Аннотация: ..Игорь Павлович тоже взглянул на неё, и в его глазах Анна увидела столько доброты и участия, что не смогла устоять, и её руки заскользили по его телу, тёплому и влажному, а его ладони сомкнулись на её спине и нежно её гладили..
Игорю К. посвящается
Анна приехала в Москву из провинции. Не из какого-нибудь захолустья, расположенного на краю географии, а из обычного подобия главного города страны, походящего на оригинал всем, кроме разве размаха жизни.
До своего приезда в столицу Анна успела окончить гуманитарный ВУЗ - один из самых престижных на её вотчине, поработать манекенщицей и сколотить небольшое состояние на торговле свадебными аксессуарами.
Решив, что для полного счастья ей, пожалуй, не достаёт актёрского образования, Анна все свои мысли и устремления связала с театральными подмостками и кинематографом. Лавры кинозвезды ещё с детства не давали ей покоя. К тому же, её стала утомлять её провинциальность, и мысль сменить город Н. на крупнейший в стране мегаполис согревала какими-то неясными перспективами.
Через хороших знакомых, работающих в сфере недвижимости, Анне удалось за полцены приобрести квартиру почти в центре Москвы у какой-то бабушки, быстро оформить документы и вместе с Натали, своей подругой, утренним поездом прибыть на один из вокзалов столицы с намерением остаться в ней если не навсегда, то уж, по крайней мере, надолго.
Первые три месяца прошли очень весело: днём время коротали за экскурсиями и модными магазинами, вечером - за коктейлями в ночных заведениях. Деньги быстро растаяли, и подругам пришлось подрабатывать в ночных клубах в качестве моделей на показах модной одежды местных модельеров.
Круг знакомых ширился, приближалось время вступительных экзаменов в заветный театральный ВУЗ. Анне исполнилось 22 года, однако разница в возрасте с другими абитуриентами её не смущала - она верила в свои силы.
Несмотря на обилие знакомых мужского пола, Анна не была ни в кого влюблена, в отличие от Натали, которая меняла свои пассии с невероятной быстротой. Будучи девушкой весьма своеобразной и необычной, Анна в наше легкомысленное время представляла из себя синтез весьма противоречивых взглядов и убеждений. Она даже дом умудрилась найти под стать себе - на широкой оживлённой улице он стоял как бы особняком, не похожий ни на одного своего соседа.
* * * * * *
Она читала Есенина, "Песнь о собаке", и ощущала всю боль раненого животного, слёзы, комом застрявшие в горле, мешали читать, но она, собрав все свои душевные силы, закончила стихотворение и взглянула на аудиторию. Несколько юных театралов бурно шептались, один молодой человек во втором ряду что-то лениво жевал, комиссия о чём-то совещалась, затем один из членов комиссии попросил её станцевать. При этих словах абитуриенты оживились, а Анна онемела. И этим людям она читала Есенина, рвала душу на куски?
Когда за ней захлопнулась дверь аудитории, Анна облегчённо вздохнула. Она сбежала вниз по лестнице, выбежала на улицу, прислонилась к серой стене здания и съехала вниз, пересчитав спиной все выступы. Анна сидела, обняв колени и, представляя реакцию комиссии на её побег, говорила себе, что карьера её в кино завершилась, так и не начавшись. И что странно: это её ничуть не волновало, она, наконец, могла спокойно вздохнуть и оглядеться.
Небольшой садик возле института играл весёлыми красками, лёгкий ветерок струился меж ветвями, а над прудами, которые виднелись вдали, повисла дымка. И Анне почему-то подумалось, что Игорь Павлович обязательно догонит её, вопрос был только в том, как скоро. Если бы краски вокруг не были такими яркими и сочными, Анну наверняка поразили бы собственные мысли, но сегодня она хотела мечтать...
Анна немного испугалась, увидев рядом с собой пару чьих-то ног. Это был он. Поняв, что его заметили, Игорь Павлович подошёл поближе и присел на каменный парапет. Затем спросил, почему она не возвращается в аудиторию. Анна ответила, что после её выходки, она полагает, ей нет там места, к тому же сегодня прекрасный день, и преступление променивать такой день на душную аудиторию.
И в самом деле преступление! - Он смотрел на неё как-то озадаченно, и было в его взгляде ещё что-то, что было ей неведомо и пугало её. Она отвела взгляд, посмотрела вдаль и заметила вслух, что только вне стен ощущаешь настоящую свободу. Затем Анна встала и сказала, что ей, наверное, пора идти.
Игорь Павлович также поднялся. На своих каблуках она была слегка его выше, и он, заметив её лёгкое замешательство, сказал, что так приятно смотреть на высоких девушек. Анна спросила почему(?), но её вопрос повис в воздухе.
Войдя в аудиторию, первым, кого она увидела, была Натали, и на её лице Анна прочла немой вопрос, который предпочла не замечать.
По дороге в аудиторию, когда они шли рядом по широкой парадной лестнице, Игорь Павлович предупредил Анну, что профессор Г., председатель комиссии, имеет своё собственное мнение относительно неё. И точно, едва она вошла, тот подозвал её к судейской трибуне и, грассируя, произнёс: "Ну, мадемуазель, Вы нас поразили в самое, я бы сказал, сердце".
* * * * * *
Выйдя из стен института, Анна увидела Натали в окружении новых знакомых. Несколько юных мальчиков покорно стояли и, раскрыв рты, слушали её команды. Слишком ошеломлённая дневными событиями, Анна мечтала о тишине, и потому отказалась от приглашения отправиться в ближайшее кафе отпраздновать знакомство.
