Дубовик Сергей Викторович : другие произведения.

Пять дней из смерти Лерки

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

  Посвящается моей любимой и родной М.И.
  
  
  Глава 1.
  
  Окраина города состояла всего из десятка забытых 'хрущёвок', одной школы, детского сада и нескольких питейных заведений. Жизнь здесь была совершенной иной нежели в центре города, хотя до него и было рукой подать: несколько остановок на старом автобусе или пешком через лесопарк. Несмотря на известную близость, окраина была отдельным миром, где жизнь во всех её проявлениях безнадёжно 'застыла' десятки лет назад. Любой путешественник или, скажем, турист сразу бы заметил эту особенность и, возможно, рассказал бы об этом кому-нибудь, но, увы, ни те, ни другие не жаловали окраину своим вниманием, впрочем, как и горожане из центра, которые бывали здесь редкими гостями, стараясь не посещать этих мест без особой необходимости. Да и что, собственно, на окраине могло заинтересовать прогрессивного интеллигентного человека? Не было здесь ровным счётом никаких замечательных мест или исторических достопримечательностей, не считая разве одной церквушки, что собирала по воскресеньям некоторых жителей окраины и порой даже завсегдатаев нескольких питейных заведений.
  Люди, жившие на окраине были тоже особенными, так, по крайней мере, скажет вам любой житель центральной части города. Бытие окраины было исполнено духом борьбы за выживание в самом натуралистическом значении этого слова. Порой казалось, будто борьба с действительностью и есть единственный смысл их существования, словно рассеянный Создатель позабыл о сценариях для этих людей.
  Две главные улицы разрезали окраину на одинаковые куски большого пирога. Улицы начинались на центральной площади, где размещалась автобусная станция и заканчивались тупиками. Лерка все свои двадцать лет прожила в Ватутинском переулке в непотребной 'хрущёвке', выкрашенной некогда жёлтым цветом, потерявшим теперь остатки солнечного тона.
  Семья её была немногочисленна: бабушка Лидия Николаевна Кривцова набожная, больная старуха, прикованная последний год к постели и мать Татьяна - выпивоха с бегающими серыми глазками, глубоко утопшими в опухшем лице с прямой, широкой переносицей и редкими, небрежно выщипанными бровями.
  Татьяна Валерьевна Кривцова, а среди 'своих' Танька Кривая, растеряла свои сорок лет в распутстве и 'слава' о её злоключениях, пожалуй, что и осталась бы притчей в районном ОВД, не окажись она соучастницей истории с финалом общего режима.
  Колония, как впрочем, и любое другое принуждение человека к исправлению, Таньку Кривую не изменила, а вовсе наоборот - озлобила до последней капли. Как отчаянно ни молилась за неё во все дни Лидия Николаевна, но вернувшись из заключения, Танька узреть путей праведных так и не сумела. Вскоре после освобождения она вновь пристрастилась к прежнему ремеслу, подворовывая от случая к случаю. Чуда не случилось и погнали Таньку с работы в шею. Подверглась она гонениям и в нескольких других магазинах, где проработала не более недели, пока на коленях не вымолила у старого армянина Карена для себя и Лерки места за прилавком в продуктовой палатке.
  Случались в Татьяниной жизни и светлые времена. Однажды, слепая судьба одарила её чувством глубоким и бескомпромиссным, которого Татьяна уже не ждала. Одна беда - любовь её случилась мимолётной, как жизнь мотылька.
  Он был хорош собой: спортивен и жесток, к тому же слыл отчаянным борцом с чужим капиталом. Упражнения в экспроприации привели его и подельников на скамью подсудимых, после чего он канул на невыносимо длительный срок. В беспамятстве от горя, Танька в зале суда поклялась идти за ним 'хоть на край света'. Готовясь к участи Трубецкой, Танька запила горько, отчего мучительно выслушивала материны проповеди в застывшем стеклянном похмелье. К счастью Лидии Николаевны, скорая весть о его гибели отыскала дочь в безутешной пропасти и уберегла от ненужной веры в любовь и долгого пути княгини.
  Выйти бы ей вовремя замуж, обзавестись семьёй и жить счастливо, но нет... связалась Танька с компанией, да и нагуляла дочь, не помня от кого.
  Девочка родилась прежде срока и нарекла её мать Леркой в честь деда Валерия, вопреки бабушкиной воле назвать девочку Катей. Росла она ребёнком нужным одной только бабушке, отягощая гулящую мать из года в год.
  Жила Лерка меж разных истин: будничная реальность от матери, сменялась воскресными проповедями отца Фёдора и муторными походами в церковь с набожной бабушкой.
  Характера Лерка была взрывного, хотя Лидия Николаевна сызмальства воспитывала в ней добродетель, которую не удалось взрастить в Татьяне. Прилежной девочкой была она ровно до тех пор, пока школа не заставила её показывать зубы, наличие которых стало условием выживания на окраине.
  Лидия Николаевна с болью в душе принимала становление внучки, боясь, что та пойдёт по стопам матери, которую она в сердцах прокляла и чуть не выгнала из дома.
  К шестнадцати годам внучка 'оперилась' и внимала бабушкиным заветам лишь тогда, когда ей самой того хотелось. Вихрь первых чувств 'закрутил' Лерку в шестнадцать лет и та рассталась с честью настолько просто, насколько этого требовала жизнь на окраине. Умершая в недельный срок надежда на романтические дали остепенила девушку, а уже через месяц, мимолётная 'слава' о ней, позволила обзавестись прыщавой очередью ухажёров.
  Растаявшие девичьи мечты умчались в светлое прошлое, а впереди серело безликое будущее уже с одним попранным заветом. Лерка взрослела, приобретая женственность и красоту, которая приковывала внимание с первого взгляда. Длинные густые волосы, чувственные губы, упругое тело и дерзкий взгляд заставляли мужчин оборачиваться вслед задорной и жизнерадостной девчонке.
  Лерка, к слову сказать, цену себе знала и пристрастилась к той жизни, где для запретов и заповедей не осталось страниц. Закончив школу без перспектив, она пристроилась на почту и жила с бабушкой, в то время как мать её бесновалась в сомнительных компаниях.
  Праздность Леркиного прозябания была перечёркнута росчерком пера в истории болезни бабушки. Диагноз Лидии Николаевны был неутешительным - рак. К двадцати годам Лерка, пройдя через все круги бытия оказалась с беспомощной старушкой 'на руках'. Беспечная жизнь угасла сама собой и её место в шумных компаниях заняли другие. Лерка не теряла надежд на выздоровление бабушки, но та вскоре слегла окончательно, 'сковав' внучку по рукам и ногам. Зарплаты курьера и пенсии Лидии Николаевны едва стало хватать, а диагноз не оставлял надежд на победу.
  Некоторое время к бабушке приходили её подруги из церковного хора и даже заглядывал отец Фёдор. Длилось это ровно до тех пор, пока она не начала терять зрение и слух. Вскоре сердобольные старухи поредели, обещая молиться 'денно и нощно' и лишь соседка Мария Андреевна осталась верна Лидии Николаевне, выручая Лерку при первой возможности.
   Прошёл год и Лерка, наконец, дождалась мать, которая, истосковавшись по свободе, запила, неделю празднуя освобождение. Надежды Лерки на участие матери рухнули уже через месяц, когда квартира была превращена в хлев, а 'новый' ухажёр её попытался быть приласканным как матерью, так и дочерью.
   Лерка держалась как могла и последние дни беспокойно спала, теряя душевные силы и нить своего существования...
  - Дочка, - чуть слышно застонала ослепшая и почти глухая бабушка. - Дочка подойди ко мне.
  - Да, - Лерка присела на стул рядом с кроватью и привычно взяла бабушку за руку, показывая своё присутствие.
  - Дочка это ты? Ты слышишь меня? - тихим и сухим голосом спросила старушка и, почувствовав как Лерка сжимает ей руку, продолжила говорить. - Доча, хорошо, что ты вернулась к нам. Катька совсем со мной измучилась. Стыдно мне за эту болезнь. Что ж за напасть такая и откуда она только взялась? Я как будто издеваюсь над ней целый год. Хорошо хоть ты подмогой ей станешь.
  - Стану, - ответила Лерка.
  - Доча, умру я, наверное, скоро, - тихо продолжила старушка. - Сегодня вот сон приснился: отец меня блинами угощал. Протягивает мне тарелку с блинами, да к себе в дом приглашает зайти...
  Лерка достала из кармана платок, вытерла скатившуюся по щеке бабушки слезу и боязливо, так и не привыкнув к её виду, заглянула в мутные, угасающие глаза.
  - Блины, я знаю, к смерти... точно к смерти, да и сколько можно мучить уже её. Устала она от меня... да ты не жми мне руку то так, больно, - старушка чуть заметно улыбнулась, почти не меняясь в лице. - Доча, ты прости меня за всё. За отца прости. Виновата я пред тобой, но так уж жизнь сложилась. Разве в силах я была всё исправить... и прошу тебя, иконку мою сохрани. Отдай её Катьке, пусть она бережёт её как я, а я... я...
   Скрипучий голос Лидии Николаевны оборвался и она затихла, издав последний хриплый вздох.
  - Мама, мама! - Лерка испугалась и отпрянула от бабушки, отпустив её ослабевшую руку. - Мама, бабушка... бабушка умерла...
  Закрыв лицо руками, и боясь вновь посмотреть в её застывшие глаза, она поднялась со стула и продолжила звать мать.
  - Чего орёшь! - из другой комнаты появилась заспанная, растрепанная мать с осунувшимся лицом. - Ну-ка отойди, дай я посмотрю.
   Татьяна склонилась над матерью и пристально, словно выискивая в них жизнь, посмотрела ей в глаза. Лерка с ужасом наблюдала за этой сценой, присев на диван рядом с телевизором в другом углу комнаты.
  - Мама, что ты делаешь? - Лерка растерянно посмотрела на мать. - Зачем ты...
  - Ничего я не делаю, - резко сказала мать. - Принеси лучше зеркало с туалета, а то не разберёшь: померла, не померла? Она и на прошлой неделе так помирала. Помнишь? И ничего, жила вон целёхонькая.
  Татьяна поднесла зеркало к посиневшим губам матери и, убедившись в отсутствии дыхания, опустилась на стул, где несколькими минутами ранее слушала исповедь бабушки Лерка. Бросив похмельный взгляд на тумбочку возле кровати, на которой лежали таблетки и стояли пузырьки с лекарствами, Татьяна накапала в стакан валерьянки и тут же выпила её.
  - Теперь всё, - дрожащей рукой она закрыла матери глаза. - Отмучились мы с тобой. Надо бы и в ментовку позвонить или куда там?
   Татьяна удалилась на кухню и тотчас вернулась с мусорным ведром в руках.
  - И врачам тоже надо позвонить, куда её теперь девать то? Нам на работу с тобой сегодня надо по любому. На меня вчера и так Карен орал, сука! Упырь, всё ему денег мало. Думает, что это мы с тобой два ящика водки на сторону скинули. Чурка тупой, я ему говорю, что не привезли её! Тварь, так он привязался к накладным. Правильные у него, видите ли, накладные, а у нас типа неправильные, - язвительно сказала Татьяна и безразлично, одним махом смахнула лекарства в ведро. - Слышь, Лер! Надо врачам быстрее звонить, а то этот чурбан нас со свету сживёт, если мы торговлю ему завалим.
  - Я позвоню, а что надо сказать? - спросила Лерка.
  - Скажи, что умерла, мол, бабушка моя, Лидия Николаевна Кривцова. Пусть приезжают. Позвони, хреново мне чего-то, - сидя на стуле, Татьяна обречённо опустила голову, обхватила её руками и продолжила ругаться, - а то он, видите ли, пережить никак не может двух ящиков... развелись здесь как вши, народу жизни не дают.
  Татьяна тяжело поднялась со стула и побрела с ведром в кухню ещё что-то причитая и понося Карена. Лерка проводила мать взглядом и принялась звонить.
  - Этому, значит, деньги отдай за водку и вот теперь ещё тысяч десять, пятнадцать на похороны. Где я им всем возьму то? Как же ты мать не вовремя умерла... - Татьяна спрятала ведро под раковину и налила в стакан вина из недопитой накануне бутылки. Одним махом опустошив стакан, она закурила и присела за кухонным столом, прислушиваясь к телефонному разговору дочери. - Лерка, ну, что там!?
