Неделю назад был один из знаменательных дней. Едва перед уже не спавшими горожанами взошло солнце, а петух пропел свою песню, на городскую площадь, в самое сердце города, ринулись толпы разного люда. Они бы разорвали на куски, в прямом смысле этого слова, любого, кто бы преградил им сейчас путь или случайно затесался под босыми ногами. Среди них присутствовали все низшие и высшие слои общества, такие дни не пропускал никто, даже рабов выводили на это всеми вожделенное зрелище. Целей у всех было много, исход был один. Повеселиться, отвлечься от разъедающей жизнь скуки, от однообразных действий и дней. Смерть. Сегодняшняя звезда на сцене, как обычно я, меня встречают бурными овациями, аплодисментами, криками и писками, свистом. Словом, кто что мог сделать, лишь бы поддержать меня в моем положении и показать, что они все уже готовы, теперь мой черед выступать. Я ненавидел всех этих клоунов, жалких циников, это пустоголовое стадо, которым только и нужно увидеть фонтан крови из огромной дыры в шее. Народ тыкал в меня пальцами, говоря: "Смотри, смотри, идет Палач". Перед ними появлялся человек в черной мантии с длинными рукавами, скрывающими руки, в черном капюшоне, в котором были видны только мои голубые глаза. Идеально наточенная секира, отлично ложилась в руку, никуда и никогда не выскальзывала, блестела на солнце и пускала солнечных зайчиков, которые если попадали в глаза, слепили неугомонную толпу. Я уже видел на их лицах пьянящую радость, эти мерзкие улыбки, жгущие меня изнутри. Они считали себя моими фанатами, а я был для них главной фигурой на концерте, вершителем правосудия на сцене. Рядом со мной стояла еще одна немаловажная фигура, которую редко кто замечал, а тем более слушал, все пропускали его слова мимо ушей, желая поскорее перейти к главному блюду этого дня. Глашатай стоял, немного подавшись грудью вперед. В руках он держал развернутый свиток с красной печатью и пометкой, что означало, сей документ подтвердило и одобрило правительство. Перед каждым предложением или запятой, он делал паузы, набирал много воздуха в рот, и говорил дальше, громко и четко.
" МЫ СОБРАЛИСЬ СЕГОДНЯ ЗДЕСЬ, НА ЭТОЙ ПЛОЩАДИ, ЧТОБЫ УВИДЕТЬ, ЧТО БЫВАЕТ С ТЕМИ, КТО ВНОСИТ СВОИМИ ГРЯЗНЫМИ РЕЧАМИ РАЗДОРЫ В НАШЕ КРЕПКОЕ И НЕРУШИМОЕ ОБЩЕСТВО, КТО УСТРАИВАЕТ ТАЙНЫЕ ЗАГОВОРЫ ПРОТИВ ВЛАСТИ. ТАКИЕ ЛЮДИ ИМЕНУЮТСЯ ЛЖЕЦАМИ И ПРЕДАТЕЛЯМИ, ЗА СОДЕЯННОЕ, ОНИ ОБЯЗАНЫ ПОНЕСТИ ТЯЖКОЕ НАКАЗАНИЕ В ВИДЕ СМЕРТНОЙ КАЗНИ. ЭТОТ ЧЕЛОВЕК, ЧТО СТОИТ ПЕРЕД ВАМИ НА КОЛЕНЯХ, НЕ ЗАСЛУЖИВАЕТ ПОЩАДЫ ИЛИ ЖАЛОСТИ, НО ЗАСЛУЖИВАЕТ ПРАВО НА ПОСЛЕДНЮЮ РЕЧЬ ИЛИ МОЛИТВУ. ВЫБОР ЗА НИМ".
Затем глашатай развернулся к осужденному и посмотрел ему прямо в лицо. В его глазах на долю секунды я заметил нотки играющей жалости, но он умело и вовремя их скрыл.
