Хорт проломился сквозь заросли. Одной рукой придерживая мешком лежащего на плечах, усыпленного Лёскиным снадобьем, волчонка, другой он раздвинул переплетенные ветки, помогая Маре и Лёске пройти.
Мара устала. Она тяжело дышала, а ее промокшие от пота волосы путались в ветках и липли к раскрасневшемуся лицу. Сил нести обездвиженную молодую рысь у нее уже почти не было, но помощь, которую Хорт предлагал все чаще, все равно отвергала.
- Долго еще? - не выдержала Лёска.
- Не очень, сейчас выйдем на дорогу, будет легче - ответил Хорт и опять попытался отобрать зверя. Он ждал, что этот вопрос первой задаст Мара (Лёска шла налегке - несла всего лишь сумку с вещами отца-шамана), но та только зло на него скосила глаза и рывком вернула котенка на место.
- Ты уверен, что место священное? - Мара стала немного жалеть о том, что пошла.
- Уверен. Думаю это жертвенник Древних, там по всюду разбросаны части тел железных животных. Представляете, там стоят несколько идолов, у которых кровь горит!
- Как на АЗС, возле Старого Города?! - Лёска была поражена.
- Да.
- Неужели отец про него не знает? - она не могла поверить.
- Знает. Я видел, как Ка кормит свое чудовище кровью тех идолов.
- Тогда почему он сам там не проводит обряд?
- Откуда я знаю?! Потом сама у него спросишь.
Через минуту Хорт нашел хвойницу стоящую в центре затененной поляны (ее плотная крона круглый год не пропускала ни единого лучика света), на огромном стволе которой была одна из оставленных еще его дедом зарубка. Они по периметру, опасаясь падения килограммовых шишек, обошли островок мертвого пространства, шурша по упругому несколько сантиметровому слою старых высохших иглистьев. Оказавшись с противоположной стороны, Хорт заметил, как в двадцати шагах от края поляны упала шишка, и решил за ней сходить, оставив волчонка на безопасном расстоянии. Не сдвигая с места, он разрубил ее топором, достал три ореха и стал разламывать их скорлупу. Занимаясь вторым орехом, он резко дернулся от неожиданного увесистого удара по спине. Повертев головой по сторонам, парень заметил коричневый, но в отличие от других еще не высохший, блестящий капельками смолы, иглист, с обломанной на конце правой иглой. Хорт решил не ждать падения шишек и вскрыл последний орех уже в зарослях.
Пройдя примерно метров двести в направлении указанном зарубкой, съев по дороге орехи (Мара от своего отказалась и Лёска положила его к себе в сумку), они вышли на дорогу Древних.
Постепенно лес отвоевывал территорию у шоссе (так называл дорогу Ка), трава и кое-где молодые деревья с обеих сторон доползали уже до второй полосы. Перешагнув через две сплошные, Хорт молча положил волка на асфальт и сел рядом.
- Все, отдыхаем, - сказала Мара, из последних сил аккуратно положила рысь и практически упала на колени. Немного отодвинулась и легла на спину.
Странная. Если бы это сказал я или какой другой парень на моем месте, она, даже умирая, пошла бы дальше.Как жеза это ее называл Ка? Фени, феми, фе-ми-нис...
Волчонок судорожно задергал задними лапами. Хорт подтянул его, положил передние лапы себе на колени, взял его голову в руки и, уткнувшись в волчий нос своим, весело сквозь зубы сказал:
- Ууу, морда, - потрепал голову из стороны в сторону и спросил Лёску, - слушай, а он не проснется?
- Не должен, но если хочешь, можешь еще укол сделать, - она стала копошиться в сумке в поисках шприца.
- Да ладно я так спросил.
Хорт тоже лег, он совсем не устал (с детства помогал отцу в кузнице и уже почти год как сам мастер), но это нельзя было показывать Маре - девчонка из принципа пойдет дальше, толком не отдохнув.
Рядом, звеня десятками амулетов, подсела Лёска:
- Я тоже хочу две души.
- Нельзя тебе еще, сама же знаешь.
- Ты думаешь, через два года отец мне разрешит? Тем более после того, как ты с Марой сегодня законы нарушишь, - она резко повернула голову в его сторону и теперь сердито, почти так же, как недавно Мара, смотрела на него.
- Ну а кто тебе обряд проводить будет?
- Я сама! У меня получится, ты только мне птичку слови! - она подсела еще ближе и взяла его руку в свои, - пожалуйста.
Ну вот что ты будешь делать с этими девчонками?
