В России XVIII-XIX веков широко распространилось предание или поверье (это уж кто как воспринимает) о том, что где-то на свете будто бы существует далёкая страна, называемая "Беловодье". Её обитатели отличаются праведной жизнью и божественной благодатью, к которой и другие люди могли бы приобщиться, стоит лишь добраться до чудесной страны. И даже находились очевидцы, якобы побывавшие в Беловодье, они сочиняли маршруты для желающих попасть в заветный край, напоминающий рай. Множество легковерных безуспешно пытались найти легендарную страну справедливости, а в конце XVIII века сложилась даже крестьянская секта "бегунов". Бежали крестьяне от крепостной зависимости, бежали солдаты со службы, бежали старообрядцы и все надеялись обрести для себя единомышленников. Феномен Беловодья был неоднократно подвергнут обстоятельному исследованию (К.В. Чистов "Легенда о Беловодье" //Труды Карельского филиала АН СССР, вып. 35, 1962, с. 116-181; С.С. Савоскул "Легенда о Беловодье в XX столетии" // "Фольклор и этнография", СПб, 2011, с. 203-211; его же "Н.К. Рерих и легенда о Беловодье" // "Советская этнография", ?6, 1983, с. 88-101; Г.Т. Хохлов "Путешествие уральских казаков в "Беловодское царство", СПб, 1903; "Беловодье: легенды о "далёких землях" // Н.А. Криничная "Русская мифология. Мир образов фольклора", М., 2004, с. 827-919; А. Чувьюров "Путешественник Марка Топозерского": география бытования рукописных сборников" // "Фольклор и этнография", СПб, 2011, с. 218-232).
Русская легенда появилась не на пустом месте. Ещё в XII веке в Европе рассказывали о праведном христианском государстве, которое возглавлял пресвитер Иоанн, намеревавшийся помочь крестоносцам в борьбе против мусульман. Помещали это государство то в Индии, то в Эфиопии ("Иоанн-пресвитер" // "Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона", т. XIIIa, СПБ, 1894, с. 714-715; Н. Горелов и др. (пер.) "Послания из вымышленного царства", СПб, 2004; "Эфиопское посольство у папы (1441 г.)" // Рихард Хенниг "Неведомые земли", т. IV, М., 1963, с. 103-108).
Проникнув на Русь, эта легенда преобразовалась в "Сказание об Индейском царстве" (Н.Н. Баталин "Сказание об Индейском царстве", Воронеж, 1876; "Сказание об Индейском царстве" // "Памятники литературы Древней Руси. XIII век", М., 1981, с. 467-473; "Слово о рахманах и о предивном их житии" // "Памятники литературы Древней Руси. Вторая половина XV века", М., 1982, с. 174-177). Но и христианские легенды не возникли сами по себе, в них отразились более ранние, ещё языческие представления о счастливой стране на далёком Севере. Это и древнегреческие сказки о гипербореях, живущих за Рипейскими горами у Северного океана, и сказания Древней Индии о блаженной стране под Полярной звездой, где возвышается великая гора Меру и вокруг неё вращаются звёзды, и такие же сказания о стране праведников из иранской "Авесты", только там северные горы названы Высокая Хара (Г.М. Бонгард-Левин, Э.А. Грантовский "От Скифии до Индии. Загадки истории древних ариев", М., 1974; они же "От Скифии до Индии. Древние арии: мифы и история", СПб, 2001). И в этих сказаниях люди тоже отправляются на поиски счастливой страны ("Махабхарата. Заключительные книги XV-XVIII", ЛП, с. 95-99, СПБ, 2005; Фирдоуси "Шахнаме", ЛП, т. III, с. 500-537, М., 1994). Наверняка и у русского народа сохранялись какие-то смутные представления о сказочной северной стране. Беловодьем могли назвать только земли, расположенные среди льдов и снегов. И уже на эти представления наслоилась поздняя христианская легенда.
Роднит легенду о Беловодье с индийскими мифами и рассказ из "Махабхараты" о чудесном Белом острове (Шветадвипа) на севере Молочного моря (Г.М. Бонгард-Левин, Э.А. Грантовский "От Скифии до Индии. Древние арии: мифы и история", СПб, 2001, с. 43), в этом рассказе явственно прослеживаются черты Арктики. Про Белый остров (Левка) сообщали и греческие писатели (Флавий Арриан, Арктин Милетский, Аристотель, Псевдо Скимн, Павсаний). Они так называли реальный остров в Чёрном море (Змеиный), но присоединили к нему описание некоего мифического острова, на который после смерти переселился Ахилл и стал там покровителем мореходов (М.В. Агбунов "Античная лоция Чёрного моря", М., 1987, с. 134-142). Прозвище острова указывает на его первоначальное северное расположение. Как варианты того же предания фигурировали кельтский священный остров Аваллон ("Аваллон" // "Мифы народов мира", т. I, М., 1991, с. 23, Гальфрид Монмутский "История бриттов", ЛП, М., 1984, с. 124), далёкий северный остров Туле, о нём сообщал греческий путешественник Пифей как о крайнем пределе земли (Полибий "Всеобщая история" (ИБ), т. III, кн. XXXIV, СПб, 1995, с. 125), остров Буян из русских сказаний ("Буян" // "Славянская мифология. Энциклопедический словарь", М., 1995, с. 68).
А.Г. Преображенский в своём словаре название "Буян" связал со словом "буй" - "открытое, возвышенное место" (А.Г. Преображенский "Этимологический словарь русского языка", т. I, А-О, М., 1910-1914, с. 51), Даниил Заточник под словом "буян" понимал крутой холм: "Диво ли за буяном коня паствити" ("Слово Даниила Заточника" // И.П. Сахаров "Сказания русского народа", ИРЦ, т. II, М., 2013, с. 886), а слова "буево", "буивище" в старое время означали - кладбище (И.И. Срезневский "Материалы для словаря древнерусского языка", т. I, А-К, 1893, с. 191-192). Получается, что изначально слово "Буян" обозначало могильный курган и лишь позднее так стали называть страну предков, куда уходили умершие. Священный остров, очевидно, был поначалу островом мёртвых, на который перевозили по реке тела для погребения. Такой остров найден под Калининградом в долине реки Алейка и принадлежал он древним эстиям. Подобных островов в древности имелось достаточно много, потому-то и родился такой мифологический образ, как перевозчик на тот свет. Харон, конечно, самый известный из них, но вовсе не единственный. Это уже потом, когда погребальный обряд изменился и умерших стали прямо в ладье хоронить или сжигать, люди стали воспринимать остров мёртвых не как место для захоронений, а как место обитания в потустороннем мире. Вот к этому потустороннему острову и плыли умершие на своём корабле по потустороннему морю. Рюген, что бы о нём ни говорили, не был прототипом острова Буяна, как раз напротив - на него славяне перенесли свои представления о мистическом острове. Понятно, что предки и должны обитать в сказочной стране предков, увидеть которую так мечтали их потомки. Но только немногим удавалось преодолеть безмерные испытания и взглянуть на мир мечты.
Но есть существенное отличие индоиранской легенды от русской. Там поиски счастливой страны - только древнее сказание, в России же это - реальность. Уже в наше время русские вдруг стали искать для себя страну, где можно жить по справедливости, искать в то время, когда никто в мире больше не верит в старые сказки. И причина тому встаёт перед нами во всей своей жестокости и неприглядности: у нас, русских, крадут наше Отечество.
II
Русские в своей истории прошли через тяжелейшие бедствия, одолели многочисленных и злобных врагов и создали величайшую в мире державу. Но теперь русские стали изгоями в собственной стране. Прочие народы, народцы и народишки, которые присоединялись к русским или прятались под русской защитой от истребления, ныне посчитали себя хозяевами жизни. У них появились свои государственные образования, на русских землях они создают свои землячества и, обнаглев, перешли к террору против русских. Русских пока ещё достаточно много, чтобы, объединившись, поставить на место зарвавшихся инородцев. Только, вот, государственные структуры направлены на беспощадное подавление любых проявлений русского самосознания. Вспомним хотя бы истеричную реакцию еврея Путина на вполне нормальную фразу: "Россия для русских". Конечно же для русских, для кого же ещё?
