Дубинина Мария Александровна : другие произведения.

Страницы из дорожного блокнота. Рождественское чудо

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Светлый праздник Рождества приближается, в то время как доктор Найтингейл все сильнее удаляется от дома. В Париже новый знакомый, некий Кроуфорд, вовлекает Джона в авантюру, к истинной цели которой никто из них не был готов.

  
Страницы из дорожного блокнота.
  
Рождественское чудо.
  
  Приближались холода. Настоящие, с метелями и морозами, свистом ветра в трубах и сугробами за окном. В Лондоне такого не увидишь, а здесь, на севере страны, снежные завалы не редкость, а скорее явление обычное. Будучи ребенком, я любил катать сестер на санках по заднему двору и в тайне мечтал, чтобы отец покатал меня, но он постоянно был чем-то занят. Мама сама пекла ароматное медовое печенье и стягивала с нас сырые от снега варежки. Да, зима на севере - совершенно особое время года, и все же я вновь отправлялся в путь, не дожидаясь, пока дороги станут малопригодными для путешествий.
  - Ты не останешься на Рождество, Джон? - глаза Маргарет всегда быстро наполнялись слезами. Младшая из трех моих сестер напоминала эльфа - светлые волосы и хрупкая фигурка не встречались более ни у кого из Найтингейлов, изящные черты достались Маргарет от бабушки по линии Уильямсов. Я очень любил сестру, однако, как сумел, объяснил ей, почему не могу остаться. С матерью было проще, ведь никто лучше нее не чувствовал, что со мной происходит. Она лишь попросила беречь себя и возвращаться скорее.
  Ближайшим поездом я отправился в Лондон, что был первой остановкой на пути во Францию, где я надеялся найти ответ на загадку, оставленную мне таинственным мистером Вандерером.
  Итак, я, Джон Фредерик Найтингейл, снова начинаю свой дорожный дневник, и это четвертая запись, которую я назвал "Рождественское чудо".
  Ритм большого города, как биение родного сердца, захватил меня с первых же минут, и в груди защемило от переполнившего ее чувства счастья. Вокзал "Виктория" едва вмещал в себя шумную людскую толпу, что в преддверие праздников прибывала в столицу и, наоборот, покидала ее. Я с трудом пробрался к выходу и вдохнул пропитанный паровозным дымом, гарью и сыростью воздух Лондона, по которому тосковал. Жаль, что не получится задержаться надолго - интуиция и, как ни странно, простое человеческое любопытство звали меня вперед, нужна была лишь пара дней отдыха. И вкусные французские булочки от мадам Деларош.
  - Мистер Джон! Какой приятный сюрприз! Проходите скорее, - прямо с порога я попал в широкие объятия моей замечательной домовладелицы и буквально утонул в густом аромате ее бессменного парфюма. - Могли бы и предупредить, ваша комната не готова.
  Я заверил мадам, что останусь всего на пару дней, и беспорядок меня нисколько не волнует, к тому же наверняка он преувеличен, ведь мадам Деларош известна на весь квартал своей чистоплотностью и аккуратностью.
  - А как же Рождество, мистер Джон?
  Я пожал плечами. Менять планы из-за праздника я не собирался, однако на такую прямоту женщина могла и обидеться, поэтому стоило сменить тему:
  - Я привез сувениры из путешествия. Хотите взглянуть?
  Таким бесхитростным приемом, действующим безотказно абсолютно на всех дам любого возраста и социального положения, я успокоил мадам Деларош и занял ее внимание на несколько часов, которые с удовольствием посвятил сну. Мне приснились зеленые глаза с хитрым прищуром, бушующее море, ветер, свистящий в парусах, трясущийся дилижанс, а под конец - теплые пальчики самой прекрасной леди-медиума во всем мире. Они гладили мой разгорячённый лоб и тихо шептали слова, которых я не понимал, но они звучали так нежно и так сладко, что я проспал дольше, чем планировал и проснулся отдохнувшим и полным сил. С кухни просачивались запахи горячей выпечки и какао - мое идеальное утро.
   - Хорошо отдохнули, доктор? - мадам Деларош споро накрывала на стол в гостиной, что всегда, насколько я помнил, утром и вечером служила еще и столовой. Я воздал должное ванильным круассанам и тостам со сливочным маслом и только после этого перешел к серьёзному разговору.
   - Это улица. Видите, на это указывает "рю", - мадам вернула мне листок. - В Париже есть такая, а вот что за цифры внизу, уж извините, ума не приложу.
  Несомненно, ей хотелось узнать подробности, но я спрятал записку в карман и поднялся из-за стола.
