Со Славой Янцевым мы познакомились, когда были студентами. Внешне он - моя полная противоположность. Высокий, худощавый со светлыми, с легкой рыжинкой, волосами. Еще у него просто великолепный, "французский" нос с благородной горбинкой. Сошлись мы даже не характерами, а общими взглядами. Стали вместе проводить время, ходить в походы, на вечеринки. И вот, как-то раз, на одну из таких вечеринок он пришел с подружкой. Я ее немного знал, звали ее Лиза Ковалева, она была из параллельной группы. Невысокая, подвижная девушка с огромными черными глазами. "Лизонька, у тебя не глаза, а абсолютно черное тело", - шутили поклонники с физического факультета. А она лишь поводила своими черными брильянтами да сверкала в ответ белозубой улыбкой.

Компания у нас была устоявшаяся, поэтому Лиза немного смущалась под изучающими взглядами. Когда все пошли танцевать, они со Славой остались за столом и отдали дань модному тогда торту под названием "День и ночь". Увлеклись тортом и друг другом и не заметили, что музыка кончилась, все вернулись и с любопытством наблюдают открывшуюся их взорам картину. А картина была живописная. Лиза вся раскраснелась, и сияющими глазами смотрела на Славу. Но не забывала уплетать лакомство за обе щеки. Слава, с набитым ртом и куском торта в руке, восхищенно смотрел на Лизу. Прервать идиллию смог только наш оглушительный хохот. С этого момента ребята простились со своими, полученными от родителей, именами. День и Ночь, иначе их никто уже не называл. День скоро сократили до Ден, а Ночь переименовали в Ною. Так у нас появились новые друзья - Ден и Ноя. Молодежная молва прилипчива, и однажды ко мне в руки попалось распоряжение деканата, где в списке фигурировал некий студент - Д. Янцев.

Ден и Ноя скоро поженились, защитили дипломы и исчезли где-то в круговерти жизни. А некоторое время назад нам посчастливилось встретиться вновь - мы все вместе оказались заняты в большом космическом проекте. Предстояло работать с материалами на основе наноструктур, поэтому у проекта было смешное название: "Нанос".

Начали мы с нанотрубок, почти два года мучились, но дело почти не двигалось, один провал следовал за другим. Мы пробовали разные вещества, композиты - все было впустую. Нанотрубки прекрасно вели себя при растяжении, но не желали выдерживать другие нагрузки. Видимо, нужны были какие-то новые подходы. Ден очень переживал наши неудачи, Ноя тоже сникла, совсем перестала улыбаться. Не надеясь на собственные силы, мы мотались по разным организациям, выискивая тех, кто бы мог нам помочь.

В очередной такой поездке я сидел рядом с водителем, машина то двигалась, то стояла - впереди была бесконечная пробка. Шоферы любят вешать перед собой разные побрякушки, говорят, что это приносит удачу на трудной дороге. Вот и сейчас: в такт с рывками машины перед глазами качалась башенка из позолоченной проволоки, безвкусная копия великого творения инженера Шухова. Делать было совершенно нечего, и я пытался вспомнить, что же еще, кроме радиобашни, создал Владимир Шухов, размышлял о его печальной судьбе, ведь он погиб в огне - от опрокинутой свечи на нем загорелась одежда. Припомнил, что хотел Шухов построить в России башню выше, чем знаменитая Эйфелева, но не получилось, шла гражданская война, не хватало ни хлеба, ни металла...

Что-то там еще было у Шухова, что-то очень важное, какая-то существенная для меня подробность. Я торопливо перебирал известные мне факты, но мысли путались и нужные детали ускользали в глубинах памяти. Я заставил себя не торопиться и вспомнить что-нибудь приятное. Например, как однажды мы, молодые студенты, восторженно влюбленные в жизнь, гуляли около университета. Была весна, пропитанный запахом распускающейся листвы воздух кружил голову. На шпиле здания красовалась огромная звезда, обрамленная колосьями. Это была самая высокая точка, и сметливые связисты утыкали колосья своими антеннами. "Смотрите, после дождя колосья проросли", - смеялась Ноя. "Надо не пропустить момента, когда и всходы начнут колоситься", - подхватывал Ден. "И попытаться собрать упавшие на землю зерна", - включался я. Однако антенны не колосились, а прямыми темными штрихами стремились в голубое небо... "Вот оно!", - я старался не упустить пробежавшую мысль. "Главным у Шухова было то, что башня строилась из простых прямых балок. Так, что работали они только на растяжение". Похоже, поездка моя становилась ненужной. Просто следовало вернуться и заняться строительством: строительством нанобашен из нанотрубок.

