Аннотация: Дорогой читатель! Мне очень ценно твое мнение о моей работе и было бы крайне приятно его узнать. С любовью и уважением Л.С. Доля
Глава 6
- Димон? Какого... Откуда?
Саша даже дернулся от неожиданности. Дима позвонил ему полчаса назад, уточнил, в какую смену Саня работает и предупредил, что скоро будет. Парень решил, что Дима, наконец, вспомнил о друзьях, но не ожидал, что поводом вспомнить будет это. Правая часть лица и шеи товарища была в крови. Ей же была пропитана и майка у горлышка, и какая-то скомканная тряпка, которую Дима прижимал к брови.
Щучиха постаралась на славу. Рассечение выглядело глубоким, глаз заплыл. Но кровь уже не текла.
- В смысле - сам?
- Не тупи, Саня. В первый раз, что ли? Тащи батину аптечку. Черт, повезло, что ты в ночную... Мне.
- Это да... О! Я сейчас!
Саша скрылся в недрах дома.
- И ваты побольше! - крикнул Дима ему вдогонку. - Или бинтов, - добавил он тише. - Пофигу, чем это смывать.
На самом деле, крови было не так много, как казалось вначале. Смешанная с потом и ледяной водой, капавшей со смоченной тряпки, она скорее была размазана по лицу, чем заливала его. Верно говорят - у страха глаза велики. А вот края ранки разошлись не меньше чем на три миллиметра. Если не зашить - останется шрам. Ну, шрам и так и так останется при глубоком рассечении, вопрос только в том, насколько широкий. Диму, честно говоря, этот вопрос не слишком волновал. Но заявляться к Ане с открытой раной - не лучшая идея. А если все аккуратно обработать и зашить - можно будет сказать, что... Да ничего особо не соврешь. Но выглядеть все равно будет не так неприятно.
- Вот, смотри, что есть!
Саня впихнул другу в руку какую-то небольшую коробку.
- Пластырь? Сань, ты совсем того?
- Да нет, - Саша поскреб лысую голову, досадуя, что его старания не оценили. - Это стрипсы!
Дима вскрыл коробку и достал пару вкладышей с тонкими бежевого цвета полосками.
- Один хрен - пластырь.
- Задолбал! Отдавай!
- Э-э, нет! - Рыжий вскинул руку с коробкой над головой, не оставив Сане, чья макушка с трудом дотягивала до Диминого подбородка, шанса ее выхватить. - Как этой хренью пользоваться?
Саня недовольно пыхтел, понимая, что коробку не отберет - не начинать же ему нелепо подпрыгивать. Конечно, он, любимый сын и лучший ученик тренера по боксу, мог просто жахнуть товарища по корпусу. Но какой он после этого товарищ? Тем более, что Диме и так не слабо досталось.
- Хрен с тобой, лошара. Там, короче, края соединяешь и этими полосками фиксируешь. Догнал?
- Правда, Сань. Черт знает, что бы я сейчас делал, если бы не ты. Да и не только сейчас. Ты и твой батя...
- Так, хорош, Димон! Ты еще обниматься ко мне полезь! Так я тебе для симметрии и вторую бровь расквашу. Я... это... вату принесу сейчас, короче... И перекись.
Саня поспешил ретироваться и уже не видел, как Дима улыбается ему в след. По всей деревне и за ее ближайшими приделами, Саша, по кличке Череп, имел репутацию брутального "гоп-пацана". Он заводился с пол-оборота, легко мог прописать обидчику, да и сам, не редко, был инициатором драк. И только самые близкие, а Дима был в их числе, знали, что, не смотря на свой грозный вид, Санька очень легко смутить. И растрогать. Поэтому разговоры по душам Череп не вел, избегал "видосов" с котятками и прочей "милотой"... и бережно хранил в папочке все детские рисунки младшего братишки, живущего сейчас с матерью.
На самом деле, несмотря на то что оба парня для определения своих взаимоотношений употребляли слово "товарищ", с раннего детства про них можно было сказать - близки, как братья. Дима не мог вспомнить ни одного значимого события в своей жизни, в котором тем или иным образом не участвовал бы Саня. Они вели серьезные беседы, сидя на соседних горшках в детском саду, в школе делили одну парту, вместе хулиганили и все так же вместе получали нагоняй. Со своими первыми девчонками познакомились в двенадцать на сельской дискотеке. Это была первая, но не последняя дискотека, на которую им пришлось идти четыре километра зимой в соседнюю деревню Малиновку. Дима уже и не помнит, как звали девчонок. Зато Санек точно помнит, хотя никогда в этом не признается.
