Аннотация: Часто ли мы задаем вопросы, на которые не получаем ответов ... или все же получаем, просто не понимаем их смысл ...
Эти бессмысленные вопросы.
Ларри проснулся сам и, повернув голову, посмотрел на часы. Еще десять минут, подумал он и улыбнулся. Он любил просыпаться сам, без будильника, ощущая легкость во всем теле и идеальную пустоту в голове. Ни одной мысли первые секунды, а затем рождалась незатейливая, короткая молитва, которую он шептал, закрыв глаза: "Спасибо тебе за все, за долгую ночь и странные сны, за прошлый день и день грядущий. Я не знаю, что ты мне приготовил, но уже жду с нетерпением всего, даже последнего вздоха. Оберегай отца и мать, и конечно не забывай обо мне"
Он верил в бога, но по-своему; не ходил в церковь, как его родители; не носил крестов и оберегов с ликами святых; только изредка читал библию и не учил молитв. Ларри предпочитал придумывать их на ходу, искренне считая, что только так сможет показать Богу свою любовь и истинную веру, ведь заученный стих идет от ума, а не от сердца.
Он встал с кровати и подошел к окну.
За полупрозрачной занавеской открывался вид на дорогу, что уходила вниз с холма в сторону старого кладбища, на котором давно никого не хоронили, и следили кое-как, поэтому лес постепенно отвоевывал то, что когда-то у него забрали. Дальше за лесом начинался городок, который лежал у самого стыка двух рек.
Лари купил этот старый дом на отшибе потому, что любил тишину. Конечно, не малую роль сыграло и то, что в городе об этом доме ходила дурная слава и потому цена радовала глаз. Ставя подпись под купчей, он точно знал, что жизнь его, под крышей из темно-красной черепицы, изменится к лучшему.
Он жалел лишь о том, что женщины в его доме задерживались ненадолго. Правда, что конкретно не устраивало бывших подруг, дом или он сам, Ларри затруднялся ответить. Карьеру писателя, не знаменитого, но подающего надежды, он совмещал с работой психоаналитика в городском реабилитационном центре. Естественно, как любой человек искусства он постоянно искал свою музу и как человек науки постоянно мучился вопросом, почему музы так скоро его покидают.
Вечерами сидя в офисе и просматривая дела пациентов, он мысленно разговаривал с Богом и просил ответ на два вопроса: почему и когда. Конечно, он не получал прямого ответа и часто жалел, что он доктор, а не пациент, при этом ироничная улыбка касалась его губ. Хотя быть доктором и слышать голос Бога, тоже неплохо, следовала другая мысль, и он продолжал улыбаться. Он проматывал запись разговора с пациентом и делал пометки на полях больничной карты, ожидая, когда за дверью офиса, гремя тележкой, пройдет уборщик.
* * *
В это утро неуловимое нечто витало в воздухе, и Ларри понял, что с этого дня все пойдет по-другому. Странное чувство влекло его из спальни, прочь из дома, бежать, вдыхая аромат весеннего леса.
Да, бежать быстрее ветра, думал он, одевая, спортивный костюм. Что-то ждет меня сегодня, мелькнула мысль вслед закрывающейся двери. Кроссовки мягко шаркнули по гравию. Ларри пересек дорогу и по тропинке углубился в лес. Он снизил темп, когда часы писком отмеряли четвертый километр. Лес пересекала грунтовая дорога, на которой Ларри изредка встречал таких же, как и он сам любителей бега. Со следующим писком часов тропинка вывела к дороге.
Ларри не понял, откуда взялась бегунья. Вот на тропинке никого нет и дорога впереди свободна, и вдруг он неожиданно налетает на что-то. То, что это человек он понял спустя пару секунд, услышав милый голосок, оглашающий лес проклятьями.
- Под ноги смотреть надо!
- Извините, - сказал Ларри поднимаясь. - Я не заметил.
- Я не люблю намеки на мой рост, - ответила девушка.
Она приподнялась, и снова села схватившись за колено. Жалобно пискнув, она бросила на Ларри испепеляющий взгляд.
- Ох, вам нужна помощь, - сказал Ларри и двинулся в сторону бегуньи.
