Трое военных - два новобранца и увешанный орденскими планками ветеран - остановились возле неприметной двери со скромной вывеской над ней: ""Бар Деднаха"". По новобранцам было заметно, что столь серое заведение их не прельщает, однако ветерану и командиру они перечить не осмеливались. Наконец один из них набрался храбрости.
- Мне кажется, это не лучшее место в городе, капитан. Вы уверены¸что это именно то¸ что вы искали?
Ветеран, не подав вида, что заметил странное полууставное обращение ""капитан"" (в конце концов, они в увольнении), посмотрел на юных солдат.
- Вы просто еще слишком молоды, ребята. Иначе бы вы знали, что только здесь собираются те, кто что-то понимает в нашем деле. Разве вам ничего не говорит название?
Рядовые переглянулись, пожимая плечами. Ветеран с усмешкой ждал. Наконец одного осенило.
- Вы хотите сказать, капитан, что Деднах - это тот самый капитан десантников, который... - он оборвал себя на полуслове, потому что его товарищ толкнул его в бок локтем. Ветеран кивнул.
- Угадал, Кохени. Хорошо, что хоть один из вас читает что-то, кроме комиксов. Деднах - тот самый капитан, который руководил обороной Зентара. Если ты дочитал учебник хотя бы до средины, то должен помнить, что при взрыве последней орбитальной крепости он ослеп и оглох, но не смог расстаться с формой и открыл этот бар. Он умер через два года, но по традиции настоящие парни собираются именно в этом баре. Так что прошу. - И он приглашающе распахнул низкую дверь.
Внутренняя обстановка бара резко отличалась от интерьеров других заведений. Никакой крикливой рекламы, громкой музыки, смазливых официанток. За стойкой бара возвышался суровый ветеран с Бесхана. Из трех радужных глаз у него уцелел лишь один, полупарализованное правое клешнещупальце было неловко скрючено. Под стать ему выглядели и посетители: никакой шумной молодежи или нахальных проституток со всех планет, только сдержанные, покрытые шрамами бывалые вояки. Всего посетителей было десятка два, но из-за полумрака, царившего в помещении, разглядеть можно было лишь нескольких. Два десантника-штурмовика с Казиолы - могучие, с выпирающими буграми мышц под обтягивающей цельнолитой формой из суперпласта, с массивными клыкастыми головами, покрытыми желтоватой шерстью, они неторпливо беседовали с бесформенным штабистом-стратегом с Гнипму-2, для студнеподобного тела которого бармен принес специальное кресло. В нише у стойки поблескивали фасеточными глазами и шевелили усиками-антеннами три пилота с Этамора, а за квадратным столом в центре зала играли в очередную свою непостижимую игру четверо пехотинцев-морсахцев. Мельком посмотрев на них, ветеран подошел к стойке.
- Привет, Ребех, - приветствовал он бармена на бесханском прайм-языке. - Давно я у тебя не был.
Бармен кивнул.
- Порядком, - ответил он. - Соскучился по выпивке? Что будешь? Как всегда?
- Да, ""Двойной Флагманский"". Ребятам тоже. - Он кивнул на притихших среди матерых бойцов новобранцев. - Мое пополнение. Через неделю снимаемся в патруль.
Бармен поставил на стойку три стакана и наполнил их зеленоватой жидкостью.
- В патруль говоришь? В мое время личинок в патруль не посылали.
Ветеран протянул бармену свою кредитную карточку.
- Сейчас ведь затишье, Ребех.. И потом, их немного - процентов пять-десять. Остальные варятся в этой каше не меньше меня. В штурмовом отряде почти сплошь ветераны.
- И морсахцы.
- Да. И морсахцы. - По пути к свободному столику ветеран еще раз оглянулся на компанию игроков. В одном из них ему почудилось что-то знакомое. Но ведь они все так похожи друг на друга...
Новобранцы тоже обратили внимание на пехотинцев. Поудобней устроившись в кресле, один из юношей обратился к ветерану:
- Скажите, капитан, как по-вашему, почему этих морсахцев так много в армии? То есть, я понимаю, почему они туда стремятся, армия есть армия, - он гордо посмотрел на свою новенькую форму, - но почему их берут? У них же нет практически никаких преимуществ? И потом... - Он презрительно взглянул на громко о чем-то споривших игроков. - Они такие потешные. Ну, я хочу сказать... - Он неожиданно смешался под тяжелым неодобрительным взглядом ветерана и замолк. Второй новобранец молчал, но было видно, что он полностью согласен со своим другом.
