Аннотация: Профессор Стрелецкий идет по следу маньяка!
Dино Dинаев
Сосед напротив.
Рассказ.
Стрелецкий подождал еще, но звук не повторился.
В кромешной темени он нашарил сотовый на прикроватном столике. 2 часа. Час быка, когда властвуют злые духи, и когда больше всего самоубийц заканчивают свои счеты с жизнью.
Стрелецкий поднял руку и посветил сотовым в глубь комнаты. Она за километр отдавала казенщиной. Дешевая мебель, которую если перевернуть, наверняка можно было отыскать инвентарный номер. Нежилой запах. Что еще взять с конспиративной квартиры ФСБ.
Полковник Забродин так и сказал.
-Райских кущ я вам не обещаю, Роман Сергеич. Но койка, железная дверь и укрепленный балкон у вас будет.
Но Стрелецкий не привередничал. Федералы никогда не обращались к нему по пустякам. Вот и в этот раз..
О, опять.
В стороне кухни что-то щелкнуло.
Гастролер мог спуститься по веревке и залезть в форточку.
Форточку я закрыл, опроверг он себя. Как и балкон. И дверь на два замка.
Меня выдает свет сотового! Еще одна паническая мысль. Он поспешил загасить фонарь.
А ты не герой, сказал он себе.
Не герой. Но он никогда и не утверждал обратного.
Там ничего не может быть, успокоил он себя. Обманутый Жених про тебя ничего не знает. Пока не знает. На телефоне есть кнопка быстрого вызова. Через три минуты дежурная группа будет здесь.
Кто его знает, может, зря он от охраны отказался?
Нет, не зря, опять опроверг он себя.
В этом вся и соль. В этом вся задумка.
На фига ему охрана, если у него на всякую нечисть имеется свой барометр. Стрелецкий в темноте откинул одеяло. Сразу забелел эластичный бинт на ноге. Пожалуй, от него сейчас мало толку. Обычно он реагирует на всякую нечисть, но сейчас подвел. Нога ноет круглосуточно. Должно быть, на погоду. Дождь пойдет.
Взявшись за пульсирующую коленку обеими руками, Стрелецкий осторожно опускает ногу на пол. В конце не удерживает, нога слегка бьется пяткой. И от этого слегка ногу простреливает до самого верха. Профессор не сдерживает стон.
И сразу в ответ из кухни лязгнуло. Чужой!
Шаги! Все ближе.
Стрелецкий во все глаза смотрит на коридорчик. Сейчас из-за угла выплывет нечто в светящемся белом саване, кинется на него, начнет душить.
Он ждет долгую минуту, не понимая, что проделывает это в тишине. Потом вытирает со лба холодный пот.
Нервы.
Стараясь не шуметь, встает, выглядывает в коридор. Хорошо, что мало мебели. Сразу видно, что на кухне никого нет.
Он ковыляет туда, подходит к окну. Проверяет запор. Заперто. Но откуда сквозняк? Словно дуновение ветра касается волос, приводит их в беспорядок.
И тут на него обрушивается ураган! Он рефлекторно вскидывает руки, и это незамысловатое действо спасает его глаза.
Маньяк объявился в городе весной. Уже потом его назвали Обманутым Женихом.
Почему женихом? Он нападал только на молодых женщин, готовившихся к свадьбе.
Нет, он не убивал их. Месяцами он держал несчастных в заброшенных деревнях, дачах или просто в землянке в лесу. Неизвестно, что конкретно он вытворял, но все его жертвы сходили с ума и возвращались с абсолютно пустыми глазами, словно он выпил у них душу. Они ничего не помнили, даже своего имени.
В городе возникла паника. Резко снизилось количество свадеб. У загсов и магазинов для новобрачных дежурили переодетые оперативники. Ажиотаж достиг своего пика. Комиссия приехала из Москвы.
Столбы были оклеены фотороботами.
Но все же Стрелецкий был удивлен, когда ему позвонил полковник Забродин.
-Владимир Ильич, вы ведь знаете, это не мой профиль, - сказал он.- Призраки людей не насилуют.
-Роман Сергеич, тут особый случай. Дело в том,- полковник скорбно вздохнул.- Последняя жертва была моим сотрудником.
