Дубрава Е. : другие произведения.

Хороший плохой парень

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
      Третье место на конкурсе Высокие Каблуки-3

  Последние трое суток он шел напрямик через лес, звериным чутьем угадывая дорогу. Сухари закончились еще вчера. Стоптанные кирзачи, явно не лучшая обувь для подобного марш-броска, насквозь пропитались тяжелой желтой глиной.
   Совсем недавно он вполне спокойно и мирно путешествовал в товарняке, когда вдруг резкой нотой ворвалась гудящая тревога, острое предчувствие беды. Иррациональное чувство, так внезапно и странно проснувшееся когда-то в Карабахе, и не однажды спасавшее жизнь и ему, и его пацанам.
   Резаный и Топор - те лишь хмыкнули презрительно. Их не было там, в прошлой жизни, где Везунчик Клим выводил живыми из кромешного ада своих восемнадцатилетних ребят.
   Что ж, он лишь пожал плечами и выпрыгнул из вагона на повороте. Теперь придется добираться одному, без харчей и прочих запасов, припрятанных в потаенных схронах.
   И Клим дошел, добрался до иной ветви железной дороги. На переезде удалось разузнать расписание поездов. Лишь завтра на рассвете подходящий товарняк, впереди почти сутки ожидания.
   От реки тянуло зябкой осенней прохладой, промокшая фуфайка почти не грела. Мерзнуть еще одну ночь в сыром лесу ему вовсе не улыбалось.
   Осторожно хоронясь в подлеске, внимательно осмотрел окраинную улочку большой деревни. Вдоль дороги протянулся ряд деревянных изб, далее, за огородами, широкий луг спускался к речушке. В трех крайних дворах хлопотали по хозяйству старушки, отыскивая себе бесконечные дела. В четвертом - посреди поляны стоял мотоцикл, на куче песка лежали позабытые игрушки.
   Наконец он увидел небольшую избу, кажется, вполне подходящую. Хозяева, скорее всего, на работе. Во дворе никакой скотины, в погребе, среди банок с консервацией, ни сала, ни солонины. Да, не так уж и повезло. Дверь в избу, запертая "от честных людей", поддалась без труда. Беглого взгляда хватило, чтобы понять - мужской одежды он тут не найдет.
   У одинокой бабенки в деревне неплохо бы и погостить. Эх, жаль, светиться нельзя. В погребе набрал картошки, в избе решил пока ничего не трогать. Еще заметит, поднимет крик. В кувшинчик с компотом капнул из пузырька. Кажется, достаточно. Ничего, спать крепче будет.
   Удобно устроился на чердаке. Возле большой кучи лука нашел пару драповых пальто и даже старую шубу. А рядом - почти новую теплую фуфайку. Хоть что-то.
   Вот, наконец, заскрипела калитка. Сквозь оставленную щель наблюдать довольно удобно. Хозяйка заходит - тоненькая фигурка, светлый вязаный свитерок, девчонка ведь, совсем молоденькая. Что она здесь одна делает?
   Ушла переодеваться в комнату, эх, жаль, люк не туда выходит.
   Ночи уже промозглые, взялась растапливать печку. Справилась быстро, да дыма в избу все-таки напустила, сквозняком на чердак потянуло, аж глаза щиплет. Приезжая, что ли?
   Теперь хлопочет по хозяйству, гремит посудой. Кухню из сеней почти всю видать, целый вечер тоненький силуэт перед глазами, туда-сюда мельтешит. Встала на пороге, вскинула руки, волосы в пучок собирает. Узкая спина гибко выгнулась, платье колыхнулось волной.
   Тяжело сглотнул: "Да пей ты уже компот, Христа ради".
   В деревнях допоздна засиживаться не принято. В округе лишь редкие огоньки светятся, и девчонка легла, затихла, явно и кувшинчик помог. Выждал еще пару минут.
   Пора. Фуфайку прихватил, теперь бы в дорогу собрать хоть что-то. Эх, надо было к бабке идти, у деревенских всяко запасов побольше.
   Осторожно заглянул в спальню. Безлунная осенняя ночь, еще и окна занавешены. Во тьме смутно белеет постель. Прислушался, едва уловил тихое дыхание - спит.
   Не удержался, скользнул в комнату, легко ориентируясь в темноте. Мгновение лишь задержался, склонился, прощаясь, вглядываясь в почти невидимые черты.
   Волосы разметались по подушке. Спит, крепко. Выпила вроде бы немного, не должно повредить. Кажется, что-то хорошее снится. Скорее уловил, чем увидел тихую улыбку на лице.
