Добрынина Марина Владимировна : другие произведения.

Небо из люрекса-2. Этап второй. Директор

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

  Этап второй. Директор
  
  Время шло, Милен Фармович в эфире не объявлялся. Муся, устав ожидать у моря погоды, решила выйти на контакт сама. Тишина и покой. "Связь не может быть установлена" - проговорил вежливый, но какой-то металлический женский голос. Изображение на экране рябило, упорно показывая лишь оранжевую муть.
  Рябинкина, все еще не унывая, обратилась в приемную генерального директора, надеясь выяснить хоть там, куда делся последний. Без результата. Также не дали нужного эффекта пламенные воззвания к кадровой службе и отделу безопасности. Офис будто вымер, и это казалось чрезвычайно подозрительным. Личный коммуникатор господина Стрелецкого также не желал общаться со знакомой своего хозяина.
  Но Муся была порою необычайно упорна, и потому, после тщательного исследования собственного ежедневника, ей удалось отыскать домашний номер секретарши господина Стрелецкого. Это был последний шанс, и Мусе повезло - Фенечка находилась дома.
  Однако, увидев на экране ее чрезвычайно расстроенное лицо без признаков декоративной косметики, Муся всерьез забеспокоилась. Фенечка дамой была очень женственной и чрезмерно следящей за собой, а потому даже ее лишенные туши ресницы сами собой наводили на мысль о вселенской катастрофе.
  - Где Милен Фармович? Он обещал мне позвонить. Не могу его найти.
  - А он уехал, - тихо пробормотала Фенечка, кусая губы и боязливо оглядываясь.
  - Куда?! - удивилась Муся.
  - Улетел на Землю. Восемнадцатого, утром.
  - Да?! А что у Вас там случилось вообще, почему на работе никого нет?
  - Вы не в курсе? - лицо секретаря выразило крайнюю степень изумления, - У нас военное положение. Милен Фармович смог вылететь с большим трудом. Я прошу прощения, но мне тоже нужно собираться. Так что пока.
  - Черт, - сказала Муся погасшему экрану, - черт, черт, черт.
  Новости-то она видела о беспорядках на Аргомеде. Но вот связать эти беспорядки и господина Стрелецкого отчего-то ей в голову не пришло. А зря. Стремление его скрыться куда подальше с мятежной планеты было вполне понятным. Смущало несколько направление: Земля - не единственная планета, куда он мог отправиться. И между тем, он понесся именно туда. Впрочем, возможно, он решил навестить родителей. Хотя где-то в глубине души Муся надеялась на то, что господин директор настолько загорелся желанием ей помочь, что просто не в силах был усидеть на месте. Эта мысль грела сердцем, но особым правдоподобием не отличалась.
  
  Следовало поделиться информацией с Натахелью. Та тут же предложила план мероприятий. Сначала нужно выяснить, а был ли мальчик, то есть прилетал ли на родную планету господин Стрелецкий, а уж затем начинать этого мальчика вылавливать в окружающей природной среде.
  В Ключах, как и во всяком уважающем себя городе, был космопорт. Небольшой, конечно, но суда из Аргомеда на нем время от времени приземлялись. А, поскольку в порту тоже работали люди, было бы просто удивительным, если бы среди них не завелось одного-двух знакомых наших дам. И, конечно, они там были. Одна не очень юная, но милая леди имела счастье работать когда-то с Натахелью в некой мелкой конторе типа "Рога и копыта". Фирма, не выдержав неумеренных расходов директората, развалилась, но связи между ее бывшими работниками, естественно, сохранились. Следовало лишь позвонить. И делов-то.
  - Ах, здравствуйте, дорогая Антавита Риповна, как жизнь!
  - Ой, Наташечка, сто лет тебя не слышала, где же ты запропала?!
  - Вы не представляете....
  Муся, присутствующая при разговоре незримой тенью, с трудом дождалась, когда Натахель перейдет собственно к просьбе. Случилось это минут через пятнадцать.
  - Тось, - умильно улыбнулась Швыдченко, - нужна Ваша помощь.
  - Дорогая, - немедленно отозвалась собеседница, - чем смогу, помогу.
  - Очень нужно проверить, вылетел ли с Аргомеда один господин и прибыл ли он на Землю. А если прибыл, то в какой порт. Если Вас это не затруднит.
  - Да что ты! Конечно, это не проблема. Скажи мне его данные, я все тебе сообщу.
  Через полчаса дамы уже знали, что интересующий их гражданин, действительно, сел в рейсовый космолет, направляющийся на Землю, а именно, в порт г.Ключи, по дороге не сходил, но на Земле, почему-то, зарегистрирован не был. И все же Ключи... Все это казалось чрезвычайно подозрительным. Требовалось вмешательство профессионалов определенного рода. Связи с такими специалистами были лишь у одной знакомой девушки.
  - Девки, вы что, конечно, я вам помогу, - легкомысленно отозвалась Алиса на просьбу найти кого-нибудь, кто мог бы оказать содействие. Она всегда с готовностью отзывалась на предложение поучаствовать в какой-нибудь авантюре.
  
  Стрелецкий открыл глаза. Пол, на котором он лежал, не мыли, вероятно, со времени постройки здания. Песчинки неприятно кололи щеку. Болели плечи, да и все тело как-то неприятно ныло. Судя по всему, причиной такого дискомфорта являлись скованные за спиной наручниками запястья. Впрочем, и ноги совершенно не слушались подаваемых мозгом команд. Стрелецкий был озадачен.
  Со второй попытки ему удалось сесть и оглядеться. Комната размерами где-то пять на шесть метров служила, вероятно, складом инвентаря. Во всяком случае, сваленные в углу использованные флаконы из-под синтетических моющих средств наводили именно на эту мысль. Стены, окрашенные грязно-желтой краской, вызывали уныние и тоску. На потолке висела горящая голая лампочка образца прошлого века, которая и дарила неровный свет этому лишенному окон помещению. Где-то внизу чуть слышно играла музыка.
  У двери, на табуреточке с газеткой в руках устроился невысокий квадратный мужичок. Грибочек такой боровичок с плоским румяным лицом, на котором вполне уверенно размещались нос картошкой, кустистые короткие брови, пухлые розовые губы и глазки - маленькие и красные, как у свинки. Внешность его в целом признаками выдающегося интеллекта отягощена не была, как, впрочем, и элементами вкуса. Одетая на нем куртка, вроде и подходящая по размеру, казалось снятой с чужого плеча. Брюки были коротковаты. И весь он в целом выглядел каким-то несуразным, хотя при этом, надо признать, даже не двигаясь, умудрялся излучать агрессивность и напор. То есть, Стрелецкому, практически беспомощному и весьма смущенному данным фактом, казалось именно так.
  - Вы кто? - Стрелецкий прищурился.
  Боровичок аккуратно свернул газету и положил ее на пол.
  - Ты узнаешь меня? - поинтересовался он.
  - Нет.
  Стрелецкий искренне удивился. Он не грешил на память и твердо был уверен в том, что эту физиономию он видит впервые.
  - Конечно, - с сарказмом заявил боровичок, - где уж нам, барам, знать в лицо всякую шелупонь вроде меня!
  - А что случилось?- осторожно поинтересовался Милен Фармович.
  - Узнаешь! Так ты меня не помнишь?
  Боровичок медленно поднялся с табурета и приблизился к Милену, получив возможность рассматривать пленника сверху вниз. Тот покачал головой.
  - Точно не помнишь?
  - Да нет же!
  - А я, между прочем, электриком работал у тебя на Аргомеде. В "Металлкомплексе" твоем паршивом. Моя фамилия Гроув. Я-то тебя помню.
  - У нас много было электриков, - растерялся Стрелецкий, пытаясь уловить нить повествования. Пока тщетно.
  - Вот-вот! - рассердился боровичок Гроув, - ты электриков и за людей-то не считаешь!
  - Почему не считаю? - недоумевал Стрелецкий, - считаю.
  Гроув зафыркал и отвернулся.
  - А я вообще где? - осторожно поинтересовался Стрелецкий.
  - В ...де, - невежливо отозвался Гроув.
  Разговор явно зашел в тупик. Между тем пальцы рук гендира Металлкомплекса уже почти не слушались своего хозяина. Милен понял, что нужно что-то предпринять, чтобы не остаться без верхних конечностей.
  - А что вы со мной собрались делать? - счел необходимым поинтересоваться он.
  От Гроува тут же поступило подробное описание того, что он лично или с помощью своих друзей намеревался сделать с бедным Миленом Фармовичем. Ряд предложенных позиций сделал бы честь какому-нибудь модному порнографическому изданию с садомазохистским уклоном. Но отчего-то Стрелецкого подобная перспектива не устраивала.
  