- Нет, я сама, - сказала та и зачем-то подтянула к себе поближе сучковатую палку.
- Я доктор, - сказал Ларри, понимая, что лукавит.
- Ага, я так и поняла, - бросила девушка. - Стойте там!
Она погрозила ему палкой, наблюдая за тем, как он оценивающе изучает ее, или ей так показалось. Ларри действительно не мог отвести от нее взгляд. Аккуратная грудь едва угадывалась под ветровкой, зато обтягивающие беговые шорты в полной мере раскрывали всю красоту ее ног и прелесть бедер. Сглотнув, он посмотрел ей в глаза и обмер, их синева гипнотизировала. Тугую косичку черных волос украшала лилия. Курносый нос смешно морщился, а пухлые губки сердито надулись - он заметил все.
Неужели она, неужели сегодня, мелькнула у Ларри мысль, хотя сомнения уже закрались в сердце, уж больно опасливо смотрела на него бегунья. Она снова попыталась приподняться, ойкнула и отпустила едкое ругательство в сторону Ларри.
- Да что, вы, в самом деле, - сказал он и, подойдя к девушке, нагнулся.
- Прочь!
Удар палки отбросил Ларри, не своей силой, а неожиданностью. Щеку обожгло. Он отпрянул и неудачно подвернул ногу. Падая, Ларри ударился головой о придорожный камень.
* * *
Солнце тонкими лучами прокралось в лес и играло зайчиком на пораненной щеке Ларри. Он очнулся и потрогал затылок, огляделся, затем потрогал щеку и зашипел.
- Не она и не сегодня, - буркнул он. - Дура психованная.
С другой стороны, пол года назад в этом лесу нашли труп девушки, а я так на нее смотрел, вот и напугал, подумал Ларри.
- Ладно, пора на работу, - прошипел он, потирая затылок.
Ларри встал, пошатнулся, но головокружение быстро прошло. Он сошел с дороги на тропинку и углубился в лес, мыслями обращаясь к небесам: "Спасибо конечно за отличное настроение и утренний задор, который я принял за долгожданныйответ. Но зачем же так обманывать? Или я снова, что-то сделал не так? Почему нельзя просто поговорить? Я вопрос - ты ответ, как нормальные люди"
Ветка орешника хлестнула Ларри по здоровой щеке.
- Какая у нас конструктивная беседа!
Тут Ларри споткнулся о корень, которого никогда на тропинке до этого не видел и чуть не упал. Он воздел руки к небу и зарычал. Наконец сокрушенно покачав головой, он побрел домой, теперь уже думая о предстоящем окончании дня.
* * *
В клинике ему промыли раны, наложили швы и порекомендовали отдохнуть пару дней. Конечно, он проигнорировал совет врача и с головой ушел в работу, пытаясь забыть воинственную бегунью. Да, она могла случайно отправить его на тот свет, но ее захватывающая дух притягательность, заставляла его руки дрожать и бросать отстраненные взгляды в окно, во время сеансов. Периодически становилось трудно дышать, и тогда он подходил к окну и открывал его.
Странную перемену в себе Ларри заметил на третий день после происшествия. Стоя перед зеркалом в ванной комнате, он включил бритву в розетку и поднес к щеке. В ней что-то взвизгнуло, хрустнуло, и она остановилась. В тишине ванной Ларри озадачено смотрел на новенькую, подаренную мамой на день рождение бритву, и чесал подбородок. Из круглой решеточки торчали то ли проволочки, то ли волоски. Он повернулся к зеркалу одной щекой, затем другой и содрал пластырь. На месте раны образовалась черная корка. Ларри попробовал отодрать ее, но ногти соскальзывали. Он потрогал затылок и понял, что корка, покрывающая его голову больше, чем рана под ней, а волосы приобрели странную жесткость.
Ларри выругался и подошел к унитазу. Живот слегка крутило. Он сунул руку в штаны и тут же отдернул, смачно ругнувшись. Резким движением он сдернул штаны на пол и нагнулся. Мошонку и часть лобка покрывала черная корка, а волосы жесткие и кучерявые больше походили на спутанный моток проволоки. Да, дела, подумал Ларри и почесал подмышки.
- Черт, - ругнулся он и сплюнул в унитаз.