Все, конечно, оказалось совсем не просто. Лишь через два года Ден смог положить на предметный столик микроскопа маленький, не больше крылышка комара, листочек из нанофольги. Сделана была фольга из плотно стоящих нанобашен. Под большим увеличением они выглядели, как ряды воинов в остроконечных шлемах. "Батальоны Шухова", - окрестила их Ноя. Она заметила еще одну интересную вещь. Когда, под нагрузкой, нанобашни начинали разрушаться, обрывки трубок тянулись к соседним башням, соединялись с ними и тем восстанавливали утраченную было целостность. Как и положено, в трудный момент бойцы батальонов помогали друг другу.

Мы с нетерпением ждали, пока Ноя закончит механические испытания. И она нас не подвела. Выходило, что нанофольга почти в сто раз прочнее, чем самая лучшая сталь. Мы устроили вечеринку по этому поводу. "Виват, инженер Шухов!". Ноя сияла, улыбалась всему миру, танцевала и пела. Ден посветлел, тянул коньяк и смеялся. Казалось, еще чуть-чуть - и мы ухватим удачу за хвост. Осталось наработать достаточно нового материала и изготовить из него какую-нибудь деталь.

Увы, ничего, кроме фольги изготовить нам не удалось. Опять потянулись черные дни, опять Ноя не поднимала глаз, опять мы до ночи сидели в лабораториях. Однажды, поздно вечером, Ден позвонил мне и заговорщицким голосом пригласил попить чаю. Я пришел - и застал День и Ночь сидящими за столом, а в комнате восхитительно пахло гречишным медом. У ребят были совершенно счастливые физиономии, по глаза измазанные сладким - они лакомились медовыми сотами. Тут дятел, стучавший все это время у меня в голове, пробил, наконец, дырочку: "Так ведь, если из фольги, соты... это...", - я не cмог договорить. Ден царственным жестом указал на экран - там вспыхнуло и стало медленно поворачиваться объемное изображение сотовой конструкции, оболочки будущих космолетов. Ден, паршивец, не только раньше меня решил задачу, но и успел прикинуть прочность материала. Получалось, что из таких сот запросто можно делать любую броню. Это была победа. Ноя цвела, как маковый цвет, мы опять танцевали, запивая пчелиный мед коллекционным коньяком. Весь мир лежал у нас на ладони. Нам было, на чем лететь к звездам!

Следующий год прошел, как одна минута. Мы учились активировать срезы нанофольги и выращивать из нее наносоты. Ребята трудились, не жалея сил и сутками сидели у тестовых камер и испытательных стендов. Последнее время Ноя неважно себя чувствовала, да и Ден заметно сдал. Все приписывали это сильной усталости, но на очередном медосмотре врачи забеспокоились и категорично потребовали детального обследования супругов.

Пришлось им срочно лечь в госпиталь. Через неделю мы были огорошены результатами анализов - у обоих была обнаружена запущенная форма редкой болезни крови. Прогноз - неблагоприятный. Я знал, что много лет назад они пережили крупную аварию на одном из полигонов. Что-то там взорвалось, и ядовитое облако накрыло жилой поселок. Тогда вроде все обошлось, но на поверку выходило, что это совсем не так.

Ноя спокойно отнеслась к заключению медиков. Невозмутим был и Ден. Только заметил, что жена раздобыла где-то большой альбом с видами Луны и подолгу его разглядывает. Давно, еще молодоженами, они обещали друг другу, что, когда наступит время, последние свои годы постараются провести вместе, где-нибудь подальше от людей. И Ден понял, что подруга его уже выбрала тот отдаленный хутор, где они вместе будут жить.

Луне как-то не везло с экспедициями. Вслед за командами "Аполлона" и "Экспресса" там побывали не более трех десятков землян. Китайцы после первых высадок забросили на поверхность кучу оборудования, планировали пустить в строй обитаемый купол, но программу потом внезапно свернули и сосредоточились на дальних планетах и Марсе. Не раз обсуждались проекты лунных заводов и космодромов, но все они были отвергнуты, а монтаж больших кораблей стали вести в открытом космосе, между Луной и Землей. Как раз там собирался "Геракл", космический гигант, который должен был отправиться к Юпитеру.

Работы по наносотам шли полным ходом, но заменить ими конструкции "Геракла" мы уже не успевали. Сборка корабля была практически завершена, шла установка оборудования, и транспортные контейнеры к "Гераклу" стартовали один за другим.