Витя в их компании появился позже. Его родители, давно мечтавшие о жизни в деревне, переехали в Березовку, когда парень учился в восьмом классе. Щупленький черноволосый мальчишка с большими серыми глазами, тихий и скромный, одетый по городской моде, сразу вызвал волну насмешек и тычков от местной пацанвы. Справедливый Санек, уже тогда носивший кличку Череп благодаря своей гладко выбритой голове, такого стерпеть не смог. В свои четырнадцать он был хоть и заметно ниже, зато гораздо шире и крепче сверстников, и быстро объяснил местным ребятам, что они не правы. Димка, конечно, от товарища не отставал, и уже через пару дней "четкие пацаны", то щуря подбитый глаз, то задумчиво почесывая синяк на скуле, громко здоровались с Витьком и пожимали ему руку.
Сам же Витя оказался хорошим парнем. Спустя непродолжительное время, освоившись, он с детским азартом принимал участие во всех мелких проказах своих новообретенных друзей, без раздумий вписывался за них в конфликтных ситуациях, давал списывать... Да, к учебе Витя относился куда более серьезно, чем Саня с Димой. Он единственный из них, кто сейчас получал высшее образование. Правда, к сожалению, не то, к которому лежала душа. С раннего детства Витя мечтал стать ветеринаром. Он безмерно любил животных - тащил домой то бездомных щенков, то котят, то несчастных, до конца не оперившихся слетков. Выхаживал, кормил и, к счастью для его родителей, пристраивал их в семьи. Всех, кроме слетков, конечно же. Их он, гордый собой, выпускал на волю, и очень расстроился, когда, будучи уже практически взрослым, узнал, что слетков нельзя подбирать, а если уж подобрал - оставляй у себя на всю жизнь, ведь в дикой природе они уже не выживут. В деревне Витькина любовь к животным заиграла новыми красками. Животинки тут больше, да и появился собственный участок, на котором можно всю эту мохнатую братию держать. Родители парня, конечно, в восторге не были, но, убедившись, что Витя исправно убирает за своим зверинцем и сам заботится об его пропитании - смирились. Каждый вечер, оседлав велосипед, парень проезжал десять километров до мясокомбината, где душевные работники выносили ему несколько пакетов обрезков кожи, костей и прочего непригодного для продажи субпродукта, объезжал все местные магазины, с целью выпросить то, что для людей уже не сгодится, а для голодного зверья - в самый раз. Иногда Дима и Саша составляли ему компанию.
До одиннадцатого класса родители Витька воспринимали его желание посвятить жизнь и карьеру животным как детскую блажь, даже не думая относиться к этому серьезно. Но увидев, как активно сын налегает на химию и биологию, какие ВУЗы подчеркнуты в его справочнике абитуриента - забили тревогу. Для Вити настали "темные времена". Не проходило и дня, чтобы мать или отец не затеяли с ним спор. Ни один совместный прием пищи не заканчивался мирно. По мнению родителей, их сын попросту собирался угробить свою жизнь. В итоге, к их великому облегчению, Витю удалось дожать. Отец убедил сына, что, отучившись дистанционно, как они с матерью, на программиста, и получая достойную зарплату, он сможет помогать своим животным гораздо продуктивнее. Даже сможет организовать и содержать свой приют. Витя сдался. В конце концов, решил он, ничто не мешает получить второе образование. Да и мысль о том, что, учась дистанционно, он сможет работать и скорее стать полностью самостоятельным, грела душу.
Витек и Саня вместе работали на новом комбинате по производству удобрений и комбикормов, построенном возле большого поселка неподалеку. Дима мог бы работать с ними, если бы хотел. Но у рыжего были другие планы на жизнь. Шабашки, если судить объективно, приносили Диме не плохие, для его нынешних нужд, деньги. Малую часть из них, а также пенсию матери, парень тратил на то, чтобы худо-бедно, но жить. Большая же, об этом знали только друзья, уходила на оплату репетиторов. Дима готовился к поступлению в медицинский университет, и, правильно оценивая свои финансовые возможности, изо всех сил стремился на бюджетное место. Его занятия проходили в режиме онлайн, расписание часто менялось в зависимости от степени загруженности репетиторов - студентов-медиков старших курсов. Каждую свободную минуту Дима старался посвящать учебе. За исключением последних дней... Все это: плавающее расписание, взваленная на себя учебная нагрузка, да еще и мать алкоголичка, которая вполне могла в пьяном угоре сжечь дом, захлебнуться рвотой или стать жертвой, а то и инициатором поножовщины - было мало совместимо с постоянной работой с жестким графиком. Как бы то ни было, Дима и не думал жаловаться. Все его существо стремилось как можно скорее, любой ценой покинуть Березовку и забыть ее как страшный сон. Забыть мать, дом, и все, что с ним связано. Пусть хоть сгорят к чертовой матери! Так было до недавнего времени... Нет, планы парня не поменялись. В конце концов, еще три месяца и Дима получит шанс на свободу. Только теперь он всерьез думал, как увезти с собой Аню.