Он задрал футболку и обернулся к зеркалу.
- Какой заразой ты меня наградила и что было с этой палкой? - прошептал Ларри. - Или с камнем?
Стоя перед зеркалом со спущенными штанами он посмотрел на лампу под потолком.
"Я понимаю, что грешен, в чем не знаю, но наверняка. Но разве такого наказания я достоин? В чем радость истязания грешника? Ну, да, я ее захотел практически сразу, как увидел. Но я же здоровый мужик!"
Ларри ударил по зеркалу, которое жалобно заскрипело, но не треснуло.
"Поговори со мной, это не сложно, я готов слушать"
Вдруг бритва взвизгнула и волоски, торчавшие из нее, чиркнув, по кафелю стены, упали в раковину. Ларри с любопытством посмотрел на поцарапанный кафель и помотал головой. Он надел штаны и пошел на кухню. За чашкой кофе он решил вернуться в лес и найти тот камень и палку, если получится, а затем отвести все это своему другу в медицинскую лабораторию, пусть колдует.
Планам Ларри не суждено было сбыться. Он съездил в лес, нашел камень и даже похожую палку, но до друга так и не добрался.
* * *
Ларри очнулся в больничной палате. Мысли путались. Он помнил, как нашел камень и палку, как выехал из леса, как приехал в город, а дальше . . .? Боль, конечно боль, услужливо подбросила догадку память, а затем чернота.
Он поднял руку и услышал легкий хруст и шелест, словно на пол падала мелко нарезанная бумага. На глазах выступили слезы. Руку покрывала уже не кожа, а черные похожие на чешую струпья. Пальцы гнулись с трудом. Каждый сгиб пальца или поворот руки сопровождались похрустыванием, на пол и одеяло опадали сломанные черные ошметки, словно черепки старой посуды или черные чешуйки.
Слезы лились ручьем, хотя боли физической Ларри не испытывал. Он поднял руки и стал их сгибать и разгибать, одновременно работая пальцами и кистями. Он смотрел в потолок и всхлипывал: "Я не хочу с тобой разговаривать! Что толку? Ты молчишь и все. Мне ничего от тебя не надо. Только ответь! Зачто?"
Ларри согнул ноги и подвигал ступнями. Вроде на месте и даже шевелятся. Пока жив, уже слава Богу, подумал он и горько улыбнулся, ощутив языком, что с зубами не все в порядке. Его отвлек шум в коридоре. Сквозь слегка приоткрытую дверь можно было различить мелькание теней и возбужденные голоса.
- Эвакуируем кого сможем! Легких и молодых в первую очередь!
- Как же так, доктор?
- Тут не стоит вопрос морали! Выживание вида на кону!
- Господи Иисусе, что же такое творится?
- Быстрее сестра, плакать будем после . . .
Только теперь Ларри обратил внимание на общую суматоху и шум за окном: вой сирен, команды, усиленные мегафоном, стрекот вертолетов. Он кое-как дотянулся до пульта телевизора и нажал кнопку включения.
- Аномальная сейсмическая активность привела, к образованию тысяч разломов и новых вулканов. Правительство проводит эвакуацию населения вглубь страны. Хотя многие ученые утверждают, что от надвигающейся катастрофы спасения нет. Но и сидеть, сложа руки, ни кто не будет. Грабежи супермаркетов, аптек и оружейных магазинов происходят по всей стране, люди запасаются продовольствием и средствами первой необходимости, полиция бессильна.
Камера дрожит, и корреспондент периодически выпадает из кадра. Где-то на заднем фоне, за суматошной людской толпой, в небо устремляется огненный столб. И сквозь шум взрыва слышен голос диктора.
- Возможно, это и есть конец света, который предсказывали древние майя. Но мы еще поборемся.
- Закругляйся, Джина! - слышен голос за кадром. - Скоро этот огненный поток будет здесь.
- Нам пора уходить, - почти кричит Джина, наклоняясь к опускающейся камере. - До новых встреч.
- В аду, мать его . . ., - говорит оператор и окончательно опускает камеру.
Экран телевизора заполняет серый асфальт, покрытый обрывками газет, обертками, рваными пакетами и пустыми раздавленными банками, а спустя секунду картинка сменяется логотипом телеканала и надписью: Ждите наших срочных новостей.
