Аннотация: Какому из святых следует молиться при пустом кошельке. - Эти глаза мне нравятся... Они желтые, как прогнивший лимон, жадности в них хватило бы на пятерых попов, набрякшие веки - свидетельство бессонных ночей, вряд ли проведенных в молельне. Святой Аурус любит таких!..
Герцогство Брабант, 1481 от Р.Х.
Солнечным весенним днем по дороге, ведущей из Лёвена в Тинен, шли два человека. Один был среднего роста, худощав и гибок, его лицо скрывали обвисшие поля шляпы; другой, словно молодой бык, высок и крепок, с широким покатым лбом, упрямо выставленным вперед, будто предлагающим каждому встречному с ним пободаться. Потрепанные коричневые мантии, посохи, дружно ударяющие в пыль, а более всего - объемистая связка книг в руках одного из них - все это указывало на принадлежность путников к разгульному племени школяров, коих по лёвенскому тракту шаталось в избытке. И правду сказать, с тех пор как римский папа Мартин V по милости своей пожаловал Лёвену грамоту об учреждении университета, окрестные города и села от Первиса до Арсхота, от Леу до самого Брюсселя не знали покоя. Бесчисленные безобразия и пьянство, веселье самое необузданное, выходки самые непристойные, азартные игры, брань и сквернословие - все это мгновенно распространялось там, где появлялась компания шалопаев, чьи карманы никогда не оттягивало золото, зато души в избытке отягощались всеми известными грехами.
Путники между тем держали себя куда как скромно: не глазели по сторонам, не смеялись и не шумели. И даже не заулюлюкали при виде толпы богомольцев, шествующих со святыми мощами в Тинен под гудение рожков и завывание дудок. Напротив, отступив к обочине, оба благоговейно склонили головы перед золоченой ракой, после чего, смешавшись с толпой, под пение псалмов дошли до богатой деревни Кумтих. Отсюда до Тинена было рукой подать.
Солнце стояло высоко. Теплые лучи ложились на зеленую траву, играли в клубах пыли, поднятой ногами богомольцев, ветер разносил аромат цветущих лугов. Процессия миновала деревенский трактир, и иное, не менее сладостное благоухание привлекло внимание путников. Запах истекающего жиром жаркого и чесночного соуса заставил их свернуть с пути благочестия и устремиться к гостеприимно распахнутым дверям.
Но не успели они переступить порог, как пузатый трактирщик бросился им наперерез, размахивая вертелом:
- Прочь! Пошли вон, бездельники! Да сожжет меня святой Антоний, если хоть один из вас войдет в мой трактир!
Неласковый прием не обескуражил путников, но вертел заставил остановиться в безопасном отдалении. Тот, что был пониже ростом, переглянувшись с товарищем, шагнул вперед. Второй, напротив, отступил и прислонился к дверному косяку, с интересом посматривая на разъяренного трактирщика.
- Здравствуй, любезный хозяин, - благодушно произнес первый.- С каких это пор в Брабанте на вертел насаживают гостей вместо молочных поросят?
- Ах ты, школярское отребье! У того, кто захочет тебя сожрать, зубы выпадут быстрее, чем он проглотит первый кусок! - брызгая слюной, прокричал трактирщик. - Убирайся, говорю, а то вздую!
- Христос с вами! - смиренно ответил школяр, с ловкостью увернувшись от вертела. - Благость его снизошла на это место...
- Пусть его благость залечит твою шкуру, болтун! Эй, Ян, Йоос, выбросите этих бездельников вон!
- Любезный хозяин, не нарекай бездельником святого! Без его молитв твое пиво давно прокисло бы, а колбасы и масло покрылись плесенью!
- Это ты-то святой?.. - Трактирщик на минуту остановился, а двое слуг застыли с открытыми ртами. Воспользовавшись этим, школяр благочестиво сложил руки и затараторил:
- Мне и моему другу, двум ничтожным богословам, с соизволения лёвенского декана велено доставить в Тинен мощи святого Ауруса из Эрпса. - По его знаку здоровяк у двери откинул переброшенный через руку плащ, явив всем желающим размалеванный сундучок с медными заклепками. - Жизнь этого святого была отмечена таким благочестием, что и после смерти оно словно фимиам исходит от его останков. И тем, кому посчастливится ощутить сию благость, списываются грехи за день, два, а то и за целую неделю! - С этими словами богослов сорвал шляпу, размашисто осенил себя крестным знамением и звонко чмокнул деревянную крышку сундука.
По трактиру пронесся еле слышный вздох. Был ли тому причиной религиозный пыл богослова или его лицо с чертами, такими правильными, будто их выписали кистью художника, но жена трактирщика, наблюдавшая за всем в отдалении, внезапно подошла и положила руку мужу на плечо.
- Неужто мы хуже других? Неужто грехов у нас меньше? Коли дело благое, пусть войдут да выпьют по кружке пива. А святой Аурус наверняка поможет вылечить язву у тебя на ноге.