Игорь Павлович догнал Анну уже на остановке. К вечеру стало прохладнее, она одиноко стояла, кутаясь в лёгкую кофту, ветер играл её волосами. Игорь Павлович предложил ей прогуляться, за разговором они дошли до его дома.
Он не предлагал ей зайти - наоборот, извинившись, он исчез в темноте одного из подъездов. Вскоре он вернулся, держа на поводке рыжего, как утреннее солнце, спаниеля. Игорь Павлович отцепил карабин, и пёс радостно кинулся к ней и запрыгал возле, энергично махая коротким хвостом и весело скалясь. Как его зовут? - спросила Анна, смеясь. Спарки, - ответил Игорь Павлович и вновь пристально на неё посмотрел.
Он шутил с таким невозмутимым спокойствием, что её колотило от смеха. Она давно так искренне не веселилась. Её звонкий смех разносился по округе, прохожие оглядывались и улыбались в ответ. Вдруг, почти обессилев от веселья, Анна ощутила на своих губах его поцелуй, и её неудержимо повлекло к нему - просто до неприличия сильно. Ей стоило большого труда подняться со скамьи и, пробормотав, что ей пора домой, зашагать прочь. Он бросил вслед, что подвезёт её, но Анна только отрицательно покачала головой в ответ. Может быть, он решил, что она думает извлечь выгоду из нового знакомства? Ужасно, но ещё ужаснее то, что если бы не вся та сентиментальная чушь, вбитая в неё воспитанием, она не раздумывая отдалась бы во власть внезапного чувства, захлестнувшего её. Его серые глаза всё ещё преследовали её.
Игорь Павлович догнал её на остановке. Анна увидела его синий "Шевроле", когда садилась в троллейбус. Сначала он ехал рядом с троллейбусом, и у неё перехватывало дыхание от подобной странной настойчивости со стороны незнакомого человека. Затем, взглянув в окно, она увидела какого-то лысого мужчину за рулём горбатого джипа и почему-то расстроилась.
Сойдя с троллейбуса, Анна огляделась, но ни возле дома, ни в отдалении "Шевроле" цвета синей полночи замечено ею не было.
Дождь, внезапно вместе с ветром налетевший на вечерний город, в мгновение превратил её одежду в мокрую тряпку. Вдобавок ко всем грустным событиям дня, Анна с грустью причислила пропажу зонта.
Она вошла в подъезд, стянула с себя промокшую насквозь кофту и, подняв глаза, увидела прямо перед собою его. Игорь Павлович стоял в парадной, задумавшись. Наступившая тишина, однако, заставила его очнуться и взглянуть на вошедшего.
- Вы, - сказала она.
- Простите меня. Не знаю что со мной. Обычно я не веду себя столь легкомысленным образом. Странный день сегодня, Вы не находите? - не дождавшись ответа, он протянул ей пакет с зонтиком: "Вот, Вы оставили".
Она взяла пакет, и они отдёрнули руки, точно боялись коснуться друг друга. В подъезде повисла гнетущая тишина. Чтобы как-то её нарушить, Анна попыталась объяснить свою сегодняшнюю сговорчивость:
- Понимаете, не думайте, что... одним словом, в этом городе я мало кого знаю. Я не люблю дискотек, баров, словом, тех мест, где проводят время мои ровесники. И я была рада...
Чему именно она была рада, Анна и сама не знала, но к счастью Игорь Павлович прервал её:
- Простите, - снова сказал он. - Больше этого не повторится.
* * * * * *
"Что-то происходит, и я не могу понять что именно", - сказала она Натали, придя домой.
В следующий раз они встретились только на оглашении результатов. Анна была зачислена и попала на курс, который вёл профессор Г. Натали распределили на курс, который вёл он.
Едва выйдя из стен института, она забыла о недавнем происшествии и не вспоминала о нём до начала занятий, только неясные размытые образы иногда посещали её во снах.
Когда они нечаянно встречались в коридоре, то проходили мимо, точно незнакомые. Теперь Игорь Павлович снился ей ночи напролёт, и она плакала, когда по телевизору показывали старые фильмы с его участием. Однажды, проходя мимо уличных лотков с видеопродукцией, Анна купила один из его новых фильмов, который широко рекламировался. Придя домой, она поймала себя на том, что по несколько раз прокручивала все любовные сцены с его участием и мечтала о том, как это могло бы быть у них.
Однажды, где-то в середине сентября, Натали сообщила Анне о надвигающемся дне рождения Игоря Павловича. Все его студенты решили отметить этот день в баре института.
Ещё в холле можно было услышать музыку, доносившуюся из кафе. Возле бара стояла группа молодёжи и о чём-то громко спорила. В кафе было душно. За одним из столиков сидели профессоры во главе с деканом, рядом смеялись уже не слишком трезвые девушки-первокурсницы. На сцене несколько молодых людей устанавливали аппаратуру.
В середине зала танцевали, извиваясь под какую-то странную восточную музыку, несколько пар. Игоря Павловича нигде не было. Анна загрустила. В конце-концов, она пришла сюда не ради танцев. Хотя, почему бы и нет, сказала она себе и влилась в общество танцующих. Завороженная музыкой, полумраком и бокалом выпитого шампанского, Анна не заметила, как к толпе танцующих присоединился и Игорь Павлович. Студенты восторженно зааплодировали, и вдруг вместо восточной композиции зазвучала мелодия, по музыкальной форме напоминающая танго.
