Дорошкевич Елена Вячеславовна : другие произведения.

Глава 1 - Аюнны

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:


   ГЛАВА 1. АЮННЫ.
  
   ... Неверно полагать, будто Labirinth существует для того,
   чтобы убивать путников. Смысл Его бытия в том, чтобы
   уничтожать Путь.
   ''Даровать благополучие многим, убив Путь одного,-
   вот Таинство Подлинного''.
   Ибо сказано: Путь... что уничтожен, освобождает Вечность,
   заключённую в человеке.
  
   ''The labyrinth mystics''; Катано (А-Ан Кут)
  
  
  
   Крик души безвременной...
   Мы встретились сегодня.
   Но знаем мы, что разлучит
   Нас жизнь.
   С монетами в глазах
   В земле лежать мы будем.
  
   Верофей (мудрец)
  
  
   1
  
   - Вааль Си-и-иль!.. - визгливый голос дофреста вспугнул стайку розовых птичек.
   - Да ладно... Для своих можно, как и раньше, просто Вася! - отозвался я, взбираясь по крутому берегу, при этом, самоотверженно пытаясь не испачкать только что тщательно вымытые руки, а так же и рукава новой домотканой рубахи, подаренной мне перед расставанием на горе Гирнар самой Ваалиссой. Несмотря на ручную вышивку на двух вместительных карманах и старинные кованые пуговицы, моя обновка смотрелась весьма современно. В поклаже имелась ещё пара запасных, не таких стильных, но столь же дорогих памяти.
   - Правду... её теперь трудно скрыть, - покосившись на мой лоб, вместо Враххильдорста с глубоким вздохом ответил Горынович. - Но если ты просишь, в целях конспирации, так сказать, изволь, пусть будет как раньше.
   - Да что ты, Зорр, как не родной, право слово, - я покачал головой, непроизвольно поправляя сползающий на глаза платок, и уселся к костру. Из-под приподнятой крышки на кипящем котелке поднимался чуть золотистый, дразнящий запах то ли супа, то ли чая, в общем, непонятного кушанья. Готовил Айт Яэйстри, и я, сколько его ни расспрашивал, так и не смог уловить зыбкую разницу между суппсорром и чиайлорсом, который как раз и добулькивал сейчас на огне. Своими вновь приобретёнными способностями пользоваться не хотелось. Где-то в глубине души я точно знал, что стоит лишь приглядеться к этому самому чиайлорсу повнимательней, как мне тут же станет известен и его молекулярный состав, и история его создания, и возможные ошибки при сегодняшнем воспроизведении. Променять вкуснейший десерт на теоретические выкладки?.. Да ни за что на свете!
   Прошло всего два часа с того момента, как мы вышли из пространственного коридора, открытого для нас Оллисом Ушраншем. Мы попали точнёхонько к желанному дворцу... Вон он, высится ажурными башнями, голубея за соседним лесом, всего-то в каких-нибудь нескольких километрах! Странно, но когда мы, наконец, увидели так долго и так трудно достигаемый Ульдроэль, вдруг разом перестали торопиться, задумались, очарованно разглядывая изящный, как бы парящий в воздухе силуэт, - может, поэтому он назван летающим дворцом? - и неожиданно единогласно, с облегчением решили... перекусить.
   -...поймал как-то Главный Советник на рыбалке золотую рыбку и говорит ей, мол, какая-то ты мелкая да хилая, отпущу-ка я тебя, - рассказывал уже десятый анекдот Враххильдорст. - "А три желания?" - удивляется рыбка. Советник вздыхает и соглашается: "Ладно, загадывай! Только быстро".
   - А он столь могуществен? - вместо того, чтобы рассмеяться озадачился я.
   - Столь, не столь. Какая разница! - вдруг рассердившись, пробормотал дофрест. - Могущество, величие, власть... Чтобы совершать великие чудеса, не нужно быть величайшим и могущественнейшим. В конце концов, эти понятия бесполезны и непрочны, если всё подчинено только им, а не идее, которую они олицетворяют.
   - Однажды... - неожиданно заговорил молчавший до этого фианьюкк. Он отложил ложку, которой помешивал своё удивительное варево, и задумчиво обвёл нас затуманившимся взглядом: - Советник Йафэй Рист Хросс диктовал мне письмо для туэлярного посланника, и там были строки: "Я занимаю свой пост не потому, что он даёт мне шанс кем-то стать, а потому, что это шанс что-то сделать. Власть над чужими народами непрочна и обременительна, нам дорога наша свобода. И поэтому, не взирая на мой высочайший статус, я прошу вас не о вашей капитуляции, а о сотрудничестве".
   - Чем больше я слышу о нём, тем больше недоумеваю, - пробормотал я. - Уже успел проникнуться уважением к столь мудрому... сильсу. Хотя они, наверное, все отнюдь не глупы. Но быть таким разным с собственным сыном?! Такое чувство, что Енлок Рашха подменили во время родов.
   - Увы! Увы и увы. Но это не так, - покачал головой Айт Яэйстри. - Отец и сын действительно имеют совсем незначительное сходство. Зато с матерью... Сиэльсэсса Сольлирайса Хросс Раэльса вместе с жизнью отдала сыну всё: и ум, и красоту, и таланты, и вместе с этим небывалую холодность и циничность. Я слишком молод, и не имел честь знать её лично, но говорят, что это была поразительнейшая, могущественнейшая и мудрейшая из женщин в роду Хроссов... впрочем, и других сильсов тоже.
   - Мне больше нравятся девушки душевные и добрые, нежели чем шикарные су... супервумены, - тихо добавил я. Айт вздохнул о чём-то своём фианьючьем, но возражать не стал, а, осторожно подняв крышку, принялся разливать, наконец, завершённое творение. Напиток был превосходен.
   Мы, молча, усиленно делая вид, что горячо, коротко отпивали и думали. Каждый о своём, о наболевшем. Было тепло и тихо. Где-то прокричала обманщица-кукушка, скаредно отсчитав жалкие три года, подумала, помолчала и, будто извиняясь, кашлянув, добавила ещё несколько лет. Очень недоставало Фастгул'ха с его детской непосредственностью и непоседливостью, никто теперь не суетился, не задавал миллион вопросов и не теребил Иичену, которого, кстати, теперь тоже не было. Как-то им без нас?.. Хорошо бы, чтоб хорошо.
   - Мальчику тоже немного грустно, но его новые родители не дают ему утонуть в воспоминаниях... - прошептал чей-то голос неподалёку. - Ваалисса слишком счастлива, и радость её способна исцелить любую рану, даже такую страшную как...
   Я резко повернулся к говорившему и почти в упор встретился взглядом с янтарными глазами огромной белоснежной волчицы:
   - Ишк'йятта?!
   - Здравствуй, Вааль Силь, - она кивнула и внимательно оглядела сидящих у костра. Кроме меня её, кажется, никто не замечал, впрочем, через секунду и я наблюдал лишь зыбкое и неясное видение, растворяющееся прямо в воздухе. - Вам нужно срочно собираться и уходить отсюда. Немедленно! Спасайтесь!!! - проникновенно добавило уже пустое пространство.
   - Немедленно?!.. - опешил я, но выяснять было не у кого, да и кто же спорит с "богами", пожал плечами и озадаченно уставился на своих разомлевших товарищей, осторожными глотками попивающих горячий чиайлорс.
   - Что немедленно? - тут же поинтересовался Горынович, наливая себе добавку.
   - Пора!!! - коротко и непоследовательно выдохнул я, вскакивая на ноги, с сожалением выплёскивая на траву содержимое своей чашки и не глядя запихивая её в свою дорожную сумку. Ответом мне было минутное немое оцепенение, а затем все дружно сорвались с места и закрутились вкруг костра. Мне стоило лишь мельком удивиться той быстроте, с которой они почему-то мне поверили, безоговорочно и беспрекословно, будто я был их боевым командиром, великим, могучим и любимым, скомандовавшим: "Вперёд! За Родину!" Три вздоха и мы понеслись к краю поляны, забыв потушить одиноко догорающий костёр.
  
   2
  
   - Ишк'йятта, говоришь? - ловко огибая встречные деревца, на бегу прокричал мне Горынович. - Ну-и-ну!
   Что обозначало это его тягучее "ну-и-ну" я так и не расслышал, едва не провалившись ногой в очередную мокрую ямину, коварно замаскированную густой травой.
   - Фуф! - выдохнул я, резко притормаживая и оглядываясь на изрядно отставшего фианьюкка. - Давайте потише! Не думаю, что волчица имела в виду столь стремительные пробежки, да ещё и с препятст...
   За спиной вдруг опровергающе ухнуло-бухнуло, ударило нам вслед порывистым горячим ветром, ломая тонкие ветки и натужно изгибая верхушки деревьев. Посыпались дождём оборванные листья. Мы попадали кто куда, лишь через минуту понимая, что беда грянула чуть в стороне, чиркнув по нам опять только краем, только смертоносным эхом. Запоздало подполз Айт Яэйстри, перепачканный землёй, помятый, но без страха в тревожных, немигающих глазах. Сердитый и взъерошенный подошёл на всякий случай пригибающийся Враххильдорст. Он возмущённо сопел и кому-то грозил нацеленным в небо пальцем. Мы многозначительно переглянулись - чёрный столб дыма, вертикально поднимавшийся вверх, был маленькой копией уже виденного когда-то ужасного взрыва, погубившего всю семью Фастгул'ха, - ошарашено помолчали и пошли в сторону дворца, скрытого за высокими кронами деревьев.
   - Кто-то охотится за нами, - едва слышно пробормотал я, непроизвольно оглядываясь назад. - И Ишк'йятта опять спасла наши жизни.
   - За нами? - насмешливо переспросил меня прямо в ухо дофрест, привычно устроившийся на моём плече. - Мне кажется, что я-то уж тут точно ни при чём!
   - Конечно, раз не пахнет едой, - улыбнулся я, - при чём же здесь ты?!
   - Однако попадание точнёхонько в десятку, - не слушая нас, проговорил Зорр, с прищуром, оценивающе прикидывая расстояние до взрыва. - Поляна с нашим привалом, думаю, перестала существовать. Это несомненно.
   - Что ж, значит нас предупредили весьма своевременно, - в тон ему ответил я, чуть притормаживая и с неприязнью косясь на уже начавший расплываться темный зловещий силуэт. - И было бы весьма кстати, если бы те, кому мы... то есть я конечно же, так не нравлюсь... решили бы, что моё бренное тело тоже перестало существовать... несомненно, - я замолчал, мои мысли разбегались в разные стороны и не давали сосредоточиться, выводы были сумбурны и противоречили друг другу. Про свои замечательные способности я забыл напрочь.
   - Но какая наглость! - вдруг не выдержал Горынович. - Прямо у подножия самого Ульдроэля!!! Где ж это видано!
   - Где ж это слыхано, - легко согласился я. - А что раньше никогда не случалось подобных безобразий, да под самыми воротами да самого Ульдроэля?
   - Может и случалось пару раз, так когда это было! - неохотно ответил он. - Тысячу лет назад... вечность. Причины катастроф канули в лету, но дриады помнят каждую сломанную тогда ветку... И этот погром не останется без внимания. Не пришлось бы объясняться перед королевским Советом. Королева не может и не станет игнорирова...
   - Нас выслушает сама Королева?! - встрепенулся я, почти с благодарностью оглядываясь назад на грязное облако, зависшее над лесом. Его медленно относило ветром, и уже было невозможно определить место катастрофы.
   - Кто о чём, а вшивый о бане, - не сдержался Враххильдорст, хихикая у меня на плече.
   Я резко прыгнул через очередную канавку, и он чуть не свалился, поперхнувшись смешком и непроизвольно ухватив меня за ухо.
   - Будешь комментировать - пешком пойдёшь! - грозно пообещал я, но он не поверил, снова хихикнул и обнял меня покрепче за шею хвостом, тепло прижимаясь пушистым боком. Я лишь вздохнул и нежно прикоснулся к нему ладонью. С некоторых пор дофрест, - мудрый и ироничный, маленький и трогательный, - стал неотъемлемой частью и нашего пути, и меня самого, как будто у меня отросла ещё одна голова или рука, без которой я уже не мыслил своего существования.
   - Кричит кто-то, - вдруг невпопад проговорил фианьюкк. - Где-то там...
   Он нерешительно остановился, замер на секунду, а потом решительно развернулся на сто восемьдесят градусов и безапелляционно указал в сторону уничтоженной поляны. Я ничего не слышал, но разве это было важно?.. Возвращаться, говорят, плохая примета, но назад мы бежали весьма резво, наплевав и на приметы, и на только что пройденное расстояние. Ещё говорят, что знакомая дорога кажется намного короче. Согласен. Не врут, ибо добежали мы очень быстро.
   Поляна была сожжена дотла, вдавливаясь в землю неглубоким, ровно оплавленным кругом, гипотетическим центром которого был наш бывший костёр.
   - Точно сработано. Тютелька в тютельку! - зачарованно проговорил я, оглядываясь вокруг.
   С противоположного края поляны из-за баррикады поваленных деревьев призывно раздался отчаянный крик.
  