ВЫ ПРИГОВАРИВАЕТЕСЬ К СМЕРТНОЙ КАЗНИ, Г-Н ... (ИМЕНА ГОВОРИЛИ ВСЕГДА, НО Я ПОЗАБЫЛ, КАК ЕГО ЗВАЛИ). ВЫ ГОТОВЫ ПРОИЗНЕСТИ ВАШУ ПОСЛЕДНЮЮ РЕЧЬ?
Осужденный молчал и лишь уныло покачал головой. Глашатай немного потупился от такого упрямства, но продолжил, он обязан был продолжить, а я обязан был отсечь осужденному голову.
ТОГДА, ПАЛАЧ ... ПРИВОДИТЕ ПРИГОВОР В ДЕЙСТВИЕ (МОЕ ИМЯ НИКОГДА НЕ ПРОИЗНОСИЛИ, ПОЗЖЕ Я ОБЪЯСНЮ ПОЧЕМУ).
Конец преамбуле. Наступила главная часть сегодняшнего представления. Глашатай посмотрел на меня и сказал взглядом: "Ты знаешь, что нужно делать, приступай". Разумеется, я знал свою работу. Когда я подходил к осужденному, толпа не моргала, она просто не могла позволить себе этого. Напряжение накалилось до предела, сейчас, вот сейчас произойдет то, чего все так долго ждали. Я поднял свой топор над головой, лезвие закрыло солнце, так что толпа могла больше не щуриться от яркого света. Бить нужно было точно посередине шеи, чтобы закончить все одним ударом. Хотя так нравилось не всем, но я знал из опыта, как лучше. Топор полетел вниз с бешеной скоростью, мгновение, что-то тяжелое упало на порог эшафота, а кровь из лунки, струей окатила первые ряды толпы. Конец моему выступлению.
После казни все возвращались к своим рабочим делам. Толпа удалялась от меня, понурив головы, и мне становилось легче, что весь этот кошмар был позади, что больше меня не сверлили тысячи голодных взглядов. Некоторые из толпы, правда, оглядывались, возможно, ждали чуда или продолжения, но ни того, ни другого не было, была только жестокая реальность, которую осознать, бывает порой очень непросто.
Моего имени никто не знал. Все называли меня просто - Палач. По закону, я не имел права говорить про себя что-нибудь. Точно так же и мою внешность никто не знал. Все знали и видели черную маску, которая скрывала мое истинное лицо. Я был невольно скрытной личностью, никто не знал, где я живу, что я делаю в свободное время, есть ли у меня вообще семья.
Как то с меня пытались сорвать маску. У этого чудака это почти получилось. Он бесшумно подкрался сзади, когда я поднимал одного обезглавленного жирдяя, и схватил своими цепкими руками меня за голову. Я резко бросил безжизненный труп на землю, а свободной рукой, перехватил его руку и крутанул со всей силы, послышался глухой хруст. Нападавший внезапно сел и замер на месте, крепко прижимая вывихнутую руку к себе, словно любимую девушку. А я натянул маску обратно, которая поднялась почти до самого носа.
Однажды я ввязался в драку, хотя не должен был этого делать. Рядом с моей хижиной послышались надоедливые женские крики, просящие о помощи. Сначала я решил не обращать на это внимание, но что-то подталкивало меня сходить туда и проверить, в чем было дело. По мере моего приближения, крики усиливались. Я немного ускорил шаг. Зайдя за угол, я увидел трех мужчин, которые пытались изнасиловать маленькую девушку, яростно отбивающуюся от своих обидчиков.
-Пустите меня, подонки, пустите, да отпустите же вы меня!- просила она.
-Отпустим, только сначала кое-что сделаем...
Она увидела меня, и лучик маленькой надежды проблеснул у нее в глазах. Он был короткий, и она не хотела, чтобы он совсем угас, поэтому вырывалась изо всех сил.
-Слава бо... - хотела она сказать, но один из мужчин зашел сзади и зажал грубыми ладонями ей рот. Теперь вместо слов, слышались только непонятные мычания.
