечно ты все знаешь.
   Немой встряхивается как собака и над ним встает облако пыли. Зато прорисовываются темные волосы на голове и брови на лице. Он делает знаки пальцами.
   -Что он говорит? - не успела ухватить смысл Марж.
   -Говорит, что не успевает дырки под динамит просверлить. Ладно, и этих хватит!
   Когда Немой уходит, Голован и Марж валятся на траву.
   -Холодная, - замечает Марж. - Завтра кого-то из нас, наверное, убьют.
   -Возможно.
   Девушка ложится, положив подбородок на ладони.
   -Слушай, а правду говорят, что ты можешь будущее предсказывать?
   -Возможно.
   -Ну что ты возможно, да возможно. Так и я умею. Ты скажи, завалим мы все-таки Прыг-скока? Умрет он или нет, в конце концов?
   Голован задумчиво глядит на нее и говорит:
   -Возможно.
   Она кидает в него травой, он делает вид, что сейчас бросится на нее, и она убегает в дом. Едва девушка скрывается, от былой веселости Голована не остается и следа. Он с тоской смотрит на заходящее солнце и боится ощутить, что оно для него последнее.
   Он не знает, как это происходит. Дураки мечтают знать свое будущее, потому что не догадываются, как это страшно. Знать будущее, которое уже есть. Неизменное, равнодушное, уже существующее. Можно продолжить, холодное, застывшее. Если дальше, мертвое.
   У шарлатанов все гороскопы счастливые, потому что человек так устроен, что не захочет читать гороскоп, в котором сказано, например, завтра ты умрешь. У тебя будет инфаркт. Ты врежешься на машине в столб. На фига такое будущее? Нам подавай со счастливым концом.
   Но все дело в том, что у Голована никто не спрашивал, хочет ли он знать, что будет завтра. Живой сказал, побочный эффект. И еще он сказал, что Голован счастливчик. Сначала Голован ему верил, как верил во всем. Раз за разом в груди словно разверзалась черная дыра, и показывая будущие жертвы и кровь. Сначала он думал, так и надо. Потом он устал.
   Реальность и его собственные опасения перемешались. Он уже и сам не знал точно, где прорезывается его дар, а где отчаяние и фантазии. Что поделать, кому рассказать, что Прыг-скока им не убить никогда, но с другой стороны, и он их убьет не всех.
  
   Чемоданов и Живолуп обратили внимание на появившуюся в "Зубах" Секу по разным причинам.
   -Тощая, - неодобрительно заметил Чемоданов.
   -Зато входить будет туго, - авторитетно с видом знатока заявил бывший боксер, шмыгнув изломанным носом, и позвал. - Красавица, иди к нам!
   Сека подошла, виляя узким задом, донельзя затянутым в джинсы. А ведь боксер прав, подумал Чемоданов, наливаясь похотью и представляя картины, как он заваливает незнакомку в навоз. Самый первый раз с ним было именно в этом несколько не приспособленном для любви месте, но кайф получился таким острым, а навоз теплым, что с тех пор, занимаясь сексом, аграрий всегда представлял себе именно эту благоухающую обстановку.
   -Тебя как зовут? - спросил боксер, едва дождавшись пока девчонка опустит на стул свой тощий зад.
   -Сека! - по обыкновению звонко произнесла та.
   -Странное имя. А че ты так орешь?
   -Она у нас волнуется, - пояснил обстоятельный Чемоданов. - Сколько тебе лет?
   -Ты этого вопроса не задавал! - оборвал его Живолуп и без обиняков поинтересовался. - Сека, ты у нас снимаешься?
   -Да, - скромно потупилась девушка.
   -А у тебя случайно не в первый раз? Я страсть этого не люблю. Грязь сплошная, - поморщился боксер.
   -Я не помню.
   -Как это не помню? - насторожился Живолуп. - Ты случаем не наркоманка?
   Он закатал ей рукава и осмотрел вены и шею. Руки были чистые, а шея как шея.
   -Я не помню, сколько у меня было, - поправилась Сека.
   -Наш человек, - обрадовался Чемоданов.
   -Рано радуешься, - хмуро сказал Живолуп. - После меня пойдешь. Я вторым не люблю,- и повторился.- Грязь сплошная.
   -Это почему после меня грязь? - обиделся бывший сельчанин. - Я каждое утро подмываюсь.
   -Может, тебе уже и не пачкаться тогда, колхозник? - недобро сощурился Живолуп.
   -Ладно, чего так сразу? - стушевался тот. - Вторым, так вторым. Только ты там чересчур не орудуй, девчонка все-таки.
   -Не учи ученого.
   -Эй, парни, вы закончили? - щелкнула пальцами Сека, обращая на себя внимание. - Может, сначала угостите девушку?
   Боксер хлопнул себя по покатому лбу.
   -Забыл, извини. Что ты будешь?
   -Мне бы булочку.
   Таксисты захохотали.
   -Вот сказанула! Шутишь да? Что будешь пить?
   -Мне бы булочку! - настаивала Сека.
   Друзья оборвали смех, когда им стало ясно, что девушка не шутит.
   -Может она голодная? - засомневался Чемоданов. - Котлеты заказать?
   Сека с сомнением оглядела хлипкий зал, который котлет бы не вынес.
   -Только булочку.
   -Ромка! - рявкнул боксер, заставив Чемоданова вздрогнуть. - Пожрать чего-нибудь тащи. И выпить. Да и булочку какую - нибудь. Шеметом!
   Пока бармен шевелился, боксер стал нетерпеливо выпихивать Секу из-за стола.
   -А покушать? - не поняла та.
   -Будет тебе, все будет. Пошли пока по быстрому перепихнемся в туалет, - плотоядно оскалился тот.
   Он увлек слабо сопротивляющуюся девушку за собой и вскоре скрылся за болтающимися на шарнирах дверями в туалет. Внутри был лишь один человек, стоящий у писсуара.
   -Вали отсюда! Ты что присох там? - рявкнул Живолуп.
   -Сека, вали его! - крикнул Сафа, оглянувшись.
   -Я не поела! - сдавлено пискнула та.
   -Вот черт! - Сафа еле прошмыгнул мимо расставленных граблей бывшего приятеля.
   Узнав его, боксер озверел.
   -Опять ты здесь? Я ведь тебя предупреждал! - и попытался схватить, но Сека не дала.
   -Я сделаю все, что ты хочешь.
   Боксер с сожалением посмотрел на ускользающую добычу.
   -Когда ж тебя заберут, местный придурок?
   -Не высокого ты мнения о местных. Что ж ты тогда приперся в мой город? - насмешливо поинтересовался Сафа, благоразумно отступив к двери.
   -Когда-то он был твой, недомерок. Придет Черный пароход и ту - ту! Привет. А я тут останусь, драть твоих баб.
   -Пароход только послезавтра. Еще целый день мой.
   -Вали отсюда, пока я по настоящему не разозлился!
   -Иди, - подтолкнула его Сека и шепнула. - За булочкой.
   Живолуп ревниво проследил за ним взглядом и спросил:
   -Ну, теперь мы можем заняться делом? - расстегнул ширинку и похвастался. - Ну и как тебе мой конь? Видишь, он застоялся?- внезапно он столкнулся с немигающим взглядом девчонки. - Чего ты на меня уставилась? Ты вниз смотри!
   - Ты Жеку Томилкина Прыг-скоку сдал? - неожиданно спросила Сека.
   -Ч-чего? - опешил боксер, и конь его увял на глазах. - Ты что тут выпытываешь, стерва?
   -Прыг-скок не знал Жеку в лицо и тогда ты ему на сотовый звякнул, пометил, - продолжала Сека.
   -Ты чего, уродка? Я сейчас тебя саму помечу! - рассвирепел здоровяк и схватил ее за волосы.
   Подтащив к писсуару, силой склонил к низу. Сека отчаянно сопротивлялась, но силы были не равны. Шатнулась на шарнирах дверь, Сека не видела, кто вошел, но на удачу вытянула руку. Сафа метнулся к борющимся и вложил в руки Секи хлеб.
   -Придурок местный явился! - довольно осклабился Живолуп. - Я вас обоих заставлю мочу пить!
   После этих слов у него возникло неприятное чувство, что он пытается не пригнуть головку тонкой девчушке, а голой рукой остановить автомобиль. Сека резко выпрямилась, едва не сломав ему руку в плече, и чтобы сохранить ее, боксер был вынужден отшагнуть.
   -Ну, ты нарвалась, дура! - пригрозил Живолуп, снова подступая к ней.
   Решив оглушить девчонку, он ударил ее сначала справа, затем слева. И обе руки его попали в захват. Сека рывком выпрямила их, после чего последовал неслабый толчок. Боксер пролетел три метра и, снеся дверку кабинки, оказался внутри.
   -Посмотрим, кто будет мочу пить, - заявил Сафа, а у Секи обеспокоено уточнил. - Ты весь кусок съела?
   -Нет, только корочку!
   Воспользовавшись тем, что они отвлеклись, боксер ринулся в атаку. Сафу отбросило в сторону как пушинку, и уже из угла он наблюдал, как сцепившиеся Сека и Живолуп врезались в стену.
   -Хочешь еще, тварь? - торжествующе вскричал боксер за секунду до того, как Сека вырвала из стены писсуар и разбила ему об голову.
   Она стояла в туче пыли и водяном фонтане, над распростертым у ее ног боксером, и лицо у нее было задумчивым.
   -Спроси у него, почему они Жеку убили? - поторопил Сафа, однако она не спешила выполнять команду.
   Вместо этого она разорвала на Живолупе сначала рубаху, потом и трусы с брюками. Сафа удивился, какое барахло носит его бывший приятель, гнилье. Уже потом до него дошло, что дело не в ткани, а в нечеловеческой силе пальцев того, кто ее разрывает. В этот момент он впервые ужаснулся тому, что все - таки происходит с Секой. Она даже ребенка погладить не может без самоконтроля. А родить сможет?
   -Это не он! - заявила Сека. - Он не имеет отношения к убийству.
   -Ты же его даже не допросила!
   -Если Живой его оперировал, должны были остаться следы. А здесь их нет.
   -С чего ты решила, что Живой его должен был оперировать?
   -Вся их банда прошла под ножом Живого. Именно он производит убийц.
   -Что значит, производит?
   -Живой делает их мощнее, пересаживая органы от более сильных особей. Он вживляет гипофиз бывших спецназовцев, офицеров, побывавших в реальных боях.
   -Зачем? - ужаснулся Сафа.
   -Он делает из них рабов. Каждому вживляется чип или просто пороховой капсюль с дистанционным детонатором. Если человек заартачиться, он умирает.
   -Значит, ты тоже можешь умереть в любой момент?
   -Меня он оперировал, а просто выходил. Я стала тем, что есть в другом месте, а он воспользовался мной, пока я ничего не помнила. Но теперь это не пройдет.
   -Зачем ему это надо?
   -Ему нужна власть. Он хочет завладеть городом.
   -А Иван Иваныч как же?
   -Он уже ничего не может поделать с Живым. Тот стал чересчур сильным для него.
   Сафа с трудом осмыслил услышанное.
   -Тогда получается, что во всем, что случилось в Алге, виноват Живой! Если его не станет, все должно вернуться, как было. Заработает порт, сгинет Черный пароход, и никто не посмеет забирать нас с Максом.
   -Никто не знает, кто скрывается под этим именем.
   -Ты постарайся! Ты ведь все можешь. Ты такая... необычная! Слушай, если Живолуп Жеку не сдавал, то тогда кто?
   В ответ на скрип двери Сека обхватила Сафу руками и увлекла в кабинку, заставив выпущенные в упор пули пройти мимо.
   -Где вы, придурки? - раздался голос Чемоданова.
   Он пару раз выстрелил на удачу сквозь кабинку.
   -Выходите, все равно вас прищучу, уроды!
   Он бы выполнил свою угрозу, если бы наверняка знал, что они без оружия. Но его незнание должно было скоро рассеяться.
   Сека оглянулась в поисках выхода, и взгляд ее замер на продолжающим пребывать в беспамятстве Живолупе. Под сбившейся набок курткой просматривался умхальтер в кобуре. Черт, ведь Сафа знал, что боксер не расстается с оружием.
   Чемоданов выстрелил еще, после чего последовал щелчок. Кончились патроны. Едва он стал их перезаряжать, Сека метнулась к лежащему. Сколько надо времени, чтобы достать умхальтер из кобуры, снять с предохранителя и начать стрелять. Дольше или нет времени, необходимого Чемоданову, чтобы вставить новую обойму.
   Сека начала стрелять, не тратя времени на доставание оружия из кобуры. Пулям это не стало помехой. Полетели щепки, и ударила хлопнувшая дверь.
   -Удрал, подлец! - констатировала Сека, осторожно выглянув.
   -Ума не приложу, почему Чемоданов? Он всегда за меня заступался.
   -Способов, чтобы сделать из него чудовище, тысяча. Достаточно разок попасть к доктору.
   -Он часто про навозные вилы рассказывал, - вспомнил Сафа. - Наверное, про себя.
   -Есть кто живой? - крикнул Ромка.
   -Есть! - поторопился откликнуться Сафа, пока бармен не пальнул в него чем-нибудь.
   Они вышли под недобрые взгляды таксистов.
   -Вам придется задержаться, - сказал Ромка, отводя глаза. - Чтобы заплатить за причиненный урон.
   -А мы тут при чем? Это все Чемоданов. Мы, пожалуй, пойдем, - Сафа подтолкнул Секу к двери, которая на глазах становилась снулой как мороженая рыба.
   -Погоди, парень, - один из мужчин схватил его за руку.
   Сафа выдернул руку, крикнув:
   -Сека, беги!
   Та сделала пару шагов по направлению к выходу и стала заваливаться. Сафа сунул под ноги ближайшему преследователю табурет, подхватил девушку и бросился бежать. У самых дверей его настиг наиболее шустрый таксист, мужчина лет сорока, малорослый, но коренастый. Сафа понял, что шанс у него только один, но все дело в том, что взрослых мужчин он никогда не бил по настоящему. Развернувшись и крикнув как можно более тонким
   голоском "Не бейте, дяденька", он со всей силы засветил таксисту в скулу. Ощущение оказалось не из приятных. Мужики на пробу оказались твердыми словно колоды, и кулак полыхнул огнем. Сафе показалось, что сейчас из него посыпятся пальцы. Но таксисту пришлось явно хуже. Голова его запрокинулась, и он рухнул через перевернутый стол. Остальные преследователи оказались далеко, чем Сафа воспользовался и выволок спутницу на улицу. За ними никто не последовал.

27.

   Чутко спавший Никита Ребрий проснулся от тихого скрипа двери, и пистолет очутился у него в руке раньше, чем он открыл глаза. В дверях, заслоняя вечеряющее небо, стояли двое. Счастливчик сжимал плечи Марины, возвышаясь над ней и глумливо подмигивая:
   -А вот и мы!
   Полковник почувствовал некоторый дискомфорт оттого, что лежит в одних трусах, к тому же скатанных в размер набедренной повязки, и поэтому ответил грубее, чем хотел:
   -Чего надо?
   -Уборочку у вас давно не делали, господин командир, - продолжал юродствовать Счастливчик.
   -Убирайтесь к черту!
   -Хорошо, - тихо проговорила Марина, готовая шмыгнуть обратно в дверь.
   -Стойте! - Никитос проговорил это раньше, чем подумал, зачем.
   -Вот и ладушки! - подсуетился Счастливчик, подталкивая женщину по направлению к лежащему Ребрию, и продолжал усердствовать до тех пор, пока колени женщины не уперлись в кровать.
   -Иди уже! - был вынужден прикрикнуть на него Ребрий.
   Счастливчик щелкнул каблуками чище унтер-офицера, отдал честь, и еще бы секунда такого спектакля, и Никитос бы ему врезал, но, чутко прочувствовав момент, Счастливчик ретировался за дверь за мгновение до драки. Оказалось, что наглец был единственным стержнем, хоть как-то удерживающим всю сцену в целостности. Едва заместитель ушел, возникли недопустимо неловкие паузы. Никитос поймал себя на том, что по-прежнему лежит, глядя на подошедшую женщину снизу вверх. Он судорожно соображал, для чего она пришла. Не для уборки же.
   -Что же это я? - всплеснула женщина руками. - Вам же одеться надо. Я выйду.
   - Нет, нет! - его вихрем выкинуло их кровати.
   И чего он боялся? Что она выйдет за дверь и убежит?
   Повернувшись спиной, он натягивал галифе, когда она спросила:
   -Какая татуировка у вас на спине страшная.
   -Это не татуировка, - беззаботно махнул он рукой. - Это меня миной в Суметии накрыло.
   -Суметия? А где это?
   -Счастливая вы женщина, однако, - констатировал Ребрий и по возникшей паузе понял, что опять ляпнул что-то не то.
   Когда повернулся, в глазах женщины стояли слезы.
   -Извините, я не привык с женщинами разговаривать.
   -Да, ничего, - она теперь смотрела на его богатырскую грудь. - Это тоже мина?
   -Нет, это я в детстве шифер в костер бросил.
   Она провела пальцем по шраму, и Никитос почувствовал неземное наслаждение. Правда, мучительно хотелось, чтобы она задействовала другой шрам, вертикальный, тянущийся ему прямо под трусы и упирающийся в причинное место, но оный не задевший, и полученный им...Впрочем, наплевать, когда полученный.
   -Мне вас так жалко, - произнесла вдруг женщина.
   Полковнику Ребрию шел 41-й год и еще никто никогда его не жалел, старались только убить. Он услышал в словах женщины материнские нотки и понял, что, возможно, эти слова, эти секунды, единственные в его жизни, отпущенные в качестве компенсации за все прошедшие годы. Он положил ей руки на плечи, совершенно не представляя, что предпримет дальше. Ему хотелось упасть перед ней на колени и спрятать лицо в складках фартука с крупной надписью "ФАРТ". Может, ему действительно повезло.
   -Надо убираться, - она не отстранилась, но так отвернула лицо, что любое действие с его стороны воспринималось бы как посягательство.
   -Да, конечно, все в вашем распоряжении, - он махнул рукой, чувствуя невыносимый стыд.
   Вокруг царил дикий срач, повсюду виднелись следы былого веселья, на полу баррикадами возвышались ссохшиеся консервные банки, на которые даже смотреть было страшно, на батареи пустых бутылок были надеты использованные презики. Никитос и не подозревал, что их так много, к тому же он очень вовремя вспомнил о запертых в сауне проститутках. Сколько их там - две? Три?
   Он попросил у Марины пять секунд, но на самом деле ему понадобилось гораздо больше, чтобы собрать и выкинуть мешок презиков и непонятно чьих трусов. Открыв дверь сауны, он остолбенел. Нет, столько пить нельзя. Шлюх было не две и даже не три. Свесив кудлатые головы с полок, вповалку спало шестеро. Он их брал по две и вышвыривал вон, голыми на траву. Бабы подняли ор, который бы услышали, если бы в главном корпусе не шла очередная попойка, и не орали еще громче.
   -Зачем вы так? Им же больно, - мягко укорила Марина, но в ее глазах он прочитал одобрение.
   Потом она налила ведро воды и взяла в руки швабру.
   -Вы что мыть здесь собрались? - недоуменно поинтересовался он.
   -Ну да. А вы что подумали?
   Вообще то он подумал всякое, но вслух произнес, что тут отродясь никто не убирался, и стоит ли начинать. Она убежденно сказала, что стоит. Дело кончилось тем, что он начал помогать, в его руках оказывалась то швабра, то ведро. Марина трудилась, словно хотела поставить рекорд по скорости мытья полов. Женщина раскраснелась, на лице выступил пот. Капли стекали по пышной груди и убегали за вырез, словно звали за собой.
   -Пойдем, - позвал он против воли.
   -Куда? - она выпрямилась, груди тяжело смотрели чуть в стороны, облепленные мокрым платьем.
   -Прогуляемся, тут жарко, - нашелся он.
   Вечерело. Ледяной бриз путался в деревьях окружающего пансионат парка и отлетал обратно в море, казавшееся черным как смоль.
   -Свежо, - она поежилась. - Завтра меня отпустят отсюда.
   -Постой, а ты разве не вольнонаемная? - не понял он.
   -Я задержанная, - призналась она.
   -Ерунда какая. Здесь не КПЗ. Ты что-то путаешь.
   -Это уже не важно. Завтра поеду домой.
   -Я тебя в любой день мог отпустить. Тебе надо было только сказать.
   -У тебя ничего бы не вышло. Толстый бы тебе не разрешил.
   -Прапорщик? Как ты его смешно назвала. Толстый! Так вот Толстый мой подчиненный. Ты что не знаешь, кто я такой? Я вообще-то командир всего этого.
   -Возможно, - пожала она плечами.
   -Погоди. Ты что-то не договариваешь. Что тебе там про меня нашептали?
   -Про тебя ничего. Толстый сказал, что завтра все кончится, и я получу полную свободу.
   -Интересно, - озадаченно протянул Никитос.
   Она обеспокоено остановилась и повернулась к нему.
   -Что-нибудь не так? Меня не отпустят?
   -Все нормально, - успокоил он, добавив про себя, все нормально, кроме того, что срок службы теперешнего спецмона заканчивается лишь через месяц.
   -У вас, наверное, Черный пароход завтра приходит?
   -Послезавтра, - автоматически поправил он.
   Она, поколебавшись, спросила:
   -В народе говорят, что Черных пароходов неисчислимое множество. Целый флот.
   -Врут в народе. Черный пароход существует в единственном числе.
   - А куда он все время плавает?
   -Это секрет даже для нас.
   Она, не поверив, обиделась и замолчала.
   -Я, правда, не знаю. Но, судя по тому, что приплывает он регулярно, несколько раз в месяц, то плавает он явно не далеко.
   -И ты ни разу не разговаривал с капитаном, не интересовался?
   -Мне это не надо, - отрезал Никитос.
   -Конечно, ты же не местный, из твоей семьи никого не забирали.
   -Да, из моей семьи никого не забирали, потому что нет у меня семьи, и никогда не было!
   -А вот у меня была! Пока вы не пришли и все у меня не забрали! - глаза ее заледенели, словно подпав под действие прохладного бриза.
   -Не обобщай. Я здесь не при делах.
   -Понимаю. Ты выполнял приказы, - горько усмехнулась она.
   Он понял одно. Женщина хотела его достать, и она его достала.
   -Вот что, хорошая моя, иди-ка ты лучше...домой!
   -Меня же только завтра отпустят? - делано удивилась она.
   Мелькнула запоздалая мысль, что она все и затеяла, чтобы раньше слинять, но ему хотелось лишь одного, чтобы она исчезла из его жизни раз и навсегда.
  -- Я тебя отпускаю сегодня. Мало того, прямо сейчас.
   Резко развернувшись, он зашагал к воротам, она поспевала за ним лишь бегом. Им оставалось преодолеть небольшой подъем перед воротами, когда из расположенной рядом караульной будки вышли трое автоматчиков во главе с дежурным сержантом.
   -Вольно! Это я! - бросил Никитос, но когда он хотел приблизиться, бойцы наставили на него умхальтеры.
   -Вы что спятили? - опешил Никитос. - А ну, разойдись!
   В ответ они с самым решительным видом передернули затворы.
   -Имеем приказ, стрелять на поражение! - нагло заявил сержант.
   -В кого? Ты что командира не узнаешь? Тогда я имею желание выбить тебе мозги!
   Но когда он хотел двинуться дальше, то отчетливо понял, что они церемониться не станут. Умхальтеры сняты с предохранителей, патроны уже в стволе, достаточно шевельнуть пальцем, и они оба с Мариной трупы.
   -Пойдемте, Никита Сергеевич, отсюда!- женщина тянула его назад, Никитос остро почувствовал, что стоит на самой линии, за которой сразу смерть, женщина почувствовала эту незримую границу чуть раньше, но на то она и женщина.
   -Я с вами утром разберусь! - пригрозил он, чудесно понимая, что ни фига он не разберется, разбираться надо было раньше, и не разбираться, а лупить всю эту шелупонь со всех уголков необъятной и гнать взашей, а теперь уже поздно, и разберутся, скорее всего, уже с ним.
   Драпать надо, уяснил он. Сделав вид, что все произошедшее не воспринял серьезно, он полуобнял Марину и велел проводить в баню.
   Бойцы не уходили до тех пор, пока они не скрылись из виду. Никитос ждал этого момента, был шанс уйти через набережную, на одной из прогулочных лодок. Но шанс испарился, когда он разглядел неясное движение в кустах вдоль аллеи. За ними следили, ни на миг не выпуская из поля зрения.
   Обложили. Пришлось возвращаться. Еще не вечер, подумал Никитос. Полковника так просто без хрена не сожрешь.
   Они вернулись в сауну, и стоило ему включить свет, как Марина вскрикнула. За время их отсутствия в бане побывали гости и явно не для помывки. Первым делом они демонстративно привели в негодность вещи, которые принесла Марина. Ведро было смято в блин, на нем, верно, прыгал кто-то здоровый. Швабру изломали, по крайней мере, в десяти местах.
   Стол и кровать опрокинуты. Матрас распущен на длинные рваные лоскуты, как будто на нем драли дикобраза.
   Никитос в бешенстве распахнул дверь и оказался лицом к лицу с тремя спецмоновцами. Дула автоматов смотрели ему в лицо. Никитос беззвучно ругнулся. Спецмоновцы нагло расхохотались, открыто потешаясь над ним. Никитос с треском захлопнул дверь.
   -Ты разве им не командир? - не преминула поддеть Марина, у женщин это всегда здорово получалось. - Я плохо соображаю в армейских делах, но, по-моему, полковник старше сержанта.
   -Ну, ты то хоть не лезь! - в сердцах воскликнул Никитос.
   -Действительно, чего я суечусь, меня завтра и так отпустят, - обиделась она.
   -Тебя не отпустят, тебе дадут полную свободу, - мрачно поправил он. - А ты знаешь, что такое полная свобода?
   -Нет, а что? - обеспокоилась Марина. - Что происходит, ты можешь объяснить?
   За стеной кашлянули. Никитос прыжком подскочил к выключателю и выключил свет. В темных окнах мелькали тени. Марина поспешно ткнулась ему в плечо, и он успокаивающе обнял ее. Затем он вернул кровать на место, кое-как приладив на ней остатки несчастного матраса.
   -Ложись в постель, - прошептал он.
   -Зачем?
   -Ложись и ори!
   Так как на окнах не было штор, то он прикрыл их картоном. Марина продолжала упрямо торчать среди комнаты, он нашарил ее руку в темноте и усадил на рваный матрас.
   -Ты можешь изобразить секс? - спросил он. - Мне надо кое-что достать.
   Он объяснил ей, что надо делать, и она более-менее поняв его затею, стала раскачивать кровать и негромко постанывать.
   -Громче можешь?
   -Это будет ненатурально. Я никогда не ору.
   -Моим архаровцам все сойдет.
   Под все усиливающиеся женские крики Никитос зашел и заперся в туалете, только после этого включил свет. Перекрыв воду, он отсоединил унитаз и перевернул. На пол хлынули остатки воды. Сунув руку в агрегат, достал массивный целлофановый пакет, перетянутый проволокой. Размотав его, он достал тяжелый хлопчатобумажный пояс, в котором хранились все его сбережения: доллары, снятые с убитых сумитских ублюдков, золотые кольца и часы, обменянные и выигранные, африканские золотые же монеты с профилем какого-то негра.
   -Вот оно значит как. Демобилизация,- вздохнул Никитос.
   Не страдающий предрассудками, полковник надел пояс и тщательно спрятал под одежду. Когда он вернулся в комнату, за окнами открыто комментировали происходящее.
   -Что-то долго не кончают, - делился сомнениями сержант.
   Полковник исправил ошибку, прикрыл рот Марине и заржал по - жеребьиному.
   -Вот это вдул! - уважительно отозвался сержант.
   -Передохни пока, - прошептал Никитос в ухо женщине.
   -Ты что решил?
   -С тобой пойду, все равно меня никто тут не слушает.
   -У меня муж есть!
   -Это не повод оставаться здесь и подыхать.
   -Здесь все так серьезно?
   Не успел он сказать, насколько это все серьезно, как со стороны пансионата донесся душераздирающий вопль, оборвавшийся на высокой ноте.
   -Нам надо торопиться, - произнес Никитос, женщина вцепилась ему в руку, он еле смог ее выдрать. - Я еще не все собрал. Дождись, пока я в соседнюю комнату выйду, и опять начинай.
   -Я боюсь. Что там происходит? Надо что-то делать! Позвони своему начальству! В ГАИ!
   -Гаишники первыми же меня и шлепнут. Я у них на очень хорошем счету.
   Полковник вышел в предбанник и под все усиливающиеся стоны Марины вскрыл паркет. Носить оружие в санатории было запрещено всем, кроме часовых. Оружие хранилось в арсенале, куда теперь, как понял Никитос, доступ ему был закрыт.
   Но Никитос слишком любил оружие, чтобы так легко от него отказываться. Он достал из тайника хорошо смазанный "Умхальтер М-38", двадцати зарядную убойную машинку, способную стрелять очередями. Он бы предпочел отечественный автомат, так как умхальтер славился плохой надежностью и часто заклинивал. Но тут уж не до жиру. Что имеем, то имеем. Да и запасных обойм могло быть побольше. Но он не рассчитывал на полноценный бой.
   В глубине тайничка лежала оборонительная граната Ф-700, цифра в названии указывала разлет осколков в метрах. Весила она полтора килограмма. Когда он положил ее в карман галифе, они едва с него не свалились, пришлось ремень застегнуть на одну дырку туже.
   Полковник сидел на полу с карманами набитыми боеприпасами, с пистолетом в руках, прислонившись к стене и вытянув ноги. Последние минуты передышки.
   -Смеетесь, значит, над своим командиром? - процедил он сквозь зубы. - Ну-ну!
   Он чувствовал, как адреналин насыщает кровь, как она устремляется в мышцы, как приходит в рабочее состояние боевая машина под именем "Полковник Ребрий". Он готовился делать работу, которой его обучали всю жизнь, а то, что его могли убить, нисколько не портило настроения. Дискомфорт вносила разве что мысль, что он даже не поцеловал Марину, не говоря уже обо всем остальном. Ну, это, пардон, война.
  
   -Анекдот слышал про то, как коммунисты на Солнце летели? - спросил Неволин. - Сначала они боялись обжечься, но парторг успокоил, что они полетят ночью. Прям как мы.
   -Болтаешь много, - одернул Шорохов. - Ночью над водой голос на три километра слышен. Греби лучше.
   -Это еще неизвестно, кто много болтает. Если бы не твой длинный язык, мы бы не шатались в море на ржавом тазу. Будь прочнее ржавый таз, был бы длиннее мой рассказ.
   -Замолкли, стихоплет.
   Оба были в темном камуфляже, у них имелся один автомат на двоих. Неволину ситуация отчаянно не нравилась. Ему было холодно и противно. Шорохов вообще был омерзителен. Особенно то рвение, с которым тот взялся за дело. Ему доставляли удовольствие любые физические упражнения. Грести, бежать, стрелять. Ему не понятно чувство глубокого удовлетворения от приведенной в порядок документации. А как обалденно пахнут тома в архиве.
   Удалившись от берега на кабельтов, дальше они двинулись параллельно береговой линии, ориентируясь по компасу.
   -Включай мотор, я руки до крови стер! - взмолился Неволин спустя полчаса.
   -Ты же в перчатках. Подожди, сейчас погранцы подкатят.
   Те не заставили себя долго ждать. Все-таки город был классно обложен. Как пожираемый чумой Лондон.
   Из темноты выдвинулась еще более темная громада. Противно взвыл ревун, нож прожектора иглой дырявил волны.
   -Как свинья носом желуди ищет, - неодобрительно заметил Неволин.
   -Не болтай! Отвечай лучше!
   Неволин поднял фонарик и поморгал 8 раз. Эсминец словно подавился сиреной, и луч втянулся обратно. Некоторое время были слышен шум мощных дизелей. Шум утихал по мере удаления эсминца и затихарился где-то. Корабль не ушел совсем. Пограницы выжидали, чем кончится дело. Им тоже было интересно.
   -Удивительно, как генералу это удалось? - рассуждал Неволин. Напарники подняли со дна ялика мотор и сообща установили. Уютно застрекотавший движок споро толкал ялик. Напарники молчали. Даже Неволину не хотелось разговаривать. Весь его треп шел от мандража, теперь мандраж прошел, как будто то, что мотор комфортнее доставит их к месту рандеву со смертельной опасностью, его успокоило.
   Спустя два часа они выключили мотор и втащили обратно на дно лодки. По расчетам они находились на расстоянии не более километра от Алги-17. Было свежо и море было ледяное. Издавна ходили легенды про это гиблое место, и какому светлому уму пришла идея строить здесь город - сателлит?
   Говорили о залежах радиоактивных руд. Нашедшие их первыми геологи пролежали неразложившимися год, пока их не обнаружила следующая партия.
   Неволин за оставшееся время проштудировал всю найденную под скорую руку литературу про Алгу-17, и даже на первый поверхностный взгляд у него сложилось стойкое убеждение, что вся документация прошла жесточайшее цензурирование. Не хватало не только отдельных страниц, но целых томов. Разрозненные сведения никак не хотели ложиться в стройную картину. Единственное, за что зацепился взгляд, это то, что в городке создавался специализированный медицинский центр, равного которому не было в Европе.
   Это было модно. Создавать что-либо, равному которому не было в Европе, мире. Не важно что, торговый центр или бардак.
   Едва Неволин прочитал про врачей, у него засвербело. Подлые людишки в белых халатах. И сюда добрались со своими скальпелями и пилами.
   -Слушай, а мы ведь фактически выбрались за пределы официальной блокады, - сказал Неволин. - Ничто не помешает нам включить мотор и продолжить плавание до встречи с более цивилизованными местами.
   -Мне кое-что может помешать, - буркнул майор. - Совесть. Есть такая противная штука навроде наездника. Сидит в тебе и понукает. Это нельзя, то нельзя. Все более-менее приятные вещи либо аморальны, либо незаконны. Стыдно. Чувство-паразит. Но вот что я решил. Я сойду на берег первым, а если ты решишь запустить мотор и куда-нибудь уплыть, я, пожалуй, ничего не успею предпринять.
   Дело кончилось тем, что они молча погребли к берегу, ориентируясь на шум волн, разбивающихся о волнолом. Вскоре лодка ткнулась в возвышающуюся на пару метров бетонную стену. Они поплыли вдоль нее, ища, где можно оставить лодку и подняться. Вскоре такое место обнаружилось. Горизонтальная площадка располагалась чуть выше уровня воды, от площадки вверх протянулась лестница.
   Они так обрадовались находке, что невольно расслабились, и это едва не стало трагедией. Когда они привязывали лодку, со стороны лестницы раздался тихий шорох, и тотчас некто, молча и яростно врезался в них. Если бы он хотел убить, то убил бы, но у него оказалась другая цель. С недюжинной силой отшвырнув напарников, при этом автомат Шорохов выронил в воду, незнакомец вскочил в лодку и яростно отпихнулся ногой, после чего так же яростно загреб.
   Неволин прицелился, но Шорохов помешал ему выстрелить. Поднимать шум было нельзя. Они стояли и бессильно смотрели, как воришка
   деловито пристраивает мотор на место. Сейчас взревет мотор, и вся их конспирация полетит к черту. Внезапно раздался короткий свист, и в теле вора возникла оперенная деталь. Он бултыхнулся за борт и без промедления пошел на дно.
   Шорохов, велев оставаться напарнику на месте, бесшумно опустился в воду. Нырнув, вынырнул почти у самой оконечности волнолома. Обогнув его, нырнул опять и вынырнул в точке, приблизительно диаметрально противоположной, где остался Неволин. Он ожидал увидеть такую же лестницу и не ошибся. Тихо выбрался, дождался, пока вода стечет с одежды. Бесшумно поднялся по ступеням. Стрелка увидел сразу. Тот лежал у противоположного буртика и высматривал лодку.
   Шорохов кошкой бросился ему на спину. В последний момент стрелок что-то почувствовал и начал оборачиваться, вследствие чего майор немного промахнулся и вместо того, чтобы всей массой обрушиться на противника и вышибить из него дух, попал грудью на выставленное плечо. Мало того, что он сам себе сбил дыхание, но еще и не смог как следует приложить соперника.
   Тот ужом выскользнул из-под него и вскочил на ноги. Шорохову, использовавшему весь свой немалый рост, удалось ухватить его, но то, что он поначалу принял за тело противника, оказалось на деле краем длинного одеяния. Незнакомец рванулся с такой силой, что почти без задержки вырвал его из рук и окончательно освободился. Пошла к черту конспирация, понял Шорохов.
   Он ожидал, что скрывшийся незнакомец поднимет тревогу, но прошла минута, другая, а вокруг была все та же, ничем не нарушаемая тишина.
   Майор еще для верности полежал, прислушиваясь, потом полез в воду за лодкой. На этот раз он заметил, насколько она была ледяной. Не влезая в лодку, он дотолкал ее до причала, где они с Неволиным привязали ее в укромном месте, и без задержки тронулись в глубь суши, встретившей их столь негостеприимно.

28.

   -Пластид заложен по периметру дома. Мы похороним. Прыг - скока, - сказал Голован.
   - Интересно, а сами мы выберемся? - мурлыкнула Марж.
   -Обижаешь.
   Засветло Немой закрыл все ставни, проверил все замки, не упустив и чердак, и теперь присоединился к ним. В наглухо зашторенном доме они чувствовали себя словно на космическом корабле. Включенный повсюду свет вместо уюта навевал ощущение опасности.
   -У меня даже мурашки по коже, - призналась Марж. - Так неохота умирать.
   -А ты не умирай, - пожал Голован плечами.
   Сам он отвлекался тем, что пытался вспомнить, что было с ним раньше, но дальше клиники Живого ничего не припоминалось.
   -А ты Живого видела? - спросил он у Марж.
   -Конечно.
   -Я не о том. Ты смогла бы его узнать?
   -Он был в маске. Операция, все такое.
   -На операции ты не могла его видеть.
   -Я хотела сказать, он приходил после.
   -И был в маске? Странно.
   -Можно подумать, он к тебе без маски приходил.
   -И ко мне в маске. Вот я и говорю, странно. Зачем он от нас скрывался? Мы же его дети.
   -А вдруг у тебя, как у Секи крыша бы поехала, и ты захотел ему отомстить.
   -Сека не хочет никому зла. Она отошла от дел и все.
   -А ты откуда знаешь? - она уставилась на него. - Что, опять открылся пятый глаз! Ну, Голованчик, милый, скажи, умотаем мы завтра отсюда или нет? Как все будет.
   Голован сказал, чтобы отстала, и даже отсел от нее в кресло. Как бы не так. От женщины отвязаться невозможно в принципе. Она подсела на подлокотник, взъерошила волосы.
   -Ну, Голованчик, ты только скажи, на какой машине мы поедем из этого богом забытого никому не нужного города.
   Он отнекивался, сколько мог, сделал вид, что чистит оружие, она выхватила у него из рук умзхальтер и зашвырнула в угол.
   -А если бы он случайно выстрелил?  возмутился Голован.
   В конце концов, он сделал вид, что поддался на провокацию. Закрыл глаза, сделал несколько пасов. Обычно это было не так. И уж совсем не надо было закрывать глаза.
   К груди словно кусок обжигающего льда приложили, он даже застонал.
   -Ты чего? - испуганно отшатнулась Марж.
   Несколько секунд он непонимающе таращился на нее. Перед глазами с калейдоскопической быстротой мелькали кадры. Это действительно была дорога. Он видел даже колеса, скачущие на выбоинах. День был солнечный, веселенький такой денек. И вдруг машина словно влетела в мазут. Несколько долгих секунд он ничего не видел. Потом отошел и зло скинул руку девушки.
   -Что с тобой? - с тревогой спросила Марж.
   Вместо ответа тот положил пулемет на колени.
   На этот раз салаги сработали по-взрослому. Дом действительно должен был быть взорван, едва Прыг-скок переступит его порог. Салаги совсем не собирались превращать его в крепость. Наоборот. Основное оружие было зарыто в огороде. Оно могло понадобиться, чтобы добить Прыг-скока, пока он будет ворочаться под развалинами, словно мамонт в вырытой для него яме.
   Взрывчатка была заложена с таким расчетом, чтобы выбить из-под дома фундамент и уложить на Прыг-скока основной вес двухэтажного дома. За себя салаги не боялись. Выскочить из заминированного дома? Нет проблем. Нельзя было сказать, что они любили риск. Они были созданы для риска.
   Они были начеку, но не выказывали этого. Они даже включили телевизор. Транслировался кабельный канал Александра Люфтвангера.
   -Переключи! - попросила Марж, глянув на часы, без двадцати одиннадцать, и Немой, любящий оказывать ей услуги, встал.
  
   Ваня проснулся в половине десятого от солнца, светящего ему прямо в глаз. Сколько раз просил повесить маму шторы, она упрямится, говорит, что мальчику в его возрасте негоже закрываться, а то соседи подумают всякое. Кстати, о соседях. Эта Марж очень даже ничего. Ласковая. Ваня привстает на локтях, чтобы посмотреть на соседний дом. Эх, ничего себе!
   Соседи все ставни позакрывали. Спят, наверное. Хотя с чего бы. С вечера не гуляли. Мальчик встает, подмыкает трусы, идет в туалет. Когда выходит, опять смотрит в окно, как будто дом может куда-то деться. Большой двухэтажный дом. Коттедж.
   Из маминой спальни раздается богатырский храп. Спит мамуська. Значит, можно по-тихому слинять. Мамуська имеет обыкновение спать до 11-ти. К тому же когда она храпит, то ничего не слышит.
   Ваня выбирается из дома и припускает к забору, стараясь идти медленно, но ноги сами несут. Какой у той девчушки медовый голос. А какой зад. Дойдя до забора, он оглядывает чужую территорию. И вообще некоторое время отчаянно тянет время, ожидая, что девушка сейчас сама выйдет. Никто не выходит. Ваня чешет пузо и уже собирается повернуться и уйти, не вечно же здесь торчать, когда видит лежащее на тропинке нечто.
   Приглядевшись, понимает, что это дамская туфля. Это ее туфля. Она носила ее на своей прелестной ножке, она пахнет ее духами. Ее вполне можно спереть и спрятать у себя в спальне.
   Ваня чувствует зуд приключений. Лишь раз он лазил в соседний сад за мячом и еле ноги унес. Уж очень суровый у них сосед. Бандит, одним словом. Но сейчас его нет. Никто ему ничего не сделает. Остаются пацаны, которые приехали вместе с красоткой, в репу могут надавать. Но если успеть добежать до мамуськи, то они не сделают ничего точно.
   Он решается и лезет через забор, чувствуя себя, по крайней мере, индейцем на тропе войны. Здесь даже земля другая, враждебная. Он едва не сверзился с забора, штакетину обломал, грохот состоялся несусветный. Теперь если поймают, точно убьют.
   Однако на шум никто не показался. Крепко, однако, спят. Мертвым сном. Ваня еще посидел на земле для верности, пока утренний холодок не стал холодить попу. Потом встал, отряхнулся и со всеми предосторожностями двинулся дальше.
   Пятнадцать шагов до тропинки он шел целых пять минут. Наконец с вожделением схватил туфлю. Неожиданно холодную, каблук по самые баки в черной земле. Застежка вырвана абы как, прихватив широкий лоскут кожи с боковины. Ваня почувствовал некий дискомфорт. И тут услышал мужской голос.
   -Хозяин, соли не найдется. Меня мамка послала, - громко сказал он, отмазка была заготовлена заранее.
   Ему никто не ответил, хотя мужской голос продолжал бубнить. Бубнил, бубнил, потом заиграла музыка, и другой мужской голос солидно сказал:
   -Вы смотрите политический кабельный канал Александра Люфтвангера.
   Господи, телик. Ваня расслабился. Что они такую лабуду смотрят? В Алге никто Люфта даже не включает. Он местный и все знают, какой он придурок.
   Дверь в дом приоткрыта, и вполне возможно дружки Марж уже увидели его, уже начеку. Не дай бог дернется, они за ним. Пожалуй, от этих не убежишь. Подглядывал он вчера, как Головастый за Марж гонялся. Быстрые ноги. Чистая торпеда.
   Ваня постоял немного и когда никто не показался, дискомфорт его усилился. Он на чужой территории, с туфлей. Скажут, украл. Ничего не поделаешь. Вернуть надо. Он вздохнул и направился к дому. У самой двери опять позвал хозяев, и опять никто не откликнулся.
   Когда он толкнул дверь, на него пахнуло тяжелым смрадом. Газ что ли у них протекает. Может, Марж нужна первая помощь.
   -Хозяева, есть кто живой? - крикнул мальчик, отчаянно зажимая нос, но ведь надо было дышать.
   -Ваня, что ты там делаешь? - голос заставил его вздрогнуть.
   Мать возмущенно выглядывала в окно.
   -Мама, у них тут протечка газа!
   -Ваня, немедленно домой!
   -Я только посмотрю!
   Она возмущенно взвизгнула, он уже юркнул внутрь.
   В прихожке, прилегающем коридоре и виднеющейся части зала, несмотря на день, горел свет.
   -Есть кто живой? - ломающимся голосом повторил Ваня.
   Живые были. По крайней мере, один из двоих салаг, находящихся в зале. Немой был прикручен к стулу и из последних сил напрягал мышцы, чтобы не разошлись бесчисленные раны, методично нанесенные по всему телу крошечным перочинным ножом.
   Головану повезло меньше. Или наоборот, ведь он меньше мучился. Обе его быстрые ноги были вырваны из колен, а сам он заботливо усажен ан пропитавшийся тяжелой кровью диван.
   Услышав голос избавителя, Немой отчаянно замычал. Ему казалось, что он вдруг научился говорить, что из его рта льется плавная речь. Он уже не чувствовал боли, он был почти счастлив.
   Смерть разом вошла в него. Он одномоментно расслабился и тотчас покрылся фонтанчиками крови, которые доселе удерживал нечеловеческими усилиями тренированных мышц.
   Стул со стуком опрокинулся набок. На лице мертвеца застыла счастливая улыбка.
   Только после этого Ваня стал орать. Истерику не смогла унять ни подоспевшая мать, ни соседи. Его увели домой, но даже и там он продолжал орать. До самого приезда скорой помощи.
  
   Вода с унитазным шумом втянулась в сливное отверстие. Никитос спрыгнул вниз, на дно бассейна. Ботинки противно скрежетнули о кафель. Полковник взялся за решетку обеими руками, поднатужился и вынул ее с утробным чпоканьем. Просунув руку с фонариком, посветил в сливной канал, и тот предстал во всей красе. С толстым слоем ила, напластованиями жутковатого вида ржавчины и отвратительными бледными наростами.
   -Я туда не полезу! - решительно воспротивилась Марина.
   Кто б у тебя спросил, подумал Никитос.
   -Можешь оставаться, - согласился он. - Слышишь, как орут. Они скоро выломают дверь и придут сюда.
   С улицы доносилась непонятная, все усиливающаяся возня. Дверь уже откровенно пробовали на прочность.
   -Что им надо? - испугалась Марина.
   -Если хочешь это выяснить, можешь оставаться! Ну, ты идешь или нет? Впрочем, это без разницы, потому что я лезу первым. Если решишься, лезь следом.
   Никитос тщательно проверил экипировку и опустился в отверстие ногами вперед. В метре от входа труба делал колено, в этом месте он развернулся и пополз. Руки ушли в ледяной ил по локоть. В нос шибануло мерзкой тухлятиной. Похоже, трубу не чистили с момента пуска. За десятилетия тут помылось сто миллионов человек, и вся их грязь досталась одному полковнику.
   Когда сзади донесся шум неловко упавшего мешка, Никитос вытер руки, вынул фонарик из-за уха и посветил. Марина зажмурилась от снопа света. Надо было ей штаны одеть, запоздало подумал Никитос. Ни слова не сказав, он продолжил движение. От страха Марина держалась так близко, что пару раз саданулась о его ботинки.
   -Держи дистанцию, расшибешься, - посоветовал Никитос, но слова не возымели должного действия, и тогда для сохранения дистанции он вынужден был ползти быстрее.
   Сброс стоков осуществлялся непосредственно в море, что сейчас вполне устраивало Никитоса, которому жизненно необходимо было оказаться как можно дальше от территории профилактория. Но практика внесла коррективы в теорию. В трубе совершенно нечем было дышать. Продукты разложения ила составлял качественный и чрезвычайно вонючий газ, от которого слезились глаза и даже у привычного ко всему полковника вызывали желудочные спазмы, сопровождаемые легким пока что головокружением. Потом случились легкие же помрачнения сознания. Никитос почувствовал легкую панику, когда понял, что периодически впадает в короткие, на секунду-две, отключки.
   Он понял, что рискует после очередной потери сознания не прийти в себя, тогда он перекроет ход и для Марины, и они останутся под землей навсегда. Необходим был хотя бы глоток чистого воздуха, чтобы провентилировать легкие и прояснить мозги.
   Но чистый воздух имелся только наверху, значит, надо было выбираться. Случай вскоре представился. От трубы вбок случилось ответвление, буквально в двух метрах обрывающее в каменном стакане. Никитос поборол в себе искушение ползти и дальше по заданному маршруту. Существовала вероятность, что они так и не почувствуют момент, когда умрут, и свернул.
   Колодец оказался коротким, полковник едва выпрямился, как уперся головой в чугунный люк. Дождавшись, пока Марина присоединится к нему, он слегка приподнял люк и осмотрелся, насколько было возможно. Он прекрасно ориентировался на территории пансионата и сразу узнал это место, и открытие ему радости не принесло.
   Они оказались в самом центре санатория, а люк находился у стены столовой, где вечно шныряли голодные спецмоновцы. Полковник скорректировал план.
   -Отдышимся и полезем дальше, - сказал он Марине.
   Она схватила его за руку.
   -Там кто-то есть,- и указала себе под ноги.
   Он опустился на корточки и всунул голову в покинутый ход. Услышанное его не обрадовало. Труба интенсивно вибрировала. Раздавалось шумное дыхание, сдавленные ругательства, хлюпал ил. Выследили, гады, Никитос скрежетнул зубами. Им еще повезло, вот если бы их зажали в центре трубы, тогда остался бы только один выход под названием Ф-700.
   Теперь их уход терял внезапность. Они начнут проверять люки, понял Никитос. Оставаться внизу больше нельзя. Он приподнял люк и осмотрелся вкруговую. В уши ворвался дикий ор, орали в спальном корпусе, но вокруг не наблюдалось никакого движения, так что небольшая пауза у них в запасе все же имелась.
   Никитос перехватил люк поудобнее и бесшумно положил его в сторону. Выбрался сам и помог Марине. Только успел вернуть люк на место, как дверь столовой распахнулась, и некто в форме покатился по ступеням. Укрыться решительно было негде, ровная заасфальтированная площадка для расстрела, и Никитос увлек Марину вплотную к стене, где существовала узкая полоска тени, куда не доставал свет из окон столовой.
   Вслед за упавшим выскочили двое спецмоновцев, догнали упавшего. Один из них упер несчастному колено в грудь и ловко перерезал горло, уклонившись от струи.
   -Придурок бы это Дзюба, - брезгливо проговорил убийца, в котором Никитос узнал Шкота. - Даже кровь у него вонючая.
   -Брось, пошли официанток драть, - сказал второй, судя по голосу, Мормышка.
   -А их еще не порезали?
   -Идем, сегодня наш праздник.
   Вразнобой напевая "Уходим завтра в море", спецмоновцы скрылись в столовой. Дверь закрылась, и стало темно.
   -Что они с цепи сорвались? - прошептала Марина. - Девчонок жалко.
   Никитос только зубами скрипнул. Впору было себя пожалеть. Столовая располагалась на взгорке, кругом, куда ни глянь голый асфальт, ни кустика, не за что спрятаться. Внезапно крышка колодца тихо вздрогнула.
   Полковник схватил Марину за руку и потащил от стены в направлении лестницы, ведущей к пляжу. По пути он перестроился и взял женщину под руки, будто прогуливаясь. Им надо было чуточку везения, чтобы раствориться в ночи. Пляж большой. Там лодки, на море забора нет. Им не повезло с самого начала.
   -Эй, вы куда собрались? - снизу кто-то поднимался, Никитос давно уже не помнил своих людей по фамилиям, да и какие они ему свои.
   Никитос лихорадочно вглядывался в лестницу, но поднимающийся был один.
   -В чем дело боец?
   Сержант. Пьяный. За спиной небрежно повешен автомат. Кому-то значит, закон не писан.
   -Почему оружие не в арсенале? - строго спросил Никитос.
   -Товарищ полковник, - нагло ухмыльнулся сержант. - Девочку ведете? Только должен вас разочаровать. Траходром занят, - и он, обернувшись, крикнул. - Братва, тут полковник с дамой.
   На пляже зашевелились сразу несколько теней, и чей-то голос, совершенно трезвый, настороженно спросил:
   -Какой полковник?
   Никитос поморщился от второго своего прокола. Надо было от столовки двигать в другую сторону, а он поплелся на пляж. Здесь же по ночам сплошной загул. Но почему они трезвые?
   -Мы пойдем, сержант, - он повернулся, чтобы уйти, не тут то было.
   Сержант цепко перехватил его за локоть. Чересчур цепко для пьяного. Все спектакль. Для лохов. Вернее для одного лоха. Полковника Никиты Сергеича Ребрия.
   Бить на такой дистанции совершенно невозможно, что сержант и доказал, неудачно попытавшись боднуть его головой. Бодалка у тебя не выросла. Тебя сумиты не брали в кольцо. Не шли на тебя с ножами, веселые, хохочущие. Сынок. Никитос толкнул сержанта на перила, слегка помогая перевалить через них за пряжку ремня. То, что он унес с собой автомат, оказалось не единственной неприятностью, которую он им доставил, потому что снизу донесся вопль:
   -Держите его. Полковник уходит.
   Словно услышав крик, канализационный люк резко приподнялся, и снизу показался кто-то в черном. Никитос не останавливаясь, прыгнул на крышку сверху, припечатывая черного. Черный полетел вниз, и люк лег обратно в паз. Временный успех завершился, когда снизу так поддали, что Никитос отлетел вместе с люком.
   Из колодца, словно чертики из табакерки лезли черные скользкие фигуры, пропахшие илом, отрезая его от застывшей Марины. Никитос вскинул умхальтер и дал несколько очередей. Стрелять на поражение он не мог, рискуя зацепить девчонку, так что взял пониже.
   Ему повезло. Сразу нескольким нападавшим он попал по ногам, они с истошными криками прыснули в разные стороны. Через секунду площадка опустела. Но тут сверху распахнулась дверь столовой, заливая авансцену снопом ослепительного света.
   Тут уж Никитос сдерживать себя не стал. Длинной очередью вспорол темноту, разбивая резную балюстраду и стекла в окнах. Кто-то заорал, разбиваемые лампы гасли одна за другой. Свет погас окончательно, в ночи кто-то громко стонал. Никитос прыгнул к Марине, увлекая ближе к лестнице, где была мертвая зона.
   Двигаясь вдоль нее, они оказались на тыльной стороне спального корпуса. Никитос много всякого повидал в жизни, несколько раз был уверен, что видел и теперь знает, как выглядит ад, но видно ошибался.
   Спальный корпус смотрелся как после бомбежки. Вместо окон провалы, откуда доносились жуткие крики, стоны и хрипы умирающих. Где-то истерически хохотала женщина. Некто вылетел из верхнего этажа и влепился в землю, проделав это в абсолютном молчании. Зато сверху ему вторило остервенелое ржание. Казалось, хохочут обезумевшие небеса.
   Опережая доносившийся и все усиливающийся из-за угла топот, Никитос увлек женщину в парк. Парк постепенно переходил в неухоженный лес. Забор в этом месте бы совсем хлипкий, а кое-где и такого не было, так что у них опять появился шанс. Но шанс чрезвычайно неуловимая вещь, зараза. Сколько раз ты вроде уже держишь его в руках и обманываешься раз за разом.
   Никитос бежал, петляя между стволами, словно бешеный заяц. Необходимо было углубиться как можно дальше и как можно быстрее. Марина совсем обессилела, женщина и так подержалась неожиданно долго, но теперь ему приходилось тащить ее за собой, кое-где он даже подхватывал ее и протаскивал на себе несколько метров.
   И в этот момент на него кинулся холодный. Атака получилась сродни смерчу. Не ожидавший ничего подобного, Никитос получил такой стремительный удар, что выпустил из рук Марину. Женщина покатилась по земле, сбивая пожухлые листья. Сам Никитос тоже упал, но успел сконцентрироваться и быстро пришел в себя.
   Холодный ухватил женщину за волосы и поволок в чащу. Никитос не помнил, как оказался на ногах, как догнал обидчика, зато как бил, запомнил навсегда. Кулаки скользили по синей харе, покрытой толстым слоем субстанции, напоминающей вазелин.
   Холодный оставил женщину и кинулся на новый объект. Никитос перехватил его за шею и отбросил. Едва коснувшись земли, холодный отскочил от нее точно резиновый и прыгнул на полковника. Он целил в глаза, но когда промахнулся, довольствовался шеей. Никитос увернулся от смрадной пасти и опять отшвырнул нападавшего.
   Холодный повторил свой трюк, земля словно отшвыривала от себя, не желая, чтобы ее касалось грязное существо. Монстр вцепился в полковника и стал истерично просовывать пасть к его горлу. Никитос вновь почувствовал его смрадное дыхание у своего лица, и его обуяла ярость. Он схватил холодного за ногу, раскачал и, как следует, приложил об осину. Лишь со сломанной спиной тварь, наконец, затихла.
   Некоторое время полковник не мог отдышаться. Поэтому он сначала так и воспринял окружающее. Ему казалось, что у него в глазах двоится и троится.
   -Что с тобой? - спросила подошедшая Марина.
   -Полундра, - тихо проговорил Никитос.
   Из чащи бесшумно выходили холодные. Их было много, десятки. Они неумолимо приближались, сбиваясь в стадо и издавая звериное рычание.
   -Мамочки! - прошептала Марина.
   -Ложись! - крикнул Никитос, отстегивая и даря холодным Ф-700.
   Время срабатывания гранаты две с половиной секунды. "Эфка" катнулась по земле и замерла. Замерли и обступившие ее холодные. Потом запал выгорел. Казалось, не граната ахнула, а лес стал раздеваться, по листочку, по веточке, до голых стволов, теряя мелко наструганную кору. Деревья гнулись, чтобы не распрямиться уже никогда. Во все стороны летели вырванные корневища. Центнер земли тучей взметнулся кверху и заслонил звездное небо.
   Тишина наступила так резко, то заболели уши. Никитос откопался из-под шубы из земли, листьев и веток и узрел неподвижно застывшего в единственно уцелевшем числе холодного. Не успел он разразиться проклятиями, как холодный с деревянным стуком опрокинулся навзничь.
   Теперь Никитос ничего не боялся. Он поднял застонавшую ничего не понимающую Марину, подхватил ее на руки и побежал прочь через поредевший лес.
   Когда он выбрался на шоссе, для него стало счастьем, когда он узрел стоящую на обочине машину ГАИ, из которой доносилось Морское радио. В кабине темнела фигура гаишника.
   Какие же мы были идиоты, подумал Никитос. В войнушку играли. Он опустил Марину на землю, и, дождавшись, пока она приведет себя в порядок,
   вышел из леса, она последовала за ним. Гаишник увидел их, присвистнул от удивления и показался из машины.
   -Откуда такие красивые? - беззлобно спросил он.
   Никитос успел прочитать на жетоне у него на груди: сержант Ларьков. Что-то насторожило его в этом расслабленном хорошем парне. И он даже вроде притормозил, но, откровенно говоря, все это были отмазки для самого себя, чтобы не признавать, как он лоханулся.
   Граната на весь лес рванула, не мог он не слышать, и не должен был быть так спокоен, хоть бы встревожился, мелькнула запоздалая мысль. Перед тем как провалиться во тьму, Никитос увидел непосредственно перед своим лицом некий темный предмет, а осознать, что это рукоять пистолета, врезавшего по его непутевому лбу, уже не успел.