Русские создавали страну для себя, не для других. Прочим народам, которые присоединялись к русским на историческом пути, предписывалось помогать или хотя бы не мешать в построении русского государства. Сейчас повсюду слышны истошные завывания, что, мол, русские не сами строили, не сами побеждали, а только все вместе, а значит и заслуги надо разделить на всех. Да, вместе, но, вот, с одним уточнением - вместе с русскими. Только присоединившись к русским эти народы и могли хоть чего-то достичь, и теперь хорошо видно, что сами по себе они ничего не стоят. Получив вожделенную "свободу", они тут же принялись искать себе новых покровителей, потому что самостоятельно в современном мире им не выжить. Независимую политику могут позволить себе только сильнейшие государства, а таких можно по пальцам пересчитать: Россия, США, Китай, ну, может, в какой-то мере Индия, да и всё. Остальным приходится рабски подчиняться хозяевам. Когда предатели дерьмократы разрушали Советский Союз, то в Верховном Совете постоянно раздавались вопли о свободе и независимости. И много свободы получили бывшие советские республики? Их тут же подгребли под себя натовцы. Для бессильных есть только два пути: или быть переваренными, или стать ничтожными лимитрофами. Это в СССР ко всем народам, кроме русского, относились с уважением, вот они и возомнили, что сами могут на равных войти в давно поделённый мир. Не могут, кишка тонка. Без русской защиты им остаётся только унижаться и пресмыкаться.
Русские создали Великую Россию и для инородцев стало выгодно примкнуть к нашему народу, чтобы воспользоваться плодами его трудов. Выгодно им, но отнюдь не русским, не желавшим сажать себе на шею нахлебников. Чужакам в русском мире не место, а потому любые заявления о насильственной "русификации" - провокация и ложь: "... окружающие русские резко отграничивают их от себя" (Д.К. Зеленин "Принимали ли финны участие в образовании великорусской народности" // ЛОИКФУН, вып. I, 1929, с. 103). Зато инородцы пытались всяческими неправдами встроиться в русский мир "... но это именно те группы, которые обрусели в недавнее сравнительно время, ни мало не изменив своим обрусением природу великорусской нации, а просто-напросто примкнув к этой последней; да и примыкание это оказывается неполным и непрочным" (там же, с. 108).
Какой идиот придумал, что чужаки, устроившись в русском сообществе, будто бы и сами переделаются в русских? Ничего подобного. Мы постоянно могли наблюдать, как чужаки, перебравшись к нам, усердно переманивают к себе своих соплеменников, чтобы, набрав силу и влияние, без помех растаскивать наше достояние по своим национальным норкам. Их ничуть не волнует, что Россия при этом разоряется и слабеет. Если страна рухнет, то они быстро найдут себе новых покровителей, а Россию им не жаль. Не их страна, не их народ. Все наши беды случились оттого, что русский мир теперь управляется нерусскими. Их шкурные интересы не совпадают с интересами России, в их планах отсутствует забота о России. Если выяснить, какие тайные силы стоят за нелепыми действиями правителей, то можно понять и их истинные цели.
Дожили, видим совершенно невообразимую картину - бегство русских из русского мира. Миллионы людей отказались от своей русскости, принимая новые имена - украинцы, белорусы, а потом сами накачивают себя ненавистью в отношении бывших соотечественников. Жить в условиях бесконечной травли и повсеместного насилия для слабодушных совершенно неприемлемо. Вот они и перебегают во вражеский лагерь, там переименовываются, придумывают для себя новый язык, в страхе отказываясь от любых признаков родства с русскими. Так в тюрьме ломаются люди, оказавшись в условиях произвола и безнаказанности урок. Люди прячут подальше свою гордость, лишь бы выжить, пусть на положении бесправных шестёрок или опущенных недочеловеков. Западный, т. н. "свободный" мир - это и есть сборище урок. Новообращённые - прибалты, поляки, чехи, болгары и пр. - никогда не поднимутся там до уровня "авторитетов". Предел мечтаний для них - стать шестёркой на побегушках и всего-то для этого надо вылизать господину сапоги. Только, ведь, и место шестёрки надо ещё как-то заработать, на всех их не хватит и тут уж никакие унижения не помогут. Посчитают тебя не нужным и прихлопнут, чтобы не мешался. В Советском Союзе народам давали возможность стать равными и уважаемыми, но они все дружно кинулись лизать господские сапоги. Холоп не способен жить свободным, на то он и холоп.
Отщепенцев привечают на Западе не от излишней доброты. Они уносят с собой русские земли, тем самым ослабляя Россию и усиливая натовцев. Ради этого и провозглашают появление в России придуманных народов: кривичи, поморы, сибиряки. Они тут же начинают претендовать на российские области, а натовские хапуги тут как тут. Возьмём, к примеру, попытку немца Росселя навязать нам Уральскую республику. Даже свои деньги успели выпустить. Да не нашли сепаратистов на Урале, а так хотелось. И что, если какая-то обкурившаяся толпа объявит себя эльфами или хоббитами, мы тоже обязаны выделить им земли для поселения? А не жирно ли будет? Раз не хотят жить вместе с русскими, пускай отправляются куда-нибудь в Австралию или Антарктиду, лишь бы от нас подальше. Так какого чёрта нерусские большевики передали обширные территории России под управление кучки австрийских урок? Не будь этого преступления, сколько бедствий мы могли бы избежать! Очевидно же, что любая группировка, отхватив себе кусок от России, тут же кинется за помощью к врагам, чтобы не потерять незаконно присвоенное новоприобретение. Когда нерусская "элита" раздаёт кому попало русские земли, то никого при этом не умиротворяет, а только плодит врагов.
Сложилась нестерпимая ситуация: русским миром управляют исключительно нерусские. И главный кошмар для них - восстановление русскими своей государственности. Ведь нигде в мире нет такого, чтобы руководство национальной организации состояло из представителей других и даже враждебных народов. Только русских заставляют подчиняться чужакам и забыть о своих неотъемлемых правах. Иначе русские заставят инородцев вернуть награбленное, а преступников заставят ответить за свои злодеяния. Страшно. Ведь чужаки, хотя и строят из себя хозяев, но на самом деле сознают, что они не большие хозяева, чем постельный клоп в квартире. Да и ведут себя соответственно. И чтобы избежать расплаты, они готовы договариваться с самыми злейшими врагами нашей страны. Потому-то и принялись бросаться заявлениями типа: у нас нет врагов, а есть "партнёры". Хороши партнёры из бандитов и душегубов! Пока существовал единый и могучий Советский Союз, с нами поневоле приходилось считаться, теперь же, когда дерьмократы-ельциноиды разрушили экономику, оборону, да ещё и покаялись перед всем миром в несуществующих грехах, нас окружают одни оскаленные рожи. Нас убеждали, что, если мы станем слабыми и не будем никому угрожать, то и все международные отношения тут же наладятся. Как же, такой оголтелой травли России, как после победы ельциноидов, ещё никогда не бывало. Бандитские режимы перестали нас бояться и сбросили маски. И мы увидели, что никаких порядочных людей у них нет и в помине, во власти там подлые и жадные твари, способные только гадить и пакостить. Причина беспрецедентного разгула русофобии в западном мире состоит вовсе не в том, что мы кого-то там обидели, она состоит в том, что мы всё ещё живём на облюбованных ими землях и до сих пор не желаем вымирать. Вот почему, когда Россия переживает тяжкие времена, так вся бандитская Европа объединяется для разбоя на нашей земле. При этом, нерусские правители России внаглую подыгрывают врагам, обливая грязью нашу страну и нашу историю, восхваляя США, и представляют себе, будто живут не в ненавистной им России, а в обожаемой ими Америке. Они и не собирались защищать интересы России, потому что иначе им не позволят сбежать на Запад с наворованными капиталами.