Ситуация была довольно обычная, но я решил вмешаться, сам не знал по какой причине. Я ставил под угрозу не только себя, но и эту девушку. Нас обоих могли просто казнить, только палачом был бы уже не я. Двое мужчин, что стояли спереди, двинулись на меня, разминая кулаки. Мы обошлись без приветствий и теплых слов. Мой отец в детстве учил меня драться, уроки не пропали даром. Однако первый удар я пропустил, он попал мне в ухо, которое потом еще долго заживало. Отец бы за такое еще добавил, в другое ухо. Второй удар летел прямо в голову, но сработали рефлексы, я ловко увернулся и нанес ответный точно в челюсть. Первый обидчик был повержен наповал. Второй потерял бдительность, похоже, он не знал, что свалить можно всего одним ударом, встал, словно истукан, этим я и воспользовался. С размаху ударил его в живот с ноги, так, что он отлетел на добрых три метра. Больше он не вставал. Третий понял, что оказался в безвыходном положении, он испуганно посмотрел на меня и бросился бежать. Девушка, теперь полностью освободившаяся и спасенная, сидела и рыдала на холодной земле.
-Спасибо, Господи, спасибо вам большое, господин... - Она ждала, что я представлюсь, но напрасно. Вместо этого она продолжала сидеть и хлюпать на остывшей земле. Ее тело истерически вздымалось при каждом вдохе.
-Как вас зовут?- продолжила она, сказав это еще детским голосочком.
-Ни к чему тебе это знать, - буркнул я в ответ.
Она медленно встала передо мной, ошеломленная от произошедшего. Ее грудь ходила ходуном, она делала большие и ровные вдохи, чтобы успокоиться. Я не понимал, что сейчас ей было страшно, что такое произошло впервые в ее жизни. Дело сделано, я ей помог, пора идти домой.
-Я всего лишь хотела вас отблагодарить. Вы же спасли мне жизнь,- искренне сказала она.
Да, спас, ну и что в этом такого.
-Теперь иди домой, и приди в себя, всё страшное для тебя уже давно позади.
-Но у меня нет дома. Я сирота.- Это прозвучало настолько жалобно и убедительно.
Черт возьми, как меня угораздило так вляпаться, если я приглашу ее к себе, то она может что-то заподозрить. А не очередная ли она шпионка? Если ее найдут у меня дома, она будет считаться государственным изменником, тем чудаком, который хотел что-то обо мне узнать. Я не знаю почему, но мне пришла в голову далеко не самая подходящая идея.
-Пойдем со мной, переночуешь у меня, а дальше катись, куда хочешь на все четыре стороны.
Она недоверчиво вгляделась в меня, видимо, ей что-то не понравилось. Но выхода у нее, как я полагал, не было. Чертова шпионка, свалилась мне на голову. И с чего я вдруг стал таким добрым?
-Пойдемте,- уже немного повеселее сказала она.
Понятия не имею, почему я ей это предложил. Она даже не знала кто я такой, и так быстро без раздумий согласилась. Вдруг я помог ей специально в корыстных целях. Однако это было не так.
Мы пошли к моей старой хижине, которая находилась неподалеку отсюда. В укромном местечке, о котором знали не многие. Я повесил чайник над костром и внимательно посмотрел на нее. Сейчас она немного поуспокоилась, но вид у нее был, словно она сейчас снова заплачет. Я мог детально ее изучить, пока она пребывала в легком забытьи. Естественно красивое лицо, тонкие руки, лебединая шея. Она первая нарушила молчание, ей нужно было выговориться.
-Эти подонки сами на меня накинулись, надели мешок на голову, и потащили в то место, где нас бы никто не нашел. Укромное местечко, так сказать. Я настолько сильно испугалась, что потеряла сознание на несколько секунд, а дальше все было как в бреду. Я ничего не понимала и не соображала, действовала рефлекторно. Хорошо, что вы оказались рядом и помогли.
-Я не теряла надежды, поэтому кричала и боролась. Спасибо вам, я даже не знаю, как вас отблагодарить.
