Дружинин Руслан Валерьевич : другие произведения.

Одно короткое лето. Глава 9 - Признание

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

  - Не оборачивайся, - сказал Олег вздрогнувшей от взрыва Анюте. Началась битва, но они были уже достаточно далеко от перевала. Молодые скитальцы спешили уйти в горы, подальше от кровавой резни и не видели тысяч смертей, не видели огня, сжигавшего людей заживо, не знали о Фениксах сошедших с небес. Поднимаясь по скалам парень и Навь старались даже не оборачиваться, они лишь чувствовали, как дрожат под ударами войны тысячелетние камни.
  
   Олег замер, ухватившись рукою за выступ. Вокруг пояса тут же натянулась верёвка, что связывала его вместе с Анютой. На глазах юноши выступили невольные слёзы: отец остался там, он не смог выбраться. Возможно сейчас, прямо в эти мгновения старый скиталец умирал среди грохота битвы.
  
  - Олежка-а... - Позвала его девушка.
  
  - Ничего, родная. Ничего. Мы справимся...
  
   Тяжелая дорога наверх, сбитые до крови руки, в напряжении гудящие мышцы. Шаг за шагом крутая преграда уступала дорогу. Ненадёжные камни норовили сорваться, они хотели сбросить людей и обречь их на страшную гибель. Древние великаны лишь терпели на себе смельчаков, которые дерзнули проложить путь по их жёсткому телу. Резкий ветер завыл средь вершин, метнулся вниз нежданным порывом и ударил Олегу в лицо. Верёвка за юношей опасно качнулась.
  
  - Стрибоже! - успела крикнуть Анюта перед тем как ноги потеряли опору. Она сорвалась и повисла на единственной спасительной нити.
  
  - Анюта, держись! - заскрипел зубами Олег. Он выдержал вес девушки на собственном поясе и теснее прижался к скале, стараясь не потерять равновесие. Один лишний вздох - и они оба погибнут.
  
   Скиталец зарычал, крепче сжал пальцами камни и подтянулся чуть выше. Ему повезло - рядом оказалась площадка, на которую можно было взобраться. Олег подтянул Анюту к себе, и сразу заключил в крепких объятиях, чувствуя, как бешено колотится в груди её сердце.
  
  - Только ты у меня и осталась! Нет никого, кроме тебя... Мать погибла, отца потерял, вся родня в сырой земле упокоилась. Неужели это доля скитальца? Зачем мне такая судьба, если всю жизнь приходится быть одному!
  
   Затаив дыхание, Анюта лежала у него на плече. В ножнах до сих пор покоилось лезвие, которое перерезало верёвку у Михаила. Переживая вновь этот момент, подземница облизнулась и сильнее прижалась к разлученному сыну.
  
   Снег летел к земле не переставая. Стало ясно, что он уже не растает - Зима вернулась, затмевая метелью короткое лето. Всё живое пряталось в норы, но голод найдет дорогу в каждую щель. От этого хищника не могли укрыться ни звери, ни люди. Одиннадцать месяцев холодной Зимы истощили запасы. В стылом Тепле родители с печалью смотрели на своих обречённых детей. В каждом посёлке и городе оседлые со слезами встречали тихо падавший снег.
  
   Солнце заслонила собой тяжёлая пелена - хмарь загустела в небесах после битвы. Пролитая в сражении кровь стала последней каплей на алтарь великой Зимы. Она пришла с востока, после пожаров на огромных хранилищах топлива.
  
   Черноглазая дева призвала морозы и ранние ветры, отпустила в мир лютую стужу, которая убьет всех, кто не успеет укрыться. Вьюга скорбно завыла по обречённым, терзаясь метелью средь хвойных лесов. Ветер тушил людские костры и развеивал пепел. Мир остывал так непредсказуемо быстро, что многие не могли в это даже поверить. Но вскоре каждому открылась страшная правда - их Тепло не выстоит в новой Долгой Зиме и не даст хорошей защиты в эпоху белого мора.
  
   Ветер нашёл и скитальцев сидевших в горной пещере. Он старался затушить их костёр, заставить погрузиться в отчаянье и пролить слёзы о своей скорой смерти. Но костёр скитальцев не гас, а в их душах вместо отчаяния таилась надежда. Со злой досадой ветер выл, словно зверь оставшийся без желанной добычи. В его дикую песню вплёлся тихий электрический гул - свод пещеры осветил работающий в руках Олега проигрыватель.
  
  - Наконец-то, - выдохнул парень, глядя на карту с отметкой убежища. Бункер находился в десяти километрах от подножия горной гряды. Оставалось только спуститься и пройти по дорогам в северо-западном направлении. Анюта смотрела на схему, стараясь коснуться рукой голограммы, но та рассеивалась при каждом прикосновении пальцев. Улыбаясь, девушка попыталась согреться в этом нереальном сиянии. Но электрический свет не подарил тепла человеку. Её руки так и танцевали среди голограммы, пока не оказались в ладонях Олега. Он прижал холодные пальцы Анюты к губам и согрел их дыханием. Лицо охотницы озарилось от счастья и она опустила голову к нему на плечо. Среди гула пещерного ветра послышался её тихий голос.
  
  - В тёмну ночь моровую, небо кудесы нам кажет. Вспыхнет заревом огня синего, тепла Навьего и с Прави малёванный возочек сойдёт. И хоть гибнет много люда простого - замерзает, уйдя в жертву к Маре, непременно и дети рождаются. Те, кто не должен на свете ходить. Те чада открыты всем силам, что появились от Чёрного Змия... К их сердцу разные души дорожку протаптывают. Детей мора те души делают сильными, или в безумии сводят с ума. Имя для человека важнее всего - оно даёт нам защиту. Для добрых предков, что звёздами смотрят с Прави имя нас открывает. Если же имени нет, то тебя плохо видят. Без очей тьмы и оберегов не спастись от духов бродящих. Возле Нави всегда волчий дух, або от волчицы в норах мы род свой ведём. С волчьим духом внутри холодно и жестоко, но лучше уж с ним, чем с чернотой человеческой. Сильней Зимнего Волка нет никого. Редко Навь им владеет, або приходит он лишь перед смертью для одной токмо битвы... Для одного вызова, как уклад повелел.
  
   Шепча эти слова, Анюта уснула. Она согрелась в объятиях Олежки и на сердце стало меньше тревог. Хорошо запомнив то место, где таилось убежище, парень выключил старый проигрыватель. Он тихо гладил охотницу по волосам и слушал как воет снаружи метель.
  
  - Так вот ты какая - дочь Нави...
  
  
  
   Михаилу было тепло, но его лето умерло. Травы увяли, листья, кружась облетели янтарным дождём, воздух густел ароматами последних цветов. Он лежал на земле совершенно один, но Светлана уже была рядом. Скиталец почувствовал запах заготовленных трав и её нежный взгляд на лице, но смог сдержаться и не обернулся навстречу. Если он снова увидит золото мягких волос, её улыбку, глаза - то сорвётся, захочет прикоснуться и та вновь исчезнет. Нет, пусть сон по-прежнему длится...
  