  - Милиция приедет, а в 'скорой' сказали, что бы мы в районную поликлинику звонили, - рапортовала Лерка, подойдя к матери, - но я телефона поликлиники не знаю.
  - Какая к чёрту поликлиника!? Её же надо в морг забирать, чё они её лечить, что ли будут! Ах, епт... умники, ни хера делать не хотят. Дай-ка я сама позвоню, а ты давай собирайся в палатку. Откроешься одна, а я здесь разберусь и сразу приду. - Татьяна снова вернулась на стул возле дивана покойницы, где стоял телефон и позвонила в 'скорую'. После непродолжительного разговора она посмотрела на Лерку. - Ты чего не поняла?
  - Я поняла, но я... я не могу одна.
  - Не можешь? Да что ты говоришь, - ответила мать, - а я, думаешь, могу? Мне, думаешь, легко! Тебе, значит, тяжело, а мне легко. Так, да? - Татьяна с вызовом посмотрела на дочь, которая застыла в дверях кухни.
  - Мама, а мы не можем вместе пойти, пожалуйста?
  - Не можем, - отрезала мать. - Хочешь, оставайся с бабушкой, а я пойду. Останешься?
  - Нет, - Лерка посмотрела на тело мертвой бабушки, отчего ей стало не по себе.
  - Тогда иди и торгуй, а мне надо её отправить в морг, - резко ответила мать. - Сегодня пятница и торговля пойдёт уже с утра. Что ты наших алкашей не знаешь? Собирайся и иди. Я же сказала, что приду сразу, как только освобожусь. Час без меня покрутишься, ничего с тобой не случится, не маленькая уже. С мужиками трёшься и тут справишься. Привыкай к взрослой жизни.
  - Ты можешь хотя бы сегодня не пить? - Лерка нахмурилась.
  - Это не твоё дело. Если приедет Карен, скажи ему, что я буду в обед и пусть не ждёт меня. Ни о чём с ним больше не разговаривай. Если он захочет взять деньги из кассы, всё пересчитай до копейки, а то эта сволочь обманет тебя. Уходи и не забудь ключи от палатки взять.
   Лерка вышла во двор, вдохнув свежий мартовский воздух. Постояв возле подъезда, она закурила, совершенно не боясь быть замеченной соседями. От нескольких глубоких затяжек натощак у Лерки закружилась голова и она присела на край сырой лавки, продолжая жадно курить. Времени в её распоряжении было не много и уже следовало торопиться в палатку, но Лерка словно в одночасье потеряла все силы, вспомнив о бабушке.
  - Слышь, красавица, это какой дом? - К девушке подошёл улыбающийся мужчина, неоднозначно посмотрев на её вызывающе короткую юбку. - Мне двенадцатый нужен, а тут, блин, на вашем отшибе ни одной таблички нет. Да, ты не дрефь, красавица, - улыбнулся мужчина, уловив недоверчивый взгляд Лерки, - я водитель со 'скорой'. Машина вон за углом стоит, просто не хочу ошибиться, а то потом хрен тут у вас развернёшься.
  - Да, это двенадцатый. Вам в шестьдесят пятую квартиру на второй этаж, - спокойно ответила Лерка и бросила сигарету.
  - А ты откуда знаешь? - удивился мужчина и поправил кепку.
  - Знаю, - Лерка встала с лавки, поправив куртку и юбку.
  - Лерка! - раздался неожиданный крик матери, которая высунулась в окно. - Иди работать!
  - Тьфу, чёрт! Ты чё орешь как ошпаренная! - выругался шофёр, вздрогнувший от неожиданного вопля Татьяны.
   Лерка медленно побрела в сторону от дома, не ответив матери ни слова. Она слышала, как к подъезду подъехал автомобиль скорой помощи, но решила не оглядываться и продолжила движение.
  Лерка ступала по знакомым с самого детства дворам, сунув руки в карманы куртки и безучастно осматриваясь по сторонам. Март с самого начала выдался тёплым и растаявший в первых числах снег обнажил дворы окраины в той отвратительной талой грязи от которой отвыкал глаз белой, заснеженной зимой. Шагая по растрескавшейся асфальтовой дорожке, она думала о том, что вся жизнь её растеклась по этим беспризорным дворам и дорожкам. Порой Лерке казалось, что эта самая жизнь была настолько однообразной, что она без труда могла бы вспомнить почти каждый из прожитых дней, которые были одинаково неподвижны как огромные, вросшие в землю, каменные валуны. Лерка с ужасом представила, сколько ещё таких дней спряталось за каждым из этих домов с выцветшей штукатуркой и пошла быстрее, словно пыталась убежать от безысходных мыслей.
  Шумное щебетанье птиц и долгожданное солнце, пусть и в декорациях затхлой окраины, вносили в душу её смятение. Лерка вспомнила последний, невыносимый год болезни бабушки и предшествующий ему год их совместной жизни без матери. Ей было стыдно за те безрассудные времена, когда она гуляла с лучшей подругой Ларисой день и ночь напролет, не слушаясь сердобольную бабушку, которая ревела пустыми ночами и молилась из-за неё, стоя на коленях перед образом Николая Чудотворца...
  - Валерия, - мужской голос окликнул Лерку, когда та задумалась над словами бабушки об иконе. - Доброе утро!
  - Здравствуйте отец Фёдор, - Лерка обернулась и поздоровалась с невысоким и полноватым настоятелем небольшого храма Преподобного Сергия Радонежского, который находился в парке и куда её до болезни каждый выходной водила бабушка.
   Отец Фёдор несколько лет был знаком с Леркой и Лидией Николаевной, принимавшей посильное и бескорыстное участие в восстановлении храма, после выселения оттуда гранитной мастерской. Ему были известны подробности жизни их семьи, поскольку Лидия Николаевна, будучи человеком 'божеским' и открытым, делилась с ним болью за дочь. Подчас отец Фёдор дивился тем испытаниям, которые выпали на Леркину долю и той участи, что была уготована одной из самых добродетельных его прихожанок.
  - На тебе лица нет, - с настороженностью спросил отец Фёдор, - что-то случилось?
  - Бабушка умерла...
  - Лидия Николаевна! Ох, Господи, царствие ей небесное... да упокоится с миром душа её... - отец Фёдор процедил сквозь бороду несколько едва понятных мирскому человеку фраз и торопливо перекрестился. - Когда же это случилось?
  - Часа полтора назад, - Лерка не смогла сдержаться и горячие, обжигающие слёзы наполнили её глаза. Ей, неожиданно, захотелось уткнуться в рясу отца Фёдора и выплакаться, но она сдержала порыв и, склонив голову, тихо заплакала. - Ну, почему так, почему...
  - Дочь моя, - отец Фёдор взял Лерку за руки и проникновенно посмотрел ей в глаза. - Значит, настало время и Господь призвал её, избавив от тех страданий, что нам с тобой и неведомы. Ведь, наверное, год уже прошёл и потом...
  - Почему... я не хочу... - Лерка всхлипывала, вздёргивая плечами.
  - Лера, на то воля Господа и мы не в силах противиться ей. Смирись и помолись за упокоение души её. Она была светлым и достойным человеком. Верю, что представ перед Господом нашим, она совсем скоро вознаграждена будет за путь свой праведный, за искреннюю веру свою, - отец Фёдор сунул руку в глубокий карман пальто и достал платок. - На-ка, вот, утри слёзы.
   Лерка дрожащими руками взяла платок, вытерла слёзы и посмотрела на отца Фёдора, пытаясь улыбнуться.
  - Спасибо вам, - чуть слышно сказала Лерка.
  - Да не за что, - отец Фёдор на мгновение задумался. - Ты, знаешь что, приходи-ка в храм. Свечку надо бы за упокой поставить и душою отдохнёшь...
  - Я даже не знаю, - растерялась Лерка, - я как-то не думала...
  - Приходи, приходи, не стесняйся, - отец Фёдор перекрестил Лерку и вновь что-то невнятно пробормотал. - Лера, ты прости, я спешу, боюсь на 'утреннюю' опоздаю...
  - Да, я понимаю, - спокойно ответила Лерка. - Я сама спешу.
  - Я обязательно буду на похоронах, но мне нужно знать все подробности. Зайди ко мне вечером, не забудь. И... - отец Фёдор замялся, вспоминая исповеди Лидии Николаевны о Татьяне, - и если одна не хочешь, то приходи с матерью. Не получится сегодня, приходите завтра. Хорошо.
  - Я постараюсь.
  - Ну, тогда до встречи.
   Лерка проводила взглядом спешившего священника и устыдилась своих слов и слёз, которые показались ей совершенно неуместными. Оставшийся путь через парк до автобуса, она проделала быстро, стараясь более не предаваться скорбным размышлениям.
  Тем временем Карен уже приехал в палатку с одним из своих друзей и решил провести ревизию до прихода Татьяны и Лерки. Пожилой одинокий армянин с нахмуренным лицом и пронзительными чёрными глазами 'заправлял' несколькими торговыми ларьками с незамысловатым продуктовым ассортиментом и круглосуточной выпивкой. На каждом из ларьков красовалось бесхитростное название 'У Карена', что позволило ему быть всегда на слуху у любителей дешёвого пойла и снискать уважение даже у самых отчаянных и дерзких жителей окраины. Его ларьки не грабили и не поджигали, потому что Карен чтил ряд неписанных правил, позволявших ему существовать в волчьем мире окраины.
   Карен знал 'шумное' прошлое Таньки Кривой, но поступившись своими принципами, закрыл на это глаза и взял её с дочерью на работу. Лерка напоминала Карену его дочь, которая в семнадцать лет погибла в автокатастрофе. Такая же темпераментная как и Анаит, Лерка сразу покорила его сердце задором и наивным, неповторимым упрямством, которым славилась юность во все времена.
  Добравшись, наконец, до палатки Лерка сразу обратила внимание на автомобиль Карена, который стоял неподалёку. Боковая дверь в палатку была открыта, хотя вход для посетителей был по-прежнему заперт. Столь ранний приезд Карена удивил её: касса была ещё пуста и его появление показалось ей странным.
   Подойдя поближе к приоткрытой двери, Лерка решила не заходить внутрь, а остановилась рядом, прислушиваясь к голосам, доносившимся изнутри.
  - Ты смотри, гадина какая! - ругался Карен. - Я ей работу дал, зарплату, а она же меня и обманывает. Разве поступают так, а? Разве можно так! Умоляла ведь, собака. Христом Богом просила...
  - Да вижу я, вижу, - ответил мужской голос без акцента.
  - Нет, ты посмотри! Где товар! - негодовал Карен. - Ну, как! Как так можно?! Где же совесть у этих людей.
  - Не кипятись Карен. Что ты от неё ждал? - спокойно отвечал собеседник. - Она же за кражу срок мотала. Только откинулась и тут ты, такой сердобольный. Зачем ты взял её на работу? Я же говорил тебе. Как волка не корми, он всё равно в лес смотрит...
  - Волк может и смотрит, только вот человек... - Карен не стал договаривать и продолжил сетовать на Татьяну. - Стояла вот тут на коленях и умоляла меня, гадина, взять её на работу. Весь город, говорит, от меня отвернулся. Не дай, говорит, с голоду умереть. Вот гадина! Двух ящиков водки нет и пива. Пива ящика два налево продала, чтоб ей ...
  - Здравствуй Карен, - Лерка открыла дверь в палатку, смутив своим неожиданным появлением хозяина и его спутника.
  - Где Танька? Где твоя мать?! - резко начал Карен, нахмурив седые брови. - Говори, где она?
  - Она будет позже.
  - Где она сейчас!? Дома?! Опять нажралась с вечера и дома спит!? - негодовал Карен, размахивая руками.
  - Карен, - глаза Лерки наполнились слезами, - у нас горе, поэтому мама не смогла прийти. Она придёт позже, я говорю правду.
  - Горе! - Карен издевательски повторил Леркины слова и посмотрел на своего спутника, который молча наблюдал за происходящим. - Смотри Саша у них горе. А у меня, девочка, тоже горе. Вот кто-то водку у меня украл и пиво. Ты не знаешь, какой гад это мог сделать?
  - Нет, не знаю.
  - Видишь, и я не знаю, - Карен нарочито захохотал. - Может, на вас бандиты напали? Скажи мне кто и я разберусь.
  - Я не знаю, Карен, о чём ты говоришь, - оправдывалась Лерка.
  - Тогда, может, водка испарилась вместе с пивом! - Карен не унимался и не слушал Лерку. - Вот взяла и испарилась вместе с бутылками...
  - Карен, я не знаю где водка, - Лерка закрыла лицо руками и заплакала.
   Карен замолчал, увидев Лерку плачущей. Он хотел что-то сказать, но замялся, посмотрев на своего спутника, который не проронил ни слова с момента появления Лерки.
  - Слушай меня, - грубо сказал Карен, - выручку буду проверять каждый день. Так ей и передай.
  - Угу, - всхлипывая, ответила Лерка.
  - За водку она мне расплатится. Я никому не дам себя дурачить! Понятно! Так ей и передай!
  Карен ударил кулаком по прилавку и вышел из палатки вместе со спутником, оставив плачущую Лерку одну.
  