  Мой поезд отходил с вокзала утром следующего дня, и у меня было время нагуляться вдоль Темзы, навестить знакомых и собраться с мыслями. Меня никто не провожал, я напоследок окинул взглядом галдящий и кричащий перрон и закрыл дверь. Поезд понес меня прочь, и в музыке его басистых гудков мне почудилось одобрение.
  Впервые пускаясь в путешествие, много, очень много лет назад, я видел в этом увлекательное приключение, позже - опасную авантюру, и только сейчас понял одну важную истину - не имеет значения, куда и зачем мы едем, главное - с каким настроем. Именно настроение определяет исход путешествия и то, с какими чувствами мы будем его вспоминать. Отправляясь осенью в Ирландию, я был под властью хандры и безысходности, и эти ощущения словно бы предопределили печальные и страшные события, что мне пришлось пережить. Пусть же этот дневник запечатлеет мое предвкушение, азарт и то предчувствие тайны, что овладело мной, и пусть они сделают это путешествие запоминающимся и интересным. И больше никаких смертей.
   Париж встретил меня мягким пушистым снегопадом и легким морозцем, приятно пощипывающим щеки. Там же, на вокзале, я приобрел карту города и путеводитель на английском, все же язык я знал отнюдь не в совершенстве, впрочем, насколько мне известно, английский язык распространен во многих странах. Не дожидаясь частных извозчиков, я сел в первый попавшийся омнибус и, уже устроившись на скамье, углубился в чтение. Для начала - недорогая гостиница.
  Бытовая часть обычно волновала меня более всего. Домосед по сути, я с трудом ориентировался в незнакомой обстановке, несмотря на некоторый опыт в подобного рода делах. Постовой любезно подсказал, как найти хороший постоялый двор недалеко от центра города, и к моему великому счастью, совсем рядом с рю де Лешель. Туда-то я и направился, мельком осмотрев свой номер, переодевшись и разложив немногочисленные вещи.
  Искомая улица ничем не выделялась из множества других. Она была не слишком протяженна, не слишком широка или слишком узка, одинаковые двухэтажные коттеджи ее щеголяли рождественским убранством, а дорожки до снегопада кто-то тщательно подмел. Редкие прохожие добродушно улыбались мне и кивали, как старому знакомому. Я прошелся из одного конца улицы в другой и обратно, однако так и не заметил ничего, что дало бы мне подсказку. Снегопад усилился, и я был вынужден отложить свои изыскания на более удачное время.
  Таким образом, не добившись успеха в первый день, я неоднократно предпринимал новые попытки и скоро стал на рю де Лешель практически своим человеком. На четвертый день однако кое-что случилось, что несколько разнообразило мои скучные прогулки.
   - Monsieur! Excusez-moi! - окликнул меня незнакомый мужчина. - Il est quelle heure? [1]
  Я начал лихорадочно соображать, что он имел в виду. Некоторые слова казались знакомыми. Я решил для начала поздороваться:
  - Bonjour! - следующую фразу я выучил в числе первых. - Pardone, je ne comprends pas.[2]
  - О! Какое счастье! - джентльмен подошел ближе и протянул руку для приветствия. - Собрат англичанин, какая радость!
  Мы обменялись рукопожатиями. Я был удивлен, однако удивлен приятно.
  - Позвольте же представиться, - он элегантно приподнял свой дорогой цилиндр ровно настолько, насколько предписывал этикет, не переставая улыбаться. - Реджинальд Кроуфорд, родом из Уилтшира, к вашим услугам, сэр.
  - Джон Найтингейл, доктор, - я несколько неловко прикоснулся к полям собственного не слишком нового котелка. - Из Нортумберленда.
  - Что ж, приличия соблюдены, - мой новый знакомый ловко перекинул посеребрённую трость из одной руки в другую и подцепил меня под локоть. - Позвольте пригласить вас на обед, вижу, вы с утра на ногах.
  - Видите? Но как?
  Мистер Кроуфорд подмигнул мне и расхохотался - я вообще заметил, что он весьма веселый и жизнерадостный человек и, судя по одежде и трости, далеко не бедный.
  - Вы каждое утро проходите мимо моего дома, а уходите обратно далеко за полдень. Конечно, это лишь мои догадки, но в здешнем квартале хороших ресторанов днем с огнем не сыщешь. Разве что третьесортные бистро.
  Кроме того, мистер Кроуфорд был наблюдателен и неглуп. И определённо богат. Я не мог решить, как отношусь к этому, однако осведомленность случайного знакомого могла пойти на пользу моим изысканиям.
  Обед превзошел все мои даже самые смелые мечты, даром что, как выяснилось, мистер Кроуфорд был холост и держал минимум слуг для такого шикарного дома, как у него. Ко всему прочему, мы оказались почти ровесниками, что помогло нам уже к десерту общаться вполне свободно.
