Аннотация: Из сборника "Сказки керченского рыбака"
Самое большое богатство
Соль морская, пыль степная - к сказке присказка такая. Сказка же из города Корчева былью вышла, а к нам небылицей пришла.
***
Жили когда-то в Корчеве на отшибе в хатке-развалюшке муж с женой. Жили они бедно, детей иметь не торопились. "Нечего, - говорили, - нищету разводить. Надо бы прежде богатство нажить".
Да всё стороной их удача обходила. Она, известно, к тому идёт, кто её вовсе не ждёт. Муж-то даже крюком согнулся, всё под ноги глядючи - вдруг да кошель кто с золотом обронил. За то, может, и прозвище получил: Златодум. Да одной лишь думкой сыт не будешь.
Пошёл он как-то с удочкой на море рыбёшки подналовить. День-другой, думает, проживём, а там, глядишь, и подвалит она, удача-то. Сидел он, сидел, наживку менял. Весь измаялся, а не клюёт рыба. Да уж и море под солнцем полуденным разморилось, прямо пластом в берегах лежит. Какая уж тут рыбалка.
Поплевал Златодум на голый крючок и забросил его напоследок в море шутки ради. Сам принялся домой собираться. Когда видит - есть на крючке что-то. Стал тянуть, а "оно" упирается, из глубин выходить не решается. Закусил губу Златодум. Ну, держись тогда лесочка хвалёная, из хвоста коня белого плетёная!
Потянул он, что есть мочи, пересилил-таки. Глядит, а поимка-то непонятная: ни головы, ни живота, ни спины и ни хвоста. Ни то, ни сё, одним словом. Хотел он "его" подальше на берег зашвырнуть, чтобы зря в другой раз не цеплялось. Да взмолилось тут "ни то ни сё" человеческим голосом:
- Не губи понапрасну, выпусти в море. Открою тебе оконце бездонное.
- А зачем оно мне, твоё оконце?
- С рыбой всегда будешь. Брось только в полдень на блик солнца соли щепотку и скажи слово заговорное: "Прими соль солнце в бездонное оконце".
Почесал затылок Златодум, поразмыслил и говорит:
- Да уж какой с тебя прок? Ни солить, ни уху варить. Иди себе, - и выпустил.
На другой день бросил он в море соли щепотку и сказал:
- Прими соль солнце в бездонное оконце.
Подождал немного, а и заблестела гладью вода в том месте, будто и впрямь оконце небольшое. Опустил туда удочку Златодум, и ну рыбу таскать без продыху! Унести, видит, уж не унесёшь, а остановиться не может. Насилу азарт унял. Как передохнул, дай, думает, полюбопытствую, что это за оконце такое.
Стал в воду - по грудь, а шагнул дальше - и пошёл ко дну. А дна всё нет и нет. Когда видит - калитка меж двух столбов стоит в одиночестве. Из горбылей сколочена, морскими червями источена. Пусто за ней, пусто под ней, и столбы никуда не вкопаны, сами по себе стоят. Неспроста, видать, она здесь поставлена.
Взял Златодум, да и постучал в калитку легонько. Тут из-за неё грубый голос и спрашивает:
- Чего надобно? Утопших пускать не велено.
- Да не утопленник я. Сам пришёл.
Заскрипела калитка, сто лет, знать, не мазана, отворилась нехотя. Не стал мешкать Златодум, вошёл.
За калиткой тропинка вдруг появилась, в неведомо куда ведёт. Пошёл Златодум по ней, под ноги косится, в пропасть упасть боится. Но вот на пути две лестницы стали: одна вверх, другая вниз ведёт.
"Наверх, - думает Златодум, - мне уж не выбраться. Вниз пойду, будь, что будет".
Едва он три ступеньки прошёл, как тот же голос повелел:
- Дальше тебе ходу нет. Сойди в сторону.
Шагнул Златодум с лестницы, думал, опять в бездну падать ему. Когда нет, перед садом подводным оказался.
Деревья, видит, в саду каменные. Безлистые ветви цветами невиданными усыпаны. Среди ветвей два бычка-ротана дерутся. Большой малого одолевает, плавники обрывает, заглотить собирается.
- Защити меня, - просит маленький.
Прогнал Златодум большого бычка и хотел было по саду пройтись, да вдруг видит - за деревом на камне бородач сидит. Борода его зеленью обросла, на пять шагов в сторону простирается, подводным течением развевается. Сидит бородач, скучает, сам с собой в орлянку играет. Увидел он Златодума, обрадовался.
- Давай, - говорит, - сыграем. Трижды угадаешь - в сад попадёшь. Проиграешь - тут тебе время коротать, никого не пускать.