Ветеран медленно отпил из своего бокала и аккуратно поставил его на стол.
- Да, ребята, теперь я вижу, что вы - всего лишь новобранцы, заготовки, из которых когда-нибудь получатся солдаты. Пожалуй, мне еще предстоит поработать над этим как следует. Но сначала я должен вам сказать: никогда, вы слышите, никогда не говорите о морсахцах в таком тоне. Это... - сделал паузу, подыскивая нужные слова. - Это просто недостойно солдат. Поняли? - Он грозно посмотрел на съежившихся новобранцев. Те, не в силах произнести ни слова от стыда, кивнули. - Чему вас там учат в училище? Придется самому заниматься вашим образованием, и начать я намерен с лекции о том, почему так много морсахцев берут в армию. Я был свидетелем и участником того случая, после которого это стало правилом.
В те годы - это было давно, очень давно - я был еще не капитаном, а такми же юным разгильдяем, как и вы. Служил я на крейсере ""Победа"", а командовал кораблем полковник Лиско, он погиб при взятии Лайгора... Уж это-то вы должны знать! Мы шли на базу, в доки Гелхелнера, где нашу посудину ожидала капитальная штопку а нас самих - двухнедельниый отпуск, и вдруг получаем приказ: идти на поддержку эвакуации гражданских с Мильгасто-3. Все, понятное дело, были недовольны, но что поделаешь - приказ есть приказ. Лиско отдал распоряжение: поворачивать к Мильгасто, почти полностью захваченной мятежниками.
Когда мы туда прибыли, ситуация складывалась, прямо скажем, дерьмовая. Мильгасто была мирной планетой, населенной колонистами с Морсаха. Фермеры, охотники, ремесленники, и ни одного солдата. Немногочисленные полицейские не были даже толком вооружены. Войска Ордена Счастья же, как вам полагается знать из курса военной истории, состояли в начале войны из великолепно обученных, до зубов вооруженных фанатиков. Так что к моменту нашего прибытия за оборонявшимися оставался только космопорт и несколько прилегавших к нему кварталов.
Эвакуировать предстояло несколько тысяч женщин, детей и стариков. У колонистов имелось два транспорта, но неуклюжие грузовики без прикрытия орудий нашего корабля моментально стали бы легкой добычей истребителей Ордена.
Все это мы выяснили, пока заходили на посадку. До приземления оставлись считанные минуты, когда произошел уникальный, можно сказать, почти невероятный случай. Зенитная ракета мятежников каким-то чудом проскочила мимо лазерных батарей корабля и сквозь защитное поле и разоравлась в командном посту.
Все пилоты и оба корабельных стратега погибли мгновенно. Командир корабля в этот момент занимал личную капитанскую рубку, связанную со всеми постами крейсера. Тогда отдельная капитанская рубка еще считалась новшеством, но Лиско она спасла от гибели.
Корабль приземлился, вернее сказать, рухнул, далеко от космопорта, на другом конце города. Учитывая, что это был самый большой город планеты с населением в полтора миллиона, можно представить расстояние, отрезавшее нас от последнего оплота защитников. Каково же было наше удивление, когда первые десантные группы, вышедшие в город, обнаружили, что вокруг них кипит бой. Безнадежно отрезанные от своих, плохо вооруженные, обреченные на поражение, морсахцы дрались с озверелыми от бешенства боевиками Ордена. - Ветеран сделал паузу, чтобы отхлебнуть из бокала. Новобранцы переглянулись.
- Но, капитан... - произнес один из них. - Какой же в этом смысл? Если бы они сдались, то остались бы в живых, ведь Орден не расстреливал пленных. Сражаясь, они сами не оставляли себе ни единого шанса.