Ларри, переключая каналы, тупо смотрел в экран телевизора, на котором логотипы и призывы ждать новых новостей и не отходить от экранов сменялись рябью.
Вдруг, он почувствовал, что кровать под ним дрожит, и шум за окном усилился, к общему гвалту прибавился какой-то нарастающий гул. Ларри кряхтя, поднялся и, разминая все тело, поковылял к окну, оставляя на полу черное крошево. Он не чувствовал боли, только неудобство, словно на него надели слишком много одежды, а самый верхний слой пропитали цементом и высушили.
До окна он не дошел, страшный толчок, за которым последовал глухой удар по ушам, бросили его на пол. Ларри рывком перевернулся на спину, присел и головой уперся в подоконник. Толчки следовали один за другим. Стекло разлетелось фейерверком опасных брызг, но не причинило ему вреда. Крики людей, рев серен, гул техники и нарастающий рокот, словно раздирали Ларри изнутри. Мебель и техника в палате заходилась в танце безумных обезьян. Телевизор вместе с куском стены ввалился в палату и не далеко от него упал кусок потолка. В нос ударила вонь бетонной крошки.
Пора выбираться отсюда, мелькнула мысль. Ларри на четвереньках пополз к двери, ощущая, что толчки ослабевают. С порывом сквозняка он уловил запах гари, то горел лес и деревянные постройки на окраине города. Наконец он поднялся и открыл дверь. Пустой коридор погрузился в полумрак. Одна створка двери в конце коридора валялась на полу, придавленная пустым инвалидным креслом-коляской, другая, покосившись, прислонилась к стене. Не раздумывая, Ларри пошел в ту сторону.
- Быстрее из здания, если хочешь жить, - раздался окрик.
Ларри обернулся и увидел в другом конце коридора медсестру, которая быстро катила одной рукой кресло-коляску со старушкой, а другой вела зареванную девочку. Старушка обеими руками держала болон с раствором, трубка от которого уходила на ее груди под пижаму.
Лари, как мог, бросился к ним и тут часть потолочного перекрытия, с лязгом и облаком пыли, упало на него. Он не понял, что произошло, только услышал виз девочки и ощутил сильный удар с верху, а затем давление, прижимающее его к полу. Кряхтя и рыча, он начал подниматься и только теперь понял, что своей спиной поднимает часть бетонной плиты. Лари слышал крики, причитания и кашель. Он продолжал рычать, ощущая тяжесть бетона. Упершись в плиту руками, он стал ее поднимать над головой.
- Быстрее, - рыкнул Ларри.
С широко раскрытыми глазами медсестра и пациенты, хрустя бетонной крошкой под ногами и колесами, ринулись мимо Ларри, который стоял словно атлант, не успев удивиться своему новому таланту. Только старушка оглянулась в кресле и, указав одной рукой на него, что-то просипела. Девочка продолжала скулить и прижиматься к медсестре.
Ларри отступил и, опустив руки, бросил плиту. Он оглянулся на своих неожиданных попутчиков, развернулся, посмотрел на свои руки и прошептал:
- Познайте, что Господь есть Бог, что Он сотворил нас . . .
- За нами, - услышал он, крик медсестры. - Помогай!
Ларри посмотрел им вслед и, покачав головой, побежал. Его неуклюжий бег походил на прыжки подранка. Он подскочил к коляске и, схватив девочку на руки, глянул на сестру.
- Ведите! Вы впереди, я за вами.
Толкая коляску, сестра побежала по коридору. Ларри посмотрел на девочку, которая обняла его за шею и, удивленно-испуганно изучала его лицо. Он подумал, что неплохо бы глянуть в зеркало.
- Вперед? - спросил Ларри.
Девочка мотнула головой в знак согласия и крепче ухватилась за его шею. Ларри бежал вслед за медсестрой и старушкой, с удивлением ощущая тяжесть своих ног, и легкость девочки. Он уже почти их догнал, когда страшный удар потряс все здание.