-Убийца ведь не выбирает.
-Не в том дело. Это была спецоперация, понимаете.
-Ловля на живца, - тихо проговорил Стрелецкий.
-Все было предусмотрено. Двойное прикрытие. Тройной заслон. Никто не должен был пострадать. Обманутый Жених не должен был уйти. А он, сука, ушел. И целый месяц Катьку в старой котельне... Это теперь мое личное дело, понимаешь?
-Понимаю. Но чем я могу помочь?
-Я уже 20 лет на оперативной работе, чутье говорит мне, что не обычный маньяк. Ну не должен он был уйти! Мы смотрели оперативную съемку. Я сам лично фиксировал попадания. Решето, а не человек. А он ушел. Мы его загнали на пустующую стройплощадку. Опять никого. Он исчез. А эти паузы между убийствами? Он не затаивался. Это...
-Циклы!
-Точно. Помнишь, ты сам мне в сове время о них рассказывал. Что призраки не могут долго функционировать в нашем мире. Нужна подзарядка.
-А ты мне не верил!- поддел Стрелецкий.
-Жизнь заставляет, - вздохнул Забродин.- Слышал бы кто из моих подчиненных, как я с тобой призраков обсуждаю.
-Ты их, небось, выставил из кабинета?
-Естественно.
-В чем же собственно будет заключаться моя помощь?
Дальнейшее они уже обсудили при личной встрече. Так совершенно неожиданно для себя Стрелецкий подписался на дело, еще даже не представляя, что ему предстоит делать.
Полковник приехал к нему в институт в форме, чего старался никогда не делать. Стрелецкий не впервой консультировал его и знал, что если Забродин брался за дело, то всерьез и вплотную. Спал по 3 часа в сутки, все время на колесах, забывал о еде.
Говоря "на колесах", Стрелецкий имел в виду не только автомобиль. Хотя в это время полконика в кабинете было не застать. Он принимал сильные препараты, и Стрелецкий как специалист часто предупреждал его, что если он не откажется от пагубной привычки, то может кончить как Майкл Джексон.
Забродин выглядел подавленным. Стрелецкий понял, что не только от убийства сотрудницы, но и от общего непонимания ситуации. Судя по всему, он приехал к профессору с надеждой, что умный человек все разъяснит, расставит по полочкам, и полковник снова ринется в бой.
Стрелецкий внутреннее вздохнул. Ну, не подразумевает специфика его знаний всем понятную установившуюся истину. Призраки крайне неадекватный контингент. Объяснить все невозможно. Так что, пожалуй, полковник обратился не совсем к тому человеку.
Человека из силовых структур можно было презирать и сторониться за многое. За вседозволенность, хамство, взятничество, но только не за короткий сухой язык. Уже спустя пару минут разговора Стрелецкий знал суть.
Дело в том, что под подозрен6ие попала одна из жертв Обманутого Жениха.
-Ее зовут Наталья Омельченко. Поначалу все как обычно, - рассказывал Забродин.- Амнезия, апатия. Человек - растение. А затем память вернулась. Но про то, что с ней случилось, Омельченко сказала, что так ничего и не вспомнила. От родителей съехала, сняла квартиру. С работы уволилась.
-Ну и что? Тяжелые воспоминания, захотела сменить обстановку.
-Мы не знаем, что она захотела. Все свободное время Омельченко бродит по городу, заходит на какие-то то стройки.
-Мономания. Это когда жертву тянет к своему мучителю. Она даже может испытывать восторг и почитание перед ним. Патология конечно.
-Теперь это и я знаю. Мы за ней проследили, но без толку. Пару раз она прошлась местами более ранних деяний маньяка, но, скорее всего, это случайность. Дело в том, что когда Омельченко стала искать съемную квартиру, мы подсуетились и подсунули ей комнату напротив квартиры, используемой ФСБ.
-Конспиративной квартирой?
-Ну, это слишком громко звучит. Наши сотрудники использовали ее для встреч с осведомителями. Не на улице же с ними светиться.
- У вас на маньяка есть что-нибудь конкретное?
- Ровным счетом ничего. Ни отпечатков. Ни слюны, ни пота, спермы нет. На месте преступления всегда остаются микроскопические частицы. В нашем же случае нет ничего! Будто действует...
