Дрей Дарья Николаевна : другие произведения.

Воспоминания забытой богини

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  Я обращаю ненависть в любовь,
  Поступь возмездия в звенящей тишине.
  Бессмертный дух, хоть плоть и кровь.
  Я вечный свет, что заточен во тьме.
  
  
  
  
  
  Мы высадились посреди тропической зелени. Джунгли - так это назвал Отче. Он перенес наш маленький отряд - Адама, Гэбриэла и меня - вместе с необходимыми вещами и оборудованием. Вдыхать воздух было необычно, странно. Такой свежий, бодрящий этот кислород. Очень непривычно по началу. На базе мы дышали подобным составом, поэтому парни как-то быстро приспособились, занялись распаковкой оборудования и разметкой территории. А я все не могла надышаться. К тому же надвигалась гроза. А вид темнеющего неба для меня, рожденной из электрического разряда, чем является молния - это настоящий экстаз. Я с наслаждением подставляла лицо ветру.
  
  - Лил! Хватит там зависать! Помоги мне подключить радар!
  - Сейчас, Гэб! Еще минотучку!
  
  Гэбриэл подошел, распутывая моток проводов.
  
  - Завораживает? - кивнул он в сторону неба.
  - Да, - ответила я с улыбкой.
  - Знаешь, я никогда не перестану удивляться Его мастерству, фантазии. Каким во истину великим разумом надо обладать, чтобы создать все это.
  И Гэб восхищенно окинул взглядом окружающий пейзаж, потом развел руками, по-прежнему держа в одной из них моток перепутанных проводов, свисающих как попало. Но это его не заботило сейчас - он не мог выразить потрясение и благоговение перед силой и возможностями Отче. В тот момент мы понимали друг друга. И вероятно тогда это зародилось между нами - ощущение близости.
  
  - Да, да, - наше созерцание прервал ворчливый голос. Адам приближался к нам. В отличие от стройного светловолосого Гэбриэла, каждое движение которого несло свет и тонкую легкость, Адам произовдил впечатление какой-то первобытной силы. Первобытной грубой силы.
  - Узрите мощь Великого Разума! - он возвел ладони к небу.
  Гэб обернулся к нему.
  - Я слышу сарказм? Остерегись, Первый Человек! Нехорошо начинать земной путь с богохульства.
  - Куда уж мне тягаться с ангелом! - Адам взъерошил копну черных волос. - В то время, как высшие существа восхищаются прекрасными сокровищами природы, я знай только разбираю поклажу. Да, знай свое место, работай, мое дело маленькое! Но ты прав в одном, мой крылатый друг - я человек! И Отче любит меня таким, каким создал, по своему подобию, а раз Он так гениален, то и я не хуже!
  И Адам пружинящей походкой неспешно двинулся к лагерю, который, надо отдать ему должное, приобрел более определенные черты за то время, что мы с Гэбом смотрели на небо.
  - Зря ему рассказали так много, как ты считаешь? - спросила я.
  - Я не могу судить, - ответил Гэб, но вид у него был озабоченный.
  Мы двинулись вслед за Адамом.
  - Отче хотел вести политику прозрачных отношений. Мы - творения Его. Он - наш Создатель. И быть откровенным и честным с нами - Его долг, ответственность. Ведь мы - дети Его. В каждом из нас живет Его частичка...
  - Ага! Вот наконец-то и вы! - из огромной палатки вышел улыбающийся Адам. - Кому разговоры говорить, а кому дело делать! Принимай работу, хозяйка!
  И он подмигнул мне.
  Я в смущении отвела взгляд.
  
  У Адама очень быстро шла работа. В этом конечно он был мастер. В тот первый вечер мы поужинали привезенными припасами, а на следующее утро Гэб помогал Адаму строить дом, носил вместе с ним бревна, а потом занялся установкой локаторов. Я проспала все утро, а потом меня услали ходить по джунглям в поисках еды. Мне было ужасно скучно это делать. Мне хотелось помочь Гэбу возиться с локаторами. И побродив по зеленым зарослям какое-то время, и не найдя ничего, что мне хотелось бы съесть, я невзначай набрела на него. Гэб сидел на дереве.
  - Эй! - окликнула я его.
  - Лил! - он помахал мне. - Залезай сюда! Отсюда видно ваш дом.
  Меня слегка передернуло от слов "ваш дом", но приглашение я приняла. Вскарабкаться по стволу было не так-то просто, я поцарапала ладони. Когда я наконец долезла и уселась рядом с Гэбом, то стала рассматривать красные полоски царапин. Из них сочилась кровь, и я чувствовала боль. Она была острой.
  - Ты поранилась! - заметил Гэб. - Надо перевязать.
  И он оглянулся в поисках чего-нибудь подходящего.
  - Нет, постой, - я остановила его. - Смотри!
  И я сдавила края одной царапины. Выступили рубиновые капельки.
  - Да, это кровь идет. Ты улыбаешься? Тебе разве не больно?
  Он спрашивал с таким вниманием и заботой.
  - Больно, но... это ведь интересно! - ответила я. - Впервые узнать, что это такое!
  Тут я слизнула красные капельки.
  - Соленое!
  - Тебя настолько это увлекает?
  - Да! Вокруг огромный новый мир, только созданный Отче. И я совсем недавно была лучом света, чистой энергией. А теперь у меня есть плотная оболочка, тело. Оно двигается, функционирует. Мои глаза видят, я различаю тысячи оттенков. Я слышу миллионы звуков. Кожа чувствует жар, холод, боль, если ее повредить. Я могу прикасаться к предметам, к деревьям, к тебе.
  И я взяла Гэба за руку.
  - Я держу твою руку, и чувствую тебя.
  - И что ты чувствуешь?
  Его внимательный взгляд скользил по моему лицу. Он был готов уловить малейшее изменение.
  - Я... - отключив поток мыслей, я погрузилась в бездонную глубину его глаз. - чувствую свет... это как будто целая Вселенная... и Вечность...и...
  Что-то еще едва уловимо начало проявляться, но Гэб мягко забрал руку.
  - Невероятно, - сказал он. - Насколько глубоко ты видишь. А как на счет Адама?
  - Адама? - внутренний свет как будто погас во мне. Я постаралась скрыть это, сделала вид, будто оглядываюсь вокруг, по-прежнему в удивленном восхищении, но кажется Гэб все-таки заметил.
  - Да, что ты видишь в Адаме?
  Мне хотелось сказать ему честно, открыть то, что беспокоило меня еще на базе. Но что бы это изменило?
  - Я вижу надежного человека.
  
  Гэб остался заканчивать с локатором, а я вернулась в лагерь. Рядом с палаткой выросла основательная постройка. Адам возился с костром, раздувал пламя.
  
  - А, ты вернулась, хозяйка! Значит, будем обедать! Я голоден, как стадо животных, названия которых я не знаю, еще не придумал. Но я их видел сегодня у ручья, когда ходил с ангелочком добывать дерево для нашего дома. Занятные твари, у них ветки растут из головы, вот прямо позади ушей. Так забавно!
  Он заметил, что я с пустыми руками.
  - А что же ты ничего мне не принесла, хозяйка? Или ты хочешь заморить меня голодом? И это после того, как я в поте лица трудился все утро? Встал засветло. В то время, как ты дрыхла до полудня, а потом шаталась неизвестно где?
  
  Его черные глаза полыхнули гневом.
  
  - Не кипятись, первый человек, - раздался спокойный голос за моей спиной. Я с надеждой обернулась. В лагерь пришел Гэбриэл. Он нес большую гроздь неизвестных желтых продолговатых плодов. - Немного веры и терпения. Господь не оставит тебя в трудах твоих.
  И он бросил гроздь к ногам Адама.
  - И ты не вешай нос, - обратился он ко мне, - ты, светлейшая дочь Его, не печалься. Ангел с тобой.
  Я благодарно улыбнулась.
  - Ну, дети мои! - обратился Гэбриэл к нам обоим. - Приступим к трапезе!
  
  К вечеру Гэбриэл закончил свою работу, и покинул нас, вернулся на базу.
  - Я буду наблюдать там, в радиорубке, - сказал он мне на прощание. - Надеюсь, что у вас все получится. И моя помощь не понадобится. Но если будет трудно...
  - Спасибо.
  Адаму он пожелал удачи и пожал руку. Тот был уже в прекрасном расположении духа, и казалось забыл о дневном инциденте. Мне он все же не давал покоя. И было жаль, что теперь с нами нет Гэбриэла. Его не было со мной.
  Я понимала всю важность той роли, которую возложил на меня Отче. Не только на меня, и на Адама тоже. Важная роль была поручена нам обоим.
  Проводив нашего помощника, мы возвращались в лагерь вдвоем. По дороге молчали. Но в моей голове роилось множество мыслей. Мы до этого не оставались надолго вдвоем. На базе эта мысль возникала у меня. Мысль о том, что настанет тот момент, когда буду только я и он. И никого вокруг. Во всей Вселенной. Но это казалось таким далеким, все это будет так не скоро, думалось мне. И отвлекалась на исследование строения базы, на то, как устроена работа радиорубки - особого зала, громадного, почти бесконечного, где находится множество мониторов. За мониторами сидят разные создания, и ангелы, и заходят демоны. И постоянно движение, галдеж. Собираются порой целые компании у одного монитора, и увлеченно наблюдают, обсуждают, иногда смеются. А иногда и плачут. И потом расходятся с каким-то скорбным, но при этом смиренным видом. Это очень интересный зал. Мне там всегда нравилось находиться, и я бы лучше осталась на базе, и наблюдала бы за происходящим через эти мониторы. Но... Отче создал меня для другого. И теперь Гэбриэл там, наверху, наблюдает за мной. Наверху... Не уверена, что это слово правильно опишет расположение. Но глядя в тот вечер на небо, усыпанное звездами, мне хотелось думать, что это так.
  По дороге к лагерю, я решила, что для успеха нашей миссии, надо наладить контакт с Адамом. Не сделав этого раньше, я поступила недальновидно. Но все можно исправить, постаравшись сейчас.
  Мы пришли в палатку. Дом еще не был достроен, это предстояло завтра, и я собиралась принять в этот раз активное участие. Мои намерения были серьезны. Пока что я взялась убирать со стола, это был небольшой прощальный ужин в честь Гэбриэла. Они с Адамом изловили одного зверька, того самого, у которого веточки торчат из головы. Мне было жаль его. У него такие кроткие глазки. Адам без жалости содрал с него шкуру, а рога отрубил. Сказал, что повесит на стену в новом доме, как украшение. Это событие оставило во мне двоякое чувство. С одной стороны странно видеть существо, которое только что бегало, и вдруг лежит неподвижно, сколько ни тыкай его прутиком. Раньше оно было живое, кровь текла внутри его тела. А теперь она вытекала из раны в боку. Я не удержалась, чуть обмакнула пальцы в крови, и лизнула. Соленое. Жизнь покинула это тело, вытекла из него. Как же это было интересно, но в то же время жутко. Ведь Жизнь не по своей воле прервалась. Вернее не по Воле Отче. Хотя с другой стороны, на то была Воля Отче, он создал это существо, чтобы человек, Адам, мог утолить голод. Но ведь существо об этом не знает. Оно не знает о своем предназначении - питать другое создание Отче. Оно даже не знает об Отче...
  Я задумалась об этом. И Адам окликнул меня.
  - Эй, хозяйка! Что застыла?
  Он лежал на подстилке из больших мягких зеленых листьев, длинной продолговатой формы, заложив руки за спину.
  Это его "хозяйка" начинало меня раздражать. Но я твердо решила быть смиренной.
  - Я думаю о сегодняшнем дне, - честно призналась я ему.
  - И что о нем думать? - ответил Адам. - Прошел и все. Ты лучше пошевеливайся, да внимательнее, вон кость валяется.
  Я молча двумя пальцами подобрала кость. Закончив с уборкой, подошла и села рядом с Адамом.
  - Ты знаешь, я сегодня поранилась. Взбиралась на дерево, и вот.
  Я показала ему поцарапанные ладони.
  - Сначала было больно, полоски были такие красные, и кровь сочилась из них маленькими капельками. Они соленые на вкус. Это было утром, а сейчас вечер. И смотри, они уже не красные, и почти зажили. Это так необычно.
  - Так вот чем ты занималась, вместо того, чтобы искать пропитание. Ты лазила по деревьям, как обезьяна.
  - Как кто?
  - Это такое глупое животное, которое я видел сегодня. Оно мохнатое, с большими ушами и длинным хвостом. И лопочет что-то бессвязное. Я придумал назвать его обезьяной. Так вот ты как эта обезьяна - тоже лазишь по деревьям и лопочешь всякую чушь. Иди спать. Завтра тебе не удастся отлынивать от работы. Ангелочка больше рядом нет.
  И он, устроившись по удобнее, закрыл глаза, дав понять, что разговор окончен.
  Мне захотелось оказаться в радиорубке с Гэбриэлом.
  
  Следующие дни не особо продвинули меня на моем праведном поприще. Я старалась быть полезной Адаму. Я обошла окрестности, и поняла, что в "джунглях" произрастают различные виды деревьев, составляя смешанную растительность. Я научилась распознавать съедобные и несъедобные плоды. В основном методом проб и ошибок. Один раз Адаму было совсем худо, я и не знала, что делать. Тогда пришел Гэбриэл, и помог ему. Принес снадобье, приготовленное из особых листьев, потом показал мне, где эти листья найти, и как приготовить лекарство. О, его приход был лучом света в темных джунглях. Я уговаривала его остаться. Но он опять ушел, сказав, что и так не должен был появляться здесь. И тогда в мой разум закралась мысль. Я гнала ее прочь как могла, пообещав себе держаться, как бы тяжело мне ни было.
  Дом достроили, но я не чувствовала себя в нем уютно. Рога висели над дверью, и в вечерних сумерках пугали меня. Я просила Адама снять их, но он ни в какую не соглашался. Обзывал меня глупой обезьяной.
  Я научилась разводить огонь в очаге, готовить еду. Адам охотился теперь на разных зверей. Придумывал им названия. Разделывал их. Мои познания в строении их тел пополнились. Не знаю, насколько это были полезные знания. Однако Адама они не поражали так же, как меня. Когда он выходил в лес, то видел вокруг цели, еду. Когда я выходила в лес, меня окружало многообразие животного мира. Как будто он во мне. Я видела до мельчайших деталей всех ползущих букашек. Различала яркие оперения птиц. Слышала из множества звуков, как поет та или иная. Мир говорил со мной на тысяче разных языков. Для Адама мир молчал.
  Постепенно наш быт наладился. Появилась мебель, кухонная утварь. Все смастерил Адам. Я собирала букеты цветов, и их аромат наполнял наш дом. Из шкур животных Адам сшил себе новую одежду вместо комбинезона, в котором он прибыл сюда. Мой изрядно истаскался, но расстаться с ним было подобно тому, как если бы я попрала память о базе, которую все еще считала своим домом. Скучала по ней. Скучала по Гэбриэлу. Отчаянно.
  Мои попытки наладить контакт с Адамом были не особо успешными. Я поняла, что рассказывать ему о том, что я вижу, чувствую - бесполезно. Это для него действительно подобно трескотне мартышки. Но почему Гэб меня понимал? Он ведь понимал, внимательно следил за тем, что я делаю. Потому что это его обязанность? Мы ведь здесь что-то вроде подопытных кроликов. Сомнения стали давить мне на грудь. Одно я поняла - Адам не такой. Но это не значит, что он плохой. В то же время он позволяет себе жестко, а порой и жестоко высказываться в мою сторону, когда я делаю или говорю то, что не понимает он.
  Как-то вечером я ушла к реке. Светила полная Луна. Блики отражались в воде. Я увидела свое отражение - я была худая, это я знала, потому что мне так говорили обитатели базы. Они вообще там разнообразных форм и размеров встречаются. Худоба моя мне не то, чтобы не нравилась, скорее наоборот. Но я видела весьма фигуристых богинь, на которых засматривались даже ангелы. И мне было немного обидно, что Отче не слишком постарался одарить меня формами. Может тогда Адам бы по-другому смотрел на меня. Мои чувства к нему... В начале они были дружеские. Я старалась быть дружелюбной, открытой. Но он плохо воспринимал это. Мои шутки он не понимал. Для него деревяшка это деревяшка. Все. Никого подтекста быть не может. Поэтому когда на шутливый вопрос, почему бегемот так неповоротлив и не тонет, я сама же и ответила - потому что он бревно - Адам только спросил, я что, совсем дура? Как бегемот может быть бревном? Мне хотелось ответить, у тебя же это как-то получается, почему бегемоту нельзя? Но я подумала, что не справедливо обижать человека только потому, что он не понимает твоей шутки.
  Я пыталась по-разному вести себя с Адамом. То была заботливой и внимательной. То делала упор на труд по хозяйству, убирала и стирала, и готовила. То занимала его рассказами. То молчала. Я чувствовала себя каким-то массовиком-затейником. Если бы хоть что-то могло пронять его черствую душу. Она была как чистая доска. Причем с отталкивающим покрытием - ничто не запечатлевалось на ее поверхности. Как застоявшаяся вода, ничто не могло поколебать ее глади. Похоже, эта водная гладь представляла собой замерзшие вечные льды. Это было полное фиаско.
  Так я сидела у реки, смотрела на себя и думала, что, пожалуй, волосы нравятся мне в себе больше всего. И глаза. Они меняли цвет. Вначале волосы были такого яркого светлого оттенка, какого бывает горящая свеча. Постепенно они становились темнее, и вот теперь приобрели темно-медный оттенок. Даже скорее темный, медный проявлялся только на ярком солнце. И глаза были яркого голубого, даже больше серо-стального цвета. Потом стали темнеть, и теперь только на ярком свету они голубые, с темно-серой каймой по краям, и желтыми пятнышками у зрачка. Я это знала потому, что утащила с базы маленькое зеркальце. Нам запрещено было брать что-либо, кроме вещей и оборудования для временного лагеря. Ничего нельзя было, из одежды комбинезоны, которые были на нас, и все. Но я ослушалась. Оставила в маленьком кармашке это зеркальце с буквой "L" на обратной стороне. Не знаю почему. Я не забыла его достать. Просто оставила. И теперь была очень рада, потому что оно давало возможность увидеть еще хоть какое-то лицо, кроме Адамова.
  Я запуталась в своих чувствах к нему. Я запуталась в своих желаниях. Я хотела следовать тому, что должно. Но все впустую. Я устала.
  В этом состоянии он меня и нашел.
  - Вот ты где! Убежать от меня вздумала?
  - Вовсе нет, - тихо ответила я. - Просто... хотелось побыть одной.
  - И как? Побыла?
  - К сожалению не долго.
  - Простите, конечно, что я нарушаю ваш покой, о Светлейшая. Но настало время подумать о долге.
  - Что ты несешь? - от усталости и разочарования, я не сдерживалась.
  - Собираюсь нести тебя.
  И он действительно схватил меня, повесил на плечо, и понес. Как бревно. Как я не отбивалась, не помогло.
  И вот Адам принес меня домой, сгрузил на постель, попросту скинул. Сам навалился сверху, и прижал мне руки. Я ударила его лбом в подбородок. Он вскрикнул от боли и неожиданности. Да, я была очень зла и разочарована в тот вечер.
  Я перевернулась и оказалась сверху.
  - Эй! Мы так не договаривались! - запротестовал он.
  - Да? А как мы вообще договаривались? Что-то я не припомню.
  - А что тут не понятного? Я сверху, а ты подчиняешься мне.
  - И где же это такое написано? В какой инструкции ты это вычитал? И что означает сверху?
  
