- Капитан, капитан, вы должны это видеть, - прокричал прямо с порога ворвавшийся ко мне в каюту матрос весь сырой. Тяжелые крупные капли воды стекали по его старой, зияющей новыми дырами одежде и падали на толстый ворсовый ковер, лежащий на полу. Глаза матроса были дико выпучены и в их глубинах витал безумный страх, видимо ему довелось увидеть нечто такое, что вселило в его душу неудержимый, несусветный ужас. Руки его заметно дрожали.
...Я - капитан небольшого торгового судна, носившего название 'Синия птица', которое любой бывалый моряк сразу же окрестил бы старым корытом. И зовут меня Харт Стоук. Это не подлинное мое имя, а всего лишь псевдоним, который я получил в наследство находясь в приюте для малолетних, проведя в нем все свое детство после смерти родителей, с которыми меня разлучила губительница судеб - Черная Смерть, Чума, совершенно неожиданно обрушившаяся на наш тихий приморский городок, унеся с собой в Серые страны много невинных жизней. Своего настоящего имени, данного мне при рождении, я не помню, мне было всего три года, когда я остался один, да и ни к чему оно мне было, я привык к новому. Харт Стоук.
В приюте я вырос, возмужал. Затем, покинув родину, отправился путешествовать - один, без гроша в кармане. Многое повидал в жизни, много раз ходил в морские дальние походы и пережил немало увлекательных и полных смертельных опасностей приключений. Море было моим домом, и я жил на его просторах почти всю свою жизнь. Несколько раз пришлось даже участвовать в кровавых походах под флагами знаменитых на весь мир, бесстрашных и безумных, как демоны, пиратов, грабя и убивая, сжигая города и разбивая людские судьбы одним ударом крепкой стали, но вскоре я упился кровью и остепенился, занявшись честной торговлей на берегу в Коралловой бухте. Не повезло. Порт, где стояла моя лавка, был сметен с лица земли нежданно грянувшей войной с западными странами, объединившимися в Союз Трех. И я был вынужден, бросив все: и дом, и накопленные с трудом деньги, и дорогие товары из далеких стран, бежать на лодке к островам через пролив Хэллоуэй, где меня через несколько дней, обессилевшего от голода и жажды, подобрали знакомые по былым лихим временам люди. И вот теперь спустя чуть больше двух лет после того побоища, снова встав на ноги, я занимаюсь перевозкой различных не очень ценных грузов, скитаясь по бескрайним морям, как одинокая заблудшая душа, стремящаяся отыскать родной сердцу берег. Хотя иногда не гнушаюсь и по-разбойничать... Но море не отпускает меня, влечет, манит, почти все, что я видел в жизни связано с морем. С зеленовато-голубыми просторами воды, где-то далеко на горизонте сливающимися с куполом синих небес. Я был рожден в море, видимо, мне суждено там же и обрести последний покой...
До прихода матроса, я отдыхал от безумно тяжелого дня, который провел стоя у руля судна, пробиваясь через ревущую, воющую на все лады бурю, так внезапно налетевшую с востока, и листал старую толстенную книгу в кожаном переплете, покрытом вычурными резными узорами из золота в виде распустившихся цветов и остроконечных звездочек. Развалившись в своем мягком удобном кресле, наслаждался отведенными мне минутами заслуженного отдыха - вскоре мне нужно будет вновь подняться на ют и сменить рулевого-вахтеного. Уже близилась глубокая ночь, а буря несмотря ни на что стихать не собиралась - в такое время вести судно я не доверил бы никому, всегда полностью полагаясь только на свои силы и опыт.