   Глядя на дождливое осеннее небо, сказалец спросил:
  
  - Вот и всё? Теперь я могу быть с тобой? Уйти к тебе и не мучиться больше?
  
  - А как же Олежка?
  
   Вспомнив о сыне, старик замолчал. У Олега всегда было слишком наивное сердце, как будет он жить в это мире? И отец конечно же вспомнил про Навь. В незримой дали его сна печально завыл брошенный волк. В том плаче Михаил слышал скорбь отринутого из души зверя.
  
  - Мне страшно за него, но что я мог сделать? Чем больше я хочу помочь, тем хуже всё оборачивается.
  
   Голос Светланы порывом тёплого ветра коснулся щеки.
  
  - Не противься, ведь ты сам разлад внёс в семью. Не принимая Анюту, только Олежку изранил.
  
  - Чужая она нам...
  
  - А кто из своих?
  
   Михаил замолчал. Только он и Олежка?
  
  - Кто ещё из своих жив остался? - последние слова Светланы не прозвучали, они будто родились в его голове. Михаил думал о них, пока тело погружалось в сыпучую землю. Он пытался вспомнить кого-то ещё и не находил близких ему в Явьем мире. Все умерли, остались только они с сыном и... Навь...
  
   Скиталец открыл глаза.
  
   Над ним стелился полог из чёрного дыма. Огонь и едкий запах горящего топлива затащили обратно в реальность. Чувствуя, как тело прижал тяжкий груз, Михаил измученно застонал. Хоть не сразу, но понял, что лежит, засыпанный свежей землёй. На поверхности была лишь правая рука и половина лица. Цел ли он? Или лучше вовсе не вставать из этой могилы...
  
   Жажда жизни заставила двигаться. Тихо раскачав своё тело, Михаил смог откопать себя из-под земли. Когда штурмовики сбросили бомбы, ему удалось укрыться в ближайшей канаве. Сжимаясь там, словно ребенок в материнской утробе, скиталец вздрагивал от каждого нового взрыва. Но последняя бомба упала так близко, что накрыла его мелким грунтом. Дух из тела выбило и Михаил не мог знать сколько довелось пролежать без сознания.
  
   Можно было сказать лишь одно - кровавая битва закончилась. Серый Повелитель обрушил на дружинников ярость машин, которых уже много Зим никто даже не видел. Где он нашел своих "Фениксов"? Как научил людей востока управлять этой техникой? Всё это осталось загадкой. Он победил, а это означало гибель для Поднебесья.
  
   Но пока армия Повелителя была ещё здесь. Тысячи людей, словно хмурые тени брели вдоль сожжённого лагеря. Они безжалостно добивали остатки Небесной дружины. Любой, кто носил на рукавах цветную повязку или был одет словно воин - погибал от выстрелов, грубых ударов или оказался просто задушен. Мужчины с грязными лицами, женщины сжимавшие в руках острые лезвия, подростки с диким огнём в глазах снующие между развалин - все они охотились на уцелевших.
  
   Михаил смог подняться из-под земли, хотя его пошатывало, словно восставшего покойника. При нём не было никакого оружия и выглядел он столь ужасно, что орда просто шла мимо. Эти люди приняли оборванного чужака за своего. Рассудок подсказывал скитальцу, что нужно идти с остальными, нужно двигаться пока не удастся сбежать прочь из лагеря.
  
   Старик побрёл через дым, спотыкаясь на каждом шагу. Глаза старались не смотреть в сторону расправы над побеждёнными. Крики погибающих воинов наполнили захваченный перевал до самых небес. Пройдя десяток шагов, Михаил вдруг увидел труп воеводы. Ладон потерял обе ноги, блестящую кольчугу вспороли осколки. Над телом склонилась рыдавшая женщина, что раз за разом вонзала свой нож в давно застывшее сердце. Михаил невольно отшатнулся и спиной налетел на коня без наездника. Животное тут же дико заржало и с обезумевшим взглядом бросилось прочь. Его силуэт быстро скрылся за смогом пожарищ. Старик испугался, что сейчас его обнаружат и немедленно замер. Но никто не обратил внимания на весь этот шум - здесь и без того хватало истошных воплей. Шаги стали твёрже, скиталец шёл всё быстрее, стараясь избегать людей одуревших от жажды мести.
  
   Не перечислить всех ужасных картин, которые ему довелось увидеть в выжженном лагере. Небесной дружине пустили кровь. Ордынцы истязали выживших, расправлялись с ранеными и пленных не брали. Это не было простой жестокостью, это не было яростью. Для такой остервенелой ненависти можно было подобрать только лишь одно слово - голод. Они жаждали убить тех, кто огнем и калёным железом забирал жизни близких.
  
   Среди людей идущих в толпе, Михаил вдруг увидел хромавшего Славомира. Тот содрал с себя все знаки отличия домовых, измазался сажей и грязью. Подобно скитальцу, дружинник тайно пробирался через захваченный лагерь. Старика он не заметил, а тот не стал окликать. Что значило слово? Оружие? Оправдание для убийства? Приговор? Сейчас оно значило всё, потому Михаил шёл в полном молчании.
  
   Лишь пройдя перевал, где продолжали вешать и резать сказалец понял, что с небес летит снег. Густой, белый, свободный. В огне пожарищ и копоти он превращался лишь в чёрные капли, но здесь - в стороне от войны он укрыл выжившего человека своим белым плащом. Снежные хлопья засыпали волосы, легли лёгким пухом на плечи и таяли на лице десятками слез. Михаил упал на колени, утопив дрожащие руки в ледяном покрывале. К каплям талого снега прибавились его настоящие слёзы.
  
   Он выжил, когда другие погибли. Он выбрался, когда остальных казнили без жалости. Судьба скитальца вновь вывела его на дорогу. Пока орда стояла в лагере и утоляла кровавую жажду, Михаил получил шанс уйти. В голове всплыл план к убежищу - то, что скиталец видел однажды, он запомнит уже навсегда. Когда в рюкзаке не нашлось диска с проигрывателем старик сразу понял, что его обокрали. Не нужно было гадать, кто это сделал - лишь одному человеку в семье он не мог доверять.
  
   Заставив себя подняться на ноги, мужчина поверил, что ещё сможет побороться за жизнь. Словно знак впереди зазвенела лошадиная упряжь. Конь, которого он напугал убежал совсем не далеко. Подняв голову животное настороженно смотрело с края дороги. Михаил медленно подкрался поближе, стараясь выглядеть безобидно. Конь дёрнулся было назад, но человеку удалось ухватить за поводья и через мгновение он оказался в седле. Ударив ногами по покатым бокам, Михаил скорее погнал коня прочь. Подальше от криков и пламени - к убежищу, по дороге на запад.
  
