Дорф Валерий Анатольевич : другие произведения.

Грузинские легенды

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Содержание этих легенд рассказал мне мой товарищ на кладбище в Батуми


ГРУЗИНСКИЕ ЛЕГЕНДЫ

Камень

   В Батуми жарком и сыром
   Есть кладбище большое.
   Могильный камень есть на нем,
   И спят под камнем двое.
  
   На камне высечен фрегат,
   Летящий над волнами...
   О, если б те, кто там лежат,
   Сейчас могли быть с нами!
  
   О, если б вновь они могли
   Вдохнуть всей грудью воздух!
   Но тихо спят сыны земли,
   И лишь на рейде корабли
   Мигают, словно звезды...
  
   Их был двое: друг и друг -
   Нет имени на камне.
   Да, что нам имя - краткий звук,
   Исчезнувший в молчаньи.
  
   Мы просто "первый" и "второй"
   Здесь называть их можем.
   Два друга... ликом и судьбой,
   Увы, совсем не схожих.
  
   Однажды к первому второй
   Вбежал, блестя глазами,
   Вскричал с порога: друг, друг мой!
   Меня сжигает пламя,
  
   Я дни и ночи им палим,
   Не знаю сна, покою.
   Я полюбил, и я любим!...
   Но, что это с тобою?
  
   Ты, будто, за меня не рад,
   Ну, это против правил.
   И тот ответил: друг мой, брат,
   Прости, что не поздравил.
  
   Тебя сейчас любовь пьянит,
   Весь полон ты веселья,
   А у меня душа болит
   От горького похмелья.
  
   Тому назад недели три
   Я девушку приметил -
   Прекрасней утренней зари,
   Свободную, как ветер.
  
   Казалось солнце для меня
   Взошло и ярко светит.
Но счастлив был всего три дня.
   И скоро я заметил,
  
   Что я ей в тягость становлюсь,
   И, что со мной при встрече,
   В ее глазах мелькает грусть.
   И, вот, пришел тот вечер.
  
   Она сказала, дорогой,
   Не надо огорчаться,
   Но мне понравился другой.
   Мы кончили встречаться.
  
   Исчезли сладкие мечты,
   Я вновь унылый странник.
   К тому же я узнал, что ты
   И есть ее избранник.
  
   Друг молча выслушал его,
   Лишь губы побелели,
   И, не ответив ничего,
   Исчез в конце недели.
  
   Бежали дни, никто не знал,
   Куда же он девался.
   Лишь через год письмо прислал:
   "Я далеко. Остался
  
   Я навсегда в чужом краю,
   В порядке все со мною.
   Хотел и я иметь семью,
   Но не такой ценою.
  
   А ты с любимой счастлив будь,
   К тебе она вернется.
   Пусть будет вечно светел путь,
   Меня же можешь помянуть,
   Когда взгрустнуть придется.
  
  
   А скоро наступили дни
   Для всех лихой годины.
   Пять лет войны прошли они,
   Хоть врозь, но все ж едины.
  
   Едины в храбрости своей,
   И в скромности, и чести,
   И в крепкой памяти тех дней,
   Когда друг с другом вместе
  
   Они встречались день за днем,
   И дня им было мало.
   Их общий класс, их общий дом...
   Война всех раскидала.
  
   И, где один, и где другой
   Они, увы, не знали.
   Хотя давно окончен бой,
   Друзья забыть едва ли
  
   Смогли бы этот жуткий ад,
   Где смерть кругом косила.
   Но их любовь пять лет назад
   Жестоко разделила.
  
   У Первого в Одессе дом,
   Где он живет с семьею,
   И вспоминает о Втором,
   А тот еще весною,
  
   Едва окончилась война
   Вернулся в город детства.
Пусть там не ждет его жена,
   Нет у него наследства.
  
   Нет никого и ничего,
   Но город есть любимый,
   И койка есть - для одного
   Комфорт вполне терпимый.
  
   Но надо, чтоб хоть как-то жить,
   Работать непременно.
   И он пошел опять служить
   На катер свой военный.
  
   ..................................................
   ..................................................
   ..................................................
   Кто в зимнем море не бывал,
   Попробуй непременно:
   Шумит, ревет девятый вал,
   Кипит морская пена.
  
   Вот в рейс уходит друг второй,
   Но не из интереса.
   Есть служба, долг, есть вечный бой.
   Ждет впереди Одесса.
  
   Корабль - калоша из калош,
   Заплата на заплате.
   По виду сразу не поймешь -
   Вгонял врагов когда-то в дрожь
   Вот этот бравый катер.
  
   А волны бьют в трухлявый борт
   Совсем без уваженья.
   Идет корабль в последний порт,
   В последнее сраженье.
  
