Аннотация: если книга не цепляет в самом начале, значит она не зацепит никогда
Семнадцать весен вспыхивает на небе эта странная звезда. Из ночи в ночь ее мертвенно-голубоватый свет лишает звездочетов спокойного сна. Огромная и яркая, она видна даже сквозь грозовые тучи. Целых семнадцать весен...
Предсказатели всех империй, колдуны и ворожеи каждой, даже самой захолустной деревеньки тратили все свои силы, дабы понять, чем же так провинился наш мир и какие новые беды его ждут. Никто не верил, что эта холодная звезда может сулить хоть что-то хорошее.
Поэтому с днем рождения меня поздравляли на декаду позже. Мало ли подозрительных... Сколько младенцев в тот год принесли в жертву Отцу-Защитнику, не перечесть. Особенно не повезло мальчикам - все искали Сына Звезды. Нелепость, продлившая мне жизнь - родиться не того пола.
Родители... конечно они все прекрасно знали и понимали.Сложно было не заметить, что их ребенок "немного" не такой. Но не признавались они в этом даже мне. как будто я ни разу не видела своего отражения... Ну и что с того, что единственное зеркало было лишь в мамином будуаре, а мне строго-настрого запрещали одергивать шторку, за которой оно скрывалось? Я знала,что со мной не так и до того, как мне впервые удалось остаться наедине с этим самым сокрытым предметом нашего дома. Я часто любила вглядываться в ночные окна, рассматривая созвездия сквозь преломление отражений моей комнаты.
Посторонних же в нашем доме не было. Всем знакомым маменька рассказывала трагическую историю о несчастной и больной девочке, сраженной тяжелым недугом не иначе как под влиянием
этой новой коварной звезды. Мол, мне вреден солнечный свет и вообще, как говаривала маменька, "дочь у нее не красавица, поэтому сторонится людей и не любит, когда на ее несовершенство смотрят с жалостью. К тому же бедняжка слепа". Довелось мне пару ее речей невольно услышать... Признаться, приятного в подобном мало, хотя и понимаю, что столь нелестным для меня способом она защищала семью от излишне любопытных - мамины подруги славились аристократичной брезгливостью. Они бормотали что-то вроде "бедное дитя" и теряли ко мне всякий интерес. Слуги были более любопытны, но и они прекрасно понимали, что "тревожить мое уединение" для них смерти подобно. И смысл здесь далеко не переносный.
Моя мнимая слепота была отдельной историей. В глаза мне маменька смотреть сама не решалась. Цвет ее пугал, точнее свет. Говорят, у нормальных людей таких глаз не бывает. Сколько было разговоров, когда моя кормилица оставила наш мир спустя год, как перестала заботиться обо мне... Слуги шушукались, что это мой дурной глаз во всем виноват. Потому матушка и просила меня надевать повязку на глаза, когда навещала меня. Отца же я и так почти не видела. Он ходил по дому как приведение, мрачный и нелюдимый. Говорят (в нашем доме слишком много говорят, благо, что не за его пределами), когда я только родилась, и отцу показали меня, он отвернулся и сказал "унесите". Помнится, в раннем детстве я случайно забежала в его кабинет. Не оборачиваясь, отец лишь буркнул: "выйди". Наверное, в его глазах я была позором семьи. Только кормилица мне часто повторяла, что я очень милая малышка, и что ей нравится заплетать мои серебристые волосы в косички. Но и ее забрали у меня.
Мама... Мама - настоящая красавица. Черные как смоль волосы, темные глаза и аристократическая бледность кожи делали ее внешность предметом зависти всех светских дам. Высокая и статная, она не могла остаться незамеченной. Не сложно догадаться, сколько яда и желчи таилось в сочувствующих речах ее подружек,едва они слышали обо мне. Как так, у самой Аделаиды Лиранской родился ребенок-урод, которого и людям-то показать стыдно.Многие советовали своих семейных врачей, расхваливая их целительские способности,но ни один лекарь так и не переступил порог моей комнаты. Родители опасались показывать меня магам. Что уж там говорить о том, чтобы найти мне учителя.