  - Вы не представляете себе, мистер Найтингейл...
  - Просто Джон, пожалуйста.
  - Вы не представляете себе, Джон, какое счастье, что я обратился именно к вам, - раскуривая трубку, поделился хозяин. - Мне срочно нужен компаньон для одного весьма необычного предприятия.
  Я украдкой помахал ладонью, отгоняя дым, который с детства не переношу из-за своей латентной астмы.
  - О чем вы? Что за предприятие?
  - Не переживайте, ничего серьезного. Будете? - он протянул трубку, чем спровоцировал у меня приступ кашля. Вот ведь удивительное дело! Старая болезнь дала о себе знать именно от табака мистера Кроуфорда, наверняка безумно дорогого. - Видимо, нет. Так вот, - мужчина деликатно убрал трубку подальше и продолжил. - Я приглашен на празднование Рождества в дом одного необычного человека, редкого эксцентрика. Мне не впервой, однако в нынешнем году мне решительно не с кем туда поехать, и вы подходите на эту роль.
  Весьма неожиданное предложение застигло меня врасплох, ведь я не собирался покидать Париж, не разгадав тайного смысла послания. Сомнения отразились на моем лице, и мистер Кроуфорд поспешил исправиться:
  - Простите мне некоторую резкость моего предложения, я, увы, не мастер в красноречии, однако уверен, что мы неплохо проведем время вместе. Неужели вы бы хотели провести Рождество в одиночестве в чужом городе?
  В который раз за сегодня я удивился его проницательности
  - Может, я приехал не один?
  - Несомненно один. Все просто, если бы вас ждала жена, мать или сестра, стали бы вы пропадать весь день, гуляя по городу и задерживаться на поздний обед в незнакомом доме у абсолютно незнакомого вам человека? - мистер Кройфорд на мгновение замолк. - Разве что, если жена вам настолько ненавистна...
  - Я не женат, - с доводами этого удивительного человека сложно было спорить. Я покорно выслушал подробности предстоящего мероприятия, на которое, похоже, дал согласие, даже не заметив того. И выходило следующее - загадочный и чудаковатый миллионер по фамилии Морель весь год пропадал невесть где, путешествуя по далеким странам, а под Рождество возвращался и приглашал в свой роскошный особняк в пригороде Парижа небольшую кампанию людей, ему не знакомых, которых он выбирал никому не известным способом. Мистер Кроуфорд получил приглашение второй раз, спустя три года после первого. С собой можно было брать кого угодно, но лишь одного человека.
  - Столько условий, - я вновь засомневался. - Какой он человек, этот месье Морель?
  Кроуфорд вздохнул:
  - Я не знаю.
  - Вы догадались, что я не ел с самого утра и что приехал в Париж один. Неужели вам нечего сказать о Мореле?
  - Абсолютно нечего. Прошу, не делайте из меня гения. Я всего лишь любопытный человек, подмечающий детали. Так вот в Мореле нет деталей. Мне нечего о нем сказать.
  - Тогда почему вы хотите поехать к нему?
  На что Кроуфорд расплылся в улыбке:
   - Потому что нигде в Париже нет такого вина, как в погребах у Александра Мореля!
  Упомянутый аргумент ничуть на меня не подействовал, и, тем не менее, уже сегодня мы с Кроуфордом прошлись по магазинам готовой одежды и подобрали мне подходящий случаю костюм и несколько рубашек, цена которых много превосходила стоимость всего моего багажа, благо я взял с собой из дома достаточно средств. Следующим утром мы сели в личный экипаж мистера Кроуфорда и провели несколько утомительных часов в пути и вскоре после обеда перед нами распахнулись кованые ворота имения французского миллионера Александра Мореля.
  - Приветствую вас, господа. Позвольте ваши вещи.
  Нас встретил вышколенный дворецкий и проводил на второй этаж, в крыло для гостей. Особняк мне понравился. Не будучи силен в архитектуре, я, однако, отметил, что он в общих чертах напоминал Лайнс-холл, где мне довелось жить некоторое время, но в отличие от него, сохранился в прекрасном состоянии и блистал роскошью и отменным вкусом до самых мельчайших деталей интерьера. Коридор, где располагались наши с Реджинальдом комнаты, заканчивался винтовой лестницей, ведущей в изящную башенку, назначения которой я не знал. Точно так же выглядело и второе крыло, где расположился сам хозяин. Ему мы еще не были представлены.