Делать нечего, согласился Златодум. Подбросил вверх монетку бородач, в одну руку поймал, другой накрыл.
- Орёл или решка? - спрашивает.
Хотел было Златодум решку назвать, да тут бычок к самому уху незаметно подплыл и шепчет:
- На монете-то с двух сторон орёл.
Поверил ему Златодум, трижды орла назвал и, ясное дело, три раза угадал. Поник головой бородач: опять ему сторожить, дремучую бороду дальше растить.
Вошёл в сад Златодум, а там три коровы морские гуляют: белая, рыжая и пёстрая. Хвостами рыбьими помахивают, ластами лениво пошевеливают, цветы с деревьев объедают, а на травку шелковистую и не смотрят. В сад цветущий солнце проникает, всё вокруг освещает, через оконце бездонное пробивается. На пути краб сидит, за пришельцем следит. Не простой тот краб, перламутровый. Клешни грозные выставил, три кувшина собой заслоняет, от злых рук оберегает: большой кувшин, средний и маленький. Что там в них, не успел разглядеть Златодум. Вода вдруг забурлила, потемнела вся, и серая тень неслышно сверху надвинулась. Посопел рядом недовольно кто-то и спрашивает:
- Зачем, не спросясь, ко мне пожаловал?
Тут Златодум с испугу возьми, да и выложи, что в голове мухой назойливой неотступно вертелось:
- Разбогатеть хочу.
Вода уж успокоилась, посветлела, и видать стало, что это перед ним сам Ни То Ни Сё стоит. Рассмеялся Ни То Ни Сё, будто телега по булыжникам прогрохотала, и говорит:
- Богатство само в руки не идёт. Вот оно перед тобой, в трёх кувшинах. За большой кувшин пять лет у меня потрудись, за средний - десять, а за самый маленький - двадцать.
"Знать, в маленьком кувшине самое большое богатство таится", - решил Златодум и дал согласие отработать двадцать лет.
- Будь по-твоему, - сказал Ни То Ни Сё и велел крабу маленький кувшинчик Златодумовой жене отнести.
Выбрался краб на берег, сбросил с себя перламутровый панцирь и превратился в прохожего.
Сидит Златодумова жена в хатке, по мужу горюет, обручальное колечко целует. Тут в окошко прохожий постучался.
- От мужа поклон, - говорит, - тебе, и самое большое богатство.
Сказал и исчез, а кувшинчик на подоконнике оставил. Заглянула в него Златодумова жена, а там, на донышке, два кусочка творога лежат. Творог женщина съела, кувшинчик же в угол поставила.
Прошло время, и родились у неё два сына. Стала она их растить, как могла.
А Златодум тем временем у Ни То Ни Сё за коровами присматривает, в каменном саду на цветах пасёт. Доит он их бережно, чтобы и капельки молока не пролилось мимо подойника. Молоко-то у коров не простое. Перламутровый краб от белой коровы серебряное масло сбивает, в большой кувшин набирает. От рыжей коровы маслице золотое. А пеструшкино молоко краб скисать оставляет, творог белый из него отжимает.
Отработал Златодум свои двадцать лет и вышел из моря. А дома его два молодца встречают, отцом величают, под руки за стол на почётное место усаживают. Все друг на друга не нарадуются.
Рассказал Златодум, как всё было.
- Обманул тебя Ни То Ни Сё, - говорит жена. - Не было там никакого богатства.
Отыскала она в углу кувшинчик и в полдень с ним к морю побежала. Бросила она на блик солнца горсть соли, и не успела заговорное слово сказать, как уж оконце бездонное появилось. Вынырнул из него Ни То Ни Сё, отплевался и спрашивает:
- Зачем ты мне воду пересолила?
- Да я тебе, такой-сякой, ещё не так насолю! - кричит Златодумова жена. - Забери назад самое большое богатство, а дай взамен золота два кувшина, - и швырнула ему маленький кувшинчик.
Вздохнул Ни То Ни Сё сокрушённо, не стал с женщиной ссориться, сказал только:
- Назад то богатство ни за какое золото не вернёшь, - и дал ей, что она хотела.
Едва она кувшин приняла, как сыновья бегут. Бросились они в море и поплыли вдаль без оглядки.
- Куда же вы, вернитесь! - стала мать их звать отчаянно.
- Поздно уж, - отвечали сыновья. - Променяла ты нас, сама не ведая. Прощай навеки.
Выплыли они в открытое море и превратились в дельфинов. Сели муж с женой возле хатки и окаменели от горя.
Много времени прошло с тех пор. Занесло хатку землёю. Может, она и сейчас где под курганом скрывается, вон их сколько у нас всюду разбросано.
![[]](/img/d/dolgih_s_i/003/1sbb001.jpg)