Книга повествовала о делах давно минувших дней: о пиратах и разбойниках прошлых муторных веков, жадных до золота и славы, не ценивших ни на грош людские жизни, бороздивших просторы океанов на своих стремительных юрких кораблях; о жестокости людей, убивавших всех без разбора в своем слепом кровавом безумии. Я с силой захлопнул ее, подняв тучу пыли, даже не заложив страницу на которой остановился, и пристально взглянул на человека нарушившего мой покой. Где-то в глубине души я почувствовал, как вспыхнул огонек раздражения и злости. Ни один из моих людей не должен вести себя так бесцеремонно. Ни кому не позволено на моем корабле врываться ко мне, когда я отдыхаю. Нельзя нарушать дисциплину, установленную на судне, иначе все может рухнуть и однажды в самый важный момент из-за ошибки команды корабль пойдет ко дну. Или может зародиться, назреть и разразиться кровавой волной бунт, что тоже не очень хорошо. Надо будет придумать что-то в наказание за дерзость. Но это потом, а сейчас нужно узнать, что же привело его сюда в такой час.
Матрос молча стоял у двери, испуганно стреляя глазами по сторонам, переминаясь с ноги на ногу, что-то тихо бормоча себе под нос. С первого взгляда я узнал его - это был один из новичков, которых я взял на борт в последнем порту после очень неприятного инцидента, случившегося неделю назад. Тогда несколько человек из команды умерло от непонятной странной болезни, съев перед этим пойманную у диких берегов Индии рыбу, черную и слизкую. Они не долго продержались и умерли в страшных мучениях. Никогда мне не забыть их посиневших, перекошенных лиц с неестественно выпученными глазами и вывалившимися распухшими темно-фиолетовыми языками. Это было поистине ужасное зрелище. Старуха смерть могильным холодом пронеслась над моим кораблем на крыльях северного ветра и каждый почувствовал на себе ее сухое, гнилое дыхание... Их предсмертные крики будут вечно преследовать меня. Я убил их одного за другим, преподнеся в дар последнюю милость, тем самым поставив на своей и так уже довольно черной душе еще одно грязное пятно...
Матроса звали Зольд, по крайней мере, он сам так представился, когда пришел наниматься на судно. Но судя по всему, это было не настоящее имя, а просто кличка (на языке африканского племени юджанго оно означает 'ветер'). Как его зовут на самом деле - не знает никто, а сам он никому ничего о себе не рассказывал. Держался особняком, ни с кем не завел дружеских отношений, хотя уважительно общался со всеми, не вызывая враждебности или неприязни, не дебоширил и не нарушал законов корабля (до сегодняшнего вечера!). И я прекрасно его понимаю в этой ситуации (может наши с ним судьбы чем-то схожи и он тоже... Но не будем об этом). Откуда он родом мне неизвестно, но формами лица и цветом кожи и глаз он больше всего схож с чистокровными европейцами, много лет прожившими на жарком юге под вечно палящим солнцем. Встречал я таких...
- Что случилось, Зольд? Что я должен видеть? - тихо, стараясь не выдать своего раздражения, спросил я его, отложив в сторону книгу и встав с кресла. Что-то в поведении матроса мне определенно не нравилось, настораживало. Я не спускал с него внимательных глаз. Рука сама, словно по волшебству, потянулась к лежавшему на столе среди карт и бумаг пистолету. Может Зольд одержим безумием и не ведает что творит, бросаясь на каждого, кто встанет у него на пути? Боже, что же я такое говорю! Да любой, кто взглянул бы на него сейчас, сразу же понял бы, что он сильно напуган и даже не помышляет ни на кого бросаться. Но все-таки лишняя предосторожность не помешает. Вдруг я окажусь прав. Жаль было бы убить его вот так - застрелив почти в упор. Но если мои подозрения подтвердятся, то у меня просто не будет иного выхода.
- Там, там... Ужас, - пролепетал Зольд, указывая на дверь за спиной, ведущую на палубу 'Синей птицы'. - Он забрал с собой Джона и Сержио... А Кларк и Пика упали за борт и их поглотило море... Все остальные исчезли... Это все Он... Он взял их с собой... В море... Навсегда... Это Ужас моря. И он пришел за нашими душами... От него нет спасения... Мы все погибнем!!! А-а-а...