  Торжественный час знакомства был назначен перед ужином, когда все гости соберутся в малой гостиной. Я с трепетом воображал себе, как меня, простого врача-иностранца, встретят люди высшего парижского общества, а что это будут именно они, я нисколько не сомневался. Впрочем, присутствие еще одного англичанина немного успокаивало. Кроуфорд зашел за мной в половине восьмого и выглядел он при этом настолько ослепительно, что даже сумасшедшая цена моей новой рубашки померкла по сравнению с его элегантностью и шиком. Право слово, внешний вид никогда особенно меня не заботил, а модные потуги нашего семейного управляющего Перси Коллинза к тому же еще и забавляли, причем не только меня, но и всю округу, но тут я почувствовал нечто, напоминающее укол зависти.
  - Почтенная публика уже собирается внизу. Вы готовы?
  Я кивнул, и мы вместе спустились к остальным. Негромкий гул беседы на мгновение стих, когда мы вошли, но тут же возобновился. Окинув гостиную взглядом, я убедился в своей ошибке. Начну с того, что приглашенных было немного, всего восемь человек, не считая нас двоих. Внимание мое привлекла красивая женщина неопределённого возраста в малиновом платье и бокалом шампанского в руке, стоящий рядом с ней нелепый джентльмен в пенсне, голову которого, как облако, окутывала шапка пушистых седых волос, и пара - юная девушка на диване и молодой человек чуть старше, сидящий рядом на подлокотнике.
  - Брат и сестра, - услышал я тихий голос Кроуфорда, заметившего мой интерес.
  - С чего вы взяли?
  - Посмотрите, как они расположились. Юноша возвышается над ней, как защитник.
  Я позволил себе улыбку:
  - Это ни о чем не говорит. Они могут быть супругами.
  - Но вы не дослушали. Общаясь, они используют одинаковые жесты, и к тому же они внешне очень похожи.
  Мой спутник деликатно замолк, ибо к нам подошла та самая красивая леди в малиновом. Не хуже Кроуфорда, я заметил, что ее бокал снова полон, а глаза подозрительно покраснели.
  - Мы не знакомы? - пропела она низким приятным голосом с едва слышимой хрипотцой.
  - К великому нашему сожалению, нет, - Кроуфорд раскланялся, но словно бы не заметил руки, протянутой для поцелуя. - Реджинальд Кроуфорд, к вашим услугам, мадам. А этой мой компаньон, доктор Найтингейл.
  - Vous plaisanter sans doute! [3] Тот самый виконт Кроуфорд?
  Я едва сдержал удивленный возглас. Виконт! Что еще скрывает мой случайный знакомый?
  - Право же, мадам...
  - Дюпен.
  - Мадам Дюпен. Вы прекрасно говорите по-английски.
  Женщина рассмеялась, едва не расплескав шампанское:
  - Он звучит более благородно, на мой взгляд.
  - Уверен, с вами не все согласятся.
  Нашу беседу прервал дворецкий, попросивший тишины. Я догадался, что скоро мы увидим таинственного хозяина всего окружавшего нас великолепия.
  Он появился в дверях неслышно, точно тень. В первую минуту я его даже не заметил. Александр Морель оказался высоким немолодым мужчиной с густой, начавшей седеть у висков, шевелюрой иссиня черного цвета. При ходьбе он тяжело опирался на трость с массивным набалдашником в виде птичьей головы. Морель мрачно оглядел гостей и кивнул, но не успел он и рта раскрыть, как его прервал пронзительный вскрик, и девушка, недавно сидевшая на диване, без чувств осела на руки своему спутнику. Я поспешил на помощь:
  - Разойдитесь, я врач. Кроуфорд, скажите им!
  Я ослабил шнуровку платья и плеснул в лицо девушке вина из стакана, так как под рукой не оказалось воды. Пострадавшая закашлялась, и я велел отнести ее наверх и уложить в постель. За всеми этими хлопотами, мы не заметили, как Морель удалился.
  - Mon Dieu, quelle horreur! [4] - услышал я голос мадам Дюпон. - Мода на корсеты сведет нас в могилу, помяните мои слова.
