Волны шумно набегали на берег, шипели, кусая камни, но теряли силу и, огрызаясь, возвращались назад, подныривая под другие волны - такие же беснующиеся и пенные, поднятые серо-лиловыми водами Священного озера.
Взбеленилось оно не на шутку! Закрылось от глаз Тенгри тяжелой периной, творит, что вздумается! Старик недовольно крякнул. Озеро, словно услышав его брюзжание, набрало силы ветра, подняло волну и напустилось на берег так, что не только брызги, но и хороший шлепок долетел до камня, на котором сидел Жаркын.
- Эй, чего творишь?
Ичиги промокли... Нет, вода скатилась по гладкому ворсу. Но лучше убраться подальше. Старик оттер воду с лица, облизнул губы. Слабый привкус соли напомнил о еде. Что-то Айгуль не идет... Пора бы уже...
Молодой пес, сидевший рядом, с громким лаем сорвался с места. А! Вот и Айгуль! Пес радостно закрутился у ее ног. Старик встал навстречу.
- Здравствуй, Жаркын! Заждался? - некогда молодая и быстрая, ныне Айгуль ступала тяжело, придыхая на каждом шаге.
Жаркын уже давно сказал, чтобы не ходила к нему - есть у нее невестки и внуки! Могут принести еду старому отшельнику! Нет, идет сама! Эх...
Айгуль откинула полог хижины. Несвежий дух от сырой кошмы ударил в нос. Надо проветривать, протопить бы. За зиму отсырело все. Уговаривать старика перебраться к ним - пустое дело. Хорошо, согласился хоть хижину обложить по низу камнями - все ж надежнее и теплее!
- Пришлю к тебе внуков, пусть хижину приведут в порядок. Покроешься плесенью вместе с ней.
- Э-э! - только и нашелся, что ответить старый Жаркын.
- Ты бы хоть хвороста в горах насобирал, очаг растопил! Сидишь у озера целыми днями. И чего сидеть? - Айгуль отчитывала старика без какого-либо упрека. Так, ворчала, даже не глядя на него, пока доставала еду из мешка, который принесла на плече. - Тут тебя покормлю, укутайся потеплей, ветер холодный.
Айгуль поднялась, опираясь о колени. Жаркын пожалел ее.
- Старая ты стала. Вон, ходишь еле-еле. Не ходи сюда.
Женщина искоса посмотрела на него. Да, она уже жизнь прожила, а его жизнь все не кончается. Как вернулся из дальней дороги, так и не меняется! Живость не та только. Так старик ведь, не молодой! А что есть молодость? Молодость - это и есть живость! Когда хочется бежать по простору и бежишь! Когда соки в теле кипят, когда все некогда, не то, что сидеть на берегу и глазеть на воду.
- Долгая у тебя жизнь, отец... Старее тебя нет в наших краях никого. Скажи, хорошо ли тебе от такой жизни? Не жалеешь ли о чем?
Жалеть?.. Жаркын задумался. Как можно жалеть о прожитой жизни?! Какая ни была, а вся своя! Другой такой ни у кого нет. Сколько всего повидал он, сколько людей прошло рядом! Одно только хотелось бы еще: узнать, как они жизнь прожили, да и живы ли... Хоть раз увидеть бы, услышать. Особенно мальчишку того, Нимидина...
- Жаркын? - Айгуль шлепнула его по плечу. - Слышишь меня?
- Слышу. Думаю я.
- Думаешь! Тебе только и осталось - думать!
- Ты как моя Айтулин стала - ворчишь все!
Айгуль промолчала. Да, ворчит! Прав старик.
- Завтра приду, - сказала она на прощанье и пошла домой.
Жаркын встал, потянулся. Есть еще силы! Чего это он расселся тут? Сам с хижиной управится! Не юрта, всего-то четыре кошмы! Вон и ветер тучи разгоняет!
Из прорешины в небе брызнуло солнце. Его лучи копьями вонзились в воду, и успокоилось озеро, мягко покачивает посветлевшей водой. "Как тогда!" - вдруг вспомнился день, когда вот так же раскрыл Тенгри небо и бросил в воду сундук с сокровищами, и обрел он чудодейственную лягушку, а вместе с ней и новую жизнь. Но пережить такое еще раз... сердце старика окатило горячей волной.
- Не надо мне твоих сокровищ! - обратившись к небу, закричал он. - Слышишь, Белый Творец? Я все сделал, как ты хотел: отнес лягушку Речной Богине, дар твой послужил людям. Чего еще ты от меня хочешь?
Вода зашевелилась, заиграла бликами: зелеными, синими, желтыми. Ветер рябью прошелся по зеркальной глади, приподнял волну прямо под небесным окном. Помчалась она к берегу - того гляди окатит старика, но потеряла силу по пути и ласковым ягненком прильнула к прибрежным камням. А облака на горизонте собрались пышной пеной. Потом расплылись охапками, и в их нагромождении увидел Жаркын караван: бредут белые верблюды по небесной пустыне, тащат ценные грузы с одного края земли к другому.