Обретение русскими своей государственности - это кошмар и для других мировых лидеров вместе с их прихлебателями. Ведь на протяжении нескольких столетий нашу страну не просто разворовывают, её нагло грабят. Грабят во время войн, грабят во время мира. И существовать по-другому Запад не в состоянии. Дело в том, что Европа на самом деле нищая. После крушения Римской империи, там так и не была создана рентабельная экономика. Европейцы стараются создать для своего мира привлекательную агитку, но таковой она видится только издали. При непосредственном контакте картина становится даже очень непривлекательной. Вот какой увидел Европу русский литератор Денис Иванович Фонвизин (Д.И. Фонвизин "Собрание сочинений", т. II, М.-Л., 1959):
"При въезде в город ошибла нас мерзкая вонь, так что мы не могли уже никак усомниться, что приехали во Францию. Словом, о чистоте не имеют здесь нигде ниже понятия, - все изволят лить из окон на улицу, и кто не хочет задохнуться, тот, конечно, окна не отворяет" (с. 418).
"... надлежит зажать нос, въезжая в Лион, точно так же как и во всякий французский город. Улицы так узки, что самая большая не годится в наши переулки, и содержатся скверно" (с. 420).
"Белье столовое во всей Франции так мерзко, что у знатных праздничное несравненно хуже того, которое у нас в бедных домах в будни подается. Оно так толсто и так скверно вымыто, что гадко рот утереть" (с. 429).
"Я когда в гостях обедаю (ибо никогда не ужинаю), принужден обыкновенно вставать голодный" (с. 431).
"Парижа описывать вам не хочу <...> Народ, впрочем, в крайней бедности и питается, можно сказать, одною industrie. Зато здесь почти всякий день вешают и колесуют <...> если казнят какого-нибудь несчастного и палач хорошо повесит, то вся публика аплодирует битьем в ладоши палачу точно так, как в комедии актеру" (с. 439-440).
"... каждый французский дворянин, при всей своей глупой гордости, почтет за великое себе счастие быть принятым гувернером к сыну нашего знатного господина. Множество из них мучили меня неотступными просьбами достать им такие места в России" (с. 484).
"Дороги адские, пища скверная, постели осыпаны клопами и блохами. Теперешний журнал состоит в описании нашего вольного страдания. Вообще сказать могу беспристрастно, что от Петербурга до Ниренберга баланс со стороны нашего отечества перетягивает сильно. Здесь во всем генерально хуже нашего: люди, лошади, земля, изобилие в нужных съестных припасах - словом, у нас все лучше, и мы больше люди, нежели немцы" (с. 508).
"Во всей Немецкой земле и, сказывают, также во всей Италии слова русский и богач одно означают" (с. 514).
"Я спросил кофе, который мне тотчас и подали. Таких мерзких помой я отроду не видывал - прямое рвотное. По возвращении домой мы потчевали компанию чаем, который немцы пили как нектар" (с. 515).
"Образ жизни итальянский, то есть весьма много свинства. Полы каменные и грязные; белье мерзкое; хлеб, какого у нас не едят нищие; чистая их вода то, что у нас помои (с. 519).
После обеда ходил я к живописцу Генрицию смотреть его работу, а от него в итальянскую комедию. Театр адский. Он построен без полу и на сыром месте. В две минуты комары меня растерзали, и я после первой сцены выбежал из него как бешеный" (с. 520).
"... но как скоро вошли в трактир, то план наш ту же минуту и разрушился: неизреченная мерзость, вонь, сырость выгнали нас тотчас. Я думаю, что не одна сотня скорпионов была в постеле, на которой нам спать доставалось" (с. 521).
"Не понимаю, за что хвалят венециянское правление, когда на земле плодоноснейшей народ терпит голод. Мы в жизни нашей не только не едали, даже и не видали такого мерзкого хлеба, какой ели в Вероне и какой все знатнейшие люди едят. Причиною тому алчность правителей. В домах печь хлебы запрещено, а хлебники платят полиции за позволение мешать сносную муку с прескверною, не говоря уже о том, что печь хлебы не смыслят. Всего досаднее то, что на сие злоупотребление никому и роптать нельзя, потому что малейшее негодование на правительство венециянское наказывается очень строго. Верона город многолюдный и, как все итальянские города, не провонялый, но прокислый. Везде пахнет прокислою капустою. С непривычки я много мучился, удерживаясь от рвоты" (с. 523).
"Ужинали в Мантуе и ночь всю ехали, потому что в Италии в трактирах по местечкам ночевать мерзко" (с. 524).
"После обеда выехали мы из Болоньи. Сей город вообще можно назвать хорошим, но люди мерзки. Редкий день, чтоб не было истории. Весьма опасно здесь ссориться, ибо мстительнее и вероломнее болонезцев, я думаю, в свете нет. Мщение их не состоит в дуэлях, но в убийстве самом мерзостнейшем. Обыкновенно убийца становится за дверью с ножом и сзади злодейски умерщвляет. Самый смирный человек не безопасен от несчастия. Часто случается, что ошибкою вместо одного умерщвляют другого" (с. 525).
"Мой банкир, человек пребогатый, дал мне обед и пригласил для меня большую компанию. Я, сидя за столом, за него краснелся: званый его обед несравненно был хуже моего вседневного в трактире" (с. 528).
"... скучнее Италии нет земли на свете: никакого общества и скупость прескаредная. <...> Гостей ничем не потчевают, и не только кофе или чаю, ниже воды не подносят. Теснота и духота ужасная, так что от жару горло пересохнет; но ничто так не скверно, как нищенское скаредство слуг. Куда ни приедешь с визитом, на другой же день, чем свет, холопья и придут просить денег. Такой мерзости во всей Европе нет! Господа содержат слуг своих на самом малом жалованье и не только позволяют им так нищенствовать, но по прошествии некоторого времени делят между ними кружку. Во Флоренции, быв шесть недель, знаком я стал почти со всеми, и накануне моего отъезда целый день ходили ко мне лакеи пожелать счастливого пути, то есть просить милостыни. <...> Семка мой иначе мне о них не докладывает, как: "Пришли, сударь, нищие". Правду сказать, и бедность здесь беспримерная: на каждом шагу останавливают нищие; хлеба нет, одежды нет, обуви нет. Все почти наги и так тощи, как скелеты. Здесь всякий работный человек, буде занеможет недели на три, разоряется совершенно. В болезнь наживает долг, а выздоровев, едва может работою утолить голод. Чем же платить долг? Продаст постель, платье - и побрел просить милостыни. Воров, мошенников, обманщиков здесь превеликое множество; убийства здесь почти вседневные. Злодей, умертвя человека, бросается в церковь, откуда его, по здешним законам, никакая власть уже взять не может. В церкви живет несколько месяцев; а между тем, родня находит протекцию и за малейшие деньги выхаживает ему прощение <...> Честных людей во всей Италии, поистине сказать, так мало, что можно жить несколько лет и ни одного не встретить. Знатнейшей породы особы не стыдятся обманывать самым подлым образом" (с. 532-533).
"В комнате, которую нам отвели и которая была лучшая, такая грязь и мерзость, какой, конечно, у моего Скотинина в хлевах никогда не бывает <...> Рады мы, что Италию увидели; но можно искренно признаться, что если б мы дома могли так ее вообразить, как нашли, то конечно бы не поехали" (с. 537).
"В Венеции и в Вене, всеконечно, не заживемся и из Вены, по большей части, и днем и ночью хотим ехать, потому что в сей части Германии, так же как и в Польше, трактиров нет или скверны" (с. 544).