  
  
  
   Горы остались позади и опасные камни уже не грозили жизни скитальцев. Анюта шла рядом с Олегом держа "Пера" наготове. Она ни на секунду не позволяла чутью расслабиться в снежной пурге. Звуки далёкой битвы утихли, теперь на востоке стелился лишь дым могильных костров и пожарищ. Олег назад не оборачивался. Каждый раз глядя в сторону перевала, он вспоминал об отце. Парень ссутулившись шагал впереди, не замечая летевшие в лицо снежные хлопья.
  
  - Лето уже не вернётся? Сколько дней нам осталось до страшных морозов? - словно начиная беседу с метелью, обратился Олег в пустоту. Зима ничего не ответила, а вот Анюта хранить молчанье не стала.
  
   - Не буде больше Ярила. Долго не буде. Коло небесное у Мары осталось, або потомки в Яви не заслужили...
  
   Но тут охотница остановилась - ей послышался отдалённый голос собаки. Лай был еле слышен, и только Навь смогла его распознать. Заметив, как насторожилась Анюта, Олег встал рядом и передёрнул затвор автомата. Но подземница опустила винтовку, радостно улыбаясь. Она продолжала высматривать что-то среди укрытых снегом камней. Через минуту звук собачьего голоса стал ещё громче. Ярчук выскочил к новым хозяевам, хромая при каждом движении. Передняя лапа пса была перебита, чёрная шерсть опалена с левого бока. Но он был жив! Перетерпел страшную битву, ужас бомбежки и отыскал своих за перевалом. Анюта подхватила пса на руки и прижала к груди. Девушке оставалось лишь ловить на лице поцелуи горячего языка.
  - Не одни мы, вот и двоеглазка вернулся, - улыбнулась Анюта. Олег кивнул, чувствуя, как вокруг стало будто светлее. Теперь их действительно было трое.
  
   Они вместе продолжили путь среди белого танца Зимы. Целый час брели без всяких троп между камнями, но вскоре оказались возле трассы. Старая лента асфальта была построена ещё во времена Тёплого лета - одни ухабы да глубокие трещины - от дороги сейчас осталось только название. Много людей прошло здесь с востока на запад. Бросая родное Тепло они бежали к городам Поднебесья, но сейчас на пути не осталось ни единой души, а дружина на перевале оказалась разбита. Кто теперь защитит тех людей, что укрылись в общинах? Олег с трудом заставил себя перестать думать об этом. Ведь дорога вела скитальцев к настоящему убежищу, спасенье уже было близко. Если оно ещё возможно. Если убежище ещё цело...
  
   С каждым часом холодало всё больше. Воздух стал чище и словно звенел от мороза. Выдохнув тёплый пар, Олег сунул озябшие руки в карманы. Анюта плотнее опустила свой капюшон и ускорила шаг, чтоб согреться.
  
  - Сейчас лишь конец июля, но холод невообразимый! Сколько градусов может быть? Двадцать ниже нуля? - бормотал парень, прикидывая температуру. - Готов поклясться, что утром ещё было в плюсе. Что же нас ждёт впереди? Что будет через час, через два? Что будет ночью...
  
   Вдруг он замер на месте. Ужасная догадка сковала шаг и разум наконец открыл очевидную истину.
  
   Ночь мора! Самая холодная ночь среди Долгой Зимы откроет её долгое царствование! Ещё до сумерек температура упадет ниже семидесяти, а возможно и больше. На землю опустится стужа, какой Олег прежде не видел.
  
  - Нужно спешить! До убежища осталось немного! - воскликнул скиталец.
  
   И они побежали.
  
   Анюта не спускала с рук Ярчука, но даже так была быстрее Олега. Пока дорога была чиста от препятствий Навь стремительно мчалась вперёд, но при этом не забывала поглядывать по сторонам, словно волчица ведущая стаю на зимней охоте. От неё не укрылось появление впереди тёмных, покосившихся силуэтов. Анюта тут же остановилась и лучше всмотрелась в снежную пелену.
  
  - Олежка, там машины! - крикнула девушка. Голос облачком пара унесло северным ветром. Ярчук заскулил, прижавшись плотнее к хозяйке. Анюта расстегнула куртку и позволила псу согреться в Тепле у человека. Холодало быстрее, чем можно было представить.
  
   Машины. Тысячи машин остались на обледеневшей дороге. Сорок Зим назад люди всё так же рвались к предгорьям на востоке. Они цеплялись за слухи, будто где-то здесь есть убежища. Но конечно же ничего не нашли - все замёрзли в первые ночи великого мора. Тёплая одежда, горящие шины и надежда на лучшее не смогли согреть их в тех жестоких морозах. Теперь каждый остов был лишь могилой на опустевшем пути. Ржавые корпуса хранили истории о гибели целых семей.
  
  - Не меньше тридцати градусов! - прошептал Олег, дуя на замёрзшие пальцы. На его ресницах заблестел иней, лицо закололо от крепчавшего холода. - Скорее, Анюта! Не стой, мы должны пройти ещё немного вперёд!
  
   И они вновь побежали среди железа занесённого снегом. Олег старался уследить за оберегами на Анютином рюкзаке - нельзя было потерять друг друга в сильной метели. Память не могла ему врать: через километр-другой откроется съезд, за ним роща, а в ней будет вход в убежище - неприметный, невидимый для того, кто не знает. Но они доберутся, найдут люк и смогут войти. Иначе и быть не могло. Иначе их ждала смерть от мора.
  
   Вдруг позади раздалось лошадиное ржание, а следом и громкий человеческий крик. Олег остановился - он сразу узнал этот голос! Надежда забилась в груди парня, словно хрупкая птица.
  
  - Анюта, постой!
  
   Девушка обернулась. Во взгляде Нави читались разочарование и страх...
  
  
  
  
   Михаил чувствовал, что замерзает. Его последний час придёт ещё до самых лютых морозов. Холод наступал так быстро, что любой не нашедший Тепло умрёт этой ночью. Скиталец был слаб, тело измучено, а разум отказывался видеть реальность. Ему казалось, что позади мелькают странные тени, словно духи явились за ним, и теперь только ждали когда Михаил наконец сдастся. Теней было много, они шептались и шли по следам на снегу, но стоило лишь обернуться, как тут же растворялись за пеленой белой вьюги.
  
  - Мороки и наважденье, - сказал себе путник. Прижав руки к груди, он хоть как-то пытался согреться.
  
  - У них не одна душа. Они идут за тобой, но не тронут, - ответил голос Светланы, хотя муж не звал её в этот час. Она была где-то рядом, совсем близко. В его голове.
  
  - Ты умерла. Много Зим назад тебя навеки не стало. Тебя убили, замучили! - жестокими фактами он пытался отогнать от себя галлюцинации. Михаилу нужно было заставить голос умолкнуть, но тот нарастал вместе с ветром.
  