   Но пару миль не дотянул
   Он до Одессы-мамы,
   В последнем рейсе затонул...
   Второй плывет упрямо.
  
   Плывет он из последних сил,
   Уже почти не верит,
   Что доплывет, и все ж доплыл.
   Пред ним пустынный берег.
  
   Но за бугром горят огни
   Окраины поселка.
   Дом двухэтажный перед ним.
   Стоять здесь мало толка.
  
   Стучит Второй негромко в дверь,
   Никто не открывает.
   Стучит еще, шаги теперь,
   В глазке огонь мелькает.
  
   Он ожидает недвижим,
   Хоть натянулись нервы.
   В дверном проеме перед ним
   Не кто-нибудь, а Первый.
  
   Но радости огонь потух
   Пока скрипели петли.
   "Прости меня, мой старый друг,
   Но уходи не медля".
  
   И дверь захлопнулась. Второй
   Стоит и тихо стонет.,
   Как будто вновь он под волной,
   Как будто снова тонет.
  
   Его озноб холодный бьет,
   И силы исчезают.
   Второй под лестницу идет,
   Садится, засыпает.
  
   Горячечный, ужасный сон,
   И шум, и ругань злая.
   Второй устал, но все же он
   Глаз тихо открывает.
  
   Два парня лет по двадцать пять
   Сидят и деньги делят,
   Ругаясь в бога, в душу, мать.
   Второй глазам не верит.
  
   Они заметили его
   И поглядели злобно.
   "Мужик, а ты сюда чего
   Забрел порой холодной?
  
   А впрочем, раз ты , рыжий, здесь,
   В компании с ворами,
   Возьми-ка денежки, да взвесь
   И раздели меж нами".
  
   Что было дальше, - ничего
   Не помнит, темень дальше.
   А утром около него
   С деньгами чемоданчик.
  
   Он молча взял его, пошел,
   Еще в бреду шатаясь.
   Болел он долго, год прошел.
   И, к жизни возвращаясь,
  
   Никак понять не мог он: ночь,
   И Первый друг-предатель,
   И деньги. Вор решил помочь?
   Вор вдруг доброжелатель?
  
   Ночь, как осколок острый в нем
   Застряла и засела...
   На деньги он построил дом,
   А что же с ними делать?
   Но одиноко ночевать
   В дому, где счастья нету,
   И он решился написать
   В "Курортную газету".
  
   "Хочу работницу нанять,
   Жила, чтоб постоянно,
   Чтоб старенькой была, как мать,
   И ласковой, как мама". 07.11.92
  
   Недели две он сам стелил
   Постель, взбивал подушку,
   Но скоро в доме поселил
   Чудесную старушку.
  
   И снова в дом вошел уют -
   Забытый, но знакомый,
   И счастлив несколько минут
   Теперь бывал он дома.
  
   И погостить к ней как-то раз
   Приехала вдруг дочка.
   Кто знает хорошо Кавказ,
   Тот помнит - летом ночка
  
   Всегда особенно темна,
   Задернут бархат шторы.
   Но только выплывет луна,
   Как засияют горы.
  
   Вот так случается порой:
   Одной улыбкой милой
   Был покорен навек Второй,
   И в сердце с новой силой
  
   Зажглося чувство, пусть виски
   Давно уж побелели,
   Но больше нет былой тоски,
   Он счастлив. Неужели
  
   Она - судьба? Конечно, да!
   Вторая половина!
   И он, забыв свои года,
   Еще понянчит сына!
  
   Назначен свадьбы день, вдвоем
   Они от счастья тают.
   Кого на свадьбу позовем?
   Друзей они считают.
  
  
   И вдруг все поплыло вокруг,
   Он у нее увидел
   Средь множества друзей, подруг
   Того, кто так обидел,
  
   Кто так бессовестно предал
   Его в холодной ночи!
   Второй ни слова не сказал
   И согласился молча.
  
   Гостей собралось сотни две,
   Стрельба, заздравья, пенье.
   Но мысль сверлила в голове:
   Ведь это оскорбленье.
  
   Ему дал слово тамада.
   Подняв бокал кипящий,
   Он с горечью сказал тогда:
   "Здесь друг не настоящий,
  
   Здесь тот, кто дружбу запятнал,
   Кто хуже, чем Иуда.
   И за клинки схватился зал,
   Но Первый друг внезапно встал:
   "Что ж, говорить я буду.
  
   Почти что верен твой рассказ,
   Неверны лишь детали,
   Которые, мой друг, как раз
   Ты мог бы знать едва ли.
  
   Все правда, я не смог впустить
   Больного офицера,
   Но в дом уже зашла гостить
   Смертельная холера.
  
