Дорский Александер Евгеньевич : другие произведения.

Эссе

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

Она пришла невзначай, потушив как-то небрежно сигарету, которой затянулась недавно от камина и сказала - "Пошли!". Куда я не знал, а зачем тем более. В Герцоговине войска уже который век сражались на полях сражений минувшей войны. И она, мой верный спутник, следовала за мной по векам и весям. Мне хотелось обнять ее тонкие руки, коснуться языком ямочки на щеке. Но мы шли не останавливаясь и не оглядываясь, мимо проплывали поезда и дамы из высшего общества играли виньеткой чести своих мужей, несших свой пост где-то там на полях сербской войны. Историки до сих пор приписывают какие-то факты и события, а была только непролазная грязь и полчища беженцев протаптывали себе дорогу в непролазной тиши болот. Красные и белые, зеленые и голубые - цвета сыгравшие свою роль в палитре времени. Отразили палитру бытия и исчезли в вечность. Она вела меня всю сознательную жизнь, но никогда не оглядывалась назад. Мы были знакомы с ней как-буд-то непомнили друг друга. В городах так легко заблудиться. Читал ли я ей когда-нибудь записки дохлого пса, одного из тех, которых хоронят на холмах Бней-Брака.

Я никогда не спрашивал ее, есть ли у нас с ней родственные чувства, но ей этого было ненужно. Пламя свечи никогда не заменит электричества. Приговор времени поставлен идущим впереди. Плаха неотвратимости висит на каждом кто посмеет понять ее сущность, поэтому мы шли так долго молча и не спеша.

+++

Иногда мне кажется что закроешь глаза и станешь свежим источником, рябью на чистой глади воды. Ты смотришь на знамения, анализируешь предчувствия и думаешь о провидении, но всегда остаёшься самим собой. Ты встречаешь их после долгих дней разлуки, они переливаются, дышат каждый о чём-то своём и в них ты узнаёшь себя. Может быть это закон отражения и он распространяется не только по отношению к водной глади и звёздам. Когда ты встречаешь его или её или тысячу таких как они ты растворяешься в общем движении и все мы вместе превращаемся в тягучую плазму, живую биомассу которая текёт, заполняя улицы наших городов, зажигает огни электричества и по законам метаморфоз трансплантирует разливаясь неоновым светом по необътным просторам вселенской души. Вселенская душа естественно не имеет ничего общего со вселенским разумом, хотя эти понятия сосуществуют вместе уже не первое тысячелетие. Первая способна вдохновлять, хотя ваяние остаётся на стороне второго, но обе эти силы способны к бесконечным катаклизмам которые заключаются в непрерывном разрушении и созидании. Когда ты встречаешь её тебе ничего не остаётся как пуститься в бешенный пляс, смешивающий в себе все потоки и течения времени, с ним же возникает бесконечный монотонный диалог который открывает перед твоим сознанием чёрные дыры. Сами по себе они аморфны и каждый в них видит то что хочет увидеть, но в коллективном сознании форма их постоянна и устойчива.

До поры до времени ты тешишься играя знаками и символами, ведь они составляют большую часть твоей жизни и всех окружающих, но как ни странно любой клубок шерсти можно размотать и ничего не остаётся кроме поиска утерянных иллюзий. Собранные в процессе жизни иллюзии со временем становятся не к чему нигодным хламом от которого постоянно приходится избавляться. Охота и собирательство, этот сон современного человека о жизни древних остаётся непреодолимой приградой на пути раскрепощения психо нашей цивилизации. На этом пути я и те кто рядом со мной. Однако рамки в которые мы поставлены заставляют нас переодически возвращаться в свои пещеры и мы ждём тех кто на охоте. В небесах есть созвездия, но сколько можно о них ведь они такие же как и мы, ведь мы являемся лишь их отражением, такие же бессмысленные в своём равноденствии на своём пути к одиночеству. Но сколько можно о нём, ведь мысли движутся со скоростью света под стать комете. Тем же свойственно оставлять млечный путь на безоблачном ночном небе, нас же редко удасуживает любоваться им. Так и живём, каждый созвучный со своей стихией. Звёзды тешаться в далёких галактиках смотря на нас, мы лишь иногда удосуживаемся угодить им своим вниманием. Каждый новый взрыв рождает новую галактику, в нашем же сознании это лишь новый повод двигаться дальше. С возрастом учишься различать что не всё постоянное является таковым на самом деле и твоя жизнь так же подвластна этим законам, вулканологи знают это как никто другие. Крупица в бешеной гонке бытия ты крутишься, выветриваясь и стираясь о миллионы таких же как ты, но ты их видишь каждого по отдельности им же кажется что все мы вместе часть огромной гряды. У геодезистов наверняка есть ей название и они даже знают её координаты и способны отметить её на карте. Стоя же на грани тебе видны миллионы микро и макро процессов составляющих одно целое. Мой мозг в момент видения похож на груду ржавого железа, жёсткий диск, вращающийся в миллионах оборотах вокруг своей оси. Но удел всегда быть между не позволяет тебе замечать бедствий и мытарства как на глобальном так и на персональном уровне. Орнитологи смотрят в небеса, но не способны видеть дальше птиц, микробиологи слишком погружены в свои чашки Петри и точные приборы и оптическо-технический мир образует одну за другой колонии в их душах. Вчера я мог быть одним из них или уйти в трёхмерный мир на тонких набросках в эфире, но сегодня я часами сижу на крыше и смотрю. Потом приходят сны, прозрачные и иллюзорные и каждый мой день лишь кропотливая работа в ожидании их прихода. В них нету влияний транквилизаторов и катализаторов на психику, в них всё просто как в анодах и катодах и они действуют на меня как ингаляция или электролечение.