  - Ты не видел моего тела. Ты хотел спуститься под землю и умереть, пытаясь меня отыскать...
  
  - Я не сделал этого только ради Олега! Мне пришлось оставить тебя на растерзание дикарям! Если бы спустился - меня бы убили. Как же тогда наш маленький сын смог бы выжить?! Я растил его и всю жизнь считал, что поступил правильно!
  
  - Но в душе так не думал. Ты бросил меня, даже не узнав точно о гибели. Развернулся прочь от Навей норы и просто ушёл. И это чувство вины заставляет мой образ возвращаться каждый раз по ночам. Я под землёй и ты с наивностью веришь, что каким-то чудом жива. Спустя столько Зим ты хочешь найти меня, но только ради своей собственной боли! Ради своего стыда, что долгие годы терзает совесть...
  
  - Я любил тебя!!!
  
   От крика скитальца конь хрипло заржал и встал на дыбы. Он сбросил своего ослабевшего всадника и галопом умчался в снежную бурю. Михаил понял, что уже не в силах подняться с земли. Над ним склонился золотой образ из его лучшего лета. Дикую стужу пронзали копья летящего снега, но Светлана была в лёгком платье и в венке из полевых цветов. Такой, какой Михаил запомнил её в свои самые счастливые дни.
  
  - Ты бросил меня, но я давно уж простила. Я понимаю тебя и не важно жива ли. Ты же знаешь: я тоже бы отдала всё ради сына. Восемнадцать Зим ты растил его. Восемнадцать Зим ты помнил обо мне, держал мою душу у сердца...
  
   Сказалец жадно хватал стылый воздух и чувствовал, что последние капли тепла его покидают. Ему грезилось, как за плечами Светланы стоит черноглазая дева. Тёмные волосы хозяйки Зимы разметались по бирюзовому платью. Она тянула руки к замёрзшему человеку, желая подрезать его нить искривлённым серпом. И только образ Светланы не давал коснуться скитальца - последнее, что согревает.
  
  - Я бы хотел услышать эти слова от тебя настоящей, мне за это жизни не жалко отдать. Но это лишь мои мысли, моя трусость, которой я сам себя наказал. Я боюсь подумать о том, что ты проклинала меня перед смертью. И поэтому уверяю себя, что ты всё мне простила...
  
   Образ грустно молчал, а Михаил спешил продолжить признание.
  
  - Я держусь за нашего сына лишь потому, что я трус! Я возвёл его жизнь в ранг священного долга перед тобой, потому что не спас, не решился дойти до конца. Я всегда говорил, будто всё было сделано ради Олежки. Но клянусь - и сейчас готов исполнить данное обещание! Я спустился бы в Навьи норы и искал тебя там до последнего вздоха! Но похоже Зима пришла за мной раньше. Даже здесь я подвёл тебя: не увидел могилы, не нашел хотя бы твой след оставленный перед смертью. Жизнь кончена, она завершилась моим поражением.
  
   Светлана слушала, не спуская с него серых глаз. Волчьи тени кружили вокруг хороводом. Хозяйка Зимы улыбалась, предчувствуя жертву.
  
  - Эта девочка у ярила - Навь, что я освободил. Она стала истинной карой. Я не хотел принимать её, знал, что подземница обличит мою слабость, и она действительно сделала это! Навь доказала, что Олежка всегда был причиной. Я не отпускал его из-за себя, не оказался готов быть достаточно сильным для этого! Но хочу быть сильным хотя бы сейчас, когда умираю! Я говорю тебе это, сознаюсь во всём, каюсь! Прости же меня! Забери из этого мира туда, где мне давно заготовлено место! Я хочу умереть!
  
  - Живи!
  
  - Нет, я хочу умереть!
  
  - Не здесь и не сейчас, отец!
  
  - Светлана! Светлана!
  
  - Если бы мать была здесь, она бы тебя на плечах тащила, но не позволила сдаться!
  
   Михаил резко выдохнул, мороки и призраки отступили. Над ним склонился не образ погибшей любимой, а его собственный сын. Олег поднял старика с холодного снега, заставляя вернуться в реальность. И Навь была рядом.
  
   Анюта внимательней смотрела туда, где ещё недавно мелькали тени волков, но видения бесследно исчезли.
  
  - Мы близко, отец! Убежище рядом! Как же ты выжил?! - помогая встать, расспрашивал сын.
  
  - Выжил? - непонимающе прошептал Михаил. Сознание туманилось, он был готов отключиться.
  
  - Он замерзает! Возможно, ранен! - окликнул Олег. Тихо ругаясь, Анюта подхватила старика под второе плечо. Рядом с ними, скуля и хромая заковылял на трёх лапах Ярчук.
  
   Блаженное беспамятство то и дело накрывало Михаила тёплой волной. В эти минуты вновь чудился вой за спиной, а возле сына и Нави виделся лик разозлённой хозяйки Зимы. Сказалец позволил мраку на время забрать себя, охватить бессознательной слабостью. Пусть всё будет так, как должно. Возможно образ спасения сам был соткан из лжи и обмана. Возможно отец не встретил Олега перед собственной смертью и ему лишь всё это приснилось. Если так, то в самой смерти всё же нашлось место для справедливости. Ведь так страшно умирать в одиночестве...
  
  
  
  
   ...Он очнулся от громкого скрежета. Руки сына подхватили отца и потащили вперёд. Навь бормотала что-то о "защите" и "предках", но старик плохо слышал.
  - Осторожно, Анюта - не ударься об люк, - торопливо шептал Олег. Громкий звук замков запирания оглушил гудящую голову, яркий свет резанул по глазам и заставил зажмуриться. Вокруг стало тепло, даже душно.
  
  - Где мы? - спросил старый скиталец, но его голос звучал не громче тихого шёпота.
  
  - Потерпи, мы уже внутри бункера! Пришлось повозиться с кодами возле люка. Даже не представляешь, как долго мы разбирались!
  
  - Код был на диске, - прохрипел Михаил, хотя его снова не расслышали.
  
  - В файлах был код, но система не хотела его принимать. Я набирал и набирал, наверное раз сто вбил нужную комбинацию! Уже почти отчаялись, но двери наконец-то открылись!
  
  - Радуйся, что вообще сюда добрались... - Мужчине казалось, что он сказал это громко, но на самом деле все слова выходили только тихим сипением.
  
  - Не разговаривай - внутри груди всё хрипит. Похоже в этот раз тебя проморозило крепко.
  
   Он больше не видел Светланы, но чувствовал запах трав и прикосновение мягких волос. Сын нашёл убежище, занёс его внутрь, но смерть от сказальца не отказалась. Она была рядом, хотя старику больше нечего было ей рассказать. Всё уже было сказано и признание дано. Михаил только ждал, когда же смерть наконец примет его в ледяные объятия. Так хотелось коснуться любимой, хотя бы уже в лучшем мире... И он вновь отключился - на этот раз без сновидений и образов. Умиравшее тело жаждало только покоя.
  