-Дух бесплотный.
-Теперь понимаете, почему я к вам обратился?
-Понимаю. Не понимаю только, чего вы от меня ждете?
-Так получилось, что этой квартиркой давно никто не пользовался. Мы хотим, чтобы вы там пожили.
-Что? Простите?
-Мы выделим вам охрану. На двери телекамера, датчики движения. Как только сосед откроет дверь, вы получите сигнал. Не придется даже у глазка дежурить.
-Но какой смысл?
-Скажите, это ваш клиент или нет. У вас же свой барометр имеется.
Стрелецкий сначала отнекивался, а потом подумал. Какого черта? Тема сама идет в руки!
И он согласился. Только от охраны отказался наотрез.
Сам же об этом потом пожалел.
Голуби любят есть глаза.
Был случай, Стрелецкий подвизался в одну экспедицию. Так получилось, что в ней собрались случайные люди. Особенно выделялся Жердяй. Только когда с ним случилось несчастье, Стрелецкий узнал его настоящее имя. А звали его Семен.
Этот Семен громко гоготал, шугал живность, в общем, вел себя неадекватно. Но, конечно же, он не заслужил того, что когда провалился в болото и провел в таком положении, а запрокинутой головой, руки по швам (лямками рюкзака зажало) пять часов. Когда его нашли, голуби как у себя в гнезде хозяйничали у него на лице, воркуя, доклевывали слизистую глаз.
У Стрелецкого было свое мнение, а именно, что призраки таким образом вычленили для себя жертву, нарушившую их покой, но оставил мнение при себе. Его теории обычно не находили поддержки даже среди коллег - исследователей аномальных явлений. Слишком прагматично он к ним относился.
А он не виноват, что считал призраков такой же существенной частью нашей жизни, как например погода.
Когда нечто кинулось на него в темноте кухни, он, не мешкая, вступил в с ним в бой. А именно, треснул обоими сжатыми кулаками что есть сил. Нападавший шарахнулся назад и по характерному звуку крыльев, Стрелецкий понял, с кем имеет дело.
Уже без прежнего смятения включил свет. Так и есть. Голубь. Абсолютно черный. Рубиновые выпуклые бусинки глаз.
Стрелецкий поймал его после того, как ему удалось загнать его в угол и накинуть полотенце. После этого он преступил к исследованиям. Голубь был теплый, шалфея не боялся. Все призраки боятся шалфея, значит, что отсюда следует?
Что ты полный идиот, сказал он себе. Нет не полный, самодовольный.
Открыв окно, он вышвырнул птицу наружу вместе с полотенцем и как мог быстро заковылял к двери. Провели, черти, как пацана. Опять провели! Как всегда провели! Они знают о нас больше, чем мы о них. Намного больше. В разы. В бесчисленное число разов.
Он приник к глазку-и шарахнулся назад. Чуть затылком в стену не влепился.
Все пространство глазка занимало серое шипастое полушарие. Некто, прижав ухо к двери, вслушивался.
Ах ты, гадский папа. Стрелецкий не рассчитав, шарахнул больной ногой по двери. Охнул, и, скача на здоровой ножке, прижался к глазку.
Успел ухватить, как гулко ударила дверь. Только напротив ли? Соседей любопытных много. На площадке еще одна квартира. А еще есть снизу и сверху.
Кроя себя под нос, нашарил ключами замочную скважину, отпер и вышел.
Площадка была ярко освещена. Только одна. На которой он стоял. Вверху и внизу темень. Странная авария.
Стрелецкий дохромал до двери напротив, прижался ухом. Ни звука. Не телевизора, ни шума воды, ни тихих вкрадчивых шагов.
Девушка ушла ранним утром. Стрелецкий вскинулся от зуммера датчика движения, добежал до двери, но лишь успел ухватить, как она скользнула вниз по лестнице. Копна волос, шуршание платья. И все. Забродин наотрез запретил ему следить за ней. Профессор хотел сварить себе кофе, но нашел на кухне древний окаменевший бычок, и желание себе отбил. Посмотрел на часы. Четыре часа. Это даже не утро. Ночь. Опять завалился спать.