29.

   -Нам нужен язык, - с бывалым видом заявил Шорохов.
   Рассвет застал напарников в пригородной лесополосе. Алга-17 была перед ними как на ладони и производила двойственное впечатление. С одной стороны вид провинциального городка, будто сошедшего с картинок 50-х годов, навевал умиротворение. Насколько хватало глаз, тянулись ровные ряды 2-х, 3-х этажных домов, крашенных невнятной бормалиновой краской. С другой стороны, если долго всматриваться, картина навевало ощущение опасности, такое острое, что холодок проскальзывал между лопаток. Становилось ясным, что город мертвый, и в нем давно никто не живет. Одни окна были выбиты, другие заколоченны фанерой наглухо, словно чумные.
   Улицы заросли мусором. Крайне редко кто-то пересекал их быстрым шагом, чтобы исчезнуть под защитой дворов. Машин не было вовсе. Разве что на ближайшем к наблюдателям перекрестке с неработающим просвечивающим насквозь светофором застыл ржавый остов драндулета не установленной конструкции.
   Напарники договорились выйти к городу по одному и идти по противоположным сторонам улицы, чтобы не привлекать внимания. В этом городе было принято гулять по одному. Хоть явной опасности не наблюдалось, майор посоветовал Неволину держаться ближе к стенам и в случае чего нырять в подъезд.
   Следователь пошел первым и, странное дело, чем он ближе подходил к мертвому перекрестку, тем холоднее становилось. Он списал бы это на нервы, если бы не вырывающийся изо рта пар.
   Первого горожанина Неволин встретил сразу же, тот неожиданно вышел на него из-за брошенного кузова, и от неожиданности запаниковал, ему показалось, что незнакомец его подкараулил. Следователь затравленно оглянулся, ища глазами майора. Тот делал энергичные жесты с другой стороны улицы, чтобы он продолжал движение, но Неволин не шелохнулся.
   Вышедшим оказался плешивый старик бомжеватого вида. Даже не подняв глаз, он прошествовал мимо, исчезнув в ближайшей подворотне и даже не заметив отважного едва не описавшегося разведчика.
   Неволин, пропустив аборигена, с трудом перевел дух, а майор с другой стороны показал ему кулак и жестами велел двигать дальше. Ему что, он здоровый, а следователь кулаками махать не привык.
   Второе потрясение он испытал, когда в тени за домом увидел снег. Он не поверил, нагнулся и потрогал его. Снег был твердый и колюче жег руку. Во дворе дома гулял какая-то бабка, бросившаяся наутек, едва он обратил на нее внимание. Двери подъездов перечеркивали жирные белые кресты, на стенах белой же краской было написано "Продезинфицировано".
   Надпись нехорошо подействовала на нервы Неволина, так что от тихого свиста он едва не подскочил на месте. Шорохов успел заскочить в подъезд и манил его оттуда. Неволин нырнул следом.
   -Что ты обо всем этом думаешь? - спросил майор.
   -Краска свежая.
   -На той стороне тоже везде надписи.
   -Дело врачей продолжается.
   -А ты как думал? По словам Крутохвостова тут такой медицинский центр отгрохали в свое время. Мама, берегись.
   -Думаешь, он действует до сих пор? Сомневаюсь, чтобы тут еще что-то работало.
   -Прыг-скока где-то здесь подлатали. Нам надо найти этот центр и убедиться.
   -Всего то?
   Неволин хитро ухмыльнулся, на самом деле он не знал всего, что знал Шорохов. Неизвестно чем руководствовался Крутохвостов, но про Живого он рассказал только майору.
   -Этот чокнутый профессор окопался в Алге-17,-говорил он. - Место для него там идеальное. Я посмотрел кое-какие документы. Сателлит выведен из федерального подчинения десять лет назад. Живой хоть и чокнутый, но настоящий профессор. Если он все это время делал левые операции богатым неврастеникам и клал денежки в карман, то он богаче самого Креза. А так как чердак у него действительно повернутый, он вполне мог заварить кашу и в метрополии. Найди этого выскочку. Тебе достаточно щелкнуть пару его фотографий или хотя бы одну, а дальше парни из аналитического отдела вытащат всю его биографию, начиная с того момента, как он был сперматозоидом.
   Глядя на мандражирующего напарника, Шорохов начинал понимать генерала, требовавшего секретности. У Неволина выдающийся мозг, но в данной ситуации он бы не помог. Шорохов вытащил мобильный телефон с вмонтированной камерой и на мгновение включил, о чем сильно пожалел. Раздался высокочастотный вой, и Неволин в страхе хлопнул его по руке.
   -Что ты наделал? Нас могут услышать!
   Словно в ответ на его слова хлопнула дверь подъезда, и вошел мужчина. Это был первый не бомж, встреченный ими в городе. Мало того, он выглядел прилично. На нем было длинное черное пальто. Только лицо подкачало. На нем застыла блудливая дегенеративная улыбка, а когда он говорил, то скашивал масляно блестящие глазки вбок, словно знал о собеседниках нечто непотребное.
   -Енот какой-то, ей богу! - пробормотал Шорохов, заступая ему дорогу со словами:
   -Кто вы такой? Чего вы здесь ищете?
   Енотообразный не испугался, скосив глаза и хитровато улыбнувшись, сказал, что он здесь проживает.
   -Проходите тогда, чего встали! - грубовато напер Шорохов, и Неволин подумал, что напарник, пожалуй, тоже мандражирует, он всегда становился грубым, когда не знал, что надо делать.
   -Не обращайте на нас внимания, - вмешался Неволин, побоявшись, что Шорохов может немотивированно применить силу. - Мой друг немножко выпил.
   -Что вы, что вы, - елейным голоском сказал енотообразный. - С кем не бывает. Я все понимаю. Я и сам люблю, знаете ли.
   Неволина взяло сомнение, что родственник енота любит и сам. Похоже, тот с испуга нес всякую околесицу и боялся, что его задвинут в челюсть. И вообще он напоминал ухоженного, бритого педика. Педика-енота.
   Енотообразный поднялся на пару этажей выше и, громко хлопнув дверью, вошел в одну из квартир. Они, не сговариваясь, ринулись на улицу. По-зимнему свежий ветер внес ясность в их мозги, и они взяли себя в руки.
   -Не пойму, чего мы так удираем от этого енота? - возмутился Шорохов.
   -Енота в габардиновом пальто, - уточнил Неволин. - Лишние свидетели нам не нужны.
   Они прошли с квартал, и от одинаковых обшарпанных домов у них зарябило в глазах. Шорохов остановился и с решительным видом заявил, что языка они будут брать здесь.
   Бомж в рваном халате с надписью "Муниципальная собственность" и в ботинках, скрепленных проволокой, и не подозревал, что он язык. Шорохов подхватил его под мышки одной рукой, другой зажал рот. Неволину, как и договаривались, досталось нести ноги. Не мыты они были по крайне мере год, и запах несколько разнился с лосьоном после бритья, к которому он привык.
   Они внесли незнакомца в подъезд, в котором очень кстати оказалась брошена одна из квартир, и дверь в нее была приглашающе распахнута. Шорохов внес мужчину и приковал к батарее наручниками. Неволин отстал и, приперев дверь табуретом, ибо замков не оказалось, присоединился к напарнику.
   -Здрассте! - поздоровался прикованный, было ему лет сто, во всяком случае, зубов во рту и волос на голове практически не было.
   -Вежливый, - подчеркнул Шорохов. - Будем говорить?
   -Смотря о чем.
   -Вот мы с другом приехали из самой Москвы, чтобы посмотреть как вы тут живете. Если ты нам расскажешь всю правду, тебя представят к правительственной награде.
   -Разве ж это жизнь?
   -Без философии, - предостерег его майор. - Отвечать только по существу. Имя. Фамилия.
   -Пушкин. Александр Сергеевич.
   -Я просил только имя, без отчества. Кстати, что - то мне знакома ваша фамилия. Я не мог никогда слышать ее раньше?
   -Слушайте, а вам так нужна моя фамилия, которую я и сам не помню. Зовите меня как и все-Лох.
   -Фамилия нужна, чтобы вписать в наградные документы, но если вы настаиваете, господин Лох, пусть так и будет.
   -Настаиваю на пачке папирос, - не моргнув глазом, заявил допрашиваемый.
   -А ботинком по ребрам? - поинтересовался Шорохов, но праведный гнев его унял Неволин, пожертвовав своими сигаретами.
   Лох, аккуратно распрямив полупустую пачку, заботливо упрятал в самый дальний карман.
   -Что вас интересует?
   -Медицинский центр. Где находится? Сколько охраны?
   -Так и знал, что в Москве все долбанутые, но не знал, что настолько, - изумился Лох. - Вы что решили сунуть свои длинные носы в медцентр. Да вас там как лягушек препарируют. Это самое страшное место на земле.
   -Так он функционирует?
   -Как часы!
   -Где он находится, знаешь?
   -Об этом все знают и стараются обходить это место за километр. Неужели вы рискнете самым святым, что у вас есть, своей жизнью?
   -Позволь нам самим позаботиться о своей жизни. Так где, говоришь, находится медцентр?
   -На Маршальской.
   -Ты хочешь сказать на улице Маршальской? - напарники переглянулись.
   -Постой, а Маршальская случайно не выходит на пересечение с Портостроителей? - спросил Неволин.
   -А как же. Там кольцо есть.
   -Как все просто, и Портостроителей есть и Маршальская, - заметил Неволин, обращаясь к напарнику. - Ты понял? Они попросту сдули планировку улиц с генплана метрополии!
   Шорохов опустился на корточки перед Лохом и спросил:
   -Живой по прежнему директором в медцентре?
   -Не знаю кто там живой, а кто мертвый, я еще не совсем сумасшедший, чтобы туда ходить. А если бы ходил, то с вами сейчас не разговаривал бы. Не возвращаются оттуда, понятно?
   -Понятно.
   -А мне ничего не понятно! - заявил Неволин.- Что за живые-мертвые?
   -Так, наколка одна есть, - увильнул от ответа Шорохов и продолжил допрос. - Что еще в городе работает кроме медцентра? Знаешь?
   -Конечно, знаю. Ничего не работает.
   -С чего же вы все тут живете?
   -С огородов заброшенных картошку собираем, собак едим. Полезная штука от туберкулеза. Мало нас осталось. Последние бомжи помирают.
   -Вот тут ты врешь, господин Пушкин, - торжествующе уличил его Шорохов. - Не знаю про всех, но всего в квартале отсюда живут вполне добропорядочные люди. Один из них нам встретился. Правда, похож на енота в пальто, но пальто на нем хорошее, и сам обходительный такой.
   Реакция допрашиваемого их ошарашила. Бессвязно вопя, он отполз к стене и вжался в нее. Они разобрали только, что он несколько раз зычно выкрикнул слово "пальто".
   -Чего ты так испугался? - майор встряхнул его, чтобы привести в чувство.
   -Тут давно никто не живет, - торопился высказаться Лох. - В этом квартале только я иногда ночую. И что вы говорите, он в квартире живет? Вы туда заходили? Вы психи!
   Повисло нехорошее молчание. Неволин кинулся в прихожую, откинул стул и выскочил в подъезд. Очень быстро вернулся и торопливо проговорил:
   -Все квартиры брошены. Там и окон нет. А в том доме разве были окна?
   Некоторое время они смотрели друг на друга.
   -Полундра! - тихо простонал майор.
   Неволин воспринял его слова призывом к действию и опрометью кинулся к двери, однако майор некоторое время провозился с наручниками Лоха. Едва дождавшись, чтобы его освободили, допрашиваемый отпихнул майора и с вытаращенными глазами кинулся в окно.
   Хлипкая дверь подъезда распахнулась от пинка, и на площадку заскочил вертлявый человек, очень странно одетый. На нем был камуфляжная куртка, на голове намотаны какие-то тряпки, а ногах обмотки. Более подробно они не успели рассмотреть, потому что заскочивший с порога засадил длинную очередь из ходящего ходуном в руках умхальтера.
   Лишь то обстоятельство, что очередь легла бессистемно и малоприцельно, спасло Неволина, который ,поторапливая напарника, уже вышел на лестничную площадку. Его лишь поцарапало выбитой штукатуркой. Очень быстро вслед за первым нападавшим, на площадку полезли и другие, одетые столь же безалаберно и странно.
   Неволин бегом вернулся в комнату и далее к окну, возле которого его уже ждал Шорохов. Выпрыгнув по очереди, они попали на грунт. Неволин споткнулся, Шорохов успел увлечь его за собой, и в место приземления уже ударили пули.
   Пригибаясь, они кинулись в соседний двор, из него попали в следующий, и так несколько раз. Лезли через какие то окна и подвалы, под конец перебежали небольшой, но буйно заросший сквер и с ходу влетели в еще один типовой дом, где затихарились в ванной комнате, в которой не было ванной, но сохранился замок. Судя по всему, им удалось оторваться.
  
   Шерхану о смерти салаг сообщил свой человек из ГАИ.
   -Двое убитых. Дом заминирован по самую крышу, пластид полностью изготовлен к употреблению, достаточно задействовать детонатор, но что-то им помешало его задействовать. Убитые практически не сопротивлялись, бардак минимальный. В доме и тайнике в сарае гигантское количество оружия, но не произведено ни одного выстрела.
   -Терминаторы хреновы, - выругался Шерхан.- Больше никого не нашли?
   -Нет. Свидетелей нет, никто ничего не видел. С вечера видели всех живыми здоровыми, кстати, соседи утверждают, что их было трое. Была еще девушка, но она исчезла. Впрочем, не похоже, что она их замочила. Жертвы не просто убиты, они замучены пытками, а одна их жертв прикручена стальной проволокой, двое мужиков еле справились, да и то с помощью гидравлических ножниц.
   -Замучены, значит, - задумчиво проговорил Шерхан.
   Он вызвал Савосту, который был с ним еще с тех времен, когда он только начинал, угоняя и перепродавая тачки. Савоста уже тогда был в возрасте, теперь его разнесло, и он стал похож на пивную бочку. Но впрочем, это был здоровый кряжистый мужик. Как раз, какой теперь и нужен.
   -Едавкин появился? - спросил у старого дружка Шерхан.
   -Не было. Пацаны говорят, он вчера к племяшу собирался, к Зубу. Больше они его не видели.
   -А Зуб что?
   -Ничего. Его тоже нет.
   Шерхан задумался.
   -Ты вот что. Узнай адрес Зуба и съезди, навести племяша.
   -Может, ему позвонить?
   -Никуда звонить не надо. Проверить надо по-тихому. Один съезди.
   -Ты же помнишь, я за руль никогда не сажусь. Помнится, ты у меня завсегда за баранкой был, - Савоста панибратски усмехнулся и осекся, столкнувшись с бешеным взглядом главаря.
   -Чего ты мне тут городишь? - заорал Шерхан, так что даже охранник заглянул в дверь, но впрочем, узрев разбор, счел за лучшее исчезнуть. - Ты мне о старой дружбе даже не упоминай! Хочешь послабление себе выбить? Шиш тебе, понял! - он сунул фигу ему почти в лицо.
   -Да понял, я понял, - попятился тот. - Ты чего так завелся, босс? Я же ничего. Я готов делать, что скажешь.
   Но в дверях Шерхан остановил его.
   -Прости, братан, я тут напустился на тебя. Ты лучше возьми себе водилу, не хватало еще, чтобы ты на перекрестке врезался. С места сразу отзвонись.
   -Лады, - обиженно буркнул тот.
   Водилой он взял Базлова и в машине пожаловался:
   -Я за него срок тянул, а он теперь орет, даже не упоминай! А я ведь брателла на раз мог его заложить. Слабый он был, опустили бы и всего делов. Мне самому один раз чуть дымоход не прочистили отморозки. Пришлось валить одного, другие сами разбеглись.
   -Тебя чуть не опустили? - развеселился Базлов.
   -Скажешь кому, на чертовом колесе посажу кататься. В парке утопленников.
   От упоминания о страшном месте Базлов содрогнулся и больше не вякал. От "Мадраса" до элитного дома, где проживал Костя Зубов, было всего десять минут езды. Когда подъехали, Савоста дал последние цэу.
   -Сиди тут и жди. Я поднимусь в берлогу и если все нормально, махну с балкона, - он показал на балкон на седьмом этаже, и ему сразу показалось, что некто стоящий у окна прянул вглубь. - Ты ничего не заметил?
   Однако Базлов смотрел в другую сторону. В магазинчике самообслуживания имел место быть небольшой скандал. Там собралось несколько человек, охранник, несколько случайных свидетелей-покупателей и грудастая кассирша. Вот бы вдуть ей, рационально подумал Базлов. Дать почитать ей тату на члене, на котором была отмечена глубина погружения.
   -Ты сюда слушай, придурь, - вернул его к действительности голос Савосты.
   -Я все слышу. Только не понял, на хера с балкона махать, если можно спуститься.
   -Если можно, то я спущусь, а остальное не твоего ума дело. Ты тут ушами не хлопай, зырь в оба глаза.
   Базлов и зырил. На грудастую кассиршу. Они приехали на джипе, но Базлову были до фонаря шикарный салон, что до мощной акустики, то он музыку даже не включал. Даром не нужна была. С таким же успехом он мог прокатиться и на уазике, лишь бы ехал.
   Скандал в магазине разрастался, и Базлов по-настоящему увлекся.
   -Попался ворюга! - азартно подумал он, решив, что в магазинчике поймали воришку, и, колеблясь, не присоединиться ли тоже к толпе и врезать пойманному пару раз.
   Ему было так интересно, что он забыл про Савосту и наплевал на время, упустив тот момент, когда старший вроде должен был вернуться, даже если бы спускался пешком по лестнице. Всегда осторожный словно волк, он с самого начала не придал значения поездке. Подумаешь, Зуб загулял. Если бы он не был племянником Едавкина, никто бы и не вспомнил.
   Самый интересный момент, когда возмущенная кассирша подскакивала, а ее груди тряслись словно студень, ему внезапно закрыла тень.
   -Отойди, не прозрачный! - огрызнулся он.
   Он поднял глаза и столкнулся с игривым взглядом девушки, одетой в легкое черное платье, сквозь которое просвечивали стройные ножки.
   -Чего тебе, соска? - грубо спросил Базлов.
   -Ты мне нравишься, - сказала Марж.
   -И что с того?
   Вместо ответа она поставила на подножку свою стройную ножку и заголила платье. Открылось гладкое идеальное бедро, переходящее в не стесненный трусиками оттопыренный зад. Базлов даже привстал и ему достался приз. Ему удалось заглянуть между ног и увидеть сверху два сходящихся полушария ягодиц и то, что их соединяло.
   -Даю стольник за то, что возьмешь за щеку.
   Глаза Марж загорелись.
   -Идем в дом.
   -У меня другое предложение, залазь в машину!
   -В машине мало места.
   -Мы же не в футбол собрались играть.
   Марж, колеблясь, скривила губки, словно ища поддержки, оглянулась, и на лице ее отразилось облегчение.
   -Это не тебе там машут с окна?
   Базлов, не высовываясь из кабины, глянул. Толстый боров действительно давал отмашку из окна. Что там базарил Савоста? Если все нормально, я тебе махну. Значит все нормально, что с того? И что он имел в виду. Если махну, поднимайся следом? А на хрена? Базлов в гости не собирался. И с чего эта соска к нему подвалила?
   Внутри Базлова словно за струну дернули. Он насторожился. Вспомнил сразу все, как она подвалила, как почти в лицо ему лезла. Как настойчиво звала в дом. Но больше всего ему не понравилось облегчение, с каким она узрела машущего Савосту. Она знала про него! Мысль была сродни выстрелу. А Савоста ли это был? Со своего места Базлову было плохо видно, и он, грубо отодвинув девицу дверцей, вышел из кабины. Это стало его ошибкой, но он еще не чувствовал в Марж опасности. Обычная соска двухведерная.
   Сомнения быть не могло. С балкона ему махал именно Савоста, но что-то в нем было странное. Базлов книжек отродясь не читал, и зрение у него было хорошее, поэтому рассмотрел то, что мог увидеть только человек с безукоризненным зрением. Во-первых, Савоста не махал рукой, а застыл с задранной рукой. Во-вторых, движения его были расхлябанные, словно у укуренного.
   -Ешь твою меть! - вырвалось у Базлова, когда он разглядел пару веревок, одной была привязана рука Савосты, на другой он был повешен сам за шею.
   Когда он хотел вернуться в кабину, Марж ножкой захлопнула дверцу перед его носом.
   -Отвали, тварь! - ощерился он, уже поняв, что не просто так девица уперла ножку в дверь, она сделает все, чтобы задержать его, она будет драться, и что-то говорило зэку, что драться она научена, уж больно уверенно она упирает ножку, и мышцы на этой ножке не расхлябанные, а натянуты словно трос.
   Все вокруг стало контрастным и враждебным. Базлов, превратившийся в комок ощетинившегося страха, понял, что девица будет бить в пах и шарахнулся в бок. Удар пришелся в ногу, болезненно, но не смертельно. Марж азартно обрушила на него град недетских ударов, перед Базловым мелькало ее перекошенное лицо, от переполнявших ее чувств чертова баба визжала.
   Базлов был тертый калач, закрываясь, рыскал вдоль борта джипа, прижавшись к нему спиной, в общем, создавал немыслимую суету, но вырубить себя не дал. Он сразу просек, с кем имеет дело, девица не просто драться была научена, она была научена вырубать, отвлекающе закричал:
   -Отвали, соска, я не при делах! - знал ведь, что не отвяжется, но еще в тюрьме его научили никогда не выказывать ни своих истинных знаний, ни истинных намерений, посему он отрепетированным движением выхватил из манжеты бритву и полоснул.
   Достал он только по платью, но Марж отскочила, этого Базлову было достаточно, чтобы юркнуть в машину и заблокировать дверцы. Он не знал, как в машине включить вентилятор или дворники, но как заблокировать дверцы в случае необходимости разузнал в первый же день, как сел за руль тачилы. Марж подскочила и впечатала в водительское стекло кулаком. Многослойная импортная вещь выдержала, но враз стало белым, словно снегом покрылось.
   -Чертова соска! - он завел мотор и поддал такого газку, что мотор обиженно взревел.
   Что-то он там все же не рассчитал, потому что какой-то козел успел поставить машину впритык сзади. Джип боднул его бампером и даже умудрился протащить несколько метров. Раздался еще один удар, и в центре ослепшего бокового стекла проявилось более темное пятно. Это продавился кулак Марж.
   Базлов переключил скорость, джип двинулся вперед, но без прежней легкости, к заднему бамперу прилипла разбитая машина. Джип протащил ее до бордюра, сам еще на него заехал, но когда прицеп уперся в препятствие, заглох.
   Марж тем временем вдавила кулак внутрь и расширяла дыру. Базлов схватил кулак и грыз его словно яблоко. Марж опять завизжала, на этот раз от боли и неожиданности, а еще от обиды. Она не ожидала столько яростного и радикального сопротивления от скрюченного мозгляка, не догадываясь, что у того ходок только шесть, не считая мелких посадок.
   Марж, вереща, выдернула кулак, Базлов перелез на соседнее сиденье и выбрался с противоположной стороны. И сразу увидел главного врага. Тюрьма научила его не считать женщин людьми, поэтому он подспудно искал мужчину. Стоило Прыг-скоку показаться из подъезда, он нутром понял, он. Соперники прочитали взгляды друг друга как открытые книги.
   Прыг-скок отрезал пути отхода, да и баба с той стороны машины подступала. Оставался единственный путь отступления - через магазин. Базлов забежал вовнутрь и двинулся дальше, расталкивая собравшуюся толпу. Посетители возмущенно загалдели, дохлый охранник растопырил руки, то ли схватить хотел, то ли просто с испугу. Базлов по пути толкнул его растопыренной пятерней в лицо, опрокинул через тележки. В зале уже кричали. Базлов узрел служебный ход и устремился туда.
   Толпа расступилась, разбежалась перед ним, и он увидел того, из-за которого вскипел весь сыр-бор. И совсем это был не карманник.
   Посреди ярко освещенного торгового зала стоял Костя Зубов, щегольско одетый лишь в одно распахнутое пальто. Между полами пальто бесстыдно выставлено на показ холеное голое тело. Босые ноги дико смотрятся на чисто выдраенном плиточном полу.
   На лице с бессмысленно вытаращенными глазами проступает чувство гордости. Оно и понятно. За ним, на нижней полке прилавка, рядом с пирамидами знаменитого на весь мир швейцарского шоколада, парень навалял свою пирамиду свежего дерьма.
   Убогий увидел Базлова, и на лице сквозь гримасу все более усиливающегося тупоумия проступило узнавание. Что-то мыча, Зубов схватил его за руки, возможно, хвалился тем, что произвел.
   -Пошел ты! - отцепился от него Базлов и, заскочив в подсобку, припер дверь досками и ящиками.
   Он уже выбегал из магазина, когда баррикада в глубине рухнула, но поймать зэка в городе так же нереально, как зайца в лесу.

30.

   Чем больше Сафа смотрел на разрисованный и расписанный девчоночьим почерком листочек, тем больше убеждался, что все это самая большая фигня, которую ему приходилось наблюдать в жизни.
   -Это и есть твой план? - он постарался придать голосу побольше сарказма, хотя куда уж больше.
   Недоверие. Неверие. Полная туфта. Волюнтаризм и полный пипец в конце. Нет, он, конечно, верил, что Сека способна выключить блокпост. Сколько там народу? Ну, три, четыре спецмоновца, четыре жирных кабана в бронежилетах и полной разгрузке. Это Секе на одну булочку. Но кто сказал, что все они торчат на дороге? Кто-то может преспокойно греть толстый зад в обложенном бетонными плитами блиндаже. Но даже если им оч-чень повезет, и Сека положит всех кабанов хлебалами в лужу, то почти наверняка пост находится под контролем, как и весь периметр. Так что вероятнее всего едва они номинально проскочат блокпост, им сразу сядут на хвост. Группа быстрого реагирования. Вертолет могут вызвать.
   -Вот тут ты нарисовала поворот в лес, - указал он. - А что дальше? Дорог в лесу нет.
   -Их и для спецмона нет, - беззаботно сказала она, сидя на диванчике с ногами и листая АЛЬБОМ.
   Почему с большой буквы? Совсем не от того, что в нем действительно было что-то важное. Типа, в чем смысл жизни? Сейчас Сафа бы сказал. Мало бы не показалось. Но тогда, когда Сафа еще был дураком и тратил время на школу, он собирал туда всякие вырезки из газет и журналов. Почти у всех подростков в этом возрасте имеются подобные альбомы. Именно в то время Сафа и написал на нем большими буквами АЛЬБОМ. Наверное, ему показалось это важным. Вообще-то вначале он туда раздетых женщин понаклеил, пока батя все не выкинул по наущению мамы конечно.
   -Эй! Ты спишь? - Сека щелкнула пальцами. - Ты где?
   Сафа резко мотнул головой.
   -Извини, задумался. Что ты там рассматриваешь?
   Сека раскрыла АЛЬБОМ на странице со школьной фотографией, единственной на весь альбом. Снимок был сделан в 7-м классе, в 8-й Сафа уже не ходил.
   -Вот этих троих я встречала, -она указала на Женьку, Кислого и Андрея.
   -Первых двух уже нет в живых, про Андрея ничего не знаю. А где ты могла их встречать?
   -Не помню, - она от мысленных усилий наморщила лоб, потом лоб разгладился, Сека смеялась. - Андрюха здесь такой смешной. Волосатый как хиппи. А сейчас он лысый!
   -Ну-ка, дай-ка! - Сафа забрал у нее АЛЬБОМ, лишь потом до него дошло. - А как ты узнала, который из них Андрюха? Я ведь тебе не говорил!
   -Хочешь еще фокус? - загорелась она. - Верни АЛЬБОМ на базу!
   Она провела по странице тонкими пальчиками и торжественно заявила:
   -На следующей странице будет... негритянка в бикини из журнала "Куба"!
   Сафе даже не надо было переворачивать страницу, чтобы удостовериться, что она оказалась права. Он сам вырезал из журнала последнюю страницу. Но откуда Сека могла об этом знать?
   -Давай еще угадай что-нибудь!
   И увидел выражение скуки на лице.
   -Надоело! - она встала и, не глядя, сунула АЛЬБОМ в сервант. Сафа сделал ей замечание, он привык, чтобы все вещи лежали на своих местах. За это и не любил чужаков. Придут, все переставят по-своему. Хотя кто к нему особо ходит? Последний был Колян, а до него никто.
   -А кем ты будешь, когда уедешь отсюда? - спросила Сека.
   -Главное, что я просто буду.
   -Я же сказала, что вытащу тебя отсюда.
   -А что ты так заботишься обо мне?
   -Я же обещала, - удивилась она, и удивление ее не было наигранным.
   Сафа подумал, что она ... не совсем умная. Если б он сам выполнял хоть десятую часть своих обещаний, хоть сотую. Откровенно говоря, он и не старался запоминать своих обещаний. Счастливчику вон обещал. Темнохуду на верность присягал. Сафин-Обещалов.
   -Таксистом буду, - сказал он.
   -У тебя же прав нет.
   -Выучусь.
   -Извини, но ты читаешь плохо.
   -Кто плохо читает? - вскинулся он.
   -Я видела, как ты читал надписи на панели СВЧ-печи.
   -Ну и что?
   -Ты читал по слогам. В школу тебе надо.
   -Моя вторая мама! - возопил Сафа. - Я сам могу преподавать. Как и где прятать деньги, - он загибал пальцы. - Как уворачиваться от велосипедной цепи. Сколько дать гаишнику. Как заниматься сек... Я хотел сказать, этика семейной жизни. Слушай, давай Макса не будем брать.
   Она уставила на него взгляд синих бусинок.
   -Ты хочешь сказать, давай его бросим? - в голосе ее проявился холод, Сафа заметил, что она никогда не повышала голос, чтобы выказать свое негодование, просто голос ее леденел как мокрая простынь на морозе.
   -Почему сразу бросим?
   -Подожди, - она остановила его движением прямой ладошки, Сафа опять подивился, на этот раз отточенности и законченности ее жестов. - Я понимаю тебя. У тебя возникли сомнения, смогу ли я вытащить вас обоих. Вполне законные сомнения. Потом ты подумал, что твои шансы поднимутся вдвое, если бросить одного из вас.
   -Слово "оставить" мне нравится больше. Оно больше соответствует моменту.
   -Ты оставишь его, пускай, оставишь. Знаешь, что будет? Ты благополучно выберешься, ты выучишься, получишь права, будешь таксистом. Ты женишься и каждый вечер будешь приносить домой левые деньги. Будешь покупать всякие сладости своему сынишке.
   -Почему сынишке? Может, дочери? - подначил Сафа.
   -Пусть будет дочь, - она задумалась на миг, нахмурила бровки и опровергла себя. - Нет, будет сын. Такой же непоседа как ты, целыми днями будет кататься на велосипеде, а вечерами врать, что в школе ничего не задавали. Он и школу не будет любить, так же как и ты. Так вот, ты принесешь ему как-нибудь шоколадный батончик, а он вдруг спросил, не совершал ли ты что-нибудь, за что тебе было стыдно.
   -Мне не будет стыдно, потому что я вырос на улице, - зло сказал он. - У меня не было велосипеда, и шоколадные батончики мне никто не таскал.
   -Хорошо. Что это я о тебе да о тебе? Не велика шишка. Давай про Макса. Завтра он просидит весь день, ожидая нас с тобой. И точно так же будет сидеть и ждать его мать. Сначала, они будут проявлять нетерпение, куда это Сафа подевался. Потом начнут что-то подозревать. Потом подозревать худшее, подозревать правду. Мать станет обугливаться, седеть на глазах. Потом Макс скажет, пора спать, завтра рано вставать. Но никто из них так и не заснет до утра. Она будет сидеть в его комнате всю ночь, а он, чтобы ее не расстраивать, старательно закрывать глаза. Утром за ним придет автобус, в котором будут сидеть такие же мальчишки с рюкзачками, а Женька спросит, когда ты приедешь, братик.
   Надо было ее на вешалке оставить, угрюмо подумал Сафа.
   Больше они к этой теме не возвращались. Она как сглазила, ночью он сам никак не мог заснуть. Сека не ложилась вообще, в темноте ее остроносый силуэт маячил в кресле.
   -Ты почему не спишь? - зло прошипел он. - Завтра рано вставать.
   -Не знаю, не нравиться мне что-то, - застенчиво улыбнулась она. - Похоже, мы чего-то не учли.
   Сафа сразу подумал про поворот. Потом он забылся, и ему приснилось, что Макс с Секой его кинули, уехали без него, а он сидит с рюкзаком, автобуса ждет. Только вместе с ним сидит уже не мать Макса, а Счастливчик, и говорит с состраданием, гадский папа:
   -Меня тоже в свое время так же кинули, и ты теперь видишь, кем я стал. Спецмоновцем. А ведь я таксистом хотел стать, братишка.
   Потом приехал автобус, он стал подниматься и вдруг заметил, что без трусов. Долго доказывал водителю, что не может ехать без трусов, изнасиловать могут. Проснулся усталый и совершенно не помнил, смог ли он отмазаться или нет. Это было важно.
   Сека в неизменном положении возвышалась в кресле. Сафа демонстративно потянулся, показывая, какой он крутой, и что ничего не боится, на самом деле из ума не шли ее сказанные ночью слова, а больше неуверенность, с какой они были произнесены.
   -Ты готова? - спросил он, демонстративно зевнув.
   -Я знала, на что шла,- безразлично пожала она плечиками.
   Когда он надолго застрял в уборной, она без зазрения совести стукнула в дверь:
   -Ты не заснул там случаем?
   -Я занимаюсь важным делом! - Сафа лихорадочно листал сонник.
   То, что ему приснилось, что он голый, оказалось к болезни. Теперь смотрел, что значит, что его отказались брать в автобус.
   -Понимаю, - заметила Сека. - Но если этим важным делом заниматься несколько раз кряду, то это выльется в истощение нервной системы.
   Он открыл дверь сразу, яростный и негодующий. В руке сонник.
   -Я сонник читаю.
   -Опять по слогам?
   Они собрались очень быстро, потому что собирать было нечего. Сафа захлопнул дверь и пошел не оглядываясь.
   -А знаешь, ты очень сильный, я и не знала,- сказала Сека уже на улице.
   В Алге и так было мало машин, с утра вообще никого. Надо было позднее ехать, не так подозрительно, подумал Сафа. Машина катила по сонным улицам, и солнце весело играло на сверкающих боках. Надо было их грязью забрызгать, опять подумал Сафа. Светимся мы, палимся на ходу. И этот дурацкий поворот в лес. Что-то там было не так.
   Когда уже подъезжали к Максу, она вдруг схватила за руль, чего никогда себе не позволяла.
   -Не останавливайся! - прикрикнула она. - Влево!
   На лице ее застыло не беспокойство, ощущение катастрофы. Может, дом взорвали, подумал Сафа. Сам он следил за мелькающей дорогой и не успел ничего рассмотреть.
   -Тормози! - крикнула вдруг Сека и вывернула руль.
   Сафа нажал на тормоза и, ничего не соображая, уставился на давно не пользуемый мусорный контейнер, до которого оставался ровно метр. Прошла бездна времени, пока он смог поинтересоваться, что случилось.
   -У Макса окно открыто, - сказала она.
   -И что? - не понял Сафа. - Из-за этого ты чуть не довела меня до инфаркта?
   -А то, что мать никогда не проветривает комнату сына, пока он дома.
   -А ты откуда знаешь?
   -Боится, что простудится. Это наблюдение.
   -И когда ты успела все рассмотреть? - буркнул Сафа.
   -Я на большой скорости лучше вижу, чем когда стою.
   -Может ты летчик-истребитель? - издевательски предположи Сафа.- Нет, ты же совсем не пьешь спиртные напитки. А летчикам полагается 100 грамм. Что будем делать? - спросил он уже серьезно и сразу столкнулся с откровенно оценивающим взглядом Секи. - Только не надо прикидывать, сколько во мне дерьма! И рассказывать про сына, которого нет даже в перспективном плане, который, забирая шоколадный батончик, подозрительно спросит, а какая это падла откусила от моего батончика. Не ты ли ты это случайно, папашка? Так что давай кидать жребий, кто пойдет.
   -Мне нельзя, - быстро сказала Сека.
   -Опа! А как же твой сын ? Что он скажет, получая от тебя шоколадный батон?
   -Дался тебе этот батончик. Что касается детей, то у меня не может быть детей.
   -Откуда ты знаешь? Скажешь, что вспомнила? И почему это мы вспоминаем только те моменты, которые нам выгодны?
   Он столкнулся с откровенно умоляющим взглядом Секи и сказал, остывая:
   -Ладно, проехали. Хоть объяснить можешь, почему тебе нельзя идти.
   Она была благодарна ему за поддержку.
   -Если попадешься, я смогу тебя вытащить, а если я попадусь, нам не поможет уже никто.
   В ее словах была логика, если не считать того момента, что Сафу могли грохнуть сразу и не ждать, пока его кто-то вытащит.
   Во дворе не замечалось никаких признаков беспокойства, не валялись стреляные гильзы, не висел труп Макса на осине. Сафа, наконец, взял себя в руки и довольно быстро поднялся по лестнице. Чтобы не дать мандражу взять верх, поторопился нажать на звонок. Раздались быстрые шаги (уже хорошо, была бы засада, дверь распахнулась бы сразу), и дверь отомкнули. За дверь была мать Макса. Сафа никогда бы не догадался, что у человека на лице могут так быстро сменяться чувства. От ожидания чуда до полного равнодушия. Чувства словно по одному выключали тумблером. Щелк-щелк. Сафа только пасть раззявил, чтобы спросить про Макса, как мать молча развернулась и ушла. У Сафы было дурацкое чувство, что женщина вообще видела только пустую лестничную площадку и не видела его самого.
   Когда он вошел, женщина заперлась в ванной и пустила воду. Все его женщины из Женского квартала, когда хотели пустить слезу, запирались в ванной и пускали воду. Он зашел в комнату Макса и застал стоящего на табурете и смотрящего в окно Женьку. Спросил, где все.
   -Мама моется в ванной, - бесхитростно доложил Женька. - А Максимка уехал на автобусе.
   -На каком автобусе? Он должен был завтра ехать! - вырвалось у Сафы.
   Женька сказал, что мама тоже так думала, а потом выяснилось, что она ошиблась, пришли дяденьки из спецмона, очень вежливые, улыбались и даже смеялись, и Максимка тоже вроде улыбался, и мама, в общем, никто Максимку не обидел, и он уехал.
   -Уехал, - повторил Сафа одними губами и ахнул кулаком в стену, испугав мальчишку.
   Подставил-таки его Макс, по черному подставил, он думал, что это он принимает решение, а решение принял кто-то другой. Очкастый хромой дохляк. Он принял решение, а Сафа нет. А он еще вчера ваньку ломал. Брать не брать! Он опять ахнул кулаком в стену. Его отвлекло назойливое постукивание по руке, словно комар просил посадки.
   -Я кушать хочу, - строго сказал Женька. - А мама моется в ванной. Все утро моется. Как Максимка уехал, так и ушла.
   И Сафа пошел его кормить.
  
   Полковник Ребрий очнулся в столовой санатория "Фарт" и понял, что ему конец. Был он голый, руки и ноги стянуты проволокой. От пола неожиданно приятный холод. Это был единственный плюс его положения.
   На табурете сидел и раскачивался Счастливчик.
   -Очнулись, господин полковник?
   -Где Марина? - спросил Никитос, губы лепились друг к дружке как на клею, и вышло не очень.
   -Тебе то какая разница? - удивился прапорщик.
   -Действительно, никакой, - согласился Никитос. - Вы ведь все равно меня убьете.
   -Зачем портить товар? Мы тебя продадим.
   -Много не дадут, - предупредил Никитос. - Так что не торгуйся, бери, что предложат.
   -Помнишь в одном старом фильме, герой говорит другому: Теперь я понял, почему ты мне всегда нравился. Мы ведь могли бы быть вместе. Я ведь тебе предлагал. А ты скурвился. Столько ребят сгубил. Мне стоило большого труда их остановить. К твоей жопе, между прочим, пристраивались.
   -У меня геморрой, - предупредил Никитос.
   -А хоть гайморит, - впрочем, Счастливчик сразу поправился, извлекая из планшетки объемный пакет. - Твоя медицинская карта. Нет у тебя геморроя и гайморита нет.
   -Что-то тонкая, у меня одних огнестрельных ранений только 8 штук, - засомневался Никитос.
   -Ерунда, зато внутренние органы не задеты. Почки аж целых две, - Счастливчик заржал, и груди его затряслись как у бабы.
   - Я б тебя на сало продал, - пообещал Никитос.
   Счастливчик резко оборвал смех, было видно смеяться ему не очень то и хотелось. Артист, блин, подумал Ребрий.
   -Ты знаешь, что с тобой будет очень скоро? - спросил прапорщик. - Мы продадим тебя по частям, потому что так ты больше стоишь. А знаешь почему? Потому что целиком ты на многое не тянешь. Ты дешевка, полковник. Твои погоны стоят дороже твоей дырявой шкуры. Какая личность, увольте! Герой сумитской войны? Кому ты на хер нужен. А вот сердце на вес, желудочек, печеночка, яйца для старых пердунов, которые жаждут шлюх драть, это да. Ты уже не человек, полковник, ты живые деньги, хотя сам уже труп. Хорошо сказал?
   -Ты прямо философ. А свою цену случайно не прикидывал? Или дерьмо уже не в цене?
   Счастливчик вскочил и с трудом взял себя в руки.
   -Я сам отрежу тебе член, - пригрозил он.
   -Фалоиммитатор лучше купи.
   Счастливчик все-таки не сдержался, пнул ботинком в живот. Никитос замычал, но рта не раскрыл, уткнувшись лицом в кафель. Холодный, благодать.
   Счастливчик вышел, бросив напоследок:
   -Не вздумай язык прикусить, мы его тоже продадим.
   Ему на смену вошли двое братьев, которых во взводе все называли казахами, хотя они были корейцы. Все что они не делали, они делали не по-русски педантично. Вот и сейчас, они слегка открутили проволоку снизу, надели чьи-то ватные штаны, пахнущие солидолом, приподняли их до колен, потом опять связали лодыжки, потом освободили колени, продернули штаны вверх, и спеленали руки к ногам особым образом, так что Никитос мог шагать только как на ходулях. Оружия у братьев не было. Плохо. Полковник уже прикидывал, каким именно образом уложит казахов, когда в дверях возник командир отделения сержант Кабаненко, только с лейтенантскими погонами, и наставил на него снятый с предохранителя умхальтер.
   Казахи рывком поставили его на ноги и повели. Никитос познал всю прелесть хождения в скрюченном состоянии. На улице уже был день. На площади, покрытой кровавыми жутковатыми пятнами, стоял автобус с открытыми дверцами. Полковника провели к нему и втолкнули наверх по ступеням. Пристегнутый наручниками к рулю, старый водитель зло усмехнулся и спросил:
   -Ну и как это, полковник, самому на вахту?
   Никитос не нашелся что ответить, Кабаненок прикладом толкнул его внутрь салона, в котором набралось человек десять женщин из обслуживающего персонала. Кроме них на заднем сидении с объемистыми баулами, словно на троне сидели Кича и Какафон.
   -Не все у нас мужей да сыновней забирать! - крикнула дородная повариха. - Сам покатайся!
   Никитос замешкался, жесткая сцепка мешала даже согнуться не то, что присесть. Повариха, воспользовавшись моментом, пнула его. В зад не попала, но полковник потерял равновесие и упал на пол. Тотчас в него вцепились множество рук, царапающих, раздирающих рот, тыкающих в глаза, зубы, в пах. Тотчас дало знать о себе простреленное в Суметии легкое, на губах выступила кровавая пена. Никитос задыхаясь, водил лицом из стороны в стороны, натыкаясь все на новые удары. Забьют ведь, мелькнула и пропала мысль.
   -Стойте, бабы! Он не виноват! Он был против, его заставили. Видите, его за это сюда и сунули! - к нему с трудом пробилась Марина, подняла голову и обтерла кровь с губ. - Что же вы творите, вы же не звери!
   Женщины роптали, но первый напор был сбит, и они нехотя разошлись. Кто его знает? Может, действительно не виноват?
   Марина опять-таки с трудом поставила его ноги, никто и не подумал помочь, указала на место рядом собой, куда садиться.
   -У меня не получится сесть, - сказал Никитос, по-прежнему задыхаясь.
   - Садись, как получится.
   Она продвинулась к окну, потянула за собой, и он словно негнущийся оловянный солдатик упал ей лицом в мягкие ноги. И начал смеяться. Некстати вдруг вспомнилась сцена из старой комедии, когда Никулин говорит: Гражданин судья, а он не может сесть!
   -Поплачь, ничего, - устало проговорила Марина, поглаживая ершик волос.
   -Что они с тобой сделали? - глухо спросил полковник.
   -Ничего, все уже позади, - она отстранено смотрела в окно.
   Ребрий скрипнул зубами. Подумалось, что он ведь мог весь спецмон, построенный на плацу, одной очередью положить. На щеках действительно помокрело. Этого только не хватало. Ребрий понял, почему он так и не женился.
   -Когда начнут выводить из автобуса, я отвлеку охранника, а ты сразу беги! - прошептал он.
   -Конечно, конечно, ты только не переживай.
   -Глупая, сказано же, делай, как я говорю, - разозлился он.
   Пацаны сзади оживились, и Какафон крикнул:
   -Гражданин начальник, а этот бежать собрался. И бабу свою уговаривает.
   Ответом был удар прикладом по затылку, который он не успел почувствовать, лишь вмялся лицом в податливые женские ноги. В автобус продолжали набивать людей. В основном это были мужчины из обслуги санатория, чернорабочие, дворники, но попадались совершенно посторонние люди, наверное, их хватали рядом с санаторием, всех кто попал под руку. Когда уже утрамбовали донельзя, Счастливчик лично под ручки привел Филинова. Полномочный представитель были удивлены, увидев такой свинство.
   -А где мой правительственный автомобиль?
   -Все будет, Николай Филиппович, милейший, это временные неудобства, - ворковал Счастливчик.
   -Но куда же я сяду?
   По команде "казахи" согнали с двух передних кресел четырех устроившихся на них женщин, которые были вынуждены залезть на ноги плотно стоящих в проходе. Филинов уселся на эти два кресла и даже был доволен.
   -Совсем другое дело.
   -Только без обиды, - предупредил Счастливчик. - Ну и ладненько. Все на месте? - зычно крикнул он, с удовольствием заставив полномочного представителя вздрогнуть. - Тогда поехали. Чего заставлять людей ждать.
   В автобусе поехали Кабаненко и казахи, уже вооруженные умхальтерами. Сзади пристроился спилер с отделением спецмона, уставив пулеметы в корму автобуса.
   На площади остались еще два спилера со спецмоновцами. Счастливчик довольно оглядел свое воинство и прошел в спальный корпус с зияющими окнами и свешивающимися по стенам шторами и простынями. Лифт не работал, и он поднял по непривычно тихому корпусу пешком по лестнице.
   У дверей номера, который занимал капитан порта и хозяин города, дежурили двое спецмоновцев. Темнохуд в строгом костюме сидел на кожаном диванчике и поднял бледное лицо на шум открываемой двери, на которой не было внутренних запоров.
   -Мне не здоровится, - пожаловался он.
   -Альфред Леонардович, надо ехать.
   -Я никуда не поеду. Я старый больной человек, оставьте меня в покое.
   -Минутку! - Счастливчик набрал номер и передал капитану-олигарху трубку сотового телефона.
   -Здравствуй, дорогой, - раздался в трубке голос, от радушия которого Темнохуда передернуло. - Что с вами? Какие проблемы?
   -Болею я. Не здоров.
   -Как стул?
   -Стул нормальный, - Темнохуд начал испытывать раздражение, к тому же разговор довольно интимный происходил при свидетелях, которые не старались скрыть ухмылки.
   -А хочешь, будет ненормальный? - поинтересовался Живой. - Я тебе хочу напомнить, что ряд твоих органов, как-то мочевой пузырь, желудок, толстая кишка заменены на донорские. Кто-то у нас тысячу лет собрался жить. В каждый вшито по микрочипу от меня в подарок. Это чтобы ты помнил, кто тебя облагодетельствовал. А то вы скоты имеете обыкновение забывать своих благодетелей. Я сейчас нажму кнопочки, чипы начнут возбуждать железы. И ты никогда не пробовал срать, ссать и блевать одновременно. Лучше и не пробуй, умоляю. Жуткое зрелище. Кстати, когда ты был под ножом, под наркозом, я такой же чип тебе в мозг вшил. И могу теперь в любой момент превратить тебя в растение.
   -Как ты смел! - взвизгнул Темнохуд. - Я тебе доверял! Как же клятвы все ваши Гиппократа?
   -Ишь чего вспомнил? - удивился Живой. - Ты еще о совести вспомни. Заодно и о денежках, где ты их наворовал и сколько человек через это угробил. Кстати, совсем необязательно было себя резать по живому. Прости за тавтологию. У тебя и свой мочевой пузырь был ничего. Я его за хорошие деньги продал.
   -Скотина, а не доктор! - проговорил Темнохуд.
   -Так ты будешь выполнять все, что тебе скажет этот милейший человек?
   -Да!
   Счастливчик забрал трубку и сказал:
   -Приспустите штаны и трусы и повернитесь ко мне задницей.
   -Вы с ума сошли? - пролепетал Темнохуд.
   -Я пошутил, - ухмыльнулся Счастливчик. - Одевайтесь и идемте со мной. Лимузина предложить не могу. Поедем на спилере. Зато безопасно. А что вы хотели, батенька, сам полномочный представитель президента на простом автобусе поехал. Он, поди ж ты, за жизнь первый раз на автобус сел.
   -Куда ехать? - обречено спросил Темнохуд.
   -Тут недалеко. На пароход.

31.

