- Бери! Бери, тебе говорят!! Вот же олух Царицы Ночи! Бери, или мы отправим тебя в лагеря, как родителей!
Невысокий худой подросток с темными, как слива, глазами зашуганно прижимался спиной к ветхому забору. Из дверей старой хижины с ужасом, любовью и сочувствием выглядывали бабушка и дедушка. Староверы. У их ног испуганно терлись младшие внуки - девочка пяти лет и мальчишка четырех.
Из нависших над горизонтом туч несмело подглядывала полная зеленоватая луна. Она освещала ярким белым светом маленький двор, окружающий лес, двух Следователей, судебного пристава-исполнителя и члена комиссии по несовершеннолетним. Чуть в стороне откровенно скучала пара свидетелей, необходимых, чтобы все формальности соответствовали духу и букве закона. Посреди небольшого, но чистенького двора, в окружении взрослых вампиров, стояла молоденькая крестьянская девушка лет четырнадцати в обтрепанном ситцевом платьице, на вид - ровесница обвиняемого. Член комиссии протягивал пареньку медальон в виде изящной открытой ракушки на короткой золотой цепи.
- Давай же! Сначала ты должен подчинить ее. Посмотри ей в глаза и внуши, что все в порядке, - высший вампир уговаривал подростка, как маленького. - Мы знаем, что твои родители-ренегаты не научили тебя подчинять себе чужую волю, но не беда! Это у тебя в крови! Смелее! Давай!
Дикие, ошалелые глаза на зареванном лице девчушки встретились с не менее испуганными глазами паренька. Он сглотнул, протянул руку за медальоном и сказал ломающимся голосом, давая изрядного петуха в конце фразы.
- Все хорошо. Никто тебя не обидит. Стой спокойно.
Девушка застыла безвольной марионеткой, ее глаза осоловели. На длинных изогнутых ресницах застыли бриллиантики мелких слезинок.
Мальчишка продолжал стоять, словно приклеившись к забору.
- Давай же, давай! - член комиссии по делам несовершеннолетних чуть ли не приплясывал от нетерпения.
Паренек дрожал, как осиновый лист, и не трогался с места.
Высокий чин грозно глянул на родственников малолетнего нарушителя. Старик смело выдержал повелевающий взгляд, в ответ нахмурив брови и слегка обнажив клыки. А бабушка стала невнятно уговаривать любимого внучка.
- Сынок, сделай, как они просят, не упрямься! Тебе же не хочется попасть в лагерь к малолетним отморозкам! Иди, возьми у нее, что положено, не мучай ни ее, ни себя!
От этих слов паренек вскинул голову, будто его ударили. Пристально посмотрел в глаза дедушке, тот едва заметно кивнул ободряюще.
- Ну... И долго нам ждать?.. - риторически вопросил один из Следователей.
Паренек на негнущихся ногах подошел к девчушке поближе. Протянул руку, касаясь ее лица. Как только его пальцы ощутили ток крови под кожей жертвы, у мальчишки непроизвольно выдвинулись клыки. Его бросило еще ближе к девочке, руки сами взялись за ее голову, наклоняя в сторону...
Кто-то из вампиров-Следователей довольно загоготал, словно присутствовал на акте дефлорации. На него зашикали соседи.
Паренек промедлил, поглядывая искоса на дедушку, потом быстрым, неуловимым движением длинного, почти змеиного языка слизнул крошечную слезинку со щеки своей первой добычи.
Мгновенный удар чистой, концентрированной энергии - первая тайная девичья любовь к сыну кузнеца, мать за прялкой, мирная сельская жизнь, наслаждение от купания, ужас похищения и будущей смерти - все, все богатство чувств и эмоций настигло его от той одной-единственной слезинки. Инициация состоялась. Извращенная, неправильная инициация вампира не по крови, а по слезам. Первое причастие энергетически зависимого вампира.
Вампиреныш слизнул еще одну, последнюю слезинку и... отпрянул. У него шла кругом голова, кулон с цепочкой, бессильно зажатой в руке, болтался у самой земли.
- Я не буду этого делать! - с отчаянием сказал вампиреныш.
- Ты... что?? - с расстановкой переспросил член комиссии.
- Я не хочу ее есть. Мне это не нравится! - сквозь зубы прошипел паренек.
- Ты решил повторить судьбу своей родни? - неторопливо уточнил старший. - Ты хоть понимаешь, что сейчас это уже официальное заявление?
- Да, - молоденькому вампиру давалось мучительно тяжело каждое слово. - Она живая. Я не стану ее есть и не желаю брать ее душу. Никогда. Ни за что!
- Все слышали? - спросил судебный исполнитель.
- С этим вопрос закрыт - очевидно, еще один мутант, - со злорадным сожалением проронил член комиссии. - Взять его!
Престарелый дедушка кинулся на выручку внуку и получил, походя, легко, почти небрежно, заостренный осиновый кол в сердце от одного из стражей порядка. Прах его мгновенно развеял легкий порыв ночного теплого ветра. Свидетели, не стесняясь прочих вампиров, впились в шею девушки, захлебываясь кровью и поочередно выдирая друг у друга безвольное тело. А вампиреныш стоял, опустив глаза в землю и не делая никаких попыток убежать. Он побелел, губы его упрямо твердили неслышные слова клятвы диссидентов:
- Я не буду никого есть. Не буду...никого...есть...
К парню приблизились двое Следователей с посеребрёными наручниками и сетью.
- Ну что, доигрался? Не терпится уйти дымком к родителям? Дедушку не жалко?
У парня выступили слезы на глазах. Простые человеческие слезы, а не кровавые вампирьи.
- Плачь, сынок, плачь!- с фальшивой заботой сказал кто-то из врагов. - Тебе только это и остаётся! Так или иначе, не в школе, дак в лагере, тебя сломают. Куда денешься? А девушке все равно не помог, только хуже сделал. Так что, плачь!
У спеленутого цепью вампиреныша осторожно отняли хрупкий медальон. Вдалеке сияло вновь открытое жерло пространственного портала. Уходящие вампиры переговаривались от нечего делать, игнорируя горько плачущую вдову с крошечными детьми.
- Здесь охоте конец. Людей почти не осталось - браконьеры всех растащили... Говорят, в ближайшее время откроют несколько перспективных мест: где-то в районе Зеты Буридана, сектор Арена, и в районе Кварты Арамеи. Как же ее местные называют? Как-то забавно...
Член комиссии фыркнул и встрял беседу:
- Ну, вы и неучи! Земля ее называют, Зем-ля! - он прищелкнул языком при мысли о бесчисленных стадах вкусного корма. - А его - в карцер, на неделю без еды и воды, пусть привыкает, - кивок в сторону безучастного паренька, - должен пить свежую кровь из живых, как все. Или умрет, - злая ухмылка, - что тоже неплохо.