   3
  
   Тонкие длинные ноги, затянутые в лиловое трико, слегка подрагивали и скребли носками, безуспешно пытаясь вытянуть за собой остальное тело, безнадёжно придавленное упавшим дубом. Существо было ещё живо, но его потуги выбраться напоминали судороги умирающего, не чувствующего боли и не осознающего, что оно уже умерло.
   - Не освобождайте!.. - крикнул Горынович, предупреждая мой порыв вытащить несчастного. - Это убьёт его!
   - К тому же, это ранторр, - грустно сказал подошедший с опозданием Айт. - Так он протянет ещё немного, но если снять с него груз, то его хрящевалюсти тут же свернутся и он не сможет дышать.
   Я вздохнул и моча обошёл тяжёлый ствол. С другой стороны торчала только нелепо вывернутая рука со сведёнными пальцами, растопыренными веером из разорванной кружевной манжеты, часть плеча, бледная шея, трижды обмотанная бусами, и неестественно выкрученная голова с пугающе исковерканным лицом: смятая щека, сбитые ударом губы, нос, брови, лоб - всё отечно раздутое, - и скользкое глазное яблоко, висящее из глазницы на прозрачных тонюсеньких нитях. Второй уцелевший глаз смотрел на нас неожиданно спокойно и оценивающе пристально. Минуту мы изучающе созерцали друг друга, затем он моргнул и устало прикрылся. Пальцы на торчащей руке дрогнули и сделали неопределённый жест.
   - Он зовёт нас подойти поближе, - догадался я и первый наклонился к ранторру.
   Он пошевелился, пытаясь что-то сказать, но на губах лишь запузырилась красная пена.
   "Как мы можем Вам помочь? - мысленно обратился я к нему. - Что мы должны сделать?"
   "Фурхуррум... ухрумх... Фрундраа... - шепчуще долетело до моего сознания. И я тут же понял, что он имел в виду: - Письмо... отнести... Фрундрае..."
   "Я знаю фру Фрундрау! - вклинился в наш мысленный диалог голос Горыновича. - Это его жена. Он хочет передать ей свою последнюю волю. Но ведь она давно уехала из Ульдроэля", - прибавил он растерянно.
   "Фухуррум... ухрумх... Фрундруа... - настойчиво, умоляюще донеслось снова. - Фрундрикфили и фриндакрайсы".
   "Фрондроммоно!" - вдруг решительно ответил я, ойкнул, поперхнулся непонятным словом и тут же утерял нить незнакомого языка. - Кажется, я пообещал ему всё выполнить, тотчас же и в самом лучшем виде, - удивлённо сказал я уже вслух.
   - Значит, придётся выполнять и непременно в самом лучшем виде, - не удержался от комментария Враххильдорст. - Фандухр - ранторр чести. Для него твоё слово - больше, чем просто обещание. Это пожелание правильного ухода из жизни... Не горюй, Вася. Ему уже ничем не помочь, а вот выполнить последнюю просьбу было бы архиважно.
   Я почти с опаской уставился на торчащее из-под дерева тело. И что это со мной? И пяти минут не прошло, как я опять успел вляпаться во что-то непонятное, а главное - очень ответственное.
   - Ну, и где письмо? - вздохнув, пробурчал я. Грустно взглянул в сторону дворца и почесал затылок. Кто, спрашивается, меня за язык тянул?.. И вдруг действительно озадачился: - А как же он его писать-то будет? А?
   - Не суетись, - похлопал меня по спине Зорр. - У тебя же почтовый голубок имеется, забыл что ли? Оформит всё в том самом лучшем обещанном виде.
   - Но письмо...
   - Вот ведь заладил! - топнул ножкой на моем плече дофрест. Он, пыхтя, слез на землю и деловито приблизился к ранторру. Я выжидательно наблюдал.
   - Соо, - проговорил Айт Яэйстри, усаживаясь неподалеку с таким выражением лица, будто скоро начнётся спектакль, может и с трагическим финалом, но всё равно не терпящий вмешательства. Я сел рядом с ним.
   Горынович же и не думал к нам присоединяться. Он подошёл следом к умирающему, опустился на колени и, взяв на руки Враххильдорста, поднёс его поближе к изуродованному лицу. Все на секунду замерли, даже ветер, кажется, затаил дыхание, лишь дрожали едва заметно листья на тоже умирающем поверженном дереве. Звонко хлопнул в ладоши дофрест. В его пальцах появился крупный золотистый кристалл. Пожалуй, только для меня сия процедура была внове. Фианьюкк взирал на происходящее с привычным и хорошо отрепетированным трепетом. Не говоря уже о Зорре, который просто-напросто непосредственно участвовал в процессе.
   Враххильдорст сосредоточился и вдруг тонко заголосил:
   - Я, Уль Враххильдорст зинф Дофрест, почётный и потомственный почтовый дофрест, клянусь со всей строгостью и ответственностью запечатлеть услышанное и не разглашать...
   Дальше шла умопомрачительная белиберда из обязательств, уточнений и страшных пугалок, типа если я что-нибудь, то тогда меня пусть... без амнистий и последнего желания.
   Кристалл ярко вспыхнул и выжидательно запульсировал.
   - Флудрухрундурруфыкарридравракантиррагрома, - чуть слышно зашептал ранторр по имени Фандухр. Его губы мучительно подрагивали, выпуская вместе со звуками бесконечные и всё более красные пузыри. Он решил не мелочиться и расплатиться за послание своими драгоценными минутами.
   Приглядевшись, со смущением отмечая свой явно растущий интерес, я наблюдал, как в светящейся глубине возникают и исчезают стремительные буковки и символы, как постепенно кристалл темнеет и загустевает, зримо тяжелея и наливаясь содержимым.
   - Фра... кра... хра... - из последних сил выдавил ранторр, не сдержавшись, кашлянул, ещё, ещё, и зашёлся в рваном выворачивающем кашле. Хлынула кровь, неприлично праздничная, сочно алая, потекла живыми лентами, берущими начало изо рта, носа и даже ушей. Дёрнулась и поникла торчащая рука. Соскользнул с неё и укатился в траву, прямо мне под ноги, ненужный более, массивный изумрудный перстень. Печать на моей груди завибрировала и потяжелела, заставляя меня нагнуться - поднять? Поднять, так поднять. Я, не раздумывая, машинально до безразличия, взял его и спрятал в карман - бесполезная вещица, к тому же чужая, а впрочем, раз печать присоветовала, значит, зачем-то потом пригодится.
   - Всё! - неузнаваемо севшим голосом проговорил Горынович, опуская на землю Враххильдорста. Тот, безвольно волоча хвост, медленно направился ко мне:
   - Вот, Васенька, и письмецо, - как-то по-старчески, будто подводя черту, вздохнул он и вдруг не выдержал, закричал: - Не люблю я это, ох, как не люблю! Последняя воля умирающего - это вам не легкомысленная записка какой-нибудь тэльлии какому-нибудь хуччу... Да уж! - добавил он более примирительно и махнул ручкой: - Ладно, Василий, доставлю я сие грустное послание. Всё ж таки, это моя работа! Ладно. А то у тебя такое выражение на лице задержалось, больно смотреть.
   - Спасибо, друг, - с облегчением сказал я и тут же забеспокоился: - А как же я без тебя? Ты скоро назад-то? А что же с телом делать? И как ты отыщешь его жену? А меня? Ну да, меня-то ты...
   - Да уж, тебя-то я точно, - иронично прервал меня дофрест. - Не грусти, я скоро. Фру Фрундруа живёт не в тридевятом королевстве, мигом обернусь!
   Неожиданно со стороны Ульдроэля призывно, чисто запели трубы. Гулко ударил колокол.
   - Враххильдорст! А это ещё что?! - я повернулся к едва различимому башенному силуэту. - Там что-то случилось?! А, Врахх?
   - Это не там, а здесь... - усмехнулся за моей спиной тот.
   Я оглянулся, но его нигде не было. Он исчез, испарился, улетучился - понёс драгоценное послание ранторра.
  
   4
  
   Снова заголосили трубы, громче, отчётливей.
   Я молча поднял руку, вмиг забывая об исчезнувшем дофресте, удивляясь, вопрошая, указывая - великий Лес, да что же это такое?! - на гигантскую зелёную волну, охватившую далёкие кроны, будто невидимая лавина хлынула и поползла со стороны Ульдроэля, сотрясая основания деревьев, обтекая их и направляясь... да, теперь уже не было никаких сомнений, именно в нашу сторону.
   - Лоу!!! Лирлойсу! - радостно закричал фианьюкк, тоже поднимая руку и пританцовывая на месте.
   - Сейчас здесь будет тесно, - чуть слышно, с каким-то странным выражением выжидательного раздумья, пробормотал Зорр, явно не во всём соглашаясь с Айтом.
   - А... - начал было я, но меня непререкаемо, оглушительно перебили трубы, а из глубины подрагивающего леса вырвалась в небо и развернулась широкой полосой двойная радуга. Сквозь шелесты, шепоты и шорохи приближающейся неизвестности, пробилась приглушенная дробь сотен барабанов, ближе, ближе, добавилась переливчатая вязь флейт, ближе, смех и отдельные выкрики, ближе... И вот - сначала обозначившись цветной декорацией, надвигающейся из-за стволов, - достигнув края леса, теперь видимая живая волна разделилась, размножилась и выплеснулась на поляну отдельными составляющими. Первыми, будто пущенные из многочисленных катапульт, хлопающими и шумными ядрами стали вылетать разнокалиберные птицы, покричав и покружив в воздухе, они рассаживались на уцелевших ветках. Вторыми выскочили толстые маленькие человечки, в жёлтых костюмчиках и сапожках на таких коротких ножках, что эти самые сапожки казались прикрепленными прямо к их круглым животам. У каждого из них в руках имелись сияющие золотые трубы, протрубив в которые, они россыпью бросились вкруг поляны, выстраиваясь по периметру выжженного круга, чуть пятясь и с неподдельным ужасом разглядывая место происшествия. За ними из-за деревьев, чётко, почти синхронно отмахивая правыми руками и придерживая шпаги левыми, словно по заранее прочерченному маршруту, чеканя шаг и приподнимая колени, прошествовали весьма юные молодцы, розовощекие, безусые и безбородые, но зато в великолепных изумрудно-синих мундирах. Они оцепили тройным кольцом пожарище, бдительно сомкнувшись широкими плечами, будто чёрный пепел перед ними был ядовитой заразой. За ними, уже не соблюдая никакого порядка, повалила толпа, нарядная, говорливая, невероятная и невообразимая... Хотя нет, почему невероятная, половину из них я уже мог встречать раньше: вот этот шустрый, улыбчивый старичок запросто сошёл бы за родного брата нашего Илэйша Эшха, а несколько восьмилетних татуированных девчонок с пушистыми затылками - за родных сестричек Юнэй... Эх, Юнэйся... никак не привыкну, что тебя больше нет... Шум вдруг стих.
   Тишина рухнула сверху как купол, только гудел над моим ухом заблудившийся, ошалевший в толпе комар. Снова пропели трубы, и что-то начало происходить на противоположной стороне поляны. Я вытянул шею, но так ничего и не увидел - плотная стена переминающихся тел надёжно закрывала от меня обзор.
   - Зорр, как ты думаешь, что там происходит? - повернулся я к Горыновичу, задумчиво сидевшему рядом с трупом ранторра. Он лишь тяжело вздохнул и мысленно ответил: "Ты ж теперь дафэн - какие могут быть проблемы? Зри в корень или сквозь них!" - он мотнул головой в сторону собравшихся.
   Сквозь? Ну-ну... Я вздохнул не менее тяжело и прищурился, буравя взглядом тех, кто стоял ко мне ближе всего. Мир вспыхнул и взорвался неоновыми фейерверками, брызнул радужными фонтанами, мыльными пузырями и искрами. Я охнул и от неожиданности закрыл лицо ладонями. Что б тебя!!! Ёкалэмэнэ через колено!.. Вот тебе и паранормальные способности! Я ошалело уставился на Зорра. Тот неприлично хохотнул, забыв даже про печальное соседство:
   - Прости, не сообразил, что ты только пять минут, как взрослый.
   - А ты и пяти минут им не был, - сердито пробурчал я, собираясь с мыслями. - Ладно, полезу-ка я на дерево, - я указал на треснутый, но уцелевший во время взрыва дуб, стоявший неподалёку. Здоровенный косой разлом тянулся вдоль всего ствола, создавая удобный, почти лестничный подъём, и на нижней ветке уже сидело два тощих зеленоватых подростка, угловатых, остролицых, с крохотными глазками, выдвигающимися из глазниц на подвижных шнурках.
   - Давай! - коротко бросил Горынович, неприязненно косясь на предприимчивую пару, успевшую занять рублёвые места. - Хуччей гони оттуда! Нечего, обойдутся!
   - Пусть сидят, - отмахнулся я, уловив благодарность в их паучьих глазках, улыбнулся им ободряюще и, миновав соблазнительную трещину, подпрыгнул, уцепился за следующую ветку, рывком подтянулся и, закинув ногу, уселся на неё верхом. Хуччи подо мной прижались друг к другу и, на всякий случай, сдвинулись чуть вбок. Я вздохнул и пожал плечами - ну, чего меня бояться! - устроился поудобнее и, наконец-то, посмотрел поверх толпы.
  