  Поскольку господин Стрелецкий на связь выходить отказывался, а вопрос о привлечении к общему делу позитивно настроенного руководства Ключнефтегаза оставался все еще актуальным, следовало начать изыскивать какие-то иные способы решения проблемы.
  - Вот бы с Вороновым поговорить, - тоскливо и как-то безнадежно произнес Укропкин.
  - С первым замом? - постаралась уточнить Натахель. И отчего-то голос ее отчетливо попахивал сарказмом, - а с папой Римским я тебе встречу не должна устроить?
  Воронов не был, собственно говоря, руководителем нужной организации. По крайней мере, на бумаге таковым он не числился. Но вместе с тем, поскольку генеральный директор предпочитал решать вопросы мирового и не очень значения где-нибудь поближе к теплым краям, все текущее руководство оставалось на Аркадии Симановиче. И все знали, что даже мышь по территории Ключнефтегаза не проползет, не испросив разрешения на это у первого зама.
  Укропкин глубоко вздохнул. Свои ресурсы он давно уже исчерпал. Ему эту встречу даже обещали организовать. Пару раз. И в оба эти раза что-то происходило непонятное, что категорически мешало Воронову иметь честь пообщаться с потенциальным главой города - то нефть разлилась, то секретарша уволилась.
  - Воронов... - задумчиво проговорила Муся, поднимая растерянный взгляд от листа с корректируемой в очередной раз предвыборной программой кандидата, - что-то фамилия знакомая.
  - Что? - возопил несколько раздраженный Укропкин, - конечно, знакомая, ты что, не знаешь руководителей градообразующих предприятий?!
  - А оно мне надо? - спокойно возразила Муся, - я в этих кругах не общаюсь. Юристы у них свои есть. Но фамилия эту я где-то недавно слышала. Надо поискать.
  Она меланхолично взяла в руки свой коммуникатор, щелкнула по нему пальцем, и в воздухе, прямо над столом всплыл перечень содержащихся в нем фамилий абонентов. Количество фамилий переваливало за пять сотен, и далеко не о каждом из них Муся имела хоть какое-то представление. Но именно там ей и высветилась визитка. Воронов Аркадий Симанович, заместитель генерального директора ОАО "Ключнефтегаз". И изображение тоже было. Некоего удлиненного сухого лица. Смутно о чем-то напоминающего, между прочем.
  - О-па, - удивилась Натахель, - а откуда у тебя номер его личного коммуникатора?
  Муся пожала плечами.
  - Он дал, наверное...
  - Когда?! - хором закричали кандидат и госпожа Швыдченко, с изумлением переводя взгляд с визитки на ее счастливую (по их мнению) обладательницу.
  - Ну, - растерянно произнесла Рябинкина, - наверное, когда мы с ним коньяк пили. На звездолете.
  Если бы тяжесть в укоряющих взорах, которыми наградили безответственную Мусю Укропкин и Натахель, могла сделаться материальной, от Рябинкиной осталась бы лишь некая мутная субстанция, медленно впитывающаяся в половое покрытие. К счастью, этого не произошло.
  - Дорогая, - осторожно произнесла Натахель, - а ты, случайно, не могла бы с ним созвониться?
  Муся на всякий случай отодвинулась в сторону.
  - Зачем? - тихо спросила она и покосилась в сторону Укропкина. Взгляд ее упал сразу же на его плотно сжатые кулаки, в голове всплыло воспоминание о том, что кандидат в детстве боксом увлекался, а потому Муся была вынуждена вновь уставиться в пылающие негодованием очи Швыдченко.
  - Не, ну если вы настаиваете, - быстро сдалась Муся, - то я, конечно, хотя мне неудобно...
  Воронов не особо удивился звонку. И даже как-то подозрительно быстро согласился на встречу. Но не с кандидатом (Муся пока на эту тему пока даже не заикалась), а с самой Рябинкиной. Последняя слегка нервничала.
  Их судьбоносная встреча состоялась в машине. В его внушительного вида представительном транспорте - черном, блестящем и солидном. Воронов сам сидел за баранкой, мотивируя это тем, что с юности любит рулить сам.
  Встречаться с Укропкиным большой босс отказался наотрез.
  - Маруся, поверьте, - втолковывал он угрюмо насупленной Рябинкиной, - этот мальчик бесперспективен. Шансов у него нет и не будет. Он мне совершенно неинтересен. Я не хочу напрасно тратить свое время.
  - Ну, на меня-то Вы его тратите, - недовольно пробурчала Муся.
  - Вы - другое дело, - заулыбался Воронов, - с Вами я отдыхаю. Вы - забавная.
  - Ага, - пробормотала Муся, - смех один.
  Она была раздражена. Миссия провалилась. И Воронов, видимо, считал слово "забавная" наиболее подходящим к ней эпитетом. Не прекрасная, умная, замечательная, восхитительная, на худой конец, милая, а забавная. В смысле, смешная. Клоунесса, блин!
  Воронов фыркнул, понаблюдав за сменой выражений на Мусиной физиономии - от недоумения через обиду до крайнего раздражения.
  - Маруся, - произнес он медленно и терпеливо, - Вы, если захотите время хорошо провести, обращайтесь. Но помогать Вам в вопросе с Вашим этим, как его там, Укропкиным, я не буду. И обращаться к кому-либо тоже не советую. А сейчас, Вы уж извините, у меня встреча.
  Он открыл дверь джипа, и недовольная Муся выскользнула из салона машины. Она чувствовала себя униженной и обозленной и еще, как будто она маленькая девочка, и ей сделали пальчиком "ай-ай-ай!". Мысленно Рябинкина пообещала себе никогда больше этому Воронову не звонить. И время свое хорошо она проведет как-нибудь без этой персоны.
  
  Укропкин от известия о том, что представители Ключ-НГ общаться с ним не желают, в восторг, конечно, не пришел, но и унывать особо не стал.
  - Вот, где все они у меня будут! - воскликнул он, показывая консультантам плотно сжатый кулак. Натахель посмотрела на него абсолютно серьезно, Муся, отвернувшись, зафыркала.
  
  Один из неформальных лидеров теневой власти Винт, то есть господин Зайчиков, являющийся по совместительству владельцем частной детективно-охранной фирмы "Слон", отказать Алисе в ее маленькой просьбе не посмел. Он сам не понимал, почему считает возможным быть на посылках у этой изнеженной блондинки, однако сама Алиса ничего странного в этой ситуации не находила.
  На вторые сутки он уже докладывал, что Стрелецкий летел один, знакомств во время полета не завязал, держался особняком. Сошел в порту Ключей, ворота 17. Перед таможней зашел в туалет. И все, после этого его уже не видели. Формально границу он не пересекал. После проведения розыскных мероприятий было выявлено, что господина Стрелецкого, предварительно усыпив и сложив буквой "зю", вывезла на тележке уборщица, замаскировав генерального директора межпланетной корпорации "Металлкомплекс" под уборочный реквизит. Далее она получила обещанную ей сумму в размере 300 кредиток и больше ничего не знает. Уборщица дамой была крупной, в молодости борьбой увлекалась. Деньги она потратила на конфеты внукам.
  Охранник на стоянке пояснил, что видел, как тележку уборщицы закатывают в фургон цвета серый металлик. Номера машины не помнит.
  В электронной системе слежения на стоянке нашлись номера четырех серебристых фургонов, отбывших от космопорта в то утро. Троих владельцев проверили. Вроде чисто. С четвертым возникли проблемы. Информационная база бубликов, доступа к которой не имел только ленивый, показала, что искомый объект зарегистрирован за казино "Виктория".
  - Ну и в чем проблема? - с напором заявила Алиса, когда Винт задумчиво ей об этом доложил, - его что, нельзя оттуда забрать?
  - Увы, сестренка, не могу, - развел руками Винт, - не моя территория.
  - А чья?
  - Некого Воронова Аркадия Симановича знаешь?
  - Ну, и причем здесь он?
  - Это его казино, - терпеливо, как человеку с ограниченными умственными способностями, пояснил Зайчиков, - Если я, или кто-то из моих ребят туда сунется, он мне, прости за выражение, яйца вокруг шеи обмотает. Так что, извини, не могу.
  - Значит, и людей не дашь?
  - Своих не дам.
  - А план казино?
  - Это как раз не проблема. Только зачем? Что, твои девахи сами туда полезут?
  - Эти - полезут, - вздохнула Алиса, - ладно, поговорю с ними, может, что придумаем.
  Муся, услышав, где именно содержится Стрелецкий, только пожала плечами и пробурчала что-то о том, что от Воронова и не то можно ожидать. На робкое предложение Натахели вновь связаться с "большим боссом" с целью прояснения ситуации, ответила категорическим отказом, изложив его в несколько нецензурной форме.
  - Справимся, - заявила она.
  Спорить с ней было уже бесполезно.
  
  И все же Винт, несмотря на высказанное им ранее явное нежелание вмешиваться в конфликт с замом Самого, взял на себя смелость напроситься на встречу с Вороновым.
  - Аркадий Симанович, - сказал он, войдя в похожий по величине на ангар для космолетов кабинет, - я точно знаю, что в одном из Ваших казино, в "Виктории", содержится мой человек.
  Воронов улыбнулся. Он сегодня был в хорошем настроении, партнеры подписали-таки сделку, над которой его предприятие билось не один месяц.
  - Неужели, - с иронией в голосе проговорил он, - и как такое могло произойти?
  Воронова не представлял себе, о чем идет речь, все же директору казино была предоставлено определенная самостоятельность, если считает нужным держать у себя кого-то - на здоровье. Но его забавляла наглость Винта, осмелившегося припереться к нему с какими-то странными вопросами. Впрочем, последний вел себя достаточно почтительно, да и настроение, опять-таки хорошее.
  - Аркадий Симанович, зачем он Вам нужен? - с напором проговорил Винт, внутренне при этом содрогаясь, - Может, я смогу Вам чем-то помочь?
  - А он мне не нужен. Винт, только потому, что я тебя очень уважаю, я не прошу тебя сейчас же покинуть мой кабинет. Я понятия не имею, о ком идет речь, и мне это совершенно неинтересно. Тебе ясно?
  Винт серьезно кивнул. Воронову, надо признать, портить отношения с неформальной властью тоже не очень-то хотелось. Мало ли как карты лягут, а потому он спросил:
  - Это, действительно, твой человек?
  Винт снова закивал. Ситуация его расстроила.
  - Мой клиент, - пояснил он. Это была почти правда. Не обремененные лишними финансами девчонки пояснили, что жертва похищения рассчитается за его услуги сама.
  Винт вздохнул, залез во внутренний карман своего пиджака, достал и выложил на стол перед Вороновым поэтажный план здания.
  - А Вы, случайно, - предложил он, - не подскажете, в каком из помещений Вашего здания находится тот, о ком Вы и понятия не имеете?
  Воронов, пораженный степенью нахальства собеседника, весело расхохотался и ткнул наманикюренным ногтем в квадрат, расположенный, судя по схеме, на втором этаже.
  - Вероятнее всего, здесь, - сказал он, - иди. Я тебя не слышал и не видел.
  Винт вежливо удалился.
  