Тут Ден вдруг забросил работу, надел свой лучший костюм и пропал у космического начальства. Я не знаю, в какие кабинеты он ходил, что там говорил, но нам вдруг сообщили, что принято решение сделать один контейнер из наносот. Конструкция получалась слишком легкой, поэтому необходим был балласт. Почти три четверти тонны. Мы знали, что примерно такую массу имеют два снаряженных скафандра вместе с космонавтами.

Ден собрал у себя дома несколько старых друзей, включая вашего покорного слугу. Методом "мозгового штурма", опустошив две бутылки коньяку и не раз заваривая кофе, мы разработали проект доставки двух человек на поверхность Луны. Транспортный контейнер не годился для посадки, пришлось выбрать для путешественников марсианские спасательные капсулы. Ноя испытывала когда-то эти аппараты и была в восторге от их удобства и оснащения.

Дальше нужно было организовать доставку капсул к Луне. Обычно, контейнер после разгрузки отделялся от корабля, летел к Земле и сгорал в атмосфере. Но "Геракл" дрейфовал вблизи точки либрации, где силы притяжения к Земле и Луне равны. С точки зрения затрат горючего было все равно, куда направлять контейнер - к Земле, или к Луне. Все определялось настройкой автоматики, изменить которую не составляло труда.

В нашей команде работал китаец, звали его Ли. Он рассказал, как можно расконсервировать брошенное на Луне оборудование обитаемого купола. Основной интерес представляли силовая установка и оранжерея. Хотя гарантийный срок уже кончился, энергии, пищи и кислорода они могли дать еще вполне достаточно.

Мы не хотели афишировать нашу затею. Поэтому все шло своим чередом, и только в самый последний момент в контейнер вместо балласта были уложены две капсулы. В капсулах находились Ден и его несчастная супруга. Лежать предстояло в наркотическом сне, в течение долгих девяти дней, полностью полагаясь на работу автоматов. Ли включил программу жизнеобеспечения и дождался, пока пассажиры не уснули...

...Очнулся Ден от жуткой боли. Раскалывалась голова, болели все части тела, перед глазами стояла темная пелена. Это означало, что он на Луне и автомат вколол ему антидот, нейтрализующий действие предстартового наркотика. Ден с трудом раскрыл створки капсулы, приподнялся и включил информационную систему. На экране появились телеметрические данные капсулы жены. Прямой связи не было, однако из цифр следовало, что аппарат не совершил запланированной посадки и находится в орбитальном полете. Видимо, на борту что-то произошло. Часть сенсоров вообще не отвечала, но оба датчика системы жизнеобеспечения согласно показывали, что кислородный баллон абсолютно пуст.

Период обращения капсулы был около двух часов, и минут через сорок она появилась в зоне радиоконтакта. Ден передал на борт команды тестов и убедился, что система поиска и причаливания вполне работоспособна. Осталось только определить, что может сделать эта техника. У Луны неоднородное поле притяжения, оно наверняка будет сильно возмущать орбиту. Ден подумал, что если проследить за капсулой в течение нескольких оборотов, то можно построить достаточно точную математическую модель полета. В конце концов, у него действовала радиосвязь и был хороший компьютер, специально приспособленный для навигационных расчетов в космосе.

Ден выбрал в аптечке лекарства и вколол себе сначала обезболивающее, а затем возбуждающее средство. Очень скоро боль поутихла, в голове несколько прояснилось. Он активизировал систему траекторных измерений, включил компьютер и начал расчеты. Кислородный контур скафандра работал с перебоями, голова кружилась и ему пришлось еще дважды колоть себе возбуждающее.

На четвертом обороте капсулы расхождение модели с реальностью вошло в приемлемые рамки. Ден передал данные в симулятор сближения и определил, что вероятность выполнения задуманного маневра достаточно высока. Капсула опять вышла из зоны контакта. Из-за вращения Луны эта зона все время сокращалась. Но вращение было медленным и можно было надеяться, что связь возобновится, когда завершится очередной виток. Ден еще раз, пункт за пунктом, тщательно проверил все выкладки. Наконец, на экране замигал зеленый квадратик, извещающий, что связь с капсулой восстановилась.

Ден огляделся. Все выглядело очень торжественно. Место посадки было в северной части моря Мечты. Налево, скрываясь за близким горизонтом, угадывались очертания крупного кратера. Солнце стояло совсем невысоко, мелкие возвышенности и камни отбрасывали резкие темные тени. Ден включил причальный маяк и передал на капсулу необходимые команды. Затем сориентировался по радиокомпасу и повернулся навстречу снижающемуся космическому аппарату.