Они пришли под утро.
Сначала раздался звонок, короткий, но требовательный. Потом в дверь забарабанили кулаком.
Стрелецкий заторопился открывать, пока ее не вышибли совсем.
За дверями стояли двое. Один красавчик и, судя по этому, дамский любимчик. Второй рыжий, основательный малый.
-Мы от Забродина! - сказал рыжий.
-Это я уже понял, - вздохнул Стрелецкий. - Проходите. Значит, он все-таки поступил по-своему.
Оперативники, топоча ботинками, вошли, представляясь по очереди. Дамского любимчика, как и положено, звали Стас Полетов. У него просто было обязано быть выспреннее имя. Рыжего именовали Коля. Николай Зимянин.
Почти сразу у Стаса зазвонил мобильник. Вместо звонка был установлен речевой вызов, приятным голосом произносивший "Вам звонит ваша мама". Полетов, скривившись, бросил сотовый на комод.
-Зачем ты так? Она же беспокоится!- попенял рыжий, и Стрелецкий сразу его зауважал.- Все ночи болтаешься неизвестно где.
-Почему не известно? Известно. В постели!
-Ага, только неизвестно в чьей. Ответь!
-Вот сам возьми и ответь! - огрызнулся Стас.- Надоело! Мне уже 23!
-Для матери ты всегда останешься ребенком!
Стрелецкий понял, что спокойно поработать ему уже не дадут.
-Я, пожалуй, пойду!
-Куда вы пойдете, профессор? А кто маньяка будет ловить?- заступил дорогу рыжий.
-Вы!
-Мы здесь только для вашей охраны!
-Ну, тогда не мешайте мне!
-А мы разве мешаем?
Опять зазвонил телефон и раздался приятный голосок. Вам звонит ваша мама! Некоторое время они немо смотрели на жужжащий аппарат.
Стас, чертыхнувшись, схватил трубку и сунул его уже под подушку на кушетке.
-Вы что в ссоре с вашей мамой? - тактично поинтересовался Стрелецкий.
-Достала она меня!
-Ну что сосед беспокоил?- спросил Николай.
-Спал как ребенок! - не подумав, ляпнул Стрелецкий.
-Опять! - скривился Стас.
Зло щелкнув зажигалкой, пошел курить на кухню.
-Что это с ним?- спросил Стрелецкий у рыжего. - За что он не любит мать?
-В том то и дело, что любит. Любит до беспамятства. Вот и мучает маменьку. Старается показать, какой он мужик. И в командировку в Чечню поэтому записался.
-Я выполнял долг по восстановлению законности! - крикнул тот с кухни.
Стрелецкий предложил чайку, но оперативники отказались и собрались уходить.
-Мы потом еще зайдем. Вечером.
Днем пришел Борис, принес суп в термосе.
-Не могу допустить, чтобы любимый профессор околел с голоду! - заявил он, выкладывая на стол батон, окорок в хрустящей обертке, баранки в скрипящем, словно снег пакете, банки, "одноразовые" супы.
Стрелецкий Бориса не понимал. Настоящий потомственный красавец. Можно сказать, племенной. На артиста похож. Щеголь и франт. Всегда модно броско одет. Не он за девками на улице оглядывается, а они за ним. Он до сих пор не женат. Тридцатник уже. Самому Стрелецкому 48. Семьи тоже нет. Но тут все понятно. Отдал личную жизнь в жертву науке.
Было еще одно, что Стрелецкий тоже не мог логически объяснить. Был Борис чертовски, неестественно силен. Стоило Борису раздеться на пляже, у женщин загорались глаза как у кошек. Мощная грудь, титанические мускулы ног и рук. Алгинский Шварценеггер!
Рядом с ним профессор всегда чувствовал особую защищенность, словно в утробе матери. Так получилось, что Борис взял над ним неофициальное опекунство.
-Я на этого Забродина жалобу напишу в прокуратуру! - пообещал ассистент. - Мыслимое ли дело. Сугубо штатского человека, заслуженного профессора задействовать в оперативной разработке!
-Какая оперативная разработка? Сплю тут как филин. Расскажи, лучше, какие новости в институте.