  
  Глава 2.
  
  Проводив санитаров, Татьяна осталась одна. Выпив ещё вина, она остановилась в дверях кухни, осматривая опустевшую комнату. В следующее мгновение она подошла к дивану и резко скинула с него постель на пол, после чего запихала её в мешок и вынесла в коридор. Вернувшись обратно, Татьяна почувствовала невероятный прилив гнева. Ища 'выхода' своему состоянию, она открыла шкаф и швырнула на пол одежду Лидии Николаевны. Не находя себе места, она шарила 'по углам' бросая посреди комнаты всё, что напоминало о матери.
  - Нахрен это всё! К чёрту! Никому это не нужно, - стиснув зубы, шипела Татьяна.
  Татьяна не успокаивалась и продолжала рыться в мебельных ящиках, резко выдвигая их. Неистовая ярость застила ей глаза и она принялась выбрасывать всё подряд: ночную рубашку, гребёнку, большую записную книжку матери, рецепты и вырезки из журналов. Всё, что попадалось под руку, летело в одну кучу до тех пор, пока весь пол не был завален ворохом одежды и барахлом.
  Лишь спустя час Татьяна успокоилась, прохаживаясь по комнате и нарочито ступая по одежде матери. Вновь приложившись к бутылке, она затиснула в пластиковые мешки всё, что вывалила на пол и выставила их в коридор, где остановилась перед большим зеркалом. Татьяна совсем редко смотрелась на себя и пыталась не делать этого без особой необходимости. Теперь же она замерла и молча разглядывала сухую, стареющую женщину с растрепанными жидкими волосами без прошлого и будущего. Вид её оказался настолько жалок и противен ей самой, что она отвернулась и, быстро порывшись в одном из мешков, отыскала несколько старых простыней, желая завесить зеркала. Расправив простынь, она приблизилась к зеркалу и постаралась зацепить её за верхнюю часть, но сделала это неудачно и один край простыни сполз. В это мгновение Татьяна опустила взгляд и вновь посмотрела на себя в то момент, когда половина лица оказалась скрытой частью белой ткани.
  - Ну, вот и всё, хватит с меня... - прошептала она и накинула простыню.
  Татьяна завесила все зеркала, взяла мешки и, выбросив их на улице, направилась в палатку, где Лерка пребывала в самом угрюмом настроении. Как и предрекла мать, ей действительно пришлось работать до обеда одной. Она злилась на мать, но решила не ругаться с ней, а воспользовавшись её утренним отсутствием уйти вечером пораньше и побыть одной.
  Лерка в нескольких словах рассказала о визите Карена, его угрозах и требованиях. Она ожидала ответа от матери, но та лишь огрызнулась и выругалась, не желая объясняться с дочерью.
  - Ты бы поменьше с этим Кареном болтала, - Татьяна заметно нервничала и вела себя вызывающе, - он хочет с нас денег слупить, а ты с ним базары разводишь.
  - Мама, Карен на пустом месте не будет так себя вести, - возмутилась Лерка. - Ты что украла у него водку?
  - Не лезь куда не надо, понятно! Я сама с ним разберусь, - отрезала мать.
  До вечера они торговали, не разговаривая друг с другом. К семи часам в палатку к матери заявился 'ухажёр' Колян: худощавый рецидивист с тремя отсидками к тридцати пяти годам, чем Лерка и воспользовалась, улизнув из палатки.
  Украдкой выйдя на улицу, она тотчас оказалась во тьме холодного вечера, который был не столь очарователен как весеннее утро, ласкавшее окраину солнечным светом. Домой она возвращалась промозглыми, мрачными дворами, растерявшими вдохновение весны с заходом ещё не окрепшего солнца. Она шла торопливо, не оглядываясь и уставившись себе под ноги с трудом различая дорогу в свете редких фонарей.
  Добравшись до дома, девушка быстро поднялась на второй этаж и захлопнула за собой дверь. Отдышавшись, Лерка попыталась подавить волнение, но покоя в пустой квартире не нашла. Стараясь не обращать внимания на закрытые матерью зеркала, она прошла в комнату сразу включив свет.
  Лерке было неуютно и временами казалось, что в комнате стало холоднее обычного. По обыкновению устроившись у телевизора, ей пришлось укутаться в тёплое одеяло. Бесцельно смотря телевизор, она искоса перевела взгляд в опустевший угол комнаты на старый 'продавленный' диван, где ещё утром лежала бабушка. Подняв взгляд выше, она обратила внимание на старую икону о которой Лидия Николаевна упоминала с утра. Сняв икону с гвоздя, Лерка быстро вернулась в кресло и, вновь накрывшись одеялом, принялась рассматривать её.
   Икона была выполнена из жести на которую был нанесён образ седого старца, изображённый по пояс с раскрытым евангелием в левой руке. Лерка старалась прочитать текст Писания, но разобрать старое кириллическое письмо не смогла. Продолжая внимательно разглядывать икону, она провела рукой по тесненным образам слева и справа от старца. Лики Иисуса Христа и Богородицы были почти выцветшими и едва различимыми.
  На торце иконы местами отслоилась краска. Лерка ногтём сковырнула небольшой кусочек высохшей краски под которой оказалась буква 'Ж'. Любопытство овладело ею и она продолжила удалять краску с жестяной поверхности до тех пор пока не появилась надпись 'Жако и'. Несколько удивившись, Лерка решила не продолжать и бережно провела ладонью по лику иконы, после чего перевернула её. Задник был обтянут плотной, засаленной бумагой на которой отчётливо виднелись отпечатки высохшего пятна. Лерка присмотрелась к пятну, которое очень походило на впитавшуюся в бумагу кровь. Страшная мысль напугала её и она инстинктивно отбросила икону от себя на стол.
  Застывший в квартире запах болезни, 'навеял' Лерке скорбные мысли о смерти близкого человека, свыкнуться с которыми она никак не могла. Она встала с дивана и прошла в кухню, отвернувшись от попавшегося на глаза траурно убранного зеркала, проходя мимо которого раньше кокетничала, дурачилась и строила себе рожицы.
  На кухонном столе лежала чёрно-белая фотография ещё здоровой бабушки, возле которой стоял стакан с водкой, накрытый кусочком чёрного хлеба. Лерка пыталась не смотреть на фото, как вдруг услышала неожиданный шум из соседней комнаты. Испугавшись, она пробежала в коридор и, схватив ключи и одежду в прихожей, выскочила из квартиры. На лестничной клетке она глубоко вздохнула, пытаясь успокоить смятение и страх в одно мгновенье охватившие её. Боясь возвращаться в квартиру до прихода матери, она отправилась к своей подруге Ларисе в соседний дом.
   Лариса, бесцветная и лишённая шарма реалиями окраины девушка, оказалась дома одна. Открыв дверь с безнадёжно затухающим взглядом, она предстала перед Леркой в своём привычном одеянии: джинсах и футболке, которые, кажется, росли вместе с ней. Лерка быстро поздоровалась и, переступив порог её квартиры, сразу обняла подругу и заплакала.
  - Лариса, сегодня бабушка умерла, - всхлипывая и трясясь всем телом, сказала Лерка.
  - Я знаю, - Лариса гладила Лерку по голове, чувствуя горячие слёзы на своём плече, - сегодня во дворе бабки всё утро судачили. Ты же знаешь, как здесь слухи расходятся.
  - Ларис. Ты одна? - Лерка отстранилась и попыталась вытереть слёзы.
  - Да, мать сегодня в ночь.
  - Давай, выпьем. Мне так херово, ты даже не представляешь.
  - Ну, давай, проходи. - Лариса провела Лерку в комнату и, расположившись за столом напротив, внимательно посмотрела на подругу. - А тебе хуже не станет?
  - Не станет. Куда уж хуже, - Лерка неловко рукой вытерла слёзы и устало посмотрела на Ларису. - Давай по чуть-чуть. Просто бабушку помянём и всё.
   Лариса принесла початую бутылку водки и наспех 'собрала' скудный стол, состоявший из варёной картошки, солёных огурцов и банки сайры. Девушки выпили по рюмке. После нескольких минут гнетущего молчания, Лерка налила ещё и ещё...
  - Лер, ну хватит 'гнать' одну за одной, - Лариса выхватила из руки Лерки рюмку. - Поговори со мной. Что ты водку-то всё пьёшь?
  - Это всё утром случилось, - Лерка беглым взглядом пробежала по 'закуске' пытаясь на чём-то сосредоточиться и стараясь не смотреть на Ларису. - Она вроде спала как обычно. Я проходила мимо дивана, слышу, она хрипит. Знаешь, Ларис, я её за руку взяла и понимаю, что она совсем ничего уже, наверное, не видит. Глаза открыты, мутные такие... мне всегда было страшно смотреть в её глаза. Она меня тоже держит за руку, а рука такая безжизненная и такая холодная, как будто в ней кровь уже остыла. Я, - Лерка вновь заплакала, - я как будто стеснялась её, а она для меня и жила всю жизнь. Зачем мы так часто ругались... теперь это всё такое бессмысленное. Понимаешь? Ничего, совсем ведь ничего нельзя вернуть: ни единой минутки уже ни вернуть... никогда ни вернуть.
  - Лер, ну, не убивайся ты так.
  - Я держу её руку, слушаю её бред и жду, когда она замолчит. Надоело мне её нытьё слушать за целый год. Понимаешь? Я же без умысла, Ларис. Я же не знала, что это её последние слова, - Лерка вытерла слёзы и шмыгнула носом. - Сколько раз я молчала, когда она звала меня... Она мне днём часто звонила, а я не отвечала, звонок сбрасывала. Однажды я видела, как она набирала. Ей же приходилось каждую цифру на телефоне высчитывать и набирать, а я ...
  - Лера, не вини себя. Ты ни в чём не виновата, - Лариса пыталась успокоить Лерку, которая уже опьянела и не обращала внимания на её слова и продолжала говорить.
  - То воды просила, то ещё чего-нибудь, а я сижу тихо в своей комнате и молчу, чтобы она не услышала и не доставала меня, - Лерка почувствовала такую боль и обиду, что слёзы прыснули у неё из глаз. - Я в интернете читала, что слепые лучше слышат, чем обычные люди. Ну, что у них типа слух обостряется. Она, наверное, знала, что я прячусь от неё специально и просила меня подойти. Чувствовала и понимала, как я не хочу идти и специально молчу, а я ... я... мне же не трудно было... почему же я... прости меня, бабушка, прости.
   Лерка закрыла лицо руками и, сгорбившись, зарыдала. Лариса подсела к ней рядом и, обняв подругу, попыталась успокоить.
  - Лерка, что с тобой!? Лера... Лерочка, миленькая моя, перестань, прошу тебя! Успокойся.
  - А мать, каждый раз, когда напивалась орала на неё. Потом идет на кухню и говорит мне... - у Лерки перехватило дыхание и на мгновение она замолчала, - да когда же, говорит, она сдохнет.
   Её неподвижный взгляд остановился на бутылке водки, а лицо вдруг изменилось до неузнаваемости.
  - Лера, не повторяй эти слова. Ты что! Лера! Ни за что не говори так!
  - И зло так говорила от всего сердца. Так даже не соврёшь, - Лерка не менялась в лице, оставаясь по-прежнему неподвижной. - Бабушка начинала что-то бормотать, молиться что ли, а мать орёт ей с кухни: 'Кому! Кому ты там всё молишься-то? Дура набожная!' - Лерка замолчала и продолжила едва слышно, - Ёп твою мать, говорит, да ты такая никакому Богу не нужна!
