(Потрескавшаяся jicara от старого гончара из Дуэйро. Половина кофе на половину сахара. В то, что останется - крутой кипяток. И придерживайте глаза, чтобы они не выпали).
Два винта бесшумно перемалывали горьковатый воздух субтропиков. На голографическую модель местности вторым слоем легли данные тепловизоров. Контроллер услужливо скинул на сетчатку спутниковые кадры минутной давности - в радиусе двух миль опасных целей не было. Таймер в углу глаза начал минусовать последние секунды долгого полета. ОН отключил маршевые двигатели, активировал автопилот, и, одновременно со "счетом ноль", стелс-геликоптер вышел в точку десантирования. Пилот откинул триплекс шлема и развернулся в кресле. Под ложечкой вновь сладко кольнуло - ОН вновь смотрел на нее. Снайпер уже стояла у люка. В тусклом свете бортового фонаря было видно только ее лицо и черный приклад дальнобойного скорчера.
ОН вопросительно качнул головой: "Как?"
ОНА изящно сложила пальцы в знак "ОК".
ОН тронул джойстик - створки распахнулись - в отсек ворвалась ночь.
ОНА улыбнулась, ее губы беззвучно прошептали: "Прощай, друг!"
И рухнула в темноту. Иначе быть не могло...
...Мать-мать-мать-мать-мать-мать-мать-мать-мать-мать-мать-мать. Двенадцать ступенек. Короткая площадка. Отработанным за два года движением ОН подтянул ремни на культях ног. Точнее на том, что осталось от двух трансплантов. После первого падения ему еще повезло - Восьмая Кампания была в полном разгаре, опытных пилотов не хватало. Вороненые конструкции от самих "Мацуда-Про" прибыли в полевой госпиталь на следующий день. А на третьи сутки ОН уже шевелил пальцами своих новых стилитовых ног и обкатывал нейро-софт, перегруженный в штатный ВВС-овский контроллер. Второй раз его сбили почти в финале конфликта. Циники позволили себе расслабиться. Они славно заработали на войне. Суммы с большими нулями подходили к заключительному этапу отмывки. Вкладывать их в живую силу стало уже не актуально - и его выписали за один день. С сотней кредов, билетом в один конец и бесполезными обрубками высокотехнологичных конечностей.
На хрен.
Нахрен-нахрен-нахрен-нахрен-нахрен-нахрен-нахрен-нахрен-нахрен-нахрен-нахрен-нахрен. Вторая дюжина ступеней, и вторая порция ударов по хребту. Обтянутый алюминиевым кейсом старый аккордеон воспринимался почти как часть тела. Ролики тележки тысячный раз выдержали зубодробильный спуск, и калека покатился по тоннелю подземного перехода...
... "А где сегодня может быть ОНА?" Пилот задумался. Три года пустоты пролетели как один муторный день. ОН старался фантазировать о ней не больше пяти раз сутки, словно боялся передоза. "Опять где-то, затаив дыхание, жмет тонким пальцем на спусковой крючок? Или, прикусывая губу, всматривается в телеметрию беспилотной системы наведения? К дьяволу!!!" ОН резко затормозил, сворачивая на свой законное место. Как обычно, сзади кто-то споткнулся и раздраженно выругался. Экс-пилот застопорил ролики, раскрыл кейс и накинул ремни аккордеона. Меха дряхлого инструмента тяжело вздохнули, кнопки-клавиши прильнули к пальцам хозяина и...
Когда из родной Гаваны отплыл я вдаль,
Лишь ты угадать сумела мою печаль!
Мелодия древней хабанеры смешивалась с незатейливым текстом. Песенка звучала в длинной трубе перехода и, отражаясь от заплесневелых стен, закручивалась в некий мистический вихрь. Это странное явление затягивало поющего калеку в свою невидимую воронку и уносило его... далеко. К ней...
О, голубка моя!
Будь со мною, молю,
В этом синем и пенном просторе,
В дальнем, чужом краю!
Аккордеон сипел, клапана дребезжали. Оборванные гидроприводы ног отстукивали ритм по заплеванному бетону... и в раскрытый кейс изредка падали платежные жетоны. Почти на каждом было несколько кредов - прохожие избавлялись от разовых накопителей, когда на них оставалось мизерное количество электронных денег. Никто не рисковал пользоваться персональными картами, несмотря на то, что пилот ставил рядом с кейсом терминал. На облезлом потолке над музыкантом подрагивала лазерная надпись - самодельный генератор высвечивал анонс его второго занятия:
"Ритуальные конструкты. Почти даром"
И зеленая стрелка, указывающая на безногого ремесленника.