Единственное, в чем родители меня не ограничивали, так это в чтении. Книги даже самые ценные, редкие и сакральные, были для меня в открытом доступе.Откуда в нашем доме была такая богатая магическая библиотека, для меня до сих пор загадка. Родители никогда ничем подобным не занимались, да и прочие родственники не могли похвастаться особым даром. Говорят, мой троюродный брат неплохо заклинал погоду, но его семья так и не позволила ему сделать карьеру синоптика. Хоть они и всегда в цене, но в высших кругах были свои представления о престижности профессий.Дворовые мальчишки завидовали кузену черной завистью - для них подобный талант открыл бы новый мир. Слышала я куда больше, чем предназначалось для моих ушей.
Помню, как в детстве я сидела в своей комнате (да что там, я почти ее не покидала)и вдруг заметила маленькую мышку.Забавный пушистый зверек старательно намывал лапками мордочку, а я рассматривала его и желала видетьи слышать все то, что видит он. Ведь мышонок не был заперт, он мог бродить, где хочет, а при должной осторожности его бы никто и не заметил. Я очень хотела посмотреть, что творится у нас на кухне.Мохнатый комочек вдруг резко куда-то побежал, а у меня закружилась голова, перед глазами стали мелькать странные образы. Закрыв глаза, я увидела, как бегу по лестнице вниз, ныряю в маленькую щелку и по темным узеньким коридорчикам оказываюсь прямо на кухне. Наша кухарка как раз наливала дворне похлебку, а они оживленно о чем-то болтали. Задергав ушками, мы с мышом стали разбирать их речь.
- Несу я белье в комнату хозяйке, а эта мелкая как выглянет, как зыркнет на меня своими страшными глазищами! Я с испугу чуть все не выронила - жути натерпелась, не приведи Отец-Защитник на нее опять наткнуться. А то кончу, как бедная Агна, прими ее праотцы! А лохмы-то ее белые - ну точно призрак. Камаре бы ее в услужение отдать, да с глаз долой!
Это прачка наша. Все она врет, все. Ни слова правды. И вовсе я не выглядывала в коридор, я же заперта... Делать мне больше нечего, за чернью подглядывать! В этот момент я невольно ойкнула, поняв, что именно этим и занимаюсь, и случайно потеряла связь с мышонком. Так я впервые оказалась в чужом теле. Мне было лет шесть тогда и особым чудом это не казалось. Просто как игра. Я стала часто бродить по дому с помощью мышек, мушек и прочей мелкой живности.Завести кого покрупнее мне не разрешали, хотя я очень просила подарить мне мурана. Я никогда не видела, как он выглядит - в книжке, где я о нем прочитала, не было картинок. Там лишь упоминалось, что многие ведьмы любили держать их как домашних животных и комппаньонов. Но мне так нравилось его название, что я была уверена - зверек крайне мил. Только маменька почему-то побледнела от этой моей просьбы. Она, кстати, так и не знала, что я прекрасно вижу и через повязку. Свои секреты я научилась оберегать с раннего детства.
Не могу сказать, что я очень страдала от роли затворницы - я казалась самой себе достаточно интересным собеседником, чтобы переживать из-за отсутствия общения со сверстниками. Тем более мои маленькие хвостатые друзья внесли разнообразие в мою жизнь. Вскоре я научилась путешествовать и за пределами усадьбы, не выходя из комнаты. Только нужно было дождаться, пока к моему окну подлетит птица. Это ощущение свободы и полета стоило любых игр в салки-догонялки. Все равно дети бы дразнили меня. Сколько разговоров было о моих страшных глазах, что я и сама привыкла их таковыми считать.
В компании книг, мышей и птиц я и дожила до семнадцатой весны. В ту ночь звезда горела особенно ярко.