   -Отличная задумка, теперь я понимаю значение фразы "словом ушибленный", - заметил Неволин, глядя на распростертое у ног тело. - Судя по всему, он очнется не скоро.
   -А я виноват? - обиделся Шорохов. - Он так визжал, что весь квартал бы сбежался.
   Он был отчасти прав. Бродяга вышел на них внезапно, и напарникам ничего не оставалось, как захватить его в плен. Они тихо сидели в ванной комнате, когда вроде бы запертая дверь непринужденно безо всякого сопротивления отворилась, замок остался гордо реять на стене, а дверь существовала и отворялась сама по себе, независимо от замка, и вошел пожилой товарищ, одетый в три рваные куртки одна на другую.
   -Ты кто? - от неожиданности спросил Неволин.
   -Извините, я ошибся дверью, - вежливый оказался товарищ.
   Он с порога метнул в следователя сетку, что нес в руках, в ней звякнули бутылки (господи, и тут бутылки, откуда они их только выкапывают!), Неволин схватился за ушибленную голову, а товарищ стремглав рванул в дверь.
   Шорохов из положения сидя ухватил его за ногу, вследствие чего товарищ дверью промахнулся, и вышло не очень. Майор налег на него, медвежьей хваткой вывернул руки, а следователь все еще охая и растирая голову, бросился вязать. Спустя минуту товарищ лежал на спине спеленатый как младенец.
   -Бутылки уцелели? - первым делом поинтересовался он.
   -Да. Жить хочешь? - спросил майор, на что захваченный также ответил утвердительно.
   -Как тебя зовут?
   -Лох, - не моргнув глазом, заявил пленник.
   -И этот туда же. Будешь у нас Лох-2,- решил майор, потом повернулся к напарнику. - Ну, давай, следователь, коли арестованного.
   -Где находится медицинский центр? Как туда попасть? - спросил Неволин, тут и началось.
   Задержанный вывернул глаза и страшно завыл. На губах выступила и запузырилась пена. Шорохов от неожиданности и двинул его пудовым кулаком по голове. Лох-2 дернулся и затих.
   -Ты его не убил? - с надеждой спросил Неволин.
   -Не должен. Очухается как миленький.
   Они в спокойной обстановке обыскали пленника и нашли у него лишь упаковку ампул аминазина, просроченных на пять лет.
   -Может он псих? Аминазин в кармане, пена у рта, - предположил майор.
   -Не скажи. Пока я не заговорил про медцентр, он вел себя абсолютно адекватно.
   -Чего же он испугался?
   -Он не испугался, Витя, он ус...ся от страха. Ты видел его глаза? Он будто призрака увидел. Что-то сильно всех пугает одно упоминание медцентра.
   Для продолжения допроса необходимо было привести лоха-2 в сознание. Водопровод в доме не действовал, судя по устрашающего вида ветвистой ржавчине, довольно давно. Майор по - молодецки метнулся на улицу и принес снега. Они растерли несчастного, и тот вскоре замычал, задергался, даже пену у рта обновил.
   -Спокойно, мы тебе ничего плохого не сделаем, мы не врачи и вообще люди приезжие, скоро отсюда уйдем, - успокоил Неволин.
   Задержанный перестал дергаться, и уставил на них единственный, как оказалось, глаз. Второй был покрыт бельмом.
   -Вы точно не врачи? - недоверчиво спросил он.
   -Точно нет. Мы из милиции. Ты ведь ничего не имеешь против милиционеров? Кстати, ты почему так врачей боишься?
   -Кто же их не боится? Можно подумать, вы их не боитесь. Один знакомый лох рассказывал, как они его дружка потрошили, орган за органом, так и преставился под ножом. У меня видал, глаза нет. Тоже они, я и понять ничего не успел, налетели, зрачок вынули, белок оставили.
   -Врешь! Что ж они прямо на улице тебе глаз резали? Для этого операционная нужна.
   -У нас такие специалисты, голыми руками операции делают. Я же говорю - орган за органом.
   -Ну ладно, - Неволин переглянулся с напарником, поняв, что тот тоже не верит россказням бомжа. - Про медицинский центр слыхал?
   -А как же!
   Напарники переглянулись уже с надеждой.
   -Так он существует?
   -Функционирует! - подчеркнул Лох-2.- У нас лучшие специалисты в Европе работают.
   -Проведешь нас туда?
   Задержанный предпринял неудачную попытку лягнуться, потом, елозя всем телом, как червяк, пытающийся скрыться в яблоке, стал вкручиваться в узкую нишу между ржавой ванной и стеной. Ему удалось таким образом расклиниться там, что напарникам даже сообща не удалось выдворить его обратно. Неволин от бессилия даже пнул его, но был остановлен напарником.
   -Ты разве не видишь, он больной! Сумасшедший.
   Если до этого Лох-2 только подвывал, то, услышав слова Шорохова, истерически захохотал.
   -Точно, псих, - согласился Неволин.
   -Сами вы психи! - выкрикнул задержанный. - Только законченный идиот может пойти в медицинский центр! Только дебил в квадрате!
   -Эту побасенку мы слышали. Тот, кто в медцентр пойдет, тот не вернется.
   Лох-2 затих, потом опять зашелся в истерическом смехе.
   -Вы ничего не поняли! Вы вернетесь, только другие. Не такие как сейчас.
   -Можно поподробней.
   -Еще чего, - задержанный вдруг застучал зубами. - Когда вы потом вернетесь, вы же мне отомстите.
   -И часто из медцентра ТАКИЕ возвращаются?
   Лох-2 завращал глазами, словно прислушиваясь ими.
   -Они приходят ночью. Никто не выходит на улицу ночью. Здесь самые страшные ночи в мире!
   -Мы это уже поняли.
   Майор кивнул напарнику, и они вышли в коридор посовещаться.
   -С каждой минутой этот милый городок нравится мне все меньше, - признался майор.
   -Ты веришь россказням этого убогого? -удивился Неволин.- Я больше, чем уверен, что все в его словах сплошные галлюцинации, а он обычный псих. Ты видел его глаз? Сделано грубо и совсем не напоминает хирургическое вмешательство. Если бы хотели взять орган для трансплантации, взяли бы весь глаз целиком, а не один зрачок. Кому нужен один зрачок?
   -Да, он очень сильно смахивает на психа,- согласился Шорохов.- Он пускает пену и воет, и вообще производит кучу нелогичных вещей, чтобы казаться больным на голову, но одно в его словах настоящее. Это чувство неподдельного ужаса, с которым он говорит о медцентре. Сколько сейчас времени?
   -Почти полдень. Какое это имеет значение?
   -Часиков через шесть начнет смеркаться. Осень все-таки. Линять отсюда надо до темноты.
   -Линять из-за слов сумасшедшего? Сорвать задание из-за того, что наболтал шизофреник? Я вас не понимаю, майор. Не хочется вас обижать, но мне кажется, вы испугались?
   -А мне не обидно. И знаешь почему? Потому что я хочу уцелеть. Уже второй нами встреченный бьется в падучей, стоит ему услышать о медцентре. Я все больше убеждаюсь, что это действительно страшное место. Столько лет прошло, город давно распался и агонизирует, а медцентр продолжает работать, как ни в чем не бывало. Представляешь, чего они могли там наворочать? Они обижены системой, которая их вышвырнула на свалку, у кого хочешь, шары пойдут набекрень. Эти люди особые, они работали на секретную программу, возможно, на оборонку, представляешь, чего они могли наизобретать от своей обиды?
   -С чего ты взял, что они работали на оборонку?
   -А с чего бы это сугубо мирный медицинский центр с навороченной аппаратурой и выдающимися специалистами располагать в городке с симпатичным названием Алга-17? Номерные названия давали только жутко секретным ящикам. Сюда раньше без спецпропуска нечего было и соваться. Этот несчастный сказал, что людей в медцентре не убивают, а делают их другими. Универсальных солдат готовят.
   -Почему именно солдат?
   -Потому что все эти жутко секретные ящики всегда работали на войну.
   -Прыг-скок!
   -Возможно. Теперь ты мне веришь?
   -Но как наше задание?
   -Данные нами получены. Косвенные, но и черт с ними. Центр функционирует.
   -Мне надо еще побеседовать с задержанным, только ты не мешай, - попросил Неволин.
   Они вернулись. Задержанный за это время не сдвинулся с места, намертво застряв в узкой нише.
   -Товарищ, можно вас спросить? - Неволин постучал по высунуто ноге.
   Задержанный ногу втянул, но над краем ванный показалось его перепуганное лицо.
   -А почему вас так зовут. Все, кого мы встречаем, называют себя лохи.
   -А кто же мы? Переделанные те люди, а мы самые настоящие лохи. Мы ублюдки из последних. Мало нас уже осталось.
   - Могу вам возразить, что переделанные тоже не идеальны, и зря вы о себе так уничижительно. Кстати, мы по вашей терминологии тоже лохи?
   -Самые настоящие, - осклабился допрашиваемый.
   -Мы с вашей терминологией не согласны, ну да бог с ней. Скажите лучше, не встречали вы такого человека в пальто, лицо неприятное, похож на енота.
   Не дослушав его, задержанный стал вопить, опять, как и предыдущий повторяя "Пальто! Пальто!". Неволину с большим трудом удалось его успокоить.
   -Что вам далось это пальто?
   -Он за вами следил? - с напряженным интересом спросил задержанный.
   Неволин сказал, что нет и напоследок как бы невзначай сказал:
   - Мы тут с товарищем посовещались и решили уходить к себе. Скажите нам, чтобы мы случайно в медцентр не забрели, в какой он стороне.
   -А вы точно туда не пойдете? - доверчиво спросил задержанный.
   Неволин проявил твердость и перед доверчивым взглядом устоял.
   -Конечно, нет.
   -Там где лес кончается, - тихо проговорил Лох-2.
   -Где кончается лес? Где это?
   -Внимание! Дом окружен! - внезапно раздался снаружи усиленный неким средством голос.
   Напарники с проклятиями вскочили на ноги и достали оружие.
   -Я же говорил! я предупреждал! - завыл задержанный. - Это он! Человек в пальто!
   - Ты к окну, но не высовывайся, я в подъезд! - быстро проинструктировал майор Неволина. - И не дрейфь, прорвемся.
   Неволин встал сбоку от окна и выглянул. Напротив дома застыла шеренга разношерстно одетых людей. Многие были в откровенном тряпье, но сжимали в руках автоматы. Командовал ими их старый знакомец-Енот. Укрываясь за шеренгой, он прокричал в огромный, из огромного цельного куска тонкой жести, рупор:
   -Лохи, мы знаем, что вы там. Оставьте оружие и выходите с поднятыми руками. Не беспокойтесь, вам нечего опасаться. Мы сделаем вас людьми!
   -В подъезде тихо! - сказал вернувшийся с разведки майор. - Это не регулярное соединение, а какая-то банда. Их не может быть много, и все выходы они перекрыть не смогут. Не хватит ни дисциплины, ни людей. Сейчас мы от них оторвемся.
   -Меня возьмете? - робко спросил, выглядывая из ванной комнаты Лох-2.
   -Не делайте глупостей! - продолжал Енот. - Из-за вас погибнут местные лохи. Чтобы убедить вас в серьезности наших намерений, я вам продемонстрирую одну штуку. Дело в том, что я обладаю сверхъестественной силой. Не верите? - Енот широко развел руками. - Извольте. Сейчас я взмахну руками, и все люди в этом доме умрут. Все кроме вас, потому что вы нам нужны. Вы такие чистые, здоровые, вы просто обязаны стать людьми.
   -Благодетель нашелся! - выпалил Шорохов.
   -Раз! - сказал Енот.
   Неволин бросился к задержанному и стал его судорожно освобождать от пут.
   -Ты ему поверил? - не выдержал Шорохов. - Не срамись.
   -Два! - продолжал Енот.
   -Подождите, мы сейчас! - крикнул Неволин.
   -Ты чего идиот? Ты нас выдал! - не выдержал майор.
   -Три! - выкрикнул Енот. - Оп-ля!
   Он аккуратно поставил гигантский, чуть ли не с его рост, рупор на землю. Под мышкой он сжимал некий предмет, оказавшийся прибором с несколькими блестящими кнопками. Он опустил его наземь, щелкнул тумблером, и от аккумулятора вспыхнула лампа. Прибор функционировал, правда, слабо. Лампа едва светилась, аккумулятор находился на издыхании. Енот покрутил магнето и нажал еще одну кнопку.
   Неволин развязал последний узел и выпрямился, чтобы столкнуться с быстро стекленеющим взглядом задержанного.
   -Нет! - вырвалось у него. - Он же не должен был!
   Арестованный кулем упал к его ногам. Он был мертв.
  
   -Савосту в натуре завалили. Козырной один, черный, с ним соска, дерется как бешеная, - орал Базлов по телефону.
   -Что с Зубом? - спросил Шерхан.
   -У Зуба башню снесло, он в комке серит.
   -Что за баба была с черным?
   -Красивая стерва. Вся в черном. И волосы черные как воронье крыло.
   -Марж!
   -Ты ее знаешь? А она тебя?
   -Какое это теперь имеет значение?
   -Это такая тварь, что я бы сменил хату.
   -Это потому что ты бздун, Базлов. А я не бздун! Бросай все и дуй прямо ко мне! Расскажешь все подробно, - Шерхан назвал адрес и отключил мобильный.
   Авторитетный вор находился в квартире на последнем этаже 16-ти этажного дома, расположенного за "Мадрасом". В комнате кроме него находились еще 8 человек. Это были серьезные люди, одетые в костюмы, с которыми несколько дисгармонировали автоматы "Гайдук". Руководил ими Налим. На нем был даже галстук, но упаси бог, кому - нибудь подшутить над этим. Никто никогда не видел, чтобы Налим улыбался. В свое время он тянул срок за двойное убийство.
   -Он придет, - тихим голосом проговорил Налим.
   -Конечно, - утвердительно кивнул Шерхан. - И ты его прищучишь.
   -Может быть много шума.
   -Мне положить на это. Завалите его, а Марж приведите ко мне. Хочу побазарить с ней. Через нее нормальным пацанам лоб зеленкой помазали.
   Прыг-скок с Марж сидели в тесном душном помещении. Прыг-скоку что, шерсть его оставалась сухой и серебристо блестела в свете единственного плафона, девушка сильно потела. Платье обвисло на ней.
   -Почему ты пошла со мной? - спросил Прыг-скок и, не стесняясь девушки, шумно и довольно успешно проковырял носовую пазуху.
   -Потому что я ненавижу Секу! Она всегда хотела быть чистенькой. Притворялась, тварь, чтобы парня у меня отбить. Ненавижу. Я всегда хотела ее убить, так что цели у нас совпадают.
   -Узнаю людей.
   -А почему ты сам хочешь ее убить?
   -Это не мое желание. Мне приказано убить Секильду.
   -Секильду? Ты назвал ее Секильдой? - Марж зашлась от смеха, она сучила ногами, в ее смехе слышались истеричные нотки, и возможно они могли бы кого-нибудь побеспокоить, если бы присутствовавший при разговоре человек в синем комбинезоне не лежал у них под ногами со свернутой шеей.
   -Она разве не сказала, как ее зовут?
   -Когда ее принесли Живому, она только смогла вымолвить, что ее зовут Сека. Притворялась, дрянь!
   -Она не должна была вернуться из того места, откуда вернулась. Я здесь, чтобы устранить ошибку.
   -Ты не похож на человека, годного лишь для того, чтобы устранять чьи-то ошибки. Ты вполне способен работать на себя. А я бы тебе помогала.
   -Мне не нужны помощники, - оборвал Прыг-скок. - И я работаю на Кантерсельфа, и этим все сказано!
   - Он в авторитете? Что-то я не слышала про такого.
   -Тебе повезло.
   -Я хочу работать на Кантерсельфа!
   -Он не работает с женщинами.
   -А Секильда?
   -Сека - вырвавшийся из клетки урод. Ее надо убить! Когда я ее поймаю, я оторвусь по полной.
   -Представляю, - Марж содрогнулась, вспомнив происшедшее с остальными салагами.
   Когда она вышла ночью, неожиданно сильные руки зажали ей рот и схватили поперек туловища. Секунду спустя ее с бешеной скоростью уволокли на добрую сотню метров.
   -Здесь можно кричать! - пробормотал Прыг-скок, освободив от захвата.
   Она без промедления лягнула его и вскрикнула от боли, когда нога угодила в нечто, напоминающее асфальтовый каток с колючками словно у ежа, лишь по недоразумению принявший форму человека.
   -Больше бить не советую,- предупредил Прыг-скок.- Переломаешь свои прелестные ножки. Я готов сохранить тебе жизнь в обмен на этих двух пацанов. Я их по любому убью. Сегодня ночью, когда я начну им ноги выдергивать, ты увидишь, какие они жалкие, как боятся смерти.
   -Все бояться смерти, даже ты, придурок!
   -Я ее не боюсь, потому что я сама смерть. Тебе про меня не говорил тот, с большой головой?
   -Так ты за нами следил?
   - Следил, а теперь буду пытать.
   -Ты меня убьешь?
   - Если бы я б тебя хотел убить, давно бы замочил и драл бы сейчас в ночи мертвую.
   -Фу, какая гадость.
   - Мне нужны союзники, а то Зуб с ума сошел.
   -Кто это?
   -Не важно. Я у него жену драл, и дядю тоже. Дядю потом убил, а жену не стал.
   -Круто, - удивилась Марж.
   -Ты еще не знаешь, что такое настоящая крутизна. Идем со мной, перед нами все прогнуться, я тебе обещаю.
   -Зачем тебе салаги нужны?
   -Мне не нужны салаги, мне нужна Сека, но они мне мешают.
   Услышав имя злейшего врага, Марж оживилась:
   -Это все Сека! Она Шерхану наболтала, что тебя надо завалить, а то ты его завалишь. Мы бы сами ни за что.
   - Хитрый урод, - констатировал Прыг-скок. - Я бы ее сначала убил, а потом мертвую драл.
   -Это мы уже слышали. Чего ж ты союзников ищешь, если такой крутой?
   -Если хочешь, я могу тебя убить. И драть потом мертвую.
   -Что ты на этом зациклился, - Марж слегка отодвинулась, чтобы в следующую секунду оказаться в железном хвате Прыг-скока, который вынул у нее бритву из пальцев, просто взял, но было полное ощущение, что скромное действие пытаются осуществить при посредстве ковша экскаватора, еще бы немного, и он раздавил бы ей пальцы.
   -Больше никогда так не делай! - строго наказал он. - Если хочешь жить, поможешь мне.
   -Что я должна сделать, и что я получу?
   -Делать ничего не надо. Когда вернешься в дом, не закрывай двери. Ну и не дай взорвать хибару, я знаю вы туда понапихали взрывчатки. Для этого возьми пульт управления в руки все. Дальше дело техники. Будет интересно, я обещаю.
   Будет интересно? Марж содрогнулась, вспомнив, как умирали салаги. Завязанные рты, безмолвные конвульсирующие фигуры. И перед ними суетящаяся, нескладная, смешная фигура в большом кожаном переднике, чтобы не забрызгаться.
   -Люди меня достали, вот и все, - пояснил он потом, когда ночь кошмаров закончилась. - Никогда не пытайся меня достать.
   Теперь они сидели напротив друг друга в тесном фургоне, и Марж переполняли взаимоисключающие чувства - страха, ненависти и одновременно надежды. Ведь он обещал доставить ей Секу! Это застило ей все. Правильно говорят, что любой мужчина может сказать о женщине плохо, но любая женщина скажет о женщине еще хуже. Марж ненавидела Секу, как может ненавидеть только женщина. Не разумом, сердцем, нутром, сущностью. Все в ней тряслось, едва она вспоминала ее нескладную фигуру. Лучшая, видишь ли, она? Посмотрим, как она умрет, как ее будет потом этот урод драть мертвую. Тьфу, ты, привязалось.
   -О чем ты думаешь? - спросил вдруг Прыг-скок, и у нее возникло дурацкое чувство, что он прочитал ее мысли.
   Впрочем, это было не трудно. Трудно было жить с ненавистью в душе, ложиться спать с ней, просыпаться. Не жизнь, а сплошное сосуществование с невыносимым всепожирающим чувством. Она от переизбытка чувств пнула ногой труп.
   -Неинтересно бить мертвое. Боль можно доставить только живому, - философски заметил Прыг-скок. - Ну что пошли?
   Она кивнула, и он распахнул дверцу. Прямо напротив хлебного фургона, где они обосновались, светились неоновые буквы "Мадрас".

32.

   Южное шоссе перекрыл стоящий поперек движению 8-ми осный спилер. Машины, подчиняясь сигналам спецмоновца с жезлом, не доезжая, разворачивались через две сплошные полосы и ехали обратно. Спецмоновец спокойно относился к тому, что водители нарушают правила, но как только Сафа съехал на обочину и заглушил двигатель, сразу обратил на него внимание. Он даже опустил жезл и теперь стоял, уперев руки в бока. Словно говоря, кто это у нас такой наглый.
   -Зря ты это. Включи двигатель и уезжай! - быстро проговорила Сека.
   -Ты еще не знаешь, что может такая маленькая штучка, как взятка, - заявил Сафа.
   -Я тебе говорю, что это не тот случай! Уезжай немедленно! А поздно!
   Дюжий спецмоновец неспешно подошел, недобро и многообещающе похлопывая жезлом по ладони.
   -Что случилось, командир? - спросил Сафа.
   - Ты чего, гавнюк, разучился команды регулировщика выполнять? Так я тебя научу!
   Ого, крутая заваривается каша, понял Сафа. Спецмоновцы с ходу никогда не грубили. Полит корректность и все такое. Местное быдло оскорблять не принято. Во всяком случае, сразу. Похоже, что-то кардинально изменилось.
   - У меня там бабушка. У нее день рождения. Пропусти, командир, - заканючил Сафа, одной рукой демонстрируя сотенную купюру, а второй заводя мотор, что-то заставило его это сделать, возможно, взгляд спецмоновца, становящийся все более подозрительным. - Давай договоримся, и я тихонько объеду твой утюг, никто и не узнает.
   - Что ты тут несешь, сучонок местный? - он, наклонившись, заглянул в кабину и внимательно оглядел их обоих. - Куда собрались? Признавайтесь, голубчики!
   Сафа понял, надо рвать и незаметно включил заднюю скорость. Машина тихо покатилась назад.
   -Куда? - заорал спецмоновец. - Я еще не закончил! Документы на машину предъяви!
   -Жми! - крикнула Сека. - Не останавливайся!
   Сафа вдавил педаль до отказа. Никогда еще он не ездил так быстро задним ходом. Спецмоновец вынул сотовый телефон и стал что-то торопливо наговаривать.
   Сека вдруг дернула руль, и машина на полном ходу развернулась, едва не перевернувшись.
   -С ума сошла! - возмутился Сафа.
   -Я ж тебе говорила, не останавливайся! Теперь они знают про нас! Уходи с Южки, они ее уже блокировали!
   -Да откуда ты знаешь?
   -Сворачивай! - рявкнула Сека.
   Подчиняясь, он свернул на второстепенную дорогу, ведущую в поселок котетджного типа, новострой, который не успели заселить сбежавшие вовремя толстосумы. Он казался пустынным, но за первым же поворотом стояли пешие спецмоновцы. Сафа проскочил дальше в поселок.
   -Плохо, они нас заметили! Да и с Южки видно! - покачала головой Сека. - Сворачивай!
   -Куда? Здесь нет дороги!
   -Сворачивай, говорю! - она указала на заброшенный участок.
   В свое время здесь только начали строить, но дальше ямы под фундамент не продвинулись. Яма и вынутый грунт обильно поросли травой и теперь здесь было поле.
   Машина еле ползла, дерн и жесткая трава громко скребли днище. Кое-как миновав участок, они оказались на соседней улице. Двинулись, было вправо, но вынуждены были остановиться, когда увидели за ближайшим поворотом дымок сигареты. Их ждали.
   -Назад! - велела Сека.
   -Может, у них месячник какой? - недоумевал Сафа, тихо разворачиваясь.
   -Что-то тут не так! Почему они Макса на день раньше забрали? Похоже, началось!
   -Типун тебе на язык! - вырвалось у Сафы.
   Сека напряглась и тихо, но яростно прошептала:
   -Остановись!
   Сафа вжал тормоз, и такси закачалось посреди узкой улочки, перекрытой с двух сторон заборами.
   -Я что-то чувствую! Они нас окружают! - вскрикнула Сека.
   -С чего ты взяла?
   -Давай назад! - уже кричала она.
   -Чего ты паникуешь? Назад так назад, - Сафа не любил, когда на него орали.
   -Скорее! Нас обложили! Не разворачивайся, не успеешь!
   Сафа отжал сцепление и покатил назад. Он был уверен, что девчонка паникует зря. Ничто не предвещало неприятностей больших, чем они уже есть. Его убедили в обратном грубо и жестоко.
   Над правым забором воткнулась в небо струя белоснежного дыма. Мелькнула дурацкая мысль, не баню ли там топят.
   Тупой нос спилера, неожиданно разворотив доски, вылез на дорогу. На боку был грубо намалеван черный пароход. Сафа похолодел. Еще Колька рассказывал про спилеры с такой символикой.
   -Спецмоновский спецназ! - вырвалось у него.
   Он видел только высокие оси и полого задранный нос броневика, и со всей остротой понял, что ловить их никто не собирается. Их будут ДАВИТЬ. Как надоедливых мух. Как комаров. Как местных недочеловеков, ублюдков, которые вообразили, что могут что-то противопоставить лучшему в стране спецмону.
   Спилер стряхнул с себя остатки забора и понеся прямо на них. Сафа успел только заорать, как Сека вдавила в пол педаль газа вместе с его ногой, завладевая одновременно рулем.
   Сафа был пятый год за рулем, не боялся и черта лысого, разве что мертвую петлю не мог на машине сделать, но он даже не догадывался, что можно так ездить задним ходом.
   Машина, разогнавшись до шестидесяти километров в час, стала куролесить по поселку, сворачивая и вписываясь в повороты под девяносто градусов, а то и делая целую серию замысловатых фигур, которые не всякий мог и передом повторить. Пару раз они едва не сшибли истерически разбегающихся спецмоновцев, но стряхнуть с хвоста (или с носа) спилер со зловещей символикой им не удалось. В месиве узких кривых улочек легковушка не могла использовать свое преимущество в скорости, даже не смотря на то, что, в конце концов, Секе удалось развернуться. Надо было пробиваться к шоссе.
   Похоже, этого от них никто не ожидал, спецмоновцы думали, что они и дальше будут прорываться, и группировались на другом конце поселка, и им беспрепятственно удалось вырваться на прямой участок, упирающийся в Южное шоссе.
   Сафа наддал газку, и спилер сразу отстал, но не это оказалось главной угрозой. Один спецмоновец подкараулил их при самом выезде из поселка и кинулся наперерез. У Сафы даже пальцы на ногах поджались. В руках типа была граната.
   Сафа инстинктивно нажал на тормоза, и на такой скорости на грунтовке машину сразу занесло.
   -Что ты делаешь? Не останавливайся, нас раздавят! - крикнула Сека, дергая руль на себя.
   Сбитый с толку Сафа дал газу, и машина пошла юзом по сложной неописуемой траектории. Озадаченный боец замешкался и запоздал с броском, машина на скорости под восемьдесят снесло его правым бортом.
   Спецмоновец взмыл над крылом. Голова его оказалась напротив лобового, долгую секунду он смотрел прямо в глаза Сафе, ноги были наверху. Через секунду бойца силой инерции унесло далее, на противоположную сторону. Вывалившаяся из ослабевших пальцев граната гулко ударилась о капот, скакнула по жести и вывалилась на обочину, где как раз поднимался второй спецмоновец, чтобы расстрелять их в упор. Ослепительная вспышка пересекла его пополам. Стрелять он так и не начал, так как руки оказались в двадцати метрах от спускового крючка.
   Сафа оказался способен вести самостоятельно только после нескольких энергичных встряхиваний.
   -Ты его убила! - крикнул он.
   -Зато он нас нет! - возразила она.
   Они вернулись по Южному шоссе обратно в город. Припарковавшись на окраине, под звуки сирен, беснующихся неподалеку, стали в темпе собирать самые необходимые вещи.
   -Хлеба нет!
   Сафа подумал, что она шутит, но нельзя было шутить такими вещами, он и сам понял это, глядя на поблекшее лицо девушки.
   -Куда ты его дела? Он тут в бардачке был! - в панике закричал он.
   Она виновато смотрела на него, казалось, что сейчас заплачет.
   -Я не помню! Наверное, во время погони я его съела!
   -Как же так? Целых три куска!
   Он и не знал, что способен быть таким мелочным. Он долго сокрушался по поводу прожорливости девушки, обвиняя ее во всех смертных грехах. Через некоторое время понял, что за все время экзекуции она не проронила ни слова.
   Самое печальное было, что в бардаке находился весь запас хлеба. Сека категорически настояла, чтобы он не брал больше ни грамма. Даже себе. Мотивируя это большой опасностью, что она съест лишнего, и метаболизм организма не справится с ударной дозой калорий. А если погибнет она, это означает конец и для него. Последнее утверждение подействовало на него лучше всех уговоров, и он оставил дома колбасу, печенье. И целых три булки.
   -Ладно, купим хлеб, - сказал он, успокаиваясь.
   Он сам себе удивился, что затеял бузу из-за каких-то трех корочек хлеба.
   Она легко согласилась с ним, но без особого энтузиазма. И вообще вела себя скованно. Ерунда, главное чтобы в нужные моменты она вела себя как надо.
   Когда они доехали до ближайшего комка, тот встретил их закрытым жалюзи и амбарным замком. Энтузиазма это не убавило, и Сафа на повышенных газах съехал ко второму комку, потом к третьему. Сплошной чередой перед ними проплыли замки, ставни, опять жалюзи. День закрытых дверей.
   -Это все из-за спецоперации спецмона! - у Секи были глаза побитой собаки.
   -Почему ты мне раньше не сказала? - раздраженно спросил Сафа.
   -Я сама только сейчас догадалась. Они начали операцию на день раньше. С чем это связано, я не знаю. Слишком мало данных.
   -Как бы их не стало слишком много, - пообещал Сафа.
   Выхода не оставалось, кроме, как возвращаться домой и забрать тот хлеб, что оставался.
   -Это слишком опасно, - предупредила Сека.
   -Что ты предлагаешь? Гробануть кого-нибудь? - съязвил Сафа.
   -Зачем гробануть? Можно попросить, - предложила Сека.
   Сафа хлопнул себя по лбу. Какой же он стал идиот! Любая в женском квартале даст пожрать за так, а ведь можно и купить. Стольник же у них оставался.
   В Женский квартал можно было проехать по Маршальской, и здесь Сафе впервые в жизни стало плохо. Руль предательски завибрировал в руке, сделавшись скользким как угорь. Такси дернулась на трассе, пару раз пересекая сплошную линию туда - обратно.
   -Спокойнее! - поддержала его Сека, опять на время завладевая рулем.
   Со стороны Командарма на Маршальскую величаво выплывал автобус с вахтовиками. Он был компактный как гроб, и весь занавешен устрашающего вида пыльными занавесками, из-за которых торчали застывшие вытянувшиеся лица вахтовиков. Автобус не набирал, он пожирал своих жертв. Свернув на Маршальскую, он поехал чуть впереди, деловито заехал на остановку и парнишка с тощим рюкзачком полез в узкую дверь.
   -Не останавливайся! Что ты делаешь? - закричала вдруг Сека.
   От ее крика Сафа словно очнулся от транса. Оказалось, что он притормаживает вслед за автобусом, ласково так давит на педальку. Он должен быть там. Его место в этом гробу с пыльными занавесками! Теперь он понимал мартышек из мультфильма, лезущих в пасть Ка.
   С огромным трудом он избавился от наваждения, поменяв педали, и прибавил газку, едва не зацепив бампер автобуса. Он еще успел перехватить в зеркале удивленный взгляд водителя. Какой это смельчак там чудит? А вот мы его в автобус за нарушение правил вождения.
   Господи, он и не знал, что это будет так страшно. Даже не страшно, парализующе, угнетающе, уничтожающе. Все остальное сделалось несущественным, только этот мрачный занавешенный похоронными кистями автобус.
   Сека успокаивающе хлопала его по плечу, приводя в чувство, велела заехать во внутриквартальный проезд. Сафа отдал ей деньги, и она исчезла в ближайшем подъезде. Все-таки они не доехали до Женского квартала, совсем чуть-чуть, но там можно было сразу договориться, здесь Сека задерживалась дольше. Сафа представил, как она идет с этажа на этаж, сквозь пустые квартиры, а в занятые квартиры ее не пускают. Мало ли народу шляется. Пошла вон, попрошайка!
   Сафа покрутил радио, неожиданно оглохшее, молчало даже Морское радио. Желая убрать бесполезную магнитолу, он отстегнул съемную панель и открыл бардачок. На полочке, на белоснежной салфетке лежали три булочки хлеба в ряд. Некоторое время Сафа только хватал воздух ртом, как рыба, выброшенная с воды, причем, не на сушу, на мягкий песок, а прямиком на сковородку. Одна мысль жгла каленым железом мозг. Бежать! Распахнув дверь, он опрометью кинулся вон.
   И почти сразу уткнулся в трех дюжих спецмоновцев в разгрузке. Он попятился, и тогда офицер поднял руку и поманил его пальцем.
  
   Пленных привезли в порт и закрыли в старом здании таможни. Помещение представляло собой голую бетонную коробку площадью в 100 квадратных метров без окон, с единственной железной дверью. Под потолком висела единственная же лампа в абажуре из газеты.
   Марина, наконец, распутала Никитоса, и он смог нормально сесть на пол у стены. Людей привозили несколькими партиями, и вскоре был занят каждый клочок пола. Потом спецмоновцы пришли и увели женщин. Марина прижалась к плечу полковника. Тот поднял взгляд и остановил его на стоящем перед ним Шкоте и Жиртресте.
   -Она никуда не пойдет, - полковник произнес это таким безоговорочным тоном, что они поняли, чтобы забрать женщину им придется забить его до полусмерти или даже убить.
   Жиртрест позвонил куда-то по сотовому.
   -Пусть остается, - сказал он, наконец.
   -Счастливчику звонил? - спросил Никитос.
   -Дурак ты, полковник. Тебе же предлагали как человеку, - Жиртрест сплюнул. - А теперь ты склад внутренних органов.
   По соседству вскочил тщедушный паренек, истошно закричал:
   -Пусть моя жена тоже останется! Я не пущу!
   За него цеплялась такая же тщедушная женщина.
   -Дело принципа парень, исключение может быть только одно, - возразил Жиртрест, приставил умхальтер к голове паренька и спустил курок.
   Безголовое тело мешком рухнуло на пол, толпа хлынула в разные стороны, оставляя на пятаке всхлипывающую вдову. Мормышка уставил на нее пистолет.
   -Не стреляйте, я сделаю все, что вы скажете! - пробормотала она сквозь всхлипывания.
   -А куда ты денешься? Шкот, веди ее к остальным! - ухмыльнулся Жиртрест, потом недобро глянул на сидящего Никитоса. - А ты полковник не совсем дурак. Ведешь себя правильно. Но на всякий случай я должен тебя предупредить. Ты у нас не совсем неприкасаемый. Вздумаешь рыпаться, так же пришибем как этого дохляка. Твоя жизнь теперь не дороже.
   -Уберите покойника, - сказал Никитос. - Тут же люди.
   -Вы не люди, вы товар. Ты что до сих пор этого не понял?
   Жиртрест опять сплюнул, но все-таки велел двоим вахтовикам тащить тело к выходу.
   -Что с нами будет? - спросила перепуганная насмерть Марина.
   -Судя по всему, нас готовят на погрузку на Черный пароход.
   -Но ведь это не смертельно, правда? У меня муж уехал, телеграммы от него регулярно получаю. Деньги. Да весь город, считай, уехал. Это сколько человек? Тысячи. Не могли они все умереть.
   -Знаешь, я давно с Иван Иванычем кантуюсь,- признался Никитос.- Раньше я об этом не задумывался, служил как все. А теперь, когда самого за задницу взяли, стал вдруг кое-что вспоминать, анализировать. Так вот. Было уже несколько городов и маленьких городков, которые он разорил под ноль. Остались только названия на картах. Мы привыкли, что распродают нефть, газ, заводы и фабрики. А теперь продают нас, Марина. Такие вот Иван Иванычи продают поселок за поселком, город за город, область за областью.
   -Да мне плевать, пускай подавятся. С нами что будет? Мы умрем?
   Никитос огляделся, и хотя на них никто не обращал внимания, шепотом сказал ей на ухо:
   -Наш единственный шанс-это не попасть на корабль. Я не знаю, что там происходит, но с него еще ни один человек не вырвался, говорю тебе как специалист. Когда скомандуют погрузку, держись все время со мной и жди сигнала. Сигналом будет, когда я завалю охранника.
   -А как же они? - она оглядела полный зал.
   -Всем не уйти, а у нас есть шанс. Что я тебя уговариваю? Если у тебя есть какие-то сомнения, оставайся.
   -Я с тобой!
   -Отлично, а теперь надо поспать, силы нам еще понадобятся. Возможно, придется долго идти пешком, может быть, даже бежать. Так что береги силы.
   -Почему ты со мной возишься?
   -Совесть заговорила, - на полном серьезе произнес Никитос.
   Несмотря на его просьбу, женщина так и не смогла заснуть. И вошедших спустя два часа Шкота и Жиртреста увидела первой именно она. Сердце подсказало ей, что это по их душу. Спецмоновцы направились прямиком к ним. Она энергично растолкала Никитоса, он проснулся мгновенно, бодрый и отдохнувший.
   -А я выспался, - сказал он.
   -Поднимайся, боров! - крикнул Шкот.
   Никитос с достоинством встал, Марина вцепилась в него.
   -Только полковник! - прикрикнул Шкот.
   -Успокойся, это не на погрузку, - мягко освободился Никитос. - Тогда бы всех пригласили. Это за мной персонально.
   Ее пальцы безвольно соскользнули с его плеча.
   -Я вернусь, - успокоил он, и увидел, как надеждой загорелись ее глаза.
   Шкот сковал руки наручниками и толкнул к двери.
   -Зря бабе наобещал, ты вряд ли вернешься, - довольным тоном сказал Шкот. - Там к тебе друзья приехали, но ты им вряд ли обрадуешься.
   Его вывели в коридор, где ждали еще два спецмоновца в масках, и под таким усиленным конвоем провели по коридору в бывший кабинет начальника таможни. Кабинет был разграблен, как и все остальное, но бойцы натащили сюда разнокалиберные кресла и чудом уцелевший кожаный диван. На диване сидел Счастливчик и двое коренастых мужчин в штатском. Едва он вошел, они недобро уставились на него.
   -Что ж ты не здороваешься со своими друзьями из Суметии? - усмехнулся Счастливчик.
   -Не знал, что такие есть, - отрезал он, сжав кулаки.
   -Зачем так говоришь, Никита? - гортанно спросил сумит постарше. - Казба Болотоев шлет тебе привет и хочет видеть тебя в гостях. Мы за тобой приехали. Если конечно товарищ прапорщик не будет против.
   -Деньги привезли? - встрепенулся Счастливчик.
   -Конечно, дорогой.
   Младший сумит достал из-под ног дипломат и, открыв, передал Счастливчику.
   -Сколько за меня дали? - поинтересовался Никитос.
   -Извини, это все мое, - захохотал прапорщик. - Ты ведь тоже не в обиде. Я тебя от Черного парохода отмазал. В гости поедешь, - захлопнув дипломат, он разрешил. - Забирайте его со всеми потрохами.
   Никитос подозревал, что попасть на Черный пароход в его положении было бы для него предпочтительнее. Казба Болотоев являлся его кровником. Отряд Ребрия во время рейда столкнулся с сумитской бандой, состоящей из нескольких родственников Болотоева и зверски вырезавшей до этого семью русской учительницы, и соответственно вывел их в расход.
   Первым делом сумиты перековали его руки в положение за спину. Они знали свое дело туго и были осведомлены, что офицера спецназа наручники спереди не удержат.
   -Казба тебя на медленном огне будет жарить, - пообещал старший сумит. - Потом по куску резать и собакам кормить. Ты его брата убил, ишак! - он ударил его по лицу твердым как полено кулаком.
   Что, что, а драться сумиты умели. А еще лучше они умели избивать, пытать и убивать. Судя по всему, ожидается окончательное закрытие контракта, решил Никитос.
   Сумиты взяли полковника в коробочку, после чего радушно как принято в Суметии попрощались с прапорщиком, но руки ему не подали. Счастливчик сожалеющие посмотрел им вслед:
   -Дурак ты, полковник!
   Ребрия вывели во двор таможни, где в окружении спилеров затесался черный джип "Сантаро - Каравелл". Болотоев обожал роскошные тачки. Из джипа вышел еще один сумит, наверное, водитель. Несмотря на обилие снующих вокруг спецмоновцев, через плечо был переброшен автомат.
   -Попался, собака! - водила с ходу сунул ему кулак в поддых.
   Никитосу удалось сгруппироваться и свести ущерб к минимуму, но он сделал вид, что ушиб был сильнее, чем на самом деле. Старший ругнулся по сумитски. Они вместе с младшим взяли полковника под руки и потащили к машине. У Никитоса мелькнула мысль заорать, привлечь внимание. Но это уже наглость, сумиты хозяйничают в Алге! Но потом он подумал, а чем собственно спецмон лучше сумитов? Чужие в своей собственной стране. Да и нет у них своей страны, и родины нет. Продали ее родину, по капле, по килограмчику, по человечку.
   Пока его тащили к машине, он прикидывал свои шансы. По всему выходило, что шансы у него есть, правда, мизерные, но только в том случае, если оба сумита сядут с ним на заднее сиденье. Но и совсем не будет шансов, если его довезут до Суметии.
   Никитоса грубо втиснули на заднее сиденье, и он предпринял максимум усилий, чтобы не разбить лоб о край дверного проема, чем очень своих конвоиров разочаровал. Младший сумит сел слева, старший притиснул его своим грузным телом справа. Водила, не снимая автомата, завел мотор, и они поехали.
   Джип, лавируя между тяжелыми спилерами, вырулил в порт и понесся по заброшенному пирсу, набирая скорость. Тут с сумитами что-то случилось, они как по команде накинулись на него, нанося беспорядочные удары по лицу и корпусу. В первые же секунды был разбит нос. Сумиты рычали словно звери. Водила молил, чтобы дали ударить и ему, но старшие товарищи не слушали его. Наконец они угомонились и откинулись довольные, потные и умиротворенные.
   -Теперь поехали! - махнул рукой старший.
   -Какие вы же все-таки уроды! - вырвалось у Никитоса. - Поехали, говорите? Поехали!
   Хорошая машина, высокая, можно с ногами вскочить на сиденье. Руками, скованными сзади, Никитос вцепился в горло сумита слева. Сидевший справа коренастый, вскрикнув изумленное "Вах!" полез за пистолетом. Никитос с маху боднул его в голову. Череп сумита, угодивший между его головой и косяком предательски треснул, стремительно теряя круглую форму. Сумит умер, визжа во всю глотку. Задний сумит бился как птица, угодившая в силки. Водитель, поняв, что происходит нечто не по сценарию, полез за пистолетом. Никитос навалился корпусом на водительское сидение, опрокидывая вперед на лицевую панель.
   Потерявший управление джип занесло, сбивая мусорные баки и пустые ящики, он понесся боком. Удар о морской контейнер остановил его у самой воды. Никитоса откинуло, и получивший свободу водитель с удвоенной энергией полез за оружием. Хоть задний сумит уже хрипел, Никитос не мог так сразу его отпустить, эти сумиты были живучие твари и приходили в себя чрезвычайно быстро. Он нашел другое решение. Как всякий уважающий себя сумит водитель был обвешан оружием: автоматом, ремнем с кобурой, разгрузкой. Никитос всунул ногу между автоматом и спиной водилы и потянул на себя. Ремень спереди врезался сумиту в горло.
   Но он был крепкий парень и просто так не сдался. Достал из кармана нож и стал резать ремень. Тот истончался на глазах, и тем сильнее истаивали шансы Никитоса. Полковник навалился со всей медвежьей силы и потянул ремень назад. Голова сумита запрокинулась, показав белые, по-звериному заголенные зубы, раздался треск, и он обмяк.
   Никитос нашарил у конвоира ключи от наручников и освободился. Джип стоял недалеко от указателя: До выезда из города 7 километров.
   -Извините, ребята, но я кое-кому обещал вернуться, - сказал полковник.

33.

   Фамилия человека, которого Шорохов с Неволиным называли не иначе как Енот, была Корчин. Никто не знал, настоящая эта фамилия или нет, но Енот требовал, чтобы обращались к нему именно так. Товарищ Корчин. Возможно, он читал об этом в каких-нибудь книгах, из всех его подчиненных только он один умел читать.
   Отряд он набрал из бомжей. Он накормил и вооружил их. Он по -своему любил их, но это не помешало расстрелять некоторых их них, кто вздумал, нажравшись, проявить неподчинение.
   Прибор из медцентра, уцелевший в единственном числе, заставил подчиненных смотреть на него как на бога. Плохо, что аккумуляторы садятся, но он с этим что-нибудь придумает. Можно предпринять вылазку в метрополию и сдуть их оттуда. Правда, исполнителей придется расстрелять. Про город слишком много и так болтают, и лишь карательные меры удерживают людей, чтобы они окончательно не разбежались.
   В приданом ему подразделении поддерживается железная дисциплина рабов и хозяина. Никто не может обратиться или заговорить с ним, если он не разрешит.
   Одному придурку, нарушившему табу и осмелившемуся обратиться к нему напрямую, Корчин прочитал долгую нотацию:
   -Рядовой, вы что считаете себя фигурой равной мне? - рядовой в обмотках и пуховом платке потеряно шмыгнул носом. - Сколько вы книг прочитали? Одну? И какую-букварь? Я, молодой человек, с отличием окончил Московский государственный университет. Мой любимый писатель Паоло Коэльо. Вы хоть знаете такого? Я б удивился, если бы вы о нем слышали. Временно ваше подразделение переподчинено мне, но это не значит, что вы можете считать себя равными мне. Вам оказана высокая честь временно оказаться под моим командованием, но обращаться вы должны исключительно через сержанта. Вам все ясно? - когда незадачливый боец ответил, что ясно все, хотя и не представлял, кто из них сержант, и хотел отойти, то был остановлен. - Вы должны извиниться, рядовой. И не спрашивайте за что. За нарушение субординации, за попытку принизить мое ведущее положение.
   -Извините, - сдавлено буркнул проштрафившийся боец, не зная куда деться.
   -Не так. Извините меня, товарищ Корчин, потому что я быдло неотесанное, сопляк и хам.
   Тот опешил:
   -Я не хам!
   -Значит с быдлом и сопляком вы согласны? А я говорю - хам! - Енот вынул длинный блестящий пистолет и наставил в лицо бойца. - Я жду, рядовой. Умхальтер без предохранителя, автоматически взводится в боевое положении при нажатии курка. Свободную зону я уже выбрал. Думаете, я блефую, - и он выстрелил.
   Пуля просвистела рядом с головой рядового. Он шарахнулся в сторону, но дуло дернулось вслед за ним. Ствол ровно отсвечивал в лучах осеннего солнца, и этот отсвет показался вдруг несчастному нестерпимым как сварка.
   -Простите меня, быдло и гада! - в панике закричал он, заслоняясь рукой, словно мог остановить пулю.
   -Ну, зачем вы так? - деланно запротестовал Енот, изящным движением убирая оружие в карман пальто. - Надеюсь никакой обиды? Идите, рядовой.
   Дом, в котором скрывались Неволин и Шорохов, был вычислен благодаря Еноту. Он шел по следам как пес. Долго живя в городе, он знал здесь каждый куст, каждый проходной двор. Он ставил себя на место беглецов, действовал как они и ни разу не ошибся. Они должны были выбрать этот именно этот дом, и они выбрали его.
   Когда напарники не захотели сдаваться, Енот включил умертвитель, так он называл имевшийся у него прибор, со смехом представляя, как дохнут все лохи в зоне, куда он направил излучатель. Спустя какое-то время, когда истошные крики в доме смолкли, туда вошли бойцы его отряда. Они делали зачистку комнату за комнатой, этаж за этажом, выкидывая трупы в окна.
   Енот все это время сторожил умертвитель и чистил пилочкой ногти. После окончания осмотра ему доложили, что в доме больше никого нет.
   -Приезжих нашли? - спросил Енот.
   -Нет, только дохлые бомжи!
   -Идиот, они в доме! - закричал Енот, тыкая пилкой докладчику в лицо.
   Тот спас глаза, отделавшись глубокой царапиной поперек щеки.
   -Все приходится делать самому, хамы необразованные! - с этими словами Енот возглавил новый поход в дом.
   Он безошибочно вычислил нужную квартиру. После повторного более тщательного обыска в нише за ванной нашли одежду приезжих. Енот выглянул в окно, и увидел под окном два выброшенных голых тела.
   -Кретины! Они сняли рванье с бомжей, прикинулись мертвыми, и ваши олухи выкинули их в окно! - взорвался Енот. - Одного не пойму, как вы перепутали живых с мертвыми? Вы что лохи?
   Он внезапно успокоился и спросил:
   -Кто проверял комнату?
   Давешний докладчик оглядел столпившихся в комнате людей и сказал:
   -Сейчас будет трудно установить. Никто не признается.
   -Отлично, виноватые все равно должны быть! - Енот вынул пистолет из кармана, никто не успел даже пошевелиться, как он разнес голову несчастному. - Кто был заместителем командира взвода? - никто из столпившихся угрюмых рядовых понятия не имел, что у них был командир взвода, а уж про заместителя тем более не слыхал. Так как все промолчали, Енот сказал. - Как хотите. Я знаю только одного человека, но этого вполне достаточно, чтобы расстрелять его, когда операция сорвется в следующий раз, - и он подозвал к себе того, кто так неосторожно обратился к нему в прошлый раз. - Теперь ты сержант!
   -Не-а! - замычал тот, поняв в какую передрягу угодил.
   -Сержант, сержант! - подтвердил Енот. - Гордись оказанным тебе высоким доверием, теперь ты можешь обращаться ко мне напрямую. Выводи людей, прочеши ближайшие свалки, но найди свидетелей, которые видели, куда делись эти двое хитрых уродов.
  
   -Как ты догадался? - спросил Шорохов.
   -Умение задавать нужные вопросы, - пожал плечами Неволин.
   -Правильно про тебя в управлении говорят, что когда ты на человека смотришь, ты видишь его печенку. Ну что, двинули домой?
   -Не угадал. Они в первую очередь будут ждать нас у пирса. Мы же по их расчетам бежать отсюда должны как пьяные зайцы. А мы пойдем...
   -Нет, - вырвалось у Шорохова. - Это сумасшествие. Они нас там ждать будут наверняка.
   -Силенок у них не хватит закрыть и пирс, и медцентр.
   -Что там своей охраны нет?
   -Они нас не ждут. А местных идиотов нет, чтобы самим в капкан лезть.
   -Осталось выяснить, где медцентр находится.
   -Тут все ясно. Он же сказал, что медцентр находится там, где кончается город.
   -Все окраины придется прочесывать. Работы не на один день.
   -Ты не прав. Город на окраинах не заканчивается. Потому что там возможна новая стройка, и город разрастется дальше. Окраина это временная остановка не больше. Старик имел место, где город не может быть отстроен, то есть совсем заканчивается. Абсолютно. Навсегда.
   -У моря!
   -Точно. Я видел на планировке, что город вытягивается длинным языком в лесную зону, за которым собственно и начинается море. Там еще курорты в цивильное время располагались. Я думаю, это где-то там.
   Определившись с целью, они двинулись в заданном направлении. Город предоставлял массу возможностей для быстрого и скрытого передвижения. Множество палисадников и скверов, чудесные проходные дворы сразу с несколькими выходами. Неволин вскоре устал.
   -Умный, но слабый, - констатировал майор.
   Он скомандовал привал, и они укрылись в довольно диком местечке, образованном буйно разросшимися кустами рядом с неработающим фонтаном.
   -Я вот о чем подумал, - начал Неволин. - откуда у того бездомного взялся аминазин?
   -Просроченный ведь. На свалке нашел.
   -Такие препараты на свалке не выбрасывают. Что-то тут не клеится. Что-то с этим городком явно не в порядке.
   -К гадалке не ходи. Мерзкий городишко. А что с ним не так?
   -Он не настоящий что ли. Я не знаю, как это выразить словами.
   -Зато Енот настоящий. Ты не знаешь, как он этот фокус учудил. Раз - и нет человека.
   -Нет тут никакого фокуса, а есть прибор, изобретенный яйцеголовыми из медицинского центра. А этот Енот его оттуда упер. Но тут что-то не сходится. Если этот центр так охраняется, как он мог оттуда упереть такую мощную штуку. Что-то тут не так.
   -Тихо! - застыл Шорохов.
   Кусты неожиданно раздвинулись. Внутри у Неволина все сжалось, сделалось горячо, душно, и возникли несвоевременные мысли о том, что медцентр их сам нашел. На краешке бордюра, окаймляющего фонтан, стоял человек в белом халате и белой шапочке. Доктор.
   -Так, милейшие, и о чем мы тут рассуждаем?
  
   С Сафой разобрались на удивление быстро, хотя у него была наспех заготовлена целая легенда, но она не понадобилась. В отделение его отвели к дежурному спецмоновцу, тот бросил только один взгляд и изрек зловещим тоном:
   -Мясо.
   Приведший Сафу предложил пробить о базе, на что дежурный надменно возразил:
   -Чего пробивать? На вид 18. Один черт грузить.
   И участь Сафы была предрешена. В зарешеченном воронке его отвезли в порт, где без задержки препроводили в старое здание таможни. Когда он оказался в тесной комнате, забитой вахтовиками, сердце его сжалось. Вспомнились слова одного провалившегося шпиона. Когда его повязали и везли в навороченную тюрьму, конвоир удивился, чего это он не мандражирует и не кричит мама. Шпион усмехнулся, знаете, как это усмехаются бывалые шпионы, уголком рта и проговорил:
   -Я еще двадцать лет назад, при заброске сюда, знал, куда меня, в конце концов, повезут.
   Про себя Сафа так сказать бы не смог. Хоть он и знал, чем это все может кончиться, но когда все этим и закончилось, отчаянно затосковал.
   В комнате была уйма народа, занявшего по площади весь пол. Пахло мочой, потом, страхом. Подбирай самые гадкие слова - не ошибешься.
   Неожиданно его позвали по имени, и он с удивлением увидел привставшую у дальней стены Марину. Пройти к ней было немыслимо, но Сафа все же рискнул. Народ возмущался, никто не хотел даже шевельнуться. Все были снулые и одновременно озлобленные. Здоровякам Сафа говорил, что это его мама, а слабых посылал подальше, пиная носками туфель, одному совсем уж тщедушному с ходу засветил в глаз. Вахтовики почуяли, что парня не остановить и, бурча, посторонились, давая дорогу.
   Где в самом центре зала его неожиданно схватил за руку Максим, перепугав до смерти. Хромой был зажат между Какафоном и Кичей и сидел на одной полупопице, больше ему жизненного пространства не выделили. Простоквашинцы сосредоточено рылись в рюкзачке Макса, одновременно дожевывая извлеченные оттуда пирожки.
   -Отдайте вещи! - велел Сафа.
   Они сидели, а Сафа стоял, диспозиция была удачная, он бы их мог распинать в один момент. Кича сунул руку куда-то за спину, где, скорее всего, был припрятан складной нож, но был остановлен дружком.
   -Мы его потом уроем без свидетелей, - криво ухмыльнулся Какафон.
   Сафа выдернул изрядно опустошенный рюкзак из цепких ручонок, следом выдернулся Макс, которому Кича успел дать пару пинков и потащился следом. На фига он взялся, на фига ему проблемы? Ведь Сафа даже не успел сесть на корабль!
   Кое-как им удалось втиснуться рядом с Мариной у стены. Сафа поинтересовался, как женщина здесь оказалась, разве спецмон изменил своим правилам. Разговаривать с ней оказалось неинтересно, Марина сама ничего толком не знала, но как ни странно обжатый с двух сторон Мариной и Максом Сафа почувствовал себя уютно и задремал. Просыпаясь, он видел бодрствующего Макса. Тот вел себя довольно нервно. Сидел, вцепившись руками в опустошенный рюкзак, и пялился в пространство. Чего уж теперь, подумал Сафа.
   Во сне он неожиданно увидел себя маленьким, таким как на старом фото, русоголовым и застенчиво улыбающимся. Он был в шортиках и бескозырке с надписью "Моряк". Они играли в прятки с мамой и папой. Он слышал их смех, но никак не мог найти. Причем он знал, что они умерли, но во сне это было несущественно.
   Проснулся он от скрежета распахиваемых дверей и воплей "Встать!". От дверей катилось движение, ворвавшиеся спецмоновцы пинками поднимали людей. Макс вскочил одним из первых, хоть они сидели у самой дальней стены. Хмурые вахтовики толкались, не разобрав спросонья, что надо делать.
   -Выходи, ликвидация! - радостно заржал Шкот.
   Людей начали выталкивать наружу. Когда настала очередь Сафы и компании, комната была почти пуста. Сделаться бы невидимым, микроскопическим Сафой и остаться, мелькнула несбыточная мечта, которую грубо оборвал рывок за шкирку. Он был слишком большим, чтобы быть незаметным. Совершеннолетним. Ему уже 18. Их прогнали по коридору, причем с Мариной обращались также грубо, наравне с мужиками. Макс отставал, отчаянно хромая.
   -Двигай булками, сороконожка! - хохотнул Шкот, судя по всему, у него было отличное настроение.
   Занималось недоброе утро. Небо было затянуто свинцовыми облаками, дул пронизывающий ветер. Вахтовиков на скорую руку построили в колонну по три.
   -Знакомые все лица! - раздался довольный голос.
   Рядом с ними остановился Счастливчик в форме полковника.
   -Повышение получили, с участкового и сразу в полканы! - заметил Сафа.
   -Это тебе не старые колымаги ломиком крошить, - лучезарно улыбнулся Счастливчик и обратился к Марине. - А ты куда поперлась, дура? Героя решила сыграть. В последний раз в своей жизни. Хочешь, я прикажу тебя отпустить, правда, тебе придется кое-что сделать для меня. Ты сейчас разденешься до гола прямо здесь, при всех, а потом опустишься на колени и сделаешь мне минет.
   -Он тебя не отпустит! - заявил вдруг Макс, Сафа так и не понял, как малявка осмелился разинуть рот.
   Счастливчик тоже удивился.
   -Почему не отпущу?
   -Видите ли, на это указывает целый ряд признаков, о которых я мог бы говорить долго, но самый главный из которых, это то, что у вас у всех вещи с собой, это значит, вы отправитесь с нами.
   -Что за ерунда! - возмутился Счастливчик, и Сафа просекающий лажу по одной интонации, улица научил, понял, что врет, к тому же он увидел, что спецмоновцы тягают с собой чемоданы, некоторые по два, повесив умхальтеры на шею.
   -Драпаете, значит! - сказал он. - Не понравился вам наш город.
   Счастливчик шагнул к ним, и они втроем инстинктивно попятились, нарушив строй. Так что спецмоновцы с обратной стороны тычками стали вдавливать их обратно в колонну. Счастливчик взял себя в руки, ухмыльнулся.
   -Ничего, у нас еще будет много времени на корабле. Знаешь, что я сделаю, красавица? Я заставлю этих двух сосунков пялить тебя всю дорогу. Думаешь, они не будут? Еще как будут. Уж я посмеюсь.
   Колонну построили, по прикидкам Сафа в ней было не меньше ста человек, и повели. Спецмоновцы расположились с обеих сторон, придирчиво сопровождая каждый ряд. Колонна растянувшейся гусеницей пересекла двор перед таможней и начала втягиваться в ворота порта, когда случилось непредвиденное. Передние шеренги уперлись в неожиданное препятствие и, не смотря на истошные вопли спецмоновцев, движение застопорилось. Задние ряды продолжали напирать, порождая у впереди стоящих ор, который начал катиться спереди до самых последних рядов. Не давая ходу, стоял человек, уверенный и спокойный как скала.
   -Полковник? - в голосе Счастливчика проступила нервозность, он жестом выставил перед собой пятерых спецмоновцев, велев обыскать Никитоса, отгородившись от бывшего командира живой стеной, лишь после этого на лицо его вернулась нагловатая ухмылка. - С возвращеньицем! Ты еще больше идиот, чем я думал Ты хоть знаешь, что ждет тебя на корабле?
   -Уж извините, не мог позволить себе нарушить Устав. Я должен быть со своим отрядом, даже если он драпает, - ответил полковник, невозмутимо снося обыск.
   -Конечно, конечно, занимайте место в шеренге, полковник, - притворно засуетился Счастливчик. - Поистине у меня счастливый день сегодня. И бабы есть для развлечений и вот столько офицерского мяса. Я не убью тебя сразу, и не надейся.
   -Я не настаиваю, - пожал плечами Никитос.
   Отыскав в толпе Марину, Никитос встал рядом.
   -Чего встали? Ведите! - зычно крикнул он.
   Даже безоружный в толпе вахтовиков он был грозным воплощением доселе дремлющей силы. Голова и плечи его возвышались над толпой. Сафа всегда был с теми, кто сильнее, и попытался пробиться ближе к силачу, однако обнаружилось препятствие, выяснилось, что их в шеренге теперь четверо.
   -Вали отсюда! - приказал Сафа Максу. - Нас тут трое.
   -Почему ты решил, что он лишний? - поднял одну бровь Никитос.
   Сафу как ветром сдуло и ему ничего не оставалось, как отшагнуть назад как последнему лоху. Он сразу почувствовал дискомфорт, потому что в заднюю шеренгу его также не пустили, и он заметался между двумя шеренгами, моля бога, чтобы о нарушении порядка не прознал конвой. Однако тем было не до него, они с опаской поглядывали на бывшего командира. Ну и ладно, обиделся Сафа. По жизни был одиночка, и на корабль пойду один.
   Их вывели на площадь перед пустынным пирсом и оставили томиться в неведении, не разрешив отойти даже по нужде. Впрочем, ждать пришлось не более часа. Сафа уже слышал рев Черного парохода и был морально готов к этому, но утробный неземной звук даже его вверг в состояние шока, чего же говорить про остальных. Он проникал сквозь кожные поры, он пронзал человека насквозь. Стоящий впереди мужчина прыскал сквозь штаны, вахтовики падали на колени, шеренги сбились в кучу. Спецмоновцы смеясь, пинками поднимали и строили людей.
   Черный пароход входил в порт. Мрачные борта казались дырой в пространстве, кляксой на светлом фоне неба. Колона стала пятиться, натыкаясь и комкая в очередной раз шеренги. Спецмоновцы на короткий срок потеряли контроль над пленными, и так получилось, что ряды перед Сафой перестали существовать, все обегали его, оставляя один на один с надвигающимся зловещим чудом. Именно в этот момент он увидел капитана Черного парохода.
   Он стоял на мостике, на самом верху, одетый в черный старомодный китель с двумя рядами начищенных и сияющих медных пуговиц, безмолвно наблюдая за возникшей внизу паникой. Если у него и были эмоции, он никак не проявлял их. Медленно поворачивая голову, он окидывал взглядом толпу. На секунду их взгляды встретились. Сладкий ужас охватил Сафу, на некоторое время он перестал себя контролировать и чуть не обмочился, но капитан медленно перевел взгляд с него, словно каток асфальтовый с души съехал.
   Пароход с треском въехал в пирс и отлетел на несколько метров в море. Стоящие на палубе матросы отдали в клюзы швартовы, и когда спецмоновец набросил их на кнехты, включили лебедку и подтянули борт судна, пока оно с противным хрустом не притерлось о кранцы.
   С ржавым скрипом откинулась часть борта, и на берег с нарочитым треском перекинули сходни. Капитан поднял рупор и крикнул:
   -Добро пожаловать на борт!
   Ответом ему стал вой, донесшийся со стороны пассажирского терминала. Как оказалось, провожающие каким-то образом узнали про время отправки, а может, всю ночь тут продежурили, и надеялись, что им дадут возможность попрощаться с сыновьями и мужьями, а теперь, когда надежды не осталось, все стали не плакать, а по-звериному тоскливо выть. Толпу надежно сдерживал трехметровый проволочный забор, лица сливались в одну большую пеструю картину, словно лоскутное одеяло полоскалось на ветру. Мать Макса тоже была там, давилась и кричала. И Женька, которого не с кем было оставить, тоже был там. И он тоже кричал.
   Макс неожиданно выдернулся из колонны и помчался к ним, смешно подпрыгивая на больной ноге, словно большой нескладный кузнечик. Никитос, не ожидавший этого, промедлил и не успел помешать этому. Спецмоновец с готовностью клацнул затвором. Вот и место освободилось, отстранено подумал Сафа.
   Картина словно замерла. Отчаянно хромающий Макс, оказавшийся вдруг один одинешенек на огромном притихшем плато, спецмоновец, плавно поднимающий автомат и совмещающий цель с прицельной мушкой, и сам Сафа, медленно, слишком медленно выпадающий из колонны и подсекающий ноги бестолковому беглецу.
   -Все нормально! Мы уходим! - закричал Сафа, отгораживаясь от уставившегося в них умхальтера, словно ладонью был способен остановить пулю.
   Он поднял распластавшегося хромого и втолкнул обратно в колонну. Марина, выговаривая, словно родная мать, стала прилаживать Максу рюкзачок, начисто забыв про Сафу и про то, что он только что спас этого придурка. Что касается Никитоса, то он даже головы не повернул. Ну и ладно, подумал Сафа. В душе была зависть, что вот Макса сейчас успокаивают и гладят по головке, а он вроде как не при делах.
   Колонну вновь построили и погнали на корабль. Они с топотом бежали по сходням по одному. Дело спорилось. Уже через несколько минут очередь дошла до Сафы и его спутников. Как и все они сделали несколько последних шагов по суше, потом по гулкому металлическому трапу. На мгновение под ногами мелькнуло загаженное мусором море.
   Палуба корабля тоже покрывала черная краска. Если по краям она сохранила свой изначальный траурный цвет, то в центре истерлась от множества следов, наслаивающихся друг на друга. Их было тысячи. Десятки тысяч. Сафа тупо смотрел только под ноги, не в силах поднять глаз, потому что знал, что если посмотрит вокруг, то кругом будет только он - зловещий и неотвратимый как смерть Черный пароход.