   5
  
   Прямо посреди выжженного круга стояла Динни.
   Я вздрогнул и чуть не рухнул вниз. Зажмурился, сжимая виски. Сердце бешено скакнуло в горло, горячей волной перекрывая дыхание. Наваждение?.. Шумно вздохнул и посмотрел снова.
   Прямо посреди выжженного круга стояла Динни... Нет, не Динни. Перед глазами поплыли неоновые круги: там, на поляне, стояла великая и сияющая Королева - пресветлая Диллинь Дархаэлла - такая, какую я видел в своём сне. Раскинув руки и запрокинув в небо лицо, она творила волшебство: яркий поток света, обильно струящийся на неё из поднебесья, переплетался и множился огненными лучами, россыпью бриллиантовых капель, водопадом звонких струй - свет превращался во влагу, солнечные блики в спасительные слёзы, пепел набухал и подминался, поглощаемый стремительно нарастающей молодой травой. Ещё минута, и место катастрофы можно было определить только по замершим вокруг в благоговейном молчании зрителям. Диллинь вдруг свела руки над головой и звонко хлопнула, кто-то охнул, вокруг облегчённо рассмеялись. Небесный поток иссяк. Порядок был восстановлен, и теперь, чуть приподняв зелёное узорчатое платье, Королева уходила назад, отбывала с возрождённой поляны, возвращаясь к себе во дворец. Четыре дюжих молодца принесли лёгкий паланкин, разодетый мальчик приоткрыл дверцу, подавая ей руку...
   - Дииин!!! - от волнения мой голос охрип и сорвался фальцетом на последнем слоге. - Стой!!! Я здесь!!!
   Я кубарем скатился с дерева, чуть не застряв ногой в трещине. Бросился к ней, не думая, не рассуждая, видя цель и не видя препятствий, расталкивая всех и вся на своём пути, бросился к ней, топча ноги и длинные подолы, не заботясь более ни о правилах, ни о приличиях... К чёрту! Я - здесь!!! Хвала Лесу! Она - здесь!!! Динни, я иду!!!
   Сходу налетел на изумрудно-синюю преграду, у горла обжигающе остро сверкнули клинки - безусые юнцы, несмотря на обманчиво-подростковый вид, знали своё дело.
   - Пропустить! - мелодичный голос узнаваемо больно, эхом прокатился, кажется, до самого горизонта. Изумрудно-синие мундиры расступились, давая мне дорогу.
   - Динни!!!
   ...она была прекрасна и шла мне навстречу.
   - Динн!..
   ...она ни на миг не сбилась в своей величавой поступи.
   - Ди... Диллинь... Дар... Хаэлла...
   ...мне вдруг показалось, что эта величавость потребовала от неё огромного напряжения, может быть, незаметного внешне, но от этого ещё более непосильного.
   - Вася? - наши глаза встретились и тут же дрогнули, смешались, заскользили прочь, ринувшись в ошеломительное бегство - господи!.. Но её черты остались на дне моих глаз - на секунду я ослеп и оглох, вместо шума листвы и заплечного перешептывания слышался лишь стук моего сердца. А может быть твоего, а, Динни?.. Мгновение мы не дышали. На твоём лице промелькнули тысячи чувств, тысячи оттенков и нюансов: ты?.. здесь?.. зачем?.. как?.. и почему?.. - Что ты здесь делаешь?
   - Динни! Я пришёл, чтобы... - мысли путались, мне нестерпимо хотелось взять её за руку. Ничто больше не стояло между нами - это было захватывающее и одновременно жуткое мгновение - ледяной холод внезапного предчувствия сжал мне горло, я понял, что не смогу сказать ей ни-че-го... по крайней мере, не сейчас... по крайней мере, не при всех... - Я пришёл, чтобы сказать, что теперь всё иначе. Всё по-другому!
   - Что - по-другому? - она отступила на шаг назад, растерянная, удивлённая тем, что происходило в ней самой, тем, что она от себя никак не ожидала. Нужно было что-то делать, что-то говорить, ну, не стоять же вот так бревно бревном, все же видят, она отлично это понимала - сотни глаз с любопытством и жадностью следили за малейшим её вздохом. Диллинь выпрямилась, скрещивая на груди руки. Повторила, прикрываясь голосом, как щитом: - Что? Ты? Здесь? Делаешь?.. Почему?!
   - У меня дом сгорел, - ответил я невпопад, понимая всю нелепость и ненастоящность происходящего. - Мне некуда пойти. Можно я останусь с тобой? Я знаю, ты теперь Королева, а я просто...
   - Человек! - громко, обвиняюще проговорил крупный седой мужчина, степенно подходящий к Диллинь. Расшитая золотом одежда слегка шуршала при каждом его движении. Он внимательно, изучающе оглядел меня с ног до головы, разочарованно качнул головой и чуть тише, требовательно зашептал на ухо Королеве: - Ваше Величество, Вы уделяете слишком много внимания низшему существу... Вас не поймут... Могут возникнуть непредвиденные дипломатические сложности... Я обещаю, мы исправим это досадное недоразумение позже... Без нежелательных последствий!
   - Да, Советник, - она давно держала себя в руках. - Несомненно! - сказала и улыбнулась, не надменно, не жестоко, не обнадёживающе, а только потому, что почувствовала, как краснеет, неуловимо, прозрачно, одними мочками ушей. И чтобы показать, как мало для неё значит сие смущение, она улыбнулась повторно, уже мне, лично, извиняясь и, тем не менее, настаивая: - Василий, ты должен вернуться туда, откуда пришёл. Людям здесь не место. Так было и так будет! - она помолчала и добавила еле слышно, одними губами: - Я всё помню, но прошлое не вернуть... И не исправить. Я не сержусь на тебя. Но дороги времени не пересекаются и не текут вспять.
   - Но это не так! Я был на Дороге дорог... Я знаю!!! Послушай меня!
   Но Диллинь уже отошла, опустив глаза и прикрывая ладонью лицо, будто у неё внезапно разболелась голова. Её стройную фигуру тотчас загородили синие мундиры. Качнулась верхушка едва видимого, уносимого паланкина. Ко мне же уверенной походкой милиционера направлялся тот самый пожилой мужчина, который настоятельно пообещал "исправить сие досадное недоразумение и без нежелательных последствий"... Советник! Ну, конечно же, лорд Йафэй Рист Хросс, я же читал про него в библиотеке!
   - Молодой человек! - окликнул он меня, как подзывают официанта, но я был готов поклясться, что в его голосе не было и тени той иронии, с которой он говорил обо мне с Королевой. - Позвольте сказать Вам пару слов.
   Мы отошли к краю поляны.
   - Надеюсь, Вы понимаете всю несостоятельность вашей выходки? Может быть, Вы не знаете здешних правил и законов, но... - Советник цепко глянул мне прямо в глаза, секундно, будто выставляя прицел на снайперской винтовке, улыбнулся, едва заметно, иронично, и продолжил: - Прислушайтесь к моим словам: Вам надо немедленно - слышите: немедленно! - отправляться назад. Кстати, а каким образом Вы оказались здесь?
   - С моей помощью! - к нам широкой походкой подошёл Зорр. Его губы были плотно сжаты, а великолепные усы топорщились, как у охотящегося кота. - Это я помог Василию добраться до Ульдроэля. И поверьте, уважаемый лорд Хросс, у меня имелись на то все причины!
   - Что ж... - задумчиво закивал тот, вдруг преображаясь в добропорядочного милейшего старикана, этакого милягу пенсионера, вырядившегося в маскарадный костюм, который, впрочем, ему очень шёл. - Что ж, о причинах, тем более обо всех, мы посплетничаем, уважаемый хийс Зорр, несколько позже, a la private так сказать, и за бокалом шипучего солса. Каковы бы они не были, это не изменит решения Королевы. Вы, молодой человек, - он снова повернулся ко мне, - много лет назад оказали нам небольшую (я дёрнулся) услугу... Не надо волноваться. Так уж устроен мир, хм, и не один. Как-то Публиций Сир, сказал мне... "нельзя что-то приобрести без того, чтобы другой человек (на слове "человек" он ухмыльнулся) чего-то не потерял". Поверьте, - он обнял меня за плечи, - это в ваших же интересах. А Вы, уважаемый хийс Зорр, проводите его - благо дорога Вам известна! - туда, где встретили. И лучше не сердите меня! Вы у меня вот где! Оба.
   Я молча смотрел на него и думал о своём. Всё кончено. Тоже мне, дафэн называется - двух слов связать не смог! Прав был Враххильдорст... Ну, дошёл. Ну, увидел. И как, спрашивается, объясняться с любимой девушкой при таком скоплении народа. Бис, аншлаг! Актёр хренов выискался! А они, тоже хороши, нашли себе сериал по интересам. А теперь и вообще... Гуляй, говорят, Вася! И желательно подальше и подольше. Жизнь - дерьмо. Хотя...
   Я повернулся таким образом, что рука Советника сама собой соскользнула с моего плеча. Он замолчал на полуслове, переставая улыбаться. Он перестал, а я нагло начал. Прищурился, оглядывая его с ног до головы - его крупная фигура полыхала голубым пламенем, лишь на уровне груди сгущаясь неопрятным чёрно-синим сгустком. Я машинально поднял руку, чуть было не отряхнув ему камзол. Сгусток размазался и потянулся к моим пальцам, прилепившись к указательному. Я слегка замешкался, не зная, что делать дальше. Лорд Хросс же вдруг раскашлялся, сипло, натужно, багровея лицом и постукивая ладонью по груди, как раз по тому месту, где пульсировало тёмное.
   - Вы о себе бы лучше позаботились. Здоровье-то превыше всего! - проговорил я, вдруг сильно хлопнув его по спине: чёрно-синий комок дрогнул и прыгнул мне прямо в ладонь. Я сжал его, брезгливо разминая пальцами, выбрасывая в траву уже грязно-белый ошмёток - тот запузырился и исчез, только травинки качнулись и пожелтели. Впрочем, кроме меня, его больше никто не заметил. Советник же успокоился, прочистил горло, выпрямился и, явно собираясь, что-то сказать, сердито сдвинул брови. Я, опережая его, продолжил: - Вы, конечно же, справедливы, но не во всём. Люди не так плохи, как Вы их малюете! Да, я - человек. И что??? Кто-то лишил меня всех прав? У меня нет даже последнего слова в свою защиту? Никто мне не верит! Никто меня не слушает!
   - Ну, предположим, - вдруг, смилостивившись, согласился Советник, непроизвольно поглаживая себя по груди. Он заулыбался, то ли моей предполагаемой глупости, то ли неосмотрительной дерзости, однако даже если это его и забавляло, одно или другое - неважно, он почему-то решил смягчить свой приговор или внести какие-то поправки. Он глубоко вздохнул, разглаживаясь лицом и светлея глазами, видимо изъятый чёрный сгусток давно не давал ему покоя, а я нечаянно помог избавиться от скрытой напасти, и он, возможно даже не осознавая этого, был мне благодарен. - Предположим, что Вы прошагали полсвета и скушали сто пудов соли, победили десяток чудовищ, и что там ещё полагается делать героям?.. - он не выдержал и заулыбался широко, обезоруживающе. - Увы! У Вас, мой друг, нет никакого шанса - не единого. К Королеве Вы никогда больше не подойдёте! Я же сам Вас к ней и не подпущу, уж извините, по долгу службы или в государственных интересах, думайте, как Вам больше нравится... А, может, Вы собираетесь стать нашим Королём?!
   - А Вы хотите сделать Королём своего сына? - тихо сказал я. Ляпнул и осёкся, что я такое несу? Правду, чистую правду, шепнул внутренний голос. Советник будто не слышал, продолжал улыбаться, только зрачки в глазах сжались оружейной дробью. - Ведь выбирать-то должна, наверное, сама Королева, а?
   - Несомненно. Не-сом-нен-но! - его улыбка не сулила больше ничего хорошего. Господи, и кто меня тянул за язык? - Кто же столь безумен, что вздумает принять это драгоценное бремя на себя? Привилегию королевского выбора?.. Что ж. Я вижу, у нас есть даже общие темы для дружеской философской беседы... Мне начинает казаться, что Вы являетесь неким редким исключением из человеческих правил. Люди, ах люди!.. Иногда вы несёте очень любопытный бред.
   - Разрешите мне остаться, - нагло, непоследовательно отчеканил я. - Так или иначе, поэтому или потому, я точно знаю, что могу быть полезен. А как дальше дело повернётся, так бабушка (я вспомнил Ядвигу Балтазаровну и тоже осклабился) ещё надвое сказала. Пусть я несу вздор, но...
   - Вздор, - задумчиво повторил за мной лорд Хросс, переводя взгляд с меня на Горыновича и обратно. - Ну-ну! Желаете остаться-с? - он оглянулся по сторонам, словно ища там подсказки, и, естественно, заметил тонкую лиловую ногу, торчавшую из-под поваленного ствола. - Эт-то что ещё такое??? Кто посмел?!
   Мы с Зорром переглянулись и ничего не ответили. В этом уже не было необходимости, ибо Советник поворачивался к нам, почти потирая руки, с явно изменившимися намерениями:
   - Итак. У вас, уважаемые, имеется хотя бы одна версия произошедшего убийства? - он сделал упор на слове "убийство" и многозначительно приподнял брови.
   - Это был несчастный случай! - возмутился Зорр. - Его никто не убивал!
   - Однако труп налицо, - не согласился с ним лорд Хросс, смотря мне прямо в глаза, и продолжил, обращаясь уже только ко мне: - Вот так вот и творится история, молодой человек. Конечно же, это был несчастный случай, конечно же, некое стечение поразительных обстоятельств... - он быстро оглядел возрождённую поляну и поваленные деревья. - Обстоятельств, кстати, приведших к маленькой экологической катастрофе. И гибель вот этих исполинов не менее чудовищна, чем смерть оказавшегося здесь не вовремя ранторра.
   - Но мы действительно не при чём! - удивился я. - Более того, кто-то непонятный охотится за нами самими. Если бы нас не предупредили заранее, то вместо него (я мотнул головой в сторону лиловых ног) лежали бы мы!
   - Ах, люди!.. Вы всегда говорите, что вы здесь не при чём! - он поморщился, с досадой перекрещивая на груди руки. - А сами постоянно что-то взрываете, сжигаете и крушите вокруг себя. Поймите же, наконец, что любое ваше неосторожное движение там... эхом откликается несчастьем здесь! Посмотрите на дело рук ваших! - он всё больше выходил из себя, погружаясь в праведный, обличительный гнев с упоением воскресного проповедника. - Что бы вы мне сейчас не рассказали, это уже ничего не изменит!
   - Но...
   - Молчи! - прикрикнул он на меня, по-отцовски переходя на "ты". В его глазах не было злости или губительного приговора, нет, он, по большому счёту, не желал мне зла. Он вздохнул и устало махнул рукой, долго молчал, мы ждали, а потом медленно произнёс: - Всё! Хватит демагогии! Тут ни мне, ни вам делать нечего! Как было дело, я уже понял. А подробности... - внимательно оглядел нашу компанию и вдруг остановился на стоявшем поодаль фианьюкке: - А, пропавший Яэйстри! Очень кстати. Вечером жду тебя в моем кабинете с подробнейшим докладом! Я так понимаю, что ты тоже в курсе всех недавних событий, заодно и о своих похождениях поведаешь, всё-таки, тебя не было целый месяц!
   - Тэйя?! - весь внутренне сжался тот, с полными слёз глазами. - Я увижу свою жену?!
   - Вечером. С докладом. - Не обращая внимания на его почти полуобморочное состояние, безапелляционным тоном отрезал Советник. - А вам, ува-жа-е-мые, я даю час времени на сборы и прощания. А потом... я начинаю расследование! И я почти предугадываю, кому из вас двоих придётся очень и очень несладко в грядущей ситуации, - он погрозил мне пальцем. - Я закончил. Время пошло!
   Он прищёлкнул пальцами, и к нему подвели рослого вороного коня, на которого Хросс вскочил с неожиданной ловкостью. Конь издал странный перекатывающийся рык и обнажил в оскале внушительный ряд волчьих зубов. Он подозрительно покосился на меня тёмным оливковым глазом и шумно втянул ноздрями воздух. Каждая его шерстинка искрилась и потрескивала крохотным разрядом; он прямо-таки источал невероятную силу и хищное очарование, которое околдовывало, притягивало и наполняло мою душу мальчишеским восторгом - вот бы мне прокатиться да на таком!.. Тряханув длинной, упруго завитой, как у африканской танцовщицы, гривой, он рявкнул и резко пустился в галоп, вырвав лапами изрядную порцию земли с только что наросшей зелёной травкой. Да-да, вместо точёных копыт его ноги оканчивались широкими когтистыми лапами... Я поражённо уставился на Зорра.
   - Каорхар, - спокойно пояснил тот, смотря вслед ускакавшему лорду Хроссу. Он покачал головой и сердито поддал ногой вырванный ком: - Вот и добрались до Ульдроэля!
   - Да уж, оказывается, всё только начинается, - я понуро плюхнулся на траву. Мимо нас бегали, суетились вёрткие маленькие человечки, востроносые и быстроглазые, напоминающие очеловеченных такс. На поляне остались только мы да они. Пятеро из них весьма ловко, как опытные фокусники, извлекли из-под дерева исковерканные останки ранторра, пятеро других, почти ползком, пропахивали, прочёсывали, пронюхивали и просматривали всю поляну. Если б у нас, у людей, так изучали места происшествий, может быть, преступники ловились бы в десять раз быстрее... Я поглядел на своих стоящих рядом друзей: - Шли, шли, а пришли опять к началу?
   - Я бы так не сказал, - возразил Зорр. Фианьюкк вздохнул и одними губами прошептал о своём: "Тэйяяяя..."
   - В общем, ты прав, конечно, - кивнул я, наблюдая за юркими человечками. - Вёл я себя глупо, глупее некуда. Но ты знаешь, как увидел ЕЁ, так всё из головы повылетело, сердце заколотилось, и прямо ступор какой-то напал, сейчас ведь, наверное, даже повторить не смогу, что тогда ей наговорил. Но, веришь ли, - я вскочил с земли, - я точно знаю... Она меня была рада видеть! Я для неё ещё кое-что значу!!! - я возбуждённо заходил вокруг Горыновича. - И знаешь?!.. Я отсюда ни-ку-да не уйду!!! Ни за что!!! Пусть хоть в тюрьму сажают...
   - Тихо ты! - забеспокоился, замахал руками тот. - Подожди! Не так рьяно. Никто и не собирается... - он остановил меня, схватив за плечи, и торопливо зашептал мне на ухо: - Никто и не собирается никуда уходить! Но в данном случае прямой путь самый длинный! Тут надо хорошенечко подумать!
   - Да нет у нас времени на обстоятельные размышления! - громко зашептал в ответ я.
   - Тише!!! - брызнул слюной Горынович. - Ищейки вокруг. Доложат Хроссу, вот тогда действительно не будет времени на раздумья. Надо сделать вид, что мы подчинились и уходим, а когда страсти поутихнут, тогда мы попробуем всё снова. Угу?
   - У... - я покосился на прилежных "ищеек", почти закончивших своё трудоёмкое занятие. Один из них слишком усердно разглаживал соседнюю кочку, неловко изогнувшись к нам собачьим ухом. Я улыбнулся и, развернувшись в его сторону, громко проговорил, старательно выводя каждое слово: - Ну что ж, возвращаюсь домой! Здесь мне делать больше нечего! Проводишь меня до города? А, Зорр?!
   - Конечно!!! - также громогласно пророкотал тот, косясь на подслушивавшего, вдруг переставшего копаться в траве, человечка. - К тому же, меня сам Советник Хросс попросил, - последнее слово вместило в себя столько едкой иронии, что практически полностью потеряло свой первоначальный смысл. - Как я могу ему отказать в такой маленькой услуге!
   Мы медленно сдвигались к нашему нечаянному слушателю, продолжая радостно обсуждать мой путь назад, пока чуть не наступили на замершую фигурку.
   - О!!! - театрально взмахнул руками Горынович, поддев его слегка сапогом. - О! Тысячу извинений! Мы вас не заметили. Как же это?.. О, простите!
   Тот что-то недовольно тявкнул и отбежал к другим, подозрительно оглядываясь на нашу явно не-грустную компанию.
   - Лицо попроще! - зашептал мне Зорр. - И озабоченности... озабоченности перед трудным путешествием.
   Мы одновременно с ним шумно вздохнули и начали демонстративно паковать уже собранные вещи, что-то доставая и тут же обратно складывая. Фианьюкк, продолжая бормотать "Тэйя", пытался нам помогать, пока не понял, что мы делаем что-то непонятное. Он замолчал, удивленно моргая и переводя взгляд то на меня, то на Горыновича, ещё немного и наши актёрские старания пошли бы насмарку. На моём лице промелькнуло нечто просительно-угрожающее, но Зорр, опережая меня на долю секунды, оглушительно произнёс:
   - Перед тем как идти во дворец с докладом... Ты ведь побудешь с нами ещё немного??? Посидим, на дорожку, так сказать, по-древнему человеческому обычаю! А то мы, понимаешь ли, назад - домой!!! - собираемся. То есть не мы, а Василий... Он решил последовать мудррр-ейй-шему совету Со-вет-ни-ка... и отказаться от Королевы.
   Именно на последних словах Айт, наконец, всё понял и, чуть улыбнувшись своими великолепными терракотовыми губами, ответил, почти раскланиваясь с прислушивающимися уже всеми десятью человечками, замершими неподалёку:
   - Хоть это и тяжело для тебя, Василий, я понимаю, но очень и очень разумно, - он чуть приподнял тонкую изогнутую бровь, изящно, выжидательно, - так как людям действительно не позволено посещать Ульдроэль. И Королеву. Для этого пришлось бы совершить тысячи и тысячи подвигов! Спасти мир или...
   Пролаяв короткую команду, человечки выстроились по двое - первые пары несли тело ранторра - и, потеряв к нам всякий интерес, направились в сторону дворца. Мы облегчённо вздохнули. Впрочем, нет, в самый последний момент один из уходящих пригнулся и стремительно нырнул за толстый ствол поваленного дерева, остался, значит, проверить - действительно ли мы сделаем то, что собирались.
   - Это даже нам на руку, - зашептал Горынович, тоже заметивший спрятавшегося наблюдателя. - Пусть себе сидит. За нами в лес он точно не пойдёт, а здесь пусть хоть корнями прорастает, слышать он всё равно ничего не слышит, а когда будем "уходить", хоть помашем ему на прощанье.
   - Может, мне на самом деле стоит совершить тысячи и тысячи подвигов, - не слушая его, задумчиво проговорил я, глядя на стоявшего рядом фианьюкка. - Как ты там сказал, а, Яэйстри? Спасу мир и здравствуй Ульдроэль?..
  