- Эй! Чего застыл? Красотой своей любуешься? Вытирайся давай.
Саня, уже, видимо, давно принесший все необходимое, мерил товарища озадаченным взглядом.
- А? Да, задумался...
Дима, тряхнув головой, перевел взгляд на кучу бинтов и ваты, пристроенную Сашей на стиральной машине.
- Ого. Санек, тут хватит, чтобы роту солдат забинтовать с ног до головы.
- Слышь! Я и унести могу!
- Не можешь, ты добрый.
- Я те ща покажу доброго, мля!
- Ладно, не кипятись. Спасибо.
- Спаси-ибо, - как-то по-детски передразнил Саня. - О ком хоть думал с такой харей?
- Такой - какой?
- Пристукнутой.
- Да так...
Дима сделал вид, что очень увлечен оттиранием крови с лица. Рожа Санька, виднеющаяся в отражении зеркала, сделалась ехидной.
- Не та ли это "да так", которой мы забор ставить будем?
- Мля, Саня!
- Ну?
- Да.
Рот Саши принял почти идеальную форму буквы "о".
- Че, запал? Она вообще существует? Я новых лиц в Березовке не видел. Она что, прячется?
- Типа того... Саня, отвали!
- Ага... Красивая?
- Угу... Ай! - Дима неосторожно зацепил бинтом рану, и та тут же выпустила новую алую струйку. - Не отвлекай!
- Ага... Успел уже ее...
- Саня!
- Что, серьезно? Успел?
- Я тебя сейчас буду бить!
Санек беззлобно рассмеялся.
- Ладно тебе! Все, умолкаю!
- Отлично!
На какое-то время в ванне повисла тишина. Дима оттер лицо и шею и уже приступил к обрабатыванию раны. Перекись неприятно шипела и пенилась, стекая по лицу грязно-оранжевыми дорожками. Дима не боялся боли, но и не относился к ней так уж легко. Его лицо постоянно морщилось, пока он вымывал пену из раны хлоргексидином. Саня все это время стоял рядом, внимательно след за товарищем. Его лицо тоже странно кривилось, будто парень старался сдерживать проявление эмоций. Не смотря на воинственный нрав, Саша тоже не любил боль.
Закончив с промыванием, Дима взялся за стрипсы.
- И что, - рыжий, все с тем же сомнением покрутил коробку в руках. - Это и вправду поможет? Точно шить не надо?
Саня пожал плечами.
- Батя говорит - помогает. Знаешь, как часто на тренировках такие травмы случаются?
- Логично... Ну, раз батя говорит...
Стрипсы действительно не плохо справились со своей задачей - на коже держались крепко, да и края раны стянули отлично.
- Вроде норм... - задумчиво проговорил Дима, разглядывая результат в отражении.
- Угу. Коробку забирай. Если там отклеится что, и все такое.
- Зачем мне вся? - запротестовал Дима, чувствуя, что смущается. - А вам?
- А нам батя еще привезет! И вообще! Развел срач! Убирай давай кровищу свою! Кстати... И как?
- Что? Нормально держит. Мусорный пакет дай.
Дима принялся собирать из раковины использованные скомканные бинты. Саня пропал из виду, но вернулся уже через минуту с пакетом.
- Да я не про это.
- А про что? - Дима по привычке вздернул бровь и поморщился от боли. - Мля...
- Ну, про это... - Саня многозначительно поиграл бровями.
Дима смотрел на друга как на умалишенного. Пока до него не дошло.
- Саня! Буду бить!
* * *
Видимо Аня, пытаясь заглушить свои переживания, пела так громко, что даже не услышала стук в дверь. Незваному гостю пришлось окликать ее. Девушка резко смолкла, недоуменно оглядываясь на сени. Голос был мужским, но это точно не был Дима. Парень не стал бы обращаться к ней на "вы" и звать ее Анной. Ну а больше некому было приходить к ней в гости - девушка еще толком никого не знала.
- Анна! - очередной оклик и стук в дверь.
Теперь, когда голос гостя не пробивался сквозь ее пение, Аня смогла услышать его достаточно четко. Низкий и глубокий, тембр незнакомца показался ей знакомым.
- Иду!
Аню охватили противоречивые чувства. С одной стороны, она начала нервничать - неизвестно кто и с какой целью дожидался ее за дверью. С другой - было ужасно неудобно. Мало того, что совершенно чужой человек слышал, как она поет, так еще и ждал на пороге неизвестно сколько. Конечно, умом она понимала, что совершенно не обязана как-то реагировать и уж тем более открывать дверь неизвестно кому, да и в том, чтобы петь в своем доме нет ничего предосудительного, но все равно лицу делалось жарко от стыда и смущения. Уже поворачивая замок, Анна отругала себя, что не уточнила, кто за дверью. Растерянность всегда вышибала из нее последние мозги.
- Вы? Боже! Что с вами?