  
  
  - Всё плохо. Ему становится хуже, - упавшим голосом промолвил Олег и снова провёл влажной тканью по лбу больного отца. Но никакой компресс не мог унять сильного жара. Скитальца почти сразу перенесли в медицинский блок, рассчитанный на несколько сотен кроватей.
  
  ...Убежище оказалось пустым, законсервированным и не тронутым. Оно могло спасти до двух тысяч жизней и уходило на три этажа в глубину. Здесь было всё: огромный склад продовольствия, заправленные генераторы, обновляемые запасы воды и рециркуляция воздуха. А главное - было тепло. Так тепло, что Олег поначалу даже задыхался от непривычно сухой атмосферы.
  
   Целый день они вместе с Анютой обследовали новый дом. Это был чудесный искусственный мир созданный для спасения человека, но бункер не был использован. Никто из людей не добрался сюда из-за суматохи и паники. Вместо тысяч, здесь жили теперь только трое и один чёрный пёс. Они спустились в утеплённые переходы больше сорока Зим спустя после начала обледенения.
  
   Анюта осторожно и с большим интересом осматривала каждый закоулок убежища. Её руки не расставались с винтовкой, она всё ждала найти угрозу или ловушки, но опасностей не встречалось. Светлое убежище полное техники было для неё как другая планета - кусочек застывшего прошлого - мир прежнего человека.
  
   Олег не мешал ей освоиться и не мог думать ни о чем другом, кроме жизни отца. Здесь было лекарство и медицинская техника, но никого кто бы мог в этом всём разобраться. Сын посчитал, что отцу поможет простое тепло и забота, однако тому с каждым часом становилось всё хуже. Старый скиталец что-то сбивчиво бормотал и твердил в бреду имя Светланы. Горячка усиливалась и мысль о его скорой кончине становилась для Олега всё ближе.
  
  - Всё плохо... - Повторил парень и отвернулся от пищи, которую Анюта принесла со складов. Вздохнув, охотница отложила грубо разорванные пайки и присела поближе к любимому. Сын не отходил от постели скитальца, он позабыл о еде и почти что не спал. Взгляд Анюты неосознанно блуждал по бледному лицу умиравшего.
  
  - Боишься остаться один? Не бойся...
  
   Олег поднял на неё вопросительный взгляд, глаза юноши совсем покраснели от переживаний.
  
  - Я же с тобой, - торопливо добавила девушка. Анюта взяла его руку, словно это могло утешить. - Здесь можно жить целую вечность! Тепло, свет радом льется - такого места больше нет в Яви.
  
  - Отца не станет, и в этом буду виноват только я. Как я мог отказаться от нашей семьи?!
  
   Парень сокрушенно обхватил голову и крепко зажмурился.
  
  - Ради меня, - напомнила тихо Анюта.
  
  - Как я мог... - словно не услышав, продолжал терзаться Олег. Навь встала и, ещё раз посмотрев на горящего в бреду человека, ушла. В ней не было к нему жалости: он был опасен и хотел разлучить её со своим сыном. Если бы скиталец сейчас умер, для неё было бы лучше. Но не для Олега.
  
   Она вышла из медицинского блока и вернулась обратно в жилые отсеки. В комнате, которую выбрали для жилья, Анюта начала собираться в дорогу: оделась, взяла с собой чистую простыню, нож и винтовку. Раскрыв рюкзак, достала фляжку, к которой никогда в пути не прикасалась. Крышка открылась с тихим хлопком и Навь осторожно понюхала зелье. Внутри булькала жидкость, отдающая ароматом лесных ягод и горечью трав...
  
  
  ...Старый скиталец тогда спросил:
  
  - Что ты варишь?
  
   Это было в первый день их выхода на поверхность после Долгой Зимы. В горшочке кипели коренья и ветви с примесью сушёных ягод. Хмуро помешивая свое варево, Анюта не отвечала. Она думала, что все уже спят, но скиталец её обманул - он всегда приглядывал за ней по ночам.
  
   Подойдя к котелку, человек втянул ноздрями поднимавшийся пар.
  
  - Какой-то подземный рецепт? Выглядит, как отрава. Лучше вылей.
  
  - Без хобяка знаю, чего варевать! - огрызнулась Анюта и вскинула на старика злобный взгляд. Мужчина не ожидал получить такого отпора. Хмыкнув, он без лишних слов вернулся на спальное место.
  
  - Только не вздумай этой дрянью Олежку поить. От неё не будет ничего, кроме галлюцинаций с поносом.
  
  
   Вспомнив эти слова, Анюта опять улыбнулась. Припав губами к фляжке она почти её опустошила. Навь даже не обратила внимания на отвратительно-терпкий вкус зелья и, прижимая руку ко рту, не дала жидкости вырваться обратно в рвотном рефлексе. Через мгновение мир вокруг содрогнулся, ей стало жарко. Очень жарко. Пошатнувшись, Анюта ощутила внутри непреодолимую лёгкость. Чувства затуманились, в голове раздались далёкие голоса из воспоминаний.
  
  "Будь с тем, кто разрежет".
  
   Тряхнув головой, она зашагала к выходу из убежища. Олег научил пользоваться системой запирания люка, если вдруг понадобится выйти наружу. Такой случай как раз представился.
  
   Зайдя в небольшую комнатку управления, Анюта разблокировала замки. Тревожная сирена попыталась завыть, но девушка быстро её отключила. Тишину убежища ничего не нарушило, только новый приступ видений заставил опереться руками о пульт.
  
  "Мара на нашем пороге. Веды об этом говорят всё настойчивее".
  
  "Кто буду я?".
  
  - Кто буду я? - повторила вслух Навь. Ледяной ветер ворвался через распахнутый люк. На дрогнувших ногах Анюта подошла ближе к порогу, снаружи поджидали вечерние сумерки. Было холодно. Очень холодно. У люка тревожно пищал термодатчик. На его красноватом дисплее сверкала отметка в пятьдесят два градуса Цельсия. Не смотря на то, что каждая клеточка тела горела, Анюта поплотнее закуталась в куртку. Нельзя было обманываться: зелья хватит совсем ненадолго.
  
   Выйдя в объятия лютой Зимы, Навь остановилась посреди побелевшего мира. Она вдохнула мертвенный воздух и обратила свой взор к небесам. Он был где-то здесь, но чтобы найти его достаточно быстро понадобится верный знак. Губы подземницы зашептали обращение к Роду:
  
  Славлю Рода единого,
  Жизнь создающего,
  Отца всего сущего,
  Творца мира Явьего,
  Хранителя Правьего,
  Премудрого Навьего,
  Укажи своей дочери,
  Тропу среди морока,
  Силы дай защитить ей,
  Что её сердцу дорого!
  Гой, Роде, гой!
  