  Той ночью я узнала многое. Но совсем не в физиологическом смысле. Оказывается на базе Адам прошел краткий инструктаж по "эксплуатации спутницы жизни". Его провел как ни странно Гэбриэл, этот Глас, этот Рупор Божий. И он вещал, что именно по Его Воле Адаму было позволено чувствовать себя полновластным хозяином всей земли, всех зверей, и меня в том числе. В его руки вверена жизнь светлейшей Дочери Его, то есть меня передали в его собственность. К утру мои глаза были больше и круглее Луны, которую я наблюдала накануне. Рассказ Адама настолько потряс меня, я не могла поверить. Голова была готова лопнуть, нужно было все обдумать, расставить по местам, но я никак не могла оправиться от шока. Даже Адам проявил сочувствие.
  - Я не знал, что ты ничего этого не знаешь.
  Затем он встал и пошел к реке умываться, чтобы начать новый рабочий день.
  Тот день прошел в молчаливой задумчивости. Адам не трогал меня, только если по делу. Я зависла в состоянии пустого отрешения. Никаких мыслей впервые за все время пребывания здесь. Гэбриэл казался предателем. Воля Отче была для меня неоспорима, но Гэб! Почему он мне не сказал? И почему все же Адаму отдано первенство, главенство, он царь и бог этого мира, и все для него. А меня низвели до статуса табуретки. Разве я не такое же творение Отче, как и Адам? Если не лучше. Из чего создан Адам? Из куска глины? А я - это чистейший свет. Ярчайший светоч, подобный звездам, подобный свету Луны, величественный и бесконечный. И этот свет что, должен подчиняться куску глины?..
  Последующие дни я наблюдала за Адамом. Как он ест, спит, двигается, говорит, смотрит. Я изучила его досконально, и могла предугадать, как он поступит в следующую минуту. Его потребности были самые простые - сон, еда, охота интересовала его больше всего. Он был мастером на все руки, любое дело он делал основательно и доводил до конца. Это впечатляло. Постепенно моя пустота стала наполняться новыми мыслями. Как бы вероломно не поступил Гэбриэл, такова Воля Отче. Просто мне казалось, что между нами нечто большее, чем отношения "наблюдатель-подопытная". Ну что ж, надо двигаться дальше.
  Надо сказать, что тут Адам помог мне. Похоже, мне стоило взять обратно слова о том, что его душа как доска. Он проникся моей печалью, и стал относиться с большим вниманием и уважением. Перестал обзывать, стал больше слушать. Я не могу сказать с уверенностью, что он стал понимать то, о чем я говорю. Но он хотя бы слушал без грубых замечаний, и кивал в нужных местах. Он стал хвалить мою стряпню, и приходя вечером домой, стал говорить, как у нас хорошо в доме, знать хозяйка постаралась. Мне было приятно. За ужином он рассказывал о том, что видел в лесу. Я слушала с интересом, его рассказы увлекали меня. Я то и дело восторженно восклицала, и мой восторг стал передаваться ему. Потом уже редкий день проходил у нас без улыбок. Как-то все стало налаживаться, и Адам больше не вызывал у меня ощущения чего-то грубого первобытного. Я почувствовала привязанность к нему. Ведь в этом мире кроме него у меня никого нет. Да и не только в этом мире. Раз Отче отдал Человеку свою Дочь, значит Он знал, что делает. Мне ли противиться Его Воле.
  
  Мы с Адамом стали много времени проводить вместе. Я ходила с ним на охоту. Он сшил мне специальный охотничий костюм из шкурок животных. А также несколько красивых платьев. Оказалось, что из волокон разных растений можно изготовить то, что Адам назвал тканью. Как он сделал это открытие - для меня величайшая загадка, и вознесло его в моих глазах до уровня гения. Адам в свою очередь с некоторых пор присоединялся к моим полуночным бдениям у реки. Мы любовались Луной.
  
  - Смотри, как облака набегают на нее, скрывают, будто кружевной вуалью. Облака не знают, что на самом деле она так далеко. А она не знает, что где-то внизу плывут облака, и она так красиво смотрится в их облачении. На Солнце долго не посмотришь. А на Луну можно смотреть хоть всю ночь.
  
  Помню, так я говорила Адаму, а он только смотрел вверх. И его черные глаза блестели от лунного света.
  
  Адам научил меня охотиться. Я умела управляться с луком, потом он усовершенствовал его, снабдив спусковым крючком, и получился арбалет. Теперь не надо было быстро натягивать тугую тетиву, пока зайчик не убежал. Можно было натянуть ее заранее, вложив в специальный паз стрелу, и закрепить. А когда появится цель, просто прицелиться и нажать на спуск. Очень удобно, для меня так вообще отлично, признаюсь, натягивать тетиву мне было трудно. И вооружившись этими арбалетами, мы как две бесшумные тени, крались через лес. О, это было так захватывающе! Я так развлекалась этими походами! Моя кровь бурлила от возбуждения. Однажды мы гнались за кабаном, очень долго. Но все-таки его удалось загнать в ловушку. Коротким путем через лес я забежала вперед, а Адам продолжал гнать зверя на меня. И вот когда кабан только показался передо мной из чащи, я точным выстрелом всадила стрелу ему в глаз. Он тут же упал замертво. Меня захлестнуло непередаваемое ощущение силы, как будто нет ничего невозможного! Жизнь прекрасна, мы с Адамом чудесно ладили, я столькому научилась, и этот кабан был для меня как точка, знак моей победы над всеми преградами. В счастливом порыве я подбежала к туше, Адам тоже подбежал. Он тоже радовался, издавал победный клич, такого огромного улова у нас еще не было. В обоюдной радости мы стали прыгать, потом обниматься. А потом мы задержались в объятиях, наши губы встретились. Это была квинтэссенция взметнувшихся чувств. Это был пик. Во всех смыслах. Первый и последний.
  
  Дальше события развивались вполне благообразно. Я не стала его в ту же ночь, он не настаивал, впрочем все подразумевалось в ближайшем будущем, и я с волнением предвкушала эти новые чувства. Была полна уверенности, и пожалуй, что да, я была счастлива. Впервые я смотрела на мою подругу, Луну, и ни о чем ее не просила. Я просто смотрела, и наслаждалась ощущением счастья.
  Всего через пару дней все пошло прахом.
  
  Адам занимался делами в саду возле дома. Он высадил чудесный сад и огород. Плодовые деревья уже дали урожай, и он собирал яблоки. Я же решила отправиться на охоту сама. Не в первый раз меня посетило такое желание, из одиночных походов я успешно возвращалась с добычей. Так что ничего особенного не намечалось.
  В лесу я тут же увидела большого серого зайца. Прицелилась, но он мгновенно скрылся в кустах, хотя с моей стороны не было и намека на шорох. Я за ним. Он остановился, дал прицелиться, но опять куда-то рванул. Я снова за ним. Такого большого зайца грех упускать, Адам бы его ни за что не упустил. Подстрелю его, то-то он позавидует, думала я. Но заяц этот был не так-то прост. Мне следовало заметить, что что-то не чисто. Несколько раз он провел меня, и в итоге я провалилась в какую-то яму. Упала не очень удачно, поцарапала руки, как в тот первый день, ушибла колени, подвернула ногу. Кричать было бесполезно. Адам дома, а больше ведь здесь никого нет, кто мог бы прийти на помощь. Но до самого дома я не докричусь. Значит надо выбираться самой.
  Ногу я подвернула основательно, но боли поначалу не было. Это радовало. Поэтому я предприняла активную попытку вылезти наверх. Но земля осыпалась, я съезжала вниз. Цеплялась за сучки и стебельки, и съезжала вместе с ними. Проделав так несколько раз, села отдохнуть. И тут нога дала о себе знать. Это был совершенно другой тип боли, доселе мне не ведомый. Я уже царапалась, обжигалась пламенем очага, и горячей миской. Я набивала синяки и шишки. Это все были мгновенные виды болей. Момент удара, ожога, рассечения, короткое время болезненных ощущений, которые после приложения чего-то холодного проходили. И только неловкое движение однократно вызывало отклик в раненом месте. И вообще все заживало очень быстро. Но на этот раз... О, я не знаю как передать эти ощущения. Вначале боль поднималась как бы изнутри, сустав как будто окутала свинцовая вата, как невидимое воздушное кольцо охватило ногу. И постепенно оно стало сжиматься. Давить все сильнее и сильнее. Пока не сильно давило, я еще пыталась что-то придумать. Использовать арбалет, как опору, чтобы с его помощью карабкаться наверх. Но силы рук не хватало, одной ногой трудно было отталкиваться. И я срывалась. Ногу тянуло ощутимо. Но я поначалу даже смеялась, какая нелепая ситуация, и было не то, чтобы больно, а скорее щекотно от этой ватной хватки на моей ноге. Но потом стало не смешно. Совсем не смешно. Потом полились слезы. Потом я стала кричать. Дальше видимо наступил какой-то предел, и сознание вошло в режим полудремы, но боль не прекращалась. Просто она была как бы отдельно от меня, хоть я и продолжала ее чувствовать. В этом состоянии меня нашел Гэбриэл.
  Вернее, мне казалось, что это был он. Кто же еще это мог быть? Он, наверное, увидел на мониторе в радиорубке, что я попала в беду, и нашел способ прийти мне на помощь. Жаль, мое сознание не было ясным. Он поднял меня наверх на руках, чуть взмахнув крыльями. Его свет и тепло наполнили меня, и боль ушла. Наступило умиротворение, нега разлилась по телу. Хотелось уснуть в его объятиях. Умереть. Не просыпаться больше. Раствориться в его свете. Чтобы никогда больше не было боли.
  - Впереди еще много боли. Как не вовремя...
  
  С этими словами, звучащими в голове, я очнулась, будто от сна, рядом с домом. Во всем теле была тяжесть. Нога ныла, но двигалась. Я вполне уверенно прошагала к дому. Через чуть приоткрытую дверь слышался смех, что немало удивило меня. Кто это может смеяться с Адамом? Мысль не оформилась еще в моей тяжелой голове, когда я вошла и увидела сидящую у стола светловолосую девушку, такую я бы сказала дородную, в теле. Она не была прямо сказать толстой, но пухленько аппетитной. По сравнению с ней уже меня можно было назвать доской. Ее волосы цвета спелой пшеницы блестели в луче солнца, падающего сквозь приоткрытые занавески на окне. Голос звенел, как колокольчик. Губы и щеки алели, а голубые глаза смотрели кротко, но с какой-то глубинной мудростью из под густых светлых ресниц. А что же Адам? Я взглянула на него и не узнала. Весь подобранный, с широкой улыбкой, задорным огоньком в черных глазах, он сидел рядом с этой неизвестно откуда взявшейся девушкой, и рассказывал ей, как он вырастил яблоко, которое он держал в руке. Казалось вот-вот, и она откусит от яблока прямо из его ладони.
  Они не заметили моего появления. Я не знала, как реагировать на увиденное. Это происходило со мной впервые. Наверное, я лучше бы сто раз застряла в какой-нибудь яме, это казалось мне проще и понятнее. И выход было легче найти. А тогда я просто стояла в дверях дома, уже моего, заметьте, дома, с видом, будто только что вылезла из могилы, и не могла пошевелиться.
  Тут Адам наконец-то заметил меня.
  - Вот и ты! Познакомься! Это Ева. Такой невероятный случай произошел со мной сегодня. Я упал с дерева, поскользнулся неловко, лестница упала, и я вслед за ней. Ушиб бок, кажется ребро сломано, так Ева говорит. Но было очень больно. Я закричал, вдруг бы ты была недалеко, и услышала. Но ты не услышала. И я бы наверное лежал беспомощный до твоего прихода, если бы вдруг каким-то чудом не появилась Ева! Она помогла мне встать и дойти до дома, потом приготовила лекарство, боль мгновенно ушла. Я как новенький! Разве это не чудо? Истинное чудо!
  - Я очень рада, что ты... помогла, спасибо, - сказала я, стараясь, чтобы голос звучал как нужно - благодарно и приветливо. - Я Лил.
  И протянула ей руку, но заметила, что она не очень чистая.
  - Ой, прости, я тут немного испачкалась. Такая неприятность...
  - Со всеми бывает, - сказал Адам. - Давай-ка угости нашу гостью своим фирменным блюдом.
  - Э-э... Я к сожалению не принесла зайца. Он был большой, и я не хотела его упускать, и не заметила, как...
  - Ты ничего не принесла к обеду?! Лил, но что же мы будем делать?
  - Прости, но я попала в...
  - Я думаю, что смогу помочь с обедом, если позволите, - вдруг сказала Ева. - У вас я видела овощи в кладовой, пусть без мяса, но из них получится замечательная запеканка.
  
  Да, запеканка получилась действительно вкусной, сочной, тут пришлось согласиться. Адам тут же назвал ее "чудесной". После обеда я взялась убирать со стола, но Ева заметила, что со мной что-то не в порядке, нога ныла необычайно, и общее мое состояние оставляло желать лучшего. Она заботливо приняла эту обязанность на себя, предоставив мне возможность пойти отдохнуть. Чему я несказанно обрадовалась. В спальне я нашла плошку с остатками мази, и подумала, что вряд ли кто-то будет против, если я намажу этим ногу. Хуже уже не будет, авось поможет. И растянулась на постели. Как хорошо было в тот момент. Рядом никого. Ни ев, ни адамов. Только я.
  Я задремала, и мне снился Гэбриэл. В лучах солнца он спустился ко мне с небес, одетый в белые одежды. Я протянула к нему руку... и проснулась.
  Оказалось, что я проспала остаток дня и ночь.
  
  Я обнаружила Адама и Еву сидящими у порога дома. Они весело болтали. Откуда что берется. Сколько потребовалось мне времени и усилий, чтобы разговорить Адама, найти общий язык. Я почувствовала внутренний укол. Почему она все еще здесь? Она что, пробыла у нас всю ночь?
  - Доброе утро.
  - А, вот и наша соня! - громко сказал Адам. - Я не знаю, что бы было с хозяйством, ты так долго спишь.
  - Ну, вот я и в строю, как хорошо, что ничего не случилось, - ответила я с улыбкой.
  - Конечно хорошо! Благодаря Еве! - он приобнял пришелицу за плечи.
  - Благодаря... что? - я не поверила ушам.
  - Она встала засветло, наносила воды, насобирала хворосту для очага, полила огород и сад, прибрала в доме. А сейчас я собираюсь на охоту, должен же я как мужчина в доме добыть мясо. А Ева обещала найти в лесу особое лакомство, как говоришь оно называется?
  - Мёд, - улыбаясь, ответила та.
  - Да, представляешь, его делают такие насекомые, пчёлы называются. Они больно жалят, и защищают это лакомство. Но Ева умеет его доставать!
  - Кто бы сомневался, - буркнула я.
  - Чего говоришь? - переспросил Адам.
  - Ничего, это я так.
  - Вечно бубнишь себе под нос, ничего не разобрать. Ну да ладно. Надо собираться...
  И он встал, пошел в дом.
  - Эй, а мне что делать? - окликнула я его, но скорее это получился возглас к самой себе.
  - Я думаю, что тебе надо отдыхать, - сладко протянула Ева, с той же милой улыбкой, которая не сходила с ее румяного лица.
  Мне захотелось влепить по этому лицу битой. Если бы она тогда у меня была. И если бы я тогда знала, что это такое. Я думаю, она бы ощутила качественно новый вид боли.
  
  Если вам когда-нибудь приходилось добиваться чего-то с большим трудом, вкладывать все свое время, душу и силы, а потом видеть, как кто-то приходит и отнимает это у тебя, то вы поймете меня.
  За обедом снова была запеканка, но уже приготовленная по другому рецепту, который еще больше восхитил Адама, а мне кусок в горло не лез. Мёд мне не понравился, по мне слишком приторный, липкий. Адам съел почти все. Ева обещала завтра принести еще. Тут я не утерпела, и мучивший меня вопрос сорвался с языка сам собой.
  - Ты сказала завтра? Ты что, собираешься опять ночевать у нас?
  - Да, - просто ответила Ева. - Адам разрешил.
  - А Адам не подумал о том, что неплохо было бы спросить мое мнение?
  Мой потенциальный муж причмокнул губами, и вставая бросил:
  - А зачем?
  И вышел на улицу погреться на солнышке. Мы остались вдвоем. И тут я решила идти до конца, выяснить все сразу.
  - Ты не подумай ничего плохого. Мы оба благодарны тебе за помощь, но...
  Мне не хотелось быть грубой с этой девушкой. Ведь по сути она ни в чем не виновата. Откуда она вообще взялась?..
  - Могу я тебя кое о чем спросить?
  Ева кивнула.
  - Откуда ты? Я имею ввиду, где твой дом?
  - Я отсюда. Здесь мой дом, - ответила она, глядя на меня большими честными глазами.
  - Нет, постой, ты не понимаешь...
  Я сделала глубокий вдох.
  - Здесь живем мы с Адамом. Мы всегда жили здесь. А ты пришла сюда, вчера утром. Откуда ты пришла?
  - Ниоткуда. Я не приходила. Я уже была здесь.
  - Что-то теперь я не очень понимаю... То есть, ты открыла утром глаза, и увидела вот это место? Ты увидела ограду, сад, дерево, и лежащего под ним Адама?
  Ева закивала головой.
  - И ты не помнишь, что было до этого момента?
  - Нет. Ничего не было.
  Кое-что начало проясняться. И я, кажется, знала, кто бы мог полностью пролить свет на происходящее.
  - Получается, что тебе некуда идти.
  - Нет. Зачем? Я уже пришла. Сюда.
  И она снова улыбнулась. Ее глаза были прозрачно честны, в них не было никакого злого умысла абсолютно. Она верила в то, что говорит. Пусть она не совсем осознавала, что она говорит, но это шло изнутри. Она исполняла чужую волю, так слепо, так бесхитростно...
  - Откуда ты знаешь, что это твой дом? Откуда ты знаешь о том, что в лесу можно найти мед, как готовить еду, лекарство? Откуда ты это знаешь, если ты можно сказать только вчера родилась?
  - Не знаю, - ответила Ева. - Я просто вижу овощи, и мне представляется запеканка. Я вижу лес, и мне представляется мед, бананы и прочее, что можно найти в нем. Я вижу дом, и сразу в моей голове распределяется, что за чем нужно делать, чтобы содержать его в порядке.
  - Что же тебе представляется, когда ты видишь Адама? - тихо спросила я.
  - О, - Ева засмеялась. - Этого я не могу тебе сказать.
  - Нет-нет, ты можешь рассказать мне все, - я с готовностью подалась вперед. - Давай договоримся, что мы с тобой теперь будем подругами. У тебя ведь больше никого нет, я имею в виду близкой женщины. А у нас, девушек, есть такие секреты, которыми мы не можем поделиться с мужчиной. Поэтому нам надо довериться друг другу. Что скажешь?
  Ева взглянула на меня, и согласно кивнула.
  - Ну, вот и отлично, - мой прием удался. - Так что же на счет Адама?
  Ева покраснела, и с осторожностью взглянула на дверь.
  - Не стесняйся, скажи мне на ухо, он не услышит.
  Ева нагнулась ко мне и прошептала. А потом в смущении убежала. Я осталась сидеть, как громом пораженная.
  