На пороге стоял отец Никиты. Аня запомнила его имя - Владислав. И выглядел мужчина не лучшим образом. Первое, что бросилось девушке в глаза - наливающаяся багрянцем опухшая скула.
- Можно войти? - сдержанно уточнил мужчина.
Не задумываясь, Анна отошла в сторону, пропуская гостя в дом.
- Прошу прощения за непрезентабельный вид.
Владислав стянул с плеч мокрый, покрытый грязью пиджак. Только сейчас Аня обратила внимание на одежду гостя. Не только пиджак. Владислав был весь в грязи, будто кто-то знатно его там извалял.
- Что с вами случилось?
Не смотря на отсутствие малейшей симпатии к мужчине после вчерашнего происшествия, Анне стало его жаль. Опухшая скула, помятый вид, мокрая, испачканная одежда - он явно с кем-то подрался. Честно говоря, правильнее было бы задуматься: "А что он в таком виде тут забыл?", но Анины мысли, в целом, редко отличались правильностью.
- Случилась месть, Анна Сергеевна, - мужчина, окинув девушку ледяным взглядом, театрально развел руки в стороны и медленно обернулся вокруг своей оси, будто предлагая рассмотреть себя получше. - Как вам? Вы удовлетворены?
Аня опешила.
- Вы о чем? Владислав...
- Казимирович.
- Владислав Казимирович, я вас не понимаю.
- Ну как же! Разве не этого вы добивались? Большой и страшный дядя обидел маленькую девочку. Девочке это не понравилась, и она решила отомстить. У вас получилось, любуйтесь!
Анне, не то, чтобы и до этого чувствовавшей себя в своей тарелке, сделалось совсем не по себе. Происходило что-то непонятное. Мужчина явно очень злился, а девушка никак не могла понять, что он имеет в виду и как она связана с его нынешним состоянием.
- Владислав Казимирович, - Аня решила, что лучшей политикой в этой ситуации будет честность. - Вы меня пугаете. Я совершенно не понимаю, каким образом я связана с... - девушка неопределенно махнула рукой, не зная, как правильно выразить свою мысль. - С вашей ситуацией. И если под "маленькой девочкой" вы имели в виду меня, то попрошу вас соблюдать приличия. Мне тридцать, я не маленькая девочка. Если вам есть что мне сказать - говорите прямо, у меня нет желания искать в ваших словах скрытый смысл.
- Тем более! Тридцать! Анна, как вам не стыдно? Вы - взрослая женщина, а повели себя как школьница. Вы понимаете, что своей выходкой навредили не только мне? Вам совсем не жаль Катю? А если бы ее муж оказался совсем невменяемым и перед тем, как разобраться со мной, решил бы разобраться с ней?
- Стоп!
Аня сделала от мужчины шаг назад и выставила вперед руку. Она кожей чувствовала, что Владислав начал злиться еще сильнее. И кто знает, может это с ней, с Аней, в скором времени будут "разбираться".
Владислав замолчал, скрестив руки на груди. Анне показалось, что этим жестом он будто пытался ограничить себя в движениях. Он что, хочет ее ударить? Нужно срочно прояснить ситуацию, пока она окончательно не вышла из-под контроля.
- Вы можете конкретно сказать, в чем именно меня обвиняете?
Мужчина презрительно скривил губы.
- Могу. Вы распустили по деревне слухи, будто меня и мою секретаршу связывают далекие от рабочих отношения. О! Вот не надо этих удивленных глаз! Думаю, многие уже убедились в том, как умело вы изображаете невинную овечку!
Анна во все глаза смотрела на Владислава, совершенно не зная, что сказать. Она? Слухи? Что за дикая чушь! Даже если бы ей очень хотелось как-то отомстить мужчине или попросту насолить ему, она не стала бы распускать слухи! Да и с кем ей сплетничать? Она тут всего пару дней! Практически никого не знает! Слухи... От одного этого слова Ане становилось противно. Ей всегда было плевать на чужую жизнь и все, чего она на самом деле хотела - чтобы никто не лез в ее дела. В который раз она убеждалась, что людей лучше избегать.
- Вы несете полную чушь, - на смену замешательству вдруг пришла злость. - Нужны вы мне больно! Вы представить себе не можете, с каким огромным удовольствием я бы вычеркнула из памяти весь вчерашний вечер!
Неосознанно, поддаваясь эмоциям, Аня сделала большой шаг к Владиславу. Из-за невысокого роста ей пришлось неудобно закинуть голову кверху, чтобы смотреть обидчику прямо в глаза.