-Консультацию провел в сто пятой группе. От твоего имени пообещал восемь двоек на экзамене поставить. Рефераты не сдали, черти. Совсем вы их разбаловали, Роман Сергеич! А я их держу в тонусе.
-Твоя забота обо мне не знает границ! Кино не про тебя было? Моя вторая мама называется.
-Смеетесь? Но пользоваться вашей добротой семнадцати летним прохвостам я не позволю! Они столько книг не прочли, сколько вы написали!
-Может, и не стоит их читать? Имею в виду, мои книги. Имеет место быть глобальное введение в заблуждение. Сначала призраки обманывают меня, заставляют писать о них то, чего на самом деле нет, и никогда не было. Потом я обманываю своих читателей.
-Это не может быть, потому что не может быть никогда,- серьезно говорит Борис, плотоядно слизывая халву с пальцев, он выдающийся сладкоежка.
-Это почему же?
-На фига призракам нас обманывать? Обманывают с какой то целью. Вы же сами говорили, что у призраков нет никакой цели. Они просто есть и все.
Ночью все повторилось. Стрелецкий рывком проснулся. Он был уверен, что перед этим был какой-то звук.
В кромешной темени нашарил сотовый на прикроватном столике. 2 часа. Час быка.
Вот опять!
Это не на кухне, это на входной двери. Стрелецкий лихорадочно вспоминает. Запер ли он ее после ухода Бориса на цепочке, уже понимая, что теперь это не имеет никакого значения.
Тихий стук в дверь. Даже не стук, Кто-то тронул дверь костяшками пальцев. Больно, наверное. Дверь железная.
Стрелецкий нашаривает и нахлобучивает очки. Встает. Он в пижаме. Ищет тапочки ногами. Те все время попадаются тыльной стороной. Он плюет на условности, идет босой. Шаги по линолеуму неакцентированные, словно волокут труп. Еще ногу прихватило, хоть вой. Кое-как дохромав до двери, он клюнул лбом, нашаривая глазок.
И замер.
На площадке стояла женщина.
Было неясно, есть ли свет на площадке, но белый струящийся нимб озарял ее словно газовый фонарь.
Ерунда, не воспаляй воображение, одернул он себя. Это всего лишь платье. Белое развевающееся платье.
Женщина не двигалась до того момента, пока не поняла, что он ее увидел. Скользнула вниз. Точно также как днем. Точно, да не точно. Опроверг он себя. Шагов не слышно. Вообще нет никаких звуков.
Надо позвонить Забродина! Стрелецкий прохромал в комнату. Телефона на тумбочке не было!
Ерунда, опять одернул он себя. Зашвырнул куда-нибудь, когда вставал. Некоторое время он шарил руками по кровати и полу.
С другой стороны, он аккуратен до педантичности. Годами у него дома все вещи лежат на одних и тех же местах.
Они не хотят, чтобы он куда-то звонил! Мысль была панической. Но ведь это не означает, что они желают ему зла. Он попытался успокоиться, но сильный стук в прихожке заставил ан секунду сердце замереть, а потом скакнуть бешеным галопом.
Он дохромал до стенного выключателя. Был уверен, что свет не включится, но не угадал. Полыхнуло неожиданно ярко. Сколько у них лампочка. Ватт 200!
У двери на полу вразнобой подошвами кверху валялись его ботинки. Он отчетливо увидел, что одна из подошв треснула. Старые башмаки, надо менять, мелькнула несвоевременная мысль.
-Вы хотите, чтобы я пошел за ней? - спросил он вслух.
Голос прозвучал незнакомо, будто говорил не он.
В стену раздался гулкий удар. Нельзя соглашаться, они могут ЗАВЕСТИ!
-Хорошо, я иду! - сказал он.
Легко обещать, иду. Когда он справился с ботинками и замком и вывалился на улицу. Как был, в полосатой пижаме, словно смертник, женщины и след простыл. Хотя нет, намек ему оставили. В арке тлело медленно затихающее холодное свечение, от которого мороз шел по коже. Вероятно, здесь и было холоднее. Когда он шагнул в арку, его зябко передернуло.
Выйдя из арки, он очутился на внутриквартальном бульваре, непривычно тихом. Даже не тихом, безмолвном. Полный вакуум звука и движения. Застылая пустота. Ничего.