  - Но наручники-то можно снять? - спросил Милен Фармович, практически не надеясь на положительное решение вопроса.
  - Наручники? Думаю, можно. Почему бы, в самом деле, нам их не снять. А то, того и гляди и документы подписать не сможешь. Если надо будет. Только не дергайся.
  Гроув достал из кармана пульт, нажал на кнопочку, и запястья Стрелецкого освободились сами собой. Бедный Милен Фармович сразу же ощутил, как в кистях рук возобновляется кровообращение. Вызванные этим не совсем приятные ощущения настроение большого босса не улучшили.
  Гроув посмотрел на пленника внимательно и передал ему бутылку с водой. Стрелецкий быстро отпил несколько глотков и призывно уставился на своего экс-электрика.
  - Чего ты пялишься! - возмутился тот, - кормить мне тебя не велели.
  Милен тяжело вздохнул. Он бы чего-нибудь перекусил.
  - Что у меня с ногами? - спросил он.
  - А ты что хотел?! - возмутился Гроув, - чтобы мы тебе позволили бегать туда-сюда?! Это наркотик. Не боись, привыкания не вызывает. Применяют в медицине. Будешь хорошо себя вести, пройдет.
  Гроув, увлеченный разгадыванием кроссворда, не обращал на него внимания, сил подняться и что-либо предпринять, не было, а потому Стрелецкий счел за благо вытянуться вдоль стенки и уснуть. Когда он очнулся от тяжелого, наполненного кошмарами, сна, Гроува рядом не было. Стрелецкий, особо не надеясь на успех, попытался пошевелить пальцами ног. Он обрадовался, был эффект, попытался встать хотя бы на четвереньки. Ноги, хоть и дрожали, но держали тяжелое тело. Тогда Стрелецкий, не вставая, целеустремленно направился к двери с целью изучения конструкции замка и определения на глаз, чем бы таким его сковырнуть.
  Икры ног покалывало, паралич проходил. Жизнь, казалось, налаживается, но только Стрелецкий дотащился до двери, как та открылась сама. Милен Фармович поднял голову и обнаружил перед собой снова Гроува и какого-то неприятного тощего и лысого типа, одетого в дешевенький серый костюм. Гроув уставился на Стрелецкого с неподдельным негодованием. "Скотина ты неблагодарная" - казалось, говорил его взгляд. Из кобуры под мышкой Гроува выглядывала рукоять пистолета. Подготовился к общению.
  Тощий господин глядел с испугом.
  - Слышь, ты, ползи обратно, - порекомендовал он с угрозой в голосе. Но и угроза была какая-то пугливая.
  - Спасибо, - вежливо, но с достоинством, отозвался Стрелецкий, - а мне и здесь хорошо.
  - Вы это, - занервничал лысый господин, - пожалуйста, идите обратно, а то мы, это, Вас заставим. Ясно?
  Стрелецкий обреченно кивнул, развернулся на месте и гордо, насколько ему позволяла принятая им весьма специфическая поза, вернулся в облюбованный им угол комнаты.
  Попытка бегства, если, конечно, это была она, не удалась.
  Настроение у Стрелецкого оказалось безнадежно испорченным. Желание общаться отпало само собой. Меж тем, последнее проявилось у киднепперов.
  - Меня зовут, скажем, Пэ, - слегка подрагивая от волнения, сказал тощий господин, - я - представитель Ревсовета республики Аргомед.
  - Поздравляю, - сухо отозвался Стрелецкий.
  - Мне поручено от имени республики содействовать получению от Вас информации. Вы на протяжении долгого времени осуществляли грабительскую политику по отношению к ее свободным гражданам. Будет справедливо, если Вы вернете имеющиеся в Вашем распоряжении полученные неправедным путем денежные средства.
  
  Беспорядки на Аргомеде начались как-то внезапно. Одна из крупных компаний, занимающихся производством и реализацией пляжных зонтов, объявила о своем банкротстве и сократила, в связи с этим, почти весь штат. По странному стечению обстоятельств денежных средств для выплат работникам пособий по увольнению на счетах компании не оказалось. Работники восприняли данный факт чрезвычайно болезненно. Осложняло ситуацию то, что на Аргомед надвигалась большая праздничная дата - сто лет со дня освоения его людьми. По этому случаю правительство планеты объявило заблаговременно о праздничных десятидневных каникулах. А проводить каникулы без денег... Это грустно.
  И тут, надо же было такому случиться, прямо в день увольнения один из работников компании-банкрота, собирая зонтик, ткнул нечаянно фирменной пумпочкой, которая крепилась на верхушке изделия, себе в глаз. И остался без больничного.
  Это оказалось очень символично, что на пумпочке был логотип фирмы. Это означало практически, что руководство компании лично повредило зрение своему работнику, теперь уже бывшему. Можно сказать, плевок в душу на прощание.
  Информация по системе ОБС (одна бабка сказала) распространилась гораздо быстрее, чем по сети Старнет. Люди и без того были взволнованы, а тут - жертва. Жертва охотно демонстрировала всем желающим повязку на пол-лица и жалобно стонала. Тут же из числа сочувствующих образовалась инициативная группа, с помощью которой руководству фирмы была составлена гневная петиция с требованием продать хоть что-то, но зарплата чтоб была. А чтобы эта петиция не затерялась где-то в недрах бюрократической системы, инициативная группа взялась доставить ее бывшему боссу лично.
  В группу входили трое рабочих, мастер участка и молодая бухгалтерша, которая уверяла народ, что еще недавно, но денег хватало. Эти товарищи впятером почти с боем прорвались в кабинет с директором и предъявили ему ультиматум. Директор был очень занят уничтожением компрометирующих его бумаг, и потому не отнесся к требованиям своих бывших сотрудников с должным уважением. Более того, он даже позволил себе высказать ряд нелестных замечаний в адрес бухгалтерши. После чего один из рабочих, питавший видимо, к оскорбленной особе теплые чувства, стал наступать на директора, требуя объяснений. Тот подался назад, оступился и выпал из окна своего офиса, находящегося, кстати, на четырнадцатом этаже. По крайней мере, так эта история звучала из уст переживших ее участников. Так появилась первая жертва с другой стороны.
  Представитель курортной полиции, дежуривший на улице, обнаружив некие уклонения от привычного порядка вещей, счел нужным сообщить об этом своему начальству. Было вызвано подкрепление.
  Тем временем рабочие решили поискать затерявшуюся зарплату по зданию. Представители службы безопасности, которых руководство также не сочло нужным поощрить перед развалом компании за их долгую и безупречную службу, не только не стали противодействовать расшумевшемуся пролетариату, но, напротив, взяли на себя роль экскурсоводов, безошибочно угадывая, что где плохо лежит, и сколько оно может стоить.
  Именно безопасники, часть которых относительно недавно уволилась из рядов полиции, и убедили многих своих прибывших для ликвидации беспорядков бывших коллег, что дело вершится справедливое, и мешать ему не стоит. Те из коллег, которых подобные доводы не убедили, были вскоре увезены кстати подоспевшими скорыми. Бунт нарастал. К сожалению, фабрика по производству зонтиков, как производство невредное для окружающих, находилась в достаточно людном районе. А народ на Аргомеде - любопытный. В итоге количество мятежников неуклонно росло. Первыми это поняли отдыхающие, которые, отчаянно ругая своих турагентов, быстро тронулись в сторону космопортов. Билеты были проданы моментально. Мест хватало не всем. Испуганные граждане стали атаковать грузовые транспортники, упрашивая капитанов последних довезти их хоть куда-нибудь, но отсюда подальше.
  Одна из местных спейс-компаний смогла выделить еще один только пришедший с ремонта и еще не протестированный космолет. Билеты были выброшены в кассу. В итоге образовалась давка. Люди ломились по головам друг друга, стремясь урвать долгожданный пропуск в безопасность. В результате погибла полуторагодовалая девочка. Это была жертва с третьей стороны.
  И вот тут очнулось правительство Аргомеда. Но, пока оно принимало решение о привлечении к подавлению мятежа войск, среди последних тоже началось брожение.
  Служба новостей в эфире прокомментировала происходящее очень сдержанно, выпустив в эфир что-то вроде: "На одном из заводов Аргомеда забастовка. Привлечены полицейские. Пара дней и все будет о,кей". О,кей не спешило наступать.
  Как-то само собой в неорганизованной, крушащей все подряд толпе, зародились революционные лозунги. И вот уже все руководители крупных компаний были объявлены злодеями номер один, а их имущество подлежало быстрому и эффективному раскулачиванию.
  Введенное на территории планеты военное положение ситуацию не исправило. В итоге спустя десять дней после начала мятежа руководство планетой перешло в руки революционному совету рабочих. Законное правительство разбежалось по норам, а Ревсовет первым делом узаконил практику отъема капиталов у владеющих ими лиц и принял декрет об освобождении тюрем. На свободу вышло десять тысяч мошенников, грабителей и убийц. Первым министром иностранных дел Народной республики Аргомед стал Уриус Швивальди.
  
  Муся казалась какой-то потерянной. Муся в потерянном состоянии становилась опасной для общества, поскольку последнее даже предположить не могло, что ему от Муси ожидать.
  - Что случилось? - тихо спросила Натахель.
  - У нас проблемы, - шепнула Муся, осторожно приблизившись.
  - Большие?
  - Достаточно.
  - А почему мы шепчем?
  - Страшно.
  - Не, ну слушай, говори уже, что случилось, а то у меня инфаркт сейчас будет!
  - Инфаркт? Запросто. У нашего мальчика-зайчика любовница. Несовершеннолетняя. Она беременна.
  Натахель открыла рот и замерла в таком положении. В ее кудрявой голове факт подобного предательства просто не укладывался. Мало того, что она сама имела на Укропкина кое-какие не вполне связанные с политическими процессами виды, так еще и такой удар по их совместной деятельности на ниве выборов.
  - Нат, - закрой рот, - вежливо предложила Муся.
  - Как так? Почему ты так решила?
  - У нас маленький город. Захожу в кафе. Сидит наше чудо с какой-то цацей. Мурлыкает. Она в туалет. Ее, видите ли, тошнит. На весь зал об этом объявила. Я - к нему. Спрашиваю, кто это? А он краснеет, представь себе, и начинает какую-то пургу нести про двоюродную сестру. Это мне-то! Да я всех его родственников наперечет знаю. Спрашиваю его: она что, беременна? Он кивнул. На морде ни грамма сожаления. В общем, я ушла и к тебе.
  - Я его убью, - прошептала Натахель.
  - Не убьешь! - горестно возразила Муся.
  - Это почему?
  - А он из кафе сбежал и на связь теперь не выходит. Я ему звонила, когда ко мне дар речи вернулся.
  - Она хоть симпатичная?
  Тоска в голосе Натахели могла довести до разрыва сердца от сочувствия. Взгляд ее, казалось, молил: ну скажи, что она страшненькая! Однако Рябинкина на провокацию не поддалась.
  - Да, вполне, - честно заявила она, - Не звезда, конечно, но ничего. Невысокая, стройная, мордашка чистенькая, волосики светленькие. Одета так интересно. Розовенькие брючки, рубашечка...
  - И что мы теперь делать будем? - возопила Натахель, театрально разводя руки в стороны.
  - Что? Элементарно. Для начала, выясним, что это такое и откуда взялось. А потом придумаем что-нибудь коварное, чтоб оно куда-нибудь делось.
  Против этого шикарного плана Натахели нечего было возразить.
  