Караван! Скоро откроются перевалы. Снова караваны пойдут. Придет и в их края какой-нибудь, станется, и из Страны Плодородных Долин! Не пропустить бы! Тогда, как знать, кто-то и расскажет о всех тех, о ком постоянно думается, кого оставил в те далекие годы ради этого озера и этого неба.
Именно тогда, когда он был далеко от родных мест, он понял, что сам есть частичка этого дивного неба, что сам врос в эту каменистую землю корнями, уходящими к далеким предкам, что дух его питается силой снежных гор и нежностью невообразимо прекрасной природы. Не за тем ли послал его Тенгри в Страну Плодородных Долин? Не за тем ли дал вторую жизнь, чтобы понял он, что дороже всего на свете? Эх, как ни гадай, а понять волю богов могут только шаманы!
Встрепенулся старик, как птенец беркута, почуяв мать. Вот ведь как бывает: сидишь себе на берегу, жалеешь сам себя, вспоминаешь жизнь так, будто она уже к концу подошла, и вдруг всего лишь картинка неба изменилась, а всколыхнулись где-то внутри желания, силы откуда ни возьмись прибавились, и годы снова остановились - зачем им бежать, когда мечта есть? Когда есть еще чего желать, к чему стремиться?
Жаркын встал, приосанился. Пес с готовностью поднялся за ним, вопрошая всем своим видом: "Куда пойдем?" Молодой он, хочется и побегать, и порезвиться, а хозяин только и знает, что на берегу сидеть! Разве что чаек погонять?.. Или ящериц половить?..
- Что, Кумайык, засиделся тут со стариком?
Он потрепал друга за загривок. Кумайык благодарно лизнул хозяина в руку, вильнул хвостом. Жаркын заложил руки за спину и по-хозяйски пошел к хижине. Да, дух от нее еще тот! Надо бы все тряпье вынуть, на камнях разложить, пока дождя нет. Он влез внутрь, и полетели из хижины и одеяла, и халаты, и шапка, и сапоги, и вся утварь.
Разложив все вокруг, Жаркын прикинул, в чем он может на люди показаться, да так, чтобы не стыдно было, чтобы не вызывать ни брезгливость, ни жалость от своего вида. Рубаху разве что новую надо?.. У Айгуль попросить? Сошьет или отдаст какую с плеча мужа или сына. Эх, и выменять не на что... Дожил... Как спросила Айгуль? Не жалею ли о чем? Вот, разве что о том, что никакого добра не накопил, чтобы и рубахи были, и все, что нужно человеку! Эх! И тут взгляд упал на лук. Жаркын сделал его, когда вернулся домой - тогда еще! А не пойти ли на охоту? Зайца подбить или курочку фазана - будет, что за рубаху дать!
К радости пса, старик потуже подпоясался, разыскал в разложенных вещах меховую шапку, колчан со стрелами, закинул лук за плечо и пошел в горы.
- Жаркын-ата, Жаркын-ата! - крик мальчишки разбудил старика, дремавшего у большого камня недалеко от хижины. - Караван! Там караван идет! - звонкий голос влетел в уши давно ожидаемой вестью.
Жаркын сощурился, глядя на танцующего жеребца, возбужденного скачкой, и юного наездника, удерживающего коня за повод. Хорош правнук Айгуль! Смелый, трудолюбивый, приветливый. Как Нимидин...
- Откуда идет, говоришь? - Жаркын хотел знать точно, тот ли это караван, с той ли стороны пришел.
Мальчишка вытянул руку с нагайкой, показывая на запад.
- Оттуда идет! На большой поляне лагерь будет. Там уже шатры ставят. Верблюдов у них...- он многозначительно поцокал языком, - много верблюдов! Коней много! Воинов много! Важные есть!
Старик с пониманием поджал губы. Вспомнил кушанского военачальника. Не просто важен - грозен был! Что ж, пора новую рубаху доставать, белую шапку, да идти к людям!
Не успел Жаркын обуться, как пошел дождь. Тучи все же собрались над озером! Погремели, сталкиваясь, посверкали огненными вспышками, пролились небесной влагой и умчались за гряду остроконечных гор. Там, в бесчисленных ущельях наполнятся снова водой, отяжелеют и поползут назад к озеру - таково их вечное соперничество!
Как только последние капли долетели до земли, Жаркын вылез из хижины, подпоясал халат, поправил колпак из белого войлока и пошел к каравану, уже шумевшему походной жизнью в низине перед берегом Теплого озера. Поднялись к небу шатры, потянулся дымок от костров, повеяло аппетитным варевом из котлов. Не откажут в угощенье старику! Жаркын сглотнул слюну, представляя себе чашку с дымящимся бульоном и кусок жирного мяса в ней. И не ошибся в ожиданиях - у первого же костра его пригласили присесть, подали угощение. Слово за словом, потек разговор о далеких странах, о трудностях дальнего пути. Старик слушал многоголосую речь, приглядывался к людям. Видел он и воинов в остроконечных шапках. Согдийцы! Сердце старика екнуло. Он будто снова оказался в Нихшапайе, в Городе Образа Светлых Вод!