34.

   Разведка доложила точно, и уже спустя пять минут после того, как спецмон покинул пансионат "Фарт", генерал Крутохвостов об этом знал. Передовые дозоры ГАИ были заблаговременно выдвинуты ближе к противнику и работали в тесном оптическом и радиоконтакте. Радары прочесывали окрестности, ожидая прибытие транспорта. Крутохвостов знал, что настанет тот момент, когда спецмон смажет жиром пятки, добра они нахапали порядочно, работать не любили, стало быть, когда хапать станет нечего, драпанут. Но он и предположить не мог, что для бегства спецмон использует Черный пароход. Хотя мог бы догадаться. Он сам еще не решил, что делать с отступающим врагом и скрепя сердцем дал отбой силам ПВО и береговой охране, где у него были тесные связи. Нехай драпают, они не опасны, к тому же на пароходе вахтовики, свои местные ребята, они то чем виноваты.
   Врагов и кроме спецмона хватило на целый список. Список был заготовлен заблаговременно и вдумчиво, чтобы не пропустить ни одной фамилии.
   Едва черный пароход отчалил, "Ужас ГАИ" начал штурм медицинского центра. На первом этаже били санитаров. Доктору Стиплеру, позволившему себе разинуть клюв и каркнуть на работников правоохранительных органов, оторвали половину усов. Он был неприятно удивлен, что в ГАИ состоит на вооружение столь экзотический прием.
   Спустя четверть часа медцентр пал. Морг был опечатан, но криминальных трупов в нем не нашли. Клиника производила впечатление глубоко законного предприятия. Сам Рахитов как сквозь землю провалился.
   Стиплера Крутохвостов допрашивал лично. Он его не бил. Вкатил лошадиную дозу скополамина, после которой педиатр обгадился, обмочился и утопил все и вся в словесном поносе, по итогам которого его следовало расстрелять несколько раз подряд. Как оказалось, в медцентре делали миллионы на подпольном заборе донорских органов. Где миллионы? Стиплер признался, что об этом знает только Рахитов лично.
   Рахитова взяли очень вовремя. Он хранил в дачном гараже одноместные вертолет, как раз присоединил складные лопасти и собирался улетать. При этом, совершенно не обещая вернуться. При виде ГАИ он успел взлететь, но не высоко. Гаишники применили спецсредства, намотали ему сети на винты, результатом чего стало падение с трехметровой высоты. Рахитов с трудом выдавил заклинившую дверцу, красивый даже в аварии, и сказал, подражая герою кинофильма:
   -Зафиксируйте, что при аресте я не оказал сопротивления.
   Однако в Управление его доставили с синяками. Он возбужденно орал, что подаст жалобу прокурору. Ему предъявили обгадившегося Стиплера, дали прочесть показания санитаров и дежурных врачей, принимавших личное участие в заборе донорских органов от пациентов, которые совсем не торопились увидеть свои собственные яйца на чужом дяде, но которым добрые эскулапы помогли осознать их пагубную ошибку.
   -Я все скажу, - не стали таиться Рахитов. - Это все он. Один человек устроил всю эту кутерьму.
   -Живой? - уточнил Крутохвостов.
   Рахитов кивнул и уже после этого рассказал все. Конвейер по сбыту донорских органов был налажен задолго до прихода в город Темнохуда. Приход олигарха лишь позволил придать ему промышленные масштабы. Человеческого материала стало в избытке. Многие жизненно важные органы даже выбрасывались на помойку, чтобы не сбивать цену.
   Попутно Живой вел свои собственные изыскания в спецлаборатории, располагавшейся в дальнем крыле медцентра. Он был патологически пуглив и одержим манией преследования. Ему все время казалось, что его обижают или хотят обидеть. Посему он создавал собственную гвардию из людей, вернее, нелюдей, которым умение убивать передавалось на генном уровне. Дело шло туго, и крыло быстро пополнилось людьми-растениями, какающими под себя.
   -Салаги - его произведение? - спросил Крутохвостов.
   Рахитов признал, что его. Живой хотел не только сделать миллионы, он хотел стать наравне с сильными мира сего, а для этого хотел, чтобы с ним считалась даже мафия. Вернее, он хотел сам стать одним их крестных отцов. Почему-то боевики получались только из мальчиков.
   -Подождите, там была одна девушка, у нас и показания свидетелей есть.
   -Эта девочка получена исключительно из мужского биоматериала. Непонятно? Что есть мальчик-это икс и игрек хромосома. Девочка - только две икс хромосомы. Еще до рождения в яйцеклетке мы заменили у Марж игрек на икс. Всего и делов.
   -Но сколько лет длился эксперимент? Сколько этим детям? - не поверил Крутохвостов.
   -Мы изобрели катализаторы роста. Живой их называл катализаторы времени. Он, видите ли, романтик, - Рахитов сделал витиеватый жест. - Этим салагам, как вы их называете, всего то по паре лет. Календарных! - уточнил Рахитов. - А сколько биологических знает только их отец - Живой.
   Крутохвостов только за голову схватился.
   -Кстати, вы, может быть, имеете в виду другую девушку, - припомнил Рахитов. - Но она не наша. Попала к нам совершенно случайно. Экипаж подобрал на улице. Худая как скелет, первичные половые признаки отсутствуют. Настоящий урод. Мы назвали ее Секильда. Но кличка несколько не совпала с реалиями. Ее там один санитар хотел отыметь, так она ему хрен оторвала. Двумя пальцами. К нам она попала с сильной амнезией. Возможно, ее из машины выбросили, и она головой ударилась, мы не стали разбираться. Кроме полового дефекта у нее обнаружился неизвестный науке изъян - у нее что-то с пищеводом, и любая пища для нее становится ядом. При этом организм так приспособился к болячке, что ему достаточно совсем немного калорий, и Секильда становилась неуправляемым силачом. Мы хотели утилизировать это чудо, но Живой как обезумел, руками и ногами схватился за эту гордячку. Но что-то у него не срослось, и она сбежала.
   -Какие операции вы делали сильным мира сего?
   -Разные. Под видом процедур или при проведении действительно нужных операций вшивали стимуляторы, инициирующие по команде извне повышенное мочеиспускание и каловыделение. Представляете, как на важном совещании крутой дядя вдруг обгадиться в три потока. Долго такого будут держать?
   -Недолго, - согласился Крутохвостов, истошно соображая, давно ли он побывал у врача.- Кто такой Прыг-скок?
   -Чужак. Мы его не резали. Мало ли на Руси талантливых хирургов. Он охотиться за Секильдой.
   -Почему вы так решили? - насторожился Крутохвостов.
   -Есть такие свидетельства.
   -Кстати, сколько было Прыг-скоков?
   -Один, естественно.
   -Вы слишком категоричны. Как же тот, первый, труп которого увез спецмон.
   -Труп увезли, а труп взял и ушел.
   -Что за ерунда? Хотите сказать, у вас и покойники оживают?
   -Вы говорите ненаучные вещи. Все без исключения спецмоновцы в свое время проходили у нас медицинское освидетельствование. Резали всех. У кого грыжа, у кого аппендицит. Ребята были рады, такое дорогое время и операция бесплатно. Так что спецмон это наши ребята. В каждого вшит так называемый чип смерти. Достаточно нажать кнопку, и если объект находится в зоне досягаемости сигнала, то он умрет. Так что мы имели форму давления на спецмон, но в этот раз они заартачились, и Прыг-скока нам не отдали. Есть сведения, что они нашли своего врача, но в Алге это сделать не реально.
   -Кстати не скажите, куда это ваши ребята собрались?
   Рахитов скрежетнул зубами.
   -В последнее время Живой стал очень скрытным. Так что куда они все собрались, вам лучше всего спросить у самого Живого.
   -Ну, вот мы и добрались до самого главного вопроса, - подытожил Крутохвостов. - Кто есть Живой?
   Рахитов глянул на часы.
   -Если вы поторопитесь, то может, успеете познакомиться с ним. У него есть единственная возможность слинять отсюда.
   -Какая возможность, мы все перекрыли?
   -Вы думаете, он случайно Филинова примечал, да не отпускал? - усмехнулся Рахитов.
   -Президентский самолет! - вскричал Крутохвостов.
   Одна мысль о том, что авиалайнер с полными баками стоит в аэропорту Карнач, готовый беспрепятственно лететь в любую точку земного шара заставила его сделать невозможное. Он поднял в воздух вертолет, не тот игрушечный геликоптер доктора Рахитова, а настоящий боевой "Кондрат-300", некогда принадлежащий погранцам, а затем благополучно списанный и упертый на штрафстоянку.
   В вертолет погрузился взвод "Ужаса ГАИ", сам Крутохвостов, и со скоростью в шестьсот километров в час "Кондрат" ринулся наперехват. Пилоты вскоре указали на быстро передвигающуюся по шоссе полированную бусинку.
   -Это не они, товарищ генерал?
   Самолет со стилизованной надписью "Россия" прогревал двигатели, и во избежание возникновения крамольных мыслей несанкционированного взлета они сели прямо у него перед носом. Крутохвостов картинно вылез на поле и помахал пилотам пистолетом, даже не удосужившись снять с предохранителя. Глушите моторы, господа.
   Спецназу даже не пришлось применять своих навыков, кидать "кошки" и карабкаться в донные люки. Пилоты исправно выполнили команду, загасили двигатели, открыли люки, и наземная команда подала эскалаторы.
   Генерал с командой поднялись на борт, а вертолет тотчас снялся и улетел, чтобы не портить всю картину, заранее демаскируя перед прибытием главного лица.
   Крутохвостов поймал себя на небольшом волнении, как перед первым свиданием. Он не ломал заранее голову, предполагая, кто бы мог быть этот таинственный Живой, который по существу сделал всю игру и сломал его, боевого генерала ФСБ. То что, он приехал брать его, а не наоборот, по существу ничего не значило. Все могло быть совсем по-другому, и генерал мог быть совсем другим. Настоящим законником из ФСБ, а не карточным из ГАИ. Курам на смех. Генерал ГАИ. Дайте мне самый большой полосатый жезл! Крутохвостов вздохнул и сказал:
   -Сука!
   На поле выруливал блестящий правительственный лимузин. Крутохвостов предупредил пилотов, чтобы без фокусов:
   -Грешно смеяться над больными людьми! - посетовали пилоты, лысые как на подбор. - Мы все после химиотерапии. Нам не до подвигов.
   Лимузин подъехал вплотную к трапу, и тотчас сзади его заблокировал заправщик, в котором спецназовцев было больше, чем бензина. Удостоверившись, что ситуация под контролем, Крутохвостов оправил парадный мундир и вышел. Пока он медленно спускался, никто не сделал попытки покинуть застывший лимузин, не побежал с истошным криком. Живой оказался парень не промах и крепок нутром. Генерал подумал, не хватит ли ему пороху пальнуть в него сквозь стекло, но впрочем, машину сканировали в инфракрасном излучении, и если кому-либо вздумалось бы достать оружие, снайперы превратили бы его в дуршлаг скорее, чем генерал протер одну из своих медалей. На нем был бронежилет, вдобавок утяжеленные медали специально были приторочены напротив жизненно важных органов.
   Клацнув, открылась дверца, и Живой вышел. Как ни готовился, Крутохвостов так и сел на ступеньку трапа.
   -Совсем я стар стал, - признал он, вытирая козырек фуражки изнутри. - Олег, как ты мог?
   Мэр Алги господин Кривохижин завопил в ответ:
   -Как я мог? Да вы меня в угол загнали! Меня все предали! Даже пилоты! Кстати, о пилотах! Сдохните! - крикнул он в направлении кабины лайнера.
   Крутохвостов был уверен, что это всего лишь бравада, но кабина вдруг лихорадочно затряслась, внутри истерически заметались человеческие фигуры, быстро скрывшиеся за запотевшими стеклами. Кабина ходила ходуном, грозя отвалиться от корпуса лайнера. Стекла изнутри забрызгали пурпурные капли, и разом все стихло.
   -Видал? Голосовое управление чипами! - похвалился Живой.
   -Ну, ты и псих! - вырвалось у Крутохвостова.
   -Ну и что? - сплюнул мэр. - Тебе меня все равно не достать. Мой центр в Алге-17. Туда тянутся все связующие нити, щелкну пальцами, это будет пострашнее атомной бомбы. А до медцентра вам не дотянуться, там брат такое!
  
   Два человека как никогда близко были к тому, чтобы узнать, что же в этой самой Алге-17 "такое". По расчетам Неволина они находились в двадцати минутах ходьбы от секретного медицинского центра. Человек, который их обнаружил, назвался доктором Кулиничем.
   -Может называть меня Алтынбай Василич! - представился он.
   -Понятно, - напарники с пониманием переглянулись.
   Они не торопились сами представляться, выдумывая легенду поправдоподобнее, но доктор сам им помог.
   -В медцентр собрались? - он хитро прищурился. - Зря протопаете.
   -Это почему? - спросил Шорохов. - Кто нам может помешать?
   -Там совершенно не умеют лечить, - без обиняков заявил Кулинич. - Деньги дерут, а их врачебные ошибки приходится исправлять нам, простым врачам.
   -Что же вы им спускаете такие вещи? - осторожно спросил Неволин. - Провели бы врачебную экспертизу. Доказали врачебную несостоятельность коллег.
   -Не болтайте ерунды! - строго осадил его Кулинич. - Ни один врач не станет свидетельствовать против своего коллеги. Ни один. В противном случае, он станет изгоем, его не возьмут ни в одну клинику, потому что впереди него будет катиться дурная слава, что он стукач.
   -Разве помочь выявить плохого специалиста это плохо?
   -Вы что совсем идиот? Что значит плохой специалист? Должен вам заметить, что человеческое тело никогда не повторяется в природе. Режешь одного, одно расположение сосудов и нервов, режешь другого - расположение совсем иное. Но не совсем иное, но сложно резать. Понимаете? - они кивнули, очень уж доктор смачно рассказывал, как он кого-то резал. - Ничего вы не понимаете! Человеческий организм слишком прихотлив, диагностическая картина зачастую запутанная. В конечном итоге смерть больного это допустимый брак! Это для вас смерть что-то значит, а для нас это всего лишь производственный процесс. Ну, ошибся, с кем не бывает. Вы вот на станке деталь запорете, вас же за это в тюрьму не сажают. А у нас то же самое, только всего лишь кто-то умер. И что? Сказать по совести, если за каждую смерть кого-то сажать, врачей бы не осталось. Да и дураков бы не было в медицинский институт идти. А сейчас смотрите по пятьдесят человек на место!
   -Все это конечно очень интересно, но вы не могли бы показать нам дорогу к медицинскому центру?
   -Мог бы, но не сразу. Для начала пройдемте ко мне, чтобы вы убедились, от чего отказываетесь.
   Шорохову не понравилось слова "пройдемте", и он уже собирался взять доктора в оборот, но Неволин придержал его за локоток.
   -Конечно, пройдем, - он уничтожающе посмотрел на коллегу.
   Когда они шли за доктором, то успели перемолвиться парой слов. Майор предупреждал о возможной засаде, Неволин возразил, что надо бы прощупать доктора поплотнее. Действительно он псих или нет.
   -Давно вы людей здесь пользуете? - поинтересовался он.
   Кулинич сделал вид, что не слышал.
   -Жду вызова из Турции, турков лечил, им очень понравилось, - сказал он.
   -Откуда здесь турки? Это же закрытый город, - встрял Шорохов, и Неволин опять его одернул.
   Доктор привел их к девятиэтажному зданию. Майор остановился у входа и проговорил, что у него дурные предчувствия. Неволин опять взял инициативу на себя и шагнул за доктором первым. Кулинич жил на девятом этаже. Лифт соответственно не работал, и они долго поднимались мимо заколоченные досками квартир.
   -Я заколотил, от собак, - признал доктор. - Жильцы кто съехал, кто сдох.
   Шорохову не понравилось слово "сдох", о чем он не преминул сообщить Неволину.
   -Это издержки профессии, - авторитетно пояснил следователь.
   На двери принадлежащей доктору квартиры висел навесной замок, который он отпер своим ключом. Квартира была однокомнатной. На всех дверях внутри тоже были грубо приделаны замки, что подтвердило, что у парня не в порядке с головой. Хотя первым делом он показал на диплом в золоченной рамочке, вроде бы подтверждающий, что Кулинич Алтынбай Васильевич закончил Загорский медицинский институт.
   -Фуфло! - подытожил Неволин, когда доктор отлучился на кухню. - Это только в забугорных фильмах крутые кенты вешают такие штуки в рамочках на стену. Наш диплом выполняемся в виде удостоверения и должен иметь твердые корочки. Там еще змей из рюмки пьет.
   Он отошел к окну, а майор опустился в кресло с высокой спинкой. Изумленный возглас вырвался у Неволина. В метрах трехстах располагались несколько приземистых корпусов, образующих тяжеловатый и мрачный на вид квадрат. Он сразу догадался, что это он и есть, медицинский центр. До него было рукой подать. Тихий возглас прервал его ликование. Он обернулся, и картина отпечаталась у него в мозгу, потому что ничего страшнее он в жизни не видел.
   Шорохов по-прежнему сидел в кресле, только теперь у него из груди на полметра торчало широкое заляпанное кровью лезвие. Майор был в шоке, но сознания не потерял. Ничего не понимая, он пытался рассмотреть предмет, который намертво пришпилил его к креслу.
   Сразу за креслом сопел и совершал непонятные манипуляции Кулинич. Подчинясь его усилиям, лезвие качалось из стороны в сторону, а потом медленно поползла вверх, разрезая тело майора.
   Неволин закричал, вырывая ствол из кармана вместе с подкладкой. Ему показалось, что все вокруг застыло, только лезвие медленно с тихим ласковым хрустом ползло сквозь живую плоть вверх и чуть вбок. Еще его поразило сосредоточенное лицо Кулинича, который спокойно корректировал движение скальпеля, не забывая бросать взгляды на суетящегося следователя.
   Оказывается, несмотря на всю дикость происходящего, он держал ситуацию под контролем. Он до последнего направлял скальпель, и лишь увидев, что дуло умхальтера направляется в его сторону, и следователь, наконец, готов открыть огонь, только тогда он оставил несчастного и кинулся сначала вниз, скрывшись за спинкой кресла, а потом на четвереньках, высоко по страусиному вскидывая зад, устремился в коридор.
   Как оказалось, до этого в комнате царила мертвая тишина, нарушаемая лишь зловещими звуками, производимая оточенным скальпелем, и лишь увидев удирающего эскулапа, Неволин закричал свистящим шепотом:
   -Стой, гад!
   Он второпях выстрелил, пуля ушла вбок и в сторону, и так Неволин являлся никудышным стрелком, сейчас же от волнения руки ходили ходуном. Пули летели то в потолок, то в пол. Доктор втянул голову в плечи и, запрыгав по коридору и нырнув в туалетную комнату, захлопнул дверь. Было слышно, как там загремел засов. Теперь стало понятно, зачем, от каких внутренних врагов, ему понадобились замки внутри квартиры.
   В те секунды, пока Неволин бежал за ним, он успел подумать о заколоченных квартирах на девяти этажах. Теперь он был уверен, что они не просто так заколочены, и что в каждом из них скрывается кровавая тайна практикующего в домашних условиях хирурга.
   Он двинул в дверь рукояткой пистолета, дверь выстояла, а отскочившая рукоятка отсушила ему руку. Боль подействовала отрезвляюще. Неволин прижался к противоположной стене, направил пистолет на дверь и спустил курок.
   Дырка получилась несущественная, даже если и сквозная, то сразу забилась ворсом, стружкой, металлической проволокой. Дверь оказалась многослойной, и так сразу не поддалась. Зато истошно завопил Кулинич:
   -Не стреляйте, идиот! Вашему другу нужна помощь, а я здесь единственный врач. Вы теперь беречь меня должны.
   Неволин чуть не заплакал от бессилия. Громкий стон отвлек его. Вся его сила воли понадобилась, чтобы вернуться в комнату. В голове билась мысль, что все нормально, и когда он вернется, с его другом все будет в порядке. А это ужасное лезвие лишь привиделось ему.
   Когда он вернулся, страшные реалии обрушились на него с новыми подробностями. Шорохов сознания не потерял. Он тяжело ворочал непослушными глазами, и что-то бормотал заплетающимся языком. Это был разительный контраст с только что здоровым цветущим мужчиной. Неволин чуть не зарыдал. Он настолько привык, что тон всегда задает его напарник, теперь же весь мир перевернулся с ног на голову. Неволин не представлял, что будет делать. Все потеряло всякий смысл.
   Тело Шорохова сотрясли крупные судороги. Застрявший скальпель доставил ему новые страдания, и он рефлекторно схватился за него голыми пальцами, из - под которых тотчас показалась кровь. Неволин, опасаясь, что лезвие отсечет тому пальцы, с большим трудом разжал их.
   Самое мерзкое, что доктор продолжал комментировать из-за закрытой двери.
   -Ты уже вынул нож? - кричал он. - Не вздумай, идиот! Из поврежденных артерий тотчас хлынет кровь, и он истечет кровью за полминуты. Прибинтуй его к креслу и руки свяжи, чтобы не хватался. Там у меня в шкафчике йод и бинты.
   Уже не сдерживая себя, следователь выскочил в коридор и всадил в дверь всю обойму, веером захватывая все предполагаемое пространство.
   -И очень глупо! - раздалось с той стороны. - Я лежу в чугунной ванне, которой ваши эскапады не страшны.
   -За что ты убил его? Мы не сделали тебе ничего худого?
   -Вы плохо говорили о врачах! Но я готов простить вас!
   -Простить? Да я тебя на куски порву! - вскричал Неволин.
   -Ничего ты мне не сделаешь! - издевательски сказал доктор. - Потому что я твоя единственная надежда. Артерии можно сшить. Шовный материал у меня есть, операции такие я делал. Оставь мне своего друга и уматывай, пока я добрый.
   -Ты хочешь, чтобы я оставил тебе моего друга? Совсем считаешь меня за глупого?
   -А куда ты денешься? Я твоя последняя надежда. Где ты найдешь еще доктора? А я настоящий. Ты же видел мой диплом.
   Громкий стон отвлек Неволина. Он вернулся в комнату и застал очнувшегося на мгновение друга. Он уставил на него налитые кровью глаза и выдавил сквозь булькающий хрип из пробитого легкого:
   -Уходи... В лодке рация...Вызови подмогу...
   Неволин, действуя на чистом автоматизме, забрал у напарника оружие и боеприпасы. Он спустился на пару этажей, когда дверь отворилась, и довольный голос прокричал:
   -А ты мне поверил, идиот. Пойду развлекаться.
   Кровь бросилась ему в голову, и он кинулся обратно, лихорадочно прыгая через три ступени, обдирая бока о перила, сбивая в кровь руки. И все впустую, чтобы вновь оказаться перед запертой дверью. Уже ничего не соображая от ярости, он прыгнул на дверь, словно мог прошибить железо. Все тело отозвалось болью, он упал на пол и выстрелил, едва не став жертвой отрикошетившей пули. Все тщетно. Некрашеная грубо сваренная дверь стала для него олицетворением неприступности и собственного бессилия.
   Если бы ему сейчас попался чертов доктор, он бы разрезал его на куски его же собственным скальпелем. Он лихорадочно прикидывал варианты спасения майора. Затравленный взгляд метался по площадке, утыкаясь в железные двери. Он решил попробовать с другого этажа.
   Путь на чердак преграждала заваренная железная решетка, похоже, не обошлось без участия доктора, дотошно выстраивающего укрепления даже вне своей квартиры. Кольнуло неприятное предчувствие, что все понапрасну, он лишь тратит драгоценное время, чертов хирург все предусмотрел с маниакальной дотошностью.
   Но Неволин продолжил настойчивые поиски, спустившись этажом ниже, где и нашел то, что искал: обычную деревянную дверь, которую без труда высадил, словно всю жизнь только этим и занимался. Отчаяние придало ему силы. Квартира оказалась давно нежилой. На кровати лежал мумифицированный труп, определить причину смерти которого не было ни возможности, ни желания.
   Выбравшись на балкон, Неволин осмотрелся, и сердце защемило. Оправдались худшие его опасения. Даже если бы он был альпинистом, у него ничего бы не вышло. Балкон доктора скрывался под сплошной решеткой, похожей на ту, что закрывала чердак.
   -Нечего там лазить! Сказано, уходите отсюда! - раздался гнусавый голос Кулинича. - Больше предупреждений не будет. Если вы сейчас же не уйдете, я зарежу вашего друга!
   Неволин понял, что выход у него только один, как можно скорее добраться до лодки и вызвать подмогу. Он задушил в себе всякие эмоции и сомнения и приступил к осуществлению задуманного. Действовать следовало незамедлительно, но в то же время осторожно. Никогда еще Неволин не был так ценен самому себе. Ведь жизнь Шорохова целиком зависела от него. Если с ним что-нибудь случится, и он не дойдет, то это означаете так же смерть друга. Неволин на скорую руку подготовился к
   марш-броску: затянул шнурки на ботинках, поставил пистолет на предохранитель и спрятал его в кобуру, удобнее переложил боеприпасы.
   Он молил лишь об одном: чтобы не столкнуться с головорезами банды Енота. Но на душе скребли кошки. Слишком часто в последние дни бог не слышал его. Мало быть осторожным, сказал он себе. Надо быть очень осторожным.
   Перед тем, как покинуть дом, он внимательно оглядел улицу и вышел из подъезда, только удостоверившись, что вокруг никого нет.
   На улице никого не было: двое енотовцев стояли сбоку от подъезда, до времени скрытые от обзора бетонным козырьком.

35.

   Названная Шерханом квартира находилась на 16-м этаже. Базлов никогда раньше в ней не бывал, и чутье опытного вора говорило ему, что не нужно и торопиться. Когда он вошел в подъезд, женщина лет тридцати с книжкой в руках уже вызвала лифт, но когда кабинка открылась, и Базлов вошел, она демонстративно осталась. На лице ее застыло нарочито высокомерное выражение.
   -Брезгуешь, соска? - культурно поинтересовался он, после чего пообещал ей море орального секса.
   -Хам! - негодующе крикнула тетка и швырнула в него книжкой.
   Он заботливо поднял ее, это оказался так любимый Енотом Паоло Коэльо и поблагодарил за щедрый подарок.
   -У меня в сортире бумага кончилась, - пояснил он.
   Тетка пошла пятнами, и это немного улучшило зеку настроение. Он вышел на пятнадцатом этаже и прислушался. Наверху было тихо. Вообще то он не только прислушался, но и принюхался. Порохом и кровью не пахло, но с другой стороны, если дверь хорошая, то ничего и не почуешь.
   Он огляделся, в общий коридор выходили двери множества квартир, и выбрал ту, что по его расчетам находилась под указанной Шерханом. Из нее не доносилось ни звука, но чтобы удостовериться, он еще и позвонил, а уже потом достал отмычки и открыл замок с той же легкостью, как если бы это были ключи.
   Квартирка была крохотной, одна комната и кухня и, едва ступив из коридора, он сразу оказался на кухне. Прикрыв дверь, он быстро проверил помещение, включая совмещенную ванну и туалет. Потом открыл окно и, не высовываясь, опять послушал.
   Так и не услышав ничего интересного, зек опустился на стул и устало смежил веки. Он думал. Внезапно кто-то тронул его за плечо, и он вскочил как ужаленный, выхватив нож. Перед ним стояла крохотная девчушка лет шести с торчащими косицами.
   -Ты кто? - поинтересовалась она.
   -Базар, - от неожиданности он назвал настоящую кликуху.
   -А зачем тебе нож? Ты собрался колбасу резать?
   Базлов поторопился убрать финку.
   -Ты только не кричи! - торопливо попросил он, вот влип так влип.
   -Мама велела вести себя тихо.
   -Вот и молодец. А где ты была? Я везде смотрел.
   -Под вешалкой, я засунула ноги в мамины сапоги.
   -Из тебя бы мировая форточница получилась.
   -У тебя такие шрамы! - она провела тонюсеньким пальчиком по татуировкам на кистях его рук.
   -Когда мама придет?
   -Не скоро. Ты ведь не уйдешь, дядя Базар?
   -Конечно, нет. Ты соседей знаешь?
   -Только дядю Славу и тетю Веру. Они боятся, что их обворуют, потому что очень богатые, и ключи всегда оставляют нам. Вон они висят.
   -А наверху никого не знаешь?
   -А там разве кто-нибудь живет? - удивилась девочка. - А почему ты не спрашиваешь, как меня зовут? Меня зовут Света. Мама называет Светлячком. Будешь со мной дружить?
   -Ишь ты, уже и погоняло готовое, - изумился Базлов.
   -Ля-ля-ля! - девочка прыгала на одной ножке по межэтажной лестнице снаружи здания, соединяющей 15 и 16 этажи. От падения вниз чисто номинально защищали лишь шаткие перила, во многих местах отсутствующие. Да и кто в здравом уме попрется по такой верхотуре, если имеется лифт.
   Девочка поднялась по осыпающейся лестнице и вошла на этаж, оказавшись точно в таком же коридоре, как ее собственный. Постучишь в ту квартиру, которая расположена как твоя, учил Базлов. Однако стучать сразу было неинтересно, и Света поиграла в считалку:
   -Эники-беники ели вареники!
   В это время к двери с внутренней стороны напряженно приник один из "костюмов".
   -Что там? - шепотом спросил подошедший Налим.
   -Детишки балуют!
   -Ну-ка дай посмотрю! - Налим посмотрел в глазок, потом распахнул дверь. - Чего тебе девочка? Иди, играй в другое место.
   -А Катя дома? - спросила она, как учил ее новый друг.
   -Катя в школе. Иди, иди отсюда. Хотя погоди, - Налим подозрительно посмотрел на нее сверху вниз. - Ты не видела здесь поблизости такого волосатого дядю?
   -Нет. Только дядю со шрамами! - радостно сказала Света.
   -С какими шрамами? - насторожился Налим, но где-то поблизости хлопнула дверца, и он почти выпихнул девочку. - Ладно, иди гуляй!
   Света заскакала по коридору на одной ножке. Доскакав до двери, ведущей наружу, она с немалым трудом ее открыла, ведь по прежнему стояла, замерев на одной ножке, это и привело к небольшому конфузу. Протиснувшись в узкую щель, она потеряла равновесие, упала на попу и покатилась по сырому и скользкому пролету вниз, катиться пришлось бы недалеко, уже через пять ступеней лестница заканчивалась, за ней зияла пропасть в 16 этажей. Перила в этом месте отсутствовали.
   Она тормозила ножками в истоптанных башмачках, и ей удалось остановиться буквально в паре ее крошечных шажков от бездны.
   -Вот растеряха! - возмутилась она громко, явно копируя кого-то из взрослых.
   Миновав опасный участок, она дошла до того места, где начинались шаткие опасно накренившиеся перила, и стала играть с ними, похлопывая ручкой и стараясь выбить только ей понятный ритм. Посмотрев вниз, она вдруг увидела волосатого дядю, о котором ее спрашивали. Он стоял вдвоем с черной тетей.
   -Дядя! - радостно закричала Света. - Они уже собрались и вас ждут!
   Прыг-скок с Марж как по команде посмотрели вверх. Они не поняли, что там кричат, но, увидев, что это всего лишь ребенок, разом потеряли к ней интерес и вошли в подъезд.
   Света вернулась домой, где ее нетерпеливо ждал Базлов.
   -Ну что там? Волосатого нет?
   -Нет, только лысый.
   -Налим, - прошептал Базлов помертвевшими губами.
   Ситуация пугала его отчаянно. Присутствие штатного ликвидатора лишь указывала, что она близка к критической.
   -Тот тоже спрашивал про волосатого. А он внизу стоит, - бесхитростно пояснила девочка.
   -Кто стоит? - встревожился Базлов.
   -Волосатый дядя и черная тетя!
   -Шухер! - вырвалось у Базлова.
   Он лихорадочно схватил с вешалки плащ и шляпу.
   -Это мамины! - возмутилась девочка.
   Он затолкал ее в ванную, закрыв снаружи.
   -Вякни у меня, прошмандовка! - пригрозил он, и, сжав украденное под мышкой, быстро вышел.
   Однако едва он протянул руку к вызову лифта, как его увели у него из-под рук. Было слышно, как кабина ухнула вниз. Через какое-то время загрохотали старые дверцы, и лифт, пощелкивая шлангами, поплелся вверх. Это нам совершенно ни к чему, решил Базлов и, стараясь не шуметь, вернулся на исходную позицию. Здесь он выпустил девочку и заперся в туалете сам. Желудок ни к черту, испорчен тюремной баландой. Когда вышел, обиженная девочка сказала:
   -А наверху гуляют! Я слышала, как открывают бутылки с шипучкой. Это когда пробки вылетают и бьют в потолок.
   Базлов опрометью кинулся в туалет.
   -Больше ничего не слышала? - крикнул он, восседая на толчке.
   Дверь вдруг открылась, он едва успел прикрыть срам.
   -Ты чего?
   Она смотрела на него округлившимися глазами.
   -Там дядя висит!
   Поддевая штаны, он выскочил в коридор. Со стороны окна доносилось кряхтенье и он, метнувшись, вжался в стену рядом с подоконником. Сверху сыпались крошки, и кто-то елозил штиблетами по стене.
   -Ну что вспомнил номер? - проскрипел чей-то бас. - Тогда звони!
   В жалком лепете, последовавшем вместо ответа, с трудом узнавался голос некогда грозного шефа.
   -Она не берет трубку! Давно!
   -Жить хочешь - звони!
   Хреново набирать номер, еще и удерживая трубку той же рукой, повиснув над пропастью в 16 этажей.
   -Алло! - в голосе шефа прорезалось торжество. - Сека, ты? Ты где? Я из-за тебя угодил в такую бодягу! Да, в историю попал. Твой друг Прыг-скок сейчас у меня!
   -Вернее, ты у него! - прорезался стервозный голос. - Скажи Секе, что мы ее тоже скоро достанем!
   -Сека, я не хочу влезать в ваши дела! Короче, делай что хочешь, забивай стрелку, но чтобы косяков и непоняток больше не было, - Шерхан пытался быть суровым, торжествующе поглядывая на Прыг-скока, словно беря его в союзники, но получалось не очень, потому что тому союзники нужны были как собаке колесо, тем паче висящие за шкирку. - Я тут не при делах! Объясни ты хмырю!
   - Пусть сюда приходит! - просипел Прыг-скок.
   -Она сказала, что возвращается домой, и отключилась! - в отчаянии прокричал Шерхан. - Я все сделал, как ты просил, отпусти меня!
   -Ладушки! - легко согласился Прыг-скок, и через мгновение мимо окна пролетел Шерхан в развевающихся брюках и костюме.
   Он был так близко, что было слышно, как он громко пукает или даже фекалирует от страха. А потом у него прорезался неожиданно зычный вопль, который грубо оборвал бетонный козырек внизу.
   Ничего не соображая от страха, Базлов кинулся в коридор, хотя по идее мог спокойно отсидеться, дождавшись ухода непрошеных гостей. Лифт как всегда был занят.
   -Уроды! - вырвалось у него. - Куда ж вы все время катаетесь?
   Очень кстати он понял одну вещь. Коридор соединял соседние подъезды, и он вполне мог воспользоваться другим лифтом. Пугая кошек, он пересек коридор и о, счастье, ему повезло, лифт был свободен. Кабина приехала неожиданно быстро, но оказалась не пустой.
   В ней стояла давешняя любительница Паоло Коэльо, на этот раз обе руки ее были заняты сетками огурцами.
   -Черт, не успела нажать нужный этаж! - призналась она, поначалу не узнав его.
   Базлов едва не спятил, когда увидел, как она спокойно жмет цифру 16.
   -Ты чо своими граблями тычешь? - рыкнул он.
   -Опять вы? - взвилась она. - Я на вас в суд подам! Я в мэрии работаю!
   Базлов сказал, где он видел и то и другое. Однако лифт на нажатия кнопок не реагировал, включая кнопку "стоп", и медленно вполз на 16-й этаж.
   -А у нас после нажатия кнопки другие не работают, не старайтесь! - злорадно пояснила тетка.
   Базлов лихорадочно соображал, что можно сделать за те несколько секунд, пока лифт достигнет проклятого 16-го этажа.
   Прыг-скок и Марж спокойно вышли из квартиры, и пока они захлопывали дверь, сквознячок выдул ажурный пороховой дым. Марж взяла спутника, невнятно ругнувшегося, под руку и они прошли по коридору в соседний подъезд. Чисто супружеская пара идет в магазин. Единственно, что супруг похож на лицо кавказской национальности.
   Лифт был занят, но и сам прикатил без вызова - преступникам везло. В кабине находились две женщины. Одна держала в руках две сетки с огурцами, другая в плаще и надвинутой на глаза шляпе, читала "Избранное" Паоло Коэльо, вплотную приблизив замечательную книгу к лицу.
   Парочки поменялись местами. Когда дверцы, наконец, закрылись, и кабинка с характерных уханьем ринулась вниз, казалось в саму преисподнюю, Базлов отшвырнул ненавистную книгу и стал срывать себя бабские шмотки.
   -Отдайте моего Паоло Коэльо! - заверещала тетка, обезумев от столь вольного обращения со своим кумиром.
   -Да подавись ты своим Падлой! - ругнулся Базлов, припуская к лестнице, чтобы затеряться в любимом городе, ведь теперь он был ничей, у него только что ликвидировали непосредственного начальника.
  
   Чудо уже было в том, что Неволина не убили сразу. Уже потом он понял, что это не было подготовленной засадой. Ему элементарно не повезло, двое "енотовцев" случайно услышали шаги в пустом доме и решили проверить. Автоматы небрежно висели у бойцов за спиной. Немая сцена длилась менее секунды, и у Сергея было преимущество.
   "Енотовцы" замешкались, а он же, будучи на взводе, кинулся вперед. Он не собирался драться, да и не мог он на равных соперничать с двумя крепкими мужчинами. Будь на его месте Шорохов, другое дело. Но майор лежал, истекая кровью, и ничем не мог ему помочь.
   Он хотел проскочить между ними и попробовать убежать, бегал он быстрее. Они кинулись на него с двух сторон. От одного он увернулся, второй оказался шустрее и ухватил за плечо. Сергей словно птица из силков выдрал плечо из железных пальцев и успел проскочить вперед. Но в момент рывка потерял равновесие и стал заваливаться на бок. Он еще пытался бежать, чем только усугубил свое положение, теперь он летел спиной вперед. Енотовцы тащили с плеч оружие, тогда он тоже выхватил пистолет.
   Он лежал на спине и сжимал пистолет обеими руками.
   Убивать людей в упор было непривычно, и ему понадобилось пять выстрелов, чтобы уложить их обоих наверняка. В наступившей оглушительной тишине он поднялся и заставил себя подойти к убитым. Оружие и боеприпасы, твердил он себе как молитву. Теперь его услышали, про него знают, и очень скоро все это ему очень понадобится. Он забрал у убитых два автомата и 6 магазинов к ним.
   Он поймал себя на том, что берет найденное двумя пальцами. Боишься испачкаться? Сказал он себе. А Витька там кровью истекает.
   Он брал трупы за воротник и заволакивал в подъезд. Вскоре ничего не напоминало о перестрелке, но это была временная передышка. "Енотовцы" наверняка услышали выстрелы, и теперь рыщут в поисках их источника.
   Необходимо было уйти как можно дальше от места перестрелки, и он побежал в сторону моря. Он молил бога о хотя бы четверти часа, чтобы добраться до частного сектора, где гораздо легче было укрыться, ведь среди многоэтажных исполинов, стоящих, словно на голом столе, это сделать было сложно, но бог в этот день отвернулся от него, и его засекли поразительно быстро.
   Скорее всего "енотовцы" попарно прочесывали квартал, и Неволин сам наткнулся на вторую пару. Одного он убил сразу, автомат был у него в руке, и он, не мешкая, нажал на курок. Второй успел укрыться за бетонным козырьком и открыл такую бешеную пальбу, что едва не подстрелил его в ответ. И лишь сильный мандраж и трясучка в руках не позволили ему это сделать.
   Сергей укрылся в подъезде, а противник, словно гвозди продолжал загонять пули в стену, и бетон отзывался звонкими ударами. Шуму было как на ярмарке. Отличный ориентир, на который сбегутся остальные волки.
   Из дома надо было уходить, не теряя ни секунды, если он хотел протянуть еще хоть какое-то время. На первом и втором этаже двери были заварены арматурой, а прыгать с третьего Неволин не решился. Он мог сломать ногу, и тогда все, конец.
   Посему Сергей расстрелял замок на двери подвала и спустился. Света не было. Распугивая крыс, он пробрался под домом и вышел в неприметную дверь в торце здания.
   Это было то еще зрелище. Разношерстно одетые и экипированные бойцы сбегались к дому со всех сторон, присоединясь к стреляющим и обрушивая на подъезд, в котором Неволина уже не было, настоящий шквал свинца. Это было на руку Сергею, он осторожно попятился, намереваясь укрыться за тыльной стороной здания и продолжить свой путь к спасению, но здесь ему не повезло в третий раз, он нос к носу столкнулся со слабым задохнувшимся "енотовцем", который отстал от своих.
   Сергей наставил на него автомат и громким шепотом приказал не поднимать шума. Однако по округлившимся глазам последнего понял, что тот не послушает, и уже нажимая гашетку, понял, что это конец.
   Была надежда, что в общем гвалте никто не услышит его выстрелов, Но Сергей успел отбежать всего ничего, когда из-за угла появился еще один отставший боец в обмотках и радостно заорал, указывая на обнаруженного беглеца.
   Неволин оборвал его радость очередью автомата, выщелкнул на ходу опустевший магазин, зарядил новый. Это был четвертый подстреленный им противник. Но сколько еще осталось бойцов у Енота?
   Сергей вспомнил, как они стояли, выстроившись у обложенного ими дома, и пытался мысленно подсчитать. Подсчеты сбили прозвучавшие выстрелы. Сергей упал на землю и под градом пуль, извиваясь, торопливо уполз за следующий дом. 18! Их было 18.Он был уверен в этом. И это вместе с самим Енотом. Теперь оставалось 14. Ему надо было убить их всех, одного за другим, только тогда все имело какой-то смысл.
   В этот раз его зажали крепко. Скорее всего, подоспел сам Енот, организовав грамотную погоню. Оба угла здания, за которым он укрывался, взяли на мушку.
   Но у него не было другого выхода, он был как акула, жил, пока двигался. Пригибаясь, он побежал к соседнему зданию, отстоящему от его теперешнего местоположения метрах в двадцати, и это оказались самые трудные шаги в его жизни.
   В него стреляли отовсюду, с верхних этажей, из-за углов, били в упор, как загнанную крысу. Ату его, ату!
   Он обернулся на бегу и высадил с автоматов с обеих рук по магазину. Стрельба получалась мало прицельной, и он никуда не попал, никак не уменьшив количество своих врагов, в пустую израсходовав патроны, но главного все же достиг, стрельба енотовцев расстроилась, и они не смогли его подстрелить.
   Укрывшись за следующим домом и с трудом переводя дыхание, он подумал о том, чтобы изменить тактику. Удача могла в скором времени отвернуться от него, и тогда его сначала подстрелят, обездвижив, а потом окончательно добьют.
   И тут он увидел канализационный люк. Люк ручек не имел и никак не хотел поддаваться. Сергей сломал все ногти на одной руке и возможно палец, пока смог вынуть его из пазов. Скользнув вниз, он уложил люк обратно и затаился в надежде, что маневр останется незамеченным.
   Шаги действительно сначала протопали мимо. Потом кто-то остановился и стал ковырять люк. Сергей осторожно спустился по лестнице в колодец, оказавшийся глубиной метра три, не спуская с люка прицела. Люк приподнялся, и в узкую щель просунулась чья-то усатая рожа, которую он, скрипя зубами от рухнувших надежд, разнес одной очередью.
   Он успел укрыться в боковом ходе до того, как люк отбросили совсем и вниз обрушили свинцовый шквал.
   По тоннелю можно было ползти и только в одну сторону. Преследователи это просекли, или Енот, гад, знал планировку, но они применили новую тактику. Канализационные колодцы располагались метров через пятьдесят друг от друга, и Неволин подумывал о том, чтобы выбираться, когда в один из колодцев, который он едва успел миновать, "енотовцы" вылили бочку бензина и подожгли. Неволина едва не убило при детонации, а наверху вроде и убило. Истошно орал обожженный, чей крик оборвал щелкнувший выстрел.
   Сергей вжался в застарелый мох на дне тоннеля, пропуская огненный вал над собой. С треском горели ссохшиеся жгуты кабеля, заменяя воздух вонючей малопригодной для дыхания смесью.
   Еще три раза преследователи спускали в люки горящий бензин. Неволин ничего не соображал, вволю надышавшись угарного газа. Одежда на нем тлела. И очень скоро он был вынужден выбраться наверх. Ему уже по большому счету было наплевать, есть кто наверху или нет.
   Так случилось, что пятеро "енотовцев" катили следующую бочку к люку, из которого он появился как обугленный черт из табакерки, и он с превеликим удовольствие расстрелял их. Бочка лопнула, окатив бандитов пламенем, а он мстительно добил горящие мечущиеся фигурки.
   На этом везение иссякло, и его подстрелили. Тупой удар в ногу возвестил, что все, в общем-то, конец. Он ковылял, пятная кровью землю, и был вынужден выбросить один из автоматов. Удивляясь, что не сделал этого раньше. У него были какие-то резоны для этого, и он вспомнил об этом, только когда оставшийся автомат заклинило.
   Он сунулся за запасным пистолетом, обнаружив вместо него лишь обугленную дырявую кобуру. Он был бос, ноги бугрились пузырями ожогов. Волос на голове не было. Он стоял и молча смотрел, как медленно приближаются пятеро оставшихся в живых бандитов. А я ведь почти всю банду положил, отметил Неволин. Мысль ушла на периферии сознания, не зацепив. Лишь одно угнетало следователя, что осуществить задуманное не удалось, и ему не удалось положить всех, и теперь все равно, скольких он там подстрелил, это становилось не важным, даже если бы Енот уцелел лишь в гордом одиночестве. Важно было другое, что он провалил дело, и майор Шорохов так и не дождется помощи.
   Били его долго, целясь и попадая в дырку в ноге. Когда он терял сознание, его обливали водой и, приведя в сознание, продолжали. Прекратили, лишь, когда устали, и довольные потные закурили. Неволин, напоминавший облитый кровью подгоревший бифштекс, лежал, не шевелясь, и смотрел в небо. Может, он был уже труп, но еще не знал об этом.
   "Енотовцы" взяли его за руки-ноги и понесли. Енот шел впереди в длинном пальто, напоминая эсэсовского офицера. Так как Неволин висел вниз головой, то наплывающие корпуса медцентра виделись ему построенными на небе. Его пронесли через одни ворота, через другие. Где же охрана, недоумевал он.
   Его занесли в узкий проем, в котором подразумевалась дверь. Под ногами Енота захрустели стеклянные осколки. Процессия прошла по обширному заброшенному залу и спустилась по лестнице ниже уровня земли. Тут было темно и холодно. Енот повернул рубильник, зажигая тусклые лампы, работающие от аккумулятора.
   Неволина занесли в подвальную комнату, где стоял стенд с мигающими лампами и двумя свисающими оголенными жилами. Сильно пахло мочой и фекалиями. Неволин понял, что его ожидает.
   Енот уселся на умертвитель, который все время нес с собой, Сергея бросили на пол.
   -Хотел увидеть медцентр? - спросил Енот. - Смотри, сколько влезет. Это комната - единственное, что от него уцелело, потому что его угробили такие уроды, как ты. Но здесь все функционирует отлично. 380 вольт это тебе не выдумки Паоло Коэльо. Ты не представляешь, сколько народу здесь побывало до тебя. Никто не жаловался. Один электрод мы подключим к твоему языку, а второй...Ты не догадываешься куда?
   Он повернулся, чтобы отдать команды подручным палача, и Неволин подтянувшись, включил тумблер на умертвителе. Бандиты с перекосившимися лицами кинулись врассыпную, напрасно Енот кричал им, что прибор на них не действует. Пока он орал, Сергей сделал героическое усилие и встал.
   На одной силе воли он сделал два шага и рухнул, увлекая за собой электроды. Бандиты опомнились и кинулись на него. Первого он хлестнул наискосок. Повторяя движение хлыста, вдоль тела прошла вольтова дуга. Бандит зашелся в вопле, его перекосило, сжав как пружину, горящий язык высунулся. Запахло шашлыком.
   Другие опять кинулись врассыпную, несмотря на предостерегающие окрики Енота. Неволин захлестнул, заплел ноги убегавших. Хоть на проводах не было петель, но электрический разряд сработал не хуже, заставляя мышцы сокращаться, сжимая электроды. Неволину оставалось лишь выдергивать смертоносный пучок, чтобы обрушить удар на следующего.
   Енот опомнился, только когда остался один. Он выхватил пистолет в тот самый момент, когда и до него дошла очередь. Один электрод был уставлен в правый лощенный штиблет, второй - в левый. Енот попал под так называемое шаговое напряжение. Ток пошел по цепи, составленной из ног Енота и паха. В паху произошло бурное извержение, и он отлетел, словно оттолкнувшись от своей струи.
   Неволин откинул электроды в стороны и, подползя к Еноту, распахнул пальто. Он был нужен ему живым, и он хотел послушать сердце. Под шикарным пальто оказались рваные полотняные штаны и рубаха навыпуск. Карманы пальто оказались нашпигованы дротиками. Складной арбалет приторочен к поясу. Машинка была фабричная, с заводским номером. И сохранила остатки смазки.
   Енот был жив, но пребывал в коме, и чтобы привести в себя, Неволину пришлось вновь воспользоваться электродами. Енот выгнулся дугой, в очередной раз сделал в штаны и очухался. При взгляде на болтающиеся рядом электроды лицо его приобрело осмысленное, чересчур напуганное выражение.
   -Кто ты такой? - спросил Неволин.
   -Директор медцентра Корчин.
   Неволин сильно сомневался, но это было не важно. Его больше интересовало, откуда оружие. Корчин признался, что нашел брошенный при эвакуации грузовик. Неволин приказал показать где.
   Под прицелом собственного пистолета Корчин привел хромающего Неволина в запертый ангар. В нем действительно стоял тяжелый армейский грузовик, рядом в разных позах в истлевшей форме лежало несколько скелетов с торчащими арбалетными болтами.
   -Говоришь, бросили при паническом бегстве? - зловеще уточнил Неволин.
   Енот упал на колени и жалостливо захныкал, умоляя не убивать. Все зависело от того, были ли в кузове гранаты. Однако там оказались лишь ящики с умзльтерами и цинки с патронами. Неволин велел Еноту подниматься, теперь он был нужен.
   Грузовик был на ходу. Аккумулятор все это время находился с отсоединенной клеммой, вода регулярно доливалась. Корчин всегда имел ход про запас. Неволин усадил его за руль и велел трогать. Мотор завелся с надсадным грохотом. В нем стреляло и фыркало. Создавалось ощущение, что сейчас через разные отверстия повылетают шестеренки.
   Машина даже поехала на спущенных скатах, прободав ворота. Неволин изготовил умхальтер к стрельбе, но на шум никто не сбежался. А ведь я всю банду того, подумал Неволин.
   Вскоре они подъехали к дому доброго доктора. Велев Корчину не глушить мотор из опасения, что повторного чуда может не случиться, Сергей прицепил к машине аварийный трос, а второй конец с крюком зацепил за угол неприступной двери Кулинича. Он боялся, что пока он разбирался с бандой, все закончилось, и с замиранием постучал в дверь. Когда из-за двери раздался вредный голос доктора, он обрадовался, словно услышал Баскова в живую.
   Высунувшись в окно, он дал отмашку товарищу Корчину. Грузовик взревел мотором, включил шесть ведущих осей и выдернул дверь с такой силой, что едва не прибил самого следователя. Неволин ворвался внутрь в туче пыли. Немного замешкавшийся Корчин как раз нырял в спасительную ванную комнату, превращенную им в неприступную крепость, и Неволин выстрелил из арбалета.
   Кулинич успел скрыться за дверью, но не весь, рука осталась с этой стороны, насаженная на болт. Когда Неволин приблизился, доктор попытался зарезать его скальпелем, и Сергей выстрелил еще раз. Наверное, он немного разозлился, потому что выстрелил в него все болты, что имелись.
   Пересиля себя, вошел в комнату. Замотанный бинтами Шорохов обессиленным голосом осведомился, что у него за рожа.
   -На свою посмотри! - радостно ответил Неволин.
   Пообещав мигом вернуться, он спустился вниз, поблагодарил товарища Корчина за сотрудничество, его руки были прикручены к рулю, сам руль застопорен железным клином, одна нога привязана к педали газа, другая к сцеплению. Они вдвоем снесли майора вниз и устроили в кузове. После этого там же он устроил связанного Корчина и поехал к морю.
  