   6
  
   Вот уже полчаса как мы присели "на дорожку" и всё никак не могли подняться, не говоря уже о том, чтобы распрощаться и тронуться в путь - мы в одну сторону, а Айт в другую. В кустах скучал переползший поближе "шпик". Уютно, убаюкивающе шумел лес. А на душе было погано, поганее некуда. Что ни говори, я опять стоял у "старта" и начинать мне приходилось всё с самого начала. Как ни старался Горынович всем своим видом показать, что нам - продвинутым оптимистам! - и море по колено, и лес - трын-трава, но взгляд его - всё более озабоченный, то в сторону дворца, то на меня, - говорил обратное: чтС нам делать на самом деле было непонятно.
   Мелодичный перезвон, донёсшийся из глубины леса, как нельзя более кстати отвлёк нас от тяжёлых мыслей. Чистый кристальный звук плыл по траве, качая цветочные венчики. Смолкли птицы, уступая первенство столь восхитительной музыке. Мы замерли в ожидании.
   Из-за поваленных деревьев показалась странная процессия - на поляну выступили, высоким танцевальным шагом, друг за другом, семеро невысоких хрупких созданий. Их лица скрывались под одинаковыми белыми масками с узкими прорезями для глаз и изогнутым отверстием рта - перевернутым полумесяцем неподвижной улыбки. Точно японские фарфоровые куклы, они шли, не глядя по сторонам, изящные и торжественные в своём отточенном совершенном движении. Прямо перед ними, плывя по воздуху, скользил хрустальный резной саркофаг, в котором смутно угадывалась неподвижная женская фигура. Поравнявшись с нами, они вдруг, как по команде, остановились и синхронно повернули головы, уставившись на нас тёмными дырами "глаз". "Гроб" тоже затормозил, зависнув в полуметре от земли. Воцарилась напряжённая тишина. Никто не шевелился.
   - Тэйя-я-яяяя!!! - внезапно завопил фианьюкк. - Ты-ы-ы...
   Он побледнел и схватился за сердце, его колени дрогнули - Айт стал заваливаться назад. Я едва успел подхватить его на руки. Он еле дышал. Тэйя, Тэйя... - беззвучно повторял он, хватая ртом воздух, как выброшенная на берег рыба.
   - Лаглардаму лоу линдаль! - Горынович шагнул навстречу странной компании, поклонился и, оглянувшись на нас, продолжил: - Мы приветствуем вас, мудрые аюнны! Фаунлиллонн! Пусть ваша мудрость будет бесконечна, а глаза ваши, как и раньше, пусть смотрят сквозь время.
   Аюнны? Я с двойным интересом воззрился на вновь прибывших. Все семеро одновременно кивнули в ответ Зорру и снова замерли, бесстрастные, великолепные... и неживые? Белые маски надёжно скрывали их чувства, хотя неизвестно, чувствовали ли они вообще что-нибудь, в данном случае или всегда.
   - ... и если это не противоречит, то ска... кто спит... в хрустальном... ста...ббе? - Горынович разразился длинной речью. В какой-то момент я поймал себя на том, что не слушаю его, хотя... Зорр, вроде бы, что-то сказал про стаббы?
   Крайний аюнн поднял руку и молча указал на фианьюкка. На его правой белоснежно "фарфоровой" руке было всего три пальца.
   - Моя жена? Это она!!! - между тем Айт начал приходить в себя. Он с трудом встал, дрожа как от холода, и медленно пошёл к саркофагу. Семеро безликих дружно преградили ему дорогу. Несмотря на улыбающиеся маски смотреть на них было жутковато. Трехпалый аюнн опять "высказался" за всех, весьма красноречиво жестикулируя: он звал почти плачущего фианьюкка, а заодно и меня с Зорром, идти вместе с ними. Айт тут же успокоился и часто закивал головою, с безумной надеждой глядя в сторону своей спящей супруги. Впрочем, и мы не возражали: идти нам предстояло в направлении, куда нас послал дражайший господин королевский Советник - подальше от дворца! Сидящий в кустах наблюдатель удовлетворённо закопошился и, хрустя ветками, покинул свой наблюдательный пост - поспешил в Ульдроэль докладывать обо всём увиденном начальству.
  
   7
  
   - А сейчас мы держим путь в святая святых - в замок Йяфф, где обитают только аюнны. Можешь себе представить, насколько там не приветствуются посетители! Включая нас, конечно же. Что ж, должна быть действительно серьёзная причина, по которой мы приглашены в гости, - Горынович почесал затылок и покосился на идущую впереди процессию: во главе - парящий "стаббафаг", как окрестил его Зорр, далее - напряжённый, точно проглотивший кол Айт Яэйстри, за ним - танцующим шагом театра Кабуки все семеро аюнн, и уж в самом конце, замыкая колонну, - мы двое, та ещё парочка, гусь да гагароч... тьфу, хийс да дафэн.
   - А что у них с лицами? - поинтересовался я шёпотом, рассматривая хрупкие фигуры впереди себя. - Имеются?
   - Ещё как! - усмехнулся Горынович. - А ты думаешь, у них под масками пустота? Нечем пряники кушать, вот и истощали совсем? Ещё спроси "почему они всё время молчат"?
   - Вот-вот. Только руками и машут.
   - Это единственное, что доступно аюннам вне стен их замка. Только внутри него они всемогущи и всезнающи. Здесь же - на воле! - Зорр хмыкнул, - они практически беззащитны. Впрочем, нападать на них никто не спешит. Целителей, а в этом сложном деле им нет равных, уважают и берегут и те, и эти, и кто угодно. Переводя на человеческий язык - и злые, и добрые, и серо-буро-малиновые. К тому же, аюнны лечат как телесные недуги, так и душевные. Особо трудные случаи им приходится целить у себя дома - сила их там возрастает и концентрируется многократно.
   - А Тэйя? Они буксируют её в свою крепость, потому что в Ульдроэле ничем не могут ей помочь, да?
   - Возможно, возможно... - он вздохнул. - Доберёмся до Йяффа, и там всё прояснится.
   Он надолго замолчал. Мы шли через густой лес, настоящую чащобу, с завалами и колючим ельником, чем дальше, тем всё непроходимее. Я исколол себе руки и лицо, и уже начал было подумывать о том, что и мне не помешала бы такая же стильная маска, как у наших проводников, но тут прогулка внезапно кончилась, вместе с лесом и походными размышлениями. Мы выбрались на открытое пространство: прямо перед нами высился внушительный холм, на вершине которого - точно гигантская раковина Wenteltrappe - стояло очень странное сооружение - витое, изысканное, представляющее собой кружевное переплетение из каменных арок, стрельчатых окон, анфилад и мостов. Всюду гулял вольный ветер, не останавливаемый ни дверями, ни стенами. Казалось, вокруг не было ни единой живой души. Лишь солнечный свет обитал внутри, лишь эхо вторило случайным птицам. Не мешкая, аюнны направились прямо к воротам, которые являлись скорее символом дверей, ничем более. Однако стоило только первому путнику переступить линию входа, как мир внутри Йяффа взорвался радужными искрами и бликами. Ещё более чудесное превращение произошло с самими аюннами: их тела засияли ослепительным светом, исчезли ненужные и неуместные здесь маски. Тонкие, почти прозрачные черты их лиц и теперь казались фарфоровыми, но в глазах, в изгибах губ, в каждом движении сконцентрировалась такая сила, что, находясь рядом, хотелось сделать шаг назад. Внешне они очень напоминали нашего Айта - чертами лица, утончённостью фигуры, большими миндалевидными глазами, губами, точно нежными лепестками цветка, - но, между тем, они являли собой нечто совершенно иное, чужеродное, как если бы солнечный луч вдруг решил воплотиться среди людей и, приняв определённую форму, продолжал оставаться сгустком света.
   - Будьте нашими гостями, - проговорил один из аюннов, едва шевеля губами. Как и он сам, его слова были прозрачны и наполнены солнцем. Произнесённые на одном дыхании, они были лишены всякого эмоционального выражения, но в целом согревали душу.
   Я кивнул и одновременно с Горыновичем вступил в замок Йяфф. В лицо ударил порыв ветра, где-то в глубине моих зрачков прозрачный свет смешался с золотым туманом, перспектива на секунду стала на удивление плоской. Кажется, это конец, - промелькнула шальная мысль. Печать на моей груди завибрировала. Я глубоко вздохнул и пришёл в себя. Мы стояли в анфиладе разноцветных стеклянных арок. Оглянувшись назад, я увидел всю ту же поляну, склон холма и еловый лес невдалеке. Пролетавшее мимо облако накрыло своей тенью этот бесхитростный пейзаж, стал накрапывать дождь. У нас же внутри по-прежнему светило солнце, преломляясь радугами в витражных окнах. Для внешнего мира мы были теперь недоступны.
   Наша колоритная процессия двинулась вглубь замка, сквозь лабиринт изменяющихся текучих интерьеров, навесных мостов и неожиданных поворотов. У меня создалось впечатление, что мы шли сквозь иллюзорное виртуальное пространство: ещё секунду назад впереди мерцала и клубилась туманная завеса, но стоило нам подойти чуть ближе, как архитектурные детали переставали плыть и размазываться, приобретали чёткость и уплотнялись - так сказать, "каменели и стекленели", выгибаясь деревянными перилами и мраморными капителями. Интуитивно я чувствовал, что мы по спирали поднимаемся куда-то вверх. И точно, минут через десять-пятнадцать наша компания выбралась на большой нависающий балкон, опоясывавший по периметру круглую хрустальную башню, чьи резные грани горели множеством огней. Внизу простиралось бескрайнее лесное море. Обойдя башню вокруг, мы очутились перед первой встреченной мною здесь дверью. Высокий звездообразный проём был завешен сотнями длинных нитей, с нанизанными на них капельками драгоценных камней. Мы вошли внутрь и оказались на тонком горбатом мостике. Он вёл в шестиугольный зал, заключённый в гигантском "звёздном тетраэдре", чьи прозрачные грани устремлялись ввысь - в безоблачное небо, и терялись внизу - в сизой дымке пропасти. Мостик под нашими ногами пружинил и слегка раскачивался. Боязнь высоты не входит в коллекцию моих страхов, тем не менее, я со вздохом облегчения вошёл внутрь тетраэдра. Горизонтальная плоскость, рассекающая его надвое - своеобразный пол великолепного зала, - представляла собой сплошное зеркало, в котором отражалось бездонное синее небо. Создавалось полное ощущение, что идущий скользит прямо по воздуху. Центром зала служил вертикальный столб, метра три в диаметре, весь ослепительно белый, сияющий, как зажжённая люминесцентная лампа, правда для Гулливера, ибо вершина её терялась далеко вверху. Подойдя ближе, я понял, что никакая это не лампа, более того, это вообще не осязаемый объект, а самый настоящий "поток" света - смерч, водопад, нечто подвижное, завихрявшееся и льющееся, восходящее струями вверх и ниспадающее вниз - нечто существующее отдельно, "само по себе". В глазах поплыли круги, я отвернулся. С трудом разглядел в мельтешении фиолетовых пятен стоявшего рядом Горыновича. Тот кивнул мне и мысленно проговорил:
   "Вася, включи внутреннее зрение! Полегчает", - в его голосе перемешались ирония и сочувствие.
   Я сконцентрировался и... уф! сразу отпустило: круги в глазах тут же пропали, сияние вокруг перестало быть столь нестерпимым, свет в центре зала померк, искрящийся поток заструился медленнее, ленивее, а у самого пола я вдруг обнаружил небольшой проём, в рост человека, - сверкающая завеса закручивалась и расступалась двумя потоками, между которыми полыхала тьма, бездонная чёрная дыра, притягивающая взгляд, тело... Я шагнул.
   - Василий!!! - крикнул Горынович, хватая меня за плечо. - Ты куда собрался?! Это же огненное дыхание Д'хетонга!!! Тебе чего, жить надоело?!
   - Там дверь... - начал было я и осёкся. - Ты что, ничего не видишь?
   - Какая такая дверь?! Здесь она всего одна, и ты через неё проходил!.. Ты просто на огонь переглядел! Или забыл как надо "зрить"!!! Вот дурень! Это же не игрушки!!!
   Я молча смотрел на Зорра - значит, он это не-ви-дит! - оглянулся на световой поток - чёрная дыра была на месте. Ладно, позже разберёмся, - подумал я, и тут же поймал внимательный взгляд одного из аюнн, того самого, трёхпалого, который общался с нами ещё в лесу.
   - Ты был на Дороге дорог? - на одной высокой ноте, бесстрастно, скорее утвердил, чем вопросил он и многозначительно обвёл взглядом своих собратьев. - Это тот, кто нам нужен.
   - Начинается... - вздохнул я.
   - Скорее продолжается, - озадаченно, машинально поправил меня Зорр и, не удержавшись, поинтересовался: - А ты и, правда, там был?
   - Был, - честно сознался я и, улыбнувшись, добавил: - Раз на этом настаивают хозяева Йяффа.
   Фианьюкк нас не слушал, видя лишь свою Тэйю. Как только мы дошли до точки назначения, аюнны опустили саркофаг на зеркальный пол и откинули крышку. Теперь спящая фиа лежала на виду у всех - маленькая Нефертити, прекрасная и недоступная, - душа её путешествовала где-то за тридевять земель, неизвестно где. Айт замер подле неё, неотрывно глядя в любимое лицо.
   - Я больше никогда не покину тебя. Теперь мы будем всегда вместе, - как заведённый шептал он. - Даже если ты проснёшься и не узнаешь меня. Даже если не проснёшься... Я больше никогда не... Теперь мы буд...
   - А почему вы считаете, что я это тот самый, кто вам нужен? - спросил я у аюнна, с беспокойством поглядывая на фианьюкка: умом бы не тронулся, с него станется. - А Горынович не сгодится?
   - Теперь мы абсолютно точно знаем, что из вас троих на поиски Тэйи Яэйстри можешь отправиться только ты, - безапелляционно возразил-утвердил мой собеседник. - Да, ваши пути сплетены в единый узел, но один ты увидел Вход на Дорогу дорог, по которой страх и жажда гонят несчастную душу фиа.
   - Я так я! - уже привычно пожимая плечами, легкомысленно согласился я. - Только вот вопрос, вернее два: во-первых, как мне её найти и, самое главное, как привести сюда?
  