- Да, я, возможно, вчера перегнула палку! Хоть вы и повели себя безответственно, но, все же, ваша семья - ваше дело и мне стоило держать свое мнение при себе. И да, возможно, вы даже заслуженно повысили на меня голос! Но, пусть мои слова хоть сотню раз вас задели, вы не имеете права приходить ко мне и сыпать мерзкими обвинениями! Не знаю, кто распустил про вас такие слухи! И знать не хочу - меня это не касается! Но я не виновата в том, что вы такой высокомерный и не в состоянии переварить правду! Да! Я считаю вас безответственным и не собираюсь брать слов назад! Вас же это задело? Так это ваша проблема, а не моя! Сколько вы тут грязи на меня не лейте - сами чище от этого не станете! Маленькая девочка! Ха! В ваших глазах я - маленькая девочка, отчитавшая большого дядю! Какой же вы "большой дядя", если ведете себя как обиженный мальчишка и назначаете крайних, чтобы не чувствовать свою...
- Хватит! Хватит.
Повисло тяжелое молчание. Анна переводила дух. Ее переполняла досада и горечь. Было до ужаса обидно, что ее обвинили в такой низости. Хотелось сию минуту начать собирать вещи, чтобы свалить из этой гребаной деревни куда подальше и забыть все, что тут было, как страшный сон! Она так надеялась, что, начав жить уединенно, ей станет гораздо легче справляться со своей повышенной тревожностью. Она наивно рассчитывала, что здесь, в Березовке, никому не будет до нее дела, никто не будет ее трогать. Что здесь не придется так часто сталкиваться с людьми и переживать все то, чем награждало ее человеческое общество. Она рисовала себе идеальную картинку, где она, работая из дома, будет вести тихую жизнь за высоким забором, проводить много времени на свежем воздухе не боясь столкнуться с кем-то и быть втянутой в бессмысленный, полный неловкости разговор. Что здесь ее не будут окружать люди и ей больше никогда не будет казаться, что все смотрят на нее с презрением, насмешкой, осуждением. Но нет! И здесь ей нет покоя! Особенно здесь!
- Уходите, я вас прошу, - Анна закрыла лицо руками, борясь с желанием расплакаться от бессильной злости на себя, на Владислава, на весь Мир в целом. - Просто уходите и никогда больше сюда не приходите.
* * *
- Не знаю, Сань, как так получилось.
Сидя на кухне и глуша одну чашку чая за другой, парни с удовольствием проговорили несколько часов. Сначала обо всем и ни о чем. Потом о работе и планах на ближайшие выходные - ребята собирались на рыбалку и Димке пришлось пообещать, что он не сольется в последний момент. Потом речь зашла об учебе и тут Диму прорвало. Как на духу он выложил товарищу все, что произошло в его жизни за последние пару дней. Он не планировал делиться личным, но, не смотря на его нежелание, все пути его мыслей теперь вели к Ане.
- Я постоянно о ней думаю. Даже когда глаза закрываю - ее вижу. Когда работаю, думаю - скорей бы все доделать и к ней заскочить. Даже с тобой тут сижу, и вроде мне хорошо, трещим о своем, а душа как будто надвое разделилась и второй частью к ней рвется...
Саня долго молчал, задумчиво крутя в пальцах незажженную сигарету. Курить парень бросил год назад, но привычка держать в руке "палочку смерти" пока никуда не делась. Саша говорит, что это его успокаивает.
- Ну ты, Димон, и романтик... Не ожидал...
Дима горько усмехнулся.
- Я и сам не ожидал! Казалось бы, Санек, сколько их было? Да я считать устану! А Людку помнишь?
Саша округлил глаза.
- Конечно. Ты же с ней весь одиннадцатый класс тусил.
- Вот именно! Год! Но там и близко такого не было... Удобно было. Спокойная, не требовательная. Казалось бы, почему не любить?
- Еще и красивая...
- Не без этого.
- И что тебя тогда дернуло с той из Малиновки... как ее там?
- Я не спрашивал.
- Димон, ну ты даешь! - Саня укоризненно покачал головой. - Да, мы все пили на выпускном...
- Я не пил.
- Тем более! Ты же в клуб с Людкой пришел!
- Саня, харэ меня лечить. Самому тошно.
Дима устало опустил голову на руки, зарываясь пальцами в волосы.
- Ты понимаешь... Я когда ее в первый раз увидел - даже не подумал о том, чтобы в постель затащить. Она другая, понимаешь?
- А те, что, недостойные были? Отбраковка?
- Да нет же!
Дима нервно подскочил со стула, сделал пару резких шагов по кухне. Остановился. Запрокинул голову. Накрыл руками лицо и тяжело вздохнул. Саша всерьез забеспокоился. Таким Димку он еще не видел. Саня всегда с большим неодобрением относился к похождениям товарища. Ему было искренне жаль девчонок, которые с легкостью, будто растеряв все мозги, поддавались Диминому очарованию. Самому же Диме, как будто, всегда было на них плевать. В какой-то момент Саня даже начал подозревать, что товарищ в принципе не способен испытывать сильные эмоции. Рыжий всегда был веселым шутником, способным развязать язык даже немому, рассмешить статую и разрядить любую обстановку. Он крайне редко выглядел серьезным и уж точно никогда не показывал свои настоящие эмоции. Поэтому то, каким он был сейчас, и удивляло Сашу, и пугало его.