   -Почему же вы не брали женщин? - спросил генерал Крутохвостов.
   -Бабы! - с чувством сильного сожаления произнес Живой. - Упущенная выгода.
   -Почему?
   -Самки ни в чем не уступают самцам. Я имею в виду потенциал. Если у самцов все уходит в физику. Мышцы, грубая физическая сила, то у самок - в изворотливость, общую живучесть, умение выживать в любых ситуациях. Платить любую цену за саму возможность жить. И цену они способны предложить большую. Если поставить мужчин и женщин в равные условия, я подчеркиваю, в равные, и испытать на живучесть, то баба мужика сырым слопает!
   -Тогда в чем же дело? Такой товар пропадает, - поддел генерал.
   -А нету никакого товара, - просто сказал Живой. - Грубо говоря, женщина всего лишь носитель, типа верблюда. Корабль пустыни. Что в нее вложено, то она и носит. Понятно излагаю?
   -Понятно лишь то, что ты сказал, что в женщину вдуешь, то она и носит. Семя? Ребенка?
   -Вы пошляк, генерал, как впрочем, и все солдафоны навроде вас. Что за слова? Вдуешь! Я совсем не то имел в виду. Вот возьмите, например такую ситуацию. Почему все женщины любят, души не чают только во внуках, получаемых от собственных дочерей. А к внукам от сыновей холодны, что бы ни они не говорили на словах. Это я как специалист говорю. Можете не напрягать свою единственную извилину. Сам скажу. Потому что они инстинктивно чувствуют родство только по женской линии. От матери к дочке, от дочки к внучке и так далее. Для науки сей феномен тайны не составляет. По женской линии генный материал не изменяется. На протяжении веков! Если взять женщину сейчас и ее бабушку за тысячу лет до рождества Христова, то гены будут те же самые. Бесполезный генетический материал! - зло выпалил Живой. - Не содержат никаких изменений на молекулярном уровне. Такие мне в медцентре не нужны. Единственные творцы истории, создатели неповторимых генных комбинаций, существующих лишь на протяжении одного поколения, это самцы! Поэтому Черный пароход везет только мужчин. Что со мной будет? - поинтересовался он. - Вы в курсе, что даже в тюрьме я буду работать врачом?
   -Не будешь, - мстительно сказал Крутохвостов, доставая табельный пистолет. - Это тебе за Миколу Диденко!
   -Товарищ генерал, сообщение от Неволина! - доложил офицер связи.
   Крутохвостов торопливо взял у него спутниковый телефон. После прослушанного сообщения, лицо его приобрело озадаченное выражение.
   -Медцентра больше нет? - недоуменно повторил он за Неволиным. - Куда же тогда их всех везут?

36.

   Пароход имел свой неповторимый запах. Смесь неживого: застарелого мазута, ржавого железа, просмоленных, но все рано гниющих канатов, к чему присовокуплялся аромат испуганного человеческого стада: пота, испражнений, сотен вонючих ног, газовых выделений. Марина сразу повисла на плече Никитоса. Притворная выдра, мстительно подумал Сафа.
   Палуба была перегорожена решетками с узкими проходами, в которые мог поместиться лишь один человек. Никитос был вынужден оставить свою пассию и шел впереди, увлекая ее за собой. Должно быть хреново идти так, подумал Сафа. Не имея возможности спасти свою женщину, мало того, тащить ее за собой. Куда? Это все равно, что, зная, что сейчас твою жену изнасилуют, предварительно раздеть ее. Даже Сафа, которому не светило когда-либо жениться, поежился.
   Все происходящее никак не отражалось на лице полковника. Оно словно окаменело. Если этой парочке суждено умереть, он умрет первым, понял Сафа. Тоска грызла сердце, когда он окидывал возвышающиеся по сторонам решетки. Но когда он подумал, что такой могучий человек тоже ничего не может сделать и идет на заклание словно ягненок, ему стало совсем худо. Перелезу через решетку и прыгну в море, с отчаяния решил он. Надо так случится, что именно в этот момент он увидел предупреждающую табличку:
   -Внимание! Решетка под напряжением 36 вольт! Не смертельно, но очень больно! Снимаем не сразу!
   Под ней была пририсована синяя рожа с высунутым языком. Уж если ему на берегу не дали слинять, то отсюда не сбежать совсем. НЕ СБЕЖАТЬ. Это слово виделось повсеместно. На решетках, на понурых спинах с рюкзаками, на стоящих на верхних палубах матросах в черных робах. Это были самые странные матросы, которых он когда-либо видел. Застывшие дегенеративные лица с характерными бессмысленными взглядами, у многих течет слюна, но они этого не замечают. Неопределенного возраста, рано постаревшие, они все с одинаковым интересом наблюдают за толпой толкающихся вахтовиков. Когда кто-либо падает в сутолоке, матросы веселятся как дети, толкая друг друга локтями и указывая на упавшего дулами автоматов, которыми вооружены. Это настоящие психи!
   Когда Сафа хотел рассмотреть их получше, в спину врезался Макс. Лицо у чувырлы было потное, вахтовики передвигались почти бегом, и чтобы не отстать, хромому приходилось ковылять изо всех сил.
   Вахтовиков заставили свернуть с палубы в носовую надстройку и пройти по коридору с заваренными иллюминаторами. Теперь их вынуждали двигаться методом, которым пользуются при выдавливании зубной пасты. Сзади запихивали все новых вахтовиков, заставляя передних быстрее погружаться в нутро корабля. Коридор привел их в переднюю часть надстройки с прозрачными стеклянными стенами в руку толщиной - бывший дансинг лайнера.
   Стекла были давно немытыми и выглядели отталкивающе. Повсюду пестрели пыльные отпечатки ладоней, стоп, высохшие подтеки органического происхождения. На пол, некогда покрытый плиткой, вообще было страшно смотреть.
   Когда вахтовики были набиты в дансинг словно сельди в бочку, появился капитан. Его сопровождали все те же матросы с дегенеративными лицами, но очень толстые, весом далеко за центнер. Никто и так не рискнул бы напасть на них, но чтобы отшибить саму мысль о сопротивлении, каждый сжимал в руках по умхальтеру. Их научили нажимать на курок, а большего от них и не требовалось.
   При движении капитан совершенно не двигал руками, что было неестественно, и руки висели как плети. Лицо по - лошадиному вытянутое имело совершенный серый оттенок.
   -Я капитан судна Заремба! Я компаньон господина Кантесельфа! - представился капитан.
   Все были настолько напряжены, что еще одного удара никто не вынес, и по толпе прокатился стон. Все разом безоговорочно поверили, что речь идет именно о ТОМ САМОМ Кантесельфе, безголовом монстре, пожирателе детей. Сафа сам вырос на таких страшилках, боясь ночью заглянуть под кровать, где притаился он - страшный и ужасный Кантерсельф, не имеющий головы, но имевший зубастое горло.
   -Вы будете находиться здесь, - продолжал капитан.
   -Почему не в каютах? - спросил мужчина в одной синей майке, схваченный в последний момент, не успевший протрезветь и оттого чересчур болтливый.
   Один из жирных матросов тотчас двинулся к нему, рассекая толпу своей округлой тушей. Мужчина, даже несмотря на то, что был пьян, понял, что влип, глядя на быстро приближающуюся массу, не сулящую ничего хорошего, невзирая на застывшую на лице улыбку, а может, именно из-за нее, вывернутые толстые губы на недоразвитом лице. Пьяница попытался скрыться за окружающими его вахтовиками, но те выталкивали его, чтобы самим не попасть под удар живого тарана, и чтобы не дай бог, их не спутали с говорившим.
   Неловко двигающийся матрос не сразу бы поймал протрезвевшего на глазах пьяницу, если бы вахтовики сами не подтолкнули его в объятия охранника. Ухмылка матроса сделалась еще шире и, уронив пьяницу на пол, он наступил ему на живот ногой не меньше 60-го размера. Мужчина по-женски завизжал, но недолго, изо рта несчастного выступила кровь, ноги мелко задергались в конвульсиях. Матрос выволок его из дансинга и при всех скинул за борт.
   -Будете болтать, когда я разрешу, - пояснил Заремба. - Сейчас я разрешаю.
   После предыдущего эпизода казалось, что никто больше никогда не осмелится рта раскрыть, но вперед выступил человек в костюме с дынеобразной головой, брезгливо посторонившийся от обступивших его вахтовиков.
   -Здесь какое-то недоразумение, моя фамилия Филинов. Я полномочный представитель президента, а не вахтовик. Я не должен здесь находиться.
   -Вам будет выделена отдельная каюта, - кивнул головой капитан, недобро полыхнув глазами.
   Филинова увели двое матросов.
   -Зря вылез представитель, сидел бы да сидел, - в обычной своей манере пояснил Макс. - Мне так видится, что демонстративная казнь одного человека была первым этапом запугивания. Второй этап, это когда говоривший исчезнет без следа. Я уверен, что этого представителя мы больше не увидим.
   Сафа попросил его не каркать.
   -Гальюн расположен на юте, - продолжал Заремба. - Кормить будем раз в день. Все. Вопросы есть?
   Дураков не нашлось.
   -Интересно, почему он назвался компаньоном Кантесельфа? - задумался Макс, когда капитан ушел, и сам же себе ответил. - Возможно, это был третий этап запугивания.
   Как оказалось, он перечислил не все. Внезапно стекла дансинга завибрировали от механического высокочастотного всепроницающего воя. Казалось, прямо в черепа загнали ржавый бур. Один из мужчин, возраст которого явно превышал 18, и схваченный в последний момент для количества, замертво рухнул на пол. Сердце не выдержало.
   Пароход качнуло. Кто-то не удержался на ногах, шлепнулся на труп и заорал. Все стали вторить ему.
   -Уберите покойника!
   Матрос открыл толстенную стеклянную дверь, просунув автомат, крикнул:
   -Заткнитесь!
   -Но тут покойник! При такой духоте мы задохнемся!
   -Заткнитесь! - повторил дегенерат, возможно, что его научили говорить только это.
   Однако вскоре пришли еще двое матросов, которые избавились от трупа точно так же, как от первого покойника.
   Макс определил, что корабль идет точно на юг.
   -И что это значит? - спросил Сафа, который начал привыкать, что "анналист" все время что-то бурчит.
   -Это значит, что мы плывем в никуда. К вечеру пересечем границу и выйдем в нейтральные воды. И что? Где находится вахта? За границей?
   От его слов пробрал холодок. Если до этого была надежда, что плавание когда-то закончится, и их высадят. Пусть лес рубить, пусть в шахту, лишь бы с корабля.
   -А островов там нет? - с надеждой спросил Сафа.
   Однако Макс развеял все его надежды. Тогда у нас остается единственный выход, решил Сафа.
   -Выход единственный на самом деле, - согласился Макс. - В эту дверь, где напротив стоит автоматчик.
   -Нужна разведка.
   -Не делай этого, - пролепетал Макс, разом побледнев.
   Вахтовики уже кто сидел, кто лежал, поэтому, когда Сафа встал, все обратили на него внимание.
   -Ты что, спятил, парень?
   Он молча направился к двери. Охранник тотчас вычленил его из всей массы и встал к двери с той стороны. В середине зала Сафа обошел сидящего Никитоса со спящей у него на коленях женщиной. Чисто голубки, неприязненно подумал Сафа. А ведь он мог поиметь ее во всех ракурсах. Все тянул, дурак, думал времени вагон. Будет на будущее урок. Если есть возможность кого-то отодрать, никогда не откладывай. Никитос увидел его, но ничего не сказал.
   Ближе к двери сидел молодой толстяк, видно больной, по весу превосходивший даже самых толстых матросов раза в два. Сафа еще никогда не видел таких толстых. Весил он килограмм 180-200, не меньше. Толстяк в одной руке держал початую палку колбасы, в другой полубатон. Увидя, что на него обратили внимание, он в первую очередь обеспокоился за свои продукты, прижал их к грудям своими пухлыми белыми ручками, потом развернулся к Сафе спиной, не делая, однако никакой паузы в процессе поедания. Безостановочно шевелящиеся щеки просматривались даже со спины.
   Сафа добрался до двери и постучал прямо напротив расплывшейся хари матроса. Внизу дверь зажала некий лоскут. Сафа сделал вид, что споткнулся, незаметно вытянул его из косяка и сунул его в карман.
   -В туалет надо, - пояснил он дегенеративному сторожу. - Мне терпеть нельзя, кишечник больной.
   -Больной! - повторил матрос, похоже, поняв и вычленив только это.
   Откинув поперечную щеколду, он разрешил ему выйти. Закрыв дверь, он подозвал другого матроса.
   -Больной, - пояснил он.
   Сафа поторопился уточнить, что ему надо.
   -Туалет! - выхватил второй, похоже, эти типы понимали только односложные выражения. - Не вертись! Иди на корму! - заученно рявкнул провожатый.
   Стоило Сафе замешкаться, как он выкрикивал это раз за разом.
   После затхлости закрытого помещения подросток с наслаждением вдохнул морской воздух. Пароход стремительно удалялся от берега, постепенно тающего в дымке. При таком раскладе они могли уйти в нейтральные воды даже раньше намеченного срока. При виде удаляющейся земли в глазах что-то защипало. Впасть в окончательную тоску не дал здоровяк, тычками погнавший его на корму.
   Свежий воздух потерял свою привлекательность, когда они, миновав кормовую надстройку, приблизились к широкой бочке не мене двух метров высотой. Подчиняясь новым тычкам, Сафа поднялся по трапу. На крышке бочки было вырезано очко, в которое, судя по всему, неоднократно промахивались. Когда пароход трясло на волнах, содержимое бочки плескалось внутри. Этого самого содержимого было не менее тонны.
   -Вы когда-нибудь гальюн чистите? - возмутился Сафа.
   -Не вертись! - бодро прикрикнул здоровяк, происходящее казалось ему забавой.
   Со своего места Сафа хорошо видел надстройку и капитанский мостик. Что-то не так было на мостике, и не сразу Сафа понял, что во всех видимых ему иллюминаторах напрочь отсутствуют стекла.
   Бочка стояла на корме в гордом одиночестве, и Сафа почувствовал себя одиноким артистом на большой сцене. Видно его было со всех сторон и издалека. Сафа не был стеснительным человеком, но даже ему сделалось стыдно, живот сжал спазм, и он не смог даже помочиться.
   Неожиданный шум привлек его внимание. Кто-то кричал смертным боем, но слышно его было плохо, как сквозь толстую переборку. Крики доносились из расположенного неподалеку светового люка, но, сколько Сафа не вглядывался, ничего рассмотреть не удалось.
   Спустя какое-то время крики стихли, и из выходного люка выбрался мерзкого вида мужчина с вислым потным брюхом, одетый в одни длинные трусы. Даже на расстоянии Сафа почуял идущую от мужика вонь: пота, мочи, но еще сильнее спермы. Мужчина увидел, что на него смотрят, и демонстративно харкнул на палубу, что вообще-то у моряков было не принято. Когда отведенное время вышло, охранник рыкнул, сгоняя Сафу вниз.
   Из входного люка тем временем поднялся еще один мужчина, лоснящийся от пота и еще более вонючий. Когда же Сафа спустился по трапу, на палубе уже сидело четверо. И воняло от них как из солдатского нужника. Они демонстративно чесались и напоминали хряков, умиротворенных и отдыхающих после случки.
   Хряки как по команде уставились на Сафу, и он почувствовал себя неуютно под их жадными похотливыми взглядами. Неизвестно, чем бы все завершилось, ведь ему надо было пройти мимо них, если бы не открылся тот же входной люк, и с жалобными стонами изнутри кто-то полез. Но кто, Сафе увидеть не удалось. Только две дрожащие руки на трапе. Отдохнувшие хряки столкнули слабо цепляющиеся руки и полезли следом. Радостные возгласы в предвкушении новой порции удовольствия и тоскливый стон - все смешалось. Люк отсек все звуки, как сваркой отрезал. Сафа вытер лицо, и рука стал мокрой от пота, хотя и не было жарко.
   Когда он вернулся в дансинг, у самой двери едва не наступил на двух спящих оборванцев. Один из них поднял голову, это оказался Какафон, спросивший с заговорщицким видом:
   -Ну, как, узнал, что хотел?
   Когда Сафа сказал, что он что-то путает, тот глумливо ухмыльнулся.
   -Что там? - спросил Макс, когда он, наконец, вернулся на место.
   -На носу контейнеры, а за ними шлюпбалка. До шлюпки рукой подать.
   -Рукой подать, говоришь? Что-то похоже на ловушку, - усомнился Макс. - Что это у тебя?
   Разговаривая, Сафа бесцельно вертел в руках находку, оказавшимся каким-то растением.
   -Где ты это нашел? - заинтересовался Макс. - Это глубоководные водоросли.
   -Наверное, волной закинуло в шторм.
   -Это невозможно! Они растут на морском дне на многокилометровых глубинах! -Макс посмотрел с сомнением. Но их отвлекли Кича и Какафон, пробирающиеся к ним через ругающихся пассажиров.
   -Валите отсюда! - прикрикнул на них Сафа.
   -Ты же не хочешь, чтобы мы сказали, что ты там вынюхивал? - пригрозил Какафон.
   -А я тоже скажу, что вы драпать собирались и меня звали!
   Дружки опасливо оглянулись, на них уже обращали внимание. Охоты и дальше обострять ситуацию у них поубавилось, и они, что-то буркнув, уселись неподалеку.
   -Зря ты так с ними, они нормальные ребята, - сказал Макс.
   -Особенно когда они тебя по писе с оттяжкой били.
   -Они с тех пор изменились, - возразил Макс покраснев.
   -Откуда ты знаешь? Ты что, с ними разговаривал? - опешил Сафа.
   -Они сами подошли. Спросили как дела, - пролепетал Макс.
   -Постой, ты хочешь сказать, что ты все им выложил?
   Испугавшись выражения его лица, Макс отшатнулся.
   -Ничего я им не сказал.
   -Врешь! Иначе эти скоты не вели бы себя так уверенно!
   С кем приходится работать, посетовал Сафа. У него появилось твердое намерение послать хромого подальше, и он даже встал, но от решительных действий его отвлек вновь донесшийся снаружи вой. Звук завораживал, как и все остальное на этом странном корабле. Он здорово подходил к общей нездоровой обстановке.
   Вахтовики зашевелились, пробуждаясь от кошмарных снов, чтобы окунуться в кошмар наяву, послышались кряхтенье и ругань. Дегенерат - сторож с ухмылкой жадно смотрел на них, расплющив необъятное лицо о прозрачный люк, потом в открытую заржал, несколько раз произнеся с благоговением:
   -Визг! Визг!
   Больше от него ничего не добились. Через полчаса двое матросов, грязнее обычного, внесли чан с кашей, которую стали накладывать в железные чашки и заставляли передавать в задние ряды. Разливал матрос, отличавшийся слюноотделением больше обычного, и несколько слюней которого попали в чан, но это не остановило давешнего толстяка. Он героически пробился к камбузу и, заполучив пайку, не стал ее передавать, у него не хватило на это силы воли, и стал ее пожирать, не сходя с места. Кок дал ему несколько пинков, впрочем, без особого результата, толстый их даже не заметил, не прерывая и даже не замедлив процесс приема пищи. Мгновенно расправившись с кашей, он протянул чашку для добавки и был немедленно окачен с головой из поварешки. Повеселившись, кок отогнал поникшего толстяка.
   -Как бы отсюда без опеки выбраться? - размышлял Сафа, грея в руке сероватую кашу.
   Вариантов не просматривалось. В туалет выпускали по одному, да и то под охраной. К тому же там он уже побывал. Можно соврать про несварение, но эти гады могут проверить "доказательства".
   -Слабительного бы, - размечтался Сафа.
   На помощь неожиданно пришел анналист.
   -А вот оно! - бесхитростно указал Макс на имевшийся в наличие водоросль. - Сильное натуральное средство. Древние сумитские моряки только им и лечились.
   Сафа выхватил у него ценный продукт, украдкой размельчил и сунул в свою пайку.
   -Ты что с ума сошел? Умереть можешь, - предупредил в ужасе Макс.
   -Точно, совсем не обязательно есть отраву самому, - согласился Сафа, находя глазами голодного толстяка.
   -Ты не сделаешь этого, это не гуманно.
   -Еще как сделаю, - усмехнулся Сафа. - Ничему ему не будет. Надо вести правильный образ жизни.
   Он сунул чашку соседу и попросил передать. Макс хотел что-то вякнуть, и он слегка ткнул его локтем. Видно что-то переборщил, потому что хромой посинел, и некоторое время не мог нормально дышать.
   Опять он обидел убогого. В первый раз это случилось в коридоре больницы, когда он толкнул его, и тот упал голой задницей на пол. Что- то часто ему от меня достается, подумал Сафа.
   Чашка тем временем дошла до жирного, который схавал ее с оперативным интересом. Не прошло и минуты, как, облизав пустую тарелку, толстяк откинул ненужный инструмент в сторону, угодив в кого-то. Тот, было, возмутился, но связываться с хряком не решился.
   -Началось, - в ужасе прошептал Макс.
   Хряк икнул на весь дансинг и замер, выпучив глаза, но лишь на мгновение. С небывалой для его комплекции скоростью он оказался на ногах, и, прижимая ладошку, крохотную по сравнению с необъятным задом, с грациозностью слона засеменил к выходу.
   Так как поднимать ноги чересчур высоко в его положении было чревато легко предсказуемыми последствиями, то он непринужденно наступал на конечности оказавшихся на его пути несчастных. Очень быстро поднялся ор. Обозленный мужик вскочил и влепил пендаля, который жиртрест проигнорировал.
   На ходу рубашка бедняги стала темной от пота. Волосы липли к голове, толстяка мутило, качало. Он, уже не соображая, что делает, расстегнул штаны, под которыми обнаружились необъятных размеров труселя.
   На него уже открыто орали, впрочем, он уже ничего не слышал. За два шага до выхода окончательно обессилев, он рухнул на пол, который ощутимо качнуло.
   -В туалет! - выл он, не имея сил подняться.
   Крайний вахтовик забарабанил в дверь, требуя, чтобы жирного выпустили, иначе здесь начнется фирменный бунт. Все уже были на ногах, орали каждый свое. Сафа под шумок пробрался к самому выходу. Матрос пригрозил, что позовет Зарембу.
   -Жирный сейчас тут все изгадит, тебя самого Заремба за борт выбросит за это! - выкрикнул Сафа из-за спин.
   Его подержали десятки голосов, обладатели которых не хотели ютиться в одной комнате с кучей дерьма.
   -Не вертеться! Иди на корму! - заладил матрос, отперев люк.
   -Он не может вертеться! - ответили ему. - И идти не может! Надо его вытащить!
   -Не вертеться! - вторил матрос, но не так уверенно.
   Вперед неожиданно выступила широкоплечая фигура Никитоса.
   -Его нести надо! Вчетвером!
   Он выставил перед лицом матроса ладонь с четырьмя оттопыренными пальцами. Матрос осторожно, будто змею щупал, прижал два пальца обратно. Но Никитос остался неумолим.
   -Вчетвером надо! Вдвоем не поднимем!
   Толстяк неожиданно выгнулся дугой и натужился.
   -Давайте быстрее, он сейчас тут такое родит! - в панике закричал крайний вахтовик.
   Сафа кинулся к телу, к которому надо откровенно признать, никто особо не спешил, но был внезапно и грубо отстранен Никитосом.
   -Ты не пойдешь! - холодно заявил он.
   -Это почему? - возмутился Сафа, чуть было с досады не признавшись, что это он его отравил.
   Никитос остался непоколебим как скала, о, как он его ненавидел в этот момент.
   -Он пойдет! - Никитос указал пальцем ему за спину.
   Сафа оглянулся. За ним стоял и переминался с ноги на ногу Макс.
   -Какой из него носильщик? Он сам хромоножка!
   Но Сафу уже оттеснили. Ярость от понимания, что его план полетел к черту из-за тупизны солдафона, застила Сафе глаза. Он еще не знал, что будет делать: вцепится Никитосу в горло, разобьет головой стекло, прогрызет пол словно мышь. Но что-то надо было делать в ближайшие секунды, иначе поезд уйдет без него.
   Максу доверили нести ногу больного, которую он не смог даже приподнять. Впрочем, из всех четверых, а остальных троих Никитос выбрал здоровых мужиков, смог оторвать несчастного от пола лишь он один и лишь ненадолго.
   Жирный выгнулся и произвел такой страшный звук, что матрос испугался по настоящему:
   -Иди на корму! - заорал он.
   Сафа в кинувшейся толпе, наконец, получил доступ к телу, ухватив за штанину. Когда толстяк сдвинулся, оказалось, что его держат не меньше двадцати человек.
   Снаружи царили сумерки. Кроме дежурного матроса, на надстройке стояли двое матросов с автоматами, но Сафа прикинул, что от них можно будет укрыться за тушей отравленного. Однако пробираясь вперед, он все время наталкивался на преднамеренно или нет выставленное плечо Никитоса. Ну, и урод.
   Толстяка решили обверзать через леерное ограждение, до кормы его все равно никто бы не донес. Полковник что-то нашептывал Максу, судя по испуганной роже последнего, что-то не дюже приятное. Когда они подтащили толстяка к леерам, Никитос совершил сложный маневр, непонятный для остальных, но который Сафа как старый авантюрист сразу раскусил: Он отсекал свою сторону от наблюдателей.
   Тогда он бросил "свою" ногу и переметнулся на ту же сторону. Носильщиков, неожиданно оставшихся в меньшинстве, повело, кто-то свалился, за что немедленно поплатился, так как на него наступили, поднялся галдеж.
   В мозгу Сафы резко отпечаталась картинка. Тонкая ручонка в ручище Никитоса. Макс, болтающийся над черной бездной и исчезающей внизу. Будем надеяться, не в море.
   Время на размышления не оставалось, да и Сафа никогда особенно не любил размышлять. Посему он схватился одной рукой за леер и метнулся вниз. Его крутануло в воздухе. Он увидел белые барашки волн в темноте. Подросток описал дугу в воздухе, успев подумать, что если на нижней палубе кто-то есть, то ему хана, как впрочем, и Максу, их пристрелят, или, не захотев тратить патроны, скинут в море. Но испугался он не тогда, а, только услышав страшный шум, производимый толстяком, после чего тот произвел аварийный сброс вниз.
   Сафа торопливо отпустил руку и влетел на нижнюю палубу, уйдя из-под шквального огня.
   Он почти не ушибся, лишь слегка перекрутил спину в прыжке, перед тем как спланировать на гладкий пол. Нижняя палуба не была освещена, но не до конца наступившая темнота позволяла рассмотреть, что вокруг ни души, кроме согнувшегося и растирающего ушибленную ногу Макса. Их маневр остался незамеченным.
   -Ну, и какого черта ты тут делаешь? - поинтересовался Сафа.
   Макс возмутился в ответ:
   -Почему ты это сделал? Я должен был один!
   Сафа поинтересовался, что он должен был один.
   -Этого я тебе сказать не могу! - важно заметил Макс.
   -Я сейчас заору и убегу, - пригрози Сафа. - Тебя поймают, несчастный хромой, и скинут вниз. Под нами океанские глубины, ты очень долго будешь опускаться до самого дна.
   И Максу ничего не оставалось, как расколоться. Как оказалось, Никитос попросил его посмотреть, какая охрана на носу корабля, где стояли контейнера.
   -Я все могу понять. Но почему он попросил об этом именно тебя? - шепотом возопил Сафа.
   -Он тебе не верит, - буркнул Макс. - Сказал, что ты что-то замышляешь.
   Правильно вообще-то сказал, согласился Сафа.
   -Надо двигать, Никитос сказал, что больше десяти минут они с толстяком не провозятся.
   -Ну и двигай, - пожал плечами Сафа. - Я никому ничего не должен. Я вообще драпать собрался, а ты иди, разведывай, пока не поймают.
   Он демонстративно двинулся на ют. Макс побрел на бак. Не прошло и нескольких секунд, как оттуда раздался сдавленный вопль. Шухер, подумал Сафа, приникнув к палубе. К этому времени сделалось совсем темно, но из такого положения он на более светлом фоне неба разглядел две борющиеся фигуры. Вернее, одна фигура вовсю метелила другую. Опять хромого били.
   Сафа хотел слинять, но ему стало интересно, кто еще тут бродит кроме них. Матросы бы подняли тревогу, а этот молчит и метелит. Молчит и метелит. Только клочья летели от Никитосова доблестного разведчика.
   Он вернулся бесшумно, как умел, и нападавший его не заметил. По рюкзаку за плечами угадывался вахтовик, видно спрятавшийся в дневное время, а теперь решившийся дать деру.
   -Деньги давай, сучонок! - по блатному растягивая слова, требовал вахтовик, отвешивая оплеуху стоически молчащему хромому.
   Везет на всяких уродов, вздохнул Сафа, рывком развернул вахтовика и дал ему в глаз. Он понял, что дело хреново, когда вахтовик не свалился, а только покачнулся, после чего со зверской ожесточенностью набросился на него. Сафа поднырнул под град ударов, царапая всей пятерней лицо нападавшему.
   Фокус помог, но не надолго. Вахтовик схватил пятерню и попытался выломать пальцы. Теперь настала пора охнуть Сафе. Ушлый попался вахтовик. Успевший посидеть и хорошо наученный драке без правил.
   Сафе удалось вырвать руку, и он несколько раз лягнул нападавшего по ногам, остужая пыл. Тот с проклятиями отскочил, крикнул "Хрен с вами!" и припустил в сторону контейнеров, возвышающихся мрачной громадой во мраке.
   Сафа кинулся за ним, но Макс подставил ему подножку. Не ожидавший подвоха с этой стороны, Сафа растянулся по всей длине.
   -Ну, ты у меня сейчас получишь! - пригрозил он.
   -Туда нельзя! - умоляюще прошептал Макс.
   -Почему?
   -Я все проанализировал и понял, что с вероятностью 90 процентов там ловушка.
   Сафа в сердцах послал его, поднялся и припустил вслед за беглецом.
   И в этот момент ночь пронзил тот самый вой, который они уже слышали, находясь на взаперти на дансинге, заставляя ноги прирасти к палубе.
   Источник звука находился буквально в нескольких метрах, за ближайшим контейнером. Теперь стало ясно, что это воет мощная бензопила.
   Пила крутилась свободно, но до какого-то момента. Раздался истошный вопль давешнего вахтовика, и зубья сочно погрузились в нечто влажное, трепещущее. Зубья то теряли обороты, погружаясь, то резко их увеличивали, всплывая. Несчастный сначала орал как дикий, потом стонал, потом устало затих. Лишь пила продолжала работать без устали. На палубу лилось.
   Сафа очнулся, лишь когда пила достигла немыслимых высоких частот и разом смолкла. Он попятился, чуть не грохнулся через скрючившегося в позе эмбриона Макса. Когда обошел его, в руке необъяснимым образом оказался воротник его куртки, и ему ничего не оставалось, как поволочь его прочь.

37.

   -Что-то странное творится на нижней палубе, - сказал Макс.
   Они с Сафой едва успели вернуться, матросы уже вовсю пинали сопровождавших толстяка, чтобы несли его обратно. Высота нижней палубы оказалась низкой, и, встав на перила можно было достать до верхней. Сафа лишь придержал Макса, после чего Никитос заметил ручонки хромого и вытянул наверх. Сафе никто не удосужился руки подать, ничего не баре, сам выбрался. Уже в дансинге Макс присел к Никитосу и о чем-то долго шептал, докладывался. Сафа окончательно убедился, что остался без спутника, но хромой неожиданно стал протискиваться к нему обратно. На него шикали и пихались, а он все равно лез. Верный. Сафа подумал, что, наверное, ему не хватало слушателя его бредовых идей, и как ни странно угадал.
   -Вот и доложился бы Никитосу, - оборвал он Макса, когда тот в очередной раз стал изливать ему свои соображения.
   -Он и слушать ничего не хочет, - пояснил тот. - По-моему его не очень интересует, что там внизу. Я увидел, что голова у него занята чем-то совсем иным. Не удивлюсь, если у него уже есть план, и он никак не связан с нашей вылазкой.
   -Хорошо бы. Мы бы сели ему на хвост. Что-то не нравится мне плыть в неизвестном направлении на ночь глядя.
   -Когда мы были внизу, я обратил внимание, что вокруг нет ни души, - продолжал Макс. - Ну, кроме того несчастного вахтовика и Визга.
   -Чьего визга? - не понял Сафа.
   -Это имя такое. Помнишь, матрос сказал про того, который с пилой: "Визг! Визг!" Мы все подумали, что это он про звук, и оказались неправы. Так вот, там внизу не светился ни один иллюминатор, даже над палубой не горел ни один фонарь.
   -И что это значит?
   -Эта палуба заброшена. Она не жилая, там нет охраны, там вообще никого нет, кроме Визга. Иначе нас бы там изловили в один момент. Думаешь, там дураки сидят, не знают, что вахтовики попытаются улизнуть любыми способами.
   -Так это ж хорошо, что палуба заброшена!
   -Ничего хорошего, потому что на корабле не может быть заброшенных палуб!
   -На этом все может быть! - мрачно возразил Сафа.
   -Даже на этом должен сохраняться общий для всех кораблей порядок! - горячился Макс.
   Занявшие дислокацию неподалеку Кича и Какафон навострили уши, и Сафа поторопился успокоить его.
   -Хорошо, пусть будет по-твоему. И что это нам дает?
   -Пока не знаю. Но с этим кораблем что-то творится.
   -Ты говорил с палубой.
   -А теперь я говорю про весь корабль. У матросов странная форма, капитан без капитанской фуражки. Это нонсенс.
   -Чего?
   -Не может быть этого, вот чего.
   -Ну, корабли до этого черной краской тоже не красили.
   -Нужна еще одна вылазка! - решительно заявил Макс.
   -Не, я больше вниз не полезу!
   -Вниз и не надо. Теперь только вверх. Надо проникнуть на капитанский мостик!
   -Ты с ума сошел? Там же Заремба.
   -Ночью он там торчать совсем не обязан, - Макс вдруг усмехнулся своим мыслям. - Слушай, у меня вдруг возникла странная гипотеза. Не знаю, на чем она основана, можешь назвать это интуицией. Так вот, если она меня не подводит, а до этого подводила очень редко, если честно, то всего один раз, когда меня мама поймала, так вот если все эти факторы сыграют на моей стороне...
   -Короче! - оборвал его Сафа.
   -Я думаю, что на капитанском мостике вообще никого нет!
   -Дурацкая твоя идея. Готов спорить на что угодно, что даже на этой старой лоханке есть вахтенный.
   Обычно Макса нельзя было назвать стойким, и он легко отказывался от своих слов, но в этот раз отчего то уперся.
   -Если проспоришь, будешь называть меня по имени.
   -А как я тебя до сих пор называл? - не понял Сафа.
   -Никак, - застенчиво пожал плечами Макс. - Эй, ты!
   -Что спорить по всякой ерунде. Нам отсюда все равно не выбраться. Я уже два раза наружу выходил. Больше ничего не придумывается.
   -А нам и не надо ничего придумывать. Потому что он уже придумал, - Макс кивнул на Никитоса.
  
   У Никитоса было два плана. Первый - спуститься вниз, он отбросил сразу же, как услышал про Визга. Но когда он держал несчастного толстяка над пучиной, провел рекогносцировку и понял, что их охрана составляет всего пара матросов с умхальтерами, да один стрелок на надстройке. От возможности захватить сразу два автомата у него раззуделось в животе.
   Хорошая компания Делейни. 60 патронов в магазине. Взвод положить можно, не то, что трех гавриков.
   В дансинге Никитос подбил одного пожилого вахтовика на побег. За отвлекающий маневр тот потребовал тысячу рублей, и Никитос отстегнул ему их не глядя. Если его план провалится, деньги ему вряд ли понадобятся.
   Мужчина встал и забарабанил в дверь. Хоть матрос и открыл почти сразу, он напер на него со словами "Что я обос... что ли должен!" Зря он так, подумал Никитос. Этого в планах не было. Совершенно незачем злить часового, да еще ТАКОГО часового. Теперь Никитос ничего не мог изменить или подсказать своему компаньону, да и не успел бы.
   -Не вертеться! - произнес убогий свою коронную фразу и, не сгоняя приклеившуюся навек идиотскую ухмылку, нажал на курок.
   Самое интересное, что пули, вылетевшие из разверзшейся спины неудавшегося беглеца и угодившие в стену "аквариума", не разнесли ее, как можно было бы подумать, а лишь оставили несколько аккуратных отверстий. Не простое оказалось стекло.
   Никитос кинулся в раскрытую дверь, но опоздал. Почуяв неладное, матрос захлопнул люк, в который полковник и врезался. Не прекращая отстранено улыбаться, матрос прицелился в него сквозь дверь.
   Никитос упал вбок, сшибая с линии прицеливания опрометчиво поднявшуюся Марину. Выпущенные пули полетели, на кого бог пошлет. В зону поражения попали и 18-летние мальчишки, и пожилые, и даже толстяк, у которого пучило живот, получил четыре пули в заколыхавшееся словно поднявшееся опара дебелое тело.
   Никитос ни на секунду не отвлекся на разверзшийся кошмар. Он видел лишь изрешеченный люк, на котором стекло держалось на одном честном слове. Хорошо понимая, что на выстрелы сейчас сбежится подмога, и время на раскачку у него нет, по существу это его последний шанс, Никитос кинулся в люк и с первого раза вынес остатки стекла. Он возник перед изумленным охранником как феникс из пепла, что впрочем, не помешало ему почти вплотную ткнуть в него дулом автомата. Он не хотел убивать убогого, но другого выхода не было. Со всех сторон доносился топот, и некогда было рассусоливать. Началась ВОЙНА. Никитос пропустил дуло под рукой и, зажав под мышкой, другой перебил охраннику шею.
   Завладев автоматом, он прострочил второго матроса, который оказывается, некоторое время уже вел по нему огонь, и лишь мало прицельная стрельба неоправданно длинными очередями не позволила ему прищучить полконика.
   На палубе разом возникло семеро противников. С одной стороны бежало четверо, с другой трое. Никитос взял в руки по автомату, расставил их на 180 градусов и в таком положении засадил в обе стороны по длиннющей очереди.
   Бегущих первыми он уложил наповал. Еще троих ранил. Двое кинулись наутек. Один назад, другой откинув люк, сверзился вниз по трапу. Никитос подскочил и дал очередь вслед, но зря патроны потратил. Матрос, как оказалось, стоял на лестнице и ждал, пока Никитос сунется к нему, и совершенно не ожидал нападения с другой стороны.
   С душераздирающим визгом пила ударила его по ногам, веером вышибая их из-под него. Никитос успел разглядеть, что пилу держит очень странный человек, чем-то напоминающий средневекового рыцаря в доспехах, но подробности скрыл люк, который он поспешил задраить.
   -Кто со мной? - спросил он, подскочив к "аквариуму" и очень удивился, когда никто не вышел.
   Даже Марина испуганно трясла кудряшками, на лицах остальных застыл ужас.
   -Никто не хочет спастись? - крикнул он. - Чего вы ждете? Надо бежать!
   Спастись хотели все, но всеобщий страх парализовал находившихся на дансинге. Это было единое деморализованное стадо, оно было согласно на все, чтобы его насиловали, резали и стреляли, но только не идти наружу, где царила неизвестность, где в ночи бродил безжалостный Визг, где находился капитан Заремба, компаньон САМОГО Кантерсельфа. И вообще там были палубы великого и ужасного Черного парохода. Лучше смерть! Именно это Никитос прочитал на обращенных к нему лицах.
  
   Дорогой Прыг-скок! Марж и сама не знала, откуда взялось это обращение. Он был такой сильный, такой волевой, ничего не боялся, и она полюбила его. Она всю жизнь верила, что любить можно только таких, а не рохлей в брюках.
   После расправы с Шерханом Прыг-скок повез ее к парому. Хоть тот и не действовал, пирс частенько использовали богатые буратины, катающиеся на яхтах. Им повезло и в этот раз, потому что там всегда кто-то был. На швартовке болталась шикарная четырех моторная яхта производства "Делейни". Рядом из распахнутого нутра роторного автомобиля надрывался сабвуфер, гоняя по кругу одну и туже песню, а именно "Хочу тебя" в исполнении Попы Багадура, популярного в среде богатых бездельников певца.
   Двое укуренных роторных, обнаруженных на яхте, Прыг-скок погнал на пакгауз за бензином. Катал бочки почему-то только один. Когда озадаченная Марж заглянула на склад, то увидела, как Прыг-скок остервенело дерет второго на столе для разделки рыбы.
   -У тебя же есть я! - возмутилась она.
   Однако это не помешало ему утопить обоих: и изнасилованного, и нет, связав их вместе одной якорной цепью.
   Быстроходная яхта стремительно уходила в ночное море. Волны яростно светились от миллионов планктонов, и Марж бы очень сильно удивилась, если бы ей сообщили, что в это время планктон не светится.
   Прыг-скок застыл изваянием на носу яхты, и фигура у него была явно согбенная, из спины вылез незаметный до сих пор горб, и казалось, что он кланяется в раболепном поклоне.
   Со всего маху яхта влетела в полосу тошнотворного сладковатого запаха, и Марж сделалось окончательно хреново. Она списала все на морскую болезнь, и опять бы сильно удивилась, когда б ей сказали, как та выглядит на самом деле.
   Небо с крупными лохматыми звездами словно вкручивалось ей в мозг, а светящийся планктон, который не был на самом деле ни светящимся, ни планктоном, вообще достал, потому что яхта катилась по нему как по стальным шарикам, с гулом, с вибрацией, с дикой качкой.
   Дикая боль пронзила все тело Марж. Она с изумлением наблюдала, как ее хваленые груди зашевелилась, словно живые и втянулись внутрь. Через секунду грудь ее сделалась плоская как пустыня Сахара. Внизу живота наоборот выпятился и стал очень быстро расти пенис.
   Марж билась как в падучей. Лицо ее коверкалось. Прямо сквозь нежную еще девичью кожу лезли усы, борода и бакенбарды. Аккуратный вздернутый носик деформировался до огромного вислого носищи, у которого вдобавок треснула переносица. В результате чего он получился не только вислым, но и кривым.
   Когда все кончилось, на палубе неподвижно лежал уродливый и тощий парниша с кривыми по-лягушачьи тонкими ногами.
   - Прыг-скок, посмотри, что со мной стало! - жалобно крикнула (крикнул) Марж, но он даже не пошевелился.
   Они подплывали к Черному пароходу, и над ними высоко вознеслись темные неприступные борта, из-за которых доносился приглушенный шум отдаленной перестрелки.
  
   Никитос шел и стрелял. Стрелял и шел. За спиной болтались по крайне мене шесть умхальтеров, которые он менял по ходу. Поднимаясь на очередную палубу, он садил во все стороны длинные очереди, подавляя огонь обороняющихся, а уже потом экономно расстреливал прицельно короткими очередями по 2-3 патрона. Окончательно подавив огонь, он сразу поднимался на следующую. Его интересовал только капитанский мостик. И еще Заремба. Второго желательно было убить. Это исходило из тактики боя, по которому первым всегда убивали командира. Возможно, это прекратит бойню и ему не придется стрелять в убогих даунов в матросских робах.
   По другому никак не получалось, и ему приходилось их убивать, чтобы они не убили его. Он предлагал им сдаться, но они не понимали слов, их научили только давить на гашетки, и очень скоро Никитос отказался от своих попыток.
   Его беспокоило, что до сих пор капитан не возглавил оборону. В рядах оборонявшихся не чувствовалось организации, их гнали на убой, надеясь на удачу, что случайной пулей уложат наконец полковника. Или его заманивали в засаду. Но у него не было иного пути, он шел вперед без задержки и колебаний, и если это была засада, он железобетонно попался в нее.
   Ему удалось хорошо продвинуться на носовую надстройку. Короткими очередями он снимал укрывающихся за комингсами отчаянно огрызающихся даунов, давая возможность выбраться Марине и еще нескольким увязавшимся за ними вахтовикам. Для него важным было, идет ли Марина. Его не интересовало, хочет ли она идти, он просто выдернул ее из "аквариума", а остальным сказал "как хотите".
   Некоторые пошли. Отвратительно, но он не смог всех прикрыть. Надо было использовать эффект внезапности, и времени было в обрез. Он лишь вытаскивал Марину и шел дальше. Шедшие за ним недопустимо растянулись, так что когда поднимались последние, опомнившиеся матросы начинали стрелять в спину.
   Снизу доносились крики раненых, которых дауны неумело, а отсюда недопустимо долго добивали, дырявили их как скот. Никитос, не задерживаясь, упрямо шел дальше. Его и так малочисленный отряд таял на глазах, и когда он достиг капитанского мостика, следом выбралось еще четверо кроме Марины. Максим, Сафа, Кича и Какафон. Никитос хотел взять только Максимку, ему был симпатичен этот спокойный рассудительный парнишка, домашний и беззащитный. Еще в детдоме он всегда за таких заступался, вечно ходя потом с разбитым носом. Особенно ему был подозрителен Сафа, по его мнению, законченный гад. Но за оставшихся вступилась Марина. Сказала, пусть идут, у каждого должен быть шанс. Слова стали для него законом. Он и не представлял, что кто-то сможет командовать им кроме начальника штаба округа.
   На мостике, обдуваемым ледяным ветерком, он еще по инерции пострелял, пока не понял, что в этом нет никакой необходимости. В пустой рубке издевательски горел свет. Но это еще было не самое плохое. За все время скоротечного боя полковник не встретил никого из своего взвода. Спецмон не дал бы ему пройти так легко, однако в бой так и не вступил. Как не появился и Заремба. У Никитоса возникло нехорошее чувство, на границе с уверенностью, что его подставили.
   Румпель крутился слишком легко, и корабль шел, никак не реагируя на его повороты. А он, идеалист, рассчитывал, что повернет корабль к берегу.
   Сафа до слез в глазах всматривался в ночь, ища огни берега, но ничего не увидел, они отошли слишком далеко. Его отвлек Макс, отколупнувший черную краску с висевшего спасательного круга. На нем проступило название корабля "Сумитская звезда".
   -Помнишь, доктор Стиплер спрашивал, как ты относишься к слову "звезда"? Понял теперь, что он имел в виду? - спросил Макс.
   Измышления анналиста не тронули Сафу. Его не интересовало, как назывался Черный пароход раньше. На повестке дня было два жизненно важных вопросов. Что Никитос намерен предпринять, и не пора ли линять от него? Это, в свою очередь, зависело от двух факторов. Первый: не превысит ли опасность нового плана риск, если они отвалят от такого крутого парня? И второй: куда линять? Хоть матросы и бестолковые, но оружие у них самое настоящее, и садят они длинными очередями совсем не картонными пулями.
   -Управлять судном с капитанского мостика невозможно. Повернуть к берегу мы не можем, - рассуждал Никитос, обращаясь исключительно к Марине.
   -Но должен быть какой-то выход! - она с надеждой посмотрела на него.
   -Мы можем остановить корабль! Для этого нужно спуститься в котельную, прекратить подачу топлива и выключить генератор! Будем пробиваться, это наш единственный шанс! - рубанул правду матку Никитос.
   И Сафа понял, надо линять. Но не сразу.
   Вслед за Никитосом они спустились на нижний ярус. Их возвращение стало полной неожиданностью для преследователей. Трое даунов даже не отвлеклись на них, сосредоточенно добивали вахтовика совершенно не приспособленными для этого предметами, а именно такелажными скобами и гаками, по существу уже месили бесформенное тело. Никитос снял всех троих одной очередью. Проходя мимо, они увидели, что сотворили эти твари с убитым вахтовиком. Марину вытошнило, а хромого повело в сторону, Сафа успел подхватить.
   -Как скажу, линяем, так сразу! - шепнул он, мог бы и не стараться, до хромого едва ли дошло, глаза, как пять рублей.
   Ад повторялся в обратном порядке. Никитос спускался ярус за ярусом, сметая все живое на своем пути. Ему удалось разжиться новыми умхальтерами, и недостатка в боеприпасах он не испытывал. Дауны перестали быть для него серьезной преградой, они даже ни разу не зацепили его. Никитосу отчаянно все это не нравилось. Еще с Суметии он привык, что если с начала все идет как по маслу, значит, в конце будет совсем хреново. Бывало он терял весь взвод при возвращении, хотя на задании никто не получал ни царапины.
   Верхняя палуба оказалась свободна от матросов. На нем нисколько не таясь, стояла тощая большеносая пацанка в дамском платье и лифчике на худом костистом безгрудьи. Она спокойно смотрела на приближающихся и даже кокетливо ухмыльнулась:
   -Меня зовут Марж, мальчики.
   Пацанка выглядела мирно, так что Кича и Какафон приблизились к ней без опаски.
   -Чо, снимаешься? - шмыгнул носом Кича.
   Вместо ответа Марж махнула ногой и снесла ему яйца напрочь. Потом она схватила оторопевшего Какафона за пояс и, перекинув через плечо, потащила к транцу. Никитос не мог взять ее на прицел из-за мотающегося из стороны и воющего Кичи. Тогда он повесил автоматы за спину и побежал следом.
   За Никитосом сразу увязалась Марина. Сафа орал, чтобы они бросили этого придурка, и тащил Макса, тот упирался. Какафон просто орал, катаясь по настилу. На некоторое время на палубе воцарился хаос.
   Марж подбежала к корме и швырнула Кичу вниз. Тот ухватился за леера, а под ним в пятнадцати метрах зверски рубили в капусту воду 8 винтов. Кича заверещал, а эта сучка давила ему пальцы дамскими шпильками в 12 сантиметров высотой.
   Он готов был сорваться, когда подбежавший Никитос не останавливаясь, врезался в Марж, сбив ее с ног. Она сразу оказалась на ногах. Жалобным скулежом она сбила его с толку, а когда он расслабился, так влепила ногой в грудь, что едва не сломала ему ребра.
   Это подействовало отрезвляюще, и уже не отвлекаясь на ее бабьи, причитания, которые являлись лишь маневром перед очередной пакостью, Никитос парой пинков откинул ее почти к носовой пристройке. Однако когда он подбежал к комингсу, то там вместо пацанки лежала шикарная баба в красном платье, с мясистыми грудями, все как положено. Никитос проскочил мимо, когда до него дошло, что на женщине точно такое же платье, какое было у противной пацанки. Однако когда он оглянулся, Марж непостижимым образом исчезла.
   Никитос вернулся и помог дрожащему Киче выбраться.
   -Зря! - раздался голос.
   -Кто это сказал? - не понял Никитос.
   Из-за канатного ящика вышел Прыг-скок.
   -Полундра, мы пропали! - закричал Сафа.
   Никитос хладнокровно поднял умхальтер и даже успел стрельнуть до того, как Прыг-скок накинулся на него и почти сразу начал зверски избивать. Остальные просто бегали по палубе, едва успевая уворачиваться от бешеного клубка, в который слились дерущиеся мужчины.
   Сафа оглянулся, куда бы спрятаться, на Никитосе он поспешил поставить крест. Подходящее место обнаружилось за металлическим кубом гальюна, и он поволок хромого в укрытие. Едва они спрятались, куб сотряс мощный удар, это Прыг-скок хорошенько приложил полковника о стенки, едва не вышибив из него дух. Внутри гальюна тяжело плесканулось дерьмо.
   -Что здесь делаем, молодые люди? - строго спросили у Сафы, едва не заставив его сходить в штаны.
   Из входного люка торчал торс полномочного представителя Филинова в строгом официальном костюме. И сам государственный муж выглядел довольно официально. Этот откуда взялся на их голову? Сафа стал с ходу что-то врать, пока Макс не толкнул его локтем. Он и сам уже стал кумекать, с этим представителем что-то не в порядке, пока не понял, что хотя тот и одет в официальный костюм, но только до половины. То есть пиджак, рубашка и галстук есть, а брюк и трусов нет. Это выяснилось, когда товарищ появился из кокпита полностью, и разило от него по большому, как из конюшни.
   Полковник, грохоча башмаками по трапу, влез на крышу гальюна, а когда Прыг-скок хотел последовать за ним, заехал ему ногой в рыло, сбросив на палубу. Полковник, стоя на верху как король мира из фильма и ржал, хотя выглядел он страшненько. Одежда порвана, а сам полковник ранен и весь в крови.
   Прыг-скок разозлился, подсунул пальцы под край контейнера и стал отрывать днище от палубы. С криком "Полундра!" Никитос спрыгнул на палубу, после чего рядом контейнер лег на пол. Неизвестно сколько времени он копил в себе столь ценное содержимое, но оно очень быстро выдавило верхнюю крышку и затопило палубу.
   Все с воплями кинулись врассыпную. Филинова смыло с ног, и он сверзился обратно в тот кокпит, откуда появился, и где был встречен хором возбужденных голосов.
   Во всеобщей суматохе беглецы разделились. Сафа с Максом кинулись на левый борт, остальные на противоположный. Едва подростки остались одни, как окунулись в тревожную тишину. Их никто не преследовал, и вокруг не было ни души. Они разом почувствовали ночную свежесть, потные куртки сделались ледяными. Потом пришел страх, доселе подавляемый одним присутствием большого и сильного Никитоса. Теперь они словно казались на открытом продуваемом всеми ветрами пространстве одни - одинешеньки.
   -Что будем делать? - спросил Сафа у Макса.
   -Не знаю, но оставаться здесь нельзя. Надо уходить отсюда, - ответил тот, стуча зубами.
   Куда идти? Вверх отпадает. Там брошенный капитанский мостик с выбитыми иллюминаторами, и там их очень быстро найдут. Внизу бродит Визг. Оставаться нельзя, погибнем. Им дали неправильную задачку, не имевшую ответа.
   -Надо за полковником идти, - сказал Макс. - Без него пропадем.
   Они двинулись обратно, но их остановил донесшийся с кормы громкий вой, на этот раз не пилы, а судя по всему огромной собаки.
   -Собака Кантерсельфа! - в ужасе они были едины.
   Когда они пятились, прижимаясь к комингсу, Макс шепотом пояснил, что совсем необязательно идти за Никитосом след в след.
   -Никитос в машинное отделение будет пробираться. Мы можем спуститься самостоятельно и встретить его там.
   Легко сказать самостоятельно. В принципе Сафа представлял себе, где находится машинное отделение. В самом низу корабля. Так что достаточно спускаться, пока есть ход вниз, и не промахнешься. Но в таком случае придется как-то миновать хозяйство Визга!
   Во всем виноват Макс, понял Сафа. Если бы этого козла забрали на час позже, все было бы нормально. Сека бы их вывела. Нет, этому невезучему по жизни приспичило, чтоб его забрали немедля. Торопился он на вахту. Сафа примерился, чтобы дать ему локтем, гаду такому, как вдруг тот спросил:
   -Ты маму видел? А Женьку? Плачут, наверное.
   Чувствовалось, что он заплачет сам. Сафе уже не хотелось его бить, убить хотелось на хрен.
   -Не ной! - сказал он грубо. - Выберемся.
   -Ты смелый! - уважительно сказал анналист.
   Ага, такой смелый, что штаны не мешало бы поменять и уже не в первый раз, подумал Сафа.
   Трап они нашли почти сразу. Выглядел он подозрительно, и от него за версту разило опасностью. Трап покрывал толстый слой пыли, давно и никем не нарушаемой. Этим путем предпочитали не пользоваться. Почему?
   Внизу горел одинокий слабый фонарь, делающий окружающий мрак еще более непроницаемым. Хоть наверху было не жарко, снизу еще более ощутимо дохнуло ледяным воздухом, сыростью, промозглостью, так что подростки как по команде поежились.
   Сафа окончательно решил не соваться туда, когда из-за комингса косолапо выступил матрос. При виде беглецов он разинул необъятную пасть и нечленораздельно заорал, похоже, он не умел говорить. Ответом ему стал ответ из нескольких таких же полуживотных глоток. Со всех сторон загрохотали быстро приближающиеся шаги.
   Сафе ничего не оставалось, как скользнуть по трапу вниз, таща за собой Макса. Пыль настолько слежалась, видно, копилась никем не тревожимаемая годы, что напоминала войлок. Ноги проделывали в этом слое сквозные дыры. Сафа поскользнулся и поехал на спине, вызвав настоящую лавину. Он понял, что сейчас их поймают, и почувствовал равнодушие, потому что на этот раз точно ничего не мог предпринять.
   Однако прошла долгая минута, пять минут, матросы ходили поверху, просовывая в люк свои тупые рожи, но, не рискуя последовать за беглецами, и он уже догадывался почему, злясь на себя за свою догадливость.

38.