  Стрелецкий с шумом выдохнул. Когда-то он считал себя безмерно терпеливым человеком, сейчас его уверенность в себе несколько пошатнулась. Отдать кому-то деньги - какая глупость! Борясь с раздражением и нежеланием подвергнуться всяким там мерам силового воздействия, Милен Фармович заявил:
  - Да не могу я дать Вам номера счетов! Смысла в этом нет! Они все на мое имя. Я, только я, могу снять с них деньги. И только лично! Морда моя там нужна.
  Подобное заявление весьма озадачило сторонников радикального отъема денег у капиталистов.
  - Я даже и не знаю теперь, что делать, - признался Пэ.
  - Врет! - убежденно отозвался Гроув, - точно врет!
  - А если нет? - засомневался Пэ.
  - Слышь, буржуй, - обратился Пэ к взъерошенному Стрелецкому, - где у тебя бабло-то?
  "А вот так я тебе и сказал" - подумал Стрелецкий, но тут же решил, что подобный ответ в данной ситуации не пройдет.
  - В Первом Континентальном, - с готовностью отозвался он.
  Один из руководителей банка "Первый Континентальный" был его приятелем. Финансы, конечно, Стрелецкий там не держал, твердо памятуя о том, что дружба-дружбой, а денежки врозь, но был уверен, что если кто заявится туда с вопросом о наличии у Милена Фармовича каких-либо счетов, этот кто-то тут же попадет под подозрение. В общем, мелочь, а приятно.
  - Вот что, - после непродолжительного раздумья сказал Пэ, - ты посторожи пока этого, а я пойду, позвоню нужным людям. Проверю. Может, кто что скажет.
  Он пошел было к двери, глаза Стрелецкого с надеждой смотрели ему в спину, но остановился.
  - Подожди, - озадаченно произнес он, - он на вид сильный. Действие наркотика закончилось. У тебя там пертонала не осталось? Нет? Жаль, кто же знал, что на Земле им не пользуются. Я опасаюсь тебя здесь оставлять с ним один на один. Хотя...я знаю, что предпринять.
  Он выскочил из комнаты. Охранять пленника остался угрюмый Гроув.
  Минут через десять Пэ вернулся в сопровождении четырех крупных и очень серьезно настроенных парней.
  - Вот он, - сказал Пэ своим противным высоким голосом, нам нужно, чтобы он не мог сопротивляться. Вторую дозу наркотика... в общем, у нас ее нет, а он вдруг сбежит. Ребята, нам нужно помочь. Ваш шеф обещал, если что.
  Ребята угрюмо закивали.
  Когда Стрелецкого взяли за шиворот и поставили лицом к стене, велев закинуть руки за голову, мысли его поневоле понеслись в сторону данных недавно обещаний Гроува. Но, к счастью, насиловать Милена Фармовича пока никто не собирался. Его деловито обработали резиновыми "демократизаторами", а потом, когда он все же упал, не выдержав издевательств над собственным, старательно до этого холимым и лелеемым организмом, слегка попинали ногами. Лицо, впрочем, старались не задевать. Но его это мало утешило. Заметив, что пленник еще подает признаки жизни, но делает это весьма неуверенно, специалисты удалились с чувством выполненного долга.
  Пэ был прав. Подобная форма контроля над передвижением жертвы напрочь отбивала у последней желание куда-либо передвигаться. Стрелецкому, во всяком случае, хотелось лишь, чтоб его никто не трогал, чтобы он мог лежать и дальше на холодном полу и мечтать о чем-нибудь светлом и добром.
  Но именно тогда лишенный иного общества и вынужденный мириться с присутствием рядом классово чуждого элемента Гроув решил объяснить Стрелецкому политику партии. Суть его длительных разглагольствований сводилась к тому, что живется на Аргомеде простым работягам очень даже плохо. Денег им не платят, отпуска большие не дают, а жилье дорогое, продукты тоже по бешеным ценам. И не уважают их там вообще, за людей не считают. Особенно курортники эти. Ходят, купюр полные карманы, не знают, куда потратить, а тут дети с голоду пухнут. Мало, чем можно было исправить ситуацию, и тогда гордый аргомедский народ поднял священное восстание против зажравшихся буржуинов, и поработил их всех. А вот Стрелецкий один из последних, недобитых.
  Поняв, что от него требуют участия в полемике, Милен Фармович болезненно вздохнул и сел, несмотря на сопротивление нуждающегося в покое тела.
  - Хорошо, Гроув, я согласен. Вам на Аргомеде живется плохо. Вам нужно было что-то предпринять. Но, одного не понимаю, я-то тебе что сделал? Моя совесть по отношению к тебе чиста! У меня в организации не было задержек в оплате, я глубоко, конечно, не вникал, но и отпуска давались... Я... не понимаю. Я не помню тебя, но уверен, что... Раньше, может быть, но последний год... Гроув, я не понимаю.
  Гроув посмотрел в искренне изумленные глаза своего бывшего босса и занес руку для удара.
  - Молчи, буржуазная сволочь! - воскликнул он угрожающе.
  "Буржуазная сволочь" отшатнулась в сторону и замерла. Сволочь задумалась о том, насколько надежен ее дом-крепость на Кубышке. Впервые Милен Фармович столкнулся с людьми, мыслящими недоступными для него категориями. Ему, воспитанному в духе индивидуализма, была глубоко чужда идея всеобщего блага. Он, наивный, считал, что должен держать в поле зрения лишь тех, кому сознательно или бессознательно навредил, а также тех, кто хотел бы навредить ему из материальных, так сказать, соображений. Пламенные революционеры ни в одну из этих групп не входили.
  
   Поиски кандидата неожиданно быстро увенчались успехом. Укропкин сидел у себя в кабинете и пил. Почетную миссию по приведению господина кандидата в нужное состояние души и тела взяла на себя Натахель.
  - В чем дело? - спросила она, входя в офис и бросая на кресло шубу, - ты же вроде водку не употребляешь.
  Укропкин согласно кивнул.
  - Гадость! - решительно подтвердил он и влил в себя еще одну рюмку.
  Его лицо выглядело грустно-озадаченным. Лоб, прыщи на котором почти уже вывелись, пересекала глубокая горизонтальная морщина, которая делала кандидата старше и гораздо несчастнее на вид, чем обычно.
  - Гадость, - задумчиво повторила Натахель, - а еще емкости у тебя есть?
  - В т-тумбочке.
  - Отлично. Я составлю тебе компанию. И что у нас еще случилось ужасного?
  - Все!
  - Все... согласна, но, может, что-то свеженькое?
  - Да, Кыся она...
  - Что она?
  - Она тяжело больна!
  - Чем это?
  - Она сказала, что она.... Что у нее... Воспаление яичников!
  - Слушай, зая, я могу ошибаться, - осторожно проговорила недоумевающая Натахель, - но, по-моему, от этого не умирают. Она так не считает?
  - Это очень опасно. Она ходила к какому-то доктору, и он сказал. Вот.
  - И что теперь?
  - Ну, не могу же я ее бросить в таком состоянии! - в отчаянии выкрикнул Укропкин.
  - Солнце, - нежно произнесла Натахель, наклонившись к кандидату и легонько похлопав ладонью по его предплечью, - ты что, совсем не знаешь, что там у девочек внутри?
  Укропкин обиженно засопел и одернул руку.
  Натахель откинулась на спинку кресла. Только этого ей сейчас не хватало для полного счастья - чтобы Укропкин в разгар предвыборной кампании бросил свою почти умирающую супругу. Тем более ради какой-то там малолетки. Даже если Кыся не так уж и больна, никто не помешает ей рассказывать на каждом углу страшные подробности своего болезненного состояния.
  - Ты хоть что-то о ней знаешь? - устало спросила она, не надеясь особо на положительный ответ.
  - О ком?
  - О девочке, с которой тебя недавно видели в кафе.
  - Я не обязан тебе отчитываться.
  - Не обязан, хорошо, - терпеливо повторила Натахель, - ты у нас мальчик самостоятельный. И все же, хоть какая-то информация у тебя о ней есть?
  - Она очень похожа на девочку из моей школы. Я в старших классах так ее любил...
  Укропкин закрыл глаза и погрузился в воспоминания.
  - Эй, - попыталась его растормошить Натахель, - а ты откуда ее взял?
  Из сумбурных пояснений Укропкина стало ясно. Когда-то он оказывал спонсорскую помощь женской университетской команде по волейболу. Вспомнив об этом, он решил попросить тренера поддержать его в качестве кандидата, если Укропкину вдруг в голову придет такая бредовая идея. Тренер был не против. Укропкин уже прощался с ним, пожимая руку, когда вошла она - такая вся беленькая, хорошенькая и взгляд точь-в-точь как у той, из детства. И зовут ее так же - Светлана. Укропкин пал к ее ногам, выражаясь фигурально, еще до того, как девица произнесла хотя бы слово. Ее не пришлось долго уговаривать на свидание. Несмотря на то, что вроде бы, физиологически она была девственна, волейболистка Светлана отдалась кандидату в первый же совместно проведенный вечер. И практически сразу забеременела.
  - Это было давно? - тихо спросила Натахель, мысленно возвращаясь к началу предвыборной компании.
  - Она на третьем месяце, - ответил Укропкин.
  - И ты от нас это скрыл...
  - Я о ребенке узнал вот только, неделю как! Я с ней просто встречался! Изредка!
  - Познакомишь?
  - Зачем?
  - Ну, должна же я знать, на чем сломалась твоя карьера главы города!
  От Натахели, казалось, летели искры. Она не терпела, когда от нее скрывали важную информацию, и готова была теперь порвать Леодея на британский флаг не за всю эту историю с любовницей, но за то, что она оказалась к подобным событиям неподготовленной. Это чрезвычайно раздражало.
  - Хорошо, - испуганно проговорил Укропкин, - конечно. Можно прямо сейчас. Здесь недалеко. Я ей квартиру снял.
  Натахель с шумом выдохнула и закрыла глаза. Она понимала, что, если пойдет знакомиться с нарушительницей своего спокойствия прямо сейчас, Укропкину точно не стать мэром. Трудно будет избираться человеку, чей консультант замешан в убийстве с особой жестокостью.
  - Давай завтра, - устало произнесла она, - И вообще, будь джентльменом, налей даме водки.
  До утра Укропкин рассказывал Натахели о своей непутевой жизни, о том, как воспрянул он, встретив свою старую любовь. Он поведал о том, что, несмотря на давно прошедшую любовь к супруге, он намеревался прожить с ней всю оставшуюся жизнь. Его все устраивало, а тут такое...
  Натахель, подняв бровь, слушала, кивала, говорила "угу" время от времени, не забывая подставлять рюмку.
  На улице перестал идти снег. Температура воздуха постепенно понижалась.
  К восьми часам утра мысль о посещении Светланы возникла сама собой, причем у обоих одновременно.
  