Рядом скрипнули толстые подошвы штурмовых башмаков.
- Как мой заказ, братишка?
ОН взял последний аккорд, сноровисто скинул аккордеон и превратился в мастера погребальных услуг.
- Все готово, - из специального отделения кейса пилот извлек брусок гранита в десяток дюймов длиной. В торце камня темнело отверстие под стандартную колбу из стандартного крематория.
- Проверяем?
- Ессесно, братишка! - здоровяк в сером бушлате карательной дивизии утвердительно кивнул, и анимированная татуировка на его выбритом виске сложилась в глумливый снаф-кадр.
ОН тронул брусок - перед покупателем развернулась лента голо-экрана. Со щелчком ожила оптическая панель.
- О, бра... А ты помнишь?.. - произнес конструкт, и изверг из себя смесь каких-то рычащих междометий и смутных образов в языках зеленого пламени. - ...Сфинксы, нах-х-х. Хой!
- Хой! - отозвался здоровяк, протягивая жетон, Глаза его повлажнели. - Беру. Здесь сотка. Сдачи не надо.
Калека неспешно перебрал "музыкальную" мелочь и перегнал двадцать кредов на один накопитель.
- Сдача, - ОН протянул платежный гаджет татуированному и криво усмехнулся. - Вэ-Вэ-эС и Ка-Дэ - это совсем разные песни...
Физиономия здоровяка перекосилась, но смысл услышанного увяз в киселе его мозгов. Каратель олигофренически хмыкнул и растворился в толпе озабоченных прохожих.
О, голубка моя!
Как тебя я люблю!
Как ловлю я за рокотом моря
Дальнюю песнь твою!
- Молодой человек, хочу заказать на память... - перед ним стояла старуха.
- Именно здесь, в этом самом месте. И больше нигде в мире! - от слов украденного слогана во рту появился металлический привкус. - Конструкт? Без проблем! Восемьдесят кредов. Копию личности когда-нибудь делали?
- Не знаю. Может быть. Я ее нечасто видела... Возьмите... - артритные руки дрожали, старуха протягивала ему идентификационный чип покойницы и, совсем некстати, сигарообразную колбу с пеплом.
- Я режу под стандартный размер... Вам не стоило беспокоиться. - ОН забрал чип, чуть помедлил, но все-таки взял колбу. - Приходите послезавтра.
Старушка по-птичьи дернула головой, и людской поток смыл ее в мгновение ока.
Его очередной день подходил к концу. 1093-й день - похожий на сотни прожитых...
"А ОНА? Быть может ОНА сейчас ведет за руку свою дочь... Или сына... И улыбается... Но не так, как тогда... Не так. К дьяволу!!!"
- Э-э-э! Обрубок! - что-то молодое прыщавое в нескольких экземплярах нервно переминалось рядом, лязгая дешевым острым железом. - Э-э-э... бабки...
- ...Гони, - добавило оно.
Этот эпизод тоже повторялся довольно часто.
Армейские наноспидеры намертво вплавились в его нейроны, Все шесть объектов уже были в целезахвате, и через миллисекунду на подростков уставилось куцее рыло бесшумного "Хеклера".
- Ну?
В опустевшем переходе затопотала убегающая многоножка. Пилот вернул тяжелый машинган обратно за пазуху.
Через час езды по засыпающему городу калека подкатился к своему жилищу. Чугунные дверцы старого коллектора распахнулись как всегда - тихо и гостеприимно. Он сбросил свое тело с тележки, пристегнул ее к карабину на поясе и схватился за стальной трос, уходящий вниз в утробу города.
Среди труб сопели соседи. Кто-то стонал, кто-то, не просыпаясь, выкашливал остатки легких, кто-то невнятно бормотал, путешествуя в своих тяжелых снах. Калека ухватился за паутину натянутых веревок и начал продвигаться к своей норе - ему надо было еще поработать над заказом.
Его лежбище располагалось на самом нижнем уровне, Над головой остался десятиметровый кишечник коммуникаций. Но в этом был и свой плюс - один из вирт-провайдеров пытался провести в лабиринтах здешних колодцев свою магистральную линию. Проект заглох, но тупиковый отросток линии остался. Осталось на нем и несколько технологических коннектов, которые и давали экс-пилоту возможность электронной эксгумации.