- Этого не могли понять и мы, - сказал ветеран. - Но это было нам на руку. Мы оказались в почти безвыходном положении: мы не могли взлететь, чтобы добраться до космопорта, потому что для ремонта требовались детали, которых у нас не было, а добыть их можно было только в космопорте. Плюс нехватка пилотов. Оба десантных бота были разбиты при падении. Оставался один выход: с боем прорывать к космопорту, а потом, опять же, с боем, обратно. Стратеги были мертвы и не могли просчитать оптимальный план действий. Надо было решать самим.
И мы решили пробиваться.
Мы ударили в кольцо орденских штурмовиков - и разбились об него. Это был кромешный ужас из разрывов гранат и бомб, свиста пуль, шипения термита, гари, дыма, блеска лазеров и запаха крови. Орденцы успели окопаться и встретились нас шквалом огня. Потеряв половину десантников и почти всех морсахцев, мы отступили. Лиско был уже почти готов отдать приказ о сдаче, чтобы избежать бессмысленных жертв. Его останавливал лишь стыд перед падавшими с ног от изнеможения, но дравшимися колонистами-морсахцами . В этот момент к Лиско подошел один из тех немногих морсахцев, что были в составе экипажа ""Победы"" - оружейный техник - и сказал, отбросив формальности: ""Есть только один способ пробиться, и вы это знаете. Мы понимаем, что вы не можете посылать своих людей на верную гибель, поэтому берем это на себя.""
Лиско молча кинвул.
Спустя полчаса около сотни морсахцев, которыми командовал техник, атаковали сжимавшееся кольцо сил Ордена. Это был отвлекающий маневр. Звезды Вселенной, у них не было ни единого шанса! Но они дрались, я до сих пор не могу забыть, как они дрались, и мятежники стали стягивать силы с кольца к ним, решив, что это попытка прорыва. Тогда-то настал и наш черед. Мы ударили в противоположном месте и с лету проломили ослабленную линию блокады. Из морсахцев, участвовавших в отвлекающем ударе, не выжил ни один. Полегли все до единого.
Я плохо помню наш жуткий, проходивший буквально по трупам путь к космопорту, прорыв блокады, потом снова прорыв и путь обратно. Но кое-что осталось в памяти. Почти непрерывно из каждого уцелевшего дома выходили и присоединялись к нам морсахцы, некоторые совсем безоружные, но горящие желанием сражаться. И я помню, как время от времени небольшие их группы сами отделялись от нашего отряда и оставлись на верную гибель, с одной целью: остановить, задержать преследовавших нас боевиков.
И еще одно поразило нас: они не оставляли раненых, даже самых безнадежных. . Из-за этого они еле шли, но бились намерть, не оставляя врагу ни одного живого соратника, даже если жить ему оставалось не больше минуты. Дрались даже тяжело раненые, если могли держать в руках оружие. Никогда я не видел до того дня таких бойцов, как морсахцы. А ведь это были всего лишь крестьяне и ремесленники!
Не знаю, как уцелели в этом безумии кристаллосхемы, которые мы несли к кораблю, и как выжили три пилота-морсахца, которые должны были его поднять. Не знаю, потому что на средине пути я попал под лазер мятежников, до половины отерзавший мне ноги. Я сразу понял - это конец. Меня должны, обязаны были оставить. Морсахцы забирали своих раненых, у нас же тяжелораненых пока не было, только убитые, и вот я оказался первым. Я надеялся, что мятежники посчитают меня пленным, а не отставшим от отряда диверсантом-смертником. Десантники - не крестьяне и подбирать всех покалеченных не могут. Не имеют права.
Кое-как остановив кровь, я постарался лечь поудобнее, чтобы не терять силы. Вот уже прошел чуть поодаль последний десантник, отстреливаясь из огнемета... Вдруг я почувствовал, как кто-то поднимает меня, взваливает на спину и несет за арьергардом нашего отряда. Скосив взгляд, я увидел: это был морсахец. Я был поражен. Я не понимал, почему он рискует своей жизнью, спасая не просто незнакомца, но существо другой расы! Я попытался убедить его оставить меня и спасаться самому, но он только мотнул головой и сказал: ""Не шевелись, мне будет легче нести.""
