Аннотация: Алексей Афанасьев http://www.proza.ru/author.html?2281204
Шел 1991 год. До дембеля оставалось всего полгода. Андрей, по прозвищу "Морковь" был дедушкой, и со стороны молодняка требовал к своей морковной персоне особого уважения, выбивая его, если была нужда, и сапогами. Еще Морковь слыл хорошим шутником, за что его неоднократно награждали гауптвахтой - чтобы ума прибавить. Да и весь личный состав его роты после каждой удачной шутки подвергался террору со стороны командира и его замов, пока Андрей сидел на губе, и придумывал более изощренные шутки, которые после отсидки и претворял в жизнь. И все начиналось сначала. Не зная, как от него избавиться, офицеры пытались минимизировать вред, причиняемый Морковью, отправляя его в отдаленные наряды или опять же определяя на губу по надуманному поводу.
И как-то раз случилось страшное: неожиданно для всех из штаба дивизии приехал майор Воронин, занимающийся воспитательной работой. О нем ходили небывалые слухи, и всех в части охватил суеверный ужас. Ну и, в переполохе, командир упустил из виду наличие в части и на свободе солдата с непонятным прозвищем "Морковь", которое хотя никак не вязалось с его внешностью, но которое надо бы ему было помнить лучше строевого устава. Забыл командир, забегался, выполняя вводные приехавшего майора. Воронин, тонко чувствуя ситуацию, объявил общее построение, не будучи в силах отказать себе в удовольствии поиздеваться над всеми присутствующими. Мгновенно собравшиеся солдаты и офицеры стояли перед ним вытянутые в струнку и он, глядя на всех с высоты своего высокомерия, кидал всем обидные замечания, приправляя все указанное матерщиной бранью.
- Ты, что солдат, мать твою, охринел! Ты что, урод, не знаешь устава? - кричал во весь голос Воронин, пробегая глазами по строю. Безупречность форменной одежды построившихся, не давала ему найти мишень для издевательств, от чего он еще больше начал орать. - Сосунки тупоголовые, ....! Я вас научу родину любить! Ублюдки, выродки, как вы службу несете, .......!!!
Андрей, возившийся в свинарнике услышал резкие крики, иногда переходившие в визг.
Выглянув, он увидел сцену, напоминающую Немую сцену из "Ревизора": все стояли словно статуи, а какой-то кривоногий мужичок, безумно бегая вдоль строя, сыпал матерщиной. Такого момента он упустить не мог. Воронин, уже пришедший в ярость, так как умел и любил заводить сам себя, метнулся было по фронту строя, и, совершенно неожиданно, споткнулся о чье-то тело. Замерев на долю секуны от неожиданности, он кинул взгляд вниз.
На плацу лежал солдат, в грязном, вонючем бушлате, в спине которого между лопаток торчал топор. Кровь ярко красного цвета стекала у него по спине, выбиваясь струйкой из под ржавого лезвия. Нервы командира, стоящего рядом с майором не выдержали, и он словно мешок плюхнулся на асфальт. Воронин в растерянности смотрел на двух распластавшихся перед ним людей, не зная, что предпринять.
Такой оборот никак не входил в планы Андрея, и он, дабы разрешить ситуацию, издал протяжный стон.
Но ситуация не разрешилась.
Зам. командира, прекрасно осознавший, что случилось, и что после этого будет с ним, и не только с ним, подскочил к Моркови, и, схватив его, поволок через весь плац к казарме. Болтающиеся в разные стороны ноги Андрея и тянущиеся за ним следы крови, привели Воронина в чувство и он рванул к служебной машине, предполагая, что вслед за командиром части, следующим будут убивать его.
В этот раз ни кто не смеялся. Не до смеха было всем. Почему - это в другой раз.
С тех пор прошло полгода. Морковь уволился со службы, не заходя в часть: демобилизовался с гауптвахты. Майор Воронин больше не приезжал, да и вообще его больше никто не видел. Командир части уволился по здоровью, а его заместитель после случившегося перестал понимать юмор, рьяно отслеживая слишком шутивших солдат. Зато сами солдаты еще много лет передавали из уст в уста быль о топоре, торчавшем из спины и упавшем в обморок командире.