"... хозяин мой с женою своею повздорил, и они, по римскому обыкновению, выдернув ножи, бросились друг на друга" (с. 547).
И вот, для сравнения, воспоминания испанца, четыре года прожившего в России:
"... Русские отличаются живым воображением, большой талантливостью и проницательностью и замечательною способностью к образованию. Ни одна европейская нация не научается так быстро и в таком совершенстве иностранным языкам; в Петербурге не найдешь Русского, который не знал бы французского, или по крайней мере, немецкого языка, а многие говорят на шести и семи. Они страстны и порывисты, церемонно-вежливы в обращении: посещая друг друга, мужчины и женщины целуются - обычай, легко усваиваемый иностранцами <...>
Многие убеждены и утверждали, что пища Русских дурна и не обильна, но они ошибаются. У Русских хороший хлеб; несколько раз в неделю они едят и мясо и рыбу, которой много у них водится; пьют хорошее пиво, водку, кислые щи, квас, мед и другие напитки (zerbeza, aguardi ente, kislischi, kuas, ojimeil) спасаются от холода в овчинных тулупах, и хорошо натопленных избушках. Бедности нет; следует во всяком случае заметить, что народ большую часть года постится, питаясь рыбой и овощами, но в остальное время нужды не терпит, что и не мыслимо в стране, которая богаче произведениями природы, чем количеством жителей <...>
Развлечение русских - горячая паровая баня, в которой они обыкновенно моются раз в неделю, по субботам, а иные два и три раза под предлогом здоровья, но более ради ощущаемого ими удовольствия <...>
До Петра Великого так мало писалось на этом языке (не смотря на то, что письменность была с древнейших времен известна на Руси), что лишь наиболее выдающимся людям было известно это искусство. Со времени этого царствования, столь счастливого для Русских, не только переведено было множество сочинений лучших иностранных авторов, но и написано было много оригинальных трудов, и с этих пор русский язык утратил свою прежнюю грубость. Это богатый, красивый и звучный язык; сотни уменьшительных делают его одним из самых выразительных и приятных, и хотя большое количество согласных звуков заставляло бы предположить его грубым и неблагозвучным, он тем не менее чрезвычайно мягок"
(А.Н. Веселовский "Исполин Илья Муромец у Луиса де-Кастильо", ЖМНП, ч. CCXXVI, СПб, 1883, с. 217-219)
От зависти и жадности европейцы лезут туда, где есть возможность пограбить. Азиаты, правда, тоже, но в Европе вдобавок придумывают всяческие отмазки, дабы прикрыть свою пакостную натуру. Они, дескать, освобождают христианские святыни, насаждают на Руси "истинную веру" (а кто их спрашивал?), защищают демократические ценности (знать бы, что это такое?). На деле война означает для них тотальный грабёж. Это только в России принято, что солдат не разбойник, а во всём остальном мире солдаты - это именно разбойники. Там главная и единственная цель войны - грабёж, ну а политические рассуждения служат лишь дымовой завесой для бандитов. Европейское сообщество представляет из себя стаю стервятников, которые объединились против нас только потому, что у них самих грабить уже нечего. Веками на нашу страну накатывались иноземные орды: татарская, польская, немецкая, французская, и всегда это означало для нас тотальный грабёж и массовые убийства. И никакой разницы не было - польская это орда, немецкая или татарская. Итог всегда один. Достаточно взглянуть, в каких нелюдей переродились украинцы, присоединившись к натовцам. Вот только опасно воевать с нами, сильны мы даже и сейчас, после ельцинского разорения. И тогда против нас используют другое оружие - ложь.
Ложь призвана скрыть от русских их коренные интересы, внушить им чувство вины невесть за что, заставить безропотно содержать зажравшихся паразитов. И начинает работать целая фабрика лжи: лгут иностранцы, чтобы захватить нашу землю и присвоить наши природные ресурсы, лгут инородцы, чтобы перехватить управление страной и перетянуть на себя её богатства, лгут историки, чтобы вымолить у оккупантов уютный уголок для себя, лгут журналюги, потому что это их работа. Жизнь сложилась так, что доверять печатному слову, как и слову, изречённому с экрана, мы уже не можем. Чтобы не быть обманутыми, надо самим искать факты и включать логику. Или против демагогии может помочь обычный здравый смысл.
III
Даже солидное научное исследование не даёт гарантии, что нам не будут вешать лапшу на уши. Профессиональный историк имеет национальные пристрастия, подчиняется политическому руководству, наконец, его элементарно можно купить. Достаточно просмотреть научные работы, чтобы определить, что объективностью там и не пахнет.
- Я. Зутис "Русско-эстонские отношения в IX-XIV вв." // "Историк-марксист", 1940, # 3.
Автор безапелляционно изображает эстонцев как равноправных соперников Руси, постоянно разглагольствует про "эстонские племена" и даже бездоказательно приписывает им участие в походе князя Олега на Византию. Он игнорирует общеизвестный факт, что эстонцы никогда не имели своего самоназвания, и теперь прикрылись именем совершенно постороннего кельтоязычного народа эстиев, в незапамятные времена действительно обитавшего на побережье Балтики. А значит, в принципе не существовало никаких "эстонских племён" и тем более их общего мира, а имелось всего лишь разнородное население, различавшееся языками, обликом и обычаями. Только в XVIII веке уже в рамках Российской империи из них была искусственно слеплена общность, получившая чуждое им название за отсутствием своего. И не следует эстонцам приписывать себе летописный термин "чудь". Слово это имеет расплывчатое значение и тёмное происхождение, в любом случае применение его многократно шире, нежели население Эстонии, никогда не принимавшее участие в событиях на Руси. Так что, нечего примазываться к походу Олега. Утверждения о равноправных отношениях эстонцев с Русью заведомо несостоятельны уже потому, что они, эти отношения, стояли для Руси не на первом плане, не на втором и даже не на третьем, а где-то во втором десятке. У Руси имелось много агрессивных и опасных соперников, на противодействие которым и были направлены основные усилия страны. А на прибалтов обращали внимание разве что, когда те принимались чересчур борзеть, и тогда их требовалось вразумлять. Для Я. Зутиса такое положение дел выглядело обидным, и он пытался представить жителей Прибалтики в наиболее выгодном для них свете, пусть даже и в ущерб исторической правде. Интересная особенность биографии автора: Я.Я. Зутис получил кандидатскую и докторскую степени без защиты диссертации. Кто же его продвигал наверх?
Автор, мариец по национальности, считается специалистом в финно-угроведении. Его книжонка заполнена безудержным восхвалением финнов и площадной руганью в адрес русских. Автор показал себя злобным шовинистом и расистом. Конечно, во времена Горбачёва стало позволительно нарушать общепринятые нормы морали, но в сочинении, претендующем на научность, следует пользоваться проверенными фактами, а не выплёскивать на читателей личное раздражение. Можно ещё простить автора, когда он выдаёт за бесспорные истины то, что бесспорным не является, когда он ссылается лишь на тех историков, которые его устраивают, но зачем же превращать научный труд в пошлую прокламацию? Финнов он считает истинными хозяевами всех земель проживания, вот фатьяновская, балановская, абашевская культуры - это пришлые, а финнов он представляет исконными обитателями, и они будто бы существовали уже во II тыс. до н.э., ну не могли не существовать. Славян, мол, тогда точно не было, а вот финны были всегда. Когда же они сформировались? А бог весть. Но автор на 66 странице провозглашает существование в XII-VI вв. до н.э. финноязычного суперэтноса. Доказательства, как всегда, отсутствуют. Ладно бы он просто высказал предположение, так ведь утверждает с апломбом. Ну, ещё он охотно пользуется сомнительными ссылками на готского историка Иордана, чтобы убедить читателей в глубокой древности своих сородичей. Удревняет, как может.