  Ужин прошел спокойно, однако ж мне совершенно расхотелось есть. Извинившись, я вместо партии в бильярд предпочел навестить мадмуазель Элизье, так звали девушку, упавшую в обморок, и она действительно приходилась сестрой тому молодому человеку. Именно он, путаясь в словах и смешивая английский с французским, объяснил мне, что обмороки сестры - дело обычное и не стоит моего внимания. Я, тем не менее, настоял на визите, но дверь оказалась заперта изнутри, и звонкий девичий голос попросил меня уйти. Из бильярдной доносились смех и обрывки фраз. Я представил себе порозовевшее от количества выпитого лицо мадам Дюпон и, не доходя до парадной лестницы, свернул в боковой коридор. Здесь я еще не бывал. Густой ворс ковра глушил звук шагов, и, казалось, я не шел, а парил в воздухе, любуясь картинами, маслянисто поблескивающими в свете газовых светильников. Постепенно стало совсем тихо, и я словно бы попал в другое измерение, на много-много лет назад во времени. Внезапно коридор сделал резкий поворот и закончился тупиком, правда, подойдя ближе, я увидел, что это не тупик вовсе, а дверь. Как я уже упоминал, поместье было старым и, судя по всему, не раз перестраивалось и расширялось, поэтому сразу сложно было понять, в какую часть дома меня занесло. И все же что-то мне подсказывало, что я уже давно должен был упереться в винтовую лестницу, ведущую точно в такую же башенку, что и в крыле для гостей. Воспользовавшись отсутствием свидетелей, я толкнул дверь, потом потянул на себя, но все без толку. Раздосадованный неудачей, я вернулся в свою комнату и лег спать.
  Несколько раз на ночь меня будили шаги в коридоре и странный шорох, который я списал на шелест дамских платьев, благо интуиция подсказывала мне, что от мадам Дюпон можно было ожидать чего угодно.
  Хозяин не спустился к завтраку, однако гости в большинстве своем в нем и не нуждались, а устраивали свой досуг самостоятельно. Беседы в чайной комнате сменялись игрой в карты и бильярд, потом дамы уговорили мужчин на прогулку по двору, закончившуюся игрой в зимний крокет. Я старался не отставать от Кроуфорда, но когда дошло до музыки и танцев, даже он застонал.
  - Меня от них тошнит, - признался он мне откровенно и тут же, видимо, усмотрев что-то в моем лице, добавил. - От танцев.
  Мне сложно было в это поверить, ведь с такой подтянутой гибкой фигурой он, должно быть, произвел бы фурор. И тут я вспомнил про запертую дверь.
  - Да, вы совершенно правы, - подтвердил он. - Там должна быть лестница в башню. Идемте, посмотрим вместе.
  Кроуфорд уверил меня по дороге, что Морель ничего не имеет против того, чтобы гости проявляли любопытство и свободно гуляли по дому.
  - Мы можем хоть сейчас спуститься в погреб и выкатить оттуда бочку лучшего вина.
  Однако вино меня не интересовало.
  Дверь никуда не делась, однако по-прежнему была заперта. По лицу моего спутника я догадался, что так не должно было быть.
  - Кроме комнат, что занимает сам Морель, никакие другие комнаты никогда не запираются. Я уже бывал здесь и знаю, что говорю, - убежденно заявил он мне. - Для этого должна быть причина. Для всего есть своя причина.
  Я не стал ничего отвечать, хотя очень бы хотел знать, что за причина заставила виконта Кроуфорда из Уилтшира осесть в Париже в стороне от центра города с минимумом слуг и что помешало ему с такими-то данными и состоянием найти себе достойную супругу. В какой-то момент сквозь восхищение этим блестящим и умным человеком прорезалось вполне очевидное сомнение, ведь я совершено ничего о нем не знал и, тем не менее, позволил вовлечь себя в авантюру.
  - Очень странно, - бормотал он меж тем. - Вы не находите?
  Ничего странного в запертых дверях я не видел, мало ли какие секреты там хранятся, но на сей раз решил полностью положиться на чужое мнение. Меня в данный момент взволновало еще кое-что.
  - Вы видели сегодня мадмуазель Элизье?
  - Нет, не припомню. Думаете, она все еще не здорова?
  Это я и намеревался проверить. Проводив Кроуфорда в библиотеку, я постучался в дверь к девушке.
  - Мадмуазель? Comment allez-vous? То есть, как вы себя чувствуете? - я забыл, как это будет по-французски, и смущенно замолчал.
  - Месье доктор? - дверь приоткрылась, впуская меня. - Это вы?
  Мадмуазель Эльзье была чрезмерно бледна, но твердо стояла на ногах. Судя по отсутствию прически и косметики на лице, выходить из комнаты она пока не планировала.
  - Можете не утруждать себя чужим языком, доктор, я учусь в английском колледже. Присаживайтесь, прошу.
  Девушка прекрасно говорила по-английски, но в тоне ее голоса легко улавливалось волнение и что-то похожее на самый настоящий страх.
  - Брат, верно, говорил вам о моих... приступах. Поль очень беспокоится обо мне после смерти родителей, и если узнает, что я разговаривала с вами, будет в ярости. Но дело в том, что...
  - Что вы абсолютно здоровы.