  - Ну-ка, поднимайся. Прошу тебя, Лерочка, поднимайся, - Лариса подхватила 'размякшую' подругу под руки и с трудом поставила на ноги. - Пойдём, умоемся. Посмотри, на кого ты похожа.
   Лариса, стараясь удерживать её от падения, довела её до туалета и, склонив над раковиной, умыла лицо холодной водой. Лерка несколько успокоилась и подняла голову, рассматривая в небольшом помутневшем зеркале своё опухшее, заплаканное лицо и покрасневшие глаза.
  - Может, останешься у меня? - спросила Лариса, положив Лерке руку на плечо. - Что тебе дома одной делать в таком состоянии?
  - Не знаю, - Лерка вытерла лицо полотенцем и натянуто улыбнулась. - Пойдём, покурим.
  - Пошли, - согласилась Лариса и девушки вышли на балкон.
  Подруги закурили, стоя молча и всматриваясь в темноту родного двора, который почти за несколько весенних дней растерял весь снег. Несколько слепых фонарей тускло освещали небольшую футбольную площадку, стол с лавками, где вечерами мужики играли в карты, старые качели, пугливо спрятавшиеся в потёмках и детскую песочницу с покосившимся 'грибом'. Лариса посмотрела на обнажённые чёрные деревья и их переломанные тени, коряво стелившиеся по земле.
  - Лер, гляди, тени от деревьев как будто на людей похожи?
  - Что? - спросила Лерка, 'вернувшись' из своих мрачных размышлений.
  - Я говорю, тени как люди. Вон, посмотри, возле того подъезда, - Лариса показала рукой в сторону козырька соседнего подъезда. - Похоже на старика сгорбившегося или вон ещё.
  - Ага, вижу, - Лерка прищурилась. - Эти похожи на пьяных мужиков.
  - Точно, - Лариса улыбнулась и пристально посмотрела на Лерку. - Ты как?
  - Да успокоилась я, не волнуйся и не смотри на меня так. - Лерка жадно закурила и выпустила густую струю дыма, наблюдая за тем, как дым рассеивается и исчезает во тьме. - Спасибо тебе Ларис. Я бы одна дома точно с ума сошла. Страшно мне там.
  - Перестань, мы же с тобой лучшие подруги, - Лариса сжала в своей руке ладонь Лерки. - Пройдёт несколько дней, похороните бабушку и всё будет нормально. И потом, Лер, она все-таки мучилась целый год. Может ей и жить то уже не хотелось.
  - Жить не хотелось... - тихо повторила Лерка. - Разве может не хотеться жить?
  - Не знаю, - Лариса шмыгнула носом, вспоминая Лидию Николаевну, - а помнишь, как мы с тобой выкрасились её перекисью и она нас вечером застукала?
  - Помню. - Лерка улыбнулась. - Она же меня тогда в школу не пускала и хотела обратно в тёмный цвет перекрасить. Прикинь.
  - А меня мать вообще чуть не прибила. Помнишь, как она нас встретила на улице в новом виде? Вот умора была. - Лариса замолчала.
  - Да, - тихо сказала Лера и погрузилась в размышления о предстоящих похоронах. - Ларис, а ты когда-нибудь задумывалась над смертью.
  - Не могу сказать. Нет, наверное. А чего ты вдруг меня об этом спрашиваешь?
  - Я тебе никогда не рассказывала, но со мной однажды такая хрень случилась, что вспомнить страшно. - Щурясь, Лерка продолжала смотреть на двор, заполненный искалеченными тенями. - Мы однажды с бабушкой ездили к какой-то родне в деревню. Я даже не помню, сколько мне лет то было. Лет десять, что ли... - Лерка закурила новую сигарету и продолжила рассказ, почти не обращая внимания на Ларису. - Был там сосед дядя Лёва, который пил все выходные. Он там в деревне типа главного чудака был. С виду вроде ничего, нормальный мужик. Ему лет пятьдесят было, хотя так сразу и не скажешь. Я сначала внимания на него не обращала пока он не 'надрался' в очередной раз и не разжёг костёр на своём дворе. Он пригласил нескольких соседей, но пришли только мы с бабушкой. Сделал этот Лёва шашлык, а потом запёк картошку и весь вечер гнал какую-то муть про космос. Бабушка ещё говорила, что Лёва совсем спился со своей астрономией. А мне он понравился. Он так натурально рассказывал про вселенную, планеты и всякую хрень, что я долго не могла заснуть под впечатлением от его историй. И вот в какой-то момент я вдруг задумалась о бесконечности и смерти. Знаешь, Ларис и повода вроде не было, а я никак отвязаться от этой мысли не могу. Не могу и всё. Страшно так стало, что хочется вырваться из этих размышлений, а они как будто не отпускают, как будто держат меня. Такая хрень в башку полезла ...
  - Какая? - Лариса внимательно слушала рассказ подруги.
  - Ну, вроде как всё останется после тебя, а тебя уже не будет. Деревья останутся, твой дом, двор, наш сраный продуктовый магазин, а тебя уже не будет никогда, - Лерка на мгновение замолчала и повторила почти шёпотом, - никогда, никогда... Всё останется само по себе и тут родится какая-нибудь другая Лерка или Лариска, а я уже никогда вновь не появлюсь. Меня в тот момент охватил такой ужас, как будто смерть находилась где-то рядом. Мне показалось, что я почти её почувствовала.
  - Как почувствовала? Ты чего? - удивилась Лариса.
  - Я чувствовала какой-то холод, знаешь, как чьё-то холодное дыхание. Как будто в тот момент смерть была рядом. - Лерка устало улыбнулась. - В общем, я испугалась и как дура расплакалась. Бабушка проснулась и давай меня успокаивать, а я всё кричу, что не хочу умирать. Кричала так, что она перепугалась за меня и к себе прижимала. Бубнила какую-то очередную свою молитву, гладила по голове, крестила, а я реву от страха и остановиться не могу. Она тогда, затащила меня к себе в кровать и так крепко сжала, что я пошевелиться не мола и только слушала её причитания. Потом я успокоилась, а она всё продолжала говорить, что типа смерть совсем далеко и её не надо бояться, что мне ещё рано об этом думать, что впереди большая и светлая жизнь, - Лерка бросила окурок вниз, проводив взглядом исчезающий во тьме уголёк. - Ларис, а сегодня смерть пришла в наш дом по-настоящему и она, на самом деле, оказалась совсем не такой страшной, как я представляла себе её в детстве. Она просто забрала ещё одну душу и ушла...
  - Лер, не начинай, прошу, - Лариса участливо посмотрела на Лерку.
  - Ладно, Ларис, я пойду, - сдержав слёзы, ответила Лерка. - пора уже.
  - Ты уверена? Может, всё-таки останешься?
  - Нет. - Лерка посмотрела на окна своей квартиры. - Мать наверное уже пришла, сейчас будет мозги выносить со своим Коляном. Я пойду Ларис, спасибо тебе. До завтра!
   Дверь в квартиру была не заперта. Лерка тихонько вошла, сняла куртку и подумала быстро проскользнуть в комнату, желая остаться незамеченной. Услышав возгласы изрядно выпившей матери на кухне, она остановилась и решила подслушать её разговор с Коляном.
  - Слышал, да! - возмущалась мать. - Чурка долбанная. Живёт, сука, в моём городе и с меня ещё деньги снимает. Я ему что, рабыня что ли? Пропало у него, видите ли, бухло! Да мне похеру, чё у него пропало!
  - Танюха, не шуми, - едва владея языком, сказал пьяный Коля.
  - Чё не шуми! Значит, когда я его консервы протухшие и колбасу продаю этого он не замечает. Не знает, что его палёным бухлом народ травится? Всё он знает, сука, всё знает! А теперь мне предъявляет за бухло. Чурбан поганый!
  - С водярой мы сами запалились. Давай подумаем, где бабки взять, - тихо сказал Колян.
  - Не знаю я, где взять, - Татьяна села на табурет и заплакала, - мать похоронить не на что... через два дня похороны, а у меня только на гроб, да на стол и осталось.
  - Сколько он хочет?
  - Пятнадцать тысяч.
  - Танюха, надо отдавать, - твёрдо ответил Колян. - На Карена управы не найти.
  - Да я ему палатку спалю к чёртовой матери! - лицо Татьяны исказила неподдельная ненависть, а высказанная идея тотчас окрылила её. - Да! Дотла спалю! Я ему устрою жизнь! Он своё получит, тварь!
  - Не гони! Совсем уже! - Колян ударил кулаком по столу. - Карен узнает - жизни не будет ни тебе, ни Лерке!
  - Жизни! А что, по-твоему, у меня сейчас жизнь! Чем он меня напугать может, чем!? - Татьяна разозлилась не на шутку и Колян замолчал, позволив ей выговориться. - Да пусть приходит и всё отнимает, если найдёт что-нибудь! Вот чайник, ведро мусорное, диван ссаный после бабки. Пусть берет! Пусть всё забирает!
  - Танюха... - Колян попытался вразумить подругу, - ты это... чё ваще что ль, охренела! Он тебя в расход пустит за такие дела.
  - Спалю его суку!
  - Танюха!
  - Да, пошёл ты...
   Лерка, услышав шаги, мгновенно прошмыгнула к себе в комнату и легла под одеяло прямо в одежде. Она думала, что если мать или Колян решат вдруг проверить её, то притворится спящей. Колян добрёл до туалета и через несколько минут вернулся в комнату. Было слышно, как он тяжело сел в кресло.
  - Слышь Тань, а чё это у тебя за икона? - громко спросил Колян и взял икону со стола. - Увесистая...
  - Материна. Я классе в десятом была, когда она у неё появилась. Примерно после смерти отца, - Татьяна пришла с кухни и безразлично взяла икону из рук Коляна. - А тебе зачем?
  - Слушай, так это та что над диваном весела, - Колян посмотрел в сторону дивана. - А чё она на столе.
  - Не знаю, - удивилась Татьяна, - может, Лерка снимала. Какая тебе разница?
  - Да никакой, я тебя спросить хотел.
  - Спрашивай.
  - Мы с одним мужиком сидели, он тут у нас на районе пасётся, так он по этим вещам спец.
  - По каким вещам? - непонимающе спросила Татьяна
  - По всей этой рухляди, - Колян кивнул на икону. - Он такое барахло ремонтировал и потом впаривал.
  - Что ты городишь, я не понимаю.
  - Ну, типа он эту иконку подчипурит и скинет по своим связям. Процентик себе возьмёт, а остальное нам, - Колян улыбнулся. - И Карена палить не надо. Сколько она стоит?
  - Откуда я знаю? - Татьяна разглядывала икону, держа ёе в руках. - Думаешь, за неё пятнадцать тысяч дадут?
  - Может и дадут. Она тебе нужна?
  - Да нет, - не задумываясь, ответила Татьяна, - у нас тут и верующих теперь не осталось ...
  - Тогда я завтра у него спрошу, - Колян снова взял икону и покрутил её в руках. - Чё то она заляпанная какая-то.
  - Если меньше пятнашки, так я лучше матери в гроб её положу, - лицо Татьяны искривилось и она выхватила икону из рук сожителя.
  - О, удумала? Кому она в гробу нужна то! - возмутился Колян. - У тебя бабка Тутанхамон что ли? Ну ты даёшь! Нахрена такое добро в гроб то пихать? Самим пригодится!
  - Меньше пятнашки не отдам, понял? - твердила своё хмельная Татьяна. - Смотри, сразу видно, что древняя. Ей может сто лет есть? А может и двести. Я за так отдам.
  - Танюха, мне-то она на кой ляд сдалась? Я же за тебя стараюсь, - Колян грубо обнял Татьяну. - Видишь, а ты скулила! Расплатимся и отвалит от тебя этот Карен.
  - Отстать, чёрт! - засмеялась Татьяна и выронила икону на пол, пытаясь высвободиться из объятий.
  - О, гляди, - Колян, поднял икону, присмотрелся к надписи и прочитал. - Николай Чудотворец. Спасибо тебе Николай, тёзка... Танюха, да нам её прямо Бог послал, - Татьяна и Николай громко засмеялись.
  