Игорь Павлович оглядел толпу и, увидев в ней Анну, молча взглядом пригласил её на танец. Желание новорожденного было законом для всех присутствующих, и Анне пришлось принять приглашение. Его руки сомкнулись на её обнажённой спине, а её - дрожа скользили по его плечам. Игорь Павлович двигался легко, и Анна словно парила в его объятиях. Когда стихли последние аккорды музыки и Игорь Павлович, поцеловав руку Анны, отпустил её, она почувствовала такую усталость, будто была не студенткой первого курса, а по крайней мере портовым грузчиком.
Анна села у стойки бара и больше в тот вечер не танцевала. Игорь Павлович также больше не танцевал, он сидел в компании профессоров, пил вино и молчал.
В следующий раз случай свёл их во время урока. Это был сдвоенный семинар, два преподавателя объединили свои группы и свои усилия, дабы вдохнуть немного драматизма в души своих подопечных. Изучали "Ромео и Джульетта" Шекспира. Профессор Г. предложил Анну на роль Джульетты. На экзамене он увидел в ней неплохие задатки, и теперь грозился сделать из неё настоящую актрису. Поэтому она стояла теперь посредине класса и ожидала своей участи. Мужской половине аудитории было предложено составить ей компанию. Желающих оказалось много, и Анна, почти уже расслабилась, когда профессор Г., памятуя о славном прошлом своего коллеги, предложил тому самому воплотиться в Ромео. Игнорируя шутливые возражения Игоря Павловича, что ему скорее пристало играть тень отца Гамлета, профессор настаивал на своём, к тому же класс зааплодировал, и участь Ромео была решена.
К тому моменту Анна его уже любила. У неё едва не подкосились ноги, в ушах зашумело, а перед глазами поплыли лица сокурсников. Надо ли говорить, что когда Джульетта произносила слова:
"Уходишь ты? Ещё не рассвело.
Нас оглушил не жаворонка голос,
А пенье соловья...",
её голос неподдельно дрожал, а прощальные объятия Ромео и Джульетты были несколько сумбурными.
Ещё одна встреча состоялась во время новогодней вечеринки, проходившей в одном из ночных клубов. Отдавая всю себя неистовому танцу, Анна ощущала на себе его взгляд. Игорь Павлович сидел в кругу друзей-профессоров и скучал. И, надо сказать, их общество несколько старило его.
С тех пор судьба ощутимо сталкивала их лишь дважды. И оба раза лил дождь. Вообще, начинало казаться, что дождь в их жизни имел судьбоносное значение.
Как-то, кажется это было в ноябре, задержавшись после занятий, они с Натали случайно встретили Игоря Павловича в холле института. На улице моросило, и он предложил подвезти их домой. Они согласились, точнее Натали дала согласие за обеих. Натали, не обращая внимания на напряжённость ситуации, пыталась шутить и делала вид, что ничего не происходит. В тот раз он был настолько любезен, что держал над их головами зонтик, пока они шли до подъезда.
В другой раз Натали приболела, и Анна возвращалась одна после вечерней репетиции. Была середина апреля. Весь день по небу ходили тучи и только к вечеру гроза, набравшись храбрости, яростно обрушила на землю потоки седой воды.
Анна стояла на остановке и, переминаясь с ноги на ногу, с содроганием измеряла скорость порывов ветра, а также глубину луж возле остановки. Сквозь пелену дождя вырисовывались контуры плывущего троллейбуса. Когда троллейбус подъехал ближе, Анна взглянула на номер и, убедившись, что это не её маршрут, отвернулась. Повернулась она лишь тогда, когда троллейбус подъехал к остановке.
Игорь Павлович вышел из троллейбуса через среднюю дверь, в своём обычном чёрном пальто и с непокрытой головой. Анна его даже ещё не узнала - просто его облик показался ей знакомым, а щёки её уже окрасились румянцем и зубы стали громче выбивать дробь. Сжав волю в кулак и призвав все свои актёрские способности сослужить ей службу, она молча ждала, когда он приблизится.
- Не идёт троллейбус?
- Не идёт, - с оптимизмом проговорила Анна, подумав при этом, что переигрывает.
Затем Игорь Павлович спросил её, едет ли она на пикник в начале мая. Она сказала, что да, едет. Он предложил подвезти её. Анна поблагодарила и отказалась.
Толпа на остановке постепенно редела, и вскоре последний пассажир скрылся в дверях последнего автобуса. Она осталась одна. На такси денег не было. Анна сидела на скамейке, задумавшись, и слушала перестук капель по крыше остановки. Спустя ещё четверть часа томительного ожидания, она очнулась от звука затормозившего автомобиля. Анна подняла голову и прямо перед собой увидела знакомый синий силуэт.
- А я-то надеялся, что Вы уже дома.
- Было бы неплохо.
- Почему Вы не пошли пешком?
- У меня нет зонта.
- Я и забыл, что у Вас никогда не бывает зонта. В любом случае надеюсь, что на этот раз Ваши строгие принципы не помешают Вам принять моё предложение.
В ответ Анна молча села в автомобиль на сидение рядом с ним и так же молча просидела всю дорогу до дома. За окном, в синеве талого вечера проплывали жёлтые огни придорожных фонарей. Встречные машины казались сказочными светящимися огоньками, летевшими навстречу с огромной скоростью.
В любом другом случае Анна испугалась бы и попросила сбавить скорость, но ему она доверяла и находила быструю езду по скользким путям страшно волнующей.
* * * * * *
Что-то произошло с ней сегодня. На душе было легко и солнечно. Что-то очень хорошее. Вот только что?