   8
  
   - Каждый, - рассказывал аюнн, - хоть раз в своей жизни переживает момент некого безумия, когда всем его существом овладевает только одна мысль, только одно стремление. Нет сил ни спать, ни есть, ни убивать, ни любить... Ничто более не существует для него на свете. Только его желание. Или страх, или месть... Что-то такое, что выжигает душу и умерщвляет плоть, ибо важно лишь достижение цели - сию секунду, здесь и сейчас. И чем дольше заполняет душу одержимость, тем меньше сам одержимый помнит, кто он и зачем ступил на этот зыбкий путь... Фиа Тэйя, к сожалению, уже ничего не знает о себе. Ею движет ужас - потому что преследователь почти настиг её. И неутолимая жажда соединиться со своим возлюбленным - потому что ей кажется, что его силуэт мелькает впереди... Догнать её очень трудно, практически невозможно.
   - Но только не для того, кто гонится за ней! - в моей душе росла тревога, нет, скорее твёрдое убеждение: - Охотник скоро настигнет её! Так ведь?.. Потому что им движут те же чувства, что и ею, они как бы в единой связке, их дороги слились в одну... О, Боже!
   - Да, ты совершенно прав, - невозмутимости аюнна могли бы позавидовать даже египетские сфинксы. - Их пути действительно соединились, и теперь дело времени: силы Тэйи Яэйстри на исходе, а противник её неутомим и безжалостен.
   - Так чего же мы ждём?! - ахнул я, даже мурашки побежали по коже. - Инструктируйте меня по-быстрому, и я помчался!
   Впервые за всё это время на его губах возникло подобие улыбки.
   - Фаунлиллонн... - пробормотал он. - Лонли ун дарклин. Что ж, быстрее так быстрее. Хоть судьбу торопить весьма опасно, но в данном случае промедление действительно подобно смерти, и отправляться в путь тебе следует немедленно.
   - Вот и славно! - улыбнулся я и подмигнул Горыновичу, молча стоявшему рядом: моего энтузиазма он не разделял, хмурился и с подозрением косился на светящийся столб в центре зала.
   - Чтобы догнать Тэйю Яэйстри, - голос аюнна вновь был беспристрастен, и губы его почти не шевелились, - надо, прежде всего, отыскать дорогу, на которой она находиться. Для этого ты должен чувствовать то же, что и фиа, хотеть того же, что и она, стремиться туда же, куда и она - тогда дорога сама притянет тебя, а как только ты увидишь бегущую...
   - Я должен чувствовать то же, что и Тэйя, - задумчиво повторил я. - Ужас неизбежного и желание увидеть любимую.
   - Надеюсь, что эти переживания тебе доступны? Ведь люди, как мы думаем, больше других существ подвержены эмоциональным всплескам. Или ты являешься исключением?
   - Ещё чего! - фыркнул я. - Ужас, правда, переживал давно, ещё в детстве, а вот навязчивое желание встретиться с девушкой моей мечты ощущаю регулярно, в порядке ежедневных медитаций.
   - На Дороге дорог твои детские воспоминания станут настолько яркими, что ты перестанешь различать разницу между реальностью и грёзами. Будь осторожен, не дай прошлому поглотить тебя. Избавившись от Охотника, ты должен отпустить Тэйю Яэйстри на свободу.
   - Так, злодея завести за бруствер, слегка огорчить и... десяток контрольных выстрелов в предполагаемый затылок! А барышню - на все четыре стороны... Стоп. Ей же вроде бы надо к супругу, а не на вольную волю?
   В этот момент свет внутри удивительной колонны вдруг начал пульсировать и разгораться. По залу покатились переливающиеся волны, а проход у основания стал медленно затягиваться.
   - Быстрее!!! - воскликнул аюнн, бледнея и хватаясь за сердце. - Дверь исчезает!!!
   В три прыжка я достиг центрального столба и, не рассчитав скорость на зеркальном полу (...орой!!! - крикнул мне вслед Горынович), лихо "въехал" в так называемую "дверь", не успев даже оглянуться, не то, что получить ответ на свой последний вопрос. Ослепительная вспышка резанула по глазам и выбелила сознание.
  
   9
  
   Просветы в рыжей берёзовой листве были налиты осенней синевой. Я стоял у школьных ворот, ожидая Динни. Стоял и жевал вчерашний пирожок. Рядом, в надежде на поживу, лениво разгуливал голубь. На душе было скверно, сквернее некуда, навязчиво хотелось пнуть жирного надоеду, который и без моих подачек был поперёк себя шире. Мимо прошагали друзья-враги одноклассники, обрадовано похихикали над моим сомнительным положением и, кинув в голубя камнем, нарочито гордо удалились. Прилетел назад вспугнутый попрошайка, ему было всё по барабану, и, выписывая круги, загулил, уставившись на меня оранжевым глазом.
   - Нарвёшься ведь на неприятности! - сказала не мне подошедшая Динни. Она улыбалась и беззаботно размахивала портфелем: вот-вот закружится в танце. - Васька!.. - это уже мне, задиристо и нежно одновременно. - Долго ты тут торчишь?- уже сочувственно.
   - Все, кто не надо, уже засекли и сфотографировали, - недовольно пробурчал я, покосился на неё и тут же почувствовал, как краска заливает уши: растрёпанная коса, ямочки на щеках, короткая развевающаяся юбка - Дин выражала собой всё то задорное и ласковое, чистое и обольстительное, самое лучшее, что может являть девчонка в свои шестнадцать лет. У меня вдруг вспотели руки, я смутился и пробурчал себе под ноги: - Сказала же, что после пятого урока пойдём на озеро, а сама небось забыла. Стою, точно последний дурак вот уже целый...
   - Да ладно, малыш! - как мне показалось, снисходительно отмахнулась она. - Меня наша классная задержала: попросила Петрухину по математике помочь.
   - Опять этот Пентюхин-Матюхин! Сидишь с ним круглый день, а ему твоя математика всё равно, что вот этому голубю ролики, и смотрит он не в тетрадку, а на твои... - меня понесло, за час ожидания я успел изрядно рассердиться, обида застилала глаза, и я уже плохо соображал, что говорю. - На твои... твоё... - я задохнулся и, махнув рукою (тоже мне взрослая, всё одно не поймёшь!), повернулся и пошёл прочь.
   - Малыш!.. Ты куда?! - растерялась Динни.
   - Я тебе не "малыш"!!! - не оборачиваясь, крикнул я. - Не смей меня так называть!
   Она не побежала догонять, а я так и не обернулся. Тогда мы впервые поссорились по-настоящему. Я и сам не понял, как это произошло. Сердце моё тосковало и ныло, на душе творилось нечто невообразимое - я ещё не знал, что ко мне пришла первая любовь.
   Я шёл неизвестно куда, только не домой, ничего не видя вокруг, не разбирая дороги. На здоровенного мужика я налетел, как на бетонный столб: он даже не шелохнулся, а меня отшвырнуло назад, на секунду оглушив и распластав по асфальту. Он молча посмотрел на меня каким-то пустым невидящим взглядом и снова повернул голову, уставившись в сторону школы. Я, отряхнувшись, поднялся, подобрал рассыпавшиеся учебники, пробурчал что-то про прячущихся за углом подозрительных типов и пошёл было дальше, прошагал шагов десять и тут до меня дошло: тип-то действительно был подозрительным, прятался за углом, да ещё и кого-то высматривал. Я сделал вид, что у меня развязались шнурки и, присев на дороге, оглянулся назад - в этот момент мужчина весь внутренне подобрался и, не мигая, на кого-то уставился. Я готов был поклясться, что его глаза зажглись красными углями. Он бесшумно отделился от стены и быстро пошёл к школьным воротам, как охотничий пёс, почуявший близкую добычу. Я вытянул шею - посмотреть, на кого запал этот маньяк... Так, десяток ребят тусуются на спортивной площадке, играют в футбол, портфели горой валяются рядом, несколько девчонок скачут через резинку, мамаша утирает сопли ревущему чаду: двойку, наверное, получил, - но все, все они находятся в стороне, вне зоны интереса странного субъекта. Единственным же человеком, задумчиво бредущим по улице прямо перед ним, была... Динни. После нашего неудачного разговора она, также как и я минуту назад, ничего не различала вокруг, уже не смеялась и не размахивала портфелем - шла куда глаза глядят, подальше отсюда. Мужчина пристроился за ней, шагах в четырёх, не отставая и не обгоняя, он явно что-то замыслил, и любые варианты этого чего-то мне определённо не нравились. Я выждал чуть-чуть для маскировки и, стараясь придерживаться кустов и углов, покрался следом.
   Уже через пять минут я понял, куда неосознанно направлялась Динни - в лес, на наше заветное место у омута. Кратчайший путь лежал через пустырь, мимо заброшенного недостроенного фабричного корпуса, железнодорожного переезда, кладбища ржавых автомобилей и... Преследователь вдруг пошёл быстрее. Она же до сих пор ничего не замечала. В сгущающейся тишине всё четче раздавались лёгкие одинокие шаги - её сопровождающий, точно тень, перемещался абсолютно беззвучно, теперь почти дыша ей в затылок. Я, как мог, старался не выдавать своё присутствие, и пока мне это удавалось. Что делать, что делать, что дела..?- лихорадочно крутилось в моей голове. Навстречу, как назло, никто не попадался. Мы вышли к свалке машин. Может, заорать погромче и броситься на него сзади? Прибьёт, точно. Но зато Динни спасётся. Хотя, может и не успеет... Ладно, подожду, а дальше - по обстановке! Два раза я подавался вперёд (а потом нерешительно назад), но тут мужчина вдруг оглянулся сам. Неожиданно в мёртвой тишине пустыря одна из машин со скрежетом покосилась и оглушительно развалилась на части. Я вздрогнул, внутри похолодело, и отшатнулся, вжимаясь между стопок рваных покрышек.
   - Даже не думай, худо будет, - глухим голосом, точно из-под земли прошептал кто-то за моей спиной. Ощутимо дохнуло сыростью и тленом.
   Чувствуя мурашки по спине и занемевшее, белее листа, лицо, я оглянулся почему-то на тёмные провалы выбитых окон машин. Казалось, что на водительских местах замерли сотни враждебных силуэтов, и чем больше я смотрел на них, тем сильнее меня охватывал страх. Сделав над собой усилие, я отвернулся от мрачного металлического лабиринта и выглянул из своего укрытия. Вокруг никого не было.
   Я как ошпаренный выскочил на дорогу, думая только об одном - где Динни???
   Будто отвечая на мой вопрос, совсем близко, где-то за поворотом, раздался пронзительный девчоночий визг.
   Внутри меня что-то оборвалось, и я чуть было сам не закричал, истошно, взахлёб, волосы на голове встали дыбом, но ноги сами собой понеслись на знакомый голос. Я уже больше не прятался, ужас лишил меня разума, колени дрожали и подгибались.
   Визг оборвался внезапно, будто жертве одним махом перерезали горло.
   Ещё пара жутких мгновений тишины, и пара метров надрывного бега - то, что я увидел, могло испугать кого угодно, и, тем не менее, я испытал чувство величайшего облегчения и радости: Динни была жива! А этот урод, это чмо последнее, эта образина!.. этот выродок, сомкнув пальцы железной хваткой на шее девушки, тряс её точно тряпичную и лупил по щекам. Динни слабо сопротивлялась, попыталась кричать снова, но вышло хрипло, едва слышно, безнадёжно. Её мучитель разозлился и, ударив напоследок по лицу уже кулаком, повалил свою жертву на землю, разрывая и без того разъехавшуюся по швам школьную форму. Слетевшие с ног босоножки, точно дохлые зверьки, валялись неподалёку. Коса растрепалась окончательно и длинными прядями разметалась в дорожной пыли.
   Я завопил, что есть мочи и одним невероятным прыжком покрыл оставшееся расстояние. Бросился сзади негодяю на плечи и вцепился ему зубами в ухо, рванул, отдирая кусок мочки. Хлынула вонючая тёмная жидкость, которую с трудом можно было назвать кровью. На мгновение я ослеп от брызнувшей мне в лицо струи. Мой враг взрыкнул, коротко, зло, и оскалился, будто взбесившийся пёс. Не обращая внимания на рану, коротким движением сдёрнул меня с плеч и, держа прямо перед собой за шкирку, не мигая, уставился пристальным взглядом. Я взбрыкнул ногой, целя ему в кадык. Лениво уклонившись, мужчина усмехнулся и посмотрел на меня почти что с интересом. Оглянулся на распростёртую Динни - глаза у неё закатились, разбитые губы подёргивались, обнажённая грудь ещё вздымалась неровным дыханием, - и решительно поднялся, перехватывая меня поудобнее. Я отчаянно пытался освободиться, не упуская момента, чтобы снова извернуться и... Сильный удар о ближайшую машину выбил из меня все дерзкие намерения - что-то хрустнуло в спине, в глазах поплыли кровавые круги. Второй удар сломал руку и почти погасил сознание. Падая вниз, я понял, что меня, наконец-то, отпустили и что, кажется, я умираю... Сквозь пелену я видел удаляющуюся мужскую спину, из которой, прорывая одежду, медленно вырастал чешуйчатый гребень. Перед тем, как меня окончательно поглотила тьма, душу захлестнул такой ужас и такое чувство вины, что моё сердце остановилось само...
  
