Аннотация: Из сборника "Сказки керченского рыбака"
Золотые ворота морей
У моря дед былинный пьёт чай полынный, со сказкой внакладку, а присказкой - вприглядку. Пьёт он чай, да рассказывает...
Жили когда-то в древнем городе Корчеве славный кузнец Корча и властелин уродов Шушей, злодей неуёмный. Корча в своей кузенке людям для труда топоры и вилы ковал, косы да мотыги. Шушей же не терпел людей добрых и на все дела хорошие злобствовал. Он и ночью не спал, по своей крепости похаживал, чем бы людям напакостить, придумывал.
Стоит его крепость у морского пути. Кто из одного моря в другое плывёт, тот Шушея не минёт. Вот тут-то он всласть и позлодействует. Как выскочит наперехват со своею ватагою! Кто на лодках долблёных, кто на стругах смолёных. Кричат, визжат, высвистывают! Коротыши-злобыши кулачищами машут, ногами притопывают. Птицезверь слева берегом скачет, когтистыми лапами землю дерёт, гальку морскую через пролив перебрасывает. Страху-то!
Кто успел - убежал, а замешкался - дань плати. Купцы - товаром, рыбаки - рыбой. Совсем житья нет от проклятого. И откуда он только взялся? Сам уж, видно, такой на свет появился.
По подвалам крепостным да по башенкам прячутся у него твари разные, земные и водные. Тут и змеи морские, и скалозубы степные. У самого-то глаза узкие, один вбок глядит, зубы жёлтые лошадиные, волосы в косу заплетает. Ну, а кто с ногами кривыми да зубами гнилыми, тому место за столом у Шушея почётное.
Вот он ходит взад-вперёд по крепостной стене, бороду трёхволосковую пощипывает, низкий лоб морщит, думу думает. Вот бы, думает, пролив корчевский запереть, чтоб без его, Шушеева, ведома мореходам пропуска не было. Пусть проклятие падёт на имя Корчево, а там, глядишь, от кузнеца и отворотятся.
И так ему этого захотелось, что на его думку, откуда ни возьмись, два горбунчика объявились.
Согнулись горбунчики в три погибели, руками земли касаются, седые головы на грудь опускаются.
- Сотворим мы твоё тайное желание. Только напои да накорми нас, - говорят они шёпотом Шушею.
Рассмеялся Шушей, будто конь заржал:
- Куда уж вам, таким хилым да горбатеньким? Даже громко сказать, и то не можете.
Прокашлялись вполголоса горбунчики, да так, что земля под ногами слегка дрогнула. Поплевали на заскорузлые ладони, и ну из стены крепостной камни выдёргивать. Да так скоро, что не успел Шушей и глазом моргнуть, а под ним уже и стены нет. Повисел он в воздухе немножко, да и упал прямо на руки горбунчикам.
- Напою и накормлю вас, - говорит он им. - Только сделайте вначале всё по прежнему.
Покряхтели, потоптались на месте горбунчики. Неохота им работать на пустой живот. Но переглянулись, подбросили вверх шапчонки свои драные, и не успели те на землю упасть, а уж стена крепостная стоит, как и стояла.
Обрадовался Шушей, открыл перед дивными работниками подвалы свои с вином и припасами. Ешьте, сколько угодно! Много ли, мол, вам надобно.
Обнажили головы горбунчики, волосы степенно пригладили и пояски на животах отпустили. Перемигнулись они между собой и так споро за еду принялись, что порожние бочки по двору уж и пройти не дают, а от припасов многолетних даже крошечки не осталось.
Ахнул Шушей, да поздно. А горбунчики ещё требуют. Раздались они вширь, и ввысь выросли. Глаза кровью налились, из глазниц лезут. А дышат-то, дышат, будто меха кузнечные работают! Испугался Шушей, руками разводит. Нет, мол, у меня ничего больше.
Перестали челюстями молотить горбунчики, поднялись и молча из крепости вышли. Тут Шушей поспешил за ними ворота запереть.
Повалялись в тенёчке под крепостью до заката солнца горбунчики, а смеркаться стало - поднялись. Один на берегу стал, другой в степь вышел. Принялся он в степи из земли камни ломать да на берег бросать. А напарник его на лету их подхватывает, да в море рядочком укладывает. Всю ночь в той стороне гул стоял.
Наутро через пролив стена выросла. В ней на вертеле ворота висят, вверх-вниз поворачиваться могут. Кованы ворота из золотых прутков. В узорных волнах по ним золотые дельфины пляшут. Ключ птицезверь олева охраняет, никого не подпускает. Горбунчиков же и след простыл.
Стоят корабли по обе стороны. Пышет жаром к полудню солнце, а к воротам никто не подходит. Истомилися мореходы, что угодно отдать для пропуска готовы. А Шушей только этого и ждал.