  
  Глава 3.
  
  Мать разбудила Лерку около шести часов утра. Она склонилась над дочерью, источая отвратительный запах 'перегара' и пытаясь расшевелить её обеими руками. Лерка сморщилась, открыла глаза и посмотрела на мать, помятый вид которой свидетельствовал о тяжёлом похмелье.
  - Да, встаю я, встаю, - сказала Лерка и оттолкнула мать рукой в плечо. - Отойди от меня, смотреть на тебя тошно.
  - Иди в палатку, а я приду через час. Поработай без меня, а то я вчера за тебя весь вечер пахала.
  - Да, я вижу, как ты пахала, - Лерка с отвращением посмотрела на мать. - Иди, выспись.
  - Собирайся. Ключи на тумбочке, - Татьяна развернулась и пошла к себе в комнату, оставив дочь одну.
   Лерка некоторое время сидела на кровати, поджав ноги и обхватив их руками. Ей вспоминалось привычное утро выходного дня, когда бабушка суетливо собирала её в церковь, прилежно одевая в чистое, отложенное для этого дня платье. Лерке всегда было забавно участвовать в этом абсолютно непонятном ребёнку обряде, но очевидно очень важном для бабушки. Лидия Николаевна с невероятным трепетом относилась к воскресной службе и потому очень скрупулезно собиралась, пытаясь не забыть какую-нибудь важную мелочь.
   Когда же, наконец, последние приготовления были исполнены, бабушка обязательно проверяла потрёпанную бумажку, на которой были записаны имена тех, за кого следовало поставить свечку.
  Всякий раз, когда они приходили на богослужение, то едва умещались в крохотный зал храма, а Лерка так и вовсе утыкалась в чью-то спину, не имея даже возможности вытащить правую руку для крестного знамения, которое во время службы послушно совершали прихожане.
   Всю службу Лерка стояла на ногах, тщетно пытаясь разобрать слова басовитой проповеди отца Фёдора, недавно принявшего приход и старавшегося изо всех сил. Разобрать речь отца Фёдора ей не всегда удавалось, но привыкнув к его интонациям, она продолжала слушать мелодичный молебен не углубляясь в его суть. Иногда бабушка оставляла Лерку одну и пробиралась к клиросу, где вливалась в самостийный церковный хор. В такие дни Лерка особенно внимательно слушала хор, пытаясь выявить бабушкин высокий голос.
   Вернувшись из воспоминаний, она встряхнула головой и вышла из своей комнаты. Привычно бросив взгляд на диван, Лерка увидела Коляна, спавшего в одежде и ботинках. Лерка замерла, увидев храпящего сожителя матери.
  - Ублюдок, - сжав зубы, процедила она и подошла к столу, на котором лежала икона.
   Достав телефон, она сфотографировала икону с разных ракурсов и, выпив чая, отправилась в палатку. Часом позже проснулся Колян и, не дожидаясь пробуждения Татьяны, взял икону и покинул квартиру.
  Тяжёлое похмелье преследовало Коляна всё утро и только к обеду, после нескольких бутылок пива он вернулся к 'привычной' жизни и занялся поисками закадычного дружка по кличке Антиквар, которому собирался показать икону.
  Потратив немало сил, он обежал нескольких товарищей и, наконец, раздобыл его телефонный номер, назначив встречу около городского кинотеатра. Оставалось только сообщить эту новость Татьяне, которую он намеревался взять с собой. Обрадованный столь скорым и удачным стечением обстоятельств, он прибежал в палатку и, стараясь не подавать вида перед Леркой, вывел Татьяну на улицу.
  - Ну, Танюха, с тебя пузырь, - ликовал Колян. - Нашёл я дружка своего. Через час забились встретиться возле кинотеатра. Собирайся, пошли.
   Татьяна вернулась в палатку, переоделась и, оставив торговлю на Лерку, отправилась с Коляном на встречу с Антикваром.
  - Танюха, - радостно и протяжно сказал Колян, - Считай бабульки у нас в кармане.
  - Подожди ты радоваться-то, - спокойно ответила Татьяна, шагая твёрдой, уверенной поступью. - А сколько он нам может дать?
  - Не знаю.
  - Сколько вообще эти иконы стоят?
  - Нашла тоже у кого спросить... - Колян нарочито засмеялся. - Я те чё, поп?
  - Как же мы будем продавать, если ни хрена цены не знаем? - Татьяна остановилась. - Баклан этот кинет нас и всё, тю-тю денежки.
  - Ничё он тебя не кинет. Я с ним три года в одном бараке чалился, он нормальный мужик. Ты мне базары такие не разводи, а если не нравится, то вали к своему Карену и плати бабки.
  - Ладно, чё ты! - смягчившись ответила Татьяна. - Спросить что ли нельзя?
  - Пришли, - Колян оглядел пустынную, сырую площадь возле кинотеатра и остановил свой взгляд на невысоком сухом мужчине с седой бородкой. - Вон он.
  Мужчина, заметив Коляна, направился в его сторону, искренне и открыто улыбаясь. После рукопожатия и объяснения общих деталей Антиквар взял в руки икону, аккуратно завёрнутую Коляном в газету. Он осмотрел её и уже хотел вернуть, но вдруг обратил внимание на гвозди, которыми жесть крепилась к основанию. Один из гвоздиков оказался обыкновенным сапожным, словно жестянка с изображением Николая Чудотворца снималась и возвращалась назад с меньшей аккуратностью, как будто это было временной мерой. Этот факт смутил Антиквара, но говорить об этом он не стал. Деловито перевернув икону он с нескрываемым удивлением посмотрел на её обратную сторону, обёрнутую бумагой, а не обитую перкалем, как того требовали каноны.
  - Колян, вы где её взяли? - с подозрением спросил Антиквар, рассматривая запачканную бумагу. - Это чего, кровь?
  - Да ну какая кровь, Антиквар. Ну, вылил кто-то чай или ещё чего-нибудь. Антиквар, ты не подумай чего, - сказал Колян, - это вон её матери наследие.
  - Да, - кивнула Татьяна. - Это моя икона.
  - Колян, если за ней след, то мне проблемы не нужны, - серьёзно сказал Антиквар, продолжая крутить икону в руках.
  - Какой след! - Колян разговаривал нарочито громко. - Ты чё! Говорят её матери вещь. Бабка вчера померла, похоронить не на что, вот и продаём. Чё я тебя подставлять, что ли буду! Мне-то самому это на хрен нужно. Я только год, как откинулся. Мне такой расклад не в масть, я палиться за эту икону не стану.
  - Ладно, верю, - Антиквар смягчился, посмотрев на Татьяну. - И сколько же вы хотите за неё? - спокойно спросил Антиквар, завернув икону обратно в газету и сунув её под плащ.
  - Хотим пятнадцать тысяч или... - выпалила Татьяна, - меньше чем за пятнадцать не отдадим.
  - Пятнадцать тысяч. Хм... - Антиквар поправил очки, - я тебе сразу отвечу, что эту икону больше чем за пять тысяч не продать. Эта жестяная штамповка никому не нужна. Знающие люди скажут тебе, что в ней нет никакой художественной ценности, но...
  - Мы за пять не отдадим, - резко ответила Татьяна. - За пять не пойдёт!
  - Я не предлагаю её продать. Я, мадемуазель, вещами по пять тысяч не занимаюсь. Я, просто, кое-что посмотрю и завтра отзвоню. Договорились Колян? - Антиквар мило улыбнулся и, пожав Коляну руку, резко развернулся и быстро зашагал в сторону подъехавшего автомобиля.
  Уже в автомобиле он посмотрел на отковырянную Леркой часть надписи на торце и понял, что это жестяная икона фабрики 'Жако и Бонакера', цена которой в её настоящем состоянии была не более шести тысяч рублей. Однако, сомнения, закравшиеся в Антиквара, можно было развеять только после выяснения её истинного происхождения.
  - Чё скажешь, мадемуазель? - Колян ухмыльнулся и посмотрел на растерянную Татьяну. - Красавец?
  - Ничего не скажу. Пошли обратно. Завтра похороны и я сегодня уже последние деньги за продукты отдала, так что мне и пять тысяч нормально, - Татьяна насупилась и 'картинно' продолжила, - а Карену я всё равно пожар устрою, как и обещала, если он ещё раз про деньги спросит.
  - Танюха, ну ты чё несешь! Опять начинаешь?
  - Ты не лезь. Не твоё это дело. Понял? - Татьяну охватил гнев. - Я из-за такого же мудака в срок мотала, а теперь этот урод с меня деньги будет требовать! Сука, я ему устрою жизнь, он у меня ещё поплачет.
  День оказался не столь насыщенным на покупателей и как только мать вернулась после встречи с Антикваром, Лерка упросила её уйти пораньше, помочь Марии Андреевне готовить стол. Поворчав, Татьяна отпустила дочь, которая прямиком направилась в интернет-кафе неподалёку от кинотеатра. Тут же заняв свободный компьютер, она быстро отыскала 'бабушкину' икону, сверив её изображение с фотографиями в телефоне. Икона оказалась недорогой и совершенно 'невостребованной', чему Лерка обрадовалась. Она ещё искренне надеялась остановить мать и рассказать ей о последней просьбе бабушки. Теперь же, когда она знала, что икона недорогая объясниться с матерью ей казалось значительно легче.
  Выйдя на улицу, она размышляла о словах, которые скажет матери, словах, которыми попытается вразумить её.
  'Да, точно, я расскажу, как посмотрела в интернете об этой иконе. Она же не знает, что ей цена несколько тысяч, не больше. Просто покажу фотки и всё объясню, я обязательно всё объясню... она должна понять, - обрывки мыслей заполнили Лерку, - я ей всё объясню, всё, всё объясню, а сейчас... сейчас надо добраться до дома и подумать... Нельзя так делать, никак нельзя. Бабушка ни в чём не виновата. Почему надо расплачиваться за ворованную водку её иконой... - Лерка остановилась и вспомнила про Карена. - Карен поймет и простит, он простит и разрешит вернуть деньги потом. Да, потом я и сама смогу отдать. Я даже не буду мать впутывать. Нельзя менять икону на водку. Никак нельзя. Я не допущу... ей нужно пятнадцать тысяч, но ведь за неё она получит только пять и то, если не обманут...'
  Размышляя над предстоящим разговором, она почувствовала отвращение к матери и её чудовищному замыслу. Лерка пыталась успокоиться, но воспоминания о бабушке, их жизни без матери и её последней просьбе, вновь вызывали в ней столь сильную неприязнь, что Лерка выругалась.
  - Как же ты можешь так поступать! - Лерка шагала по пустынному парку и, стиснув зубы, продолжала поминать мать, на чём свет стоит. - Она же вырастила меня одна, без тебя... не получишь ты у меня ничего. Сдохну, а икону ни тебе, ни твоему уроду не отдам. Сволочи...
  Лерка присела на лавку и закурила, мучительно обдумывая свои дальнейшие действия, но сосредоточиться в таком нервном состоянии ей было тяжело. Спонтанные идеи терзали её и целью каждой из них было желание сохранить икону в доме, как того просила бабушка.
  'В конце концов, - решила Лерка, - я просто украду её и отдам отцу Фёдору, а эти твари ничего не получат. Ни мать, ни Колян, ни Карен. Пусть горло друг другу перегрызут, но её они не получат'.
  Выбросив сигарету, она поплелась домой. Мысли её окончательно спутались и Лерка уже старалась не думать о матери, но вырваться из паутины мрачных размышлений не могла.
  Чувство утраты и пустоты было настолько сильным, что прекратить свои переживания ей никак не удавалось. На мгновение, остановившись среди сухих, голых и промёрзших деревьев в парке Лерка обернулась. Позади неё никого не было, но она не могла отбиться от мысли, что кто-то её преследовал на протяжении всего пути от кинотеатра. Зашагав быстрее, она уже совсем скоро достигла дома и оказалась в квартире, где пожилая соседка, бабушкина близкая знакомая Мария Андреевна скрупулёзно собирала поминальный стол по просьбе матери.
  Квартира была наполнена запахом еды и резкими, дешёвыми старушечьими духами. Мария Андреевна казалась Лерке былинной старушкой из сказочных советских кинофильмов, которой всякий добрый молодец ведал свою беду. Мария Андреевна была одинока, пела с бабушкой в церковном хоре и с особым благоговением посещала службы по выходным.
  - Мария Андреевна, здравствуйте! - Лерка поздоровалась и присела на подлокотник кресла. - Вам помочь?
  - Да что уж тут помогать. Праздник, что ли какой? - Мария Андреевна, внимательно осматривала стол, шепотом считая разномастные тарелки и рюмки. - Что же у вас ложек то совсем нет? На поминках обязательно должны быть ложки, а у вас только вилки да ножи. Не по-божески это. Ну, ладно, я завтра поутру принесу. Все равно у вас и рюмок не хватает.
   Мария Андреевна прищурилась, что-то обдумывая, и тотчас исчезла на кухне, вернувшись с портретом усопшей в руках.
  - Давай-ка, Лида, я портрет твой на телевизор поставлю, - старушка аккуратно поставила фотографию на телевизор, прислонив к маленькой вазочке с двумя гвоздиками, которые принесла с собой. Посмотрев на Лидию Николаевну, Мария Андреевна вытерла слёзы и продолжила говорить. - Отмучилась ты Лидочка, наконец. Сколько же пришлось выстрадать тебе, но теперь... пусть земля тебе будет пухом. Прости ты меня за всё... прости Христа ради.
   Мария Андреевна перекрестилась и, повернувшись, вопросительно посмотрела на Лерку.
  - Лера, я хотела икону её рядом поставить, а чего-то не нашла. Вы её спрятали, что ли куда? Я уж тут всё обыскала: шкафы пустые и в ящиках ничего. Она же вон там висела над диваном.
  - Нет, не прятали. - Лерка растерялась, предположив самое ужасное, что могло случиться, - Может её мама куда-нибудь унесла?
  - Зачем? - неожиданный испуг исказил миловидное лицо старушки.- Зачем унесла? Куда? Да вы что!
  - Не знаю, - Лерка обречённо посмотрела на пустой гвоздь.
  - Нельзя эту икону трогать. Никак нельзя её брать, Мария Андреевна заметно нервничала.
  - Почему нельзя трогать?
  - Не понять тебе, - причитая, старушка села стул. - Кровь на ней.
  - Какая кровь? - удивилась Лерка.
  - Деда твоего Валерия. Ты разве не знаешь? - Мария Андреевна замолчала и начала нервно и бессмысленно передвигать стаканы и тарелки на столе, пытаясь собраться, словно сказала лишнее.
  - Нет, а что я должна знать?
  - Ну, не знаешь и ладно, незачем тебе. Раз Лида не рассказывала, значит, так тому и быть.
  - Расскажите мне правду Мария Андреевна, прошу вас. Чего я не знаю? - требовала Лерка.
  - Нужна она тебе эта правда-то? Теперь в ней толку никакого нет.
  - Разве может в правде не быть толку? - Лерка села рядом с соседкой. - Мария Андреевна, расскажите мне, это очень важно для меня.
  - Дед твой на тот свет с этой иконой отправился.
  - Как... как на тот свет? Он разве не на учениях погиб? - Лерка волновалась и взяла Марию Андреевну за руки. - Расскажите мне всё, умоляю Мария Андреевна...
  - Ох, прости меня Лида, - старушка вновь перекрестилась, глядя на фотографию. - Случилась эта история давно. Я то твоего деда с детства знала. Он когда Лиду встретил, ему лет под тридцать было. Честнейший был парень и такой доброты человек, что я и не встречала таких во всю жизнь. Отец у него священником был в довоенные времена, потому и вложил в него много чего хорошего.
  - Я не знала.
  - Ну, теперь знаешь, - Мария Андреевна продолжила рассказ. - Ехала Лида однажды в поезде и встретила деда твоего Валерия. К кому и зачем она ехала один Бог теперь только ведает. Рассказывала она мне, что с одним чемоданом и была. Случилось так, что в поезде том и дед твой Валерий возвращался домой после каких-то там своих учений. Увидел её и полюбил с первого взгляда и, как оказалось, на всю жизнь. Видишь, как бывает, - старушка утерла слезу. - С того поезда он её так и привёз домой. Спустя месяц свадьбу сыграли, жить начали. Потом родилась Татьяна, мать твоя. Валерка в ней души не чаял, всё с рук не спускал. Стало ей лет, наверное, двенадцать, как он опять уехал по службе куда-то на месяц, а Лида, прости Господи, - старушка торопливо перекрестилась, - роман тут завела.
  - Роман...Бабушка?
  - Ты что же думаешь, что она полюбить не могла, - старушка устало посмотрела на Лерку.
  - Нет, но я...
  - Любовь, дочка, такая напасть, что не сбежишь от неё, когда приспичит. Только как бы знать, что из той любви получится... - Мария Андреевна разгладила скатерть рукой и продолжила. - Был тут один художник на стажировке. В нашем кинотеатре афиши рисовал, вот он и подсуетился. Она-то к нему прониклась сразу, а он видишь - своё дело сделал и укатил.
  - Зачем же тогда она...
  - Лерочка, да она отца только похоронила и сиротой сюда ехала. От хорошей, думаешь, жизни? - старушка глубоко вздохнула. - Жить как-то надо было. С Валеркой надеялась стерпится, слюбится, а повстречался ей другой, так она и бросилась в омут с головой. Танька в школу, а она... да что теперь говорить, прости Господи...
  - Что же потом случилось?
  - Он вернулся, да прознал об этом. Случилась меж ними размолвка, что он ей простить ничего не смог. Танька тогда совсем не своя была. Валерка вещи-то собрал, зашёл к нам проститься и вышел с моим Матвеем покурить на балкон. Танька тем времен со школы пришла и Лида ей всё рассказала. Танька не поверила и стала отца смотреть везде. Не нашла, так в окно вылезла и давай орать: 'Папка не уходи!' Так она пронзительно кричала, что он чуть с балкона к ней не сиганул. Матвей еле удержал его и в комнату затащил. Валерка то прямо ополоумел.
  - Как же так, - Лерка в оцепенении слушала рассказ соседки.
  - Да вот так. Жить, говорит, без Танюшки не могу. За что, за что, говорит, Лидка со мной так... - Мария Андреевна прекратила свой рассказ и внимательно посмотрела на Лерку. - Как же ты на неё похожа, Господи.
  - Значит про учения это неправда?
  - Учения... - старушка провела рукой Лерке по волосам. - Никаких учений не было. Перебрался он к другу, да там вены себе и порезал.
  - Как порезал... - изумилась Лерка.
  - Так... на кухне, когда друг на работе был.
  - А...а... - девушка хотела что-то спросить, но слова будто застыли в горле.
  - Мать твоя эту историю знает и за то не любила твою бабушку всю жизнь...
   Лерка не могла вымолвить ни слова. Услышанное оказалось настолько невероятным, что ей требовалось время, чтобы понять и осознать рассказанную соседкой историю.
  - Когда ты родилась, Татьяна тебя в честь деда и назвала Валерией. Теперь ты понимаешь, почему тебя бабушка всю жизнь Катей звала?
  - Я думала это её чудачество.
  - Нет, милая моя, не чудачество это. Просто всякий раз имя твоё Лиде деда напоминало, а она от этой истории сбежать хотела. Тогда же от этой беды и в веру подалась. Вся эта набожность её напускная. Виновата она была, спрятаться хотела. Так ведь от себя и к Богу не убежишь, не спрячешься. Замолить она свой грех пыталась, а вышло ли... кому разве известно? Ей самой теперь ответ держать, - старушка пустила слезу и грузно поднялась со стула.
  - Бабушка, так что же это за икона?
  - Ах ты, забыла уже про что говорила, - старушка насмешливо хлопнула себе рукой по голове. - Икона эта деда твоего. Когда его нашли, то она рядом с ним лежала, будто он её в руках держал в момент... ну, в общем, с ней он так и преставился. Когда установили, что он по своей воле отошёл, то друг его вещи отдал и икону тоже. С тех пор Лидия Николаевна с ней не расставалась. Вот такая эта икона, - старушка медленно удалилась в коридор. - Завтра муторный день будет. Лера ты ложись, а я уже поутру приду.
   Мария Андреевна ушла и в комнате воцарилась гнетущая, безжизненная тишина. Лерка сквозь слёзы рассматривала накрахмаленный поминальный стол, который представлялся ей расплывшимся светлым пятном посреди тусклой комнаты. Смахнув выступившие слёзы, она посмотрела на фотографию бабушки, которую соседка поставила на телевизор.
  В груди девушки застыла невероятная боль. Почти физическое чувство сковало её тело, разрывая грудь. Лерка отвела взгляд от фотографии и нашла альбом, где была только одна фотография деда. Она всматривалась в голубые глаза молодого, задорного лейтенанта, отвечавшего ей выцветшей, безмолвной улыбкой. Она вдруг представила, как могла бы сложиться их судьба будь он жив. Какой могла бы стать мать, не окажись она безотцовщиной по вине бабушки. Какой бы была сама Лерка, если бы не разрушилась семья матери.
  - Почему ты мне никогда не рассказывала об этом? - тихо спросила Лерка, глядя на фотографию бабушки. - Почему...
   Девушку поглотила обида и отчаянье от слепой, безысходной необратимости судьбы. Что толку было мечтать о том, что могло бы стать с ней и её близкими, если с ними со всеми случилось то, что исправить уже было невозможно. В это мгновение она почувствовала себя обокраденной, лишённой любви, счастья...
  - Дедушка, - Лерка провела рукой по фотографии, - дедушка...
   В одночасье события многих лет выстроились в единый закономерный ряд, который прежде был непостижим. Теперь она поняла нежелание бабушки посещать могилу деда при той удивительной набожности, которой она обладала. Объяснимым стали и исчезнувшие воспоминания, связанные с её прошлой жизнью, которыми бабушка никогда не делилась, словно их вовсе не было.
   Лерка листала альбом, где на фотографиях красовалась ещё радостная, но уже 'обречённая' девочка Таня в белом кружевном платьице с красными бантами.
  - Мама, - Лерка заплакала, - мама, ну почему так... почему...
   Дверь в квартиру открылась и Лерка, быстро вытерев слёзы, отложила альбом в ожидании матери. Татьяна пришла не одна и, войдя в квартиру, уже в прихожей она продолжила начатый ранее разговор с Коляном о завтрашних похоронах.
  - Что с гробом? - спросила Татьяна
  - Гроб Витька хромой отвёз. Хорошо он сегодня с машиной был.
  - А платье отдал? - снимая обувь, спросила Татьяна.
  - Да отдал я ему и косынку, - Колян и Татьяна прошли в комнату. - Вот те сдача. Три тыщи гроб, подушка и Витьке на пузырь.
  - Три тысячи. Ещё продукты и выпивка. Да-а... - разочарованно заключила Татьяна.
  - Ничё, скоро баблосы за икону получим, - сказав последние слова, Колян оглядел поминальный стол и заметил, сидевшую на краю кресла Лерку. - Лерка, ты чё как мышь тут прячешься?
  - Мария Андреевна была? - спросила мать увидев Лерку.
  - Была. Стол накрыла.
  - Вижу, а ты чего сидишь сопли жуёшь? Дел что ли нету? С палатки свинитила и сидит тут. - Резко сказала мать и прошла на кухню. - Помоги лучше продукты разобрать! К утру стол надо собрать.
  