   10
  
   Я закричал и проснулся в холодном поту. Стояла душная июльская ночь... Блин, как же достали эти бесконечные кошмары!!! В этот раз какой-то маньяк надругался над Динни, да ещё, к тому же, и меня чуть не прибил. Что за бред! Ведь этого с нами никогда не было, даже близко ничего не случалось. Хотя, нет, постой... В пятом классе. Точно, в пятом я как-то спас её от одного подозрительного субъекта, увязавшегося за ней следом. Мы в тот день поссорились, и Динни пошла гулять в лес. Одна. Хорошо, что я вовремя заметил этого мерзавца. А когда понял, куда дело катится, побежал за ними следом, разбивая камнями окна в домах и вопя: "Пожар!" Народа набежало!!! Хватило бы и на сотню маньяков. Динни тогда мне, правда, не поверила - сердитая на меня была из-за ссоры, - но разве ж это главное? Типа того поймали, она преспокойненько дошла до озера. А я... Меня захлестнуло такое чувство - непереносимое, неохватное! - любви и страха, страха за неё и оттого, что с ней могло произойти, что я едва не свихнулся.
   - Говорила же, прими снотворное, - оборвал мои воспоминания недовольный женский голос. - Разбудил вот... опять!
   В предрассветном сумраке комнаты на меня смотрело прелестное, в первый момент показалось - незнакомое личико. Я потряс головой, сжал затылок, прогоняя последние остатки сна. Девушка томно потянулась, скидывая с себя одеяло - жарко!
   Я вздохнул: времена, когда мы с Динни бродили по лесу вместе, счастливые и беззаботные, давно миновали - эх! Сердце откликнулось тоской и надёжно запрятанной болью, оно-то знало, что где-то в глубине него всё ещё жил прекрасный светловолосый образ, образ моей любимой. Не хочу! Даже думать об этом не хочу!.. Я заставил себя улыбнуться и поцеловать лежавшую рядом девушку. Та откинула с груди шёлковый ворох иссиня-чёрных кудрей и прильнула ко мне прохладным телом, выгибаясь божественным полукружием бедра - жестом, доступным только женщинам. Вернула долгий поцелуй. Скользнула ладошкой по моему плечу, чуть задержалась у солнечного сплетения, обрисовала пальчиком, дальше в низ живота, завладевая моим вниманием. Я выдохнул и сдался, расслабляясь в её руках... Удивительнейшая штука - спать с красивой девушкой. Рано или поздно, так или иначе, твоё тело теряет ощущение времени, растворяясь в изысканной интимности, как в танце, как в неком универсальном общении - пусть даже слова выводятся дыханием по коже. Её кожа пахла изумительно. Так пахнет ночная лилия, терпко, призывно, чарующе - дикий аромат, от которого перехватывает дыхание как от мороза, и в голове всплывают странные образы: видения таинственных замков, дремучих лесов и проклятых сокровищ. Запах опасности и невиданных наслаждений. Погружаясь в него, как в бездну, я готов был отдаваться этой всепоглощающей игре, принадлежа своей партнёрше целиком и полностью, всеми ночами напролёт.
   Мы встретились случайно на набережной в одну из белых ночей. Её звали Люси (она произносила чуть растягивая, кокетливо, мягко, непривычно - ЛюссЗ)... Ночь была любимым временем суток моей "прекрасной незнакомки", ночь свела нас и обручила. Именно при ночном свете её красота становилась сказочной, невероятной, фатальной. И без того белая кожа сияла как шёлк; тёмные волосы наливались синевой, оживая, струясь как бы по собственной воле; зрачки расширялись, меняя цвет глаз с кристально-зелёного на бездонно-чёрный; движения делались сильными, стремительными. Всё её тело радовалось и упивалось ночью, как праздником, как пиром, как охотой... Я не переставал поражаться происходящим переменам, но если днём некие вопросы и всплывали в моей душе - я смеялся, называл свою подругу волшебным цветущим папоротником и летучей мышкой Люсиндой, - то при луне всякая охота шутить пропадала, вопросы таяли бесследно, а имя Люсинда - да и Люси-Люсси, - подходило ей меньше, чем вампиру солнце. Да-да, было в её ночном образе что-то зловещее, впрочем, и завораживающее одновременно. Теперь шутила она, чуть изгибая узкие губы и сверкая немигающим взглядом, страстно обращённым на меня. Иди ко мне, мой золотой, мой сладкий, жадно шептала она, я научу тебя новым ощущениям. Придвигалась близко-близко и в очередной раз доказывала мне, что весь так называемый сексуальный опыт моей якобы грандиозной жизни даже рядом не лежал с тем, что сейчас она вытворяла со мной.
   Этой ночью - во избежание очередного кошмара, как мне было безапелляционно заявлено, - спать мне больше не рекомендовалось. Утомлённые, мы встали вместе с рассветом и отправились под душ.
   - Наша свадьба в следующее воскресение! - напомнила Люсинда, растирая меня полотенцем. - Ты все пригласительные разослал?
   Я нахмурился, невыспавшиеся мысли бродили в голове точно ёжики в тумане. Свадьба?.. Ах да, конечно. Пригласительные... Штук пять ещё лежало на столе.
   - Вечером поеду к матери, - сказал я, отбирая полотенце: мне нравилось смотреть на неё, проводить пальцами по гладкой коже, вдоль спины, по животу, в ложбине меж грудей - от этого она замирала, а соски твердели восхитительными горошинами. Притянул её к себе.
   - К матери? - Люсинда отодвинулась, не принимая игру, и подозрительно сощурилась: - Только к ней?
   - А тебе хотелось бы, чтобы я зашёл ещё к кому-нибудь? - мне, всё-таки, удалось обнять её, водя по спине ладонью. Чёрные волосы приятно щекотали руку, благоухая цветами и сумерками.
   - Это не тема для шуток! - почти зашипела она и вдруг резко, больно укусила меня за плечо: - Да отвяжись ты! - разъярённо отпрыгнула и, забыв о своей наготе, заходила по комнате. - Опять она! Всюду и всегда - она!
   - Милая, в конце концов, это твоя будущая свекровь, - всё ещё шутил я, растирая пунцовый след на коже. - Столько страсти и темперамента, а потрачено не по назначению.
   - Глупец! Я о твоей драгоценной колдуше! Признайся: ведь давно мечтаешь к своей Динке наведаться!.. Приворожила она тебя что ли?
   - Господи, ну с чего ты решила?
   - С чего, с чего, - насупилась Люсинда и добавила, по-женски непоследовательно объясняя перепады своего настроения: - Сам ведь всё время говоришь, что она снится тебе каждый раз. Вот сегодня, например, ты опять шептал её имя! Дина-Динни-Диинночкаа, Диллинь-дили-дили-диинь!.. - паясничая, передразнила она. - А ты - мой! Слышишь? И только мой, даже во снах! - её лицо исказила такая страстная непримиримость и злость, что оно стало почти что некрасивым. - Тебе меня мало? Мало, да?! Ты и её ещё имеешь на десерт! Что такого она с тобой делает, чего я не умею? Грудь у неё, видите ли, бе-елая, и коса длиннее моей! А колени, небось, раздвигает, как самая дешёвая шлюха!.. ВСЁ!!! Хватит! Не вычеркнешь её из своей жизни, я сама её... вычеркну - к чёртовой матери! И к своей матери ты сейчас не пойдёшь! Твой дом отныне - здесь!
   - Для меня теперь что, двор, где я вырос - запретная зона?
   -Было бы весьма неплохо!!!
   - Счас! Только сделаю заявление на высочайшем уровне! - я медленно свирепел: вот, дурная, надо ж было всё испортить! Теперь, из принципа, поеду и сегодня же!
   Молча оделся, смёл со стола оставшиеся пригласительные билеты и, хлопнув дверью, вышел вон. Бешеная! Вот передумаю жениться... Я тяжело вздохнул - не так-то просто было от неё отказаться.
   Не желая толкаться в метро, поехал вИрхом, на трамвае - не близко, зато есть время собраться с мыслями... И что Люсинда так завелась - на пустом-то месте! А, может, и не на пустом? Ох, уж это женское чутьё... Я задумался.
   Душа, как пойманный зверь, металась в поисках выхода. Вот уже полгода я жил с девушкой, о которой, как бы там ни думалось, мне было почти ничего не известно. Откуда она родом, кто родители, сколько лет, в конце концов, - не имел даже примерного понятия. Однажды она появилась в моей жизни, как цунами снося всё вокруг. Уничтожила привычки и друзей, вырвав их из моего сознания. Или я, или всё остальное! - сказала она и, опережая ответ, утянула меня в постель. Через неделю я собрался-таки с мыслями, но отвечать было уже поздно. Люсинда прочно вошла в мою жизнь и заняла там главное место - трон "таинственной незнакомки с весьма сомнительной репутацией". Нельзя сказать, что это мне не понравилось, я и сам неожиданно открыл в себе те стороны и глубины, которые порой вызывают порицание и непонимание общества. Впрочем, почему я должен был обращать внимание на эти реликтовые мнения? Новая моя жизнь забавляла и возбуждала, как хорошая порция допинга, в виде травы или танцев до утра... Неважно. Я давно покинул свой "отчий дом" и жил отдельно от матери, встречаясь с ней только по "великим" праздникам. Продолжал учиться в институте, не теряя, так сказать, пульс общественной жизни. А вечерами и ночами вместе с Люсиндой выпускал на волю всё то дикое, необузданное, рьяное, что живёт в каждом молодом сердце: учился безжалостности и напору на тренировках по боям без правил и в уличных драках; как в битву, бросался в месиво танцующих тел в ночных клубах и заканчивал очередной марафон в немилосердных объятиях моей возлюбленной, ибо она не давала мне ни передышки, ни сна. Наши тела сплетались столь неистово, что порой мне казалось - я, будто дикий зверь, погружаюсь в безумие. Выхода не было... Но иногда мне слышался зовущий голос Динни, или она сама нисходила ко мне во снах. В такие минуты я испытывал жгучую боль и страх - от мысли, что это, то, что теперь, навсегда, и я больше никогда не вижу ту, единственную, которую я... люблю? Может, поехать к ней и..? Но восходящая луна затмевала, опять и опять, эти призрачные намерения.
   Я посмотрел в окно трамвая: мимо проплывало канувшее в лета детство - вроде бы, вот у этого столба я впервые закурил свою первую сигарету, а вот там... Чёрт! О чём это я? Мне это всё не нужно, не нужно!.. Но, не слушая меня, из глубины души, не спрашивая разрешения, неотвратимо и обличающее, возникали воспоминания. Во мне будто столкнулись две жизни - два человека, совершенно разные и, тем не менее, очень похожие, и я мучительно пытался определить, кто же из них настоящий.
   - Васёк! - позвал меня кто-то забытым родным голосом. - Откуда ты здесь? Сколько лет, сколько зим...
   На остановке стояла моя бывшая учительница. Как ни странно, именно её улыбающееся морщинистое лицо вдруг стало тем буйком, за который я уцепился и вынырнул на поверхность. Господи, сколько солнца вокруг! Как уютно и спокойно на улицах! Даже птицы поют по-иному. К матери я вошёл, насвистывая, с большой коробкой торта в руках.
   Однако разговор не получился. Надежда на примирение потерпела фиаско. Да и на что я надеялся? С самого первого дня, с первой минуты моя мать невзлюбила свою потенциальную невестку. Сколько слов было потрачено впустую, сколько сил! А она всё твердила "жди беды!". Вот и сегодня мы опять не сошлись во мнениях по поводу предстоящей свадьбы... Просто ерунда какая-то! Я мрачно стоял у окна, а мать металась по комнате, лепеча что-то про то, что Люська моя мне не пара, и что принесёт она одни лишь неприятности!.. Слова сливались в сплошное неразличимое липкое нечто, как пресловутая лапша, виснувшая на ушах. Какая гадость эта ваша заливная ры... песня! Я с досадой порвал пригласительный билет, предназначенный маме. И что теперь делать?.. Не отдавая себе отчёта, глянул в сторону окна моей "драгоценной колдуньи". Динни всегда знала, что делать. Чёрт! Ну, что за жизнь!.. Как в воду смотрела Люсинда: всюду - Динни! Наваждение, вечная мука, лабиринт... Как надоело! Ни за что на свете не пойду к ней!
   Я раздражённо глянул снова на дом напротив. И тут кровь отхлынула от моего лица - через двор стремительно шла... Люсинда!!!
   Будто мне в лицо плеснули холодной водой: я задохнулся и судорожно сжал пальцами край подоконника. "Милую" узнаю по походке... Что ж, я не только узнал её, но и мог бы с уверенностью добавить: Люсинда шла убивать. Мне ли было не знать её сильный плавный шаг, которым она настигала жертву во время драки, волосы, закрученные в боевой узел (скрепляющие его гребни, в виде миниатюрных кинжалов, имели острые, будто бритвы, края), невзрачный плащ, делающий своего обладателя незаметным, незапоминающимся. Аккуратно прикрыв за собой дверь, она проскользнула в парадную.
   И только тогда я опомнился. Отшвырнув попавшийся мне на пути стул, сбив со стола торт, но умудрившись, всё-таки, не столкнуться с матерью, я опрометью бросился вон. Охнув вслед, мать, как подкошенная, осела на пол.
   Не помню, как оказался перед знакомой квартирой. Забыв про звонок, заколотил кулаком в дверь. Та оказалась не запертой, и я ввалился внутрь, растянувшись на пороге. Разбил нос, снова уронил стул, выругался, поднимаясь, закапал пол и обои кровью.
   - Вася? - прошептал сзади слабый, едва слышный голос, будто ветер тронул ветки деревьев. - Васька...
   Я резко развернулся и оказался лицом к лицу с Динни.
   Стены качнулись, где-то далеко над крышами в небесах загудела тяжёлым колоколом надвигающаяся гроза. По углам дома заклубилась, сгущаясь, тьма. Силуэт девушки отдалился и приобрёл некую сверхъестественную акварельность, точно прямо на обоях сам великий Боттичелли нарисовал одну из своих божественных натурщиц. "Богиня" была испугана и растерянно теребила ворот платья. Я молча шагнул к ней навстречу - наконец-то!
   - Ну, вот. Что и требовалось доказать. Стоило отрицать, дверями хлопать... Не шагу больше! - с противоположной стороны коридора ко мне шагнула ещё одна фигура, загораживая собой Динни. - Стой, где стоишь! Иначе умрёте оба!
   Рыжеволосый молодой мужчина, как две капли воды похожий на меня самого, насмешливо посмотрел мне в глаза:
   - Не ждал?
   - Ты кто? - вопросом на вопрос ответил я. - И не пошёл бы ты туда, откуда явился.
   - Ты не узнал меня, мой милый... брат? - поинтересовался тот, манерно разводя руками. - Мы были так близки, что стали целым! - он не выдержал и расхохотался, низводя патетику до обычного ехидства.
   - Ещё слово, и...
   - Что? Будешь бить самого себя?! - мой новоявленный "брат-близнец" веселился от души.
   - Вася!.. - тихо позвала Динни, указывая куда-то мне за спину. - Оглянись!
   Я машинально повернулся и в ужасе отпрянул: на стене у двери висело овальное зеркало - в нём отражался я, Динни и... никакого второго Василия там не было - вместо рыжего парня около меня стояла Люсинда, бледная, ухмыляющаяся, с горящими бешеным огнём глазами и чёрным облаком развевающихся волос. Улыбка у неё получалась весьма жуткой, так как верхние зубы удлинились острыми клычками. Кожа приобрела мертвенный, синюшный в изгибах цвет, ногти на пальцах вытянулись и заострились, а зрачки пылали кроваво-красным. В каждой руке она держала по одному из своих знаменитых гребней-кинжалов, острия которых были обращены в мою сторону... Поняв, что я увидел её истинное лицо, она сердито зашипела - облик псевдо Василия начал изменяться, коробиться, перетекая теперь уже в копию зеркального отражения. Мгновение, и передо мной в боевой стойке замерла моя несостоявшаяся невеста - такая, какая являлась мне в кошмарах - самая настоящая вампириха.
   - Поиграем? - вкрадчивым голосом поинтересовалась она и, причмокнув, добавила: - Сладенький мой?
   - Поиграем, - вдруг успокаиваясь, согласился я и медленно отступил к стене. Скинул джинсовую куртку и взял её за край, наподобие гладиаторской сетки. Динни, осторожно пятясь, отодвигалась в сторону, под прикрытие шкафа.
   -Уползай, сука, хоронись, - не поворачивая голову, с ненавистью проговорила моя бывшая подружка, в которой не осталось уже ничего знакомого, человеческого. - Тобой я займусь позже.