- Так, говорите, держите путь от Страны Плодородных Долин? - спросил он, ставя пустую чашку на землю.
- Проходили, - ответил худощавый человек с рыжей бородой. Он с особым интересом взглянул на старика, сразу показавшегося ему странным: все разглядывал, да не как ротозей, а с интересом. - Бывал там? - задал он прямой вопрос.
Жаркын кивнул в ответ. Сидящие у костра притихли.
- Бывал, - Жаркын не торопился рассказывать, он сам хотел услышать давно ожидаемые вести, потому только добавил: - Царь Ахвирпат тогда правил Нихшапайей. Сын у него был - Афарун, женился он на кушанской принцессе Тэхар...
Возглас удивления пробежал среди слушающих.
- Это ж когда было! Старик, сколько тебе лет?
Жаркын отмахнулся.
- Давно живу! И бывал там давно. Вот, хотел узнать, как живет Город Образа Светлых Вод? Кто правит им?
К костру подтянулись воины-согдийцы. Интересно стало посмотреть на старика, видавшего самого Ахвирпата - отца царя Нихшапайи Афаруна.
Жаркын рассказал о своем походе с караваном кушанской принцессы, о военачальнике Харбалане.
- Живы ли? - задал он свой вопрос.
- Нет, отец. Ни Харбалана нет, ни принцессы Тэхар. Военачальники другие, и жены у царя тоже. Принцесса Тэхар не стала царицей. Как родила сына, демоны овладели ее душой. Долго страдала она в беспамятстве. Люди говорят, так и ушла в другой мир, не придя в себя.
Жаркын расстроился, потускнел. А что он ожидал? Сколько лет прошло! Жизнь человеческая коротка. Это ему повезло - получил силы на долгие годы! Только не радуют они его, все больше огорчают. Сердце заболело от вести, что такая прекрасная принцесса умерла, а Айгуль? Ведь и она была когда-то красивой девушкой, веселой, задорной. И что теперь? Эх...
- У принцессы служанка была - Биришим, - Жаркын замолчал. Что он хочет услышать? Что исчезла та служанка, и больше никто ее не видел в Нихшапайе?
Рыжебородый по своему понял старика.
- Царей не всех помнят, а ты о служанке спрашиваешь. Любил ее?
Любопытный человек этот рыжебородый! Только в его вопросе Жаркын уловил усмешку.
- Что такое говоришь ты? Как дочь она мне была... - он осекся. Кто поверит в то, что в те годы он уже стариком был? - Пойду я. Засиделся с вами...
Иногда лучше не знать ничего! Когда не знаешь, то думаешь о хорошем, надеешься, что тех, кто дорог, беды миновали, что радости в их жизни было больше, чем горя. Тревожишься только. Но не так, как от плохих вестей. Да и что он узнал? Что бедная девочка не познала ласки своих детей, не увидела внуков? Что оставила этот мир молодой и красивой, а не старой и дряхлой? Вот его Айтулин... опять он за свое! Нет Айтулин! Сколько лет как нет ее! Нет... но в его памяти она жива... Он видит ее лицо, слышит ее голос, представляет себе, как она хлопочет у очага. Что же это, как не жизнь? Но только не на виду у всех, а в нем самом, где-то там внутри, куда никто не заглянет, как в юрту, никто не потревожит, а только прервет мечтания. Но когда он снова останется наедине с собой, и с этим озером, и с горами, и Айтулин, и Биришим, и малышка Тэхар, и милый сердцу мальчишка Нимидин возвращаются к нему и живут рядом - смеются и грустят, утешают его и радуются вместе с ним восходу над горами, игре облаков над озером.
Старик успокоился. Сел на любимый камень на берегу. Вода в озере рябит синью, отсвечивает золотом! Облака впитали краски вечерней зари и плывут нарядные... Кумайык поскуливает рядом. Жаркын погладил верного пса, покачал головой - не то, чтобы одобряя судьбу, а так, принимая свершившееся, как неизбежное. Сколько еще осталось ему? То ведомо богам! Да и не так важно, насколько длинна жизнь, важно прожить ее с добром и оставить о себе хорошую память в сердцах людей! Это и есть бессмертие! А, Белый Творец? Людям, как и богам нужна память о них! Пока кто-то вспоминает, значит живешь! Так-то вот...
Перекатываются волны в озере - от берега к берегу, а потом обратно.
Река торопится, несет светлые воды вдаль.
Множество узоров на воде, каждый - чья-то жизнь, короткая ли, длинная, вихрящаяся в одних берегах или бегущая в неизвестность, но неповторимая! Как и песни, которые поет вода...