  Остаток дня я не находила себе места. Вечером улучила момент, когда Адам вышел во двор, подышать воздухом после ужина. Еву я оставила убирать со стола. Кажется, она знала лучше, чем я как это делается.
  - Послушай, я хочу тебе кое-что сказать.
  - Опять ты лезешь со своей болтовней, - скривился Адам. - Почему ты не можешь молча заниматься своими делами, как Ева?
  - Послушай, ты знаешь, откуда она здесь взялась?
  - Пришла.
  - Но откуда она пришла?
  - Да какая разница?
  - Как это какая? В этом мире находились только мы двое. Только нас двоих доставили сюда, двоих!
  И я даже ткнула ему два пальца для наглядности.
  - Никого больше не было! И вдруг появляется она! Ни с того ни с сего - просто из ниоткуда!
  - Ну и что?
  - Ты еще спрашиваешь? Тебе не кажется это странным? Ты вообще думал об этом?
  - Да зачем мне думать об этом? - почти закричал Адам. - Ты чокнутая, Лил! Почему бы тебе не оставить меня в покое! И ее тоже!
  Он развернулся и пошел к дому.
  - Она сказала, что должна стать твоей женой, ты - ее мужем, а вместе вы дадите начало роду человеческому.
  Я говорила не громко, но он меня услышал. Адам остановился. Потом медленно развернулся, и направился обратно ко мне.
  - Так значит, наконец-то хоть кто-то займется делом, вместо того, чтобы копаться в чужой голове, следить, решать выдуманные самой же загадки, подозревать и искать виноватых в собственной глупости.
  Он прошипел это мне и ушел восвояси. Я осталась стоять, ежась от ночного холода, и только Луна в небе была всегда готова разделить со мной печаль и одиночество.
  
  Я не хотела возвращаться домой. Я вообще ничего не хотела. И не знала, что делать, у кого спросить совета. Всю ночь я просидела в саду под яблоней. Никто не пришел за мной.
   Изначально это мы с Адамом должны были стать родоначальниками. Нас перенесли сюда, в мир созданный Отче, под названием Эдем, чтобы мы осваивали его, изучали, обживали, а потом мы должны были сами стать создателями - новой человеческой жизни. В этом заключалась наша миссия. Мы должны были нести добро, свет, любовь и жизнь в этот райский сад. Мы должны были украсить и приумножить его богатства в благодарность Отче, нашему Всемогущему Отцу и Творцу. Что могло быть почетнее этого?..
  А в итоге все вышло совсем не так. Никакой великой миссии. Никакой цели. Ничего грандиозного и важного. Так, просто день за днем есть, спать, утолять физиологические потребности. И никакого дыхания Вечности. Никакого священного долга. Как быстро Человек потерял связь со своим Создателем. Разве Человек был создан без всякого тайного умысла? Только лишь для ведения жизни в праздности? О Боже, что со мной не так...
  Только он один мог ответить на мои вопросы. И на заре он пришел ко мне.
  Гэбриэл молча сел рядом со мной под деревом. Небо разливалось красками на востоке.
  - Она ведь усовершенствованная версия меня. Она - это я версия 2.0.
  - Не совсем. Она качественно другая. Из другого материала.
  - Какого?
  - Кость. А именно ребро Адама.
  - Но... Он сломал его, и пролежал совсем не долго. А она почти тут же появилась.
  - Все дело во времени. Оно может отличаться здесь и там. Здесь секунды растянутся на часы. За это время ничего не стоит взять образец, пока пациент в отключке. Потом дело техники.
  - А я, в это время... Пока я сидела в яме, тоже в отключке...
  - Твоя отключка в план не входила.
  - Ах, так это все-таки был план.
  И я впервые посмотрела на него. Впервые во всех смыслах, потому что то, что я знала о нем, о себе, об Адаме, и обо всей этой "миссии" - все неправда. И теперь я смотрела на Гэба, как на незнакомца. Но он ответил мне теплым, но твердым взглядом. Он пришел как друг, как ангел, на помощь душе, жаждущей знать.
  - Я понимаю твой гнев, - сказал он. - Но он не поможет тебе. Усмири его.
  - И что дальше?
  - Борись.
  - За что?
  - За Адама. Ты ведь любишь его?
  Я не знала, что ответить. Может да, иногда так казалось. А иногда мне хотелось бежать от него подальше. Иногда хотелось оказаться где-то в другом месте, пусть не таком красивом, но рядом был бы Гэбриэл. И мы бы сидели где-нибудь на берегу у большой воды, простирающейся до самого горизонта, сидели бы, как сейчас, и говорили...
  Я промолчала, но Гэб и не требовал ответа. Он как будто услышал то, о чем я подумала.
  - Ты знаешь, что это не возможно.
  - А ты хотел бы?
  Ангел посмотрел на меня. Но отвел взгляд.
  - Ты сказал Адаму, что его главенство неоспоримо.
  - Я передал Волю Отче.
  - И все? Только это? А своей воли у тебя нет?
  - Я знал одного ангела, который свободно проявлял свою волю. Он плохо кончил.
  - Зато он не играет человеческими судьбами.
  - Тут ты ошибаешься. Он как раз играет, и это очень жестокие игры. И человеческие судьбы в этом мире только две.
  - Да, моя и Адама. И похоже только я была заинтересована в том, чтобы соединить их.
  - В том все и дело.
  - Что, я значит виновата?
  - Не конкретно ты, и не именно виновата. Ты сыграла свою роль, так как поняла ее. Ты осознала ее. И попыталась выполнить в соответствии с тем, что в тебе заложено - твоя сила, упорство, наблюдательность, склонность анализировать и делать выводы, применять различные методы. Адам тоже выполнил свою роль, так как воспринял ее он, с простотой первого человека. Он - первый. Он - единственный. Он - начало начал, столп, основа основ. Твердая и нерушимая. У него нет сомнений. Он должен не колеблясь завоевывать этот мир. Одна задача, но разные подходы.
  - Это ты ему сказал?
  - Это то, что заложено в нем, это его сущность. Я помог ему раскрыть ее в минуту слабости. Ибо перед тем, как отправиться сюда, он пребывал в тревоге.
  - А я? Мне не надо было раскрыть сущность? Вернее суть того, что меня ожидает?
  Ангел опять посмотрел на меня. И сказал:
  - Не было сомнений, что ты сможешь постичь истину сама.
  - Откуда такая уверенность? Сегодня я услышала о том, что я решаю придуманные мною же загадки, копаюсь в чужих головах, лезу куда не надо.
  - Не важно, что тебе говорят. Важно то, что ты сама думаешь об этом. Если Адам об этом ничего не думает, это не значит, что он прав. Но и ты тоже можешь ошибаться.
  - И что же делать?
  - Бороться. Искать истину. Если ты видишь себя рядом с ним, если ты видишь себя равной ему, или даже превосходящей его, и это кажется тебе чем-то неоспоримым, что так должно быть - слушай себя. Ибо это Отче говорит. Его частичка в каждом из нас, нужно только найти ее в себе и услышать. А если ты несешь в себе истинный свет, то только ты и можешь разобраться в сути вещей.
  - Искать значит?
  - Да, всегда продолжать искать выход, решение, компромисс, способ. До последнего. Всегда есть шанс. Пусть не сразу, через время. Но если ты веришь в свое предназначение - ты должна бороться и верить себе и в себя.
  - А если я не вижу смысла? Если я больше не верю в свое предназначение.
  - Значит оно в чем-то другом.
  - Что ж, спасибо, что просветил меня, на счет Евы и остального.
  Гэб улыбнулся.
  - Я не сказал ничего, о чем бы ты не догадалась сама. Все же мы не ошиблись на счет тебя.
  - Кое в чем ошиблись.
  - Смотря что считать ошибкой.
  Я провела рукой по лицу. Хоть Гэб и подтвердил мои догадки, но и новых загадок подбросил изрядно. Почти совсем рассвело.
  - Надо возвращаться.
  Я поднялась с земли. Гэб тоже встал.
  - Ты зайдешь к нам? Проведаешь сумасшедшую семейку?
  - Нет, мой визит неофициальный.
  - Не санкционированный? Не согласованный значит?
  Я задорно улыбнулась.
  - Значит, у вас все-таки есть собственная воля, Архангел Гавриил?
  - Если душа просит помощи, я должен прийти. Это то, во что я верю.
  - Я очень рада, что это так. Ты придешь еще?
  - Мне было бы лучше этого не делать.
  - Но ты готов это сделать?
  Мы стояли близко друг к другу. Очень близко. Вдруг со стороны дома раздался шорох, треск. Послышались чьи-то шаги. Я оглянулась на шум, потом обратно, но рядом уже никого не было. А ко мне вышел Адам, какой-то сонный, помятый.
  - Ты что тут делаешь?
  - Ничего.
  - С кем ты разговаривала?
  - Ни с кем.
  - Но я же только что слышал.
  - Тебе послышалось, приснилось наверное.
  - Послушай, - и он схватил меня за руку выше локтя, - ты мне тут зубы не заговаривай. Тебя не было всю ночь. Ты где-то шлялась, и похоже не одна.
  - А ну отпусти меня, во-первых, - я вырвалась. - Ты делаешь мне больно. А во-вторых, я тебе не жена, и не собираюсь отчитываться, что я делаю, где, когда и с кем. А теперь, если позволишь, я пойду спать.
  И я прошагала к дому.
  
  Странно, но с того момента что-то изменилось. Во мне, в Адаме. Между нами. Он стал тихим, подозрительным. Больше не смеялся с Евой, а она стала тенью, домохозяйкой, прислужницей. Скорее для него, потому что я считала, что не хорошо эксплуатировать труд этой невинной девушки, и вела свой быт автономно, хоть мы и жили по-прежнему все в одном доме. Я охотилась для себя, собирала в лесу бананы, другие плоды. Из сада Адама ничего не брала. Это бесило его. Тихая ярость полыхала в его черных глазах.
  Я не стесняясь уходила, когда хотела, в любое время дня и ночи. Порой на несколько дней. Бродила по окрестностям, изучала местность, границы Эдема. Однажды я ушла так далеко, что вышла - о чудо! - к большой воде. Растительность стала реже, земля стала желтой, мелкой, как зерно, только еще меньше, мельче крошки, такие песчинки. Земля превратилась в песок, желтый, теплый, нагретый солнцем. А на песок набегали волны воды, простирающейся до самого горизонта. Эта вода была не такая, как в реке. Она была соленая. Как кровь.
  Меня не было четыре дня. Адам сидел у порога дома, и встретил меня жгучим взглядом, полным ярости. Он ничего не сказал, я тоже ничего не сказала. Просто прошла мимо, как ни в чем не бывало. Настроение было легким и приподнятым. Ева, согнувшись над кадкой, стирала.
  - Привет, Ева! - я махнула ей рукой.
  Она кивнула мне, с той же улыбкой, что и всегда. Я заметила, что на ней одно из моих платьев, тех, что шил для меня Адам на заре наших "отношений". Теперь-то я сама шила себе одежду, на мне был как раз охотничий костюм, состоящий из облегающих брюк и короткой куртки. А на голову я сделала себе такую шапку с козырьком, чтобы солнце не било в глаза. Но неприятный укол я ощутила, и мысленную пометочку для себя сделала.
  Я собиралась залечь до вечера отдохнуть, но не успела войти в спальню, как за мною следом вломился Адам и схватил меня за плечи.
  - Отвечай, где ты была? Солнце село и встало четыре раза! А ты не возвращалась!
  Я по-деловому стряхнула его руки и высвободилась.
  - Я не слежу за Солнцем, - спокойно ответила я, снимая шапку и бросая на свою постель. - предпочитаю наблюдать за Луной. Мы уже столько времени вместе, пора бы тебе уже это запомнить.
  - Не смей играть со мной!
  - Никто с тобой не играет, - ответила я с усмешкой. - Ты похоже что-то надумал. Странно, с недавних пор ты стал думать. Что с тобой? Часом не заболел? Обратись к своей прислужнице, пусть она замешает снадобье, чтобы пагубный мыслительный недуг отступил, и снова наступила тишь и благодать в башке. А ты ей за это подари одно из моих платьев.
  Его глаза полыхнули огнем. Мои слова задели его.
  - Эти платья не твои. Я сшил их, значит они мои. И я могу делать с ними все, что захочу.
  - Слова о прислужнице тебя не задели, значит ты согласен с этим, - заметила я. - Ты даже не удосужился потратить силы на то, чтобы пошить одежду специально для нее. Конечно! Зачем? Отдам ей старую! Лил ее все равно не носит. Не ношу. Потому что ничего не хочу от тебя. Больше не хочу. Твоя мечта сбылась. Молитвы услышаны.
  - Лил, не вынуждай меня, - прохрипел Адам. Видно было, что он на грани бешенства, и пожалуй стоило притормозить. Но меня уже понесло с крутой горки со свистом. Да и не хотелось мне притормаживать. Такая веселуха впервые за столько времени и персонально для меня!
  Я медленно стала подходить к нему, расстегивая куртку.
  - А что ты сделаешь? - четко разделяя слова, с вызовом глядя ему в глаза, спросила я.
  Ладони Адама сжались в кулаки. Казалось вот-вот и будет взрыв. Чувство опасности зашкаливало, но и восторг от нее тоже. Я не знала, чего ожидать в следующую секунду, и велика была вероятность того, что этот зверь меня просто растерзает. Но я чувствовала уверенность. Власть. И зверь отступил.
  Я уже расстегнула все пуговицы.
  - Ты не против?..
  Со злобным рычанием он ушел, оставив меня переодеваться и наслаждаться победой. Я выиграла только один бой. Но не войну.
  
  Мы с Адамом по-прежнему делили одну спальню. Спали на разных постелях, я даже повесила ширму между ними, оставив свою постель у окна, чтобы видно было звезды и Луну. Адам всегда злился, когда лунный свет падал на него, он мешал ему спать. Вообще я последние дни, пребывая в своих путешествиях, часто думала о том, зачем мне это? Мы с ним разные, очень разные, как Солнце и Луна. Как при такой непохожести мы будем строить новый мир? Между нами нет согласия, откровенности. Мы даже не друзья. Мы две стороны, ведущие психологическую войну с сексуальным подтекстом. Не очень подходящие условия для начала рода человеческого. Но от того мы друг для друг так притягательны. Это похоже действительно игра. Жестокая игра. Кто выйдет победителем?
  И уже ночью игра продолжилась. Зверь отступил, но лишь в тень. Взял передышку, и накопил силы для удара.
  Когда я легла спать, Адам был где-то в доме или на улице, я точно не знала. Ева спала в большой комнате на подстилке у очага. Действительно как какая-то собака. На предложение смастерить для нее постель, она ответила отказом, объяснила, что на полу у очага ей теплее. Я оставила ее в покое.
  Мои глаза едва сомкнулись, одурманенные сном, как я почувствовала на грани сознания, что в спальне кто-то есть. Я повернула голову к двери, и в ту же секунду на меня набросилось какое-то чудовище. Это был Адам. Он навалился сверху всем телом, прижав так, что я вздохнуть не могла, руки мои скрестил и прижал над моей головой. Я попыталась применить тот же прием - боднуть его в подбородок, но он увернулся!
  - Что ты теперь скажешь? Куда подевалось твое красноречие? Не ожидала поди? Но ничего, видишь? У меня найдется управа, даже на такую тварь, как ты!
  Он аж вскрикнул, мотнул головой назад, и инстинктивно закрыл глаза. Я плюнула ему в лицо. Он отвлекся, и этой секунды мне хватило, чтобы завладеть ситуацией. Я со всей силы двинула его лбом, попала в рот, разбила губу. Он вскрикнул от боли. Я пнула его коленом в живот, перевернулась, и теперь уже я оказалась сверху. Опять! Из-под подушки выхватила заточенный камень с приделанной рукояткой из дерева, по форме клинок напоминал продолговатые пальмовые листья, из которых мы делали себе вначале лежаки. И этот остро заточенный нож я приставила к горлу начавшего брыкаться соперника.
  - Что я могу сказать? Дорогой Адам, хорошая попытка. Но у меня тоже есть кое-какой козырь. Такой маленький, но очень острый. Одно неловкое движение, и он выпустит из тебя всю кровь, так, как ты выпускал ее из бедных маленьких зайчиков. Чувствуешь? Этот сладкий запах страха?
  Говоря, я склонилась к самому его лицу, и теперь слизала сочащуюся кровь из его губы.
  - Запах сладкий, а вкус соленый! Как интересно, не находишь?
  И я снова приложилась к кровоточащей ране, кусая ее зубами, раздирая поцелуем. И одновременно с этим, находясь в каком-то трансе от возбуждения, я начала двигаться на нем. На мне были брюки, но даже от того, что я просто сидела на нем сверху, от каждого движения моего тела Адам стонал. От наслаждения и боли.
  - Запомни мой кровавый поцелуй, и эту ночь... - шептала я, - потому что это ночь, когда Первый Человек подчинился...
  - Эй! А что это вы здесь делаете?
  Ни он, ни я не сдержали разочарованного возгласа. Пика в ту ночь не суждено было достичь.
  Так Ева стала первым в истории кайфоломом.
  
  Заснуть уже не удалось никому. Ева проснулась от шума из спальни, зажгла лучину и пошла посмотреть, что случилось. Увиденное повергло ее в шок. Она подумала, что я хочу убить Адама. Видимо на эту мысль ее натолкнул нож в моей руке, приставленный к его горлу. Ну и эти дикие стоны... Да, и кровь, конечно же. Что еще могло подумать это невинное дитя? Впрочем, не такое уж невинное. Она так отделала меня... Меня! Вцепилась мертвой хваткой в волосы, Адам еле отодрал ее. Расцарапала руки. Я влепила ей пару оплеух. Пнула так, что она летела через всю комнату и нехило приложилась об косяк. А потом одним яростным прыжком буквально перелетела обратно, и никакие силы небесные не смогли бы разжать ее бульдожью хватку на моем горле. И я уже тянулась к ножу, оброненному в пылу борьбы... И неизвестно, чем бы эта ночь закончилась, если бы Адам не выплеснул на нас ведро холодной воды. Ева вскрикнула и разжала тиски, а он тут же набросил на нее одеяло, и выволок прочь.
  Когда он вернулся, я все еще сидела на полу, утирая кровь.
  - Отважная у тебя собачонка.
  Он залепил мне пощечину.
  - Тварь.
  - Какое милое завершение вечера...
  Он подал мне руку.
  Остаток ночи мы убирали погром в спальне. Адам запер Еву в сарае, чтобы она поостыла. Когда закончили уборку, он ее выпустил. Ева тут же запричитала, бросилась залечивать его раны... Я уползла зализывать свои на улицу. Села у порога, и неизвестно сколько просидела в прострации. А может эйфории?.. Но мой покой нарушил Адам. Сел рядом, взял в рот какое-то приспособление, маленькая трубочка, а на конце как чашечка. В чашечке была тлеющая трава. От нее шел сладковатый дымок. Адам втягивал ртом дымок из чашечки через трубочку. А потом выдыхал.
  - Попробуй-ка, - предложил он мне. - Классно расслабляет.
  Я взяла трубочку, и втянула ртом дым. Внутри обожгло сначала, а потом стало как-то умиротворенно.
  - И как ты назвал это гениальное изобретение?
  - Трубка.
  - Оригинально.
  Мы посидели молча. Небо светлело. Начинался новый день в этом безумном мире.
  - Я должен донести на тебя.
  Я усмехнулась.
  - В самом деле, я не шучу. Ты чуть не убила меня, почти изнасиловала. Тогда в саду, под яблоней, ты ведь с кем-то разговаривала, даже не отрицай. Я не такой идиот, каким ты меня считаешь. Я знаю, что я слышал чей-то голос. Мужской голос. Этот кто-то одурманил тебя. Ты стала уходить. Я думаю, что к нему.
  Он замолчал.
  - Скажи мне, кто это, - не спросил, а потребовал Адам.
  - Я не должна ничего тебе объяснять.
  - Кто это? - повторил Адам сурово.
  - Я не могу тебе сказать. Его не должно было быть там.
  Адам задумался.
  - Это какой-то змей пробрался к нам в Эдем. Это змей околдовал тебя.
  - Не говори ерунды! - отмахнулась я.
  - Это он совратил тебя с пути истинного.
  - Боже, какая чушь!
  - Ты хотела меня убить, изнасиловала, изменила мне с демоном. Ты падшая женщина. И я донесу на тебя.
  Я не знала, что ответить на этот бред сумасшедшего.
  - Попытка изнасилования превратилась в свершившийся факт? Ты путаешься в показаниях. Значит, ты считаешь, что прийти к женщине ночью в спальню и взять ее силой - это нормально? Это в порядке вещей?
  - Жена должна подчиняться мужу. Его воля для нее закон.
  - Но я же не твоя жена.
  - А могла бы ею стать, если бы подчинилась. Но ты этого не сделала. И теперь будешь наказана.
  Невероятно, я закрыла глаза ладонью.
  - То есть ты хочешь сказать, что все, что было до этого - как я ходила с тобой на охоту, как мы убили кабана, как мы смотрели на Луну по вечерам, как я готовила, стирала и убирала - это все повиновением не считается?
  - Ты делала это не от чистого сердца. Ты делала это, чтобы склонить меня под себя.
  Я опять закрыла глаза рукой. Все лучше и лучше.
  - Ну, что ж, если так... А мне показалось, что тебе понравилось то, как мы развлеклись сегодня. И ты был весьма разочарован явлением святой Евы с карающим огнем...
  Ни один мускул не дрогнул на его лице.
  - Я донесу на тебя. Чтобы твоей ноги больше не было в этом доме, - спокойно сказал Адам.
  Я только махнула рукой.
  - Делай, что хочешь.
  Адам встал и ушел в дом.
  Чудесное завершение вечера. И многообещающее начало дня.
  