Коридор впереди просто исчез, провалившись куда-то вниз. Медсестра закричала и едва успела остановиться. Стена огня окрасила темный коридор заревом. Тут пол с хрустом накренился и, выпустив кресло-коляску из рук, медсестра упала на пол. Коляску развернуло и понесло вниз. Ларри видел обезумевший взгляд старой женщины, ее протянутые в пустоту сморщенные руки, и слышал сдавленный хрип-стон.
Пол еще сильнее накренился.
Отброшенный к стене Ларри, одной рукой держался за косяк ближайшей двери. Он видел, как медсестра пытается ухватиться, хоть за что-нибудь, бессильно скребет ногтями гладкий пол и протягивает руки к свисающей со стен проводке. Она затравленно глядела на Ларри, понимая, что скатывается в огненный ад и помочь ей никто не в силах.
- Отвернись, - прохрипел Ларри.
Криков медсестры они не услышали.
Пол с уханьем просел, и их окутало облако пыли. Он понял, что выпустил девочку, но она лежала рядом. Ларри взял ее на руки и подошел к краю провала. Внизу бушевал океан огня. Да, он видел лаву на картинках и в кино, но там внизу бурлило и клокотало огненное безумие, непохожее ни на что. Только сейчас он заметил, как в воздухе клубятся серые хлопья, и стало тяжело дышать.
Вдруг остатки здания начали оседать.
- Господи, помилуй, - прошептал Ларри и, отшатнулся в глубь коридора. - Нам нужно на крышу.
Девочка уткнулась лицом в его шею и почти не дышала.
- Прорвемся, - прошептал он. - Не бойся.
* * *
День померк, и окружающий мир погрузился в красную ночь.
Они прошли вдоль остатков крыши, ощущая, как оседают хрупкие стены, приближая к ним смертельный жар. Девочка постоянно кашляла и с каждой минутой дышала все тяжелее. Ларри не знал что делать. Он видел, что огненный океан, сейчас больше походил на тысячи, пышущих жаром, рек и речушек, медленно текущих среди миллионов мелких, черных островов. Только изредка, по неизвестной причине, эти черные островки с хлопком исчезали, извергая в высоту раскаленные до бела фонтаны.
Они отошли к центру крыши. Ларри поднял на руки измученное дитя и стоял злобно оглядываясь. Он сжал челюсти и только тут сообразил, что у него нет ни одного зуба. Когда это произошло, он не помнил.
- Даже, поскрежетать нечем, - прошамкал он, и не узнал свой голос.
Крыша накренилась и словно плот, неудачно спущенный на воду, врезалась в реку огня. Девочка даже не шелохнулась, когда Ларри упал, крепко прижимая ее к себе. Он обреченно обнимал ее тело, когда их накрыла несущая смерть волна.
* * *
Он очнулся от того, что первые капли дождя, падая на его тело, с шипением испарялись. Окутанный густым паром, Ларри поднял голову и тут, словно обрывки страшного сна, в памяти замелькали воспоминания, заставившие его закрыть глаза и заскулить. Он вспомнил, как разжал руки, больше не ощущая тела девочки - она испарилась, как его выбросило на поверхность огненного потока и прибило к черной тверди. Не ощущая ни боли, ни жара, он вполз на островок и, заплакав без слез, забубнил единственный вопрос: "Зачем мне сила, если я не могу ни кого спасти?"
Ларри повторял его и повторял, жуя губами каждое слово, пока не потерял сознание.
Дождь хлестал его тело все яростнее.
Ларри поднялся и осмотрелся, понимая, что вряд ли в этом полумраке, сквозь стену дождя, что-то сможет рассмотреть. Но сидеть и ничего не делать он тоже не мог, поэтому, сделав шаг, затем другой он пошел, не разбирая дороги, просто надеясь куда-нибудь придти.
Он не считал часы и не отмерял дни, идя вперед под проливным дождем, которому не было конца. Никого не встречая, ничего не видя, слыша лишь шелест дождя. Ларри уже не молился, а просто задавал вопросы и надеялся получить ответы, раньше, чем сойдет с ума.
Очередную перемену в себе он ощутил не сразу. Дыхание сбивалось все чаще, а ноги становились тяжелее. Наконец, найдя возвышенность, он забрался на нее и присев, стал хватать беззубым ртом воздух. Ноги сводила судорога и, отпустив, оставляла вслед за собой тягучую боль. Ларри завалился на бок и, скрючившись в позе эмбриона, затих.