  Юная соблазнительница проживала в двухкомнатной квартире типовой планировки, очень чистой. Стены в цветочек, шторы в цветочек, мебель в цветочек, прямо не жилье, а клумба какая-то. А главное растение сидело на кровати и что-то шило. Швыдченко с трудом подавила в себе желание провести здесь прополку.
  - Так вот ты какой, северный олень, - сказала она, входя, даже не пытаясь изобразить дружелюбие.
  Укропкин приблизился к возлюбленной, наклонился над ней, ласково поцеловал ее в лоб.
  - Здравствуй, заинька, - нежно проговорил он, стараясь дышать в сторону.
  Натахель ощутила в душе какие-то неприятные шевеления. Она с тоской осознала вдруг, что слишком мало выпила для того, чтобы спокойно и бестрепетно взирать на происходящее рядом.
  - Привет, котик, - сказала Светлана, взглянула на его спутницу и выронила ткань из рук.
  - Милая, - продолжал Укропкин, слегка покачиваясь, - познакомься, это Натахель Швыдченко. Она - мой консультант по предвыборной кампании.
  - Да, здравствуйте, - потерянно произнесла бледная милая, - меня Светлана зовут.
  Ее голос слегка дрожал, а взгляд суматошно носился по комнате, стараясь не касаться консультанта по имиджу.
  - Переселяемся, Светлана, здесь Вам больше жить нельзя. Это опасно для Вашего молодого человека, - жестко заявила Натахель, опираясь рукой о стену, чтобы голова так сильно не кружилась.
  Укропкин вздрогнул:
  - Но почему?
  - Ты снял квартиру на свое имя. Ты поселил в ней женщину, с которой тебя видели. Твоя супруга на каждом углу рассказывает о своем новом положении, то есть состоянии. Как ты думаешь, Леня, как долго ее местонахождение будет оставаться неизвестным?! Ты хотя бы ради разнообразия мог подумать головой, а не другими частями тела?
  Лицо и шея Укропкина пошли красными пятнами, что предвещало собой взрыв всяких негативных эмоций в адрес женщин, которые тут раскомандовались. Натахель лишь холодно подняла вверх левую бровь. Сейчас ее мало, что могло испугать, и уж явно к этому "что" не относился какой-то пятнистый полудурок. Натахель смотрела на него, и в ее голове медленно зарождалась мысль о том, что такого плохого сделал город, чтобы заслужить это в качестве своего руководителя.
  - Не надо, котик, - вмешалась Светлана, - я согласна. Сейчас соберу вещи. Это недолго. Куда я должна идти?
  Котик все еще гневно пыхтел. Но у Натахели был уже готовый ответ.
  - Можешь пока пожить у меня. Сойдешь за мою двоюродную сестру с Карпат. Укропкина ты не знаешь. Вернее, листовки и плакаты видела, а близко не знакома. Так, что еще... Порядки свои в моем доме не наводить. И еще... У меня сын дома маленький. Я няню как раз увольняю - устала я ей деньги взаймы давать. Он немного странный, но ничего из ряда вон выходящего. Присмотришь за ним, пока я новую гувернантку найду. Хорошо?
  Светлана радостно кивнула.
  - Конечно, присмотрю, я очень люблю детей.
  Натахель зажмурилась, потерла нос, вздохнула.
  - Хорошо, - сказала она, - тогда пошли. Такси поймаем на соседней улице.
  Укропкин сидел на стуле, тупо покачиваясь, и молчал. Его связь с реальностью порвалась, и, похоже, восстанавливаться не собиралась.
  Светлана, маленькая, худенькая, молоденькая до такой степени, что, казалось, пару бантов и в школу, прошла в захламленную Натахину квартиру и потерянно остановилась посреди зала.
  Артемка, увлеченно доламывающий пластмассовый космолет разведки, поднял на Светлану напряженно-серьезный взгляд, с трудом поднялся на ноги и поковылял в сторону гостьи. Та, вздыхая, смотрела на малыша.
  - Па! - сказал Артемка, покачнулся, но устоял, крепко ухватившись за ногу молодой женщины.
  Натахель села. Взгляд Светланы становился все более затравленным.
  - Интересно, - произнесла Натахель после пятиминутного молчания, - а в беременном состоянии ты трансформироваться можешь?
  - Могу, - тихо сказала Светлана, - но это опасно для ребенка.
  - Ну ты и сволочь.
   Натахель выразительно подняла бровь.
  - Очень мне интересно, деточка, что скажет наш кандидат, если узнает, что его беременная подруга уже имеет одного ребенка. От меня.
  - Мне - неинтересно, - отрезала внезапно приобретшая уверенность Светлана, - но тогда он уж точно перестанет быть кандидатом.
  - Это почему?
  - Повесится потому что! Он у нас мальчик чувствительный, ты же в курсе?
  - Я в курсе? Да, пожалуй, хотя не так глубоко, как ты.
  - Интересно, ты завидуешь? Кстати, перестань строить глазки моему мужчине!
  - Которому из двух?
  - Если хочешь, - голос Светланы зазвенел от напряжения, а ее большие васильковые глаза наполнились слезами, - я могу уйти!
  - Куда?! Да и неужели ты думаешь, я выгоню из дома беременную женщину, которая по совместительству является отцом моего ребенка?! Морфей, черт возьми, как ты вообще мог на такое решиться?!
  
  Воронов был обеспокоен. Вопрос о присоединении Металлкомплекса к Ключ-НГ был практически согласован, а от Стрелецкого ни слуха, ни духа. Конечно, Аркадий Симанович был в курсе состояния дел на Аргомеде, но также он знал и о том, что самого Стрелецкого, вернее, его финансов, это практически не коснулось. И то, что последний не давал о себе знать, выглядело чрезвычайно подозрительным. Но Воронов был большой шишкой уже столько лет, что твердо усвоил одно правило - не стоит сломя голову решать проблему - она может отвалиться и сама собой. А потому он решил подождать еще пару дней.
  Больше его волновал вопрос о том, что же там в его казино происходит. Воронов завел себе эту игрушечку просто так, не для прибыли, а чтоб было, где время иногда проводить. Делами заведения он не занимался - так, приходил иногда, просто, показать, кто в доме хозяин. Проявление ярко выраженного интереса к деятельности этого "гнезда разврата" Воронов считал несколько неприличным. Но вот сейчас, на тебе, изнывал от любопытства.
  Ближе к вечеру любопытство стало для Вороновым уже непосильным бременем. Он так и ерзал на своем кожаном многофункциональном рабочем кресле, пытаясь сделать сложный выбор между принципами и желанием узнать, кто там такой в казино сидит, и почему именно Винт за него просит. Воронов считал себя солидным человеком - и это мнение в нем поддерживали все окружающие. У него было громадное количество нерешенных рабочих вопросов, он к совещанию завтрашнему совсем не был готов, и, тем не менее, единственное, что сейчас занимало его царственную голову - это звонить в казино или не звонить. Вскоре коллеги разбрелись по домам, и даже суперответственная секретарша упорхнула куда-то, должно быть на свидание, а Воронов все еще продолжал сам с собой невидимую борьбу. Часов в десять вечера он сломался
  "Я просто прогуляюсь, - решил Аркадий Симанович, - я зайду в казино отдохнуть. И спрошу ненароком, кого это бойцы там охраняют. Никакого вмешательства. Просто интересно".
  