- Пойми, - приглушенно, с явным напряжением проговорил Дима, отняв руки от лица. - Это не с ними. Это со мной что-то не так было. Сань... - парень перевел совершенно серьезный и какой-то обреченный взгляд на друга. - Я как будто спал всю жизнь. А сейчас проснулся. Понимаешь?
- Не-а, - честно признался Саша.
Димка, будто враз обессилев, рухнул на стул, склонив голову.
- Ладно. Хрен с ним.
На кухне воцарилось неловкое молчание. Саня растеряно смотрел на товарища, не имея ни малейшего представления, что делать с таким незнакомым Димой. А рыжий так и сидел, опустив голову, никак не пытаясь помочь другу разрулить ситуацию.
- Так это... А она что? - решился Саша прервать затянувшуюся паузу.
- Она... - Дима не весело хмыкнул. - Она, наверное, уже решила, что я ее просто попользовал и думать о ней забыл.
- Это еще почему? - удивленно воскликнул Саня. - Что ты уже успел натворить?
Рыжий поднял на товарища полный неопределимых эмоций взгляд.
- Ничего, Саш. В прямом смысле. Мы были вместе этой ночью. Потом я вернулся домой. Бухая в стельку сука-мать расквасила мне бровь бутылкой и отрубилась. Я приехал к тебе... Короче, я не выходил с Аней на связь целый день. Будет чудом, если она впустит меня на порог, а не пошлет сходу по известному адресу.
Саня громко выругался. Не известно, относилось ли это к Диме, к его ране на лбу или ко всей ситуации в целом.
- И я о том же...
На рыжего жалко было смотреть. Саня растерянно почесал лысую голову.
- Ну так это... Иди к ней, что ли? Еще даже трех нет. Стрындишь что-нибудь про работу, или типа того. А лучше вообще скажи, как есть...
- С дуба рухнул? - Дима поднял на товарища злой взгляд. - Что рассказать? Что у меня мать - проспиртованная мразь? Что не примчался к ней раньше потому, что у меня пол морды в кровище было? Что не звоню и не пишу потому, что боюсь, что она скажет, что все - ошибка?
- А она так скажет?
- Да!
- Че так?
- Она... - Дима тяжело вздохнул, пытаясь подобрать нужные слова. - Она очень серьезная. Правильная... Понимаешь? Осторожная. Такие только через месяц-два дают себя за ручку подержать, еще через месяц - первый поцелуй, и тот в щечку, поцелуй взасос - только при предоставлении справки о наличии чувств, а секс - после росписи кровью в брачном договоре...
- Мля, Димон! - Саша, не выдержав, громко заржал. - Гонишь! Ты мне ща нашу географичку описываешь! Помнишь ее?
- А как же? И ее, и все наглухо застегнутые пуговки на блузке...
- Я думал, ты только расстегнутые запоминаешь.
- Пошел ты!
- Сам пошел! А географичка хорошенькая была...
- Угу... Плюс-минус Анина ровесница...
- ЧЕГО?!
Саня вытаращил глаза. В иной ситуации, Диме это могло бы показаться комичным.
- Того.
- Ты хоть понимаешь...
- Что у нас разница в десять лет? О, поверь, она постоянно мне об этом напоминает! Что мне сейчас совершенно нечего ей предложить, кроме себя любимого? Что я бегу туда, откуда она с радостью сбежала? Что, поторопившись, все испортил?
- Ну, ты же не силой ее... Не силой же?
- Я тебе сейчас лицо разобью, - Дима начал подниматься со стула.
- Понял, я дурак! - Саша примирительно выставил вперед руки. - Беру слова обратно.
- Я бы сказал, кто ты...
- Димон, правда, не прав. Прости. Ну так все-таки. Не такая уж она и "правильная", как ты расписал, раз у вас уже все было.
Рыжий с минуту мерил товарища задумчивым взглядом, будто и вправду решая - дать тому по морде или нет. Но Диму всегда отличало умение вовремя брать себя в руки. Тем более, он прекрасно это знал, Саня просто беспокоился. Димка прекрасно понимал, что сейчас ведет себя непривычно и, по меркам Саши, странно. Такие открытые разговоры, проявления эмоций... Если это и не в первый раз, то предыдущего рыжий не вспомнит. Да, они и так знали друг о друге все, а чего не знали - о том догадывались. Им никогда не нужно было озвучивать личное вслух - зная друг друга с ранних лет, один хорошо чувствовал настроение другого и мог поддержать или порадоваться не словами, а поступками. Но сейчас Диме казалось, что вся его жизнь в единый миг встала с ног на голову, и, если он будет нести это все в себе, его попросту разорвет.