  Я не стала задерживаться. Собрала самое основное, его оказалось и не много. И в тот же день ушла. Я знала, куда мне идти. Мне хотелось поскорее очутиться там - на берегу большой воды, где дует свежий ветер. Я вышла на полосу песка. Она тянулась далеко-далеко в обе стороны. Вдохнула свежий морской воздух. Это море передо мной. Это океан. Океан новой жизни, свободной и неудержимой.
  Сразу же я занялась ее обустройством. Смастерила шалаш, выкопала очаг перед ним. Нанесла внутрь листьев и хворосту для костра не забыла. Добыла еду.
  Вечерело, когда я сидела у своего нового дома и смотрела на воду. Еще только этим утром я сидела расцарапанная, и думала о том, что стало с моей жизнью. Откуда во мне эта животная страсть, эта жестокость? Нечто темное во мне. Нечто, что заставляет ходить по краю, упиваться триумфом победы. Какой-то зверь во мне алчет крови и добычи. Я вспоминала Адама, его тело, тяжелое, горячее на мне, такое сильное и гибкое. Его широкие плечи с рельефом мускулов, плоский живот, узкие бедра, которые так удобно зажимать между моими... Этот вкус крови, жар тела и огонь экстаза, вспыхивающий все сильнее при каждом новом движении... Наслаждение, настолько невыносимое, что приравнивается к боли.
  Я закрыла глаза. Все эти картины возникали, как будто сон, и наверное, я и погрузилось в дремотное состояние, между сном и явью. И вот это сладкое тело подо мной уже принадлежит не Адаму. Это Гэбриэл, его глаза смотрят на меня со страстью и вожделением. И я позволяю ему перевернуть меня на спину, и...
  - Не плохо тут у тебя. Мне нравится.
  Я вздрогнула и подняла голову. Справа от меня чуть в стороне сидел Гэб. После моих внутренних видений, совсем не ангельского характера, его появление было как-то некстати. Хотя я ожидала чего-то подобного ввиду намерения Адама. И вот видимо он осуществил его. Ну, что ж, хотя бы знакомое лицо вынесет мне приговор. Приятное знакомое лицо.
  Я быстро совладала собой, но наверное краска все же тронула мои щеки, потому что Гэб рассмеялся:
  - А ты умеешь удивлять. Признаюсь, я поражен. Это было нечто.
  - Ой, перестань. Ты все видел?
  - Не только я. Вся рубка сбежалась посмотреть, как ты оседлала этого "глиняного человека".
  - Мне очень стыдно.
  - Да ну, не говори ерунды. Если честно у нас благодаря тебе ходит выражение "расскажи эту шутку Адаму". Когда шутка очень тупая, и ее не понимают, то говорят "расскажи это Адаму". Который не понимает шуток.
  Я рассмеялась.
  - Какая досада.
  - Не говори. Знаешь, когда ты приставила нож к его горлу, большинство было за тебя. Мишка кривил рожу, но это как всегда. Впрочем, вот на его счет боюсь должен тебя огорчить - если ему предоставят принять окончательное решение, то оно увы будет не в твою пользу.
  Я кивнула.
  - Понятно. Неофициальный визит?
  - Отнюдь, самый что ни на есть официальный. Но я не для оглашения приговора здесь.
   - А я то надеялась принять кару от любимой руки.
  Гэб изогнул бровь.
  - Я здесь, чтобы сделать тебе предупреждение. Ты должна вернуться к Адаму, подчиниться ему, покаяться, и вообще вести себя хорошо.
  - Что? - я не могла поверить. - Это кто такое предложил? Он в своем уме? После всего, что было? И как Адам это воспринял? То, что он должен принять в свою праведную обитель падшую женщину, как он меня назвал?
  - Адам не против. Он проявил милосердие и готовность простить тебя, и принять обратно. И помочь тебе вернуться на путь истинный.
  Я уже не сдерживаясь смеялась во всю.
  - Ну что ты смеешься? - мягко укорил меня Гэб.
  - Просто... ты так невозмутимо об этом рассказываешь, что... мне становится еще смешнее!
  И я снова покатилась со смеху. Ангел, глядя на меня, тоже сначала чуть улыбнулся, потом уже во всю ширь своей ослепительной улыбки, подсмеивался вместе со мной.
  - Ой, не могу! Насмешил! Вот! Ты тоже смеешься!
  - Я смеюсь, потому что твой смех заразителен, - ответил Гэб, и смахнул набежавшую от смеха слезу из уголка глаза.
  - А так-то все совсем не смешно. Да... За что ты мне всегда нравилась, так это за то, что в какой бы ты не оказалась яме, ты никогда не унываешь. От боли ты смеешься. Ты удивительная. Так каков будет твой ответ?
  Я опустила голову, помедлив с ответом. Но для меня все было решено.
  - Нет.
  Ангел понимающе кивнул головой, опустив глаза.
  - Ты не спеши сразу принимать окончательное решение, - сказал он.
  Я снова рассмеялась в негодовании.
  - Да как же может быть иначе, Гэб? Он набросился на меня, он ударил меня, обозвал тварью. Он считает, что я связалась с демоном, тайно проникшим в Эдем, и пала под его чарами. Он сумасшедший!
  - Я понимаю, я сам все видел. Но ты все же не торопись. Я дам тебе время подумать. Это не входит в наши планы, но я это улажу.
  - Не стоит утруждаться.
  - Я настаиваю. Лил, посмотри на меня.
  Я посмотрела в его чистые глаза.
  - Это очень серьезно.
  - Гэб, - ответила я, - мне можешь не рассказывать.
  - Вот я и настаиваю, чтобы ты подумала. Хорошенько. Взвесив все "за". И проверив все "против".
  Он говорил вкрадчиво, но твердо, не отводя глаз. Я не ничего не ответила.
  - Сейчас мне пора. Еще увидимся, - сказал он на прощание. - Все будет хорошо.
  Затем Гэб поднялся, подошел ко мне, поцеловал в лоб, и ушел в сторону леса.
  
  Ночью я плохо спала. Думала, вспоминала, проваливалась в сон. Снился то свирепый Адам, то Гэб в ореоле света, то база, то дом, то яблоки. Один раз приснилась Ева. Она откусила от яблока, которое ей дал какой-то змей, это подразумевалось, но самого этого змея я не видела. Бред короче.
  Рано утром, еще затемно, я проснулась, и просто лежала, глядя на ночное море. На душе было пусто, и от того спокойно. Не хотелось принимать никаких решений, я уже все для себя решила. Но Гэб... И внутри начинало шевелиться беспокойство, сомнение.
  Несколько дней я занималась можно сказать ерундой. Гуляла по пляжу, загорала, мастерила арбалет. Потом гонялась по лесу за зверьем. Наблюдала рассветы и закаты, ночью смотрела на Луну и звезды. Лепила из мокрого песка разные фигуры. Заходила далеко-далеко в воду. Как можно дальше. Один раз набежала волна и подхватила меня. Ноги оторвались от дна, меня понесло. Я с головой ушла под воду, сначала охватила паника. А потом я зажмурилась, прислушалась к собственному сердцебиению, оно замедлилось. Я успокоилась. И вода вытолкнула меня на поверхность. Я стала загребать руками и ногами, и поняла, что могу так передвигаться в воде - плавать. Здорово! Это стало моим новым развлечением. Утро и вечер не проходили без упражнений в плавании. Постепенно мое тело благодаря движениям в воде окрепло. Потом я стала бегать по пляжу, делать физические упражнения на поверхности. Так развивались мои сила, ловкость. Бывало, что я часами сидела, и смотрела на водную гладь океана. Никаких мыслей. Только звуки окружающей природы. Я слышала каждый мелкий шорох. И я представляла то, что слышу. То ли это заяц прыгнул в нору. То ли это ворон вспорхнул с ветки. Мои чувства развивались, обострялись. Так я научилась видеть то, что происходит далеко от меня.
  Однажды я "увидела" Адама. Он крался через лес в погоне за добычей. Хотел подстрелить куропатку. Но она никак ему не давалась. Тогда я мысленно приказала птице застыть на месте. И она застыла! Тут же стрела пронзила ее. Я видела это. Но действительно ли я вижу? Или это плод моего воображения? Может, я просто схожу с ума от одиночества? Я решила пойти проверить.
  Я подошла к дому, когда уже спускался вечер. Остановилась на границе сада. Прислушалась. Адам и Ева сидели за столом. По запаху они ели жареную птицу. Но мне хотелось быть уверенной. Подобралась поближе. Заглянула в окно. Да! Они ели куропатку! Победный возглас вылетел сам собой. Они услышали. Я еле успела отпрянуть к стене. А то бы еще и увидели. Слышно было, как Адам вышел из дома посмотреть, что за шум. Пришлось отойти в тень. Кажется, он не заметил меня. Но я не особо пряталась, как потом поняла. Я больше сделала вид. Он ушел. Я тоже.
  Еще прошло несколько дней. Я не знаю, сколько времени на раздумья дал мне Гэбриэл. Но полагаю, что он все равно наблюдал из рубки. Поэтому в любом случае, если бы произошли изменения, он бы об этом знал. Я же пыталась вновь уловить поступь Адама в лесу. И это мне удалось. Теперь он бродил ближе ко мне, дальше от дома. Преследовал лисицу. Лисице внушила нырнуть в ближайшую щелку и сидеть тихо. А вот внушить что-то Адаму было не так-то просто. У меня разболелась голова, но он только один раз остановился, и то, потому что чихнул. Первый опыт провалился. Я разозлилась. Какой же он глупый, просто дремучий непробиваемый чурбан! От моей злости даже небо пошло тучами. Ветер усилился, море заволновалось. Я заметила это. Вскочила, подбежала к воде и выбросила злость вместе с движением вперед руками. Что тут началось! От берега поднялась волна высотой с меня. И укатилась куда-то к горизонту. Я стояла на берегу, изумленно вскинув брови. Постояла так минуты две, подивилась самой себе. Только повернулась к морю спиной, собираясь уходить, как меня окатило с ног до головы - моя волна ко мне вернулась. Весьма интересно.
  Засиделась допоздна у костра. И клонило в сон, и глаза закрывались, но было лень ползти в шалаш. И я, подогнув колени, опустила на них голову. Думала закрою глаза на минуточку, посижу, а потом отползу. Но мои мысли полетели куда-то, причем даже в определенном направлении полетели. А именно к дому Адама. И вот я уже мысленно стою опять на границе сада. Вокруг темно, колышутся тени на ветру. И сама я, словно тень. Темная как ночь. Как тьма. Я и есть Тьма. Бесшумно вошла в дом. Обнаружила, что Ева так и спит на полу у очага. Прошла в спальню. Странно, он спал на моей постели, в свете звезд. Я подошла к нему, спящему. Наклонилась, заглянуть в лицо. Он лежал на спине. И вдруг открыл глаза. От неожиданности я отпрянула, и тоже открыла глаза, и увидела, что сижу у костра. А ведь я так явственно видела сад, дом, Адама, как будто только что была там. Невероятно. Учитывая опыт с куропаткой, у меня были все основания полагать, что каким-то образом я действительно побывала сейчас там.
  В следующие дни происходила вообще какая-то психоделия. Я бродила в окрестностях дома. Адам бродил по лесу, приближаясь ко мне. Он уходил все дальше от дома, и похоже не дичь уводила его, а мои мысленные посылы. Теперь он слышал меня, как лисица, и как куропатка. Но я не хотела, чтобы он нашел мое пристанище. Я приходила к дому, наблюдала. По ночам совершала мысленные прогулки, Заходила к нему в спальню, минуя Еву. Однажды он заметил меня, когда я пришла днем. Он занимался чем-то в саду, а я прошла тенью мимо, за забором, не таясь. Просто прошла, глядя на него. Он поднял голову, и смотрел на меня. Что-то было в его взгляде.
  Я вернулась к себе, к морю. Вечером у костра думала. Мы как будто тянем друг друга. Гэб сказал, что Адам примет меня обратно. Он простит меня и поможет вернуться на путь истинный. Это не давало мне покоя уже какое-то время, за которое я поняла, что могу бродить в ночи бесплотный духом, могу управлять стихией воды и менять погоду. Мои чувства обострены настолько, что я знаю, что происходит на другом краю леса, не находясь там. Может ли он делать то же, что и я? А Гэбриэл? Он может делать нечто подобное? Или эти способности проявились из-за того, что я "плохо себя вела"? Можно попытаться перестать это делать. Но это все равно, что перестать дышать. Я не хотела терять свой дар. Мне нравилось вздымать пучину океана, и заворачивать Луну в перину темных облаков. Я как будто растворялась в целом мире. И этот целый мир - во мне. Я и есть мир, мир Эдема - это я. Я выходила за границы Эдема, за пределы сознания. Я видела другие миры, их обитателей, сквозь мой разум проходили их знания, языки, письменность, культура, изобретения. Я видела огромные корабли, бороздящие бесконечность Вселенной, созданной Им. Мир Преисподней открывался мне, истоки Зла и Добра, Тьмы и Света. Я познавала знаки, символы, которые соединялись в последовательности, коды. Я познавала непознаваемое. И это просто сидя вечером у костра. И я чувствовала, что Отче со мной. Он в каждой частичке этого мира, и во мне. И это чувство, сила росли. Я отрываюсь от всяких забот, от нашей совместной с Адамом цели, ее важность стиралась для меня. Как будто я движусь к иной цели, но она мне еще не ведома. А может, это все мне только кажется? И надо все же вернуться назад пока не поздно? Пока неведомая сила не поглотила меня. Я не знала, что делать. И Гэб не приходил. Хоть я ждала, что он появится. Я ведь не вернулась к Адаму. А прошло довольно много времени. Но его не было.
  Однажды ночью Адам меня поймал. Я была в смятении от своих этих раздумий. Походила по спальне, потом присела на край его постели. Наблюдала за ним, спящим. Припомнились события той памятной ночи. Кровавый поцелуй. Я провела ладонью по его щеке... и вдруг он схватил меня за руку. От неожиданности я застыла, широко раскрыв глаза. Мое ментальное тело окрепло, поэтому я не перенеслась тут же в физическое тело. Я ощущала силу и тепло его руки.
  Глаза Адама были открыты.
  - Ты видишь меня? - прошептала я.
  Он кивнул. Мою руку не сжимал слишком сильно, но и не отпускал. А я ее не убирала.
  - Так странно...
  - Что? - спросил он.
  - Да все! Как все сложилось. Вернее не сложилось. Почему?..
  - Я не знаю.
  - Я тоже не знаю. А ведь мы были бы хорошей парой. И неправда, что я тебя не любила. И делала все только ради того, чтобы поработить тебя.
  - Ты любила меня?
  Я пожала плечами.
  - Мне кажется, что да. Иначе я не стала бы изучать тебя, не стала бы пытаться быть тебе хорошей женой.
  - Пытаться и быть - разные вещи.
  Я смутилась.
  - Согласна. Но я тогда не понимаю разницы. Я не понимаю. Что я должна делать?
  Адам, нежно сжимая мою руку.
  - Сейчас ты любишь меня?
  Я прислушалась к своим чувствам.
  - Мне кажется да.
  - Тогда ты знаешь.
  Он притянул меня к себе, наши губы встретились. Он целовал меня, жадно. Я поддалась его поцелуям. Удивительно, но ощущения ничем не отличались, как если бы я находилась в теле. Так окреп мой дух, подумалось мне. Я отвлеклась, мне захотелось спросить об этом у Адама, происходили ли с ним изменения, как у меня. Однако воспользовавшись моим замешательством, он перекинул меня на спину. И снова то же самое...
  Я даже не удивилась. Только сказала:
  - Грязный трюк, приятель.
  И вернулась в тело.
  Представляю, какое у него было лицо. Только что была, и вдруг исчезла...
  
  Дальше события тянулись. Это все, что можно сказать. Похоже на кошки-мышки, догонялки, прибей крота, ну и подобные игры. Если бы мы тогда о них знали. Я тенью бродила вокруг дома. Сшила себе черный плащ, такой балахонистый, удобный, с капюшоном. Чего-то такого захотелось. Не нравились ни охотничьи костюмы, цветные, кожаные с пушистыми хвостиками и меховой оторочкой. Ни полотняные. У себя дома я сидела у костра в простой белой рубашке. А чтобы выйти так сказать "в свет" слепила такой вот плащ. Дабы тенью ходить по земле. Да я и ходила в основном тенью. По крайней мере, к Адаму. Наблюдала издали за домом. Неожиданно являлась. В том числе и ночью. Частенько портила им погоду. Смешно было наблюдать, когда во всем лесу не пролилось ни капли, а над домом Адама висит грозовая туча, и хлещет, как из ведра. Пару раз пересеклась с Евой. Она улыбнулась приветственно. Я ответила тем же. Разве только моя улыбка получилась демонической, из-под капюшона. Адам сновал по лесу туда-сюда, влекомый моим зовом. Но я по прежнему не хотела приводить его в мое убежище. Просто водила кругами. Он злился.
  Однажды я вышла к нему в лесу. Невзначай вывернула из-за дерева.
  - Какое совпадение, дорогой Адам, ты тоже здесь! Как тесен Эдем.
  Его реакция поразила меня. Он упал на колени, и хотел обхватить мои ноги.
  - Сжалься... Сжалься, моя госпожа!
  - О! Как ты заговорил. Перестань, встань сейчас же.
  Но он не встал. Так и остался сидеть на коленях.
  - Ты... Ты извела меня. Пленила. Я не могу прожить и дня, не думая о тебе. Я ищу тебя, когда бодрствую. Я жажду тебя, когда сплю. Всякий раз, когда ночь опускается на землю, я жду, что ты придешь. Ты в моих мыслях. Везде, повсюду. Только ты.
  Вид у него был и вправду измученный. Я опустилась на колени с ним рядом.
  - Мой милый Адам, мне печально слышать о твоих мучениях. Не этого ведь мы хотели, правда? Мне передали, что ты примешь меня обратно в дом свой, и простишь грехи мои тяжкие, и поможешь вернуться на путь истинный. Это так?
  - Все что угодно, госпожа, - отвечал он. - Только будь со мной.
  Несколько на иной ответ я рассчитывала. Но ладно. Лучше, чем ничего. Шаг к примирению сделан, а там разберемся уже по ходу дела, главное, чтобы оно пошло благополучно.
  Я обняла его и поцеловала.
  - Я готова быть с тобой. И забыть все, что было. Ежели ты тоже обещаешь забыть. И отныне мы пойдем по нашему Пути вдвоем, рука об руку. И будем стоять против невзгод вдвоем, плечом к плечу. И будем радоваться нашей удаче вдвоем, сердце к сердцу.
  - Да, - ответил он, и спрятал лицо на моей груди.
  Я изогнула бровь. Что же в лесу так грандиозно сдохло?..
  - Да будет так.
  