   Слова утихли в звенящем морозе. На их место пришли голоса. Они пробились сквозь толщу ушедших времён и вновь напомнили:
  
  "Никто не должен больше знать. Позаботься об этом".
  
   Как давно она не слышала их? Как давно не разговаривала со Старшими рода? На границе зрения появились неясные тени. Встряхнув головой, Анюта зашагала по снегу. Она не чувствовала лютой стужи, ей было жарко. Хотелось сбросить одежду и нагой отдаться морозу, лишь бы остудить горящее тело. Но охотница знала об этой уловке травяного отвара. Продолжая шептать обращения к предкам, Навь увидела свет - синее пламя мерцало у самой земли.
  
  - Гой тебе, Роде. Подсказал, надоумил... - Улыбнулась девчонка, ускоряя свой шаг. Среди заледеневшей рощи и снега скоро нашёлся нужный ей куст. Вокруг растения разливался жар ещё более сильный, чем горел внутри девушки. Достав нож с простынёй, она услышала знакомый голос из прошлого.
  
  "Запомни всё в точности и будь готова. Важней для тебя ничего нет".
  
  - Ежели я подведу? Если не справлюсь? - повторила Анюта слова, которые сказала в давно минувшем разговоре.
  
  "Значит, род твой погибнет".
  
   Вздрогнув, она помедлила. Ладонь крепче сжала подаренный суженым нож с рукоятью красного цвета. Глаза девушки не отрываясь смотрели на пылающие в темноте ветви кустарника.
  
   Уйти или остаться?
  
   Перед глазами встал образ Олега, его боль и отчаянье. Любовь горевшая между ними заставляла решиться на страшное. Внутри вдруг завыл рассерженный Зверь, он прекрасно знал, как будет правильней. Но не слушая воя, Анюта тихо сказала себе:
  
  - Я справлюсь и сделаю всё, что потребуется. Худо не будет.
  
   Быстро расстелив простыню у подножия куста, она пустила в ход нож, начертив на снегу линию круга. Круг замкнулся и Навь оказалась внутри, наедине с нереальным огнем охватившим голые ветви. Сев перед кустом, Анюта смотрела на пляску синего пламени. Нужно было выжидать подходяще время, а точнее - мгновение.
  
   Девушку начал одолевать сон, а рядом послышались хрустящие по снегу шаги. Кто-то зарычал очень близко, обдал своим смрадным дыханием, но она не обернулась. Нельзя было ей оборачиваться. Время текло, холод становился всё крепче. На Анютиных ресницах и волосах заблестел густой иней. Пальцы на рукояти ножа окоченели, хотелось покориться мягкому сну, но звуки за кругом страшили: низкий рык и гортанное карканье, вой и скрежет голодных зубов, свист когтей и наполненные яростью голоса. Эти голоса не могли принадлежать ни человеку, ни зверю.
  
  - Прочь, прочь, - повторяла Анюта, не спуская с сиянья глаз.
  
  "Доля неведома. Скорей всего, мы не свидимся более. Ты понимаешь?".
  
  - Согласилась тогда, не откажусь и сейчас, - сжав зубы, ответила девушка.
  
   Вдруг на кусте, прямо среди голых ветвей расцвёл цветок из яркого пламени. Лишь одно мгновение, лишь одно биение сердца, только вздох и он опадёт на землю мёртвыми лепестками. Но Анюта быстро схватила бутон и быстро его сорвала. Нож безжалостно распорол давно готовую к боли ладонь. Девушка зажала чудо-цветок, подпитав его собственной кровью. Вой и визг вокруг круга оглушили охотницу - тени требовали отдать им цветок, они тоже ждали его появления. Выскочив из круга прочь, Анюта не оглядываясь побежала. Стоило оглянуться и всё будет зря: тени её растерзают, оставят умирать на холодном снегу.
  
   Дорога из узловатых корней цеплялась за ноги. Ветер со злостью ударил ей в спину, словно тоже присоединяясь к погоне за украденным цветом. Прижав израненную руку к груди, Анюта даже не дышала: лишь бы в целости донести чудо-цвет до убежища. Люк был распахнут, на его пороге стоял Олег с автоматом наперевес.
  
  - Анюта! Что случилось?
  
  Не останавливаясь, Навь забежала внутрь и ударила по кнопке экстренного запирания. Люк под пронзительный вой аварийных сирен встал на место и только тогда голоса понемногу утихли. Зелье медленно отпустило. Анюта почувствовала, как тепло бункера колет кожу на замёрзшем лице и руках. Из тёмного мира видений она вернулась к Яви. Всё тело трясло - то ли от переохлаждения, то ли от упадка сил после отвара.
  
  - Что же ты делаешь?! - торопливо забормотал ей Олег. - Почему у тебя кровь на руках? Кто тебя ранил?
  
  - Огонь-трава, - стуча зубами, разжала свою ладонь девушка. В алой крови лежало только несколько сухих веточек.
  
  - Да какая же это "трава"? Это просто...
  
  - Сделай настой и дай выпить отцу! - выпалила Анюта. Она силой вложила в руку Олега добытый великим трудом и опасностью цвет.
  
   Сын скитальца заглянул в голубые глаза и пораженно спросил:
  
  - Пятьдесят градусов мороза и ты вышла ради него? Ради отца?
  
  - Нет. Не ради него. Всё сделано ради тебя...
  
  
  
   Хуже не будет.
  
   Олег приготовил принесённый Анютой подарок, даже не смыв с него кровь. Это были простые веточки с одного из стойких к морозам кустарников, но на них виднелись не успевшие раскрыться за короткое лето почки. Каким-то чудом они не умерли от холодов, сохранив в себе зародыш листа.
  
   Приподняв отцовскую голову, сын напоил Михаила готовым настоем. Старый скиталец глотал целебное средство под опасливым взглядом спасительницы. Когда голова вновь опустилась к подушке, девушка ринулась прочь из медицинского блока. Олег поспешил поставить кружку на стол и выскочил следом. Он смог догнать Анюту только в коридорах убежища и, схватив её за здоровую руку, спросил:
  
  - Почему же ты так его ненавидишь?! В чем же причина?
  
   Глаза охотницы заметались под пристальным взглядом Олега.
  
  - Не в гневе я на него. Не за что гневаться. Но жить он не должен. Не нужен он рядом с нами.
  
  - Почему же тогда спасаешь?
  
  - Не знаю, - искренне ответила Навь. - Нутро говорит - не спасать, а я делаю. Совсем одурела.
  
   С ресниц покатились горячие слёзы. Анюта прижалась к Олегу, словно ища в любимом подтверждение своим же поступкам.
  
  - Ради тебя спасаю! Ради того, чтобы ты меня не бросал!
  
   Обнимая дрожащие плечи, тот тихо гладил девушку по волосам.
  
  - Зачем же всё это? Зачем?
  