   Очень скоро Никитос догадался, что Прыг-скок их куда-то целенаправленно гонит. В голове мелькнуло слово, правда, больше приспособленное для скота - загон. Прошло какое-то время, и Никитос окончательно запутался в хитросплетении узких извилистых коридоров и бесчисленных переборок.
   Единственное, что он понял, Прыг-скок загоняет их в носовую часть корабля. Насколько он помнил, Визг тоже хозяйничал на баке, впрочем, палуба осталась наверху, но твердой гарантии безопасности это не давало.
   Шансы на спасение таяли на глазах. Без лишней скромности Никитос считал себя сильным человеком. В кулачном бою он еще не встречал себе равных. До Прыг-скока. Этот боров заставил его пересмотреть взгляд на мир. Лишь титанические усилия не позволили Никитосу погибнуть в первые же минуты схватки. Это стало уроком на всю жизнь, могущую оказаться совсем короткой, если бы он вздумал еще минут пять подраться с проклятым псом.
   Матросов в отсеках встречалось меньше, но в узких проходах негде было укрыться, и пару раз его основательно зацепило. Марина на ходу намотала быстро набрякшие тряпки.
   Самое хреновое, что они не могли остановиться для передышки. Стоило замедлить ход, как Прыг-скок начинал палить им в спину. Им оставалось только бежать. Куда? В загон.
   Совсем худо стало тогда, когда, укокошив жутковатого вида дауна, он не обнаружил у него боеприпасов. Прыг-скок приближался, грозя вот-вот показаться из-за поворота. И подозрительно было то, что спереди никто не маячил. Никитос понял, что организация загона входит в завершающий этап.
   Оглядевшись, он обнаружил на потолке люк доступа к кабельной разводке. Никитос подпрыгнул и пудовым кулачищем вышиб его ярусом выше. Сквозь обрывки проводки высунулась морда корабельной крысы, отличавшейся от обычной длинным как у таксы корпусом.
   Первой он подсадил Марину, несмотря на отчаянное сопротивление последней. После Какафона и Кичу. Кича передвигался тяжеловато для человека, которому больше не мешали яйца. К тому же если не везет, так до конца. Испуганная визгом женщины, крыса сначала убрала голову в гнездо из порванных проводов, но потом оклемалась, и когда Кича лез, вцепилась ему между ног зубами, привыкшими грызть металлические жилы проводов, видно ее прельстил идущий оттуда живописный запашок. Кича пулей вылетел наверх и катался по полу, стряхивая с себя кусающееся чудо.
   -Чего щеришься? - грубо спросил Какафон, хотя Марина и не думала радоваться чужому горю.
   Пользуясь отсутствием Никитоса, он показал ей складной нож, пригрозив:
   -Вздумаешь нажаловаться полковнику, получишь перо под ребра!
   После чего прижал ее к стене и жадно обшарил, воровато посматривая по сторонам. Марине было противно и страшно, ее спасло появление Никитоса. Едва он показался, как Какафон отскочил и сделал вид, что ничего не произошло.
   Никитос резво подтянулся и вовремя, чтобы не быть срезанным очередью, выпущенной Прыг-скоком в упор. Тот еще некоторое время не мог успокоиться и поливал наугад.
   Пластиковый пол бугрился и трескался, словно под ним извивалась змея. Некоторые пули прошили ярус насквозь, не задев никого лишь по счастливой случайности. Оказывается, и на Черном корабле бывают такие. Ребрий обратил внимание на странное поведение Марины, женщина стояла вся пунцовая, но списал это на ситуацию в целом. У него и в мыслях не было, что он спасает не тех людей.
   На этот раз они двинулись в носовую часть.
   Марина двигалась как во сне. С самого начала она постеснялась рассказать, насколько паскудные это ребята, ей помешала ложная женская скромность, а теперь было поздно. Она корила себя за то, что подспудно подставила под удар Ребрия. Она чувствовала исходящую от нежеланных спутников скрытую угрозу. Они выжидали момента, но она не знала, как и главное, что сказать Никитосу. Весь этот типично женский сумбур в мыслях заставлял ее действовать невпопад.
   Вскоре они оказалась под световым колодцем, соединяющим несколько ярусов и выходящим наружу между носовой и кормовой надстройками в виде стеклянного купола с ажурной арматурой. И чуть не полегли все разом, угодив под длиннющую очередь.
   Подростки кинулись под защиту лестницы, не забыв, походя оттолкнуть Марину, и она как клуша повалилась и неминуемо бы погибла, если бы полковник не рисканул в очередной раз шкурой и вынес ее из-под огня.
   Стрелявший Прыг-скок издал торжествующий вопль, от которого кровь застыла в жилах, и, спрыгнув через три яруса, ухватился за перила. Они заскрипели и накренились, но выдержали. Прыг-скок мощно вскинул тело и стал вылезать - громада мышц в панцире из торчащей пучком щетины, когда Никитос ногами отдавил ему пальцы и взревевшего от боли отправил парой ярусов ниже. От злости он покрушил там мебель, потом внезапно исчез.
   -Хреново, теперь он нас опережает, - вздохнул полковник, порядком уставший от этого несокрушимого парня.
   -Внимание, говорит капитан корабля! - ожил громкоговоритель. - Я бы сказал, что вы, господа беглецы, совершаете ошибку. Это не так. Вы совершаете преступление! Забыли, чьим компаньоном я являюсь? Вскоре мы пришвартуемся к парому компании "Делейни", и вами займется лично господин Кантерсельф. Участь ваша будет ужасна. Сдавайтесь, пока не поздно. Что касается вас, полковник Ребрий, с вами хочет поговорить один человек.
   -Никита, это я Темнохуд! - раздался глуховатый голос.
   -Здорово, корешок! - ответил полковник, как будто тот мог его услышать. - А я тебя предупреждал, что такая фигня может получиться. Ждали дембеля, а получили круиз, мать ети.
   -Они меня убьют, Никита. Сдавайся, сделай, как они говорят.
   -Ну, ты и гад! - полковник сплюнул. - Хочешь меня вместо себя подставить, как это ты делал всегда?
   -Что за упаднические настроения, милый Иван Иваныч? - притворно участливо сказал Заремба. - Мы никого не убиваем. По существу вы уже не наши, вы все принадлежите Кантерсельфу. И я сейчас продемонстрирую кое-что, чтобы убедить вас в этом, падаль! Полковник, ваша знакомая некоторое время побыла у наших деловых партнеров из медицинского центра и понесла некоторые изменения.
   -Что они говорят? - Марина резко побледнела. - Они сказали, что это пустяковое обследование.
   Ребрий успокаивающе взял ее за руку, но на душе у него было неспокойно. Ничего хорошего от всей этой братии он не ждал, еще с Алги-17. Там тоже ходили в белых халатах, а потом в одночасье объявили карантин и всеобщую эвакуацию. Тогда полковник не досчитался половину спецмона. Хотя бы лучше всего целиком, мать его ети.
   -Ничего серьезного, всего лишь крохотный микрочип, не доставляющий никакого беспокойства, - продолжал Заремба, Марина бледнела на глазах, хотя казалось, куда уже больше.
   -Я до тебя доберусь, я тебе всю башку микрочипами набью! - пригрозил Никитос, на самом деле хотелось выть от бессилия.
   -Сейчас я нажму кнопку, чип перекроет нервный жгутик. Тоже ерунда. Всякие двигательные способности, ножки там, ручки, - издевательски продолжил капитан.
   Марина с криком кинулась бежать. Ее крик словно ножом резанул зачерствелое сердце полковника. А он уж думал, что ничем его не пронять. Он погнался за ней и догнал в одной из кают, забившейся под койку. Он уложил ее на постель. Она сначала вырывалась, потом затихла. Ребрий подумал, что может еще обойдется, когда женщина начала двигаться.
   Двигаться, соблюдая некую систему. Пальцы на ногах и руках сгибались по два - по три в строгой последовательности с немыслимой быстротой и точностью. Потом дошла очередь до суставов. Причем чтобы согнуть сустав сокращалась не вся мышца, а только часть в месте сустава.
   -Что со мной? - испуганно простонала она, и в ту же секунду речь отказала ей.
   Она могла только смотреть испуганными округлившимися глазами. Никитос не мог этого больше видеть и отвернулся, погрузив горящее лицо в избитые кулаки с содранной кожей.
   -Но это еще не все сюрпризы на сегодня! - закончил Заремба. - Главную неожиданность я приберег для финала. Это действительно финал. Внимание, господа! На охоту выходит наш доблестный спецмон во главе с лейтенантом, о, простите, полковником Счастливчиком. Кто не спрятался, я не виноват.
  
   -Вот, сподобился, самого Иван Иваныча услышать! - сплюнул Сафа. - Слышь, а полковника еще не поймали. А я уж думал, кранты нашему герою, как стрелять перестали.
   Трап привел их в крохотный отсек с задраенной намертво переборкой. Они с Максом поспешно заперлись в ближайшей к трапу каюте и боялись носа высунуть, а матросы наоборот - сунуть. Впрочем, долго везение продолжаться не могло.
   -Я читал разные статьи о компании "Делейни", - сказал анналист. - Слухи о ней темные ходят. Они людей скупают. В Африке целые деревни купили больных СПИДом.
   -На фига им больные? Кому нужны зараженные органы?
   -Им нужен был СПИД.
   -В Африке товар кончился, теперь значит, к нам приперлись, - понял Сафа. - Всю Алгу скупили наподобие африканской деревни. А какой город был! Машины в шесть полос ехали. Порт самые современные пароходы принимал. А как пришел Темнохуд, начались метания. В порту начальники менялись как бешеные. И у каждого свой план. То они с Францией контракт подписывают, то с Гваделупой. Смешно сказать, бумажки на утверждение в Москву возили. А теперь значит, докатились до компании "Делейни". Мы им живой товар, а они нам африканский СПИД. Взаимовыгодный обмен, господа.
   -Ключница идет! - тихо сказал Макс, и Сафа подскочив, зажал ему рот.
   В тишине раздался скрежет проворачиваемого стопора, и задраенная переборка открылась. Кто-то пошел по отсеку, действительно позвякивая чем-то металлическим.
   Он приблизился к двери, в этом месте Сафа сжал рот Максу особенно сильно, потом шаги удалились.
   Сафа отпустил руку, тело мягко упало, и, приотворив дверь, выглянул. Глаза его едва не вылезли из орбит, и он сам чуть не заорал. По коридору шел Визг!
   Мощный торс словно шкура покрывает крупноячеистая позвякивающая при ходьбе кольчуга. Штаны сотканы из ячеек поменьше. Все это блестит и переливается даже в свете тусклого фонаря. Голову закрывает безобразный квадратный шлем из грубо сваренных стальных листов.
   Открыты только ладони и ступни. В правой руке, в которой угадываются лишь два изуродованных скрюченных пальца, Визг держал ржавую электропилу с устрашающе заостренными зубьями.
   Сафа стал осторожно по миллиметру прикрывать дверь. Он был уверен, что не издал ни звука, никогда в жизни он еще не был столь аккуратен. Но Визг остановился как вкопанный.
   Сафа застыл, и в следующую секунду Визг обернулся. В глубокой щели огромного шлема горел злобой единственный глаз.
   -Ма-акс! - заорал Сафа. - Полундра!
   Он выскочил в отсек, следом пробкой вылетел и заметался Макс.
   Визг развернулся всем корпусом, как не смог бы развернуться ни один нормальный человек, и неуклюжими, но очень быстрыми скачками двинулся за ними. Впрочем, это было не совсем точно. Потому что Сафа бежал ему навстречу!
  
   Темнохуд, находящийся в отдельной каюте, поднял голову и прислушался к коллективному топоту. Его это так заинтриговало, что он отложил в сторону лекарства, на которых проверял срок годности и выглянул в коридор. По нему в колонне по двое топтался на месте спецмон.
   -Смирно на капитана порта! - крикнул Счастливчик.
   Вооруженные умхальтерами бойцы в потных майках и галифе шагали на месте. Темнохуд опасливо попятился, а бойцы затянули речевку в такт шагам.
   -Кто шагает дружно в ряд?
   Спецмоновский наш отряд!
   Нахлобучим до поту
   Алгу в попу!
   -Иван Иванычу ура! Вперед! - зычно крикнул Счастливчик, стараясь проорать чуть ли не ему в ухо, Темнохуд сделал вид, что не заметил оскорбления.
   Когда спецмон со своей издевательской речевкой миновал Темнохуда, челюсть его отвисла: последний спецмоновец тащил на веревку совершенно голую женщину. Счастливчик с треском захлопнул дверь, съездив капитану в лоб.
   Спецмон был разделен Счастливчиком на три неравные части. Основные первые и вторые группы были направлены в машинное отделение и на капитанский мостик соответственно и двинулись навстречу друг другу. Таким образом, они должны были прищучить Ребрия и оставшихся беглецов в любом случае.
   Сам Счастливчик со своими дружками Шкотом, Мормышкой и Жиртрестом заперлись в люксе на верхней палубе и стали нажираться спиртным до скотского состояния. Столиким им служила скрючившаяся голая женщина. Ее никто не хотел пользовать по прямому назначению, следует признать, что они только этим и занимались, пока Заремба не пустил их в дело. Теперь несчастная могла служить разве что в качестве мебели.
   В трюме было жарко как в аду. Масло с конденсированной влагой поблескивало на трапах, на металлических решетках, устилавших проходы между паровыми котлами. С шумом работали трюмные помпы и нефтяные турбонасосы. В проходе между первым и вторым паровыми котлами, поджав руки и ноги, лежал обгоревший труп.
   Командир группы сержант Хлыстов тотчас доложился по команде.
   -Продолжайте движение, - проскрипел в ответ Заремба. - Ничего не трогайте. Сдохнете.
   Чем сразу заронил сомнение в маленькую голову Хлыстова на большом торсе. Почему нельзя?
   Они нашли еще пару сожженных трупов, так и не увидев ни одного живого человека.
   Настороженно вертя по сторонам дулами умхальтеров, спецмоновцы прошли между тяжело гудящими нефтенасосами и внезапно оказались перед постом управления кораблем, в центре которого на вертикальной тумбе располагался манипулятор с рулевым указателем.
   Рукоятка в автоматическом режиме двинулась вправо, выдавая силовой импульс на перекладку руля при помощи тяги. Корабль чуть заметно содрогнулся. Рулевой указатель провернулся на пять градусов и замер. Судно корректировало курс.
   Все это не понравилось Хлыстову, особенно жуткие уже подсохшие пятна на полу и стенах, и он крикнул Сыромятникову, чтобы тот шел первым.
   Боец перевесил оружие за спину и опасливо подошел к посту. Помня о предупреждении капитана, Хлыстов велел ему дотронуться до приборов. Когда тот выполнил команду, и ничего с ним не случилось, остальные осмелели и тоже подошли.
   На мгновение возникла сутолока, в следующую секунду судно резко рыскнуло вправо. Все повалились с ног, исключая Сыромятникова, который успел схватиться за рычаг. Видно он что-то там сдвинул, потому что крен стал еще больше. Спецмоновцы с трудом цеплялись за кронштейны, с помощью которых нефтенасосы крепились к шельтердечной палубе.
   -Перестань крутить румпель, идиот! - закричал сержант подчиненному.
   -Я ничего не кручу! Он сам! Я только держусь! - в панике отвечал тот.
   Крен достиг критической величины, Сыромятников уже висел на тумбе, вытянувшись параллельно палубе. С громким скрежетом на котле нефтяного отопления приоткрылась заслонка. Скосив глаза, боец увидел на дне пропасти под собой окно в тясечеградусное пламя, которое казалось белым как сварка. Он еще сильнее сжал рукоятку, но она вдруг провернулась и словно намыленная выскользнула из кисти.
   Раскинув руки, Сыромятников пролетел мимо параллельно расположенных насосов и исчез в печи. Он еще кричал, когда в глотку ему хлынуло пламя.
   Рукоять встала на место, и судно выпрямилось. Спецмоновцы отцепились от кронштейнов и поднялись, опасаясь подходить к пункту управления ближе, чем на десять шагов. Они были уверены, что это именно ПУ убил их товарища.
   Вновь заскрипевшая заслонка заставила их кинуться врассыпную. На самом деле она встала на место, отрезав ровный гул горящей нефти, но тишина не наступила. Изнутри раздались глухие удары, возможно, рвались пузыри кислорода, попавшие в смесь, но все, находившиеся в котельной, подумали об одном. Оживший мертвец вырывался обратно! Сейчас не выдержит заслонка, и из огненной преисподней вывалится и кинется за ними дымящийся скелет!
   Потерявшие самообладание спецмоновцы кинулись наутек.
  
   Командовавшему верхней группой сержанту Чураеву повезло больше, почти сразу он поймал Сафу и Макса. Сначала они наткнулись на дебилов матросов, бестолково толкающихся у лестницы. Они хватали его людей за руки и что-то хотели сказать, но чурки так коверкали слова, что понять их не было никакой возможности, да и желания.
   И в это время снизу по трапу и вылетела сладкая парочка. Бегущий первым Сафа кусался и вырывался, и его пришлось успокоить ударом в челюсть. Зато второй сам кинулся чуть ли ему не на грудь с криком:
   -Дяденька, бегите отсюда, вас всех убьют!
   Чураев хотел и ему дать раза, но тут из подвала стало подниматься чучело в кольчуге и огромном шлеме. В спецмоне слабаков не держали, огромный Деркаченко заступил закованному дорогу со словами:
   -Ты кто, пугало?
   Это оказались его последние слова, когда Визг рывком завел пилу и отвалил ему один бок на сторону с легкостью, с какой иной специальной лопаточкой отваливает на блюдце кусок масляного торта. Чураев, как и многие в специальном отряде милиции имел несколько отсидок, и один раз они взяли с собой телка-заключенного, которого должны были съесть во время побега. Они и съели его. Резали тоже без наркоза, но даже тогда он не слышал, чтобы человек так по-скотски орал.
   Деркаченко, крепкий малый, сразу не сдался, некоторое время прыгая и роняя все то, что должно было храниться внутри него, пока окончательно не помер. Бойцы так опешили, что под шумок Визг зарезал еще двоих. Головину вырезал плечо вместе с лопаткой, а Краушу воткнул пилу в живот и намотал на цепь все его содержимое.
   Только после этого бойцы опомнились и стали стрелять. Но Визга было не так то просто убить. Пули рикошетили от кольчуги во все стороны, даже кого-то убило из своих. К тому же он удачно закрывался ревущей пилой, крутящейся с такой скоростью, что временами казалось, что он держит в руке нимб, вместо того чтобы носить его на голове.
   Долго пострелять им не дали. Визгу надоело играть с ними в бирюльки, и он стал наотмашь сносить головы. Чураев оказался среди фонтанирующих безголовых тел, которые не сразу падали и продолжали некоторое время стоять. Он уже не хотел никого убить, только уцелеть.
   Визг перехватил его как пацана одной рукой и прижал к стене, не давая шелохнуться. Потом приставил пилу к черепушке и медленно повел вниз. Чураев был уверен, что умер от дикой вибрации, а не оттого, что ему рассекли голову до подбородка.
   Макс опомнился только после того, как наступила тишина. Визг достал из кармана брусок и стал методично натачивать зубья. Сафа, двинутый по башке, все еще пребывал в сладостном забытьи. Что-то Макс был ему должен. Он нахмурил лоб и вспомнил.
   Жизнь он ему должен! Ведь именно Сафа заставил его побежать навстречу Визгу и прямо перед его носом вырулить к трапу. Там они должны были вывести его на матросов, но им повезло, и они вывели его прямиком на спецмон. Теперь спасать была очередь Макса.
   Это было трудно. Он еще никогда никого не спасал. Он вечно сам попадал в истории, его били, обижали, отбирали деньги и вещи, сгоняли с лучшей парты, целовали его девушку у него на глазах, было и такое. Теперь от него требовалось нечто иное. Противоположное. Теперь помощь нужна не ему, а от него.
   Макс потянул Сафу, но тот хоть тощий, оказался тяжел словно колода. Макс еще недоумевал, как ему удается так ловко драться, теперь он понял причину, вес у него недетский и бьет, наверное, как осел копытом, когда этого никто не ожидает. Так и не сдвинув дружка с места, Макс попытался его растолкать. Сафа ожил, зашевелился, и на все это Макс смотрел с ужасом. Он видел, как Сафа разлепляет губы, как начинает говорить, и не успел зажать ему рот.
   -Что, все уже? - спросил с зевком Сафа.
   Существовала надежда, что занятый важным делом Визг не услышит, но она умерла, когда монстр резко всем телом развернулся на голос, потом с ревом запустил свою адскую машинку и полоснул по разлетевшимся вдребезги перилам. Подростки вскочили как ужаленные и кинулись через переборку. Сафу шатало, он угодил в косяк и неминуемо бы свалился, если бы его не поддержал отставший хромой. Невероятным усилием тот не только устоял, но и втолкал его в правильном направлении, в соседний отсек.
   Они бежали, не чуя ног, и лязг кольчуги преследовал их повсюду, от Визга некуда было скрыться. Гонки продолжались до тех пор, пока подростки окончательно не выдохлись. Оказавшись перед трапом, Сафа скользнул по нему вниз, но не побежал прочь в открывшийся перед ним отсек, а полез в узкий стенной пенал с надписью ПЩ. Макс, сверзившийся вслед за ним по трапу, замешкался, решил, было, что у дружка после ударов что-то не в порядке с головой, но тот высунулся и втащил его за шкирку.
   Наверху реванула и замолкла пила. Визг прикидывал, куда они могли подеваться. Что если он найдет их в этом пенале? Ведь отсюда даже бежать некуда.
   Визга совсем не было слышно. Он словно растворился. В шкафу были щели для вентиляции, они приникли к ним, истерично шаря глазами по сторонам.
   В нос ударил запах животного пота, потом дверцы распахнулись, но выход по всей ширине занимала мощная грудина монструоза.
   -Я пришел, детки! - пророкотал Визг.

39.

   За распахнувшейся дверью никого не было, но чуть в отдалении застыл Заремба в длинном развевающемся сюртуке. За ним в черных комбинезонах с надписью ГБР замерли Ларьков и Чемоданов. Троица походила на трех нахохлившихся черных птиц, Счастливчик поежился.
   -Выходите, свиньи! Надо готовиться к встрече господина Кантерсельфа! - приказал Заремба.
   Счастливчик, Шкот, Мормышка и Жиртрест вышли на палубу, пахнущую кровью и порохом. Фонари повсюду освещали кровь и неподвижные тела.
   В ночи, словно вздох живого существа пронесся далекий вопль сирены, и на горизонте замаячили сигнальные огни приближающегося судна. Воспользовавшись моментом, один из вахтовиков, спрятавшихся за пожарным рундуком, начал пробираться к полубаку. Чемоданов заметил и поднял умхальтер.
   -Не трогай его! - велел Заремба, даже не оглянувшись.
   Гэбээровец подчинился. Паренек, не веря своему счастью, поправил лямки тощего рюкзачка и припустил к носу корабля. Спрыгнул на выступ нижней палубы, в спешке отбив пятки, и быстро запетлял среди стоящих контейнеров.
   Фонари послушно отмечали его лихорадочный бег дикими прыгающими тенями. Наконец парень достиг шлюпки, что было слышно по тому, как она стала раскачиваться. В темноте заскрипели тали. А потом вахтовик стал кричать. Заремба в охватившем его благовейном наслаждении закатил глаза, впитывая чужую боль.
   Вахтовик, уже ничего не соображая от боли, пытался грести, хотя шлюпка продолжала, как и прежде висеть над палубой. Гэбээровцы загоготали от удовольствия.
   Вахтовика ломало бесшумно и страшно. Хоть кожа и оставалась неповрежденной, под нею происходило ожесточенное движение костей. Сами кости утончались, вытягивалась, и вскоре вместо человека возникла омерзительная фигура с вытянутыми тонкими ручками и ножками и со спутанными длинными седыми волосами, похожая на привидение. Вахтовик умер, крича от боли и отвращения оттого, что осознал, во что он превратился.
   -Он в раю! - раздался чей-то голос.
   -Возможно, а кто это сказал? - спросил Заремба, по-прежнему не оборачиваясь. - А, это вы полномочный представитель?
   -Да, я, - церемонно поклонился Филинов, хотя вид его был страшен. - Зря вы это сделали. Я обо все доложу президенту. Преступления, которые здесь творятся, настолько невероятны, что я думаю, Рубин отметит мораторий на смертную казнь, и вы будете казнены.
   -Разве вам не понравилось? Вас все любят.
   -В настоящее время я говорю не о себе. Кто вам разрешил открывать несанкционированный доступ в рай? У вас есть какие-то документы? Стандарты предприятия? Должностная инструкция, наконец? А налоги вы платите?
   -Какие ваши доказательства?
   Внутри шлюпки разгорелся яркий ацетиленовый свет. Даже можно сказать, возникло сияние, в котором тело несчастного растворилось без следа. Через секунду сияние погасло. Свет фонарей показался после него невообразимо тусклым.
   -Черт, так всегда, - изрек Заремба. - Интересно куда бы я попал, окажись я в лодке? И заберите, наконец, представителя!
   Из темноты выступил человек в ватнике и вислых трусах, при виде которого Филинов сник и потерял начальственную осанку.
   -Зачем вы так? - тихо произнес он.
   Мужчина что-то тихо бормоча, положил ему руку на плечо, которую Филинов с омерзением сбросил, но мужчина в ватнике не оставил своих попыток, раз за разом клал руку обратно, и движения Филинова становились все более вялыми, пока он не остался безропотно стоять не в силах больше сопротивляться. Мужчина только этого и ждал, развернул представителя и повел обратно в темноту.
   Посторонний шум прорезал ночную тишину.
   -Моторная лодка за бортом! - крикнули с вышки.
   -Делегация с парома "Делейни"? - предположил Шкот, произнеся вместо "с парома" "ш парома".
   -Нет, со стороны берега!
   -Это оно! - проговорил Заремба, прикрыв глаза. - Оно вернулось. Невероятно! - и приказал убить его.
   -Кого? - не понял Шкот.
   -Того, кто в лодке, идиот! - зашипел Счастливчик.
   -Оно раньше не возвращалось. Никогда! - позволил себе некоторое подобие эмоций Заремба, когда спецмоновцы ушли.
   Спецмоновцы переместились к правому борту и как раз вовремя, шлюпка стукнулась о борт.
   -Сбросьте сходни! - раздался звонкий голос.
   -Кто ты такой? - спросил Счастливчик.
   -Это я, Сека!
   -Ах, ты, дрянь! Ну-ка киньте этой твари трап, я хочу лично вырвать ей кишки!
   Шкот, Мормышка и Жиртрест разобрались со сходнями. Вскоре трап задрожал под легкими невесомыми шагами, и в свет фонарей ступила тонкая как тростинка Сека, одетая по обыкновению в обтянутые брючки и майку. Она нисколько не заробела под прицелами четырех умхальтеров.
   -Я не хочу вас убивать, - призналась она, и спецмоновцы заухмылялись.
   Счастливчик толкнул Жиртреста в плечо. Осклабившись еще шире, лысый гигант приблизился к девчонке и двинул ей прикладом в лицо. Если бы попал, то убил бы на месте, но он не попал.
   Сека подсела под удар, рывком под коленки свалила на себя этакую тушу и стала откатываться в сторону лееров. Спецмоновцы оторопели от столь наглого маневра, а когда опомнились, отрыли шквальный огонь, невзирая на то, что Сека прикрывалась их коллегой.
   Докатившись до релингов, Сека остановилась, по-прежнему прикрываясь толстяком, на этот раз безмолвным и безучастным, потому что в него угодило не меньше десятка пуль. Сама же проклятая девчонка не была ранена ни разу. Спецмоновцы дали еще залп, окончательно превратив труп Жиртреста в нечто неопозноваемое. Сека оторвалась от защиты и рыбкой проскользнула между леерных стоек. Удара о бак не последовала. Сека приземлилась как кошка и так же бесшумно исчезла.
   Счастливчик пинками погнал своих людей в погоню, отлично сознавая, что в противном случае Заремба не простит ему того, что Сека теперь на корабле.
  
   Распахнув дверь, Визг секунду обозревал мальчишек, а потом издал такой силы рев, что они оглохли. Макс перестал чувствовать нижнюю часть тела и писал в полную силу. Визг завел и тяжело поднял трескучую ходящую ходуном пилу. Сафа подхватил первое, что попалось под руку, отпорный крюк, и ткнул в глаза, но крюк лишь царапнул безобразный шлем.
   Визг отмахнулся и отхватил у крюка добрую половину. Тогда Сафа стал тыкать в него оставшейся половиной. Крюк скользил по кольчуге, застревая меж пластин, не причиняя особого урона.
   Визг выключил пилу. Видно ситуация его забавляла. Сафа разозлился и треснул его по голове, слишком поздно сообразив, что не надо было этого делать. Теперь он разозлил монструоза по настоящему. Урод взревел. Он схватил наглеца за волосы и посмотрел ему в глаза. Сафе показалось, что он глянул в бездну.
   Единственный глаз Визга, покрытый пленкой, словно всасывал в себя. Не имея возможности даже двинуться, весь переполненный ненавистью от собственного бессилия, Сафа плюнул ему в лицо. Циклоп озверел окончательно и, отшатнувшись, завел пилу. Она крутилась так близко, что у Сафы развевались волосы, но он даже не пошевелился. Можно было попытаться отклониться в сторону или забиться под нижний край ящика как Макс, но он не двинулся с места.
   -Бойся? - спросил Визг, отчаянно коверкая слова, снова выключив пилу, и в голосе его неожиданно прозвучала надежда. - Бойся? Отвечать!
   Так как Сафа молчал, Визг тряхнул его, едва не вышибив дух. Силы в нем было не меряно. Из-за того, что Визг вынул Сафу из шкафа и держал на весу, ноги беглеца освободились, чем он не преминул воспользоваться, остервенело пинаясь до тех пор, пока они у него не отсохли от ударов о броню.
   В глазу Визгу появилось удовлетворение. Неизвестно какая тому была причина, но чудовище явно испытывало положительные эмоции. Визг легко перекинул Сафу через плечо и направился прочь. Обезумевший от страха Макс остался в опустевшем ящике один, это было так мучительно страшно, оставаться одному в том месте, где убивают, что он уже окончательно ничего не соображая, кинулся вслед за Визгом, крича:
   -Дяденька, не бросайте меня! Возьмите меня с собой!
   Циклоп ревел как зверь, отмахиваясь от него, потом влепил тяжелую без скидок на возраст затрещину. Слезы обиды и боли брызнули у Макса из глаз. Визг шагнул за переборку и задраил ее за собой. Макс сидел на полу, не в силах оторвать от люка глаз. Ему казалось, что именно в эту минуту циклоп разделывает его друга, и картины одна ужаснее другой разворачивались у него в голове, окончательно деморализуя и не давая двинуться с места.
  
   Визг шел долго. Перед Сафой мелькали коридоры, переборки, трапы. По его расчетам выходило, что Визг обитал где-то в середине Черного корабля. Его каюта располагалась в тесном коридорчике, пропахшем мочой из близко расположенного гальюна и еще чем-то, о чем Сафа узнал позже. На двери каюты был номер 66, кто-то мелом приписал еще 6. Сафа сомневался, что циклоп умел писать, получалось, что кто-то знал точное местожительство Визга и постарался придать ему еще более жуткий антураж. Хотя куда уж больше. Лежа на плече гиганта, Сафа дрожал всем телом, а по телу его струился холодный пот. Он истерично выдумывал пути спасения и не мог выдумать.
   Визг нашарил ключ, висящий на панцире, отпер дверь, занес Сафу внутрь и запер дверь за собой. Каюта оказалась довольно просторной по морским меркам. Во всяком случае, свалив пленника на койку, Визг смог отойти от него. В каюте имелся запотевший иллюминатор и еще одна дверь.
   Визг взялся за шлем обеими руками и, стащив с головы, установил на привинченный к полу столик. Сафа, предполагавший, что ничего хорошего под шлемом не увидит, все равно содрогнулся. Вид гиганта был ужасен. Совершенно лысая голова его была изуродована до безобразия.
   Половина лица отсутствовала. Не было правого глаза, щеки, части рта и подбородка. Череп с правой стороны имел грубый срез, заросший кожей, и болтающееся в районе шеи ухо.
   Визг продолжал разоблачаться и снял панцирь. Под ним открылось голое тело, поросшее редкими рыжими волосами. Стала лучше видна правая рука с тремя жутко скрюченными пальцами. Сняв кольчужные штаны, он остался в набедренной повязке.
   Его нельзя было назвать стандартным атлетом, но сила сквозила во всей его коренастой фигуре, целиком состоящей из скрученных жил. Двигался он размашисто и одновременно ловко.
   Открыв рундук, стал выкладывать на столик рядом со шлемом консервы без этикеток, бумажные пакеты, последними появились одноразовые тарелки и бутылка водки. Сафа смотрел во все глаза, не веря себе. Его собирались кормить!
   Окончательно сомнения отпали, когда Визг поставил два картонных стаканчика и поманил его скрюченными пальцами. Так как столик стоял несколько далековато от койки, Сафа попытался сдвинуть ее, но та тоже оказалась привинчена.
   Визг одним махом подскочил к нему, испугав до полусмерти, и вцепился в койку. Как оказалось, винты находились в пазах и могли перемещаться на ограниченное расстояние и только в одном направлении. Когда-то могли. Теперь скобы заржавели, пазы оказались забиты трухой и мусором. Так что даже Визгу пришлось приложить титанические усилия, чтобы сдвинуть конструкцию с места. Он сопел и ухал. На веснушчатой спине горбом вздулись мышцы. Койка не выдержала и поддалась. Визг с невыразимой радостью указал на нее Сафе. По всему выходило, что он старается быть радушным хозяином. Если бы не гора трупов за ним, половина звероподобной рожи, то можно было вполне принять его за обычного хозяина, к которому сосед зашел в гости.
   Столовых приборов не было никаких, а банки Визг открывал зубами. Набулькал в стаканчики водки. Сафа был словно в трансе и маханул сразу стопарик, не чуя крепости, алкоголь пошел за воду. Визг скривился, хотя куда уж больше, рожу и так перекосило, пожаловался:
   -Жгет!
   Потом опустил морду в тарелку и стал пожирать консервы. Помирать так с музыкой, смахнул рукой Сафа. Подняв тарелку к лицу, последовал примеру циклопа.
   -Кусно! - поддержал почин Визг.
   Он мотнул головой. Да, да, вкусно! Пропустив по банке свининки неизвестной выдержки, Визг опять разлил.
   -Мне нельзя больше! Плохо будет! - воспротивился Сафа.
   -Жгет! - жалобно простонал Визг, протягивая стакан. - Жгет!
   Взгляд его выглядел умоляющим и Сафа сдался, не желая видеть пьяного циклопа в гневе.
   -Еще по одной и все! - строго сказала он.
   Маханули еще по одной, и Сафу развезло почти сразу. Хоть он и пил первый стопарик как простую воду, но градус никуда не делся, он копился в нем, а потом слился со вторым стопариком. Сафе сделалось весело. Он пил с самим Визгом!
   Циклоп вывалил ему в тарелку вторую банку свинины. Сафа неловко лез в нее пальцами, у него не очень получилось. Посему он стал собирать мясо уже непосредственно с поверхности стола. Ища тарелку, Сафа обнаружил ее под столом, но стоило нагнуться, как все из него поперло обратно, он с огромным трудом сдержал рвотные позывы.
   Визг с готовностью нырнул под стол и выкинул грязную тарелку. Потом достал из рундуку чистую и подал Сафе, заботливо обтерев ладонью. Сафа собрал мясо обратно в тарелку и стал есть. Что-то пошло не так и он не сразу догадался, что в пищеводе идут два взаимоисключающих процесса, и две порции свинины движутся на встречных галсах.
   -Визг, мне плохо! - в ужасе вскрикнул он, чувствуя, что процесс не остановить, и не зная, что ему будет от хозяина, когда он сделает ЭТО в его каюте.
   Визг сначала не понимал, чего от него хотят, полез еще за консервами, и тут Сафу прорвало. Попало и на стол и на самого Визга, но тот не осерчал. Понимание снизошло на его изуродованный лоб, он вскочил и раздраил иллюминатор.
   Внутрь хлынул ледяной воздух, и Визг громогласно захохотал. Сафе полегчало, но он сразу замерз. Он жестами показал, что не мешало бы закрыть окно, но Визг заартачился. Он мотал головой, фыркая словно лошадь, и к месту и не к месту повторял:
   -Жгет! Жгет!
   -Мне бы умыться, - попросился Сафа, после чего извинился за причиненный беспорядок, Визг уже не казался ему чудовищем и убийцей.
   Циклоп с готовностью подскочил ко второй двери, она оказалась незапертая и вела в крохотную ванную комнату. Надо сказать, что Визг перемещался у себя практически мгновенно, оказываясь в нужных углах то у иллюминатора, то у ванной с исключительной точностью. Чувствовалось, что он здесь давно и свыкся с обстановкой.
   Сафа поблагодарил гостеприимного хозяина, зашел в умывальник, и здесь его едва не вырвало во второй раз, хотя уже было и нечем. В ванной лежал мертвец в мичманской форме, разрезанный от плеча до паха, мумифицированный и дурно пахнущий.
   К Сафе вернулось адекватное восприятие действительности, слегка нарушенное спиртным и поведением убийцы. Но теперь то он вспомнил, кто есть кто.
   -Мне бы на воздух, - попросился он, с опаской глядя на Визга.
   Не успели последние слова сорваться с языка, как он был вздернут на плечи циклопом, который выскочил в коридор, и вновь перед Сафой закрутились коридоры, трапы и переборки. На этот раз Визг двигался целеустремленно вверх.
   Оказавшись на верхней палубе, Визг пробежал по ковровым дорожкам мимо кают люкс и оказался в ресторане, изрядно ограбленном, но где все же сохранились несколько столов. Визг аккуратно опустил Сафу на стул, сам сел напротив. Небрежно опустив ногу на ногу, он вальяжно произнес:
   -Фуа де гра! Пжалста!
   Это было так смешно, заказывающий блюдо дикарь в набедренной повязке, что Сафа с трудом сдержал смех. Что-то говорило ему, что смеяться не надо.
   -Фуа де гра! Обслужить! - высокомерно произнес Визг, он явно кого-то копировал, и громко пернул.
   Тут Сафу прорвало, и он хихикнул. Визг тотчас уставил на него единственный глаз.
   -Ты вместо меня! - сказал он грозно.
   -Что значит вместо тебя? - пролепетал Сафа, побледнев.
   -Я устал! Визг будешь ты! - он уставил на него скрюченный палец. - Пилой здесь и здесь! - он провел изуродованным очень острым ногтем по лицу и руке Сафы.
   -Почему я? Не хочу! - в ужасе проговорил Сафа.
   -Я тоже не хочу! Пять лет - Визг! - циклоп стукнул кулаком себя в грудь.
   Не смотря на то, что урод не мог изъясняться членораздельно, Сафа понял его. Волосы зашевелились у него на голове, когда он воочию представил, что безобразный урод некогда был абсолютно нормальным человеком и тоже отнекивался перед предыдущим Визгом. Пока тот не схватил его и не отсек ему половину головы. После чего его выходили, и он пять лет исправно служил на корабле убийцей и пугалом.
   Визг вскочил, опрокинув стул, и расставил грабли.
   -Визг! И там! Там! - он тыкал пальцами в темные витринные стекла.
   Лицо у него было победоносное, чувство превосходств над остальными так и сквозило. Зато когда он изображал тех, кто снаружи, он плаксиво морщил изуродованное лицо, делал ручки домиком, нарочито тонко причитал:
   -Визг! Боюсь! Боюсь!
   -Не буду! - замотал головой Сафа, хмелея от собственной храбрости.
   В невероятном изумлении Визг оборвал свою оду насилию и уставился на него.
   -Визг? - неуверенно спросил он, словно не веря, что можно отказаться от столь великодушного предложения.
   Сафа помотал головой.
   -Визг! - на этот раз грозно проговорил циклоп, наклонившись вперед и сжав до хруста пудовые кулаки.
   Сафа поднялся из-за стола, стараясь не делать резких движений.
   -Знаешь в чем прикол? - спросил он, Визг не знал. - Ты забыл свою пилу в каюте!
   Взбешенный Визг кинулся на него, но Сафа был готов к этому и, сдернув со стола чудом сохранившиеся обрывки скатерти, накинул ему на голову. Когда он отскочил в сторону, Визг, продолжая движение, протаранил армированное витринное стекло. Стекло выдержало, Визг же вообще удара не почувствовал! Напрасно Сафа надеялся, что он потеряет равновесие и отключится хоть не надолго.
   Визг сорвал с себя покрывало и без прелюдий кинулся его ловить. Двигался он стремительно как барс, Сафа, вспомнив добрым словом Коляна, учившего его азам уличной драки, кошкой уходил из-под ударов, заставляя Визга накручивать лишние метры. Но Визг учился на лету, и стал работать на опережение.
   Сафа рванулся к выходу, и Визг подсек его как опытный рыбак подсекает рыбу. Подросток поехал пузом пол ковролину. И Визг почти
   схватил беглеца, но его что-то отвлекло. Громовой удар сотряс корпус корабля. Судно резко наклонилось, ложась на другой галс. Это Сыромятников повис на румпеле! Так как Визг стоял, то оказался в более неустойчивом положении, чем Сафа.
   Сафа успел вцепиться в металлическую пластину, скрепляющую ковролин, а сорванный с места чудовищной силой Визг, совершил над ним кульбит и, беспорядочно кувыркаясь, полетел вглубь ресторана, обгоняя сорванные с места столы и стулья. Дальняя стена остановила его падение. Он пытался встать, когда на него обрушился град разнокалиберных предметов. Издавая животные крики, Визгу удавалось некоторые время их отбивать, пока долетевший к нему из дальнего угла раздолбанный рояль буквально не смел его с места и припечатал к стене. Очень скоро Визга с головой скрыла гора всевозможных предметов меблировки и кухонной утвари.
   Судно стало выравниваться, это был тот момент, когда Сыромятников уже был в печи. Сафа воспользовался моментом и где на четвереньках, где бегом, спотыкаясь и падая, устремился прочь.

40.

   Марина лежала с вялыми, словно у куклы руками и ногами, не имея возможности двинуться, и Никитосу не понравилось, как Какафон смотрел на нее. Ему показалось, что подросток плотоядно смотрит на нее как на женщину.
   -Бедная, что ей пришлось перенести, - Какафон наигранно вздохнул, и Никитос забыл о своих подозрениях.
   Он был занят тем, что копался в рундуке. Вскоре он нашел моток крепкого пенькового трала.
   -Что ты собираешься делать? - обеспокоено поинтересовался Какафон, у него было нехорошее предчувствие, что через эту бабенку и они поимеют кучу неприятностей, надо было бросить ее в каюте, все равно не жилец, а перед этим не мешало бы отдуть.
   Никитос привязал на конце каната найденную гантель, видно матросик качался в свободное от вахты время, повесил канат на плечо и сказал:
   -Из каюты никуда не уходите, я пойду за лекарством.
   Кича хотел возмутиться, но Какафон успел пихнуть его в бок.
   Никитос подумал и добавил:
   -Впрочем, вы можете спасаться самостоятельно. Хоть я не видел шлюпок, но они должны быть. Спускайте бот на воду и плывите. Кто-нибудь подберет.
   Он раздраил иллюминатор, впустив в каюту пронзительно холодный бриз, наполненный плеском волн и солено йодистым запахом невидимого во мраке моря. Казалось, что из иллюминатора в каюту проникла и стала распространяться темнота. Организм отчаянно сопротивлялся, ему не хотелось лезть из тепла в эту черную дыру.
   Никитос пересилил себя и разом высунулся в иллюминатор по пояс. Его обдало солеными брызгами, но это совсем не означало, что выбранная каюта находится низко над ватерлинией. Море штормило. К тому же корабль шел не менее 30-ти узлов, вспарывая носом волну.
   Никитос протащил вслед за собой моток. Между ним и верхней палубой располагались четыре ряда иллюминаторов. По всему выходило, что ему надо метнуть гантель метров на 14-15.
   Он стал раскручивать гантель, понемногу распуская моток. Вскоре у него в руке оказалась более чем 10-ти метровая праща. Последним усилием он послал ее в направлении верхней палубы.
   Первая попытка оказалась неудачной. Гантель ухнула вниз, едва не раскроив ему темечко. Он успел увернуться. Грузило плюхнулось в воду. Он вытянул его обратно и возобновил попытки. Намокший канат стал тяжелее. Никитос поднапрягся и раскачал его даже быстрее, чем в первый раз.
   Ему повезло, и импровизированная "кошка" свалилась за леера верхней палубы. Он подергал, канат не поддался. Оставалось надеяться, что он выдержит его вес. В противном случае ему однозначно суждено стать утопленником. Но и другого пути пробраться наверх он не видел. Ярусы кишели матросами и спецмоновцами.
   Взявшись за канат, он вылез из иллюминатора полностью, встав ногами на поребрик. И моментально вымок до нитки и замерз. Канат был мокрый и скользкий. Все было против него. Он наплевал на все условности и полез вверх, переложив вес на одни лишь руки.
   -Будешь ее? - спросил Какафон у дружка, кивнув на раскинувшуюся в беспамятстве женщину, едва Никитос исчез за бортом.
   Кича истерично замотал головой, схватившись за причинное место, ему было не до этого.
   -Может, дадим деру? - предложил он.
   -Обязательно. Только приложу этого гада! - мстительно сказал Какафон.
   Он втащил в каюту конец канта через иллюминатор, и по его команде они вдвоем с подельщиком изо всех сил потянули его. Канат резко притянулся к борту и защемил руки Никитоса, который и так немного подустал. Маневр оказался совершенно неожиданен для него, и, обдирая руки, он пролетел метров пять вниз. Едва начав сползать, он мгновенно утратил контроль над мокрым и скользким как угорь канатом. На одной силе воли ему удалось затормозить падение в бездну.
   Просунув между канатом и бортом плечо и таким образом создав зазор, он почти заново начал свое восхождение.
   Поняв, что первая попытка угробить полковника не удалась, Какафон методично приступил ко второй. Привязав конец к швабре, он раз за разом отодвигал канат на сколько возможно от борта, чтобы затем с силой припечатать его обратно.
   Никитос не понимал, что происходит. Его несколько раз основательно приложило о борт, руки, разодранные о выскальзывающий канат, сделались липкими от крови. Он списал все на шторм. Справиться с ситуацией удалось, когда он полностью изменил тактику восхождения. Для этого пришлось упереться в борт ногами. Ему удалось уменьшить болтанку, его перестало бить о борт, и он споро двинулся вверх.
   Достигая очередного яруса, он заглядывал в иллюминатор, и, убедившись в безопасности маневра, упирался в него ногой и продолжал подниматься. Во всех встреченных каютах властвовала темнота и пустота, и лишь верхняя палуба над головой продолжала издевательски искриться карусельными огнями.
   Наконец он достиг своей цели, но вылез, только убедившись, что вокруг ни души. Замирая при каждом шорохе, добрался до средней надстройки и поднялся по трапу на капитанский мостик. Хоть тот и носил чисто декоративный характер, чутье говорило ему, что Заремба должен быть здесь. Где место капитану, как не на мостике!
   Яркий свет вырывался через выбитые иллюминаторы. И озаренный светом за штурвалом стоял капитан Черного корабля. На нем был длинный черный китель. Во рту трубка. На мостике он находился один, и лучшего момента трудно было представить.
   Никитос подобрался и кошкой метнулся в иллюминатор. Он был уверен в полной неожиданности маневра для противника и видел только цель, но стоило ему оказаться в рубке, как скрывающийся доселе Чемоданов выскочил из-за укрытия и врезался в него плечом, сбивая направление и делая цель недостижимой.
   Вместо середины рубки, Никитос полетел к двери, которая распахнулась, и ворвавшийся Ларьков, не давая ему ни единого шанса как следует приземлиться, окончательно сбил с ног. Оказавшийся сзади Чемоданов тяжелым ударом в голову на несколько секунд лишил его сознания.
   Он пришел в себя на полу, над ним возвышались трое соперников.
   -Я тебя ждал, - признался Заремба. - Ты предсказуем, полковник. Ты ведь пришел за этим? - он указал на раскрытую хозяйственную сумку, в которой перемигивался прибор с множеством верньеров. - Здесь жизнь не только твоей женщины, но и жизнь всех людей на этой лоханке, - и добавил вкрадчиво. - Включая и твою!
   -Врешь!
   -Не веришь? Напрасно. Под колпак попадали все, кто проходил через Алгинский медцентр. Напряги память. Сколько раз ты был там якобы на медкомиссии? С каждым новым призывом? Это сколько ж раз Живой мог напичкать тебя чипами? Считаешь? Или ты можешь считать только до двух? Раз-два, левой! - лицо Зарембы сделалось злым. - Солдафон недорезанный! Ты знаешь, сколько из-за тебя не досчитались товара? Кантерсельф будет недоволен и захочет поближе познакомиться с тем, кто в этом виновен. Ты даже не предполагаешь, что тебя ждет. Ты будешь мечтать о смерти! О любой! Ты знаешь, что у Кантерсельфа нет головы? Я тебе сообщу еще кое-что. Подготовлю морально к тому, к чему нельзя подготовиться. Дело в том, что у Кантерсельфа нет и шеи. Есть бездонная глотка с зубами, которая заменяет ему шею. Это путь в ад.
   Заремба поизучал его реакцию, но был разочарован ее отсутствием.
   -Ты мне не веришь? Зря. Сейчас посмотрим, что за требуха у тебя внутри.
   Он наклонился к прибору и поискал нужный верньер. Никитос напрягся, готовясь к отпору чужого вторжения, но вторжения не произошло. Просто из-под ногтя указательного пальца правой руки ударил сноп крови. Никитос, который все еще находился на полу, придавил его собственным телом, чувствуя, что сноп не утихает, и как быстро намокает одежда.
   -Еще 40 секунд и ты истечешь кровью! - сообщил Заремба.
   И тут же отвлекся, словно прислушиваясь к звукам, донесшимся к нему сквозь толщу корабля.
   -Что за херня? - недоуменно спросил он скорее у себя, потому что в следующую секунду Сыромятников повис на румпеле, и корабль так резко поменял курс, что едва не лег на борт.
   Борт встал дыбом. Заремба полетел в один угол, зип в другой. Гэбээровцы тоже не устояли, да и никто бы не устоял при таком крене. Ларьков проехался на заднице по всей рубке, а более тяжелый Чемоданов вообще упал навзничь.
   На некоторое время Никитос выпал из зоны внимания и его никто не держал, чем он сразу воспользовался. Так как он лежал, то пострадал меньше других и быстрее всех пришел в себя.
   Заветный зип с пульсирующей лампой волчком крутился у стены, Никитос рыбкой нырнул за ним и сгреб одним размашистым движением. Однако повернуть верньер не успел, ему показалось, что на него упал шкаф.
   Это до него добрался пришедший в себя Ларьков. Гаишник оказался кряжистым и неожиданно сильным. Во всяком случае, Никитосу не удалось с ходу с ним справиться. Удерживая одной рукой зип, он наотмашь хлестко ударил его. По идее такой удар должен бы отбросить и более мощного соперника. Ларьков только дернулся и намертво вцепился ему в шею. Ногой же урод дотянулся до зипа и выбил его у него из рук.
   Соперники покатились по полу. Никитос никак не мог толком ухватить противника, мешали скользкие руки. Кровь продолжала фонтанировать из пальца. Он не знал, сколько прошло из отпущенных ему 40-ка секунд, но понимал, что достаточно половины из этого интервала, чтобы окончательно ослабнуть, и Ларьков удушит его как бультерьер котенка.
   Он отчаянно обхватил голову противника, кувыркнулся и замер, удерживая захваченный предмет. На некоторое время, бесконечно долгое, туловище Ларькова повисло всем весом на одной лишь шее. Никитос уж думал, что и этот смертельный захват ничем не кончится, и у этого урода вместо шеи титановые пластины, но тело Ларькова наконец, подчинилось законам природы, продолжило движение и завалилось на пол. Никитос собрал все свои быстро утекающие силы и сжал голову в мертвый неподвижный хват. Раздался сухой треск шейных позвонков, и одним гэбээроовцем на земле стало меньше.
   К тому времени остальные соперники лишь приходили в себя. Лежащий Заремба нашаривал что-то вокруг себя, нашел трубку и потянул ко рту. Чемоданов тяжело сел, привалившись к косяку.
   Оттолкнув агонизирующее тело, Никитос схватил зип, торопливо нажал мигающую кнопку, и сосуд толчком закрылся. Неожиданный механический звук заставил его обернуться. Везение его кончилось, как и должен был завершиться жизненный путь. Чемоданов за это время окончательно опомнился, нашел умхальтер и целил в него.
   Если бы Никитос не потерял столько крови, у него еще был шанс перекатом уйти из-под прямого выстрела, а потом прыжком достать до противника. Даже если бы его подстрелили в полете, он успел бы массой сбить соперника с ног и выбраться наружу.
   Но у ослабленного, потерявшего много крови, шанса не было никакого. Никитос лишь смог заслониться зипом, моля бога, чтобы чемоданчик оказался достаточно прочным, и выдержал удар пули. Но он сознавал, что все его мольбы бесполезны, Бог на этом корабле и не ночевал.
   Но чудеса встречались и здесь. Гэбээровец заорал во всю глотку, когда его внезапно ударило в спину прилетевшим снаружи предметом, наклонился и высадил предназначенную полковнику очередь в пол.
   Второго шанса Никитос ему не дал, схватив зип в охапку, выпрыгнул через разбитый пульт на палубу.
   -Убейте его! - крикнул Заремба вслед.
   Кто-то попался навстречу, так как руки были заняты, Никитос поднырнул под нападавшего и скинул через леера.
   По трапу встречно грохотали шаги. Не разбирая, он прыгнул туда ногами вперед. Во что-то врезался, завяз во многих телах. Отчетливо понимая, что если сейчас зажмут, то конец, он предпринял отчаянное последнее усилие, метнулся в брешь и трюк опять прошел. Вместе с несколькими телами он выкатился из средней надстройки на палубу.
   Драться было тяжело. Он различил спецмоновские нашивки и заорал:
   -Как стоите перед командиром, сынки! Смирно! Перед вами полковник!
   Спецмоновцы шарахнулись в стороны, и он окончательно разметал их, отмахиваясь зипом как кувалдой. По трапу сверзился Чемоданов с криком:
   -Вали его!
   И сразу еще с трапа высадил длинную очередь, сразив нескольких своих человек, кому не повезло оказаться на линии огня.
   Но Никитос был уже на канате и, закинув хозяйственную сумку с зипом за спину, головой вниз ушел вниз в темноту. Чемоданов подбежал и высадил оставшиеся патроны в одну очередь.
   Никитос и тут его обдурил. Перебирая ногами, убежал в сторону, пропуская мимо свинцовый смерч.
   Одиноко светящийся в ночи распахнутый иллюминатор служил ему отличным ориентиром. Закинув сначала туда зип, он, обдирая бока, влез следом.
   -Я вернулся! - вскричал он.
   Ему никто не ответил. Каюта была пуста.
  