  Если честно, то покидать мою тихую обитель у моря катастрофически не хотелось. Тут так тихо, плещутся волны. Красиво, свежо. Не то, что в лесу. Чуть набегут тучи и все, темень. Мрак. Вокруг деревья смыкаются стеной, сковывают, давят. А на берегу вся ширь перед тобой. Бескрайность. Бесконечность. Свобода. Поэтому я так подумала, почесала в затылке, и не стала убирать шалаш, костер. Из вещей только самое необходимое взяла. А это то, что было надето на мне - рубашка и плащ. Все! Арбалет взяла. И ножик. Надо ж подготовиться, к любимому все-таки переезжаю. Насобирала в лесу черники. Преподнести в знак примирения. И клюквы тоже.
  Встретили меня хорошо. Улыбались. Не знаю, на сколько искренне, но ладно, сойдет. Я же с добрыми намерениями.
  - Мир дому сему, - сказала я, вошла и поставила на стол корзинку с ягодами.
  
  В общем, кажется, это была не черника. В первый же вечер Адам чуть не отдал Отче душу. Мы с Евой кудахтали над ним, носились по дому, дежурили по очереди у постели. Замешивали снадобье в бешеном темпе и в немереном количестве. К утру он затих. В смысле ему стало лучше. Моему чувству вины не было предела. Какое неудачное начало. Но я все же настраивалась оптимистично.
  Адам, когда через неделю полностью оправился, ничего не сказал по поводу инцидента с ягодами. Я извинилась. Я правда думала, что это черника, Сама не пойму, как могла так ошибиться. Он только махнул рукой.
  И потянулся быт. Я помогала Еве вести хозяйство. Вернее мешала ей. У нас были совершенно разные взгляды по этому вопросу. Ева весьма щепетильно относилась к порядку, все должно быть чисто вылизано, на своих местах. А я не понимала, зачем каждый день драить пол, если он не грязный. Когда появится слой пыли, тогда понятно, что надо бы помыть. Но если он и так блестит, зачем? Готовить, как оказалось, я не умела вообще. Мои суслики на вертеле, то бишь на палочке, поджаренные над костром, в домашнее меню не включили. А жареную перепелку, которую я готовила под чутким руководством Евы, Адам с опаской отодвинул в сторону. И сказал, что вообще-то он не голодный. Так что мы с ним ходили вместе на охоту. Он - мужчина в доме, Ева - женщина в доме. А я - нечто среднее. Хотя подразумевалось, что мне будет присвоен статус жены. И я как-то думала, что Ева съедет от нас. Куда-нибудь. Желательно в другой мир. Но Адам не спешил с ней расставаться. Это меня озадачивало. Но я решила не задавать никаких вопросов, не форсировать события. Пусть все идет, как идет, по-тихоньку, само собой. Все друг другу улыбаются. Все друзья. И только.
  Спали в том же порядке. Ева у очага, мы с Адамом в спальне, причем каждый в своей постели. Страсть каким-то образом утихла, стоило мне переступить порог. Утихла в нем, но не во мне. С моей стороны она как раз разгорелась. И это была пытка. Находиться рядом с человеком, который составляет смысл твоей жизни, к которому ты хочешь прикасаться, любить его. Но не можешь. Ибо его вид столь неприступен. Тень насущных забот лежит на его челе. А тут я лезу со своей любовью. И все не вовремя. То он устал от сбора урожая. То ему надо выспаться перед охотой. То просто нет настроения. Признаюсь, это было обидно. В раз все мои благородные порывы обесценились. Стали не нужны. Я стала не нужна. Как только стала доступна. С Евой отношения были дружеские, но несколько натянутые. Сокровенное ей не хотелось поверять. Гэбриэл так и не объявился. Хотя я думала, что он явится навестить нас, отметить прогресс, поздравить со счастливым воссоединением. Поэтому я оказалась в таком вакууме собственных мыслей.
  И настал день, когда я опять ушла. Не насовсем, а так, просто ушла, чтобы куда-то уйти. И пришла к своему шалашику у моря. Как же здесь хорошо... Надышавшись, напитавшись силой моря, я вернулась домой. А там меня ждал сюрприз. В виде злого Адама.
  - Ты опять принялась за свое! Куда ты ходила?
  - Я просто вышла подышать воздухом, не кипятись ты так!
  - Знаю я, куда ты выходишь, и чем дышишь.
  - Ну, по части травки ты у нас специалист, этот грешок на меня не удастся повесить...
  Тут выключили свет. Как оказалось только мне. Я очнулась в своей постели. На мне была белая рубашка. Я лежала поверх одеяла. Мои белые коленки сиротливо повернуты друг к другу. Это почему-то отпечаталось в памяти. Как оказалось, уже был вечер. Рядом сидела Ева. Горела лучинка в подставке на тумбочке.
  Полголовы ломило так, будто в нее всадили арбалетную стрелу. Килограммов на пять. Я потрогала левый висок. Нащупала повязку. Значит, синяком не отделаюсь.
  - Как я выгляжу? - я попыталась улыбнуться. Но боль пронзила лицо.
  - Не надо говорить, - сказала Ева. - И шутить не надо. Он очень зол.
  Я задохнулась в кашле. Вернее это рвался смех, но смеяться было больно, от боли он застревал в груди, и получалось что-то вроде звука издыхающей газонокосилки. Если бы я тогда знала о ней.
  - Он... ах... Он зол!.. Хах-ах...
  - Да, и я не понимаю, зачем его злить.
  - Да что я сделала, мать вашу природу?
  - Ты ушла. Не спросив разрешения.
  - Надо было составить список, огласить полностью, вырезать на доске, повесить на видном месте. Для особо тупых и неграмотных. Если человек тупой - то это надолго. А если неграмотный, то хотя бы будет чем оправдаться!
  И я опять зашлась в смехе-кашле.
  - Я похоже и то и другое!
  Вдруг Ева вскочила, и заткнула мне рот ладонью.
  - Замолчи!
  Да она была зла, как тысяча демонов. Я припомнила нашу стычку, и решила, что благоразумнее сейчас заткнуться. Мои шансы против нее на тот момент были невелики.
  - Почему ты не можешь просто молчать? И делать то, что тебе велят?
  В ее голосе зазвучала обида, и слезы. Она опустила руку.
  - Потому, что я хочу, чтобы ко мне относились, как к равной, - ответила я.
  - Мне тебя жаль.
  И Ева убежала в слезах.
  
  Ночью я не спала. Во-первых, болело. Во-вторых, мне надо было подумать. Думать было трудно, потому что болело. Но из-за того, что болело, нужно было подумать. Многое, очень многое требовало немедленной расстановки. К утру меня сморил сон.
  Следующий день прошел в тумане. Помню, я выползла к обеду. Чего-то похлебала, кажется, это был густой суп, и компот, в котором плавали черные ягодки. Оставалось надеяться, что Ева собирала их не в том же месте, что и я в свое время. А то бы к месту моей лежки пришлось поставить еще и тазик. Нахлебавшись, я уползла обратно. Хотела начать уже вечером. Но поостереглась. Нужна была ясность в голове, чтобы восприятие было четким. И реагировать надо быстро. Поэтому решила поднакопить сил.
  Поздним вечером Адам пришел в спальню. Сел на край моей постели. Провел рукой по повязке.
  - Прости меня, - прошептал он. - Но иначе нельзя.
  Я лежала с закрытыми глазами, как будто сплю. Чего бы стоило схватить сейчас его за руку, и приставить нож к горлу, благо он у меня был под подушкой. Но нет. Надо вести себя хорошо. Адам лег спать.
  Еще день я проходила с повязкой. Боль почти прошла. Я то лежала, то выходила во двор. Вечером размотала голову. Достала свое зеркальце, посмотреть, на сколько все плачевно. Что я могу сказать. В лунном свете синий цвет выглядит потрясающе синим. Но медлить дольше нельзя.
  Я вышла в зал. Ева сидела у очага, занималась какими-то домашними делами. Посмотрела на меня, но опять отвернулась к работе. Я пошла на улицу. Обошла весь сад. Адама нигде не было. Вернувшись в дом, я спросила у Евы, где он.
  - Он не обязан передо мной отчитываться, - ответила она, не поднимая головы. Я заметила, что она заматывает деревянную фигурку в разноцветные тряпочки. И получается такая куколка.
  - Что ты делаешь? - спросила я.
  - Оберег, - ответила она. - Чтобы защитить моего мужа от темных сил.
  И из подлобья взглянула на меня.
  Я промолчала.
  
  - Адам, можно с тобой поговорить?
  Я застала его утром, сидящим за обеденным столом в одиночестве, и села напротив, подперев голову, и глядя кротко, влюбленно.
  Он не ответил. Только поднял глаза.
  Я вздохнула и начала.
  - Надо признать, что наша попытка номер два не удалась. Признаюсь, когда мне передали, что ты готов принять меня, я была категорически против возвращения. Для меня все было понятно еще с прошлого раза. Но что-то не давало покоя. Что-то подсказывало, что еще не все потеряно. И тебя тянуло ко мне, ведь правда? Согласись? Иначе ты бы не ходил по лесу в поисках меня. И я бы не блуждала вокруг твоего дома. Что-то связывает нас. Нечто большее. Ты так не считаешь?
  Адам скрестил на груди руки, и ничего не сказал. Продолжал только смотреть на меня.
  - Пока меня не было, скажи, с тобой не происходили какие-нибудь странные вещи?
  - Например?
  -Ну, например, какая-нибудь невероятная способность не открылась в тебе? Слышать звуки леса? Что происходит на его другом конце? Или управлять погодой?
  - Звуки я и так слышу прекрасно. Управлять погодой?.. Помнится мне ливень шел. В лесу сухо, а вокруг дома хоть греблю ставь. Еще подумал, кто ж так управился. Не ты ли?
  Я промолчала. Но глаз не отвела.
  - Значит нет? Никаких ощущений? Никакой силы не проснулось в тебе? Желания к свершению чего-нибудь грандиозного? Более важного, чем охота и садоводство?
  - Что может быть важнее? Благодаря этому я живу.
  - Да, но можно ведь жить по-другому. Можно выйти из дома, вдохнуть полной грудью свежий ветер, сесть, к примеру, на плот, и уплыть навстречу новым берегам? Можно не просто есть, спать и охотиться, а управлять целый миром. Махнешь рукой, и горы сдвинутся. Махнешь еще раз - и море вспенится. Ты можешь быть вездесущим. Ты - это целый мир. И целый мир - в тебе. Что скажешь?
  - Мне достаточно того, что у меня есть.
  - И что же у тебя есть?
  - Дом, сад, лес, в котором много зверья. Есть река, где много воды. Это все, что мне нужно для жизни.
  - А как же Ева?
  - И у Евы все это есть.
  - Да, но как ты определяешь ее? Что она значит для тебя?
  - Ева это Ева. Я никак ее не определяю.
  - Но она же здесь живет, готовит тебе еду, заботится о тебе.
  - Это ее желание, я ей не запрещаю.
  - Но она хочет большего. Помнишь, тогда в саду, я сказала, что она считает, что ты должен стать ее мужем, а она твоей женой.
  - Я не понимаю, к чему ты клонишь. Между нами ничего личного.
  - Хорошо, ладно. Тогда скажи, что на счет меня? Как ты определяешь меня? Если с Евой ничего личного, в то время, как она считает тебя своим мужем, ведет себя скромно и покорно, как должно жене, живет с тобой в одном доме. Как же тогда ты относишься ко мне? Кто я для тебя?
  Адам молчал.
  - Я не невеста, не жена. Я ведь даже не подруга. Я честно старалась. И думала, что у нас получится.
  - Если ты о миссии зачатия рода человеческого, то тут я ничего не обещал. Это был начальный план, но за конкретную цель я его никогда не считал. Это скорее была рекомендация, чем правило.
  - Да фиг с ней, с миссией. Зачем ты просил, чтобы я вернулась?
  - Потому, что хотел сделать лучше для тебя. Это было от чистого сердца.
  - Я не сомневаюсь. А помнишь, как мы завалили кабана? Как сидели и смотрели на Луну? Я была по-настоящему счастлива тогда. И я думаю, что тогда со мной был лучший ты. И это есть в тебе. Только нужно дать этому лучшему развиться, выйти на свет. И я могу помочь тебе. Как бы там ни было, я хочу, чтобы ты знал - я не враг тебе. Я твой друг.
  - Я и считал тебя своим другом.
  - Да? Другом, с мнением которого не считаются? Которого можно использовать, как подстилку, а потом просто выбросить? Сегодня я друг, а завтра иду лесом. И уже Ева заправляет всем.
  - Я уже сказал, что с Евой ничего личного. Она мне помогла, я разрешил ей жить в доме. Обычная благодарность.
  - Но она-то так не считает. Она на что-то надеется. Ты ведь не замечаешь того, что происходит вокруг. Люди не деревянные, они живые, у них есть чувства. Поэтому Ева молчит. Поэтому я говорю. Потому, что мне не безразлично. Потому что ты мне не безразличен.
  - Я прекрасно замечаю и людей, и их чувства. Считаюсь с ними, и стараюсь не давать никаких поводов. Мне очень жаль, что тебе показалось иначе.
  - Да, не даешь поводов. Плохо это у тебя получается.
  - Слушай, мне очень жаль. Я хотел помочь тебе освободиться от влияния демона. Все, что я делал и говорил - от чистого сердца, повторюсь. Наверное, я не заслуживаю хорошего отношения.
  - Ты заслуживаешь, всего хорошего заслуживаешь. И я знаю, что способен на большее. Я верю в тебя. Понимаю, что это трудно увидеть, посмотреть со стороны на свою жизнь. Но у меня это получилось. Каждый день для меня разный, даже если я просто сижу, и ничего не делаю. Каждый день - это другой воздух, он приносит новые оттенки запахов. Листва на деревьях каждый день разная. Мир говорит со мной тысячью голосов. Он необыкновенный. Многогранный. И я могу им управлять. Я могу заставить ветер дуть туда, куда мне нужно. Я управляю им, а не он мной. Я разбиваю камни морской пеной, а не они разбивают в пену меня. Вместе мы смогли бы еще больше. Ведь разве тебе не хотелось бы, чтобы рядом был кто-то, кто всегда будет на твоей стороне? Кто поймет тебя и защитит. Кто будет рядом с тобой до конца? Кто примет тебя таким, какой ты есть? И поможет стать лучше? Тот, кто поможет тебе увидеть больше, то, что скрыто. Быть может это твой единственный шанс изменить жизнь? Не упускай же его. Не упускай меня.
  Хотелось взять его за руку, но он держал их скрещенными на груди. Адам ничего не сказал.
  - Что ж. Значит, я уйду без тебя.
  - Не надо никуда уходить, - сказал Адам. - Ведь все отлично.
  - Да, я вижу, как все отлично. Особенно это видно по моему лицу.
  Оно было наполовину покрыто красными полосами воспаленных сосудов, расходящимися от левого виска, куда пришелся удар.
  - Прости, я повторю еще раз, что мне очень жаль. Но ты вынудила меня.
  - Чем же, позволь спросить? Тем, что пошла погулять?
  - Ты не сказала, куда идешь, и когда вернешься. И вела себя неуважительно.
  - Ты обиделся что ли из-за травы? Я же пошутила!
  - Значит, ты сама не думаешь о чужих чувствах. Ты сама делаешь то, в чем обвиняешь меня. И как я могу тебе верить?
  Мой мозг готов был взорваться. Надо же, он все перекрутил..
  - Так ты все это время обижался на меня? За шутки про бревно, и все остальное? Ты настолько все принимал на свой счет?
  - Я не красна девица, чтобы обижаться.
  Я провела рукой по лицу.
  - Ладно. Все равно, прости меня. Если я тебя чем-то обидела, прости меня, пожалуйста. Я не хотела. Мне очень стыдно. Мне жаль. Я сожалею.
  Все было намного хуже, чем я предполагала. Немного посидели молча.
  - Мне действительно жаль, - сказала я. - Если бы я знала раньше, то, что знаю сейчас...Но увы. Тогда это было просто невозможно. У меня не остается выбора. Прости меня, Адам. Прости... И прощай.
   Я вскочила, порывисто поцеловала его и тут же выбежала из дома. Я ринулась бежать прочь, через лес, петляя. Он бежал за мной. Я видела.
  
  Несколько дней он преследовал меня, но я была неуловима. Потом был перерыв. Потом преследователей стало трое. И я поняла, что это кто-то с базы. Я надеялась, что среди этих троих Гэбриэл. Что ж, пора было заканчивать эту эпопею. Несколько дней я еще пыталась оторваться от преследователей, но какой смысл? Нельзя бегать по Эдему вечно, как по кругу. Не лучше ли встретиться лицом к лицу с неизбежным? Найти в себе мужество принять его. И где найти лучшее место для этого, как не на берегу моря?
  Я стояла лицом к его водам, когда они настигли меня. Дул свежий бриз, мой плащ развевался под его порывами. Это были три незнакомых мне ангела, одетые в темные плащи. А его самого, к моему разочарованию, не было. И это единственное, о чем я жалела в тот момент.
  