  - Именно, - она неловко расправила складки домашнего платья, чтобы скрыть напряжение. - Месье Морель. Он... он не человек. Он демон!
  - Мадмуазель, вам вредно нервничать...
  - Конечно, вы мне не верите. Никто мне не верит! Но я видела! Я видела его настоящее лицо! Никто из его прежних гостей больше не появлялся на людях. Он утаскивает их в ад!
  Я сказал ей о Кроуфорде, но вызвал лишь новую волну истерики:
  - Значит, он с ним заодно! Я видела, я все видела!
  Она вдруг громко разрыдалась и упала лицом в подушку. Утешать дам, увы, не входило в мои профессиональные навыки, поэтому я отправился на поиски месье Элизье.
  Он сидел за пианино и играл, играл просто потрясающе. И именно это время выбрал Александр Морель, чтобы посетить музыкальный салон. Он занял свободное кресло и повернулся к юному дарованию. Я вдруг понял, что казалось мне странным в этом человеке - он молчал. Ни в первое свое появление, ни сейчас он не проронил ни слова. Меня отвлекла мадам Дюпон с бокалом красного вина в руке, в тон ярко-алого шелкового платья смелого фасона. "Роковая вдова", - как метко охарактеризовал ее Реджинальд Кроуфорд.
  - Как чувствует себя бедняжка Натали? В ее нежном возрасте жесткий корсет - верная смерть. Правильно я говорю?
  От мадам несло стойким запахом алкоголя и дорогих духов.
  - Я вовсе не советовал бы дамам чересчур утягивать талию, это деформирует внутренние органы.
  - Но мужчинам же нравятся тонкие талии, так ведь? - она подошла слишком близко, и я был вынужден отступить на шаг. - На что только мы, женщины, не идем ради мужской любви...
  На этом я поспешил ретироваться, неловко извинившись. Морель, естественно, уже ушел.
  Утро следующего дня ничем не отличалось от предыдущего - все те же развлечения, изысканная еда и отличные напитки, разговоры ни о чем на языке, из которого я понимал от силы каждое пятое слово.
  - Мой любимый день в году.
  Я удивленно обернулся к Кроуфорду:
  - Рождество завтра.
  - Я имел в виду именно Сочельник, - он развалился в кресле, вытянув длинные ноги в начищенных до зеркального блеска туфлях. - День, когда ждешь чуда, словно ребенок.
  - А Рождество?
  - А Рождество, Джон, это день, когда чудо так и не случается.
  Кроуфорд принялся сосредоточенно раскуривать трубку, и за этими нехитрыми действиями он пытался спрятать мгновенно ожесточившееся выражение лица. Я не собирался сдаваться:
  - Рождество - семейный праздник, когда все родственники собираются вместе за столом, забыв старые обиды. Разве это не чудесно?
  - Вы часом не хирург? - я отрицательно покачал головой. - Любой хирург позавидовал бы вашему стремлению залезть в чужой гнойный нарыв, доктор. Так отчего же вы сами не встречаете светлый праздник в кругу семьи?
  Я не мог вот так сразу рассказать ему о записке, это повлекло бы за собой рассказ о мистере Вандерере и, соответственно, обо всех злоключениях моей прошлой жизни. Не уверен, что, несмотря на весь свой либерализм, Кроуфорд воспримет меня серьезно.
  Баронет удовлетворенно кивнул, не настаивая на ответе, который я не торопился дать.
  Не видя смысла продолжать опасную тему, я покинул курительную.
  Так уж вышло, что ноги сами принесли меня обратно к запертой двери в башню. И вот что я заметил из того, чего не смог заметить мой наблюдательный компаньон. В двери не была предусмотрена замочная скважина. Однако дверь без всяких сомнений была настоящей и была заперта. Я пробежался пальцами вдоль дверного косяка, нащупывая едва заметные щели. Как, как же ее заперли? Разве что изнутри.
  Время до вечера я провел в своей комнате, размышляя над этой загадкой. Вопреки здравому смыслу, она никак не желала меня отпускать, я просто не мог не думать об этом. Наконец, гонг возвестил о начале ужина, после которого все гости переместились в Красную гостиную и расположились полукругом у камина. Наступил час для страшных историй.
  - А где же месье Морель? - мадам Дюпон кокетливо поправила шаль. - Неужели мы начнем без него?
  Я привстал, приветствуя мадмуазель Эльзье. Девушка едва кивнула мне и заняла место подле брата. Она все еще была бледна, но, похоже, вполне пришла в себя. Рядом скрипнуло кресло, и тихий голос Кроуфорда шепнул:
  - Приношу вам свои извинения, Джон. Я был излишне резок.