Но вот, что он ляпнул н 160 странице: "Финноязычные народы стояли на пороге наивысшего могущества и расцвета культуры. Однако дальнейшее развитие народов Поволжья было остановлено русской колонизацией. Она была страшной трагедией для финно-угров". Сколько желчи! Ну-ка, что за наивысшее могущество, что за расцвет? Русские построили города, создали промышленность, науку, а чем могут похвалиться финны? Примитивными посёлками? Если верить Патрушеву, так финны существуют аж со II тыс. до н.э. Что же они за несколько тысячелетий не удосужились создать государство, построить города? Или Патрушев врёт в очередной раз?
Далее на 180 странице он продолжает свои заклинания: "Мы можем только предполагать, какое величественное будущее ожидало финно-угорские народы на этих обширных пространствах с богатейшими природными ресурсами". Да никакого будущего для них не просматривалось, потому что окрестные народы были сильнее, а сами финны ничего путного не создали. Русские вели смертельную схватку с татарами за своё выживание и тут было не до амбиций недружественных соседей. Со своими бы проблемами разобраться. На следующей странице автор скатывается к пещерному расизму. Сначала он заявляет, что русские должны "почувствовать моральную ответственность за свой народ", потом признаётся, что у него "такой народ должен вызвать, мягко говоря, чувство неприязни". И ещё один перл: "... непонимание характера культуры завоеванных народов из-за низкого уровня завоевателей, постоянно занятых войной...". Так и появляется перед глазами физиономия с усиками и чёлкой. Значит, по его мнению, финская культура превосходила славянскую? Так он предъявил бы доказательства: что создано славянами, а что - финнами и в чём это выражается финское превосходство. Нет, опять ограничился голословными заявлениями. Очевидно, чтобы его не поймали на вранье.
Автор проклинает русское завоевание, при этом о татарском нашествии совсем не упоминает. Своих сородичей он изображает несчастными жертвами, но русские летописи свидетельствуют о нападениях финских племён на русские города и селения. Разбойничали вовсю. Патрушев "моральную ответственность" не чувствует - налицо двойные стандарты. Потом, конечно, следовала кровавая расплата. А чего они ожидали? Нагадил - отвечай. А ещё, ведь, помогали татарам в их набегах. Так как русские должны к ним относиться?
На закуску Патрушев выдал на странице 189 откровенный бред. Его возмущает, что "в вузы и техникумы трудно поступить из-за слабого знания русского языка". Он что, по жизни такой долбодятел или придуривается? Русские принимают инородцев в свои учебные заведения, дают им возможность получить образование и найти себе место в жизни. Какие тут могут быть претензии? Разве профессора обязаны знать всевозможные региональные языки только потому, что нерадивый студент поленился выучить государственный язык? Это, как если бы в Оксфорде или Кембридже потребовали читать лекции на языках эмигрантов. Сам-то Патрушев получил и образование, и должность. Непорядочно. А не нравится, так сами создавайте свои университеты. Денег нет? А русские и не обязаны оплачивать ваши прихоти. Придумали - гадить нам за наш же счёт. Сочинение Патрушева следует признать провокацией.
- В.А. Шнирельман "Хазария в зеркале националистического дискурса: истоки символической конфронтации" // "Хазары - миф и история", Москва-Иерусалим, 2010.
Научная ценность этой статьи равна нулю. Просто автор требует, чтобы о Хазарии историки отзывались исключительно в положительном смысле, а кто не хочет - тот шовинист и антисемит. Требует нагло и нахраписто. Вообще-то в России следует пресекать не антисемитизм, а русофобию. Поскольку правящая верхушка Хазарии приняла иудаизм, то евреи стали болезненно реагировать на любую критику хазар. По их мнению, следует признавать, что Хазария была для нас культурным светочем и защитником от кочевых орд. И это при том, что начальная летопись приводит факты хазарской агрессии, что хазарский царь Иосиф в своём знаменитом письме претендовал на русские земли, что уже найдены следы хазарских вторжений, археологами раскопаны славянские поселения, уничтоженные хазарами (А.В. Комар "Киев и Правобережное Поднепровье" // "Русь в IX-X веках. Археологическая панорама", с. 303-305). Святослава автор упоминает с раздражением, а сама статья написана с позиций еврейского национализма и выглядит как попытка вмешаться в наши внутренние дела и указывать, как нам жить в нашей собственной стране.
- "Правда и мифы о Ермаке" // М.К. Козыбаев "История и современность", Алма-Ата, 1991.
Претенциозное название предваряет собой гнусный пасквиль. Исторические факты автора не слишком беспокоят - он их сам выдумывает. Пускай при Горбачёве разрешили всё, но тот, кто опустился до подражания Геббельсу, недостоин звания учёного. Автор - паталогический русофоб и казахский шовинист. Он осыпает грязными оскорблениями Россию и русских, зато казахи и татары для него ну просто ангелы с крылышками. Для России у Козыбаева только чёрная краска, он постоянно бросается такими обвинениями, как имперское мышление, агрессия, грабёж. А всё, что вытворяли казахи и татары, у него называется национально-освободительным движением. Проклиная Ермака, казахи и не думают осудить Чингисхана и Батыя - свои душегубы у них считаются геройскими героями. О гнусных злодеяниях казахов, которые тогда назывались киргизами, много всего рассказал писатель XIX века Иоасаф Игнатьевич Железнов, исследователь быта уральских казаков и сам потомственный казак. Но об этом авторе Козыбаев, истошно вопивший про "кровавый поход" Ермака, предпочёл забыть. Ещё бы, Железнов привёл такие убойные свидетельства, что любые казахские претензии тут же становятся не актуальны. Вот уж кровавые садисты, жестокость просто запредельная, только во времена СССР не полагалось об этом напоминать, а то казахи обидятся. Зря церемонились, надо было вытащить на свет всю подноготную, чтобы всякие Козыбаевы не могли фальсифицировать историю. Ведь как он действовал: обращался только к тем авторам, которые его устраивали и брал у них только то, что ему выгодно. А что не выгодно - то замалчивал. Охотно ссылался на Г.Ф. Миллера. Ну да - спесивый немец, ненавидевший и презиравший Россию и русских. Любил копаться в грязи, а потом всю грязь он вываливал на Россию. Очень выгодный союзник. Козыбаев тупо переписывал все миллеровские бредни без проверки. А зачем проверять? Тогда враньё быстро развалится, но, ведь, казахам выгодно представить Ермака разбойником, а себя невинными жертвами. Отсутствие доказательств компенсируют руганью.
Опубликованы сведения, доказывающие, что Ермак никогда не был разбойником, он был служилым казаком и участвовал в Ливонской войне. Козыбаев подсуетился, чтобы найти среди историков тех, кто сомневался в этих сведениях, и с апломбом заявил, что это два разных Ермака, один из которых сражался в царском войске, а другой в это время уже громил Сибирь: "Они всего лишь однофамильцы". Вообще-то Ермак - это имя или прозвище, но никак не фамилия. Но вот в работе Р.Г. Скрынникова "Сибирская экспедиция Ермака", с которой Козыбаев знакомился (по крайней мере, ссылки имеются), полностью развенчивается байка про двух Ермаков Тимофеевичей: когда Ермак водил свой отряд в рейд под Могилёв, другие атаманы, его сподвижники по сибирскому походу - Иван Кольцо, Никита Пан, Савва Болдырь - на Волге бились с ногайцами. Невозможно представить наличие такого количества двойников, объяснение тут простое: поход на Сибирь состоялся после заключения перемирия с Польшей. Козыбаев видел эти доводы и возразить ему было нечего, поэтому он их проигнорировал. Ермак его устраивал только в качестве разбойника и никак иначе. То есть, не научная работа, а сплошное мошенничество.