Матрос странно переменился в лице, нижняя челюсть его затряслась в приступе дрожи. Он бухнулся на колени, схватившись руками за голову, и что-то безумно и пронзительно запищал. Да, видимо, он действительно сошел с ума, подумал я в тот момент. 'А может быть... - мелькнуло у меня в мозгу. - Может там на самом деле что-то есть. Простой шторм не мог довести до безумия такого крепкого бывалого парня. Надо пойти и самому проверить, что же, черт возьми, происходит. Как он там говорил - все исчезли? Что ж посмотрим, куда же они все делись и если это чья-нибудь дурацкая шутка - берегитесь!'. И я, вооружившись и перешагнув через содрогающегося в рыданиях Зольда, толкнул дверь и вышел на палубу. Сражу же на меня обрушилась холодная волна, едва не сбив с ног. Я удержался, схватившись за косяк двери, но к несчастью потерял свой пистолет - его выбило у меня из руки потоком воды. Он отлетел в сторону, прокатился по скользким доскам и выскочил за борт, скрывшись навсегда в черных глубинах океана.
Ругнувшись крепко по-морскому, прикрывая рукой глаза от колючих соленых брызг, я огляделся, кое-как удерживая равновесие на шаткой скользкой палубе. Вокруг никого не было. Ни единой живой души. Корабль словно вымер. Сырые плотно пригнанные друг к другу доски пола таинственно вспыхивали белым светом при каждом оглушительном ударе молнии, то и дело прорезавшей затянутое черными тучами небо. Буря неистовала. Холодный морской ветер ревел, ярился на просторе, вспенивая темную воду, вздымая огромные валы до небес и обрушивая их со всей силы вниз на судно, словно вознамерился разбить его в щепки и пустить ко дну.
- Где же все? - удивился я, оглядывая пустую палубу. - Где их всех черт носит? Наверняка сидят сейчас в теплом кубрике, спрятавшись от ненастной погоды, и играют в кости. Ну и получат же они у меня, когда я до них доберусь! Буря ревет во всю, а они даже не следят за судном, покинув свои места без разрешения, разгильдяи, что за команду я набрал в этом проклятом городишке! Нет, так просто я это не оставлю! Они все у меня еще попляшут, акулье дерьмо, всех отправлю на берег, пусть ищут другое судно и вытворяют на нем, что хотят. И жалование не получат, да-да ни единой монетки, вот так. Впредь будут знать. У меня своеволия не будет!.. Капитану даже расслабиться нельзя ни на миг, чуть что, а их и след простыл! Трусливые крысы!
Снова отпустив пару не очень лестных словечек в адрес своей ленивой команды, проклиная все на свете и этот нежданный шторм в первую очередь, я решил взобраться на ют и проверить лично стоит ли вахтенный у руля и управляет судном или корабль, что самое страшное, брошен на произвол судьбы. 'И если там никого нет, то без нескольких тепленьких трупов не обойдется. Каждого третьего вздерну на рее. И никто не спасет их. Так мы поступали, бороздя океаны много лет назад, и так будет впредь. Чтоб вас всех дьявол забрал в свое темное царство, дети ослов и баранов...' В тот миг я был сильно взбешен и разгневан и не следил за своими словами, так опрометчиво сказанными в гневе, а зря...