  
  Глава 4.
  
  - Коля, привет! Не спишь? - Антиквар позвонил с самого утра.
  - Привет, не сплю, - Колян вышел на кухню, не желая будить Татьяну, которая почти всю ночь с Леркой готовила еду к столу.
  - В общем, Колян, поздравляю. Твоя икона тянет на двести штук, - спокойно сказал Антиквар.
  - Сколько! - вскрикнул Колян.
  - Двести штук.
  - Нихера себе, - Колян закашлялся. - Чё в натуре, что ли?
  - В натуре, в натуре, - усмехаясь, подтвердил Антиквар. - В общем такой расклад: полтинник мой, остальное тебе. У меня на неё уже есть покупатель. Если даёшь добро, то я сегодня её скину и уже вечером тебе бабло подгоню.
  - А чё так дорого за такую хрень? - удивился Колян.
  - Я снял жестяной оклад и там оказалась другая икона. Эти жестянки - копеечная дрянь. Они хоть и старые, но цены им нет. А вот настоящую икону кто-то специально скрыл.
  - Зачем?
  - Не могу сказать. А баба твоя не в курсе? - поинтересовался Антиквар.
  - Нет, - не задумываясь, ответил Колян. - Она не в курсе. Это же матери её икона.
  - Ну, тогда не знаю. Может во время войны или раньше, чтобы не комиссары не отняли ... тебе какая разница? Тебе же бабки нужны, так ведь.
  - Конечно, мне вообще похеру. Продавай и вечером встретимся, - Колян вспомни о похоронах. - Слушай Антиквар у меня сегодня тут похороны. Ну, типа, тёща умерла. Помнишь я говорил. Я на кладбище смотаюсь и тебе звякну. Сегодня деньги будут в тему. Я позвоню...
   Колян закончил разговор и закурил. Он осмотрел кухонный стол наполненный салатами и, увидев блины, накрытые тарелкой, взял один и съел его с нескрываемым удовольствием.
  К девяти часам пришла Мария Андреевна. Колян к тому времени разбудил Татьяну и Лерку, после чего квартиру наполнила поминальная суматоха. Мария Андреевна принесла ложки и отправилась с Коляном по соседям за табуретками, которых не хватало на всех приглашённых.
   Лерка не могла найти себе места в этой суете. К одиннадцати часам надо было ехать за покойницей в морг, в двенадцать на кладбище, а потом домой. Времени было немного и потому перемещения в квартире стали совершенно хаотичными. Мария Андреевна раскладывала, приготовленные ночью салаты и командовала 'блюдами' уходящими с кухни.
  - Лерка, бери блины и кутью, - ворчала озабоченная соседка.
  - А салаты?
  - Я говорю сначала блины, кутью и кисель. Кисель разливай по стаканам. Давай только аккуратнее, скатертей не запачкай.
  - Хорошо, хорошо, - отвечала Лерка, быстро хватая с кухонного стола тарелку с блинами и кисель.
   Лерка искала повода поговорить с матерью об исчезновении иконы, жалея о том, что не сделала этого накануне, но Мария Андреевна навалила на неё столько обязанностей, что она едва успевала бегать по квартире то с тарелками, то со стаканами, не заметив, как утренние хлопоты несколько притупили ноющую душевную боль.
  - Лера, вынеси мусор, а то мы так всю кухню загадим, - в очередной раз скомандовала Мария Андреевна и выставила несколько пакетов с мусором на порог кухни. - Где Татьяна то?
   Лерка взяла мусор и, выйдя из кухни, обратила внимание на мать, которая тихо стояла напротив фотографии бабушки. Она хотела окликнуть её, но услышала тихий плач и ни сказала, ни слова. Стоя спиной к дочери в чёрном платье и чёрном платке, она казалась ей такой несчастной и одинокой, что Лерка едва сдержалась, чтобы не броситься к ней и обнять её.
   Татьяна что-то шептала, смотря на фотографию матери. Поставив блюдечко со свечкой на телевизор, она зажгла свечку и взяла в руки фотографию, которую поцеловала и тихо всхлипывая прижала к груди.
   Лерка, наблюдавшая за этой сценой из коридора, не могла сдержать слез и в следующее мгновение выбежала из квартиры. Быстро спустившись по лестнице, она толкнула дверь подъезда ногой. Выскочив на улицу, она бросила пакеты с мусором в сторону, села на лавку и разревелась, закрыв лицо руками.
  - Лера, ты чё? - спросил Колян, ожидавший Витьку хромого, обещавшего отвезти всех до морга. - Где мать? Машина уже подъезжает.
  - Да ни чё, - резко ответила Лерка и, вытерев слёзы, собрала мусор и пошла выбрасывать его в контейнер, оставив ошарашенного Коляна одного.
  Только через пятнадцать минут Лерка вернулась в квартиру, наполненную ароматами поминального стола и неповторимым запахом церковной свечи. В доме было уже многолюдно и несколько старушек из церковного хора в унисон сожалели об утрате, разговаривая с матерью и Марией Андреевной.
  - Пора выходить, - тихо сказала осунувшаяся мать, после разговора по телефону с Коляном. - Машина приехала.
  Лерка, три безмолвные старушки с гвоздиками и мать вышли на улицу, где их ждал Колян возле газели. Весь недолгий путь до морга пассажиры молчали и лишь Колян, негромко и деловито о чём-то разговаривал с Витькой хромым.
  Лерка искоса посматривала на молчаливых старух, которые, судя по их уверенному виду, бывали на похоронах ни один раз. Она чувствовала неловкость, не зная, как будет держать себя или как следовало бы это делать. Лерке ещё не довелось участвовать в подобных мероприятиях, не считая тех случаев, когда умирал кто-то из дома, что в большей степени казалось ей каким-то причудливым, скорбным ритуалом, которого обязаны строго придерживаются все присутствующие. Теперь же, когда смерть вошла в её дом, ей предстояло самой пройти этот невыносимый ритуал с начала и до конца.
  Морг - небольшое одноэтажное здание, находился на территории городской больницы в отдалении от остальных корпусов. Вопреки надуманному Леркой образу, старого, замшелого дома с тёмными стенами и серыми окнами, это оказалось довольно прозаичное строение, обложенное светлой мозаичной плиткой.
  Лерка вышла из газели и обратила внимание на трёх старушек в чёрных одеждах с гвоздиками, удивительно похожих на тех, которые приехали вместе с ней. Возле них суетился отец Фёдор, который несколько раз, пока участники панихиды стояли на улице, появлялся и исчезал за металлической дверью, рассказывая о последних приготовлениях.
  Лерка не успела со всеми поздороваться, как отец Фёдор пригласил пройти всех в зал для прощания. Она почувствовала себя смущённой и не пошла первой, а намеренно затерялась среди старушек. Скромная процессия минула массивную дверь и Лерка увидела бабушку, лежащую в гробу с венчиком на лбу. Остановившись в дверях, она почувствовала, как у неё закружилась голова. В следующее мгновение страх, неловкость и душевная боль мгновенно сменились незнакомым, доселе неиспытанным Леркой чувством, которое словно 'втолкнуло' её в зал. Девушка тихой поступью подошла к гробу. Одна из старушек попыталась дать ей свечу, но Лерка не обратила на не внимание и стала к гробу так близко, насколько это было возможно.
  Отец Фёдор приступил к отпеванию, расставив участников по своим местам, чего не сделал с Леркой, которая стояла не двигаясь и являясь воплощением самой невыносимой людской скорби и боли. Он продолжал читать псалтырь, прохаживаясь по залу и обходя всякий раз Лерку, боясь потревожить её.
  - Бабушка, любимая моя, прости меня, пожалуйста, за все. Прости, прости меня, прошу тебя, - Лерка не могла остановить льющихся слёз. - Господи, прости меня. Бабушка, как я теперь буду без тебя... бабушка, прости меня... умоляю, прости нас... прости мать мою, прости...
   Лерка всхлипывала и бесконечно просила прощения уже совершенно 'потерявшись' среди песнопений старух и молебна отца Фёдора. Грудь её охватил жар и, будучи не в силах уже вымолвить ни слова, она смотрела на смиренное лицо бабушки и...
  - Дочка! - Татьяна подошла к дочери, заметив, как та пошатнулась. - Лера, доченька.
  - Мама, - Лерка обессилев, обняла мать и зашептала. - Мама прости меня, мама...
   Лерка почувствовала руки матери и зарыдала в голос. Татьяна обняла слабеющую дочь и впервые между ними случилось такое душевное единение, которое было невозможно и часом ранее.
  - Доченька моя, это ты меня прости... прости за всё...
  - Мама, у меня ведь никого кроме тебя больше нет... мама...
   Лерка уткнулась матери в плечо, трясясь всем телом. Татьяна испугалась за дочь и вывела её из зала на улицу.
  - Дочка, посиди здесь. Сейчас всё закончится и поедем на кладбище.
  - Да, хорошо. Я посижу здесь одна, успокоюсь. Мама, ты не волнуйся за меня. - Лерка достала сигареты и закурила. - Я просто не могу больше. Я здесь подожду. Иди, тебе, наверное, надо быть там.
   Всё время пока длилось отпевание, Лерка просидела на лавочке возле морга, где начали собираться уже другие люди в ожидании прощания со своим близким. Тёмные одежды скорбящих людей нарушали гармонию весны, наполненную беспечным щебетаньем птиц в пробуждающемся больничном саду.
   Лерка закрыла глаза и глубоко вздохнула, но скрип двери вернул её из горьких дум и она вновь увидела мать, которая сразу подошла к ней с отцом Фёдором.
  - Лера, тебе не надо ехать с нами на кладбище, - мать участливо взяла Лерку за руку, присев рядом на лавочку.
  - Да, но я хотела попрощаться и...
  - Лера, мы уже все с Лидией Николаевной попрощались, - сказал отец Фёдор. - Помни о бабушке в душе и обязательно поддерживай молитвой до сорокового дня, а на кладбище тебе, действительно, быть уже не обязательно. Мама права. Знаешь, все ведь на кладбище поедут на автобусе, а мы с тобой можем вернуться. Николай говорил, что нас могут отвезти обратно, а через час уже и мама вернётся. Поедешь?
  Отец Фёдор посмотрел на Татьяну, ища поддержки.
  - Лера, поезжай домой. Мы скоро будем, - Татьяна погладила дочь по голове. - Поезжай...
   Лерка согласилась и уже через несколько минут она ехала с отцом Фёдором в газели, разглядывая зеленеющую окраину.
  - Лера, пережить потерю близкого человека всегда нелегко. Мне отрадно видеть какими искренними были твои чувства к бабушке, посему и прошу тебя молить за неё Господа нашего. Сила нашей и, самое главное, твоей любви и веры должна помочь ей в судный день, отчего и скорбь не должна быть чёрным змеем, снедающим тебя изнутри, а должно ей стать началом мольбы искренней и умиротворяющей.
  - Я всё поняла, отец Фёдор. Спасибо вам. Вон уже мой дом.
  - Ах, да... - опомнился отец Фёдор, - терпения тебе. Ступай с Богом и приходи в храм, обязательно приходи.
   Лерка проводила взглядом автомобиль и пошла домой, где уже был накрыт стол, а Мария Андреевна нетерпеливо сидела на кухне в ожидании 'гостей'. Войдя в квартиру Лерка безмолвно обняла старушку и молча прошла к себе в комнату, где заснула сразу как только легла на кровать.
   Громкие разговоры разбудили Лерку около семи часов вечера. По голосам она поняла, что поминки превратились в 'попойку' и длились уже ни один час. К тому времени, когда Лерка вышла из комнаты и остановилась в дверях, мать была уже сильно пьяна и лишь кивала головой Коляну, который возбуждённо 'выступал' перед Витькой хромым и другим раскрасневшимся мужиком.
  - А Танюха и говорит, что в гроб её к матери положу, а за пять не отдам, - Колян, жестикулируя, обратился к Витьке хромому. - Прикинь, дурёха! Я ей талдычу, давай продадим, а она ...
  - Правильно. Чё в землю то зарывать! Правильно ты Коля рассудил, толково, - поддакивал едва сидевший на стуле Виктор.
  - Ну, так и я тоже так подумал. Если тебе добро не нужно, так отдай другим или продай. Чё выбрасывать то! Мы чё богатеи что ли? - Колян расстегнул ворот рубахи и продолжил, поглаживая Татьяну по плечу. - Танюха у меня как камень. Решила, не сдвинешь. За пятнашку, говорит, только и отдам. Такая она у меня.
  Колян в неуклюжем порыве склонился над Татьяной, наградив её неловким поцелуем.
  - Ну и чё дальше-то? - спросил Витька, туша сигарету прямо в тарелке.
  - А дальше самое интересное, - Колян довольно откинулся на стуле. - Вот ведь в народе говорят, что Бог не делает, все к лучшему. И правду говорят. Карен задрал бы Танюху, а тут на тебе! Звонит кореш мой и говорит, что продал иконку то эту за двадцатку. Вот те и получи морда. Хотел нас со свету сжить! Нас, русский народ! Хрена тебе, дорогой! Не дождёшься!
   Колян триумфально встал и опрокинул стакан водки.
  - Коля, а кто, кто купил то? - спросил Виктор, растянувшись в радостной беззубой улыбке.
  - Не поверишь! - Колян, довольный собой, хлопнул рукой об стол. - Ни в жисть ни поверишь! Об заклад бьюсь.
  - Не томи, Колян.
  - Директор 'Розочки', - Колян, посмотрел на изумлённое лицо Витьки и с грохотом сел на стул.
  - Подфартило тебе Колян, - одобрительно закивал Витька хромой. - точно говорю подфартило.
  - Я же говорю, что Бог не делает, все к лучшему. Где бы вот так на пустом месте двадцатку достать, да ещё когда она так нужна была! Где? - Колян повернулся к Татьяне, - Танюха, отдаю тебе всё до копейки.
   Колян порылся в кармане и положил на стол четыре пятитысячные купюры.
  - Бери, всё твое, - Колян улыбнулся. - И пусть этот козел подавится этими деньгами!
  - Спасибо тебе Коля за всё, - Татьяна выпила рюмку и поцеловала Коляна как смогла. - За твоё, Коленька, здоровье...
   Лерка вышла в комнату и Татьяна, увидев озадаченное лицо Витьки хромого обернулась.
  - Доча, иди к нам, помянем бабушку, - едва шевеля языком, сказала Татьяна.
   Лерка не сказала матери ни слова, а почувствовав обжигающий гнев, подошла к Коляну.
  - Никольскому? - Лерка испепеляющим взглядом посмотрела на него. - Ты, ублюдок, ты Никольскому продал икону?
  - Да-а, - протянул Колян, никогда прежде не видев Лерку в таком состоянии. - Лера, дочка, ты чё? Я же как лучше хотел. Двадцатка ж ведь...
  - Какая я тебе дочка, мразь! - сквозь стиснутые зубы сказала Лерка. - Тварь, ты ничтожная, ты даже не знаешь, что сделал, сука!
   Лерка вернулась в свою комнату, заставив ошеломлённых участников застолья замолчать. Ошарашенный Колян, непонимающе смотрел на Татьяну в ожидании ответа, но та захныкала и уткнулась в чёрный платок. Вдруг Витька хромой хотел что-то сказать, как непримиримая девушка вернулась и протиснувшись между столом и стеной, подошла к телевизору и, взяв бабушкину фотографию, выбежала вон из квартиры.
   Татьяна предприняла отчаянную попытку схватить дочь за сумку, но оказалась настолько пьяна, что протянув руку, свалилась на пол со стула. Обеспокоенный Колян нервно вскочил и, присев рядом с ней и попытался поднять её, ругаясь вслед убегающей Лерке.
  - Ты что с матерью делаешь, дрянь! - выкрикнул Колян. - Ты посмотри, до чего мать довела, зараза...
  Лерка уже не слышала последних слов. Она бежала прочь через двор, плача и желая спрятаться от этих людей, желая скрыться от этой мерзости, даже не думая, что более никогда не увидит она брошенную мать...
  
  
  Глава 5.
  