   И на мгновение вдруг так захотелось послать к черту и честь и совесть, и взять эту женщину прямо сейчас. Мотнул головой, отгоняя наваждение.
   И в этот миг девчонка вдруг открыла глаза. Улыбнулась сквозь сон и обвила его шею руками.
   И разом вылетели из головы все мысли, все благие намерения испарились бесследно. Привлек к себе теплое, податливое тело. Лишь на краю сознания еще билось: "Тише, тише, только бы не разбудить".
   Не наброситься с ходу, диким зверем, тихо, осторожно скользить руками по телу - на это его еще хватило. Выгнулась в его руках, выдохнула, хрипло, удивленно. "Тише, - шептал. - Тише, это я".
   ... Заснула, уткнувшись носом ему в бок, улыбаясь чему-то во сне. Он так и лежал, не размыкая объятий, вдыхая легкий, чуть горьковатый запах ее волос. Сколько у него не было женщины? Уже больше года.
   Пора. К рассвету еще нужно добраться до железной дороги. Аккуратно поправил одежду, постель. Кажется, явных следов не осталось. Хотя и не девочка, конечно, но голову даст на отсечение - нет у нее никого, и давно уже не было. Скорее всего, и не поймет ничего. На сон спишет. Все та же его иррациональная, ничем необъяснимая уверенность - совершенно неопытная девчонка. Ушлая бы какая наверняка догадалась, а эта - нет.
   Здесь, на подъеме, подождать товарняк. Уйдет, сумеет. Хищное волчье чутье, предчувствие победы. Уже оторвался, теперь только добраться до тайника - и раствориться в огромной стране.
   Все. Нет больше Шурика, весельчака и любимца девчонок, так увлеченно исполнявшего под гитару песни Розенбаума. Нет лейтенанта Климова, награжденного медалью "За отвагу". Даже Александра Климова, начальника охраны предпринимателя Косыгина - тоже уже нет. Есть бежавший из тюрьмы Шрот - бандит и убийца. А теперь еще и насильник, опоивший наркотиком и изнасиловавший беспомощную девчонку.
   Память, непрошенная память - кто тебя звал? Ну и что тут такого, у нас ведь не Армения. Это там - страшнее нет ничего. Это там - облившись бензином, у них на глазах живым факелом полыхала девчонка, попавшая в жернова разборок между вчерашними соседями. А они, миротворцы, сидели, не в состоянии высунуть нос из блиндажа, пересчитывая последние патроны. А за их спиной - горстка беженцев, в пепле одной страшной ночи лишившихся всего.
   Треснул кулаком по дереву, в кровь сдирая костяшки. На фиг. У нас не Армения. Не первый он был, и не последний, наверняка.
  
   Потертая карта на столе, красными стрелками - план операции.
   Майор Прохоров в тысячный раз перебирал варианты, в тысячный раз вспоминая... Все службы тогда подняли по тревоге, сбежавших заключенных обложили, словно волков. Четверо прорвались с боем. Четверо зэков сумели уйти.
   Двое патрульных в больнице. Третий, младший лейтенант Прохоров Василий, убит на месте.
   Его Васенька, Василёк.
   Неважно, кто из них нажимал на спусковой крючок. Он найдет их, чего бы это ему не стоило.
   Он найдет их всех.
  
   Город встретил серою суматохою мегаполиса. В чистой гражданской одежде Шрот меньше всего походил на бежавшего зэка. Главное, никому из знакомых на глаза не попасться. Тайник на месте, а теперь уходить, срочно, и подальше отсюда. Гнетущее чувство опасности давило со всех сторон. Здесь его точно ждут, здесь все былые связи и укрытия. На вокзал нельзя. Есть выход на дальнобойщиков, едут как раз на юг, там тепло, там яблоки...
   Невысокий худощавый мужик покачал головой:
   - Да я не работаю, отпуск взял. Мне жену завтра из роддома забирать.
   И с явной гордостью:
   - Сын у меня родился. Три семьсот.
   Так, а теперь куда? Думай, казак, атаманом будешь.
   Все тот мужик перед глазами: "Сын у меня родился. Три семьсот".
   И Клим вдруг резко остановился.
   Придурок! Следов не оставил. А если она беременна? В деревне, одна, незамужняя, и даже не встречалась ни с кем. Ее же с костями съедят. Что объяснять будет: "Сама не знаю, чей". "Не было у меня никого". И думать ей что? С ума сходить? Дева Мария, блин.
   Переспал с девкой, ладно. Но так подставить!