   - И не надейся, - ответил я за Динни. - Зубки коротки!
   Она испустила хриплое ругательство и с искажённым лицом сделала резкий выпад. Я отмахнулся от неё курткой - не лезь вперёд батьки!.. Джинсовый лоскут, отсечённый гребнем-кинжалом, бесшумно спланировал на пол. В полной тишине три пары глаз проследили это скользящее падение... Хлоп! - в соседней комнате ветер с треском распахнул окно, но вместо грозовой свежести в квартиру ворвался запах склепа. Тварь, когда-то называвшая себя Люсси, защелкала зубами, и чёрные волосы её зашевелились, точно змеи.
   - Ты умрёшь! Прямо сейчассссс... - она захлебнулась яростью. Завизжала и прыгнула, с места, без замаха, вспарывая кинжалами воздух. Я поднырнул под выписывавшие дуги клинки и ребром ладони ударил её в висок. Любой на её месте грохнулся бы без чувств - но эта лишь утробно заворчала, затрясла головой и отскочила, уцепившись за стену, как будто та была намазана клеем. Обвела нас тяжёлым, полным кровавого тумана взглядом и вдруг завыла, низко, зловеще, тягостно. Словно отвечая на эту угрозу, за окнами замелькали всполохи молний. Потемнело. Затрещал, засыпал искрами счётчик у двери и, громко хлопнув пробками, отрубил повсюду освещение. В серой полутьме коридора остались гореть лишь два рубиновых глаза новоявленной упырихи.
   Боковым зрением я улавливал слабое шевеление жмущейся за шкаф Динни, она скрючилась на полу, закрыв голову руками и вжав лицо в колени. Держись, родная, прорвёмся!
   Тут тварюга перестала вопить и, оттолкнувшись от стены, снова прыгнула, высоко замахиваясь своим оружием. Я бросился на пол, в кувырке уходя вправо. Она истошно заорала, изо всех сил пытаясь изменить траекторию полёта, но только задела меня, разорвав на спине рубашку. Приземлилась неудачно, боком, разнеся в щепки опрокинутый ранее стул. Вскинулась, будто на пружине, расшвыривая деревянные останки. Её аж колотило от злости, зубы скрежетали и клацали.
   - Ненавижу!.. - выдохнула она, вращая глазами и снова поднимая кинжалы.
   - Не волнуйся, вредно! Цвет лица испортишь! - улыбнулся я, наматывая остатки куртки на правое запястье. И еле успел выставить вперёд руку, принимая летящее прямо на меня тело, потерял равновесие, и мы покатились по полу, пожалуй, в самом плотном нашем объятии. Тут бы мне и конец, но, к счастью, один из кинжалов застрял в импровизированном нарукавнике, а второй мне удалось выбить, и он отлетел куда-то в сторону. "Люсинда" сипло подвывала и пыталась выцарапать мне глаза, её собственные разгорались зловещим огнём. Я ударил её со всей силой лбом в лицо, раз за разом, сломав ей нос и разбив губы. Навалился всем телом, прижимая беспощадно - как сама же и учила. Она извивалась подо мной, верещала, потом закашлялась и выплюнула что-то белое вместе с большой порцией густого, алого. Нельзя было терять ни секунды. Я понимал, что если она вырвется, мне не жить. Но убить её почему-то не поднималась рука... Не стоит идти по дороге зла, если ты не отдаёшься ему безоглядно. Я ошибся. Ошибся изначально, не сделав выбор до конца.
   Тварь знала это всегда. И поэтому настал момент, когда, извернувшись, она выдернула зубами застрявший кинжал и полоснула им меня по щеке. На секунду я ослеп и непроизвольно отпрянул, ослабляя внимание. Победный рык, который она издала, больно ударил по перепонкам и отразился эхом от стен. С потолка посыпалась штукатурка.
   Я рассвирепел не хуже её, и вдруг, не знаю почему, точно заправский вампир, вцепился ей в шею, рвя зубами нежную кожу. Потом перехватил поудобнее, выше, выше, пока не добрался до уха, одним движением отрывая мочку... Чёрт! Это уже было со мной!
   Озарение, будто колокол, ударило в моём сердце - это всё неправда, обман, морок!!! Я как бы смотрел на себя со стороны... И у меня это великолепно получалось!
   То, что происходило сейчас, было скорее эпизодом хоррора, трёхмерным ужасом, но никак не жизнью. Пространство вокруг вдруг начало трепетать, пульсировать, разделяясь на отдельные полосы, сплетающиеся и расходящиеся дороги призрачного лабиринта. Как в последнем моём сне про маньяка и Динни мне казалось, что я умираю, и душа уже отлетает ввысь. Я опять видел себя со стороны, но одновременно с этим чувствовал боль от порезов и тёрпкий запах, исходивший от тела вампирихи. Меня стало как бы в два раза больше, и теперь я мог предугадывать её действия. Будто почувствовав это, она из последних сил рванулась из моих объятий, напоследок изорвав мне в клочья рубаху и оставив несколько глубоких царапин на плечах. Я думал, что бестия броситься прочь, но она снова взбежала по стене и прилепилась у самого потолка. Меня била крупная дрожь, я оглянулся, ища Динни. У шкафа её не было. Дин, позвал я, но мой голос утонул в хлещущем за окнами ливнем.
   Чертовщина какая-то! Я медленно двинулся вдоль коридора, не упуская из виду упыриху - та внимательно следила за моими манипуляциями, в грозовой темноте ярко светились два красных глаза... Бред, кошмар, дурной сон какой-то! Что происходит? Где я, чёрт меня побери? Ведь это не может быть правдой! Вампиров не бывает, а если и бывает, то только их мне не хватало для полного счастья!.. Я, наконец, разглядел скорчившуюся на полу фигурку - Динни, вставай, пошли отсюда! Я нашёл тебя и должен увести назад. Перед глазами заплясали цветные круги, соединяясь в широкую длинную полосу, похожую на... дорогу?
   - Она моя добыча!!! - взвыла вампириха и обрушилась на нас сверху. - Не лезь! Я должна поймать и убить! Я не могу иначе!!!
   Я отшвырнул её в сторону, прикрывая собой Динни. Глупости какие! Охотница называется! Я, может, тоже здесь в поиске, только у меня миссия найти, спасти и отвести домой! Так что будешь иметь дело со мной - дафэном Василием!!! Дафэном?..
   Я вздрогнул и звонко хлопнул себя по лбу. Точно! Я же здесь понарошку! С важным заданием и по собственной воле, так сказать, во имя Великого Леса, аюннов и моего друга фианьюкка. Только разыскать мне надо совсем другую барышню...
   Раз! Сильнейшим пинком я отбросил вновь кинувшуюся на нас упыриху. Чего пристала? Не видишь что ли, у нас перекур! Дай подумать!
   Итак. Найти и спасти. Всё встало на свои места. Мир воспоминаний. Дорога дорог. Фиа Тэйя и её преследователь...
   - Да пошла ты...! Отвали! - в очередном прыжке неуёмная кровопивица располосовала мне спину. Стерва! - Охоться в другом месте! Непонятно?
   Она отскочила и неотступно заходила кругами, примериваясь и причмокивая. От своего, предназначенного по праву, она отказываться явно не собиралась. Даже в виртуальном мире воспоминаний.
   Поворачиваясь вслед за ней, я лихорадочно собирался с мыслями. Ладно, пришёл в себя - отлично! Сейчас быстренько, для разминки, спасу свою любимую, а потом и за чужой сбегать не грех. Вот только где же тебя искать, а, Тэйя Яэйстри? Что за место такое эта Дорога дорог?
   Как бы отвечая на мой вопрос, полоса около моих ног светилась всё ярче и ярче, по ней побежали голубые искры. И чем ярче она становилась, тем более бледнело и размывалось всё вокруг.
   Я отвлёкся лишь на секунду, но и этого оказалось достаточно: упыриха подкралась поближе и внезапно кинулась в атаку, ударив когтями, но не меня, а Динни. Та охнула от ужаса и вдруг, истошно закричав, вскочила и побежала, как загнанный зверь, держась ярко освещённой полосы дороги. Её преследовательница, словно огромная летучая мышь, распластавшись, бесшумно заскользила следом. Не раздумывая, я бросился за ними. Пространство вокруг нас исказилось и выгнулось, создавая новый невероятный коридор вдоль светящейся линии.
   Как слаженное трио, мы неслись по волшебному пути. Сбоку от нас возникали пейзажи и интерьеры, сменялись действующие лица и времена. Словом, творилось нечто невообразимое. В моей душе боролись самые противоречивые чувства: ужас и гнев, любовь и ненависть. Одержимый погоней, я не всматривался в мелькавшие силуэты. Для меня существовала лишь Диллинь и её убийца. Я видел их перед собой - обеих, но никак не мог нагнать. Невыносимо! Я тоже стал охотником, и моя цель была от меня всего в... одном прыжке. Ярость захлестнула меня, горло издало рык, не хуже вампирского. И вдруг я понял, что превращаюсь в волка, упоение предстоящей схваткой наполнило моё сердце, я рыкнул и в гигантском скачке значительно приблизился к своему врагу. Упыриха оглянулась, взвизгнула и окончательно приняла вид здоровенной летучей мыши. Часто захлопав крыльями, она восстановила утерянные позиции. Тут оглянулась Динни, и - о, чудо! - её тело тоже начало изменяться: вытянулось, обросло перьями, руки стали крыльями, и она птицей взмыла в небеса. С этой минуты погоня приобрела некий сюрреалистический, сумасшедший характер. Птицы и рыбы, драконы и дракакурды, насекомые и динозавры - мы будто соревновались, кто выдумает себе внешний вид поэкстравагантнее. Впрочем, это никак пока не приближало нас к развязке. А Дорога дорог, знай себе, нескончаемой лентой убегала вдаль, и куда она вела, знал, наверное, один её создатель.
   Очередное превращение застало нас в дворцовых покоях, словно позаимствованным из моего сна. Ласточкой впорхнула Диллинь в открытое стрельчатое окно и грянулась об пол, преображаясь в прекрасную королеву. Не мешкая, схватила она ближайшую фарфоровую вазу и прицельно бросилась ею в хищного ястреба, влетевшего следом, его красные глаза горели ненасытным огнём. Он ловко увернулся, и драгоценный снаряд был растрачен впустую. Заложив вираж и гневно застрекотав, птица промчалась по комнате, по инерции вылетая в приоткрытую дверь. Я прибыл последним, приземлился на подоконник орлом и спрыгнул на дорогой паркет, прямо в воздухе принимая свой обычный облик.
   - Василий! - с мольбой протянула ко мне руки Диллинь, но не успела и шага ступить, как дверь с грохотом распахнулась, и на пороге показался Енлок Рашх - мой недавний, но уже злейший враг:
   - А вот и я! Не ждали?!
   - Ждали, ждали, - кивнул я, оглядываясь вокруг в поисках хоть какого-нибудь оружия, удовлетворённо кивнул, обнаружив на стене две шпаги, прикреплённые крест накрест. - Скучали и всё такое прочее. А чего ты так долго?
   - Дела! - усмехнулся сильс, с явной иронией прослеживая мой взгляд. - Драться-то не наскучило? Нет? Тогда левую бери: у неё рукоять удобнее, да и делал её сам Маханур с планеты Тогг - поистине, настоящая редкость. А, может, тебе нравится правая? Что ж, классический экземпляр - надёжно и традиционно до скуки.
   Он сам всё ещё не вынимал из ножен свой клинок. Диллинь уже отрепетировано вжалась за массивное кресло.
   - Ты ведь поддельный сильс, и на живого Рашха похож только внешне, - не поддерживая фривольный тон разговора, предположил я. - Не слишком ли ты самонадеян? Может, проще опять отрастить зубки?.. А впрочем, мы теряем время. Самый короткий ответ - действием! - я не выбирая, снял со стены шпагу, как оказалось - левую, эксклюзивную, повёл плечами, ощущая расцарапанную спину. Следы от вампирьих кинжалов упорно не хотели исчезать, от превращения к превращению упорно проступая на моём теле.
   Мой противник так и не ответил, пошёл по кругу, не суетясь, не взмывая больше к потолку, и уж, тем более, не завывая, двигался бесшумно, медленно и мягко, как кот перед прыжком. Меч, с шипением выползая из дорогих, покрытых резьбой ножен, зеркально блеснул над его головой. Глаза полыхали красными вампирьими всполохами. Я ждал, готовый отскочить в любую секунду, чувствуя, что и быстр он будет, как вампир. Что ж, дам ему напасть первым. Пока он упивается гордостью и самолюбованием сильса, он может допустить оплошность, а потом...
   Мощный удар шёл мне прямо в лицо, воздух свистел под ним, будто вспоротый шёлк. От него надо было уходить влево. Поэтому я резко отклонился вправо, только ветер охолодил щёку. И правильно сделал - Рашх уже бил в то место, куда, по его разумению, должно было отпрянуть, спасаясь, моё трепещущее тело... Летящий меч не очень-то и остановишь на середине движения, особенно если в удар вложена вся сила. И уж тем более нет никакого смысла ловить его остриём шпаги, даже такой расчудесной, как моя. Бешеный замах растратился впустую, сильса чуть развернуло боком, подставляя открытую шею. Я, не мешкая, крутанул шпагой, но реакция у него была нечеловеческая - я лишь задел его по уху, правда, отсёк больше половины, на пол отлетела вместе с мочкой круглая серьга в виде дракона. Брызнула фонтаном тёмная кровь, точно шли съёмки тарантиновского фильма. Рашх жутко взвыл, но скорее от ярости, чем от боли. Отбросил на спину набрякшие кровью волосы и, рыча, бросился на меня. Дальше завертелось совсем бойко. Очень скоро я понял, что шпагой я могу лишь защищаться, отводя особо прицельные выпады, от которых я не успевал уклониться или отпрыгнуть. Мой противник был молодым, сильным и, притом, не человеком, с мечом практиковался не одну сотню лет. У меня же начало сбиваться дыхание, сквозь остатки рубашки, на спине и груди, проступила свежая кровь: кинжалы вампирихи продолжали делать своё дело. Очередной удар я перехватил лезвие в лезвие, как будто поймал падающую скалу, рукоять вышибло из ладони, шпага кувыркнулась в воздухе, вибрирующее звеня на лету, и вонзилась в инкрустированный шкаф, намертво засев между досками. Меня по инерции отбросило, но я, всё-таки, удержался на ногах, уцепившись за ближайшее кресло. Рашх довольно осклабился, черты его лица исказились и поплыли, кожа побелела, а из-под верхней губы показались острые клыки. В своей ненасытной злобе перед лицом близкой добычи ему всё труднее было удерживать благопристойный внешний вид. Лорд Енлок Рашх ретировался перед всепожирающим натиском вампирской сущности. Охотник почти настиг свою жертву, причём, с бесплатным приложением в виде моей тушки.
   - Ты мой, ты тоже мой... - выдохнул-подтвердил упырь, внезапно отбрасывая меч в сторону и протягивая ко мне скрюченные пальцы с удлинившимися опять ногтями. Он выгнулся, напрягаясь для прыжка, и пристально глядел, как я отступаю. Утробно заурчал и вдруг с хохотом взвился в воздух, как чёрное привидение проплыл разделяющее нас расстояние и молниеносно спикировал на меня сверху. Я на миг задержал его ударом ноги в подбородок - зубы щёлкнули, точно захлопнулся стальной капкан, - и успел увернуться, акробатическим кувырком уходя в сторону. Я ещё не приземлился, а вампир уже разворачивался, чтобы поймать меня сзади. И снова промахнулся. Это было так неожиданно для него, что он взвыл, пронзительно, коротко, и не солидно, почти истерично замолотил в воздухе руками. Я ответил ему яростным криком и бросился на него сам, со всей силы пиная по колену и одновременно стремительным движением хватая за шею. В тот же миг когти бестии вонзились мне в щёку, чуть не выцарапав глаза. Я что есть мочи сжал его горло, давя на кадык, и упал назад, ногами перебрасывая через себя. Упырь тяжело грохнулся об пол, по ходу дела разнеся спиной резной столик - тот разлетелся вдребезги, витые ножки с треском разъехались в разные стороны. Не мешкая, я прыгнул на врага, перевернул его - зубастой пастью вниз! - и заломил ему руки за спину. Он что-то прорычал в пол, задёргался подо мной, но подняться уже не смог - замер, собираясь с силами.
   - Ну что, не-сладкий мой? Может, договоримся по-хорошему? - я с сожалением оглядывал залепленный вонючей кровью затылок: желание убивать у меня так и не появилось. - Сам подскажешь, где смерть твоя зарыта, или будем тут возиться до скончания века? Цель у нас одна - вон та милая барышня... И делиться с тобой я не намерен!