* * * * * *
Анна жила, точно во сне. Она завидовала способности Натали принимать жизнь без прикрас, её искусству завоёвывать сердца мужчин и прочно в них поселяться. Она мучалась от неразделённой любви и неспособности сделать так, чтобы её любовь разделили. Ничто её не радовало. Вечеринки казались Анне тусклыми, занятия в институте - скучными, жизнь - пустой, поскольку в ней не было его. Она хранила в памяти подробности всех встреч с Игорем Павловичем, лелеяла их, перебирала, переживала заново, но стремиться к новым встречам не хотела. Анне нравился элемент неожиданности, она спокойно ожидала новых милостей от судьбы, и та не замедлила явить одну из них.
Это случилось в конце апреля, за неделю до пикника. В тот второй день уикенда она и Натали решили прогуляться по Арбату, памятуя о том, что за всё время жизни в Москве им это ни разу не удавалось.
Арбат жил своей особенной неторопливой жизнью. Апрельское солнце играло гранями старинных статуэток, мириады расписных безделиц, выстроенных правильными рядами, притягивали заезжих туристов, отовсюду раздавались незамысловатые куплеты малознакомых песен. Жизнь текла и продолжалась. Поток прогуливавшихся горожан сменялся новым потоком, это был настоящий калейдоскоп лиц, событий, человеческих судеб.
Анна уже четверть часа сидела на складном стульчике, позируя уличному художнику. Её не смущала необходимость сидеть без движения и молчать, так она могла без помех думать об Игоре Павловиче. Натали, наоборот, изнемогала от бездействия. Она уже успела пообщаться со всеми окрестными художниками и теперь развлекалась тем, что стояла позади "молодого Рембрандта", рисовавшего Анну, и следила за его работой. Поэтому она первой увидела Игоря Павловича, приближающегося к их группе. Ничего не подозревающая Анна продолжала мечтать.
Эффект появления Игоря Павловича был подобен эффекту разорвавшегося снаряда. Это было воплощение мечты во плоти, настолько точное, насколько это было вообще возможно. Анна почувствовала, что ей нечем дышать, ноги стали ватными, а кровь предательски заспешила к лицу.
Несмотря на всё своё легкомыслие, Натали имела одно неоспоримое достоинство: никто, как она, не мог так разрядить, казалось бы, безнадёжную обстановку. Пока она тащила Игоря Павловича к портрету, а затем бурно обсуждала его достоинства, Анна пришла в себя и приняла доброжелательную позу.
Только теперь она заметила, что Игорь Павлович не один. Рядом с ним стоял подросток лет двенадцати. Мальчик был темноволос, высок и улыбчив. "Познакомьтесь: мой сын Алексей", - отрекомендовал спутника Игорь Павлович и затем представил сыну девушек.
Портрет был закончен. Игорь Павлович взял его в руки и, сравнив с оригиналом, отметил: "Очень похож". Расплатившись с художником, подруги хотели было распрощаться с Игорем Павловичем, однако последний галантно предложил подвезти их до дома. Близился вечер, девушки устали, и предложение было с восторгом принято.
Пока шли к машине, Игорь Павлович объяснил Натали, что они с сыном делали на Арбате. Оказалось, что из командировки возвращалась жена Игоря Павловича, и он искал для неё подарок. Подарок выбрали, а вот про цветы забыли.
При слове "жена" Анна споткнулась и едва не выронила портрет. Она вдруг поняла, что выглядит и ведёт себя очень глупо. Все её мечты и надежды основывались на единственном поцелуе восьмимесячной давности - основа слишком эфемерная. Поглощённая своими переживаниями, Анна никогда не задумывалась над тем, что у Игоря Павловича могла быть своя семья, дети, обязательства. Она не допускала возможности существования у него других женщин - словом, вела себя как наивная девочка. Эгоистичная наивная девочка. Короткое словосочетание "моя жена" мгновенно остудило все её иллюзии и вернуло её с небес на грешную землю.
Анна не помнила, как по просьбе Игоря Павловича шла с ним в цветочный магазин выбирать букет для соперницы. Указав на букет из крупных жёлтых роз, она молча наблюдала за тем, как девушка-продавец упаковывает цветы. Думая, что ничто уже не может сегодня случиться, она услышала, как продавец с улыбкой говорит Игорю Павловичу какая у него красивая дочь.
* * * * * *
"Он женат", - с чувством проговорила Анна, придя домой.
"Был женат, а теперь в разводе", - уточнила Натали.
* * * * * *
На пикник ехали кавалькадой из 9 машин. Приехав на место, установили несколько палаток, выставили складные стульчики и стол. Решено было сначала вволю надышаться лесным воздухом, и только затем уже печь картошку, жарить шашлыки и откупоривать вино.
В качестве ориентира решили использовать сосну исполинских размеров, которая возвышалась над лесом на добрый десяток метров. Через пять минут после команды все разбрелись по лесу в поисках сухого хвороста и издали доносились отдельные выкрики переговаривавшихся на большом расстоянии людей.
За сбором сухих веток и любованием на лесные красоты, Анна не заметила, как тучи заволокли небо. Когда первые тяжёлые капли дождя ударили по листьям, предпринимать что-либо было уже поздно. Анна пошарила в кармане в поисках компаса; не обнаружив в нём ничего, кроме чистого носового платка и пачки леденцов, она запаниковала. Она озиралась по сторонам, пытаясь меж зелёных ветвей разглядеть спасительный ориентир, однако злосчастная сосна словно провалилась сквозь землю. Спустя несколько минут безрезультатного плутания, Анна услышала неподалёку от себя шелест травы и хруст подломившихся веток.
"Лось", - вдруг подумалось ей: "или медведь". Анна была в таком состоянии, что не ощущала страха и обрадовалась бы любому живому существу, указывающему на то, что это место обитаемо.
- Это Вы, - и Анна не смогла сдержать улыбки при виде его отяжелевшего пиджака и джинсов в мокрую крапину: "Вы", - и она попыталась подобрать наиболее ёмкое и точное определение: "Вы забавно выглядите".