Днём я ищу их продолжения, но сталкиваюсь лишь с их остатками и неухваченными завершениями и всё это момент сплошного собирательства. Но я никогда не был шаманом и не мне суждено до конца разобраться в жизни растений и трав как это сделал бы Карл Линней или ещё кто-нибудь из зам ечательных. При ошибке наградой мне достаётся сплошной дурман и в голове моей зреет зверобой. Выпей завар и полегчает детка. Поэтому все мои воспоминания, бывшие сны, пахнут аптечной ромашкой и чабрецом и мне нравиться варить мёд из одуванчиков.

Плевок в никуда

Еду в автобусе, не впервые. Лица всё те же, люди сонные как мухи, я тоже. Дайте дыхнуть на стекло, дайте ему запотеть. Как всё интересно там за окном когда оно запотевшее. Думаю о нём или о ней или не важно о ком, думаю о сигарете. Автобус медленно набирает ход. -Но куда?, мне бы и самому хотелось это знать. На лицах тоска увядающего тюльпана, у соседки слева память о неге лета. У меня уже как час кружиться голова, жужание наушников справа. -Ну к чему всё это? Пригласить ли её на следующей остановке! Куда? По всему видать меломанка. Станция Бриндизи или Вермутово, какое это имеет значение, тогда когда голова трещит от пережитого, от последней фразы, брошенной вдогонку. И какая это улица, разве кто помнит, и в честь чего или кого она названа? Мысли летят как нескончаемый счёт фонарных столбов за окном. И ещё одно переключение движка в твоём сложном организме состоящем из бесконечных инь и янь. Да, кстати мысли имеют свойство стучаться об борта встреч, разлук, об борта утраченного. Автобус набирает ход, водитель всей своей осанкой выдаёт масть своей профессии. Остановка, мелькание лиц в проходе и мгновенное исчезновение в купели вельветовых сидений. Краски всё теже, даже тогда когда темно и включены иллюминисцентные лампы, другой маршрут, но трасса всегда одна. Здесь на этой трассе твои года, чувства, вера и надежда и ты видешь в окне своё отражение в отблеске электростанции недалеко от древнего порта сгинувшей империи. Сосед слева, и вот теперь справа, вглядеться бы в черты его лица, впереди затылки и гомон, но психологический барьер не преодолим, остаётся созерцать всю туже точку впереди себя, точку застывшей без движения фигуры, которой являешься ты сам, застывший в некой вязкой субстанции. Автобус поглощает всё внутри и вне себя, преодолевая километры биосферы и в какой-то момент способен достичь освещённый мир стационарной системы, название которому город. Здесь ты видешь тысячи жизней копошащихся существ и может в одном из них ты сам. Они заполняют собой всё те же до боли знакомые тебе улицы и со временем в своём движении ты улавливаешь некоторую закономерность которой подвержен этот неугомонный поток. Наконец станция и все поглощавшие тебя мысли уносяться прочь, через минуту ты уже вне и всё же остаёшься частью движения и автобус наполняется новым потоком в котором может очередной раз присутствуешь ты сам.

Им.

Какая радость в солнце и в том кем оно создано. Верь древностям, они не подведут, и ты найдёшь то что всегда рядом. Фойе театра, она в двух шагах от тебя, секреты обаяния в её обтягивающих запястья шелковых рукавах. Птицы вьются, серебрясь в твоих мыслях - это всё что так долго не хватало тебе. Хрустальные конструкции строят ажурные леса в измученной засухой душе. Где-то здоровый смех детей, ведь только им суждено так радоваться и смеяться. Огни кем-то покинутых городов, крылатые драконы мечты. Она грациозна, но предчуствие внутреннего разлома нарушает спокойный ход и течение мыслей. Здесь рядом та, которую ты так долго искал, расстояние размером в вечность, путь неисчесляемый в единицах бытия. Кажется, протянешь руку и ощутишь теплоту её глаз, вспомнишь ту, которую когда-то знал, и чью улыбку помнил золотым слитком, отпечатанном в мерцаниях твоей, так и не нашедшей покоя души. Когда-то позже я долго искал тот драгоценный слиток, но Майя отвергает тех, кто избегает сильных чувств. И позже мне было больше не суждено изведать радости преподношения скромного букета им. И вот теперь её талия, созвучно гармонирующая с тонкими очертаниями рук, выдающих внутренний надлом души. Нервное покуривание, пуская дым в сгущающуюся темноту наступающего со всех сторон пространства.

Хрустальные неоновые цветы.