-Обычное дело, у нас тут полно насильников, убийц, воров, и прочего скопления дерьма, от которого нужно избавляться.
Она сделала вид, что поняла меня и кивнула. Ее лицо даже сейчас было переполнено благодарностью.
-Еще бы чуть-чуть, и они бы сделали то, чего так хотят одинокие мужчины или пьяницы.
Мне надоело слушать ее нытье, и я перевел разговор на другой лад.
-Есть будешь?
Она замешкалась.
-Буду, но немного
Я достал пару картошин в мундире и кусок черного хлеба, словом, все, что у меня было на сегодняшний вечер, и протянул ей.
-Держи.
-А как же вы?
-Я уже ел.
-Спасибо.- она хотела было поклониться, но передумала.
Она опять недоверчиво посмотрела, но потом улыбнулась, и принялась за еду. У нее заурчал живот, наконец-то там потяжелело. Она ела быстро и с аппетитом, кажется, что голодна она была не немного. Чайник засвистел, показывая, что висеть здесь он больше не собирается, он свою работу выполнил, а если его не снимут, он будет продолжать свистеть еще сильнее. Я обмотал тканью руку, чтобы не обжечься, и налил две кружки горячей воды. Потом достал из шкафчика с травами два комочка и бросил их внутрь, теперь нужно было немного подождать, пока чай настоится.
Каждый глоток был необычайно вкусным. Внутри и на душе становилось теплее.
-Знаете, у вас такие красивые голубые глаза.
Глаза убийцы.
-Уже поздно, пора спать. Ложись, где захочешь, но не вздумай ничего трогать, а тем более брать.
-Я же не воровка. Еще раз спасибо, вы так много сделали для меня.
Ночью дул сильный ветер. Я весь продрог до костей, поэтому натягивал одеяло и подгибал ноги к себе. Старая хижина просто тряслась и ходила из стороны в сторону. Через щели в хижине был слышен протяжный свист ветра. Казалось, что сейчас все рухнет и упадет прямо нам на головы. Я перевернулся на другой бок и увидел, что рядом стоит эта девушка (Имени я ее не знал, она не представилась).
-Ты чего стоишь?
-Я замерзла, можно я полежу немного с вами?
Что? Со мной? Она спятила? Разве я похож на доброго дядюшку Боба с фермы, который гладит всех по головке и угощает детишек тыквенным соком?
-Ладно, ложись.
Похож.
Я не знал, зачем я так делаю и почему. Самый простой ответ на свете - не знаю.
Я подвинулся и лег опять на тот бок, с которого хотел перевернуться. Она легла рядом. Ее кулачки, поднесенные ко рту, упирались мне в спину, сейчас она была похожа на маленького котенка, мягко примостившегося сзади. Ее всю трясло, но скоро стало тепло, наши тела согревали друг друга. Тут я почувствовал, что мне как-то несказанно хорошо, даже не знаю, как объяснить это чувство. Ее рука обняла меня, она плотнее прижалась ко мне, согнув ноги в коленях. Так мы и провели целую ночь вместе.
Наутро, когда петух еще не пропел свою песню, я услышал бранящийся крик, он быстро приближался сюда. Я сразу понял, кто это идет. Девушка все еще спала.
-... Сейчас я спрошу у палача, вдруг он чего видел или знает.
Обычно ко мне заходили без стука, просто-напросто врывались внутрь, как будто были у себя дома. Я понял, что нам несдобровать и быстро стал шарить в голове варианты отступления. Но было слишком поздно что-нибудь решать. Оставалось только сдаться и принять наказание. Слуга зашел и выпучил глаза, раскрыв рот.
-ЧТО?! КАКОГО ХРЕНА ЗДЕСЬ ПРОИСХОДИТ? ЧТО ЭТО ТАКОЕ?!
От его крика девушка проснулась, она тут же вышла из теплого сна и наших объятий. Я еще туго соображал и мог только наблюдать за происходящим, как в кино, на самом деле, я сильно испугался за себя.