- Из уважения к Вам, я не стану комментировать то, как выглядите Вы.
Анна вспомнила о своих ногах, заляпанных грязью и промокшем платье, облепившем коленки, и мысленно поблагодарила Игоря Павловича за молчание. Она не решалась взглянуть на него, опасаясь увидеть издёвку в его глазах, однако на лице его не было ни тени улыбки. Игорь Павлович решал, что же делать дальше. Разыскивать лагерь при данных обстоятельствах было бы делом долгим и неблагодарным. Оставаться на месте также было невозможно - в той части леса, где они находились, растительность была довольно плешивая, и скудная крона не могла укрыть их от дождя. Игорь Павлович огляделся: позади них, на расстоянии полусотни шагов, меж деревьями, виднелся просвет. Он указал Анне на него и сказал: "Пошли".
Дождь разошёлся, и теперь куда ни посмотри - всюду была сплошная дождевая стена. Однако им повезло: Анна своими зоркими глазами разглядела вдали, в небольшой низине у подножия соседнего холма старый амбар.
* * * * * *
- Надеюсь, у Вас нет ревматизма, - сказала Анна.
- Во всяком случае, мне о нём ничего не известно.
Анна не могла отвести взгляда от лица Игоря Павловича. Для неё оно было самым желанным на целом свете. Она подумала о том, что миллионы мужчин и женщин, будучи застигнутыми врасплох грозой, вот так же стояли, подобно им, испытывая неловкость и смущение от неожиданной близости друг к другу. И ещё Анна вспомнила о том, чем подобные свидания иногда заканчивались. От этих мыслей ей стало немного не по себе и захотелось сбежать.
- Как здесь холодно, - заметила она.
В окно, когда-то застеклённое, а ныне голое и истерзанное, задувал ветер и летели брызги дождя. В углу стояла огромная широкая доска. Прежде, чем Анна успела что-либо сказать, Игорь Павлович кинулся к этой глыбе и с большим трудом пододвинул доску к окну, закрыв проём. В сарае сразу стало намного темнее.
Игорь Павлович не показывал виду, но Анна догадывалась, какой ценой далась ему эта подвижка.
- Похоже, мне следовало ответить на Ваш вопрос утвердительно, - улыбнулся он, но едва Игорь Павлович взглянул на Анну, как улыбка слетела с его губ.
Она старалась держаться, но её трясло от озноба. Лёгкое платье, что было на Анне, и тонкая кофта насквозь промокли, и любой прохладный ветерок в её состоянии казался ледяным и представлял опасность для её здоровья.
- Вы любите коньяк?
У Анны не было сил даже для того, чтобы удивиться вопросу Игоря Павловича.
- Хотя, в любом случае, у Вас нет выбора. Придётся выпить, иначе заболеете, а перед сессией Вам это ни к чему, - и Игорь Павлович достал из внутреннего кармана пиджака небольшую фляжку с темноватым содержимым, откупорил её и протянул ей.
Анна отхлебнула немного. Коньяк имел пряный привкус, он приятно обжигал горло и гнал тепло по всему телу. В перерыве между глотками, Анна стянула с себя кофту и положила её на тонкий настил соломы в углу сарая. Затем села рядом.
Пока она пила, обжигаясь и понемногу приходя в себя, Игорь Павлович достал из кармана бичеву, натянул её между двумя крюками на смежных стенах. Получилась импровизированная сушилка. Затем он взял кофту Анны, выжал из неё влагу и перекинул кофту через верёвку. Вслед за кофтой той же участи удостоился и его пиджак. Уже через пять минут их верхняя одежда дружно сохла. Затем Игорь Павлович сел на солому чуть поодаль от Анны.
Когда в бутылке оставалось меньше половины жидкости, Анна протянула её Игорю Павловичу. Он отпил немного и с беспокойством взглянул на неё:
- Как Вы?
- Жива, - и это было наиболее точное определение её теперешнего состояния.
- Хорошо, - сказал Игорь Павлович и замолчал.
Анна посмотрела на него, и ей в глаза бросились его поседевшие виски и запавшие глаза на усталом, измождённом лице.
Игорь Павлович тоже взглянул на неё, и в его глазах Анна увидела столько доброты и участия, что не смогла устоять, и её руки заскользили по его телу, тёплому и влажному, а его ладони сомкнулись на её спине и нежно её гладили. В глазах Игоря Павловича Анна читала немой вопрос, мучавший и её: "Не безумие ли то, что с ними происходит?"
В тот день, в сарае, согревая друг друга своими объятиями, они тысячекратно клялись друг другу в любви.
Когда пик наслаждения миновал, Анна посмотрела в глаза Игорю Павловичу и сказала:
- Знаете, быть может завтра я откажусь от своих слов, но сейчас я должна сказать Вам..., - не дослушав до конца, он привлёк её к себе, и Анна ощутила биение его сердца и голос его плоти одновременно.
И снова последовали сладкие мучения, и мир сократился для них до размеров этого старого сарая, ибо только здесь, в объятиях друг друга, их жизни вновь обретали смысл.
... Наконец, дождь за окном перестал, выступило солнце, и его косые лучи проникали меж неплотно пригнанных досок сарая. Игорь Павлович молча лежал рядом, и его дыхание щекотало Аннино плечо, затем он задремал.
И тут все страхи мира вновь ожили в Анне и заговорили в полную мощь. И, повинуясь им, она поднялась, кое-как натянула на себя платье, взяла кофту и, осторожно приоткрыв дверь, выбежала из сарая. Не разбирая дороги, она неслась по мокрой траве, по грязи через поле, к тому месту, где они встретились.