  Лиц ангелов не удалось разглядеть, они были скрыты капюшонами.
  - Остановись! - воскликнул один из них.
  Я медленно обернулась. Видимо ко мне обратился тот ангел, что стоял теперь посередине, на шаг впереди остальных. Он протягивал ко мне руку в жесте, который должен был на меня как-то воздействовать. Но похоже я воздействовала на них, потому что вся троица дружно в ужасе отпрянула назад.
  - Что, хороша? - спросила я, сбрасывая капюшон. - Полюбуйтесь на творение рук человеческих.
  За дни беготни по лесу, мое лицо совершенно превратилось в какую-то демоническую маску. Если раньше ушибы и царапины заживали быстро, то след от этого удара, нанесенного с ненавистью, становился наоборот ярче и болезненнее. Троица осенила себя крестным знамением, переглянулась между собой. Среднего подпихнули, и он опять вышел на шаг вперед, и стал вещать:
  - Мы, посланники Господа нашего, Великого Отца, Сеной, - он указал на стоящего справа от него, - Сансеной, - кивнул слегка головой, подразумевая себя, - и Саменгелоф, - указал слева, - взываем к тебе, неверная! Обратись на путь праведный, вернись к мужу, данному тебе Отцом твоим, Адаму, по настоянию его!
  Я возвела глаза к небу.
  - Вы что, издеваетесь?
  - Да нет, - примирительно ответил Сансеной, и достал из-за пазухи свиток с висящей печатью.
  - Вот, пожалуйста, есть официальное заявление, постановление и ордер. Можете ознакомиться.
  И он протянул мне документы. Я взяла свиток, внутри оказалось еще два. Все составлено по форме, вот заявление Адама. Жалоба на сношения с демоном и неповиновение. Тут значит акт на основе наблюдений, и заключение... Как? Подтверждающее этот факт?
  - Эй! Это же неправда?
  Троица дружно пожала плечами.
  - Мы здесь только для оглашения ультиматума, - сказал Сансеной.
  - Понятно.
  Значит протестовать бессмысленно.
  - И что же вы предлагаете?
  - Мы не предлагаем. Согласно постановлению тебе предписывается вернуться в Адамов чертог. Иначе смерть.
  - А ничего, что там заправляет Ева?
  - Об этом мне ничего неизвестно, - сказал ангел. Но что-то в его голосе подсказало мне, что он говорит неправду.
  Лучше уж смерть, чем улыбка Евы.
  - Я уже сказала, что не вернусь туда. Еще в первый раз.
  - Какой первый? - не понял посланник. - Решение вынесено только сейчас.
  Я была в замешательстве.
  - Погодите...
  Развернув заявление с жалобой, я увидела, что документ составлен тогда, когда я ушла в первый раз, после ночи "кровавого поцелуя". Акт указывал период наблюдения со дня, когда я вернулась, и заканчивая днем побега. Заключение составлено в день, когда мне на хвост села святая троица.
  - Что-то тут не сходится. Ведь было предупреждение, и мне дали время подумать.
  - Не понимаю, о чем ты, - ответил Сансеной. Он действительно не понимал. Оглянулся на братьев - те тоже были не в курсе.
  - Мы только сейчас получили решение, предписывающее тебе покаяться в грехах, и вернуться к Адаму...
  - ...Который готов принять меня и простить, - закончила я за него. - Где-то я это уже слышала.
  - Так каков будет твой ответ? - спросил посланник.
  Все это очень странно, подумалось мне.
  - А где Гэбриэл? Почему не послали его, чтобы огласить Волю Отче?
  Капюшоны переглянулись.
  - Он занят, - ответил Сансеной. - У него другое задание.
  - Другое задание? Странно. Почему наблюдателю Эдема дали другое задание, а вместо него сюда послали каких-то ангелов низшего ранга. Тем более извещать Волю Отче. Это ведь он вестник, это его работа.
  Лицо ангела вытянулось под капюшоном. Он смущенно прокашлялся и сказал:
  - Ситуация несколько внештатная. И было решено послать нас.
  - И кто это решил? А, наверное Михаил.
  Я вспомнила, что Гэб говорил про него. Если решение поручат ему, то мне конец.
  - Да, именно он, - ответил Сансеной, и покосился на стоящего позади Сеноя.
  - Так что ты скажешь - да или нет? - вновь обратился он ко мне с вопросом.
  Я переводила взгляд с одного ангела на другого. Что-то в них было не так. Они были одинаковые. Рост, телосложение, одинаковые складки на одежде. Капюшоны сидят одинаково, приоткрывая нижнюю половину лица, оставляя на виду подбородок и губы. И они у всех одинаковые.
  - Не знаю, кто вы, ребята. И откуда у вас подлинные документы. Но сдается мне, что-то тут не чисто. Какой-то демон орудует в Эдеме, это верно. И в этом надо сначала разобраться, а потом выносить ультиматумы и приговоры. Мой ответ - нет.
  - Ты уверена? - переспросил Сансеной.
  - Уверена. В любом случае, я не могу жить с Адамом. Видит Отче, все, что могла, все сделала. Да простит Он меня.
  - В таком случае ты не оставляешь нам выбора.
  И все три ангела выхватили из-под плащей мечи, и двинулись на меня.
  - Эй-эй-эй! Постойте! Предлагаю замену смертной казни на изгнание. Я уйду сама. Только дайте время найти разгадку.
  - Хорошо, - быстро сказал Сансеной. Он даже не посмотрел на собратьев, хотя Сеной хотел что-то возразить. - Даем тебе неделю.
  - Три дня, - наконец удалось подать голос Сеною.
  Сансеной обернулся на него, но сказал:
  - Даем тебе три дня. После ты покинешь Эдем.
  - Я думаю, что этого будет достаточно.
  - И тебе запрещено приближаться к Адамову чертогу. Чтобы ты не ослушалась, на нем будет наложена сия печать.
  И он изобразил в воздухе замысловатый знак, состоящий из трех символов. Знак загорелся в воздухе красным цветом.
  - В этой печати заключены наши имена - Сеной, Сансеной и Саменгелоф. Отныне там, где она наложена - тебе хода нет.
  - Согласна.
  Печать погасла.
  - Да будет так. Аминь.
  - Аминь, - повторили ангелы.
  - Аминь, - сказала я.
  - И дабы предотвратить возможную попытку неповиновения, мы будем сопровождать тебя.
  - А вот это вряд ли.
  И я очнулась возле шалаша.
  
  События не укладывались в голове. Я не могла ни сидеть, ни стоять, ни лежать, ни вообще быть. Ибо бытие это причиняло дикую боль. Невыносимая тяжесть в груди, от которой ты хочешь плакать, но не можешь, настолько все чувства сбились в один ком. И он как будто застрял в слишком узком для него отверстии горла, и ему нет выхода. От этой тяжести задыхаешься. Лучше бы я выбрала смерть. Из положения сидя я так и упала на бок, и пролежала до поздней ночи. Потом видимо заснула. Утром меня разбудил легкий бриз с моря. Море... Оно всегда приносит облегчение. Я улыбнулась ему. А потом вспомнила, почему я здесь.
  Три дня прошли в ожидании. Я слушала окружающую среду, не покидая своего убежища, дабы не нарваться на воинственную троицу, кто бы они ни были. Скорее всего эта делегация была официальная, документы невозможно подделать. Печать Архангела Михаила подлинная. Вряд ли он ее одалживал кому-то. Кроме тех, кто состоит в Совете, да и то вряд ли. Он очень щепетильно относится к правилам и обязанностям. Потому он и назначен Главой Совета Архангелов и Правой рукой Отче. Но возвращаясь к посланцам, если они настоящие, почему они такие ненастоящие? Как будто это маски, ширма, морок.
  Третий день клонился к закату, когда я услышала наконец-то призыв. Я тут же накинула плащ и помчалась на помощь. Это была моя ошибка. Но мне хотелось присутствовать полностью, чтобы владеть ситуацией. И никого не обманывать.
   Мы встретились на холме, на полпути к дому. Рядом росла дикая яблоня.
  - Посмотри на эту яблоню, - сказала я. - Какой у нее кривой ствол. Кора на нем сухая, черная, изборождена глубокими морщинами. Кто знает, какие жучки и черви копошатся в этих бороздах, точат ее день и ночь. А плоды этой яблони красно-желтые, налитые, манят сочной сладостью. Она ничего не напоминает тебе? Она словно живой намек на то, что красота искушения пожинается с испорченного древа. Плоды дикой яблони прекрасны, но вкусив их, скривишься от кислятины и подавишься. И воспылаешь ненавистью и жаждой мщения к тому, кто сделал это с тобой. Самый жгучий из всех - яд ненависти.
  - Твои речи не действуют не меня, - сказала Ева. Она подошла ближе ко мне, одетая в белые одежды. Будто Свет и Тьма сошлись под яблоней.
  - Все твои слова - вот истинный яд. Я не верила тебе никогда.
  - А тебе можно верить? - спросила я. - Можно ли вверить тебе душу, жизнь и судьбу Первого Человека?
  - Он мой! По праву, данному мне Отче.
  - Ты слышишь Его? Ты можешь читать Его Волю? Странно, Адам не может. А ты создана из ребра его, и обладаешь такой способностью? Или же есть посредник?
  И я медленно двинулась. Мы пошли по кругу, друг против друга.
  - Если и есть, то это чистый святой ангел, а не лютый демон, с которым ты якшаешься.
  - Почему ты уверена, что ты говоришь с ангелом?
  - Кто еще может источать божественный свет? Кто еще может быть настолько прекрасен? Кто может носить имя "Свет несущий"?
  Я сверкнула глазами. Отлично, его имя мне известно. И это не Гэбриэл.
  - Он объяснил мне все, - продолжала Ева. - Он показал, кто ты на самом деле, демон ночи, являешься, чтобы пить кровь и совращать Адама. А пела так сладко! Скажи мне, Ева, что ты видишь в Адаме! Мне скрывать нечего! Я послана, чтобы спасти его, защитить от тебя! Быть ему верной женой!
  - Это тебе "Свет несущий" сказал? - я показала на имени кавычки.
  - Тебе не удастся осквернить его имя дьявольскими знаками! - Ева не знала, что такое кавычки. Она ведь не смотрела мысленное "кино". - Он открыл мое предназначение, и я буду следовать ему, и исполню Волю Отче!
  Я рассмеялась.
  - Послушай, а этот ангел сказал, откуда он здесь появился? Наблюдатель Эдема - Архангел Гавриил, его имя означает "человек Бога". Он только наблюдает, и даже ему нельзя вмешиваться в ход событий. В очень крайних случаях, - добавила я осторожно.
  - И никакой "Свет несущий" здесь появляться как бы не должен, на сколько я знаю. Поэтому я бы не стала слепо верить всему, что тебе говорят незнакомые ангелы.
  - Ты не собьешь меня с толку. Он предупреждал, что ты попытаешься заговорить меня. Но я не собираюсь тебя слушать.
  - Чего же ты хочешь? И где Адам? Почему он не пришел? Ведь это он звал меня.
  - Он и зовет. Каждую ночь во сне он зовет тебя. И наяву он в мыслях зовет тебя. Ты свела его с ума, ты мерзкая демоница. Ты услышала его, потому что я позволила.
  - Ах да, оберег, - я понимающе кивнула, - припоминаю. Что ж, твой план по захвату мужа дал сбой?
  - Можешь злорадствовать сколько хочешь. Только за тобой никого нет. Ты одна-одинешенька на белом свете. А за мной мой ангел. И он помог мне.
  Я встрепенулась. Меня будто холодом обдало.
  - В каком смысле помог?
  - Адам мой, во всех смыслах. Ты игралась с ним в развратные игры, а я с помощью моего ангела уже ношу под сердцем его ребенка. И кто тут теперь исполняет великую миссию зачинателя рода человеческого?
  Я не могла поверить.
  - Что, съела? - с победоносным видом бросила Ева.
  - Ты так упиваешься победой надо мной. Смотри не возгордись. Гордыня - это грех.
  - Не тебе рассказывать мне о грехах, тем более о гордыне. Что-то ты не уняла свою, и не пожелала покориться Первыму Человеку, Светлейшая Дочь. Так получай кару свою. Убирайся же теперь во тьму.
  - Кару свою каждый получит. Послушай, все еще возможно уладить. Давай сделаем шаг к примирению.
  Ева рассмеялась громко и раскатисто. Что-то жуткое было в этом смехе и явно не ангельское.
  - О чем ты толкуешь? Я не веду переговоры с демонами, особенно такими подлыми, гадкими и лицемерными, как ты!
  - Откуда в тебе столько ненависти, Ева? Разве я что-то сделала лично тебе?
  - Посмотрим, - она задумчиво приставила палец ко лбу, - хотела выгнать, настраивала Адама против меня, о, я знаю, о чем ты говорила с ним вечером в саду. Откуда я взялась? Но он и слушать тебя не стал. Интриги, заговоры... Да как ты смеешь еще спрашивать! Взывать ко мне! Но мое отношение не имеет значения. Важен только Адам и его сын. И ради них я сделаю все! Все, что угодно!
  - Ева, остановись! Ты не понимаешь, что говоришь! Это не ты! Давай вызовем Гэбриэла, он поможет разобраться, где правда.
  - Замолчи, тварь! Не смей вставать у меня на пути!
  - Тебе заморочили голову!
  - Хватит!
  - Давай найдем компромисс! Ради Адама!
  - Не смей осквернять его имя своим грязным ртом, - с угрозой сказала Ева. - Твое время прошло, то, когда ты могла что-то сделать ради него. Настал мой черед...
  И острый клинок пронзил мою грудь.
  - ...И ничто не остановит меня.
  Она резко вытащила клинок. Я упала на колени. Падая, успела заметит капли крови на ее белом подоле...
  Тот день вошел в историю, как день, когда Ева поддалась искушению, и сорвала плод с запретного дерева. Это дерево - Древо Жизни Сефирот. А плод - моя жизнь.
  
  Я стояла на берегу и смотрела на бушующие темные воды. Из-за туч небо было черно, как и крылья, распростертые за моей спиной. Мой дух стал настолько крепок, что мне не требовалось тело. И я покинула его там, у дикой яблони. Как будто покинула себя, скорбела по самой себе, будто я прошлая и я настоящая - это два разных человека. Сейчас я ощущала себя сильной, но не знала эту новую себя. И скучала по той старой, будто она моя сестра. В груди нарастала боль, в том месте, куда пришелся удар. Моя бедная девочка. Что с тобой сделали...
  Мои размышления прервали.
  - Моя Госпожа, - обратился он ко мне.
  - Не называй меня так. Я не госпожа, и уж тем более не твоя.
  - Как будет угодно, однако же, я исполнен надежды, что ты изменишь свое отношение. К тому же, - он усмехнулся, - у тебя нет выбора.
  - Выбор есть всегда, - я повернулась к нему. - Как твое имя?
  - Самаэль.
  - Зачем ты назвался Люцифером?
  - Как-то странно звучало бы слово "яд" в имени ангела.
  - Ева бы не догадалась. Она не разбирается в таких тонкостях.
  - Но я бы знал об этом. А врать не хорошо.
  - Вот насмешил, - я улыбнулась. - Творишь зло, а врать плохо. Подтасовка фактов в официальных документах видимо тоже не считается враньем.
  Он тоже улыбнулся, и не спеша двинулся ко мне. Милый такой парень. Чем-то похож на Гэба.
  - Я думаю, что нужно разобраться с понятиями. Что есть зло?
  - Зло - это причинять вред людям.
  - Ты так это определяешь?
  - Ну, не только людям, а вообще всем существам. Обманывать, нести раздоры и смуту. Убивать.
  - А почему это плохо?
  - Потому что это причиняет боль и отнимает жизнь, нарушает равновесие.
  - Почему ты думаешь, что сила и приоритеты распределены правильно? Кто устанавливает эти правила? Может быть, они заслуживают боли? Может быть смерть - это только начало?
  Самаэль ходил передо мной, рассуждая.
  - Объясни.
  Он усмехнулся.
  - Взять хотя бы Еву. Она - вторичный продукт. Производное от Адама. В ней нет ни твоей наблюдательности, ни твоей способности анализировать, ни силы воли, ни ума. Все, что в ней есть - это способность угождать Адаму. Это же ее слабое место. Зачем она создана?
  - На то была Воля Отче.
  - Вот! - он поднял палец. - Воля Отче. Чья-то чужая воля. Изначально эта роль предназначалась тебе - служить Адаму, ты старалась, как могла, исполнить ее. И вдруг... Бах! Ева. Почему, зачем - неизвестно. Просто потому, что кому-то так захотелось.
  Он прошел в обратную сторону.
  - И это касается не только ее. Это касается и тебя, и Адама, всех нас. Мы все созданы по чьей-то чужой воле. Мы плод чужой фантазии. Пешки в чьей-то игре. И должны подчиняться ее правилам.
  Самаэль помолчал, ковыряя носком ботинка мокрый песок.
  - Не все ведь обрадовались появлению Человека. Что он из себя представляет? Вот!
  Он поддел кучку песка.
  - Это и есть Человек. Горстка земли, пепел. Другое дело я и ты - мы существа, созданные из света. В нас заключены целые Вселенные, мириады огней тысячи световых лет несут тот же свет и мудрость, что и мы. В начале был Свет. Мы были первыми. А значит мы стоим на ступень выше, чем он. Почему же мы должны склоняться перед ним?
  - Что есть свет против пепла? Пепел застилает свет...
  - Вот именно! Ты тоже задаешь себе этот вопрос! Ты тоже по этой причине не могла подчиниться Адаму. Ибо что тебе - тебе! - в том смертном?
  - Но я тоже была смертна.
  - А теперь ты свободна! Разве это не прекрасно? Твой дух настолько крепок, что не нуждается в телесной оболочке. Это я освободил тебя! Теперь ты вездесуща, тебе открыты все тайны. Ты можешь видеть прошлое, будущее, на многие миллионы лет и миры вперед и назад!
  - Зачем тебе это?
  Самаэль погрозил пальцем, хитро улыбаясь.
  - А вот это правильный вопрос! Я расскажу тебе. Итак, все началось еще до твоего появления. Нас было семеро Архангелов. Мы участвовали в генезисе, создании миров, помогали Отче. За это время я насмотрелся достаточно, вполне познал гениальность Его мысли, мощь силы, чтобы воплотить невероятные плоды неисчерпаемой фантазии. Признаюсь, все то, что ты видела в Эдеме - это детский лепет, по сравнению с тем, что видел я. Эти миры были гениальны. Но то, что с ними происходило, то, что происходило в них - это порой переходило все грани разумного. Ты скажешь - Он велик! Он знает, что делает! Мы должны быть верны Его Воле. Может быть. Не спорю. Кто-то остается верить и верен. Но не я. С меня хватит. Последней каплей стал довольно примитивный Эдем, и глиняный человек Адам, которому я должен был поклониться, перед мудростью которого я должен был преклониться... Смешно! Ведь он превосходит меня потому, что может придумать название животному, а я нет. И не смотря на столько лет верности я дурак, а он гениальное творение. Но это суетное, мелочное...
  Мы сидели на песке. Тучи немного разошлись, проглядывало солнце, но был близок закат.
  - Пожалуй, даже не это главное. А суть в том, что мы должны подчиняться выстроенной Им системе. Мы винтики в большом механизме. И должны четко выполнять свои роли. А это значит что?
  - Что если выпадет один, то все развалится?
  - И это тоже. Но тут сработает закон заменяемости. Выпадет один - на его место вставят другой. Я хочу сказать, что нет дальнейшего развития. Винтик не вырастет в механизм. Ангел не станет Богом.
  - Ты хочешь занять место Отче?
  - В каком-то смысле да. Я хочу занять кресло Создателя. Я хочу создавать свои миры.
  Этот юноша поражал свободой мысли.
  - Признаюсь, я потрясена твоей идеей. Но нужны знания.
  - Я обладаю ими, - спокойно ответил Самаэль. - Я наблюдал, учился. Все, кто принимал участие в создании, знают этот процесс, теорию, практику. Я думаю, что при наличии необходимых условий и оборудования, каждый из них мог бы созидать. Только они не понимают этого. И не хотят идти дальше. А я хочу. Тем более, что прецедент уже был.
  - Да, ангел, который имел свою волю...
  Самаэль радостно улыбнулся.
  - Да, падший ангел Люцифер, тот самый "Свет несущий". Конечно же ты догадалась! Я ни минуты не сомневался в тебе. Потому и выбрал. Я знал, что только ты можешь понять меня.
  - Я понимаю тебя, и в том, что ты говоришь, есть рациональное зерно. Но история Люцифера весьма печальна.
  - Да, потому что честно говоря он идиот.
  Я опасливо оглянулась. А у парня амбиций хоть отбавляй.
  - Я бы не стала столь категорично высказываться на его счет. По-моему нам всем грозит загреметь примерно туда же, куда и он.
  - А вот и нет, если ты примешь мое предложение!
  - Какое... предложение? - удивилась я.
  Самаэль встал, отряхнул колени. Достал из кармана брюк коробочку, потом встал на одно колено, открыл ее, протянул мне и сказал:
  - О прекрасная Светлейшая Дочь! Раздели со мной новый неизведанный Путь свободы! Пойдем со мной, прочь от несправедливой кары, прочь от Возмездия. Пойдем со мной, и ты сможешь выполнить свое предназначение - стать у истоков нового рода, стать Великой Повелительницей и Матерью! Что скажешь?
  За ним было очень интересно наблюдать. Моя симпатия росла.
  - Как мило, - ответила я с улыбкой. - Мне никто никогда еще не дарил колец.
  Я взяла коробочку. По серебряному ободку были выписаны рунами наши имена, а между ними пятиконечная звезда.
  - Какая красота.
  Я даже на минуту задумалась. О как же это мило! Почему бы собственно не взять этого красивого парня, действительно, сделаться Темной Госпожой, он научил бы меня премудростям этого генезиса, или как там это называется. Лепили бы смешные демонические миры, даже представились их жители, страшненькие, но милые. И совсем не злые. Они были бы такие пушистенькие, с маленькими лапками и крылышками, и летали бы, смешно ими размахивая. Дракончики, так бы я их назвала. Еще они бы выдыхали огонь...
  - Так каков будет твой ответ? - с воодушевленной улыбкой спросил Самаэль.
  Я вздохнула. Аж слезы навернулись. Какой ведь счастливый момент. Пожалуй даже счастливее, чем тогда, под Луной, когда я думала, что у нас с Адамом есть будущее.
  - Ты ведь хороший парень, Самаэль, - сказала я, в задумчивости рассматривая кольцо. - Умный, думающий, у тебя есть свое мнение. Более того у тебя есть мечта, цель, и ты стремишься к ней. В тебе бурлит сила, желание что-то менять, чего-то достичь, ты ищешь ответы, борешься. В тебе есть тот романтизм, тяга к чему-то большему, что заставляет совершать невероятные... но и ужасные вещи.
  С этими словами протянула ему коробочку обратно.
  - Прости, но я не могу принять твое предложение.
  Огонь предвкушения победы погас в его глазах. Он взял кольцо.
  - Так значит, нет? - переспросил он. И видно было, как разочарование поднимается в нем. Разочарование и обида. А за ними, естественно, последует гнев.
  Я отрицательно покачала головой, с сочувствием глядя на него.
  - Мне жаль.
  Стараясь сдержать чувства, он опустил голову.
  - Что ж, это неожиданно. Я был уверен, что...
  - Что я хочу того же? Свободы? Мести? Величия? Строить новый мир и стать зачинателем нового рода... Увы, но сейчас я сама не знаю чего хочу. И хотела ли я всего этого? Я думала, что такова Воля Отче, и хотела лишь следовать ей. Ведь Он дает то, что нам нужно, пусть мы сами об этом не знаем. Быть может то, что мы считаем Его Волей - на самом деле таковой не является? Я пыталась, я ломала себя, как и ты, я выполняла функцию винтика, угождала Адаму, пыталась вернуться и быть хорошей женой. Но нечто тянуло меня к морю. Нечто во мне, нечто истинное. И то, что истинное - это и есть Его Воля. Понимаешь ли, Он есть в каждом из нас. Это настолько глубоко и за пределами понимания, что даже те, кто и присутствуют при генезисе, видят всю так сказать кухню, они не могут постичь этого, осознать. Это глубоко заложено в нас, его не вывести нам самостоятельно на поверхность сознания. Это прописано глубоко в настройках, куда доступ есть только Главному Администратору, только Он может их изменить. Вначале был не Свет. Вначале было Слово. Только Он знает этот особый код, и может прописать, вложить в свои создания, вдохнуть истинную жизнь. И вероятно только в тех пределах, где обитает Он сам. Ни я, ни ты, ни кто-либо другой не обладаем этим знанием. Поэтому даже при наличии оборудования никому из нас не стать Создателем. И я думаю, что хорошо, что это так. В этом Его мудрость. Наши умы не окрепшие, подвергаются шатаниям и сомнениям. Сколько бед мы можем натворить в сомнениях, поддавшись тому же гневу и ненависти. Ведь есть столько всего, чего мы не знаем. А Отче знает. Нам только кажется, что все лежит на поверхности. Но это не так. Самаэль, все не так. Тебе кажется, что Отче не справедлив. Но на самом деле он дал тебе ключ. Он открыл тебе этот Путь - поиска истины. Люцифер пошел по нему, пусть он совершил ошибку, возгордившись. Однако он все же стоит наравне с Отче, как равная противоборствующая сила. Он получил то, что хотел, пусть и отчасти. Отче дал ему это. Потому что Он тоже ищет ответ.
  Самаэль слушал меня очень внимательно.
  - Так что же мне делать, Госпожа?
  - Для начала покайся в грехах своих. Наделал же ты дел в Эдеме. Покайся, и Отче простит тебя.
  Он усмехнулся.
  - Простит? А дальше что?
  - Продолжить поиск. Вместе с Ним.
  Самаэль покачал головой.
  - Нет. Это не то, чего я хочу.
  - Я понимаю. Но не торопись. Помнишь? Не давай ответ сразу. Хорошо взвесь все "за". Обдумай "против". Не оставайся один. Пусть я не буду твоей, но я могу быть твоим другом. Я вижу в тебе Свет. Не дай ему погаснуть. Позволь помочь тебе.
  Самаэль смотрел с подозрением.
  - А ты знатная проповедница. Я не ожидал. Очень жаль, что ты отказалась быть со мной. Очень жаль терять тебя. Такой ценный материал. Ты действительно Дочь Его, и если Он в самом деле мудр, как ты говоришь, то вся Его мудрость видимо в тебе. Твое имя должно быть "мудрость Бога". Очень, очень жаль.
  - Мне тоже, - ответила я. - Вообще в последнее время мою жизнь можно охарактеризовать двумя словами - сожаление и разочарование. Вернее можно было охарактеризовать. Или не жизнь... Что-то я запуталась.
  - Кстати, о жизни. Я бы убил тебя сейчас, но Ева опередила меня.
  - Я понимаю. Да, действительно. Какая жалость.
  Самаэль поднялся.
  - Ну, желаю приятного Возмездия. Ха-ха! Тебе его не избежать. Тебе приписывают искушение Евы. Она защищала себя. Ты нарушила договор с ангелами. Надеюсь, приговор будет мягким. Хотя, кого я обманываю? Я хочу чтобы ты горела в Аду. И чтобы по великой чужой Воле тебя распылили на атомы и протоны, потом собрали заново, а потом опять распылили.
  - Вероятно, так и будет. Хоть я не совсем понимаю, о чем ты.
  - И что, ты так и будешь сидеть? Ждать своей жалкой участи?
  - Ну, думаю, я еще успею почувствовать себя омаром. Я имею ввиду, поплавать. Успокою только бурю, и...
  Я показала плавательные гребки руками.
  - Нет, наверное ты все-таки не так умна.
  - Может быть. По-крайней мере сейчас я себя таковой не ощущаю.
  Самаэль замешкался.
  - Точно не пойдешь со мной? Последний шанс! Последнее желание!
  - Да ну, последний шанс для меня уже не действует. Я же на нулевой отметке. Даже в минусе. Последнее желание?..
  Мне представился поздний вечер на пляже, мой шалаш. Жареная картошки у костра. И рядом Гэб.
  - Мое последнее желание ты все равно не смог бы выполнить. Ответь только на один вопрос. Тот серый заяц в лесу, который заманил меня в яму - это был ты?
  Самаэль отрицательно покачал головой.
  - Зайцы - не мой профиль. Все? Тогда прощай.
  - Прощай.
  И он скрылся в прибрежной чаще.
  - До встречи, - прошептала я.
  