Профессор не впервые попадал под "вакуумные воронки", но каждый раз это было как впервые. К этому нельзя было привыкнуть, как нельзя привыкнуть к смерти.
Однако куда идти? Он растеряно оглянулся и тут же подскочил на месте от грохота. Вдали сама собой раскололась мусорная урна. Окурки, банки, ваучеры разлетелись, словно от взрыва.
Простите меня, смиренно подумал профессор. Единожды он сравнил призраков с урной, правда, имея в виду, что они настолько же реальны и не имея намерения оскорбить. Теперь же ему об этом напомнили.
Когда он прохромал мимо урны, внутри с жужжанием ползали...Он думал, мухи, оказалось, окурки.
Можно было бы подивиться остроумию призраков. Если бы не абсолютная тишина вокруг. Он был в городе. И он был совершенно один в целом мире. И как им это удается? Надо будет поразмыслить на досуге. Статью написать.
Вскоре Стрелецкий вышел на перекресток. Отсюда хорошо просматривался супермаркет ВДВ. Абсолютно темный, с провалами кон и витрин. Вещь совершенно невозможная. Как-то студенты пригласили его. На первом этаже расположены увеселительные заведения, работающие всю ночь. Машины снуют всю ночь. Теперь же около нет ни одной.
Нет, одна есть. Профессор замер, почувствовав на себе тяжелый взгляд. Вдали у громады магазина вдруг бибикнула сигнализация и по волчьи зажглись ослепительные красноватые фары.
-Нет! - Стрелецкий не разбирая дороги, кинулся прочь, а сзади взревел запускаемый мотор.
Асфальт кончился, профессор, оскальзываясь на кучах сырой земли, бежал, проваливаясь ногами в ямы. Он понял, куда его загнали. На "вечную" стройку на Повстанческой. Землю десять лет назад купил какой-то идиот, огородил забором и ни ничего не построил. Сейчас впереди возвышались голые стены.
Он прикидывал, не может ли это быть опасно, когда его осветили фары, и он скакнул внутрь. А говорят, старик! Вот это выдал прыжок. Ты еще крепкий старик,Розенбом!
Внутри было не так темно, как он опасался. Серые стены больными зубами выступали из тьмы. Сумрак ежился, сдаваясь под натиском холодного света. Он сначала обрадовался, а потом ему стало по настоящему страшно. Нечто освещало здание изнутри.
Из дома впопыхах он успел захватить совсем немного. В их числе эбеновый заостренный стержень. Эбен обладает признаками и дерева и камня, он тонет в воде. Но воздействие на призраков не знает себе равных.
Призрачный свет обеспокоено всколыхнулся. Эбен дернулся в руке, безошибочно указывая направление за спину Стрелецкому. Профессор оглянулся, но лишь затем, чтобы услышать ускользающие шаги и поднятую пыль под потолком. Эбен вновь дернулся, но профессор вновь не успел. Нечто продолжало бегать по стенам, успевая исчезнуть, стоило ему бросить на него взгляд.
Голова закружилась, профессор на секунду ослабил внимание, отшагнул, и тут же нечто развевающееся кинулось на него с потолка. Стрелецкий отшагнул вновь, не глядя. Нога попала на пустоту. Лестницы за ним не было. Только темный провал недостроенной лестничной клетки.
Со всего маху он рухнул в подвал. Он не убился по единственной причине, что внутри устроили стихийную свалку. Так что он угодил на вершину довольно мягкой кучи. Но когда скатился, то наткнулся на битые камни, торчащую арматуру. Вот здесь ему действительно повезло.
Некоторое время он не мог встать, елозил аки червь. Наконец ему удалось за что-то схватиться. Когда увидел за что, не смог сдержать крик. Из мусора торчала вздутая синяя рука.
Почти сразу он увидел непристойно раздвинутые полуразложившиеся ноги. То, что он поначалу принял за расчлененный труп, оказалось двумя трупами. Женщины были обнажены и убиты уже давно. Лица объедены крысами, лицо их изуродовал Жених.
Профессор нашарил в кармане сотовый и дрожащими руками набрал номер Забродина и назвал адрес.