Схватившись рукой за просмоленный резные перила деревянной лестницы, я начал медленно подниматься на корму, часто соскальзывая и падая на колени. Волна за волной - тяжелые пенные валы - обрушивались с громким плеском на корабль, стремясь сбить меня с ног, оторвать от ненадежной опоры и вышвырнуть в бушующее море навстречу верной гибели, но я не давал им себя победить, осторожно продвигался вперед. Оставалось преодолеть всего три ступеньки, когда я остановился и взглянул вверх. И в ярком свете молний, прорезавших черный небосвод, разгоняющих своим светом непроглядную тьму, я различил у руля чей-то странный силуэт в черном до пят плаще с длиннополой рваной шляпой на голове. Весь его вид внушал опасение. Лицо скрывала тень. На судне, как я помнил, никого не было с такой фигурой и в таком облачении никто не ходил. Странно... Сейчас разберемся. Внутренне содрогнувшись, ощутив между лопаток неприятный колючий холодок, я, тем не менее, с завидным упорством полез дальше. Кто же это, черт возьми? Кто? - ответ на этот вопрос волновал меня в эти мгновения больше всего. И к этому времени я уже совсем забыл о странных словах бедняги Зольда...
Преодолев последние ступени, чертыхаясь и отплевывая заливающуюся в рот воду, я в тот миг пока одна волна с шумом отхлынула назад в море, исчерпав всю свою мощь, а другая еще только собиралась с силами, чтобы с воем обрушиться на корабль, в сильном рывке толкнув свое тело, добрался наконец до рулевого и, вцепившись заледеневшими пальцами в штурвал, потряс его за плечо и громко, чтобы он расслышал меня в неистовом грохоте бури, прокричал: 'Как дела приятель? Где все, куда подевались? Что с вахтенными? И что, наконец, происходит на моем судне, отвечай!' Но ответом мне было молчание. Закутанная в плащ фигура даже не пошевелилась. Рассвирепев от такой наглости, я толкнул рулевого кулаком в грудь, пытаясь хоть как то привлечь его внимание к себе. Моя рука ударилась во что-то твердое, на ощупь напоминающее крепкий шероховатый панцирь или камень. Руку свело судорогой, я скривился от боли, охватившей всю кисть - словно ударил по каменной статуе. На содранных костяшках выступила кровь, быстро смешиваясь с водой, льющей мутными потоками с небес. Да давненько мне не приходилось работать кулаками. Отвык видимо...
И тут произошло невероятное. Рулевой (я так называю его, потому что он все это время уверенно стоял у руля и вроде бы вел мой корабль сквозь обезумевшую стихию) дико и очень страшно взревел, перекрывая даже рев бури - в его крике смешались шипение опасной разъяренной змеи, рычание свирепого тигра и вой бешеного волка. Это было поистине ужасно, до дрожи в ногах. Он раскинул в стороны большие мускулистые руки, усеянные словно наростами маленькими загнутыми шипами, распахнув свой длинный плащ - нет, о боги! - это не плащ, а пара больших кожистых крыльев, как у летучей мыши-вампира. На свет вынырнула прятавшаяся внутри острая морда, похожая на крысиную, покрытая тонкой блестящей чешуей. Огромные зубищи блеснули в свете молнии. Ярко-желтые глаза без зрачков уставились не мигая прямо на меня, сверля своим чудовищным тяжелым взглядом. Огонь, что неугасимо горел в их недрах, завораживал, манил, притягивая словно магнит к себе, ломая хрупкую человеческую волю, но в тоже время внушал неудержимый, взрывающий сердце страх, парализующий все тело. В глубине этих жестоких глаз я разглядел свою смерть.
Жуткий демон, спустившийся, наверное, с далеких пылающих звезд, вновь закричал, вскинув голову к небесам, но крик его на этот раз был заглушен раздавшимся в тот же миг оглушительным раскатом грома. Это был словно знак свыше. И я будто очнулся от страшного сна, вынырнув из забытья, словно скинул с себя тяжкое оцепенение и отскочил в сторону от кошмарного чудовища. Поскользнулся и с грохотом рухнул на пол, больно ударившись затылком, так что перед глазами расцвело целое созвездие ярких алых звезд. Но это меня не остановило. Наоборот боль привела меня в чувство и помогла отбросить сети страха, опутавшие мой мозг. И сработали вечные человеческие инстинкты самосохранения. Я сразу же перевернулся и, не обращая внимания на льющиеся на меня со всех сторон холодные потоки, чертыхаясь и захлебываясь соленой водой, скатился вниз на палубу. 'В каюту, скорее в каюту, - пульсировало у меня в мозгу. - Скорее... там есть оружие.' О том, поможет оно мне или нет, я старался не думать - безумие, граничащие с умопомешательством, опрокинув все заслоны, ворвалось в мою душу, наполнив ее страхом и пустотой.