-Сейчас я все объясню,- она взяла ситуацию на себя,- я ворвалась в дом этого человека, чтобы укрыться от холода и поесть, он ни в чем не виноват.
Она мельком посмотрела на меня и хотела улыбнуться, получилась некрасивая гримаса. Я смотрел на нее с побелевшим лицом и думал, почему вот так, почему слуга пришел сейчас, почему он пришел не один, а со стражей? Почему она меня защищает?
-Наконец-то ты попалась, грязная чертовка. Взять ее, и в карцер.
Стража беспрекословно повиновалась и завела руки осужденной за спину, от чего она вскрикнула. Она посмотрела мне в глаза и прошептала: "Спасибо". Стража ее увела в карцер, где она будет дожидаться своей смерти.
-Сегодня вечером состоится её казнь. Без лишних вопросов, Палач. Уж не знаю, как она к тебе пробралась, похоже, что ты стареешь и теряешь бдительность, но знаю, что ты ни в чем не виноват. Ты бы не предал, все-таки у тебя большой стаж и опыт.- С этими словами слуга развернулся и вышел вон, также беспечно, как и зашел.
Все это происходило наяву, сейчас передо мной, а я даже слова не вымолвил. Я просто сидел и смотрел. Почему мне стало жалко эту девушку? Кто она для меня? Сначала я переживал за свою судьбу, но теперь с ней все нормально, она спасла меня, потому что... потому что я спас ее. Мне было жалко ее убивать, но она может рассказать что-нибудь, когда будет говорить свои последние слова. Что-то переменилось во мне за эту ночь, что-то произошло, но не знаю что именно.
Толпа крутилась вокруг сцены. Две казни за одну неделю было для них новшеством. Избитую девушку вывели на сцену. Она сама опустилась в колодки, уже зная, что ее ждет. Толпа немного опешила, еще ни разу девушек не казнили. Они даже перестали смеяться и все нахмурились, а хорошая ли была это идея. Все шло чересчур быстро. Вышел глашатай, развернул свиток и стал читать:
МЫ СОБРАЛИСЬ СЕГОДНЯ ЗДЕСЬ, НА ЭТОЙ ПЛОЩАДИ, ЧТОБЫ УВИДЕТЬ, ЧТО БЫВАЕТ С ТЕМИ, КТО ПРЕДАЕТ И СБЕГАЕТ. ТАКИХ ЛЮДЕЙ ИМЕНУЮТ ГОСУДАРСТВЕННЫМИ ИЗМЕННИКАМИ, ЗА СОДЕЯННОЕ, ОНИ ДОЛЖНЫ ПОНЕСТИ ТЯЖЕЛОЕ НАКАЗАНИЕ В ВИДЕ СМЕРТНОЙ КАЗНИ. ЭТА ДЕВУШКА, ЧТО СТОИТ ПЕРЕД ВАМИ НА КОЛЕНЯХ, НЕ ЗАСЛУЖИВАЕТ ПОЩАДЫ ИЛИ ЖАЛОСТИ, НО ЗАСЛУЖИВАЕТ ПРАВО НА ПОСЛЕДНЮЮ РЕЧЬ ИЛИ МОЛИТВУ. ВЫБОР ЗА НЕЙ.
Больше всего мне хотелось убрать эту девушку отсюда куда-нибудь подальше, а вместо нее посадить на колени глашатая, хотел бы я посмотреть, как его пустая голова глухо упадет на сцену. Сейчас будут ее предсмертные слова, последние слова в ее жизни.
Глашатай еще не успел обернуться и сказать свои привычные слова, как девушка заговорила.