Прежде, чем скрыться в глубине леса, Анна оглянулась. Никто за ней не гнался. Всё, что её окружало, слишком явно контрастировало с напряжением, царившим в её душе. В весеннем воздухе разливалось спокойствие, солнечные лучи играли на стенах сарая, дверь была полуоткрыта - всё так, как она оставила.
Анне стало стыдно за свой побег. Она представила себе, что почувствует Игорь Павлович, не обнаружив её рядом.
- Я поступаю, как трусливая дрянь, - Анна хотела вернуться, однако чувство самосохранения было сильнее благородных порывов, и она продолжила свой путь.
Спустя несколько минут быстрой ходьбы, Анна вдруг остановилась от внезапно поразившей её мысли: "А ведь я, наверное, выгляжу как настоящее пугало". Она оглядела себя с головы до ног и пришла в ужас: волосы в беспорядке разметались по плечам, кофта обвисла, белые туфли были облеплены красноватой глиной, грязные брызги достигали колен. Несмотря на то, что во время ходьбы Анна приподнимала юбку, по краю платья красовались бурые пятна.
В ближайшей же луже, встретившейся ей на пути, Анна тщательно вымыла ноги и прополоскала туфли. Туфли она вытерла платком, а ноги оставила подсыхать на ветру.
Анна брела наобум, надеясь на то, что провидение, заманившее её в эту глушь, само выведет её к лагерю. Очень скоро до неё донеслись чьи-то голоса; услышав человеческую речь, Анна закричала, и ей ответили. Спустя несколько минут она уже пила чай из термоса и куталась в шерстяное одеяло, предусмотрительно прихваченное кем-то из организаторов пикника.
Все присутствующие признавали, что пикник не удался, однако высказывали надежду, что в следующий раз всё пройдёт удачнее. Никто не сомневался, что следующий раз обязательно будет.
* * * * * *
Первый автомобиль предназначался для тех, кто находился в столь же плачевном состоянии, как и Анна, и был на грани простуды. Уже в салоне автомобиля, глядя сквозь полудрёму на позолоченные солнцем свежие поля и цветущие деревья, Анна чувствовала, как увеличивается пропасть, навечно разделявшая их судьбы.
* * * * * *
Приехав домой, Анна приняла горячую ванну, выпила аспирин и свалилась в постель. Она проспала до середины следующего дня, но поскольку было воскресенье, Анна не боялась опоздать на занятия и спала бы дольше, если бы Натали её не разбудила. Она присела на краешек кровати и произнесла: " Я и не подозревала, сколько у нашего мистера Икс поклонниц. Едва он показался, как его окружили такими заботой и вниманием, о которых он, наверное, и не мечтал уже".
- Как скоро его нашли?
- Он пришёл вскоре после того, как ты уехала. Вид у него был какой-то обеспокоенный, казалось, он кого-то разыскивал. Когда он отозвал меня в сторону и спросил где ты, я поняла, что не ошиблась в своих догадках. Я сказала, что ты уже уехала. По его лицу нельзя было понять, рад он или огорчён, что тебя нет. И знаешь что ещё? Я заметила у него на туфлях следы той же глины, что и у тебя на платье.
- Ох, Натали, ни о чём меня пока не спрашивай. Я должна обо всём подумать, - и Анна, вскочив с кровати и накинув лёгкий халат, скрылась на кухне.
* * * * * *
Теперь Анна избегала встреч с Игорем Павловичем ещё старательнее, чем делала это раньше. Она не посещала вечеринок, на которых они могли встретиться; завидев издали, пряталась в аудиториях, пережидая, когда тот пройдёт мимо, а когда встреча была неизбежна - старалась быть в обществе многочисленных дуэний либо поклонников.
Однако Анна ни на миг не упускала Игоря Павловича из виду. Из всех институтских сплетен она запоминала лишь те, что касались его или были с ним связаны. Так, например, Анна знала, что Игорь Павлович слёг с простудой на следующий день после пикника и проболел около двух недель. Знала также, что Лионский колледж искусств предложил Игорю Павловичу двухгодичный контракт.
Институтские преподаватели и ученики уговаривали Игоря Павловича остаться, приезжали продюсеры и режиссёры, одни предлагали новые роли, другие были готовы искать спонсоров для режиссёрского дебюта любимого актёра. Игорь Павлович был нарасхват и утопал во всеобщей любви.
А Анна пыталась понять, в чём кроется причина её несчастья. Она задавала себе вопрос, почему ей так легко с мужчинами, к которым она равнодушна, и что заставляет её расставаться с теми, кого она любит. Ей вспоминались упрёки всех её возлюбленных в том, что у неё холодная русалочья кровь. Как они ошибались! В её жилах текла не вода, а сама она была не изо льда, а из плоти и крови. Так же, как и все, она мечтала об отношениях: искренних, тёплых и доверительных, но никогда не могла сказать любимому человеку о своих чувствах. Сколько раз в порыве нежности эти слова готовы были сорваться с её губ, но замирали, не будучи высказанными.
Считается, что проблемы нашей взрослой жизни тесно связаны с нашим детством. Анна помнила, как однажды мама положила на холодильник сложенный вдвое листок бумаги и сказала отцу, что это заявление на развод. Помнила, как родители закрылись на кухне для выяснения отношений, и как она, пятилетняя, волокла через всю комнату огромный стул, чтобы с него достать эту страшную, как ей казалось, бумагу. А затем безуспешно пыталась понять, что же в ней написано. Помнила, как в зале суда металась между родителями, пытаясь соединить их руки, и как плакала каждый раз, когда по воскресеньям за папой закрывалась дверь.