- Понимаешь... - начал Дима и замолчал, не зная, как продолжить. Его лицо вдруг стало таким беззащитным и виноватым, что Саня опять, невольно, забеспокоился. - Мне кажется... Ну... Сейчас кажется, а тогда, конечно, я об этом не думал...
- Да говори уже!
- Мне кажется, я нечаянно воспользовался ситуацией! - выпалил рыжий на одном дыхании.
Саша удивленно округлил глаза.
- Это как?
Дима смущенно прикрыл лицо руками, от чего его ответ прозвучал приглушенно и как-то задушено.
- Она была очень грустная. Говорила, что устала, но я же видел, что ее что-то сильно расстроило. Там еще был инцидент на кануне... Не важно. Может из-за меня, может и нет - не знаю. Но у нее вид был такой, как будто она готова положить голову на плаху, лишь бы ее в покое оставили... И глаза покрасневшие...
- И ты решил ее утешить?
- Да. Нет! Мля, Саня! Не в том смысле!
- Молчу-молчу.
- Короче... Я когда к ней подошел... А она такая... Блин. Беззащитная, что ли... Такая хрупкая... Кажется, что если я скажу или сделаю что-то не то... И стоило до нее дотронуться... Мля. Саня, я просто потерял голову. А ей...
- Просто нужно было отвлечься.
- Типа того... Уверен, что сейчас она жалеет.
- Н-да... Ситуация...
Саша задумчиво поскреб колючую щеку. Вот и что ему на это ответить? Что Димке бумерангом кармы вернулись его прошлые похождения? Так Санек - не гнида, чтобы сыпать соль на рану. А раздавать советы - неблагодарное дело. Да и не было у Саши такого опыта в делах сердечных. Он, в отличие от товарища, к этому всегда относился серьезно. У него и было то за всю жизнь только две девушки. Обе уже давно жили где-то далеко.
- Может, - неуверенно начал Саня, - тебя в ней и цепляет то, что она такая... типа недоступная? Взрослая, серьезная. Не названивает тебе, на шею не вешается.
Дима, чувствуя себя совершенно опустошенным, пожал плечами.
- Не знаю, Саш. Тут рано диагноз ставить... В любом случае...
Диму прервал телефонный звонок. На миг его, будто ледяной водой, окатило страхом и иррациональной надеждой на то, что звонит Аня. Но на экране высветилось имя его репетитора по химии.
- Сань, это Сергей. Ты же еще не торопишься?
Саша, с явным облегчением, выдохнул.
- Чеши в зал. У тебя времени до пяти. Сейчас принесу тетрадь и ручку.
- Спасибо! Але? Да. Да, сейчас могу...
- Спаси-ибо, - беззлобно передразнил Санек учесавшего в соседнюю комнату товарища. - Развел тут, понимаешь... сопли в сахаре...
* * *
Владислав Казимирович стоял как громом пораженный. Высказанные на эмоциях, полные горечи слова Анны Сергеевны набатом стучали в голове. Не может переварить правду. Назначает крайних, чтобы не чувствовать свою вину. Ведь и вправду. Что он, местных баб не знает? Кто угодно мог стать свидетелем вчерашних событий. Кто угодно мог додумать и приукрасить увиденное. С чего он, в самом деле, взял, что это именно Анна? А ведь он был в этом уверен! Почему? Да потому, что все, каждое ее слово - правда. Ему было легче злиться на нее. Чтобы не позволить себе злиться на себя. Владислав будто вынырнул из болота собственных эмоций и посмотрел на ситуацию трезвым взглядом. И увиденное показалось ему омерзительным. Невысокая, с бессильно опущенной на руки головой, растрёпанным хвостиком светлых волос, утопающая в широкой домашней футболке и не менее широких штанах, девушка выглядела совершенно беспомощной и смертельно уставшей. Сколько, должно быть, на нее свалилось за последние дни! Переезд, знакомство с соседями, инцидент с Никиткой, а тут еще и это... Боже. Нашел на ком злость срывать. Какой стыд...
- Черт с вами...
Девушка махнула рукой и, не дожидаясь пока гость, наконец, уберется, развернулась, чтобы скрыться в глубине дома.
- Нет, стойте!
Не успев подумать, Владислав Казимирович схватил Аню за руку в попытке удержать. Девушка, почувствовав его хватку, испугано дернулась. Владислав тут же отпустил ее, выставляя руки перед собой.
- Простите.
- Ничего. Просто уходите...