- Святые не шляются по трактирам, - упрямо мотнул головой трактирщик. - А ты, жена, приглядывай лучше за очагом! Святой! А мне что за радость с этого? Мало святых ходит мимо нас в Тинен и обратно? На прошлой неделе был святой Ливин, до него - святые Христофор и Варвара. Раньше образа и мощи носили самые знатные жители города, торжественно и с великим почтением. Теперь же всякие голодранцы взялись за это: собирают толпу бездельников и несутся так, будто им дьявол поджаривает пятки, кричат и улюлюкают! При этом все они пьяные и всегда выкидывают разные мерзкие шутки, а то и врываются без спросу, бесчинствуют, гадят, где попало, и никогда не платят, думая, что из-за их священной ноши им ни в чем не должно быть отказа... Ну уж нет! Святой или грешник - он у меня и черствой корки не получит, пока я не услышу звона монет в его кошельке!
- Уймись, муженек, - произнесла жена, с улыбкой поглядывая на красивого школяра. - Разве не видишь, какие благодушные лица у этих господ? Неужели святой, которому они служат, оставил их без покровительства?
- Твоя правда, милая хозяйка, - важно кивнул богомолец, между тем как товарищ за его спиной едва удерживался от смеха. - Милость святого Ауруса всегда с нами.
- Не поверю, пока сам не увижу, - сказал трактирщик.
- Ну, так смотри! - И школяр ловко швырнул ему золотой. - Смотри, пивной бочонок, ибо нигде больше ты не увидишь такой полновесной благодати!
Придирчиво осмотрев монету, хозяин изменил мнение насчет святости Ауруса из Эрпса и позволил путникам сесть за стол. Гордые собой школяры заказали лучшего из еды и питья, а, наевшись, принялись угощать других. Свой сундук они водрузили тут же и прикладывались к нему едва ли не чаще, чем к кружкам, но на вопрос о причине такой почтительности отвечали туманно, перемигиваясь и ухмыляясь во весь рот.
По соседству с ними сидел человек с видом кислым и раздражительным. Облачение выдавало в нем каноника: старая сутана выцвела и порыжела, а короткая накидка с капюшоном пестрела разноцветными пятнами. Лицо его было бледным, как у покойника, впалые щеки и бугристый нос - в синеватых прожилках.
- Эй, - подтолкнул друга здоровяк, кивая в сторону соседа. - Погляди на эту бледную рожу. Он будто жабу проглотил - его того и гляди стошнит. Все то время, что мы здесь сидим, он не выпил и полкружки пива, зато глаз не сводит со святых мощей...
Красивый школяр приподнял шляпу, и по его губам скользнула хитрая улыбка.
- Эти глаза мне нравятся, - прошептал он. - Они желтые, как прогнивший лимон, жадности в них хватило бы на пятерых попов, набрякшие веки - свидетельство бессонных ночей, вряд ли проведенных в молельне. Святой Аурус любит таких!
- Погляди на его руки, - добавил товарищ. - Пальцы скрючены, а ногти крошатся, как хрупкое стекло. Видишь, как он любовно ласкает медную монетку? Пусть этот кусок встанет у меня поперек горла, если она не видится ему золотой.
Не успел богомолец договорить, как каноник, поднявшись, пересел за их стол.
- Господь да благословит вашу пищу, дети мои, - протянул он елейным голосом, шаря взглядом по сундуку. - In nomine Patris et Filii et Spiritus Sancti*...
- Amen, - в один голос ответили школяры.
- Я - здешний священник и подобно вам обучался в Лувенском университете, но мне не доводилось слышать о святом Аурусе из Эрпса. Не удовлетворите ли мое любопытство и не расскажете, чем он прославился и когда причислен был к лику святых?
- Ах, отче! - вздохнул в ответ красивый богомолец. - Не раз уж говорилось, что несравненно больше святых умирает ежедневно, нежели число тех, что признаны церковью.
- Стало быть, он не канонизирован?
- Нет, ибо еще не прошло пяти лет с его кончины.
- Стало быть, он славен своими деяниями?
- Пред Богом - per supergressum**.
- Что же он совершил?
- О жизни его известно малое, но лишь доброе, - потупив глаза, затянул школяр. - Известно, что скромность его не уступала добродетели, а то и другое - его благочестию. В ранней юности он дал обет нестяжания и исполнял его с твердостью в сердце. В своем уничижении святой Аурус дошел до того, что почитал себя недостойным принимать подаяние и все, что ему жертвовали, он раздавал беднякам, сам же питался небесной росой и полевыми злаками. Скромность его была так велика, что при жизни он оставался в безвестности, но после его смерти Господь явил чудо, превратив его руки до локтей в чистейшее золото.
- Miraculum Domini***! - перекрестился священник.
- Воистину, - буркнул здоровяк. Приятель толкнул его в бок.
- Я говорю, что Бог метит подобным образом лишь истинных праведников, - поспешил добавить тот. - По указу епископа Брюссельского останки святого Ауруса были поделены между семью городами Брабанта. Тинену досталась голова.