Он почти бредил, страдая от боли, когда ощутил сильный толчок, и услышал тягучий, давящий на уши стон, словно сама земля сделала вдох. Ларри приподнялся на локте и огляделся. Дождь кончился, но небо затягивали серые тучи. Вдруг на горизонте он увидел тень, которая быстро росла и приближалась.
Он усмехнулся, когда понял, что это не тень, а гигантская волна, что могла смести все на своем пути. Еще Ларри успел подумать, что сметать, в принципе, больше нечего. Он сделал вдох и почувствовал, словно его кто-то душит. Глаза наполнились слезами. Мелькнула блекнущая мысль: "Спасибо Тебе, за день сей. Прости строптивость мою и глупые вопросы, что Ты оставил без ответа. . . "
Все тело скрутила чудовищная боль, и Ларри потерял сознание.
* * *
Боль ушла. Остались тишина и покой. Ларри открыл глаза и увидел свет. Какое странное небо, мелькнула мысль.
Мир словно перевернулся и, теперь солнце дарило тепло и свет из глубины синего океана, а Ларри свободно парил над ним легкий и невесомый. Игривый луч ударил в глаза, преломленный задорной игрой волн на поверхности неба.
Ларри поднял руку, чтобы отогнать назойливый лучик и глянул на него сквозь перепонку, между пальцами. Он поднял вторую руку, и медленно, с любопытством осмотрел обе руки. Взгляд осторожно заскользил от запястья к локтю и выше, перескочил на грудь, сполз на живот, а затем ниже, туда, где вместо ног, покрытый мелкой золотистой чешуей, покоился в полумраке хвост, увенчанный широким красно-синим плавником.
Мир снова перевернулся.
Ларри понял, во что он превратился. Упругим толчком всего тела он устремился к свету и, пробив головой небо, преодолел покрытую рябью границу. Он попытался набрать полную грудь воздуха, но, ощутив жгучую боль, бессильно погрузился в пучину океана.
Только сейчас он окончательно понял, что с этих пор поверхность океана, будет для него небом, а его глубины новым домом, который еще предстоит изучить и принять.
Его снова накрыло жуткое ощущение одиночества и бессилия от неопределенности, как тогда, на черном островке, среди огненных рек и фонтанов, и позже, когда он брел под струями холодного дождя, не разбирая дороги, потому что никакой дороги не было. Но, теперь нудный шелест дождя, семенила манящая песнь океана и вдруг, мысли и воспоминания стали сменяться пестрым калейдоскопом, рождая робкую надежду. "На любой твой вопрос, Он всегда дает ответ. Проблема заключается в том, что этот ответ тыпросто не понимаешь" - вспомнил Ларри слова отца. Он улыбнулся и посмотрел на небо.
Вдруг Ларри услышал смех и почувствовал прикосновение.
Он обернулся и обомлел. Черноволосая русалка с лилией в волосах манила его рукой, медленно отдаляясь с каждым движением изящного хвоста. Серебристая чешуя покрывала ее покатые бедра, переходя в чарующий узор на животе. Она склонила голову на бок. Пухлые губки растянулись в дразнящей улыбке, обнажив острые акульи зубы. Ларри икнул и языком ощутил трех рядное великолепие своих острых зубов. Он поднял от удивления брови, широко улыбнулся и успел подумать, что красота в этом мире относительна. Русалка сделала сальто назад и, изящно работая хвостом, устремилась в манящую глубь океана, изредка оглядываясь на Ларри. Она манила его, но он не спешил бросаться следом.
Он раскинул руки и воздел лицо к солнцу, паря в невесомости голубого безмолвия изредка нарушаемого песнью русалки. Странное ощущение свободы окутало его тело, и он закрыл глаза. Ларри слегка качнул головой, и открыл глаза, когда ощутил прикосновение к груди.
Она парила подле него, тихо смеясь. Он протянул руки и привлек ее к себе. Она не сопротивлялась. Ларри поправил лилию в ее волосах, снова посмотрел на солнце и, ощущая близость ее тела, понял, что теперь не хочет, знать ответы на свои вопросы.