Вот он из крепости со свитой показался и в пролив неторопливо по стене пошёл. Впереди всех скороход длинноногий шагает, в бочке воротной сливную дыру затыкает. За ним рогатые водолеи бегут, воды набираются так, что щёки раздуваются. Прочие уроды и твари безвестные перед властелином ковром стелются, на ласку рук его волосатых надеются. Два змея морских к кораблям плывут, лапами перепончатыми гребут.
Торопитесь купцы, раскошеливайтесь! Кто мало дал, на того змеев взгляд пал, будто холодом до пят так и пронизывает. Поневоле у скупца рука сама за золотишком потянется. На, подавись уж ты, тварь поганая, только живым из Места Опасного выпусти.
Поглядел Шушей на золото, на руке прикинул - не мало ли, о себя ладони потные вытер, и тогда уж в них хлопнул громко.
Стали коротыши водолеев хватать, из них воду выжимать в бочку дубовую стопудовую. На хлопок и олева ключ принёс. Наградил его Шушей за это живою овцой. Рвёт её олева, кровью брызжет, куски вместе с шерстью заглатывает. А Шушей им не налюбуется, в хищный глаз глядит, перья вороные поглаживает.
Семеро силачей, неохватных пузачей, ключ подымают, в потайной замок вставляют и трижды его там поворачивают. Тут бочка с водою перевесила и собою ворота открыла. Ворота открыла да колёсико закрутила. Падают с него молоточки на серебряные наковаленки и такую песенку вызванивают: "Не орёл степной в синей дали парит, то меж двух морей город Корчев стоит".
Слышна песня над проливом аж в городе. А худая слава о нём ещё дальше поплыла. Всякий, кто новость узнает, головою качает. Нигде, мол, такого не видывал, никогда о таком не слыхивал.
Собрались горожане, к Шушею пришли.
- Возьми, - просят его, - выкуп, какой хочешь. Только ворота убери, не позорь нас.
А Шушей перед ними важничает: руки за спину заложил, с пяток на носочки покачивается.
- А мне выкупа не надобно. Прогоните только кузнеца, ненавистного мне Корчу, из города, - и выложил кучу золота, плату за Корчево изгнание.
Плюнули горожане и ушли. Никто к подлой плате не притронулся.
Собиралися молодцы удалые и мужи седовласые бывалые, кому честь города дорога. Собиралися они на Горке у кузенки.
- Веди нас, Корча, злодея воевать, ворота проклятые приступом брать.
А Корчу просить не надо, он уж и сам готов.
Выставил Шушей против города братию свою безобразную. Змеи морские хвостищами бьют, скалозубы степные зубищами рвут. Пыль столбом, кровь ручьём.
Но не оробели корчане. Коротышам длинноруким да силачам толстобрюхим шеи намяли и к Шушейке своему коленом под зад отправили. Остальное войско хвосты поджало и без оглядки бежало. А вот с олевою промах вышел. Злобен и силён птицезверь, скалою стоит змеиномысовской. Когтищи он длинные выпустил, крючковатым клювом голову оторвать метит.
Раскрутил в воздухе руками Корча свой молот-большак и метнул его в олеву. Да что проку - отскочил молот от того, как горошина. Еле Корча ноги унёс от чудища. А Шушей из крепости вслед беглецу потешается:
- В другой раз сальца с собой прихвати, пятки смазывать. Живее бегать будешь!
- Потешайся, Шушейка, порадуйся, - сказал на это кузнец. - Придёт и наш черёд. Одному промах - мука, а другому наука. Силой не вышли, умом возьмём.
И стал в кузенке огонь допоздна гореть. Молоток-ручник песню труда засветло запевает, два молота тяжёлых её подхватывают. Это Корча с сыновьями мастерит что-то.
И вот власти Шушеевой конец пришёл. Выставили Корчевы у моря своего птицезверя, железного. Скалою он возвышается, ничем от живого не отличается. Воронёные крылья он топорщит, по бокам меднёным себя хлещет, соперника на бой вызывает.
Обманулся живой птицезверь, взрыл землю бешено до воды когтями и бросился на пришельца без памяти. А возле того капканы крепкие прятались. Угодил в них лапами олева и издох, силясь вырваться, от ярости.
Взял Корча ключ и отомкнул золотые ворота. Прозвенели молоточки в последний раз.
- Хороша работа, да не для пользы делана, - сказал Корча и сшиб молотом ворота.
Утонули они. Проходи, корабли, в обе стороны!
Птицезверя железного с ключом от золотых ворот на Горе возвышаться поставили. От злодеев пусть пролив охраняет да мастерство корчан прославляет.
Вот, откуда, видать, Корчев птицезверь спустя века на герб города попал.
Стену море разбросало, растворило её, чтобы и следа не осталось.
***
Сказку море солило, да солнце коптило. В степи она пылилась, дождями омылась.