Каноник задумался.
- Но неужели для головы такого славного святого не нашлось иного вместилища, чем это старый сундук?.. - помолчав, спросил он.
- С каких пор золото нуждается в позолоте? - возразил красивый школяр.
- Крест Господень, неужто и череп стал золотым? - выпучив глаза, воскликнул каноник.
Здоровяк сделал страшное лицо, а его приятель приложил палец к губам:
- Тише, тише, отец мой... О таком вслух не говорят. Я вижу, вы человек благочестивый, почтенный, поэтому могу открыть вам эту тайну... Ах, нет! Его преподобие с меня шкуру снимет!
- Будь уверен, сын мой, - хрипло прошептал каноник, - все, что ты скажешь, я сохраню, как тайну исповеди.
- Я вижу, что и впрямь могу вам довериться, - с довольной физиономией проговорил школяр. - Ну, так знайте - череп святого Ауруса не стал золотым, но он обладает дивным свойством превращать в золото медь, серебро и иные металлы. Причетник собора святого Петра провел Богоявленскую ночь в бдениях и молитве, возложив медный крест на этот сундук, и к утру крест стал золотым. По воле святого Ауруса не один медяк из наших кошельков стал полновесным гульденом, стоило лишь положить его сюда, - он слегка коснулся крышки сундучка. - Но не скрою, чудо свершается не каждый день, а лишь в канун великих праздников.
- Удивительную историю ты поведал, сын мой, - сказал священник, поднимаясь и благословляя их.
Вскоре он покинул трактир, а за ним и школяры отправились своей дорогой. Посохи снова стучали по утоптанной земле, в такт им в сундуке подпрыгивали святые мощи. Миновав деревню, путники услышали, как кто-то громко окликает их. Обернувшись, они увидели каноника из Кумтиха, что было сил бегущего следом, но продолжили идти, как ни в чем не бывало.
Когда священник догнал их, его лицо совсем посерело, а накидка сбилась так, что капюшон хлопал по впалой груди.
- Дети мой... я вас зову... - похрипел он, еле переводя дух. - Стойте же!.. Право же, не следует заставлять меня... гнаться за вами... по такой жаре...
- Отец мой, да вы совсем запыхались, - произнес здоровяк с притворной заботой.
- Долг, сын мой... долг благочестия не позволил мне отпустить вас просто так. Моя паства не должна остаться без благословения святого Ауруса. Соблаговолите задержаться здесь на день-другой или на неделю, чтобы жители деревни могли увидеть святыню и стать свидетелями ее чудес. А за это вы получите полное отпущение грехов, и Господь благословит вас своей милостью!
Переглянувшись, школяры в один голос ответили, что задержка была бы для них крайне нежелательна - декан, мол, велел не мешкать; что до отпущения грехов, то оно и так обещано им по прибытии с мощами в Тинен.
Священник стал уговаривать их, жалобным голосом рассказывая о нищих и убогих, коих в его приходе обнаружилось великое множество и которым святой Аурус наверняка не откажет в помощи; но, убедившись, что сострадание чуждо школярам, равно как и страх перед гневом Божьим, он предложил им десять гульденов. Они запросили сто; после упорного торга сошлись на шестидесяти, которые каноник обязался вручить тут же. Ему пришлось идти за деньгами. Уходя, священник стонал и клялся, что наверняка придется заложить святые дары, дабы возместить расходы церковной казне, но вернулся он очень быстро, а, получив сундук, сразу заторопился обратно.
Так череп святого Ауруса обрел пристанище в деревни Кумтих, а оба школяра, чрезвычайно довольные сделкой, отправились своим путем.
- Я говорил, этот от нас не отстанет, - с ухмылкой заметил красавец, когда деревня скрылась из виду.
- Надежда манит дурака, - сплюнув в траву, пробурчал здоровяк.
- Золотая надежда, брат мой, золотая.
- Коли он из тех, кто зовется философами, этого добра у него должно быть навалом.
- Золота или надежд?
- Надежд, конечно. Будь я проклят, если хоть одна здешняя деревенщина увидит нашего святого! Этот скряга захапал его и будет держать под замком до тех пор, пока его надежда не изойдет смертным потом. А этого, брат мой, никогда не произойдет - тому, кто мечтает добывать золото из пустоты, надежда заменяет и хлеб, и сон, и веру, и вечное блаженство. До той поры он никому и словом не обмолвится, в надежде, что рано или поздно святой снизойдет к мольбам.
- Я думаю, он предпочтет ловить золотые в карманах паствы, а святого Ауруса сделает наживкой. - Красивый школяр поднес к уху кошелек, с удовольствием прислушиваясь к звону монет. - Но ты прав - его ждет неудача. Наш святой не любит скаредов. Посему, брат Ренье, дабы не утратить его покровительства, постараемся, чтобы эти славные кругляшки не оседали у нас надолго.
- Золотые слова, брат Андреас! - в тон ему ответил товарищ, и оба, не мешкая, пустились напрямик через поля, оставляя Тинен в стороне.