  Муся дико начесала и без того не отличающиеся повышенной гладкостью волосы, накрасила глаза черными тенями, подаренными ей когда-то сестрой и пока не использованными. Обрызгалась духами с ног до головы, так, что даже щипало в носу. Затем она приступила к подбору и изучению гардероба. К сожалению, последний отличался неумеренным консерватизмом, включая в себя исключительно деловые костюмы с подходящими им по стилю блузками, а также джинсы и пару свитеров неяркой расцветки.
  Она с трудом втиснулась с короткую юбку, оставшуюся на память со студенческих времен, нацепила сетчатые колготки, купленные когда-то для празднования Нового кода и каким-то чудом пережившие празднества. Оставалось подобрать обувь и нацепить что-нибудь сверху. Слава создателю, осенние сапоги на каблуке вполне подходили для намеченных целей. Вот только никуда не годились строгие офисные блузки. Муся посмотрела на часы. Время Ч близилось. Она метнулась к шкафу и извлекла из него розовый лифчик от купальника. Все это вместе выглядело достаточно чудовищно. Муся удовлетворенно вздохнула, нацепила на себя шубу из хвостиков чебурашки, позаимствованную у мамы подруги и направилась в казино "Виктория".
  "Виктория" являлась казино только по названию. Это небольшое двухэтажное здание, находящееся почти в центре города вмещало в себя кафе-бар, несколько столиков и танцпол. Название казино оправдывали несколько новых игровых автоматов и рулетка, обслуживаемая роботом. "Виктория" принадлежала к числу демократичных заведений, в которых от посетителей не требуется наличие смокинга или вечернего платья, лишь бы в их карманах водились купюры или кредитные карты.
  Камал, один из вечных должников Винта, высокий смуглый мужчина, которого можно было бы назвать привлекательным, если бы не трехдневная щетина на лице и безвкусная дешевая застегнутая до ворота одежда, сидел за столиком уже более полутора часов и непрерывно пил текилу. От состояния опьянения спасали блокираторы алкоголя, но в висках ломило просто чудовищно, тошнило. Впрочем, это не мешало соображать. А соображал он о том, что, если все закончится благополучно, он уедет к себе, домой, в горы и забудет эти дурацкие Ключи и свои дела в них, как страшный сон.
  - Привет, красавчик! - услышал он и поднял голову.
  Возле него стояло, покачиваясь, странное существо женского пола - лохматое, жутко накрашенное и нестерпимо воняющее какими-то по-восточному сладкими духами. Камал подумал невольно, что по доброй воле вот с такой, да никогда! Но с доброй волей-то как раз не ладилось.
  - Я сяду? - спросило существо писклявым голосом.
  Камал тупо кивнул.
  Существо достало из сумочки пачку сигарет, открыло ее и закурило, резко щелкнув зажигалкой. Пламя высветило злые узкие глаза. Пальцы у существа дрожали.
  - Камал? Я Маруся. У нас все готово?
  - Да, - сказал Камал, - надо посветиться только немножко. Сумеете?
  - Обижаете, - фыркнула она, сломала сигарету и встала.
  - Потанцуем?
  На протяжении следующих получаса охранники казино демонстрировали прямо-таки чудеса непрофессионализма, пытаясь изловить и выкинуть из помещения странную пару, состоящую из снабженного шикарными усами лица кавказской национальности и необычно одетой дамы. Кавказец, размахивая купюрами, приставал к музыкантам, дама - к посетителям, они вели себя весело и непринужденно. Впрочем, чересчур весело и непринужденно. Когда победа, казалось, была близка, дама изобразила вдруг приступ тошноты, и ее спутник взялся сопроводить леди к дамской комнате.
   Выскочив из туалета через пару секунд, дама начала истошно вопить о том, что ее не уважают, что в таком приличном заведении и такой ужас, что вода течет по полу, все воняет, и прочее в том же духе. В общем, - подвела она итоги, - наверное, туалет есть на втором этаже. Ей нужно туда, а то стошнит прямо здесь. На причитания из соседней комнаты с буквой "М" вынырнул ее спутник и уставился на бедного бойца с непередаваемым выражением брезгливости и негодования на узком сухом лице.
  Охранник испуганно отпрянул в сторону. Ему не хотелось, чтобы при нем кого-либо тошнило. И тогда бедный юноша позволил странной парочке подняться на второй этаж в служебный туалет. Он хотел было их даже сопроводить, вспомнив некстати о своем служебном долге, однако кавказец сказал с непередаваемым акцентом: "Нэ нада" и парень не осмелился возразить.
  Поднявшись выше, трезвея на глазах, вышеупомянутые посетители увеселительного заведения, миновали отчего-то туалет, хотя на нем было явно видное указание его применения в виде переживших века писающих мальчика и девочки, и направились в конец коридора к нужному им помещению. Там они с удивлением обнаружили железную, неровно окрашенную белой краской дверь, преграждающую им путь к предполагаемой жертве произвола.
  - Будем ломать... - задумчиво проговорил Камал, обращаясь не к Мусе, а куда то в пределы космоса.
  - Не будем, - также отвлеченно проговорила Рябинкина, - шуму много. Кто-то же там есть.
  Она постучала. Секунд через двадцать из-за преграды раздался приглушенный мужской голос, который сухо осведомился:
  - Кто?
  - Откройте, пожалуйста, - заискивающим тоном проговорила Муся, - Я - уборщица. У меня там порошок для пола закончился. У Вас лежит. Дайте пачечку. Меня же шеф на запчасти порвет.
  Видать, лицу за дверью не чужда была классовая солидарность.
  "Дура", - проговорил он, возясь с замком. Муся стерпела. Ради реализации задуманного она готова была назваться кем угодно.
  Дверь слегка приоткрылась. Оттуда выглянула отвратительная круглая рожа, лишенная признаков интеллекта на челе.
  - Какой поро...- попыталась она произнести, но не успела. Скромно стоящий чуть в стороне Камал всунул свою лапищу между дверью и косяком, и дернул ручку на себя. Рожа чуть подалась вперед - этого хватило, чтобы она получила кулаком в переносицу и мирно уползла на пол, дополняя собой и без того не слишком изысканный интерьер.
  
  Стрелецкий медленно поднял взгляд и с трудом сфокусировал зрение. На пороге в весьма интересном образе, изображая из себя язык не повернется сказать кого, стояла Муся и смотрела на него с явным неодобрением. За ее плечом находился высокий мужчина кавказской наружности. Лицо его также выражало испытываемые им негативные эмоции - он тихо ругался на неизвестном Стрелецкому языке и тер костяшки пальцев на правой руке.
  Стрелецкий помотал головой, наваждение не проходило.
  - А я линзы потерял, - грустно сообщил он. Это прозвучало, как пароль.
  - А что ж операцию по коррекции зрения не сделали? - поинтересовалась Муся, будто именно этот вопрос и волновал ее большую часть жизни.
  Милен, поморщившись, пожал плечами.
  - Боитесь? - добавила Рябинкина.
  - Я?! - изобразил удивление Милен Фармович.
  - Вы, дорогой мой. Вы хоть что-то видите?
  - Что-то вижу. Вас, к примеру.
  - Милен, поверьте, - проникновенно произнесла Муся, - желание добить Вас сейчас перевешивает все остальное.
  - Вот так всегда, - вздохнул Стрелецкий, опуская черноволосую взлохмаченную голову,- только начинаешь доверять человеку...
  - Вставайте, горе Вы мое... сизоухое. Идти надо. Времени мало.
  Муся протянула ему мини-шприц.
  - Это стимулятор. Введите в мышцу. На час хватит. Мне Ваши сто килограмм тащить на себе не интересно.
  - Во мне нет ста килограмм, - обиделся Стрелецкий, но лекарство взял. Он, конечно, был уверен в собственных силах на все сто, но жизнь - штука странная, страховка не помешает.
  Сопровождающий Мусю джентльмен начал быстро раздеваться. Первыми поползли вниз коричневые вельветовые брюки. У Стрелецкого расширились глаза.
  - Переоденьтесь, - скомандовал нечаянный избавитель, - кстати, меня Камал зовут. Может, еще пригодится.
  - Угу, - согласился Стрелецкий, - всякое в жизни бывает.
  За брюками последовали синяя куртка из синтетической кожи, майка с надписью "Я люблю Ключи" и кепка-аэродром. Последними Стрелецкому были предложены громадные растоптанные бывшие когда-то белыми кроссовки.
  Под данными изысками у Камала обнаружился вполне приличный костюм и белая рубашка. Ботинки он, брезгливо морщась, отобрал у спасаемого.
  - Я все понимаю, - с недоумением разглядывая обновки, произнес Милен Фармович, - но вы, наверное, долго искали этот чудесный костюм.
  - Извините, - потупила глаза Муся, - но в Хуго Босс мы зайти как-то не успели. Однако если Вы подождете, я, конечно, сбегаю!
  Камал поглядел на нее с неодобрением. Перевел взгляд на Стрелецкого. На лице Камала явно читалась мысль о том, что таких баб нужно топить еще в младенческом возрасте. Муся это гордо проигнорировала. Такое мнение о ней, любимой, к сожалению, не было чем-то новым. Ну не удалось ей родиться очаровательной домохозяйкой! И что теперь поделать? Держать рот на замке? Не в наших правилах!
  