И теперь всякий раз, когда её отношения с мужчиной готовы были перерасти в доверительную фазу, перед Анниными глазами вставало её прошлое: вся пережитая боль, всё отчаяние порушенных детских иллюзий, вся горечь от расставания с папой, который водил её на Новогоднюю Ёлку и в цирк, покупал мороженое, и которого она боготворила.
Как хотелось Анне подойти к Игорю Павловичу, обнять его и глядя в его прекрасные серые глаза, сказать ему о своих чувствах! Это желание стало её кошмаром, её наваждением, её кармой.
* * *
В середине июня, сразу после экзаменов, в актовом зале института намечалась грандиозная вечеринка с розыгрышами, небольшими театрализованными постановками и танцами до упаду. Входным билетом служило обещание на протяжении всего вечера удивлять присутствующих.
К празднику Анна решила разучить сценку из "Джейн Эйр" - настольной книги её детства. На роль Эдварда она выбрала самого старшего мальчика с потока, но всё равно рядом с ним ощущала себя его мамой. Анне впервые предстояло полностью преобразиться, представ перед публикой в образе скромной и немногословной учительницы.
Платье, стилизованное под середину 19 века, Анна выпросила у знакомой, коллекционирующей подобные раритеты. Фрак для Эдварда нашли в запасниках "Мосфильма". Репетиции проходили вяло, на улице стояла удушливая погода, в помещениях нечем было дышать. Анна тщетно пыталась выдавить из себя хоть какие-то эмоции. "Эдвард" помогал чем мог, но в общем и в целом, картина была удручающая.
Наконец, настал день Икс, и когда подошла её очередь выступать, Анна вышла на сцену. С волосами, скромно зачёсанными на пробор, с бледным лицом, белизна которого ещё больше оттенялась платьем из тёмного шёлка, она воистину была похожа на бледного эльфа, восторженную и ранимую Джейн из романа Бронте.
"У меня такая же душа, как и у Вас, и такое же сердце", - при этих словах Анна взглянула на Игоря Павловича и увидела в его глазах бесконечную нежность, ту нежность, которая жила и в её сердце. Анна вдруг почувствовала, что не может продолжать. От усилия на глазах выступили слёзы. Каждый раз, выходя на сцену, ей приходилось преодолевать себя, вживаясь в роль, но сегодня Анна плакала искренне, слезами невысказанной нежности, улыбаясь счастливой улыбкой хмурому вечеру за окном.
Сегодня её слова были проникновенны и искренни, как никогда. И каждому мужчине в зале казалось, что это с ним она так искренне беседует, к нему с такой любовью обращается.
А Анна... Анна видела и чувствовала только его. Помимо воли, вопреки всему... Она не смотрела на Игоря Павловича, но знала, что он наблюдает за ней, подмечая малейшие оттенки её душевных порывов, как преподаватель и как мужчина.
Когда номер был завершён, Анна сошла со сцены и растворилась в толпе. Спустя какое-то время она присоединилась к компании Натали полностью преображённой: в вечернем платье и с распущенными волосами.
Вечер близился к своему апогею. Лицедеи и зрители постепенно перемещались в направлении бара, где их ожидали накрытые столики и ритмичная музыка.
Компания, к которой примкнула Анна, облюбовала угловой столик рядом с барной стойкой. Практически не участвуя в общем разговоре, Анна исподтишка изучала публику, сидящую за соседними столиками. Игоря Павловича среди сидящих не было. И вдруг Анна испугалась, что невидимая, на уровне флюидов связь, которая сегодня опять возникла между ними, исчезнет. Сделав пару глотков шампанского, она замерла с бокалом в руке: в дверях студенческого кафе появился Игорь Павлович в обществе ослепительной красавицы. Красавицу звали Юлей. Юля, яркая рыжеволосая девушка с внешностью Амалии Мордвиновой, была примой выпускного курса Игоря Павловича; все лица мужского пола в институте и за его переделами были от неё без ума.
Игорь Павлович и Юля сели в дальнем углу бара и начали о чём-то оживлённо разговаривать. Игорь Павлович был поглощён беседой и не обращал внимания на происходившее вокруг, поэтому Анна могла, не опасаясь быть замеченной, наблюдать за ним и его спутницей. Она видела, как склонялись их головы, как лица озарялись понимающими улыбками, и страстно хотела быть на месте этой Юли, смотреть в его глаза, быть рядом, чувствовать едва уловимый аромат его ESCAPE.
Вместо этого Анна цедила шампанское и вяло улыбалась сидящим по соседству сокурсникам. Когда концентрация алкоголя в её крови достигла определённого уровня, направление её мыслей неожиданно сменилось, и вместо того, чтобы коротать вечер в сожалениях и апатии, Анна встала и присоединилась к танцующим. Но даже танцуя, Анна краем глаза наблюдала за Игорем Павловичем и Юлей. Наверное, сегодня её взгляд имел магическую силу, потому что внезапно Игорь Павлович оглянулся, и их глаза встретились. Анна сразу же отвела взгляд, но теперь она знала, что её присутствие обнаружено им. Взглянув снова, она увидела, что Игорь Павлович смотрит на неё, и что он одинок за столиком.
Анна знала, что недосягаема для Игоря Павловича, и это ощущение пьянило её. Извиваясь в странной восточной пляске, она чувствовала на себе его взгляд. Она его волновала. Как в тот день, когда в старом амбаре впервые сплелись их тела.
Ей было знакомо его тело, его запах, эти поседевшие виски Анна ласкала ещё месяц назад, эти губы шептали ей о любви.