  Оказавшись в соседнем дворе Лерка, наконец, остановилась и присела на старую карусель. В одно мгновенье окраина потеряла звучание и Лерку окутала ватная тишина, разбавленная громкими ударами сердца. Учащённо дыша, она всматривалась в темноту, опасаясь появления Коляна, но он и не думал преследовать её.
  Минутное ожидание успокоило её и она закурила. Вспомнив рассказанную Коляном историю за поминальным столом, девушка выругалась и сильно оттолкнулась ногой от земли. Карусель с болезненным скрипом закружила Лерку, безуспешно пытавшуюся уловить в темноте смазанные образы обступивших её домов. Она толкнулась еще раз, 'раскрутив' карусель сильнее и теперь сороковаттные окна квартир, окружили её мерцающей стеной. Растерзанные мысли и мучительные чувства, подобно движению карусели, 'завертелись' в ее сознании, стремительно сменяя друг друга. Лерка всем своим существом желала вырваться из этого замкнутого круга, но круговорот хаотичных мыслей, захлестнувший ее, слился в единый, непреодолимо терзающий душу поток. Боль утраты оборачивалась гневом и злобой, безысходность путалась с надеждой и лишь мысль об одиночестве, оставалась неизменной.
  У Лерки закружилась голова и она резко выставила ногу, остановив движение по кругу. Мелькавшие, мгновением ранее, светящиеся огоньки окраины, обрели знакомые очертания старых домов, угрюмо наблюдавших десятками подслеповатых глаз за Леркиным смятением.
  - Я сдержу обещание. Найду, украду ... не знаю как, но верну её, - твёрдо сказала Лерка и решительным шагом направилась к Ларисе, продолжая убеждать себя в своей правоте. - Никольский, так Никольский. Придумаю... бабушка, я обязательно что-нибудь придумаю. Суки... Клянусь тебе, я всё верну, что бы мне это не стоило и будь они все прокляты...
  Ночь она провела у подруги. Уже с порога Лариса почувствовала 'нехорошее' настроение Лерки. Ларисе был знаком этот упрямый и решительный взгляд, который выдавал подругу в самые тяжёлые минуты. Она попыталась расспросить Лерку, но та наотрез отказалась что-либо объяснять и, обессилев от переживаний последних дней, улеглась на диван прямо в одежде и вскоре заснула, уткнувшись в подушку.
  Утреннее пробуждение вновь вернуло ей терпкое чувство опустошённости и одиночества. Даже долгими днями болезни бабушки, когда и сама жизнь ей казалась ненавистной, ей не было столь гнусно, как теперь. Лерка устало прошла на кухню и налив чай, предалась размышлениям о том, как выкрасть икону. В голове её лихорадочно выстраивались и тут же рушились самые дерзкие и фантастические планы. Едва слышно она проговаривала наивные идеи, всякий раз задаваясь вопросами, решение которых найти не удавалось. Квартирная кража, оказалась единственной 'стоящей' и, вместе с тем, самой утопичной, идеей на которой ее измышления прервала Лариса.
  - Лера, какого фига ты куришь на кухне? - возмутилась заспанная Лариса.
  - Ларис, извини, - Лерка затушила под краном сигарету. - Ты же сказала, что мать на праздники уехала.
  - Уехала, но зачем коптить тут везде? - Лариса недовольно прохаживалась по кухне. - Можно было на балконе покурить.
  - Ладно, Ларис извини. Настроение такое, тоска.
  - Будешь что-нибудь? - смягчилась Лариса и открыла холодильник.
  - Да, я голодная как чёрт. - Лерка накинулась на бутерброды, быстро приготовленные Ларисой. - Ларис, мне очень нужна твоя помощь.
  - Чем я могу тебе помочь? - Лариса удивленно смотрела на голодную подругу.
  - Не смотри на меня так. Я вчера весь день ничего не ела.
  - А на поминках?
  - Не-а, не получилось на поминках. Без меня помянули и закусили, - Лерка улыбнулась злобно и неестественно.
  - Как без тебя. А ты?
  - Вот так, - Лерка развела руки в стороны, - да ты не волнуйся Ларис, там нашлось кому помянуть. Бабушке теперь всё равно без разницы.
  - Лер, ты что несёшь?
  - Слушай, Ларис, давай закроем тему, - Лерка допила чай одним глотком и резко поставила чашку на кухонный стол. - Проститься я простилась, что ещё надо-то. Кому и что я теперь должна? Никому. Я Ларис, никому ничего не должна. Мне теперь кое-что вернуть надо и ты мне в этом поможешь, пойдём, - Лерка прошла в комнату и села на диван, пригласив подругу. - Ларис, я тебя попрошу кое-что сделать, только не спрашивай 'зачем'. Договорились?
   - Ну, хорошо, - Лариса наблюдала за подругой, которая вела себя непривычно. Лерка не могла сосредоточиться и, разговаривая, пыталась отвести глаза сразу, как только Лариса внимательно смотрела на неё.
  - Ларис, мне сегодня надо покраситься, - вымолвила Лерка и загадочно посмотрела куда-то в сторону окна.
  - Зачем?
  - Лариса, - протяжно сказала Лерка, посмотрев на подругу с укором. - Мы же договорились...
  - Хорошо, в какой цвет?
  - В блондинку.
  - В блондинку?
  - Да.
  - Перестань Лер. У тебя прекрасные волосы, зачем тебе краситься? Ты что как шлюшка с окраины хочешь выглядеть?
  - Да, ты угадала, - серьезно ответила Лерка, чем ввергла Ларису в замешательство. - Точно, как шлюшка. Выкраси меня, помнишь, как тогда в школе.
  - Смотри сама, но, по-моему, это вообще какой-то бред.
  - Ларис, не злись. Просто я не хочу, что бы меня узнала мать или Колян. Мне на время надо скрыться от них и вообще от всех, кто меня может узнать. Ты же знаешь, что у нас за один день все сплетни по окраине разлетаются.
  - Это точно, - сочувственно вздохнув, кивнула Лариса. - Ну, смотри, дело твое, хотя я бы на твоём месте, волосы портить не стала.
  - Ларис, тебе лучше не быть на моём месте, поверь.
  - Чую, задумала ты недоброе.
  - Доброе, Ларис, доброе. Ты просто помоги мне, а я тебе потом все расскажу - Лерка натянуто улыбнулась.
   Лариса отправилась в магазин, а Лерка, оставшись одна, устроилась за её компьютером. Свободного времени было немного и она спешно ввела поисковый запрос 'Михаил Никольский'. Проворный 'поисковик' бойко откликнулся и вывалил на неё целую бесконечность результатов, проверить которые до прихода Ларисы не представлялось возможным. Лерка оставила фамилию и ввела в строку поиска название мебельной фабрики, директором которой был Никольский.
  - Наконец-то, - Лерка улыбнулась и принялась изучать найденную информацию.
   Михаил Владимирович возглавлял мебельную фабрику имени Розы Люксембург последние десять лет и был известен на окраине почти каждому. Он относился к той 'элите', что жила в коттеджном посёлке 'Залесье', который жители окраины именовали в шутку 'Долиной нищих'.
  Лерка бегло просмотрела несколько статей о фабрике и продолжила поиск. Более всего она хотела узнать, что заставило его купить старую, дешёвую икону и, самое главное, убедиться в том, что Колян не соврал, желая покрасоваться перед пьяными дружками на поминках.
  - Ну, давай же, давай, - Лерка нервно вводила всё новые и новые запросы, пока не наткнулась на небольшую заметку о Никольском, где он рассказывал журналисту городской газеты о своем увлечении стариной. На протяжении нескольких лет он покупал редкие иконы и предметы народного быта в деревнях, которыми ещё была полна область...
  Небольшая статья пролила свет на увлечение Никольского - любителя старины, мецената и 'посильного' участника восстановления храма, который Лерка посещала с бабушкой.
   Ответ был найден и девушка одухотворённо откинулась на кресле, закинув руки за голову. Размышляя об удаче, она вновь посмотрела в монитор и наткнулась на профиль в социальной сети его сына Михаила Никольского младшего.
  Лерка несколько раз видела Михаила, которого ребята звали Junior или Малой, поскольку он был тёзкой с отцом. Младший Никольский вёл совершенно праздный стиль жизни за счёт нескончаемых доходов отца от коммерческой деятельности возглавляемого им предприятия. Он был дерзок, крепок физически и слыл по округе завидным женихом. Каждая мало-мальски серьёзная невеста области ждала, когда спесь спадёт с Михаила, чтобы, наконец, обуздать его, хотя сам он подобные перспективы отвергал, как умел.
  Михаил был настоящим повесой и шумные выходки его компании, порой, имели весьма уголовный оттенок. К счастью для отпрыска, бескорыстное 'меценатство' отца простиралось до самых высших прокурорских начальников области, которые, кстати, жили по соседству в долине нищих. Всякая 'история' с его участием становилась мифом окраины и дожидалась своего дня стать основой уголовного дела.
  Не медля, Лерка открыла галерею с его фотографиями в социальной сети. На первой из них молодой человек с вызывающим видом стоял перед автомобилем, скрестив руки, а на второй... У Лерки перехватило дыхание, когда она увидела снимок с Михаилом, стоящим на фоне стены с иконами. Она прочитала подпись к этой фотографии из которой следовало, что позади него находилась коллекция его отца в загородном доме. Лерку обдал жар. Она пристально приглядывалась к едва различимым иконам, выискивая своего 'жестяного' Николая Чудотворца. Она не смогла ничего разобрать, но увиденного было достаточно - все иконы находились в загородном доме и, скорее всего, бабушкина икона, обрела своё место среди них.
  Ворох переживаний отступил и Леркой овладела 'каменная' решительность, которая требовала незамедлительных действий. Она почувствовала в себе странную, почти физическую силу, встала с кресла и отправилась на кухню, где нервно закурила вопреки наказам Ларисы.
   Как просто, подчас в одинокое, но полное отчаянья сердце вселяется преступная, ослепляющая надежда. Как незаметно она вытесняет застывшую боль, заполняя собой всю душу, привнося смуту и неутолимую жажду действий. Лерка, одолеваемая мерцающей надеждой, была одержима решимостью, что толкает человека на самые безумные и поспешные поступки, жалеть о которых приходится всю жизнь.
  Нервничая, она прохаживалась по квартире, обдумывая свой 'гениальный план'.
  - Точно, я так и думала... надо попасть в этот чёртов дом! - Лерка присела на диван, мучительно осмысливая свои намерения. - Да! Надо как-нибудь проникнуть туда, а потом украсть икону. Я же ведь её могу в сумку незаметно положить. Кто заметит? Никто. Стопудово, что этот мажор не догадается. Папаша его ... и что? - Лерка подумала, чем ей может обернуться кража, но рассталась с этими мыслями также быстро, как и поддалась им. - Никто не врубится. Папаша потом только увидит, когда я уже смоюсь? Что они меня искать будут? Ха-ха! Где? Кто меня будет искать? Что, сынок расскажет, как притащил сюда шлюшку... шлюшку с окраины...
   Лерка задумчиво повторила последние слова несколько раз. В следующее мгновение её словно осенило и она, не мешкая подбежала к зеркалу в коридоре.
  - Шлюшка с окраины, - Лерка вспомнила слова Ларисы и принялась нарочито кривляться возле зеркала. - А чем не шлюшка? Мальчики, не хотите развлечься? У-у-у, какой ты настырный. А деньги у тебя есть?
   Лерка дурачилась, наигрывая порочный образ: лукаво улыбаясь, прищуриваясь и гладя себя по бёдрам, стараясь преподнести себя соблазнительной и доступной.
  - Ну, как вам, мальчики... Нравится? Поехали...
   Лерка засмеялась надрывно и истерично, не останавливаясь до тех пор, пока высохшее горло на перехватил кашель.
  - Шлюха в поисках иконы, - злобно вымолвила Лерка, не отходя от зеркала. - Одинокая шлюшка против всех... смешно, очень смешно...
   Вскоре из магазина вернулась Лариса и уже через два часа подруги стояли напротив зеркала, рассматривая новый образ Лерки.
  - Ну, вот теперь отлично, - Лерка расчёсывала ещё мокрые волосы, выкрашенные в ярко жёлтый цвет.
  - Лера, о чём ты говоришь, я не понимаю? - удивлялась Лариса. - Зачем ты это сделала? Посмотри на себя. Какая-то непотребная девка.
  - Может мне так и надо? - Лерка вопросительно посмотрела на подругу.
  - Что 'так и надо'? Я не понимаю, ты спрашиваешь меня или что... Хватит издеваться надо мной. В конце концов, что с тобой происходит?
  - Отличный цвет! Именно так мне и надо, - Лерка пыталась игриво чмокнуть в щёчку Ларису, но та отпрянула, окончательно поняв, что с ней происходит нечто невразумительное. Её поведение и пребывание в квартире тяготило Ларису, но она решила сдержать обещание и позволить остаться Лерке ещё на одну ночь.
   Остаток дня подруги мало общались, пока не наступил вечер. Напряжённость всего дня девушки решили прогнать наверняка и купили пива. Наварив креветок, они уселись за стол. Беседа не ладилась до тех пор, пока алкоголь не раскрепостил подруг, увязших теперь в 'высоком' споре.
  - Лерка, ты не права. В жизни должно быть что-нибудь большое, а не только жизнь на нашем отшибе.
  - Что, большое? - Лерка пила пиво и натянуто улыбалась. - Что ты имеешь ввиду?
  - Не знаю, - Лариса с трудом говорила, чувствуя опьянение. - Да и зачем это знать. Я только уверена, что это большое есть у каждого из нас. 'Оно' должно быть, понимаешь, по любому должно. Вон Наташка Мельникова полюбила, замуж вышла и уехала. Вырвалась ведь, смогла. Почему у нас не должно получиться?
  - Ларис, ты чего! - улыбнулась Лерка. - Ты в любовь что-ли веришь?
  - Ну, верю, - неуверенно сказала опьяневшая Лариса. - А ты, типа, нет?
  - Нет, - Лерка истерично засмеялась. - Ты как отец Фёдор говоришь. Сколько себя не помню, он всё про большую любовь нам с бабушкой рассказывал, а сам ни вихра про эту любовь не знает. У него и бабы то не было никогда, - Лерка выпила пива. - Он меня всё в церковь зовёт. Приходи, говорит, ко мне... помолись. Свечку за бабушку поставь. Мать, говорит, приводи, - последние слова Лерка произнесла подражая интонациям отца Фёдора и пытаясь изобразить его выражение лица. - Прикинь! Мать ему привести и ещё Коляна с собой взять. Ему, суке, дай волю, так он там весь иконостас по двадцать тысяч пораспродаст.
  - Какой Колян, какой иконостас! Я же не о том говорю, - резко ответила Лариса и пронзительно посмотрела на Лерку, - ты же понимаешь о чём я говорю! Почему ты всегда говоришь наоборот? Почему?! Раз ты живёшь в дерьме без мечты, так не мешай другим жить с чем-то светлым в душе.
  - Я живу там, где живу и тоже мечтаю. Только не верю. Ну не верю я, хоть убей, в это твоё 'большое'. Херня это всё.
  - Замолчи! - крикнула Лариса и захныкала, закрыв лицо руками.
  - Ларис, ты чего? Обиделась что ли? - с трудом двигаясь, Лерка встала на ноги и обойдя стол присела рядом с Ларисой. - Завтра же восьмое марта, а мы с тобой ругаемся. Ларис, что за фигня?
  - Мы не ругаемся, - тихо сказала Лариса, - я не могу больше здесь, не могу, понимаешь ты!
  - Лариса, - Лерка искренне обняла подругу, - подруга ты моя любимая, ну перестань, прошу тебя. Будет и у тебя светлое и у меня, обязательно будет. Ты только верь в него и...
  - Я верю, - всхлипывая, подхватила Лариса, - верю! Слышишь, ты, верю! Вам всем назло верить буду, пока сама здесь не сдохну.
  - Ну, вот, видишь! - Лерка улыбнулась и вытерла Ларисе слёзы.- И тебе обязательно воздастся за мечты твои...
  - Ты чё говоришь то, Лер? - Лариса засмеялась. - Воздаётся то за грехи, а не за мечты. Упилась что ли совсем?
  - Меня этот отец Фёдор уже совсем попутал, - Лерка широко улыбнулась и подруги засмеялись.
  - Лерка, ну ты блин как скажешь, так хоть стой хоть падай!
  - Воздастся, - хохотала опьяневшая Лерка. - Что-то я, правда, хрень ляпнула!
  - Больше не лепи такого.
  - Хорошо, не буду, - Лерка выдержала небольшую паузу и, воспользовавшись тем, что подруга несколько повеселела, обратилась к ней с неожиданной просьбой. - Ларис пойдём со мной завтра 'На дно'.
  - Чего?
  - Я говорю, пойдём завтра в кафешку.
  - Да ну тебя нафиг. Ты хоть знаешь, кто там сидит? Не-е исключено! - протяжно сказала Лариса.
  - Мне надо с Никольским там встретиться, - Лерка стала серьёзной.
  - Зачем?
  - Нравится он мне, - нарочито игриво ответила Лерка.
  - Да нужна ты этому мажору. У него таких как ты весь город,- усмехнулась Лариса. - Ты чего, совсем что ли перепила, подруга?
  - Ларис, ну сходи со мной. Чего тебе трудно? Просто посидим чуть-чуть, а потом уйдёшь, а? Ну сходи...
  - Да не могу я. Я уже с Никитой договорилась встретиться и потом... Лерка выбрось это из головы. Ты чего этого козла не знаешь? Я слышала, он со своими дружками под Новый год девчонку одну напоил чёрти чем и изнасиловал, а потом откупился. Лера, не лезь к нему.
  - Что сделал? - Лерка внимательно посмотрела на Ларису в ожидании подробностей.
  - Напоил и подсыпал ей какую-то хрень. Клофелин, что ли... В общем, какая разница. Ты чё не знаешь, как это делается? - Лариса усмехнулась. - Накатили девчонке вина и туда таблетку. Через полчаса сама не своя станешь. Делать можно с тобой, что угодно. Хочешь, чтобы они и тебя также по кругу пустили?
  - Нет, не хочу,- отшутилась Лерка, задумавшись о лекарстве, которое она приобретала по рецепту для бабушки. - Ларис, я сейчас... я сейчас приду...