  Стрелецкий переодевался. Муся пристально разглядывала его, размышляя о том, что с тех пор, как они познакомились, Милену Фармовичу слишком часто стало доставаться на орехи. Судя по багровым отметинам, живописно разбросанным по его смуглой коже, Стрелецкий был основательно избит. Причем недавно. А ведь он (возможно!) приехал помочь. В голове зашевелились всякие левые мысли.
  Почувствовав взгляд, он обернулся.
  - Что Вы так на меня смотрите?
  - Я... - растерялась Муся, покраснела слегка и тут же сочла необходимым перейти в атаку:
  - Стрелецкий, Вы - закулисный интриган! Какого лешего Вы притащились сюда сами?!
  Милен насупился. Вероятно, на претензии в его адрес у господина Стрелецкого началась уже аллергическая реакция.
  - Чего это Вы обзываете меня нехорошими словами? - возмутился он.
  - Не уклоняйтесь от темы! Мы Вас не ждали!
  - А я вот такой нежданный...
  - Милен Фармович!
  Взгляд его еще больше помрачнел.
  - Хватит уже. У меня здесь есть дела, помимо Вашего.
  Муся удивленно расширила глаза. Такое ей отчего-то в голову не приходило.
  - Но Вы же могли позвонить, - смиренно произнесла она.
  - Нет, - отрезал Стрелецкий, - не мог.
  Муся задумалась о том, на что можно было бы перевести тему. Предмет разговора был прямо перед глазами.
  - Кстати, чем это Вас? - как бы между прочем осведомилась она.
  - Резиновой дубинкой, - проворчал Стрелецкий.
  - За что?
  - В целях профилактики. Во избежание, так сказать, мыслей о сопротивлении.
  - И они убежали? - усмехнулась Муся.
  - Кто?
  - Мысли о сопротивлении.
  - Почти. Очень, знаете ли, неприятная процедура. Хотите попробовать?
  - Нет уж, спасибо. Как-нибудь в другой раз.
  Закончив переодеваться, Стрелецкий задумчиво остановился. Что-то мешало насладиться свободой сполна.
  - Мне бы еще побриться! - с тоской в голосе произнес он, кривясь и ощупывая собственную заросшую физиономию.
  - Вот уж нет! - фыркнула Муся, - Вы так вылитый абрек с гор. Вы твердо уверены в своей национальности?
  Милен резко отвернулся. Похоже, обсуждать вопрос своего происхождения он не собирался.
  - Возьмите, - вмешался Камал, глядя на Стрелецкого с явным сочувствием и протягивая ему плоскую фляжку.
  - Зачем?
  - Пьяного будете изображать. Там водка.
  - Пьяный хачик с проституткой, - задумчиво проговорил Милен Фармович, косясь в сторону Муси.
  - Слепой, хромоногий, пьяный хачик, - решила уточнить та и мило улыбнулась, - А за проститутку кое-кто ответит позже.
  Стрелецкий отхлебнул из фляжки пару раз и вернул ее владельцу.
  - Пошли! - бодро скомандовал он.
  - Пошли, - вздохнула Муся, - обопритесь об меня. Вы же выпивший, теперь можно, а то еще лоб обо что-нибудь разобьете. Вся работа насмарку. А я, знаете ли, некрологи писать не обучена.
  Она осторожно приобняла его за талию и повела к выходу. На лице Милена Фармовича застыло растерянно-туманное выражение, какое бывает у людей, потерявших зрение. Впрочем, для имиджа перебравшего алкоголя любителя продажной любви оно тоже вполне подходило.
  Камал в своем приличном, хоть и слегка помятом костюме, остался пока на втором этаже - прикрывал отступление, маскируясь под работника службы охраны.
  Они спустились по лестнице на второй этаж. Им везло. Через служебный вход вошли в помещение дискотеки. Переоценивший свои силы Стрелецкий еле волок ноги.
  - Могли бы, между прочем, и спасибо сказать, - ворчала Муся, - и не наваливайтесь на меня так.
  - Иду, как могу, - сквозь зубы пробормотал Стрелецкий, - а о помощи я Вас не просил.
  - Интересно, если бы я ждала, пока Вы меня попросите, какую именно деталь организма смогла бы я вынести из этого помещения, не подскажите? Что бы от Вас осталось?
  - Вы - не единственная, кто бы мог мне помочь.
  - Да? И кто же?
  Стрелецкий набрал в грудь воздуха, и только открыл рот, как от барной стойки отделился элегантный мужчина среднего роста и подошел ближе к сладкой парочке.
  - О-па, Милен Фармович, здравствуйте, а куда это Вы собрались в столь забавном наряде?
  - Горигорий Евфстафьевич, - упавшим голосом произнес Стрелецкий.
  - М-да, - удовлетворенно промурлыкал Горигорий Евфстафьевич, именно я. Приехал Вас навестить, а Вы уже и уходите. Кстати, кто это с Вами, не познакомите нас?
  Стрелецкий повернул к Мусе враз побледневшее лицо.
  - Как тебя зовут, милая? - спросил он.
  Муся растерянно захлопала ресничками.
  - Фифа! - нашлась она, - Фифа Замурыкина. Вот визитки только нет. Все у этого... кота.
  Горигорий Евфстафьевич, запрокинув голову назад, весело расхохотался.
  - Какое забавное имя. А я Горигорий Евфстафьевич Падлов.
  Он протянул Мусе визитную карточку. Она быстро прочитала ее и засунула себе в бюстгальтер. Информацию следовало осмыслить. На визитке значилась должность странного господина - генеральный директор ОАО "Металлкомплекс". Человек с говорящей фамилией. Муся невзлюбила его с первого взгляда. Костюм на нем, конечно, был хорош, да и ботинки казались сделанными из крупных купюр, но он был рыж, с кудрявыми волосами почти до плеч, бесцветными бровями и ресницами. Зато губы его прямо-таки пламенели на бледном и чуть опухшем лице. На вид Падлову было лет так тридцать пять-сорок, и он всем чуть откинутым назад телом излучал зловредность и высокомерие. Так, во всяком случае, казалось на первый взгляд. А также и на все последующие.
   Муся усиленно размышляла о том, пришел ли этот милый товарищ один, и хватит ли их со Стрелецким объединенных сил на то, чтобы с ним справиться. Все же дама в бюстгальтере и покалеченный бизнесмен. Ее невеселые размышления были прерваны самым наглым образом. С разных углов помещения начали стекаться серьезно настроенные граждане мужского пола и выстраиваться вокруг группы собеседников, непринужденно помахивая тяжелыми предметами.
  Падлов открыто ухмылялся.
  И тут входная дверь распахнулась. Охранник непринужденно сполз на пол. В зал вошли восемь бравых ребят, настроенных чрезвычайно серьезно. От их группы отделился невысокий востроносый человечек, одетый в нечто, напоминающее военную форму, подскочил к Стрелецкому и, виновато улыбаясь, спросил:
  - Босс, у Вас проблемы?
  Стрелецкий устало улыбнулся и плавно взмахнул рукой, подчеркивая великодушный тон высказывания.
  - Пожалуй, уже нет. Вы нас не проводите?
  - В чем вопрос, шеф?!
  Стрелецкий вместе с все еще напряженно ожидавшей боевых действий Мусей медленно проследовали к выходу. Падлов напряженно смотрел им вслед.
  - Вот видите, - не удержался от комментариев Стрелецкий, - могли и не беспокоиться.
  К кому он обращался, Муся так и не поняла.
  - Куда идем, рядовой Стрелецкий? - поинтересовалась Муся, пытаясь делать вид, что она всего лишь разглядывает звездочки на небе.
  - К Вам? - спросил Милен Фармович, тоже как бы между прочем.
  - Можно и ко мне, - согласилась Муся, - только у меня для всей Вашей компании места не хватит. И, может, Ваши друзья помогут мне Вас вести, а то я снова склоняюсь к мнению о ста килограммах.
  - Может быть, - задумчиво произнес Милен, - а место они себе сами найдут. Работа у них такая. Меня защищать.
  Парни бодренько подхватили Стрелецкого под ручки, с необычайно оперативностью погрузили его в микроавтобус, так что Муся сама еле успела туда впрыгнуть, и транспортное средство, окрашенное подобно пчеле черно-желтыми полосками, взмыло в воздух и направилось в сторону проспекта Ударников.
  
  Вошедший как бы между делом в помещение "Виктории" Воронов тут же уловил каким-то шестым чувством некоторые неполадки. И вроде бы все было как прежде, но вот глава охраны выглядел каким-то смущенным, и количество посетителей казалось гораздо меньше среднестатистического. И вообще витало в воздухе что-то, не имеющее к азартным играм непосредственного отношения.
  - Что произошло? - отринув всяческие церемонии тут же поинтересовался Воронов у кстати появившегося на горизонте директора казино.
  - Все в порядке, - отозвался директор, мысленно оглядывая помещение в поисках оставшихся следов пребывания в нем всяких посторонних лиц.
  - Неужели?- вежливо, но как-то сухо произнес Воронов.
  Директор нервно икнул. Эта сухость тона наводила почему-то на мысли о досрочной отставке с руководящего поста и пребывании в дальнейшем где-нибудь в качестве официанта. В маленькой гостинице. Очень далеко от города. Нужно было выкладывать карты на стол.
  После получения подробного отчета о событиях Воронов счел необходимым просмотреть записи камер наблюдения. Два основных действующих лица показались ему какими-то слишком знакомыми. Но Воронов комментировать этот факт в присутствии подчиненных не стал, холодно указал директору казино на некоторый непрофессионализм работников службы охраны и спокойно удалился, решив поразмыслить о сложившееся ситуации в гордом одиночестве. А думать ему было о чем. Перед уходом Воронов, как бы между прочим, пожелал, чтобы пламенные революционеры, осмелившиеся сделать из ЕГО казино тюрьму для ВИПов были изловлены и допрошены. К завтрашнему утру.
  
  Вскоре, умытый, побритый, накормленный и одетый в арендованный у Муси халат, Стрелецкий возлежал на диване и изображал из себя бедного и несчастного, то есть постоянно пил кофе с коньяком и отказывался обсуждать дальнейший план действий.
  Доктор, осмотрев больного, обнаружил у того сломанное ребро и посоветовал ему соблюдать постельный режим. Доктор поинтересовался, кем работает Милен Фармович, узнав, что генеральным директором, покачал головой, мол, опасная это нынче профессия, и ушел домой, аккуратно сложив перед этим в бумажник пятисотенную купюру. Нелегальные врачебные услуги нынче обходились недешево.
  Муся была относительно спокойна, зная, что в ее подъезде силами бойцов Стрелецкого организовано круглосуточное дежурство с целью недопущения нападений на и без того пострадавшего шефа. Муся надеялась, что меры безопасности благоприятным образом скажутся и на ней.
  Но пара вопросов в возникшей ситуации оставалась невыясненной.
  - Стрелецкий, - начала она весьма интересующий ее разговор, - любовь моя, а кто у нас реестродержатель?
  - Я - Ваша любовь? - удивился Милен Фармович.
  - Не обольщайтесь, - отрезала Муся, - это к слову пришлось.
  - А что должно быть с реестродержателем?
  - Он, надеюсь, не на Аргомеде?
  - Нет, конечно. Не понимаю сути Вашего вопроса.
  Муся протянула Стрелецкому изрядно помятую визитку, полученную ею недавно у противного рыжего господина.
  - Читайте, - предложила она.
  Стрелецкий внимательно изучил протянутую карточку, обратив, как и надеялась Рябинкина, особое внимание на указанную там должность предъявителя.
  - Ну? - разродился он многообещающим ответом.
  - Вы полагаете, это он для красоты себе сделал?
  - Полагаю, не только. Но можно проверить. Запросик не сформируете? Адрес у меня есть.
  - А Вы?
  - А я - бедный и больной. Буду лежать на диване и никого не трогать. Угу?
  Запрос от "ИнкоРЕ", фирмы, традиционно защищающей интересы ОАО "Металлкомплекс", связанные с акциями и прочими ценными бумагами, пришел удивительно быстро. Может, по старой памяти они еще пытались услужить господину Стрелецкому, который их иногда подкармливал, может - это был общий принцип их работы. Купля-продажа акций ОАО "Металлкомплекс" состоялась только вчера. Некто Зюзский П.М. приобрел у Софьи Стрелецкой тридцатисемипроцентный пакет акций.
  - Кто такой этот Зюзский? - спросила Муся.
  - Брат Падлова, - упавшим голосом доложил Милен Фармович, - его сводный брат. Кажется, я не успел. Хотя, если подумать...
  - А Падлов кто?
  - Милашка? Акционер наш. Замом у Швивальди был некоторое время. Я с таким трудом от него избавился, а сейчас вот оно, получи, фашист, гранату...
  - Постойте, - прервала ход его невеселых мыслей Рябинкина, - там же, наверное, определенное время установлено для регистрации. А если ее приостановить?
  - Как?
  - Пока неясно, придумаем. Кстати, я так и не поняла, зачем Вы сюда приехали. Акции продавать?
  - Кто Вам обо мне сказал такую глупость?
  - Исключительно личные соображения. Скажете?
  - Вам помочь.
  - Врете.
  - Нет.
  - Врете. И никакой от Вас помощи, одни убытки.
  Муся надулась. Стрелецкий это проигнорировал.
  - Вот что, - сказал он, - мне надо жену успокоить. Волнуется, наверное, я обещал выйти на связь сразу, как приеду на Землю. Кстати, Вы не в курсе, случайно, сколько времени я здесь нахожусь?
  - На планете? Пятые сутки.
  - Сколько?! Вашим видеофоном можно воспользоваться?
  - Да пожалуйста. Все что угодно за Ваши деньги.
  - Конечно, - растерянно пробормотал Милен Фармович, набирая на панели нужный номер.
  Через десять секунд экран замерцал, на нем медленно проявилось изображение зала в доме Стрелецкого и лицо его драгоценной супруги. Супруга выглядела какой-то взъерошенной и чрезвычайно обеспокоенной.
  Муся на всякий случай отодвинулась в сторонку, выбрав себе место, чтобы она Софью могла наблюдать, а последняя ее нет. На всякий случай.
  - Здравствуй, дорогая! - промурлыкал Стрелецкий, устраиваясь в кресле и принимая удивительно благодушную и расслабленную позу.
  - Милен! - с облегчением в голосе воскликнула Софья, - это ты! Как ты там, с тобой хорошо обращались?
  - В смысле? - удивился Стрелецкий.
  - Но как?! Тебя отпустили. Я же заплатила выкуп, они обещали тебя отпустить.
  - К-какой выкуп? Сколько?
  Софья назвала сумму. Незримо присутствующая при разговоре Муся тихо сползла под стол.
  - Тэкс, - глубокомысленно произнес Стрелецкий, - тэкс, так вот значит, почему ты акции продала. А со счетов снять не могла?
  - Со счетов? - растерялась Софья. Ее красивое лицо выражало крайнюю степень недоумения. - Но ты же их все заморозил.
  Стрелецкий замялся на мгновение, но не такой он был товарищ, чтобы так просто все спустить с тормозов.
  - А почему весь пакет? - с подозрением осведомился он.
  В голосе Софьи прорезались истерические нотки.
  - У меня был покупатель только на весь пакет!
  - Тэкс, - снова заметил Стрелецкий, - верни деньги покупателю. Я открою тебе доступ к счетам. Верни все и сообщи о том, что сделка не состоялась.
  - Но как же! А выкуп, а деньги, которые я охранникам отдала, тем, что к тебе направила, это же такие расходы!
  - Верни, я сказал. Стоп, с этого места поподробнее. Ты хочешь сказать, что сняла всю охрану с нашего дома?
  - Конечно, а где бы я тебе нашла их так быстро! И что с нами такого там может случиться? Это же Кубышка!
  Милен Фармович сделал глубокий вздох, отгоняя от себя желание сказать что-нибудь грубое и нецензурное.
  - Хорошо, дорогая, - наконец произнес он, - я верну тебе охрану немедленно. Деньги покупателю отдай. С регистраторами свяжись. Кстати, как там Тимур?
  - Нормально, - обиженно пробормотала Софья. Ее глаза заблестели от накапливаемых слез. Милен Фармович сделал вид, то он этого не заметил.
  - Поцелуй его за меня, скажи, что папа скоро приедет. Ничего не предпринимай. Запрись дома. До возвращения охраны никуда не выходи. Не знаю, когда буду дома, еще полно дел. Не волнуйся, у меня все в порядке. Целую, пока.
  Экран погас, Стрелецкий остался сидеть, бессмысленно созерцая пространство.
  - Вот что бывает, когда оставляешь женщину без денег, - подала голос Муся.
  - Да, - задумчиво отозвался Стрелецкий, - иногда я думаю, что лучше бы я был голубым. По крайней мере, я понимал бы свою половину.
  Муся напряглась, пытаясь представить себе Милена Фармовича в образе некоего преуспевающего гомосексуалиста. Фантазия категорически отказывалась приобретать отчетливость.
  - Мне нужно кое с кем встретиться, - пробормотал он.
  - Кстати, - сказала Муся, вылезая из-за кресла, - а знаете, чье казино?
  - Ну?
  - Воронова. Знаете Воронова? Ключ-НГ. Да Вы должны его знать, вы же сотрудничали...
  Стрелецкий нервно сглотнул и уставился на Рябинкину, не мигая.
  - Информация достоверная? - тихим голосом спросил он.
  - Проверенная! - бодро отрапортовала Муся.
  