   Все, на вокзал не соваться, попутку ловить - рискованно, но придется. Нельзя на юг, так и кричит в голове - опасность. Обложили, явно. Обратно больше тысячи километров - ну что ж, в деревне точно искать не будут. Документы высочайшего класса, хоть к президенту на прием. Пару месяцев отсидится, маршрут разработает, и спокойно доберется, куда захочет. Заодно и девчонку прикроет. Приезжий ухажер поматросил - и бросил, обычное дело. В деревнях с мужиками напряг, а непьющие -вообще на вес золота. Ха, неплохие его ждут денечки.
   Теперь он - Григорий. Отныне и навсегда.
   Председатель, пожилой лысоватый мужик, задумчиво повертел документы, выслушал нехитрую историю.
   - На заводе восьмой месяц не платят, в общаге воды давно нет, а теперь еще и отопление включать не собираются. Дружбан здесь на уборочной был, вот и направил.
   - Это с шарико-подшипникового, что ли?
   Григорий кивнул.
   - Автослесарь, говоришь? Это хорошо. Так, в рабочее время не пить. Комната в общежитии есть, дрова есть, воды полный колодец. А там посмотрим. Неси заявление в бухгалтерию.- Размашисто черкнул резолюцию.
   Девчонку даже искать не пришлось. Пока бабы из бухгалтерии вовсю пялились, выспрашивая попутно нехитрую подноготную, открылась дверь в соседний кабинет. "Главный бухгалтер", - машинально отметил табличку и уставился во все глаза. Строгий серый костюм, аккуратная прическа, спокойное: "Здравствуйте". И все. Никакого интереса, ни одного взгляда.
   - Нина Николаевна, платежки подготовьте.
   Крашенная в рыжий цвет молодуха тут же перестала строить ему глазки и схватилась за печатную машинку.
   За пару дней узнал все, что можно. Витька, разбитной черноглазый шофер, болтал охотно обо всем на свете.
   - Зовут Вероника Петровна, двадцать пять лет, сюда по распределению приехала. Путевки лучше сдавать вовремя, у нее там строго, и пить на работе ни-ни, председатель мужик серьезный, а сейчас к тому же свеклу копают, все машины нужны.
   Пожалуй, знакомиться лучше всего в субботу. В клуб привозят кино, приходят и стар и млад. Пришла и она - ладная фигурка, фирменные джинсы, светлый свитерочек плотно обтягивает грудь. Веселая, стоит с девками, смеется.
   Витька проследил за его взглядом, присвистнул.
   - Красивая, очень красивая, - искренне сказал Григорий. - И куда только парни смотрели?
   - Да ну ее. Подгуляться не выйдет, а жениться, оно надо? Будет еще и дома всех строить.
   - Да? Может быть, и не будет.
   Потянул за собой Витьку, подошли к девкам. Хихоньки да хахоньки, отшучивался, отбрыкивался, все старался втянуть в разговор Веронику. Уже и слепой бы заметил, одна она не смотрит.
   После кино молодежь на танцы оставалась, а Вероника явно домой собралась. С ней пара молодух постарше, наверное, по пути. Тут же нахально присоединился к их компании. Молодухи похихикали и быстро отстали.
   По дороге пытался ухаживать, девушка вежливо пыталась изображать интерес. Григорий запрокинул голову, взглянул в нависшее хмурое небо.
   - Последняя осень,- не сдержал злой иронии, на ходу проглотил еще одно, непечатное слово.
   Вероника удивленно посмотрела на него.
   - Песня. Любимая. - Выкрутился.
   - А почему именно "последняя"? Обычно называют другую "Осень", - в голосе впервые послышался интерес.
   И вдруг как-то сразу нашлась общая тема. Рассказывал, как пятнадцатилетним пацаном доставал билеты на концерт Высоцкого. Вероника уже не застала.
   Клим старше почти на десять лет, на целую вечность. Как много, оказывается, общего было в этой вечности.
   Рассказывал взахлеб. Как пел на сцене Высоцкий, какой он, живой Высоцкий.
   И слушала, затаив дыхание, вбирая каждое слово.
   Как тайком пробирались на концерт Шевчука, за что грозили выгнать из училища и из комсомола.
   Она - как "ДДТ" собирал стадионы. Как пропускали пары и покупали билеты втридорога, а парни поднимали их на руках. Как пели все разом: "Осень, в небе жгут корабли", и жизнь казалась ясной и яркой, словно огнями тысяч зажигалок мерцающее поле, словно летнее звездное небо над стадионом.
   Как на всех заборах писали: "Цой жив". И уже понимали - сказка окончилась.
   Дошли до калитки. Быстрое: "До завтра". Хлопнувшая дверь.
   Ждал возле конторы, упрямо провожал до дома, и говорил, говорил, обо все на свете. Пытался задержать, остановить, но возле калитки вырывала руку и захлопывала дверь перед носом.