   Счастливчику и его людям удалось загнать Секу в среднюю настройку. Над ней возвышались две трубы и пустые шлюпочные ростры. Настройка включала в себя камбуз, посудомойку, сушилку и прочие подсобные помещения. Деться отсюда Секе было решительно некуда.
   Ту же идею высказал Мормышка. Счастливчика раздражала тупизна его людей, но это были лучшие его люди. В комингсе имелся крохотный иллюминатор, в котором он увидел толстого кока и спросил, не видел ли он посторонних. Кок был, как и весь экипаж, дауном, но слово "чужой" понял.
   Усердно замотав головой, он погрозил зажатыми в руках мощным черпаком и разделочным ножом.
   -Вот и умница! Никого не пропускай, мы сейчас будем, получишь награду.
   Однако когда они с Мормышкой и Шкотом с полной предосторожностью, выставив умхальтеры, вошли на камбуз, толстяк, поскуливая, распростерся навзничь на полу. Поварешка лежала в одном углу, нож в другом, а на лбу дауна вздувалась огромная шишка.
   -Награда? - ныл толстяк, просительно протягивая длань.
   Счастливчик, как профи, сразу прикинул, как оно было. Проклятая девчонка первым делом отсушила нападавшему обе руки, ударами ребра ладоней, а затем взяла его за шкирняк и основательно приложила о находящуюся на камбузе массивную плиту.
   На все на это у нее ушло секунды 2-3. Он все это понимал, единственное, чего он не понял, откуда девчонка всему этому научилась.
   -Кэп, вы ведь не все нам сказали? - спросил он у Зарембы, связавшись по сотовому телефону.
   -Кто это там у тебя скулит? - недовольно буркнул капитан Черного корабля.
   Счастливчик повернулся и от бедра влепил коку пулю в лоб.
   -Теперь никто. Так что это за тварь мы ловим? Сначала она, как ни в чем не бывало, подняла тушу Жиртреста, хотя это не смог бы сделать и чемпион мира по штанге. Потом походя уложила толстяка, который по идее должен был без особых помех затолкать ее в кастрюлю и приготовить. Мы не двинемся с места, пока вы не признаетесь, что это за тварь и что от нее можно еще ожидать.
   -Это очень опасная ведьма.
   -Я это уже понял. Что она еще может?
   -Как ты уже заметил, она сильна как вепрь. Дерется как черт. Но ее можно и нужно убить. У нее есть тело. Это ее слабость. Используйте нож, пули, огонь. Сгодится все. И еще. Она не может уйти с корабля.
   -Что это нам дает? Мы тоже не можем. Кругом море.
   -Это другое. Вы можете отплыть отсюда на тузике либо на бревне. Она же живет только здесь. Она раб Черного корабля.
   -То есть нам достаточно вытеснить ее с корабля, и она исчезнет как утренний туман.
   -Ты верно уловил суть. Но пока она на корабле, она сильна и опасна как кобра. И еще. Может, это тебе сгодится. Возможно, она будет искать среди вахтовиков одного человека. Его фамилия Сафин.
   -Сафа! - Счастливчик сжал трубку. - Маленький подонок!
   Он вспомнил его глаза, когда он громил его старую калошу. В них глубоко угнездилось всепоглощающее чувство ненависти. Счастливчик нажил себе врага, маленького, но верткого. Смертельного врага. Он не понял за что, за старую калошу? И это сильно его беспокоило. Теперь у него имелись полные основания избавиться от своих сомнений раз и навсегда.
   -Ну что замочим эту тварь? - поинтересовался Мормышка, по- своему истолковав итоги переговоров.
   -Я хочу с ней поговорить!
   -Что с ней базланить? Замочить всего и делов!
   -Нет! - заорал Счастливчик. - Я хочу с ней поговорить! Этот старый козел что-то не договаривает. Я хочу знать, на кого она работает.
   -Как скажешь, босс, - пожал плечами Мормышка, несколько сбитый с толку его реакцией.
   Они продолжили выдвигаться, но Шкот наотрез отказался идти в сушилку, заявив, что она там.
   -С чего ты так решил? - Мормышка глянул через переборку, теплый воздух искривлял пространство сушилки, вдали виднелись включенные на полную тэны.
   Шкот пальнул наугад и крикнул:
   -Шдавайся!
   Счастливчик взял бразды правления в свои руки, велев Шкоту заткнуться, а Мормышке идти вперед. Гигант и бывший боксер первым делом закинул автомат за спину. В тесном пространстве он все равно не смог бы им воспользоваться, если бы тварь выскочила внезапно. У нее появлялся шанс завладеть оружием. А так против боксера у нее не было шанса.
   Следующее произошло мгновенно. Едва Мормышка перешагнул через переборку, как лежащая сразу за ней Сека за ногу вдернула его в сушилку. Рывок оказался такой силы, что позавидовал бы и тренированный спецназовец.
   Теряя равновесие, боксер всем весом угодил спиной на торчащий железный тэн, раздался треск, Мормышка сверзился на пол и больше не встал.
   Сека вынырнула над переборкой, словно акула, тут бы обоим спецназовцам и конец, если бы не идиот Шкот, бросившийся ей навстречу. Сам Счастливчик сразу шарахнулся назад, но это бы его не спасло, Сека все равно достала бы их обоих, если бы Шкот не врезался в нее как бревно и не остановил на полном ходу.
   Счастливчик вспомнил про оружие и стал стрелять до тех пор, пока не иссяк магазин. После чего достал пистолет и наполовину опустошил и его. Все без толку.
   Едва началась пальба, Сека использовала излюбленную тактику, закрылась одним из противников. Так что Счастливчик только что уложил второго своего человека.
   В дальнейшем Сека не только успела укрыться за переборкой, но и завладела пистолетом убитого Шкота.
   Противники сделали по паре выстрелов, но, поняв бесперспективность стрельбы, прекратили ее. Наступила тишина.
   Мормышка корчился на полу, и Счастливчик спросил, может ли он встать. Тот пожаловался на боль в спине. Он пытался подняться, но нижнюю половину тела словно отрубило. Вскоре он перестал контролировать себя ниже пояса. Тело довольно активно жило своей жизнью, мочилось и фекалировало непосредственно в штаны.
   - Сека! Давай поговорим! - крикнул Счастливчик, намереваясь выманить проклятую девчонку из укрытия и всадить пулю в голову
   -Не о чем мне с тобой говорить, убийца детей!
   -Ты не права. Если я кого и убил, то на войне!
   -А автобус ты тоже взорвал на войне?
   Счастливчика обдало удушливой волной.
   -Какой...автобус?
   -Обычный. Такой красивый новый автобус, с полированными боками, большими витражными стеклами. Цвет такой нарядный. Зеленый. Ты разве забыл? Было раннее утро. В воскресенье перевели часы на час назад. Ты не знаешь, с какой целью каждое последнее воскресенье октября переводят часы назад на один час? Может это делается для того, чтобы девица в обтягивающем джинсовом комбинезоне опоздала на утренний автобус и осталась жива? Только вот беда, она вместе со всеми тоже перевал часы.
   -Заткнись! - зашелся в визге Счастливчик, опустошая магазин в пустоту сушилки. - Я не хотел ее убивать!
   -Врешь. Именно ее ты и хотел убить. Вернее, из-за нее ты и убил остальных. Сколько их было? 8? 13? Ты их пожалел в понедельник и вторник. А на третий день подумал "Какого черта!". Сколько там было, Ахмак?
   Счастливчик уже выл. Откуда? Откуда она все знает? Он ездил в чертовом автобусе третий день, не решаясь оставить свою страшную ношу-1 килограмм в тротиловом эквиваленте. А потом он посмотрел на эту вертлявую девицу, у которой из-за джинсиков с низкой талией выглядывали стренги, и которая никогда бы ему не дала, потому что он был чужаком, и весь город знал, что он здесь чужак, и взбунтовался. Получите! Потом он видел ту девицу на асфальте, выброшенную из распотрошенного автобуса страшным взрывом, с оторванными напрочь штанами. Ее стренги увидел тогда весь интернет.
   -Тебя завербовали еще в Суметии, а потом нашли. Дали денег и пригрозили. Ты побежал к Живому. Он еще смеялся: "Взрывай. Они все равно мясо!" Ты трус и душегуб!
   Счастливчик и Мормышка одновременно взглянули друг на друга и глаза их встретились.
   -Не надо! - бывший коллега пытался отползти, но парализованные ноги не слушались.
   -Извини, ты услышал слишком много, чтобы жить, - пожал плечами Счастливчик и оборвал его жизнь одним выстрелом.
   -Убираешь свидетелей? - поинтересовалась Сека.
   -Да, я сделал это! Я убил! - заорал Счастливчик. - А ты сама кто? Скольких людей ты убила сама?
   -После операций Живого они уже не были людьми. И ты это знаешь. Я бы избавила землю от всей вашей братии, но у меня другая задача. Я обещала вернуться одному человеку, я отдаю долги.
   -Какие высокие слова! Как кружится голова! - скривился Счастливчик. - Да, меня не завербовали, как ты выразилась, меня спасли. Сначала в Суметии, когда всему взводу отрезали головы, а за меня вступился Бек. Второй раз, здесь. Когда Живой заштопал меня после аварии, собрал по частям. Во мне сердце и почки от двух разных людей.
   -И где теперь эти люди?
   -Кормят червей, где же еще! А ты сама? Как ты уцелела? Какой ценой? Живой тоже делал тебе операцию. Колись, скольких людей он зарезал, чтобы ты тут речи толкала?
   -Ничего он мне не резал. Я попал к нему в полном беспамятстве, чем он бесчестно воспользовался. Внушил мне идеи, которым я должна была следовать. Главная из которых, это сделать его теневым хозяином Алги. Я почти сразу отказалась от его бредовых идей завоевать город. Тогда он продал меня Шерхану.
   -Какая мы честная и неподкупная. А ты знаешь, что когда ты бросила салаг, ты обрекла их на гибель? Ты же знала, что им не устоять в одиночку против Прыг-скока. И он убил их. Одного за другим. Спроси меня и я скажу как.
   -К собаке Кантерсельфа у меня особый счет, и я, даст Бог, с ней еще поквитаюсь.
   -Поквитаешься, как же. Выход из сушилки один, и он у меня на мушке!
   Сека совершила резкий прыжок. Счастливчик ошибся, думая, что к нему, и открыл огонь. Сека перекатилась мимо лежащего Шкота, и Счастливчик сразу почувствовал некоторый дискомфорт, когда увидел, что исчез умхальтер бойца.
   Некоторое время они ожесточенно перестреливались, не давая друг другу высунуть головы.
   -Надо было тебя раньше шлепнуть! А не точить лясы о благородстве твоей светлой души и моем черном предательстве! - крикнул он в паузе.
   -А ты смешной, но я убью тебя не понарошку!
   -Руки коротки!
   Счастливчик метнулся вперед и резким движением задраил переборку.
   -Смешной говоришь? Сейчас я включу тэны на максимум и подниму температуру до запредельной, тогда посмеемся! - пригрозил он.
   -Там, где я была, температура гораздо выше! - глухо ответила Сека. - От жары я не умру. И как же ты меня убьешь в таком случае?
   -Я придумал кое-что похитрее. Я найду твоего дружка. Как его имя, запамятовал? - он в открытую издевался. - Сафа что ли? Ну, совсем как диван. Пока ты будешь здесь жариться, я займусь им. Я буду убивать его так, как не убивают даже скот. Он сдохнет обезумевшим от боли психом. Это будет клубок боли в изуродованном теле.
   -Это ты у своих друзей сумитов научился?
   Счастливчик отскочил от двери, собираясь разрядить в люк обойму, но успел взять себя в руки, усмехнулся и спрятал оружие.
   -Пойду, прогуляюсь, - сказал он.

41.

   Всеми забытый Макс просидел в тупичке перед задраенной переборкой недопустимо долго. Ноги от ужаса словно приросли к палубе. Вдалеке раздавались голоса, гремели выстрелы, постепенно все стихло. Тут он узнал, что такое настоящий страх. Он был уверен, что уцелел один против всей своры матросов, спецмоновцев и Визга, и теперь они ищут только его.
   Осознание этой мысли впрыснуло так необходимый адреналин в кровь. Мгновенно и остро осознав, как много потерял драгоценного времени, он разом вскочил на ноги.
   Попятившись от страшного люка, он поднялся по трапу и, стараясь не глядеть на жуткие останки жертв Визга, вышел на воздух. Фонарей уцелело мало, вдобавок от холода море выдавило из себя туман, который конденсировался на лампах, делая свет еще более призрачным. По существу фонари освещали сами себя.
   Освещение его и подвело, когда он не сразу заметил сидящего в шезлонге человека.
   Положив ногу на ногу, а руки на подлокотники на него индифферентно смотрела обнаженная женщина. Крупные темные соски на вислых тяжелых грудях смотрели чуть в стороны, между ног вилась пышная растительность. Кровь бросилась в лицо Максиму.
   -Я не хотел смотреть, извините, - выдавил он, с трудом заставив себя отвернуться. - Я не увидел, что вы без одежды, а когда увидел, было уже поздно, и вышло как бы специально, а на самом деле не специально.
   -Тебя как зовут? - спросила голая, проигнорировав его путаные объяснения, в которых он сам начинал запутываться. - Куда ты собрался, Максим? Мама знает, что ты гуляешь так поздно?
   -Мама осталась на берегу. С тех пор, как мы отчалили, она ничего про меня не знает.
   -Не хорошо расстраивать маму, - наставительно сказала голая. - После 22.00 дети должны гулять только в сопровождении взрослых. Ты разве об этом не знал? Ты вообще знаешь распорядок дня? В это время ты должен находиться в каюте и спать. На боку, руки поверх одеяла. Пойдем, я тебя провожу.
   Максим был напуган, и ему хотелось присоединиться к взрослому, но здравый смысл говорил, что он не должен следовать за этой странной особой без одежды.
   -Видите ли, я вахтовик, а вахтовики не должны жить в каютах, - как всегда обстоятельно начал объяснять он. - Капитан хотел, чтобы мы собрались в одном месте, а именно в помещении дансинга. Следовательно, я не могу ослушаться его приказа и не могу идти с вами в каюту. Так что, извините, я вынужден следовать отдельно от вас.
   -Что за ерунда! - голая повысила голос, который оказался довольно стервозным. - Капитана здесь нет. Я же не могу бросить ребенка, на ночь глядя. Здесь полно извращенцев.
   Это верно, заметил Максим.
   Когда голая резко поднялась и подошла, то оказалась на голову выше подростка, и ее груди бесстыдно смотрели в лицо Максиму. О, боже, молнией пронеслось в голове подростка. Больше там ничего не поместилось. Глаза его едва не вылезли из орбит, и он одномоментно утратил всю свою рассудительность.
   Голая поманила его за собой и пошла впереди, показывая дорогу. Когда они дошли до средней надстройки, и голая стала подниматься, перед ошарашенным Максом стала всплывать как дирижабль пульсирующая задница.
   -Ты случайно не онанист? - подозрительно спросила голая, остановившись и видно что-то почувствовав, что было не мудрено, еще бы немного и его взгляд, затвердевший и ставший практически материальным, стал бы иметь чудесную задницу, словно настоящий фаллос.
   Конечно же нет, ответил он, с трудом вынимая руку из кармана. Он даже не понял, как она там очутилась. На итальянку похожа из фильмов Тинто Мадрасса, подумал Макс.
   Она завела его в каюту, где еще сохранились следы былого веселья. На столике гирлянда полупустых бутылок и остатки закуски. На полу длинными опавшими лентами использованные презервативы.
   -Водку будешь? - предложила голая, а когда он отказался, недоуменно проговорила. - Другого ничего нет. Поешь хотя бы тунца. Чистое мясо. Недалеко от Алги ловят.
   Пока он ел, он как в чем не бывало, развалилась в кресле и болтала в воздухе то одной ногой, то другой. Рассматривала.
   -Как вы здесь оказались? - поинтересовался Максим.
   -Долгая история. Меня сам Счастливчик любил. Почти весь рейс. Потом были его дружки. Ничего особенного, но у Жиртреста такой большой...Ты еще маленький, чтобы знать кто. Я ему говорю, что ты делаешь, садист. А ему хоть бы что. Чтоб он сдох.
   Она была не в курсе, что ее сокровенное желание уже благополучно исполнилось. Чего хочет женщина, того хочет Бог.
   -Я их всех затрахала! - самодовольно заявила она. - Они потом назло бутылки мне на спину ставили.
   Макс поперхнулся злосчастным тунцом, он вдруг подумал, а кем были эти люди, что свободно тут водку жрали и с женщинами развлекались.
   -Твои дружки спецмоновцы? - он даже ноги поджал, оглянувшись на переборку. - И они в любой момент могут вернуться?
   Но стоило ему подняться, как голая перекрыла люк, раскинув ноги и расставив ноги. Пожалуй, ею можно было любоваться. Только в другой обстановке. Максу почудилось, что он уже слышит шаги возвращающихся спецмоновцев.
   -Пусти, они же меня убьют!
   Он пытался бороться, но она была сильнее и легко оттеснила его от дверей. Он затравлено оглянулся, и надежда на спасение замаячила в виде иллюминатора. Макс устремился к нему. Он отчаянно хромал, и голая могла его легко догнать, но она не сразу уразумела, что в крохотное отверстие может кто-то пролезть. Макс подхватил кресло, притолкнул его к комингсу и, сопя, полез в иллюминатор. Сзади предостерегающе заверещала голая, побежала, но неуверенно, все еще убежденная, что не пролезет. А он маленький, он пролез.
   -Куда же ты, дурашка, на ночь глядя? - заботливо проворковала голая, Макс отряхивался на другой стороне, рукав порвался, но и черт с ним, лишь бы подальше от этой сумасшедшей. - Я знаю, у тебя есть кое-что сокровенное, что ты бережешь от всех! Покажи мне его! Ты не пожалеешь! -с придыханьем упрашивала голая.
   И откуда она узнала, удивился Максим и со словами "Ну, ладно, смотрите!" достал из рюкзачка своего обожаемого Вениаминова.
   -Что это? - опешила голая.
   -Вы же сами просили показать самое сокровенное!
   -Ну что ты совсем дурак?- она развязно ухмыльнулась. - Я имела в виду то сокровенное, что у тебя в трусах!
   -Я книги в трусах не ношу, - со всей твердостью заявил Максим.
   Когда голая попыталась его схватить, он успел отскочить.
   -Но куда же ты, дурачок?- обиженно надула она губки.- Я могла бы научить тебя таким вещам, что ты бы ахнул.
   Кто бы сомневался, подумал Макс. Голую продолжало нести, и Макс потерял свою рассудительность окончательно, лицо пунцовело, в низу живота пульсировало. "Низ живота наполняет любовью" - вспомнились слова из модной песенки.
   Он выскочил из надстройки как ошпаренный, как будто не Сека сидела в сушилке, а он лично. Неосмотрительно вымахнув со шканцев на бак, он едва не спалился, наскочив на странную процессию. Хорошо еще, что на пути попался ящик для якорных цепей, и он ласточкой нырнул туда, здорово приложившись о цепь.
   -Чего застыл?
   -Вроде как цепь звякнула.
   -Это якорь. Давай двигай.
   В щель Максим рассмотрел Кичу и Какафона, несущих за руки за ноги Марину. Сзади их сопровождала ярко накрашенная Марж.
  
   После того, как Никитос, преодолев все козни Какафона, все- таки влез на верхнюю палубу, в каюте установилась тишина.
   -Хоть бы ты не вернулся, - пожелал Какафон, а дружку пояснил. - Считай, что чудика уже списали, - потом кивнул на раскидавшуюся в беспамятстве женщину. - Первым будешь?
   -Мне как-то не до этого, - Кича осторожно провел рукой, не дотрагиваясь впрочем, до больного места.
   -Как хочешь? Я тебе как другу хотел предложить быть первым, - флегматично пожал плечами Какафон.
   Он за ноги развернул женщину к краю кровати, задрал платье.
   -Так-так, кого-то уже трахают и явно не меня! - раздался умильный тонкий голосок.
   Какафон отшатнулся от Марины, как от чумной, и кинулся к прислоненному к рундуку умхальтеру. Ему удалось только обозначить движение. Марж ухватила его за руку и влепила затрещину, отправившую его гораздо дальше цели, через стол в узкую щель между привинченной койкой и комингсом.
   Киче, хоть он даже не шелохнулся, тоже досталось, и догадайтесь куда. Подельник тонко завизжал и гусиным шагом двинулся в долгий поход по каюте, который впрочем, оказался куда короче, когда Марж пинком в подгузник отправила его к дружку.
   -Сладили со слабой женщиной, да еще в отключке? - она с довольно прозрачным чувством огладила голые ноги разметавшейся в беспамятстве женщины, потом с превеликим сожалением вернула юбку на место.
   -Это совсем не то, что ты думаешь! - подал голос Какафон.
   -А что я должна думать, когда кобель со спущенными штанами пристраивается к сучке между ног?
   -Она совсем не так беззащитна. Есть у нее защитник. Она подружка самого полковника Ребрия.
   -Как ты сказал? Подружка командира спецмона? - Марж вздыбилась.
   -Теперь уже бывшего, - усмехнулся Какафон. - Но он от своей кошки драной без ума и далеко от нее не уйдет.
   -Ты хочешь сказать, что он вернется за ней? Отлично. Собирайтесь и хватайте ее, надо перенести в другое место, а уж я его там встречу, выродка, научу обращаться с женщинами.
   Какафон взвыл. Меньше всего ему хотелось тащить куда-то, на ночь глядя, этакую корову, но Марж владела искусством убеждения. Пара пинков Какафону, а Кичу и быть не пришлось, достаточно было погладить причинное место, и он был согласен на все, лишь бы больше не испытывать подобного кайфа.
   Подростки несли женщину, а Марж сторожила процессию с умхальтером в руках, в котором у полковника оставалось всего три патрона.
   -Вас трое, и патронов как раз три. Так что не рискуйте, - мурлыкала она.
   -Куда мы идем? - поинтересовался Какафон.
   -В отличие от вас, козлов, я приплыла сюда на лодке. Она пришвартована к штормтрапу, и я в любой момент могу отсюда слинять. Но не желаю, пока не отомщу этому мужскому быдлу. Так что двигайте к правому борту.
   -А нас возьмешь с собой? - с надеждой спросил Кича.
   Он сказал "нас", усмехнулся Какафон. У него же готово было сорваться только "Меня". Меня возьмите с собой, я вам сапоги буду лизать.
   Марж, почувствовав момент, прижалась к нему, потерлась. Какафон не был сексуальным разбойником, к тому же дурь здорово попортила ему потенцию, но он с готовностью изобразил страсть, застонал, запустил ей руку между ног. И вдруг обнаружил нечто, никак не гармонирующее с женской сущностью, а именно мужской хрен.
   -Что это? - вскрикнул он.
   Марж, услышав несколько не ту интонацию, на которую рассчитывала, резко сменила милость на гнев, отшатнулась, дала ему с двух рук с такой яростью, что лопоухие уши завибрировали, и Какафон сверзился на колени.
   Она продолжила экзекуцию, но Кича помешал ей, вступившись за дружка и оттолкнув. Она, рассердившись, уставила на него умхальтер. Потом передумала.
   -А ты ничего, я б с тобой покувыркалась, - предложила она.
   Он поторопился сослаться на временный физический недуг.
   -Ну да, критический день! - хохотнула Марж.
   Эти парни веселили ее, к тому же надо было тащить Марину, и она передумал их убивать.
   В этот момент с громким стоном женщина очнулась.
  
   Насчет Визга Сафа не заблуждался. Его невозможно было убить каким-то там старым роялем, а, следовательно, надо быстрее убираться из ресторана.
   Пробежав по галерее, крытой ковролином, глушащим шаги, и показавшейся ему бесконечной, он выскочил в ночь, свежую и буйную. На настройке кипела драка. Если кто-то решил начистить рыло капитану, он только за.
   Первым порывом было убежать прочь из этого места, забиться в щель, ведь для этого у него оставалось не так уж много времени, считанные минуты, но желание посмотреть на смельчака пересилило страх, и он двинулся к трапу, ведущему наверх. По пути попался труп матроса, но он уже относился к таким вещам не столь болезненно. Чувства притупились в нем, словно тонкие голоса безуспешно пытались докричаться через толстое стекло.
   Дрались непосредственно на мостике. Сквозь выбитые стекла доносилась ругань и грохот. В дверях возник силуэт человека, в котором Сафа с ненавистью узнал бывшего дружка Чемоданова. Теперь на нем была черная форма с буквами ГБР, он поднял автомат и в кого-то прицелился.
   Сафа оглянулся, и на глаза ему попал убитый матрос. Рядом валялся умхальтер. Сафа совершенно не представлял, как им пользуются, поэтому пошел по наиболее простому пути. Схватил за дуло и со всей силы запустил в спину Чемоданову.
   Дистанция была метра три, промахнуться невозможно. Когда автомат врезался Чемоданову в спину, тот дернулся и послал пули в молоко. В тесном пространстве капитанского мостика очередь сверкнула яркой сваркой. А через комингс уже летел полковник!
   По палубе бежали спецмоновцы. Сафа шарахнулся в сторону, но они, даже не обратив на него внимания, промчались мимо. Бойцы поднимались вверх, полковник как раз съехал вниз, и где-то на середине трапа два поступательных движения встретились.
   -Убейте его! - орал капитан.
   Как ни странно его вопли придали силы Никитосу. Он с рычанием освободил ноги, и одного за другим спихнул бывших сослуживцев вниз. Спрыгнув на палубу, он дальше размахался сумкой с чем-то тяжелым, буквально сметая все живое на своем пути. Сафа даже залюбовался им.
   Потом полковник вдруг исчез. Утоп что ли, озадачился Сафа. Однако подбежавший Чемоданов, зло ощерившийся и поливающий забортное пространство, опроверг его грустное предположение. Полковник был жив и, судя по всему, ушел.
   -Ты его упустил! - возмутился Заремба, присоединившись к Чемоданову. - Никогда у меня еще не было такого провального рейса!
   -Мы его поймаем! Он на третьем ярусе! - доложил оправившийся сержант Хлыстов.
   -Сколько у вас человек, сержант?
   -8 человек, капитан!
   -Спускайтесь по кормовому и носовому трапам, зажмите его с двух сторон, но с яруса выйти живым он не должен! - когда спецмоновцы разбившись на две четверки, удалились, он велел Чемоданову вызвать Темнохуда.
   -Иван Иваныч, бегом на капитанский мостик! - сказал Чемоданов, включив сотовый телефон, и немедленно заработал подзатыльник, зубы его клацнули.
   -Извините, Альфред Леонардович этого недоумка, - извинился Заремба. - Если вам не трудно, поднимитесь ко мне!
   -Это же всего кусок дерьма! - возмутился Чемоданов. - Я и так пострадал! Из-за вас, между прочим! - похоже, бывшего колхозника занесло и он, осмелев окончательно, нагло заявил. - И что вы мне сделаете без своего ящичка? Ничего!
   -Ты так думаешь? - зловеще проговорил Заремба.
   Во тьме раздались шаркающие шаги, и за спиной Чемоданова возникли трое неумолимо приближающихся матросов.
   -Не подходить, шваль! - крикнул Чемоданов, сдергивая со спины умхальтер.
   В ответ из темноты выступили еще пятеро. На лицах дебилов застыли деревянные улыбки. Чемоданов уразумел, что он делает неправильно, и развернул дуло к Зарембе. Если до этого Сафа злорадствовал в своем укрытии, то теперь искренне пожелал ему успеха. Ведь устранение капитана означало крах всего рейса.
   Но его чаяниям не суждено было сбыться. Матросня навалилась на Чемоданова. Его сбили с ног и скрутили в один момент.
   -Простите меня! - в панике заговорил Чемоданов. - Затмение нашло!
   -Ты наставил на меня оружие, - произнес Заремба таким голосом, что даже Сафу проняло. - Это не затмение, иначе мы бы все это почуяли. Ослеп только ты! - и он обратился к одному из дебилов. - Мотя, ты когда- нибудь выкалывал глаза?
   Чемоданов рванул в панике, но единственное, чего он добился, это растянулся вместе со всеми на палубе. Дебилы навалились сверху. Когда он пытался еще орать, ему зажали рот, и было слышно только, как он шумно раздувает ноздри.
   -Не здесь! - приказал Заремба. - Отведите его в трюм.
   Чемоданова подняли и повели. Позади плелся Мотя в пропотевшей робе и дурно пахнущий. В руке он сжимал шило. Вся процессия исчезла в темноте. Только сейчас Сафа смог перевести дух.
   Он лихорадочно соображал, что бы предпринять. Когда Сафа решил проследить за процессией, то едва не столкнулся с Темнохудом, и был вынужден юркнуть обратно.
   -Зачем вы меня подняли с постели? Я плохо себя чувствую, у меня морская болезнь, - пожаловался он. - Ваш штурман полный идиот. Где его учили так управлять судном? И когда, наконец, подойдет "Делейни"?
   -Вы куда-то спешите? - ухмыльнулся Заремба и успокоил. - Через пару часов мы пришвартуемся к парому, и ваши мучения кончатся, - случайно это получилось, или нет, но его слова прозвучали двусмысленно, но капитан порта этого не заметил.
   -Вы помните наши договоренности? - обеспокоено поинтересовался Темнохуд. - На пароме точно имеется все необходимое оборудование? Спутниковая связь? Пароль доступа к счетам я скажу только там и только взамен на абсолютное здоровье. Я чувствую себя все хуже, несмотря не регулярный прием прописанных вами лекарств, - сварливо заметил Темнохуд.
   -Дорогой Альфред, здоровье так быстро не восстанавливается, его надо создавать повседневно. Я вам выдам дополнительно препарат, обладающий улучшенной формулой.
   -Если он такой хороший, то почему я узнаю только сейчас? Сколько времени потеряно! - сокрушенно покачал головой Темнохуд.
   -Это абсолютно новый препарат. К тому же вы сможете принимать двойную дозу и быстро нагоните упущенное.
   -Ну, если так, - успокоился Темнохуд. - Но мне надо доложить президенту!
   -У нас, к сожалению, нет прямой связи с Москвой. Но зачем вам Москва, когда у нас есть полномочный представитель?
   Видно за ними наблюдали из темноты, потому что по одному кивку оттуда появился знакомый мужик в телогрейке.
   -Приведите представителя по южно-морскому округу! - приказал Заремба.
   Вскоре привели Филинова, одетого сверху в официальный костюм, а снизу в не первой свежести и молодости широченные парусиновые брюки клеш.
   -У вас есть связь с президентом? - строго спросил Темнохуд.
   -Я все время на связи! - важно кивнул тот, а приведший его мужик подтвердил сказанное.
   -Передайте, что город готов к переформации. Мужского поголовья практически нет, исключая бомжей и детей. Женщины готовы к оплодотворению. Можно завозить производителей. Я лично рекомендую Голландию. Мужик там крепче и покрупнее. Уподобимся великому Петру, который тоже оттуда брал пример.
   Полномочный представитель снова важно кивнул, и по знаку Зарембы его увели в темноту и тесноту кокпита.
   -Я слышал у вас проблемы, - сказал Темнохуд. - Вахтовики совершили побег? Это в высшей степени странно. У настоящего капитана никогда такого бы не случилось.
   -Настоящий капитан я! - рявкнул Заремба. - Предыдущий идиот, который командовал судном, терял до 30 процентов пассажиров, годных для трансплантации! Вы знаете, как это отразилось на простое донорских клиник в Шенгенской зоне?
   -Слушайте, зачем вы все мне это говорите? - взмолился Темнохуд. - Я старый больной человек. Мне надо отдохнуть, а ваши люди не дают мне спокойно заснуть. Кругом стрельба, крики!
   -Успокойтесь, теперь все позади. Полковник Ребрий окружен на 3-м ярусе и вскоре его же бывшие подчиненные принесут мне его голову. Еще одна вредная девица по имени Сека заперта здесь неподалеку в сушилке и вскоре окончательно закоптится.
   Услышав про Секу, Сафа с трудом сдержал эмоции. Сека на корабле! Хоть она по существу и была главной виновницей того, что он сам здесь оказался, в глубине души он бы только рад вернуть столь сильного друга. Однако капитан сказал, что Сека в опасности?
   Когда Темнохуд возвратился в свою каюту, Заремба в одиночестве некоторое время простоял у леерного ограждения. Перед тем как подняться на мостик, зло сплюнул за борт и произнес с сильной энергетикой:
   -Проклятый мальчишка!
   И кого он имел виду?

42.

   У сержанта Хлыстова оставалось 8 бойцов, и чтобы обложить полковника Ребрия, он разделил их на две неравные группы. Двое пошли со стороны бака, это были стрелки, которые должны были неприцельным, но интенсивным огнем погнать Никитоса на ют, где его и встретит основная группа. Если повезет, то может, и уложить проклятого полковника. Брать его живым Хлыстов не собирался.
   Никитос подозревал, что его вылазка не останется безнаказанной, стало быть, надо как можно быстрее менять дислокацию. С этой стороны исчезновение Марины развязало ему руки.
   Он еще не знал, куда идти, но что отсюда, это наверняка. Забрав сумку с зипом, он вышел в коридор, не забыв плотно прикрыть дверь, и направился к ближайшему трапу, который виднелся в метрах двадцати. Ему достаточно было исчезнуть с яруса, чтобы растворится для преследователей, которые он не сомневался, уже вышли на охоту.
   Нервы и ощущения были обострены до предела. Никитос насторожено ветел головой, но нападавших все же не углядел. В тесном коридоре хлестнула очередь, которая по идее и должна была оборвать его бренное существование, если бы не зип.
   Стрелявший не подозревал, что в сумке, которую Никитос закинул за спину, может находиться нечто, что в состоянии остановить автоматную пулю. От сильного удара Никитос полетел на пол. Пули продолжали крошить переборку.
   У него не было оружия, чтобы ответить, он ногой нащупал дверь ближайшей каюты, выбил легкий замок и нырнул внутрь. Стрельба разом стихла. Опытные бойцы экономили боеприпасы.
   -Полковник, сдавайся! - раздался зычный голос, который он узнал.
   -Хлыстов, ты? Чувствуется умелая рука в организации преследования и засады!
   -Не заговаривай мне зубы, полковник! Сдавайся! Выходи с поднятыми руками и ложись на пол!
   Они не уверены, есть ли у меня оружие, догадался Никитос. Это плюс. То, что его блокировали, это минус. Оставался единственный путь - через иллюминатор. Он обыскал каюту и в рундуке нашел прочный канат, спасжилет и опять гантели. Ему повезло, что опять попался спортивный матрос.
   Он снова смастерил самодельную кошку, привязав трос к гантели морским узлом. Когда распахнул иллюминатор, воздух показался ему гораздо более стылым, чем в первый раз. Лезть наружу не было ни малейшего желания, одежда еще не успела высохнуть с первой вылазки. Да и предчувствие было нехорошее, а он привык доверять своему предчувствию.
   Когда он полез наружу, выяснилась первая неприятность. Спасжилет в иллюминатор не проходил, и от него пришлось избавиться. Это было непринципиально. Зачем он ему нужен? Чтобы его замерзший труп не утонул? Ведь до утра в холодной воде ему не дотянуть.
   Процедура повторялась. Высунувшись по пояс, он методично раскручивал канат, пока в верхней точке гантель не достигла леерного ограждения тремя ярусами выше. На этот раз все получилось с первого раза, и самодельная кошка сразу намоталась на леера, что Никитоса однако не обрадовало. Плохо, когда все идет как по маслу. Жди беды.
   Он подергал трос, проверяя прочность, заодно зорко поглядывая, не привлекли ли его действия постороннего внимания. Ведь если наверху прочухают, кто лезет к ним в гости, его снимут с одного выстрела.
   Грозно шумело море, корабль вскидывался на волне, но наверху все было тихо, и тогда Никитос выбрался наружу и повис на канате. Канат ощутимо раскачивало, это его и спасло. Услышать подкрадывающегося врага в общем шуме он не мог, но когда его качнуло в очередной раз, он увидел неясно колыхнувшуюся тень в соседней каюте.
   Времени в запасе не оставалось, брать его живым, когда он раскачивался на веревке отличной мишенью, никто бы не стал. Посему он при обратном движении резко оттолкнулся от борта и нырнул обеими ногами обратно в каюту, из которой только что выбрался.
   Противник, догадавшийся, что его маневр разгадан, разразился длинной очередью сквозь переборку. Она оказалась деревянной, во все стороны полетели щепы, в которых затерлись свинцовые шершни.
   На выроненном полковником зипе ярко разгорелась алая точка. Никитос, побоявшийся, что от попадания мозги в хитрой машине переклинило, и она сейчас опять напустит на него очередную напасть, дотянулся и резко выкрутил верньер. Не успела кнопка погаснуть, как из соседней каюты раздался душераздирающий вопль, и стрельба разом стихла, будто подавившись.
   Никитос нарочно шумнул, но стрелок никак не среагировал. А должен был. Для того, чтобы прищучить полковника оставалось пол-очереди, а он не прищучил. На жалельщика из органов красного креста он походил мало, так что, скорее он не прищучил его, потому что не мог. Не имел физической возможности.
   Никитос сел по-турецки, подтянув к себе зип. До этого он имел мало времени, чтобы как следует его изучить. Теперь же, он чувствовал, тот самый момент пришел.
   На панели имелась пара десятков верньеров, украшенных светодиодами. Никитос повернул зип лицевой панелью к двери, и на нем тотчас зажглись 7 светодиодов. 6 справа, и лишь один крайний левый.
   Никитос покрутил один из правых верньеров, в зависимости как он крутил по часовой или против, лампа то разгоралась, то тухла. Когда она разгорелась наиболее сильно справа кто-то влупил ослепительную длиннющую очередь, и Никитос поспешил прикрутить лампу. Стрельба как по команде стихла. По команде! Полковник нашел ключевое слово.
   -Послушай, сержант, не хотелось бы лишней крови! - крикнул он.
   -С каких пор полковник боится проливать кровь? - издевательски крикнул Хлыстов в ответ.
   На прозвучавшие с трапа шаги сержант с бойцами ощетинились умхальтерами, но это оказался Счастливчик.
   -Нашему полку прибыло! - обрадовался Хлыстов, но Счастливчик прижал палец к губам.
   -Совсем необязательно, чтобы он знал обо мне. Полковник там?
   -Как курица на гриле, - подтвердил сержант. - Синицын пробрался в соседнюю с ним каюту, так что он носа высунуть не может.
   -Тогда нечего тут прохлаждаться! Идите и принесите мне его голову! - холодно сказал Счастливчик.
   -Легко сказать - принесите! Это же полковник! Он просто так не дастся! - возмутился Хлыстов.
   -А так дастся? - Счастливчик приставил к его голове пистолет. - Давай двигай, пока я тебе башку не прострелил, вояка!
   -На берегу ты по-другому говорил. Каждому по лимону зеленых, табуны целок. Какие сладкие песни пел. Не надо было тебя слушать. Рванули бы с тем, что успели хапнуть.
   -Не надо было, - легко согласился Счастливчик и щелчком отвел боек. Теперь от выстрела его отделало легко движение.
   Сержант с шумом сглотнул слюну и крикнул своим:
   -Чего расселись, девочки! Пошли вперед, уроды!
   Когда пятеро бойцов опасливо двинулись по коридору, готовые залечь при первой опасности, Счастливчик подтолкнул сержанта дулом пистолета.
   - Замыслил отсидеться? Не выйдет! Давай, ты тоже двигай! И не вздумай дурку валять, ты у меня на мушке, пристрелю!
   У сержанта не было причин ему не верить. Счастливчик явился без своего обычного сопровождения, и он очень сильно сомневался, что Шкот, Мормышка и Жиртрест пьют кофе в кают-компании.
   Он двинулся за остальными, и они успели пройти половину пути, когда опять заговорил полковник:
   -Мужики, ей богу, не хочу вам зла! Дайте мне уйти, и я вас не трону!
   Как же, дайте уйти. Они оглянулись на красноречиво целившего в них Счастливчика.
   -Сдавайся, гад! - крикнул Хлыстов в злобе на весь мир, который его так изуверски подставил.
   И тут началось.
   Первым умер Треплев, который прикрывал противоположный конец коридора и на свою беду оказался ближе к активизированному зипу. Боец с воплем побежал к ним навстречу. Казалось, что он геройски бросился на штурм, и жаждет первым достигнуть каюты, где затаился опальный полковник.
   Однако он добрался только до половины пути, скакнул на стену точно слепой и рухнул замертво, оставив на стене обширное алое пятно, от которого они некоторое время зачаровано не могли отвести глаз.
   Бойцы попятились.
   -Куда, суки! - процедил сержант, и тут началось страшное.
   У Смышляева, оказавшегося в первом ряду, из- под корней волос на голове вдруг выступила кровь. Из-под всех корней. Сколько их там. Несколько тысяч? Хоть кровь выдавилась в микроскопическом количестве, голова Смышляева в миг словно покрылась огненными муравьями.
   Когда он повернул лицо, белки глаз исчезли под слоем крови. Боец уронил умхальтер и двинулся на них. Этого хватило, чтобы они кинулись наутек, но убежать не смог никто.
   Странная мгновенная эпидемия поражала их одного за другим. Корчась от дикой боли, они складывались пополам, словно кланяясь оторопевшему Счастливчику и замертво падали на пол. Вскоре коридор перегородили конвульсирующие тела. Счастливчик попятился.
   Никитос смотрел на зип, мучаясь сомнениями. Дело в том, что когда все яркие точки в количестве 8 погасли, сопровождаемые воплями и предсмертными хрипами в коридоре, загорелась 9-я. Возможно, она горела и раньше, не замечаемая из-за яркого света остальных ламп.
   Теперь Никитос сомневался, стоит ли гасить ее. Ведь это мог оказаться совершенно невинный человек. Пока он сомневался, Счастливчик продолжал пятиться, попятился до переборки и торопливо задраил люк.
   Сразу после этого лампа на зипе погасла. Никитос облегченно вздохнул. Он устал и не хотел брать лишний грех на душу.
   Выйдя в коридор, он убедился, что спецмоновцы действительно мертвы. Забрал себе пистолет в кобуре, умхальтер, показавшийся ему наиболее новым и боеприпасы.
   Какого черта я делаю, недоумевал он. Ведь у меня теперь есть зип. Кто владеет зипом, тот владеет миром!
   Но привычка оказалась все же сильнее логики. И он не ушел без оружия. Уже потом он вспомнил о существе, могучем и безжалостном, который мало напоминал человека с его болячками и вшитыми чипами, и на которого зип, скорее всего не действовал.
   Он подумал о собаке Кантерсельфа.
  
   Сафа нашел сушилку по излучаемому ей теплу. Два раза мимо него прошли матросы, но он был начеку, прячась в темных закутках, в которых не испытывал недостатка. Укрываясь в одном из таких, он и почуял исходящее от переборки тепло. Он не стал искать люк, а влез на камбуз через иллюминатор. Здесь было еще жарче. Когда же он подошел к запертой двери сушилки, жар сделался нестерпимым. Он торопливо разблокировал люк и распахнул. На этот раз жаром пахнуло, словно из печи. Даже затрещали брови и волосы на голове.
   Его охватило отчаяние, мгновенно сменившееся безумной надеждой, когда навстречу выскользнула юркая фигурка.
   -Где ты был так долго? - накинулась с расспросами Сека, как будто он ей что-то обещал, и вообще зашел на Черный пароход погулять и забыл про нее.
   Нет, он про нее помнил.
   Одежда на ней оказалась насквозь мокрой от пота, и сама она больше всего напоминала свежеиспеченный пирог, так и полыхала жаром. И когда он ей вмазал, кулак скользнул по мокрой распаленной коже.
   -Успокоился? - она даже не пошевелилась, чтобы уклониться или блокировать удар, стояла и смотрела, и глаза ее были доверчивые и укоризненные, словно говоря "За что?", Сафе даже сделалось не по себе. Где-то он видел такой взгляд. И он вспомнил. Так смотрела на него мать.
   -Ты! Меня! Предала! - прокричал он ей в лицо, чтобы изгладить неловкость, возникшую внутри него, раньше он был более цельной натурой.
   Мокрая одежда обтянула ее подростковую фигурку, он стала казаться совсем мальчиком, и Сафа почувствовал некий внутренний толчок.
   -Я тебя не предавала, но и не хотела, чтобы ты кого-то предал.
   -Да кого я предал?
   -Ты забыл о Максе!
   -Этого хромого сморчка? Да я про него и не помнил!
   -Врешь! Но ты действительно стал про него забывать, а это опасно, и я про него напомнила.
   -И для этого сообщила про меня спецмоновцам?
   -Они сами прочесывали район. Все совпало случайно, - буркнула она.
   Сафа опять ударил. Кулаком по переборке. Потом сполз по ней спиной и уселся на пол. Рядом скользнула и устроилась хрупкая фигурка.
   -Мир, братишка?
   Сафа раздраженно отвернулся.
   -Я же просил не называть меня так!
   -Я понимаю, так тебя называл твой друг.
   -Настоящий друг! Он бы уж меня не предал!
   -Ну, поняла уже. Так что мир?
   Сафа для блезиру еще подулся, но на самом деле давно, откровенно говоря, с самого начала, Секу простил. Она была сильным партнером, и она была ему нужна.
   Он не глядя, протянул ей руку, которую она торопливо сжала узкой ладонью. Она уже была сухая. Одежда на ней высохла, и наваждение, что это мальчишка, исчезло.
   -Быстро ты пришла в норму после печки.
   -Некогда рассиживаться. Надо уходить с корабля. Я чувствую зло, оно здесь, оно скрывается до поры до времени, но скоро выплеснется наружу. Надо пробираться к шторм - трапу, там я пришвартовала ялик. А где Макс?
   Сафа что-то промямлил.
   -Разве Максим не с тобой? Ты его бросил? - возмутилась она.
   Сафа возмутился в ответ, почему- то его задели слова, что он бросил хромого, на самом деле это не имело никакого значения, но он все равно возмутился и коротко пересказал, как Визг утащил его, а Макс остался.
   -С ним точно все в порядке? - настаивала Сека. - Надо его найти.
   Сафа выразил сомнение.
   -Вернемся на место, где вы расстались, он не должен был далеко уйти.
   -Этот трус не способен на это, - согласился Сафа.
   Перед тем как уйти, Сека проглотила кусок вареного мяса, найденный в холодильнике.
   -Зачем ты? - Сафа, представляя, что будет дальше, отвел глаза, а Секу уже начало ломать.
   Ему приходилось наблюдать ломку наркоманов, но те и в подметки не годились тому, как коробило его подругу. Неведомая сила швырнула ее на пол и так выгнула, что она пятками коснулась головы. Позвоночник опасно затрещал, но девушку уже проворачивало вокруг оси, словно некто хотел сломать ей позвоночник по-другому и проверял его прочность на скручивание.
   Сафа кинулся, чтобы разжать ей рот и не дать прикусить язык, но Сека наотмашь махнула рукой, словно отмахиваясь от назойливой мухи, и Сафа получил такой силы удар, что будь он хоть чуточку прицельным, то прямиком бы отправился на тот свет, а не на долбаную вахту. Потеряв равновесие, он вышиб при падении воздух из легких, отдышался уже рядом с пришедшей в себя девушкой.
   -Что с тобой? - Сека стояла над ним, и в глазах ее было беспокойство.
   -Как тебе сказать? - Сафа, кряхтя, поднялся. - Ты что ничего не помнишь?
   -Наверное, ты подошел чересчур близко? - предположила она. - Извини. Зато теперь я смогу за нас постоять.
   Она дала ему руку и одним движением вскинула его на ноги. Сафа был вынужден изо всех сил напрячь кисть, чтобы она не раздавила ему кости.
   Люк на камбуз распахнулся и в проем опасливо заглянул дородный даун. За ним маячило еще несколько.
   Сафа судорожно схватил со стола разделочный нож, но был остановлен Секой.
   -Подожди, они не сами, - пояснила она и крикнула. - Капитан, вы там?
   -Где же мне быть, как не со своей командой? - раздался скрипучий голос, и дауны почтительно расступились.
   За ними на шканцах стоял Заремба, предусмотрительно не предпринимавший попыток сблизиться. Между ним и соперниками располагались еще 8 матросов, один толще другого, на лицах застывшие тупые маски.
   -Идиотская у вас команда, капитан! - констатировала Сека. - Мало напоминает настоящую. Что, толковее не могли никого подобрать, капитан? Хотя капитан вы тоже не настоящий. Когда вы убили настоящего, Заремба? Ведь недавно, правда? Во время прошлого рейса!
   Заремба не двинулся.
   -Хочешь вывести меня из себя, маленький уродец? - проскрипел он. - Думаешь, раз один раз сбежал отсюда, то можешь считать себя фигурой равной мне? У тебя хватило наглости вернуться и не хватило ума, чтобы забиться в щель поглубже. Ничего, Кантерсельф будет рад. Взять ее! - бросил он.
   Едва в дверь, сопя, полез первый толстяк, Сека, подскочив, ударом ноги выбила его обратно. Он растянулся на палубе, перегородив доступ остальным, и этого хватило, чтобы Сека успела выскочить наружу. Дауны накинулись на нее со всех сторон, погребая своими необъятными тушами, но тут же в просвете засверкали ее быстрые ноги и руки.
   На каждого здоровяка у нее ушло не более двух ударов. Одним она по существу выключала противника, а вторым отшвыривала с дороги. Действовала расчетливо и избирательно. Если один из соперников улетал направо, то следующего она отправлял на другую сторону. Словно лес валила, кладя стволы попеременно в разные стороны.
   Видя, как обходятся с его воинством, Заремба отступил к трапу, ведущему на капитанский мостик.
   -Кувалда, возьми ее! - крикнул он.
   На ногах к тому времени оставался самый здоровый, он тоже было начал пятиться, но, услышав приказ, остановился, на свою беду оказавшись на пути следования разбушевавшейся Секи. Она не останавливаясь, ударила его сверху вниз, словно желая вколотить в палубу, и здоровяк обрушился точно также сверху вниз, опал.
   -Ну, кто на нас? - крикнул Сафа, воинственно потрясая тесаком.
   -Свистать всех наверх! Кто-нибудь, остановите их! Озолочу! - крикнул Заремба, и в его железном голосе впервые за все время прозвучала паника.
   Успех застил Сафе глаза, и когда Сека крикнула ему "Берегись!" он ничего не успел предпринять. Только хотел обернуться, чтобы увидеть, что она такого увидела за его спиной. Железные пальцы схватили его. Он не мог даже пошевелиться. К горлу был приставлен его собственный нож.
   -Не трепыхайся, прирежу! - предупредил знакомый, но слегка охрипший голос.
   -Чемоданов, ты? - изумился Сафы. - Тебе удалось вырваться? Они хотели выколоть тебя глаза!
   -Я вырвался, но глаза мои остались в кубрике, - лицо с проваленными глазницами на миг мелькнуло перед ним, но снова убралось за спину. - Не вздумайте двигаться, я хоть и не вижу, но слышу. Много посторонних шумов, и я могу ошибиться. Вот сейчас мне кажется, что кто-то идет. Может, мне нажать на нож посильнее?
   -Не надо, я стою! - откликнулась Сека. - Они лишили тебя глаз, неужели ты будешь и дальше на них работать?
   -Что делать, буду, - подтвердил бывший колхозник. - Я сорвал голос, когда Мотя тупым шилом ковырялся у меня в глазницах, но я буду работать на них. И знаешь почему? Мне нужны глаза. Пусть чужие, пусть близорукие, хоть с трупа, но я не хочу быть слепым. Ты не представляешь насколько это тупо, быть слепым. Я ослеп десять минут назад, но все это мне обрыдло. Я ничего не вижу. А как представлю, что не смогу видеть налитую в рюмку водку или голую задницу стоящей раком передо мной женщины меня так и выворачивает наизнанку. Вы ведь вернете мне глаза, капитан?
   -Конечно. Прирежь этого гавнюка и считай, что ты уже опять зрячий.
   Сека подала Сафе неприметный знак, который он воспринял, как "Тяни время!" и стал исправно выполнять ее просьбу. А что ему оставалось? Лежать с перерезанным горлом плохая альтернатива, лучше уж болтать без остановки, языком махать как помелом, пока он еще не вывалился в широкую щель под подбородком.
   -Почему вы хотите убить именно меня? - крикнул он. - Убейте лучше девчонку. Я пальцем никого не тронул. Это все она. Без нее я никто. Ноль без палочки!
   -Тут ты не прав! - не согласился Заремба. - Ты единственный в своем роде, таких, как ты на корабле больше нет.
   -Я самый обыкновенный. Я трус. Я друга хотел бросить.
   -Это очень прискорбно, - согласился Заремба.
   Сафа добился таки своего и отвлек его внимание, что позволило Секе сделать неприметный шажочек и сократить расстояние до Чемоданова, отвлекать внимания которого не было и нужды, колхозник и так ни шиша не видел.
   -Но дело совсем не в твоих личных качествах, маленький гаденыш, - продолжал Заремба.- Вся загвоздка в другом. Ты с 14 лет болтался на улицах. Ты ни разу не был в больнице, не проходил никаких комиссий, не делал прививок. На берегу тебе просто негде и некогда было вживить чип. По существу ты давно должен был сдохнуть, а вместо этого ты притащился на мой корабль. Ты единственный, на которого не распространяется наше влияние. А это важно.
   -Я послушным буду! - пообещал Сафа.
   -Покойники все послушные. Режь!
   Чемоданов удобнее перехватил шею, Сафа успел только захрипеть, как Сека сорвалась с места. Показалось, что она прыгнула. На самом деле она двигалась с такой скоростью, что контуры ее фигуры размылись в воздухе. Оказавшись без паузы рядом с Чемодановым, она дала ему кулаком в нос, одновременно выворачивая руку с ножом.
   Нож, зазвенев, покатился по палубе. Чемоданов вывернулся из захвата, с каратистским выкриком ударил ногой. Он и сам не видел куда. На самом деле, потеряв ориентацию, он оказался в опасной близости от леерного ограждения.
   Море сурово взревело, кинуло в него солеными холодными брызгами. Чемоданов инстинктивно развернулся, и леера на провалившейся на волне палубе поднырнули под него.
   Чемоданов в мгновение ока перевалил через них и, полыхнув на прощание развевающимися брючинами, улетел навстречу волне. Тьма поглотила его, будто и не было такого.
   -Это тебе за Жеку Томилкина! - сказал Сафа.
   А Заремба, воспользовавшись суматохой, сбежал. А это было бы круто. Замочить самого капитана Черного корабля!

43.

   Когда Марина стала приходить в себя, с Какафоном и Кичей происходили наоборот нехорошие вещи. У обоих ноги будто приросли к палубе. Подростки дергались, но двинуться с места не могли.
   -Все ясно! Происки полковника, он все- таки нашел прибор! Этого следовало ожидать! - заявила Марж.
   Неприятности продолжались. Вдобавок к тому, что подростки не могли идти, руки им тоже перестали служить. Когда они самопроизвольно разжались, Марина оказалась на палубе, где окончательно пришла в себя. Она огляделась вокруг, не имея возможности сразу подняться.
   -Где я? Как я здесь оказалась? - вопрошала она. - И где...
   Женщина осеклась, слишком поздно поняв, что некоторых имен лучше не упоминать.
   -Где полковник? - участливо пришла на помощь Марж. - Не стоит беспокоиться, дорогуша, он вскоре появится на этой сцене, - она передернула затвор.
   -Что вы собираетесь делать? - испугалась Марина.
   Говоря, она инстинктивно повысила голос, но Марж сразу просекла ее уловку, подскочила и ткнула автоматом.
   -Не вздумай предупредить твоего дружка! Его уже ничего не спасет!
   -Ты меня убьешь! - прошептала Марина.
   -Возможно! - не стала отпираться Марж. - Сдохнуть можно по разному. Но ты ведь не хочешь, чтобы перед смертью я переломала тебе твои наманикюренные дамские пальчики?
   Марина в испуге убрала руги за спину, чем вызвала презрительную усмешку Марж. Сама она считала, что не боится смерти.
   Когда послушались шаги, Марж напомнила свои угрозы и отступила в тень. Марина глотала слезы. Ей хотелось кричать, но женщина была так испуганно, что смогла только шептать:
   -Никита, беги!
   Но когда фигура выступила из тени, то это оказался незнакомый коренастый мужчина в морском кителе с чемоданом в руке. Лицо его безобразил шрам, лишивший его одного глаза, но другим он с интересом обозрел обозначившуюся перед ним компанию.
   Марж выступила у него за спиной.
   -Ты что за чмо?
   -Я то? - ухмыльнулся незнакомец. - Я Визг!
   Марж не поверила.
   -А где же твоя пила?
   -Вот она! - вскричал он, тряхнув чемоданом так, что в руке осталась лишь рукоять с пилой с крупными ржавыми зубьями.
   Она завелась с полуоборота с леденящим душу грохотом.
   Марж, отступая, высадила в Визга оставшиеся заряды, но лишь впустую потратила срикошетившие в разные стороны пули. Визг ловко прикрылся ревущей пилой, затем, когда патроны у Марж иссякли, сам стал наступать.
   Марж откинула бесполезное оружие и, подпрыгнув и уцепившись за плафон фонаря, дала ему с обеих ног в лицо, если так можно было назвать перекошенную животную маску циклопа. Визг опрокинулся на спину, но когда она хотела добавить, махнул вокруг себя пилой как пропеллером, очерчивая мертвую зону и не давая сблизиться.
   Поняв, что дело дохлое, Марж сплюнула и крикнула застывшим и смешно дергавшимся подросткам и Марине:
   -Оставляю вас с вашим дружком. Пусть он вас тут настругает!
   И припустила в темноту.
   -А вы почему не убегаете? - поинтересовался Визг, выключив пилу, и услышав в ответ, что у них ноги не ходят, резонно заметил. - Значит, вы никуда не денетесь! - и погнался за Марж.
   Едва циклоп убежал, как из темноты выступила еще одна фигура.
   -Никита! - Марина от пережитого едва не лишилась чувств и опрокинулась на палубу, но полковник успел ее подхватить.
   -Все нормально. Ситуация под контролем. Я все видел, уходим пока эти Визг не вернулся!
   Он помог им подняться.
   -А мы? - буркнул Какафон.
   -Их нельзя бросать! - поддержала Марина, после спасения ставшая великодушной и забывшая все обиды.
   Никитос раскрыл сумку и, найдя на зипе две слабо фосфорицирующие лампы, добавил им яркости. Подростки словно отлипнув, сорвались с места и попадали от неожиданности. Никитос помог им подняться.
   -Куда она вас вела?
   Но подростки лишь угрюмо косились на него.
   -Чего ж вы молчите? - накинулась Марина. - Она сказала, что здесь есть лодка. Она привязана к штормтрапу.
   -Вперед! - скомандовал Никитос.
   Так как "простоквашинцы" до сих пор еле передвигали ноги, полковник взял их под мышки и бегом припустил по шканцам. Марина едва поспевала за ним.
   Подростки зло зыркали друг на друга. Что касается Какафона, то он почувствовал несусветную злобу на мента поганого. Ведь он не просил его спасать. То, что он пытался его убить, но не получилось, только добавляло ему злости. И почему придуркам так везет. Ничего, я тебя приговорю, решил он, изловчась и доставая из кармана свой ножик с 5-аснтиметровым лезвием. Он убил бы полковника на ходу, но не мог вытащить лезвие, так как полковник зажал ему одну руку.
   -Ничего, пацаны, сейчас будем на месте! - успокоил Никитос по- своему истолковав его ворочанья.
   Достигнув штормтрапа, он опустил подростков на палубу, самому пришлось повозиться с леерным заграждением. Кто-то прикрыл калитку. Хоть лодку он пока не видел, но слышал, как она шкребется о борт. Он так был рад этому, что совсем потерял осторожность. Эх, полковник.
   Оказавшийся на ногах, Какафон растер затекшие руки и без промедления раскрыл свой ножичек. Марина в последний момент заметила блеск стали и уже открыла рот, чтобы закричать, но не успела. Какафон пихнул ее ногой, и она полетела по железной лестнице на нижний ярус. Почти сразу она ударилась головой и потеряла сознание.
   -Где Марина? - спросил Никитос, не понимая, куда могла подеваться женщина.
   Какафон, ощерясь для храбрости, проткнул ему грудь. Развитая грудная клетка сыграла с полковником дурную шутку. Нож свободно разрезал межреберные мышцы и хоть и был всего 5-ти сантиметров длины, достал до сердца.
   Боли Никитос не почувствовал. Сердце его продолжало ровно биться, с каждым ударом нанизываясь на лезвие все глубже и нанося себе все более сильные раны.
   Никитосу казалось, что он почти мгновенно оторвал руки от лееров и отбил удар. На самом деле сознание посумрачнело, он тихо опустился на палубу, и лишь руки его продолжали дергаться, но все слабже.
   Сильный свет ослепил его, и он был вынужден закрыть глаза, чтобы не ослепнуть. Жив все-таки, обрадовался он. И чего это они на меня кинулись? Неплохие вроде ребята.
   -Ну, чего разлегся, летеха? - раздался возбужденный голос.
   -Вообще то, я давно полковник! - недовольно заметил он.
   Палуба исчезла непостижимым образом, уступив место голой скалистой земле. Над ним стоял солдатик-первогодок и протягивал руку. Никитоса как током ударило, и он руку отдернул.
   -Ты ведь убит, Ситников!
   -Ссышь летеха? - усмехнулся тот.
   -Ничего подобного. Я тебе тогда это доказал!
   -Когда это тогда? - усмехнулся тот, можно было сказать, в усы, но усов у первогодка не было, только впалые мальчишеские щеки.
   Такие и остались. В гробу он смотрелся совсем мальчиком - восьмиклассником. Весь его первый, в полном составе погибший взвод состоял из таких. Он сам их укладывал в цинки, но теперь весь взвод вышагивал, заскорузло ерзая по скалистым отломкам штурмовыми ботинками. Пацаны нетерпеливо оглядывались на него, махали руками и все это молча. Только камни осыпались под тонкими мальчишескими ногами.
   -Ну, чего ты, летеха? Пошли! - обиженно протянул Ситников.
   Никитос уцепился за протянутую руку и рывком встал. На нем вновь была лейтенантская форма. Его взвод, его первый взвод удалялся в какую-то осеннюю хмарь, и он припустил за ним.
   -Сдох! - констатировал Какафон. - Надо сбросить его в море!
   -На фига? Испачкаемся только, он и так готов, - возразил Кича.
   -Надо сбросить! - напирал Какафон. - Желаю, чтобы он вообще исчез с поверхности земли.
   -Так ту и так не земля! - пробурчал подельник.
   Вдвоем они с трудом подняли Никитоса и только стали переваливать через леера, как сзади кто-то громко по лошадиному фыркнул, и они с испугу уронили труп.
   -Дяденька, это не мы! - крикнул Какафон на всякий случай, еще даже не видя, кто это.
   Прыг-скок молча обозрел их. Из одежды на нем сохранились только брюки, да и то порванные во многих местах. Насколько было видно, он был покрыт густым черным мехом.
   Ужас обуял "простоквашинцев" настолько, что они пинали труп Никитоса, крича, чтобы он встал и защитил их. Прыг-скок коротко тявкнул и что-то выронил из руки. Это были два широких кожаных ремня с петлями на концах.
  