- Я видел два трупа. Но возможно они все здесь. Здесь его лежбище!
-Но девушки ведь возвращались живые! - подавленно возразил полковник.
-Это призраки, не могущие себе найти упокой, пока убийца на свободе! Они и привели меня сюда!
-Значит и моя Катенька...
-Сейчас не время для сантиментов!
-Извините, Роман Сергеич! Оставайтесь на месте! Сейчас будет опергруппа! Я сам приеду.
-Нет, я тут не останусь ни на минуту! Хватит с меня этих ужасов!
Он пришел по утро. Полетов был злой и невыспавшийся.
-А где Коля? - спросил Стрелецкий.
-Он больше не придет. Операция закончена, так что можете собираться.
Но Стрелецкий не стронулся с места. Не мог.
-Одевайтесь, профессор, Забродин велел вас доставить, куда скажете.
-Нашел новый схрон? - невинно поинтересовался Стрелецкий.
-Что вы несете? - не успел Стас возмутиться, как опять раздалось "Вам звонит ваша мама". Нежный грустный голос.
-Из-за нее ты стал убивать? - в лоб спросил Стрелецкий.
-Да вы что? - Стас сжал кулаки и шагнул к нему.
-Это бесполезно, я стою внутри круга! - быстро предупредил Стрелецкий.
Вокруг него был намалеван меловый круг. Именно поэтому он не мог двинуться.
-Я расскажу, как все было, а ты поправь, если в чем-то ошибусь, - продолжил Стрелецкий. - Только я не ошибусь. Ты ТЕПЕРЬ должен это знать. Тебе должны были сообщить. Мать любила тебя эгоистично и считала своей собственностью. Вообще то он считала тебя частицей себя самой, самой дорогой своей частью, но ты это не понял. Не оценил. Назло ей ты и ушел на войну. Ты не вернулся. Я узнавал. Ты был минером и порвался на управляемом фугасе. А потом ты решил отомстить всем матерям. Не невестам, а всем будущим матерям. Они ведь были все беременными. Ты, сволочь!
-Мне говорили, профессор, а я не верил. Ты очень опасен!- Стас ухмыльнулся. - Круг намалевал? На полу? А про потолок забыл?
Он вдруг скакнул на стену и, быстро перебирая конечностями, побежал по ней гигантским шевелящимся тараканом. Переполз на потолок и оказался над застывшим Стрелецким. Профессор запоздало выхватил эбеновый стержень, показавшийся ему чрезвычайно маленьким и неубедительным против такого проявления нечистой силы.
Стас пал на него коршуном. Стрелецкий вывалился из круга, эбен полетел в одну сторону, он сам в другую. Профессор от бессилия закрылся рукой, но нападения не последовало.
С нечеловеческим ревом некое существо раз за разом билось о невидимую преграду в центре круга. Призрак, оказавшийся внутри круга, сам угодил в ловушку!
В дверь трезвонили, потом стучали. Призрак ревел и бился. И все это слилось в немыслимой мощи какофонию.
Еще немного и Стрелецкий лишился бы сознания, но Всевышний решил проявить к нему милосердие. Слетела выбитая с петель дверь, и, бухая шагами в комнату, ворвался разъяренный Борис. Стрелецкий никогда его таким не видел.
Борис подлетел к бьющемуся в западне существу и с ужасающей силой пнул его. Так получилось, что до этого Стрелецкому не приходилось видеть, как дерется его ассистент. Он, конечно, знал, что силищи он не мерянной, но чтобы такое!
Морока оторвало от пола, и он вылетел наружу не только вместе с окном, но даже частью стены!
Спустя какое-то время, понадобившееся, чтобы Стрелецкому вернуться в сознание, он сидел на диване, а Борис заботливо протягивал ему протертые им очки.
-Роман Сергеич, ну как же вы так? Вам же сказано было, не рисковать! Я этому Забродину башку оторву за вас.
-Не надо! - даже испугался Стрелецкий. - Кстати, ты выяснил, был ли Полетов сапером и вернулся ли он с войны?
-Не успел. А разве это важно?
-Уже нет.
-А что с окном будем делать? Право дело, я не хотел.
-Это уже не наша забота. Я сегодня же съезжаю отсюда!