Козыбаев постоянно рекламировал казахское происхождение Кучума, присутствие в Сибирском ханстве кипчаков (которых он считал казахами), вот и причина ненависти казахов к Ермаку - они злобятся, что Западная Сибирь досталась не им. Им мало территории Уральского казачьего войска, которую они беззастенчиво хапнули, они готовы хапать ещё и ещё, вплоть до Волги, а то и дальше, если позволят. Заголовок статьи - "Правда и мифы о Ермаке". Правда утонула в мифах.
- М. Абдиров "Хан Кучум. Известный и неизвестный", Алма-Ата, 1996.
По духу эта книга поразительно напоминает сочинение бесноватого фюрера - такие же злоба, высокомерие и расизм. Автор аж захлёбывается от ненависти к русским. Бросается самыми идиотскими обвинениями. Мол, русские ещё со времён Ивана Грозного замышляли покорить весь Туран, а Кучум (герой из героев) своим сопротивлением на целых сто лет остановил продвижение России на юг. Что Россия в то время сама находилось в огненном кольце и отчаянно сражалась за своё существование, для автора несущественно. Что наших соотечественников толпами угоняли в полон крымцы, казанцы, ногайцы, киргиз-кайсаки - это такая мелочь, о которой и вспоминать нечего. А вот разгром Казани, Астрахани и Крыма - это для него трагедия. Ещё бы, не дают грабить, убивать, захватывать рабов, а самое страшное - самим приходится работать. Где ж это видано, чтобы степные паразиты сами работали?
Ну и стенания про Сибирь - как же без них? Якобы казахи принесли туда прогрессивный ислам и процветание, а русские завоеватели привели всё в упадок. Себя казахи завоевателями не считают, хотя пришли незваными, бежали побитыми. И чем это ислам выше других религий? Любая религия, без исключений, это ложь и паразитирование на людском легковерии. Одна ложь не может быть выше других. И что автор считает упадком - города, железные дороги, школы и вузы? Тогда процветание - это невежество, междоусобная резня, грабежи и рабство? К чему пустые мечты о Сибири? Если бы туда не пришли русские, там были бы китайцы, японцы, американцы. Казахам при любом раскладе ничего не светило.
Если даже во времена Советского Союза о нас распространяли мерзости, то теперь казахский фашизм не сдерживается ничем. Упоённо преклоняясь перед великим Тураном, казахи раздувают ненависть к русскому миру, клевещут на него ради самооправдания. Но для нас великий Туран - однозначное зло, и настала пора нам самим предъявить ему свой счёт, немалый счёт. Добрососедства уже не будет, так и церемониться с хамами нечего. При Советской власти нам вколачивали уважение к тем, кто уважения не достоин. Никто не запретит нам ненавидеть тех, кто ненавидит нас.
Подобных сочинений выпущено море и разбирать их можно бесконечно. Но и без того очевидно, что профессиональные историки не заморачиваются поиском правды, они обслуживают запросы очередной мафиозной "элиты". Бизнес, ничего личного.
IV
Историки Европы и Америки находятся на службе у своих государств и уже поэтому никакой объективности мы от них не дождёмся. Зловонный вал клеветы призван маскировать преступления правящих режимов Запада. Порождением западного образа жизни стал фашизм, он зародился задолго до Гитлера и никуда не исчез после него. Фашизм для Запада - естественное состояние, а НАТО - насквозь фашистская организация. Историки обязаны убеждать читающую публику в том, что Запад - это "цивилизованный мир", а Россия будто бы отсталая и уже поэтому обязана содержать самозванных наставников. Ради этого история России представляется в таком виде, который наиболее выгоден фашистскому Западу. Задача упрощается тем, что историки сами сплошь шовинисты и русофобы.
Наши историки в англо-американском мире практически не переводятся, вместо них читающей публике предлагаются сочинения доморощенных "знатоков", изобилующие бородатыми штампами: "У англо-американских авторов выделяются следующие подходы к формированию и развитию древнерусской государственности: практически все историки отмечают, что у Древней Руси был предшественник - Русский каганат; основным фактором формирования древнерусской государственности признается торговля (в первую очередь - волжская); русы практически единодушно объявляются выходцами из Скандинавии" (А.В. Федосов "Формирование и развитие древнерусской государственности в IX - начале XII вв. в работах англо-американских авторов начала 70-х гг. XX в. - первой четверти XXI в.", Брянск, 2022, с. 12). Термин "русь" толкуют от финского "ruotsi" или скандинавского "rodhs", доказывать даже не пытаются: "Процесс превращения такого термина, как "ruotsi/rōtsi" в термин "русь" до конца не ясен, но то, что они связаны, кажется весьма вероятным" (С. Франклин, Д. Шепард "Начало Руси 750-1200 гг.", СПб, 2000, с. 53). Вот так, доказать не можем, но утверждаем. Другие варианты (а они есть) даже не рассматриваются, чтобы не испортить картинку. И прочие толкования остаются на уровне "мне так хочется". Авторы рассуждают, почему пираты не нападали на Старую Ладогу, высасывают из пальца разные домыслы и даже представить себе не могут, что славяне были сильнее и не пускали к себе разбойничьи шайки. Впрочем, славян в качестве хозяев они вообще не признают: скандинавы, балты, финны, но только не славяне. Аллергия у них на славян. В таком случае, как быть со свидетельствами летописи, показывающей древнерусское государство исключительно славянским? А никак. Мол, "источники отрывочны и тенденциозны" (там же, с. 7), стало быть, куда достовернее собственные домыслы. Иностранных писателей авторы тоже поправляют, если их сведения оказываются неудобны (там же, с. 76). То есть, средневековые авторы не разбираются в вопросе, а вот Франклин и Шепард знают лучше всех. Пусть ничего и не видели. Если факты не соответствуют домыслам, то тем хуже для фактов. Зато скандинавы будто бы массами селились по всей Восточной Европе, туда и сюда путешествовали по русским рекам, воевали, торговали, как у себя дома. Какие доказательства? А, мол, больше некому. Серьёзно, именно так авторы и доказывают свои измышления. А чего напрягаться, своя публика и не такую хрень проглотит. Постоянно ссылаются на "Житие святого Ансгария", но именно там содержится доказательство бессилия скандинавов и невозможности их путешествий на Русь:
"30. Представляется также, что нельзя опустить того, как после его отъезда открылась вышеупомянутым свеонам сила Господа. Власти свеонов издавна подчинялось некое племя, обитавшее далеко от них и называвшееся куры. Но вот уже в течение долгого времени куры бунтовали и не признавали их власть. Зная об этом, даны в то время, когда епископ уже прибыл в Свеонию, собрав множество кораблей, отправились в тамошнюю страну, желая разграбить добро ее жителей и подчинить их себе. В этом государстве было пять городов.
Итак, жившие там люди, узнав об их приходе, собрались вместе и стали мужественно бороться и защищаться. Одержав победу и уничтожив в резне половину данов, они разграбили половину их кораблей, захватив у них золото, серебро и много другой добычи.
Услыхав об этом, вышеупомянутый король Олаф и народ свеонов, желая стяжать себе имя тех, кому удалось совершить то, чего не сделали даны, тем более что раньше куры подчинялись им, собрали бесчисленное войско и явились в тамошние края. Сначала они неожиданно подошли к некоему городу их государства, называемому Сеебург, в котором находились семь тысяч воинов, и, совершенно опустошив и разграбив, подожгли его.