  "Глупости какие!" - подумала Софья, закончив разговор с мужем, - "чего ради я буду ждать, пока он вернет мне охрану? Да она и самому ему нужна". И она отправила запрос в иммиграционную службу о необходимости пополнить ей службу безопасности.
  
  Дела на ниве выборов продвигались с таким скрипом, что не раз и не два головы консультантов посещала мысль о том, что напрасно они в эту тягомотину ввязались. Кандидат периодически исчезал из поля зрения. Если честнее, то он появлялся лишь периодически и только тогда, когда сам считал нужным.
  Укропкина не было два дня. Потом он позвонил и извиняющимся тоном попросил разрешения посетить любовь всей своей жизни. Натахель фыркнула, но отказать не посмела. Через час Укропкин вошел, виновато кивнул сухо посторонившейся Натахели, всхлипнул и крепко обнял Светлану. Та нежно потерлась носом о его плечо.
  Натахель изобразила приступ кашля, согнулась, чтобы особенно громко не ржать и медленно отползла в сторонку. Перед ее внутренним взором пан кандидат ласково прижимал к себе двухметрового летчика.
  Натахель, заикаясь, пригласила парочку на кухню отведать чайку. Они присели рядом, прижавшись друг к другу, прямо-таки как голуби в мороз.
  - Лапочка моя, - проворковал Укропкин, - как там наш животик?
  Натахель хрюкнула и пролила чай на новую скатерть.
  Светлана посмотрела на нее с укоризной, Укропкин - с недоумением.
  - Я сказал что-то смешное? - поинтересовался он.
  - Нет-нет, что ты! - отмахнулась Натахель, - просто я вспомнила случай сегодня в магазине. Позже расскажу. Вы пообщайтесь пока, я вам мешать не буду. Она быстро, стараясь не дышать, юркнула в спальню. Артемка спал. Вот только вовсю мигал видеофон. Вызывала Муся.
  - Что там?! - спросила она вместо здрасте. Глаза ее горели воодушевлением.
  - Ледя пришел, - прошептала Натахель, - к Светлане.
  - И что они там делают?
  - Обнимаются.
  - С Морфеем?!
  - Да.
  - Отрежьте мне язык, но я должна это видеть. Натахель, держи дверь открытой, буду через десять минут. Укропкина - не выпускать. Я тебе срочно книжку привезу. По имиджелогии.
  Муся появилась раньше срока. Она, правда, немного запыхалась, поскольку на седьмой этаж пришлось бежать. Лифт что-то задерживался.
  Рябинкина влетела на кухню, где нежно ворковали пан кандидат и его любовница.
  - Ой, - сказала она, - здравствуйте, Леодей Карлович, здравствуйте, Светлана. Давно что-то я вас не видела.
  Светлана немедленно отвернулась. Укропкин вздрогнул от неожиданности.
  - Я тут книжку Натахели принесла. Для Вас, как раз, господин Укропкин. По вопросам формирования имиджа. Вот только не знаю теперь, нужна ли она. Светочка, Вы меня не просветите?
  - Я выйду, - тихо произнесла Светлана, извиняющееся глядя на Укропкина, - мне как-то нехорошо. Простите.
  Она поднялась и медленно направилась в сторону туалета.
  - Маруся Витольдовна, - прорычал Укропкин, медленно багровея, - а Вы уверены в том, что это Ваше дело?
  - Нет! - бодро отозвалась Муся, - не уверена. Но все равно интересно. И главное, где-то я эту Светлану видела. В смысле, до кафе. И где бы это могло быть?
  Натахель, возникшая за ее спиной, подобно тени отца Гамлета, ощутимо ткнула расшалившуюся подругу кулаком под ребра.
  - Вряд ли где ты ее могла видеть раньше. Девочка не местная, - с легкой угрозой в голосе произнесла она.
  Муся с готовностью закивала.
  - Это я понимаю. Совсем-совсем не местная. Вот только девочка ли?
  У Укропкина задергалась левая щека. Если бы Муся была его работником, она бы поняла - пора смываться, в ход пойдут тяжелые предметы.
  - Вы что имеете в виду? - спросил он, угрожающе приподнимаясь.
  - Совершенно не то, что Вы подумали. Вы как раз встали? Замечательно. А то уже поздно. Дамам пора спать. А я сегодня у Натахи ночую. Она пригласила. А Вам пора к супруге. Правда ведь?
  Мусино лицо сделалось до отвращения честным и слегка туповатым. Укропкин молча вышел из-за стола, кивнул Натахели, поцеловал на прощание вернувшуюся из уборной Светлану и удалился, попутно обругав несчастную Роки, которая с большой неохотой отдала ему слегка обгрызенный ботинок.
  - Мусь, - устало поинтересовалась Натахель, - можешь мне объяснить, зачем ты мужика довела?
  - Тра-ля-ля! - удовлетворенно сказала Муся, - А кофе есть?
  - Какой тебе кофе, ты же спать собралась?
  - Я передумала. А, кроме того, как я могу уснуть, когда тут старый друг объявился, а, Морфей?
  - Ага, - согласилась Светлана, - у всех подруги, как подруги, а у меня, страшно сказать, бизнес-консультанты.
  - Сам ты это слово.
  - Я вот думаю, мы с тобой, Морфей, неправильный бизнес пытались организовать, - меланхолично произнесла Швыдченко, - Надо было бордель открыть. И лозунг повесить: мальчики, девочки, кошечки, собачки и прочие организмы на выбор. Все - для нашего клиента!
  - Не смешно! - огрызнулся Морф, - ты сама в этом виновата. Я тебе по-хорошему предлагал.
  Натахель запыхтела, подбирая в уме адекватный ответ.
  - Интересно, - лениво произнесла Муся, - был ли в Ваших отношениях период без гавканья?
  Морфей задумался. Натахель с готовностью ответила:
  - Был, конечно. Это когда некоторые находились в термосе. Замечательный был период. Жаль, быстро закончился.
  - А я сегодня ездила в партию, - как бы между прочем проговорила Муся, - Шутка дня - кандидат от "Общей Европы" и беременная малолетка. С одной стороны, это, конечно, хорошо - раньше нашего Укропкина никто не знал, если, конечно, историю с взрывотехником во внимание не принимать, зато теперь он - герой. Тебе по легенде сколько лет, деточка?
  - Семнадцать.
  - Увы, дорогой, в нашем морально устаревшем государстве сношение с несовершеннолетними все еще является уголовным преступлением. Пока не отменили. Как ты думаешь, насколько быстро наш кандидат вылетит из списков после того, как в отношении него заведут уголовное дело?
  Голова Морфея безнадежно поникла.
  - И что теперь делать? - грустно спросил он.
  - Я думаю, - предложила Натахель, - надо тебя прятать. По крайней мере, до окончания выборов. И прятать далеко. Очень жаль, что ты не можешь изменить свою внешность привычным для тебя способом. Но, с другой стороны, ты же теперь женщина, это сделать проще. Прическа, макияж, очки, и все в порядке.
  - И куда я должен деться?
  - А мы тебя вместе со Стрелецким отправим, - сказала Муся, - У него тоже трудности в жизни настали. Парень он ответственный, а, кроме того, у него выбора нет.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"