- Сидите на месте, - он вынул из-за пояса топор и положил рядом со зверем, подпрыгнул, проверяя, не звенит ли что в карманах, и застегнул жилет на все замки. Дошел до края леса с противоположной стороны и аккуратно полез в заросли.
Если бы уКабыл сын, ни за что бы не связался с этими девчонками...
Через пол часа недалеко от дороги закричала ворона и, спустя пару минут, показался Хорт, держа за ноги постоянно орущую и бьющую крыльями огромную черную птицу. Лёска подбежала, вколола ей что-то под крыло и та сразу затихла.
- Что-то она быстро. Ты не перестаралась?
- Н-не знаю, - неуверенно пробормотала Лёска.
К ним подошла Мара, подобрала обвисшие вороньи крылья и попыталась их расправить, но ее руки оказались намного короче.
- Да дышит она, - Мара присмотрелась к телу птицы, - кажется...
- На, - Хорт отдал птицу. - Свою вторую душу сама понесешь.
Лёска взяла лапы в две руки и замотала головой, от чего самый большой, висящий на шее амулет стал подпрыгивать, а одна из лап выскользнула у нее из рук.
- Нда, - задумчиво протянул Хорт, взял из-за пояса кожаный шнурок, связал им лапы, а крылья примотал к телу птицы. Он подождал, пока Лёска перекинет через плечо ремень отцовской сумки, и только после этого отдал ей ворону.
Шли молча, и только сопение Мары, идущей первой, нарушало относительную тишину вечернего леса. Хорт, с трудом справляясь с отвращением к медленному шагу, шел последним - если пойдет своим обычным, Мара, как всегда стараясь быть лучшей, очень скоро падет, как загнанная лошадь. А так хоть к ночи, но придут.
- Смотрите! - Лёска испуганно остановилась и показывала рукой, на что-то впереди, загораживающее дорогу.
Мара, сделав еще пару шагов, тоже остановилась, оторвала взгляд от дороги под своими ногами, обернулась, чтобы посмотреть на подругу и потом туда, куда она показывала.
- Не бойся он мертвый. Живые остались только у шаманов, - парень на секунду положил ладонь девушке на плече и пошел дальше.
Всю дорогу до чудовища Лёска шла рядом и чуть ли не держала его за руку. Железный зверь действительно сдох. Его огромное тело с парой задних лап лежало поперек дороги, а оторванная голова на четырех передних стояла чуть дальше.
Обойдя тело чудовища, Мара положила будущую вторую душу и немного отдышавшись, пошла его рассматривать. Пойти с ней Лёска боялась, но, находясь на расстоянии, смотрела на громадину с тем же любопытством:
- Как он называется?
- Ка сказал - грузовик.
- А почему тогда на голове "МАЗ" написано? - девушка осмелела и подошла чуть ближе.
- А почему твою птицу вороной называют?
- Эй! Тут скелет человека внутри!!! - Мара взобралась на подножку и смотрела через боковое стекло.
- Это водитель, - снова объяснил Хорт.
- МАЗ его съел? - младшая девушка обернулась к сидящему на асфальте парню, снова не веря в то, что он говорил.
- Нет, из объяснений твоего отца я понял, что Древние тоже сливались со своими животными, - решив, что осмотр трупа нужно заканчивать он встал, - пошли. Нам до темноты нужно успеть.
Парень поднял на плече волчонка и пошел дальше, помахивая топором в правой руке.
Этот топор был его первой самостоятельной работой. Причем сделал он его не так как учил отец, а по-своему - два стальных полумесяца разных по размеру и толщине с обеих сторон искривленного топорища. Полумесяц, который на месте отцовского обуха, был меньше, но массивнее, второй тонкий и острый. В тот день, когда он впервые вышел с ним, Ка почему-то назвал его странным словом - "оружейник". А спустя месяц, когда ему исполнилось семнадцать, не стал проводить над ним обряд посвящения в охотники, как всех его одногодок. Тогда он ничего не объяснил, а неделю назад, когда снова проводил обряд, сказал что общине охотников и без него хватит, а вот после того как зимой умер его отец, других кузнецов больше нет.
Стемнело намного раньше, чем они успели дойти. Священное место находилось чуть в стороне от основной дороги, и в темноте Хорт пропустил поворот. Прежде чем кузнец это заметил они прошли лишние полтора километра.