  - Скоро поймёшь. Но останься со мной, прошу лишь об этом!
  
   Скиталец приподнял невесте лицо и оставил на её губах поцелуй.
  
  - Как же я могу бросить тебя и позабыть всё, что было? После всех испытаний, после нашей любви? Мы будем жить счастливо здесь, в этом бункере.
  
  - Счастье - это когда делят добычу, - вспомнила слова старого скитальца охотница.
  
  - Нет, это когда внутри светит солнце, - поправил Олег. Он подхватил её на руки и понёс к их постели.
  
  
  
  
   Как долго длилась эта ночь? Михаил в одиночестве брёл по снегам, следуя за светом множества звёзд. Он звал Светлану, но золотой образ оставил его в этом пути. Она больше не придавала сил, не поддерживала так нужным сейчас голосом. Рядом были лишь тени, крадущиеся за спиной. Они перешёптывались, словно сговариваясь напасть, но пока не нападали.
  
   Держась света луны, Михаил шёл к ясным звёздам. Это была печальная, но единственная дорога. Стоило отвернуть и он тут же попадёт в цепкие лапы теней. Те жаждали этого, сказалец чувствовал их стремление и боялся. На его зов откликался лишь злобный смех. Чем дальше Михаил брёл по дороге из лунного света, тем холодней становилось. Даже снег не хрустел под ногами, лишь злобный шёпот да хохот сопровождали его путь в темноте. Если это смерть, или её преддверие, то она гораздо страшнее, чем думал скиталец.
  
   Хотелось остановиться и никуда не идти, отвернуться от манящих звёзд навсегда. Но невидимые провожатые отрезали путь к отступлению. Они сомкнулись за Михаилом в чёрную стену, не отпуская к былому. Впереди появился отблеск багрового пламени, словно целая река из огня разлилась между ним и манящими звездами. Что искать на её берегах? Как он сможет через неё переправиться?
  
   Но внезапно Михаил услышал позади себя нарастающий вой. Стало теплее. Тени в ужасе отпрянули прочь, уступая дорогу настигающему сиянию. Оно не было спасением и не было благом. В страхе скиталец побежал вперёд от него, скорее к огню, ему уже виделся мост, который осталось лишь перейти. За этим мостом было место, где он сможет наконец-то получить желанный покой! Но вой повторился, требуя остановиться и вернуться назад. В синем свете Михаилу грезился силуэт белого волка. Такого зверя он ещё не встречал в своей жизни и был бы счастлив не видеть его после смерти. Волк был гораздо больше обычного хищника: с пылающим узором на искажённой яростью морде. Любая из теней, вставшая на пути погибала в его жутких зубах. Чёрное зло не могло коснуться светлого духа, волк был гораздо сильнее. Он преследовал Михаила, словно тот стал жертвой на потусторонней охоте.
  
   Старик не мог убежать - только не от этого зверя. Хищник схватил зубами за край одежды и поволок прочь от моста. Михаил кричал, хотел ухватиться за что-то руками, но пальцы не находили ничего кроме снега. Внезапно взгляд встретился с мордой урчащего зверя и мужчина узнал голубые глаза - в них плескался огонь Навьей злости.
  
   Закричав, скиталец подскочил на постели. Казалось, что зубы огромного волка вот-вот должны были его растерзать. В груди щемило чувство, будто он отказался от чего-то очень ценного, что у него силой отобрали законное право на тихий уход. Во рту до сих пор стоял запах травы, смешанный с кровью. Именно так и пах лютый зверь из кошмара.
  
   Оглядевшись по сторонам Михаил не понял, где находился. Разум отказывался вспоминать белые стены, стеклянные шкафы и бесконечные ряды заправленных коек. Он погиб на дороге - вот последнее, что запомнилось. Замёрз насмерть, упав с коня в преддверии мора. Или не так?
  
   Он помнит сына, помнит бледный облик хозяйки Зимы и обеспокоенный взгляд Анютиных глаз. Они спасли старика, нашли убежище и выжили посреди первых жестоких морозов!
  
   Михаил встал на дрожащие ноги и зашаркал по тёплому полу. Незнакомое место: широкие коридоры, массивные вентиляционные решётки нагнетавшие сюда жаркий воздух, много света. Рядом с собой он услышал шум - это был смех Анюты. От этого звука за горло сразу схватила обида. Скиталец вспомнил, как её нож перерезает веревку, вспомнил тела завёрнутые в одеяла и кровь на руках этой девушки. Тряхнув головой, он попытался прогнать от себя жуткие образы. Но они не ушли. Непривычная злость открыла в сердце уголок с жаждой мщения.
  
   Сказалец нашёл сына и Навь в просторном зале, бывшем по всей вероятности общей столовой. Олег сидел рядом с Анютой и о чем-то болтал. В руках у него лежал уже знакомый предмет - сын делал запись на проигрыватель, наведя линзу объектива на девушку.
  
  - Скажешь мне что-нибудь?
  
  - Зачем говорить?
  
  - Для памяти. Мало кто сейчас может себе это позволить. Близкие нам люди остаются только в воспоминаниях. Лица и образы со временем исчезают, но в прошлом люди умели сохранять мгновения, которые дороги.
  
  - Я дорога тебе? Я твой выбор? - глядя на него с затаённой надеждой, спросила Анюта.
  
  - Да. Мы будем вместе столько, сколько нам отвела для этого жизнь.
  
   Навь улыбнулась. Эта улыбка ножом резанула по отцовскому сердцу. Внутри поднималось нечто большое и злобное, оно требовало немедленно наброситься на подземную тварь.
  
   Ярчук с перевязанной лапой лежал под столом. Как только Михаил появился в дверях, он поднял голову и зло зарычал. Оборачиваясь на звук, Олег неловко выронил проигрыватель из руки. Прибор упал на пол и со звоном разбился - последняя вещь из Тёплого Лета оказалась утрачена.
  
  - Отец!
  
   Он вскочил с места и подбежал, чтобы обнять старика. Действительно стоило вернуться с того света, чтобы вновь ощутить сына рядом! Ярость чуть успокоилась, тьма внутри отступила. Но взгляд Михаила не мог сойти с Нави. Анюта печально смотрела на сцену семейного воссоединения. Видя, что в этот раз сказалец ей не уступит, она отвела глаза первой. Руки охотницы вновь взялись за патрон, на гильзе которого был почти закончен её сложный рисунок.
  
  
  
   Убежище было слишком большим для троих. Привыкнув тесниться в Тепле внешнего мира, скитальцы и здесь старались держаться поближе друг к другу. Потушив свет и оставив лишь один пылающий жаром обогреватель, они собрались подле него, как ещё недавно собирались вокруг общих костров. И хотя от обогревателя не было искр, не было дыма и ветер не леденил спины, багровые блики всё так же играли на лицах. Этот свет словно открывал самые тайные и сокровенные мысли.
  