  Последним вошел Александр Морель. Он поприветствовал гостей легким кивком и присел на крайнее кресло, чуть отодвинутое от других, поближе к огню. В отблесках пламени седина на висках мужчины ярко засеребрилась. Прав был Реджинальд, называя Мореля эксцентриком и чудаком.
  Потянулись долгие, пугающие и не очень, правдивые или выдуманные, истории о привидениях - традиция, позаимствованная в Туманном Альбионе. Практически все из них велись на французском, поэтому я быстро заскучал. Только раз я действительно прислушался, когда говорить начал Кроуфорд. Несмотря на непонятные мне слова, голос его обволакивал, то поднимаясь в нужных моментах, то опускаясь до шепота. Мне очень бы хотелось знать, о чем шла речь. Внезапно со своего места вскочила Натали Элизье.
  - Тише! Тише! Вы слышите?
  Лично я, как ни напрягал слух, не услышал ничего, кроме потрескивания дров в очаге, однако девушка не успокаивалась:
  - Мы прокляты! Прокляты! Это невинные души взывают о помощи! Я слышу их всех. Где, где вы? Покажитесь!
  Поль Элизье кинулся к сестре, все загомонили, зашумели. Я же направился к выходу вслед за Морелем, незаметно покинувшим этот вечер безумия.
  Дверь в комнаты хозяина была приглашающе приоткрыта, чем я, слегка робея, воспользовался.
  - Чудесный вечер.
  Он не спрашивал, он констатировал факт. Голос его мне понравился - негромкий, но уверенный и по-мужски твердый.
  - Чудесный. Если можно так сказать.
  Повинуясь жесту, я присел на край кресла, чинно сложив руки на коленях. Морель посмотрел прямо на меня:
  - Скажите, как есть.
  - Мадмуазель Элизье, она... она немного не в себе. Ей требуется помощь специалиста. Прошу вас, не судите ее строго.
  Под пристальным взглядом мужчины я занервничал и, когда часы вдруг пробили одиннадцать часов, заметно вздрогнул.
  - Мистер Найтингейл, слухи обо мне превзошли все мыслимые и немыслимые пределы. В них я и сумасшедший, и эпатажный, и гениальный, и легкомысленный.
  - Так какой же вы на самом деле?
  Бой часов стих, и в наступившей тишине было слышно только мое тяжелое прерывистое дыхание. Морель поднялся во весь рост, загородив окно и сказал:
  - Мертвый.
  Луна вырвалась из облачных объятий и озарила кабинет сквозь ставшую прозрачной спину Александра.
  - Пожалуйста, не кричите, я не причиню вам зла.
  Вполне вероятно, что от неожиданности подобного признания, на лице моем и впрямь отразился мимолетный испуг, однако кричать я точно не собирался. Собравшись с мыслями, я поспешил успокоить Мореля, выглядевшего весьма смущенным и взволнованным.
  - Не буду. Но объясните же, что происходит?
  - Боже всемилостивый! Вас послала ко мне судьба, не иначе! - луна скрылась, и тело Мореля вновь стало казаться вполне обычным. - Это невероятная и очень грустная история, но у нас нет на нее времени. Сочельник на исходе, и с первой минутой Рождества Александра Мореля снова не станет.
  Он смотрел на меня умоляюще и с таким отчаянием во взгляде, что я не колебался ни минуты:
  - Чем я могу вам помочь, месье?
  - Откройте дверь, ту, что заперта для меня навсегда, и только живой и сочувствующий человек сможет ее открыть.
  - Но я уже пытался.
  - Попытайтесь еще, заклинаю!
  Мы покинули кабинет и в темном коридоре лицом к лицу столкнулись с Кроуфордом:
  - Вот вы где! - воскликнул он и, заметив Мореля, сбавил тон. - Вы так неожиданно исчезли. Знаете ли, общество стало несколько утомительным.
  - Простите, Реджинальд, мы очень спешим.
  - Тогда я с вами, господа.
  Не тратя более времени на пустые разговоры, мы, уже втроем, продолжили путь. К чести Кроуфорда, он не задавал вопросов, видимо, проникнувшись нашими серьезными лицами. Проходя мимо парадной лестницы, я услышал громкие голоса, доносящиеся из Красной гостиной, однако мы быстро миновали этот участок и скоро достигли цели.
  - Запертая дверь, как я не догадался, - Кроуфорд вдруг дотронулся до висков, будто у него внезапно разболелась голова. - Странное чувство... Я что-то помню, какие-то голоса, крики... Что со мной?
  Он поднял глаза и издал вопль ужаса - фигура Мореля замерцала точно северное сияние, то теряя плотность, то вновь обретая ее.
  - Прошу, продолжайте! Мое время на исходе, - взмолился он.