Дверь в само здание, со старой выгоревшей на солнце вывеской с непонятными, хотя и читаемыми буками "СТО" Хорт открыл еще, когда впервые набрел на станцию. Тогда он залез через одно из разбитых окон, выломал замок изнутри и с тех пор лишь подпирал дверь прогнившим передним панцирем форда, труп которого лежал недалеко.
Хорт нагой отбросил капот и вошел. Там положил все еще спящего хищника на один из свободных верстаков и стал открывать большие ворота, которые заменяли меньшую стену здания. Подъемный механизм ворот давно проржавел и теперь был бесполезен, тем более что парень даже не догадывался о его существовании. Он вручную поднял их и подпер какой-то массивной железякой, назначение которой тоже не знал, но думал что это часть тела одного из животных. Через открытые ворота вошла Мара и положила своего зверя рядом с первым.
Лёска в это время накрыла передвижной стол куском чистой белой материи и стала разлаживать на нем магические вещи: резиновые перчатки, книгу с опять же непонятной надписью "И.Ильф, Е. Петров "Двенадцать стульев. Золотой теленок", начатую бутылку столичной водки, белый халат, тонкий маленький, но очень острый нож странной формы, маток ниток с воткнутой в него иглой и пять капельниц.
Парень перед входом развел костер из заранее принесенных веток и спросил:
- Ну что, все готово?
- Вроде бы да, - Лёска стала немного волноваться.
- Книга правильная?
- Да, - на этот раз она не сомневалась, - отец ее недавно нашел и проводил последний обряд с ней.
- Думаешь, ее силы еще на три хватит? - Хорт рассмотрел книгу со всех сторон, но открыть не рискнул, - что-то она маленькая слишком.
- Главное не размер.
Он хотел было спросить, что же главное, но передумал и, потеряв к книге интерес, пошел вытягивать четыре верстака на свет, ближе к выходу. Когда они закончили, расставив их парами (верстаки были тяжелыми и, несмотря на немалую силу Хорта тащить их пришлось втроем), парень положил животных на столы стоящие слева и хотел уже ложиться напротив волчонка, но Мара как всегда стала спорить:
-Я буду волком.
- A я тогда кем?
- Вон рысь лежит, - Мара кивнула в сторону животного, отпихнула парня и стала укладываться на его место.
- Подожди. Значит, ты хочешь быть волком? - Хорт подошел и облокотился на спорный верстак.
- И буду!
- А с членом, что делать?
- Не поняла?
- Вот эта штука, - Хорт взял волка за заднюю лапу, - называется "член". То есть не эта, - он потряс лапу, - а эта, что между...
- Я знаю, - она села на столе и попыталась взглядом выразить все то, что о нем думала в этот момент, - и что?
- А то, что при слиянии он у тебя вырастет, и что ты с ним будешь делать? - он немного подождал ответа и продолжил, - итак, по порядку: у волка... у данного волка член есть; у меня тоже. Могу показать. А у тебя?
Взгляд Мары сочился ядом:
- Обойдусь, - она все поняла и, обгоняя последний вопрос, слезла со стола, - но я буду первая.
Мара поменяла место и легла напротив рыси. Лёска, которая уже надела халат и до этого стояла рядом, бессмысленно смотря в сторону, подошла к подруге и сделала укол шприцем, который уже давно теребила в руках.
- Что теперь? - парню не терпелось занять свое место.
- Ждем, пока заснет, - девочка подобралась и как будто повзрослела.
Хорт подошел к Маре и как недавно проделал с волком, потряс ее ногу:
- По-моему все.
- Тогда отрубай рыси левую переднюю лапу. И Маре тоже.
Парень взял свой топор, вытянул лапу, подложил под нее кусок доски, чтобы не повредить лезвие и стал примеряться.
- Подожди, - она надрезала лапу по окружности и стала сдирать с нее шкуру. Содрав сантиметров десять, сказала. - Руби тут.
То же самое проделали с Марой, отрубив руку чуть ниже локтя. Обрубки поменяли местами, и Лёска неумело их пришила.
- Теперь головы.
Отрубая голову девушке, придерживая одной рукой пятнадцатисантиметровый кусок кожи, срезанный между лопаток, Хорт поймал себя на мысли, что ему это немного даже приятно. Когда младшая занималась головами, он принес еще дров. Кое-как приделав капельницу с кровью рыси над Марой Лёска села на пол и открыв книгу, собралась читать заклинание, но возбужденный происходящим Хорт не мог найти себе занятие и от безделья вертел бутылку с водкой:
- Это для чего?
- Не знаю, - девушка закрыла книгу и положила ее на колени, - наверное, нужно выпить перед началом.