- Нет же, - мужчина запустил руку в растрепанные волосы, понимая, что сам загнал себя в тупик всей этой отвратительной сценой и что теперь делать - черт знает. - Анна, вы правы. Черт... Все, что вы сказали... Боже, мне очень стыдно. Я и вправду просто сорвал на вас злость. Просто вчера... Вы были правы вчера. И мне очень не хотелось себе в этом признаться. И да, гораздо проще было перекинуть свою злость на вас. Да, я не справляюсь. Я вижу Никиту раз в год... Я привык жить один! Я совершенно не умею обращаться с детьми... Этот ключ... Понимаете, у меня и в голове не было, что из замка вольера нужно достать ключ! Что угодно могло случиться, Хас - всего лишь собака... Черт, даже думать не хочу, что могло бы... Он приехал совсем другой. Он злится, что не может просто остаться дома с матерью и отчимом, что ему нужно уезжать от друзей и... А я совершенно не представляю, что с этим делать! Думал, родители помогут... А он закрылся, сидит безвылазно в телефоне... Еще и эти царапины... Я теряю его, понимаете? Вы представить себе не можете, что творится у меня внутри! И не должны, это не ваша беда... А тут я еще и подверг его жизнь опасности! Вы правы - я никчемный отец... Простите. Я не знаю, как я допустил все это. Вам и так, должно быть, тошно. Я вас благодарить должен, а вместо этого... Я как будто помутился рассудком... Анна, я...
- Ну все, все...
Влад пораженно замер, когда Анина рука мягко опустилась на его локоть.
- И вы простите. Я вам наговорила... Я же не знала, что у вас там... ну... такие сложные обстоятельства.
Владислав поднял на девушку взгляд. Она выглядела сконфуженной. В голубых глазах читалась искренняя вина и сочувствие, от чего мужчине сделалось еще хуже.
- Не извиняйтесь! Вы ни в чем не виноваты! Это я - дурак. А вы еще пытаетесь меня утешить! После всего что я вам наговорил.
Анна поджала губы. Было видно, что ей все еще очень неприятно, но она старательно пыталась подбирать нейтральные мирные слова.
- Такое, рано или поздно, со всеми случается, Владислав Казимирович. Просто вам сейчас очень тяжело, а тут, - девушка горько усмехнулась, - такой удачный момент подвернулся, чтобы притупить собственную горечь.
- Простите, Анна Сергеевна.
- Перестаньте, - Аня покачала головой, легонько хлопнув Влада по запястью, после чего отняла руку. - Мы оба погорячились и наговорили друг другу слишком много, так что сколько не извиняйся - легче не станет ни мне, ни вам. Мы друг друга поняли - это уже хорошо. И, надеюсь, мы оба не держим друг на друга зла.
- Конечно.
- Вот и хорошо. Я надеюсь, что мы оба скоро забудем все это... И я желаю вам удачи с Никиткой.
"А теперь я хочу, чтобы ты навсегда убрался с глаз моих", - ясно читалось в уставшем взгляде девушки.
- Спасибо вам. За все. Нет, еще минутку, - поспешно заговорил Владислав, видя, как Аня хмурится и открывает рот, чтобы что-то сказать. - Я сейчас уйду, но, если это возможно, скажите, что я могу сделать, чтобы хоть как-то загладить свою вину?
- Да не...
- Вы ведь только переехали? Может я могу чем-то помочь в бытовом плане?
- Ремонт мне сделаете? - рассмеялась девушка.
- Если скажете, - Владислав Казимирович был настроен серьезно.
Анна посмотрела на него как на невменяемого.
- Глупостей не говорите. Не нужно ничего, мы же уже решили, что не держим друг на друга зла. Если у меня возникнут бытовые вопросы - я решу их сама.
- Тогда может...
- Владислав Казимирович! - Аня начинала раздражаться. - Я, правда, очень устала. И если вам и вправду хочется, чтобы эта ситуация быстрее сгладилась -позвольте мне остаться одной.
- Анна Сергеевна, - совершенно растерянный мужчина хотел возразить, но передумал. - Да... Конечно. Я пойду?
- Идите, Владислав Казимирович, - девушка открыла входную дверь. - И не думайте об этом больше. Лучше попытайтесь поговорить с Никитой. Может, вам стоит рассказать ему о своих чувствах? Пусть он и маленький, но он поймет, если вы скажете ему, что любите его и боитесь потерять.
Что-то в груди Владислава болезненно сжалось. Это звучит так просто... Но может и не надо ничего усложнять?
- Да... Я попробую. До свидания, Анна.
- Всего доброго, Владислав.
Дверь с тихим хлопком закрылась за его спиной. Влад, чувствуя себя как никогда паршиво, направился к машине. Как он, взрослый, уважаемый человек, мог допустить подобную ситуацию? Какой черт попутал его устроить бедной девушке такую отвратительную сцену? Да еще потом и плакался как мальчишка. Если бы еще и оправдываться начал - вообще от стыда бы сгорел. Он обязательно что-нибудь придумает. И с Никиткой помирится, и наладит отношения с Анной Сергеевной.