...Я не помню, как добрался до двери своей каюты, каким образом нашел ее в этой густой ночной темноте, окруженный со всех сторон неистовством стихии. Эти мгновения словно стерлись из моей памяти... Очнулся лишь упираясь лбом в резные доски, стоя на коленях у двери тяжело дыша. Я с трудом поднялся на ноги и, приложив все усилия, открыл тяжелую дверь и просто ввалился внутрь, едва не налетев на лежавшего... в луже собственной крови Зольда, о котором уже успел позабыть за пеленой событий. Его лицо, искаженное печатью безмерного ужаса, что испытал он перед смертью, покрывала яркая бледность, глаза остекленели, в груди зияла рваная рана - я с дрожью понял, что сердца у бедняги не было.
И тут мое внимание привлекла большая лужа темно багрового цвета с маслянистым блеском, растекшаяся небольшим озерком у головы мертвеца. Я скользнул по ней взглядом, постепенно осматривая все помещение, освещенное тусклым светом одинокой чадящей свечи на столе, и словно ошпаренный, захлебываясь рвущимся наружу криком, отскочил назад, вжавшись спиной в стену каюты. То, что предстало моим глазам, было немыслимо. И странно, что я не обратил на это свое внимание, едва войдя в комнату. Везде: на полу, на столе, на кресле, на полках в шкафу среди толстых старых книг - лежали окровавленные, истерзанные останки людей - руки, ноги, внутренности - все, что осталось от моей небольшой команды. Отрубленные не ведающей жалости рукой - рукой ли? - головы матросов кучей были свалены в центре стола среди бумаг, погасших свечей и тарелок. Пустые стеклянные глаза, скрытые за багровой пеленой, уставились в Вечную пустоту. Эта своеобразная пирамида своей вершиной едва не касалась высокого потолка. Ужас, Кошмар, Безумие...
В горле у меня пересохло не смотря на то, что я был весь пропитан влагой; сердце словно сорвалось с цепи, пустившись в бешеную скачку; кровь громко пульсировала в висках. Время словно остановилось, замерло на часах, мгновения растянулись в длинную цепочку, уходящую в неизвестность, скрываясь за пеленой моего все нарастающего безумия.
Я долго смотрел на останки тех, с кем вот уже около двух лет ходил по всем морям и океанам, перевозя грузы различной ценнности по всем морским портам мира, и слезы тонкими ручьями оросили мое лицо. Я пытался прийти в себя, но это было уже невозможно. Лишь маленькая частичка моего сознания еще была жива и удерживала меня на краю пропасти вечной пустоты...