   Олег тихо рассказывал о том, что случилось после расставания в Дивьем лесу. Временами он бросал нежные взгляды в сторону девушки, явно не договаривая очевидное. Михаил уже давно понял, что они теперь по-настоящему вместе. Но глядя на раскалённую спираль обогревателя, Навь об этом виду не подавала.
  
   Всем почему-то вдруг захотелось почувствовать себя в своём мире, оказаться вне стен большого и пустого убежища. Глупая мысль, учитывая, что снаружи сейчас зверствовал страшный мороз. Глупая, но такая нужная...
  
   Олег закончил рассказ и обнял Анюту за плечи.
  
  - Мы спаслись, отец. Мы сможем выжить, пока лето не вернётся в наши края.
  
  - Возможно оно никогда не вернётся, - буркнул старый скиталец. Ему нужно было принять всё как есть, но Михаил опять не мог сделать этого. Казалось почти решился, но кровь играла внутри, требуя мести. Как глупо было уступить этому подлому чувству сейчас, когда всё сложилось так хорошо. Но разум что-то туманило и заслоняло все доводы злостью. Сказалец сжал зубы и был готов зарычать, словно зверь.
  
  - Мы будем верить в лучшее и ждать потепления. Придётся провести это время втроём. Я люблю Анюту и никогда её не оставлю, - последние слова сын произнес с твёрдостью в голосе. Михаил поднял на него недвусмысленный взгляд, но вновь ничего не ответил.
  
  - Всё, что случилось снаружи - останется там. Возможно мы вернёмся в мир уже совсем другими людьми, да и мир наш будет другим. Старой злости не найдётся в нём места. Отец, благослови нас на брак...
  
   Анюта вздрогнула и посмотрела Олегу прямо в глаза. На губах девушки появилась искренняя улыбка. Прижав её к себе, юноша ободряюще улыбнулся в ответ.
  
  - К чему все эти традиции из Тёплого Лета? Она и так стала тебе женой. Возможно несколько раз и при первой возможности. Но это ещё ничего не означает. Зверье в лесу вон тоже сношается...
  
   Михаил сам удивился сколько яда вложил в эти слова. Голос внутри него ликовал и требовал продолжения ссоры.
  
  - Отец! - поразился Олег, но тот не стал слушать. Если бы он остался рядом чуть дольше, мог полезть даже в драку. Встав на ноги, сказалец ушёл прочь от семьи - подальше от подземной убийцы. Эту ночь он пожалуй проведёт отдельно от них, не хочет больше видеть ни Анюту, ни сына.
  
  
  
   Они остались вдвоём. Анюта грустно улыбнулась искусственному красному жару, а Олег укрыл их одеялом, чтобы быть поближе к любимой. Им не нужно было слов, чтобы знать, как крепко их связала судьба. Положив голову на плечо молодого скитальца, Анюта почувствовала себя почти что счастливой. Лишь мысли о скором будущем тяготили её чистое сердце. Чтобы отогнать раздумья прочь, Анюта закрыла глаза и тихо запела. Впервые за долгие годы она вспомнила песню, что слышала у далёких костров в темноте...
  
  
  Солнце Зимой уже больше не встанет,
  Вечный лёд на реке никогда не растает,
  Холодной воде по весне не утечи,
  Сердца в Тепле своего не сберечи.
  
  За девятую землю волчьей стаей ходили,
  Старых песен слова при луне полной выли,
  По укладу от праведных предков ступали,
  Солнце ярое в доме Зимы отыскали...
  
  
  
  - Холодно, папа, - прошептала девочка, зябко кутаясь под медвежьей шкурой. Славомир грустно улыбнулся и неловко поправил в постели меха с одеялами. На его левой руке не было нескольких пальцев. Культю укрывала промокшая тряпица. Он не показывал отмороженную руку дочери - не хотел напугать.
  
   Домовой лишь сегодня добрался до родного Тепла, чудом выжив среди лютых морозов. В печи трещали поленья, но они не могли прогреть стылой избы. В трубе гудел ветер, мороз усиливался, смерть беспощадно подкрадывалась к людскому жилью. Зима будет вечной.
  
  - Пап, а Серые не придут? - спросила девочка, выглядывая из-под одеяла.
  
   Славомир сглотнул ком вставший в горле, и тихо ответил:
  
  - Нет. Не придут. Уже не придут. Спи, родная...
  
   Дочка кивнула и закрыла глаза. Запахнув покрепче тулуп, отец выдохнул в мёрзлый воздух клубы искристого пара. Сколько они продержатся? Словно в ответ в доме раздался громкий хлопок - ещё одно окно лопнуло не выдержав стужи.
  
  
  Стали солнце на небо волками тащить
  И о жаре-тепле злато-коло просить,
  Но вошла к нам Зима, ведя за руку смерть,
  Сердца волчьи в тот час же должны умереть...
  
  
   Все замёрзли. Фениксы рухнули с неба. Таких холодов не могли перенести ни машины, ни люди.
  
   Не успел, ни довёл, ни исполнил обещанного. Повелитель павшей орды сидел у трупа своего вороного коня. Выстрел свалил скакуна на быстром шагу и подвёл итог похода для обреченных. Советчики покинули его, остались лишь те, кто ненавидит. Они знали, что уже никуда не дойдут и не спасутся, всё что их согревало - только близкая месть.
  
   Глядя в глаза своего погибшего друга, мальчик вздохнул:
  
  - Жаль, что ты не можешь ответить: больно ли так умирать?
  
   Выстрела для себя ждать осталось не долго.
  
  
  Льдом и холодом взвыла хозяйка Зима,
  Проредив волчью стаю, смеялась она,
  Оставался стоять на ногах лишь один,
  Волк, пришедший из тёмных подземных глубин...
  
  
   Слёзы застывали прямо на лице, но Пустельга не мог удержать их. Замёрзшими руками он разгребал занесённые снегом развалины. Заячья Пустошь была давно истреблена диким племенем, здесь не осталось никого из живых. Не мог он найти даже тела невесты. Последняя надежда охотника рухнула, словно раздавленная его преступлением. Пытаясь поднять тяжелую балку парень потерял равновесие, поскользнулся и вывернул ногу. Не выдержав горя и боли, он рухнул в снег. Заслужил ли он столь жуткую участь? Придётся ли встретить смерть в одиночестве? Ответить ему было некому. Рядом остались лишь проклятие и зимняя стужа.
  
  
  Не только лишь зверем к Зиме он пришёл,
  Внутри себя волк двоедушца привёл,
  Навий дух помог солнце отвоевать,
  Путь на небо обратный ему указать.
  
  Каждый год у ярила, чтобы коло вернуть,
  Обязательно Навь надо к стае примкнуть,
  Отпустить её волком на схватку с Зимой,
  Чтобы в срок расцвела она Лелей-весной...
  
  Далее>
  
  <Раньше
  
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"