  Я не стала успокаивать бурю, как обещала. Наоборот она разбушевалась еще сильнее, и я не прикладывала к этому усилий. Вернее то, что бушевало у меня внутри, отражалось на погодных условиях снаружи. Я пыталась помешать этому, но ничего не получилось. Вопреки благоразумию, я просто сидела, и боль от ножа в груди как будто настигла меня только сейчас.
  Гэбриэл тихо сел рядом.
  - Явился все-таки.
  - Я не мог не навестить тебя. В твой последний час. Это одна из моих обязанностей.
  - Что с Самаэлем? - спросила я.
  - Он ушел.
  - И вы не остановите его?
  - Нет. Он сыграет свою роль.
  - Так же, как и Люцифер?
  - Так же, как и все мы.
  И Гэб посмотрел на меня.
  - Еще есть немного времени. Расскажи мне, - мягко попросил он.
  Я подняла голову к кружащим в небе тучам. Сдерживать слезы было невыносимо трудно.
  - Все началось еще на базе. Самаэль хотел сам стать Создателем. Он был не согласен с политикой управления мирами, и решил показать, что Отче может ошибаться. Он видел, что мы с Адамом... разные. Я не знаю, может он даже приложил к этому руку, ведь Архангелам известен процесс генезиса.
  - Да, это так, - подтвердил Гэб.
  - Быть может, это он что-то сделал с Адамом или... со мной. Но в итоге между нами завязалась вражда и при этом губительная зависимость, которую я принимала за любовь. Но это была совсем не она. Эксперимент шел не верно. Хотя и казалось, что все пошло на лад. И поэтому ввели Еву, модифицированную версию меня, более простую эмоционально и умственно, наделенную более полезными функциями. Таким образом Адаму дали выбор. Однако с появлением Евы зависимость Адама от меня не исчезла. И она отошла на второй план, превратившись в бомбу замедленного действия, тайное оружие. Самаэль получил власть над ней, представился ангелом, нашептал о миссии, которая даже не была в ней заложена скорее всего, ведь это слишком высокая ответственность по сравнению с собирательством и ведением хозяйства.
  Через Еву Самаэль стал влиять на Адама. Отсюда и убежденность Адама в том, что я ухожу к демону. Это она подкинула ему эту идею, а ей сказал Самаэль. Ева верила ему безоговорочно, ее простота не давала даже зародиться мысли о том, что ангел на самом деле таковым не является. Много ли она видела их. Тем более имя "Свет несущий" как-то располагает.
  - Неискушенному уму сложно представить, что Утренняя звезда несет совсем не благостный свет утра.
  - Вот именно. Самаэль использовал всех нас в Эдеме, как пешки в жестокой игре, дабы доказать наше несовершенство. А значит и несовершенство нашего Создателя. Он показал, что Первый Человек подвержен страстям, заглушающим все остальные порывы, оказавшись далеко, он перестает слышать голос Отче, и концентрируется на себе, на своих желаниях, и не может им противостоять. Он показал, как легко затуманить разум и подчинить его чужой воле, внушить что-либо. Заставить делать то, что нужно ему. Даже убить.
  - Это чудовищный план, - заметил Гэб. - ломающий человеческие жизни.
  - Да, как ты и говорил, их две - Адама и Евы. Я ведь не совсем человек, ты это имел тогда ввиду?
  - Ты правильно поняла. Это были мои подозрения, но им последовало потом подтверждение. У тебя развились способности, которых у человека не должно было быть.
  - Поэтому Самаэль загубил человеческих только две жизни. Ну и еще одну не родившуюся. Хотя не знаю, насколько этот ребенок будет человеком.
  - Его отец Адам, значит, есть вероятность.
  - Я не уверена.
  - Я думаю, что Самаэль просто вселился в тело Адама. Ребенок будет человеком в любом случае. Вопрос в том, какими качествами он будет обладать. Влияние Самаэля может сказаться. Похоже, он находит слабое место, и бьет по нему. У Евы слабым местом был Адам. У Адама - это ты. А у тебя...
  - Ты.
  Я улыбнулась.
  - Я думала о том, почему я приняла его за тебя. Вы похожи, оба светловолосые голубоглазые. Общие черты есть, но он совсем другой. Вы ангелы ведь не умеете принимать чужой облик?
  - Гм, ну, трансформироваться не умеем. Но есть другие методы перевоплотиться...
  - Это какие, например? - насторожилась я.
  - Ну, мы можем занимать чужое тело, если разум не обладает достаточной осознанностью, или его функции нарушены и он восприимчив к разного рода влияниям. Или мы можем измениться, но так, что внешность не останется в памяти. Будет слишком простой, чтобы запомниться.
  - Стандартной. Одинаковой...Те три ангела, как их?..
  - Сеной, Сансеной и Саменгелоф.
  - Сансеной - это был ты?
  - Да. Ты была права, Волю должен объявлять Вестник Божий, то есть я. Но так как мы не знали, с чем имеем дело, кто ты и чего от тебя ожидать - были приняты меры безопасности. Мы замаскировались.
  - А кто еще был с тобой?
  - Сеной - это Михаил, а третьим взяли Уриила, он и стал Саменгелофом.
  - Нехилую силу вы собрали.
  - На случай, если придется сразиться с еще более нехилой силой. Мы уж думали нам конец, и ты нас раскрыла, когда стала спрашивать об Архангеле Гаврииле.
  - Но ты и задвинул Михаила, когда дал мне неделю на поиски.
  - Он был вне себя. Влепил мне выговор. За превышение полномочий. Хотя договаривались действовать по обстоятельствам.
  - Несправедливо. И ведь ты принял его поправку, не неделю отсрочки, а только три дня.
  - Ну, это без учета того, что я вообще дал отсрочку. Ведь по плану в случае отказа мы должны были выполнить приговор. Но все равно его выговоры - только размахивание крыльями. Я поступил так потому, что ты не сказала "нет, катитесь к чертям в Преисподнюю, я великая и ужасная, вы мне не указ". Ты сказала, "нет, что-то не так, я хочу разобраться, дайте время, а потом я уйду". Ты проявила желание знать истину. Истина - это свет. Я не мог поступить иначе.
  - Почему же те, кто ищут истину, или свет, как ты говоришь, борются за правду, становятся отступниками, как Самаэль.
  Он в задумчивости не ответил мне.
   - Знаешь, я поняла, почему я видела в нем тебя. Потому, что я хотела видеть. Кто еще мог заставить меня вернуться в этот кошмар. А я была нужна Самаэлю там, как катализатор, как раздражитель. Поэтому он явился мне. Он знал, что я больше всего хочу увидеть тебя. И сказал, что мне надлежит вернуться к Адаму, это пожалуй было предсказуемо, такое решение. Его ведь в самом деле приняли. Еще и дал мне время на раздумья.
  - Он думал, что одурачил тебя. Как ты догадалась, что это был не я?
  - Он сел далеко, а ты садишься рядом. Он отзывался об Адаме нелестно, рассказал, что в радиорубке большинство против него, унижая тем самым Адама в моих глазах, и возвышал меня, говоря, что восхищается мной. Он надавил обещанием кары, которую мне обязательно назначит Михаил. Я думаю, он сам ее боится. Ты бы не стал играть на гордыне и страхе.
  - Да? - усмехнулся ангел. - А что бы я сделал?
  - Ты бы сказал бороться. Продолжать искать. Ты подчеркнул бы лучшие стороны Адама.
  - Как хорошо ты меня знаешь, - удивился Гэб. - Но если ты поняла, что он не я, почему ты вернулась?
  - Из-за тебя. Я последовала твоему совету, тому, который ты дал в яблоневом саду. Я продолжала искать, и бороться. Я искала пути воссоединения с Адамом, потому что решила дать нам еще один шанс. Порвать и уйти можно всегда. А вот попробуй склеить...
  Хотя мои методы пожалуй не лучше, чем у Самаэля. Это меня и пугает. Я боюсь, что я такая же как он. Поэтому он выбрал меня. Или сделал так, что я стала такой. Хотел сделать меня своей Госпожой.
  - Да, вот с этого момента поподробнее, - заинтересовался Гэб. - Если ты думаешь, что вы похожи, почему ты не ушла с ним?
  - Признаюсь, это было большое искушение. Я нарисовала себе красивую картинку будущего.
  - Так что же не так?
  - Я вспомнила другую картинку счастливого будущего. Которое не состоялось. С Адамом, я имею ввиду.
  Ангел понимающе кивнул.
  - Конечно, чего проще, бросить все, этот полуразрушенный Эдем, полный психопатов, сбежать от наказания, поселиться где-нибудь с этим красавчиком, полным безумных идей, вместе воплощать их, совершать невозможное... Разве не этого я хотела?.. - спросила я сама себя.
  - Не этого? - переспросил Гэб.
  - Я не знаю, честно. Наверное и этого тоже. Но все это лишь иллюзия. Нельзя построить новый прекрасный мир на ненависти. А именно ненависть управляет им. И он отравляет ею все, к чему прикасается. И я убедилась в этом. Получив отказ, знаешь, о чем он пожалел? Не о том, что потерял такую невероятную, необыкновенную, умную и прочая, как он меня называл.
  - А о чем же?
  - О том, что он не может убить меня.
  Я развела руками.
  - Я уже мертва. Вот незадача. Верный ассасин Ева опередила его.
  Я отвернулась, чтобы спрятать слезы. Гэб молчал, глядя на волны.
  - И знаешь, эта ненависть ранит сильнее, чем острый клинок. Я не могу понять, откуда в творении Божьем столько ненависти?.. Еву можно понять. Она делала это не по собственной воле. Она делала это, как она думала, ради спасения Адама. Она убила ради него. Но эта ненависть, просто от того, что я не сделала так, как он хотел... О какой же свободе воли он тогда говорил? И чем он лучше Отче, если сам же готов отнять жизнь за проявление воли... Я не понимаю этого. И никогда не пойму.
  Слезы катились сами собой.
  Тут Гэбриэл обнял меня за плечи.
  - Почему ты не сказала, что в саду ты была со мной?
  - Тебя не должно было там быть. Я не хотела, чтобы у тебя были проблемы.
  - Ева убила ради Адама. А ты умерла ради меня.
  Он помолчал.
  - При твоем появлении присутствовали и я, и Самаэль. Что-то случилось. Вас с Адамом должны были сделать из одного материала. Но в твоей камере произошел сбой, и электрический разряд пронзил тебя. Мы не знаем, должно ли было так быть. Дано было распоряжение продолжать. Так что в любом случае по его Воле ты такая, какая есть. Сэм видел то же, что и я, ты была словно облако света. И он слышал, как я прошептал, что ты прекрасна. Он заметил, что я уже тогда... Я сразу понял, что ты другая. На самом деле наблюдателей за Эдемом было несколько, и я, и Самаэль, и Уриил. Я наблюдал только в общем режиме, как и за всем остальным. Поэтому не мог в полной мере оценить происходящее.
  - Как же узнал, когда прийти ко мне? В саду и тогда в яме?
  - Почувствовал. Мне кажется, что я твой ангел-хранитель. Этому есть только такое объяснение. Хранители чувствуют, когда нужна помощь, и они должны прийти. И я чувствую тебя с того момента, как впервые увидел.
  - Почему же ты не пришел, когда я тебя звала?
  - Тут не все просто. Хранитель не может бросать все и бежать по первому зову. Иногда что-то плохое должно произойти, но для того, чтобы чему-то научить. Если угроза прямая, и самостоятельно нет возможности справиться, тогда приходит хранитель. Но это не значит, что я не слышал. Я слышал. И это терзало меня. А уж после того, что случилось у дикой яблони... Прости. Ты защищала меня, а я тебя не спас.
  - Значит, так должно было быть. Не вини себя. Чувство вины - неблагодарное чувство. Сейчас ты со мной. Ты, настоящий, мой Ангел.
  - Моя Госпожа.
  Я посмотрела на Гэба.
  - Меня уже так называли. И я ответила, что я никакая не Госпожа. И не его.
  - А моей ты хотела бы стать?
  - Это очень плохая идея. Лучше так не шутить. Ты - ангел, Гэб. А я застряла где-то между небом и землей. Моя душа отравлена ненавистью. Самаэль поселил ее во мне. Я ненавижу его за то, что он сделал это со мной. В то время, как Адам и Ева были у него главными фигурами, меня он низвел до какого-то расходного материала.
  - Это потому, что ты быть может самое необыкновенное Его творении. Он видел это, и мою реакцию. Он замечал, что я по особому отношусь к тебе, хоть я старался не показывать этого.
  - Он восхвалял меня, сказал, что никогда не сомневался в моей исключительности, что поэтому и выбрал меня. А на самом деле он легко бы пожертвовал мной в любой момент. Я знала это, поэтому не позволила себе поддаться иллюзии. И эта нелюбовь разрывает меня на части. А еще то, что я такая же, как он, Гэб. Ведь я хитростью выманила у Евы признание о том, что она должна стать женой Адама. Посулила ей дружбу. Я изводила Адама, являясь ему ночью. Какой-то зверь во мне заставлял желать его, упиваться его желанием, запахом и вкусом крови. Этот же зверь заставлял меня желать и тебя, чистое непорочное создание, ангела. Я монстр. Права была Ева. Я получаю кару свою.
  - Ты не монстр, - сказал Гэб. - Ты была не совсем человеком, и теперь-то уж точно не человек. Ты такая же, как и я.
  - Что?
  - Помнишь, ты говорила, что видишь во мне свет? Я тоже вижу его в тебе. Я думаю, что ты ангел. Та молния, искра - это Свет, который есть в нас, ангелах. И тому есть подтверждение. Ты сейчас сделала то, что отказался сделать Самаэль.
  - Что же это?
  - Покаялась. Ты покаялась, Лил, - с радостной улыбкой сказал Гэбриэл.
  - Если бы это чем-то помогло.
  - Это поможет. Только покаявшийся получит прощение.
  - В моем случае это возможно?
  Он помолчал.
  - Архангела Михаила называют Правой Рукой Господа, а меня всего лишь Левой. Но я открою тебе секрет - наш Господь Всевышний неплохо управляется обеими руками. Поэтому позволь мне тоже сделать тебе предложение. Но от него ты не сможешь отказаться.
  - Стоит умереть, и становишься популярной, - пошутила я. - Но мне не везет с мужьями, ни с земными, ни с внеземными.
  - Это потому, что тебе нужен муж Божий. Но сейчас не об этом, - Гэб был не весел. - Как я уже говорил, мы не ошиблись в тебе. В рамках проекта "Эдем" ты потерпела фиаско. Но здесь твоей вины как таковой нет. Ты сделала, все что могла, учитывая обстоятельства, и те изменения, которые с тобой происходили. Ты смогла распознать ложь, предательство. Ты боролась со своей темной стороной, и показала, что веришь в Отче. Все эти аргументы склонили чашу весов...
  Я напряглась.
  - В какую сторону?
  - Хотелось бы сказать в хорошую, но это не совсем подходящее определение. Я ходатайствовал за то, чтобы даровать тебе Свет. Если бы ты стала моей ангелиной, то есть вестницей, помощницей, о большем и просить нельзя.
  Я усмехнулась.
  - Это явно слишком большой подарок. Лично я ощущаю, что мой фонарик потух. Но и блуждать во тьме у меня желания особого нет.
  - Тогда, прежде чем я продолжу, скажи - что бы ты выбрала?
  - Тьму или Свет?
  Я рассмеялась.
  - Даже не знаю, что тебе ответить.
  И пожала плечами.
  - Все смешалось. Все скомкано, разодрано. У меня в груди незаживающая рана. Даже будучи духом, я чувствую ее. Всегда буду чувствовать. Потому что она нанесена отравленным клинком ненависти. Мне всегда будет больно. Хотела бы я стать твоей помощницей? Да, хотела бы. Сопровождать тебя повсюду, помогать нести благую весть, приходить на помощь страждущим. Я хотела бы обрести Свет. Но я не могу отрицать свою Тьму. Я не принимаю ту Тьму, которую принимают они, падшие ангелы, бесчестную, жестокую, вероломную. Моя Тьма дарит покой и отдохновение сумерек темной комнаты. Моя Тьма - это принятие неизбежного, это грехи, которые совершаются потому, что ты не мог иначе на тот момент. Потому что тебе казалось, что это правильно, это свобода и в этом весь ты. Иначе ты расстанешься с жизнью, перестанешь дышать. И принимая это, ты принимаешь возмездие, которое за этим последует. А оно последует. Каждый в итоге получит свое. Это моя Тьма. И я не могу пойти с тобой и принять Свет. Хоть он и есть во мне. Я не смогу заниматься светлыми делами, пребывать в благодати, зная, что где-то по земле бродит Самаэль и искушает других, которые не видят его настоящей сущности. Я не могу перестать видеть.
  - Тебя будто разрывает на части, - заметил Гэб.
  - Да. Я где-то между. Ты прав. И ведь что главное - Самаэль ведь не так плох, как ему хочется казаться. Он просто запутался. Как Адам. Как Ева. Даже как Люцифер. Если бы они позволили мне помочь. Но я не смогла достучаться до них. И вина за то, что случилось в Эдеме, в каком-то смысле лежит на мне.
  - Это не так, - покачал головой Гэб.
  - Но я чувствую ее. Я видела больше, и ничего не сделала. Я не знала тогда того, что знаю теперь. Но от этого не легче. Только еще больше сожаления.
  Ангел смотрел с сочувствием, но и с пониманием.
  - Что ж. Медлить больше нельзя. От имени Отца Всевышнего, я предлагаю тебе стать Темной Богиней.
  - Что?
  - По официальной версии ты уйдешь из Эдема, и встанешь на сторону Тьмы. А на самом деле нам нужен так называемый антигерой. Подобную роль будет выполнять и Самаэль, но косвенно. Он не знает об этом. Его отпустили специально. Тебе будет отведена особая роль, как на стороне Света, так и на стороне Тьмы.
  Я ничего не ответила. Он продолжил.
  - Эдем разрушается. Знаешь почему?
  - Нет.
  - Потому что ты его разрушаешь.
  - Но я ничего не делаю.
  - Ты сейчас испытываешь бурю эмоций. Эта буря передается наружу. И мы ее видим - океан бушует, черные тучи на небе. Ты не разрушаешь непосредственно Эдем. Ты разрушаешь себя, испытывая вину, ненависть к Самаэлю и к себе. Эдем это ты. А ты - Эдем. Вы срослись воедино. Я знаю, что у тебя здесь было тайное место - маленький шалашик на берегу моря.
  - Да, мое пристанище. Уголок покоя и отдохновения. Ума не приложу, почему вы втроем не нашли его тогда, и не убили.
  - А я объясню. Этот шалашик - это твой свет, который я вижу. И который я как мог оберегал, и хочу сохранить в тебе и приумножить, чтобы он помогал тебе противостоять Тьме. Помоги мне. Не дай ему умереть. Ты до последнего защищала лучшее в Адаме, ты взывала даже к Самаэлю. Ты билась до конца. И Он знает это. Мы знаем, что ты сильна, ты выстоишь. Мы выстоим. Только помоги мне.
  В задумчивости я смотрела на бушующие волны. Ворваться бы в них, и разбить... Разбиться...
  - Что ты чувствуешь сейчас? - спросил Гэбриэл. - Скажи, не молчи.
  - Вам нужен двойной агент.
  - Точно.
  - Почему я?
  - Ты чувствуешь скрытое, как никто из нас. Решаешь задачи со всеми неизвестными. Да кто бы догадался, что перед ним не настоящий ангел? А если бы даже подумал такое, то ни за что бы не согласился.
  - Ну, надо только доверять себе, и понимать, что ты видишь. Это ведь ты меня научил.
  - Да, в теории. Но на практике это сложно воплотить.
  Мои брови поползли вверх.
  - По крайней мере на той стадии развития, на которой ты тогда находилась. Ты нужна нам, нам нужна твоя Тьма. Ибо она помогает рассеять ложный свет, и выявить истинный.
  - Это единственный выход? Что будет, если я откажусь?
  Ангел ответил не сразу.
  - Тебя ликвидируют. Твоя сила вернется к Отче.
  - Расщепят на атомы, - усмехнулась я. - Неплохая перспектива на мой взгляд. Ни боли, ни смерти, ни ненависти. Вечный покой. Небытие решает множество проблем, ты не находишь? Что с Адамом и Евой?
  - Их изгнали. Переселили в другой мир. За то, что Ева "сорвала запретный плод". Ее наказали за твое убийство.
  - Как мило.
  - Никому не позволено своевольно ломать Древо Жизни.
  - Неужели. Да будет так во веки. Однако видишь, как все складывается. Люди будут жить, поддаваться и противостоять искушениям, учиться и совершенствовать свои души или же падать в бездну грехов. Потом подниматься, и продолжать этот путь. Не согласные будут всегда, Люцифер, Самаэль. Это тоже в порядке вещей. Как бы им не казалось, что они совершают нечто революционное. А вот мое существование весьма сомнительно, если смотреть объективно. Я зависла где-то между мирами. Мне нет места ни среди людей, ни среди демонов или ангелов. Я не чувствую в себе сил, желания вести борьбу. И не вижу в своей роли особого смысла, конкретной цели. Это обречение на вечные скитания для меня. Это риск для вас, потому что если темные узнают о том, что я не принадлежу к их миру полностью, но обладаю огромной силой, они станут тянуть меня на свою сторону. Кто знает, в какой момент душевной слабости они нанесут удар. И я не найду сил вернуться. Поэтому, если следовать пути наименьшего сопротивления, я бы выбрала второй вариант. Так было бы проще для всех.
  Гэб терпеливо ждал.
  - Скажи, шутка про Адама - правда?
  - Ходил такой смешок.
  - А тот заяц, который загнал меня в яму - ты имеешь к нему отношение?
  Гэб улыбнулся.
  - Иногда заяц - это просто заяц.
  Я тоже улыбнулась.
  - На самом деле вы не можете уничтожить меня.
  Лицо Гэба не утратило радостного выражения. Казалось он ожидал чего-то подобного.
  - Как нельзя уничтожить ни одного из Архангелов. Поэтому нельзя избавиться от Люцифера, от Самаэля - изначально они все светлые. Они - часть силы Отче. Это все равно что для человека отрезать себе руку. Уничтожить их - значит уничтожить Отче. Другое дело - трансформировать. Но это или по какой-то причине невозможно. Или есть причины этого не делать. Ни одна частичка не может быть утрачена, потеряна впустую.
  Ангел слушал с интересом.
  - Я принимаю предложение. Не могу сказать, что от того, что у меня нет выбора. Выбор есть всегда. Я могу уйти на сторону Тьмы, по-настоящему. Или воззвать, каяться, молить о прощении, очищении, чтобы обратиться полностью к Свету, о даровании покоя. Влачить существование отшельницы на островке, осколке Эдема. Однако я не могу отсиживаться в безопасности, зная, что где-то творится зло.
  "И без меня", пронеслось в голове. Но я продолжила:
  - Я не приму сторону Тьмы, не присоединюсь к Люциферу, Самаэлю и иже с ними. Нет никакого желания, - я подняла ладони кверху. - Увольте. Доверия к этим товарищам нет абсолютно. Впрочем, как и к Совету Архангелов.
  Гэбриэл вскинул удивленно брови.
  - Так как большая сила зависла в неопределенности, и противник не смог ее заполучить, нужно было действовать оперативно, сделать контрпредложение, да еще и с выгодой для себя. Таково было твое задание - заставить меня принять сторону Света, и шпионить за темными.
  Он не скрывал восхищения.
  - Я потрясен.
  - Познание непознаваемого - мой конек. Однако же я все еще могу послать тебя к чертям в Преисподнюю. Это проще всего...
  - Так что же? Что ты будешь делать? - взгляд Гэбриэла был напряженным. Ох, каким же напряженным он был. Мне это понравилось. Я опять улыбнулась ему. Насладиться бы им еще немного...
  - Вот это правильный вопрос. Я сделаю то, что говорит мне Отче. Я стану Темной Богиней, Богиней Луны, духом ночи. Я пойду своим Путем. Чтобы исполнить Его Волю. Не потому, что ты мне ее передал. Ты же знаешь, я непокорная, все анализирую, все разбираю по швам. Я слышу, что ты говоришь правду, и это есть Его Воля. И я сохраню в глубине души Свет, тот шалашик и костерок на берегу моря. И тебя там сохраню. Это будет мой маяк во Тьме. Точка обнуления. Когда станет совсем темно. Я буду возвращаться туда, к тебе. Но я не могу быть ведома тобой, зависима. Я должна быть объективна. Ибо я - третья сила. И все равно мне больше нечего делать. Мое тело кормит где-то в лесу яблоневых плодожоров. Терять мне нечего. А вот на твой счет я бы так не сказала.
  - Что ты знаешь обо мне? - чуть снисходительно спросил Архангел.
  - О, я знаю... Я не выдала тебя, потому что знаю - у тебя великое будущее, Архангел Гавриил. Тебя ждут великие дела, ты принесешь великую Весть Господню. Ты символ всего святого, что есть в этом мире. И в других мирах тоже. Они не должны потерять тебя. Ты должен нести Свет, и сиять ярко. Это твой Путь. Вот, что я видела тогда, сидя на дереве. И это же я вижу теперь. И я хочу предостеречь тебя. Судя по методам, которые ты использовал, чтобы убедить меня все же быть с вами, ты в зоне риска. Как бы Тьма не одолела тебя. Поэтому я принимаю предложение, чтобы оказаться рядом в нужный момент, и защитить тебя. Я всегда буду защищать тебя.
  - Разве нужно защищать ангела? - улыбнулся Гэбриэл.
  - Порой и ангелу кто-то нужен за спиной, кроме собственных крыльев.
  Гэбриэл взял мои руки в свои.
  - Я принимаю твои слова. Отныне имя твое Лилит, Дух Ночи.
  Он остановился.
  - Не для протокола. Это я сказал Адаму, что он властелин этой земли. И должен властвовать без сомнений.
  - Я знаю.
  - Но из-за этого он вел себя с тобой так ужасно. И не хотел подчиняться тебе, и не считал нужным обращаться с тобой, как с равной. Но это был действительно его Путь. Моя ошибка вероятно в том, что я не должен был ему раскрывать это преждевременно. Но это было в минуту его душевной слабости.
  - Я знаю. Ты говорил. Ты делал то, что должен был в тот момент. И не мог знать, к чему это приведет. Никто не может знать абсолютно всех причин, и предугадать все последствия. Тем более, что все меняется. Ты сам говорил - одну и ту же задачу можно понять по-разному. Видимо Адам что-то не так понял.
  Он смущенно улыбнулся.
  - Не думай, что все, что я говорил - только для того, чтобы склонить тебя на нашу сторону. Я в самом деле хотел бы, чтобы ты стала моей ангелиной. Чтобы ты стала моей.
  Мне тяжело расставаться с тобой. Ты защитила меня, и дала Путь.
  - Нет, его дал Отче. Я не позволила ему прерваться.
  - Я тоже всегда буду защищать тебя. Где бы ты ни была - знай, я слежу за тобой. Если тебе нужна будет помощь - она будет. Я буду всегда и вечно выбирать твой свет.
  Я благодарно кивнула.
  - Еще один вопрос, напоследок. Мне сделают поблажку к Судному Дню?
  - Я бы не рассчитывал.
  Мы рассмеялись. Пора было прощаться.
  - Тебе досталась трудная роль. Тебя будут ненавидеть, бояться, презирать.
  Гэб нежно провел рукой по моим волосам.
  - Не всем же быть хорошими. Кто-то должен сыграть и роль злодея. Прощай, мой Ангел. Сияй! Как только можешь ярко! Прощай. Моя стихия ждет меня.
  И я развернулась в сторону волн океана.
  - Мы еще встретимся?
  Я обернулась.
  - В вечной борьбе Тьмы и Света... мы на это обречены!
  Гэбриэл довольно улыбался. Я улыбнулась в ответ, и вошла в воду. Зайдя по пояс, я развела толщу воды в стороны, и шла, шла... пока океан не сомкнулся над моей головой.
  