Некоторых я узнал. Вот седовласый балагур-боцман Хоуи 'Крюк' - он был со мной с самого начала. Вот Ларк с далеких северных островов, юный и вечно чему-то улыбающийся, а вот братья Олли и Сэм из Центральной Америки, мечтавшие когда-нибудь вернуться на родину и отыскать древний золотой город, по преданиям затерянный где-то в непролазных кишащих дикарями и насекомыми джунглях Бразилии, и разбогатеть, вот... О, Боже. Я зажмурился, чтобы не видеть всего этого, меня подташнивало и странная слабость сгибала колени. Эти люди еще совсем недавно жили и радовались жизни, даже не думая о скорой смерти, не зовя ее и не помышляя пасть в ее крепкие объятия. Они все чувствовали, веселились, мыслили, мечтали. И что теперь?.. Да, конечно, они не были ангелами, в своей земной жизни им приходилось убивать со злости или в бою, калечить судьбы других людей, но никогда они не были безумно жестоки. Злой рок вынуждал их поднимать оружие против других людей, но это не приносило удовольствия, не было желанием просто так погубить чью-то жизнь, отобрать самое дорогое, что есть на земле. Нет, тот, кто сотворил это с ними, знал, что делал - он отнял у них не только жизнь, но и свободу, искалечив их души. С нечеловеческой злобой он зверски, жестоко убил их всех, расчленив в удовольствии на части, выпив, как терпкое вино, все их силы, заложенные еще на заре времен в каждого человека Создателем, и разбросал куски плоти по всей каюте, словно никому ненужный мусор. О, Великий Боже, за что?... За что ты так караешь нас...А-а-а...
Мои нервы не смогли вынести столь сильного напряжения. Я схватился руками за гудевшую словно растревоженный улей голову, громко взвыл и, распахнув дверь, выскочил на палубу, шатаясь словно пьяный. И замер.
Прямо передо мной, словно выходцы из ада, стояли десятки странных низкорослых существ, заросших с ног до головы густой жесткой шерстью цвета ночи, по которой стекали капли воды. Их увитые узлами мышц руки доставали до самого пола, острые когти скребли сырые доски. Ярко-алые глаза горели дьявольским огнем, взращенным в черных печах преисподней. Длинные тонкие хвостики мирно лежали у их ног на палубе, чуть заметно подрагивая. Кошмарные твари замерли почти в трех шагах от меня, страшно скаля свои пасти, блестя рядами острых зеленоватых клыков.
Я, уже окончательно утратив свой разум, стоял и отрешенным взглядом смотрел на них. Я видел в их глазах лишь гибель, ужасную и неотвратимую. И понял - все кончено, мне не избежать участи своих товарищей. Я буду жестоко убит, растерзан, разорван на части. Ха! Я уже не боялся смерти, да и уничтожение моей души меня не страшило - мой мозг, наконец, сдался, и сознание покинуло уже этот мир. В груди странно потеплело, стало как то спокойнее, тело словно потеряло свой вес, казалось еще миг и я воспарю в небеса...
Я бездумно улыбнулся нечисти, будто увидел старых добрых друзей, с которыми так давно был в разлуке, и приветливо помахал им рукой. Привет! Это - я!
Разум окончательно покинул меня.
Твари - порождения черной бездны - разорвав криками ночной воздух, насквозь пропитанный водой, медленно двинулись вперед. А за спиной у меня, словно повинуясь чьему-то неслышному приказу, сама собой с тихим стуком захлопнулась дверь, отрезая путь к отступлению, но я даже не обратил на это своего внимания. Я просто стоял и улыбался, уже ни о чем не помышляя, тем более о бегстве. Нечего уже было спасать. Поздно. Все ушло. Исчезли смысл, жизнь, путь. Нет больше ничего, лишь Пустота на задворках Вселенной и вечный огонь далеких ярких звезд...
Огненной стрелой пролетело мгновение, вонзилось в крепкую плоть мачты, выбив с десяток острых жалящих щепок, и демоны всей толпой набросились на меня. Впились клыками в тело, кромсали, рвали его на части, ломали кости, добираясь до вкусного мозга, жадно лакали мою горячую свежую кровь, уничтожали мою душу, истязая и раздирая ее в клочья. Я умер. Медленно растворялся в Небытие...
И в коротких промежутках между оглушительными раскатами грома я слышал безудержный, полный ненависти и злости ко всему живому хохот кошмарного крылатого дьявола с горящими желтым огнем глазами.
Боль нестерпимой волной охватила все тело, отключая мозг. И пришла тьма...
Если вам понравилось данное произведение буду рад если это отметится не только как электронные цифры в статистике
сбербанк 5336690375750298