ОН раздавил термопакет с рисовой лапшой и, пока разогревался грошовый фастфуд, взялся за свои гаджеты. Год тому назад ему удалось за бесценок купить отладочный модуль к серии штурмовиков от Анрако. Японцам не повезло - на финише конкуренты перекупили заказ Министерства Обороны. Сделка умерла, три десятка крылатых аппаратов навечно остались на аэродромах подскока, а все обеспечение хлынуло на черный рынок. Обдолбанный продавец не знал, что ему делать с черным криптоновым параллелепипедом, усеянным множеством странных разъемов. Десять минут торга, полтинник кредов - и вещица перекочевала в карман пилота.
А сейчас этот агрегат был подключен к вирт-магистрали и ждал команды опытного оператора. Пилот выбрал из своей вживленной памяти частоту доступа, известную лишь летному составу категории А. Засинхронизировал себя с отладочным модулем, сунул руки в трехмерную решетку световой клавиатуры и, загрузив ID покойницы, активировал поисковые боты. Как только начали закачиваться первые крохи информации, калека перевел модуль в автономный режим и взялся за свой нехитрый ужин.
В первое время он лепил образы лично. Когда в виртуальном пространстве удавалось "подрезать" копии личностей, конструкты получались особенно хорошо, и клиенты не скупились с оплатой. Но через полгода с загробной стороны вернулось эхо, и вся потревоженная инфернальная публика стала приходить ему во снах. Призраки из вирта бесцеремонно топтались у него в мозгу, и хотя пилот понимал, что все это лишь видимость, все дорогие его сердцу образы испуганно забивались так глубоко, что вызывать их обратно становилось все труднее и труднее. После этого ОН перепоручил весь процесс проге, которая компилировала образ, на порядки сжимала полученную информацию и самостоятельно загоняла всех электронных гомункулусов в контрабандные китайские чипы. Качество конструктов устраивало заказчиков. Все три стороны оставались довольны.
День на "послезавтра" выдался на редкость солнечным и светлым. В голубом небе сегодня что-то сложилось не так. Напористо дующий весенний ost сдвинул серость, отчаяние и злобу куда-то далеко от города, в сторону залива. Калека выбрался на поверхность и сразу же увидел нелепую картину: облезлый крысак и одноногая ворона делили заплесневелый огрызок. Потрепанная птица, с трудом балансируя на лапе, клевала гамбургер и, заваливаясь на крыло, отпрыгивала в сторону. Сменяя ее, крысак жадно вгызался в добычу. Казалось, что он может в одно мгновение перемолоть и проглотить найденную пищу. Но через десяток секунд зверь замирал, перетаскивал объедок поближе к вороне и отбегал в сторону. Два отброса делились друг с другом третьим отбросом. Пилот усмехнулся и с легкой душой покатил на работу.
" А ОНА?.. Быть может она бежит сейчас по траве, срывает цветок. Вдыхает его простенький аромат... и на носу у нее остается смешная желтая пыльца. Быть бы с ней рядом... К дьяволу!!!"
Старуха уже ждала его.
Неожиданно для себя он улыбнулся. Просто так. Без всякой причины.
Клацнули зажимы кейса, из его нутра вынырнул кусок гранита. Несколько привычных манипуляций, и конструкт ожил.
-...Ма?
Старуха в ответ только всхлипнула.
- Капитан? Привет!
Пилот ничего не мог понять. Голос звучал не внутри, не в сладких грезах о прошлом, а снаружи, из неживого камня. У него перехватило дыхание. Весь мир начал рушиться. Как тогда в субтропиках. В темноту. В никуда.
- Эй, друг! Расслабься! Это я...
ОН снова отчетливо увидел ее улыбку.
-...Я только часть целого. Так сложилось...
Калека молчал. Молчал и конструкт. Этот заказ удался как никогда.
Старуха аккуратно положила жетон в кейс, подхватила на руки камень и исчезла, вернувшись в реальность. Оставив пилота одного.
Совсем одного.
ОН достал из-за пазухи машинган и сунул ствол в рот. Хрустнули расколотые зубы.
Когда я вернусь в Гавану, в лазурный край, Меня ты любимой песней моей встречай. Вдали от твоей Гаваны в моем краю Я пел день и ночь прощальную песнь твою...