СРЕДИ ВАС Я НЕ ВИЖУ ТОГО МУЖЧИНУ, КОТОРЫЙ МЕНЯ СПАС, Я ХОТЕЛА ЕГО ОТБЛАГОДАРИТЬ, НО ТАК И НЕ СМОГЛА, ОН ХОРОШИЙ ЧЕЛОВЕК. ПРИЗНАЮ, Я ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ИЗМЕННИК, Я РОДИЛАСЬ СИРОТОЙ, Я СБЕЖАЛА ИЗ СВОЕГО ГОРОДА, ЧТОБЫ МЕНЯ НЕ КАЗНИЛИ ТАМ ЗА ВОРОВСТВО. ТАК Я БРОДЯЖНИЧАЛА, И БЕСПОЛЕЗНО ВЛАЧИЛА СВОЕ СУЩЕСТВОВАНИЕ. ХОЧУ ПОПРОСИТЬ ПРОЩЕНИЯ У ТОГО ЧЕЛОВЕКА, ЧТО ТАК И НЕ СМОГЛА ЕГО ОТБЛАГОДАРИТЬ, И ЧТО ПРИНЕСЛА СТОЛЬКО ХЛОПОТ. ПАЛАЧ, ПРИВОДИТЕ ПРИГОВОР В ДЕЙСТВИЕ.
Я стоял на месте, как вкопанный. Глашатай тоже стоял, полностью покрасневший, его перебили унизили и перебили два раза.
ПАЛАЧ, КАЗНИТЕ МЕНЯ.
Такая волна боли накатила на меня, что потемнело в глазах, я подумал, что сейчас потеряю сознание. Казалось, что моя голова сейчас взорвется от напряжения. Я никак не ожидал услышать такие предсмертные слова, от человека, которого не знал и дня, но которого, кажется, полюбил. Полюбил? Последние слова в ее жизни были обо мне. Похоже, единственное, что у нее было хорошего в жизни, это моменты, связанные со мной. Как мы пили чай, как мы спали, как мы грели друг друга. Сейчас она стоит на коленях, побитая, закованная в кандалы, и просит меня убить ее. Я ведь делал это множество раз, так чем отличается этот от других? Она мне что, дорога? Вокруг меня витало такое напряжение, я не понимал, как его не замечают другие. Крупные капли пота катились по лицу, заливали и жгли глаза.
Тут заговорил сбитый с толку глашатай.
-Палач, в чем же дело, что вы все стоите, приступайте!
Я медленно сдвинулся с места. Подгнившая древесина эшафота страшно скрипела. Каждый шаг давался мне с трудом. Все вокруг качалось, я думал, что сейчас не смогу закончить все одним ударом. Сердце билось так, словно хотело выскочить из груди на волю. Царила страшная тишина. Молчали все. Абсолютно все. Не было ни криков, ни писков, ни улыбок, ничего. Я занес топор над головой, казалось, он потяжелел на килограмм десять, а руки стали потными и ватными. Она недоверчиво посмотрела на меня, ее взгляд остановился на моих глазах, они были мокрыми от слез, ее глаза остекленели, брови стремительно полетели наверх, затем она понимающе улыбнулась, сжала руки в кулачки, как делала тогда ночью. И опустила голову, обнажив лебединую шею.
-Приступайте, Палач, у вас очень красивые голубые глаза, правда - всхлипнула она, как всхлипывала тогда.- Вы все-таки пришли, спасибо вам большое, спасибо. Я свое дело сделала, я смогла вас отблагодарить. В вас же что-то изменилось, верно? А я и не знала, что вы Палач. Трудная у вас работенка. Теперь я отношусь к числу дерьма, которое нужно убрать. Приступайте, пожалуйста, не заставляйте их ждать, иначе у вас могут быть проблемы.
Нас никто не мог слышать. Она говорила настолько тихо, что мне казалось, что ее голос играет у меня в голове, словно музыка. Топор полетел вниз. Мгновение. Еще мгновение. Так быстро. Ее голова упала на порог эшафота. Толпа ахнула и предусмотрительно отошла, чтобы их не забрызгало кровью.
Я так и стоял, когда все уже давно разошлись. Помню, слуга похлопал меня по плечу и сказал: "Отличный удар". Я мысленно послал его подальше.
Я стоял на эшафоте и думал. Теперь я понял, чем отличалась эта казнь, от других. Там я казнил преступников, а здесь я УБИЛ человека. Дорогого мне человека. Собственными руками. Одним последним касанием.