Этот совершенно неизвестный мне морсахец вынес меня к крейсеру. Я до сих пор не могу в это поверить, но понять, пожалуй, уже сумею... Остальное уже не так важно. Разве только кроме одной детали: когда наш крейсер пошел на взлет, прикрывая транспорты колонистов, я бросил взгляд на экран внешнего обзора, установленный в лазарете, и снова не поверил своим глазам: они все еще держались! У морсахцев на планете не было ни единого шанса, но они сражались...
После сражения на Мильгасто морсахцев стали брать в пехоту. А как только в пехоте появились морсахцы, мы постепенно стали одерживать верх над Орденом. Сейчас, спустя долгое время, я понимаю - или мне кажется, что я понимаю - в чем сила морсахцев. Да, у них не такая молниеносная реакция, как у этаморцев, у них не такие мощные боевые данные, как у казиольцев и бесханцев, у них не столь аналитический ум, как у стратегов с Гнимпму, и они не способны регенерировать, как мы. - Ветеран пошевелил под столом своими когда-то оторванными ногами. - Но у них есть то, чего нет у нас, наемников: душа воина. Запомните это, парни. Патриотизм, боевой дух и чувство товарищества - вот что такое душа воина. Мы наемники, и нам это чуждо... почти. Но, мой вам совет: постарайтесь, и, может быть, когда-нибудь вы станете похожи на них. Если только сможете их понять. Если сумеете... - Ветеран замолчал. Потом добавил: - Потому что это лучшие бойцы во Вселенной, и нам с ними никогда не сравняться. Они непобедимы - ведь ими движет великий боевой дух.
Ветеран умолк и задумался о чем-то своем, не обращая внимания на притихших новобранцев
Гилмор взглянул на пятую карту. Так-так, сгодится... Судя по ухмыляющейся роже Сандерсона, у того не меньше, чем флешь. Стецкий и Ваншетич спасовали... Эх, рисковать, так рисковать! Гилмор сдвинул десять фишек к центральной кучке и сказал:
- Вот дьявол, и везет же тебе! У меня всего лишь стрит.
Гилмор загреб кучу фишек и спросил:
- Еще?
- Нет уж, хватит с меня. Я смотрю, тебе везет сегодня - того и гляди без штанов оставишь. Куда я без штанов денусь? - Сандерсон хлебнул пива и вдруг без всякого перехода спросил: - Слушай, чего эти каракатицы на нас пялятся? Мне даже как-то неуютно стало - словно мы музейный экспонаты на выставке.
Гилмор обернулся и посмотрел на столик, о котором говорил Сандерсон.
- Понятия не имею, - сказал он. - Мы, вроде бы, здесь не впервые. Хотя... Ба, так это же дружище Мхарге! Помните, я вам рассказывал про заварушку на Мильгасто? Мятежники там здорово надрали нам задницу, а я добрых шесть миль пер на себе вон того спрута в капитанской форме, когда ему оторвало все три его чертовых ноги, и он чудак, все не мог понять, почему я это делаю: нелогично, дескать. Видно, он меня со спины не узнал, потому и не поздоровался. Вы тут сидите, а я пойду, поболтаю со старым приятелем.
Гилмор встал и направился к столику, за которым сидели трое действительно чем-то смахивавших на осьминогов солдат-ахредагров. Вскоре оттуда послышалось: ""Привет, старый кальмар! Как поживаешь?"" и отрывистая щелкающая речь ахредагра-капитана: ""Никогда не мог понять: кальмар - это комплимент или оскорбление?"" Гилмор подсел к ахредаграм и доносившиеся обрывки беседы стали неразборчивыми.
- Кэп прав, эти экзоты действительно какие-то чудные, - сказал Сандерсон, задумчиво тасуя колоду карт. - Что ж тут нелогичного? Вытащить из дерьма попавшего в беду парня, хотя бы и кальмара какого-нибудь, или, скажем, сверчка, - он кивнул в сторону пилотов-этаморцев, - святое дело, как же без этого? Ну а вздуть какую-нибудь сволочь вроде Ордена, даже если дело дохлое - тем более законно, чего же здесь непонятного? Нет, не понимаю я их. Чудаки, да и только.
- Это точно, - поддержал его Стецкий. - Взять хотя бы, как они Землю называют: Морсах - умора да и только! Да еще какой-то особый ""боевой дух"" выдумали - ну прямо дети!