Оттуда ободренные духом, оставив корабли, они за пять дней с свирепыми сердцами поспешно прибыли к другому тамошнему городу, который звался Апулия. Было же в этом городе пятнадцать тысяч бойцов. Итак, когда они подошли к городу, жители заперлись в нем. Они стали осаждать город снаружи, те мужественно защищать его изнутри; они гнали их внутрь, те отбрасывали их наружу. Так прошло восемь дней. Всякий день с утра до вечера усердствовали враги в битве, и многие с обеих сторон пали, однако ни те, ни другие не могли добиться победы. И вот, на девятый день народ свеонов, утомленный столь долгой борьбой, начал изнемогать и с испугом и дрожью в сердце помышлять лишь о том, как бежать оттуда, говоря: " Здесь нам не будет удачи, а корабли наши далеко" Ибо, как мы говорили выше, путь до гавани, в которой стояли их корабли, составлял пять дней. И когда они, приведенные в чрезвычайное замешательство, совершенно не знали, что им делать, было решено выяснить посредством жребия, кто из их богов желает им помочь, дабы они либо победили, либо ушли оттуда живыми. И вот, бросив жребий, они не смогли отыскать никого из богов, кто бы хотел оказать им помощь. Когда об этом было объявлено в народе, в лагере раздались громкие стоны и вопли, и оставило свеонов всякое мужество. Они говорили: " Что делать нам, несчастным? Боги отвернулись от нас, и никто из них не помощник нам. Куда убежим мы? Вот, корабли наши далеко, и когда мы будем бежать, враги, преследуя нас, совершенно нас истребят. На что надеяться нам?"
И когда они оказались в таком тяжелом положении, некоторые из купцов, помнившие обычай учения епископа, стали говорить им: " Бог христиан очень часто помогает взывающим к Нему. Он - могущественнейший в подмоге. Узнаем же, желает ли Он быть с нами, и обещаем ему, что весьма охотно дадим угодные ему обеты". Итак, после всеобщей смиренной просьбы был брошен жребий, обнаруживший, что Христу
угодно им помочь. После того как это было публично всем объявлено, все сердца вдруг укрепились, так что свеоны бесстрашно возжелали немедленно пойти на приступ города, говоря: " Чего нам теперь опасаться и чего бояться? С нами Христос. Так будем биться и мужественно бороться, и ничто не сможет нам противостоять; не уйдет от нас эта победа, ибо нам помощником могущественнейший из богов". Все они, собравшись вместе, с радостным и укрепленным духом бросились на завоевание города.
Когда же они окружили город и хотели начать битву, те, кто находился внутри, решили начать переговоры о выдаче откупа. Король свеонов согласился на это, и они тотчас это и сделали: "Мир уже угоден нам больше, чем война, и мы желаем заключить с вами договор. Прежде всего, мы даем вам в залог мира то золото и оружие, которые мы приобрели в прошлом году в качестве добычи у данов. Затем, за каждого человека, находящегося в городе, мы даем полфунта серебра. Мы будем выплачивать вам дань больше той, что платили раньше, дадим заложников и желаем отныне, как и прежде, подчиняться вам и покорно пребывать под вашей властью"
Однако, после того как [осажденные] это предложили, души молодых людей не могли сразу успокоиться, но сделались еще более возбуждены, и они, неустрашимые, хотели биться, говоря, что силой оружия возьмут город и разграбят все, что там есть, а жителей уведут пленниками. Но король и знатнейшие, последовав более здравому совету, приняли условия осажденных и заключили договор. Взяв бесчисленные богатства
и тридцать заложников, они с весельем возвратились к себе"
("Житие святого Ансгария, написанное Римбертом и еще одним учеником Ансгария" // "Из ранней истории шведского народа и государства: первые описания и законы", М., 1999, с. 51-53)
События происходили как раз во времена Рюрика. При полном напряжении сил шведы смогли разорить одно прибрежное селение и взять откуп с другого, после чего окончательно выдохлись. И даже такое весьма скромное достижение приписывается божественному чуду. О продвижении вглубь страны даже речь не шла. И ни намёка о шведских владениях к востоку от побережья. Не было их. НЕ-БЫ-ЛО.
Рассуждения о русском каганате вообще смехотворны. Бессмысленно спорить о том, где он располагался и какие там были порядки, если о нём молчат абсолютно все исторические источники. Сыр-бор случился из-за того, что иногда (иногда!) русские называли своих правителей хазарским титулом "каган". Ну и что? Называли, ведь, их ещё и царями. Вот надпись на стене Софийского собора о кончине Ярослава Мудрого: "В [лето] 6522 месяца февраля 20-го кончина царя нашего..." (С.А. Высоцкий "Древнерусские надписи Софии Киевской XI-XIV вв.", вып. 1, с. 40, Киев, 1966). Проявление уважения и только.
Большинство источников, упоминавших о русском кагане, иностранные. В Бертинских аналах утверждается, что в 839 году к франкскому императору Людовику I Благочестивому прибыли послы народа рос (Rhos), которые называли своего правителя хаканом (chacanus), и это самое раннее упоминание о кагане на Руси ("Древняя Русь в свете зарубежных источников", т. IV, М., 2010, с. 19). Византийский император Василий I в письме к франкскому императору Людовику II будто бы назвал каганами (chaganus) правителей хазар, болгар и каких-то северных людей, очевидно тех же русов (там же, с. 23). Ибн-Русте (X в.) русского правителя называл "хакан-рус" (там же, т. III, М., 2009, с. 48). В анонимном сочинении "Пределы мира от востока к западу" (X в.), составленном на персидском языке, сказано: "Царя их зовут хакан русов" (там же, с. 55). Персидский историк Гардизи (XI в.) писал: "У них есть царь, называемый хакан-е рус" (там же, с. 58). Негусто, тем более, что, когда восточные авторы узнали русов поближе, то стали называть их правителя своим термином "малик" (царь): "Таким образом, с X в. в восточных источниках применительно к главе русов господствует титул "малик" <...>, а слово каган (хакан) имеет характер уточняющего определения, указывающего на особый политический статус владыки" (И.Г. Коновалова "О возможных источниках заимствования титула "каган" в Древней Руси" // "Славяне и их соседи. Славяне и кочевой мир", вып. 10, М., 2001, с. 119). Персидский учёный ал-Бируни (973-1048 гг.) для правителя славян использовал титул "кназ" (Абурейхан Бируни "Избранные произведения", т. I. "Памятники минувших поколений", Ташкент, 1957, с. 112). И вот ещё одно мнение, которое выглядит вполне основательным и убедительным. Сравнивая исторические источники, автор приходит к выводу, что титулы "князь", "царь", "каган" считались на Руси равнозначными. Главное значение придавалось не титульной иерархии, а сакральному происхождению правителя, но оно не вызывало сомнений для внуков Дажьбога. Русские князья были равны и западным королям, и византийским императорам. Причиной утверждения в России титула "царь" была христианизация общественного сознания, отождествлявшего этот титул с Христом. А правитель России и уподоблялся Христу (Е.В. Климов "Титулатура правителя в Древней Руси" // "Вопросы истории", 2013, ?8, с. 153-157).
Русских упоминаний кагана и вовсе чуток. Митрополит Илларион воззвал: "... похвала кагану нашему Володимеру <...> Похвалим же и мы <...> великого кагана нашей земли Володимера<...> Сей славный - от славных родился, благородный - от благородных каган наш Володимер" (Митрополит Илларион "Слово о Законе и Благодати", М., 2011, с. 36, 80). Его же короткая записка: "Было же это в лето 6559 (1051) при владычестве благоверного кагана Ярослава, сына Владимира" (там же, с 121). Ну и по мелочи: малопонятная надпись на стене софийского собора: "Спаси, господи, кагана нашего" (С.А. Высоцкий "Древнерусские надписи Софии Киевской XI-XIV вв.", вып. 1, с. 49, Киев, 1966), да тёмное место в древнерусском тексте: "Ольгова коганя хоти" ("Слово о полку Игореве", ЛП, М.-Л., 1950, с. 30). Но о каганате ни слова, ни полслова.