День и Ночь так и не встретились. Несмотря на все расчеты и проверки, капсула не попала в Дена. На Луне нет атмосферы, и он не услышал взрыва. Лишь почувствовал, что вокруг слегка потемнело. Ден оглянулся и увидел, что примерно в полукилометре от него, над местом падения расплывается безобразное седое облако с рыжими космами. Облако заслонило солнце и длинная широкая тень, словно лунная дорожка, протянулась к ногам стоящего человека. Ден перекрыл бесполезный уже кислородный вентиль и вколол себе наркотик. Оставалось еще пару минут - и он пошел по лунной дорожке. Дорожка казалась ему пепельно-серой, почти черной...

Мне по душе одна теория. Там каждое движение, каждый исход рассматриваются как сумма всех возможных исходов. Вот монета выпала из ваших рук. Она одновременно - и падает на пол, и подскакивает, и орел у нее выпадает, и решетка. События скользят по всем возможным нитям и сплетаются в узел, который и есть наш мир. Все в нем предопределено. Что же тогда судьба, спросите вы. Судьба? Судьба лишь шевелит пальцами, натягивая одни нити и ослабляя другие.

...Это означало, что он на Луне и автомат вколол ему антидот, нейтрализующий действие предстартового наркотика. Ден с трудом раскрыл створки капсулы, приподнялся и включил информационную систему. Первым делом нужно было найти капсулу жены. Она не должна была быть далеко, при снижении аппараты следили друг за другом и пытались сесть рядом. Действительно, радиомаяк второй капсулы обнаружился в километре на север.

Ден огляделся. Он знал, что горизонт на Луне значительно ближе, чем на Земле. Но, оказавшись здесь, он никак не мог избавиться от впечатления, что стоит на какой-то возвышенности. Все предметы кругом - почва, камни, небольшие холмы и ямы вдали - были примерно одного тона, серые с примесью голубого и коричневого. Только тени были угольно черные. Нарушая однообразие ландшафта, у ног Дена лежала распахнутая капсула. Ее поверхность блестела золотом вакуумной изоляции. Рядом, словно куча оранжевого тряпья, валялись обрывки посадочного амортизатора.

Ден сориентировался по радиокомпасу и, с трудом привыкая к слабой гравитации, побрел ко второй капсуле. День и Ночь встретились на полпути. Ноя уверяла, что прекрасно перенесла посадку и хотела немедленно двигаться к куполу. Это было правильно, ведь запас кислорода в скафандрах был на исходе. Предстояло пройти около двух километров и на ходу освоить специальную манеру передвижения, "шаг кенгуру". Другим способом на Луне далеко не уйдешь.

Примерно через час они были у цели. Дальше начался кошмар срочного развертывания оборудования. Большинство надписей были на китайском и лишь иногда дублировались на английском языке. Не раз и не два пришлось мучиться со словарем. К счастью, китайские инженеры предусмотрели ситуацию, когда работать придется в аварийном порядке. Многие процедуры были автоматизированы, а в неприкосновенном запасе лежало достаточно кислорода, воды и пищи.

Ден установил таймеры на двадцать четыре часа земного цикла. Каждый раз, когда должна была наступить ночь, закрывались иллюминаторы и выключался свет. Две земных недели, весь лунный день ушел на то, чтобы как-то оживить агрегаты купола.

Сейчас, когда срочные работы по хозяйству были завершены, можно было подумать о празднике новоселья. Ноя открыла астрономический справочник и уточнила цифры. Было время, когда астрономия была наукой жрецов. По расположение звезд определялись сроки сева и сроки сбора урожая, дни поклонения богам и дни принесения жертв. По звездному небу предсказывали будущее. Просвещение и знания изменили статус науки. Люди теперь не умеют заглядывать в будущее, но научились с изумительной точностью предсказывать расположение светил.

Наступила намеченная дата. День и Ночь облачились в скафандры и вышли наружу. Была глубокая лунная ночь. Автоматически включились прожекторы. Ноя расстелила на грунте остатки упаковки. Это было ложе. Они затемнили светофильтры шлемов, выключили прожекторы и легли рядом. Они заранее договорились не смотреть в известном им направлении. "Раз, два, три!", - скомандовал Ден. Выключились светофильтры, День и Ночь широко раскрыли глаза.

Они знали, что предстоит увидеть, зрелище это было одной из причин, почему супруги выбрали Луну. Все равно, в первый момент они были ошеломлены. На абсолютно черном небе, затмевая звездную россыпь, сияла огромная голубая планета. Земля. Она так отличалась от обычного серого ландшафта. Она была так совершенна. Она была прекрасна...