   Вампир издал чудовищный, захлёбывающийся, прерывающийся полувздох-полувсхлип и попытался развернуться ко мне лицом. Я придавил ему спину коленом, одной рукой ухватил его голову за подбородком и потянул вверх:
   - Не рыпайся, кровосос! Шею сверну! Сдохнуть не сдохнешь, а ходить придётся с башкой набекрень!
   Он снова затих, надо понимать, не надолго. Эх, нет со мной моих помощников - Горыновича с Враххильдорстом! Да и печать королевская отсутствует: мы ж не в настоящем мире! А было бы весьма кстати... Что-то лёгкое и прохладное качнулось у меня на груди. Я глянул вниз и обомлел - поверх рубашечных лохмотьев болтался длинный ключ, обычный такой, ригельный, на линялой верёвочке: "чтоб не потерялся". И какую, интересно, дверь нужно открывать этим золотым ключиком?..
   - Он больше не опасен? Ты победил? - к нам робко, с оглядкой подошла Диллинь и с неподдельным ужасом в глазах наклонилась, рассматривая поверженного упыря.
   - Осторож... - я не успел договорить, вампир рванулся с невиданной силой. Кости в его руках хрустнули, выворачиваясь в суставах. Тело извернулось почти спиралью и резко выпрямилось, стряхивая меня с себя. Я опрокинулся навзничь, крепко приложившись затылком о подлокотник кресла. Диллинь отпрянула, но было поздно: исковерканные руки чудовища уже протянулись к ней. Визг, который я услышал, перекрывал все допустимые децибелы - так может кричать только смертельно раненное существо. Свет померк в моих глазах. Из последних сил я поднялся на ноги и чуть было не рухнул назад - вампир склонился над бесчувственным телом моей любимой, примериваясь к её открытой шее. Гнев и ужас, ярость и боль захлестнули меня.
   Будто в замедленном кадре, клыки нежно касаются гладкой кожи...
   Я закричал. Не услышал ни звука. Три молниеносных шага-рывка.
   ...нажимают, протыкая...
   Замах руки. Напрасно. Диллинь открывает глаза. Неизбежность и предначертанность.
   ...капля крови...точно алая бусина...
   Любовь и смерть всегда идут рядом. Сердце обмерло и погрузилось во мрак. Ничего не чувствуя, не думая, я нащупал на груди ключ, рванул верёвку, размахнулся и воткнул его вампиру в затылок: ключ неожиданно легко вошёл в ненавистную голову - горячим ножом в кусок масла. Вампир душераздирающе завопил, срываясь на вибрирующий фальцет, задёргался - его тело, как пластилиновое, судорожно меняло личины, будто в этом жутком калейдоскопе превращений можно было найти спасение, - в последнем рывке попытался достать меня и... развалился на части. Жуткие куски зашипели, запузырились и испарились, оставив после себя мокрое пятно и серебристый сгусток света - живой клубящийся туман, зависший в воздухе сантиметрах в десяти над полом.
   - Динни! - прошептал я точно в бреду. - Дин! Отзовись!..
   Она молчала, судорожно сжимая шею, лишь красноречиво сияли на лице непомерно удивлённые глаза - мы живы?
   - Живы! Я так испугался за тебя, так испугался. Потому что я... люблю тебя! - я потянулся к ней, как тысячи раз в своих мыслях, как миллионы раз в своих снах. Наши взгляды встретились. Она вздохнула и... вдруг тоже исчезла, истаяла, испарилась, как и уничтоженное мной чудовище. Там, где она только что была, вспыхнуло белое пламя. Перед моими глазами замелькали, закружились крошечные кометы. Я закрыл глаза и устало опустился на пол - всё кончено! Я потерял её навсегда.
   - Ты спас меня! - тихий мелодичный голос шёл, кажется, сразу со всех сторон. - Как ты попал сюда? Кто ты?
   - Я - никто... Оставь меня. Диллинь больше нет.
   - А её и не было. Была я. Ты всего лишь не так смотрел: выдавал желаемое за действительное.
   Я медленно поднял голову: прямо передо мной стояла невысокая хрупкая девушка, вылитая Нефертити. Она улыбнулась мне великолепными терракотовыми губами и благодарно поклонилась.
   - Ты - Тэйя Яэйстри! - догадался я, чуть не присвистывая от изумления. - А как же...
   - Королева Диллинь Дархаэлла? - фиа понимающе кивнула и села рядом со мной. - Ты видел меня в её образе, потому что... - она коснулась моей руки, будто извиняясь за невольный обман, - всё это время ты думал только о ней. Её образ полноправно царствовал в твоём уме и сердце - слава Лесу, что это так! - именно это помогло тебе вспомнить и понять, ощутить происходящее с тобой; её образ, словно путеводная звезда светил и указывал путь во тьме. Он помог пережить те чувства, которые привели тебя ко мне.... Ах, я так давно молила о спасении! В ту минуту, когда я отправилась за своим мужем, я совсем не думала о том, что ждёт меня в лабиринте Времени. А когда я поняла, что попалась... дороги назад уже не было! - Тэйя судорожно сглотнула. - Если бы не ты! Ты...
   - Я - Василий, - спохватившись, представился я, машинально ища, обо что бы вытереть испачканные кровью руки. - Ваш муж - мой друг. Сюда меня послали аюнны: найти вас и привести назад. Они считают, что у меня, почему-то, это должно получиться: видите ли... я - дафэн, "крутой парень" и всё такое прочее, - я вдруг смутился и замолчал, не зная, что говорить дальше и говорить ли вообще о той истории, которая приключилась с Айтом.
   - Я догадалась, - улыбнулась девушка. - О тебе я узнала очень многое, пока мы неслись в той кошмарной гонке. Не забывай, ведь я на какое-то время стала твоей возлюбленной. В определённом смысле этого слова. А знаешь, мы очень похожи с тобой: оба стремимся к своим потерянным любимым и готовы пройти даже Дорогой дорог, чтобы с ними встретиться.
   - И даже лорд Енлок Рашх нам не помеха, - грустно улыбнулся я.
   Тэйя вздрогнула и непроизвольно посмотрела на тёмное мокрое пятно на полу и сгусток тумана, висящий над ним.
   - Он действительно исчез? Безвозвратно?
   - Я не думаю, что это с самого начала был именно он. Скорее всего, твоего преследователя кто-то создал, может быть, как раз сам сиятельный лорд, с него станется, - я хмыкнул и, сконцентрировав всё "дафэнье" во мне, внимательно посмотрел на то, что осталось от лжесильса. Туманная субстанция пульсировала и искрилась, на удивление живая и сознательная. Внутри неё явственно просматривался невысокий силуэт, отдалённо напоминавший... собаку? - А вместо подопытного кролика был задействован вот этот животрепещущий кисель. Эй, любезный, ты небось согласия не давал: без тебя тебя женили? - я присел на корточки около серебристого сгустка: "собака" внутри него на секунду замерла, а потом медленно развернулась ко мне, будто принюхиваясь.
   Фиа следила за мной с всё возрастающей тревогой в глазах: мои действия ей явно не нравились. Странно, но чем больше волновалась она, тем спокойнее становился я: меня притягивал и очаровывал этот загадочный туман. Через минуту я был готов дать на отсечение что угодно, но я твёрдо знал, что это собакообразное нечто не желало мне зла, более того, оно было испугано, одиноко и тоже не знало, как вернуться к себе домой. Мне стало жаль его, как... как настоящего бездомного пса, я пододвинулся ближе, протянул руку, погрузил её в серебристое облако и коснулся "морды" полупрозрачного существа внутри. Пальцы занемели от холода и покрылись влагой. "Морда" чуть отодвинулась, замерла и вдруг, вытягиваясь гибким щупальцем, обвилась вокруг моей ладони - здравствуй, Вася, новый друг! Мои пальцы закололо иголками, и они начали согреваться. Теперь мне казалось, что своеобразный призрачный жгут, намотанный на мою руку, был не только ощутим физически, тёплым, мягким, ласковым прикосновением, но и излучал волну такой преданности и надежды, что впору было возомнить себя героем. Хозяин... спас...буду служить... всегда! - пронеслись у меня в голове обрывки фраз. Туманное щупальце дрогнуло и утянулось обратно, снова став чем-то наподобие собачьей морды. Серебристое облако заколыхалось и подплыло ко мне, пристраиваясь у ноги сбоку.
   - Мы с Мухтаром на границе! - вздохнул я, с сомнением оглядывая свое новое приобретение. - Это уж точно не Енлок Рашх! - я повернулся к Тэйе: - Надо же, какое-то разумное желе, только что присягнуло мне на верность. Видите ли, я спас ему жизнь, и оно теперь изнывает от благодарности.
   - А оно красивое! - сказала, подходя, фиа. Она наклонилась и по моему примеру тоже решила его потрогать.
   Сгусток тут же заискрился, запульсировал и сжался до чётких границ четвероногого силуэта. Импровизированная голова сделала резкий выпад в сторону девушки, мелькнула крохотная молния. Тэйя вскрикнула и отскочила.
   - Оно меня ужалило!
   - Фу! Нельзя!!! - я чуть было не дёрнул несуществующий поводок. - К ноге! Рядом! - посмотрел на фиа: та тёрла руку, но, в общем-то, была абсолютно невредима, потом вниз на своего горе-защитника, погрозил ему пальцем - куда ж ты без команды-то! Собачий силуэт расплылся, запушистился невинным облаком и смирненько завис на прежнем месте. - То-то же! Смотри у меня, выгоню на вольную волю и спрашивать не стану! А впрочем, всё равно скоро возвращаться назад, так что зря ты ко мне прилепился.
   - Назад, - эхом повторила за мной Тэйя, и её глаза затуманились.
   - Пора! Нас ждут. Аюнны берегут твоё тело, а рядом с ним, ожидая душу, днём и ночью дежурит Айт Яэйстри.
   - Айт... Он жив!
   - Пойдём скорее к аюннам, и ты сама в этом убедишься. Он так ждёт тебя! Все уши мне прожужжал: милая-любимая-единственная...
   Она подошла ко мне, встала рядом, взяла за руку, точно маленькая девочка, и трогательно заглянула мне в лицо:
   - Ты знаешь, как отсюда выбраться?
   Я ничего не ответил - под моими ногами ослепительной стрелой разгоралась Дорога дорог. Яркие волны брали начало у моих ног и катились вдаль, широкой полосой указывая нам путь.
   Дорога назад промелькнула, как во сне - обрывочными воспоминаниями, всплесками ощущений и калейдоскопом картинок. Моё тело расслоилось, разлетелось на тысячи живых метеоров, каждый из которых стремился к единой цели - назад!
   Где была Тэйя в эти минуты, я не видел, но сердцем чувствовал - где-то рядом: в своём уме я крепко держал её за руку.
   Я пришёл в себя у знакомого проёма: длинная вертикальная щель сияла нестерпимо, контрастно - ослепительным белым светом. За плечо меня трясла фиа - очнись!
   - Где мы? - спросила она, растерянно оглядываясь вокруг. - Ты уверял, что знаешь выход.
   - Спокойствие и только спокойствие, как говорил великий Карлсон! - я широко улыбнулся. - Милая барышня, разрешите вас поздравить: наше путешествие подошло к концу! Выход - прямо перед нами!!!
   - ?..
   - Да вот же! - улыбка исчезла с моего лица. - Светящийся проём!? Щель? Дырка? Дверь!
   Тэйя грустно покачала головой - не вижу.
   Не видит?.. Но его же невозможно не заметить!!! Я недоумённо уставился на ярко пульсирующий портал. А может, и ладно, не видит и не видит? Возьму её опять за руку, и проскочим!
   Тут же попытался осуществить задуманное - не вышло. Я без проблем, легко и непринуждённо, погружался в сияющий проём, Тэйя же - как только её рука касалась световой преграды, - начинала вырываться и вопить: "больно, ах, мои пальцы, они сгорают, сгорают"!..
   После третьей попытки я вынужден был признать, что чудо не произошло. По крайней мере, пока. Уселся размышлять. Фиа, точно египетское изваяние, замерла рядом. В её больших миндалевидных глазах отражалось пламя недоступного для неё выхода.
   Время шло, а решения всё не находилось. Мои спутники ждали своего приговора с завидным терпением и покорностью. Да-да, вместе с Тэйей к "выходу" приплыл и туманный сгусток, продолжавший упорно следовать за мной. Я махнул на него рукой - пусть, всё равно сквозь дверь ему не проникнуть.
   В сотый раз прокрутив в уме варианты спасения, я с тоской вспомнил о своих друзьях: где вы, мои боевые товарищи? Как же вы сейчас были бы кстати! Горынович обязательно съязвил бы что-нибудь дельное, да и Враххильдорст в стороне не остался бы, фианьюкк, естественно, сделал бы мудрое заключение, на всё на это наложили бы оттиск королевской печати и... Стоп! Печать-то со мной! Из кармана свешивался кончик верёвки. Ключ, в виде которого печать существовала в этом мире, покоился там же. Я вынул его и, задумчиво разглядывая, закрутил в руках. Может, для фиа, каким-то образом, следовало именно открыть дверь?
   - Что это? Тайное оружие? - ко мне неслышно подошла Тэйя.
   - Если принимать во внимание, что этот предмет явился причиной смерти твоего преследователя, то его можно назвать и так. Кинжал, ключ... что угодно. Но, вообще-то, на самом деле это - печать великой лесной Королевы, в данный момент находящаяся в моём единоличном пользовании.
   - Это печать? Та самая??? - девушка благоговейно опустилась на колени и вдруг зашептала прерывающимся голосом, нервно сжимая и разжимая пальцы: - Но ведь тогда спасение совсем близко... прямо в твоих руках... прямо сейчас...
   - Близко то близко, - я встревожено посмотрел на девушку: в истерику бы не ударилась! - Но вот только где? Аюнны никаких подсказок не давали, объяснить толком ничего не успели, лишь крикнули вслед, что твою душу нужно "отпустить на волю". Хорошо, согласен! Лети себе, куда хочешь! И?..
   - Улететь, куда я хочу? - эхом повторила за мной Тэйя и вдруг схватилась за сердце, будто внезапная мысль выстрелом пробила его насквозь. - Аюнны указали мне путь, а я только сейчас поняла смысл их слов.
   - А поделиться озарением? - забеспокоился я, чувствуя подвох, спина вспотела, как после быстрого бега.
   - Так вот она какая, таинственная и знаменитая печать! - не слушая меня, проговорила фиа, странным взглядом созерцая ключ в моих руках. - Ты принимаешь тот вид, который необходим в данный момент... Ты спасаешь и помогаешь постичь истину! Ты не можешь творить зло!.. - её голос перешёл на сбивчивый, горячечный речитатив, глаза округлились и наполнились слезами. - Подари мне свободу, мне и моему Айту! Я больше не могу так жить!
   - Мы что-нибудь придумаем, - я обнял её за плечи: успокаивать плачущих барышень у меня получалось очень и очень неплохо. - Выход всегда есть...
   - Выхода нет! - отстраняясь, перебила меня Тэйя. - Вернее, есть, но один единственный! - её голос сорвался на крик.
   Она задышала часто-часто, как пойманная птица, быстро оглянулась по сторонам, то ли запоминая, то ли ища поддержки, и стремительным движением выхватила у меня ключ. Уже понимая, что она задумала, я бросился на неё, пытаясь перехватить руку, и неожиданно для себя промахнулся. Грохнулся наземь, тут же вскочил, но она уже оседала, бледнея лицом и крепко держась руками за рукоять торчащего из груди ключа... нет, кинжала! Крови почти не было, и это испугало меня больше всего.
   - Зачем?! - я подхватил её на руки, не давая упасть.
   - Я буду ждать тебя, любимый... - одними губами прошептала она, устремляя взор на кого-то, видимого только ей. Её тело начало бледнеть и искриться. Мгновение - сверкающее облако воспарило надо мной и растаяло, оставив в моей ладони лишь миниатюрное изящное оружие.
   - Зачем... - тихо повторил я. - Господи, ну как я всё это объясню Айту?!
   Я не ждал ответа, но он зазвучал, закладывая уши и сотрясая землю под ногами. Дорога дорог вновь вспыхнула и... разлетелась на тысячи осколков, оставляя вокруг лишь непроглядную ночь. Ослепительный проём выхода заколебался и начал меркнуть, плавно стягивая свои края.
   Я ругнулся и со всех ног кинулся к нему, в последнем рывке ныряя в захлопывающуюся дверь. Что-то прохладное уцепилось за мою ногу, но и это ощущение выжгло пламенем перехода.
  

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"