   Что он - пацан пятнадцатилетний? И ей давно не шестнадцать, для деревни уже - старая дева. Долго она его на веревочке водить собирается? Больше трех недель с той ночи. И день уплывает за днем. Нет у него времени в игры играть.
   Не остановился на ее: "До свидания".
   Упрямо шагнул в калитку, довел до порога.
   Оттер плечом, не давая закрыть дверь. А Вероника скользнула вперед и обернулась, уже с ножом в руке.
   - Уходи-ка по-хорошему.
   В голосе никакой паники - злая уверенность человека, давно уже привыкшего справляться и с пьяными, и с трезвыми.
   Мужчина остановился, взглянул в серые ненавидящие глаза, и застыл, не на нее смотрел - сквозь нее. Вот тогда Вера испугалась.
   А Клим увидел вновь: ночь на исходе, догорающее селение. Потрепанный взвод, прибывший слишком поздно.
   И факел, живой пылающий факел, затмевающий отблески пожара.
   Опомнился, оглянулся вокруг, приходя в себя. В печке мирно гудел огонь, девчонка стояла напротив, своя, родная, светловолосая.
   - Нет. - Резко мотнул головой, прогоняя видение. - У нас не Армения.
   - Что?
   - Нет, ничего.
   Странная тревога в ответном сером взгляде.
   - Уходи, - выдохнула. Уже не угроза - просьба.
   Почти шагнул назад, но вдруг увидел со стороны - ее, себя. И понял - возврата не будет. Не будет мольбы, прощения, ничего.
   И глянул в глаза.
   - Не уйду. Завтра - что хочешь, делай. Хочешь - гони, хочешь - до конца жизни с тобой останусь. А сейчас не уйду, не могу. Драться не буду. Решила - бей. Убивать не хочешь, сюда, в плечо бей.
   И очень медленно, осторожно, на полшага, качнулся вперед - и замер.
   И очень аккуратно она положила нож на стол.
   Тонкие пальцы легко, почти невесомо легли на плечи. Уловил такой знакомый горьковатый запах, подхватил на руки, сжимая в объятиях, и все заготовленные фразы разом вылетели из головы.
   ...Девушка чуть слышно сопела, уткнувшись носом куда-то ему в подмышку.
   - Прости, - хрипло сказал Григорий. - Я слишком долго был один. Прости.
   Она сонно улыбнулась.
   - Я не могла тебя прогнать. Ты мне приснился.
   И он вдруг понял - об этом он ей не расскажет никогда. Ни за что.
  
  
   Генерал-майор Прохоров внимательно просматривал пожелтевшее дело, давно уже выученное наизусть.
   Последнее из четырех.
   Климов Александр Сергеевич, 1960 года рождения. Кличка "Шрот".
   В лихие девяностые, во главе боевиков широко известного в определенных кругах Косого, устроил разборку с группировкой не менее известного Мурата. С обеих сторон успели положить по полдесятка бойцов, после чего были повязаны подоспевшим спецназом.
   Первая ниточка за восемнадцать лет, первый и, скорее всего, последний след. Случайно попавшийся старый маклер вспомнил заказ двадцатилетней давности. Проданный новый паспорт, имя, фамилия.
   Перелопачены все компьютерные базы страны. Найдется, если только вновь не сменил документы. Найдется, должен найтись.
   Кандидаты отсеиваются один за другим.
   Николаев Григорий Иванович, 1959 года рождения, директор и владелец основного пакета акций агрофирмы "Восход". Похож.
   Он или нет?
   Дочерние предприятия - колбасный цех, маслозавод. Продукция из натурального сырья поставляется по эксклюзивным контрактам. Список партнеров - ого.
   Не помогут тебе партнеры.
   Информации маловато. Приказать - соберут все до последней запятой. Нет. Не успеют. Сегодня уже восьмое июля, в понедельник - одиннадцатое.
   Он узнает все сам.
   У выхода из аэропорта ждал автомобиль. По широкой автостраде домчали от города за сорок минут.
   Элегантный двухэтажный особняк утопал в зелени. Перед домом раскинулся роскошный цветник. Генерал постоял, задумчиво глядя на ажурную калитку.
   - День добрый,- по улице брела старушка, не отрывая от приезжего чужака любопытного взгляда. - А вы к директору, видать? Он через полчаса будет, как в бригаде обед начнется. Или на тракторный стан езжайте, или тут подождите.
   - Спасибо большое, бабушка, - дружелюбно отозвался Прохоров. - Я лучше тут подожду. А, может, вас подвезти куда?
   Старушка с сожалением посмотрела на большую блестящую машину.