  - Что, черт возьми, происходит?!
  Я не стал отвечать, а вместо этого приложил ладони к двери, надеясь отыскать хоть одну достаточно широкую щель, чтобы вставить рычаг.
  - Дернете за ручку, - посоветовал Морель. - Смелее.
  Я послушался. Дверь не поддалась ни на дюйм. Мы все буквально чувствовали, как утекают драгоценные минуты. И тут некая мысль посетила меня:
  - Натали Элизье! Что, если она не сумасшедшая? Что, если она увидела Александра таким, какой он есть на самом деле, и испугалась этого? Нам нужна Натали, я уверен.
  Отчаяние на призрачном лице Мореля сменилось надеждой. Одно лишь омрачало ее - брат Натали, он не подпустит нас к сестре ни на шаг.
  - О нем не беспокойтесь, - успокоил нас Реджинальд. - Мы с Полем... мы с ним нашли общий язык. Я уговорю его.
  Что бы не подразумевал Кроуфорд, слово свое он сдержал. Поль и Натали Элизье показались в конце коридора, однако чем ближе они подходили, тем тревожнее мне становилось. Наконец, Натали увидела нас и с диким криком вырвалась и побежала прочь. Морель с горестным вздохом закрыл лицо руками. Оставалась лишь четверть часа до Рождества.
  - Поль, подожди! - Реджинальд схватил юношу за руку и что-то тихо прошептал тому на ухо. Несколько томительных секунд Поль колебался. Занятый его сестрой, я до сего момента не обращал на старшего Элизье внимания, и только сейчас заметил, как он молод и какие печальные у него глаза.
  Точно зачарованный, он прошел мимо нас и взялся за ручку. С тихим скрипом, дверь отворилась, из из-за нее вырвался столб сияющего белого света, от которого на глазах выступили слезы, а сердце заныло от светлой грусти. Все вокруг стало казаться нереальным, словно душа моя вышла из тела и парила над миром, ощущая абсолютное счастье. Вот Реджинальд заслоняет собой юного Поля, а Александр Морель протягивает дрожащую прозрачную руку к свету. Шаг, и он растворяется в нем, и больше я не видел ничего. Только сияние чистого счастья и покоя.
  
  Экипаж катился по заснеженной дороге, увозя нас прочь, обратно в Париж, к живым людям.
  - У меня создалось впечатление, Джон, что вы не удивлены произошедшим.
  Кроуфорд сидел напротив в обманчиво расслабленной позе и не сводил с меня внимательного взгляда.
  - То же самое я могу сказать и о вас. Вы прекрасно держались.
  - Приму это как комплимент, однако вы таите в себе массу загадок, доктор.
  Я отвернулся к окну. Да, после прошлой ночи я мог всецело доверять Реджинальду, однако для его спокойствия, продолжал упрямо хранить молчание.
  - Ладно. Тогда объясните мне хотя бы, почему именно Поль? Ведь истинную сущность Мореля видела его сестра.
  - Вы же сами говорили, они очень похожи. Но Натали еще дитя, а в Поле сосредоточена огромная сила.
  - И какая же?
  -Братской любви. Нежности, жалости, называйте как хотите, - я протер рукавом стекло и улыбнулся. - Я знаю, что говорю.
  - Тогда почему вы не открыли эту дверь сами?
  Я не знал ответа. Возможно потому, что в моей душе слишком много зла, слишком много на ней следов от разочарований, обид и гнева. А может, все дело в капитане Гранте, но мне совершенно не хотелось о нем вспоминать. Главное, что Морель обрел долгожданный покой.
  Реджинальд сменил тему, заговорив о ничего не значащих вещах, но я продолжал чувствовать на себе его взгляд.
  - Джон, - позвал он, привлекая мое внимание. - Где вы остановились?
  Я припомнил название постоялого двора.
  - Перебирайтесь ко мне, места в доме достаточно, и я могу помочь вам в ваших поисках.
  Действительно, со своей удивительной способностью видеть связь между вещами он не мог не сделать определённых выводов из моих каждодневных прогулок по рю де Лешель.
  - Но сначала завтрак. Ведь сегодня Рождество. С Рождеством вас, Джон.
  Взгляды наши впервые за всю поездку встретились, и мы, не сдержавшись, оба громко расхохотались.
  И это вовсе не было последствием стресса. Это было переполнявшее нас счастье и радость от того, что чудо все-таки случилось.
  - С Рождеством!
  
  
  [1] Который час (фр.)
  [2] Извините, я не понимаю (фр.)
  [3] Вы должно быть шутите! (фр.)
  [4] Боже мой, какой кошмар! (фр.)
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"