Не знаю доводилось ли вам бродить по потаённым закоулкам девственного заповедного леса, но знайте, в глубине его чащи уставший путник найдёт мерцание, которое как нить Ариадны выведет его к светлым далям, нить эта - мерцание неоновым светом хрустальных цветов андроидов. Я знаю это место уже много лет. В детстве я мечтал найти его, и теперь свободно гуляя под высокими кронами, путаясь в извилистых сплетениях его корней, чутьё наводит меня на память о былом. Иногда высоко там, где корабельные сосны смыкают свои вековечные кроны, я вижу чёрных птиц с огромным размахом крыльев. Они парят свободно и высоко, им ведом покой. Их тени смыкают огромные полусферы над моей головой. Их плавное движение вызывает во мне лёгкое головокружение. Но птицы эти, по сути, духи и я плачу им свою дань почтением. О страждущий путник, если тебе суждено погрузиться в печаль или сомнение чешуйчатой змеёй медянкой закроется в глубинах твоего естества. Лес этот может сыграть нехорошую шутку. Ты не успеешь заметить как его кроны сомкнуться в огромный шатёр и морщины тревоги лягут на твоё чело. Звуки, рождённые иными мирами, заполнят глубины, и ты попадёшь в мир видений и грёз. Под сенью кряжистых вязов, в болотистых лощинах, в глубине прохладных заводей ты прочтёшь выложенные галькой имена тех, кто проложил духом путь к себе и одарил этот мир полётом мысли и упокоением. Блэёк и Байрон соседствуют здесь в тишине с Данте и Овидием. Прислушайся друг мой, услышишь ли ты журчание кристально чистого родника, это звук слил в себе трепет парящих душ, им уже неведома тоска и смятение и их существование в этом мире выражено в крещендо благозвучия. О путник вспомни себя сотни и сотни лет назад, оставь за собой Парнас и стремись туда, где посвящённым дарят своё неоновое свечение хрустальные цветы. Подари их тому существу, которого может не совсем знаешь, порань свои руки и лес позаботиться о доставке своего самого сокровенного адресату. Не пытайся искать эльфов и седобородых гномов иначе тебя посетят мрачные гоблины во главе со своей мрачной предводительницей Хезель. Не обманывайся на своём пути в чувствах ведь это то заповедное место где правят эмоции и чувства.

Мать земля

Я лежу уже которые сутки на потёртой от крови земле, бледный пёс уныло смотрит мне в глаза, сверлит мои зрачки острием кинжала, выпивает мою плоть жаждой осоки. Мы с ним одно существо, лишь одно различие в нашем онтогинезе кожа. Его, покрытая мягкой шерстью, на дожде он отряхивает её, пуская в космос миллионы радужных брызг, моя гладкая и её можно подставить плаксивым каплям дождя. Пёс всегда грустит, мягкая улыбка на его морде, боль об утраченном, я уже не помню того момента когда радовался дождю, но мы понимаеи друг друга. Между нами всё открыто, как поры лопнувшей корки сухой земли после любвеобильного дождя. Завтра мой пёс отправиться в ночь на поиски утраченного и встретит меня. Мы пересечёмся на одной параллели. Я умею пить, он - лакакть, оба мы подставляем иссушенное нёбо первым каплям дождя. Мимо проходят отуманенные дождём кошки, мы бежим вслед за ними, готовые в любой момент перебить их тонкий хребет и мягкие хрящи. В нас нет ненависти, так же как в них страха. Нас раздражает их вечное несущееся нёбо первым каплям дождя. Мимо проходят отуманенные дождём кошки, мы бежим вслед за ними, каждый из нас поглощён собой. Ведь это время когда над землёй всходит полная луна. Потом мы вспоминаем тех, кого потеряли, ведь в движении любовь и наслаждение. Эти нескончаемые капли дождя на ветру, вечный вопрос кто быстрее черепахи. Где-то там плещут хвостами киты, и белохвостые орланы пасут дичь. А мы в погоне, наши языки просят воды как огня, скулы сведены нервной судорогой, хочется скулить, но время гнаться и гнаться без оглядки. Там в подворотнях им есть где укрыться, а нам где запутаться. Внутри всё горит, но радость погони греет наши сердца. Остановка. Шарканье тяжёлых ступней по голой земле, запахи не успевшего остыть асфальта. Впереди силуэт, мечущийся в зигзагах. Миллионы следов, ограниченность обоняния. Слюна скатывается блёстками, цель к поражению видна. Бармен плещет очередной глоток в раскалённое жало погони. Звёзды смеются нам вслед. Птицы клюют наше упоение и самозабвение погоней. Мёртвые зоны города, промышленные зоны, местность не знакомая ни нам, не им. Соседка выключает радирущий экран, он сворачивается клубком у её ног, вязать она давно уже разучилась. - Ко мне!, -шрапанель голоса коммивояжёра, запутавшегося в личной суете. Мы утратили всё, даже самое последнее что у нас было, запах погони, то в чём скрывается неуловимый символ освобождённых от угнетения рас. Сядь рядом со мной, я расскажу тебе как хоронят собак!


 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"