   - Да я вот рядом, по соседству живу.
   Вовсе золотая оказалась бабулька.
   - Присаживайся, милок, не стесняйся. Цветы? Это жена его все сажает. А чего бы ей ни сажать? Всю жизнь за мужем, как за стеной, и за холодную воду не бралась. Это я, бывало, как выйду в огород, так до темна и не разгибаюсь. А у нее четверо мужиков, тяпки возьмут, да за полдня все и прополют. Чего директору полоть? Это сейчас то нечего. А в раньше мы, милок, только с огородов и жили. А еще у нее машинки всё стирают и на кухне крутят. Да это сейчас у всех такие есть, как воду провели, а тогда никто и слыхом не слыхивал. Только он, как третьего родила, колодец во дворе выкопал, бак с водой на чердаке поставил, и машинку из города привез, жене вроде как в подарок. Она, значит, сидит, руки сложила, а машинка ей стирает. Ага, трое у них. Все дочку Григорий хотел, а у нее один за другим три пацана. Хотя парни-то хорошие, с такими и девок не надо. Они и дома все переделают, и посуду перемоют. Старшему вон семнадцать уже, с золотой медалью школу окончил, в институт поступает.
   - Сколько? - удивленно переспросил Прохоров.
   - Семнадцать годков, как раз в прошлую субботу отмечали.
   - Работала? Главбухшей она всю жизнь. Он, значит, инженером был, а она - главбухшей. Директором-то потом стал. Как колхозы все развалились, он там чего-то выкупил, да агрофирму и организовал. У соседей вон, всё по кирпичику разобрали, а мы ничего, справились. Наш директор чего хош добьется. Да вот и он подъехал.
  
   Хозяин шагнул навстречу, приглашая в дом.
   Высокий, крепкий. Дотемна продубленные солнцем резкие черты лица, контрастом - густая седина в волосах. Генерал лишь глянул в жесткие глаза - понял.
   - Генерал-майор Прохоров. Здравствуй, Шрот.
   И враз окаменела прямая спина. Еще выше вскинута голова, заледеневший взгляд.
   Ждал - внезапно понял Прохоров. Всю жизнь ждал.
   Злая усмешка кривит губы, безмолвный вызов в глазах: "Что, долго пришлось побегать, ментяра?". Не шавка - злобный волчара, загнанный в угол.
   И спокойное, победное торжество в глазах генерала.
   Все кончено. Наконец-то все кончено. Долгие годы труда. Разруха и безденежье, когда сотрудники толпами уходили в коммерческие структуры, на - впятеро, вдесятеро большую зарплату. Когда рушилась система, одно за другим менялось начальство, а он - выжил. Научился играть по их правилам - и создал собственные.
   Уверенная сила сквозь потаенную боль. Все кончено.
   Веселые голоса во дворе, словно звон из другого мира.
   - Папа, я твою косу возьму, - солнечный ветер ворвался в распахнутую дверь.
   - Здравствуйте, - улыбнулся темноволосый паренек, ничуть не смутившись при виде гостя. И спрашивать незачем - сын. Словно отражение в зеркале. То же лицо, тот же четкий рисунок губ. Лишь в темных глазах ясно отражается солнце. Те же тонкие, чеканные черты. Вот только жизнь еще не прошлась по ним тяжелым катком.
   Глухим стуком отозвалась закрытая дверь.
   Разом постаревший мужчина бессильно опустился на стул. Мертвая безнадежность в погасшем взгляде.
   Нет, не противостояние - вдруг понял Прохоров. Давно поросли быльем минувшие разборки. Они меняют - око за око, жизнь за жизнь. Мальчишку - на мальчишку.
   - Василёк! Ты куда? - донесся со двора женский голос.
   Прохоров, не отрываясь, смотрел в распахнутое окно.
   - Я быстро. Бабе Маше крапивы подкошу, - тонкий смуглый паренек посреди залитого полуденным солнцем двора, сам словно сотканный из солнечных лучей.
   Надолго тебя хватит, когда рухнет небо, раздавив твой сияющий мир...
   Не глядя, тяжело шагнул Прохоров. Обернулся в дверях.
   - Живи как знаешь, Шрот...
  
   11 июля 2011 года.
   Рюмка водки накрыта куском хлеба. Шесть темно-багряных роз на траве. Ясноглазый паренек упрямо смотрит с темного гранита.
   - С днем рождения, сынок. Я нашел его, я же обещал,- тяжелый ком стоит в горле. - Я же обещал...
   Все также спокойно и строго глядит ему в глаза темноволосый паренек.
   Словно хочет что-то сказать.
   Что?
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"