Неся бутылку и на ходу открывая ее, Хорт поскользнулся в луже крови и выплеснул немного содержимого в костер. Огонь на мгновение вспыхнул.
- Видишь? Значит, это не пьют. Начинай, а я плесну еще.
Девушка снова открыла книгу и стала читать:
- Двенадцать стульев. Посвящается Валентину Петровичу Катаеву. Часть первая. Старгородский лев. Глава первая. Безенчук и нимфы. В уездном городе N было так...
На первом слове Лёски Хорт вылил треть содержимого бутылки в костер, а на улице ударила молния, и стал накрапывать дождь.
- Это ты сделала? - прервал он чтение заклинания.
- Откуда я знаю! Так много парикмахерских заведений и ...
- А ты понимаешь, что там написано?
- Нет. Не мешай! И бюро похоронных процессий, что казалось...
Монотонное чтение, сопровождаемое покачиваниями взад-вперед с небольшой амплитудой, продолжалось больше часа, так как ничего не происходило, парню стало скучно, и он несколько раз спрашивал о том, долго ли еще. Но дочь шамана, как ему показалось, вошла в транс и больше не прерывалась. Наконец она остановилась:
- ...заседание продолжается. Завтра вечером мы в Москве, - она немного отдышалась и крикнула Хорту, который в это время подбрасывал в костер ветки. - Все теперь ты ложись.
Получив свою дозу анестетика, Хорт затих на верстаке возле волка. Топор был для Лёски слишком тяжел, и она не смогла им ничего сделать, поэтому руку отрезала ножом в суставе. С головой было еще хуже: искромсав шею со всех сторон, во время чего ее неоднократно стошнило, Лёска скальпировала парня и срезала ему кожу на спине до поясницы. Помыв руки дождевой водой, она пришила ему шкуру волка и установила капельницу. Читать начала над костром, плеснув в него половину оставшейся водки:
- Часть вторая. В Москве. Глава пятнадцатая. Среди океана стульев. Статистика знает все. Точно учтено количество пахотной земли в СССР ...
...а Безенчук все еще ошалело стоял над своими гробами. В наступившей темноте его глаза горели желтым неугасимым огнем.
Сколько прошло времени, она не знала, да и голова ее была занята другим. Дождь прошел, а от костра остались всего несколько угольков подернутых пеплом и пускающих маленькую струйку дыма. Лёска снова развела огонь и стала развязывать ворону, положив ее перед собой. Не спеша, отрезала ей крылья и собрала кровь. Пересилив с четвертого раза страх, сделала глубокие, до кости, надрезы у себя на плечах, вставила туда крылья и закрепила парой стежков. Пристроив к вене капельницу и со своего места, с размаху плеснув в огонь водкой, стала читать, поставив бутылку с остатками рядом:
- Часть третья. Сокровище мадам Петуховой. Глава тридцать первая. Волшебная ночь на волге. Влево от пассажирских дебаркадеров Волжского государственного речного пароходства, под надписью: "Чаль за кольца...
В очередной раз, качнувшись назад, Лёска отключилась от потери крови.
- Константин Андреевич, я на облете был - три трупа нашел. По сканеру чипы ваши. Прием.
- Спасибо Игорь Васильевич, - Ка потянулся и стал тереть свободной рукой глаза, - где они. Прием.
- Заброшенное СТО к югу. Прием.
- Хорошо, скоро буду. Отбой.
Ка оделся и сал собираться. Сумки, в которую он обычно клал компьютер и все остальное, не было. Исчез также его халат, который он по привычке надевал, когда проводил симбиоз, а еще книжка Ильфа-Петрова и всякий хлам. В комнату к дочери он зашел уже зная, что ее там нет.
Шаман выжимал из квадроцикла все, что позволяла местность. По пути он заехал в сельскую поликлинику, где и проводил симбиоз в кабинете, куда снес все чудом уцелевшее оборудование, и взял пачку пробирок с симботами и инъектор.
К двум лежащим на столах он даже не стал подходить, все было видно и издали. Но вот Лёска была еще теплая. Ка подключил инъектор к компьютеру и, задав программу объединения, ввел симбота. Выдрав из ее руки и отбросив капельницу, полную свернувшейся крови, он уложил ее на землю животом вниз, чтобы не помять и без того изуродованные крылья.
Ждать нужно было долго, он допил водку, открыл книгу на своей закладке и стал читать про себя:
...- Ну что, старик, в крематорий пора?
- Пора, батюшка, - ответил швейцар, радостно улыбаясь, - в наш советский колумбарий...