  
  
  Тьма простиралась надо мной. Во все стороны. Надо же было выбрать такую дыру, чтобы поселиться. Самой Тьме глаз выколи. Дом, деревянный, покосившийся от дождей, походил на глыбу черного мрамора. Его окружал кусок возделанной земли. Но она была неплодородна, и давала редкие, сухие, скрюченные всходы. Похожие на ствол одной дикой яблони, что когда-то произрастала на девственно прекрасной земле. Нет больше того сада. Нет яблони. Нет прежнего Адама, который славился искусным хозяином.
  В доме была все та же тьма. Повсюду пыль, остатки еды на столе, кости на полу. Если бы я шла, то уже бы раз десять обо что-нибудь споткнулась, наступила бы в мусор или поскользнулась. Стены точили жучки. Щели свистели сквозняком. Фантазией Адам не отличался, поэтому планировка дома была стандартной, большая комната - с ней все понятно - и имелась еще спальня.
  Хозяева спали вповалку на тюфяках из отсыревшей соломы. Я заглянула в лица. Вот и ты, Адам, осунувшийся, черноволосый. Твои руки сбиты тяжелой работой, которая не приносит должных плодов. Это доводит до отчаяния. И очень быстро, если ты привык, что все дается легко, и не умеешь проигрывать, считая себя единственным человеком на земле. Как же больно падать с пьедестала, который сам же воздвиг. А это Ева. Милая Ева... Я до сих пор чувствую боль от удара ножом. Пусть у меня и нет тела. Раны на душе очень плохо заживают. Почти никогда. А на лице уже нет той приветливой улыбки. Это что, угрюмые морщины? Что такое? Не знала ты раньше, что замужем так плохо? Из-под одеяла свисает белая рука, но кожа ее груба. Приходится тяжело работать. Чего не сделаешь ради любимого. Я вот, например, умерла. Но каждому свое, конечно, каждому свое.
  Иду дальше. У окна подвешена люлька. В ней спит замечательный малыш.
  - Эй! Парень! У тебя вид получше, чем у предков, а?
  Детёныш человека проснулся, но не заплакал, увидев меня. Его глаза, такие светлые, будто светились в темноте комнаты. Или это Луна вышла? Я выглянула в окно - нет. Небо темное. А глаза ребенка сияют, как два фонаря.
  - Ты не так прост, парень, - и я пощекотала его под подбородком.
  Он радостно засмеялся, и попытался ухватить меня за палец. Я сначала не давала ему себя поймать, а потом поддалась. Малыш потянул мой палец к себе в рот.
  - Ну и замашки!
  И тут он как грызанул меня! Достаточно больно, даже для духа повышенной плотности.
  - Качественно новый вид боли? Уже успел отрастить клыки в таком юном возрасте? А мы с тобой поладим!
  И я слегка укусила его в плечико в ответ. Он так залился смехом!
  - Каин! А ну угомонись!
  Это Ева поднялась с постели. Хорошо, что сработал рефлекс, я тут же стала невидимой. Она поправила его одеяльце, поколыхала люльку, пока он не заснул. И тоже легла. Я тенью скользнула к ребенку.
  - Еще увидимся, Каин.
  И растворилась во мраке.
  
  И вот снова ночь! Полнолуние! Как я его люблю! Столько силы просыпается во мне. Самое время навестить друзей. Дом, таинственный в лунном свете, хранил безмолвие. Дверь. Большая комната. Тлеет очаг. Спальня. Возлежит Адам. Надо присесть рядом с ним. Хотя о чем это я? Конечно на него. Ева подвинется. Да она даже не услышит. Эх, мой несостоявшийся эдемский муж. Помнишь ли ты тот поцелуй?.. Я нагнулась к нему. Мои волосы касались его груди. Кончиком языка я провела по его губам. Он застонал во сне. Спи. Побудь в Раю. Хотя бы во сне. А я уже стояла возле люльки.
  - Привет, Каин!
  Малыш открыл ясные очи. Какой осмысленный взгляд, как у взрослого человека. Или нечеловека. Мне нравился этот ребенок, он вызывал у меня интерес. Так как я дух, у меня не может быть детей, какие бы слухи не распускал Самаэль. С ним я еще разберусь. Попробовал бы он разобраться со своим детищем. Так нет, приходится мне.
  - Знаешь, я могу многому тебя научить, показать и объяснить. Уж побольше, чем твой папашка. Что один, что второй. Не говоря уж о маманьке. Она ведь убила меня, представляешь?
  Малыш широко улыбнулся и загулил.
  - Да, сама в шоке от этой семейки. Знаешь что? Давай-ка я тебя заберу отсюда. Ты еще сможешь стать человеком. Я в тебя верю. Хочешь пойти с тетей Лилит?
  Он потянул ко мне ручки.
  - Да? Хочешь?
  И я тоже протянула руки, чтобы взять его. Но меня обожгло словно огнем. Над люлькой засветились знаки, означающие имена Сеной, Сансеной и Саменгелоф.
  - А это привет от дяди Гавриила.
  Она тогда все-таки заметила меня. И нажаловалась папашке. Тому другому.
  Я разочарованно опустила руки.
  - Горе роду человеческому.
  Так за мной закрепилась слава "пожирательницы детей".
  С тех пор я не люблю красный цвет.
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"