   Лерка быстро подошла к окну и посмотрела на окна своей квартиры. Свет в комнатах не горел и, значит, мать ещё не пришла. Она бегло посмотрела на часы, решив сходить домой и забрать таблетки. Лерка схватила свою сумку, выскочила на улицу и направилась к себе ни сказав Ларисе, ни слова. Не раздеваясь, она прошла на кухню и, к своей радости, обнаружила в холодильнике нетронутый матерью пузырёк с таблетками. Девушка обрадовалась и тут же забежала в комнату, где сняла джинсы и одела короткую юбку и вязанную кофту с капюшоном. Повозившись в своей тумбочке, она достала солнцезащитные очки и сунула их в сумку, решив, что теперь она создаст 'нужный' образ.
   Лерка не находила себе места от волнения. Её охватила болезненная эйфория от придуманной идеи, но отказаться от неё она была не в силах. Словно приворожённая, она повторяла вслух свои предстоящие действия и прошлась по квартире ещё раз. Поняв, что кроме уже найденных вещей ей ничего не понадобится, она остановилась и присела на кровати.
  - Пора, - тихо произнесла Лерка, оглядывая комнату захмелевшим взглядом. - Ну, ни пуха, ни пера...
  Через тридцать минут она уже стояла возле входа в кафе, откуда сквозь металлическую дверь, доносился шум надвигающегося праздника. Небольшая пестрая компания ребят и девушек обильно чадила сигаретным дымом на площадке возле входа в кафе. Лерка, желая остаться незамеченной, накинула капюшон кофты, одела тёмные очки и вошла внутрь.
  Душный, потный и прокуренный зал оказался заполненным наполовину. Лерка не пошла за столик, а устроилась за барной стойкой, где обычно сидели шлюшки с окраины, как выражалась Лариса. К её 'счастью' ни одной девушки в настоящий момент не было рядом и она красовалась на лобном месте одна. Лерка оглядела зал и заметила в углу хмурого Никольского. Он сидел за столом с товарищем, крупным парнем невысокого роста со светлыми, коротко стрижеными волосами.
  - Слышь, Малой, ты чего такой загруженный? - спросил Александр Никольского.
  - Вика опять мозги вынесла, - громко ответил Михаил, кивнув на телефон. - Достала она меня уже. Прислала смс-сообщение, что сегодня не придёт: типа восьмое марта завтра. Совсем охренела. Думает, я за ней бегать буду.
  - Ладно тебе, не парься. Что мы себе тёлок на вечер что ли не найдём? Вон посмотри, - Александр махнул рукой в зал, где танцевали девушки. - Сейчас Тёмыч вернётся и кого-нибудь 'зацепим', не вопрос.
  - Я что-то сегодня ни одной нормальной тёлки не вижу, - недовольно ответил Михаил и занялся телефоном.
  - Так, ну, чего какие планы? - потирая руки и улыбаясь, спросил появившийся из темноты Артём. - Кого сегодня будем драть?
  - Никого, - усмехнулся Александр. - Малой решил завязать.
  - Как так! - Артём нарочито удивился и налил пива по бокалам. - Ты чего, Малой, не обламывай. Давай сегодня оторвёмся!
   Артём выпил пиво, довольно погладил себя по полному животу и, прищурившись, оглядел зал. Приметив одинокую блондинку возле барной стойки, Артём оставил друзей и направился в сторону девушки. Пробравшись сквозь прокуренное помещение кафе, наполненное невыносимо громкой музыкой, Артём уже через минуту стоял возле Лерки.
  - Малой, смотри, Тёмыч какую-то шлюшку всё-таки подцепил, - сказал Александр, склонившись к Михаилу. - Как он их только находит?
  - У него нюх. - Михаил отложил телефон и начал высматривать Артёма в прокуренном зале. - Где они? Я не вижу...
  - Да вон он, возле барной стойки, - Александр рукой указал в сторону Артёма, который закончил оживлённый разговор с Леркой и направился к друзьям.
  - Ну, пацаны, живём, - Артём был доволен собой и манерно потирал руки.
  - Кто такая? - спросил Михаил.
  - Слушай, тебе какая разница? - с улыбкой спросил Артём.
  - Как зовут? - в разговор вступил Александр.
  - Агриппина.
  - Чего?
  - Ладно шучу. Как хочешь, так и зови, - Артём сделал несколько жадных глотков пива и вытер пену с небольшой бородки, - девочка супер. Лет двадцать не больше. По виду не ****ь, но по сути ***** как и все остальные. Берёт не дорого. Готова с нами вечер провести. Говорит, что рассталась с парнем.
  - Чего! - Александр громко засмеялся, заразив своим смехом товарищей. - С парнем рассталась! Ха-ха-ха...
  - Теперь у неё стразу три новых парня будет, - подхватил Артём.
  - Может, посидим ещё? - спросил Михаил. - Чё то мне в лом.
  - Чё тут сидеть? - возразил Александр. - Посмотри, один быдляк собрался.
  - Малой, поехали к тебе на дачу, - предложил Артём. - Отдохнём, а то девочка ждёт. Я ей как сказал про загородный выезд, она чуть от радости швам не разошлась.
  - Пошли, а то уведут тёлку, - Александр поддержал идею Артёма.
  - Не уведут. Я ей двойной ром с колой заказал, - улыбнулся Артём.
  - И ей, конечно, не сказал? - с нарочитым укором спросил Александр.
  - Нет, а чё пошутить нельзя?
  - Опять ты за своё, - Александр шутливо хлопнул Артёма по плечу. - Какой нехороший человек, а?
  - Ладно, пошли, - согласился Михаил.
  Александр и Артём направились к Лерке, а Михаил остался расплачиваться 'за стол'. К тому времени она уже выпила коктейль и смотрела по сторонам, высматривая Никольского, среди слившихся в темноте лиц. Артём подошёл сзади и, смеясь, 'стащил' опьяневшую и тяжело соображавшую девушку с барного стула.
  - О! - улыбнулся Артём смотря на Лерку. - Ты чё надралась уже?
  - Нет, я... - едва шевеля языком вымолвила Лерка.
  - Поехали...
  Лерка не успевала осмысливать происходящее. Придя в себя уже в автомобиле, она поняла что вся 'компания' едет к Никольскому на дачу. Михаил был за рулём и изредка посматривал в зеркало заднего вида, ухмыляясь неудачным попыткам друзей раздеть Лерку уже в машине. Девушка не без усилий выпутывалась из назойливых рук, боясь быть выброшенной по дороге. Её сопротивления привели к тому, что разъярённый Александр крепко схватил её за подбородок рукой и прижался к её губам своими губами. Лерка сжала губы, отчего Александр рассвирепел.
  - Тёмыч помоги, - сквозь зубы процедил Александр.
   Атрём крепко схватил Лерку за руки, повернув лицом к Александру.
  - Ты кого, тварь, из себя строишь. Решила вечер нам испортить! - Александр ударил Лерку рукой по щеке.
  - Саня, тихо, - Михаил остановился возле будки охраны, а Александр зажал ладонью Лерке рот. - Я на девятнадцатый участок.
  - Проезжай! - рявкнул из будки охранник и поднял шлагбаум.
  - Не пищи, сучка, прибью, - процедил сквозь зубы разъярённый Александр.
   Лерка замолчала и перестала сопротивляться, понимая, как близко она находилась к своей цели.
  - Надо терпеть, терпеть. Осталось совсем чуть-чуть, терпи... - убеждала себя Лерка, вспоминая фотографию Никольского младшего на фоне стены с иконами. - Мне бы только добраться до этой стены, а там... будь, что будет. Я 'всё' сделаю и они не заметят... я подсыплю им таблеток и сбегу...назад уже поздно...
   Лерка пересилила страх и отвращение, вызванное поведением её попутчиков. Словно в одно мгновение она решила терпеть всё, через что ей предстоит пройти.
   Автомобиль остановился на одном из участков. С момента въезда на территорию посёлка Лерка пыталась запомнить путь от проходной, но темнеющий весенний вечер поглотил её надежды. Лерка поняла, что оказалась в западне.
  - Всё, приехали, - спокойно сказал Михаил и вышел из машины.
  - Давай, вылезай, - Артём улыбнулся и попытался вытащить Лерку за руку из машины. - Вылезай, говорю!
   Лерка замешкалась и тут же получила тычок в спину от Александра, который выпихнул её из машины.
  - Ты чё дура с нами увязалась? - Резко спросил Артём вплотную приблизившись к Лерке. - Я же тебе в баре всё объяснил. Ты согласилась. Что ты теперь ломаешься!? Кидануть нас решила?
  - Тихо, не шуми, - скомандовал Михаил озираясь и всматриваясь в соседние особняки. - Сань, тащи её в дом, там поговорим.
  Александр схватил Лерку за руку и потащил за собой в дом, в то время как Михаил и Артём задержались во дворе, играясь с собакой. Александр сильно толкнул Лерку и она упала на пол в прихожей.
  - Сань, ну ты чего девушку мучаешь, - Михаил вошел в дом, присел перед Леркой на корточки и вытер ей слёзы. - Не плачь, мы не хотим делать тебе больно. Сейчас мы все немного отдохнём и ты поедешь домой к своему парню, с которым рассталась.
  - Хорошо, я не буду, - всхлипывая, сказала Лерка, в то время как ребята засмеялись.
  - Парню своему денег привезёшь, он тебя обратно пустит. - Александр смеялся не останавливаясь.
  - Точно, свитер ему новый купишь, валенки или телогрейку...
  - Пойдём со мной, - Михаил, давясь от смеха, поднял Лерку под руку и провёл в комнату. - Вот мы и дома.
  - На барахло своё! - Александр кинул Лерке сумку, как только Михаил посадил её на диван.
  Ребята на время разошлись по дому и с Леркой остался Артём, который включил музыку.
  - Покажи мне стриптиз, - он развалился на диване, пихнув Лерку рукой. - Давай танцуй! Кому говорю!
  Девушка едва соображала затуманенной головой. Она попыталась встать, но ноги подкосились и она неуклюже 'рухнула' на диван, закрыв лицо руками. Артём потянулся к ней, как вдруг в её сумке зазвонил телефон. Лерка протянула руку, пытаясь достать телефон, но Артём резко дёрнул сумку к себе.
  - Лариса тебе звонит. Чё за Лариса? Подружка, что ли твоя? Может 'подтянешь' её и мы вас обоих оприходуем? - Артём засмеялся, рассматривая дешёвый телефон. - Не хочешь, как хочешь! - В следующее мгновение он с силой бросил телефон на пол и раздавил его каблуком. - А чё тут у нас ещё за сюрпризы?
  - Кто звонил? - спросил Михаил, вернувшись в комнату с Александром.
  - Подружка её, Лариса, - Артём кивнул на Лерку, и вывалил всё содержимое сумки перед собой на журнальный столик.
  - Чё за тётка? - Александр небрежно взял фотографию Лидии Николаевны и в следующее мгновение увидел как Лерка, поднявшись с дивана, бросилась к нему.
  - Отдай, сволочь! - закричала она и вцепилась в руку Александра.
  - Ты чё тварь, охренела совсем! - Александр оттолкнул Лерку.
  - Пацаны, а это чё за дела? - Артём протянул на вытянутой руке пузырёк с таблетками клофелина и показал его друзьям.
  - Ни хера себе! Да она нас тут решила развести! - в ярости крикнул побагровевший Александр. - Сучка, а я думаю, что она всё ломается. Да она...
  - Сука... - рявкнул Александр и ударил Лерку по лицу.
  Лерка провела в беспамятстве ночь и очнулась от ноющей боли во всём теле. Она лежала обнажённой на кожаном диване и едва могла пошевелиться, словно выпотрошенная тряпичная кукла. Наконец, собравшись с силами она села и осмотрелась, пытаясь обнаружить свои вещи. Не найдя одежду, ей пришлось одеть белую мужскую сорочку, которая висела на спинке стула. Превозмогая боль, она пыталась припомнить недавние события, но память отказывалась слушаться и Лерка решила выйти из комнаты.
  В доме было тихо. Босиком она вошла в гостиную и увидела несколько дверей, ведущих в соседние комнаты, в одной из которых находилась коллекция икон Никольского старшего. Истерзанная девушка с волнением открыла первую попавшуюся дверь, боясь разбудить своих обидчиков. Комната оказалась без окна и Лерка, дрожащей рукой провела по стене, нащупав выключатель.
  - Бабушка, помоги мне не ошибиться, - Лерка чувствовала, как волнение пульсирующей болью отдавало в висках и голова 'раскалывалась' от страшной боли - Господи, помоги...
  Свет зажёгся и Лерка увидела около десятка икон, висящих на стене. Дрожа, она подошла к ним ближе, но знакомой иконы Николая Чудотворца в жестяной оправе не увидела.
  - Не может быть... - у Лерки перехватило дыхание.
  Девушка ошеломлённо разглядывала безмолвные, потрескавшиеся лики святых, сквозь проступившие слёзы. Она всматривалась в холодные, застывшие столетиями назад образы в золотых окладах, стараясь пересилить страшную боль, терзавшую её душу. Лерка стояла в оцепенении несколько мгновений, которые показались ей окостеневшей вечностью. Жар обиды и гнева охватил её измученное сердце и она истерично засмеялась, упав на колени. Она смеялась и стонала, корчась на полу и неистово стуча кулаками.
  - Ты чё здесь делаешь? - закричал Михаил, войдя в комнату отца. - Ты что, тварь, своровать хотела!
  - За что? - хрипя, шептала Лерка лежа на полу, словно не слыша возгласов Михаила, - что я сделала... за что...
  - Чё тут происходит? - в комнату ворвался Артём и склонился над Леркой. - Очухалась, сука?
  - Она иконы хотела украсть, - резко сказал Михаил.
  - Так вот ты мразь зачем к нам приклеилась. Тварь! - Артём ударил, лежащую Лерку ногой в живот. - Мало тебе, так я ещё тебе могу добавить...
   Девушка не могла дышать. Пронизывающая всё тело боль, не позволяла ей двигаться и она беспомощно открывала рот, жадно пыталась вдохнуть глоток воздуха.
  - Артём, я не хотела, я ... я ошиблась. Артёмочка не надо, пожалуйста, не надо, прошу тебя, не бей меня, я... - корчась от боли, Лерка смогла подняться на колени.
   Артём остервенело избивал Лерку, которая тщетно старалась закрыть лицо руками.
  - Всё, вырубилась, - сказал Артём глядя на бездыханное тело Лерки.
  - Нахера ты её избил? - спросил Михаил.
  - Не ссы, Малой. Сейчас водяры в неё нальём и отправим домой, - Артём глубоко дышал, вытирая пот со лба. - Саня, давай её клофелин сюда и неси водку.
  - На, - Александр протянул Артёму таблетки.
  - Она не дышит, - Михаил склонился над телом Лерки.
  - Говорю, очухается. - Артём открыл водку и налил её в стакан, куда бросил несколько таблеток и передал Александру. - Выпьет, проспится и вспомнить не вспомнит, где была. Смотри, какая сука попалась.
  - Тёмыч, таблетки растворились, - Александр протянул стакан с водкой.
  - Выпей сука за наше здоровье, - Артём силой открыл Лерке рот и попросил Александра зажать ей нос. - Не отпускай нос! Пей, тварь! Пей, ты же этого хотела.
  - Ну, - спросил Михаил, стоявший за спинами товарищей. - Как она?
  - Всё, надо её увозить отсюда, - настаивал Артём.
  - Куда? - нервничал Михаил.
  - Утро ещё тёмное. Кинем на остановку и всё. Найдут её, отвезут в больницу, откачают. Чё ты всё очкуешь? Ничего с ней не будет, - Александр посмотрел на Михаила. - Ты понимаешь, что если бы она нас напоила, то сейчас ты так бы не говорил. Что ей за Лариса звонила? Может, это её дружки названивали, а? Ты думал об этом?
  - Её надо одеть? Она же почти голая, - Михаил перевёл взгляд на Лерку.
  - Нахрен. Пусть думают, что ****ь обычная нажралась. - Артём оглядел её, сделал глоток водки из этой же бутылки и стянул с неё белую сорочку. - На, рубашку забери, нам следы оставлять ни к чему.
  - Давай, хотя бы кофту ей накинем. Замерзнет ведь, холодно ещё, - сказал Михаил.
  - Ладно, Саня тащи кофту...
  Друзья быстро собрались и кое-как натянули на Лерку кофту с капюшоном, которая едва прикрывала её наготу. Михаил завёл автомобиль, привязал пса и вернулся в дом, после чего они все вместе запихали бездыханную Лерку на заднее сиденье.
  - Фу, воняет как псина, - Артём брезгливо оттолкнул Лерку от себя, когда та на пригорке бесчувственно 'упала' к нему на руки.
  - Смотри, салон белый, - ругался Михаил, - засрёт, потом не отмоешь.
  - С неё вроде не течёт ничего, - Артём засмеялся и шутливо пихнул в плечо, молчаливо сидящего впереди Александра.
  - Приехали...
  - Сань, бросай её здесь!
  - Прощай, Агриппина... Погнали...
  Лерка провалилась в пленительный глубокий сон, чувствуя тихий, обволакивающий душу покой. Тело стало таким невесомым, что подняв руку, ей казалось не пришлось прилагать никаких усилий. Она с удивлением осмотрела своё платье, в котором ходила в церковь несколько лет назад и устремила свой взор на окраину бескрайнего зелёного луга, залитого волнами солнечного света, ниспадающего золотыми струями с прозрачного неба.
  Умиротворяющая тишина луга немного пугала её и она тотчас обернулась, услышав знакомый голос позади себя.
  - Кто здесь? - спросила Лерка, слыша как произнесённые слова, разлетелись по сторонам и захлебнулись в высокой траве. Не дождавшись ответа, она поправила растрёпанную ветром прядь волос и сделала несколько неуверенных шагов, не чувствуя земли.
  - Бабушка? - произнесла Лерка, стоя по пояс луговой траве и улыбаясь. - Бабушка это ты?
  - Я внучка, я, - раздался голос в ответ.
  - Я не сберегла икону, бабушка, - тихо ответила Лерка и заплакала.
  - Не плачь, родная моя. Так ли это важно теперь, - Лерка сжала в своей руке руку улыбающейся Лидии Николаевны. - Пойдём любимая, пойдём со мной...
  - Куда? - спросила Лерка совершенно не тревожась.
  - Туда, - Лидия Николаевна указала рукой на самую окраину луга, где на горизонте он сливался в единое целое с солнечным небом, словно был его берегом, - туда...
  
  
  
   Конец.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"