В любом случае, официальный титул русского правителя - князь. В разговорах его назовите хоть султаном, хоть падишахом, но в документах он должен именоваться князем и никак иначе: "... от Олга, великого князя Рускаго, и от всЪхъ, иже суть подъ рукою его свЪтлыхъ и великихъ князь..." (Лаврентьевская летопись, РЛ, т. XII, Рязань, 2001, с. 32); "... солъ Игоревъ, великаго князя Рускаго..." (там же, с. 45); "...при СвятославЪ, велицъм князи РустЪмь..." (там же, с. 70). К такому же выводу пришёл историк и археолог П.П. Толочко: "Ни о каких киевских "хаканах" летописцы не знают, скорее всего их и не было в природе. Это восточные авторы называли русских князей знакомым и привычным им титулом "хакан" (П.П. Толочко "Ранняя Русь: история и археология", СПб, 2013, с. 56). Соответственно, и политические образования назывались княжествами или княжениями. Каганатов на Руси не знали, любые рассуждения о них - это пустые фантазии, не имеющие отношения к науке. Сочинение Франклина и Шепарда считается на Западе классическим, по этой книге там изучают нашу историю, но изделие вывихнутых мозгов предназначено отнюдь не для науки, а для информационной войны. Наука приносится в жертву грязной политике. Вывернутая наизнанку история призвана оправдать натовскую агрессию.
Ненависть англоязычных авторов к России выражается ещё и в том, что они неизменно становятся на сторону наших врагов, какими бы душегубами те ни выглядели. Убивать русских - это хорошо, давать отпор бандитским ордам - нарушение прав человека. Вот пример - Томас М. Бaрретт "Линии неопределенности: северокавказский "фронтир" России" // "Американская русистика: вехи историографии последних лет. Императорский период", Самара, 2000, с. 163-193. Автор проливает крокодиловы слёзы по поводу нарушения экологии из-за кавказских войн царской России. Мол, не следовало вырубать леса, не следовало тревожить местных обитателей. Автору начхать на то, что Кавказ был не только огромной крепостью, но и огромным разбойничьим притоном. Не его соотечественников убивали, грабили, продавали в рабство. Работорговля приобрела настолько массовые масштабы, что этого не потерпело бы не только Российское государство, но и любое другое. Постоянные набеги означали объявление войны России и добровольно кавказцы не прекратили бы её. Выход тут был единственный: разгромить бандитские формирования и поставить регион под контроль государства. Ненависть автора к русским проявляется даже в мелочах: "... агрессивная надменность названий ермоловских крепостей и лагерей 1818-1819 гг. - Грозная, Преградный, Злобный, Внезапная и Бурная". Этим хамским выпадом автор продемонстрировал лишь свою беспросветную дурь. Ещё он выкопал насквозь лживую байку про писателя Бестужева-Марлинского, воевавшего на Кавказе. И ведь знал, что это ложь, знал, что Бестужев-Марлинский не предавал Россию, но уж очень аппетитно вонял кусок дерьма. Ермолова автор поносит, зато хвалит Шамиля. Ну понятно, для него хорош любой, кто пакостит России. Эти пакости он выпячивает в качестве подвигов, а русские победы называет "героическими мифами". Ведёт себя автор, как подзаборная шавка, трусливо тявкающая из подворотни.
Если англоязычные авторы встречали в средневековых источниках титулование русского правителя как короля, то при переводе непременно исправляли его на "prince" или "duke" (К. Раффенспенгер "Королевство Русь" // "Королевство Русь. Древняя Русь глазами западных историков", М., 2021, с. 182). Мелкая пакость, но приятно. Разгул иностранцев, допущенных до нашей истории, не знает пределов. У нас даже самые упёртые норманисты не решаются на такой полёт фантазии, ведь их тут же одёрнут оппоненты. Уровень знаний о нашей истории у иностранцев весьма невысок. И хотя К. Раффенспенгер обижался, что наш учёный мир его коллег не принимает всерьёз (там же, с. 150), для такой позиции имеются основания. Сам он при описании нашей истории скачет по верхам, используя залежалые штампы, по привычке делит мир на "коммунистический" и "демократический" при том, что там у них демократией даже не пахнет. Демократичность оценивается по степени лояльности к США. Да и другие историки проявляют очевидное незнание фактов. Ну вот такие примеры.
М. Гимбутас ляпнула: "Сварог был сыном Хорса или Даждьбога, славянского бога солнца..." (М. Гимбутас "Славяне. Сыны Перуна", М., 2003, с. 198). Почему бы ей не посмотреть в соответствующее место летописи: "Солнце царь, сынъ Свароговъ, еже есть Дажъбогъ..." (Ипатьевская летопись, РЛ, т. XI, Рязань, 2001, с. 200)? Только зачем смотреть, если коллеги разбираются в этом не лучше её, а читатели и вовсе ничего не смыслят? Да и другие её суждения весьма сомнительны.
Или вот ещё выверт: "Владимир заставил византийского императора взять в жёны свою сестру" (Найджел Пенник, Пруденс Джонс "История языческой Европы", СПб, 2000, с. 327). Это из разряда "слышал звон, да не знает, где он". О необходимости аккуратно работать с фактами авторы книги, по-видимому, тоже не слыхали. Зато на с. 239 они "открыли" богиню Месяц и бога по имени Домовой (Домовит). Зачем нужны знания, если можно нафантазировать?
Ну и третьим номером будет Артур Котерелл "Мифология. Энциклопедический справочник", СПб, 1996. На с. 181 автор представляет Бабу Ягу: "Существовало поверье, что она отправлялась в путь верхом на железном летающем чайнике". Дальше помещена иллюстрация И. Билибина с привычным нам образом Бабы Яги в ступе, но подпись неожиданна: "Здесь, взгромоздившись на летающее бревно, она несется вперед, отталкиваясь шестом". Англоязычные авторы уверились в том, что, говоря о нашей истории и культуре, можно ничего не знать и нести всякий вздор. Для своих прокатит.
Ещё серьёзный интерес к русской истории проявляет Польша. Не от любви, конечно, а от того, что её собственная история оказалась тесно связана с нашей. Некоторые сочинения польских историков изданы на русском языке и с ними можно познакомиться: Георг Самуил Бандтке "История государства Польского", СПб, 1830; М. Бобржинский "Очерк истории Польши", СПб, 1888-1891; М. Тымовский, Я. Кеневич, Е. Хольцер "История Польши", М., 2004; В. Грабеньский "История польского народа", Минск, 2006. Общий настрой рассуждений не меняется: мы хорошие - вы плохие, когда поляки грабят - это хорошо, а когда потом их бьют - это плохо. Что поляки захватили, то должно оставаться у них, потому что ИМ это выгодно. Собственно, другие народы рассуждают точно так же, но поляки разбойничали именно у нас, гадили нам и оттого нас же и ненавидят. Ведь наши предки давали отпор и больно били захватчиков. Хотя сами поляки себя захватчиками не считают, они считают себя собственниками всего, что успели нахапать. А Россия нанесла Польше историческую обиду тем, что не позволила себя завоевать. Крутые ляхи облажались. Обидно. Выгораживая себя, поляки стремились принизить Русь. Карл Шайноха, А. Яблоновский, М. Бобржинский уверяли, что, захватывая русские земли, поляки, дескать, оказывали этим благодеяние и несли туда высокую культуру (Г.Ю. Ивакин "К вопросу о роли нашествия Батыя для исторических судеб Руси" // "Славяне и Русь (в зарубежной историографии)", Киев, 1990, с. 140). Если считать культурой грабежи, убийства, поджёг Москвы, то да, несли. Только без такой "культуры" мы лучше обойдёмся. Главной и единственной целью поляков была нажива. Ненависть поляков к России - это ненависть бандита, получившего по зубам.
Не будем искать правду в западных исторических сочинениях. Там её отродясь не бывало, там дремучее невежество круто замешано на оголтелой русофобии. И до тех пор, пока власти России это позволяют, на Западе будут продолжать фальсификацию нашей истории.