Она его волновала. Но ей было мало этого. Мучаясь, Анна хотела, чтобы и он мучался. И она была преувеличенно весела, беззаботна, кокетлива, жонглировала мужчинами весь вечер.
В самом конце вечера Анне стало душно, и она вышла в холл, чтобы немного успокоиться и отдышаться. Её переполняло какое-то странное ощущение. Несмотря на то, что весь вечер Анна полностью отдавалась танцу, она чувствовала в теле удивительную лёгкость, какая-то светлая радость растекалась по её членам, а душу не покидало ощущение близкого чуда.
"Анна, я могу с Вами поговорить?" - рядом стоял Игорь Павлович: "я не умею говорить цветисто, а потому скажу всё как есть. Мне сорок восемь лет. Я разведён, у меня взрослый сын. Быть может, в Ваших глазах я - старик. Говорят, у души нет возраста, и это самое страшное, что может быть, потому что делает человека несчастным. Я люблю Вас, Анна, и я должен сказать Вам об этом. После той встречи в лесу я страдал, последний раз я так мучался во время развода, когда по решению суда меня разлучили с ребёнком. Я вновь и вновь терзался вопросом: "почему Вы ушли тогда, что в моём поведении заставило Вас так поступить?" и после нескольких дней раздумий я решил, что Вас отпугнул мой возраст, ведь седины не красят".
Пока Игорь Павлович говорил, её сердце кричало, что оно тоже, тоже мучалось, однако лицо оставалось бесстрастным.
Когда Игорь Павлович говорил о своей любви и называл её по имени, Анна вдруг поняла, какое у неё необычное имя. Когда его произносили другие люди, оно было холодным и неодушевлённым, а в его устах становилось признанием и обжигало каждую клеточку.
Фраза, встревожившая Анну до глубины души, прервала поток её размышлений: "Я буду ждать Вас до полудня. Если Вы не придёте, я уеду. Навсегда. Я не смогу жить в одном городе с Вами, зная, что Вы где-то рядом. Где-то рядом..." - повторил Игорь Павлович с печалью в голосе, и прежде, чем Анна успела что-либо сказать, вышел из холла.
Анна хотела догнать его и, поведав о своих чувствах, просить у него прощения, но едва она сделала шаг в сторону двери, как комната зашаталась и поплыла у неё перед глазами, а ноги точно вросли в землю и сделались ватными. И она потеряла сознание...
* * *
Всю свою жизнь Анна убегала от себя самой, от своего неверия в людей, от страха быть покинутой, от страха быть счастливой.
Ей вспоминался тот ненастный день начала мая, его объятия, тепло его груди и колючий подбородок. "Он совсем о себе не думает", - с нежностью подумала Анна. Она вспомнила, как в тот день, прежде чем сбежать из сарая, оглянулась и увидела Игоря Павловича доверчиво спящим, с посеребрёнными временем тёмными волосами, и у неё защемило сердце. "Боже мой, он меня любит. Что же мне делать?"
Всё утро следующего дня Анна напряжённо всматривалась в стрелки на настенных часах и вздрагивала от каждого удара. Когда и малая, и большая стрелки сошлись на цифре 12, она вдруг вскочила и бросилась вон из квартиры.
Анна бежала вниз, игнорируя лифт, лестница уносилась у неё из-под ног, комкалась, ударяла по ступням острыми молоточками каблуков.
Уже на улице Анна пыталась поймать такси. Однако машины проносились мимо, а таксисты лишь разводили руками. После нескольких бесплодных попыток, у Анны вырвался полустон-полукрик: "Неужели никто мне не поможет!" Она огляделась. У обочины стояла старенькая "Нива". Из магазина, расположенного на углу дома, возле которого стояла Анна, вышел мужчина и направился к этой "Ниве". Анна кинулась к нему, видя в нём свой последний шанс. Она совала ему деньги, плакала, просила помочь. В конце концов, мужчина сдался.
... Анна мчалась навстречу всем своим страхам и сомнениям, ещё не готовая встретиться с ними лицом к лицу, но уже сделавшая первые шаги на пути к счастью. Она должна была сообщить Игорю Павловичу о том, что ждёт от него ребёнка, и даже если она не сумеет решиться на большее - она, по крайней мере, будет честна с ним.
И как обычно в это время суток, на магистрали образовались пробки. Тысячи людей были лишены возможности стремиться навстречу своей судьбе. Время мчалось слишком быстро, каждая минута могла оказаться решающей. Расплатившись с водителем, Анна обогнула широкий ряд застывших в огромной пробке автомобилей, и побежала к дому, который полюбила ещё год назад, и который сегодня прощался со своим самым лучшим обитателем.
Анна бежала по улице, расталкивая прохожих и заглядывая им в лица, пытаясь прочесть на них ответ на вопрос, так мучавший её: "Неужели он исчез из её жизни, исчез навсегда, растворившись в этой равнодушной толпе вечных земных странников, и неужели не существовало ни малейшей возможности снова отыскать его?"
Небо насупилось, его черты затуманились, пролились первые капли дождя и зашумел ветер. Уже возле дома Игоря Павловича силы оставили Анну. Она попробовала отдышаться, вцепившись в старое дерево и судорожно глотая прохладный сырой воздух, и вдруг увидела Игоря Павловича, склонённым над багажником его синего "Шевроле". Всё было всерьёз! Он уезжал.
- Игорь, - крикнула Анна и тихо назвала его по отчеству.
Она всегда так называла Игоря Павловича. Раньше это помогало держать необходимую дистанцию. Однако отныне они были равны, их больше не разделяли ни годы, ни условности, и когда он обернулся и посмотрел на неё, она поняла это.