   Я знаю, ты б не отступил,
   Тогда, мой друг вчерашний,
   Но я б наверно погубил
   Тебя болезнью страшной.
  
   Закрыл я двери - ты ушел,
   Так не узнав причину.
   Ты деньги у воров нашел?
   Скажи спасибо сыну.
   Сыграл мой сын неплохо роль
   В тиши проклятой ночки.
   Но ты уж рассказать позволь
   Мне все теперь до точки.
  
   Ты очень одиноко жил
   И жизнь казалась адом.
   Но тетушку мою забыл -
   Она с тобою рядом.
  
   С моей двоюродной сестрой
   Теперь ты будешь вместе...
   Был долог пир, был пир горой.
   Увы, на этом месте
  
   Я завершаю свой рассказ
   Про двух друзей прекрасных.
   Когда я был в последний раз
   В Батуми ночью ясной,
  
   Я к их могиле подошел
   И постоял немного,
   И словно свет в меня вошел,
   И стало как-то хорошо,
   Хоть я не верю в бога.
  
   Но верю в дружбу навсегда,
   Когда она большая,
   В любовь, что долгие года
   Горит, не угасая.
  
   19.01.97
  
  
  
   Портрет
   "... нет повести печальнее на свете..."
   В Батуми много красочных могил,
   Там, как дворцы, стоят порою склепы.
   Они своей помпезностью нелепы,
   Но вид одной нас очень поразил.
  
   Могильный камень был укрыт беседкой,
   Изящной, как Иранский минарет,
   А к камню прикреплен стоял портрет.
   Лицо сияло красотою редкой.
  
   Ей было лет пятнадцать, но глаза
   Хранили под улыбкой боль печали.
   Они как будто звали и кричали.
   Мне жизнь ее мой друг пересказал.
  
   Но прежде, чем вам это изложить,
   Я расскажу, что видел сам воочию
   Батумскою осенней душной ночью,
   И что осталось вечно в сердце жить.
  
   Мужчина, может быть, не молодой
   Стоял перед портретом на коленях.
   Букет лежал на каменных ступенях,
   А он склонился головой седой
  
   Перед прекрасной девушки могилой
   И сдержанно, но явственно рыдал.
   Я отошел, чтоб он не увидал,
   А он рыдал, рыдал все с новой силой...
  
   Она была прекрасна и богата,
   Он был иль нищ, иль просто небогат.
   В неравенстве она не виновата,
   А он тем боле был не виноват.
  
   О том они не думая, любили,
   Встречаясь от родителей тайком.
   По берегу морскому босиком
   Они часами долгими бродили.
  
   Пятнадцать ей исполнилось. Отец
   Сказал, что он уже нашел ей мужа,
   А этот голодранец нам не нужен,
   И встречам надо положить конец.
  
   Родителю с почтением она
   Внимала, только губы закусила,
   А мысль в виске стучала с новой силой:
   "Должна, должна, должна, должна...
   Должна послушной быть, но без любви
   Не будет жизни, иль сплошная мука.
   Увы, отец, ты не дождешься внука,
   И дочь свою ты больше не зови".
  
   Лишь только ночь расправила крыла,
   Наполнив мир и негою, и ленью,
   Она из дома выскользнула тенью,
   Не собираясь, просто, как была.
  
   Пришла к Нему, сказав: "Вот я, возьми,
   Возьми меня, одной твоею буду.
   В последний миг хоть прикоснуться к чуду
   Пред тем, как я расстануся с людьми.
  
   А после этого убей меня,
   Чтоб никому я больше не досталась.
   Как жаль, что только ночь одна осталась,
   И не увижу больше света дня".
  
   Когда в ветвях луч первый заскользил
   И купол неба осветил безбрежный.
   К губам холодным прикоснувшись нежно,
   Себе он в сердце острый нож вонзил.
  
   Но, видно, как-то дрогнула рука,
   И он остался жив на удивленье.
   И много лет на милое селенье
   Он мог в мечтах взирать издалека.
  
   Но белый свет был для него не мил,
   Не страшен суд или чужое мненье.
   Себя сжигал он в огненной геенне,
   Он сам себя безжалостно казнил.
  
   Но вот его печальный вышел срок,
   И в дом родной ему пришлось вернуться.
   К ее портрету смог он прикоснуться,
   И перед ним в ночи заплакать смог.
  
   С тех прошло уже немало лет,
   Но каждой ночью, стоя над могилой,
   В душе он воскрешает образ милый.
   Он не женился. Глядя на портрет,
  
   В мольбе безумной руки простирает.
   Покоя нет его душе больной.
   А море тихо плещется волной,
   И горы равнодушные взирают.
  
   Москва, 2001.01.17
  
  
  
   1
  
  
  
  

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"