   Хоть Сека с Сафой целенаправленно искали Макса, первым его нашел Счастливчик. Что-то неправильно повернулось на этом Черном корабле, и силы зла стали одерживать одну кровавую победу за другой. Погиб полковник Ребрий. Счастливчик нашел Макса. Теперь он зловеще курил, глядя на мальчика, а того со страху понесло, и он рассказал все. Как наткнулся на процессию подростков во главе с Марж, несущую женщину в беспамятстве. Как Визг бросился в погоню за Марж. Как Какафон убил Ребрия. Лишь в этом месте Счастливчик хмыкнул.
   -Пацан завалил нашего крутого полкана! - заметил он. - Позор всем вооруженным силам! Но все равно приятно.
   Неожиданный шум на верхнем ярусе заставил его инстинктивно пригнуть голову.
   -Он катается! - проговорил Макс, когда источник шума удалился.
   -Веселый рейс! - резюмировал Счастливчик, осмелев.
   Макс приободрился, но словно заметив, что его собеседника перестало трясти, Счастливчик насупил брови и достал пистолет.
   -Что вы собираетесь делать? - в ужасе Макс не сводил с умхальтера взгляда.
   -Ничего особенного, - нарочито равнодушно пожал плечами Счастливчик. - Засуну сейчас эту штуку тебе в рот и спущу курок.
   -Но я ведь умру! - прошептал Макс в немыслимом ужасе.
   -Конечно. Причем проделаешь это омерзительно. Пуля разорвет тебе язык, продырявит небо. Это очень больно, наверное, но ты даже не сумеешь закричать, потому что рта у тебя тоже не будет.
   -Дяденька, не делайте этого! - попросил Макс.
   -Назови хоть одну причину, по которой я не могу тебя убить! И встань по стойке смирно, все- таки офицер с тобой разговаривает. Мне присвоено внеочередное звание полковника. Но пока был жив настоящий полковник, чтоб ему в аду гореть, меня как-то напрягало, что я занимаю чье-то место. Теперь словно груз с души упал. Легко мне стало. Ты меня понимаешь?
   Макс понимал и горячо его в этом заверил. Он вспомнил одну из книг Вениаминова про судебного психиатра, попавшего волею судьбы в заложники к укуренным сумитам, так тот подтвердил все, что требовали бандиты. Все, вплоть до самых ужасных вещей, которых никогда не совершал. И остался жив. А Макс Вениаминову верил, поэтому призвал на помощь всю свою силу воли и рассудительность и стал действовать как его любимые герои. В голове вертелись дурацкие посылы критиков, никогда особенно не любивших Вениаминова за его вроде не жизнеподобные книги, не имеющие точек соприкосновения с действительностью. Их бы на Черный пароход! Единственное, что не удалось обуздать Максиму, так это собственный мочевой пузырь. Он уже давно стоял в мокрых штанах и, несмотря на это, что к нему вернулась способность соображать, продолжал ЭТО делать и дальше.
   -Что же ты замолчал? - отеческим тоном, так хорошо знакомым Сафе, спросил Счастливчик. - Продолжай! Почему я не должен тебя пристрелить как собаку?
   -Потому что я знаю, как спастись! - выпалил Макс. - С этого корабля можно сбежать! - он увидел, как загорелись глаза Счастливчика, и уже собирался все выболтать, но вовремя прикусил себе язык.
   Э, нет, если я ему расскажу про лодку, которая болтается буквально в нескольких метрах отсюда, ему ничего не помешает убить меня. На спасителя он мало похож, а свидетели ему не нужны.
   -Ну что же ты замолчал? - напрягся спецмоновец.
   -Спасательная капсула! Там! - Макс ткнул рукой за спину в сторону бака.
   -Откуда она взялась? - со все усиливающимся подозрением спросил Счастливчик. - Там ничего нет кроме огромной бочки гавна. Сдается мне, ты все врешь, злобный выкормыш!
   Макс увидел, как медленно по сантиметру поднимается ствол, как он заглядывает в огромное жерло, и понял, что чтобы уцелеть, ему надо во что бы то ни стало убедить этого кровожадного, ополоумевшего типа.
   -Вы ничего не знали, потому что Заремба готовил ее для себя! - торопливо выпалил он. - Он хотел вас всех утопить, а сам всплыть.
   -Оп-па! А откуда ты знаешь про затопление? - Счастливчик опустил орудие, и Макс почувствовал новый прилив вдохновения, никогда он еще так не врал, разве что когда мама нашла порножурнал в ванной и пятна на зеркале до самого потолка, очень женщины зажигательные попались у Тинто Мадрасса.
   Жить захочешь, соврешь и не такое. Никакому Вениаминову не снилось.
   Из Макса поперло не в пример тому знаменитому случаю в ванной. Все свое красноречие он обратил на то, чтобы ненароком не обидев Счастливчика, объяснить, как такое могло произойти, что спецмоновец даже не догадывался о спрятанной под носом спасательной капсуле.
   В конце его вдохновенного спича выходило, что речь идет, по крайней мере, о тайном оружии Черного корабля, о конструкции в конструкции, которая только и ждет, чтобы нажали тайную кнопку, чтобы отделиться от основного корпуса.
   -Каков мерзавец Заремба! - не на шутку разозлился Счастливчик. - Пока мы тут жизни кладем, он барахло награбленное в свою скорлупу натаскивает! Идем, показывай, где его схрон!
   Хоть он и спрятал пистолет в кобуру, Макс не обольщался. В отличие от приободрившегося Счастливчика, он прекрасно знал, что никакой спасательной капсулы нет. Стало быть, жить ему до той самой минуты, как он упрется в транец, и спецмоновец поймет, что дальше кроме моря ничего нет. Он поежился, представив его реакцию.
   -Чего ежишься? - зычно крикнул Счастливчик.
   -Здесь наверх надо! - сказал вдруг Макс неожиданно даже для себя.
   Отступать ему было некуда, и у него забрезжила небольшая надежда.
   Счастливчик больно ухватил его за плечо.
   -Ты что темнишь? Ты же сказал, на бак надо идти. А теперь в настройку оказывается надо. Чего крутишь, гад! Со мной такие шутки не пройдут! - и он опять вытащил пистолет.
   -Там переход есть! - пискнул Макс. - Специальный!
   -Какой? - не понял, но заинтересовался Счастливчик.
   О переходе Макс мог говорить долго. Когда он сильно чего- либо боялся, слова из него так и фонтанировали. В конце концов, он и сам уверовал, что настройку с баком соединяет специальный пандус. Счастливчик предупредил, что шутки кончились, он хоть и не верит ему, но специально отведет его к несуществующему пандусу, чтобы шлепнуть. Логики в его словах не было никакой, ведь если он не верил, то мог бы и не идти так далеко.
   Не успели они пройти и десяти шагов по направлению к несуществующему пандусу, как опять раздался знакомый рокот, и из-за комингса на них вылетела расписная пара. На Какафона и Кичу была надета грубая самодельная сбруя, в которую был запряжена железная тележка на шарикоподшипниках вместо колес, на которой восседал Прыг-скок.
   От "простоквашинцев" валил пар, они шумно дышали и затравлено оглядывались. От внеплановой остановки Прыг-скок недоуменно тявкнул.
   -Кто это там гавкает? - хрипло спросил Счастливчик.
   Прыг-скока как пружиной выкинуло из тележки и он, растолкнув в разные стороны пристяжных, вышел вперед. Шерсть его воинственно встопорщилась. Бриз принес от него несусветную животную вонь.
   -Уйди с дороги, вонючка! - крикнул спецмоновец, наставляя на него умхальтер.
   Прыг-скок на глазах налился злобой, весь закруглился в торчащих шерстинках, словно дикобраз - и пошел на соперника.
   Счастливчик выстрелил. Раз, другой, третий. В том месте, куда попадали пули, полыхали вспышки, и рикошетящие пули отскакивали, словно шарики от пинг-понга. Так как Прыг-скок неумолимо приближался, Счастливчик схватил первый попавшийся под руку предмет, а им оказался оцепеневший от ужаса Максим, и швырнул в подступающего врага.
   Найдя на пути препятствие, Прыг-скок рассвирепел, одним махом смахнул в сторону, прижав к леерам, и двинул кулаком. Единственно, что спасло мальчишку, это неожиданный кишечный спазм, согнувший его пополам, и кулак твари переломил леерную стойку.
   Прыг-скок, забыв про пристяжных, волок их за собой. Потом, вспомнив, выдернул перед собой и зашвырнул в обидчика словно гранаты. Какафон хоть и считал себя главарем, оказался легче Кичи и пролетел 18 метров, против 12 у Кичи. Когда Счастливчик увернулся от живых таранов, подростки снесли пожарный щит, несколько рундуков, и все время не переставая орали, пока не нашли отдохновение на бухте пеньки - жесткой, как скорлупа таракана.
   Счастливчику пришел бы трындец, если бы не высунувшаяся с нижней палубы, словно чертик, Марж, крикнувшая:
   -По ногам стреляй! У него там шерсти нет!
   Как уже упоминалось, на ступнях твари действительно не было волос. Они были белые и пухлые, как у женщины.
   Счастливчик опустил дуло и выстрелил, потом еще. Прыг-скок успел увернуться от одной пули, но вторая поразила цель. Жуткий вопль разорвал темноту.
   Нога Прыг-скока превратилась в кровавое месиво. И тварь ожесточенно выла, вытянув морду к луне. Счастливчик, взяв багор с поверженного щита, стал лупить животину почем зря. Прыг-скок с собачьим визгом метался по надстройке.
   Когда соперники едва не сшибли с ног Максима, он обрел способность воспринимать реальность, а не быть неодушевленным предметом, согласным на все, и кинулся вниз по железной лестнице. Он бы, наверное, убился, уж больно авантюрным выглядел его прыжок, но на пути оказалась Марж, и они свалились вместе, причем он приземлился сверху.
   Он поспешил оторваться от липкого тела и захромал прочь, но услышав стоны в нижнем ярусе, вспомнил о Марине. Спустившись, он нашел женщину в плачевном состоянии. Голова в крови, видно она здорово приложилась при падении. Сильное головокружение не позволяло ей встать. Похоже на сотрясение мозга, поставил он диагноз. К тому же женщина плохо помнила, что с ней приключилось, и как она оказалась на нижнем ярусе. И она все время спрашивала о полковнике, на что Макс совершено не представлял, что можно ответить.
   Стараясь не слышать ее настойчивых расспросов, он помог ей подняться, объяснив, что спасение рядом, буквально в нескольких метрах бьется шлюпка. Им достаточно оторваться от проклятого богом корабля, а там как повезет, они уже в нейтральных водах, море здесь насыщено судоходством, кто-нибудь да подберет.
   Когда они совместными усилиями доковыляли до палубы, драка закончилась, и соперники куда-то переместились в пылу борьбы. Зато в тишине раздавались стоны "простоквашинцев". Какафон жалостливо просил:
   -Вы ведь меня не бросите? Мы ведь земляки!
   -Конечно, нет, - с жаром произнесла Марина. - В шлюпке хватит места для всех!
   Максим попытался ее провести мимо распластавшихся "простоквашинцев", но она неожиданно уперлась. Тогда он разозлился и крикнул, что полковник погиб, и кто виновен в его смерти. В глазах ее было отчаяние, они не верила ни единому его слову.
   -Ты все врешь, чтобы спасти свою шкуру! Никита жив! Чего ты его раньше времени хоронишь? - кричала она совсем уж дурным криком, но по ее враз побелевшим белкам он понял, что женщина в паническом ужасе пытается выдать желаемое за действительное.
   И тут он запоздало подумал, почему заглох Какафон. Зрение уловило скрытое движение сбоку и чуть сзади, но обернуться он не успел. Сильный удар сбил его с ног. А так как упал Макс, упала и женщина. Оказалось, пока Какафон отвлекал внимание, Кича подкрался сзади.
   Ими наверняка позабавились бы, и они так легко не отделались, если бы подростки не торопились. К тому же подонки знали, что без лодки Макс с Мариной обречены. Ухмыляясь, они разболтовали леерное ограждение, спустили вниз в темноту штормтрап. Какафон напоследок плюнул в их сторону, пожелав "Приятного вам путешествия, покойнички!".
   Они же, не имея никакой возможности им противодействовать, молча смотрели, как шпана грузится и отчаливает в их последней надежде. Чтобы
   совсем уже досадить им, Какафон пластанул по канатам, удерживающим штормтрап, и они повисли, едва способные удержать даже детский вес.
   -Ариведерчи! - помахал рукой Какафон, исчезая внизу.
   -Это наша лодка! - с обидой произнесла Марина.
   Не успела она это сказать, как сумрачная фигура с чемоданом перемахнула вслед за подростками и малолетними убийцами. Марина не успела возмутиться, как внизу сначала раздались ругательства Какафона и Кичи, потом панические крики. Потом заревела бензопила.
   Визг самозабвенно работал около минуты, и в этот период Макс был так напуган, что практически не существовал. Он опомнился позже, когда, покончив с бренными делами, выяснилось, что Визг не собирается покидать так полюбившееся ему судно. Штормтрап задрожал от шагов. Визг лез обратно.
   Убежать Максим не мог, не успел бы просто, но он увидел, что изуродованный Какафоном трап болтается всего на одной пряди. Подхватив с палубы багор, он стал лупить по ней до тех пор, пока не уничтожил ту часть, которой еще хватало, чтобы выдержать вес взрослого человека. Шторм трап рухнув вниз, увлекая вместе с собой Визга. Убийца кричал на протяжении всего падения, а где-то на полпути даже завел свою жуткую пилу, но она уже ничем не могла ему помочь. Пучина поглотила их обоих.

44.

   Море штормило. Шум вскипающих волн слился в грозное подобие мрачного церковного хора.
   -Меня зовут, - с горестным видом сообщила Сека, после схватки с Чемодановым у нее опять наступил упадок сил.
   -Не обращай внимания, это всего лишь море, - махнул рукой Сафа.
   Вдвоем с девушкой они ползли по кренящейся палубе, и когда он опрометчиво оторвал от лееров руку, и готов был покатиться по палубе, Сека, не смотря на слабость, успела ухватить его маленькой ладошкой. По существу, он отдавала ему все свои силы. Все без остатка.
   -Время мое иссякает, я задержался дольше допустимого. У меня не получается,- продолжала гнуть свое Сека.
   Смешная привычка - называть себя в мужском роде, подумал Сафа, но все возрастающая слабость Секи вызывала у него непритворное беспокойство. Девушка едва волочила ноги. Он предложил ей отдохнуть, но она отрицательно помотала головой.
   -Нам надо спешить!
   -А чего торопиться? При такой качке, каков бы не был конечный пункт нашего путешествия, нам не причалить. Заремба будет ждать утра.
   -У капитана нет причины ждать. Кантерсельф уже близко! Я его чувствую! - Сека топнула по палубе.
   Она на самом деле выглядела сильно встревоженной, и ее тревога передалась Сафе. Он обратил внимание, что, несмотря на всю шумиху вокруг, корабль затих как гроб. Посудина копила в себе нечто, чтобы напустить потом на вахтовиков, вздумавших противостоять уготовленной им судьбе. Уйму народа перевез Черный корабль, видел много слез и крови, но горстка наглых отщепенцев нарушила вековечный порядок вещей, и теперь он готовился отомстить.
   Да и сколько их уже осталось? За все время Сафе не попалось ни одного живого, только трупы.
   -Я буду искать Максима до последнего, но тебе совсем необязательно идти со мной! - предложила Сека. - Лодка там, с противоположного борта.
   Предложение прозвучало неожиданно, и Сафа остановился.
   -Но как же ты?
   -Останутся еще спасательные шлюпки. Я думаю, мы сможем их спустить, - видя, что он колеблется, она сказала. - Я чувствую свою вину, что ты оказался здесь, и не хочу ее усугублять. Получается, что я обещал тебя вытащить, и не выполнил своего обещания.
   Она стояла и смотрела на него своими изумрудными глазами, а Сафа буквально разрывался на части от невозможности принять решение. Вернее, он его принял сразу, бежать с этого корабля, начиненного злом словно взрывчаткой. Но подспудно в нем зрело противодействие. Он ведь не трус, чтобы сломя голову бежать, позабыв все на свете.
   Во время уличных драк ему приходилось попадать в такие передряги, когда он оставался на палец от удара ножом. Бывало, речь шла о жизни или смерти. Он и тогда не пасовал.
   Как озарение пришла мысль о том, что этому его научил Колян. Как-то вдвоем они напоролись на девятерых наркоманов в той стадии наркотического бреда, когда стирается граница между глюками и реальностью. Наркоманы харкали кровью и крошили все вокруг себя. В несусветной драке Коляну удалось вырваться из кольца, и Сафа остался один. Тут бы ему и конец, но Колян вдруг вернулся, вдобавок вооруженный найденной где-то арматурой.
   -Я думал, ты не вернешься, - сказал Сафа, когда они вдвоем шустро разогнали остатки своры.
   -Я обещал, значит, я вернулся, - возразил тот.
   -Что - то я ничего не слышал.
   -Бывают такие ситуации, что слова не нужны. Ты обязан вернуться!
   Сейчас Сафа сомневался, обязан ли он? Перед глазами стояли мать Максима и крохотный отважный Женька.
   -Не тронь Максимку? - прошептал Сафа.
   С другой стороны, кой толк от него, если он будет хвостом следовать за Секой? Без балласта ее продвижение станет более быстрым.
   -Балласт, - опять прошептал он.
   -Не трави себя! Лодка с противоположного борта. Найдешь шторм - трап, не маленький! - подтолкнула его Сека и предупредила. - В трюм не лезь, там твоя смерть!
   Он хотел потребовать разъяснений ее последнего предупреждения, но Сека, подмигнув на прощанье, быстро исчезла в темноте.
   Хоть сам штормтрап благополучно потонул, место, где он крепился, Сафа быстро нашел по обрывкам пенькового каната. Леерное ограждение в этом месте отсутствовало, так что он с риском для жизни сумел выглянуть наружу, держась за уцелевшие леера.
   Его немилосердно швыряло, но все его потуги оказались безрезультатными. В этом место до воды было метров 15, ночь, и он ничего не разглядел. Лодку, даже если она и была, давно унесло течением, но он в это верить не хотел.
   Посвятив некоторое время поискам, он нашел в одном из рундуков действующий фонарь и, привязав его к прочному канату, спустил вниз. Какова же была его радость, когда он увидел, что не ошибся. Лодка оказалась привязана к швартовочному кольцу, расположенному чуть выше ватерлинии, только Сафа не понял, почему Сека называла ее яликом.
   Это была изящная яхта, имевшая кроме парусов пару мощных моторов. Сафа почувствовал, что спасен. С такой красавицей нечего дожидаться помощи, достаточно направить ее к берегу и запустить моторы.
   Вытянув канат, Сафа обвязался им, а второй конец привязал к прочной леерной стойке. Он уже хотел начать спуск, когда подумал, что неплохо было бы надеть спасжилет, а то в таком ветрище немудрено и промахнуться мимо яхты. В таком случае пиши пропало, а если будет спасжилет, то он сможет пробарахтаться некоторое время в воде, а затем забраться на яхту хоть и не с первой, но с десятой попытки.
   Отвязав канат, Сафа вернулся к рундуку, потом к другому, в конце концов, он наткнулся на рундук, на котором было крупно написано: "329 спасательных жилетов!" Надпись подняла настроение, он даже усмехнулся.
   Он повернулся, и улыбка загасла на лице, как будто бриз, что дул снаружи, непостижимым образом задул ему в душу и погасил всякие проблески надежды.
   Перед стальной лестницей, ведущей на нижний ярус, лежал рюкзак Макса с оторванной лямкой. И чтобы совсем уж не осталось сомнений, что это не чей - нибудь рюкзак, а именно хромого, на палубе лежала книга, сухо трепеща страницами, когда ветрище переворачивал их. Вениаминов, черт его дери!
   Неизвестно, что здесь произошло. Сафа тщательно осмотрел вокруг и сам рюкзак. Крови не было. Хромого взяли в охапку и унесли. Вниз. А ему оставили знаки. Но с другой стороны, он вполне мог и не заметить их. Если бы не пошел за спасжилетом, идиот! Он со своего места далеко зашвырнул ненавистный жилет.
   Спустившись по лестнице, он неожиданно оказался в тишине, сухости. Железный пол покрывал красный ковролин. Ярус был пассажирским. Не люкс, но классом не ниже второго. Дверцы с никелированными ручками. Наверняка чистый отдраенный гальюн.
   Коридор уходил в обе стороны, но Сафа не суетился. Ему должны были оставить знак. И он его вскоре нашел.
   В стороне кормы через двадцать метров коридор упирался в глухую переборку. Но со своего места Сафа увидел поручни еще одной лестницы, также ведущей вниз, под которой лежал комок яркой материи. Когда он подошел и поднял его, то увидел, что это женская манжета.
   Они опять вместе! Он чертыхнулся. Но если Марина здесь, то где в таком случае полковник? Или вся теплая компания собралась, и уже на следущем ярусе он найдет оторванный полковничий погон. Что-то ему говорило, что в таком случае следов борьбы было бы гораздо больше. Стало быть, полковника здесь нет, и он до сих пор служит нянькой у этих шавок "простоквашинцев". Сафа бы очень удивился, если бы ему сказали, что он несколько минут думает об одних покойниках.
   Спустившись еще на ярус, Сафа услышал завывающий механический звук. Коридор был похуже верхнего. Чем ниже ярус, тем ниже была классность кают.
   Не успел он сделать и пары шагов, как у переборки, метрах на этот раз в тридцати полыхнула красная лампа, и с мелодичным переливом распахнулись дверцы пассажирского лифта. Несколько секунд Сафа обозревал это чудо с открытым ртом. За последними перипетиями как-то подзабылось, что на корабле что-то может нормально функционировать. К тому же он и понятия и не имел о наличии здесь пассажирского лифта. С другой стороны, если лифт заработал, значит это кому-нибудь нужно.
   Если прибытие лифта сопровождалось приятственными звуками, то теперь он стоял и хлопал дверцами, как стандартный собрат в заплеванной 9-ти этажке. Захлопнуться и угомониться ему не давала неведомо как попавшая сюда и заклинившая дверцы женская туфля ярко-красного цвета.
   Противные хлопающие звуки далеко разносились по притихшему коридору, и он поспешил вытащить туфлю и освободить лифт. Дверцы успокоено стали закрываться, Сафа просунул руку и послал лифт наверх. Его напрягало, что за тонкими дверцами стоит неизвестно кем и с неведомыми целями посланная кабинка.
   -Чей туфля? - спросил он сам себя, особо не надеясь на ответ, но ему ответили: "Мой!"
   Оглядываться он не стал. В такой ситуации все равно не успеть. В драке обычно только этого и ждут, чтобы заехать в нос. Посему, заметив краем глаза движение, он убрал голову в сторону. Просвистевшая мимо нога влепилась в переборку.
   Сафа пружинисто отскочил вглубь коридора, но впрочем, его не преследовали. Марж даже не убрала ногу со стены, демонстрируя превосходную растяжку, которую Сафа оценил по достоинству.
   -Ну и как тебе ножка? - самодовольно заметила Марж.
   Она была в красном платье, сползшем и оголившим жилистую волосатую ногу. Сафа бегло огляделся, убедившись, что девушка одна.
   -Ты кто? - спросил он. - Почему ты на меня кидаешься? Ты меня ни с кем не спутала?
   -Слишком много слов, - глубокомысленно заметила Марж, маленькие по мышиному глаза ее слегка косили, и она находила себя красавицей. - На твоем месте я бы поинтересовалась судьбой хромоножки и шлюхи.
   -Марина и Макс внизу? - вырвалось у Сафы.
   -Конечно, мой мальчик! - засюсюкала Марж. - Я даже скажу большее. Они в машинном отделении.
   -Что вам от них надо?
   -Мне ничего. Мне нужен ты! Я должна убить тебя, дело это не сложное, как бы ты тут не выеживался и не строил из себя уличного бойца. Не хочется тебя огорчать, но все займет у меня не больше тридцати секунд! - она вынула из-за пояса на спине длинный узкий стилет. - Но я могу тебя и не убивать.
   -Вот и славно. Можно я пройду?
   -Не так быстро. Ты хочешь получить все, не затратив никаких усилий. Вот что. Проси для начала у меня прощения.
   Сафа с готовностью исполнил ее требование.
   -Назови себя долбанным вахтовиком! - торжественно произнесла Марж, она забавлялась.
   И опять Сафа беспрекословно подчинился. На протяжении последующих минут, подчиняясь воле Марж, как только он себя не называл. Когда и этого ей показалось мало, она велела ему встать на колени. Едва он опустился на пол, как с криком "сдохни!" она кинулась на него, метя стилетом в шею.
   По ее расчетам он должен был инстинктивно отшатнуться от угрозы, подставив под смертельный укол мягкую белую шею, но все дело заключалось в том, что, выполняя все ее мерзкие желания, он ни на секунду не сомневался, что она в любом случае его не отпустит, и попытается, в конце концов, убить. Так и вышло. Посему когда она с криком голодной вороны кинулась на него, он тоже сделал движение, только не назад, а вперед.
   Поднырнув под нож, он с размаха ударил девочку под ложечку. Почему он так поступил, он и сам бы толком не смог объяснить. Привык иметь дело с пацанами. Кулаком почувствовав нежданное сопротивление шариков, он постарался расплющить их в блин.
   -Ой! - сказала Марж, роняя ножичек, и хватаясь между ног.
   Сафа сразу взял хороший ритм, полоснул ей по лицу раскрытой ладонью, целя ногтями по глазам. Таким образом, ему удалось ее ослепить, и он парой хороших пинков отшвырнул ее. Сзади оказался лифт, створки которого оказались не готовы к такому повороту и разошлись в стороны, приглашая мадемуазель прокатиться и забывая между делом, что кабинки нема.
   Марж с визгом полетела вниз. Визг грубо оборвал не склонный к сантиментам торчащий многими ярусами снизу демпферный штырь.
  
   Так как лифт был занят, он стал спускаться по лестнице. С кораблем определенно что-то происходило. За все время спуска он не встретил ни единого человека и не увидел ни одного трупа.
   Корабль раскачивался, скрипя переборками. Не единожды весь корпус пронзил длинный протяжный стон, будто Черный корабль оказался на самом деле живым существом. Один раз корпус вдруг тяжело осел вниз. Сафа думал, что они угодили во впадину между волнами, но корабль так и не всплыл.
   "Мы тонем", - понял Сафа. Он никогда не страдал клаустрофобией, но сейчас стены давили на него, он чувствовал себя так, словно забирался все глубже в гроб, довольно вместительный по сравнению со своими собратьями, но настолько же безысходный.
   Безысходный, наконец, он подобрал слово к своему теперешнему положению. Он всегда был оптимистом, искал и находил выходы из всех положений, даже теперь он прикидывал, как бы скорее добраться до машинного отделения, а потом, не теряя темпа, выбраться обратно к поджидающей его яхте. Он прикидывал, есть ли там бензин, а если нет, удастся ли ему поднять паруса. Но все это были слабые попытки обмануть самого себя. Зато он теперь мог похвастать, что впервые в жизни обманул сам себя. Обычно быть обманутым была прерогатива других.
   С каждым маршем лестницы коридоры становились все более убогими. Как и на всех круизных теплоходах, более высококлассные каюты располагались выше, а чем ниже, тем проще и непритязательнее обитал народ. Вскоре пассажирские ярусы иссякли и пошли технические, встретившие его застарелой грязью на голых металлических полах, залапанными стенами и вонью машинного масла и дизтоплива.
   Наконец он ступил на сетчатый настил, идущий вдоль стены над котельным отделением. Исправно шумел главный паровой котел, фыркали нефтяные турбонасосы, выл турбовентилятор. Несмотря на всю сложность техники, не было никого из обслуживающего персонала, ни одного матроса. Котельная словно вымерла, но он был уверен, что как только оказался на виду, за ним внимательно наблюдают.
   Сразу за котельной располагалось машинное отделение, где шуму было еще больше, в основном от зубчатой передачи, соединяющей парогенератор и турбины. Турбин было две, они были скрыты за полусферическими колпаками и соединены пакетом труб.
   -Сафа!
   Он вздрогнул от неожиданности и пока не понял, что голос знакомый и принадлежит Максу, испытал несколько довольно напряженных мгновений. Потом он увидел хромого. Вместе с Мариной они был привязаны к трубам. Хоть вокруг никого больше не было, Сафа не обманывался. Сцена живо напомнила ему кадр из растиражированного боевика. С другой стороны, откуда бандиту черпать мысли при полном отсутствии своих оригинальных идей? Откуда у него идеи, у урода?
   Сафа решительно спустился на самое дно корабля, словно чуя нависшую над собой тушу корабля, подбежал к связанным. Он даже не знал, как их назвать. Друзья? Друг и подруга? С другой стороны, какая из женщины подруга?
   Все в тех же лучших традициях они были примотаны скотчем двумя широкими полосами. На уровне груди и на лодыжках. Марина и Макс выглядели довольно сносно, разве что чересчур возбужденными. Он достал нож, который одолжил у Марж, и сначала освободил им ноги.
   -Как тебе удалось удрать от Визга? - спросил Макс.
   -Долгая история. Надо скорее уходить отсюда, пока он тоже не вернулся.
   -Не вернется. Я его убил.
   Сафа посмотрел на хромого совсем другими глазами, а тот в свою очередь уставился ему за спину. Пришел, со странным спокойствием на душе понял Сафа. Вернее, не пришел, а проявился.
   -Вот и наш Саша! - дурашливо воскликнул Счастливчик.
   Он был здоров как боров, от него разило потом, к тому же он был вооружен автоматом.
   -Я тебя заждался. Беспокоился, не случилось ли чего? - спецмоновец хрюкнул, довольный своей шуткой.
   -Лифт сломался, - пояснил Сафа. - Женщины совершенно не умеют пользоваться техникой.
   -И не говори! - согласился Счастливчик, а сам разговор напоминал разговор двух изголодавшихся по общению друзей, только у одного был умхальтер, из которого он собирался пристрелить другого. - Можешь мне не верить, но сколько раз я убеждал Живого кинуть затею с мужиками и возить баб. Толку от них чуть, хоть бабла бы поимели. Да и просто их поимели, - он опять хрюкнул.
   -Отчего же, верю. Хотел женщин вместо себя на Черный пароход подсунуть?
   -Неправда! Я по своей воле здесь! - закричал Счастливчик. - В отличие от тебя!
   Сафе необходимо было и дальше тянуть время. Изловчившись, он давно передал Максу нож и теперь слышал старательное сопение. Теперь он слегка подкорректировал план. Счастливчика можно было вывести из себя. Но чертов спецмоновец оказался чуток и, сразу поняв, что от него ждут, прекратил орать и ухмыльнулся:
   -А ты хитрый. Я в тебе не ошибся. Только на фига ты сюда спустился?
   -Это спрашиваешь у меня ты? Лучший спецмоновец федерации! На фига ты их здесь привязал? Решил использовать мировой опыт и не только полицейский?
   -Я никого не привязывал.
   Сафа отметил по интонации, что спецмновец вроде как не врет. Но тогда дело дрянь. Если Счастливчик их не привязал, стало быть, засаду готовил кто-то другой. И он сейчас тоже здесь. Спрятался и потешается, как они будут тут друг другу глотки драть. Впрочем, он выдает желаемое за действительное. У Счастливчика автомат.
   За спиной раздавалось все более отчетливое сопение, шепот. Макс и Марина даже сорились, вместо того чтобы пилить и бежать. Потом вдруг переговоры разом смолкли и тишину, нарушаемом ритмичным гулом турбины, прорезал ломкий голос Макса:
   -Счастливчик-импотент! Я могу доказать! Если бы он был нормальным мужиком, он не стал бы полагаться на оружие, стало быть, он неуверен в своих силах, - в общем хромой понес такую муть, что Сафа в недоумении обернулся, чтобы посмотреть, не сдвинулся ли он от всего пережитого.
   Уже потом, когда подскочивший Счастливчик дал ему в ухо, заставив башку загудеть, как третья турбина, с неизвестной целью запущенная в тесной черепной коробке, он понял, что, скорее всего хромой хотел отвлечь противника. Отвлек, блин.
   Он валялся на замасленном полу, бессильно наблюдая, как Счастливчик вовсю мутузит хромого. Дорвался, блин. Наверное, его все- таки контузило. Потому что он не сразу понял, что Счастливчик уже не мутузит, а пытается вырваться. Марина, верхняя часть туловища которой оставалась привязанной, закинула ему ноги на шею и сдавила. Получилось здорово, сказался большой опыт.
   -Автомат! - хрип Макса вернул Сафу к действительности.
   Хоть оружие Счастливчик продолжал держать в руках, но воспользоваться им не мог из-за близости противников. Впрочем, используя грубую силу, он начинал понемногу высвобождаться.
   Сафа, окончательно придя в себя, вскочил и вклинился в драку. Вцепившись обеими руками в умхальтер, потянул на себя.
   Полуобернувшись на новую угрозу, Счастливчик с перекошенной рожей совал ему кулаком, но, даже не смотря на это, Сафа добычу не выпустил. На некоторое время четыре тела слились в воющий, кряхтящий, душный клубок.
   Сафе был зверки больно, но он умел терпеть боль. Спецмоновец не держал автомат на ремне и слишком поздно понял свою ошибку. Он по-прежнему не мог до конца повернуться, и Сафа стал понемногу выворачивать автомат у него из рук. Но и хватка Марины слабела. Счастливчик вдруг извернулся и вцепился ей в ногу зубами. Машинное отделение прорезал отчаянный ультразвуковой женский визг, под который Сафа и вырвал окаянный умхальтер фирмы "Делейни ", полетев вместе с ним на пол. Счастливчик сразу прекратил сопротивление.
   -Убьешь меня? - поинтересовался он.
   -Нет, выпишу тебе грамоту!
   -Саша, во имя твоих родителей!
   -Не поминай их, урод!
   -Хорошо, хорошо, - он примирительно поднял руки, и его сговорчивость все больше не нравилась Сафе. - Пусть женщина меня отпустит. Автомат же теперь у вас.
   Сафа поднялся, держа Счастливчика на мушке, и жестом велел Марине его отпустить. Спецмоновец тотчас отшагнул от них, а так как Марина с Максом все еще оставались привязанными, то оказался в недосягаемости.
   -Папа докер, а сын убийца! - изрек Счастливчик, делая еще шаг по направлению к Сафе, теперь их разделяло всего несколько метров, или пара-тройка хороших шагов. - Чего ж ты не стреляешь? - Счастливчик выбрал еще шаг, теперь при желании он мог схватиться за дуло автомата.
   -Саша, стреляй! Не слушай его! - закричала Марина.
   Легко сказать, он же не хладнокровный убийца, чтобы вот так сразу продырявить безоружного человека, стоящего и разговаривающего с ним как с нормальным. Поэтому когда Счастливчик шагнул в следующий раз, Сафа в свою очередь отшагнул, сохранив дистанцию. И понял, что проиграл. Счастливчик, наглея на глазах, уже без утайки шел на него, а он отступал спиной вперед, как не упал, одному богу известно. Пол змеился трубами, жгутами проводов. Так продолжалось до тех пор, пока Сафа не уперся спиной в мерно гудящий корпус турбины и не остановился.
   -Стреляй, ты такой же трус, как и твой папаша тюфяк! - закричал Счастливчик, остановившись перед ним.
   Ярость ударила Сафу в голову, и он даванул на курок. Ответом был звонкий щелчок бойка по металлу. В автомате не было патронов.
   Счастливчик захохотал, расхлебенивая пасть, оказавшуюся неожиданно большой по сравнению с крохотными свинячьими глазками.
   -А ты, наверное, не понял, чего я тебя сразу не пришил? - он буквально заходился.
   Он не обратил внимания, не счел нужным, что происходило с Сафой, а напрасно. Сафа же уже ничего не видел, кроме этого огромного хлебала, годного лишь на то, чтобы жрать и орать на таких, как он. Тихих и смирных овечек. Докеров и сынков докеров.
   Поэтому он и ударил именно туда, в место, расположенного в самом углу рта. Окованный железом приклад разорвал губу и угодил в точку шарнирного соединения верхней и нижней челюсти, снося последнюю напрочь.
   Счастливчик упал навзничь, как подрубленный варварами Александрийский столп. Сафа подскочил к нему и кричал:
   -Я сын докера! Я местный абориген! Я вахтовик! Я горжусь этим! - сопровождая каждый выкрик ударом приклада.
   Не видя, что произошло, Марина с Максом с ужасом смотрели на приближающегося к ним бледного Сафу. На недоуменные вопросы он непонятно ответил:
   -Разбил ему лобовое стекло!

45.

   Едва Сафа успел развязать друзей, как нарочито торжественные хлопки дали знать о появлении на сцене еще одного действующего лица. Вернее двух.
   -Браво, браво! - без особых эмоций проговорил Заремба.
   Неизвестно, откуда он появился. Скорее всего, скрывался за трубами турбонасосов. За его спиной маячил Прыг-скок, ждущий только команды, чтобы кинуться на них.
   -Как крикну, бегите к лестнице и наверх. У штормтрапа яхта, - тихо предупредил Сафа.
   Они были настолько напуганы, что даже не посмели ему возражать. Не последовало никаких сентенций вроде "Мы без тебя не уйдем!" Глаза обоих были как у однояйцовых близнецов. Огромные, ошарашенные.
   Сафа один оказался способен как-то реагировать на ситуацию, но он видел, что шансов выстоять против двух взрослых мужчин у него никаких. Он видел, как Прыг-скок дрался с полковником, точнее, как он чуть не замочил полковника, как он его драл как сидорову козу, и понимал, что в данной ситуации, смешным становилось само слово шанс применительно к нему.
   -Благородный Сафа! - констатировал капитан, не делая попытки сблизиться, чем Сафа сразу воспользовался, пятясь и подталкивая непонятливых дружков ближе к стальной лестнице, ведущей на сетчатый переход. - Решил в супермена поиграть, мешок человеческих запчастей? Вы все умрете мучительной смертью.
   - Нас нельзя убивать. Кантерсельф придет и вам всем головы поотрывает, - нес Сафа всякую чушь, сам не вникая в смысл и уже наполовину дотолкав Марину и Макса к лестнице, они поначалу слабо сопротивлялись, а потом и сами поняли его маневр.
   Заремба с деланным удивлением уставился на него.
   -Ты смеешь мне угрожать? Ты, вычеркнутый из всех городских реестров, едва ступил на палубу моего корабля? Ты исчез по факту!
   -Меня и не было никогда! - нагло заявил Сафа.- Вы же сами говорили, комиссий я не проходил. Прививок от гриппа не делал. Так что если хотите меня вычеркнуть из реестров, надо меня сначала туда внести.
   -Наглец! - веско констатировал капитан.
   В это время Сафа окончательно перестал двигаться, потому что его друзья уперлись в лестницу. Решив "Сейчас или никогда", Сафа крикнул:
   -Лезьте наверх!
   Первым полезла Марина, вторым Макс. У женщины вышло лучше, руки Макса срывались, но он ничего, поднимался.
   Прыг-скок побежал к ним, но медленно, и Сафа понял почему, когда увидел его культю. И понял, что у него тоже есть шанс, черт возьми. Он совсем не обязан торчать здесь внизу!
   Плюнув на условности, он тоже полез на лестницу.
   Высоко залезть он не успел. Мешал Макс, да и сам он не допустимо долго замешкался. Прыг-скок, изрядно хромая, добрался до лестницы в тот момент, когда на ней были все трое.
   Сафа пихнул ему ногой в волосатое рыло, но неудачно. Прыг-скок перехватил ее и одним движением сдернул подростка вниз. Сафа пребольно ударился о пол и остался лежать, ожидая, что Прыг-скок его сейчас добьет, но тварь устремилась в погоню за остальными беглецами.
   Если люди по лестнице поднимались с трудом, хоть страх и придал им силы, то Прыг-скок по лестнице побежал, будто она горизонтально лежала на земле. Через секунду он настиг Макса и оторвал его ноги от лестницы. Тот повис на одних руках, тогда тварь остервенело замотала его из стороны в стороны, грозясь швырнуть вниз с довольно приличной высоты.
   Сафа прыгнул на лестницу, в два прыжка добрался до Прыг-скока и, в свою очередь, повис на нем, вцепившись в шерсть. Прыг-скок взвыл и, как ни странно, от боли. Шерсть, являясь защитой от пуль, в тоже время не была рассчитана, что ее начнут вырывать клоками.
   Прыг-скок задергался, пытаясь стряхнуть с себя назойливый источник боли, но Сафа только крепче вцепился, только глубже погрузил руки в шерсть, дергая со всей силы. И вырвал довольно крупный пучок.
   Прыг-скок орал в голос, вынужденный отпустить Макса, чем тот не будь анналистом, сразу воспользовался и споро полез вверх. Марина уже выбралась на помост и ждала его, протягивая руку.
   Прыг-скок смог целиком переключиться на Сафу и так зверски дернулся, что тот слетел с него, лишь в последний момент уцепившись за ступни. Ну, их подарил ему сам боженька, злорадно усмехнулся Сафа, погружая в рану на ноге противника большой палец целиком.
   Вопль был такой силы, что завибрировала лестница. Лапы Прыг-скока оторвались от лестницы, и он сверзился вниз. Сафа сделал лихорадочную попытку зацепиться и остаться на лестнице, но, пролетая мимо, Прыг-скок сбил его своей тушей. Ему повезло, что он упал сверху на эту тушу, а не наоборот.
   Прыг-скок таращился на него бессмысленными глазами, но конечно мертв не был. Эту скотину так просто не убить. Сафа оттолкнулся от мясистого волосатого бока и кинулся к лестнице, но дорогу ему преградил Заремба. Можно было попытаться ослепить его парой ударов, а потом попытаться обежать, но все это требовало времени, у него же его не было.
   Прыг-скок с ревом вскочил на ноги и кинулся за обидчиком. Сафа побежал за главную турбину, и Прыг-скок устремился за ним.
   -Идиот, он никуда не денется! Тех двоих догони! - крикнул Заремба.
   Куда там. Прыг-скок видел только своего кровного врага. И то хлеб, отстранено понял Сафа. Первая часть задачи успешно выполнена. Что касается второй, то ему, похоже, песец.
   Обежав ровно гудящую турбину, он направился в сторону котельной, и вдруг понял, что Прыг-скок его не догоняет, раненая нога стала существенной обузой, и Сафе хоть и не удавалось по настоящему оторваться, но и его не догоняют. Дистанция между ними сохранялась неизменной, небольшой, шагов - пятнадцать, но неизменной.
   Сафа вспомнил, что в машинном отделении тоже есть лестница, и безумная надежда на спасение, на которое он уже не надеялся, придала ему силы. Он сумел еще больше увеличить дистанцию.
   Он уже видел лестницу, и уже почти поверил в свое спасение, когда его в последний момент обогнала черная фигура в развевающемся кителе. Заремба! Сафа совсем забыл о втором противнике, а он все предугадал и отрезал ему последний путь к отступлению.
   Скрипя зубами, Сафа свернул с выбранного пути и скрылся за трубопакетом фырчащих нефтенасосов. Он пролез через частокол скользких труб и оказался перед постом управления. Хоть его никто и не преследовал, противники то ли затаились, то ли действительно потеряли его из виду, он хотел без промедления пробежать мимо. Искать другую лестницу, спрятаться, в общем, двигаться, что-то делать, но не дать мандражу захватить его.
   Нет другой лестницы, вдруг со всей обреченностью понял он. А прятаться, найдут, со временем, но найдут. Заремба тут каждый уголок знает, а Прыг-скок по запаху пойдет, собака Кантерсельфовская.
   Он стоял и бесцельно смотрел на ПУ, а потом у него появилась идея. Подача топлива осуществлялась двумя насосами: основным и резервным. Когда качал основный, резервный был перекрыт. Управление было проще некуда. Открытие или закрытие заслонов регулировалось выключателями барашкового типа.
   Сафа завертел байпасы, открывая оба насоса на полную мощность. Сразу возникла перегрузка по току и загорелась красная лампа, которую он поспешил разбить. Температура котла резко скакнула вверх и вышла из области номинальных значений. Насосы выли с удвоенной силой.
   За частоколом труб мелькнули тени высматривающих его капитана и Прыг-скока. Можно было спрятаться за ПУ, но в таком случае они могли увидеть, что он тут навертел. Тогда Сафа устремился к трубам, и уперевшись в вентиль ногой, залез наверх. Трубы в паре метров изгибались и располагались параллельно полу. Он забрался на них и двинулся, словно заправский канатоходец.
   Почти сразу наверху появился и Прыг-скок. Сафа крикнул ему нечто издевательское типа "Не жалеет тебя твой хозяин, песик!", но тварь не отреагировала, сосредоточено тронулась за ним следом.
   На скользкой масляной трубе Сафа не мог в полной мере использовать преимущество в скорости. Да и отрываться не имело смысла: Заремба шел снизу. Обложили, теперь точно песец, подумалось.
   Трубы тянулись вдоль всей котельной, и он все дальше уводил преследователей от ПУ. В центре трюма трубы встречались с другим трубопакетом, на этот раз водяного охлаждения, и он, рискованно перепрыгнув на него, двинулся в другую сторону.
   По идее он мог ходить долго, при условии, если противник не применит оружия, либо его не попытаются сбить, кинув чем-нибудь. Трубы пересекали зал под разными углами, огибали сферы котлов. По ним можно было ходить и даже бегать. Единственное чего нельзя было, это убежать. До сетчатого помоста не допрыгнуть, вниз не спуститься - поймают.
   Наконец настал момент, которого Сафа тайно ждал. Он предполагал, что когда температура котла достигнет запредельной, сработает аварийная сигнализация, которая неминуемо отвлечет преследователей, и тогда быть может, у него возникнет микроскопический шанс скрыться.
   Хоть он и ждал этого момента, но чуть не прошляпил его. Свет разом потух, а потом заполыхал кроваво-красным, а сирена завыла так могуче и страшно, что он и сам поначалу застыл.
   Заремба, знавший устройство корабля, с проклятиями кинулся обратно к ПУ, и только тогда Сафа опомнился, спрыгнул на покатую сферу котла и съехал вниз. Она была настолько раскаленной, что внизу он оказался босой, расплавленные подошвы ботинок остались на огненной поверхности.
   Однако Прыг-скоку пришлось еще хуже. Он и так был босой, чертяка, так что температура сразу взялась за ноги, минуя стадию обуви. Шерстяной катался по полу и дул на ноги. Подумалось, что если б сейчас плеснуть водой на котел, то получился бы крупный фейерверк.
   Оглядевшись, Сафа увидел, что искал: вентиль водяного охлаждения и завертел его с такой скоростью, что спицы байпаса слились в круг.
   -Что ты делаешь, идиот! Мы все сдохнем! - панически закричал появившийся Заремба. - Да убейте его кто-нибудь, наконец!
   Подскакивающий Прыг-скок тянул к нему свои душегубские лапы, полы капитанского френча, словно бичом били по воздуху, воздух застыл, и застыли три замершие на полном ходу фигуры.
   Внутри котла раздалось слабое "Псс!", Сафа закрыл глаза и повернул вентиль еще на оборот.
  
   Марина и Максим давно находились на яхте, но ждали до последнего Сафу. Задрав лица, они смотрели наверх, где над леерами должна была появиться его вихрастая голова. Он задорно улыбнется и скажет:
   -Ну, вот совсем нельзя вас одних оставить!
   Вместо этого на палубе появились Темнохуд и Филинов. Последний что-то грозно выговаривал, но слов было не разобрать. Темнохуд отпихнул его и страстно заорал:
   - Заберите меня, у меня много денег!
   -Вот на них и плыви! - сухо произнесла Марина.
   Максим смотрел на нее и не узнавал. Он и не подозревал, что слабые женщины могут быть такими жесткими и даже жестокими.
   Потом Черный корабль взорвался.
   Изнутри словно ударили кувалдой. В возникшую пробоину хлынула забортная вода, мгновенно превращаясь в пар, выбрасываемый в воздух на многие десятки метров.
   Несколько новых взрывов по существу прекратили существование правого борта. Пароход дал сильный крен и накрыл бы яхту, если бы выдавленная им волна не отшвырнула утлое суденышко прочь.
   "Сумитская звезда" затонула быстро. Хватило нескольких минут, чтобы судовые надстройки полностью ушли под воду, но море еще некоторое время продолжало в этом месте кипеть, и над черною водой вился белый пар.
   Когда с Черным пароходом было покончено, стал виден паром "Делейни", идущий на всех парах. На пароме, поняв, что произошло, предприняли экстренное торможение.
   -Не нужно, чтобы нас увидели, сынок, - сказала Марина.
   Моторы работали, и они пошли точно на север, где должен был находиться берег. Закрепив штурвал, они как по команде стали у шканцев и неотрывно смотрели назад.
   -Мы должны были вернуться! Он может, плавает там в море! Ждет от нас помощи, а мы его бросили! - Макс не скрываясь, плакал.
   Она гладила его по голове. Он смахнул ее руку и заорал, какая она бессердечная. И продолжал ругаться, хотя совсем не умел. Пока не увидел залитое слезами лицо. Не сговариваясь, они ткнулись друг в друга и открыто зарыдали.
   К берегу они пристали той же ночью. Они могли дождаться утра на яхте, но она стала словно проклятой, и они поспешили покинуть ее, будто палуба жгла им ноги.
   Они быстро продрогли, потому что забыли прихватить с собой спички. Найдя какое-то дерево, они прижались к нему и сидели, дрожа, когда их нашли.
  
   В момент взрыва Сафа был еще жив. Он успел заметить, как разорвало Зарембу, почувствовать запах горящей собачьей шерсти, а потом наверное, все- таки умер, потому что живые не могут летать, а когда спустя время смог воспринимать окружающее, то именно летел.
   Наверное, я в раю, решил он, но когда решил оглядеться, то попытка была пресечена строгим голосом Секи:
   -Не вертись, а то выроню! Посмотри вниз!
   Сафа послушно глянул и увидел под ногами настройки чужого корабля. Поначалу он даже принял его за уцелевшую "Звезду", но потом разглядел характерные надстройки парома.
   На ярко освещенном капитанском мостике в кресле сидела мрачная крупная фигура. Она была выше обычной человеческой. И у нее не было головы.
   Черный китель, которому подражал покойный Заремба, был застегнут на все пуговицы. Шейный проем задрапирован черной материей.
   Покойник, решил Сафа. Ибо не могут люди быть живыми после того, как им отрежут голову.
   Словно услышав его мысли, фигура конвульсивно дернулась и рывком встала. Хоть у нее и не было головы, Сафа почувствовал на себе пристальный взгляд. Кантерсельф узнал про него! Он с такой силой поставил на поручни крупные руки, что сталь зазвенела. Казалось, что он сейчас оттолкнется и врежется в него словно ракета море-воздух. Сафа вскрикнул, сердце его забилось часто-часто.
   -Улетаем уже! - проворчал знакомый голос. - Не знал, братишка, что после всего произошедшего ты остался таким чувствительным! Я ведь всегда тебя от этого отучал.
   -Колян! - вырвалось у Сафы, и, несмотря на запрет, он все-таки посмотрел на него.
   В первый момент его преследовало наваждение, что его держит Сека, но потом лицо неуловимо изменилось, и перед ним предстал Москаленко, который держал его обеими руками. За что же он сам держится, недоумевал Сафа, пока не увидел за спиной друга посверкивающие стрекочущие, словно у стрекозы крылья. Горло сдавил спазм.
   -Ничего, до берега близко! - успокоил Колян, по-своему истолковав его робость, или сделал вид, что не понял.
   -А я ведь уже начал догадываться! - похвалился Сафа, хотя ему хотелось сказать совсем другие слова, а еще больше расплакаться и прижаться к другу.
   Вскоре они были на берегу. Москаленко опустил его на землю и указал направление:
   -Они там!
   Когда он развернулся, готовясь сделать шаг, хотя сзади был обрыв, но это уже не имело никакого значения, Сафа остановил его. Он многое хотел сказать, чего не успел при жизни. Поблагодарить, и даже не за спасение от Кантерсельфа. Он хотел сказать глубже, поговорить о том, что когда после смерти родителей, он остался один, он и стал его настоящим отцом. Он не дал ему прогнуться. Он подарил ему глоток жизни, хоть сам потом и не уберегся. Спазмы душили его, он словно разучился говорить.
   -Не надо, - проявил милосердие Колян. - Лишь одна вещь мучает меня. Помнишь, когда за мной пришел автобус, чтобы увезти на вахту, я не подал тебе руки? Ты не подумай, что это я от страха потерял голову. Я был уверен, что вернусь, и не хотел прощаться! - с этими словами он подал руку, которую Сафа хотел горячо пожать, задержать в своей, но ладонь уже делалась бесплотной, утекала между пальцев.
   Сафа стоял на утесе один.
   Марину и Максима он нашел там, где и указал Колян. Они жались друг к дружке и совсем коченели.
   -Ну вот. Совсем вас нельзя оставить! Сейчас костер разожжем! - сказал он, выходя на свет.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   305
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"